Путешествуя с мёртвыми

Глава 3

– Было время, когда я сожалел о манерах, утраченных нынешним обществом.

Лидия задохнулась, как при пробуждении от холода или ушата ледяной воды. Бледный мужчина одной рукой вынул из ее судорожно сведенных пальцев самодельное оружие, а другой поднял на ноги. Сила пальцев, сомкнувшихся на локте Лидии, не оставляла сомнений в том, что их владелец может при желании пережать ее руку до кости. Решетка за его плечом была открыта, хотя она не уловила ни малейшего движения со стороны ниши. Оставалось предположить, что в течение нескольких предыдущих мгновений Лидия была в состоянии шока.

И вот теперь он стоял перед ней в белом саване, стройный, надменный и безупречно вежливый. Невысокий. Его глаза располагались на одном уровне с ее глазами и мерцали бледной желтизной с коричневыми крапинками, какими обычно покрывается со временем сухая древесина.

Он прижал ее к каменной стене, а когда заговорил, свет керосиновой лампы блеснул на острых клыках.

– Однако с тех пор как законных королей изгнали во Францию, а взамен пригласили немецких еретиков с их колбасниками и вешателями, нет больше в этой стране ни манер, ни общества. – Гнева в его тихом голосе Лидия не услышала, лицо также оставалось бесстрастным, но хватка не ослабевала по-прежнему. Его руки были подобны мрамору – руки мертвеца. – Всегда считалось, – продолжил он, – что если женщина врывается в дом к спящему мужчине, то, стало быть, она в беде.

В беде был Джеймс. Позже Лидия осознала, что только поэтому и осмелилась прийти сюда. Ее давняя встреча с Исидро была тогда вызвана опасностью, одинаково грозившей им всем. Теперь же все складывалось иначе.

– Я должна была поговорить с вами. Я пришла сюда днем, так что другие не узнают…

Он отпустил ее руку, но лесенка была такой узкой, что они стояли почти вплотную друг к другу. Лидия отметила, что от тела Исидро не исходит ни тепла, ни запаха. В складках савана, правда, мерещился легкий запах старой крови. За исключением тех мгновений, когда он говорил, тело его хранило полную неподвижность. Ни дыхания, ни жеста.

Она поправила очки.

– Лорд Исидро… дон Симон… мне кажется, мой муж в опасности. Мне нужен ваш совет.

– Ваш муж, сударыня, получил все, что я мог дать ему. Мало того, я оставил его в живых… – Желто-зеленые глаза рассматривали ее отрешенно и холодно. Не кошачьи, но и не змеиные, эти глаза не могли принадлежать и человеку. Ресницы белые, под стать волосам. – И вновь готов, позволив вам уйти отсюда, вернуть ему сокровище, которого он явно не заслуживает.

– Граф Эрнчестер работает на иностранное правительство.

Черты дона Симона Исидро не дрогнули. Лицо его, словно бы выточенное из слоновой кости, не выразило ни гнева, ни презрения, оставшись задумчиво-умиротворенным. Такое впечатление, что за несколько столетий он разучился испытывать сильные чувства. Голос также остался ровным и тихим. Дон Симон Ксавьер Христиан Морадо де ла Кадена-Исидро был единственным вампиром, с кем довелось встретиться Лидии, и она невольно спрашивала себя: все ли они такие?

– Пройдите наверх.

Он вернул ей оружие и двинулся по темным и влажным ступеням каменной лестницы, высоко подняв керосиновую лампу. Видневшиеся из-под савана ноги были босы. Клубилось позолоченное желтым светом дыхание Лидии, а владелец безымянного дома, казалось, не чувствовал холода.

Четыре кота, материализовавшиеся в судомойне, замяукали, требуя еды, но Лидия обратила внимание, что ни один из них не рискнул приблизиться к вампиру на длину его руки. Исидро поставил лампу на стол и, коснувшись насосика, выровнял пламя. Было чрезвычайно трудно заметить, как и когда он движется. Отдельные и мгновенные зрительные образы не складывались воедино, как во сне. Вот порхнули белые руки рядом со стеклянным колпаком лампы, и вот уже вспыхнул газовый рожок, и мягкое его сияние обозначило небольшой ястребиный нос, длинный подбородок и тени в уголках рта. Исидро открыл ледник и, обратившись к котам по-испански, поставил им миски с мясом и молоком. Затем отступил подальше. Лишь после этого коты осмелились подобраться к еде.

