Птичий вор

2

Башни в королевских замках, конечно, высокие, а решетки на окнах прочные. Только эта была выстроена очень давно, как и весь дворец… Одним словом, видали и повыше. Ну и кладка от времени выкрошилась — одно удовольствие забираться наверх, да еще дикий хмель заплел башню чуть не доверху — плети прочные, можно уцепиться. Окна на нижних ярусах давно заложили, а на двух верхних решеток не было — мечта!

Вор нашел удобное место — возле подоконника, далеко выдающегося вперед, чтобы снизу не ударили стрелой, на какой-то каменной зверюге, — затаился и замер.

— Спасибо, милая, — раздался девичий голос. — Иди отдыхать. Завтра отец принимает послов, мне придется показаться, ну а ты…

— Уж я вас так одену и причешу, вашество, что все ахнут, — засмеялась пожилая женщина. — Покойной ночи. И не сидите долго у окна, простынете и будете завтра чихать!

— Не стану, не стану…

Закрылась дверь, светильник погас, а принцесса подошла к окну.

Вор видел ее только снизу, но и то едва не свалился со своего насеста.

На ней была только ночная сорочка, и сквозь тонкую ткань просвечивало девичье тело. И небрежно заплетенные в косу волосы — как сказано было, серебристые в свете луны, — падали на подоконник и струились вниз, словно ручей.

Он посмотрел выше, но увидел лишь шею да подбородок, да и его принцесса подперла руками.

— Почему я? — спросила она, и он не сразу сообразил, что вопрошает принцесса почти полную луну. — За что? Как глупо…

Принцесса отошла от окна, зашелестела ткань — наверно, она укладывалась спать, и вор зашевелился. Он умел действовать бесшумно и тем более уж забраться на подоконник и подготовить необходимое. Тем более, принцесса улеглась спиной к нему и, похоже, ничего не слышала.

А вот потом нужно было действовать очень быстро: с головой запеленать девушку в одеяло, чтобы даже не пискнула, обвязать веревкой и… да, спустить с высоты, искренне надеясь, что даже если она упадет, пуховое одеяло смягчит удар. Вор еще успел порыться в гардеробной — ну кто будет в такое время рассматривать башню и увидит висящий под окном кокон? — и нашел там мужские костюмы, наверно, охотничьи, их тоже прихватил. Ну не в сорочке же везти девушку! Принцессы нежные, простудится еще…

Ну все! Хотелось прикарманить драгоценности, небрежно брошенные на туалетный столик, но он не рискнул: по ним вычислить даже легче, чем по самой девушке.

«Не задохнулась бы», — заботливо подумал он, спустив вниз добычу, соскользнул по веревке наземь, дернул за нее, и хитрый узел развязался. С третьего раза, но это, право, несущественно.

Смотав веревки и подхватив кокон из одеяла — хорошо еще, принцесса вовсе не упитанная, — вор ринулся прочь, пока не рассвело. Совсем недалеко, вон там ограда, а в ней здоровенная дыра… только бы не наткнуться на стражника, который за брагой в город бегал! Знал бы он, кто случайно потерял кошелек…

Повезло, никто не встретился. Вор вытащил сквозь дыру добычу (не без труда, кусты попались колючие), пробежался с ней немного, взгромоздил на лошадь, которая дожидалась его в чуть менее колючих кустах и взял с места в галоп.

«Неужели удалось? — билось в голове. — Неужели?! И я буду жить… Я буду жить?..»

Одно его пугало: принцесса не подавала признаков жизни. Один раз слабо трепыхнулась и тут же замерла. А сложно ведь не проснуться, когда тебя везут верхом, да еще по таким буеракам… В самом деле, не задохнулась бы!

«За мертвую не заплатят, — с содроганием подумал вор. — А если я ее… в самом деле… Бежать через три моря? Да ведь не поможет!»

Он заставил себя успокоиться, остановил лошадь — далеко уже, а опытные следопыты и так найдут, — снял принцессу с седла и осторожно уложил на траву. Ему казалось, в складках толстого одеяла не прощупывается человеческое тело, и это пугало. Но что уж там!

