Пусть сердце скажет

Глава 15

— Она слишком молода. Бегущий Волк. Ох, какое терпение понадобится тебе с ней!

Итан сидел у костра, около него расположилась его бабушка Пляшущее Небо. Она всегда называла его по имени, которое дали ему родственники-чейены. Над костром покачивался почерневший от копоти котелок, в котором варились картошка и мясо кролика. Где-то вдалеке слышался грохот барабана и ни на минуту не прекращающееся пение — так сиу по очереди исполняли ритуальный танец духов.

Когда Итан ехал сюда, минуя резервацию сиу, он везде наблюдал одну и ту же картину; обрядовые танцы, песни, специальные “оберегающие” рубашки духов, а рядом — настороженных солдат, пытающихся успокоить белых поселенцев. Все происходящее ему не нравилось, его мучили дурные предчувствия. Белые требовали решительных действий, привлечения армии, которая уничтожила бы в зародыше эту новую религию индейцев: очень уж воинственными выглядели они в этих плясках.

Итан решил обратиться к армейским службам с просьбой разрешить ему поработать некоторое время в резервации сиу. Ему казалось, что его многолетний опыт поможет предотвратить возможные конфликты между белыми и индейцами.

Кроме того, работа отвлечет его от мучительных дум и воспоминаний о рыжеволосой красавице. Он должен разобраться в своих чувствах, рассказать кому-нибудь обо всем, что приключилось с ним.

Ему всегда было легко общаться с бабушкой: она была внимательным собеседником, могла дать хороший совет, и даже сейчас, хотя он уже далеко не мальчик. Он был рад, что приехал сюда — только из-за бабушки это стоило сделать. Она казалась такой хрупкой и слабой. Итан чувствовал, что это их последняя встреча — она скоро умрет. Настало время сделать свой жизненный выбор: если он вернется к Элли, ему придется вести образ жизни белого человека. Он будет жить и общаться с белыми.

— Бабушка, я был терпелив с ней, — ответил Итан. Он был без рубашки, темные волосы распущены.

Стояла жара, как всегда в июле. До чего же прекрасен этот удивительный край! В былые времена здесь бегали стада буйволов, на которых можно было покататься верхом. Бабушка любила рассказывать об этом. — Она поступила так вовсе не по глупости и наивности. Если бы все объяснялось ее юным возрастом, я бы простил ее, — продолжал Итан по-английски. Бабушка считала, что нужно знать язык белых людей — говорить на английском ее научили миссионеры. — Но она просчитала все заранее, жестоко, без зазрения совести обманула меня. Я не могу позволить, чтобы со мной обращались подобным образом! Она обвела меня вокруг пальца. Сам не могу понять, как я попался на удочку и поверил ей, что она любит меня.

— Не отчаивайся, мальчик мой, тебя полюбит любая. — Старая женщина улыбнулась беззубым ртом. — Ты хорош собой, силен и красив.

Итан смущенно улыбнулся:

— Но белые женщины не обращают на меня внимания.

— Нет, дружок, ты ошибаешься. — Она погрозила ему костлявым пальцем. — Ты смотришь в зеркало, но оценить себя не можешь, Бегущий Волк. Да хотя бы сегодня, я видела, какими глазами смотрела на тебя белая женщина, жена солдата, когда ты возил меня в магазин резервации. Она — белая, но не спускала с тебя глаз. Поверь мне, уж я-то в этом разбираюсь! Ты очень красивый, женщины обращают на тебя внимание.

Итан хмыкнул.

— Бабушка, твоя оценка слишком субъективна, наверное, оттого, что я — твой внук. — Он вынул из кармана кисет с табаком и папиросную бумагу. — Но даже если ты и права, мне не следовало жениться на белой. Лучше бы я остался в резервации и выбрал себе индианку!

