Пустой дом Шерлока Холмса

В самом начале нашего увлечения шерлокианой мы были очарованы трехсерийным сериалом ВВС, создателем которого были удивительно талантливые люди – Стивен Моффат и Марк Гатисс. Членов команды, работавшей над этим проектом, объединял интерес к величайшему автору детективных романов, хотя у каждого из них было свое мнение о первоисточнике, на котором строился сценарий, и различных его интерпретациях. Мы, подобно Алисе, упавшей в кроличью нору, все глубже погружались в мир, созданный сэром Артуром Конан Дойлом.

За это время мы поняли, что Шерлок Холмс – уникальный персонаж, который не просто живет на страницах книги и воплощается в многочисленных экранизациях и постановках. Он живой человек из плоти и крови, и чем дольше мы с ним знакомы, тем более реальным для нас он становится. Шерлок Холмс, доктор Джон Уотсон, миссис Хадсон, Майкрофт Холмс и другие герои произведений Конан Дойла уже давно стали не просто плодом фантазии талантливого автора. Для многих людей они превратились в настоящих друзей, общение с которыми продолжается всю жизнь.

Если бы не сэр Артур Конан Дойл, и история литературы, и наше воображение обеднели бы в своих красках. Он придумал удивительного героя, в которого хочется верить, и самое меньшее, что мы можем сделать для создателя такого образа, – это проследить, чтобы его наследие сохранилось для последующих поколений читателей. Мы должны подарить им радость от знакомства с Шерлоком Холмсом.

Это наследие живет не только на бумаге, но и в каждом кирпиче особняка Андершо. В этом доме, который сэр Артур спроектировал, построил и открыл для своих друзей и собратьев по перу, появилась на свет большая часть историй о Шерлоке Холмсе. Исчезновение Андершо станет величайшей потерей и несправедливостью, борьбе против которой и посвящена эта книга. В этой борьбе участвуют те, кто отправил свои произведения на конкурс (именно из них и составлен данный сборник), сотни авторов сообщений на форуме и, что очень важно, все покупатели этой книги.

Мы хотим выразить огромную благодарность всем тем, кто помог этой книге увидеть свет. Роджеру Джонсону, свершившему невозможное и ставшему тем человеком, на котором держалось издание сборника; Майклу Коксу и Сью Вертью, продюсерам двух разных, но в равной степени гениальных телепостановок о Шерлоке Холмсе, за помощь и поддержку; Николасу Бриггсу, Дугласу Уилмеру, Дэвиду Стюарту Дэвису, Роджеру Ллевелину, Джайлсу Брандрету, Джефу Декеру, Алистеру Дункану, Стивену Фраю и Марку Гатиссу (главе Фонда сохранения Андершо) за их вклад в нашу борьбу, и, наконец, самому Фонду, Линн Гейл и Жаклин Моррис, за привлечение внимания общественности к проблеме Андершо, и «MX Publishing» за претворение идеи этой книги в реальность.

www.sherlockology.com

Фонд сохранения Андершо

В 2008 году мне приснился необычный сон. Мне привиделась семья, одетая как во времена королевы Виктории, стоявшая у входа в огромный дом. А я стояла за старинным фотоаппаратом и делала снимки. Проснувшись, я попыталась понять, кем были те люди из сна, – почему-то они никак не выходили у меня из головы. Каково же было мое изумление, когда несколько месяцев спустя со страниц случайно оказавшейся у меня в руках книги Конан Дойла на меня взглянули так запомнившиеся мне лица. Это была вторая семья сэра Артура.

В начале следующего года, закинув фотоаппарат на заднее сиденье, я отправилась на автомобильную прогулку. У меня не было ни малейшего представления о том, куда я поеду. Проезжая мимо Андершо, я не могла оторвать взгляда от вывески «Продается», которая раньше не бросалась мне в глаза. Я расценила это как знак того, что пришло время взять фотоаппарат и запечатлеть этот дом для истории. Снимки ветшающего здания, сделанные в тот день, и стали отправной точкой моей кампании, которая смогла привлечь внимание самых разных людей по всему миру.

Подходя к деревьям, скрывавшим фасад здания из красного кирпича, я не представляла, что может меня там ожидать. Стены дома словно дышат историей, и, проходя мимо них, я невольно думала о тех, кто гулял здесь больше века назад. Я бывала тут еще подростком, и сейчас у меня возникло ощущение, что я путешествую во времени. Под высокими лесами и защитной сеткой стоял дом, в котором жил создатель Шерлока Холмса, сэр Артур Конан Дойл, уважаемый человек и один из самых знаменитых писателей.

Я была потрясена тем, в каком запущенном состоянии находится дом. Он был заброшен, долгие годы оставался один на один с безжалостной стихией и терпел поражение в этой неравной борьбе. В то же мгновение я испытала сильнейшее желание спасти его, вернуть ему утраченное очарование и сдержанное благородство.

Спасти? Как можно было достичь поставленной цели? Не переоценила ли я значение своих иррациональных порывов? Но желание спасти дом было таким сильным, что я почувствовала, как во мне появляются силы. Если вы действительно захотите чего-то добиться, вы найдете способ это сделать.

Я искренне надеюсь, что Андершо будет возрожден так же, как некогда воскрес Шерлок Холмс, и точно так же проживет еще многие годы.

Линн Гейл

Андершо всегда был гостеприимным кровом… сценой, которую впервые устроил Артур Конан Дойл, вокруг которой собирались многочисленные друзья семейства и знаменитые писатели, домом, дарившим ему вдохновение… дух которого бережно хранился и передавался от одного управляющего к другому. Когда дом превратился в отель, он по-прежнему радовал своих гостей, в том числе и старинной кухней, блюда которой можно было отведать в тени растущего вокруг дома сада.

