Психоисторический кризис

X НЕОЖИДАННЫЙ ВИЗИТ ГОД 14790-й

Отправив Рейвера в конуру, Кон еще несколько часов возился с моделью корабля, а потом провел остаток вечерней вахты и добрую половину ночной, анализируя новые данные по проблемным точкам. Ничего особенного, но картина развивавшегося кризиса не изменилась. Проклятые мысли не давали заснуть, и даже «Хорезкор» не помогал отвлечься!

Домой он пошел окольным путем, чтобы захватить стимулятор, который ему прописал врач, и случайно оказался на крытой площади ярусов на двадцать ниже своей квартиры, где беззаботно шумела и возилась группка студентов. И, вместо того чтобы войти в левитатор и через несколько минут уже лежать в своей постели и смотреть на подвешенные к потолку модели старых кораблей, Хаукум Кон под влиянием какого-то неожиданного импульса, вызванного, возможно, веселой компанией, разбудившей студента в его душе, вдруг направился к транспортному узлу в конце площади. Там, хотя какая-то часть его продолжала жалобно ворчать, что давно уже пора в постель, он вызвал диспетчера и заказал такси.

Черная машина-робот откинула верхний колпак и Кон забрался внутрь.

— Уровень комфорта? — осведомился голос из панели управления.

— Никакого.

Кону хотелось быстрой езды в никуда, просто так. Колпак с шипением захлопнулся и стал непрозрачным. Заработала внутренняя вентиляция, заполняя кабину стандартной бодрящей дыхательной смесью.

— Место назначения? — спросил робот, не дождавшись указаний от Кона.

— Не важно. Только прокати со свистом, чтобы сердце в пятки ушло! И сделай, чтобы окно было прозрачным.

— Мои датчики установили, что в вашем физическом возрасте быстрые повороты опасны. У вас есть разрешение врача?

— Ладно, забудь, — проворчал Кон.

Несколько минут они стояли неподвижно.

— Пожалуйста, назовите место назначения! — упрямо потребовал робот.

— Пусть будут Ароматы.

Кон решил не пытаться перехитрить ржавые мозги машины. Если лихой езды все равно не получится, то пусть будут чудеса галереи Ароматов, это не намного хуже.

— Ваша остановка? — Голос робота звучал слегка неодобрительно.

— Ярмарка.

Больше он ничего не помнил, а вызывать из пама список станций было лень.

Таксист любезно высветлил окна, так что Кон мог наблюдать проносящиеся мимо пейзажи подземного города. Они ехали довольно быстро — мимо темных опор и воздуховодов, мрачных водяных цистерн и высоких куполов, — но без настоящей, до дрожи в коленках, скорости это было совсем не то. Старая привычка тянула адмирала в место паломничества его юности, в чудесную и таинственную галерею Ароматов, где студенты Лицея частенько сливались с толпами простонародья, чтобы забыть о своих тревогах и безжалостно убить время вместо того, чтобы сберечь его для занятий.

— Ремень разрешается расстегнуть только при зеленом сигнале! — предупредил голос, тактично умолчав о том, что за нарушение полагается приличный штраф.

Такси пулей влетело в зал прибытия и остановилось. Приборная панель замигала зеленым. Кон отстегнул ремень и вышел, погрузившись в торжественную тишину пышно украшенного зала. Впрочем, пройдя всего лишь несколько шагов, он пересек барьер звуковой изоляции, который выдавали лишь изредка пробегавшие искорки, и оказался в широком общественном коридоре, заполненном шумящей толпой. Как же приятно вновь ощутить себя в том времени, когда он был столь же молод и самоуверен, как этот выскочка Нейрт, и вовсю прожигал жизнь в этом квартале развлечений! Но стоит ли старому и мудрому Хаукуму Кону вновь появляться в «Веселом бистро», где его в последний раз видели юношей? К чему пытаться вернуть молодость? Однако идея заманчивая — а что, почему бы и нет?! Он проталкивался сквозь толпу, тщетно пытаясь определить, кто здесь студент, кто чиновник, а кто просто азартный игрок. Мода так изменилась с тех пор! Как, впрочем, и вся система сигналов, по которым люди идентифицировали друг друга. Здесь не могло помочь даже пам-сканирование — параметры личности в этих местах скрывались, как правило, под какой-нибудь шуточной маской-розыгрышем. Ароматы по традиции были территорией праздничной анонимности.

