Псы. Наказанные небом (СИ)

17. Допрос

Мне ничего не снится.

И когда я приоткрываю веки после своего пробуждения, чувствую какую-то лёгкость и спокойствие. Иногда мне кажется, что сны отнимают куда больше сил, чем реальность, поэтому я даже рада, что не видела эту крышу и странного ангела с непонятными просьбами. Мне даже становится от этого как-то легче.

Я вижу тусклый отблеск ночника на потолке — всё немного расплывается, и я пытаюсь сосредоточить своё зрение на чём-то одном. И когда это у меня с трудом получается, я понимаю, что всё ещё лежу в комнате Кэйла на его кровати. На лицо давит кислородная маска, и я по-прежнему не могу пошевелиться. Всё тело онемело, кости налились свинцом, голова такая тяжёлая, что я не могу даже повернуть её в сторону, чтобы взглянуть, находится ли кто-то ещё здесь, кроме меня.

По сравнению с моим состоянием, перед тем как я заснула, дышать мне сейчас куда проще. Словно бы я просто лежу и отдыхаю, однако события недавнего времени заставляют вернуться меня в реальность.

Я не могу двигаться — эти мысли пугают меня настолько, что я готова взвыть от отчаяния.

Свет мелькает и содрогается, слово пламя свечи, и я слышу чей-то шумный вздох. Кошусь в сторону письменного стола и вижу какую-то смутную фигуру, но так и не могу понять, кому она принадлежит. Глаза начинают болеть, и я возвращаю их обратно в сторону потолка.

Хочется подать хоть какой-нибудь знак, что я очнулась, но ничего не получается. Таким беспомощным я себя не чувствовала даже во время драки с Эриком.

Я снова прикрываю веки и пытаюсь вспомнить, что могло привести меня к такому состоянию. Я помню, как пыталась убрать снайпера, а потом нас начали обстреливать снизу, после чего нам пришлось спуститься на первый этаж и выйти на улицу. Ребята отправились в дом, чтобы зачистить его, а я почему-то осталась снаружи. У меня закружилась голова, и я буквально чувствовала, что кто-то смотрит в мою сторону. А потом я увидела противника, который выстрелил в меня из дробовика. Я упала и отключилась.

Может быть, это были какие-то особенные пули? Или вовсе не пули? Или я просто особенная, может быть, в дневнике скрыт секрет моего бессмертия? Ведь не могла же я просто так выжить после прямого попадания дробью? Бессмыслица какая-то…

Из-за сплошного потока мыслей у меня начинает раскалываться голова, и я перестаю думать. Хочется пить — в горле пересохло.

Я слышу какой-то писк и приоткрываю веки. Кажется, кто-то звонит по коммуникатору. Я прислушиваюсь.

— Кэйл, — знакомый женский голос. — Ты уже проснулся?

— Привет, Катрин. Я и не ложился, — усмехается парень. Его голос звучит уставшим и измученным, и я сразу понимаю, что именно он находится здесь. — Всю ночь допрашивали пленного, пришлось попотеть. Даже наркотический газ с трудом сработал.

— Ясно, — Катрин вздыхает и пару секунд молчит. — Выглядишь ужасно. Тебе бы поспать.

— Я принял витамин А59. Пока помогает, — парень шуршит какими-то бумагами. — Что-нибудь смогла выяснить на счёт состояния Лизбет?

Я напрягаюсь, изо всех сил пытаясь вслушиваться в разговор и не пропустить ни единого слова. Мне вдруг кажется, что именно от слов медика зависит моя жизнь, будто она сейчас произносит мой приговор. Жить или умереть.

— Её результаты в норме, — Катрин прокашливается и замолкает. — Сканирование показало, что её психологическое состояние восстанавливается после воздействия газа. Она скоро придёт в норму. Внутренних повреждений нет. Внешне все царапины и ссадины, плюс перелом рёбер и ушиб головы после падения со склона уже залечены. Её тело практически восстановилось, нужен только отдых и хорошее питание. Однако…

Она снова замолкает. Кэйл нетерпеливо стучит по столу пальцами, и мне кажется, что вот он — приговор. Чувствую, как сердце немного трепещет в грудной клетке, словно ему тоже не терпится узнать результат.