Артур Конан Дойл обладал многими талантами, и одним из самых ярких было неустанное стремление к справедливости. И именно справедливость должна встать на защиту Андершо, чтобы вырвать его из рук вандалов и вновь сделать местом встречи единомышленников, людей, объединенных сходными интересами и любовью к загадкам и тайнам.

Сью Медоуз

www.saveundershaw.com

Андершо: краткая история

Если вы еще не знаете, то Андершо – это название, данное сэром Артуром Конан Дойлом своему дому в Хиндхеде, в графстве Суррей. Он жил в нем с октября 1897 по сентябрь 1907 года, пока не женился во второй раз, на Джин Леки, и не переехал в Кроуборо, в графство Суссекс.

Андершо выделяется среди остальных домов, в которых жил сэр Артур, потому что построен при непосредственном участии самого писателя. Многое в этом доме спроектировано так, чтобы в нем было хорошо Луизе Конан Дойл, страдавшей от туберкулеза с конца 1893 года. Большие окна, пологие лестницы, двери, которые можно открывать в обе стороны, – все это делалось ради ее удобства. К сожалению, этот дом стал ее последним пристанищем, и в июле 1906 года Луиза умерла.

В Андершо создавались самые знаменитые произведения Конан Дойла, в частности «Пустой дом», в котором автор «воскресил» великого сыщика Шерлока Холмса. Данный факт в свое время несказанно обрадовал всех поклонников этого детектива и продолжает наполнять благодарностью сердца современных читателей.

В 1907 году после отъезда Конан Дойла дом быстро был сдан в наем. Считалось, что сэр Артур намеревался передать Андершо в наследство своему сыну Кингсли, но после трагической гибели последнего незадолго до окончания Первой мировой войны Конан Дойл продал особняк практически за бесценок. Спустя некоторое время Андершо превратился в гостиницу.

В 2004 году, когда срок службы дома в качестве гостиницы подошел к концу, он был выкуплен с целью дальнейшей реконструкции. Владельцы Андершо подали прошение в местный муниципалитет и получили разрешение превратить его в многоквартирный дом и таунхаусы путем внутренней перестройки и присоединения к нему новых строений.

Именно против этого борется Фонд сохранения Андершо, теперь и с вашей помощью, дорогие читатели. Эта борьба важна не только для защиты Андершо, но и для спасения исторически значимых мест по всему миру. Власть имущие должны понять, что мы не станем наблюдать, опустив руки, за тем, как они лишают нас части нашей общей истории.

Алистер ДунканСохранить, не отдавать

Сторонники

Не хватит и сотни книг, чтобы уместить слова всех единомышленников кампании по сохранению Андершо. Мы публикуем лишь некоторые высказывания известных людей: актеров, писателей, продюсеров и историков, выражающих самую суть чаяний и надежд поклонников Шерлока Холмса со всего мира.

Я всем сердцем поддерживаю кампанию по спасению Андершо. По-моему, тот факт, что дом одного из величайших, всемирно известных писателей пришел в такое запустение и ему угрожает коренная реконструкция, свидетельствует о том, что в духовной жизни современного общества далеко не все благополучно.

За свою жизнь сэр Артур Конан Дойл сменил не один дом, но лишь Андершо несет на себе яркий отпечаток его многогранного таланта. Именно здесь появилась на свет собака Баскервилей, здесь обрел волшебное спасение из пропасти Рейхенбахского водопада Шерлок Холмс. Здесь проводили время Стокер, Барри, Хорнунг и другие знаменитые личности. Не будет преувеличением сказать, что с Андершо связан самый плодотворный этап писательской карьеры Дойла. Этот дом должен быть сохранен, должен занять свое место среди других литературных достопримечательностей страны. Это дело явно «на три трубки», но я искренне убежден в том, что оно не безнадежно.

Марк Гатисс,

глава Фонда сохранения Андершо,

актер, сценарист, романист,

создатель (совместно со Стивеном Моффатом) сериала BBC «Шерлок»

Творчество Конан Дойла блестяще прошло проверку временем, определяющую вечное и неоспоримое право на место в культурной жизни Британии. Кто знает, может, Гарри Поттер не протянет и века (я-то думаю, что протянет, но кто же знает об этом наверняка), однако если в чем и можно быть уверенным относительно литературы, так это в том, что Шерлок Холмс будет жить многие века. Лишь последние полтора года замечательнейшим образом продемонстрировали нам, что Шерлок Холмс может быть понятен и интересен для читателя любого возраста. И что подумают о нас потомки, если мы позволим дому создателя Холмса пасть жертвой разрухи? Что они подумают о нас, обнаружив, что мы осознанно пустили его под снос, руководствуясь не чем иным, как соображениями алчности и простой ленью? Они будут так же потрясены, как сотни тысяч жителей земного шара, которые сейчас взывают к тем, от кого зависит судьба Андершо: «Остановитесь! Подумайте! Этот поступок не принесет вам выгоды, он станет актом редкостной обывательской глупости».

Ведь сохраненный, восстановленный Андершо откроет такое множество новых возможностей. Он может стать центром изучения и обучения, туристической достопримечательностью, одним из центральных музеев и поводом для гордости. Я призываю тех, в чьих руках сосредоточена власть, решить этот вопрос: не делайте из себя разрушителей, но покажите себя людьми мыслящими и творческими. Слава Холмса будет жить в веках, не дайте же Британии ославиться.

Стивен Фрай,

актер и писатель,

один из самых молодых членов лондонского Общества поклонников Шерлока Холмса,

недавно представший в роли Майкрофта Холмса в фильме «Шерлок Холмс: Игра теней».

