Прыжок в конфликт. Правдивая история

Глава 15

Вероятно, система жизнеобеспечения «Красотки» тоже была повреждена. Его рот как будто наполнился песком. Внутреннее пространство головы напоминало пустыню.

Ты проиграл. Он не ощущал больше злости. Помни об этом. У него не осталось больше надежды. Я тебя предупредил. У него что-то забрали, что-то неопределимое и очень ему нужное, без чего он теперь просто не сможет жить.

Его корабль превратился в жалкого калеку. Он добрался до этого места от Альфа-Дельты за двенадцать часов. На обратный путь у него уйдет теперь хорошо если тридцать шесть.

Морн Хайланд по-прежнему сидела в своем кресле, прямая как палка, глухая и слепая ко всему происходящему.

Он не сможет отремонтировать «Красотку». Если он доберется до Альфа-Дельты целым и невредимым, то, по всей видимости, это будет его последний причал. Без своего корабля он не сможет добыть денег, но в таком состоянии использовать его корабль никак нельзя. Его поймали в ловушку, бежать было некуда. С таким же успехом его могли высадить на астероид…

Во всем была виновата Морн, конечно, только она. Ничего такого с ним не случилось бы и его корабль был бы более или менее цел, если бы она не захотела этого Ника Саккорсо.

Но он все еще не чувствовал злости.

А он хотел разозлиться. Если он разозлится, то сможет до чего-нибудь додуматься.

После продолжительного созерцания экранов дисплеев он вытащил пульт имплантата и нажал на кнопку, возвращающую Морн контроль над ее телом.

Тщетно стараясь разозлиться, он специально не смотрел на нее. Вместо этого он болезненно и тупо думал о том, сколько и чего она могла понимать и как много знать о том, что здесь было. В тот момент, когда он включил шизо-имплантат, она была поглощена видениями, навеянными прыжковой болезнью, приемом посланий от вселенной, приказывающей ей уничтожить его корабль. Находилась ли она все это время по-прежнему в своем безумном мире? Была ли она безумна до сих пор? Могла ли она видеть, воспринимать, понимать?

Она дернулась несколько раз, овладевая собой, расслабилась, окинула взглядом консоль управления и дисплеи. Помимо своей воли он повернулся к ней, чтобы посмотреть на нее. Лицо ее было бледно и сосредоточенно. Затем, мало-помалу, черты ее исказил ужас, причина которого была ему понятна.

Ожидая самого страшного, она спросила у него шепотом:

– Я снова сделала это?

Ему следовало ответить удовлетворительно. Это было бы хуже любого физического наказания, которое он мог для нее придумать. Это будет как кара за то, за что он боролся до того, как она и Ник впервые увидели друг друга, той глубиной падения, в которой она поймет, как ей нужно то, что он делает с ней, и полюбит это.

Она заслужила понести наказание за содеянное. Она боится его, это ясно, боится, ненавидит и беспомощна сделать что-то, но чтобы она сама испугала себя, вот так, испытав отвращение к самой себе и беспомощность против разрушительной силы в самой себе, хуже этого не придумаешь.

Но он не стал делать этого. Если бы его спросили, почему, он бы ни за что не ответил бы. Часть его сознания все еще подыскивала слова, с помощью которых он собирался описать Морн ее припадок, но другая уже обратилась к иному:

– Саккорсо провел нас. Никакого поставщика не было – это была ловушка. Повреждения можешь увидеть сама.

Консоль Морн давала ей полную картину необходимых деталей.

Некоторое время она молчала. Облегчение ее было настолько сильным, что, казалось, девушка потеряла способность думать. Немного погодя она постепенно начала хмуриться.

Стараясь сохранять нейтральную интонацию голоса, она спросила:

– Тогда почему мы еще живы?

Ангус пожал плечами, как будто беспомощным был он, а не Морн.

– Он отпустил нас.

Она немного подумала над этим: даже со своей позиции смысла в происшедшем она не улавливала. Ник напал на Ангуса потому, что хотел его убить. Тогда почему же он не добил «Красотку»? Он устроил эту ловушку для того, чтобы спасти Морн. Тогда почему он не стал этого делать? Для чего он рисковал ее жизнью в перестрелке?

