Прыжки по лужам

Только это не наш случай, и это убивало меня - быть не в состоянии решить то, что заставляло чувствовать себя настолько ужасно внутри.

Он держал меня за руку.

Он говорил об искусстве и отвечал на вопросы родителей с необычайно большим возбуждением.

Я же изо всех сил старалась не заплакать, а из-за его особенностей характера нельзя так шуметь, и, таким образом, единственное, о чем я думала, стало присутствие Талии.

Когда мы прибыли к их дому, Колтон сразу вышел из машины и направился внутрь.

Даже при том, что мое сердце разрывалось, я последовала за ним.

Но миссис Нили остановила меня прежде, чем я дошла до двери с просьбой к нему поговорить со мной.

Теперь единственное, о чем я думала, был Колтон, соскользнувший с моих «склонов кролика» (прим. пер. - bunnyslopes - не очень крутой холм или часть холма, который часто используется начинающими лыжниками), и что она рассердится и скажет мне, что нам надо быть только под надзором.

Моя голова закружилась от неуместного страха с еще одним воспоминанием образа Талии, поэтому слезы сами стали наворачиваться на глаза, когда мама Колтона повела меня в сторону от дома, туда, где были садовые качели, и взяла меня за руку.

Для меня стало полной неожиданностью то, что она нежно погладила меня по руке, прежде чем вытерла пальцем одну из моих слез.

- Ты в порядке? - спросила она, как будто действительно волновалась.

Я смогла только кивнуть, потому что боялась, что если попробую что-нибудь сказать, то просто начну выть, как сумасшедшая.

Очевидно, она не поверила мне.

У меня не получается по-другому.

Я ужасная актриса.

- Я должна была сказать тебе, что она придет. Я не знаю, почему я не подумала, что это заденет тебя.

Ее мягкий взгляд обволакивал меня, когда она говорила:

- Ты так хорошо справляешься с ним. Так добра к нему. Он значительно продвинулся за последние несколько месяцев в твоем окружении. Ты должна знать это.

- Я не знаю, достаточно ли этого.

Она кивнула, как всезнающая Ганди:

- Тогда позволь мне сказать за него, так как он не может, - она улыбнулась, в раздумье сжала мою руку, напоминая мне своего сына. – Пока... Он все время говорит о тебе.

При этих словах на меня накатила паника, и я приготовилась к неловкости, которую, я была уверена, испытаю, когда она стала бы говорить о моих сиськах.

- Он говорит о тебе с нами потому, что он не будет говорить о тебе с тобой же. Он общается с ней в сети, потому что это предложил его учитель. Но та девушка одержима математикой и физикой. Это постоянно наводит на него скуку, но он делает так, потому что ему сказали это делать для достижения своей конечной цели. Причиной ее сегодняшнего присутствия было то, что это было частью его домашнего задания, пригласить ее в окружающую обстановку.

- Но она такая красивая, - наконец смогла я выдавить, прежде чем мой голос дрогнул.

Глаза миссис Нили заблестели, и она снова улыбнулась:

- Конечно, она симпатичная. Но Колтон ничего об этом не сказал, когда она ушла. Он сказал, что она… Что ж это было? - она на мгновенье задумалась, а затем хихикнула. – Он сказал, что она неестественно высокая для девушки ее возраста. И что она пахнет хлором.

Я тоже рассмеялась, потому что я даже смогла представить у себя в голове, как он говорит это.

Она взяла рукой меня за подбородок и повернула к себе, чтобы я посмотрела на нее:

- Он нарисовал тебя. Это настолько близко к высказыванию того, как сильно он заботится о тебе прямо сейчас. Я знала все эти годы, что в день, когда ты пришла, чтобы поиграть с ним, вы будете хорошими друзьями, Лили. Был просто не подходящий момент. Все, в чем он испытывает недостаток, есть у тебя. Живость. Страсть к приключениям.

Мои слезы почти высохли, прежде чем они опять начались, и я кивнула с благодарностью, пытаясь отвернуться, но она не позволила мне.

- Из-за тебя он захотел пойти в школу. Он никогда не забывал тебя. И он думал, что увидит тебя снова, если пойдет туда.

В этом, действительно, не было смысла.

Появление его в школе способствовало его высмеиванию и волнению. Зачем ему это все?

- Столько раз, больше, чем я могу сосчитать, он спрашивал: «Где Лили?» И я должна была говорить ему, что ты, вероятно, в школе. В конце концов, он спросил, в какой школе ты была, и может ли он тоже пойти туда. Пожалуйста, не расстраивайся, но я удостоверилась, что ты учишься там, прежде чем согласиться. Как я могла сказать нет? Он был на Эрготерапии* (* область медицины, цель которой оказание помощи человеку в повседневной жизни, развитии, восстановлении и поддержании навыков, необходимых при выполнении действий, важных и значимых для здоровья и благополучия данного индивидуума). Я заплатила много денег, когда он был младше, чтобы заставить его подружиться с другими детьми в комнате под наблюдением врача. Если ты не заметила, то ему гораздо комфортнее со взрослыми. Но ты? Ему хотелось снова найти тебя. Он не заботился о том, что другие подумают о нем. Проведение времени с теми другими людьми в его классе было дополнительным бонусом. Но ты - причина, почему он продолжает ходить.

Я выглядела безумно ошеломленной, но сама даже не имела об этом понятия.

- Я была так удивлена в первый день, что ты стояла вместе с ним около пикапа. Я думала, что потребуется больше времени, чем несколько часов, чтобы ему найти тебя и снова подружиться. Но у тебя всегда было доброе сердце, даже если ты более неуклюжа, чем кто-либо еще в мире. Везде. Всегда.

Я хотела засмеяться, но мне нужны ответы:

- И поэтому вы сказали, когда мы были младше, что я не могу с ним больше гулять?

Ее взгляд упал на наши все еще соединенные руки:

- Я серьезно боялась, что вы убьетесь у нас...

В этот момент мы обе начали смеяться потому, что это правда. Если бы меня дольше оставили с ним наедине, то Колтон бы наверняка присутствовал на моих похоронах.

Для нас это был реально трудный путь.

Моментами я знала, что в нем было что-то особенное.

Между тестированием и оценками, изучая его и то, как он работает… Я часто думала, что, может быть, я ошибаюсь? О том, что он должен был быть в школе все это время?

Но это просто не для него.

Он расстраивается, когда не может общаться, потому что человек не его уровня.

Его это слишком сильно задевает, переполняет и заставляет его разрушаться, потому что он не может озвучить то, что происходит у него внутри. Хотя репетиторы облегчили кое-что из этого.

- Возможно, я должна была рассказать тебе, когда ты была младше. Но если бы я заходила в каждую комнату, объявляя, что он не такой как все, это не сделало бы ему никаких поблажек. Я хочу, чтобы все видели его таким, какой он есть. Все, что я когда-либо хотела, чтобы у него было некоторое подобие нормального детства, нормальная жизнь. Когда ты пришла, я подумала, что, может быть, вы вдвоем поладите, потому что он был так очарован тобой. Ты никогда не осуждала его. Я сильно ошиблась, удалив тебя из его жизни, потому что это было опрометчивое решение. Я чувствовала, что тогда так было лучше. Но он никогда не забывал тебя. Ни на день. Наверху есть картины, которые доказывают это. И если ты сможешь держаться за эту истину в будущем, когда станет тяжело, и ты почувствуешь, что это немного односторонне, тогда, возможно, не будет настолько тяжело.

Это было правдой, которую он не мог сказать, и она сделала меня более счастливой, чем я когда-либо могла даже себе представить.

Она отпустила меня, и я направилась в его комнату, чтобы пожелать ему спокойной ночи. И хотя я была разбита, покидая его, я знала, что должна выйти через парадную дверь.

Но перед этим я пробралась в его изостудию, чтобы открыть его окно.

Потому что это будет первая ночь, когда я поднимусь по решетке, чтобы проникнуть в его комнату, после того, как его родители отправятся спать.

***

Я нервничала, когда вела свою машину на другую сторону его района и припарковалась у дороги, прежде, чем переодеться в пару тренировочных штанов, футболку и мокасины, которые я держала в машине на чрезвычайные вечеринки с ночевкой, когда я буду зависать с Харпер.

Ночью каждый звук моих шагов по мертвым листьям усилился на миллионы процентов.

Мне пришлось прикусить губу, чтобы не дышать через рот, выпуская белые клубы пара, позволяя себе пробраться через двор его соседа, прямо позади него.

И, чтоб вы знали, как только я достигла его дома, решетка заскрипела…

Что-то в том, чтобы быть сосредоточенным и мотивированным, может привести к выбросу адреналина, отличающегося от всего того, что вы когда-либо испытывали прежде.

Именно это и произошло, когда я потянулась по неустойчивой и непрочной древесине и открыла окно, чтобы проскользнуть внутрь.

Сначала я волновалась, что упаду и приземлюсь на одно из его произведений, над которым он все еще работал.

Но я не упала, и гордость за себя захлестнула меня, делая опыт этого всего намного лучше.

Весь свет в доме был выключен за исключением одного ночника в его комнате дальше по коридору.

Я позволила маленькому источнику света привести меня к его двери.

Я остановилась на небольшом расстоянии от двери в его комнату, чтобы отдышаться и успокоиться прежде, чем тихо постучать.

Он не ответил, но я услышала его шаги, и когда дверь открылась, он замер и уставился на меня с недоумением.

- Можно войти? - прошептала я, и он склонил голову, чтобы осмотреть меня.

- Ты что-то забыла?

Я нервно усмехнулась и сделала глубокий вдох:

- Я пробралась в окно. Я хотела увидеть тебя.

- Ты должна была воспользоваться парадной дверью, - он по-прежнему смотрел на меня серьезно и внимательно.

Как я должна была объяснить?

- Я знаю, что должна, но я не хотела, чтобы твои родители узнали, что я здесь. Я хотела увидеть тебя.

- Ты уже видела меня сегодня.

Это все, на что меня хватило …Или ?...

- Еще мне хотелось поцеловать тебя, если это возможно.

Он улыбнулся:

- Тебе следовало с этого начать.

Как можно тише я зашла в его комнату и остановилась рядом с кроватью, а он оперся о стол, явно не зная, что мы должны сделать.

Мы оба.

Я уже говорила, что он был без рубашки? Только в пижамных штанах?

Я думаю, что впервые вижу его в таком виде, и мне не стыдно признаться, что я смотрела несколько пристальней, чем обычно.

Для меня мой парень великолепен.

И без рубашки он еще более достоин лазания по решетке.

Мое внимание привлек экран его компьютера, и я боролась с желанием спросить его, общался ли он с Талией.

То, что сказала его мать, было правдой, и я должна верить в это, чтобы удержать надежду, что все у нас шло хорошо.

- Колтон? - я сняла свои мокасины и засунула руку в карман. - Могу ли я воспользоваться твоей зубной пастой?

Я выставила перед собой свою руку с зубной щеткой, которая у меня была, и он улыбнулся, кивая и указывая на свою ванную.

Он смотрел с порога, как я чистила зубы, прежде чем я зашла в спальню и села на кровать, вдруг почувствовав себя очень неловко.

Он сразу оказался возле меня, его рот прижался к моей шее и пальцы оказались на моей талии, но я немного отклонилась и потянула его руки на колени.

Когда я подобрала слова, то заговорила:

- Мне нужно кое-что спросить.

- Что?

- Я должна спросить. Почему я тебе нравлюсь?

Он отодвинулся от меня, его брови сошлись на переносице, делая его еще привлекательнее, если это возможно.

- Я не понял вопроса, - его руки крепко сжали мои, когда он посмотрел на них. - Ты моя, Лили. Ты всегда была моей, Лили.

Колтон получил мое сердце навсегда, когда произнес эти слова.

Как этого могло не быть?

Той ночью мы целовались и даже больше.

Мы зашли настолько далеко, насколько могли обойтись без вещей, выходящих из-под контроля, в тоже время я хотела этого, но знала, что еще не время.

Есть много вещей, которых я не знала, чтобы быть с мальчиком.

Или с Колтоном.

Это был опыт, приходящий с обучением, и я хорошо понимала его и ждала.

Спустя некоторое время мы замедлились, и мне пришлось отодвинуться, желая глотнуть воздуха и нуждаясь в пространстве, таким образом, я смогла взять себя в руки.

- Я должна идти, прежде чем твои родители проснутся, и мы не попадем в беду… Для этого…

- Я понимаю.

Он, может быть, понимал, но не мое сердце. Оно хотело остаться с ним.

- Увидимся позже, - сказала я.

А потом, прежде чем я смогла остановиться, наклонилась и поцеловала его еще раз.

- Напиши мне, когда проснешься утром. Мы можем общаться. Как ты делаешь это с Талией.

Он улыбнулся напротив моей щеки и поцеловал:

- Общение с тобой было бы гораздо приятнее, чем с Талией, Лили. - Его глаза сканировали пол под ногами, - Она нарисована числами, а ты акварелью.

Как объяснить людям, что в такие моменты, как этот, никто в мире больше не может заставить чувствовать тебя так?

Глава 11

Много чего можно сказать относительно наших отношений с Колтоном.

Он умный и интересный, и полон важных фактов и информации. Он сосредоточенный и надежный. Он слушает.

Я учусь, когда я с ним.

Он видит вещи вокруг нас по-другому, и он заставляет меня размышлять.

Я постоянно слышу, что ваша лучшая партия в жизни - это человек, который является противоположностью вам, что делает целое полноценным. Если это так, то мы созданы друг для друга.

Моя потребность быть естественной и азарт совершать опасные вещи намного перевешивают мою способность принимать ответственные, взвешенные решения.

Его мама сказала, что хочет, чтобы у него был настоящий подростковый опыт. Однако я сомневаюсь, что она хотела, чтобы он делал успехи нездоровым способом.

Я не собиралась брать его на концерты на всю ночь и не возвращать домой до рассвета. Я не пью. Я не нарушитель порядка, в прямом смысле слова. Но быть с кем-то, кто не озвучивает свои чувства, делало это более важным, чтобы выражать наше отношение друг к другу другими способами.

