Психи (СИ)

27. Долгожданная встреча

Примерно после часа ожидания Кристофер наблюдал картину, которая заставила его широко и несдержанно улыбнуться. Это и правда выглядело очень забавно. Дамиан в рубашке нараспашку, наплевав на все приличия, о которых он, скорее всего, и не вспомнил, покинул здание больницы. Вышел весь такой счастливый-счастливый, аж лампочки затмевая своей бесконтрольной радостью. Довольный, словно миллиард в лотерее выиграл с первого раза. По-царски прошагал по всем ступеням лестницы и вальяжным походняком подошел к машине. Забравшись в нее, раскинулся на переднем сиденье. После чего повернул голову к старшему брату и, масляно лыбясь, скомандовал:

— Поехали.

Старший, больше не в силах сдерживать себя, засмеялся. Дамиан, как круглый дурак, либо очень счастливый человек, засмеялся вслед за ним.

— Что, так хорошо было, да? — подшучивая, спросил Кристофер, ведь не удержишься тут.

— Охуенно, брат, — многозначительно выдал младший, испытывая гордость за свою девушку, — Охуенно.

— О, даже так, — Кристофер улыбнулся и завел машину.

Дамиан задумчивым взглядом уставился в окно, продолжая так же довольно улыбаться.

— Рад за тебя, — искренне сказал старший, и машина тронулась с места.

Проводив Дамиана, Элис плюхнулась на постель. Дыхание до сих пор было сбитым. Она, тяжело дыша, уставилась в потолок, широко и счастливо улыбаясь. Перед глазами так и мельтешил образ парня. Образ этого… Самого охуенного парня на свете. Самого сексуального и горячего. Самого наглого и извращенного. Самого красивого и… такого желанного.

Все тело наполняла удовлетворенная истома. Кожа до сих пор чувствовала прикосновение чужих рук и губ. Как те жадно и возбуждающе ласкали все тело. Как губы целовали все, что только можно. Отчего сердце предательски замирало от страха. Ведь Элис, находясь в больнице, не могла в полной мере ухаживать за своим телом. Не занималась эпиляцией. Поэтому, когда парень полез под ее одежду, Крамер вся сжалась и попыталась остановить его, схватилась за его руки, прошептала: «Не надо. Я не… Мое тело сейчас не в порядке».

Но Джексон не послушался, а лишь прохрипел на ухо: «Тогда я тем более хочу это увидеть». Сначала он стянул с Элис майку и, гладя бока, неторопливо добрался до трусов. Сквозь белую ткань виднелась пара черных волос. Дамиан, шумно дыша, подцепил пальцами резинку, доводя девушку до нервного состояния. Руки парня стали неторопливо спускать трусы, обнажая чужой пах. По всему телу прошла приятная дрожь, когда его пальцы, пригладив волосы, коснулись клитора. Элис, не выдержав, тихо простонала. В голове мешались стыд, страх и нестерпимое чувство блаженства. Ведь лицо парня не выражало отвращения или недовольства. Наоборот. Оно было переполнено желанием и счастьем. Кажется, ему дико нравилось все, что он видит и делает. И в конце концов девушку саму перестали смущать ее заросшее волосами тело и ненакрашенное лицо. Она просто начала наслаждаться тем, что происходит. Тем, что он, весь пылающий, словно бензин, зажигает и ее. Воспламеняет и взрывает все внутри к чертям. Сносит и без того поехавшую крышу, вплетая их тела в танец страсти, безумия и счастья. Плевать, что больница. Полгода она не видела любимого психа. Полгода жила, словно в плохом сне. Полгода умирала от тоски и печали, каждый день пережевывая плохие воспоминания, словно жевательную резинку. А та, как назло, не теряла вкуса. Была такой же тягучей и горькой.

Поэтому к черту все!

Больше не надо прятаться и давиться всем этим. Просвет. Вот он, прямо перед глазами. В теплом и страстном взгляде Дамиана. В его крепких и надежных руках. В его счастливой, но властной улыбке.

Элис стонала очень громко, настолько ей было хорошо. Извивалась так, что кровать под ней не переставала скрипеть. Царапая чужую спину, просто говорила то, что хотела. То, о чем желала все это гребаное время, вынашивала в своей больной голове, ужасаясь тому, что может это потерять. Что кто-нибудь может отобрать это у нее. Губы широко раскрывались, и, сквозь стоны — свои и его, говорила:

— Дамиан… Ах… Я люблю… тебя!

И он становился еще более страстным. Ласкал ее так, словно это их последний раз в жизни. Всем телом и душой отвечал Элис взаимностью.