Внимание адмирала привлек нищий музыкант, стоявший в стороне от толпы. Наверняка один из обитателей Низа — самых глубоких ярусов-туннелей, вырубленных в скале, а может быть, и просто бездомный бродяга, проводящий всю жизнь в общественных коридорах. Интересно, где это он ухитрился потерять свой пам? Или это один из тех несчастных, чья семья не смогла обеспечить ребенка даже самым необходимым? А где же хваленая благотворительность? Кон вздохнул. Он вспомнил страшные времена, еще до Лицея, когда его мать, никому не нужная иммигрантка, искала работу на улице и ночевала где придется. Жалобные мелодии чем-то привлекли старого адмирала — люди останавливались на мгновение и шли дальше, а он все стоял и слушал. Нищий аккомпанировал себе на карманном аудиовибраторе, который звучал куда лучше, чем его собственный голос.

Я знаю — придет то время,

Когда добрыми станут звери,

И с неба польется вода…

Мама, я хочу туда!

Рифмованные строки следовали одна за другой. Адмирал все медлил.

— А вы знаете какие-нибудь флотские песенки?

Он питал слабость к казарменному фольклору.

Нищий широко улыбнулся щербатым ртом и разразился куплетами о незадачливом солдатике, у которого пальцы вечно лезли, куда не надо — то в шестеренки машины, то женщинам под юбки, и которого в припеве благополучно приканчивали. Толпа текла мимо, не останавливаясь.

Хаукум сунул певцу кредитку, заблокированную, чтобы на нее нельзя было купить алкоголь или наркотики, и пошел дальше. Ему все еще было не по себе. Как может человеческое существо жить вот так — без пама, как какая-нибудь обезьяна, как первобытный терранец? Как? А эти ужасные гнилые зубы?! Потерпеть немного в кресле робота-стоматолога — и все было бы в порядке! Как понять таких людей? Можно защитить Галактику от набегов кочующих орд, завалить звезды предметами роскоши для тела и ума, но всегда найдутся такие вот вечно стонущие бедолаги, которые сами себя обрекают на гибель и совершенно искренне обвиняют в этом весь окружающий мир.

Но адмирал был слишком полон радостного возбуждения, чтобы долго грустить по поводу прошлых или настоящих бед. Даже отсутствие гениальных студентов уже не казалось такой катастрофой. Вот бы отключить пам и попробовать побродить по Ароматам «дикарем», впитывая их животную ауру… но для наивного зеваки, лишенного всяких ориентиров, прогулка в этом райском местечке, как будто специально созданном для жуликов, может закончиться весьма и весьма неприятно! Придется бродить таким, как есть, и постараться получить максимум удовольствия, не теряя разума.

Он позволил одному из людских потоков увлечь себя и стал подниматься по наклонному эскалатору к красочной вывеске. Интересно, какое такое галактическое чудо притягивает к себе всю эту толпу? Вокруг была одна молодежь, но они, по-видимому, знали больше адмирала. Что такое «мордоворот»? Неужели что-то еще более экзотическое, чем слон в шароварах, на котором он катался в бытность студентом?

Толпа втолкнула адмирала в зал с высоким потолком, Украшенный разноцветными бегающими огоньками и вымпелами. Всюду толпились подростки, в основном парочки. Одни направлялись на танцы этажом выше, другие стояли в очереди за крошечными закрытыми машинками, снабженными мощными буферами. Кон выбрал одну, изображавшую какое-то дьявольское чудище, и стал разъезжать по обширной центральной площадке, превращенной в заросшую травой прерию. Потолок был прозрачным, так что танцоры с верхнего этажа могли, оставаясь в безопасности, наблюдать за битвой внизу. Впрочем, делать почти ничего и не надо было — только толкаться и бодаться с мордоворотами да гоняться по кругу друг за дружкой на своих машинках. Но удовольствия это доставляло массу. Таинственные мордовороты оказались примитивным видом гермафродитов с Винцетори. Это были довольно свирепые существа, склонные ревниво защищать свои пастбища. Состояли мордовороты в основном из хрящеватой губки и кости, что было очень кстати при их раздражительном нраве и привычке бодаться. Они очень быстро передвигались на многочисленных коротеньких ножках, легко меняя направление, и могли врезаться в противника с весьма ощутимой силой.

