Прозрачник. Повести и рассказы

2

Я перешел через мостик (текла подземная черная речка булькали какие-то белые и плоские). Щелчком сбил в воду железную финтифлюшку, зачем-то приклеенную к перилам. Прошел к колонистам.

Коридор их огромен. Он тает в голубом свете, он дышит теплым сухим воздухом. И двери, много цветных дверей.

У входа я наткнулся на Ники. Он брел мне навстречу. Он сгорбился, опустил усы антенн: вид его предельно унылый.

- Спасибо за поручение, - задребезжал он. - Поручил слежку честному роботу. Спасибо, уважил, благодарен, рад, счастлив.

- Что ты узнал?

- Ничего.

- Как они здесь?

- Никак, - огрызнулся Ники и скрутил антенны в презрительные спирали. С ним такое случается.

Начнем обход. Вот первая дверь - красная, в бегающих квадратиках (они строились в большой ромб).

Я постучал - дверь отступила передо мной и показала всю комнату. Вокруг стола сидели парни и играли в карты. Увидев меня, они почему-то скинули их на пол.

Падающие карты медленно разошлись, зависли одна над другой и улеглись во всех углах комнаты.

Легли - иная рубашкой, иная картинкой вверх. И лица игроков застыли, одни в усмешке, другие (подмигивающие) с одним прикрытым глазом.

Я вошел. Мы с Тимом жили скупо, а здесь же царила роскошь!.. Стены мерцают. Парящее электрическое одеяло (о таком мечтает чудило Тим).

Пузырчатые кресла. Статуэтки из тех, что оживают от нажатия кнопки и творят черт знает что. Ковры, толстые, белые, рыхлые, словно лесные мхи.

На столе - грибы в блюде. Те, фиолетовые, что на глазах съедают каждый мертвый обломок дерева (а в них - алкалоид типа мескилин. Вот оно как!).

Игроков - четверо. Комбинезоны с отливом металла. Вид типичных колонистов, свирепо хватающихся за работу: тяжелые подбородки, тяжелые взгляды, мясистые бицепсы.

Вообще такой отличной коллекции волевых подбородков, как здесь, я прежде не видел.

Я сел к столу и стал разглядывать их - одного за другим. Авраам Шарги. Кожа его хранит меланезийскую синеву, лоб тяжелый, губы тяжелые, подбородок, взгляд пронзительный; пригодится.

…Иван, фамилия - Синг. Изящен, бесполезен.

…Курт Зибель: подбородок, взгляд, плечи, бицепсы, трицепсы, неприязнь.

…Прохазка (фамилия необычайно плодовитая для Космоса, все время на нее натыкаюсь). Подбородок, взгляд, брови, словно усы Тимофея.

И вдруг мне стало жалко тех женщин, что будут любить этих четверых.

- Хэлло, ребята. Веселитесь? - спросил я.

- Хэлло, Звездный, - сказали они. - Убиваем время.

И, приветствуя мое звание (наконец-то догадались), привстали и шлепнулись обратно. И кресла заворочались, приспособляясь к новому положению их задов, массируя эти зады.

Меня стали угощать.

Была выставлена бутылка вина, из холодильника извлечена парочка жареных цыплят. Гм, гм, еда колонистов.

- Пейте, ешьте, - говорили мне. - Все здешнее, все искусственное, все превосходного качества.

Я снова поел - с великим удовольствием. Ел и обгладывал пластмассовые косточки - техника виргусян безупречна и в мелочах. Разные планеты в разное время пришли в коллектив. Виргус - последним. Они там до сих пор индивидуалисты и хотят своей техникой доказать остальным, что могут все на свете.

- Вы живете весело, - сказал я. - Но по плану должны осваивать плато. И ведь не царапнули землю, верно? Почему?

Общее стыдливое покраснение. Четверка оживилась, даже пыталась встать. Это было внушительное зрелище.

- Там ад. Красный ад, синий ад, зеленый ад (Прохазка).

- Хозяина не видели? Мы его поддерживаем (Шарги).

- А эти грибы? - спрашиваю я. - Зачем?

- Грибы ерунда, можно взять «прямун» и сгонять на болото (Прохазка).

- Ха-ха-ха!

- Там забеспокоились? (Шарги вздел глаза к потолку).

- Верно понимаешь.