– Откуда вы это узнали?

Он помог ей сесть в кресло, сам же расположился на краешке стола. Его английский был безупречен, если не считать легкой кастильской шепелявости и странно смещенных ударений. В постановке плеч Исидро и в том, как он держал голову, чувствовалось эхо давней привычки к тесным камзолам и пышным высоким воротникам.

Она протянула ему телеграмму, которую получила утром в понедельник с Гар-дю-Нор:

– Игнац Кароли, он…

– Я знаю, кто такой Игнац Кароли, – спокойно отозвался Исидро, и Лидии показалось, что вот так неподвижно он просидел на этом краешке стола уже лет сто.

Пальцами цвета слоновой кости вампир поднес бумагу к ноздрям, затем мягко провел ею по скуле, тронул нижней губой.

– Венгерский дворянин, почитающий службу выше чести. Как и ваш супруг в свое время. Хотя, возможно, венгры и англичане вкладывают в эти слова разный смысл. Дипломат и шпион.

– Я ничего о нем не знала, – сказала Лидия. Страх ее отчасти прошел – по крайней мере, Исидро готов был ее выслушать. – Только то, что Джеймс сообщил в телеграмме. Но имя это мне известно. Я нашла его в одном из списков, который составила год назад, когда пыталась найти врачей, вошедших в контакт с вампирами. Этот Кароли был упомянут в примечании к статье о докторе Бедфорде Фэйрпорте.

Дон Симон слегка склонил голову к плечу, став похожим на птицу-альбиноса:

– Тот человек, что искал эликсир бессмертия?

– Следовательно, вы о нем слышали?

Вообще-то Фэйрпорт исследовал химические изменения крови и мозга, но определение Исидро показалось ей вдруг удивительно точным.

– Это было в одной из его ранних статей, – медленно продолжала она. – Году в восемьдесят шестом или восемьдесят седьмом он отправился в Австрию изучать крестьян-долгожителей. Так вот, частная лечебница, где он проводил исследования, принадлежала семейству Кароли, и приглашение исходило именно от Игнаца Кароли. В следующей статье Фэйрпорт благодарит его за финансовую поддержку. Затем фамилия Кароли исчезает и больше не упоминается. Я проверила.

– Больше всего меня изумляет то, что сам я ничего этого не читал. – Особого изумления в голосе Исидро Лидия, впрочем, не услышала. – Хотя подписываюсь на многие журналы, как вы уже, очевидно, заметили.

Лидия покраснела. Отчаянное и неизбежное проникновение в логово вампира обернулось вторжением в частный дом джентльмена.

– Я сожалею… – запнулась она, но он, не обращая внимания на ее слова, указал на насосик с распылителем:

– Что это?

– О… – Лидия вынула из кармана пластырь и залепила носик. – Нитрат серебра. Можно достать в любой лаборатории. Я… Джеймс как-то раз упомянул, что в одном доме могут спать два или три вампира… Видите ли, я просто не знала, с кем встречусь…

Она боялась, что он посмеется над ней, поскольку такое оружие ей вряд ли бы помогло. Но вампир лишь обронил: «Что ж, изобретательно», – и, дотронувшись до насоса, тут же отвел пальцы. В бледном свете газового рожка Лидия видела, что мочки ушей Исидро проколоты на цыганский манер.

– Стало быть, Кароли финансирует этого Фэйрпорта?

– Думаю, да. – И Лидия протянула ему вторую телеграмму, уже из Мюнхена. Телеграмму, заставившую ее спешно упаковывать чемоданы и, наскоро соврав что-то слугам, ехать в Лондон, чтобы найти там того, кто сидел сейчас перед ней на краешке стола, а самый маленький из его питомцев – гибкий дымчато-серый котик – терся об ее ноги.

Исидро взял вторую депешу:

– Здесь он более осторожен в выражениях. – Вампир вновь поднес бумагу к губам. – Вы заглянули в эту записную книжку?

– После того как расшифровала послание – да.