Не буду вдаваться в подробности, но если я и узнала что-то за этот год, так это точно то, что некоторые вещи между мальчиком и девочкой очень, очень нормальны.

Я не собираюсь позволить мнению некоторых врачей моего парня помешать мне завести такие отношения, которые мы оба заслуживали.

Это будет обучающий опыт.

И есть вещи, которые немного отличаются в теории и практике.

Я всегда за пробу своих сил. Особенно, если это с ним. Или для него.

Поскольку он всегда отвечает взаимностью.

***

Так как похолодало я не могла посещать его по ночам.

Поначалу мне было не так трудно подниматься по решетке и залазить в окно, но как только она начала покрываться льдом и снегом и замерзать, я не смогла бы оправдать перелом своей шеи желанием провести время со своим парнем.

Тупая зима.

Наши родители стали больше времени проводить вместе, и в конечном итоге наши матери стали неразлучны.

Их расцветающая дружба означала, что я подобралась к тому, чтобы видеться с моим парнем больше, чем могло бы быть в противном случае. И никто ничего не говорил, если нам надо было уйти наверх, чтобы посмотреть фильм или под любым другим предлогом, который мы придумывали, чтобы свалить от скучных родителей.

Особенно тогда, когда все, что нам хотелось сделать - это уйти в любое другое место и целоваться несколько часов напролет.

Что мы и делали.

Неоднократно.

Когда наступили зимние каникулы, мои родители решили уехать из города, чтобы навестить бабушку и дедушку.

Но я реально не хотела ехать.

Мысль о том, что придется быть вдали от моего парня во время нашего первого Рождества, заставляла меня переживать, и его это тоже беспокоило.

Было решено, что я останусь в его доме на праздники.

Я думала, что окружавшие нас взрослые не обращали внимание на то, что происходило за закрытыми дверями, и мы были достаточно скрытны, чтобы заморочить их. Но в тот вечер, когда я принесла вещи к Нилам, я поняла, как сильно ошибалась.

Шейла и Рик удостоверились, что у меня было все, что мне требовалось в комнате для гостей, а затем Рик послал своей жене этот… Взгляд…

И у меня в животе появилось ощущение, будто я была в беде или, возможно, они знали что-то, чего не знала я.

В такие моменты обычно в голове быстро проносится самый худший сценарий.

Я подумала, что, возможно, Колтон хотел порвать со мной, но не мог сказать это.

Или, может быть, у него была неизлечимая болезнь, и я должна буду выйти за него замуж, как в той книге, которую они превратили в кино с Мэнди Мур*. (*имеется в виду фильм «Спеши любить» (англ. A Walk to Remember) — мелодрама 2002 года, снятая Адамом Шенкманом. Фильм является экранизацией одноименного романа Николаса Спаркса).

Я имею в виду, что я бы определенно вышла за него в семнадцать, если бы было именно так.

Но все было намного хуже, чем неизлечимая болезнь.

Намного, намного хуже!

Шейла Нили хотела поговорить со мной о сексе.

Большая часть разговора была мною потеряна из-за шума стучащей крови у меня в ушах и чувства унижения в моей голове.

Я не могу вспомнить слово в слово все то, что было сказано, но они знали, что мы заигрываем постоянно. Она никогда не выходила и не говорила, что слышала нас, но она упомянула что-то об увеличении грязного белья и полотенец, и еще чего-то.

Я не уверена на сто процентов.

Но все это было унизительно.

Я уверила ее, что была девственницей. Что Колтон тоже девственник.

А она засмеялась и сказала, что знает это, но хотела убедиться, что я в порядке.

От этого я сразу же полюбила ее, но в тоже время захотела провалиться в яму и исчезнуть навсегда.

Она не хотела ничего сильнее, чем чтобы у ее сына было столько предсказуемых подростковых событий, сколько возможно.

Даже если это означало, что он тискал свою девушку в ее доме.

Я, вероятно, должна была поблагодарить ее или еще что-то в этом роде, но мое косноязычие вернулось в полную силу. И, когда она покинула комнату, я свернулась эмбрионом на гостевой кровати, задавшись вопросом, могла бы я притворяться в течение трех месяцев, что я в коме, пока, наконец, не наступит весна.

Я утратила всю последовательность мыслей, когда Колтон постучал в мою дверь, обезоруживающе улыбаясь.

Это сделало унизительный разговор с его мамой стоящим того.

Тем вечером мы праздновали Сочельник с его семьей.

И со мной, по большей части избегающей зрительного контакта с его мамой и опасающейся того, что в момент непродолжительной встречи наших глаз, я захочу умереть на месте.

Когда все были готовы лечь спать, он и я вместе пошли наверх по лестнице, рука об руку, но вместо того, чтобы сопроводить меня в комнату для гостей, он направил меня в свою студию.

- Я хочу подарить тебе твой подарок лично, если ты не против, - он выглядел таким застенчивым и…

Да, ладно… Я же девушка. Как я могла сказать нет?

- Тогда ты тоже свой получишь.

Это казалось весьма справедливым. И я предполагала, что, если я готова принять его подарок раньше, значит и он готов принять мой.

Я забежала в комнату, чтобы взять обернутую коробку и протянула ее ему, улыбаясь как самая счастливая девушка в мире.

Под моим напором он первым открыл мой подарок, и я приятно удивилась, что ему, казалось, понравилось то, что я подарила.

Я купила ему новые кисточки.

Они были чудовищно дорогие, но он все время смотрел на них влюбленным взглядом. Он смотрел на них так, как другие парни смотрели порно.

Серьезно.

Иногда я задавалась вопросом, хотел ли он трогать кисти больше, чем меня?

Он не хотел.

Но это ничто по сравнению с его подарком для меня.

Он стоял в конце комнаты, накрытый непроницаемым брезентом.

Холст среднего размера, преобразующийся в разные цвета, которые практически сошли на пол с картинки.

Это были мы.

Он нарисовал нас двоих, смотрящих друг на друга. Застывшие на вечность в возрасте семнадцати и восемнадцати лет. Прекрасный и красивая. Держащиеся за руки. Смотрящие с любовью глаза в глаза друг другу.

Это был, насколько я смогла понять, его способ показать мне, как он видит нас.

Его способ выразить свое восхищение. И, возможно, его способ сообщить, что он любит меня.

Я не заплакала. Хотя это была бы очевидная реакция.

Но я хотела, чтобы он знал, что сделал меня счастливой. Так что я улыбалась, пока мое лицо не заболело, и обнимала его, пока мои руки не онемели.

Он забрался своими руками в мои волосы и положил подбородок на мою голову, не возражая, что я удерживаю его слишком долго.

- Я так понимаю, что тебе понравилось? – это прозвучало почти так, будто он хихикал, когда произносил это.

- Более чем! Я влюблена в нее!

Поблагодарив его в последний раз, я пошла в комнату для гостей, тщетно пытаясь уснуть.

Парень нарисовал картину нас двоих, и я не смогу отдохнуть, думая о его глазах и его лице, и то, насколько невероятно он сладок, даже не зная этого наверняка.

Снаружи, вероятно, было градусов десять, но под одеялом в чужой постели я вспотела. Я была горячая и обеспокоенная и желала проникнуть в его комнату.

Но я все еще чувствовала себя несколько странно после разговора с его мамой, который состоялся раннее.

Он произвел на меня эффект холодного душа.

Я пыхтела и возилась, пока стеганое одеяло не спуталось вокруг одной моей ноги, а другая нога свисла с кровати, наряду с рукой, которую свело в припадке паники.

Я думала о записи. Я думала о том, чтобы послушать музыку. Я думала о таком положении дел до тех пор, пока не смогла больше встать.

Как раз в этот момент, когда я уговорила себя игнорировать все это, я услышала звук у двери.

Это было похоже на один из тех фильмов ужасов, где ручка двери чуть повернулась, но достаточно для того, чтобы привлечь ваше внимание.

Я рассердилась на себя за то, что подумала об этом странном фильме, где безумный парень, одетый в Санту, приходит и убивает всех в канун Рождества…

Но дверь открылась, и я увидела, что это на самом деле был не психопат Санта.

Это был Колтон.

Снова всего лишь в своих пижамных штанах.

Я знала, не сомневаясь, для чего он был здесь.

Но он прокрался тайком, чтобы увидеть меня, что сделало это в тысячу раз лучше.

- Я хотел увидеть тебя, - прошептал он.

Во мне не было ни малейшего колебания перед тем, как я подвинула одеяло и придвинулась спиной к изголовью кровати, приглашая его.

Он залез под одеяло, его кожа была холодная от похода по коридору по сравнению с пожаром у меня под одеялом.

Его руки при касании охладили мое лицо, и от такого контраста температур я остро ощутила, как мое тело отреагировало.

Я прошептала «привет», когда несмотря на тусклое освещение комнаты увидела его улыбку.

Его пальцы коснулись моего плеча, словно ими он запоминал каждый дюйм моего тела. Словно ветвями дерева клеймил мою кожу и, опускаясь, слегка касался моих пальцев.

Я приветствовала это.

Я снова сказала ему, что люблю его подарок, и он поцеловал уголок моего рта в ответ:

- Я надеялся, что это был подходящий рождественский подарок. Моя мама сказала, что ты бы его хотела.

- Твоя мама была права.

- Я скажу ей это.

Было не слишком рано, чтобы сказать, что я люблю его.

Я знала, что не было.

Но я так чертовски боюсь, понимаете.

Потому что я не была уверена, как это сработает с ним.

Вместо этого я поцеловала его так мягко, как только могла, надеясь, что он почувствует это без моих слов.

Обстановка накалилась достаточно быстро, и вскоре мы обнимали друг друга.

Прикосновения. Поцелуи. Исследования без колебаний.

Мы были профессионалами в этом к тому времени

К тому времени почти вся наша одежда была скинута, и, хотя мы в основном делали только некоторые вещи и целовались, не переходя к основному, это почти произошло.

Поскольку поцелуи могут привести к прикосновениям, а прикосновения могут привести к трусам, которые стянутся, и затем ты прямо здесь, и вы почти это сделали.

ЭТО. ЭТО.

Я не смущалась ЭТОГО, прикасаясь к нему, в то время как мы были голыми.

Это был первый раз, когда мы были в таком положении.

Впервые наши руки были не поверх наших рубашек и штанов, и других вещей.

Поэтому мне пришлось опять остановить его, прежде чем мы зайдем дальше, чем были готовы.

Я имею в виду, что я не знаю, был ли он готов. Я - нет.

И только когда он понял, как близко мы были к тому, чтобы сделать кое-что, он спрыгнул с кровати с широко открытыми глазами и руками в волосах, и с быстротой пчелы вылетел в ванную.

Я думаю, что его крепкие объятия были бы лучше, чем впадина на матрасе, когда он захлопнул дверь ванной.

Но что есть, то есть.

Глава 12

Той ночью мы остались в разных комнатах.

Я подумала, что, может, будет лучше, если между нами будет расстояние.

Он, казалось, был согласен.

Нам становилось легко, когда он приходил к таким же выводам.

Открывание подарков с его мамой и папой было не таким неловким, как я ожидала.

И их подарок заставил меня покраснеть и улыбнуться, потому что я понимала, для чего он.

Они приобрели два билета в музей Искусства в центре Филадельфии. Полный доступ к чему угодно. Круглый год. Ко всем экспонатам.

Часть меня была в восторге.

Другая часть меня оценивала миссис Нили боковым взглядом, потому что я подумала, что, возможно, она освобождала себя от того, чтобы не ездить все время самой.

Хотя я уверена, что после многих лет выслушивание одних и тех же фактов о художниках могло стать для нее немного избитым.

Однако, не для меня.

Все в Колтоне для меня было фееричным, и я хотела иметь как можно больше времени, чтобы погрузиться в него.

Мои родители тем вечером возвращались, и я покинула дом Колтона, ощущая себя легче воздуха.

Как только я оказалась дома, то повесила нашу картину к себе на стену.

После случившегося в гостевой комнате в канун Рождества у меня промелькнула мысль о том, что, может быть, мне надо поговорить с кем-то о предохранении.

Потому что, если мы подойдем к завершению с такой же скоростью, с какой мы это делали, то кто знал, произойдет ли ошибка, если мы увлечемся.

Я попыталась набраться мужества, чтобы поговорить с моей мамой о том, чтобы принимать таблетки.

Один раз.

Два.

Три.

К четвертому разу, когда я начала открывать рот, чтобы спросить, я так разволновалась, что в конечном итоге покинула комнату, и клянусь, что услышала, как папа сказал что-то о «причудливых гормонах у девочек-подростков».

У него не было мерзких мыслей.

Я отправилась к Харпер. И Мариссе. Даже к Квинн.

Потому что, с таким же хладнокровием, с каким миссис Нили говорила о липких полотенцах и вещах, я не собиралась спрашивать ее о презервативах.

Харпер была вполне предсказуема, желая знать о самом опыте, но я стеснялась сказать ей, что я не была готова к фактическим действиям, потому что его прикосновения сносят мне «крышу».

Почему только она не говорила мне, что прикосновения так возбуждают?

Она должна была сказать мне хотя бы это!

Марисса оказалась более полезна.

- Подожди. Ты сказала, что он не будет носить перчатки из-за его сенсорных проблем, верно?

- Да. И?

Она покачала головой так, словно я легкомысленная особа, которая не понимала, к чему она ведет:

- Если он не носит резиновые перчатки на руках, то что заставляет тебя думать, что он будет носить подобное там?

Почему, черт возьми, я не подумала об этом?

Он был моим парнем.

Я достаточно знала о его «специфической природе», и что презервативы подобны резиновым перчаткам и воздушным шарам.

Они, вероятно, были тем, к чему он не собирался притрагиваться или позволить прикоснуться к себе.

Особенно к той очень чувствительной… Ммм… Части тела.

