Рассказ 2. Трагедия в поместье Марсдон

Несколько дней меня не было в городе. Когда же я вернулся, то застал Пуаро застегивающим ремни его небольшого саквояжа.

A la bonne heure[40], Гастингс. А я уже боялся, что вы опоздаете и не сможете поехать со мною.

– Так значит, вы уезжаете по делам?

– Да, хотя должен признаться, что на первый взгляд дело выглядит не очень многообещающим. Страховая компания «Нортерн юнион» обратилась ко мне с просьбой расследовать смерть некоего мистера Малтраверса, который несколько недель назад застраховал свою жизнь на крупную сумму размером в пятьдесят тысяч фунтов.

– Да неужели? – сразу же заинтересовался я.

– Естественно, в полисе содержалась стандартная статья, касающаяся случаев самоубийства, – если таковое произойдет в течение года после заключения договора, то страховая премия не выплачивается. Мистер Малтраверс в соответствии с процедурой был обследован врачом страховой компании, и хотя он уже перешагнул рубеж середины жизни, врач определил, что тот вполне здоров. Однако в прошлую среду, то есть два дня назад, тело мистера Малтраверса было обнаружено на территории его поместья в Эссексе, и в качестве причины смерти называют внутреннее кровоизлияние. В этом не было бы ничего необычного, если б не настойчивые слухи о том, что финансовое положение сего джентльмена в последнее время сильно ухудшилось, и если б компания не выяснила с абсолютной точностью, что мистер Малтраверс стоял на грани банкротства. Как вы понимаете, эта информация многое изменила. У Малтраверса красивая, молодая жена, поэтому было высказано предположение, что он собрал все свои оставшиеся деньги, чтобы оплатить страховку, которую он заключил в пользу своей супруги, а затем совершил самоубийство. Такое случается довольно часто. В любом случае мой друг Альфред Райт, который является директором «Нортерн юнион», попросил меня расследовать все факты происшедшего, но, как я ему и сказал, я не очень рассчитываю на успех. Если б в качестве причины смерти была указана сердечная недостаточность, это насторожило бы меня гораздо больше. Потому что диагноз «сердечная недостаточность» – это свидетельство того, что местный врач не может точно определить, от чего умер пациент. В то же время кровоизлияние – это достаточно точный диагноз. Однако нам не остается ничего другого, как провести необходимое расследование. Пять минут вам на сборы, Гастингс, и мы возьмем такси до Ливерпуль-стрит.

Где-то через час мы высадились из поезда компании «Грейт истерн» на крохотной станции под названием Марсдон Лей. Расспросы на станции позволили узнать, что поместье Марсдон, в которой и жил умерший, находится на расстоянии мили от станции. Пуаро решил прогуляться, и мы отправились вдоль центральной улицы городка.

– Каков план нашей компании? – поинтересовался я.

– Прежде всего я переговорю с врачом. Я выяснил, что в Марсдон Лей есть только один врач по имени Ральф Бернард… А, вот как раз и его дом.

Дом, о котором говорил Пуаро, оказался прекрасным коттеджем, стоявшим несколько в стороне от дороги. На бронзовой табличке на воротах было начертано имя врача. Мы прошли по тропинке к дому и позвонили в дверь. Нам здорово повезло: хотя это и были приемные часы, но пациентов в тот день не оказалось. Доктор Бернард, пожилой джентльмен с высоко поднятыми плечами и сильной сутулостью, обладал приятной неопределенностью в манерах.

Пуаро представился и назвал причину нашего визита, добавив, что для страховых компаний полное расследование подобных случаев смерти – дело обычное.

– Конечно, конечно, – туманно заметил доктор Бернард. – Полагаю, что, поскольку этот человек был богат, его жизнь застраховали на приличную сумму.

– А вы считаете его богатым человеком, доктор?

Доктор казался искренне удивленным:

– А разве нет? У него имелось две машины… а кроме того, понимаете, поместье Марсдон достаточно велико, и содержать его совсем не просто, хотя, как мне кажется, купил он его по дешевке.