— Однако что? — переспрашивает куратор.

Катрин что-то бормочет, а потом говорит:

— Мозговые импульсы не поступают к мышцам. И я не знаю причины. Это похоже на программы, которые разрабатывали раньше пернатые, чтобы погружаться в виртуальную реальность для тренировки силы воли и психологических состояний. Надеваешь на человека шлем, и он оказывается где-то в виртуальной реальности, где его подвергают определённым испытанием, — девушка задумчиво осекается. — Сейчас более упрощённые варианты таких технологий используются в Гордости подростками, чтобы играть в различные игры. Развлечение, так сказать.

— Но на Лизбет нет шлема или прочей чепухи, — Кэйл перестаёт стучать пальцами по столу и придвигает стул ближе.

— В том-то и проблема. Когда используешь такие технологии, твой разум оказывается в игре, а тело перестаёт подчиняться мозгу. Человек как бы в коме, но с другой стороны существует за гранью этого мира, — её голос становится увлечённым, словно она только и ждала, с кем бы поговорить на эту тему. — А Лизбет находится в реальности, но при этом её тело не подчиняется ей. Я не могу это объяснить, мне нужны более подробные факты, чтобы понять, что с ней. Возможно, потребуется дополнительные обследования, всё-таки пока она спала, трудно было что-то путное выяснить.

Кэйл откидывается на спинку стула — я слышу, как он кладёт ноги на столешницу, — и вздыхает.

— Брайан хотел допросить её, — тихо тянет куратор.

— Ясно, — Катрин вздыхает. — Узнали что-нибудь от пленного?

Куратор какое-то время возится, словно думая, говорить ей или нет.

— Да. Есть кое-что, но пока рано делать выводы. Всё это звучит как-то бредово, поэтому Брайан и хотел поговорить с Лизбет. Точнее, это Лидер приказал, но… — он прокашливается. — Я отправлю тебе данные, как только мы решим, что этой информации можно верить.

— Хорошо. Как только закончите, позови меня, я хочу проверить состояние девчонки, — Катрин возится с каким-то прибором, который издаёт тихие помехи. — Скоро должны вернуться остальные с конференции, мне будет проще работать. Надо будет ещё отправить запрос в центр, чтобы получить доступ к информации, возможно, такие случаи уже были в других группах.

— Повремени с этим, — просит Кэйл. — Лидер не хочет, чтобы в ближайшее время мы что-то копали за пределами Логова.

Девушка тихо скулит и вздыхает.

— Хорошо.

Кэйл убирает ноги со стола и садится ровно.

— Увидимся, — он отключается, и меня тут же накрывает плотная масса тишины.

Итак, я полностью здорова, однако, всё равно не могу двигаться. Якобы мозг почему-то перестал посылать импульсы к моим мышцам, словно бы я должна сейчас находиться где-то в виртуальной реальности, но так туда и не попала.

Неужели я навсегда останусь такой беспомощной? Тогда мне не место среди псов, наверное, меня отправят на какой-нибудь нижний уровень, доживать свои последние дни в полном одиночестве среди таких же ненужных людей, как и я.

Я прикрываю глаза и лежу так какое-то время, слышу, как Кэйл начинает что-то листать, затем роется в своём коммуникаторе, но я не хочу знать, что он делает. Даже если я открою глаза, то всё равно не увижу этого из-за ограниченного обзора. Это раздражает меня ещё больше, и мне хочется снова погрузиться в эту пустоту и спокойствие. Навсегда.

Спустя какое-то время я слышу, как дверь открывается и кто-то заходит. Кажется, двое.

— Что ты делаешь? — слышу голос Брайана. — Зачем ты пялишься в пустой дневник?

Я резко распахиваю ресницы и замираю. Кэйл смотрит мой дневник? Почему? Зачем? Что он хочет там найти?

