Пуля для ликвидатора

Пролог Чечня. 2005 год

– Шапку сними, старлей… – потребовал мрачный полковник из антитеррористического комитета. Мрачным он был не из-за плохого настроения, а от природы.

Старший лейтенант Плешивый снял шапку. Полковник присмотрелся, близоруко щуря мутные от бессонницы глаза.

– Волосы у тебя вроде бы на месте. А почему фамилия такая странная? Голове твоей не соответствует? Почему не сменишь? Сейчас это просто…

Плешивый ответил без улыбки, твердо, даже зло, как обычно не отвечают старшему по званию:

– Фамилия мне досталась, товарищ полковник, от моих предков, кубанских казаков. И у меня нет оснований стыдиться своих предков. Они несколько веков с честью защищали родину.

Видно было, что старший лейтенант не в первый раз сталкивается с подобным отношением к своей фамилии, и это его злило.

– Ну-ну… Гордый… Не серчай… Это я так, балаболю по-стариковски… Хорошо, когда есть основания фамилией гордиться, – неожиданно мягко сказал полковник. – Давай лучше к делу приступим. Без балабольства…

– Я готов, товарищ полковник.

Старший лейтенант был среднего роста, с крепкой фигурой и твердым взглядом и уверенными движениями. И казался человеком надежным, спокойным, но решительным и даже, может быть, упертым. Полковник, думая о себе, что он-то может в людях разбираться, считал, что на старшего лейтенанта Плешивого положиться можно.

– Сил у нас кроме твоего взвода нет. Только комендантский взвод, но там солдаты для серьезного боя не только не обучены, но и не экипированы. Один бронежилет на всех. Хотя на подходе особый отдельный отряд спецназа внутренних войск. Твое дело, старлей, завязать бой и заставить бандитов увязнуть в нем. Ты должен, как клещ, прицепиться и не отпускать. Хотя я понимаю, что, имея в наличии двадцать семь человек, тебе трудно атаковать банду в сто двадцать с лишним стволов. Я и не прошу тебя рвать на груди тельняшку и лезть в лобовую атаку. Я знаю, что спецназ ГРУ не для этого приспособлен. Но ты должен заставить бандитов остановиться на месте и задержать их до прихода внутривойсковиков. Сможешь?

– Мы постараемся, товарищ полковник.

– Иначе, если они оторвутся, смогут беспрепятственно пройти к границе, которая на данном участке не закрыта. Причем действовать тебе придется исключительно своими силами. Фронтовая авиация в таком тесном пространстве не разберет, куда удар наносить, и может твой взвод тоже накрыть. А вертолеты по погодным условиям оказать поддержку не в состоянии.

– Когда внутривойсковики подойдут?

– Часа через четыре, не раньше.

Громкий звонок полевого телефона заставил полковника вздрогнуть. Разговор с абонентом оказался коротким.

– Да. Я. Заворачивай их сюда. Полным составом. Ну и что? То, что имеется в наличии, пусть и отстреляют. Как отстреляют, сразу отпущу. Заворачивай без разговоров. Скажи, приказ сверху имеем – использовать все силы, какие могут оказаться рядом. Гони их…

Положив трубку, полковник сообщил старшему лейтенанту:

– Вот и поддержка тебе намечается. Минометный дивизион с дороги разворачиваем в свою сторону. Правда, у них только четверть стандартного боезапаса осталась. Но пусть хоть это отстреляют. Если будут стрелять с толком, то помощь может оказаться существенной.

– Какие минометы, товарищ полковник? – спросил Плешивый.

– Полковые. «Сто двадцатые».

– «Сани»?[1]

– Они самые…

– Дивизион – это, кажется, двенадцать минометов?

– Двенадцать.

– Как они их на место провезут? Машинам здесь делать нечего. Сразу пожгут.