– Насколько я понимаю, за последнее время он потерял значительные суммы, – заметил мой друг, внимательно следя за врачом.

Последний, однако, просто печально покачал головой:

– Неужели? Вы только подумайте… Тогда его жене здорово повезло, что у него есть эта страховка. Она совершенно очаровательная молодая женщина, очень красивая… Эта катастрофа совсем выбила ее из колеи. Просто комок обнаженных нервов, бедняжка. Я постарался сделать для нее все, что было в моих силах, но, как вы понимаете, шок был очень значительный.

– В последнее время мистер Малтраверс часто обращался к вам за помощью?

– Дорогой мой, я никогда его не лечил.

– Простите?

– Насколько я понимаю, мистер Малтраверс был адептом «Христианской науки»[41] или чего-то в этом роде.

– Но вы осматривали тело?

– Конечно. Меня позвал один из помощников садовника.

– И причина смерти была вам ясна?

– Абсолютно. На губах было немного крови, однако основное кровотечение было внутренним.

– Тело лежало на том же месте, где его и нашли?

– Да. Его не трогали. Он лежал на краю небольшой плантации. Скорее всего он охотился за грачами, так как рядом с ним лежало небольшое ружье для охоты на них. Кровоизлияние, должно быть, произошло совершенно неожиданно. Желудочная язва, вне всякого сомнения.

– И никаких подозрений, что его застрелили?

– Мой дорогой сэр!..

– Прошу прощения, – смущенно произнес Пуаро. – Если память мне не изменяет, то совсем недавно, при расследовании одного убийства, врач первоначально назвал сердечную недостаточность как причину смерти, а потом изменил свое мнение, когда местный констебль указал ему на рану, зиявшую в голове убитого.

– На теле мистера Малтраверса вы не найдете никаких пулевых ранений, – сухо сказал доктор Бернард. – А теперь, джентльмены, если у вас больше ничего ко мне нет…

Мы сразу же поняли намек:

– Всего хорошего и большое вам спасибо, доктор, за то, что согласились ответить на наши вопросы. Кстати, это ведь вы решили не делать вскрытия?

– Именно так. – Казалось, доктор был на грани апоплексического удара. – Причина смерти была совершенно ясна, а люди моей профессии стараются без нужды не волновать родственников умерших.

С этими словами врач повернулся и захлопнул перед нами дверь.

– Ну, и что же вы думаете об этом докторе Бернарде, Гастингс? – спросил Пуаро, когда мы продолжили наш путь в поместье.

– Старая задница.

– Вот именно. Ваши суждения о людях, как всегда, исчерпывающи, друг мой.

Я подозрительно взглянул на него, но казалось, мой друг говорил абсолютно серьезно. Однако в глазах его что-то блеснуло, и он добавил:

– То есть я имею в виду, когда дело не касается красивых женщин.

Я ответил холодным взглядом.

Когда мы прибыли в поместье, дверь нам открыла горничная средних лет. Пуаро вручил ей свою визитную карточку и письмо от страховой компании, адресованное миссис Малтраверс. Горничная провела нас в небольшую гостиную и отправилась предупредить свою хозяйку. Прошло минут десять перед тем, как дверь открылась и на пороге появилась стройная фигура в траурной одежде.

– Месье Пуаро? – произнесла она.

– Мадам! – Маленький бельгиец галантно вскочил и бросился к ней. – Мне не хватает слов, чтобы выразить вам, как мне тяжело отвлекать вас в эти минуты. Но что поделать? Les affaires[42] – они не знают, что такое снисхождение.

Миссис Малтраверс позволила проводить себя к креслу. Глаза ее покраснели от рыданий, но даже это не могло скрыть ее выдающейся красоты. Ей было лет двадцать семь – двадцать восемь, она являлась обладательницей светлых волос, больших голубых глаз и очаровательного рта со слегка припухшими губами.

– Это как-то связано со страховкой моего мужа, да? Но разве необходимо говорить об этом именно сейчас – так скоро?