Вопреки вопиюще невежественному утверждению бывшего министра культуры, значение Артура Конан Дойла в английской и мировой литературе не подвергается никакому сомнению. Подобно работам многих других мастеров, его произведения и сейчас, спустя целое столетие, изучаются и анализируются как студентами, так и учеными. Но Конан Дойл принадлежит к тем немногим писателям, которого еще и читают просто ради удовольствия. Люди читают «Затерянный мир», «Белый отряд» и особенно рассказы о Шерлоке Холмсе просто потому, что они им нравятся. (Как сказал сэр Кристофер Фрэйлинг: «Вы можете уверить современного читателя в том, что книги о Шерлоке Холмсе довольно занимательны, и вам не придется тут же добавлять „ну, если не считать скучных кусков“. А для работ автора Викторианской эпохи подобная характеристика – большая редкость».)

Андершо, дом Конан Дойла в Хиндхеде, имеет важное значение как для литературного ландшафта Британии, так и для истории мировой литературы в целом. Именно там были написаны «Приключения бригадира Жерара», «Сэр Найджел» и «Англо-бурская война». Именно там получил второе рождение Шерлок Холмс.

Тот факт, что Дойл работал над проектом дома вместе с архитектором Джозефом Генри Холлом, придает Андершо уникальность. При желании вы можете ознакомиться с различными мнениями на сайте www.scottsabbotsford.co.uk, посвященном дому сэра Вальтера Скотта – писателя, которым Дойл искренне восхищался.

Прикоснувшись к кирпичам Андершо, вы коснетесь души Артура Конан Дойла. То состояние разрухи и запущенности, в котором находится сейчас этот дом из-за халатности владельцев и вандализма, наполняет сердце горечью. Андершо можно и нужно спасти!

Роджер Джонсон,

редактор «Журнала Шерлока Холмса»

(лондонское Общество поклонников Шерлока Холмса)

Артур Конан Дойл был прекрасным писателем, великолепным рассказчиком и удивительным человеком. Его биография завораживает и просто не может никого оставить равнодушным. Творчество Дойла – яркая страница в истории мировой литературы. Он принадлежит к тем немногим авторам, персонажи которых живут не только на бумаге. Шерлок Холмс, доктор Уотсон, миссис Хадсон, профессор Мориарти, обитатели и гости Бейкер-стрит известны на всех континентах, и эта известность непреходящая. Дом Конан Дойла должен быть признан объектом международной культурной, социальной и литературной значимости.

Джайлз Брандрет,

писатель и телеведущий

То, что дом, некогда принадлежавший сэру Артуру Конан Дойлу, создателю одного из самых известных литературных персонажей во всем мире, Шерлока Холмса, и автору, мастерски передававшему атмосферу поздней Викторианской эпохи, пришел в такое запустение, кажется настоящим варварством. В этом доме были воплощены замыслы многих наиболее значимых произведений писателя.

Как бы ни сложилась судьба Андершо, станет ли он отелем или домом для престарелых, его необходимо защитить от перестройки и использования как доходного многоквартирного дома, иначе он лишится своей уникальности. Сравнивать Дойла по литературной значимости с Джейн Остин или кем-нибудь другим глупо и совершенно бессмысленно.

Мне посчастливилось познакомиться с рассказами о Шерлоке Холмсе много лет назад и еще больше повезло сыграть роль этого детектива в тринадцати сериях проекта ВВС, что заставило меня изучить характер персонажа с максимальным тщанием. И с тех пор этот процесс доставляет мне неизменное удовольствие.

Также я удостоился чести быть избранным почетным членом лондонского Общества поклонников Шерлока Холмса, и я хочу присоединить свой голос к справедливым протестам общественности, выступающей против реконструкции Андершо.

Дуглас Уилмер,

актер, исполнитель роли Шерлока Холмса в сериале ВВС «Шерлок Холмс» (1965 год)

Я актер, писатель и продюсер и увлекался историями о Шерлоке Холмсе с самого детства. Правда, я думаю, что этим увлечением я обязан Бэзилу Рэтбоуну, Питеру Кашингу… Кристоферу Пламмеру, Роберту Стивенсу и да, даже Стюарту Грэнджеру (там еще, кажется, был Уильям Шатнер?).

Но к истокам я вернулся благодаря фантастическим моноспектаклям по произведениям Дэвида Стюарта Дэвиса, в которых блистал Роджер Ллевелин: «Смерть и жизнь» и «Последнее дело». В них было так много замечательных отрывков из текста Конан Дойла, что я решил перечитать оригинал. И эти спектакли пробудили во мне желание создать аудиоспектакли, которые были бы максимально близки к оригиналу.

Но до того момента мне довелось дважды встречаться с Холмсом на профессиональном поприще.

Первый раз это случилось в 1999 году, когда я в лихорадочном темпе заканчивал монтаж и звуковую дорожку к первому выпуску «Доктора Кто» от «Big Finish». Тогда я еще репетировал, чтобы позже сыграть Холмса в постановке «Дело Стоунер» по мотивам «Пестрой ленты» Конан Дойла.

Вы наверняка обратили внимание на то, что все предыдущие постановки страдали от недостатка достоверности в изображении змеи. Самое смешное, что, если в постановке использовать живую змею, зрители все равно будут считать ее ненастоящей, потому что на сцене она замирает и не двигается.

Мы даже не думали брать живую змею. Проблему достоверности мы решали двумя способами. Первый способ мы позаимствовали у Дугласа Уилмера: как только змея по сценарию появлялась в вентиляционной решетке, я что было сил лупил ее тростью (ну разумеется, там ничего не было). Затем мы решили сыграть настоящую драму.