Тем не менее, какое-то свое объяснение она все-таки нашла. Ангус знал ее достаточно хорошо, чтобы уловить тот момент, когда она сделала мысленный вывод по этому поводу.

Она осторожно прочистила горло и сказала убежденно:

– Ты проиграл.

О, да.

– Он победил тебя.

Да.

– Если тебе удастся заставить эту руину довезти нас до Станции, считай, что тебе крупно повезло.

Эти слова были жестокими, почти мстительными в душе она, возможно, злорадствовала. Но внешне она ничем этого не проявила. Тон ее голоса остался бесцветным, тщательно продуманным. Похоже было, что она даже была немного расстроена, как будто случившееся задевало и ее тоже.

Все еще безуспешно пытаясь разозлиться, он сказал нарочито громко и грубо:

– Гордишься им, да? Думаешь, наверно, что этот твой ублюдок герой. Победил меня. Минуты считаешь до того, когда вы двое… – он никак не мог найти достаточно сильного слова, – когда ты словишь от него кайф, подставив ему щелку.

Морн облизала губы. Она почему-то разволновалась и с трудом дважды сглотнула.

– Ангус.

Раньше она никогда не называла его по имени.

– Ангус, послушай меня. Я могу тебя спасти.

Ему показалось, что сердце его сейчас остановится.

– Я дам показания в твою пользу. Когда мы вернемся на Альфа-Дельту. Они попытаются пришить тебе незаконный отлет. Я выступлю за тебя. Сейчас я вроде бы и не полицейский, но у меня есть мой ид-значок. Я скажу им, что ты следовал моим указаниям. Я скажу им, что поставщика не было. Что все было сфабриковано другим кораблем. Я скажу им, что Саккорсо нужно арестовать. Я не смогу спасти твой корабль, но спасти тебя я постараюсь.

Сказать им. Подставить Ника Саккорсо? Отдать этот кусок мяса мне? Невозможно. Ангусу показалось, что он теряет рассудок. Мне – Ника?

– Только отдай мне пульт.

Голос ее дрожал, был полон мольбы.

– Пульт от шизо-имплантата.

Теперь он все понял. Черт дери, ему необходимо было разозлиться! Ей нужен пульт. А не он сам. Это все не ради него. Все, что ей нужно, это она сама. Власть над собой, власть быть тем, чем она захочет. Возможность избавиться от прыжковой болезни. Избавиться от страха, получив от него имплантат. Никаких последствий того, что он сделал с ней. Идеальный полицейский. Идеальная любовница. Приблизить человеческую плоть к божественной настолько, насколько это возможно.

Он не мог предвидеть такого исхода. Не это он стремился сделать из нее. Раны ее оказались такими же глубокими, как и раны «Красотки».

Что-то случилось с его зрением. Его глаза все время двигались и никак не могли остановиться.

– Ты спятила, – сказал он хрипло, будто бы собираясь разрыдаться. – Все, что я с тобой делал – преступно. Ты полицейский. Вся твоя семья будет дискредитирована, репутация героического капитана Дэвиса Хайланда отправится ко всем чертям.

Ей стало очень плохо и горько, и она отвернулась.

– Им теперь уже все равно. Они мертвы.

Ангус попробовал с другой стороны.

– Ну а как же твои моральные устои? Ты полицейский. Хуже нет, когда полицейский нарушает закон. Они с удовольствием распнут тебя. Несомненная смертная казнь. Они все равно докопаются. Обязательно докопаются. И прикончат тебя.

Сквозь завесу своих слез он представил ее в заключении, представил ее ожидающей казни, исчезновения. Такую же прекрасную, как и его «Красотка».

– Я потеряю свой корабль.

– Тебе не удастся сохранить его, – зло и более чем раздраженно ответила она. – Я смогу справиться со службой безопасности. И полицией Объединенных Компаний. Я уже думала на этот счет. Но ничто не сможет спасти твой корабль. Он слишком сильно поврежден. Только чудо может помочь нам добраться до Альфа-Дельты живыми.

Пожалуйста. Отдай мне пульт.

Теперь она умоляла его, не скрываясь.

– Я не собираюсь использовать его против тебя. Мне он нужен для того, чтобы излечить себя.

Он никак не мог протереть глаза. Затем он сказал, мягко и тихо:

– И пустить мой корабль на слом. Это ты задумала, так ведь? Ты спасаешь меня. Если я отдам тебе пульт. Но я лишаюсь моего корабля.