На подавляющем большинстве планет с изначально кислородной атмосферой жизнь так и не успела пойти дальше одноклеточных, так что в масштабах Галактики мордовороты были относительно высокоразвитым видом. Но не настолько, впрочем, чтобы хотя бы заметить разницу между небом родной планеты и прозрачным полом танцевального зала! Мозгу этих животных не хватало до разума всего какой-нибудь четверти миллиарда лет. И тем не менее Кону было куда веселее толкаться лбами с ними, чем мериться интеллектуальными силами с юными владельцами памов у себя в Лицее… Бамм!!! Хотя не всегда… Подкравшийся откуда-то сбоку мордоворот так ловко поддел машинку, что перевернул ее. Скорчившись в кабине и глядя на окружающий мир под непривычным углом, адмирал печально размышлял о том, что этих мордоворотов, похоже, подправили генетически — уж больно сильно они бодаются!

Остаток вечера он прихрамывал на одну ногу и просадил остаток денег, развлекая юных девиц в верхнем зале, — тоже в своем роде столкновение интеллектов, но более безопасное. Когда ушибленная нога достаточно отдохнула и он решил идти дальше, было уже довольно поздно. Адмирал помнил, что его любимое «Веселое бистро» где-то по соседству. В этот час на галерее Ароматов было поспокойнее, так что можно было без помех пройти пешком мимо Большой Шахты и полюбоваться ее живописными окрестностями. Кон не был знаком с теперешним владельцем бистро, хотя Ригон был достаточно популярен в студенческой среде. В дни юности адмирала «Веселое бистро» было просто сомнительной забегаловкой, при Ригоне же его репутация хоть и осталась сомнительной, но в несколько другом, высокотехнологическом смысле. Во всяком случае, закон там по-прежнему не слишком уважали. Чтобы найти дорогу, Кону не нужно было заставлять пам рисовать на сетчатке маршрут — он еще с прежних времен был неизгладимо отпечатан в его мозгу. Два квартала после Большой Шахты, потом маленький переулок, направо и вверх по неприметной лестнице — и вот оно, бистро! Тут мало что изменилось, разве что появилась новая решетка странного вида, украшенная змеями.

Адмирал собирался пройти мимо, но, повинуясь старому рефлексу, поднялся по лестнице и открыл дверь.

Хаукум не сомневался, что его появление вызовет переполох. Правда, на планете с триллионом обитателей немало мест, где он мог бы остаться неузнанным, но только не в студенческом притоне! Публики в заведении оказалось немного, как обычно в третью вахту — в основном молодые люди, сидевшие за длинным столом, который занимал всю середину центрального зала. Первым Кона увидел тощий юнец, который немедленно толкнул локтем соседа. Заметив это, бармен скосил глаза на нового посетителя и тут же тихонько ретировался в заднюю комнату. Дальше узнавание нарастало как снежный ком — все-таки Второй был достаточно высоким рангом, чтобы создавать определенные неудобства. Впрочем, Кон даже не был уверен, что здесь студенты Лицея — ни по одежде, ни с помощью пама этого определить было нельзя.

Кон не успел выбрать столик, как в зале уже появился хозяин — крупный мужчина с затейливыми татуировками на лице, явно из мародеров. Он был неотразимо обаятелен, но доверять этому обаянию мог только глупец.

— Адмирал, вы снова с нами!

— Не прошло и пятидесяти лет, — сухо сказал Кон, бросив на собеседника оценивающий взгляд.

Этот молодец еще даже не родился, когда он в последний раз сидел здесь, за потертой стойкой бара.

— Но вы все еще в списке команды, — ухмыльнулся Ригон, жестом останавливая Кона, который собирался сесть. — Сегодня выпивка за мой счет, — сказал он, поворачиваясь и приглашая высокого гостя за собой.