– Держитесь, мадам. Держитесь! Понимаете, ваш муж застраховал свою жизнь на довольно крупную сумму, а в таких случаях страховые компании желают знать мельчайшие подробности. Можете быть уверены: я постараюсь, чтобы все прошло как можно менее болезненно для вас. Не могли бы вы коротко рассказать о тех печальных событиях, которые произошли в среду?

– Я переодевалась к чаю, когда вошла моя горничная и сказала, что один из садовников прибежал в дом. Он нашел…

Голос ее прервался. Пуаро успокаивающе пожал ей руку:

– Я все понял. Достаточно! А до этого в тот день вы видели своего мужа?

– Последний раз мы виделись за ланчем. Потом я ходила в деревню, чтобы купить почтовых марок. Мне кажется, что в это время муж находился на территории поместья.

– Охотился на грачей, да?

– Да. Он обычно брал с собой небольшое ружье для охоты на грачей. Кажется, я слышала один или два выстрела…

– А где это ружье сейчас?

– Полагаю, в холле.

Она вывела нас из комнаты, а затем передала небольшое ружье моему другу, который внимательно осмотрел его.

– Действительно, два выстрела, – заметил он, возвращая оружие. – А теперь, мадам, я хотел бы увидеть… – Он деликатно замолчал.

– Слуги проводят вас, – пробормотала женщина, отворачиваясь.

Приглашенная горничная проводила Пуаро наверх. Я остался вместе с очаровательной, но несчастной женщиной. Было трудно решить, что лучше – говорить или хранить молчание. Я произнес одну или две банальности, на которые она вяло отреагировала, а уже через несколько минут Пуаро присоединился к нам.

– Благодарю вас за ваше сотрудничество, мадам. Думаю, что больше беспокоить вас не имеет смысла. Кстати, вы знаете что-нибудь о финансовом положении вашего мужа?

Женщина отрицательно покачала головой:

– Абсолютно ничего. Я полный профан в делах. Однако что касается того, что он застраховал свою жизнь, – все это произошло потому, что он уверил самого себя в том, что ему недолго осталось. У него было явственное предчувствие собственной смерти. Полагаю, что у него уже был один случай внутреннего кровотечения, и он знал, что следующий может оказаться фатальным. Я пыталась разрушить эти его пустые страхи, но, к сожалению, безуспешно. К несчастью, он оказался абсолютно прав.

С глазами, полными слез, она с достоинством попрощалась с нами. Пуаро сделал характерный жест рукой, когда мы спускались с ним по подъездной аллее.

Eh bien, этого достаточно! Давайте возвращаться в Лондон. Эта мышеловка оказалась пуста, мой друг. И все-таки…

– Все-таки?..

– Одно маленькое несовпадение, больше ничего! Вы его заметили? Нет? Однако жизнь полна подобных несовпадений, а кроме того, он никак не мог убить себя. Нет такого яда, который наполнил бы его рот кровью. Нет, нет. Я должен смириться с фактом, что здесь все ясно и честно… а это кто такой?

Мимо нас вверх по подъездной аллее прошел высокий молодой человек. Он ничем не показал, что заметил нас, но я успел разглядеть, что он был недурен собой, с худощавым, сильно загорелым лицом, которое говорило о жизни в тропиках. Садовник, который собирал листья, на минуту остановился, и Пуаро подбежал к нему:

– Умоляю вас, скажите мне, кто этот джентльмен? Вы его знаете?

– Я не помню его имени, сэр, хотя и слышал его однажды. На прошлой неделе он провел здесь ночь. Это было во вторник.

– Быстрей, mon ami, за ним.

Мы бросились вверх по аллее вслед за уходящей фигурой. На террасе появилась женская фигура в темных одеждах; мужчина, которого мы преследовали, повернул, мы повернули вслед за ним и таким образом оказались свидетелями их встречи.

Миссис Малтраверс чуть не упала на том же месте, где и стояла, и лицо ее сильно побледнело.