Моей жизни.

Морн кивнула. Через секунду она сказала:

– А что еще ты можешь предложить в обмен?

Наконец что-то вроде частицы его прошлой энергии вернулось к нему. Резко и решительно он отстегнул ремни и вытолкнул из кресла свое тело. Ему нужно было разозлиться на нее еще один последний раз, возненавидеть ее так, как он ненавидел ее раньше, ненавидел всех.

Он подошел к Морн и наклонился над ней.

Вцепившись одной рукой в подлокотник кресла и уперевшись ногами в пол, он отвесил ей пощечину с такой же силой, с какой бил Ника, вложив в удар весь вес своего тела. Если бы он не промахнулся немного и удар частью не пришелся по спинке кресла, он мог запросто вышибить из нее дух или сломать ей шею.

– Сука. Я никогда не пущу на слом мой корабль.

Красная струйка скользнула по ее подбородку. Кровь из ранок, пробитых зубами в нижней губе. Боль и потрясение затуманили ее глаза, несколько секунд она не могла сфокусировать взгляд.

Но ни единым движением она не защитила себя. Если ему захочется ударить еще, вот она, вся перед ним.

Он не смог больше заставить себя сделать это. Это было то же самое, что ломать «Красотку». Она была слишком прекрасна. Красная полоска на ее нежной коже мучительно терзала его сердце. Ему так нужны были злость и решительность, но их не было, они исчезли.

– А теперь слушай меня.

Тяжелое дыхание со стоном вырывалось у него из груди.

– Это невозможно. У тебя этот номер не пройдет. Может быть, ты сможешь заставить их поверить в то, что ты приказала мне нарушить приказ Центра и отправиться за Ником Саккорсо. Но дальше они не станут даже слушать тебя, если ты откажешься дать показания. Если ты не согласишься сотрудничать с ними, доверия тебе не будет. В этом случае ты окажешься в том же дерьме, что и я. Но при этом на тебя ляжет еще и подозрение в уничтожении «Повелителя Звезд». После того, как они найдут доказательства того, что через компьютер «Повелителя» была запущена программа самоуничтожения, при том, что ты единственная оставшаяся в живых, они потащат тебя в военный трибунал. Там они обнаружат шизо-имплантат и пульт, и все – ты мертва. Таким образом ты должна будешь дать показания.

Но если ты начнешь давать показания, ты должна будешь отдать им мой бортовой журнал. В противном случае у тебя не будет доказательств.

Это могло сохранить ему жизнь, не свободу, но жизнь, хотя она про это не знала. Он испытывал ужас перед тюрьмой. Заключение в одиночке было бы сравнимо со смертной казнью.

– В итоге ты убиваешь меня. И они все равно находят имплантат и пульт. Что бы ты ни делала. Подумай об этом. После того, что было с тобой, они предложат тебе пройти обследование. Они будут настаивать на этом. Если ты будешь сопротивляться, они начнут подозревать тебя и заставят пройти обследование силой. Что бы ты ни делала – ты мертва.

Так что уж пускай все идет как идет, и не лезь в это.

– Я постараюсь спасти себя, а заодно и тебя тоже.

Он старался не встречаться с ее пустым, расплывчатым взглядом. Не спеша он снова сел в кресло. Пристегнулся ремнями. Его движения были резкими и дерганными, как будто он не мог полностью контролировать себя, как будто он управлял собой с помощью имплантата.

– У нас дыра в трубе двигателя, – негромко сказал он. – Я займусь тем, что постараюсь держать «Красотку» на прямой линии. Ты возьмешь на себя все остальное.

Покраснев, как будто то, что он делал, было постыдно, Ангус перевел на ее консоль почти все свои командные функции. После этого он сосредоточил свое внимание на том, чтобы заставить «Красотку» делать то, что он от нее хочет.

Морн позаботится об остальном, он был уверен в ней. А что ей оставалось делать?

Но он также знал наверняка, что же именно он только что сделал с ней. Он разрушил ее последнюю надежду. После всей нежности и внимания, после того, как его доброе отношение почти убедило ее в том, что до его души можно добраться он снова ударил ее.

И последствия этого тоже были ему понятны.

Теперь она будет помогать его уничтожению. Другого выбора у нее не оставалось.