— Ничего, — бурчит куратор и захлопывает мой дневник.

— Ну, как Лизбет? — голос Семь, кажется, она скрывается в ванной, а потом выходит обратно.

— Никак, — Кэйл встаёт. — Катрин звонила, сказала, что её тело почти восстановилось. Но мозг продолжает не посылать импульсы в мышцы, поэтому двигаться она не может.

Кто-то включает телевизор, и я слышу голос какой-то женщины:

«В связи с недавними террористическими актами внутри территории Жадности въезд и выезд к ним временно ограничен. Лидер Кротов никак это не комментирует, поэтому информация ограниченная. Известно, что две вооружённые группы пытались вынести из охраняемого объекта какие-то технологии. Двое заложников погибло, четверо террористов были убиты при сопротивлении. Сейчас беспорядки устранены и…»

— Выключи это дерьмо, — Брайан щёлкает пультом, бурча.

— Совсем свихнулись на своей жадности, — Семь вздыхает и пересекает комнату. — Интересно, что на этот раз там пытались вывезти? Эй… она очнулась.

Куратор подходит ко мне и нависает, только сейчас замечая, что мои глаза открыты. Я смотрю на неё, пытаясь сфокусировать на ней свой взгляд. У неё уставший вид.

— Моргни, если слышишь меня, — просит Семь, немного улыбаясь.

Я медленно прикрываю и открываю глаза.

— Ты будешь не против, если мы зададим тебе парочку вопросов? — Лизбет продолжает нависать надо мной.

— Ещё бы она против была, — младший Лидер мелькает где-то сбоку, но я его не вижу полностью.

Рядом с сестрой появляется Кэйл и отстраняет её в сторону.

— Ты помнишь, что было перед тем, как я тебя нашёл?

Я моргаю, начиная разглядывать его синяки под глазами и ссадины на лице. Наверное, ему сильно досталось в той перестрелке…

— Можешь рассказать?

Я рассеянно смотрю на него, не понимая, что он от меня хочет. Я ведь не могу говорить, как я ему расскажу?

— Ты задаёшь неправильные вопросы! — младший Лидер раздражённо оттаскивает его от меня и сам нависает.

Я вижу, что у него бровь залеплена пластырем.

— Ты видела врага, перед тем, как отключиться? — он внимательно смотрит на меня, и это как-то пугает, но я всё-таки моргаю. — В тебя стреляли? — снова моргаю. — Попали? — я моргаю. — Всё сходится, — Брайан поджимает губы и отходит. Я теряю его из виду.

— Да нет, бред какой-то, — Кэйл встаёт у ног моей кровати, и могу его видеть. — Не может быть.

— Тогда объясни, почему на ней нет ни единого следа от пуль? — младший Лидер раздражённо вздыхает. — Пойду к Лидеру. Доложу ему. Это уже попахивает объявлением войны.

Брайан уходит, оставляя близнецов в тишине. Я внимательно наблюдаю за Кэйлом, потому что только его я могу видеть, но тот пристально смотрит на дверь. Затем он качает головой и прикрывает веки.

— Какая-то чепуха, — выдыхает куратор.

— Ты слышал его. На Лизбет нет никаких следов, доказывающих, что в неё стреляли. Я почти уверена, что пленник не врёт, — Семь немного отходит от кровати. — Пойду Кори найду. Звони если что.

— Ладно, — Кэйл облизывает губы и бросает в мою сторону быстрый взгляд. — Не заскочишь к Катрин? Скажи, что я её жду.

— Ага.

Семь тоже уходит, оставляя нас наедине. Как-то неловко. Особенно меня смущает тот факт, что я нахожусь в комнате Кэйла, а не в госпитале.

— Я брал твой дневник, — зачем-то говорит Кэйл. — Надеюсь ты не против? Нашёл кое-что, о чём там говорилось. После того, как Катрин тебя осмотрит, расскажу, — он куда-то уходит, наверное, в ванную.