Я организовывала половой акт, не имея самого опыта в нем.

Девственница искала способ предохранения для секса, который еще только должен произойти.

Безусловно, я должна была пойти к Квинн.

У нее, как оказалось, были какие-то связи в центре планирования семьи, и еще она выполняла некоторую волонтерскую работу в больнице два раза в месяц.

Я полагаю… Она никогда не говорила… Но я думаю, что она украла образцы.

Она, по большому счету, взяла годовую норму из больницы и вручила их мне, как будто ничего особенного не происходило.

Мне просто нужно было не забывать принимать их каждый день.

В течение первого месяца я заметила странные вещи.

Моя кожа выглядела изумительно. К тому же я стала капризной, безумной сучкой. Как будто быть девочкой-подростком недостаточно плохо. Наконец, мои сиськи стали огромными.

Я не шучу!

Мои холмики практически в одночасье превратились в горы Везувий.

Мне пришлось купить новые лифчики, но под предлогом, что мои старые были просто жалкие.

Моя мама даже никогда не задавала вопросов. Я просто говорила ей заранее, что это не прилично, и она не совала нос.

Колтон, конечно, не возражал против изменений в моем теле.

В действительности, он был настолько увлечен моей грудью, что я была вынуждена направлять его в другое русло, чтобы иметь возможность приступить к чему-то другому.

Мы тратили много времени на учебу, и мой средний балл вырос на целый пункт.

То же самое и у Харпер.

Я догадывалась, что это тоже на нее повлияло. Хотя думаю, что это выводило ее из себя, потому что она привыкла быть привлекательной и непринужденной девушкой, но она никогда не думала о том, чтобы быть умной.

Со временем она стала видеть себя как нечто большее, чем пара сисек на шпильках, и, я думаю, тусовки с нашими друзьями сделали ее немного более разборчивой в парнях, с которыми у нее были интрижки.

И когда одна из девушек команды поддержки заработала хламидиоз на щеке, потому что она неправильно лежала в горизонтальном солярии, каждый начал распускать слухи о Хлам-глазе и Хлам-лице.

И кто знал, сколько выводов бы было, и, если что, как тебе тоже с этим покончить?

***

Я волновалась по поводу окончания школы.

Колтон же был гораздо более подготовленным в этом вопросе и должен был начать что-то новое, что могло быть для него более сложным, чем для остальных.

Оставалось только несколько месяцев до того, как ему исполнится восемнадцать, и он уже втягивался в окружающий его социум, несмотря на то, что все еще оставался великолепнее и умнее большей части наших одноклассников, благодаря его репетиторам и сосредоточенности.

Я обнаружила, что в то время как Колтон не всегда мог уловить мое состояние с помощью мимики или отдельных фраз, не говоря уже о вздохах и раздраженных фырканьях, он мог в большей степени понять, в каком настроении я была, концентрируя внимание на музыке, которую я буду слушать.

Это было еще одно направление, в котором мы могли общаться без разговоров о банальностях, потому что мы подростки и вызывающие страх коммуникаторы, перед которыми было только одно препятствие для преодоления.

По дороге в школу я могла проигрывать определенные песни, и он понимал, я была в хорошем настроении или раздражена.

Только хорошее всегда исходило от него, поэтому ему никогда не приходилось заботиться об этом. Но он всегда был немного не уверен в том, что сказать или сделать, если я была чем-то расстроена.

Школа. Мои родители. Домашнее задание. Небольшая стычка с Харпер.

Он находил это странным и ненужным, все это делало меня раздраженной или недовольной.

Иногда это помогало рассмотреть подобные вещи в истинном свете. Иногда от этого болела голова. Иногда я хотела рассердиться на все это.

Но пообщавшись с другими моими друзьями, я поняла, что практически все парни такие же.

Ни один из них действительно не понимал, почему девушки расстроены незначительной и глупой драмой, так что это заставило меня почувствовать, что, может быть, наши отношения были такие же обычные, какими они и являлись.

Это было до того ужасного дня в феврале.

Вы знаете, какой именно я имею в виду.

Этот.

Я ненавижу его1

Я думаю, что День Святого Валентина - это день, когда мой цинизм немного начинает задирать свою безобразную голову.

Валентинов день. День сердца. День любви. День Валентина.

Не вызывают ли у вас эти два слова желание побить сучек?

Мол, как будто это недостаточно ужасно: символ дня - младенец в подгузнике с крыльями и луком… Это день, когда вся Вселенная, по большей степени, испытывает необходимость купить розовую или красную фигню в магазинчике «все-по-доллару», и объявить о своей любви всем… Везде.

Поэтому тем утром, когда я приехала за Колтоном, из автомобильного проигрывателя гремел тревожный девчачий рок, так как я просто была уверена, что школа собирается стать взрывом из цветов и конфет, и я собиралась на День Святого Валентина быть Гретхен Винерс* (*персонаж американской комедии «Дрянные девчонки» (англ. Mean Girls), 2004года, режиссера Марком Уотерсом с Линдсей Лохан в главной роли. По сюжету фильма Гретхен услужлива, ранима, не имеет своего мнения и чересчур зависима от дружбы с самой популярной девушкой в школе, секреты которой неоднократно случайно выдавала главной героине, после чего виновато просила ее никому не говорить) и сидеть в классе, в то время как Глен Коко будет получать сахарные печенья и гвоздики, переданные ему, но не от меня.

Мой бывший парень ничего такого не делал в прошлом году, но мы обменялись открытками.

Но это не было тем же самым, потому что я на самом деле была влюблена в Колтона.

Я не та девушка, которая влюбляется и волнуется из-за девчачьих штучек и хочет цветов или публичного оглашения признания в любви.

Но… Может быть, с Колтоном, я хочу этого?

Потому что я думала, что не могу иметь их.

Я корила себя за это.

Представьте себе, насколько я была удивлена и как виновато себя чувствовала, когда постучала в его дверь тем утром, а он встретил меня с букетом полевых цветов в руках!

Розовые… Синие… Фиолетовые…

Плотно сжатые в кулаке, и он сунул мне их в лицо, как только я вошла в прихожую.

- Это для тебя!

Я имею в виду, это было очевидно, что миссис Нили купила их.

Колтон выглядел так, словно он понятия не имел, почему он давал их мне, но все-таки…

Кокетство и ухаживания были моей сферой обязанностей, а не его, так что я не обижалась.

Как у девушек, у нас всегда есть эти дурацкие ожидания и предвкушения чего-то волшебного.

Неудивительно, что парни так путаются все время.

Шейла обняла меня и пожелала мне счастливого Дня Святого Валентина прежде, чем преподнесла мне красный конверт, говорящий о зарезервированном столике на ужин в Taste.

Это супер-высококлассный ресторан в центре города, внутри музея.

Я знала, это означает, вероятно, что мы возьмем еду «на вынос», но мои мысли были все еще там.

Сердце… Сердце миссис Нили… По-прежнему там… «В подарке».

Она так старалась компенсировать то, что Колтон не получит.

Как и я.

Мы сгибались, сгибались, и сгибались, пока не стали похожи на колечко, окружившее его полностью, потому что мы любили его.

- Ужин в шесть, - она прошептала и улыбнулась мне. - Вы можете прийти сюда и посмотреть фильм, если захотите. Рик и я тоже идем на ужин, но у нас забронировано на восемь или около того. Мы будем дома поздно.

И вот оно!

Таким образом она намекнула мне, что дом будет в нашем распоряжении на некоторое время.

Но она определенно вернется.

Миссис Нили была самой лучшей мамой на планете!

Я поблагодарила ее, и она оставила мои цветы в вазу, чтобы я забрала их позже вечером, и вдруг, я действительно почувствовала дух Дня Святого Валентина.

Колтон улыбнулся с пассажирского сиденья и взял меня за руку, как он делал всегда:

- Ты обрадовалась по поводу ужина сегодня вечером?

- Да.

- И тебе понравились цветы?

- Понравились.

Он кивнул и откинулся назад, чтобы немного расслабиться в кресле:

- Ты останешься ночевать?

Я слегка рассмеялась и сжала его руку:

- Не думаю, что твоя мама согласится с этим. Но я, определенно, останусь на некоторое время.

- Я бы этого хотел.

Мои родители нормально отнеслись к тому, что я провела ночь перед Рождеством с Колтоном, но это будет отдельная проблема, которую я не была готова создавать.

День Святого Валентина быстро становился моим любимым днем в году.

И я была точно уверена, что этой ночью хотела наконец-таки дойти с ним до конца.

В течение дня все было решено.

Это должно было случиться.

Я помчалась домой из школы, остановившись ненадолго, чтобы высадить Колтона у его дома и быстро поцеловать его прежде, чем поспешить в мою комнату, схватить одежду, оставить записку для моих родителей о том, что у меня планы на ужин, а затем притащить свою задницу к Харпер, чтобы подготовиться.

Я была в полном беспорядке, полна нервов и волнения, только наполовину слушая ее, пока она говорила мне сквозь все это.

Она давала мне странные указания и рассказывала вещи, которые я не могла понять, потому что у меня больше развита визуальная память и некоторые из вещей, которые она описывала, прозвучали так, как будто они не могли физически быть выполнены с серьезностью, являющейся преградой для нас.

К тому моменту, когда она закончила со мной, я осмотрела себя…

Ну… Я выглядела действительно, действительно красиво!

Харпер обняла меня, шлепнула меня по заднице и отправила в путь, пожелав мне вслед удачи, когда я уезжала.

В моих мыслях я ехала к своей судьбе.

Но блестяще выстроенные планы всего живого часто спутываются, как я узнала не понаслышке.

Колтон выглядел прекрасно, так что это не было проблемой.

Ради всего святого, я была в платье! И это не было проблемой.

Мы наслаждались поездкой до музея вместе, слушая музыку и держась за руки.

Я задавала вопросы, и он отвечал. Мы говорили.

В мыслях я пыталась спланировать, как именно все пройдет до конца вечера.

Но это стало проблемой уже в самом начале такого идеального моего плана...

Все, что придумал мой мозг, не было тем, о чем думал Колтон в тот момент, когда мы прошли сквозь двери в музей.

Мы прибыли достаточно рано, чтобы начать нашу прогулку между экспонатами, пробираясь сквозь большую, чем обычно, толпу.

Потому что, по-видимому, другие люди думали, что смотреть на искусство в день глупого купидона было тоже весело. Конечно, они были в значительной степени пожилыми людьми. Возможно, по меньшей мере, тридцать пять лет или старше, и они пили и разговаривали, в результате чего было больше шума, чем обычно.

Конечно, это не беспокоило меня.

Я была с ним.

И ничего не имело значения, когда мы были вместе, за исключением нас двоих.

Спросите меня что-нибудь об искусстве. Импрессионизм. Сюрреализм. Современный. Авангард.

Я уверена, что смогу достаточно вам рассказать, чтобы гарантировать, что вы закатите глаза и станете ворчать, что я всезнающий сноб.

Но я сконцентрировала внимание на том, что говорил Колтон.

Я пыталась увидеть, как очевидно он делал вещи, которые очаровывали его. И время от времени он мог быть таким сосредоточенным, как если бы я смешивалась с фоном, вместо того, чтобы быть с ним рядом, возле него.

Но меня это не волновало.

Потому что единственным, в кого я была влюблена… Был он.

Вы называете это одержимостью, а я называю это преданностью.

Мы немного прогулялись и обсудили некоторые экспонаты, пока кто-то не узнал его.

Видите ли, будучи в музее с известным местным художником, вы не всегда можете скрыться от глаз, даже от определенного количества окружающих нас сегодня людей. Я была удивлена, что он не общался с ними раньше.

Это знание не сделало ничего, чтобы облегчить мое разочарование, когда пришло время для нашего забронированного ужина, и Колтон все еще обсуждал искусство с группой взрослых людей, которые цеплялись к каждому его слову.

Я пыталась перебивать, но не было никакого реального способа сделать это.

В конечном счете я выступила перед ним, чувствуя себя глупой и маленькой, малозначимой и незрелой, когда озвучила, что хотела бы пойти в ресторан одна и подождать его там.

А именно как раз это я и сделала.

И пока я ждала и ждала, и ждала за столом его прибытия, я поняла, что у меня был ужин в День Святого Валентина…

С самой собой.

Это больно. Очень.

Но я не хотела быть девчонкой, которая плачет в ее дорогую пасту с завышенной ценой.

Нет. Не я.

Вместо этого я вспоминала все хорошее, что у нас было. И я пыталась представить себе, что оставшаяся часть вечера будет такой же.

К сожалению, через полчаса я поняла, что не было никакого смысла больше ждать.

И официантка сказала, что ей, возможно, понадобится столик, так что я попросила упаковать его еду на вынос и отнесла ее в мою машину, прежде чем вернуться назад в музей, чтобы найти его.

Он был на том же месте. Теперь один. Разглядывая одну из частей выставки Ван Гога «Звездная ночь» * («Звездная ночь» (нидерл. De sterrennacht) —картина нидерландского художника Винсента Ван Гога, написанная в июне 1889 года, с видом предрассветного неба над вымышленным городком из восточного окна жилища художника в Сен-Реми-де-Прованс. С 1941 года хранится в Музее современного искусства в Нью-Йорке. Считается одной из лучших работ Ван Гога и одним из самых значительных произведений западной живописи)

- Я искала тебя, - я старалась, чтобы мой голос не звучал расстроено, и надеялась, что мне это удалось.

Наконец-то он обратил на меня внимание.

- Я читал, что здесь Ван Гог изображал путь надежды. Надеясь сбежать от своего ада на Земле. Оказавшись в ловушке в своем теле, когда он начал отступать. Побег из своего разума, в то время как он оставался в убежище. Эти облака… Они олицетворяют свободу. Небо. Лекарство от его болезни, - его пальцы поднялись до точки. - Эти мазки безупречны. Большинство следов от воспоминаний о своем детстве.

Я просто стояла неподвижно, насколько это возможно, принимая во внимание каждое его слово.