– Вы? – выдохнула она. – А я думала, что вы уже в море, на пути в вашу Восточную Африку…

– Я получил кое-какую информацию от своих адвокатов, и это меня задержало, – объяснил молодой человек. – В Шотландии неожиданно умер мой старый дядюшка и оставил мне кое-какие деньги. В создавшейся ситуации я решил, что будет лучше, если я отложу поездку. А потом я прочитал эти печальные новости в газете и примчался сюда, чтобы узнать, не могу ли я быть чем-то полезен. Вам же понадобится кто-то, кто сможет помочь разобраться с делами.

В этот момент они обнаружили наше присутствие. Пуаро вышел вперед и с многочисленными извинениями объяснил, что оставил в холле свою трость. На мой взгляд, сделал он это достаточно неуклюже.

Миссис Малтраверс представила нас друг другу:

– Месье Пуаро, капитан Блэк.

Последовало несколько минут ничего не значащей болтовни, во время которой Пуаро выяснил, что капитан Блэк остановился в гостинице «Якорь». Забытая трость так и не нашлась (что меня совсем не удивило), Пуаро еще несколько раз извинился, и мы ретировались.

В деревне мой друг немедленно направился в «Якорь».

– Здесь мы с вами и обоснуемся до того момента, пока не вернется наш друг капитан Блэк, – объяснил он. – Вы заметили, что я несколько раз подчеркнул, что мы возвращаемся в Лондон первым же поездом? Наверное, вы подумали, что я действительно имел это в виду. Но нет – вы видели лицо миссис Малтраверс, когда она увидела молодого Блэка? Совершенно очевидно, что она была поражена, а он – eh bien, он был само внимание, вам так не показалось? И он был в поместье во вторник вечером, как раз накануне смерти Малтраверса. Мы обязаны выяснить, что здесь делал капитан Блэк, Гастингс.

Примерно через полчаса мы заметили, как интересующее нас лицо подходит к гостинице. Пуаро вышел, встретил его и немедленно привел в комнату, которую мы занимали.

– Я рассказывал капитану Блэку о причинах, по которым мы здесь появились, – объяснил он. – Вы, наверно, догадываетесь, monsieur le capitaine[43], что мне крайне интересно понять, в каком состоянии находился мистер Малтраверс накануне своей смерти, и в то же время мне не хотелось бы беспокоить миссис Малтраверс по пустякам, задавая ей болезненные вопросы. А вы были здесь как раз накануне всех событий и можете сообщить нам бесценную информацию.

– Сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам, – ответил молодой солдат. – Боюсь только, что я не заметил ничего необычного. Понимаете, хотя Малтраверс и был старинным другом моих родителей, сам я знал его не очень хорошо.

– А когда вы сюда приехали?

– Во второй половине дня во вторник. А рано утром в среду я отправился в город. Мой корабль отплывал из Тилбури в полдень. Однако я получил известие, которое заставило меня изменить планы – думаю, вы слышали то, что я рассказал миссис Малтраверс.

– Как я понимаю, вы собирались вернуться в Восточную Африку?

– Так точно. Я живу там с войны[44] – прекрасная страна.

– Согласен с вами. А о чем шла речь за обедом во вторник вечером?

– Да не знаю. Обычный разговор ни о чем. Малтраверс спросил меня о родителях, потом мы обсудили с ним вопрос германских репараций, а потом он долго расспрашивал меня о Восточной Африке. Помню, я рассказал им пару историй… Вот, кажется, и всё.

– Благодарю вас.

Какое-то время Пуаро сидел молча, а потом мягко заговорил:

– С вашего позволения, я хотел бы провести небольшой эксперимент. Вы рассказали нам все, что помнит ваше сознательное «я», а теперь я бы хотел задать несколько вопросов вашему подсознанию.

– Это вы о психоанализе? – спросил Блэк, явно насторожившись.

– Нет, нет, – успокоил его мой друг. – Это будет выглядеть следующим образом: я буду называть вам слова, а вы будете называть мне слова в ответ. Первые слова, которые придут вам в голову. Попробуем?