Я слышу, как льётся вода. Проходит максимум пять минут, прежде чем он снова появляется в поле моего зрения, и как раз в это время раздаётся стук в дверь. Наверное, это Катрин. Кэйл идёт к выходу и открывает гостю, впуская его в комнату. Я пытаюсь повернуть голову, но ничего не получается.

— Как она? — девушка пересекает расстояние и нависает надо мной.

Теперь я смотрю на её растрёпанные волосы и белый халат.

— Болит что-нибудь? — спрашивает она, и я моргаю два раза.

У меня ничего не болит.

— Можешь чем-нибудь пошевелить? — я отвожу взгляд в сторону, и она понимает меня без слов.

Катрин приоткрывает мои веки пальцами и светит в них фонариком — меня ослепляет на несколько секунд, и мне приходится немного поморгать, чтобы снова начать нормально видеть. Она трогает мой пульс на шее, касается лба, измеряя температуру. Затем выпрямляется и вынимает что-то из моего изгиба локтя.

— Думаю, ей хватит.

Только сейчас я замечаю, что ко мне присоединены какие-то трубки, через которые в меня поступают подозрительные препараты.

— К двум часам нужно поставить снова, — говорит она, повернувшись к Кэйлу. — Состояние стабильное. Никаких изменений. Буду ждать твой отчёт, пока что попробую ещё что-нибудь поискать… — Катрин вздыхает и расстроено покидает комнату, даже не дождавшись ответа куратора, который рассеянно продолжает смотреть ей вслед.

Мы снова остаёмся наедине. Я чувствую, что во рту скапливается слюна — я не могу глотать, — и начинает медленно стекать из уголка моего рта по подбородку. Я краснею и отвожу взгляд из-за своей беспомощности. Хочется удавиться.

Кэйл замечает это и вздыхает. Он отходит куда-то, затем возвращается обратно и присаживается на край моей кровати. Его цепкие пальцы снимают кислородную маску с моего лица, она виснет у меня возле шеи, и Кэйл начинает вытирать платком мои слюни — я краснею ещё больше. Хочется вскочить и разгромить тут всё, но я продолжаю лежать и смотреть куда-то в сторону.

Чувствую, как в уголках глаз скапливаются слезинки, а потом, когда я моргаю, скатываются по щеке.

— Ну, — Кэйл снова вздыхает. — Всё будет хорошо. Я обещаю.

Ты не можешь мне обещать этого.

Это просто несправедливо по отношению ко мне.

— Мы взяли в плен одного из пернатых, — Кэйл снова надевает на меня кислородную маску. — Если верить ему, то их группа тестировала на нас какое-то новое оружие, которое нарушает работу организма. С трудом верится, конечно, что у них появилось биологические оружие, но если они действительно пришли на нашу территорию, чтобы просто протестировать своё изобретение, то это уже чуть ли не объявление войны. Возможно, ты просто попалась им на пути. И, возможно, Рассел тут не замешан, если ты всё ещё думаешь об этом.

Я смотрю на него, пытаясь переварить его слова.

В меня стреляли не из настоящего дробовика. Возможно, это было то самое оружие с каким-нибудь парализующим ядом или ещё чем подобным. Просто случайность.

— Хотя есть предположение, что они знали о том, что у нас будут проходить тренировки, потому что проникнуть в само Логово куда труднее, чем провести эксперимент на поверхности, — Кэйл прикусывает губу. — Мы сами не знаем, чему верить, так что не принимай всё всерьёз. Сейчас ты в безопасности. И мы найдём способ тебя вылечить, так что просто подожди.

Он немного улыбается, склоняя голову к плечу. Я продолжаю смотреть на него. Куратор открывает рот, чтобы ещё что-то сказать, но тут его коммуникатор пищит.

— О, прости. Мне пора. Как только я вернусь, обязательно расскажу то, что узнал про твой третий вопрос из дневника. Это весьма интересно, — он подмигивает мне и встаёт. — Поспи ещё.

Я провожаю его взглядом, наблюдая за тем, как Кэйл уходит из комнаты, прикрывая дверь, а потом послушно закрываю веки. Не хочу ни о чём думать.

Просто не хочу…