Лидия машинально нагнулась, чтобы погладить кота. Исидро сидел, обхватив обеими руками колено. Длинные ногти вампира обладали странным глянцевым блеском и выглядели более толстыми, чем человеческие. Похоже на хитин. Но прямо спросить джентльмена о химическом составе его ногтей, наверное, было бы крайне бестактно.

– Видите ли, «записная книжка» – это что-то вроде кода, – объяснила она. – Миссис Эпплер здесь вообще ни при чем. Это мать одного из студентов Джеймса, проживающая в Ботли – примерно десять миль от Оксфорда. В записной книжке на букву «Э» она идет второй сверху. У Джеймса всегда при себе дубликат этой книжки. Существует простой шифр, когда каждая буква алфавита заменяется следующей по порядку. Я посмотрела страницу на F, а там на второй строчке – венский адрес Фэйрпорта. Кстати, телеграмма отправлена из Мюнхена в час сорок дня во вторник.

– С той же легкостью вы нашли и меня?

Лидия запнулась, не решаясь лгать. Первый страх миновал, но опасность была еще велика. Она понимала, что, не умей Исидро располагать к себе людей, он бы умер от голода три столетия назад.

Главные страхи – еще впереди.

– Я знала про этот дом, – наконец сказала она. – В теории. Я составила список предполагаемых жилищ вампиров для Джеймса, когда он был… Ну, словом, работал на вас.

Легкая морщинка залегла в уголке рта, чуть заметно дрогнули ноздри.

– Стало быть, австрийская разведка завербовала Фэйрпорта еще тогда, – сказал Исидро. – Статью, где Кароли упоминается в качестве спонсора, они проморгали. Впрочем, это неудивительно, если учесть, что в те времена творилось на Балканах и во Франции. А вот впоследствии Фэйрпорт, очевидно, уже и сам знал, что не стоит оглашать имя своего патрона.

– И это означает, – спокойно сказала Лидия, – что Джеймс сам идет в западню.

Исидро по-прежнему хранил неподвижность, телеграмма в его пальцах не шевельнулась ни разу. Но Лидия видела, как в глубине бледно-желтых глаз словно бы тасуется с невероятной быстротой карточная колода «Вспоминает», – предположила она. Статьи Фэйрпорта на венгерском и румынском, его работы, касающиеся продления жизни, пребывание в той части мира, которую Джеймс называл колыбелью легенд о вампирах… Наконец он поднял голову и сказал:

– Подождите меня.

Лидия не увидела, как он вышел из кухни. Просто оказалась одна.

Она взглянула на часы, не имея понятия, как долго ей придется ждать. Если бы она сама собиралась куда-нибудь в крайней спешке, то потратила бы на туалет, завивку и прочее два с половиной часа – время, которое ее супруг, истый мужчина, полагал потраченным попусту. По крайней мере, Лидия знала свои возможности в отличие от знакомых денди, полагавших, что могут привести себя в надлежащий, достойный вид всего за «одну секундочку».

Джеймс рассказывал ей (да она и сама убедилась в этом воочию), что вампиры способны двигаться с умопомрачительной быстротой. Однако мужчинам при сборах свойственно бесконечно перевязывать галстук и перекладывать из кармана в карман деньги, записные книжки, театральные билеты, словно от этого зависит их дальнейшее равновесие. Быть может, они и после смерти остаются такими же?

Двадцать пять минут – загадала она и прождала втрое больше, прежде чем Исидро возник снова. В пепельно-сером костюме он казался еще бледнее, нежели в белом саване.

– Идемте.

Глухие зловонные улочки и переулки, которыми он вел ее, были не освещены и полны скрытого движения. Должно быть, маршрут их не был прям, но убедиться в этом Лидия не могла, поскольку, стоило им выйти из дому, дон Симон забрал у нее очки. Кроме того, пока они шли, он трижды или даже четырежды коснулся ее разума, и каждый раз она словно пробуждалась от сна уже на другой улице, в другом дворе. Вокруг шевелилась ночь, мерцали смутные огни пабов, слышалась брань на идиш, немецком и русском, худые бородатые люди толпились в дверных проемах и возле жаровень. Те, что попадались навстречу, казалось, не замечали ни Лидию, ни дона Симона и тем не менее поспешно уступали им дорогу.

