Варлорд. Путеводная звезда. Том III

Глава 3

Больше месяца я уже находился в затерянной среди бескрайнего пространства звезд обители замка. В котором, кроме меня, так никого больше и не нашлось. Ни слуг, ни обитателей, ни даже привидений.

Если бы не прозрачный намек Баала на то, что ждать мне не больше трех месяцев, – не знаю, удалось ли бы мне сохранить душевное равновесие. Но даже и без этого случались моменты, когда непросто было сохранить спокойствие: среди окружающей безграничной пустоты, среди необъятной и громадной бездны пустого ничего, самосознание буквально грозило потеряться. Мне не за что было даже зацепиться в системе координат – на небосклоне не видно ни одного знакомого созвездия. Хотя, я это лукавлю – из знакомого на небе у меня только ковш Большой Медведицы и Млечный Путь. Но ни того ни другого я не наблюдал.

Впрочем, в моменты, когда не задумывался о конце вечности – находясь лицом к лицу перед началом бесконечности, я жил спокойно и размеренно. Много думал. Много читал и много спал. Немного, но вкусно кушал.

Проблема с доступом к еде хотя волновала меня поначалу, решилась довольно просто: стоило только захотеть и некоторым ментальным усилием сформировать желание. Чувство голода, кстати, напрочь отсутствовало – но получать наслаждение от еды я не отказывался. Мне и сон, в моем нынешнем состоянии, по ощущениям нужен не был, но… возможность была, чем и пользовался.

«Глядя в ленте соцсетей на то, как отдыхают мои знакомые – прыгают с парашютом, катаются на волнах или горнолыжных склонах, я всегда недоумеваю: неужели никто им не сказал, что выходные можно провести просто лежа на диване?» В общем, оказавшись в неожиданной одинокой ссылке, я отдыхал пусть не телом, но душой.

Мой новый замок оказался размеров немалых и представлял из себя нечто похожее на Крак-де-Шевалье в Сирии. Три ряда стен, поднимающихся уступами по склонам горы (астероида?), и, собственно, сам замок в центре. Только башни не квадратные, как в сирийской крепости крестоносцев, а в большинстве круглые.

Часто я гулял по широким стенам, а пару раз даже залезал на широкий парапет, смотрел в пустоту под ногами и думал, что будет, если мне туда спрыгнуть. Претворять в жизнь идею эксперимента, конечно же, не стал. Тем более не стал, что клинок кукри меня покинул. Он, судя по всему, остался там – в алтарном зале усадьбы Юсуповых-Штейнберг.

Я мог видоизменять интерьеры замка. Мог мысленным усилием создавать накрытые столы с любыми, подвластными фантазиям яствами. Мог, подозреваю, даже создать цыганский ансамбль с медведями – мог, но не пытался. Что мне потом с этими цыганами и медведями делать? В общем, я здесь, в своем новом замке, много что мог. А вот привычно заставить материализоваться в руке клинок кукри не мог.

Как отрезало.

Три раза «ха» – похоже, здесь в одиночестве я могу стать на путь эксперта в английском юморе.

Со стен я, конечно же, прыгать не стал, но от некоторых других экспериментов любознательного естествоиспытателя не удержался. Осторожных экспериментов. Понемногу, прилагая мысленные усилия, подобные тем, которыми заставлял появляться еду, видоизменял интерьер одной из башен под себя. Поначалу занимался аккуратной трансформацией – к примеру, убрал, как не было, вычурный балдахин над кроватью. Но понемногу стал действовать смелее и уже вскоре каждое утро начинал с купания в висящем над пустотой бассейне с полностью прозрачными стенками и дном.

Проснувшись, рыбкой нырнуть из окна (предварительно глянув и удостоверившись, что не исчез бассейн), открыть в воде глаза и наблюдать снизу бездну космоса – это было прекрасно. Ну а после подолгу лежать на спине, смотреть на звезды и пытаться осознать масштабы одной личности перед лицом одной вечности.

Щекочущее нервы времяпрепровождение, надо сказать. Был бы поумнее или обладал складом ума как у когорты немецких философов, вполне мог бы получить проблемы с собственной крышей. Но, к счастью, я не очень умный и к когорте немецких философов не отношусь, так что перспективы заканчивать как дедушки Ницше или Фрейд абсолютно не имел.

Кроме аккуратных экспериментов с сознанием и интерьером, я много читал – библиотека в замке, как и обещал Баал, оказалась по-настоящему богатой. Так что за отведенное мне время я буквально впитывал мудрость (и глупость) прошлых поколений.