– Хорошо, – медленно произнес Блэк. Видно было, что он чувствует себя не в своей тарелке.

– Прошу вас, записывайте слова, Гастингс, – обратился ко мне Пуаро. После этого он достал свои большие серебряные часы и положил их перед собою.

– Ну, что ж, начнем. День.

Секундная пауза, и Блэк произнес:

Ночь.

С каждым новым словом его ответы звучали все быстрее и быстрее.

– Название, – сказал Пуаро.

Место.

– Бернард.

Шоу.

– Вторник.

Обед.

– Путешествие.

Корабль.

– Страна.

Уганда.

– История.

Львы.

– Ружье для грачей.

Ферма.

– Выстрел.

Самоубийство.

– Слон.

Бивни.

– Деньги.

Адвокаты.

– Благодарю вас, капитан Блэк. Вы не сможете уделить мне еще несколько минут вашего времени где-то через полчаса?

– Конечно. – Молодой солдат посмотрел на моего друга с любопытством и, вставая, смахнул с брови капельки пота.

– А теперь, Гастингс, – улыбаясь, сказал Пуаро, после того как за Блэком закрылась дверь, – вы уже все поняли, не так ли?

– Не могу понять, что вы имеете в виду.

– Вам, что, этот список слов ни о чем не говорит?

Я внимательно просмотрел список и был вынужден отрицательно покачать головой.

– Я вам помогу. Начнем с того, что Блэк отвечал в нормальных временны́х рамках, без пауз, из чего мы можем заключить, что он не чувствует за собой никакой вины. «День» и «ночь», а также «название» и «место» – это обычные, стандартные ассоциации. Я начал с «Бернарда», что могло вызвать ассоциацию с местным врачом, если бы он с ним встречался. Очевидно, что он его не знает. После нашей беседы на «вторник» он ответил «обедом», однако на «путешествие» и «страну» ответил «кораблем» и «Угандой». А это ясно показывает, что его будущее путешествие для него гораздо важнее, чем то, что произошло в поместье. «Рассказ» вызвал у него ассоциацию с одной из историй о львах, которую, вероятно, он рассказывал за обедом. Я продолжил «ружьем для грачей», на что последовала совершенно неожиданная «ферма». Когда я сказал «выстрел», он немедленно ответил «самоубийство». Ассоциация абсолютно очевидна. Человек, которого он знал, совершил самоубийство с помощью «грачиного ружья» где-то на ферме. Не забудьте также, что он все еще вспоминает истории, которые рассказывал за обедом. Думаю, вы согласитесь, что я не ошибусь, если попрошу капитана Блэка повторить нам рассказ о самоубийстве, который он рассказал за обедом во вторник вечером.

Блэк ничего не стал скрывать:

– Действительно, теперь я вспоминаю, что рассказал им эту историю. Там, в Африке, один парень застрелился. С помощью ружья для грачей через верхнее нёбо. Пуля застряла в черепной коробке. Докторам здорово пришлось поломать голову – ничего не было видно, кроме небольшого количества крови на губах. Но как…

– Как это связано с мистером Малтраверсом? Я вижу, что вы не знаете, что рядом с его телом было найдено ружье для грачей.

– Вы хотите сказать, что своим рассказом я подсказал ему… Нет, нет, это слишком ужасно.

– Не надо себя ни в чем винить. Это все равно бы произошло – так или иначе. Мне надо срочно позвонить в Лондон.

После длительного телефонного разговора Пуаро вернулся в комнату в глубокой задумчивости. После полудня он отправился гулять в одиночестве и только в семь вечера, наконец, сказал, что не может больше ждать и должен сообщить новости вдове. Я безоговорочно симпатизировал молодой женщине: остаться без денег, с сознанием того, что ваш муж убил себя для того, чтобы обеспечить ваше будущее, – такое не всякая выдержит. Втайне я надеялся, что, может быть, молодой Блэк сможет утешить ее после того, как схлынет первая волна горя. Было видно, что она ему очень нравится.