- А что бы ты нарисовал из своего детства? - спросила я шепотом, забывая о том, что была обижена из-за ужина, и будучи полностью очарованной им в данный момент.

Он посмотрел на меня с такой улыбкой. Легкой. Многозначительной.

- Тебя.

Глава 13

Кровь хлынула к моему лицу, и я сжала его руку, тихо спрашивая, можем ли мы вернуться к нему домой.

Я чувствовала себя живой... Такой чертовски живой и взволнованной, что хотела вернуться к нему. Мне было все равно, что сейчас произошло.

Просто так.

Ночь была прохладной, но ясной, и я отчетливо помню, как смотрела на звезды.

Моя грудь вздымалась и наполнялась до краев и чуть не взрывалась от того, как сильно я любила его. От этой любви я даже ощущала физическую боль в груди.

Любовь?

Иногда она настолько сильная, что это причиняет боль.

Вернувшись домой, я решила разогреть еду, потому что подумала, что нам понадобится энергия для того, что я запланировала.

Пока мы ждали, я переключала каналы, чтобы выбрать какой-нибудь фильм.

Остановившись на том, который выглядел романтичным, я расставила еду, делая для нас небольшой пикник на полу.

Мой букет стоял сбоку от нас, и мне это нравилось.

Это было так правильно.

Но фильм? Вероятно, фильм был второй худшей вещью этой ночи.

Честно говоря, я понятия не имела, о чем он был.

Я едва ли слышала о нем, и никто из моих друзей никогда не говорил, что смотрел его.

Откуда мне было знать?

Я не знала, пока мы не прикончили наполовину нашу еду, и затем до меня дошло, что у главного героя был Аспергер.

Но Колтон увлекся, фильм привлек его внимание, и его лоб морщился, когда он смотрел.

Меня поразила женская роль в этой истории.

Порой она была холодной, а иногда раздраженной.

Но я видела себя в ней, и это было... Странно.

Наша еда остыла, и ни один из нас не говорил, пока шел фильм, но я чувствовала, как в комнате начало расти напряжение.

- Я могу выключить его... - начала я, но Колтон покачал головой, прикованный к нему.

- Я бы хотел досмотреть.

Я чувствовала, будто все время не дышала и сдерживала слезы, потому что эти люди были старше... И...

Там не было Голливудского хэппи-энда.

Простая реальность. Реальность любить кого-то, кто, возможно, никогда не сможет полюбить тебя с такой же силой.

Но Колтон мог, верно?

Мы были другими. Мы должны быть.

Он мог четко объяснить и показать свою симпатию другими способами, и не было ничего, что могло бы заставить меня перестать его любить.

Я уверена в этом.

Пошли титры, а я сидела в гробовой тишине, потому что там не было счастливого конца.

Там нет счастливого конца.

Абсолютно!

Я же нуждалась в счастливом конце.

Тишина была подавляющей, в то время как я убрала посуду и загрузила ее в посудомоечную машину.

- Я буду готовиться ко сну, - с этими словами Колтон исчез в своей комнате, чтобы начать свою рутину, а я обдумывала, стоит ли пойти или нет.

То, что мы только что посмотрели, до сих пор крутилось в моей голове.

Я не хотела этого для нас.

Я не могла позволить себе погрязнуть в этих мыслях!

Поэтому я сосредоточилась на подъеме по лестнице в его комнату.

Когда я дошла, он был в душе, и на мгновение я замешкалась. Но только на мгновение, пока он не позвал меня.

- Лили?

- Да, я здесь, - я зашла в ванную и села на крышку унитаза, переполненная мыслями и эмоциями, и была не в состоянии ясно мыслить.

- Присоединишься ко мне? - занавеска слегка отодвинулась, когда он высунул голову.

Вода стекала по его лицу и капала с подбородка, пока он смотрел на меня. Он выглядел чем-то озабоченным, насколько мог это показать, и я ненавидела видеть его таким.

Что-то в том, как он смотрел на меня, вытащило мое сердце, и каждое последнее предположение, появившееся у меня за ночь, вылетело в окно.

- Ты расстроена? Тебе не понравился ужин?

- Мне понравился ужин, - сказала я тихо.

Я не могла сказать, почему была расстроена. Я почувствовала слишком много.

Вместо стриптиза и надевания какого-то нелепого белья, чтобы соблазнить его, я встала, сняла свою одежду и залезла под душ, под теплую струю воды, чтобы просто... Держать его. В водяных объятиях.

Поэтому он не видел разницы между водой и тихо стекающими слезами.

Я даже не позаботилась о том, чтобы объяснить его вернувшимся домой родителям, почему мои волосы были влажными.

* * *

Я не трусиха. Даже близко нет.

Я имею в виду, если бы я была курильщиком, и мне нужно было бы бросить, то это было бы другое дело.

Но Колтон?

Никогда!

Просто потому, что если у двух людей в фильме это не получилось, то это не значило, что у нас будет так же.

Пока я не отказывалась от нас.

Однако на следующей неделе Колтон сбросил на меня новую бомбу - он получил работу.

Я была удивлена больше всех.

Я пришла, чтобы забрать его из школы, и миссис Нили сбросила на меня бомбу, объясняя ситуацию и спрашивая, не буду ли я против возить его на работу после нашего последнего урока.

Видимо, в ночь нашего визита в музей в День Святого Валентина Колтон обсуждал с куратором стажировку, на которую согласился мой парень.

Вот так просто.

На месте. Его учитель, являющийся его РОВЕСНИКОМ, говорил о его работе, и Колтон не видел в этом проблемы. Это было именно то, что он любил делать.

Конечно, он говорил об этом с родителями, но не со мной.

И я ненавидела это, но ничего не могла поделать.

Его это не волновало или он не думал обо мне.

Я придерживалась мнения, что он всегда все обсуждал с ними и это так и продолжалось. Он уважал своих родителей, и у них было решающее слово в каждом действии, которое он совершал.

Я не думала, что мои родители будут не против того, что я буду возить его на работу и обратно.

Моего отца не устраивало, что я буду ездить в город и обратно.

В конце концов, у меня не получилось делать это, поэтому миссис Нили начала забирать его каждый день со школы.

Вместе мы проводили все меньше и меньше времени, потому несколько минут в машине по пути в и из школы, когда мы находились наедине друг с другом, было нашим особенным временем.

Обед не считался.

Английский тоже.

Я хотела побыть с ним наедине.

После начала его стажировки мы видели друг друга по утрам по пути в школу и у наших шкафчиков.

К тому времени, когда он ночью возвращался домой из-за своего нового расписания, ему было трудно адаптироваться к изменениям в его образе жизни, и я быстро поняла, что должна перестать актуализировать проблему.

Он еще легче раздражался и вместо того, чтобы позволить причинить моим чувствам боль, я делала кое-что другое.

Я снова стала няней.

На самом деле я не совсем уверена, для чего я это сделала.

Может быть из-за того, что у меня не было возможности видеть Колтона, и я чувствовала себя одинокой. Возможно, мне просто нужно было доказать себе, что я могла увлечься другими вещами, а не только им.

Моя мама делала мне пару раз замечания, что мне стоит проводить больше времени с друзьями или найти хобби.

Вместо этого я выбрала работу.

Вероятно, это было глупо, но я мало нянчилась с близнецами с тех пор, как мы с Колтоном начали встречаться, и это были легкие деньги.

Работа дала мне время очистить голову, когда у меня возникали беспокойства на счет наших отношений.

Каждое утро я знала, что увижу его. Мы просто должны выждать до этого времени.

Время шло быстрее, когда я была занята.

Телефонные звонки друзей срабатывали, но, прогуливаясь с парочками, я скучала по нему еще больше.

Он подружился с несколькими другими стажерами и время от времени рассказывал о них, но мы не виделись, потому что он был слишком занят.

Дополнительное общение увеличило добавочную нагрузку на его и без того заполненное расписание искусства и школы, РОВЕСНИКАМИ из класса и меня.

Но я вижу в нем некоторые изменения к лучшему, и, кажется, это все стоит того.

Он стал более внимательно наблюдать за людьми, и я могла сказать, что он применял манеры или фразы, которые, вероятно, использовали другие стажеры.

Несмотря на то, что я была катализатором на его пути стать более общительным, по словам его мамы, стажировка действительно вытащила его из скорлупы.

Возможно потому, что другие стажеры тоже были парнями. Или потому, что он должен говорить весь день об искусстве: прожевывая его, дыша им, живя им.

Что бы это ни было, я была рада.

Неважно, как сильно я скучала по нему.

Это то, чего я хотела с самого начала.

Когда мы могли, то все еще переписывались по почте. Мы все еще виделись насколько это было возможно.

Но чрезвычайным отличием было то, что мы перешли от нашего изначального времяпровождения, когда мы были склеены словно сиамские близнецы, к случайным моментам, которые были в то время.

Это был сложный переход.

Для меня.

Если ему и было трудно находиться вдали от меня, то я этого не знала.

Он держал свой ритм и следовал ему, будто он был единственно возможным.

Наши физические отношения немного замедлились, поскольку мы едва проводили время наедине, кроме машины.

Пару дней, когда мы ехали в школу, его рука бродила по моей ноге, и я раздумывала над тем, стоит ли пропустить первый этап, чтобы получить хоть какое-то его общение.

Конечно, я не хотела, чтобы его родителям позвонили из школы из-за того, что он опаздывает или отсутствует, но...

Черт побери!

Я скучала по нему!

На некоторое время моя совесть победила, и я даже гордилась тем, что решила продолжить движение, пока мы не приехали в школу, где целовались несколько минут и шли к нашим шкафчикам.

Но... Я не всегда была такой сильной.

На самом деле иногда я забирала его на пару минут раньше, чтобы у нас была возможность найти место для парковки.

Я понятия не имела, как сильно жаждала его прикосновений. Хотела слышать его голос. Неважно, насколько ограниченными были его слова.

Он так быстро стал всем для меня, что я не заметила, как это произошло, пока все не зашло слишком далеко.

Я так далеко зашла.

О чем я понятия не имела.

За неделю до выпускного я была всем сыта по горло.

Я была занята покупкой платья, подготовкой и учебой, и старалась поспевать за моими друзьями и парнем.

Я уверена, что была рассеяна даже больше, чем обычно, и наша поездка в школу проходила тише, чем мы привыкли. Но у меня было так много всего в мыслях, поэтому я даже не думала об этом.

Мы ехали в школу, проезжая мимо одной из нескольких дорог, которую мы провозгласили нашей, когда наша потребность побыть наедине была слишком много раз проигнорирована, и я начала разговор:

- Твои друзья из музея пойдут на выпускной с их девушками?

Рука Колтона сжала мою чуть сильнее, чем обычно, потом я почувствовала, как он поерзал на месте и громко заговорил в тихой машине.

Положив наши руки на мое колено, он задал самый милый вопрос, который я когда-либо слышала:

- Лили, тебе бы понравилось, если бы мы...

Я не буду повторять его здесь.

Но вы, вероятно, поняли суть.

Это достаточно много для третей базы.

Хорошо, это почти хоум-ран* (*Хоум-ран (англ. Home run) — разновидность игровой ситуации в бейсболе, представляющая собой хит, во время которого отбивающий и бегущие, находящиеся на базах, успевают совершить полный круг по базам и попасть в дом (то есть совершить пробежку), при этом не имеется ошибок со стороны защищающейся команды. (В рассматриваемом контексте данный термин предполагает занятие сексом).

Машину занесло из-за того, что я сильно и неожиданно нажала на тормоз.

Я стукнулась об руль, выбивая дурь из моей ноющей груди, и уставилась на него, как Бэмби, который наблюдал за смертью своей мамы:

- Что? - я уверена, чтобы это был красноречивый ответ. - Я имею в виду, что мы уже довольно... Физически…

Я знала, что у нас было, и меня не удивило, что он предложил это.

Но слышать, как он говорит это, полностью отличалось от всего.

Он напрягся на сидении и на мгновение посмотрел на меня:

- Джастин и Кит много говорили о своих подружках и о том, чем они занимаются...

Затем он продолжил стационарную тираду о моих женских прелестях и о том, как они предполагали, что он сделает с ними. А также, что их девушки любили делать для них.

- Ну, нет. Я понимаю, о чем ты говоришь, - я пыталась остановить его, подняв руку, в то время как еле сдерживалась от смеха и в тоже время умирала.

Я сбавила скорость машины, осторожно думая на счет моего следующего предложения.

Остановившись на пустом участке лесистой грунтовой дороги, я заглушила двигатель и повернулась на сидении, чтобы оценить его.

Этим утром мы определенно опоздаем.

Об этой части наших отношений мы мало говорили - все произошло само собой.

Но, думаю, что услышав это от двух людей, которых он считал «нормальными», Колтон сильно на этом сфокусировался.

Очень сильно.

- Это то, что ты бы хотел сделать?

Его глаза смотрели в окно, пока он думал:

- Я видел такое раньше. Хотя я не совсем уверен, в чем смысл.

Итак, он смотрел видео.

Видите?!

Прям, как обычный парень!

- Потому что это хорошо ощущается. Как, например, когда я касаюсь тебя, пока мы целуемся.

Коварная улыбка. Конечно, хорошо!

- В действительности, в этом нет такой уж необходимости, ну, знаешь... Это не то, что люди должны делать, чтобы показать свою любовь.

В то время я понятия не имела, почему пыталась отговорить его.

Возможно, глубоко внутри себя я знала причину.

- Колтон?

Он посмотрел на меня тем взглядом, его губы выглядели такими мягкими, и его лицо было озадачено.

- Ты... Ты бы хотел? Я имею в виду, это не обязательно.

Я любила его.

Я хотела этого.

Но только, если он хотел.

Он должен хотеть. И это должно быть его решением, а не по какой-либо другой причине.

Его «да» колебалось. Он выглядел неуверенным, и если быть честной, то я тоже.

- Да.

- Да?

- Да.

И затем мое беспокойство проявилось.

Что, если это было плохим фильмом?