— Может быть, может быть, но иногда чувства сильнее разума, и ничего ты с этим не сделаешь! Мне кажется, что эта рыжеволосая женщина горько раскаивается в том, что натворила. Думаю, что проведя с тобой ночь, она изменила свое отношение к тебе, даже если и выходила за тебя замуж по расчету. Если женщина не питает к мужчине никаких чувств, она ни за что не отдастся ему. Да ты и сам можешь судить об этом по той ночи: хотела она тебя на самом деле или только притворялась.

Итан вспомнил их свадебную ночь. Элли поразила его своей темпераментностью, чувственностью. Поборов страхи, боязнь перед мужчиной, она раскрылась перед ним страстной и любящей женщиной.

— Мне трудно судить об этом. Ее надо видеть и знать. Она настоящая актриса, очень умна и изворотлива. Но как бы там ни было, даже если она и испытывала ко мне какие-то чувства, это не умаляет ее вину! — Я напишу ей, чтобы она знала, где я. Если она сожалеет о содеянном, любит меня, хочет быть моей женой, она ответит на мое письмо, попросит вернуться. Сам я не сделаю первого шага к примирению. Достаточно с меня унижений, я вел себя, как последний дурак!

— Гм.., гм… А что если она такая же упрямая и гордая, как ты? Она ведь может и не попросить.

— Ну, значит, так тому и быть. Я вернусь через полгода и дам ей развод. Она — свободная женщина. — Итан сделал глубокую затяжку. — Бабушка, если бы ты видела выражение ее лица, когда они сказали ей, что я зарегистрирован как индеец и в этом деле ей не помощник! Я никогда не забуду ее взгляд, выражение лица!..

Бабушка нежно погладила его руку.

— В ней должно быть и что-то хорошее, я верю в это, она не так уж плоха, Бегущий Волк, иначе ты не отдал бы ей свое сердце. Может быть, со временем, когда она созреет не только физически, но и морально, она поймет истинную красоту мужчины, за которого вышла замуж.

— Да, все может случиться. Но сейчас меня больше беспокоит то, что происходит здесь, — Итан взял ее за руку.

— Ты имеешь в виду новую религию? — В ее карих глазах появилась тревога. Итан кивнул.

— Да, и у меня на душе неспокойно, — глаза ее увлажнились. — Новая религия делает наших людей счастливыми, они танцуют и поют, а солдаты запрещают им это, потому что белые считают, что люди нашего племени готовятся к войне. Но это не правда, Бегущий Волк! Новая религия учит, что мы никому не должны причинять зла и ни в коем случае не прибегать к войне и насилию! Мы должны петь особые песни и танцевать специальные танцы, и тогда Мессия снизойдет к нам и спасет нас, воскресит наших родных и близких. Земля будет плодородной и богатой, на ней будут пастись буйволы, как в старые, добрые времена.

— Ты веришь в это? — Итан внимательно посмотрел в ее старые, мудрые глаза, на лицо, испещренное многочисленными морщинками.

— Да, как в волшебную сказку, дивную мечту… А что еще осталось у нас, Бегущий Волк?.. Только красивые мечты. Мы рассказываем, что было в старые, добрые времена, и притворяемся, что это может повториться… Но в глубине души осознаем, что к старому возврата нет! С тех пор, как был убит Длинноволосый Кастер, все изменилось, былого не вернуть!

В ее глазах была такая боль, что у Итана защемило сердце. Прошло уже тринадцать лет, как убили Кастера и его людей, жизнь сиу и северных чейенов превратилась в настоящий ад. Пребывание в резервации губило их волю и дух, ломала их судьбы.

Было время, когда чейены и сиу жили там, где хотели, свободно перемещались по Великим Равнинам из Канады в Канзас, а из Миссисипи — до Скалистых гор. Прошлого не вернешь, но люди, исполняющие танец пляшущего духа, верят, что все повторится.

— Может быть, тебе удастся убедить твоего дядю, что новая религия принесет нам большие неприятности, беду, — прервала его размышления бабушка.