Он развязал веревки, распахнул клятое одеяло, готовый даже к виду полуобнаженной красавицы, но…

В лицо ему бросилось что-то большое, серое, смазало по лицу… чем? Словно призрак задел! И сорочка принцессы лежала внутри одеяла, та самая, кружевная. Только ее самой не было.

— Колдовство… — прошептал вор, комкая в руках тонкую ткань.

Он ведь был уверен, что чувствовал тяжесть человеческого тела, когда поднимал добычу в седло, а теперь!..

— Оно самое, — согласился кто-то, и он дернулся.

— Т-ты кто? Где? Что тебе нужно?

— Ничего, — отозвался тот же голос, и на сей раз вор решил, что он женский. — Иди своей дорогой, а я вернусь туда, где должна быть.

— Но… но…

Вор был не так уж глуп, а еще не первый раз оказался в лесу. Поворачиваясь словно в испуге, он заметил на суку большую серую сову. Голос исходил именно с той стороны.

— Так ты не просто принцесса, а заколдованная! — выпалил он.

— Да. Но тебе никто не поверит. Уходи, пока можешь. Чуть займется рассвет, меня начнут искать.

— Но ты же говоришь! — Вор пропустил мимо ушей ее слова.

— Могу и перестать.

Вор попытался представить, что сделает с ним наниматель, если вместо принцессы получит сову… Воображение быстро ему отказало.

— Меня все равно понимают лишь те, к кому я желаю обратиться, — добавила сова.

— Кто же тебя так… — невольно выговорил он.

— Я не знаю. Никто не знает. Лучшие отцовские чародеи пытались разгадать чары и уткнулись в камень.

— Эй, погоди, то есть днем ты человек? — опомнился вор.

— Додумался, не прошло и недели.

— Я не о том! Ты охотиться умеешь?

— Научилась. Тебе зачем?

— Припасов мало. Думал, вдруг поймаешь зайца…

— А еще ты решил, что я не полечу назад? — Сова спорхнула чуть ниже. — Ты правда так подумал? Не назвав даже имени своего господина, который возжелал меня в жены? Может, и он мне по сердцу?..

Вор молчал. Имя он бы назвать не смог, если б даже захотел, — клятва. Нарушишь — умрешь. А он очень не хотел умирать.

— Я поймаю кого-нибудь, — сказала вдруг сова. — А ты лошадь расседлай, совсем загнал!

Когда вор проснулся, солнце било в глаза сквозь листву, а рядом упоительно пахло жареным мясом.

Он вскочил… и сел обратно.

По ту сторону костерка сидела девушка в охотничьем мужском костюме, одном из тех, которые он захватил в гардеробной, переворачивала нанизанных на прутики небольших зверьков и что-то напевала под нос.

— Здоров ты спать. Наверно, и поесть любишь, — улыбнулась она, показав чуть неровные передние зубы. — Ну? Чего застыл?

— Ты… ты была не такая, — только и смог выговорить вор.

— Я всегда была такая.

— Но у тебя же серебристые локоны и…

— Какие локоны? Всю жизнь матери и сестрам завидовала — волосы темные, зато густые. А я в отца удалась: три волосинки друг за другом гоняются.

— И нос курносый!

— А это что-то плохое?

— Но как же сказочная красота…

— А я некрасивая будто?

— Да, но… не сказочно, — вывернулся он. — Просто… красивая.

Девушка была очень даже ничего, но… ни прекрасных серебристых кудрей, ни жемчужных зубов, ни огромных изумрудных глаз, ни губ, словно розовые бутоны, ни ослепительного лица он не видел, ну а про волосы она уже объяснила. А видел… обычную, очень симпатичную девчонку, не более того. Это он и попытался объяснить.

— И на том спасибо. Зато я не дура. Может быть, чего-то не знаю, но учусь быстро.

— Но как же… Женихи все эти… Почему они видели… Колдовство, да?

— Наверно, — после долгой паузы ответила девушка и сунула ему дичь. — Ешь, пока не остыло. Оно и так-то не очень… Я у тебя соль взяла. Ничего, что порылась в твоей сумке?