Какова бы ни была цель этого визита, хозяин «Веселого бистро» предпочитал вести переговоры подальше от глаз клиентов. Он провел адмирала вверх по задней лестнице в свои личные апартаменты, снабженные усиленной защитой. Вначале за ними с пневматическим шипением закрылась стальная дверь, толстая, как в банковском хранилище, потом легкое потрескивание возвестило о том, что они прошли через завесу силового поля, которая, будучи включенной, была способна остановить бегущего человека.

Обстановка вокруг отличалась роскошью. На полках кассеты в оболочке из слоновой кости — книги поздней Империи, которые можно было читать лишь на древнем оборудовании. Гобелены на стенах были, по-видимому, подлинные севиннийские, а коллекция безделушек относилась к эпохе Раннего Междуцарствия. Электронные инструменты изысканной формы на одной из стен также выглядели как коллекционные экземпляры, но наверняка прекрасно работали. Кон уловил в воздухе тончайший аромат, волнующий и совершенно неуместный в огромном городе… что это? Может быть, дикие цветы в горной долине? Когда он последний раз был в диких горах?

— Извините… я не один, у меня дама, — тихо произнес Ригой. Потом позвал: — Мер!

Из спальни появилась носительница аромата — девушка или молодая женщина, которая, по-видимому, пользовалась здесь доверием. Она явно не ожидала гостей и вопросительно повернулась к Ригону с выражением легкого неудовольствия на лице. Ее волосы были уложены в корсет, а контуры глаз обведены металлом с бирюзовой инкрустацией. Домашнее платье со смелыми разрезами по бокам и босые ноги — не студентка.

— Мер… у нас гость. Адмирал… э-э… ученый второго ранга Хаукум Кон.

Голос самоуверенного человека, летящего ночью в тумане, по учебнику, между острыми горными пиками, а возможно, и над долиной с дикими цветами, в поисках места для посадки. Такой никогда не признается, что у него проблемы.

Мер протянула руку и сдержанно-вежливо приветствовала гостя. По ее расширенным зрачкам Кон понял, что девушка наслышана о его славе. Она была напряжена и понимала, незаметно обменявшись, видимо, взглядом с Ригоном, что тот в опасности. Готовая помочь своему повелителю, она время от времени переводила взгляд с адмирала на него, как будто ожидая инструкций.

Странно — они явно ждали, что Кон начнет чего-то требовать, и собирали все свое мужество, чтобы отказаться. Это было забавно — ведь он пришел сюда, повинуясь лишь приступу ностальгии. Но, впрочем, почему бы не пойти им навстречу и не придумать какой-нибудь повод потревожить их покой! Кон никогда не отказывался от услуг тех, кто готов услужить. Надо лишь не перегибать палку и не требовать того, на что человек не способен. Одно из правил хорошего правителя.

— О вас тут до сих пор ходят легенды, — с улыбкой сказал Ригон, готовя напитки.

Мер вызвала аэрокресло.

— Вот как? — Кон с достоинством сел. — Насколько я помню, по сравнению с нынешней молодежью я был паинькой.

— Наверное, ваши подвиги сильно преувеличили за эти годы.

На комплимент надо было ответить комплиментом.

— О вас мои студенты тоже много говорят.

Ригон рассмеялся:

— Вот это напрасно. Мне и без того достаточно приходится беседовать с полицией.

Так. Бабочка сама летит на огонь. Чтобы скрыть улыбку, Хаукум поднес к лицу предложенный напиток и вдохнул его запах. Что-то с планеты Армазин — импортное и поэтому дорогое.

— Уверен, с вашим обаянием вы никогда не имеете проблем с полицией.

— Никогда… разве что какая-нибудь высокая персона решит вдруг потревожить мой маленький мирок…

Если человек столь четко формулирует свои опасения, значит, он ждет от собеседника успокаивающего ответа, но успокаивать самоуверенных жуликов было не в правилах адмирала.

— В подобном случае, — ответил он с двусмысленной иронией, — небольшой взятки хватило бы, чтобы решить все проблемы.

Внезапно девица разразилась проклятиями на диалекте, который свидетельствовал о том, что правилам хорошего тона ее начали учить совсем недавно. Она восприняла слова Кона как угрозу, политую сладким сиропом, и оскорбила ее не угроза, а именно сироп.