– Им близко подъезжать и не надо. «Сани» на семь с лишним километров по дальности лупят. А на позицию на тележках выкатят. Площадка подходящая есть. Только тащить их придется вверх. Но не далеко, метров на сто пятьдесят. И подъем не крутой. Сам впрягусь, помогу, – пообещал полковник. – Комендантский взвод использую. И еще… Нет, не буду… Хотел у тебя попросить хотя бы пять надежных солдат минометчикам в прикрытие, но тебе эти пять стволов самому будут очень нужны. Мы обойдемся. Бандиты, будем надеяться, ниже нас пройдут. Им и незачем поверху идти. Теперь – средства связи… Из связи – только простые «переговорки». Серьезные разговоры не вести. Бандиты нас могут прослушать. Буду сообщать, отвечать односложно. Даже с попыткой ввести в заблуждение. Только так, чтобы меня в заблуждение не ввести. Все понял?

– Так точно, товарищ полковник.

– Вопросы есть?

– Карты сверить. Карты у всех разные.

Старший лейтенант раскрыл свой планшет, полковник – свой. Сверка карт прошла быстро. Они оказались идентичными. И тот, и другой пользовались картами, захваченными у бандитов. Они были точнее армейских.

– Вот маршрут… – полковник провел кончиком карандаша по пленке, покрывающей карту. – Вот здесь, я предполагаю, лучшее для засады место. Но ты сам смотри. Когда бой начнешь, можешь уже в открытую сообщать координаты. Бандиты и без того будут знать, где ты, а минометчикам координаты важны. И будешь корректировать стрельбу. Им место боя лес закроет. Теперь главное…

– Слушаю, товарищ полковник.

– Бандитами командует бывший член правительства Ичкерии – Писатель. Фигура влиятельная и одиозная. Много крови на его совести. Задача конкретная – можно всех остальных упустить, а его захватить или уничтожить. Остальные для нас не так важны, хотя лучше было бы всех их на месте положить, чтобы больше не гадили. Они уйдут и где-то осядут. А Писатель, если уйдет, может еще много неприятностей нам доставить. Он – идеолог. А идеология многое определяет. Он тех же, кто с ним уйдет, может снова сюда послать, хотя сам уже, скорее всего, не вернется.

– Как я смогу его определить?

– А этого я знать не могу. Ориентируйся на месте.

– Понял, товарищ полковник. Буду ориентироваться.

– Как тебя звать-величать, старлей? Фамилию-то я запомнил. А имя-отчество-то как?

– Виктор Сергеевич.

– Иди, Виктор Сергеевич. Я на тебя надеюсь…

Солдаты взвода старшего лейтенанта Плешивого были хорошо обучены и отлично подготовлены физически. Шли в полной экипировке, с запасом боекомплекта, по трудной горной местности даже без тропы, чтобы не оставить, случаем, какой-то нечаянный след на самой тропе, там, где за ними должны были пройти бандиты. Отпечаток каблука уже может насторожить бандитов. А оставить след не сложно. Споткнулся кто-то на камне, сделал шаг в сторону, чтобы удержать равновесие, и отпечаток готов. Свою обычную наглость бандиты уже давно потеряли. И теперь они пугаются летящего с дерева листка и меняют направление. Тем более что лежащая внизу тропа была заснежена и имела только старые отпечатки, еще прикрытые несколько раз выпавшим снегом. Кто-то там ходил, но давно.

Плешивый сам контролировал темп прохождения маршрута. Он понимал, что идти по зимнему лесу без тропы сложно, тем не менее, Виктор Сергеевич заходил то вперед, задавая темп ведущим, то отставал и подгонял замыкающую группу, не позволяя взводу растянуться. А потом снова убегал вперед. Но только к началу общей колонны. Впереди колонны, оторвавшись на полсотни шагов, шли два разведчика-пулеметчика. Пулемет способен прикрыть от стрельбы нескольких автоматов. По данным разведки, впереди бандитов не было. Но на войне лучше лишний раз перестраховаться, чем недооценить опасность. И потому пулеметчики страховали основную колонну.