Я могла быть очень, очень, очень плоха в этом.

Я запаниковала.

У него заняло пару мгновений, чтобы принять свой ответ, и через пару глубоких вдохов его глаза на секунду посмотрели в мои. Затем он кивнул, и мы затихли, когда перемещались на заднее сидение.

Я немного была напугана.

Ладно, сильно напугана.

- Просто скажи, если это будет слишком или не будет ощущаться хорошо, ладно?

Я знала, что он будет честен. Это не было проблемой.

Проблема была в том, что я никогда не делала этого прежде.

Я не торопилась, но он дрожал, его глаза были полузакрыты, а губы трепетали под слегка раскрасневшимися щеками.

Его грудь вздымалась и опускалась в неустойчивом ритме, и я приготовилась, что он попросит меня остановиться.

Но он не сделал этого.

Через несколько минут я забеспокоилась и снова посмотрела вверх, чтобы увидеть, как его лицо кривится от беспокойства.

Поэтому я замерла:

- Мне стоит сделать что-то другое?

Он закрыл глаза и поднес кулак ко лбу, терпя бедствие.

- Слишком много, - выдохнул он. - Я не могу... Я не могу...

И он медленно начал расстраиваться.

Я давно не видела, как он паниковал, за исключением Рождества, но это, казалось, было так давно.

Слова душили его и то, как его тело реагировало, ощущалось хорошо, но не сейчас.

Сейчас все отличалось от тех вещей, которые мы делали раньше.

- Все в порядке, - сказала я ему, отодвигая испытанные мной чувства в сторону, когда слышала его. - Мы можем остановиться. Мы не обязаны. - Обещала я ему.

Правда была в том, что я чувствовала себя неудачницей.

Но это было не про меня.

Он становился более возбужденным, качая головой вперед и назад, закрыв глаза, и поднял кулаки к крыше машины.

Слова, выходящие из его рта, были повсюду, но я могла понять, что он имел в виду.

Он просто хотел делать то же самое, что и другие, и был расстроен, что для нас это было так трудно.

- Для других это не сложно, - его глаза были открыты, и он смотрел в окно, его руки были прижаты к потолку, в то время как он тяжело дышал.

- Ну и что? Ну и что, что другие делают эти вещи? Мне все равно, - я потянулась к его лицу, сдерживая слезы, которые вновь угрожали показаться.

Потому что в его глазах также были слезы.

- Мне все равно, что делают другие люди. Потому что никто из них не ты.

Он закрыл глаза.

- Я хочу только тебя, несмотря ни на что, хорошо? Только ты и я. Остальное не имеет значение.

Это было правдой. Все, что мы испытывали физически.

Я не могла сказать, что эта конкретная активность была неприятной.

Он и так предложил намного больше.

Я залезла на его колени, расставив ноги по сторонам, ухватив своими ладонями его затылок, и прижимаясь к нему лбом.

В таком положении мы молчали около минуты прежде, чем он перестал дрожать. Сначала его руки легли на мои ноги и сильнее прижали к его телу.

Я согнула бедра и сжала их напротив него, ощущая, как рвано он дышит.

А затем он медленно открыл глаза:

- Это заставляет шум исчезнуть.

- Да? Когда я так сжимаю тебя? – я снова сделала это.

Он кивнул, позволяя своим векам закрыться.

- Я запомню это, - прошептала я, крепко целуя его в лоб.

Его руки начали бродить по моей спине и под моей футболкой, и он сделал долгий и медленный выдох:

- Ты мой покой, Лили.

- Я та, из-за кого ты на взводе, в первую очередь, - пробормотав, покачала я головой.

Его пальцы прошлись по моей талии:

- Насколько я помню, ты была той, кто мог успокоить меня.

- Как это возможно? Когда мы были детьми, я каждый раз почти умирала, когда мы были вместе. Я - путаница. Я - хаос.

- Нет, - прошептал он. - Ты - моя прекрасная Лили. Ты та, кто делает все правильно в моем мире.

В тот день я почувствовала, будто мы одинаково смотрели друг на друга.

Глава 14

Затем настал выпускной.

Однажды я смотрела фильм, там главная героиня сказала, что для подростков выпускной был важным обрядом посвящения. Что его нельзя пропускать.

Думаю, что это довольно верное утверждение потому, что я слышала о девушках, которые пропустили его и это наложило отпечаток на всю их жизнь.

Будто они в конечном итоге сходят с ума, пишут мемуары, находясь за решеткой, из-за той ночи, когда они пропустили свой выпускной.

Серьезно.

Как смотреть эпизод «Преступление в объективе» * (*американский сериал о тяжких преступлениях, совершенных женщинами).

В любом случае, несмотря на то, что, по общему мнению, выпускной являлся важным событием, я не совсем уверена, что согласилась бы с этим утверждением.

Это были всего лишь очередные танцы с людьми из школы.

Только платья были дороже, и танцы проходили в гостинице, вместо спортзала.

Думаю, что мы слишком сильно заботимся о такого рода вещах. Что они определяют моменты, которые мы не можем пропустить только потому, что это событие бывает лишь раз в жизни.

Пока я думаю, что воспоминания - это хорошо, и их лучше копить, чем фактически пережить такое событие.

Возможно, если мы прекратим пытаться достичь стандартов величия, то будем довольны тем, что имеем.

Я бы хотела, чтобы у меня был тот же настрой отпраздновать выпускной, когда он настанет.

Но мне стоило ожидать, что не получится так, как я хотела.

* * *

Мое платье было белым.

К большой досаде моего папы.

Он продолжал пялиться на меня, будто я выбрала чертово свадебное платье.

Мне пришлось бесконечное количество раз демонстративно закатывать глаза, и он, наконец, перестал таращиться.

Я сделала все, даже подобрала свои волосы наверх...

Той ночью я действительно хотела почувствовать себя красивой.

Конечно. Я. Я все еще девушка.

Я готовилась с Харпер в своей комнате, когда раздался первый телефонный звонок.

Это была миссис Нили, и ее голос был извиняющимся.

Она сказала, что Колтон все еще делал что-то для одного из своих экспонатов, поэтому он задержится, чтобы это закончить.

И, насколько я знала, Колтон всегда завершал любой проект, которые ему давали.

- Как вы думаете, когда он закончит? – я держала телефон около уха, пока пыталась не покраснеть и не начать печалиться.

Миссис Нили не знала, но обещала перезвонить, когда узнает. Она попытается снова напомнить ему, насколько важным для меня было его обещание. И что та его работа может подождать.

У миссис Нили был характер.

Как только я отключила телефон, меня накрыло разочарование.

Моя лучшая подруга пыталась заставить меня почувствовать себя лучше, просто...

Ну... Оставаясь просто Харпер.

Она шутила и корчила глупые рожицы, чтобы отвлечь меня от этого.

Но не было никакого сомнения, что снова все будет похоже на День Святого Валентина, и снова я одна буду в лимузине, как в ту ночь.

Одна на ужине.

Одна на танцах.

Я сфотографируюсь одна с группой, а не в паре.

У меня не было букетика.

Труднее всего было смотреть, как встречаются остальные, как они подходят и смотрят друг на друга влюбленными глазами.

От этого становилось не по себе еще больше, чем находиться одной в ту ночь.

На Квинн было розовое платье, а на Сойере розовая жилетка.

На Харпер было желтое платье... И у нее были запланированы два свидания.

Мне повезло, что у нее было двое: Блейк и Дерек.

Смейтесь сколько хотите, но ни один из парней не беспокоился, что оба были на танцах с ней.

Я уверена, она пообещала им что-то, о чем я не хотела знать.

После всего прогресса, которого она достигла...

Они были милыми. Привлекательными. Веселыми.

Она была рада.

И я ничего не могла сказать ей об этом.

Тигры не меняют свои полоски, как бы сказала моя мама.

Или это про зебр?

Тема танцев - Джеймс Бонд или что-то вроде того.

Как только вы входили через дверь, вас фотографировали.

Мне было очень грустно от того, что я одна, одна на фотографии, когда на самом деле у меня был парень.

Его просто здесь не было.

Но прежде, чем я зашла в просторный зал, Харпер остановила меня и отвела в сторону, попросив Блейка сопровождать меня, если я не против.

Мне же действительно было все равно. Я не собиралась покупать одну из тех фотографий. Я просто не хотела, чтобы люди смотрели на меня тем жалобным взглядом.

И фотограф останавливал каждого, чтобы сделать фото у двери.

Итак, на самом деле, какой у меня был выбор?

Блейк был высоким и загорелым, с небольшим ирокезом на голове.

Мне было интересно, есть ли у него тату... Пирсинг или что-то такое же экзотическое, как и его гавайские корни. Интересно, сколько ему на самом деле лет, потому что у него было детское лицо, но мужское тело. Вероятно, он занимался в спортзале пять дней в неделю.

Готова поспорить, что ему около двадцати.

У него была легкая улыбка, и она напоминала мне тех парней, которые подмигивали после того, как сказали что-то, и думали, что это мило.

Я поблагодарила его за то, что он сжалился надо мной и взял под руку, останавливаясь перед фотографом, немного улыбнувшись, прежде чем мы вошли через дверь к подпрыгивающим телам, напоминающим людей со школы.

Половина девушек выглядела как королевы красоты, а другая половина как проститутки.

Мне стало интересно, на кого походила я.

Блейк запросто приглашал меня на жалкие танцы и таскал выпивку.

Я честно пыталась получать от этого удовольствие, неважно насколько пустой я была внутри.

Объявили Короля и Королеву бала, и я потеряла дар речи, когда ими оказались Квинн и Сойер. Они взяли свои короны и поцеловали друг друга перед всеми школьниками.

Это что-то значило. Это просто... Произошло.

Независимо от того, кем они были в классе, они были Квинн и Сойером.

Все знали их.

В последний раз у них были равные возможности.

После их танца, Харпер потянула меня в сторону и сказала, что пойдет на перекур с Блейком.

Дерек же нашел компанию за столом, где мы спрятали наши вещи.

Мне стало смешно, когда он стал болтать со снобистской чирлидершей Клэр.

Я вышла на улицу с Харпер потому, что мне было нечем заняться.

Я подумала, что это свежий воздух немного прояснит мне голову.

Буду честной, настроение мое было ниже нуля, и я была мрачной.

Харпер и Блейк стояли около отеля, вниз по улице, курили сигареты и целовались.

Я почувствовала себя третьим лишним, но похоже, такова была тематика вечера.

Было холоднее, чем я ожидала.

Я не взяла куртку, поэтому обняла себя, наблюдая за тем, как ветер колышет подол моего платья.

Вот почему я не заметила, как подошел Блейк и набросил свою куртку мне на плечи.

Я не заметила этого, пока не подняла взгляд.

Он прищурился от дыма свисающей с его губ сигареты, когда набросил куртку на мои плечи.

Я поблагодарила его, он улыбнулся и взял сигарету в пальцы. Помню, как наблюдала за тем, как он стряхнул пепел и его подхватил ветер.

Это было немного поэтично, если вы интересуетесь такими вещами.

Харпер разговаривала по телефону со своей мамой, поэтому мы болтали, слушали как музыка с танцев прорывалась через каждую щель в здании.

Она была громкой. Такой чертовски громкой.

И, может, поэтому я не обратила внимание на телефон в моем небольшом клатче.

Или, возможно, из-за больших порывов ветра я не слышала, как кто-то звал меня с улицы.

Я не услышала шаги.

Возможно, поэтому я не задумывалась над тем, как близко стояла к Блейку или как его руки поглаживали меня в попытке согреть, пока мы ждали, когда его «визави» наговорится по телефону.

Нет.

Я не слышала ничего из этого.

Но я увидела кулак Колтона прежде, чем он столкнулся с челюстью Блейка.

Оглядываясь назад, я должна была знать, что если Колтон увидит меня с другим парнем, то это выведет его из себя.

Но я не слышала звонка Шейлы.

Я не знала, что Колтон переоделся на работе, и его друг-стажер Кит проводил его ко мне на встречу.

Я ничего из этого не знала.

Все, что я знала, что была на выпускном с парочкой друзей, ожидая своего парня, который появился из ниоткуда, чтобы защитить меня безо всякой причины.

Колтон быстро запрыгнул на Блейка и швырнул его на землю, пока Блейк пытался оттолкнуть его, выкрикивая ругательства, в то время как я кричала, чтобы они прекратили, и пытаясь объяснить, что Колтон был другим...

Чего я никогда не хотела говорить прежде, но Блейк понятия не имел, и я ничего не сказала ему о своем парне.

Плюс, я даже не знала, собирался ли он появиться!

Они катались на бетоне, пока Блейк не уселся на Колтона сверху, прижимая его к земле и удерживая его руки на груди, пока мой парень боролся и выкрикивал слова, которые я никогда не слышала от него прежде.

Я должна была быть в растерянности... Злой... Насколько я знаю, я должна была накричать на него и уйти...

Но я не могла.

Он был моим Колтоном.

Он сосредоточился и успокоился, когда я надавила на его грудь, стоя на коленях возле него.

Холодный бетон и еще холоднее ветер пробрался до моих костей, пока я говорила ему на ухо. Я объясняла, что в действительности Блейк был на свидании с Харпер, и он одолжил мне свою куртку, потому что мне стало холодно.

Я хотела сказать: «Потому что тебя не было здесь».

«Потому что я не могла взять твою куртку».

«Потому что ты бы даже не предложил ее мне...»

Вместо этого я положила руку на его лоб и шепотом попросила, чтобы он взглянул на меня и послушал.

Блейк осторожно слез с него, отошел назад и потер свою челюсть.

А Харпер просто смотрела, будто была частично поражена и частично напугана.

Когда Колтон, наконец, встал на ноги, его костюм был помятый и грязный...

Мой букетик был разрушен и валялся на земле... Мое платье было в пятнах от грязного тротуара... На его лице было раскаяние.

- Мы уходим.

Он указал на кого-то, кто стоял в стороне.