Он кивнул, запустив зубы в мясо, потом мотнул головой, в смысле, ерунда. Ему некогда было охотиться по дороге, а питаться всухомятку надоело донельзя, так что неведомые зверушки показались королевской пищей. И даже если бы он узнал, что это лесные крысы, менее вкусными от этого они не стали.

— Это не обычное колдовство, — сказала принцесса, доев свою порцию и обсосав косточки. — Проклятие. Придворные колдуны доискивались, что да как, это я тебе уже говорила. Но… откуда взять столько колдунов?

Вор передернулся. Ясное дело, тех, кто узнал слишком много, пускают в расход! Но она так спокойно говорит об этом…

— Не узнали даже, кого прокляли, отца или мать. Я думаю, мать: она злоязыка донельзя, а когда была в тягости, делалась вовсе несносной, это вся прислуга твердит. Ну вот, когда носила меня, вроде бы обидела кого-то. Но никто не придал этому значения — подумаешь! С женщинами в положении случается. Тем более, она не герцогине какой-нибудь на торжественном ужине кувшин с вином на голову вылила, а какую-то горожанку обругала — та чуть не угодила под лошадей, уронила корзинку, всю мостовую заляпала яйцами и сливами…

— Ведьма, поди… — поежился вор. Он слышал много сказок о таких вот случайно обиженных старушках.

— Кто же знает? Никто и не запомнил, как она выглядела. Старуха и старуха, вроде не горбатая, не хромая, самая обычная. Поди поищи! Но это неважно — родилась я. Прекрасная принцесса. А ты явился за мной.

Он помолчал, потом сказал:

— Мне голову оторвут. Это в лучшем случае. Хотя… Может, хозяин как раз увидит тебя восхитительной и великолепной?

— Кто знает.

Вор взялся за голову.

— Ох… Даже он если увидит несказанную красавицу, то когда узнает, что ночью ты сова… Тебя поэтому в башне закрыли? Чтоб никто не заметил?

— Конечно.

— Но… но почему только вот… Недавно, в общем!

— Младенцем я в птенчика не превращалась, — невольно улыбнулась принцесса. — А как вошла в возраст, тут и случилось. Не знаю, кто больше напугался — я или слуги. Но я со временем привыкла, а они…

— Они привыкли только к земле, — пробормотал вор.

— Да. Наверно, ты прав. Я их больше не видела. Никого… — девушка отвернулась и украдкой вытерла глаза о плечо. — С тех пор я и живу в башне.

— Но зачем же твой батюшка все набивает цену, если понятно… ну… Чтоб тебя расколдовать, нужен такой чародей, что таких, наверно, и не осталось уже!

— Или та горожанка, — без улыбки ответила принцесса. — Она наверняка знает, как снять проклятие, но вряд ли скажет, даже если ее отыскать. А это вряд ли возможно — столько лет прошло, она давно могла уйти из столицы. Или просто живет себе и хихикает над тем, как славно ей удалось проклятие. Или вовсе от старости умерла, это даже с ведьмами случается. Или ей на роду было написано угодить под лошадь, и в следующий раз не повезло. А может, такое проклятие снять нельзя вовсе.

— Нечестно это, — подумав, сказал вор. — Обругала ее твоя мать, а расплачиваешься ты.

— Может, ведьма по-другому не умела.

— В смысле, взрослых заклинать?

— Ну да. Я много об этом думала, подслушивала, что говорят чародеи… Все сходились на том, что волшебной силы у колдуньи было всего ничего, поэтому на еще не родившееся дитя хватило, а на мать — нет. Она ведь жива и здорова, после меня ведь еще мальчики-двойняшки родились.

— Хм… Говорят, матери очень горюют, если с ребенком беда, — сказал вор. — Наверно, она на это рассчитывала.

— Наверно. Только не подумала, что у моих родителей и так дочерей предостаточно. И не знала, что матушка к детям равнодушна. Когда подрастут — еще ничего, хоть поговорить можно, а маленькими только няньки занимались, к ней только поцеловать на ночь носили. И даже окажись я мальчиком… еще один сын — как пятое колесо в телеге. Вот младших наших не знают, куда пристроить…

— Да уж, это в деревне все работники, даже если дома останется — пригодится, хоть парень, хоть девка. А у вас наоборот — правильно женить и замуж раздать… голова лопнет!

