Пруд

Февраль

Передо мной несколько маленьких жучков-листоедов — радужницы, наиболее часто встречающийся вид из рода Donacia. Летом радужницы, словно драгоценные камни, сверкают на листьях кувшинок, рогоза, ириса, осоки и других прибрежных растений и трав. Это солнцелюбивые существа. Появляются они в определенный период, с мая по сентябрь, и каждому виду отпущена жизнь от трех недель до трех месяцев. В природе существует десятка два видов листоедов, а внутри них особи различаются еще и окраской: синей, красной, фиолетовой, золотистой, оранжевой.

В летнюю пору личинки листоедов живут под водой и дышат на свой лад, по-другому, чем организмы, о которых уже говорилось. Замерз ли пруд или нет — им это неважно. Они добывают воздух из водных растений. Эти крошечные уродливые насекомые вонзают «дыхательные шипы» в ткани корней, находящихся под илом, и вытягивают воздух из так называемого межклеточного пространства, то есть пространства между стенками растительных клеток.

Личинки как будто сидят в скафандре и накачивают в себя воздух двумя шипами — так водолаз поддувает свой костюм через шланг. Подобно водолазу, выпускающему отработанный воздух через специальный клапан, эти крошки-личинки выпускают использованный ими воздух через свои «клапаны» — задние дыхательные щели.

И питаются они растениями. Плотно укрепившись на корнях так, чтобы нигде не просачивалась вода (вроде медицинских банок на теле человека), они вгрызаются в корни, вытачивают круглую дырку и лакают сок язычком.

Личинки радужниц строят водонепроницаемый и прочно прикрепленный к корням кокон — блестящий футляр из экскрементов и веществ, вырабатываемых железами; когда же личинка становится куколкой и съеживается, кокон наполняется воздухом от растений. Так и сидят жучки, глубоко под водой или подо льдом, — сухие и невредимые, непрерывно получая воздух.

Личинкам радужниц датский ученый Адам Бевинг в 1906 году посвятил докторскую диссертацию («К вопросу о природе личинок Donacia»), сопроводив ее великолепными рисунками; подробно же столь необычное дыхание этих существ, здесь только упомянутое, описано у биохимика Рихарда Эге (1915).

Если сейчас, зимой, выдернуть из ила несколько растений — сразу заметишь на них маленькие коконы жучков; а с помощью лупы легко разглядеть и их необычное строение. В мае взрослые радужницы уже сидят на береговых растениях, чаще всего парами, самец на самке: синий жучок на коричневом, красный на фиолетовом… И при этом они с наслаждением пожирают зелень. Различия в окраске, по-видимому, отнюдь их не смущают.

Изучение наследственных связей при таком смешении цветов могло бы стать предметом специального исследования. Любителю подобная проблема не по силам. Несомненно, что пигментация происходит в коконе, в полной темноте, до наступления весны, когда жучки выползают на свет божий.

На редкость мягкая зима нынче была благословенной для многих обитателей пруда. Пруд, как уже говорилось, покрылся льдом, но всего два дня лед был достаточно крепким, чтобы ходить по нему. Наружу просачивается ядовитый метан от сгнивших растений; значит, вода не заражена и насыщена кислородом.

Дни теперь стали заметно длиннее, и солнце постепенно набирает силу. Даже в заморозки днем у берега, обращенного к югу, образуется кромка чистой воды. Этот берег хотя и северный, но открыт солнцу, поэтому здесь уже в начале февраля появляются первые зеленые побеги ириса, а подводные растения пускают первые ростки. Вдоль этой узкой прибрежной полосы воды весна уже в полном разгаре.

Даже в морозную погоду температура воды тут около десяти градусов выше нуля. А на южном берегу, не освещенном солнцем, в то же самое время — настоящая зима и холод, температура минусовая. Поэтому-то все миллионное население пруда устремляется к солнечной стороне.

Многие животные так малы, что их не разглядеть. Но стóит поставить стакан с водой из пруда к свету, как увидишь: там полным-полно живых созданий. А если последовать примеру старого Крибле-Крабле из сказки X. К. Андерсена и рассмотреть капельку воды под лупой или микроскопом, то перед нашими глазами предстанет жуткое сборище прожорливых тварей, без зазрения совести пожирающих друг друга^[5].

В пробе же воды, взятой у южного берега пруда, то есть с теневой его стороны, жизни почти нет. Одни только водяные блохи, или, как их величают по-латыни, Copepoda, прыгают и мельтешат, как всегда. Поверхность пруда здесь даже в полдень нагревается лишь на полтора градуса. Ни одно из растений еще не пустило ростки, между тем как летом и этот берег буйно зарастает ирисом и рогозом. Так что весна в пруду наступила пока лишь у северного побережья, вдоль узкой полоски чистой воды.