Каждую вторую неделю Лидия отправлялась в Лондон работать в анатомичке Святого Луки, куда пропахшие карболкой и формалином фургоны доставляли тела точно таких же людей с коричневыми сломанными зубами, грязных, завшивленных, умерших от пневмонии или запущенной опухоли, – материал, на котором Лидия и ей подобные с помощью ланцета изучали сложную красоту мышц и нервов.

Впервые наблюдая этих людей живыми и в естественной среде обитания, Лидия испытала соблазн расспросить их о пище и условиях работы, что, несомненно, внесло бы заметный вклад в патологию. С другой стороны, она была очень рада, что находится под защитой Исидро.

Они пересекли дощатый мост. Туман был настолько густ, что снизу сквозь него почти не проглядывала вода. Сбоку проступили и канули темные очертания старинной церкви. Потом был мерзкий двор позади паба, пропахший тухлятиной и кошками. Хотя глаза уже привыкли к темноте, Лидия только и смогла увидеть, как порхнули мотыльками бледные руки, а дальше послышался лязг замка. Скрипнули петли. Исидро сказал: «Прибыли», – и они ступили в непроглядный мрак.

Чиркнула спичка, бросив шафранный свет на узкое лицо Исидро.

– Не бойтесь, крыс здесь нет. – Он зажег пару сальных свечей в двойном канделябре. Сквозь дыры в заплесневелых черных обоях виднелась кирпичная стена. – Подобно котам, они знают, кто мы такие. Знают они и о том, что, хотя главная наша дичь – люди, кровь мы можем пить из любого живого существа. – Он поднял канделябр повыше. Сдвоенные тени закружились в причудливом танце. Исидро и Лидия направились к лестнице черного хода. – Антея и Эрнчестер редко спят сейчас в доме на Савой-Уок. Слишком много воспоминаний. Вообще-то она предпочитает охотиться поздней ночью, но, может быть, ушла к портнихе.

Пересекая зал (ободранный шелк на стенах, черные провалы дверей), Лидия снова взглянула на часы.

– Я полагала, портнихи работают по ночам только перед Рождеством…

– Одни расплачиваются деньгами, сударыня, другие – своим сном и досугом. Я, например, посещаю моего сапожника в полночь, и он всегда встречает меня с восторгом.

– Что вы ему говорите? – Лидия попробовала представить себе модистку своей тети Гарриет, принимающую клиента после семи (будь это хоть сама королева!), и не смогла.

Исидро окинул ее взглядом светлых янтарных глаз.

– Я говорю ему, что не потерплю такой безвкусицы, как двухцветные ботинки и пуговицы, торчащие наружу. – Он остановился перед дверью. – Примерно так.

Мебели в помещении, как и в доме Исидро, было не много – и вся старая. Кровать с резным изножьем стояла впритык к стене, обшитой ветхими деревянными панелями. Покрывало выцвело под стать обоям на лестнице. У другой стены – платяной шкаф черного дерева, безнадежно загубленный, пятнистый, с пыльными завитками резьбы. Двери его были распахнуты. На кровати валялись нижние юбки, корсеты, чулки, огромное манто и два платья. Ни одно из них, по мнению Лидии, не годилось для путешествия: первое вышло из моды, второе было белое. Никакая нормальная женщина, будь она живой или мертвой, в поезде его носить не станет.

– Она ушла вслед за ним, – сказала Лидия, заглядывая в платяной шкаф. Там висели только вечерние платья из бархата и шелка, сильно декольтированные. Исидро вернул ей очки. Она открыла нижний ящик. Дорожной обуви там тоже не обнаружилось. – И собиралась она в спешке…

Лидия остановилась, нахмурилась, надела очки. Зрение прояснилось, и стало заметно, что беспорядок вокруг ужасающий: из наспех задвинутых ящиков свисали рукава, шарфы, кончики платков.

– Здесь был обыск! – Исидро, незаметно улетучившийся в соседнюю комнату, возник снова. Казалось, он принюхивается. – Несколько дней назад сюда приходили живые. Я чувствую слабый запах их табака и крови.

Он осмотрел валяющиеся на кровати наряды. Цвет их, насколько могла Лидия различить в янтарном сиянии свечей, говорил о том, что владелица гардероба темноволоса. Все отличного качества: шведский хлопок, мелтоновская шерсть, итальянский шелк.