- Я привез его из музея, чтобы убедиться, что он доберется сюда, - через мгновение незнакомец протянул мне руку. - Я Кит. Я так понимаю, ты, должно быть, Лили?

Я только кивнула.

Он осмотрел меня с головы до пят и немного улыбнулся:

- Теперь я понимаю, почему он подрался из-за тебя.

Впервые я потеряла терпение из-за наших отношений.

Не потому, что Колтон был тем, кем был... Он тот, кто он есть... А потому, что это произошло со мной.

Если кто-то со стороны, кто не знает нас, посмотрел бы на все произошедшее сейчас, он точно решил бы, что Колтон - плохой парень.

Все эти нежные и сладкие вещи между нами были наедине.

А все косяки - на публике.

И, возможно, я устала понимать его.

Так как мы были вместе достаточно долго, мы могли сесть и поговорить о том, как его действия заставили меня почувствовать себя в ту ночь.

Я молча отвела нас в наш номер отеля, даже не удосужившись сказать что-то нашим друзьям.

Харпер знала, куда мы идем и могла сказать это, если понадобится.

Колтон был слишком спокойным и просто следовал за мной в комнату. Без вопросов. В нем был тот тип веры, который заставлял мое сердце болеть.

Я знала, что мне нужно привести себя в порядок, поэтому пошла в ванную, чтобы переодеться в пижаму, забыв о том, что я положила тупую маленькую ночнушку, вместо обычных шорт и футболки.

Ночнушка вряд ли была уместна, поэтому я остановила свой выбор на трусиках, которые я упаковала, чтобы одеть на следующий день, и майке.

Я распустила мои дурацкие волосы, ругаясь на раздражающее количество используемых заколок, которые их удерживали. На моих волосах было слишком много лака, поэтому я собрала их в небрежный хвостик. Я сняла макияж, который был мне не нужен для встречи с моим парнем.

Когда я вышла из ванной, он сидел на кровати. Без обуви. Без куртки. Смотрел на стену.

Колтон сделал глубокий вдох.

- Лили... Иногда я думаю, что в отличие от других у меня никогда не получится быть тем, кто тебе нужен, - сказал он, продолжая смотреть на стену.

- Ладно. Ну, иногда я тоже это чувствую, - я была честной, когда залезла под одеяло, чтобы сесть рядом с ним и уставиться в то же место, куда смотрел он.

Он переместился на кровати и прикоснулся пальцами к моей ноге, нежно проводя по моему колену:

- Я определенно так не чувствую. Ты всегда была терпеливой.

Я кивнула:

- Да. Но это трудно.

Его молчание дало мне знать, что он хотел дальнейшего объяснения.

- Послушай, - начала я, подбирая слова и стараясь сберечь свое сердце от полного краха, - сегодняшний вечер для меня был особенным. И тебя здесь не было.

- Меня попросили задержаться на работе.

Наконец, я рискнула посмотреть в его глаза:

- Но ты пообещал мне первой! Помнишь это? Я специально спросила, не хотел ли ты пойти со мной на выпускной, и ты согласился. Колтон, ты сказал «да».

Если «осознание» можно было увидеть, то в тот момент оно вспыхнуло на его лице:

- Я помню.

- Помнишь? - я переместилась и посмотрела ему в лицо. - Для меня это было важно потому, что в последнее время из-за твоей новой работы мы видимся очень мало. Это было важно, потому что мы скоро выпускаемся. Я хотела провести время вместе с нашими друзьями. Потому что дружба - это важно.

- Дружба важна для меня. Ты важна для меня.

- И ты важен для меня. Очень важен. Я хочу проводить с тобой некоторое время. Я нарядилась и уложила волосы и, просто, все это стоило стольких чертовых усилий.., - в этот момент слезы действительно жгли мои глаза. Пока его рука не обхватила мой подбородок.

- Все это неважно.

- Для тебя, - я посмотрела в его глаза. - Это было неважно для тебя! Не для меня! Для меня это было важно. И мне нужно было, чтобы ты... Сделал меня важной. Для себя.

- Ты всегда была важна для меня.

- Я всегда была важна здесь, - указала я на его сердце, - И здесь, - теперь на голову. - Но мне нужно быть важной повсюду. Не только, когда мы наедине. Не только тогда, когда ты чувствуешь, будто у тебя есть время. Я также важна, как и твоя работа. И ты обещал мне прийти на выпускной. Я не обращала внимание на другие вещи, но сегодня мне нужно, чтобы ты понял, что ты задел мои чувства, и я хочу, чтобы твои обещания мне были также важны, как и обещания другим людям. Если ты говоришь, что сделаешь что-то со мной, то делай это!

Моя грудь напряглась.

- Я понимаю.

Вот просто так.

Это было сказано, значит это должно быть сделано.

Я не заставляю его делать ничего, кроме как держать свое слово.

И именно тогда это произошло.

- Я люблю тебя, Колтон! Люблю! И я хочу, чтобы мы были вместе.

Его молчание было пронизывающим, и мое сердцебиение в ушах угрожало сделать меня глухой.

Но я должна была дать ему преимущество.

- Не говори это в ответ, хорошо? Я просто хочу, чтобы ты знал, что я... Я люблю тебя.

Рот Колтона начал медленно открываться, а затем медленно закрылся, он взял мою руку в свою и посмотрел на нее.

Я закрыла глаза и отогнала свою тревогу, чувствуя, как его пальцы путешествуют по моей коже.

Как узор.

Он проводит мягкие линии по моей руке.

Словно кисть, поглаживая мою кожу.

Мне не нужно было, чтобы он говорил это вслух. Он сказал мне это своим прикосновением.

Его поступки, вместо его слов, закрепили то, что было нужно моему сердцу.

Глава 15

С того момента Колтон делал именно то, что он говорил.

Если мы строили совместные планы, то он придерживался их.

Его мама присматривала за этим, если вдруг получалось так, что он двигался в другом направлении.

И он ставил меня на первое место, что ощущалось замечательно. И это не было принудительно. Мне просто нужно было расставить приоритеты и говорить именно то, что я имею в виду. Быть буквальной.

У нас было взаимопонимание, и это работало.

Последние три недели школы пролетели быстро.

Между подготовками к экзаменам и самими экзаменами моя голова была занята совершенно другим мыслями.

Мы с Колтоном учились, когда была возможность - общались лично, на компьютере или через телефон.

Я смирилась с нашими отношениями, в том числе и с тем, какие они были – прекрасными и мучительно сладкими.

Мы ценили наше время.

Наши отношения, в отличие от отношений других знакомых нам людей, были основаны на нечто большем, чем просто секс. Даже если у кото-то из них происходило что-то большее, это не имело значения для меня.

Мне не нужны только школьные воспоминания для того, чтобы быть счастливой.

Экзамены я сдала отлично. Колтон, очевидно, так же.

До выпускного дня он больше не задерживался на работе допоздна. И он был прямо на трибуне при получении диплома.

Было радостно и одновременно горько обнимать Квинн позже.

И было знаменательным быть заключенной в объятиях Сойера, когда он кружил меня, как тряпичную куклу, а его выпускная мантия укутала меня ослепляющим красным материалом.

И Колтон не ударил Сойера.

Он доверял ему.

И он так же будет скучать по ребятам. Я была уверена в этом. Так же, как и они будут скучать по нам.

Это было таким достижением, и я чувствовала, как меня распирает от гордости при виде того, как мой парень получает свой диплом перед таким количеством людей, и у него не произошло ни одного из его «моментов».

Казалось, будто все, наконец-то, наладилось, и началось что-то новое для всех нас.

* * *

Длинные дни приносят длинные ночи и с этим обычную скуку.

Но не в этот раз.

Мы все были постоянно чем-то заняты.

Казалось, месяцы промчались быстрее, чем я даже могла представить себе.

Не поймите меня неправильно, это было замечательно. Но как говорится в старой поговорке «все летит быстрее, когда тебе весело».

Мы с Колтоном нашли отличный совместный неспешный ритм, и, казалось, что у него было меньше стресса от того, что он не находился в школе.

Он процветал в музее, был сосредоточен на своей работе, и проводил свое свободное время с нашими друзьями и со мной.

Но очевидно, что наше с ним времяпровождение наедине нравилось ему больше всего.

Мне пришлось согласиться.

Когда погода позволяла, мы проводили время снаружи дома.

Некоторые из моих лучших воспоминаний за лето были именно те, когда мы были среди деревьев на берегу реки в лесу за его домом.

Там, где я могла сидеть и читать, пока он рисовал.

И было прекрасно наблюдать за тем, как он рисует.

Казалось, он идеально запечатлевал краски природы, и это поистине было каким-то волшебством – наблюдать, как он растворяется в том, что так сильно любит.

К тому времени молчание между нами стало комфортным.

Казалось, у нас было все время в мире.

За те месяцы я научилась ценить многие вещи, которые я, вероятно, в течение долгого-долгого времени воспринимала как само собой разумеющиеся.

Джон Леннон однажды сказал, жизнь — это то, что происходит с тобой, пока ты оживленно строишь другие планы.

Он был удивительным человеком, и теперь я поняла, что он имел в виду.

Я уверена, что вам интересно, почему я пишу о своих отношениях с Колтоном.

Помимо очевидных трудностей, с которыми мы сталкивались, и кроме того, что мы молоды, здесь должно быть больше истории, верно?

Иногда происходящее заставляет вас остановиться на миг и обратить внимание, открыть глаза на большее количество новых вещей.

Это как если бы вы спали в течение первых восемнадцати лет своей жизни.

Но планы меняются.

Жизнь меняется.

И в конечном результате любовь тоже меняется.

* * *

Я помогла Шейле организовать вечеринку на его восемнадцатилетие.

Очевидно, что эта вечеринка не была сюрпризом, поэтому мы убедились, что планы должны быть неизменными и заранее рассказали ему, что это важное событие для нас, чтобы отпраздновать тот факт, что он был потрясающим, живым и в наших жизнях.

Конечно, на его день рожденья пошел дождь, и все что мы запланировали, пришлось изменить потому, что мы не могли устроить барбекю под ливнем.

Мы с его мамой были больше разочарованы, чем он сам, потому что все пошло не так, как мы надеялись.

Но все наши друзья были там, и почти все гости остались, так что его праздник был уютным и комфортным.

Так что это могло означать что-то.

Казалось, Колтон действительно хорошо провел время, и Шейла, убираясь после ушедших последними гостей, поцеловала меня в макушку.

Ей не нужно было произносить это вслух, но было очевидно, что у Колтона никогда не было праздничной вечеринки. На самом деле нам пришлось составить список тех, кто был приглашен, и записать их номера, что вызвало у нее слезы.

Должна отметить... Это заставило также плакать и меня.

После того, как все ушли, а дождь почти прекратился, я предложила Колтону прогуляться.

Честно говоря, я просто хотела побыть с ним наедине в его день рождения, и получить то, что я могла.

Мы пошли вниз по улице, рука об руку, идя в тишине по тротуару, в то время как становилось темнее.

И вдруг меня осенило, что его день рождения подразумевал в наших отношениях:

- Теперь мы ровесники, - я рассмеялась и сильнее сжала его руку.

- Это тебя беспокоит? - спросил он, наклоняя голову в очень милой манере.

Я покачала головой:

- Нет. Просто мы теперь одного возраста.

- Технически, ты все еще старше меня на несколько месяцев... - начал он, но я оборвала его, игриво сжав его плечо.

- Меня не волнует это технически. Мы одногодки. Не спорь.

Со временем это стало легче.

Он все еще был тем, кто воспринимал все буквально, и всегда будет таким, но если бы я изложила свою историю достаточно хорошо и дословно, то он бы, думаю, посмеялся.

Мы дошли до края леса, и я прислонилась к старому огромному дереву с густыми листьями, с которых капали капли дождя на мою голову.

Но наблюдение за Колтоном в лунном свете не причиняло никакого дискомфорта, и казалось таким незначительным, что в какой-то момент я просто перестала обращать внимание на все это.

Я прошептала ему на ухо, что люблю его, и сказала «С Днем Рождения», обещая, что в следующий раз будет лучше. И еще в следующий.

Я целовала его до тех пор, пока луна, как мне показалось, не начала ревновать.

Затем случилось все сразу - и лунный свет исчез, и с неба на нас обрушился проливной дождь.

Забудьте о том, что я была расстроена, что капли капали с листьев дерева.

Я была как утонувшая крыса и истерически хохотала, в то время как дождь лил как из ведра.

Когда молния сверкнула над головой, за ней последовали раскаты грома, настолько громкие, что земля затряслась под ногами.

Я мельком увидела на лице Колтона то выражение лица, которое было у него много лет назад в тот день, когда я впервые пришла к нему домой, чтобы «понянчиться» с ним.

На этот раз он не затыкал уши. Вместо этого он схватил меня за руку и побежал, перепрыгивая через лужи, в сторону дома.

Я любила те воспоминания.

Возможно, любила больше остальных моих воспоминаний о нас.

* * *

Лето почти закончилось, и я была так сосредоточена, что должно быть не обращала внимания ни на что.

Потому что когда я теперь оглядываюсь назад, то думаю, что там были небольшие подсказки.

Надеюсь, что они были.

Миссис Нили позвонила и попросила меня пригласить мою семью на ужин к ним домой.

Это было короткое извещение, которое было очень неожиданным.

Но она была так счастлива, уговаривая меня также привести наших друзей.

Теперь это больше не казалось странным приглашать их.

В любом случае, я пришла вместе с родителями.

Мне едва хватило времени, чтобы положить вещи в шкаф, прежде чем приехала Харпер и припарковалась в дальнем углу двора, где когда-то стояли качели.

И в том, как миссис Нили постоянно прерывала наш с ней разговор, постоянно передвигаясь по двору дома, я не заметила ничего необычного.

А стоило бы.

Знаете ли, удовлетворенная безмятежность... Приводит к слепоте.

Позже я выяснила, что у Шейлы и Колтона была новость для нас.

Как тогда, когда он получил работу в музее, и через нее я узнала, что он должен был сам об этом сообщить. Всем.

