Птичий остров

В океанском, бескрайнем просторе,

Там где небо целуется с морем,

Где скала прикрывает восток.

Там стоит, из воды выступая,

И заливом волну обнимая,

Небольшой голубой островок.

Рыбаки его птичьим назвали.

Гомон птичий стоит без устали.

Пух и перья там ветер несёт.

Крики птичьи с утра и до ночи,

Будто вороны радость пророчат,

Человек этот крик не снесёт.

А для птиц — это радость общенья,

Это — жизнь, это их ощущенье.

Очень трудно в полете молчать.

Кто свободнее в мире, чем птицы?

Где хотят там и могут гнездиться.

В этих криках — свободы печать.

А в гнезде на утесе царь-птица,

Со своею любимой орлицей,

Гордым взглядом взирает на всех.

Зорко смотрит орел за порядком.

Птичья жизнь хоть вольна, но не сладка,

Видит всё и страданья и смех.

И как только опасность Вам светит,

Моментально орёл все заметит,

И на выручку сразу пришлёт.

Появилась недобрая птица,

Быстро сокол и беркут кружится,

Тут и кобра скорей удерёт.

Но порядок не просто даётся,

Зло с добром непременно дерётся,

Сатана есть везде, где есть Бог.

Рады вкусным яйцом поживиться,

И не брезгают взрослою птицей,

Черных змей оголтелый клубок.

Только с гордою, сильною птицей,

В небе синем змее не сразится,

И не просто им глянуть в лицо.

Змей на подлости всякие падкий,

И тогда он прокрался украдкой,

И украл у фламинго яйцо.

Поутру пеликан, что есть мочи,

Голосил, будто беркут средь ночи,

То яйцо в дар отправил орлам.

И, как беркуты не отпирались,

Как они убедить не старались,

Поднялся возмущения гам.

Тут и грифы на падаль слетелись,

С ними быстро стервятники спелись.

Стали птицы рассудок терять.

Даже аисты стали сердиться,

И тогда озверевшие птицы,

Стали беркутов бить и клевать.

Стаи коршунов в небе летали,

На беспомощных птиц налетали,

Перебили орлов и орлят.

Кровь рекою лилась по утёсам,

И по склонам, и по откосам,

Там кровавые реки бурлят.

Гриф погиб и фламинго убиты.

Тех, кто сладкою кровью политы,

Не способен никто усмирить.

Как легко может счастье разбиться,

И поняли безумные птицы,

Никогда уже миру не быть.

Птицы в этой борьбе ослабели,

И из щелей полезли вдруг змеи,

Стали яйца и птиц поедать.

Наползли они темпом ударным,

И никто этим змеям коварным,

Не способен отпор оказать.

Нету места здесь душам невинным,

«Гадским» островом, или «Змеиным»,

Стали впредь рыбаки называть.

Улетели пернатые сами,

Стаи птиц перелетных с годами,

Перестали его посещать.

А когда птицы все убежали,

Сами змеи от глада страдали,

Стали сотнями умирать.

Рыбаки этот остров забыли,

И пришлось тем, кто мимо ходили,

Этот остров «Скалистым» назвать.