Они помолчали.

— Поедем дальше, — сказала наконец принцесса. — Хочу посмотреть кругом. Так давно нигде не была… То есть была — птицей, но это совсем другое. Видишь иначе, слышишь — тем более, а потрогать что-нибудь… разве что лапой или клювом.

Вор посмотрел на ее нежные руки. Интересно, где она выучилась готовить на костре? Наверно, вприглядку: детей на охоту не берут, а если берут, то к костру не пускают, ну а потом… Кто бы ей разрешил скакать по лесам?

— Ночью вернешься домой? — спросил он.

— Ты же не хочешь, чтобы тебя повесили? Вижу, не слишком… Словом, скажу, что улетела слишком далеко, не успела вернуться к утру, пришлось пережидать в лесу. Такое бывало уже. Поругают и забудут.

— Тебе ж послам нужно показаться, я слышал.

— Скажут, что я прихворнула.

— А следы от подков за оградой тоже сами пропадут, — проворчал он.

— Мало ли, кто там свою подружку поджидал? Седлай, солнце уже высоко. Да, а как тебя зовут, воришка?

— Никак. Так и зови — Вор.

— Лучше не произносить его вслух. Называй меня просто — Принцесса.

Верхом, ясное дело, ехала Принцесса, а Вор вел лошадь под уздцы, выбирая места, где трава повыше — распрямится после росы, следов не найдешь. Правда, от ищеек и тем более колдунов это не спасет, но хоть какое успокоение…

— Я тоже пойду, — сказала вдруг девушка и спрыгнула с лошади. — Иногда кажется, будто я совсем разучилась ходить. В замке — это не то.

— Ты же босая! Я сапоги-то не взял, болван, только костюм…

— А что, принцесса не имеет права ходить по лесу босиком? Не беспокойся, даже если напорюсь на сучок или попаду в крапиву, плакать не стану. А вечером превращусь — и все пройдет. Видел когда-нибудь сову с ожогом от крапивы?

Он не выдержал и засмеялся, потому что представил.

— И с людьми я очень давно не говорила, — добавила вдруг Принцесса. — Не с родителями, не с учителями, даже не со слугами — ко мне ведь не каждого допустят. С обычными людьми.

— Ну… я не очень-то разговорчивый.

— Это потому, что ты думаешь, как выкрутиться. Наниматель с тебя шкуру спустит, если ты вернешься ни с чем, так?

— Лучше так, чем… ну… — он замялся, не хотел выдавать ей правду, но быстро придумал: — Я в ваших королевских делах мало что понимаю, но вроде смекаю: отец твой как понял, что замуж тебя выдать не получится, начал цену набивать.

— Ну, ну?

— Ему что ни праздник, то везут подарки… В смысле, тебе подарки, — поправился вор. — А потом, когда все выдохнутся, тебя якобы отдадут замуж куда-нибудь за море. Уж наймут кого надо. Днем покажешься на празднике, вечером корабль уйдет… и всё. Его встретят другие. А может, колдуны шторм поднимут, чтоб уж наверняка…

— Вот так фантазия у тебя… Я о таком не подумала! — Принцесса повернулась к нему. — Но ты прав хотя бы в том, что подарки для меня стоят больше, чем дары для всех моих сестер вместе взятых. Мне не всё показывают, но у меня слух хороший, а счетоводы почему-то любят работать по ночам. Наверно, потому что тихо, не отвлекает никто… А я сяду на окно и запоминаю, кто что прислал.

Она говорила еще что-то, а вор думал, как быть дальше. Принцессе что — улетит домой, да и всё, а он?..

— Зря ты мои драгоценности не взял, — сказала вдруг Принцесса. — Мог бы продать и уехать подальше.

— Смеешься? Как их продашь? Приметные слишком. Либо ломать и продавать камушки отдельно, золото отдельно, но так дешевле выйдет, либо… дадут шестую часть настоящей цены, и то еще неизвестно, на кого нарвешься.