– Одни только ее вещи. – Рукой в серой перчатке Исидро поднял сорочку. – Его вещей нет. Мне это не нравится, миссис Эшер. – Он позволил шелку выскользнуть из пальцев. – Многие годы Эрнчестер был единственным смыслом существования Антеи. Она сильная натура, чего нельзя сказать о нем. Хрупок как стекло.

– Может, это и было причиной? – Лидия отвлеклась от ящика, на дне которого лежали заколка из слоновой кости и ножницы. Все остальное отсутствовало: гребни, щетки, зеркальца. Соседний ящик был выдвинут. Там, подобно мертвым паукам, лежали перчатки самых разных расцветок.

Исидро приподнял бровь. Лидия продолжила с сомнением:

– Может, он от нее сбежал?

– Ища убежища за границей, в Австрийской империи? – Дон Симон обогнул угол кровати, коснулся вмятины на пыльном покрывале, и ноздри его вздрогнули вновь, улавливая тончайшие запахи. – Не думаю. Она любила его, берегла. Она была для него всем. – Он помедлил, отвернулся; лицо – бесстрастное, как и голос. – Бывает, правда, что любят и ненавидят одновременно. Это то… – снова помедлил, поколебался – и закончил: – То, что я никогда не понимал, будучи живым.

Она встретила его взгляд, но не ответила. Спустя некоторое время Исидро сказал:

– Почтовый на Кале отбывает от Черинг-Кросс в девять. Сомневаюсь, чтобы мы успели собраться до этого времени. Так что встречаемся завтра в восемь на платформе: вы и ваша служанка. А я предварительно телеграфирую в Париж…

– Я не возьму с собой служанку, – возмущенно сказала Лидия.

Брови Исидро приподнялись вновь, бесцветные на бесцветном лице.

– Она не узнает, кто я такой. Просто случайный попутчик.

– Нет.

– Миссис Эшер…

– Тут не о чем спорить, дон Симон. – Мысль о путешествии в Вену с попутчиком-вампиром была страшна сама по себе. Но подвергать такой же опасности еще и ни в чем не повинную Элен… – Я пришла к вам за советом относительно вампиров, в частности, относительно лорда Эрнчестера. И не услышала пока что ничего конкретного. – Ей показалось, что в глубине светлых янтарных глаз вспыхнуло раздражение, но, к своему удивлению, страха она не почувствовала. – И я не возьму с собой никого, тем более женщину, которая служит у меня вот уже пятнадцать лет, даже не предупредив о предстоящей опасности. Нет, это невозможно.

– Порядочные женщины не путешествуют в одиночестве.

– Чепуха! Моя подруга Джосетта Байерли всегда ездит одна и…

– А вы одна не поедете. – Голос Исидро не стал громче, но Лидию словно обдало ледяной волной. – В мои времена из дому в одиночестве выходили только крестьянки да уличные женщины.

– Ну, если бы сейчас вдоль дороги от Лондона до Кале бродили шайки разбойников и наемных солдат, я бы, конечно, прислушалась к вашему совету…

– Перестаньте говорить глупости. Кароли опаснее любой шайки, не говоря уже об Эрнчестере.

– Это вы говорите глупости! – огрызнулась Лидия, хотя в глубине души сознавала, что он прав. – Сейчас двадцатое столетие, а не семнадцатое. Я с благодарностью приму любой ваш совет…

– Советы мало помогут вам против Кароли и Эрнчестера. Если вы хотите уберечь вашего мужа от опасности, вы должны ехать со мной. Я же отправляюсь с вами, чтобы предостеречь Чарльза от того, что он затеял, каковы бы ни были его мотивы.

Лидия молчала, обессиленная одной только мыслью о предстоящей поездке.

– Если это ваш долг, – медленно произнесла она. – Спасибо… но я не возьму служанку в путешествие, где она может встретиться с Эрнчестером или догадаться, кто вы такой. Это вполне вероятно, – добавила Лидия. – Элен весьма любопытна и гораздо умнее, чем кажется. Я не могу с ней так поступить.

– Наймите кого-нибудь специально для путешествия.

– Чтобы вы ее потом убили, когда все кончится? И меня заодно? – добавила она, холодея при мысли о таком исходе.

Лидия и так уже слишком много знала. Одно только ее вторжение в логово вампира грозило нарушить границы, тщательно обговоренные Джеймсом и Исидро год назад в доме на Харли-стрит, ныне сгоревшем.