Следующие три комнаты пусты. В четвертой сидел за столом лысый мужчина лет сорока, точнее сорока трех. Свитер. Подбородок. Плечи. Бицепсы. Обстановка без грибов, цветов и статуэток. На столе - разобранный мини-двигатель.

Это он радировал, я вижу.

Мужчина (Эдуард Гро, 44 года) помахал мне рукой: извините, мол, не здороваюсь, выпачкался машинным маслом.

Но опасения его самые унизительные. Например, такое ему кажется, что я его ударю. Неужели Штарк их еще и поколачивает?

- Вы Аргус? - выдавил наконец мужчина.

- Как будто. Там, - словно Шарги, я кидаю взгляд на потолок, - там приняли ваш сигнал. Вы оказали большую услугу правосудию. Спасибо!

- Вы… станете расследовать?

- Именно. Буду откровенен, мне здесь все не нравится… Кроме техники. И что Гленн исчез, не нравится, что колония зарылась в камень, тоже не нравится.

- А я вам нравлюсь?

- Вы типичный представитель разлагающейся колонии. Чем вы помогли Гленну?

- Верно, ничем.

- Уклоняетесь от всего, что пачкает: пьянок, ссор, драк.

- Заметьте еще себе, я не пляшу на болотах, не ем грибов.

Я осматриваю его комнату - инструмент, станок и прочее в том же духе.

- Мастерите? Любите это?…

- Хозяин заказывает, у него смелый ум. Жаль человека, жаль его времени.

- Какого времени?

- Что он тратит на управление этой дурацкой колонией.

- Вы недовольны?

- Живется нам хорошо. Встаем в восемь, в девять - ленч, в шестнадцать

- баскетбол. Один хозяин работает круглыми сутками, да вот я еще ковыряюсь. Остальные переводят время, играют в работу.

- Почему нет плантации?

Механик Гро поднялся. Сидящим он кажется выше - коротконогий, родился на астероиде.

- А вы пробовали это - заводить плантации на Люцифере?

- Нет.

- Оно и видно!.. Будь она проклята, биология Люцифера, эти летающие сволочи. То высосут кровь, то хватанут зубами. И пожалуйста, вирус! Хуже их только медузы. Брызнет, и не только человек - металл рассыпается! А уж тело одной каплей токсина прогрызает насквозь. А плесень… Проснешься - а вот она, подлая. Сожрала ботинки, съела одежду и уже обгладывает ногти на пальцах. Попал кусок плесени в еду - обеспечен саркомой.

Вот в чем мы поддерживаем Хозяина - зарылись, ушли вглубь, и сразу нам всем стало хорошо. Копошусь вот и счастлив: никто меня не грызет, никто не кусает. Вспоминаю радиограмму и думаю: верно сделал, а ведь и раскаиваюсь тоже. Да.

- А Гленн?

- Я думаю, этот умер от злости. Видите ли, получилось так. Мы его переизбрали, сняли то есть, и грубовато сняли, поругали его. Со Штарком же он последнее время был на ножах. Люди они несоразмерные, конечно. Штарк разумен, деловит, талант, а тот гениальный дурачок. Ему было угодно убивать ради этой планеты не только себя, но и нас. Но не вышло, нет! А кто нас спасал? Хозяин. Я понимаю, Закон требует иного, но я за Хозяина.

Эскулап. Это большой работник: комната-лаборатория, узенькая лежанка, три стола, дощатые полки. Все заставлено химической посудой и приборами. 47 лет, врач колонии, имя - Джон Гласс. Пишет работы по токсикологии животных Люцифера (интересуется и ядовитыми растениями). Токсины, видите ли, это лекарство…

Встретил меня вежливо.

- Извините, я занят, привык к ночной работе. И все же полностью к вашим услугам, Звездный Аргус, - сказал мне вежливый Дж. Гласс. И поклонился, показал макушку.

- Дневники! - я протянул руку. - Дневники Гленна!

- Но я дал слово Отто Ивановичу свято хранить…

Он все же отдал мне дневники. Две тетради с записями светлых мыслей и опытов я дам Тиму, а вот черную старомодную записную книжку возьму себе. Итак, дневники… Я сел к столу и прочитал дневник Гленна.

Дж. Гласс занялся работой и только взглядывал на меня - временами.