Итан поднялся и отошел от костра.

— Я попробую, бабушка, — пообещал Итан, — но ты знаешь, я давно не видел, чтобы сиу и чейены были так счастливы, хотя, понимаю, что пользы от этой религии никакой. Да, им нужно что-то такое, что могло бы отвлечь их от беспробудного пьянства, драк, перестрелок, хоть какая-то надежда на будущее, ведь их жизнь так безрадостна! Однажды отец сказал мне, что нет ничего печальнее, чем гордый воин, дух которого сломлен.

— Быть беде! Я сердцем это чую. Бегущий Волк. Я не хочу это видеть. Пусть лучше я умру!

Итан взглянул на бабушку. Она казалась такой маленькой, худенькой, беззащитной. Острые ключицы выпирали сквозь тонкую ткань платья. Белая, как лунь, голова. Она являлась типичным представителем старшего поколения, но их время прошло, жизненные устои и обычаи предков исчезают вместе с ними. Возврата к прошлому нет! В этот момент он вдруг осознал, что вскоре, когда он покинет резервацию сиу, — какова бы ни была развязка — ему придется сделать свой жизненный выбор. Ему суждено будет вернуться к белым, принять их образ жизни. Кто знает, как у них с Элли все сложится, но по закону она — его жена.

Прошло шесть недель, как он уехал от нее. Может быть, пора написать ей, сообщить адрес, пусть напишет ему, если, конечно, захочет. А может быть, она уже сама давно подала На развод. Правда, многие белые женщины скорее умрут, чем решатся на развод — они считают это позором. Но Элли-то не такая, как все. Если она сможет использовать развод для достижения своих целей, она непременно разведется.

Да, он завтра же напишет ей. Он даст письменное согласие на развод, чтобы она могла юридически оформить его, и.., конец их отношениям! Хотя она и не заслуживает этого, он попытается облегчить ей процедуру развода. Он может написать заявление, что они так и не вступили в супружеские отношения. Таким образом она сможет аннулировать брак и считать, что никогда и не выходила за него замуж.

Итан потушил окурок. Но почему, почему его волнует ее судьба, почему он хочет оградить ее от душевных переживаний? С какой стати он должен думать о ее репутации, спасать ее от общественного презрения?! Да признайся, хотя бы себе, что ты опекаешь ее и стараешься защитить! И причина в том, что ты любишь ее!

Элли с остервенением терла очередную простыню. Прервавшись на минуту, она вытерла пот со лба. Боже, что стало с ее изящными, некогда ухоженными руками: они распухли, потрескались от воды и бесконечной стирки! А пальцы все в ссадинах, ведь приходится постоянно тереть вещи на стиральной доске. Плакать хочется от такой безысходности, но нет, только не распускаться! Не всю же жизнь ей так мыкаться. Она обязательно найдет выход, все еще образуется.

После того, как газета опубликовала о ней большую статью, друзья и знакомые Гатри отвернулись от нее. Ее обвиняли во всех смертных грехах: обмане, мошенничестве, воровстве. Боже, что ей пришлось вынести! И даже отъезд Итана вызвал немало кривотолков и пересудов: ее считали типичной шлюхой, которая вышла замуж, чтобы спасти свою собственность. Да к тому же за индейца, тогда как белой женщине не пристало даже общаться с краснокожими! Так считали многие, но все же Итану сочувствовали больше, чем ей. Она потеряла друзей, ей не сразу удалось найти работу.

Наконец она устроилась прачкой в небольшую гостиницу. Ей не разрешалось показываться на людях, и целый день она пропадала в прачечной, стирала, сушила полотенца, простыни и снова стирала, терла — каторжный, изнурительный, рабский труд. И так — день за днем. Первое время жутко болели руки, но вскоре она привыкла и не чувствовала больше боли, кожа словно задубела.