«Ему нужен живой попутчик, – подумала она. – Кто-нибудь способный позаботиться о его дневном укрытии. Кто-нибудь настолько знающий Джеймса, чтобы выследить его… и таким образом выйти на Кароли с Эрнчестером».

Она сказала Элен и миссис Граймс, что едет в гости к кузине. Значит, ее хватятся только через неделю.

– Вам не стоит бояться меня, сударыня, – медленно проговорил вампир. – Не стоит бояться и за попутчицу. Во всяком случае, до тех пор, пока она не начнет совать нос куда не следует.

– Нет.

Джеймс рассказывал ей о способности вампиров овладевать разумом живых людей, о холодной, стискивающей мозг хватке. Но с ее помощью можно было лишь отвлечь внимание, сбить с мысли. Изменить решение таким образом не заставишь. И Лидия видела, что Исидро тоже это понимает.

– Коль скоро мы собираемся странствовать вместе, я просто не могу допустить, чтобы вы путешествовали подобно гулящей девке, – сказал он. – Полагаю, ваш супруг согласился бы со мной.

– Это его дело, согласился бы он или нет, – заявила Лидия. – Я же скорее соглашусь выглядеть гулящей девкой, чем предать доверившегося мне человека. Если это вам не подходит – хорошо, обойдусь без вашей помощи.

Исидро склонился и поцеловал ей руку. Губы его были как шелк в морозную ночь.

– Что ж, доброго пути, сударыня. И доброго исхода вашей встречи с неумершим.

С чувством внезапного пробуждения она обнаружила, что осталась одна.

Было довольно поздно, когда Лидия выбралась из этого совершенно незнакомого района Лондона. Хотя туман сгустился, а ночь стала еще холоднее, на улицах было полно народу. В основном это были иностранные рабочие, направляющиеся в изобилующие здесь веселые дома, и матросы, словно бы задавшиеся целью подтвердить мысль Исидро о том, что в одиночестве гуляют только уличные девки. Впрочем, многие услышанные Лидией слова были ей просто непонятны. Суфражистские идеи Джосетты сюда еще явно не проникли. Надо будет ей как-нибудь об этом сказать…

Как Лидия и подозревала, река обнаружилась неподалеку. На широкой, освещенной электрическими фонарями набережной она остановила кеб и велела ехать в небольшую гостиницу близ музея, где оставила свой багаж.

Уже в номере Лидия, переодеваясь, решила, что скорее рада, нежели огорчена утратой такого спутника, как Исидро. Многие путешествовали в одиночку, почему бы и ей не последовать их примеру? Взгляды Исидро безнадежно устарели. Мир вокруг полон полисменов, портье, гидов, кебменов, туристических бюро, отелей с прекрасным обслуживанием. Магазинов, наконец, если в спешке забудешь что-нибудь захватить. Отсутствие служанки, конечно же, создаст определенные неудобства, но в крайнем случае можно будет воспользоваться услугами горничной в отеле.

Не похоже, чтобы Лидия встретилась с Джеймсом до того, как прибудет в Вену. Оставалось надеяться, что, будучи человеком профессионально осторожным, он воздержится от немедленных действий и не будет слишком откровенен с перевербованным агентом (если тот, конечно, перевербован). В крайнем случае Лидия даст знать тамошнему представителю Департамента, что Джеймса надо искать в клинике доктора Фэйрпорта, расположенной в Венском лесу.

Если представитель Департамента сам не перевербован.

Судя по рассказам Джеймса, такое было вполне возможно.

В очередной раз преодолев чувство паники, она осмотрела свой собранный за одну ночь багаж: пеньюар, две пары комнатных туфель, еще одна пара – изящная, но менее удобная, розовая вода и глицерин для рук, прославляемая тетей Гарриет ананасовая вода против морщин, оправленная серебром щетка для волос, гребень, зубная щетка, маникюрный набор, щипцы для завивки, заколки, нижнее белье, корсеты, юбки, серебряные ножи, заточенные настолько, насколько можно вообще заточить серебро, и револьвер тридцать восьмого калибра, заряженный серебряными пулями.

Укладывая все это рядом с тальком, рисовой пудрой, румянами, лосьонами и духами, Лидия чувствовала себя героиней дешевого романа – из тех, что выходят в бумажных обложках.