Бандиты, наверное, шли параллельным курсом, но они двигались по тропинке, пусть и покрытой талым весенним снегом, который даже в январе уже стал по-настоящему весенним, но все же имели возможность передвигаться быстрее. Они торопились. Стимул у них был великий – сохранение собственной жизни. Этот стимул заставлял идти, несмотря на усталость и сложность многодневного маршрута, несмотря на усталость нервную. По сути дела – этот маршрут был бегством, бегством от ответственности за проступки недавних дней, когда эти же бандиты чувствовали себя хозяевами жизни и были уверены в своем праве отнимать жизни у других и распоряжаться этими жизнями по своему усмотрению, даже по своему капризу. Это было бегством. В скорости бандиты видели свое спасение. И потому взводу спецназа, чтобы успеть устроить свою позицию, тоже следовало торопиться. Плешивый даже не давал солдатам обычного отдыха через определенные промежутки времени. Успеют отдохнуть, когда будут дожидаться врага, рассматривая тропу через прицел своего автомата. Время в такой ситуации решало многое. На войне время всегда решает многое.

Виктор Сергеевич сам, не объявляя взводу привала, трижды останавливался и присматривался к местности. Ему казалось, что возможность для устройства засады есть. Но внимательный взгляд находил кое-какие моменты, делающие позицию невыгодной. Учитывая малое количество бойцов в своем распоряжении, старший лейтенант обязан был предусмотреть вероятность маневра бандитов и их атаки с нескольких сторон одновременно. И потому не давал команды на привал. Но наконец-то дошли и до места, которое указывал на карте полковник. Место и в самом деле словно специально было создано для такого дела. Несколько скал, на которые можно взобраться только с двух сторон. Но бандиты шли лишь с одной, значит, и забраться на скалы они могли только оттуда же, откуда взбирался на них взвод спецназа. Но взвод спецназа способен защитить свою позицию, потому что подступы к скалам открыты. Один пулемет в состоянии полностью пресечь любую попытку атаковать. Это было как раз то, что взводу требовалось.

– Занимаем позицию. Устраиваемся! – прозвучала команда…

Сам старший лейтенант Плешивый хорошо понимал свою наивность, когда думал, что солдатам предстоит отдых после того, как закончится устройство засады. Трудно назвать отдыхом напряженное ожидание появления противника. Но оно началось, и минутная стрелка на часах, казалось, застыла. Однако к встрече бандитов взвод подготовился основательно. Хорошо бы, конечно, и взрывное устройство на самой тропе заложить. Однако невозможно это сделать на снегу, не оставив следов, имея дефицит времени. И потому выставили только мину МОН-200[2], и то только лишь на склоне. Но склон от тропы находился недалеко, и осколки должны были накрыть передовую группу бандитов. При этом мину, у которой ширина зоны сплошного поражения на дистанции в двести метров равняется четырнадцати метрам, развернули так, чтобы осколки летели не поперек, а вдоль тропы. Это должно было нанести больший урон бандитам. И хорошо, если они идут всей бандой, не выслав вперед разведку. Тогда потерь у них будет, конечно, больше. Если идет разведка, есть несколько вариантов действий. Первый – уничтожить взрывом разведку, а потом ждать, когда в бой вступят основные силы. Отступать бандиты, скорее всего, не будут. Они пойдут на прорыв, потому что отступать им некуда. Сзади, как они справедливо ожидают, за ними двигается погоня. Не на пятки наступает, но неустанно идет. Тот самый особый отдельный отряд спецназа внутренних войск, прибытия которого полковник ждет через четыре часа. А для поворота в любое другое ущелье, по которому можно пройти, требуется чуть ли не целый день обратного пути. Но такого времени им никто не предоставит. Догонят сзади, подожмут спереди и уничтожат. Бандиты это прекрасно понимают. Потеря разведки еще не означает гибель всей банды. А прорыв – это возможность выжить хоть кому-то. Второй вариант использования засады – если разведка малочисленная, то ее можно пропустить и активировать взрыватель тогда, когда в сектор поражения попадет основная группа. В этом случае разведка получит возможность атаковать спецназ с противоположной стороны, где подходы к скалам более скрыты. Но если разведчиков мало, эта угроза не особенно серьезна. Можно отбиться. Тем более, когда ожидаешь такую атаку. Третий вариант. Более сильную разведку тоже можно пропустить, но выслать параллельно ей одно отделение взвода, чтобы не дать бандитам возможности занять каменные россыпи на подступах к скалам и расстрелять их на открытом пространстве. Но для этого отделению спецназа необходимо передвигаться предельно скрытно. Бандиты в любой момент могут поднять голову и заметить идущих поверху бойцов. Но это опять же только ускорит начало боя и не даст бандитам какого-то преимущества, потому что они все еще будут находиться на открытой позиции.