— Да кончай ты полировать свою задницу, скажи прямо, чего хочешь!

Ригон был сам не свой от ужаса. Движением руки он заставил свою подружку замолчать, пытаясь восстановить самообладание. Девица в бешенстве развернулась и начала молча протирать и без того чистую стойку бара.

— Пожалуйста, извините… — Он сделал рукой жест, означавший на флоте число семнадцать, имея в виду возраст Мер.

— Мне и в самом деле кое-что нужно, — сухо прервал его Кон.

Он уже принял решение — опять неожиданный импульс.

Ригон споткнулся в начале приготовленной фразы. Он собрался рассуждать о трудности обучения манерам современной молодежи и теперь лихорадочно искал, что сказать.

— Кое-что от меня? Но я не понимаю, чем могу быть полезен! По сравнению с вашими возможностями…

— Я скажу вам.

Ригон почесал одну из татуировок, размышляя.

— Это значит, что вам что-то наврали про меня. Я ничего не могу для вас сделать. Я честный человек. Кроме гостеприимства, у меня для вас ничего нет!

— Вы занимаетесь квантроникой для памов. Не всегда легально. Вашу работу очень хвалят.

— Нет, нет! Ничего подобного! Это все слухи! Просто у меня доброе сердце. Иногда, если у студента психологические проблемы… я как бы вместо отца… мы просто беседуем… я помогаю, чем могу…

— Ригон! — отчаянно выкрикнула Мер. — Он убьет тебя, если не получит то, что хочет!

Хозяин бистро беспомощно рассмеялся.

— Адмирал, ну что мне с ней делать? Она со мной как с ребенком… Задушить, что ли?

— Лучше делайте, как она говорит.

Взгляд Ригона застыл.

— Тогда у меня будут большие неприятности, — холодно произнес он.

— Никоим образом. Я вам не угрожаю. Я только хочу, чтобы вы усовершенствовали мой пам. Если бы я угрожал, то вряд ли стал бы доверять вам его, не так ли? Работа небольшая, вы, безусловно, справитесь, и я хорошо заплачу. Потратите на это лишь одну вахту, а я вас отблагодарю получше любого студента!

Ригон заколебался.

— Что вы имеете в виду? Персонал Лицея имеет в своем распоряжении технологии, которые мне и не снились…

— Вы не поняли. Как я могу им доверять? В Лицее существует заговор против меня и технические возможности моих врагов, к сожалению, и в самом деле далеко превосходят ваши. Подумайте об этом! Ведь пам первоначально был модификацией психозонда: его использовали не для того, чтобы усилить мозг, а чтобы подчинить его. Ваш пам, с которым вы живете всю жизнь, защищает вас от эмоционального контроля — современные модели просто так устроены. Но что будет, если он перестанет вас защищать? Дали бы вы, к примеру, чинить свой пам искусному мастеру, если бы подозревали, что он хочет подправить на свой лад ваш взгляд на вселенную?

— Тогда с какой стати вы верите мне?

— Это мое дело.

— Сделай, как он хочет, Ригон! Ты же знаешь не хуже меня…

— Заткнись! — Он повернулся к Кону. — Что вы просите меня сделать? Дополнения к паму вообще противозаконны. Появление памов чуть не обрушило весь План Основателя, и начиная с времен Клоуна Упрямого вы, психоисторики, жестко контролируете их применение по всей Галактике! Мне, конечно, приходилось переступать некую черту, но я еще жив именно потому, что никогда не нарушал духа законов.

— Я надеялся, что вы установите мне математическое расширение.

Ригон поднял брови.

— Расширение математических функций? Зачем?

— А зачем это бывает нужно студентам? Может, у меня впереди трудный экзамен, — усмехнулся адмирал. — Но это должно быть очень хорошее расширение, на самом современном уровне, и обязательно с Хазеф-Имом. Один мой студент недавно ущучил меня этим тестом. Мне уже трудно тягаться с мальчишками, Ригон! Математика — игра для молодых. В моем возрасте Основатель уже давно был мертв!

— Я не имею права даже касаться ваших математических функций!

