Пух и все-все-все, или Охота на Щасвирнуса

Глава 4,

Возле самого края Леса, на берегу Вонючего пруда, стоял старый серый ослик Иа.

По жизни Иа был глубоким пессимистом. И как им не быть? Какие-то гады сперли у него последнюю бутылку самогона, которую бедный ослик хотел оставить на Новый год. В принципе он догадывался, чьих лап это работа, но Иа был умным осликом, и связываться с пьяным Кроликом и сынком Кенги было себе дороже. Поэтому Иа только горестно вздыхал и смотрел на свое скорбное отражение в грязной воде пруда. Но это были не все неприятности сегодняшнего дня. Иа опять потерял хвост. И главное, хоть убей, не помнил где. В последнее время его мучил ревматизм и склероз, из-за чего над ним смеялись все-все-все, за исключением доброго и скромного Пятачка.

– Вот Пятачок – настоящий друг. – скорбно вздохнул ослик. – Только давно он меня не навещал. Но ничего, я не жалуюсь. Я просто констатирую факт.

Ослик немного помолчал и решил сказать, что он обо всех, за исключением Пятачка думает.

– Фак! – произнес с удовольствием серый ишак, очень надеясь, что его кто-нибудь услышал. Но кроме дохлой лягушки на берегу никого не было.

Ослика навещали еще реже, чем Кролика. И если от посещения Кролика всех отпугивал запах, то от Иа всех отпугивали заросли Непролазного Очень Колючего Чертополоха, из которого Иа гнал самогон. Последний раз Иа посещали на его позапрошлогоднем дне рожденья, когда Пятачок подарил ему зеленый шарик, затем все нажрались и искупали в этом пруду вяло отбивающуюся и глупо хихикающую Сову.

– Мой любимый цвет. – пустил слезу Иа, вспоминая зеленый шарик.

Тут в близлежащих и самых больших кустах Непролазного Очень Колючего Чертополоха раздались громкие поросячьи повизгивания.

– Кто бы это мог быть? – удивленно подумал старый бесхвостый ослик.

Для того, чтобы лучше слышать, Иа пошел на хитрость. Правой задней ногой Иа приподнял свое левое ухо и стал слушать.

Из кустов все отчетливее раздавались писки и вопли свиньи, а затем раздалось мощное БУМС! Со скоростью метеорита розовый снаряд вылетел из кустов и с душераздирающим воплем попал Иа в лоб.