Это была фирменная новость. Менее чем за двадцать четыре часа.

Новость, которая проделала бы дыру в моей груди и заставила мою жизнь пошатнуться, как недоделанный карточный домик.

Он выглядел довольным.

А почему нет?

На самом деле, он был достаточно совершенен.

Я не могла спорить.

И он обращался прямо ко мне, когда впервые сказал это вслух.

Шейла собрала нас вокруг, одновременно подталкивая Колтона рассказать все. Ее улыбка была такой заразительной. Она была горда. Сияла от того, как далеко он продвинулся.

Она стояла рядом со мной и сжимала мои плечи:

- Он попросил вас собраться, чтобы сказать всем сразу.

Его отец стоял рядом с моими родителями, и его практически распирало от радости.

Мои мама и папа были вероятно так же смущены, как и я.

И, хотя я стояла в толпе людей, которых любила и которым верила, я никогда не чувствовала себя более одинокой, чем в именно в этот момент.

Колтон, такой счастливый и гордый, широко улыбается, и на мгновение опустил взгляд, прежде чем поднять его, и сказал так просто, как мог только он:

- Мне предложили стажировку в музее Англии.

В этот момент мое сердце умерло.

Выпало прямо из моей груди на ярко зеленую траву под моими ногами, в то время как я уставилась на него, онемевшая от шока.

- Я сяду на самолет и улечу из страны тринадцатого августа в девять часов вечера, - еще одна улыбка, радостные аплодисменты и поздравления толпы.

Но только не от меня.

Не от меня и моих родителей.

Возможно, еще и не от Харпер.

Я не совсем все помню потому, что в голове был сильный туман.

Воспоминания, пока они не слишком стары, сложно определить, потому что они нереальны, понимаете?

- Младший куратор будет сопровождать его. О нем хорошо позаботятся, - сказала Шейла так, будто это было самой очевидной вещью в мире, и это не мое сердце разбилось рядом с ней.

Я уронила чашку на пол, липкая жидкость вылилась на мои пальцы.

И я думаю, именно тогда толпа начала затихать.

- Что насчет школы?- мои руки дрожали так сильно, что я у меня даже не получалось унять эту дрожь.

Мы говорили об этом.

Я не уезжала так далеко.

В конце концов мы говорили о переводе в один и тот же колледж. Мы говорили о будущем...

Он посмотрел на меня таким выражением лица, которое медленно убивало меня изнутри.

Таким искренним.

Открытым.

- Я буду учиться за границей.

Именно тогда я потеряла всякое подобие контроля, моя голова упала на грудь, и я начала плакать так сильно, что из-за слез не могла разглядеть, что происходит вокруг меня.

- Ты бросаешь меня?

Я почувствовала, как чьи-то руки коснулись меня. Коснулись в надежде утешить.

Мои родители.

Возможно даже Харпер, но я не была уверена, потому что не позволила этому длиться долго.

Вместо этого я, оттолкнув их всех, не дав даже шанса Колтону сказать последнее слово, побежала через двор в дом, чтобы сбежать через входную дверь.

Глава 16

Тогда я поняла.

Все было кончено.

Не было никакого способа быть с Колтоном, если мы не были на самом деле вместе.

Реальность того, насколько наши отношения зависят от физического контакта и постоянной непосредственной близости, обрушилась на меня, как тонна кирпичей, в то время как я выскочила на подъездную дорогу к дому, а следом и на тротуар.

У нас были планы пойти в университет, чтобы быть рядом, так что это не было бы проблемой.

У нас были общие планы.

Мне нужно время, чтобы подумать.

Чтобы очистить разум.

Я могла слышать голоса наших матерей, зовущих меня. Я слышала голос отца.

Я знала по звуку преследующих меня шагов, что они принадлежат Харпер.

Но они не были теми людьми, которых я хотела бы видеть следующими за мной по улице.

Я хотела, чтобы это был Колтон.

Но с этого момента он больше не принадлежал мне.

Через пару недель он будет в другой стране. Процветая и делая то, что он хотел больше всего в жизни.

Возможно, наши отношения дали ему эту уверенность.

Он собирался стать стажером и рисовать в Англии. Он будет жить той невероятной жизнью, о которой мечтали его родители. Из-за этих изменений в его размеренной жизни он будет в порядке, потому что это связано с его страстью. Его главной любовью.

А я буду никем.

Простой девушкой, у которой исчезла половина сердца.

Возможно, с моей стороны это даже было эгоистично оставить его в тот момент, но я не осознавала своих действий из-за слез и разрывавшегося от боли сердца.

Я шла до тех пор, пока Харпер не подъехала ко мне на машине и не потребовала, чтобы я села, чтобы она смогла отвезти меня домой.

Уже дома я собрала вещи, оставила записку родителям и ушла, чтобы остаться с ней на оставшуюся часть уик-энда.

Харпер бесилась.

Она ненавидела Шейлу.

Они должны были сказать мне лично, чтобы я смогла правильно подготовиться к этому, чтобы я смогла правильно среагировать.

Это была вина его матери.

Но я лучше знала.

Конечно, она видела во мне девушку в отношениях с ее сыном, но прежде всего она была гордой матерью.

И, откровенно говоря, я понятия не имела, как бы я отреагировала, если бы она сказала мне это наедине.

Хотя это не смягчало боль от обрушившейся на меня реальности.

В конечном итоге я отправила Колтону письмо, поздравляя его с выпавшим ему шансом.

И я никак не могла заставить себя поговорить с ним. Мне было слишком больно думать о том, что он мог дать мне подсказку о том, что что-то не так, но не совсем...

В результате разговоров мне бы пришлось лгать всю жизнь, чтобы позволить ему быть счастливым в будущем без меня.

Я была достаточно эгоистичной, чтобы не отвечать ему, потому что не смогла бы вынести того, что он скажет.

Мои родители пытались поговорить со мной, но впервые я попросила их оставить меня в покое.

Думаю, они не привыкли к такому, поэтому сделали то, что я потребовала.

Было много телефонных звонков, в том числе и с криками моей матери.

Я предполагала, что это была Шейла и поэтому она так резко разговаривала.

Но мне было все равно.

Я не стала зависимой в отношениях с Колтоном.

Я не думала так тщательно встроить себя в его жизнь, так как это привело бы к тому, что вся моя жизнь вращалась вокруг него.

Я полагаю, такова первая любовь.

Все переживали.

Но не я.

Мне было все равно.

Если бы я могла раствориться в стенах, то я бы сделала это.

За пару недель до моего дня рождения моя мама заставила меня сходить к нашему семейному врачу. Я не сопротивлялась, хотя знала, что в физическом плане со мной все было в порядке.

Мне исполнялось девятнадцать и вместо того, чтобы отмечать это со своим парнем, я погрузилась в депрессию.

Мой врач действительно был хорош - она сидела со мной и спрашивала, что происходит.

Когда же я описала, насколько это было возможно, что произошло, она смотрела на меня с сочувствием. Но не с таким сочувствием, чтобы назначить мне Валиум или что-то еще...

Когда я подъехала к своему дому и увидела снаружи машину Шейлы Нили, то почувствовала, словно мои внутренности упали прямо на пол.

Забавно, как много сценариев промелькнуло у меня в голове в тот момент.

Один, где я зашла и потребовала, чтобы она оставила Колтона. Другой - где я просто ехала и ехала, и ехала, пока бы у меня не закончился бензин, и мне пришлось бы устроиться официанткой, как героине в книге Николаса Спаркса (возможно, имеется в виду книга Н. Спаркса «Тихая гавань», по которой снят одноименный фильм режиссером Лассе Халльстремом, в которой героиня, спасаясь от мужа-тирана, уезжает в прибрежный городок, где устраивается работать официанткой, и встречает любовь).

Еще один, где я протаранила машиной входную дверь, и врезалась бы прямо в ее колени.

Я думаю, что у меня была накопившаяся агрессия по отношению к ней, которую я не позволяла себе признавать до этого момента.

Но оказалось, что сейчас это именно то самое время, чтобы выговориться.

С мужеством, о котором я даже и не подозревала в себе до этого, я открыла дверь в свой дом и была шокирована тем, что увидела в гостиной.

Шейла... Лицом к лицу с моими родителями... Держала обернутый подарок, который был большой, практически с ее рост.

Это была та самая единственная вещь, которая вообще могла быть.

Судя по слезам в ее глазах и выражению лиц моих родителей, я поняла, что Колтон нарисовал мне подарок.

И я не знала, что с этим делать. Вообще.

- Что происходит? - спросила я, и вдруг мне стало больно не только за меня, но и за мальчика, который послал мне подарок.

- Колтон хотел, чтобы я отдала подарок на твой день рождения, так как он пропустит его.

Мои глаза вскользь встретились с ее, в то время как все мое внимание было сосредоточено на оберточной бумаге подарка:

- Почему он не принес его самостоятельно?

- Он не мог...

Ее голос дрогнул, и я все поняла...

Он понял. Разобрался. Он ограничил со мной отношения настолько, насколько возможно.

Я хотела накричать на нее.

Я хотела сказать, что можно было избежать всех страданий, если бы они сделали все по-другому.

Но я была в равной степени виновата, как и она потому, что позволила собственному чувству жалости поглотить меня.

Колтону это было нужно. Он нуждался в моей поддержке. Он нуждался в моих поздравлениях и... Просто...

Ааа, дерьмо!... Понимаете?

Я кивнула и шагнула вперед, машинально отметив, как мои родители в защитном порыве переместились в мою сторону.

- Вы не возражаете, если я поговорю с Лили наедине?

Шейла разбила мое сердце от того, насколько искренне звучал ее голос.

Но я знала, что нам нужно поговорить без присутствия моих родителей.

Я сказала им, что все хорошо, и присела на противоположном диване, лицом к ней, в то время как она села, почти разваливаясь на моих глазах.

- Вам наплевать на меня? - это вырвалось быстрее, чем я сумела остановить себя.

Ее глаза расширились, и она покачала головой:

- Нет… Боже, нет! Я не могу поверить, что ты так подумала...

- Тогда почему Колтон не сказал мне, что уезжает? Или вы, по крайней мере?

На мгновение, Шейла затаила дыхание, прежде чем заговорить:

- Оглядываясь назад, я понимаю, что это именно то, что должно было произойти. Мы понятия не имели, что так получится с его стажировкой, потому что... Так и есть, пока он не начал там работать. Они организовали ее специально для него, и чтобы не дать ему ложную надежду и не отнять ее, если она все-таки не состоится, они не говорили об этом, пока все не стало ясно. Конечно же, мне хотелось узнать об этом заранее, но я не могу вернуть время вспять и сделать все по-другому. Я спросила его, собирался ли он сначала сказать тебе об этом. И он был так горд, Лили! Он хотел сделать это объявлением. Он хотел, чтобы ты была там с остальными. И как только он настраивается на что-то, что в конечном итоге получается не так, как он того хотел, он начинает крушить все вокруг, чтобы изменить это, - ее брови нахмурились. - Когда ты снова появилась в нашей жизни на той ярмарке, я беспокоилась, что это расстроит его. Но спустя несколько минут после общения с тобой, он был спокоен. По крайней мере, он казался таким.

- Вы не видели меня, - было трудно поверить в то, что она говорила.

Она рассмеялась:

- Я мать! Я вижу все!

Это было волнительно.

- Я говорила тебе, что думала, что он забыл о тебе, хотя я знала, что это фактически будет невозможно. С тех пор, он говорил о тебе. Рисовал тебя. Разукрашивал. У меня есть чердак, который заполнен изображением твоего лица.., - ее глаза расширились от паники. - Я не хотела расстраивать тебя, поэтому не принесла их. Но ты похожа на свет в конце туннеля, который он видел так четко. Думаю, я хотела сказать, что ты всегда была в его жизни. Я легкомысленно относилась к этому, и не могла даже предположить, что так будет всегда. Даже после года разлуки, - она улыбнулась мне грустной улыбкой. - Вы уже расставались на большее время прежде. Ты уезжаешь в колледж. Я бы никогда не подумала, что расстояние будет проблемой.

В этот раз я увидела ее.

Настоящую ее.

Она была простым человеком. С недостатками. Шейла Нили не была Супергеройским Родителем. Она очень сильно пыталась, как все в мире. Я бы поставила ее на такой пьедестал, на котором было бы трудно обернуть мой мозг вокруг правды.

Поиск нужных слов был нелегким. Мне понадобилось несколько минут, чтобы привести мысли в порядок, прежде чем я смогла говорить:

- Он психовал? - Она кивнула. - Ломал вещи? Из-за этого? - Еще один кивок. - Я люблю его, вы знаете. Это не как любовь к щенку или подростковая любовь. Я знаю, каково это быть с кем-то, потому что это легко, - я позволила этому предложению повиснуть на мгновение. - Быть с Колтоном не просто. Это тяжело. Это работа. Но если я думаю о жизни до него и жизни с ним... Борьба и работа стоит всего этого.

Она начала плакать. Серьезно, сильно плакать. И я не могла успокоить ее.

- Я уверяю тебя, что любовь ни для кого не бывает легка. Нигде.

- Вы правы. Но если бы мне пришлось выбирать между тем, как называют глупые люди, нормальной жизнью и жизнью с Колтоном, я бы каждый раз выбирала Колтона, - без лишних слов я встала и положила картину на пол, осторожно открывая ее, и убирая бумагу прочь. - Я бы села в самолет, чтобы полететь с ним, если бы мне дали шанс. Провела свой первый год колледжа, путешествуя и находясь с ним. Я бы сделала все это. Если бы мне только дали шанс.

Ее молчание прерывалось лишь небольшими всхлипами.

Но я едва слышала их.

Потому что уставилась на картину Колтона.

С картины он сам смотрел на меня. Его положение тела было изображено на картине таким образом, что передавало его печаль. Его серьезное лицо.

Там, округляя каждый угол, цветные мазки перекрывали друг друга, и несли слова: «Я Люблю Тебя» снова и снова, и снова...