Райлотт (он же Ройлотт; не знаю, почему в пьесе было изменено имя этого персонажа) начинал истошно вопить за кулисами. Затем он выскакивал на сцену, изображая неистовую борьбу со змеей и сопровождая ее жуткими криками с подвыванием. Добавьте к этому образу распахнутый на груди халат и всклокоченные волосы, только не спрашивайте, зачем ему это было надо, – что поделать, актеры иногда слишком глубоко погружаются в образ. В общем, «умирая», он просто бросал «змею» в нашу сторону, а я ловил ее на трость и ловко скидывал на кровать Элен Стоунер. Затем мы с Уотсоном набрасывали на нее покрывало и молотили по нему тростями, как одержимые.

Потом мы проверяли, жива ли еще змея, и, обнаружив, что она все еще жива, снова колотили ее до тех пор, пока не наступало время объявить о ее кончине. И последние реплики этой сцены мы произносили, с трудом переводя дух.

Пьеса шла в течение двух недель в театре «Дрейтон Корт» (это такая большая комната под пабом, я даже не знаю, работает ли он сейчас), и поначалу публики было до обидного мало. Но потом слава о нашем веселье стала приводить новых зрителей, и как раз к окончанию прогона уже набирался полный зал. Будь у нас разрешение, мы бы по-прежнему давали там представления.

Но главное, о чем я хотел сказать, – это то, что я обожал играть Холмса. Конечно, я далеко не Холмс, я однозначно не так умен, как он, я свободен от его пагубных привычек (слава богу!), ну, разве что курю.

Правда, во мне есть немного холмсовской целеустремленности. И еще я горю энтузиазмом, когда занят тем, что мне нравится (а это, хвала небесам, в последнее время составляет большую часть моих занятий), и буквально изнываю от безделья, если мне нечего делать. Скажу больше, я боюсь безделья. Я нахожу себе слишком много работы, во всяком случае так считают мои жена и ребенок, но не потому, что опасаюсь, что мне не хватит на жизнь, а из-за того, что я все начинаю видеть в мрачном свете всякий раз, когда у меня творческий простой.

Поэтому хоть в чем-то я могу считать себя похожим на Холмса.

Следующая моя встреча с Холмсом состоялась, когда меня пригласили сыграть его роль в серии приключенческих постановок, в которых я работал почти десять лет в Королевском театре Ноттингема.

Для того чтобы с моей помощью создать альтернативу Френсису Дербриджу, продюсер решил поставить пьесу по приключениям Шерлока Холмса… хотя, по-моему, он сделал это еще и потому, что был знаком с создателем «Мстителей» Брайаном Клеменсом и узнал, что тот как раз написал пьесу о Шерлоке Холмсе. Ну да, на самом деле он просто рассчитывал на то, что Брайан не поскупится на авторские отчисления. Конечно же, все было задумано именно ради этого.

Моя хорошая подруга и коллега Мэгги Стейблз (если вы фанат «Big Finish», вам наверняка знакомо ее имя) рекомендовала меня на роль Холмса. Она была хорошо осведомлена о том, что на уме у продюсера, и жутко волновалась, что он возьмет на эту роль кого-то совершенно не подходящего. Впрочем, я понятия не имею, о ком тогда шла речь.

В общем, я получил эту роль.

Второй помощник режиссера наградил меня следующим сомнительным комплиментом: «Из всех кандидатов на эту роль ты меньше всех в нее не вписываешься». Да уж, похвалил так похвалил.

Пьеса Брайана Клеменса была о Шерлоке и Джеке-потрошителе. Не первая фантазия о том, как Холмс мог бы распутать это чудовищное преступление в реальной жизни, и, скорее всего, не последняя.

Стиль пьесы был… скажем так, интересным. Там имелись ссылки на Рэтбоуна и Брюса и даже намеки на какую-то давнюю любовь Холмса: появился персонаж женщины, которая провела остаток своих дней и психлечебнице. Она была ясновидящей и «транслировала» Холмсу информацию особыми «вибрациями», а в конце сама влюбилась в Холмса. В общем, все заканчивалось довольно сентиментально, а Холмс и ясновидящая Кейт, ради которой знаменитый сыщик расстается со своим не менее знаменитым скептицизмом, отправляются в путешествие по Европе, в результате чего она начинает звать его по имени (что возмутительно) и они оказываются на Рейхенбахском водопаде.

Роль была чудовищной с точки зрения количества реплик, которые я должен был выучить, и Холмс присутствовал почти во всех сценах. А на репетиции у меня оставалось всего семь дней. Но мне было так весело… и сцена была оформлена очень просто, правда свет и звук были выше всяких похвал.

Обычно на регулярных репетициях царит жуткое веселье. Ну да, глупо: сроки поджимают и велика вероятность «сесть в лужу», но, похоже, чем страшнее, тем отчаяннее веселятся актеры.

Каюсь, я тоже имею эту слабость.

Поскольку и Холмс, и Кейт, и Уотсон знают, кто преступник, то, когда они пускаются в погоню за мерзавцем, я взял за правило использовать в качестве прощальной реплики: «Довольно! Давайте уже пойдем и … его!» И что вы думаете, на первом показе я чудом удержался, чтобы не ляпнуть именно это.

В сцене, когда Уотсон прощается со мной перед тем, как я отправляюсь с Кейт на Рейхенбахский водопад, по сценарию он склоняется к моему уху и шепчет что-то дружеское и напутственное. Сейчас я уже не вспомню, сколько разных «напутствий» я услышал: «Она лесбиянка», «Я гомик, и я тебя люблю» и прочее. Поэтому почти все мое профессиональное мастерство ушло на то, чтобы не сорвать выступление гомерическим хохотом.

Огромный успех, который имела эта пьеса о Шерлоке Холмсе, обеспечил ей возвращение в репертуар Королевского театра в следующем году.