Сюда уже прилетели первые птицы, чтобы добыть себе живой корм из этой полоски. Есть тут для них и черви разных видов, и мельчайшие ракообразные, и перезимовавшие личинки насекомых. После визита, например, черных дроздов на берегу остаются следы их пиршества: изящные коконы личинок ручейников, сплетенные из мельчайших камешков, скорлупок и листочков, лежат на земле, растерзанные и опустошенные.

Но по ночам и эта узкая кромка затягивается тоненькой корочкой льда; в полдень же температура снова доходит до десяти градусов тепла. Повсюду еще настоящая зима, а в воде спячка уже кончилась и началась бурная жизнь. В водоемы весна приходит раньше, чем на землю.

Все живое в природе имеет свои особенности и свои странности. К любопытнейшим созданиям на Земле относятся и крошечные червячки, которые в обиходе называются коловратками^[6], а по-латыни Rotifera. Они водятся всюду: в больших и малых озерах, водоемах, прудах, обычных лужах и даже в мельчайших капельках воды на растениях. И несмотря на такую распространенность, их почти никто не знает: самые большие коловратки едва достигают двух миллиметров, а в основном они микроскопических размеров.

В пруду не так-то легко заметить даже крупную коловратку. Конечно, под микроскопом ее разглядеть можно, но для этого нужно действовать быстро, то есть успеть захватить коловратку пипеткой вместе с каплей воды, поместить ее в углубление предметного стекла, накрыть покровным и постараться не разбить его. И тогда вы наконец увидите коловратку — этот чрезвычайно сложный организм.

Нет, это не какая-нибудь инфузория, хотя коловратка едва ли больше ее; не одноклеточное существо, не слизистый комок с ресничками; с виду такая неприметная, она имеет примерно то же устройство, что и человек. Имеет нервную систему, органы чувств, мускулатуру, железы, желудок, кишечник, челюсти, пищевод, почки, яичники, половые органы и т. д. Кроме того, глаза и органы осязания. И весь этот сложный механизм умещается в пространстве не более запятой.

Но разобраться во всем увиденном, естественно, трудно без определенных знаний. К. Везенберг-Лунд в «Записках Академии наук» (1930) описывает коловраток во всех подробностях. Результаты его научных изысканий я и попытаюсь передать.

Клетки коловраток, в отличие от наших, не делятся. В каждом органе животного число их остается неизменным всю жизнь: клетки растут, но не размножаются; поврежденная ткань не восстанавливается. Бесполое размножение типа почкования, как у примитивных организмов, у них исключается.

Долгое время считали, что коловратки — гермафродиты, как улитки и пиявки. Ученые обследовали преимущественно самок, потому что самцов просто-напросто не замечали: они настолько малы, что свободно проходят через самую мелкую сетку. Этим редуцированным организмам недостает подчас важных органов — например, системы пищеварения. Некоторые из карликовых самцов состоят почти из одной только мощной половой системы и передвигаются с помощью ресничек. Срок их жизни исчисляется несколькими часами. Размножаются они весьма необычным способом.

Французский ученый Э. Мопа в своей работе от 1890–1891 года впервые заметил наличие в пределах одного и того же вида коловраток трех форм: одна — мужского пола и две — женского. Первая из них — микроскопический «он», крайне упрошенный по своему строению (живет всего несколько часов). Вторая форма — вечные девственницы, они откладывают хрупкие яйца и производят на свет снова самок. И третья — кладет как неоплодотворенные яйца (тоже с тонкой скорлупой), из которых развиваются только самцы, так и оплодотворенные (черного цвета, крепкие, приспособленные к зимовке), которые дают начало новым поколениям самок-девственниц. Немецкий ученый О. Шторх назвал самок первого типа «амиктическими», а второго — «миктическими» (1924).

У одних коловраток — только один брачный период (летом), у других — два (весной и осенью). В эти дни крошечные самцы стрелой носятся по воде. В аквариуме их скопления выглядят как беловатая дымка. Не совсем обычно проходит у коловраток и спаривание: самец вбуравливается в тело самки в любом месте, в каком пожелает. Веземберг-Лунд пишет, например, что довольно часто можно видеть самку, спаривающуюся с двумя самцами, спереди и сзади. (Такой случай превосходно проиллюстрировал немецкий зоолог X. Кречмер в журнале «Международное ревю», 1908, № 1.)

Итак, сначала появляется несколько поколений девственниц, которые откладывают неоплодотворенные яйца; когда их в водоеме разведется много, вылупливаются другие самки, откладывающие и неоплодотворенные яйца (из них развиваются самцы), и оплодотворенные — более выносливые, способные к перезимовке, — которые вновь поставляют самок-девственниц.

Да, более странное размножение едва ли встретишь в природе.

Коловратки, конечно, в большинстве своем для нас просто невидимы. Тем не менее не следует забывать об этих существах, когда пишешь о жизни в пруду.