Разговор с молодой женщиной был очень тяжелым. Она отчаянно отказывалась верить тем фактам, которые сообщил ей Пуаро, а когда наконец поверила, то разразилась горькими слезами.

Повторное обследование тела превратило наши подозрения в уверенность. Пуаро было очень жаль бедняжку, но в конце концов он работал на страховую компанию, поэтому сделать ничего не мог. Собираясь уходить, он мягко сказал миссис Малтраверс:

– Мадам, но ведь вам-то хорошо известно, что смерти нет.

– Что вы имеете в виду? – запинаясь, спросила женщина, широко открыв глаза.

– А разве вы никогда не принимали участие в спиритических сеансах? Знаете, из вас бы мог получиться хороший медиум.

– Мне это говорили. Но ведь вы не верите в сверхъестественное, не правда ли?

– Мадам, в своей жизни я повидал немало странных вещей. Вы знаете, что в деревне говорят, что этот дом населен призраками?

Женщина кивнула, и в этот момент горничная объявила, что обед накрыт.

– Вы не согласитесь остаться и пообедать со мной?

Мы с благодарностью приняли приглашение, и я подумал, что наше присутствие поможет ей немного отвлечься от своего горя.

Мы только заканчивали суп, когда за дверью раздался крик и звук разбивающейся посуды. Мы все, как один, вскочили. Появилась горничная, держась одной рукой за сердце.

– Там, в коридоре, стоял мужчина.

Пуаро бросился вон из комнаты, но быстро вернулся.

– Там никого нет.

– Вы уверены, сэр? – спросила горничная слабым голосом. – Боже, как я испугалась…

– Но почему?

Голос несчастной понизился до шепота:

– Я думала… мне показалось… что это хозяин. Так похож на него…

Я увидел полный ужаса взгляд миссис Малтраверс и вспомнил старинное суеверие о том, что самоубийцы не могут найти себе покоя в могиле. Я был уверен, что вдова подумала о том же, но уже через секунду она с криком схватила Пуаро за руку:

– Вы слышали? Вы слышали эти три стука в окно? Именно так стучал он, когда обходил вокруг дома.

– Это просто плющ, – воскликнул я. – Плющ, который стучит по оконной раме.

Однако все мы стали потихоньку поддаваться этом ужасу. В какой-то момент мы поняли, что горничная совсем раскисла, поэтому, когда обед закончился, миссис Малтраверс умолила Пуаро не уходить сразу же. Было видно, что она в ужасе от перспективы остаться в одиночестве. Мы сидели в маленькой гостиной. Ветер крепчал и жутковато завывал за стенами дома. Дважды замок в двери непроизвольно открывался, и дверь в гостиную медленно распахивалась – и всякий раз женщина в ужасе прижималась ко мне.

– Эта дверь, она как будто заколдована, – разозлился наконец Пуаро. Он еще раз захлопнул дверь и повернул ключ в скважине. – Лучше запру-ка я ее совсем.

– Не делайте этого, – выдохнула вдова. – Ведь если она сейчас откроется…

Она еще не закончила, а невероятное уже случилось. Запертая дверь стала медленно открываться. С моего места коридора не было видно, но и миссис Малтраверс, и Пуаро сидели прямо напротив его. Раздался протяжный крик, и женщина повернулась к сыщику.

– Вы видели его – там, в коридоре? – воскликнула она.

Мой друг озадаченно посмотрел на вдову и отрицательно покачал головой.

– Я же видела его – своего мужа, – и вы тоже должны были его видеть.

– Мадам, я никого не видел. Вы, по-видимому, немного не в себе…

– Со мною всё в порядке. Я… О, боже!

Неожиданно лампочки замигали и выключились. Из темноты раздались три громких стука. Я услышал, как рядом со мной застонала миссис Малтраверс.

И в этот момент – я тоже увидел!..

Мужчина, которого я видел лежащим мертвым на втором этаже, стоял лицом к нам и светился каким-то загробным светом. На его губах была кровь, а свою правую руку он поднял в указующем жесте. Неожиданно из нее появился яркий луч света. Он миновал Пуаро и меня и остановился на миссис Малтраверс. Я увидел ее бледное, полное ужаса лицо и кое-что еще.