В то время мне повезло увидеть великолепные постановки Дэвида Стюарта Дэвиса, о которых я говорил, и я тут же выяснил все необходимое о получении авторских прав на их аудиоверсии. И примерно тогда же стало известно, что в новом сезоне Холмс вернется в Королевский театр в пьесе о собаке Баскервилей.

Кстати, когда Брайан Клеменс пришел посмотреть своего «Холмса и Джека-потрошителя», который ему очень понравился, я и у него спросил, могу ли я сделать аудиоверсию этой пьесы. Идея ему пришлась по душе, и он согласился. Таким образом родилась моя первая серия спектаклей о Шерлоке Холмсе.

А теперь о собаке Баскервилей. Продюсер сказал нам, что собирается писать сценарий самостоятельно. Оказывается, он был писателем, только никому не известным. Когда я спросил его, как он намерен «показывать собаку», он ответил, что все связанное с псом будет «происходить где-нибудь за сценой», или, может быть, «кое-где покажем красные светящиеся глаза сквозь стеклянные двери».

Когда я нахмурился и заметил, что не припомню в «Собаке Баскервилей» стеклянных дверей (правда, они есть в каждом втором спектакле Королевского театра – таков Закон!), продюсер поинтересовался у меня, могу ли я сам что-нибудь предложить.

Я тут же бросился перечитывать первоисточник, делая пометки, и договорился о встрече с продюсером. «Все кончится тем, что ты сам и будешь писать сценарий», – предупредила меня жена. Но я все равно пошел на встречу. «Почему бы тебе не написать сценарий самому?» – спросил продюсер, и я не нашелся, что ответить.

Это было ужасно, денег давали в обрез, но я писал пьесу о собаке Баскервилей и до подобных мелочей просто не снисходил вниманием.

Я хорошо знал публику, приходившую в Королевский театр: люди шли туда, чтобы развлечься и посмеяться. Следовательно, я должен был учесть их ожидания, но вместе с тем не скатиться в чистый жанр комедии. К тому же прежде я участвовал в паре жутковатых постановок и видел, как хорошо принимает зритель смесь испуга и смеха.

Я сделал чету Бэрриморов более открытыми и излишне эмоциональными в оплакивании смерти своего хозяина, чтобы потом заставить Уотсона применить к ним строгость и осознать, что он погорячился. Правда, актер, игравший Бэрримора, слишком близко к сердцу принял эти рекомендации и в итоге перегнул палку.

Особую радость мне доставило добавление сценки, когда перед Уотсоном и компанией по дороге в Баскервиль-холл выскакивает солдат.

Передо мной стояла сложная задача: как показать зрителю собаку Баскервилей при практически нулевом бюджете, и я подошел к ней со всей ответственностью. По моему сценарию Уотсон готовил сценическую постановку по мотивам «Собаки Баскервилей» и попросил Холмса прийти на генеральную репетицию, чтобы проследить за точностью описания событий. Это позволило мне чаще выводить Холмса на сцену, потому что если по оригинальному сюжету Холмс должен был находиться где-то в другом месте, то у меня он всегда мог заглянуть на сцену – проверить, как там идут дела.

Помню, как меня волновал момент, когда Уотсон, подозревавший Бэрриморов в соучастии в убийстве Баскервиля, неожиданно отправился погулять, оставив несчастного Генри Баскервиля наедине с подозреваемыми. Понятно, что это дало ему возможность познакомиться со Стэплтонами, но как он мог подвергнуть Генри такому риску? Мы разыграли это таким образом, что Уотсон якобы не догадывался о возможных последствиях своего легкомыслия, а Холмс на его фоне выглядел особенным молодцом.

К тому же идея со сценической постановкой позволяла мне устами Холмса выразить те же сомнения, которые могли возникнуть и у самой публики: мол, как плохо обыгран пес. Во время спектакля Холмс постоянно спрашивал Уотсона, как именно тот планирует изобразить собаку, а раздраженный Уотсон всячески избегал отвечать на эти вопросы.

По ходу пьесы Холмс принимает все большее участие в происходящем на сцене и даже цитирует знаменитое описание собаки, принадлежащее Уотсону, показывая, что в действительности побаивается чудовищного пса.

И наконец, Холмс оказывается на сцене в одиночестве, меркнет свет, и откуда-то доносится вой собаки. Проникнувшись атмосферой, Холмс выхватывает револьвер и призывает собаку подойти поближе. На какое-то мгновение всем кажется, что его призыв находит ответ; на сцену выскакивает актер в огромной маске собаки, и почти в полной темноте Холмс делает знаменитые пять выстрелов. Как-то раз один из наших работников за сценой, подстраховывавших постановку, увлекся и продублировал выстрелы Холмса, и у зрителей создалось впечатление, что у знаменитого сыщика в руках не револьвер, а пулемет.

Далее на сцене загорался свет и появлялся Уотсон со своей труппой, чтобы тут же начать извиняться за то, что они так и не смогли придумать, как показать собаку: «Это слишком сложно, и мы решили, что изобразим ее как-нибудь так, за пределами сцены».

Сбитый с толку Холмс поворачивался к публике и спрашивал: «Кого же я тогда видел?» – и под бурные аплодисменты падал занавес.

Следующей моей встречей с Холмсом была работа с Роджером Ллевелином над аудиопостановками блестящих моноспектаклей по Дэвиду Стюарту Дэвису. Это было самым началом моего пути в мир аудиоспектаклей.