Еще тут была рыночная корзинка, приобретенная в Ковент-Гарден и содержащая косицу чеснока, пакетики аконита и боярышника, ветки шиповника и осиновый колышек. Часть этого Лидия разложила на подушке, а часть развесила на единственном окошке холодной спальни (остановиться в другом, более приличном отеле она не решилась, боясь столкнуться с людьми, знакомыми с ее семейством).

Раздетая и непричесанная, она задумалась, не предложить ли кому-нибудь из подруг составить ей компанию.

Джосетта разбирается в политике и ничего не боится, однако, где бы ни оказалась, яростно добивается собственного ареста за суфражистские взгляды и терпеть не может законы. Другая близкая подруга, Энн Грешелм, умнее и рассудительнее Джосетты, сейчас читает лекции студентам, да и со здоровьем у нее неважно. Кроме того, Лидия была почему-то уверена, что любой другой вампир на месте Исидро не оставил бы в живых того, кто хотя бы заподозрил о существовании ночных охотников. Выдать этот секрет Джосетте или Энн означало подвергнуть их такой же опасности.

Снова пойти к Исидро и согласиться ехать вместе с ним? Он опять потребует взять с собой Элен…

Лидия вздохнула, засунула револьвер под подушку и провалилась в сон – среди скомканных одеял, расписаний поездов и путеводителей по Восточной Австрии.

«Запах чеснока… – подумала она уже во сне. – Чеснок… дом в тумане…»

Она стояла на террасе высокого особняка, наполовину деревянного, наполовину каменного. По одну руку от нее располагался облитый луною сад, по другую – светились мозаичные цветные окна. Заглянув в одно из них, она увидела затянутых в бархат придворных и мягкое сияние алмазов времен царствования Елизаветы. Там танцевали. Лидия слышала нежную замысловатую музыку. Мужчины носили маленькие «шекспировские» бородки и выглядели довольно забавно в тесных чулках и подбитых ватой оливково-зеленых камзолах. Женщины щеголяли юбками размером с кухонный стол и высокими кружевными, с золотом, воротниками.

У окна стояла женщина. Лидия заметила ее лишь потому, что на ней было вполне современное платье из коричневой саржи, словно бы с чужого плеча. Лицо у незнакомки было открытое, с чуть скошенным подбородком, копна вьющихся волос рассыпана по узким плечам. Стоило, однако, Лидии присмотреться, как выяснилось, что одеяние женщины вполне соответствует елизаветинским временам. Наряд служанки или бедной родственницы. Маленькая рука теребила агатовую пуговку на рукаве.

Потом Исидро очень мягко произнес:

– Вы полагаете, они так бы танцевали, будь их одежда более удобной?

Его голос был столь тихим, что Лидия удивилась, как она вообще может расслышать его сквозь музыку и стекло. Дон Симон стоял рядом с женщиной в коричневом платье. Его черный бархатный камзол, открытые туфли и чулки с подвязками у колена шли ему больше, чем всем прочим. При таком освещении его светлые волосы казались темнее, приобретя медовый оттенок. Девушка что-то ответила, но ответ ее заставил дона Симона рассмеяться. «Неужели она не видит? – в ужасе подумала Лидия. – Не понимает, кто он такой?»

Какое-то время они стояли плечом к плечу, разглядывая фантастически одетых танцоров, – девушка и вампир.

Затем сон изменился, поплыл. Она снова увидела этих двоих, но уже в другом саду (высокие цветники, фигурно постриженные кустарники), где он кружил ее в вальсе при свете луны под слепыми взглядами мраморных богов. И их поцелуй – позже, в сводчатом проходе меж двумя домами, построенными на мосту, и красный свет факелов отражался в глазах Исидро. Через другое окно (два окна, потому что Лидия находилась в темном доме напротив) она видела, как та же девушка, но уже в домашнем наряде, склоняется над лежащим на кровати доном Симоном, в груди которого торчит клинок (рана для человека смертельная). Исидро шевельнул рукой, и девушка припала губами к его губам.