Разумеется, так долго не могло продолжаться. У нее еще не закрыт счет в банке у мистера Блумфилда, на первое время этих денег хватит. Постепенно она приходила к мысли, что ей надо уехать из Гатри, начать с нуля где-нибудь в другом месте. Один раз у нее получилось, получится и во второй!

Теперь ничто не удерживает ее в Гатри; до сих пор она надеялась, что Итан вернется. Но его письмо — она получила его месяц назад — развеяло все мечты и иллюзии. Всякий раз, когда она думала об этом, на глаза ее наворачивались слезы. Ну что ж, если ему хочется, пусть будет так! Каждое утро она намеревалась пойти к юристу и расторгнуть их брак, но всегда находила какой-нибудь предлог, чтобы отложить этот визит.

Да что же она тянет, не может решиться! Ведь Итан даже прислал заявление, в котором подтверждает, что они и не вступали в супружеские отношения. Ей не придется проходить процедуру развода, она может аннулировать брак. Но почему же тогда она не делает этого? Да потому, что она любит его и не хочет разводиться! Сердце подсказывало ей, что и Итан не хочет этого, но его письмо… Он ясно дал понять, что они слишком разные и не смогут жить вместе. Она молода, у нее вся жизнь впереди. Она еще встретит и полюбит белого мужчину, выйдет за него замуж. Может быть, он и прав, но она все еще надеялась, что его любовь к ней сильнее обиды и он вернется! Долгими, бессонными ночами Элли думала о нем, мечтала, чтобы он был рядом, снова пробуждал в ней желание, чувственность, ей хотелось еще раз испытать наслаждение, сладостные мгновения их любви.

Смахнув слезу, она опустила простыню в горячую воду, вытерла руки о фартук. Что толку тешить себя иллюзиями? Итан не вернется, это ясно из его письма. “Мы оба знаем, что нам лучше разойтись. Мы живем в разных мирах, и ты хочешь то, что я не могу тебе дать, Элли”.

Ей больше нечего было ждать. Она должна уехать из Гатри куда-нибудь, где ее никто не знает. Она познакомится с новыми людьми, у нее появятся новые друзья, она сможет снова открыть свое дело. Если ей суждено остаться одной, она, по крайней мере, будет жить в свое удовольствие — у нее все получится. Элли понимала, что она больше ни с кем не свяжет свою жизнь. Итан — единственный мужчина, кого бы она хотела видеть около себя.

Он для нее эталон, идеальный представитель сильного пола. Остальных же мужчин можно разделить на две категории: самцы, стремящиеся удовлетворить свои животные инстинкты, — их интересует только ее тело; и жестокие, беспринципные скоты типа Нолана Айвса.

Сердце кровью обливалось при мысли, что ей придется уехать из этого города, от могилы Тоби! Но и каждый день видеть свое детище, ресторан, пансион, и осознавать, что это уже принадлежит не ей, а мерзавцу Нолану Айвсу.., что может быть ужаснее!

Вывеску “В гостях у Элли” сняли, а вместо нее повесили табличку “Городская гостиница. Столовая”. Боже, сколько она вложила в свое дело, работала, как проклятая! Элли вспомнила, как начинала: пекла хлеб и пироги в чугунной плите, которую подарил ей Итан…

"Я остаюсь здесь, Элли, на неопределенный срок. У моих родственников чейенов — большие неприятности. Я завербовался армейским разведчиком. Мне надо во всем разобраться, посмотреть, как будут дальше развиваться события. Я нужен здесь, должен помочь бабушке и моим родственникам. Ты можешь подать на развод или просто аннулировать брак — дело твое. Наверное, я вернусь в Гатри весной. Предоставляю тебе полную свободу, да ты, собственно, с ней и не расставалась”.

Элли сдержала слезы. Что сделано, то сделано. Она подозревала, что Сай Джекобс вел нечистую игру: почему это Итан не может владеть собственностью? Но он все равно не остался бы здесь: слишком велика была его обида. Кроме того, он не стал бы бороться с такими людьми, как Джекобс и Айвс и отстаивать свои права. Он предпочел уехать, а она лишилась всего. Видно, ей суждено терять любимых людей и то, что ей дорого в этой жизни.