Старший лейтенант включил переговорное устройство.

– Я – Первый, – отозвался полковник. – Слушаю.

– Я – Лысый, – на ходу придумал старший лейтенант Плешивый свой позывной. Такой позывной трудно с кем-то спутать, и прямой намек полковнику должен быть понятен. – Мы отдыхаем. Как у вас дела? Наши помощники не прибыли?

– До нас добрались. Сейчас объявлю им «подъем».

То, что «подъем» в данном контексте не пробуждение от сна означает, а подъем по склону на позицию, старший лейтенант догадался без труда.

– Перелетных птиц, как понимаю, пока не видели?

– Рано пока. Еще летят…

– Мы ждем. Конец связи….

Передавать координаты было рано. Передать их следовало только после того, как бандиты ввяжутся в бой, когда уже ничего изменить будет нельзя. Виктор Сергеевич выключил «переговорку» и поднял бинокль…

Тропа выходила в зону обстрела из-за большой скалы в восьмистах метрах от места засады. И, при напряженном всматривании в эту скалу, в ожидании, когда же наконец появятся из-за нее человеческие фигуры, начинало казаться, будто кто-то, выглядывая, высунул голову, потом показалось, что мелькнули стекла бинокля. Но это все обман зрения, вызванный напряженным ожиданием. Бандиты все еще шли, хотя и торопились, но не могли они даже по тропе идти так, как шел взвод спецназа ГРУ в стороне от этой тропы. Для поддержания такого темпа нужна долговременная тренировка.

Наконец бандиты появились. Сначала шла, как и ожидал старший лейтенант, разведка. Два человека с ручными пулеметами, два с автоматами. У одного из автоматчиков на плече висела короткая туба одноразового гранатомета «Муха».

Плешивый сразу просчитал, как себя следует вести. Необходимо пропустить четырех разведчиков мимо и взорвать МОН-200 только тогда, когда в сектор поражения попадет сама банда. Не вся, конечно, но хотя бы значительная ее часть. А разведчиков отдать для обработки отделению младшего сержанта Лозовского. В этом отделении есть снайпер, и он сразу обезопасит других, уничтожив бандита с гранатометом.

– Лозовской! – через плечо позвал старший лейтенант громким шепотом.

– Я, товарищ старший лейтенант! – таким же громким шепотом отозвался младший сержант контрактной службы и уже через четыре секунды оказался рядом с командиром. Упал за камень и лежал, не шелохнувшись, словно уже пришла пора прятаться от пуль.

– Слушай, Мишаня, задачу. Бандиты выслали впереди основной группы разведку. Четырех человек. Два автомата, два пулемета и гранатомет. Дожидаешься, когда появится основная группа, определяешь дистанцию и в их же темпе удаляешься со своим отделением выше по ущелью. Сразу предупреди снайпера – у бандитов есть человек с гранатометом. Его уничтожить сразу. И никого к гранатомету не подпускать. Твоя задача – не дать возможность разведке противника атаковать нас во фланг. Уничтожить бандитов до того, как они смогут занять позицию среди камней. На ровном месте уничтожить. Там, где спрятаться негде. Но – главное! – работать начинаешь только после того, как мы взорвем мину. До этого себя не показываешь. Передвигаешься скрытно, чтобы разведка тебя не заметила. Все понял?

– Так точно.

– Давай, Мишаня, гони к отделению…

Младший сержант уже пятый год находился на контрактной службе. За годы службы побывал в нескольких командировках на Северном Кавказе. Опытный и обстрелянный, хладнокровный в бою и тонко чувствующий обстановку боец. Скоро заканчивался срок контракта. После этого Лозовской собирался поступать в университет, но Плешивый хотел уговорить младшего сержанта поступить на заочный и подписать новый контракт. С таким бойцом расставаться не хотелось. Он и сам как солдат хорош и как командир отделения отличный. И в самые опасные места Лозовского посылать можно было смело, зная, что он не только бесстрашен, но и осторожен. Сам не подставится и солдат своего отделения не подставит.