Наш первый выпуск второй серии постановок «Последнего дела» и «Пустого дома» на самом деле адаптацией не был. Это было практически дословное использование исходного текста, за исключением пояснений «он сказал», «она сказала». В основном адаптация сводилась к разбивке текста на смысловые куски, чтобы выделить для актеров изменения мыслей и настроений персонажей, и чисто технические рекомендации по выражению эмоций персонажей. Особенно это было важно, чтобы подчеркнуть переживания Уотсона, когда он наконец решил заговорить о Мориарти.

Над «Собакой Баскервилей» нам пришлось потрудиться, но и то только потому, что в ней было более шестидесяти тысяч слов, а мы знали, что для успешной записи на CD куски текста должны быть кратны двадцати тысячам. В остальном же мы старались оставить сочинение Конан Дойла нетронутым.

Я обнаружил, что, читая оригинал, не смог ответить на вопрос, зачем вообще здесь было что-то менять. Возможно, описания Уотсона выбрасывались ради создания драматизма, но записывая аудиоспектакль, мы поняли, что слушателям они как раз нравятся и их вполне можно оставить на месте!

А рассказываю я вам все это вот зачем: придумывайте, адаптируйте, меняйте контекст!

У вас все должно получиться, и притом прекрасно!

Но если вы вернетесь к оригиналу, – вы получите наибольшее удовольствие.

Ник Бриггс,

актер и писатель,

исполнитель роли Шерлока Холмса в аудиоспектаклях «Big Finish»

Мы в великом долгу перед авторами, которых открыли в юности. Они подарили нам бесконечный восторг и на всю жизнь привили жажду чтения. Для меня такими авторами стали Энтони Хоуп, Сапер, Дорнфорд Ейтс, Джон Бучан, Лесли Чартерис, но прежде всего Конан Дойл. Сэр Артур создал целую плеяду запоминающихся вневременных героев: Холмс, профессор Челленджер, бригадир Жерар – они вместе со мной шагнули в XXI век. Самое малое, что мы можем сделать для любимого писателя, отдавая ему дань памяти и уважения, – это позаботиться о том, чтобы дом, в котором он жил, стал достойным памятником его таланту.

Майкл Кокс,

продюсер телесериала «Приключения Шерлока Холмса» (1984–1985) компании «Granada»

Не стоит недооценивать значение Андершо. Шерлок Холмс, детектив, созданный Конан Дойлом, – один из самых любимых литературных героев. Однако дом, в котором жил его автор, находится на грани разрушения. С момента первого издания книг о Шерлоке Холмсе в 1887 году едва ли проходит год без того, чтобы не появились новая постановка, песня, фильм, радиоспектакль, телесериал, пастиш или любое другое упоминание о мистере Холмсе. Не иссякает поток туристов, стремящихся увидеть памятник ему в Лондоне и Эдинбурге, в Японии и Швейцарии. Его любят во всем мире. Проще говоря, Шерлок Холмс – самый великий вымышленный англичанин, и он появился благодаря мастерству одного из самых замечательных сынов своей страны, Артура Конан Дойла. В этом блестящем эрудите скрывалось больше сюрпризов, чем в самом всезнайке детективе с Бейкер-стрит, однако судьба распорядилась так, что он вошел в века как человек, подаривший миру Шерлока Холмса. И за это действительно стоит его помнить, чтить и беречь его наследие. Истории о Холмсе стали прекрасным преддверием, открывающим молодым умам дорогу в удивительный мир литературы. Жанр художественной прозы не был бы таким, каким мы его знаем, не будь написаны истории о Холмсе. Конан Дойл строил свой мир на основании, заложенном Эдгаром Аланом По, и в результате создал образец современной детективной истории. Без Дойла не было бы Пуаро, Уимзи, Морса, Ребуса и их коллег.

Шерлок Холмс как персонаж не связан рамками печатной страницы, он стал неотъемлемой частью литературной и культурной жизни страны. Туристы могут посетить дома Шекспира, Остин, Диккенса и Бронте, а дом Конан Дойла приходит в упадок. Между тем оставленное наследие очень важно для того, чтобы лучше понять автора. Дойл не только жил в Андершо в течение десяти лет, работая над книгами и принимая у себя известных людей, но и приложил руку к конструированию и строительству дома. Можно сказать, что кирпичи Андершо впитали в себя саму суть Дойла: страстность его натуры, его отношение к политике, его положение в обществе.

Дом, в котором жил и творил Артур Конан Дойл, который он описал в широко известном романе «Собака Баскервилей» (1901), может стать центром искусства, где соприкасаются Викторианская эпоха и современность, центром изучения жизни и творчества этого выдающегося человека и памятником бессмертному Шерлоку Холмсу.

Андершо необходимо спасти и сохранить как достояние культуры, и сделать это ради наших потомков.

Дэвид Стюарт Дэвис,

писатель, драматург, автор художественных и документальных работ, а также признанных моноспектаклей о Шерлоке Холмсе «Последнее дело» и «Смерть и жизнь»

Впервые я играл Холмса в грандиозной адаптации «Собаки Баскервилей» в театре «Нью Вик» в Ньюкасл-андер-Лайм в 1997 году. Дэвид Стюарт Дэвис, успешный писатель, признанный эксперт по Холмсу, хорошо отозвался о постановке. Однажды он подошел ко мне и предложил сыграть в моноспектакле, без Уотсона! Мой хороший друг Гарет Армстронг как раз разъезжал по всему миру со своей собственной пьесой «Шейлок», и я уже давно думал о моноспектакле.

Идея была чудо как хороша: она позволяла Холмсу открыть публике свои потаенные мысли, тем самым познакомив ее с неожиданными сторонами своей личности. Дэвид Стюарт Дэвис был готов написать пьесу, а Гарет был готов ее поставить. Я организовал небольшую компанию, чтобы ее продюсировать, и в 1999 году в «Солсбери Плейхаус» мы с гордостью представили ее в студии на девяносто мест.