— Все равно хватило бы. Или ты в самом деле собрался к этому моему… воздыхателю, который тебя нанял?

Вор промолчал.

— Может, тебе повезет, — сказала Принцесса, — и тебя не убьют, особенно если станешь складно врать, мол, даже близко подойти не сумел. Но кто знает?

Вор упорно молчал. Выдумывать он умел очень даже неплохо, а потому в голове его родился совершенно безумный, но, на его взгляд, отличный план.

— Поедем к нему, — сказал он, — тут недалеко. Главное, днем приехать. И… мог бы я имя сказать, ты б точно ответила, какой он тебя видел!

— Погоди… — Принцесса приостановилась, а жаль. Вору нравилось смотреть, как она идет — будто летит. — Ты не можешь назвать имя, но если я буду угадывать, а ты говорить «да» или «нет», это не считается, я точно знаю. Твой хозяин меня уже видел, это я поняла. Он молодой?

— Д-да… — выдавил Вор, но обошлось, его не задушила невидимая змея.

— Старше тебя, думаю?

— Да.

— Намного?

— Нет.

— Глаза карие? О, угадала с первого раза! Волосы темные? Нет? Светлые? Тоже нет? Значит, рыжие? Опять нет! Лысый он, что ли?

— Нет!

— Седой? О, ты киваешь!.. Идем дальше: ты сказал, тут недалеко. Сколько дней ты ехал до нашего замка? Один… два… три… Ага, пять и… это что значит? Еще немножко?

Вор покивал.

— Торопился? Не слишком? Ясно…

— Чего тебе ясно?

— Я знаю имя жениха, — улыбнулась Принцесса. — Князь Гарран. У него охотничьи угодья совсем рядом с нашими, он мог поехать их проведать, ничего удивительного, он же заядлый охотник. Еще молодой, но уже седой — это у них в роду, он лет с пятнадцати начал седеть, так отец говорил.

Вор выдохнул с облегчением.

— Он точно видел меня прекрасной, даже стихи писал, ужасные, но искренние. Ну а потом… Княжество бедное, а он, наверно, все доходы тратил на подарки… — сказала Принцесса. — Понял, наконец, что ничего не выйдет, и нанял тебя. И, думаю, никто тебя взаправду не заклинал… хотя проверять не надо.

— Да уж. Мало ли…

Вор потер горло. Он-то знал, заклинали его или нет…

— Теперь, когда я знаю, с кем мы имеем дело, давай твой план.

Честно говоря, он был курам на смех: привезти князю девушку, получить деньги и смыться, если получится. А она сама ночью улетит.

— Если меня где-то закроют, пускай даже в хижине лесника, я не смогу сбежать, — сказала Принцесса. — Будучи птицей, я не открою замок.

— Но князь же войдет к тебе! Зачем красть девушку, если не… не…

— Обесчестить ее? Чтобы отец уж точно ее отдал именно за Гаррана?

Принцесса задумалась.

— Что ж, он мог решить и так, — сказала она. — Только меня еще поймать нужно… если он, конечно, не днем решит взяться за дело. Но это на него не похоже.

«Говорил отец — не связывайся с высокородными», — тоскливо подумал Вор, а потом спросил:

— Принцесса, а как так вышло, что я сначала тоже увидел тебя прекрасной? Ну, серебряные локоны…

Она перебросила не очень толстую пепельно-русую косу на грудь.

— Ты видел мое лицо?

Он помотал головой и невольно вспомнил фигуру. Которая, кстати, никуда не делась.

— Ну вот. А волосы… Ты надеялся увидеть волшебную принцессу — и увидел. А виной всему лунный свет — в нем все кажется не таким, как есть на самом деле.

Принцесса помолчала, потом добавила:

— Но хотела бы я знать, почему именно ты увидел настоящую меня?

— Потому что я тебя не хотел, — ляпнул Вор, лишь бы не молчать. — То есть… ну… хотел, но не для себя!

— Я поняла. Только как добычу для Гаррана, да? Какое интересное все же это колдовство…

— Сгинуть бы ему вовсе на веки вечные, — пробормотал он.