По сторонам бандиты особо не смотрели. Считали, видимо, что в этих местах им опасаться некого, и рассчитывали уже вскоре, может быть, к завтрашнему утру достичь российско-грузинской границы и там устроиться на долговременный отдых. После долгого и сложного маршрута отдых всегда кажется желанным и сладостным, хотя в действительности это обычный отдых, и не больше. Но когда к нему стремишься, то витаешь в облаках. И бандиты, кажется, именно в облаках витали. И мыслями, и телом, потому что все четверо разведчиков на ходу курили и пускали дым в воздух. Сам никогда не куривший, старший лейтенант Плешивый, как ему показалось, даже запах табачного дыма ощутил, хотя это была, конечно же, иллюзия. С такого расстояния почувствовать запах было невозможно. Но сам Виктор Сергеевич был далек от того, чтобы осуждать врага за пренебрежение осторожностью.

Разведка передвигалась хоть и не вразвалочку, но не слишком быстро. И прошла мимо установленной в стороне от тропы мины, накрытой маскировочной сеткой поверх корпуса и засохшего куста, за которым мина и устанавливалась. Угрозу разведчики не заметили. Не обратили они внимания и на конфигурацию окружающих скал. А могли бы обратить и могли бы хотя бы подумать, что это место словно специально создано для засады. Но когда мысли витают вокруг места отдыха, тогда любая опасность кажется нереальной, тогда даже не верится, что наставленный в живот автоматный ствол может плюнуть очередью. Однако на войне за беспечность всегда приходится платить. Должны были заплатить и эти разведчики.

Из-за скалы показалась вся банда. Бандиты передвигались не колонной, как ходят люди военные, а толпой, рассыпавшись по всей ширине дна ущелья, то есть на дистанции сорока метров от одного фланга до другого. Но спецназовцам это было на руку. Когда бандиты идут плотно, они закрывают своими телами задних, и при плотном обстреле кому-то может достаться два десятка пуль, а кому-то и ни одной. Только в центре шла плотная, кого-то окружающая группа. Должно быть, именно там и находился Писатель. И не дать этой плотной группе прорваться, как понял старший лейтенант Плешивый – одна из его важнейших задач в этой засаде.

– Внимание! Всем! Зарядить «подствольники». «Лягушками»[3]. Три выстрела только «лягушками». Потом действовать по обстановке.

Этот приказ пока не касался старшего сержанта Тропынина. Шурик Тропынин, штатный сапер взвода, лежал рядом со старшим лейтенантом и уже положил руку на пульт, готовый в любой момент нажать кнопку и замкнуть электроцепь, чтобы подать ток на электровзрыватель мины. Коробка с аккумуляторами стояла рядом со старшим сержантом, прижатая к земле локтем. Присыпанные снегом и землей провода тянулись к мине. Провода были цвета хаки, то есть выглядели всегда грязными, и заметить их, не отыскивая специально, было невозможно. А чтобы отыскивать провода специально, нужно знать, что здесь устроена засада. Но об этом никто из бандитов понятия не имел. Сама ведущая к мине электрическая цепь была проверена заранее и находилась в рабочем состоянии. Осталось только нажать кнопку. Старший сержант, как все люди, часто имеющие дело с опасными для жизни предметами, спокойный и невозмутимый, ждал только команды старшего лейтенанта Плешивого. А сам старший лейтенант предпочел пропустить мимо сектора взрыва первую часть банды, подставляя ее под обстрел автоматов и пулеметов взвода, и дал команду, только когда в центре сектора оказалась середина отряда и та плотная группа, где, предположительно, и шел Писатель.

– Пора, – сказал Тропынин. – Через три секунды…

Он лучше командира знал, куда направлена ударная сила минных осколков.

– Значит, пора… Шурик! Дави их, гадов!