После короткого тура мы с успехом играли эту пьесу на «Эдинбург Фриндж», получив пять звезд и место в десятке лучших постановок года. Сразу после этого мы три недели играли в театре «Кокпит» в Лондоне (в том самом, что ближе к Бейкер-стрит), а затем последовало девять лет гастролей по всему миру и более восьмиста сыгранных спектаклей.

Тогда я попросил Дэвида написать еще одну пьесу, что он и сделал, и оба этих спектакля по-прежнему ездят по миру.

Я сам никогда не был особым поклонником Холмса, но со временем понял, что прекрасно подхожу на эту роль: у меня подходящий для этого образа голос, резковатый профиль; и я радовался тому, что Холмс, которого написал Дэвид для меня, был очень похож на героя, которого я нашел для себя в «Собаке Баскервилей».

И мне, и Дэвиду нравилось сухое, саркастическое и временами довольно безжалостное чувство юмора Холмса, которое получило отражение в моей интерпретации и материале Дэвида. Он очень тонко подмечал ключевые черты Холмса, основываясь на исчерпывающем знании оригинальных рассказов, чтобы потом выделить их и выстроить в манеру поведения и реакции в сложных и нестандартных ситуациях.

Холмс, этот исключительно умный, лишенный эмоций, отстраненный наблюдатель, чья незаинтересованность в том, как его воспринимает общество, временами кажется забавной, представляет любому актеру широчайшее поле для деятельности. Я думаю, что сейчас у него могли бы диагностировать синдром Аспергера[1].

За девять недель репетиций «Собаки» я довольно хорошо узнал характер своего персонажа и, надеюсь, сумел создать образ, способный самостоятельно составить весь спектакль.

Идея Дэвида заключалась в следующем: пути друзей разошлись, и вот уже два года как Уотсон живет со своей женой в Лондоне, а Холмс – в Суссексе. Затем… умирает Уотсон! Холмс идет на похороны, и, разумеется, его тянет заглянуть в старую квартиру на Бейкер-стрит, где он оказывается лицом к лицу со своей судьбой, но на этот раз в полном одиночестве.

В постановке зрители играют роль Уотсона, и Холмс снимает с себя непосильный груз, раскрывая завесу тайны над своими победами и поражениями, включая признание в том, какую важную роль играл в его жизни доктор.

Таким образом, актер вживается в образ всемирно известного персонажа, но так, что приоткрывает двери в его ранее скрытый внутренний мир. Это почти исповедь.

Для меня, как для актера классической школы, привыкшего во всем и в себе находить нюансы, самым сложным было отыскать и выделить малейшие оттенки личности Холмса, чтобы по замыслу Дэвида с их помощью сыграть отраженных в нем многочисленных людей и связанные с ними мысли. Я не был достаточно уверен в себе, чтобы воплощать персонажей в точности такими, какими они были описаны, поэтому мы решили импровизировать, а затем противопоставлять получившихся персонажей Холмсу для достижения необходимого контраста, сглаживая юмором мрачноватую задумку Дэвиса.

Так, инспектор Хопкинс стал у нас Уэлшем, доктор Мортимер приобрел отчетливый горский акцент, книготорговца мы сделали ирландцем, чтобы позволить себе пусть дешевые, но смешные трюки с произношением. Это всегда беспроигрышный вариант.

Для меня было крайне важно хорошо прочувствовать каждого из тринадцати персонажей, поскольку у некоторых из них была всего лишь пара реплик, а для того, чтобы они «сыграли свою роль» в повествовании, я должен был успеть заставить слушателя в них поверить. Поэтому они получились у меня утрированными, может, даже гротескными, что, как я надеюсь, оставило достаточно пространства для полутонов в описании сложной натуры главного героя.

Кстати, о главном герое. За время его исполнения я пришел к интересному выводу. Чем безжалостнее я в изображении его эгоизма, безразличия, жестокого юмора, а самое главное, основополагающей честности этого человека, тем теплее принимает его зритель, тем легче прощает ему недостатки.

С этой точки зрения мне кажется, что секрет его уникального долголетия и успеха, помимо ностальгии по затянутому желтым туманом, освещенному газовыми фонарями, облаченному в мощеные улочки, с грохочущими по ним двухколесными экипажами, Лондону Викторианской эпохи, заключается в том, что Холмс символизирует. История о Шерлоке Холмсе – это история о том, как добро неизменно одерживает победу над злом, как человеческая справедливость торжествует над несправедливостью государственной системы правосудия. Холмс – самый первый супергерой, предвосхитивший Супермена, Бэтмена и всех остальных обладателей сверхспособностей, которые недосягаемы для обыкновенного человека.

Что касается высказывания о том, что я основывал интерпретацию Холмса на герое, которого сыграл Джереми Бретт, то мне кажется, что ни один актер, относящийся к себе и своей профессии с уважением, не станет основывать свою игру на игре кого-нибудь другого. Для меня главный инструмент поиска образа – репетиция, а репетиция – это поиск в себе отклика на то, что актер знает о персонаже. Правдива ли эта его мысль? Зачем он говорит это? Не ставит ли он перед собой скрытые цели? В чем подтекст этой ситуации? Чего он хочет добиться этими словами или этим поступком?

Я бы сравнил этот процесс с прохождением сквозь густой лес. Вы прорубаетесь вперед, ветка за веткой, мысль за мыслью, строка за строкой, до тех пор пока не ощутите цельности, пока не сможете оглянуться назад и увидеть, какую форму принял прорубленный вами путь, какую фактуру приобрел найденный вами персонаж.