В одно прекрасное утро… а утром я называл тот момент времени, когда просыпался и вставал с кровати, я соскочил с высокого ложа и, пройдя на террасу, уже привычно нырнул в бассейн. Прыжок неожиданно получился смазанным – я словно поскользнулся. И уже в полете правую руку потянуло в сторону, как будто кто-то невидимый меня за нее мягко ухватил. Когда я, подняв кучу брызг, оказался под водой, даже особо ни удивиться, ни испугаться не успел: меня вдруг затянуло водоворотом, размывая ощущение времени и реальности вокруг.

На пару мгновений ощущение тела пропало, но практически сразу вернулось приятной тяжестью. Я вновь находился под водой; вот только нырял только что я, глядя на звезды снизу, видимые через прозрачное дно бассейна. Сейчас же я лежал на спине, сквозь оранжевую пелену глядя в потолок с искусной резьбой. И концентрировались мои ощущения на том, что в правой руке я крепко сжимаю клинок кукри – от которого за время в замке успел отвыкнуть.

«Я дома».

Дома и в полной, так скажем, комплектации – с непередаваемым наслаждением облегчения (все же был страх навсегда потерять клинок) крепче сжал я рукоять кукри. На краткий миг сжал, а после выпустил, разрешая разматериализоваться. Потому что с острым изогнутым клинком вылезать из чаши бассейна алтаря, предполагаю, будет все же не очень удобно.

Глаза у меня по-прежнему были распахнуты. Чистая энергия, в которой я плавал, была оранжевого цвета – как жидкое пламя. Но мне не доставляла никаких неудобств, более того – кожу обволакивала приятная прохлада. Несколько секунд, наверное даже около десятка, я просто лежал и наслаждался. Да, здесь, среди чистой энергии, можно было дышать – безо всяких неудобств.

Я бы никуда не уходил – так бы лежал и лежал здесь. Если бы не понимание того, что сейчас рядом с алтарем находятся те, кто меня ждет.

Потянувшись, я схватился руками за края бассейна и появился на поверхности. Краем глаза отметив, что на пальце у меня материализовался личный перстень одаренного – с красно-оранжевой печаткой Ольденбургского Дома.

Не просто полная, а максимально полная комплектация по возвращении.

И, едва появившись на поверхности, сразу увидел перед алтарем Саманту.

Принцесса была в черно-красном обтягивающем комбинезоне боевого мага. Вернее – тут я удивился, в черно-красном костюме службы безопасности княжеского рода. Без шуток, с гербом Юсуповых-Штейнберг на груди – со знаком Огня-под-Горой.

Улыбнувшись и подмигнув взволнованной Саманте, отметил, что обтягивающая черная униформа с красной окантовкой воротника и наплечников легкой брони ей удивительно идет.

За спиной принцессы расположились Ира и Ада. Также в черно-красных комбинезонах. И все три сейчас мало того, что выглядят как сестры, так еще удивительно походят на охотниц на джедаев из имперской инквизиции: одинаковые обтягивающие костюмы черно-красной расцветки, смуглая кожа, иссиня-черные волосы, собранные в длинные тугие хвосты.

В накрывшей зал полутьме, разбавленной лишь оранжевыми огненными всполохами, так похожие на сестер девушки сейчас отличались только глазами. Удивительные, просто невероятные голубые глаза Саманты, по яркости соперничающие с чистым летним небом, как будто сияли в полумраке, причем даже без отсвета стихийной силы; а у расположившихся за ее спиной Иры и Ады хищные звериные глаза с вертикальными зрачками поблескивали желтым отсветом. И все три насторожены, как будто к схватке готовятся.

Насторожены, но не напряжены – отметил я.

Время для меня сейчас тянулось невероятно медленно. Даже без скольжения – просто вернувшись в реальное течение времени реального мира, я наслаждался каждой секундой полноценного существования. И с искренним наслаждением любовался красотой Саманты.

Она это почувствовала – во взгляде принцессы, когда она шагнула вперед и едва коснулась моей руки, заплясали отблески пламени… во влажных глазах заплясали. Правда, встретила меня принцесса молча, с едва заметной сдержанной улыбкой.

Но слова были не нужны – весь спектр искренних эмоций я прочитал в ее взгляде.

– My lord, – донельзя официальным тоном произнесла Саманта.