— Но вы же все время это делаете. — За деньги…

— Там все зашифровано, — поднял руки Ригон. — Я не могу расколоть этот код. И не хочу! Я просто добавляю кое-что.

— Ну и хорошо. Осторожное обращение с кодами — лучший вид страховки.

Мер смотрела на адмирала вытаращенными глазами.

— Психоисторик второго ранга хочет математическое дополнение! Теперь я уже ничему никогда не удивлюсь. А вы не боитесь, что мы кому-нибудь расскажем?

— Быть Диким Адмиралом очень удобно, — улыбнулся Кон. — Мои коллеги одновременно верят всему, что говорят обо мне, и не верят ничему. Но, разумеется, если проболтаешься ты, то я с тебя кожу сдеру на барабан, а если Ригон, то закрою ко всем чертям его бистро!

— Но я еще ничего не обещал. Вы старый человек и любое вмешательство может быть просто опасно!

— Я не старый, я пожилой, — поправил его Кон.

— А почему бы вам просто не сесть и не выучить всю эту ерунду? Намного ведь безопасней! Возьмите отпуск, в конце концов. Мозг ребенка еще гибок и с легкостью справляется с непривычным памом. А ваш уже фиксирован и хуже переносит шок. Все может кончиться психической травмой. Или вообще ничего не получится — вы просто не сумеете вызвать новые функции.

— Я дальновидный человек, — улыбнулся адмирал. — Потому и хороший психоисторик. Все необходимые психические рычаги я заложил шестьдесят лет назад, еще студентом.

— За шестьдесят лет они сто раз уже атрофировались.

— Нет. Я использовал для них моторную память. Например, только что я танцевал хесилу с девчонкой еще моложе Мер. Как вы думаете, сколько лет я даже не вспоминал о хесиле? Моторная память ничего не забывает. Но вы просто тянете время — речь даже не идет о таких тонких вещах. Вам не требуется подключать меня к новому паму, просто добавьте несколько алгоритмов — и все.

Мер с хмурым видом ушла в кабинет. Ригой, задумавшись, некоторое время сидел молча.

— Ну хорошо, я могу сделать расширение. Правда, у меня нет последних технологий, но…

— Достаньте их. На одном этом заказе вы заработаете больше, чем на студентах за целый год.

Ригон тяжело вздохнул, но уже было видно, что он согласен, более того, понял свою выгоду: используя новейшие методы, он достаточно далеко продвинет и обычный свой бизнес.

— У меня фактически уже есть то, что вам нужно. Недавно предлагал один бойкий студент. Дайте только десять вахт, чтобы сделать копию. А последние технологии — слишком долго… — Он сделал паузу и мрачно пробормотал: — Надеюсь, это все, что вам нужно, — или что-нибудь еще?

Хаукум отхлебнул глоток армазина.

— Нет. — Хотя, если человек чувствует, что делает не все, что может, самое время попросить его еще о чем-нибудь. — Давайте сделаем так. Если вам когда-нибудь попадется толковый студент, который всегда готов разжиться чем-нибудь новеньким для своего пама и вдобавок не верит всему, что ему говорят, пришлите его ко мне. Считайте это долгосрочным постоянным заказом. Мне нужны только лучшие, запомните это.

— Я…

— Вы каждую вахту имеете дело со студентами. Чаще, чем я. А я все время ищу. Найдите мне рискового парня, который умеет не попадаться, и получите комиссионные. Большие комиссионные.

— Но у Лицея самая лучшая система отбора талантов во всей Галактике…

— Не самая. Можете мне поверить.

На самом ли деле Кону было нужно это расширение, возможность разговаривать на равных с теоретиками, обучать обработчиков данных и новых инспекторов для проблемных точек? Неужели догонять молодых выскочек — все, на что он способен? У него и так уже хватает аналитических средств, но все, что он пока обнаружил, — это подозрительные отклонения в развитии исторических процессов, лежащие в основе его малоубедительных теорий заговора. Проклятие и еще раз проклятие! По-настоящему надо бы собрать отряд полицейских, отправиться туда и поймать живьем, во плоти, хотя бы одного из этих мятежных психоисториков, если они, конечно, существуют! Только так он может доказать, что прав! Но сам он слишком стар…

Мер вернулась с одной из книг-кассет в футляре из слоновой кости.

