Путешествие в неизвестность

МИФ XX ВЕКА

Ночь. В камине тлеют угли, чуть освещая четыре силуэта сидящих вокруг людей. На стенах старинной залы развешаны охотничьи трофеи — головы диких кабанов и рога оленей. Они сверкают стеклянными глазами, и Елене Ярош кажется, что будь она одна, эти головы кинулись бы на нее. Поэтому она теснее прижимается к Ярославу. Он такой мужественный и сумеет защитить ее от страшных и уродливых врагов.

В расщелинах перекликаются сирены воздушной тревоги и сменяются отголоском далекой бомбардировки.

Четверо земляков делятся рассказами из прошлого, пытаются развеять уныние, что наполняет их сердца.

— Вы, Елена, когда-то учились в музыкальной школе? — спрашивает Юрий.

— Да. Я закончила школу с высшей наградой — золотой медалью — после еще училась у профессора Середенко. День первого выступления был самым радостным днем моей жизни. Хотите, друзья, расскажу вам об этом?

— Просим, Елена! Просим!

— Мое сердце замирало, когда я в красивом вечернем платье от лучшей львовской портнихи поднялась на ярко освещенную эстраду родной школы. Я боялась поднять глаза, встретиться со взглядами тысячи слушателей. Больше всего я боялась, что они загипнотизируют или сглазят меня. Аккорд. Мой смычок коснулся струн скрипки, и зал наполнился все новыми, нарастающими волнами звуков. Они уносили меня и слушателей, словно на крыльях, в небо мечтаний. Ведь каждый человек по своему вкусу создает иллюзию лучшего, желанного. Я позабыла обо всем. Только бурные аплодисменты, как волны дальнего и теплого моря, вернули меня к действительности, и я, смело взглянув в зал, увидела тысячи блестящих от слез глаз… Это были слезы

радости и лучшие минуты моей жизни.

— Да. Это лучшая награда артисту! — мечтательно сказал Ярослав.

— Но как это далеко от нашей действительности!

— Жизнь актеров и знаменитых музыкантов мне неизвестна — я дочь крестьянина. Но и у нас дома были свои крестьянские радости. Бывало, выйдем на поле, где волнуется спелая золотая пшеница… жнем, поем песни, и они несутся в бескрайнее голубое небо… Какие это были замечательные дни… — рассказывала Мария.

— Прошлое всегда кажется лучшим, — тихо сказала Елена.

— Да… Действительно, что имеем — не ценим, а потеряв — плачем.

— Друзья! За три дня до войны мне приснился знаменательный сон. Хотите, расскажу?

— Просим, Елена!

— Мой сон был похож на какую-то мистическую книгу, — сказала девушка, оглядываясь на сверкающие со стены глаза страшного кабана. Помолчав и кутаясь в плащ, она начала:

— Представьте себе ночь… Я лечу и с высоты вижу едва заметные очертания европейского континента. Города как вымершие. Нигде не видно ни огонька, ни лучика света.

Седые высокие горы гигантскими каменными развалинами лежат на земле, словно в древности некий великан пытался гигантскими бомбами уничтожить нашу планету.

Серые и оловянные облака, как полы тяжелой мантии, накрывают горы и цепляются за их каменные вершины. Вихрь несется и кружит над горами, неистово свищет ветер в больших пещерах, украшенных белыми сталактитами, — там царство Хаоса.

Он проснулся после долгого отдыха в горном дворце и, поднявшись во весь свой огромный рост, взлетает в воздух и парит над Землей с владычицей своего сердца. Его спутница, Разруха, мерзко смеется захлебывающимся воем сирен. Они оповещают человечество Европы о своей свадьбе:

— Трепещите, люди двадцатого века! Поклоняйтесь только нам — темным силам, возведенным в культ божества. Подчиняйтесь нам, как рабы средневековья, падайте ниц и трепещите. Наша свадьба продлится несколько лет. Может быть, шесть, может, и больше, — слышу я зловещий голос Хаоса и вижу его в облике огромного старца с длинной и страшной зеленой бородой, в черном смокинге. Он величественно кланяется собравшимся на свадьбу — там Царь-Голод, старуха Смерть, унылая Эпидемия, долговязый Мор, пара Вождей и еще несколько гадостных чудовищ в гражданской и военной одежде.