Старший сержант Тропынин невозмутимо и почти равнодушно надавил ладонью на крупную пусковую кнопку. Земля под спецназовцами вздрогнула даже раньше, чем донесся сам звук взрыва. Это было странным, потому что МОН-200 была только тыльной своей стороной приставлена к скале, а взрыв направлялся в другую сторону. И все девятьсот осколков, сея зерна смерти, разом ударили по плотно идущей банде. Но, видимо, тыльная сторона мины с силой ударилась о скалу, а все окрестные скалы, похоже, составляли единый монолит с несколькими вершинами, между которыми ветром нанесло бурую землю. И потому скала и земля так содрогнулись.

– «Подствольники» – прямой наводкой! Огонь!

Дистанция для стрельбы прямой наводкой из подствольных гранатометов была почти идеальной. Гранаты ложились вытянутой линией, практически по всей длине растянувшейся по ущелью банды, и даже в ширину шел необходимый разнобой. Но сила взрывов гранат, имеющих слабую силу разлета осколков, была, конечно, совсем не такой, как сила взрыва мины МОН-200. В дыму и гари, в пыли, поднятой с окрестных скал и, кажется, даже из-под самого снежного покрова, в брызгах снега – видно было плохо. Но у Плешивого глаз был опытный, и он сумел разобрать, что мина причинила больший урон противнику, чем причиняли гранаты, которых легло в десять раз меньше, чем осколков мины. Однако осколки гранат не имели той поражающей способности, что и осколки мины. Но и гранаты свое дело сделали. Потери банды были катастрофическими. Наверное, не меньше четверти из общего состава не поднималось со дна ущелья.

– Беглый огонь!

Краем глаза Виктор Сергеевич уже увидел, что третье отделение во главе с младшим сержантом Лозовским уже вернулось и вместе со всеми обстреливало гранатами бандитов общей колонны. Значит, с разведкой было покончено быстро и разом.

Около десятка бандитов, из тех, что замыкали колонну, повернули в обратную сторону. За ними, оглянувшись, побежали еще около десятка бандитов из середины. Плешивый вытащил «переговорку». Полковник ответил сразу:

– Я – Первый. Звуки боя слышу. Я на минометной позиции. Давай координаты.

– Я – Лысый. Хорошо их встретили. Принимайте…

Старший лейтенант положил раскрытый планшет перед собой на камень и дал координаты на то место, куда пытались спрятаться замыкающие движение бандиты.

– Это те, кто отступили. Сейчас и остальных туда погоним.

– Не рано? После обстрела не пойдут.

– Значит, здесь лягут. Если опоздаете, они к вам прорвутся.

– Понял. Передаю координаты командиру дивизиона. Конец связи.

Бандиты засомневались, не решаясь двигаться ни в одну, ни в другую сторону. Но такая нерешительность была для них убийственной. Или не нашлось опытного командира, готового с ходу взять на себя командование, или же командиры, которые могли это сделать, были убиты. И все же в тот момент, когда команда все-таки прозвучала и бандиты, отстреливаясь, стали отступать, за их спинами, за скалой, из-за которой они вышли, раздался сначала подавляющий волю вой, а потом послышалось сразу множество мощных взрывов, от которых и сама скала зашаталась и осыпалась пылью и мелкими камнями. А потом, когда мина в нее саму угодила, и наполовину рухнула. Но тут же раздалась другая команда. И бандиты начали дружный обстрел скалы, на которой засели спецназовцы. Бандитов, как показалось Плешивому, было все же втрое больше, чем бойцов в засаде. Это можно было определить даже по плотности огня, мешающего вести прицельную ответную стрельбу.

– Зарядить «подствольники». Стреляем залпом, прямой наводкой. – Старший лейтенант выждал несколько секунд, необходимых для заправки гранаты в ствол гранатомета. – Огонь!

Встречный залп получился тоже мощным. И бандиты внизу уже собрались более кучно, готовясь к прорыву. И потому выстрелы получились результативными. Урон был заметным даже при беглом взгляде.