— Я вам кое-что принесла, — сказала она с загадочной улыбкой.

Насколько Кон знал мародеров, книга наверняка была оригиналом, а не копией из репликатора. Сословие коллекционеров появилось лишь после Опустошения и с самого начала придерживалось странной традиции — не важно, насколько стар древний предмет, он не должен быть копией!

— Вот наша взятка.

Мер с улыбкой положила книгу на колени адмиралу, Даже не спросив разрешения у Ригона.

Рука Ригона замерла в воздухе — он инстинктивно попытался перехватить кассету, но вовремя одумался. Здравый смысл оказался сильнее чувства собственника. Мер вовсю расхваливала свою находку.

— Я уверена, что у вас такой нет! Тут сто миллионов слов из воспоминаний свидетелей Пограничных войн, собранные братьями Бероги. Здесь все о военном флоте, о кораблях. Те самые бесконечные Пограничные войны…

Девушка страшно боялась последствий своей недавней выходки и, зная, что гость фанатик флота, надеялась таким образом задобрить его.

— Это вряд ли будет вам полезно, — в тщетной надежде заметил Ригон. — Устройство для чтения нестандартное и давно снято с производства.

— А у вас оно есть?

Ригон покорно подвел адмирала к компактному аппарату, стоявшему в аккуратной нише. Кон вставил туда книгу, и, подчиняясь движениям его пальцев перед глазком фотоэлемента, аппарат открыл ее в случайном месте и выдал фрагмент.

Перед глазами адмирала возникла сцена безжалостного допроса какого-то несчастного хельмарского пленного, сознание которого было подавлено психозондом. Метод допроса был чудовищно грубым, но не это привлекло внимание Кона — он был поражен дьявольской хитростью ловушки, которую использовали, чтобы шпиона поймать. Такое определенно стоило добавить в справочный файл, посвященный поимке и допросу вражеских агентов.

Ригон все время маячил рядом, как будто хотел выхватить книгу из аппарата и вернуть на полку, но адмирал тоже был коллекционером и не собирался расставаться с таким весомым подарком. Его рука все время как бы случайно загораживала кассету от жадного хозяина.

— У нас в Лицее отличная библиотека шаблонов для старых читальных аппаратов. Все будет готово уже завтра. Сердечное спасибо за подарок.

Он улыбнулся Мер, проигнорировав несчастного мародера.

На самом деле ему достаточно лишь копии книги. Всего через несколько вахт она будет готова, а краткий индекс ее содержания — сохранен в паме. Но если Ригону придется немного поплакать, прежде чем он получит свое сокровище назад, благодарность его будет куда сильнее!

Кон продолжал читать. Книга как раз кстати — его давно уже интересовали особенности долгих войн. Просматривая описание Пограничных войн, в которых участвовали многие поколения, он не мог не думать о настоящем. Может быть, Вторая империя уже столетия как втянута в войну, о которой Братство психоисториков и не подозревает? Ведь уравнения для продолжительных конфликтов существенно отличаются от тех, что описывают случайные короткие стычки.

Возможно, дело именно в этом. Долгие кампании утомительны, лишены эмоциональной окраски, сиюминутной жизненной значимости — и потому приводят к вялости мышления. В детстве жизнь обычно заполнена играми, в которых события развиваются быстро — иначе внимание ребенка успевает рассеяться. Да и в начале карьеры Кон всегда стремился к немедленным результатам — свое знаменитое умение выжидать он приобрел лишь с годами.

Мы замечаем только то, что бросается в глаза, и не замечаем ледника, медленно наползающего сверху. Ведь только старики помнят, где лед был раньше.

Но в книге есть и кое-что еще. Рано или поздно придется брать и допрашивать пленных. А значит, есть смысл почитать, как подобные тайные операции проводились в варварском прошлом Империи. Конечно, эти методы придется усовершенствовать — новое время мало похоже на зловещую эпоху Пограничных войн — но чтобы улучшать, надо для начала хоть что-то иметь. Кон всегда стремился к совершенству. Современная психоистория обязана сделать войну настолько приятной, чтобы конфликтующие стороны едва замечали, что она уже идет.