После распрекрасной поездки к девушке время полетело намного быстрее. Дамиан уже не просто ходил на учебу, а буквально летел на нее. Хотя по прибытию настроение уже через полчаса становилось абсолютно говнистым. Старикашка по-прежнему умудрялся придираться к нему. И если раньше это были действительно серьезные ошибки, то теперь — несерьезные мелочи. Джексон даже сам чувствовал, что постепенно стал вникать в суть дела. Начал шарить в том, чем отец и этот старикан занимаются. А иногда даже улавливал смысл их ходов прошлых лет. Его это удивляло и восхищало. Ведь не все же время они действовали по наитию. Наверняка могли распознать все наперед. Поэтому и умудрились не только не обанкротиться, но и расширить бизнес до такой степени, что теперь их семья — одна из богатейших и влиятельнейших. Это, блядь, просто потрясающе.

Дамиан порой часами сидел и ломал мозги, несмотря на то, что ему это было чуждо. Но тут такая интрига. Вопрос гордости. Да и любопытство брало вверх. Ведь чем больше он понимал все это, тем интереснее становилось. Да еще, ко всему прочему, хоть Дамиану и было стыдно из-за самого себя прошлого, теперь, когда он осмыслил, каков на самом деле его отец, он прямо зауважал его. Раньше он в меру своей глупости думал, что отец просто тратит время на бумажки и при этом еще умудряется из себя крутого строить. Типа “я тут главный”. Сейчас он стал понимать, что без упорного труда, ума и находчивости он бы ничего этого не добился. А то, что он сделал, построив целую империю, просто грандиозно! Какой же Дамиан был эгоистичный мудак! Дурак круглый!

Поэтому сейчас парень просто из кожи вон лез, чтобы не просто не посрамить себя, а чтобы отец гордился им. Чтобы отцу не было стыдно оставить все это своему сыну. Чтобы он понял, что дело всей его жизни в надежных руках. И Дамиан докажет не только ему, но и себе, что он сможет. Что он сможет быть достойным наследником и гордостью семьи Джексонов.

— Добрый вечер, — спокойно сказала Виктория.

— Добрый, — неохотно отозвалась на том конце трубки Урсула Крамер.

Крамер очень сильно раздражал этот фальшивый вежливый тон. Она отлично понимала, что Джексон испытывает к ней откровенную неприязнь. И это было взаимно. Урсулу сильно раздражала эта абсолютно непривлекательная женщина, строящая из себя умную и добрую. Если в начале ее обрадовал союз с семьей Джексонов, то сейчас он вызывал одну сплошную головную боль. Мало того, что Элис в больнице для психов заперли и якобы лечат, так еще и делают вид, что им в радость за это платить. Что семья Крамер им за это ничего не должна. Зачем вообще все это нужно? Элис всегда была истеричкой и капризным ребенком. Какое, к черту, заболевание? Семья Джексонов, похоже, сделает все, чтобы семья Крамер почувствовала себя обязанной. Мол, мы примем вашу сумасшедшую дочь, так что радуйтесь.

— Доктор сказал, что Элис уже можно выписать из больницы при условии регулярного осмотра на дому, — сообщила Виктория, спокойно собирая букет из белых лилий.

— …Почему он не позвонил мне?

— Потому что я попросила его в первую очередь сообщить мне, а остальным я займусь сама, — сказала женщина, срезая лишнюю часть стеблей и ставя цветы в вазу.

На том конце вновь на пару секунд повисла неприятная тишина. Но Виктория полностью игнорировала это, наслаждаясь красотой свежих цветов. Свет лампы мягко обволакивал снежные лепестки, привнося в убранство праздничного стола волшебную свежесть. На серебряных приборах расплылись белые и темно-зеленые блики, придавая им особой красоты. И женщина, наслаждаясь зрелищем, попутно ждала, когда Крамер что-нибудь скажет.

— Когда мне ехать за ней? — совсем холодно спросила Урсула наконец.

— Сегодня в шесть. Через час. А потом приезжайте к нам. Наша семья в честь этого события устраивает скромный ужин.

— …

— Мой муж уже позвал вашего, можете не беспокоиться. Так что ждем вас с Элис к семи часам, — улыбаясь, сказала Виктория и поставила в вазу последнюю лилию.

— … Хорошо, — послышалось на том конце.

Не дав Виктории даже попрощаться, Урсула сбросила. Но миссис Джексон это не смутило. Примерно такой реакции она и ожидала. Собрав отрезанные стебли, женщина спокойно выбросила их в урну.