Постепенно мысль покинуть Гатри вытесняла все остальные, превращаясь в навязчивую идею. Вчера вечером в фойе гостиницы она невольно услышала разговор двух мужчин. Они говорили о каком-то городке, кажется, Денвере.

— Вот подходящее место, если ты хочешь открыть свое Дело, — сказал один из них своему собеседнику. — В Криппл-Крике открыли новые месторождения золота. Денвер опять трясет, можешь представить, что там творится! Туда ринулись толпы искателей приключений. Говорят, любой, кто поедет туда, может сколотить приличное состояние. Эти золотоискатели отвалят большие деньги за предметы первой необходимости. Можно сорвать приличный куш.

Элли постаралась запомнить все, что говорил мужчина. Добраться туда можно на поезде от Санта-Фе до Канзаса, оттуда через Колорадо, затем на север до Денвера. Деньги у нее есть, а если что, так и там можно устроиться на работу. На месте она быстро сориентируется. Стоит рискнуть и уехать.., хуже, чем здесь, все равно не будет! Только бы скрыться от косых взглядов, не страдать больше от назойливого любопытства, перешептываний за спиной, грязных сплетен и слухов! Люди жестоки и бездушны. Если бы они знали, почему она так поступила, что ей пришлось пережить в детстве, как тяжела была сиротская доля, сколько унижений она вытерпела от одного только Генри Бартела!

Элли снова вернулась к стиральной доске. Боже, как душно: стояла невыносимая августовская жара. Она вспомнила, что тот мужчина упоминул о горах, а там всегда прохладнее, еще он сказал, что это очень красивый край. Нет, надо ехать! Она преуспела в Гатри, добьется успеха и там, в Денвере. Ей нечего терять.

Элли решила, что подождет еще месяц — вдруг Итан передумает и вернется. Она хотела даже написать ему письмо, просить, умолять его вернуться к ней. Но потом передумала. Как бы она ни любила его, она ни за что не унизится перед мужчиной и никому не будет навязывать себя.

— Почему вы не работаете, миссис Темпл? — Окрик Джеда Парсонса, хозяина гостиницы, прервал ее размышления. — Хилда принесет сейчас еще простыни.

Элли кивнула и вернулась к стирке. Руки ее горели, пальцев она вообще не чувствовала, в неистовом исступлении она полоскала белье и терла, терла.., словно этот тяжелый изнурительный труд мог снять ее душевную боль, тоску, отчаяние. Здесь общаются с ней, как с прислугой, как с человеком второго сорта! Да как они смеют! Что знают о ней эти люди! Она, Эллион Миллс, в свои семнадцать лет сумела так преуспеть: построить ресторан, пансион и сама управлять этим хозяйством!.. И она не собирается угробить свою жизнь в этой вонючей прачечной, нет уж, увольте, это не для нее!

Да и ради чего и кого?.. Итана Темпла?! А может быть, он не вернется. Он же написал, что дает ей полную свободу, она может развестись или вовсе аннулировать их брак — на ее усмотрение. Прекрасно! Она сделает это завтра. Завтра! А потом уедет в Денвер, и гори все ярким пламенем! Итану и в голову не придет искать ее там. Оно и к лучшему, значит, судьбе угодно разлучить их навсегда.

Но что это… Элли выпрямилась. Всякий раз, когда она думала об Итане, ее охватывало странное волнение, по телу пробегала дрожь… Она понимала, что любит его и это чувство сильнее ее. Элли глубоко вздохнула и продолжала стирку. Не стоит травить себя, думать, надеяться, ждать, притворяться — довольно, хватит! Сегодня же она пойдет на станцию и узнает, сколько стоит билет до Денвера.