Так. А вот этот официальный тон – уже неожиданно.

Причина сдержанности Саманты обнаружилась за ее спиной – подтянувшись, чтобы выбраться из алтаря, на границе Стихийного Круга я заметил целую делегацию. Четыре человека: полковник Николаев, сэр Галлахер и еще двое – неизвестный мне военный в форме бригадного генерала Армии Конфедерации и чиновник в гражданском партикулярном платье. Может быть, я их даже и знаю, но стоят они у самой стены, лиц толком не разглядеть.

«Сейчас может стать жарко?» – настороженно поинтересовался я у Саманты.

«Не должно», – просто ответила она, сжав мою руку. Несмотря на вроде бы ее относительное спокойствие, видно, что принцесса максимально сосредоточенна.

Ну, здравствуй, старый-новый мир.

Как все привычно – вокруг происходит что-то важное, а вот что, я не очень понимаю.

Но сейчас, в отличие от прошлых заходов, я хотя бы могу задавать вопросы и получать на них ответы. Не всегда, правда, на это времени хватает – вон Баал тот же ретировался так внезапно, что я и сотой части волнующих меня вещей у него не узнал.

Саманта между тем взглядом показала мне выбираться. В руках она, как я только сейчас заметил, держала подбитый горностаевым мехом плащ. Который и накинула мне на плечи, когда, рывком выбравшись из алтаря, я спрыгнул на ведущую из Круга Стихий дорожку.

Получилось эффектно – весь Круг Стихий при моем появлении полыхнул пламенем, прошедшимся по всему периметру и яркой вспышкой завершившимся на обелиске Огня.

Круз Стихий полыхнул вспышкой настолько яркой, что сэр Галлахер, вместе с Николаевым стоявший рядом с обелиском, даже отшатнулся. Неизвестный мне военный и неизвестный мне чиновник стояли много дальше, но и они закрыли лица руками. И правильно, нечего тут жалом водить – колыхнулось у меня внутри раздражение.

Не отреагировал на огненную вспышку лишь Николаев – ну еще бы, он сам меня обращаться с этой стихией учил. И едва Огонь спал, полковник прошел по широкой каменной дорожке от огненного обелиска к алтарю.

Протянув руку, он со мной поздоровался, после чего обернулся и, посмотрев сначала на сэра Галлахера, а после на двух незнакомцев, утвердительно им всем кивнул. Все трое, соблюдая нормы вежливости, короткими полупоклонами засвидетельствовали мне свое почтение и без задержек покинули зал.

Когда они выходили, ни Саманта, ни Николаев не проронили ни слова. Когда уходящие господа исчезли из вида на ведущей наверх лестнице, я повернулся к Николаеву.

– А это, вообще, кто? – негромко поинтересовался я.

– Это – сэр Уильям Джон Галлахер, профессор физики и астрономии университета Глазго, если ты не в курсе.

Похоже, Николаев начал меня атаковать моим же оружием. В принципе, я его понимаю – если бы у меня был на попечении подобный кадр, я бы его давно посадил в клетку, как жирафу. А он все же сколько терпел – только сейчас сарказмом жалить меня начал.

– Я про двух других господ. Они, к сожалению, мне неизвестны.

– Ты их не узнал?

Я их что, в лицо должен знать? Получается, так. Но лиц-то я и не видел. Не рассматривал, вернее, – мое внимание больше Саманта занимала.

– Нет.

– Так. Это точно ты? – сдержанно поинтересовался Николаев.

– Да они в тени стояли, лиц не видно, – пожал я плечами.

– Двое других господ – это бригадный генерал князь Александр Васильевич Кузнецов и граф Игорь Анатольевич Игнатьев, – также негромко ответил Николаев.

– В честь чего они здесь?

– Александр Васильевич и Игорь Анатольевич – доверенные лица его императорского величества. Сэр Галлахер – посланник его королевского величества Георга. Все они здесь, чтобы засвидетельствовать, что ты – это ты.

– Даже так.

– А ты как хотел?

– Да у меня, если честно, даже времени сформулировать собственные желания не было, – кивнул я отстраненно и повернулся к Саманте.

– My lady.

«Я очень скучал».

– My lord, – наконец искренне улыбнулась принцесса, обнимая меня.

«А уж я как скучала», – услышал я шепот мыслеречи. Горячий шепот, в отличие от показательной сдержанности.

Отвечать я не стал, даже мысленно. Просто крепко прижал девушку к себе на пару мгновений.

