Прямо в сердце

Глава 5

Кайла

Я стою в парке через дорогу, когда вижу, как мать Лаклана выходит из здания и шагает по снегу. Вопреки здравому смыслу я иду за ней, огибая квартал. Я хочу знать, куда она ходит, не участвует ли в какой-нибудь афере, не бездомная ли она.

Затем останавливаюсь решая, что не имеет значения. Особенно после того, что случилось в прошлый раз, когда она заставила Лаклана дать ей денег, а потом даже не явилась на свадьбу, хотя обещала.

Скатертью дорога. Я рада, что Лаклану удалось избавиться от нее, хоть и понимаю, как тяжело ему пришлось.

И тут застываю от ужаса.

Нужно вернуться к нему.

Я оборачиваюсь и вижу, как Лаклан выходит из здания и исчезает за углом, воротник пальто скрывает лицо. Он торопливо идет прочь от парка, значит точно ищет не меня.

И тут я понимаю, куда он направляется.

Твою мать, блядь.

Из-за этой мерзкой женщины он вот-вот сорвется.

Все повторяется, только на этот раз я могу попробовать остановить его или, по крайней мере, поговорить, прежде чем он что-нибудь сделает. Я должна попытаться, даже если это бесполезно.

Я бегу за ним, поскальзываясь на снегу, когда перебегаю улицу, собаки трусят рядом.

Вот он, прямо впереди.

У меня еще есть время.

Я продолжаю бежать, собаки не отстают, думая, что это какая-то игра в снегу, но это вовсе не игра.

Для нас все очень серьезно.

— Лаклан! — кричу я, подбегая достаточно близко.

Он не останавливается, хотя слышит меня. Я знаю, мы это уже проходили.

Качаю головой, ворча про себя, хотя мое сердце наполнено страхом. Стоит Лаклану начать пить, как я бессильна. Несколько раз я сдерживала его, но в конце концов он срывался. Это его выбор, его намерение. Нельзя заставить кого-то выбрать вас вместо алкоголя, потому что это чертовски трудно. Внутри Лаклана живет монстр, который подчиняется только жажде. Он обманывает его, заставляя думать, что Лаклан может сделать счастливыми нас обоих, меня и монстра, что в состоянии справиться с этим, якобы это только один раз, стоит боли уйти, и все будет хорошо. Иногда Лаклан объясняет мне, что ему кажется, будто воздерживаясь, он вредит собственном телу.

Но мы уже проходили через это.

Пройдем и снова.

И, надеюсь, оба избавимся от боли.

— Эй! — кричу я, догоняя его и хватая за руку

Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, взгляд виноватый.

Именно это чувство вины и спасет его.

— Кайла, — говорит он, открывая рот, чтобы найти нужные слова, но их нет. Затем сглатывает. — Прости.

Черт, он разбивает мне сердце.

Я тяну его в сторону, подальше от людей, проходящих по улице.

— Не делай этого, — говорю я ему.

Он, часто моргая, смотрит на меня, а потом я замечаю, что он сдерживает слезы, которые начинают собираться в уголках глаз.

Поднимаю руки и обнимаю его холодное лицо.

Лаклан опускает подбородок, закрывает глаза, и по щеке катится слеза. Он тяжело дышит, вдох-выдох, и знаю, что сжимает руки в кулаки, пытаясь держать себя в руках. Он уязвим, как никогда прежде.

— Пожалуйста, не делай этого, — говорю я ему. — Я знаю, что ты хочешь, детка. Знаю, ты думаешь, что так заставишь его замолчать. Но ведь ненадолго. Тебе удастся сбежать, но потом станет гораздо хуже. Я не оставлю тебя, ты же знаешь, буду рядом, не стану винить тебя, но ты ведь сам будешь мучаться от чувства вины. И тебе придётся жить с этим чувством, а ты не заслуживаешь подобного бремени.

— Мне нужно, — шепчет он, глаза закрыты, брови сведены вместе, — ты не понимаешь... я не могу, мне нужно, чтобы это прошло. Никто не может вынести такое количество боли.

— Ты прав, никто не способен на такое. — Мое сердце обливается кровью, когда я чувствую, как Лаклан дрожит. Но продолжаю удерживать его. — Никто не должен жить с подобной болью, и ты не заслуживаешь ее. Ты заслуживаешь женщины, которая тебя любит, семью, друзей. Заслуживаешь города, который любит тебя и твоих собак. Лаклан МакГрегор, у тебя в жизни очень много любви, больше, чем у большинства людей. Не позволяй этой женщине определять, кто ты есть. Не позволяй навязывать боль. Если ты сдашься, тогда... она снова причинит тебе боль. Не позволяй ей так поступать с тобой. У нее нет подобной силы, пока ты не дашь ее ей.

— Я просто хотел, чтобы она любила меня, — кричит он и притягивает меня к себе, крепко обнимая.

Я обнимаю его в ответ, опуская голову ему на грудь.

— Я знаю, знаю. И ты заслуживал матери, которая действительно любила бы тебя. Но у тебя есть такая, не забывай о ней. А также твой отец, и Бригс. Они твоя настоящая семья, и обретенная семья может быть такой же хорошей, если не лучше.

Он продолжает обнимать меня, едва дыша.

— Лаклан, ты и моя семья. Когда моя мама умерла, у меня остались лишь воспоминания о ее любви. Мне больно, что ее здесь нет. У меня в сердце дыра, и так будет всегда. Но я знаю, что я нашла любовь в других людях, а именно с тобой. С подругами. И это помогает. Этого должно быть достаточно, чтобы исцелить тебя. Я предпочитаю верить, что это помогло исцелить меня.