Порождая фон для его разбитого сердца. И моего.

- Он дома? - спросила я, когда встала на ноги, спотыкаясь о свои шнурки в спешке.

- Да.

Она задолжала мне время с ним, прежде чем он уехал.

И она знала это.

Я наблюдала, как она искала ключи в кармане, но к тому времени, как она нашла их, я была уже у двери.

Я не нуждалась в них. У меня был собственный способ, чтобы войти в дом.

Глава 17

Я беспокоилась из-за того, как он отреагирует, если я снова залезу к нему в окно спустя недели, которые мы провели порознь.

Одной части меня было любопытно, явилась ли я одной из причин из его кризисов. Другая размышляла, не преувеличивала ли Шейла все лишь только для того, чтобы я пошла к нему.

По дороге к нему я позвонила Харпер, и у нас состоялся приблизительно следующий разговор:

- Его мать приходила...

- Я ненавижу ее.

- Она не хотела, чтобы это произошло. Она просила его рассказать сначала мне.

- Хмм…. Ладно. Я оставлю за собой право пересмотреть свою ненависть немного позже.

- Он нарисовал мне картину, изобразил на ней самого себя. И повсюду было написано «Я Люблю Тебя».

- Серьезно?

- Да. Сейчас я еду туда.

- Позвони мне позже.

Я даже не удосужилась припарковать свою машину на другой стороне дороги.

Уже подступали сумерки, и я знала, что мистер Нили был трудоголиком, поэтому работал допоздна.

И хотя я могла постучаться в дверь, но ощущалось все так, что я должна была в последний раз забраться по решетке.

Я так и сделала, со стучащим сердцем в ушах и трясущимися руками от тревоги, которая накрывала меня с головой.

Но в момент, когда я проверила щеколду, и поняла, что окно по-прежнему было не заперто, мои глаза непроизвольно наполнились слезами, и мне пришлось перевести дыхание и глубоко вздохнуть, прежде чем пролезть туда.

Мне интересно, было ли оно открыто все время, и он не думал об этом?... Или он проверял его каждую ночь, чтобы увидеть, что оно все еще было не заперто, просто на случай, если я приду?

В любом случае... Это заставляло меня чувствовать себя ужасно.

Я ввалилась в комнату практически на ощупь, уповая на Господа, что не сломаю себе ничего, когда пыталась распутать руки и ноги, зацепившиеся за подоконник.

Когда я выпрямилась, то поняла, что комната рисования была практически пустой.

Все было убрано.

Этот казалось неправильным. Странным. Я никогда не видела комнату такой прежде.

Хотя, конечно, раньше Колтон не бросал меня.

После того, как я настраивала себя в течение нескольких секунд, я медленно пошла к двери и первое, на что упал мой взгляд в коридоре – его комната, из которой лилась мягкая музыку, заполняя пространство.

Я обратила внимание на освещение в его комнате, заметна была его тень, которая то появлялась, то исчезала вместе с его шагами.

Туда и обратно. Готовясь к отъезду.

Или он просто ходил?

Не беспокоясь больше о времени, я прокралась к его открытой двери и встала там, наблюдая за тем, как он двигался туда, а затем обратно.

Его взгляд был опущен, в то время как руки тянулись к чему-то, затем он замирал, а после повторял это движение снова и снова.

Он казался очень расстроенным.

Я осторожно постучала по облицовке дверного проема, задержав дыхание в момент, когда он резко повернулся и уставился на меня.

Просто смотрел. Без слов.

- Привет, - тихо сказала я ему.

Его реакция удивила меня.

В мгновение ока он рванул вперед, обернув руки вокруг моей талии, прижал меня к стене и, уткнувшись лицом в мою шею, глубоко вздохнул, при этом практически выдавив весь воздух их моих легких.

- Ничего не работает, - начал он, его руки поглаживали меня, в то время как он попытался снова: - Я пытаюсь…. И пытаюсь…. Но ничего не работает. Я не могу сосредоточится. Я не могу... Не могу.

- Мне жаль…, - мне пришлось мысленно одернуть себя. - Я извиняюсь, что не пришла увидеться раньше.

- Ты была расстроена. Я причинил тебе боль. Должно быть что-то произошло, почему ты держишься от меня подальше. Верно?

Его нос был под моим ухом, и я отчаянно боролась с очередным потоком слез, потому что он не в полной мере все осознавал.

Все, что я знала, так это то, что он мог повторить слова Шейлы.

- Ты уезжаешь.

Его тело застыло, он медленно отстранился от меня и опустил глаза, разглядывая свои ботинки.

- Ты бы хотела, чтобы я остался?

- Нет! - Это была ложь. Но не вся. - Это... Такая... Отличная возможность для тебя. Тебе… Тебе стоит поехать, - на короткое мгновение его глаза встретились с моими, -Но пока тебя не будет, я буду очень сильно скучать.

Он слегка кивнул.

- Твоя мама привезла твой подарок на мой день рождения. Он прекрасен. Спасибо.

Грустная улыбка пересекла его рот:

- Я хотел, чтобы у тебя был я.

Боль в моем сердце выросла в тысячу раз.

- Я знаю, - моя ладонь прижалась к его щеке.

- Это было очень содержательно. Как и слова, которые ты написал...

Именно тогда его глаза встретились с моими.

Я до сих пор не уверена в том, что он увидел в этот момент, но мне казалось, что он смотрел и в мою душу.

- Я нарисовал правду, Лили.

Мое сердце замерло на миг.

- Да... Я люблю тебя. Мне стоило сказать тебе это раньше. Я знаю, что это значит, - когда он сказал это, у меня появилось чувство, словно эти слова вышли из его рта сами по себе, и это было почти болезненно. Его лицо исказилось, когда они сорвались с его губ, а брови сошлись на переносице. - Эта пустота здесь, внутри меня, - он положил мою руку на свою грудь, - значит, что я люблю тебя. Когда тебя здесь нет, я не могу сосредоточиться. Это слишком громко... Но мое сердцебиение успокаивается, когда ты рядом.

Под моей ладонью странный ритм биения его сердца был более очевидным, чем я когда-либо замечала прежде.

- Я мечтаю о тебе. И мне не нравится, когда я не могу говорить с тобой, видеть тебя или прикасаться, - его глаза снова нашли мои. - Это любовь.

Всхлип вырвался из моей груди, в то время как он с задумчивым выражением лица размышлял над этим.

- Да, так и есть, - кивнул он, словно придя к какому-то решению, - Моя любовь огорчает тебя?

Его взгляд окутал меня ощущением заботы.

- Нет, я не огорчена, что ты любишь меня.

- Тогда почему ты плачешь?

Непроизвольно из меня вырвалась усмешка:

- Потому что я счастлива.

Он казался еще больше озадаченным.

- Ну, в этом нет смысла. Плакать - это печально.

- Иногда, - громче рассмеялась я, - это означает счастье. Но... Девушки странные.

Его голова немного наклонилась, когда он задумался:

- Ты в этом больше понимаешь, чем я.

Я притянула его ближе, обернув руки вокруг его талии, и прислушиваясь к дыханию, пока мы стояли, прижимаясь друг к другу.

Я извинилась, он принял мои извинения, и мы снова были в порядке.

Это была наша идеальная красота.

Это было тем, что было на самом деле.

Без игр. Без притворства. Без обвинений или чувства вины, с которыми не было необходимости справляться.

- Тебе нужна помощь, чтобы закончить собирать вещи? - спросила я, уткнувшись лицом в его серую футболку на груди.

- Я предпочитаю целовать тебя до тех пор, пока тебе не нужно будет уйти домой.

Я начала улыбаться, а затем заколебалась:

- Я забыла взять зубную щетку.

Он ушел и вернулся меньше чем за пять секунд, держа новую зубную щетку перед моим лицом:

- Моя мама купила еще одну для моей поездки.

В очередной раз я была благодарна Шейле.

Он как всегда наблюдал, заставляя меня фантазировать насчет нас двоих, в то время как я полоскала рот. Затем я оказалась в его руках так быстро, насколько это вообще было возможно.

Дверь была закрыта. Музыка включена.

Я имею в виду, что не было никаких свечей и подобных романтических вещей, но мы были вместе в наш последний раз, перед тем, как он уедет на год.

Наше недавнишнее расставание не уменьшило нашу страсть, а сделало ее только сильнее.

Наши прикосновения были жесткими. Многозначительными. Медлительными. Я хотела, чтобы он запомнил все это.

Не теряя времени, я сняла с него футболку.

И в его руках не было ни малейшего колебания в тот момент, когда он возился с моей.

Здесь и сейчас были жаркие, нуждающиеся поцелуи.

Словно: возьми их с собой, когда уедешь.

Будто: храни их в своей памяти, когда лежишь ночью в постели.

Подобно: Сейчас я вся твоя.

Наши пальцы исследовали друг друга.

Я делала это с закрытыми глазами, по памяти, мое тело покрылось мурашками, и в то же время я чувствовала, как жар разливается по всему телу.

Он изучал мой шрам, снова и снова касаясь пальцами моей плоти, так мягко... Нежно.

Я поняла, что он вспомнил тот момент, когда однажды спас меня.

Но правда была в том, что позже он снова спас меня.

Мои прикосновения были грубыми, как он и хотел. Мои поцелуи были настойчивыми, как они и должны быть.

Когда я поняла, что лежу на его кровати, в моей голове не было ни одной мысли.

Я смаковала каждое прикосновение и вызываемые ими ощущения.

Каждый поцелуй. Каждое касание моих губ к его коже, запоминая все до мельчайших подробностей.

И когда он отстранился от меня, его глаза были слегка прикрыты, а бедра погружались вперед, и я не остановила его.

Я заворожено наблюдала.

В книгах и фильмах это выглядит намного легче, чем на самом деле происходит в реальности.

Но это намного труднее.

Это просто оказалось немного дольше, чем я ожидала.

Я не собиралась жаловаться, потому что в тот момент я хотела быть с ним, хотя бы в последний раз.

Если он уезжает, то он заберет с собой все, что я дам ему с собой.

Его лоб нахмурился от... Беспокойства? Боли?

Я не могла определить потому, что изо всех сил пыталась не заплакать в конце всего.

Это было слишком напряженно. Этого было слишком много.

Вдруг мне пришло в голову, что для него это возможно в миллион раз сложнее.

- Колтон, посмотри на меня, - сказала я ему и он сделал, как я сказала. Его глаза неотрывно наблюдали за моими губами, когда я говорила. - Расслабься...

Как только я сказала это, думаю, что мы оба расслабились и, наконец, это произошло.

Это не было болезненно с Колтоном. Он не торопил события. Для него это было так ошеломляюще, что он изо всех сил пытался дышать.

Затем я пошевелилась только для того, чтобы притянуть его лицо к себе, крепко сжимая его затылок. Одновременно с этим я инстинктивно скрестила лодыжки за его спиной.

И сжала бедра напротив его торса.

Сильно.

Я уверена, что на мгновение мы оба закрыли глаза, но я открыла свои в тот момент, когда он удивленно смотрел на меня, его рот был открыт, будто он пытался заговорить.

Но нам не нужно было разговаривать.

Наше взаимопонимание и так было отличным.

Многие девушки, вероятно, лишались своей девственности быстро или болезненно, небрежно или неприятно.

У меня было не так.

Это было неудобно и немного неприятно.

Но я была с Колтоном. Он был моим первым. Моим единственным.

Осознание этого встряхнуло меня в тот момент, когда его голова упала на мое плечо и он прижал губами к моей шее.

- Лили…. Лили, - продолжал он повторять снова и снова.

Я слегка ослабила свою хватку вокруг его талии, и держалась за него, пока он сжимал меня руками, используя всю свою силу, прижимая меня к матрасу и издавая негромкие стоны напротив моей шеи, прежде чем все закончилось.

Я прикоснулась к его лицу дрожащими пальцами, ожидая, чтобы он расслабился.

Я боялась, что он психанет.

Но когда он оторвался от моей шеи, его взгляд был спокоен.

Его пальцы прошлись по моей голове, затем опустились по грудной клетке и ниже, пока я не почувствовала их на своем бедре. Это было таким нежным любовным касанием к моей коже.

* * *

После этого я просто держала его, лежа на его груди до тех пор, пока он не уснул.

Мое ухо оставалось прижатым к его груди, я слышала, как его дыхание выровнялось, а сердцебиение замедлилось.

Несколько слезинок скатилось по моему лицу, когда я закрыла глаза, лаская его бок и грудь пальцами.

Он сказал, что любил меня намного больше, чем это возможно.

Я прошептала в темноту, что буду скучать о нем намного больше, чем может себе представить. Что я любила его больше, чем могло принять мое сердце.

И я не позволяла себе заснуть.

Я не могла попусту тратить это драгоценное время.

Спустя некоторое время я услышала, как его мама подошла к двери, и я ждала, зайдет ли она к нему в комнату, но она этого не сделала.

Может быть, тишина в доме была достаточно умиротворяющей, чтобы она поняла, что все было хорошо.

Так как меня сильно тошнило от перенесенного волнения, я заставила себя оторваться от его груди и встать с постели.

После последнего взгляда на его красивое лицо... Прикосновения к его подбородку кончиками пальцев... Наблюдения за тем, как его глаза двигались под его веками...

Я поцеловала его в нос.

Один поцелуй.

Прежде, чем я смогла отговорить себя, я оделась и тихонько вышла из дома, не оглядываясь назад.

Я не могла вынести мысли о том, чтобы провести там ночь и проснуться с ним лишь для того, чтобы попрощаться. Или заставить его передумать и остаться из-за меня.

Ему нужно уехать.

Так было, пока я не села за руль своей машины, и реальность происходящего не подкосила меня.

Я потеряла девственность с мальчиком, которого любила.

И он уезжает меньше, чем через двадцать четыре часа.

Я плакала всю дорогу домой, позволяя себе почувствовать то, что произошло и принять все таким, каким оно было на самом деле.