– Боже мой, Пуаро! – воскликнул я. – Посмотрите на ее руку, ее правую руку – она вся красная!

Женщина опустила глаза и рухнула на пол.

– Кровь! – истерично выкрикнула она. – Да, это кровь. Я убила его… Это сделала я. Он мне показывал, а потом я положила палец на спусковой крючок и нажала… Спасите меня! Спасите меня от него! Он вернулся!

Она захлебнулась, и ее голос замолк.

– Свет, – коротко велел Пуаро.

Как по волшебству, зажегся свет.

– Ну, вот и всё, – продолжил мой друг. – Вы все слышали, Гастингс? А вы, мистер Эверетт? Кстати, это мистер Эверетт, достойный представитель актерской профессии. Я звонил ему сегодня. Прекрасный грим, не правда ли? Прямо настоящий мертвец, а с фонариком в кармане и некоторой долей фосфоресцирующей краски он-таки произвел необходимое впечатление. На вашем месте я бы не стал трогать ее правую руку, Гастингс. Красная краска трудно смывается. Я сам схватил ее за руку, когда погас свет. Видите? Кстати, не хотелось бы опаздывать на поезд. Инспектор Джепп ждет за окном. Мерзкая ночь – но он развлекался тем, что время от времени стучал в стекло.

– …Понимаете, – продолжил мой друг, когда мы быстро шли сквозь дождь и ветер, – я обнаружил несколько небольших несоответствий. Доктор считал, что погибший относится к секте «Христианская наука», но никто, кроме миссис Малтраверс, не мог навести его на эту мысль. Нам же она рассказала, что ее муж очень беспокоился о своем здоровье. Кроме того, почему на нее такое впечатление произвело появление капитана Блэка? Ну, и последнее – хотя я и знаю, что обычай велит жене оплакивать своего мужа, мне совсем не понравились эти ярко-красные веки. Вы, что, не обратили на них внимания, Гастингс? Нет? Я всегда говорил, что вы ничего не видите вокруг себя!

Таковы факты. Существовали две вероятности: или рассказ Блэка подсказал несчастному мистеру Малтраверсу способ самоубийства, или его жена, которая тоже слышала этот рассказ, почерпнула из него способ убийства собственного мужа. Я склонялся к последнему. Чтобы убить себя подобным образом, ему скорее всего пришлось бы нажимать спусковой крючок большим пальцем ноги – так мне, по крайней мере, казалось. Но если б Малтраверса нашли без одного ботинка, мы бы обязательно от кого-нибудь об этом услышали. Такие необычные детали всегда хорошо запоминаются.

Поэтому я склонялся к тому, что это было убийство, а не самоубийство, но я прекрасно понимал, что никаких доказательств у меня не было. Вот тогда-то мне и пришлось организовать это утонченное представление, которое вы сегодня наблюдали.

– Но даже сейчас я не понимаю всех деталей преступления, – заметил я.

– Начнем с самого начала. Живет себе молодая умная интриганка, которая, узнав о финансовом debacle[45] своего старого мужа – за которого она вышла замуж только из-за денег, – заставляет его застраховать свою жизнь в ее пользу. Теперь ей остается только заполучить желаемое. Случай – рассказ молодого солдата – подсказывает ей выход. Она считает, что на следующий день после рассказа monsieur le capitaine уже далеко в море, она же прогуливается со своим мужем по поместью… «Какую странную историю рассказал вчера этот военный, – замечает она вскользь. – Разве может человек застрелить себя таким способом? Покажи мне, как это возможно!» И бедный идиот показывает. Он вставляет ствол ружья в рот, она наклоняется и со смехом кладет палец на спусковой курок. «А теперь, сэр, – игриво говорит она, – представьте, что я сейчас нажму на курок?»

А потом… потом, Гастингс, она его нажимает!

Загрузка...