Смерть, подружка невесты-Разрухи, подносит жениху чарку в виде огромного боевого шлема, наполненного свежей теплой кровью.

Хаос кланяется жуткой подружке и осушает чашу.

Разруха взмахивает окровавленным платком, украшенным красными звездами и свастиками, и горящие, словно факелы, города от Рейна до Волги, от холодной Балтики до теплых вод Средиземного и Черного морей освещают ужасную свадьбу.

Невеста, с неистовой злобой танцуя дикарскую джигу, — признак хорошего настроения, — с наслаждением слушает музыку взрывов, крики умирающих людей, стоны уничтожаемых городов.

У нее дурной вкус, она не уважает художественные произведения античности и богов мифологии. Музеи, где веками собирались лучшие художественные творения, горят как роскошные светильники перед пьяной Разрухой.

Тень страшного танца ложится на землю. Царь-Голод, поклонившись с ухватками джентльмена, приглашает на танец Смерть — движущийся человеческий скелет, одетый в современное красное прозрачное платье.

На залитые кровью одежды Разрухи оседает пыль городских развалин. Хаос опьянел от вина, поднесенного Смертью, и шумно празднует свою свадьбу.

Старику тесно в Европе. Временами он, покинув гостей, несется над гордым Альбионом, Африкой и даже над Дальним Востоком.

— Сообщайте в журналах! Наполняйте эфир радиоволнами! Становитесь на колени, пигмеи двадцатого века! Дрожите перед всемогущим Хаосом! Я разрушу весь континент. Ха-ха-ха! — и от его ужасного смеха вылетают оконные стекла, падают стены величественных зданий. — Я ниспроверг горы вместе с Плутоном! Теперь на помощь мне пришли боги войны древних германцев и римлян — Тор и Марс! Они вместе со своими генеральными штабами и вождями служат мне! Ха-ха-ха! — не умолкая выкрикивает Хаос, носясь в темных просторах над Европой.

Порой его совсем не видно, он становится прозрачным, словно дух, созданный человеческим воображением. Иногда он принимает образ людей, известных в нашем веке. И чудовище в черном фраке становится то полководцем, дипломатом, то человеком, полагающим, что он выполняет волю Провидения.

По приказу вездесущего Хаоса тысячи танков, флотилии кораблей, эскадры самолетов творят дело разрушения — вспахивают землю. На обработанной войной ниве Смерть собирает богатый урожай. Воины — временные победители, — гонят огромные стада захваченных на войне людей, превращая их в рабов XX века. Украинцы знали в своей истории жестокие нашествия татарских орд, но они ничто в сравнении с новейшими ордами…

Испуганные и растерянные люди, забывшие Бога, дрожат от ужаса и в страхе падают ниц, кланяясь новым языческим идолам, созданным жутким мифом XX века.

— Да… Какой страшный, но очень интересный сон, — сказал Ярослав.

— Несколько дней назад я снова увидела во сне этого зеленобородого старца. Он еще крепок, но чувствуется старческая усталость. У его старухи выпали все зубы, и она теперь похожа на свою подружку… Где-то в пространствах над Европой носятся они, как сумасшедшие. Вот рядом с бесноватой танцующей парой промчался наш межпланетный, ярко освещенный поезд. В окно я увидела пораженное лицо старца. На нем читалось такое удивление… Он испуганно захихикал и попытался схватить нас, но вскоре утомился остался далеко позади, а мы со страшным грохотом полетели дальше — в какую-то синюю и загадочную космическую неизвестность.

— Любопытный сон… — сказал Юрий.

Елена заметила, что друзья поднялись с кресел и слушали ее стоя.

— Я верю, что существуют какие-то плохо известные человечеству потусторонние темные силы, которые вечно стараются испортить человеку жизнь, — задумавшись, сказал Ярослав.

За окном взахлеб, словно радуясь людскому горю, перекликались совы…