– Ты не похожа на других, – услышала Лидия, оказавшись перед окном, за которым вновь звучали скрипки и раздавался смех танцующих придворных. «Версаль?» – предположила она, исходя из покроя темно-сливового шелкового одеяния Исидро. «Как я бесконечно устал от них! Я и не думал, что встречу такую женщину, как ты. – И он поднес руку девушки к губам. – Мы знали друг друга, мы любили друг друга – когда-то, в бесконечно далеком прошлом».

Он закутал девушку в тяжелый бархатный плащ. Они стояли в зимнем лесу, и луна сияла на синих снегах. Волосы девушки были растрепаны, одежда разорвана. Лидия знала, что Исидро выручил ее из беды, о чем свидетельствовал и мужской труп, лежащий в овраге на берегу скованного льдом ручья. Ноги замерзли. Стоя за деревом по колено в снежной хляби, Лидия чувствовала, как, намокая, тяжелеют ее юбки.

Девушка в коричневом – на ней, как и раньше, было коричневое платье с пышными рукавами и широким воротником – прошептала:

– Я помню, Симон, я помню… все… – И их губы встретились.

«Нет! – крикнула Лидия, и, хотя дыхание ее заклубилось в ночном морозном воздухе, звука не было. – Он лжет тебе! Он собирается убить тебя!» Ужаснувшись, она хотела подбежать к ним, но черные сучья вцепились в юбку и не пустили. Она попыталась освободиться, ветки ломались в пальцах, как мертвые насекомые. Она проснулась, сжимая ветку шиповника, что лежала рядом с ней на подушке.

Лидия отправилась в Париж двухчасовым поездом. Даже после того как странная путаница романтических интерлюдий в лунном свете исчезла из ее сновидений, проснулась она с ледяным ощущением, что стройная желтоглазая тень поджидает ее за дверью. Поднявшись, Лидия приняла ванну, оделась, собрала вещи, привела себя в порядок (все это без помощи служанки), после чего выяснилось, что на утренний поезд она не успевает. «Никогда больше не буду останавливаться в таких отелях, – подумала она. – Лучше уж случайно столкнуться с кем-нибудь из родственников!»

В Париж она прибыла в девять, но в связи с усталостью и головной болью решила пропустить поезд на Вену, который отходил в час тридцать от другого вокзала, и остановилась в отеле «Санкт-Петербург».

В Париж Лидию вывозили еще в детстве, а в последнее время она часто приезжала сюда на медицинские конференции. Хорошо владела французским и знала, как себя здесь вести. Возможно, путешествие окажется не таким страшным, как ей представлялось, так как Лидия все привыкла делать методично, шаг за шагом, как в анатомичке.

Спала она плохо, вновь снились девушка в коричневом и дон Исидро. То он спасал ее от гвардейцев кардинала, то они целовались под полной луной в пустынях Марокко. Проснувшись в темноте, Лидия лежала, натянув одеяло до подбородка, смотрела на проникающий сквозь жалюзи свет электрического фонаря, слушала голоса, доносящиеся из кафе внизу, и гадала, где сейчас находится Джеймс и все ли с ним в порядке. По улице прокатил молочный фургон – и она уснула.

Венский экспресс отправлялся в семь тридцать, так что у Лидии оставалось достаточно времени не только на сборы, но и чтобы заглянуть в магазины.

Она намазывала маслом круассан в почти пустом обеденном зале, размышляя о патологии ногтей дона Симона Исидро, когда услышала мурлыканье официанта: «Б'нжур, м'мзель», – и, подняв глаза, увидела входящую в зал даму. На таком расстоянии и без очков Лидия не могла разглядеть лица вошедшей, но в целом женщина произвела на нее впечатление безобидного создания: довольно высокая, чуть сутулая, она двигалась несколько робко, словно чувствуя себя иностранкой в своей родной стране.

И Лидии вдруг почудилось, что где-то она ее уже видела. Женщина приблизилась, размытые черты обрели ясность, и Лидия наконец поняла, в чем дело.

На женщине было коричневое платье с пышными рукавами и широким воротником, какие носили в девяностых.

Лидия поставила чашку на стол.

– Миссис Эшер? – Женщина остановилась возле ее столика, неловко сцепив руки в перчатках. С виду ей было примерно двадцать три года, и она казалась несколько более неуклюжей, чем в сновидениях. И еще на ней было пенсне. – Дон Симон сказал мне, что я смогу вас найти здесь.