– Зарядить «подствольники»…

Спецназовцы дали три залпа подряд. Но к третьему бандиты уже поняли, что кучно держаться опасно, и рассеялись по всему дну ущелья. Два следующих залпа нанесли меньший урон, чем один первый. Но все же такой массированный гранатный обстрел дал возможность каждому из бойцов выпустить по нескольку очередей. Но бандиты, видимо, решились на прорыв. Применять обычную в таких случаях практику, когда половина стреляет, прижимая атакующих к земле и не давая поднять им головы, а вторая половина перебегает, меняясь потом ролями, чтобы смогла перебежать и первая половина, бандиты почему-то не стали. Хотя подобная тактика только и дает возможность избежать значительных потерь. Видимо, опытного командира среди оставшихся в живых не нашлось. Бандиты побежали все сразу. Отстреливались на бегу, но стрельба на бегу получается прицельной только после длительного обучения этому методу. Бандиты такого обучения не проходили, и это дало возможность спецназовцам существенно проредить ряды бегущих. Тем не менее они прорвались, и оставалось только по возможности расстреливать их в спины.

Виктор Сергеевич включил «переговорку».

– Товарищ полковник, они прорвались. Около половины отряда. Судя по поведению, без командования. Преследовать мне сложно. Их все еще вдвое больше, чем нас.

– Отставить преследование. Давай координаты.

Старший лейтенант снова развернул планшет и продиктовал координаты.

– Оставайся на месте до нашего прихода. Внутривойсковики уже рядом. Пусть они догоняют. Может, и тебя с ними отправлю. Если возникнет необходимость. А то они, кажется, с бомбардировщиками договорились. Авиация встретит банду у границы. Главное, чтобы погода не подвела. Конец связи…

Однако надеяться на погоду было сложно.

Конец связи, видимо, не обещал окончания операции, потому что погода была нелетная. Но нелетная она была только для самолетов. И минуты не прошло, как над головами завыли мины. Минометчики вслепую стреляли вполне прилично, хотя определить, попадают ли мины в бандитов или они просто рвутся на склонах хребтов, было невозможно…

Осмотр поля боя проводился уже вечером, перед наступлением темноты, потом шел при свете фонариков, и так почти всю ночь, и продолжился на следующий день. Спецназовцы ночевали на той же скале, с которой обстреливали банду. Туда к ним поднялся и полковник, первоначально тоже участвующий в осмотре поля боя.

– Раненых много. Вертолетами их не вывезти, погода не позволяет. На руках тащить некому. Больше половины не выживет. На них даже перевязочных материалов не припасено. «Подствольниками» их поливали?

– Так точно, товарищ полковник. Активно «подствольники» использовали.

– Много рваных ран. Это обычно после «подствольников» бывает. Пулевых меньше.

– Писателя не нашли?

– Раненые говорят, он ушел. Жив и здоров. Он был одет, как все, и шел в стороне, только охранники рядом. Старался ничем не выделяться.

– Жалко. Я думал, он в той группе, которую мы миной уничтожили. В центре шли плотной толпой. Мне показалось, там командование сконцентрировалось.

– Там были иностранные наемники. Они лежат рядом друг с другом. Точнее сказать, то, что от них осталось, лежит одной большой кучей. Им хорошо досталось. Попали, видимо, в эпицентр. Направленный взрыв?

– Да. Мина направленного действия. Мой сержант просчитывал секунды, когда контакт замкнуть. И хорошо. Наемники ничем не лучше Писателя.

– С этим соглашусь. И достать их бывает труднее. Напакостят, и вовремя сбегают домой. Их тоже не хотелось бы отпускать. Много на русской крови заработали.

– Ладно. Все равно надеюсь, Писатель вернется. Если услышите, что возвращается, как-нибудь сообщите в спецназ ГРУ. Персонально для меня. Хочется мне, если жив и здоров буду, почему-то добраться до него. Сам не знаю, товарищ полковник, почему. Просто хочется. Непременно хочется. Есть ощущение, что это не последняя наша встреча…

– Даст бог, встретитесь.

Ни старший лейтенант, ни полковник из антитеррористического комитета не знали, что очная встреча произойдет только через восемь с небольшим лет. А до этого будут и другие встречи. И не только у Плешивого…