Я отстраняюсь и смотрю на Лаклана. В красных глазах усталость, но я вижу, что боль утихает.

— Какая-то часть тебя не хочет пить, — говорю я, прижимая руки к его груди. — Лаклан, сам знаешь, ты просто ищешь быстрое решение. Ты сильнее и умнее, чем думаешь. Давай прислушаемся к той твоей стороне, которая знает, что лучше. — Я наклоняюсь и беру его за руку. — Ты готов уйти? Уйти и вернуться со мной домой?

Он пристально смотрит на меня, и я вижу борьбу внутри него.

Задерживаю дыхание.

И молюсь.

Затем он наклоняется и нежно целует меня в лоб.

— Пойдем домой.

Мы поворачиваемся и идем обратно в квартиру, Лаклан даже не оглядывается.

Это лишь первые шаги, и впереди нас ждут другие испытания, Лаклан вполне может выбрать другую дорогу, но сейчас мы идем домой.

* * *

После того, как мы возвращаемся в квартиру, я замечаю, что там беспорядок. На ковре кофе, разбитая чашка, разбитая лампа.

Лаклан выглядит смущенным, похож на собаку, поджавшую хвост, но мне приходилось иметь с ним дело и в более худшем состоянии. Я веду его в спальню и заставляю лечь в постель, поощряя собак запрыгнуть на кровать вместе с ним, так как они чертовски хорошо успокаивают его. Им следует выдать лицензию психотерапевтов.

Затем навожу порядок.

Реанимирую завтрак и несу его в спальню.

— Как насчет начать твой день сначала, — говорю я, ставя поднос рядом с Лакланом. — С чистого листа. Давай представим, что мы только что проснулись, и я принесла тебе праздничный завтрак, как и планировала?

Лаклан устало смотрит на меня.

— Не уверен, что смогу забыть.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — говорю ему. — Я тоже не забуду. Если хочешь цепляться за произошедшее весь день, твое право... может, мне стоит позвонить всем и отменить вечеринку. Ты все равно увидишь всех позже.

Он отрицательно качает головой.

— Нет. Нет, мне нужно быть среди людей. Как ты и сказала, среди обретенной семьи, настоящей.

— Уверен? Я думаю, все поймут. Ты же знаешь, они беспокоятся о тебе и хотят, чтобы ты был счастлив.

Лаклан кивает и нежно улыбается мне.

— Я знаю. Имею в виду, полагаю, они приехали не для того, чтобы уехать ни с чем. И думаю, отвлечение — это хорошо. — Он берет вилку и накалывает кусочек яйца. — Идеально.

Я наблюдаю за ним, не желая казаться навязчивой. Сегодняшнее утро стало для него поворотным моментом. Он рассказал мне о разговоре с ней, о том, что выгнал ее. Я знаю, как сильно он жаждет ее любви, ласки и одобрения, и также знаю, насколько он добрый. Что он действительно сделает все для того, кто в этом нуждается, даже если это кто-то причинил ему такую ужасную боль.

Это одна из причин, почему он спасает собак, которые никому не нужны.

Он слишком отождествляет себя с ними.

Так что тот факт, что он выгнал собственную мать, очень много значит. А еще это означает, что прямо сейчас, поедая свой завтрак, он борется с большим чувством вины. Чувством вины из-за того, что чуть не выпил, за то, что был алкоголиком, а еще за то, что оттолкнул мать.

Я думаю, в глубине души он знает, что это был его единственный шанс спастись. Но чувства и разум не всегда едины.

— Кайла, — говорит он через мгновение, кладя вилку. Голос у него низкий и печальный. — Я должен поблагодарить тебя.

— За что?

— За то, что пошла за мной. — он закрывает глаза и качает головой. — Мне не следовало этого делать... надо было оставаться сильным.

— Лаклан, — говорю я, кладя руку ему на плечо и вглядываюсь в лицо. — Посмотри на меня. — Он открывает глаза, чтобы встретиться с моими, и они все еще переполнены болью. — Ты самый сильный человек из всех, кого я знаю. Не только физически, но и морально. Ты зверь внутри и снаружи. Я знаю, что в такие моменты ты считаешь себя слабым, но тебе нужно сосредоточиться на своей силе. Именно из-за нее ты и отговорил себя. И из-за того, что обладаешь такой силой, ты столько достиг. Падая, ты не остаешься внизу, как и в игре. Даже после самых сильных ударов ты поднимаешься и продолжаешь идти.

— Ты спасла меня, — шепчет он, глядя на мои губы. — Пришла за мной и спасла меня.

— Я лишь помогла тебе самому понять, но не останавливала тебя. Это был твой выбор и твоя сила, именно поэтому ты принял решение уйти, понимаешь?

Он наклоняется и нежно целует меня в губы.

— Я люблю тебя больше всего на свете.

Я улыбаюсь ему в губы.

— И я люблю тебя так сильно, как и не думала, что можно любить.

Мы снова целуемся, и я чувствую, как боль, страх и печаль прошлого исчезают с каждым движением его губ.

Он отодвигает поднос, и я падаю обратно в постель вместе с ним, стараясь прогнать собак, пока мы не увлеклись. Мне все еще кажется странным, если они смотрят на нас в процессе.

Лаклан ложится на спину, и на этот раз я беру все в свои руки. Раздеваю, затем исследуют его тело ртом, каждым прикосновением своих губ демонстрируя ему любовь и преданность. Сгиб локтя, колено, соски, бедра. Я поклоняюсь каждой его части.

А затем дарю ему еще один подарок.