А копируя чужую игру, можно лишь сымитировать внешний вид созданного другим творения, оставив его пустым. Такие персонажи не живут по тринадцать лет непрекращающегося прогона. Чем дольше век, которого вы желаете своему герою, тем длиннее должен быть прорубленный вами в лесу путь.

То, что я играл Холмса на протяжении такого долгого времени, позволило мне сжиться с этим персонажем так, как было бы невозможно сделать при любом другом рабочем расписании. После двухмесячного «отдыха» от героя, который жизненно необходим для здоровья актера и который является требованием к гастролирующим актерам, мне приходится репетировать его заново, как бы снова «вызывая» его мысли и слова на передний план моего сознания. И я не перестаю удивляться тому, что образ этого персонажа живет сам по себе. Подобно хорошему напитку, он настаивается и обогащается, а когда я возвращаю к нему свое внимание, предлагает мне яркие новые идеи, кардинально отличающиеся от прежней трактовки событий.

Я бы предпочел играть Холмса по одному или два раза в разных театрах. Так можно было бы избежать пресыщения. Во многом каждый спектакль – это премьера.

Обычно я работаю по следующему графику: прихожу в театр в десять утра, встречаюсь с командой сценических работников, смотрю сцену, зал и гримерную. После того как мне помогут разгрузить машину, я проверяю, как выставлен свет и соответствует ли он точной схеме, которую я отправлял в театр за три недели до показа по электронной почте. Затем я расставляю декорации: два кресла, столы, три ковра и подставку для шляп, раскладываю на них реквизит: книги, стаканы, трубки и прочее. Потом еще раз проверяю свет, проследив за тем, чтобы были применены необходимые цветовые фильтры и размечен пульт управления освещением. Быстро пройдя с осветителями по сценарию, я спокойно оставляю их репетировать самостоятельно. В хороший день на эту подготовку уходит три часа, и у меня остается время отдохнуть, поесть, поспать, принять душ и вернуться в театр за шестьдесят минут до поднятия занавеса, чтобы успеть разрешить те вопросы, которые требуют моего внимания. Затем я около десяти минут разогреваю голос, наношу грим и переодеваюсь, чтобы хоть немного походить на образ на афише. После спектакля я стараюсь как можно быстрее добраться до гримерной. Иногда я встречаюсь с друзьями или поклонниками, а после перехожу к довольно скучному и изматывающему процессу упаковки реквизита, чтобы потом, с помощью работников сцены, снова погрузить его на машину.

В каждом театре свой уникальный свет и звук, размер и высота сцены и доступ к ней. Я должен тщательно отрепетировать вход и выход перед каждым прогоном на новом месте. Бывает так, что в один день мне приходится выступать в зале на тысячу двести человек, а на следующий – в студии на девяносто мест.

Зрители своей реакцией сами определяют, какой именно жанр постановки будут смотреть. Если они сразу и легко откликаются на юмор, то из этой подсказки я понимаю, в каком ключе они готовы меня воспринимать. Если юмор не находит в них быстрого живого отклика, то в этот вечер публику ждет более серьезное представление. Мне нравятся оба варианта, и как только выбор сделан, я с удовольствием играю любой из них. Совсем недавно у нас было три вечера в Йорке. Во вторник аудитория не смеялась вообще, а в среду и четверг хохотала так, будто показывали лучшие эпизоды из комедий Эйкборна. И билеты на все три показа были проданы.

Я очень надеюсь, что не стал похожим на своего персонажа. Я веселый, общительный, с хорошим чувством юмора и недурными кулинарными способностями, которыми я регулярно радую многих моих друзей.

Если же вы хотите узнать, что я думаю о нем, перечитайте снова все то, что написано выше!

Роджер Ллевелин,

актер, «Опыт Шерлока Холмса»

Меня часто просили поделиться информацией, подтверждающей необходимость сохранения Андершо, но мое личное мнение о том, почему его стоит сохранять, спрашивали очень редко. И сейчас я воспользуюсь возможностью сказать об этом доме с точки зрения отдельного человека, а не всеобщих культурных ценностей.

Я познакомился с Шерлоком Холмсом благодаря моей матери в 1982 году (да, я знаю, давно это было) и с тех пор являюсь его преданным поклонником. Я наблюдал за тем, как Джереми Бретт воплощал Холмса на экране в 1984 году. Хорошие были времена, и те, кто впервые знакомится с Шерлоком сейчас, благодаря каналу ВВС, скоро поймут, как легко можно влюбиться в этот персонаж.

Однако создатель Холмса часто оказывается в тени своего знаменитого героя, о нем часто забывают. Поместье Андершо связано с десятью годами жизни Конан Дойла. Для нас, почитателей Холмса, важно, что здесь были написаны «Собака Баскервилей» и «Пустой дом». Для самого же Конан Дойла это время знаменательно участием в Англо-бурской войне, попыткой баллотироваться в парламент и смертью первой жены Луизы.

Конан Дойла уже давно нет в живых, и Андершо теперь – единственное материальное напоминание о тех временах, но ему, увы, грозит уничтожение.

В марте 2010 года я присоединился к Фонду сохранения Андершо, и мы задумали издать книгу, посвященную жизни и творчеству Дойла в течение десяти лет, проведенных в Андершо. Результатом моих трудов стала «Совершенно новая страна», в которой я попытался показать значение и ценность Андершо. Эта книга наполнена любовью, она дорога мне больше всех остальных, что вышли из-под моего пера.

Сборник, который вы сейчас держите в руках, является еще одной попыткой объяснить, что же значит Андершо для меня и многих других людей и почему мы считаем, что его необходимо сохранить.

Алистер Дункан,

писатель, автор книги «Совершенно новая страна. Артур Конан Дойл, Андершо и воскрешение Шерлока Холмса»