– Артур, – сдержанно обратил на себя внимание Николаев.

– Сергей Александрович.

– Нам нужно очень серьезно поговорить.

Конечно нужно, ну еще бы – мысленно хмыкнул я. После всего того, что «я» натворил на Занзибаре, поговорить – это самое малое, предполагаю, что всем от «меня» будет нужно.

И особую перчинку разговору придает то обстоятельство, что все, кроме Саманты, предполагаю, думают, что Драго Младич – это я. Кроме Саманты и Валеры, если держать в уме слова Баала.

– Жду тебя наверху, – коротко сказал Николаев и направился к лестнице.

Ждать нас здесь он не стал. Мы же задержались, потому что я облачался в заранее подготовленную Самантой черно-красную форму. И когда повел плечами, проверяя настройку костюма, подумал про себя, что и я теперь выгляжу как падший рыцарь-джедай в окружении сестер инквизиции.

– Идем? – посмотрела на меня Саманта.

«Секунду», – взглядом ответил я.

Не удержался, проверил – поднял руку, заставив клинок кукри материализоваться в ладони. Контрольно проверил – все же долгое время без возможности обращаться к клинку, который стал неотъемлемой моей частью, мне было очень некомфортно. Существовал в замке я, как будто части тела лишился.

Как будто, да – хмыкнул я. Потерял связь с кукри, вот как отрезали.

Основной и самый главный секрет юмора английских шуток состоит в том, что это совсем не шутки. Когда это понимаешь, начинаешь понимать и английский юмор.

Между тем, когда я приподнял кукри, рассматривая его на свету Огня на верхушке обелиска, последовала неожиданная реакция индианок.

– Jai Mahakali, – моментально отреагировали возгласом в унисон Ира и Ада.

И обе, также одновременно, преклонили колени.

Неожиданно.

Хотя, может быть, потому, что я сам с богиней Кали, так скажем, вместе работал и даже общался как с коллегой, такого пиетета у меня перед ней нет.

Богиня и богиня, вместе демонов убиваем.

Но преклонение Иры и Ады понять, наверное, я все же могу. Люди этого мира, в котором есть магия, обычных одаренных иногда за всю жизнь ни разу не встречают, а тут эхо воли богини постоянно рядом со мной слышится. И с этой точки зрения реакция Иры и Ады, так меня удивившая, вовсе не выглядит необычной.

Обе индианки, кстати, как я только сейчас почувствовал, находились на грани истинного мира. В любой момент будучи готовыми перекинуться в астральную форму черных пантер. Поэтому, наверное, и реакция такая – все же клинок кукри, который стал частью меня, – личный дар богини, и в их пограничном состоянии его аура ощущается особенно ярко.

Отпустив разматериализовавшийся клинок, я вопросительно посмотрел на Саманту. Она мое удивление насчет пограничного состояния Иры и Ады поняла и неопределенно пожала плечами – мол, готовность на всякий случай.

По идее, правильно. Если здесь аж трое доверенных лиц от короля и императора, с каждым из них группа поддержки и сопровождения, черт знает, что может произойти. Саму Саманту, помнится, офицер конвоя убить пытался – максимально проверенный, казалось бы, человек.

В общем, сейчас к неожиданностям Саманта подготовилась, но пока ничего неординарного, к счастью, не происходило. Из алтарного зала мы с ней вышли держась за руки. Принцесса, как и перед ритуалом, крепко держала меня, словно не хотела отпускать. И еще она хотела что-то спросить, но не решалась.

«Ты была права. Я – тот Артур Волков, который пришел сюда сразу после бала. Меня не было на Занзибаре», – ответил я, не дожидаясь вопроса.

Саманта глубоко вздохнула и еще крепче сжала мою руку.

«Для тебя время уложилось в один миг?»

«Нет, я четко по таймеру все это время прожил. Каждый день», – вздохнул я.

«Как?»

«Долгая история, не в двух словах. Чуть позже», – это я сказал ей мысленно, уже выходя в собственный кабинет.

«Что за долгая история?» – услышал я знакомый голос и сразу попал в объятия Эльвиры.

Царевна в отличие от Саманты не сдерживалась, встретила прямо на пороге. Крепко обняв и поцеловав, после подмигнув ободряюще, Эльвира шагнула в сторону, давая мне возможность пройти к столу, за которым уже расположился Николаев.

Но сразу отойти я Эльвире не дал, придержал ее за руку. И невольно царевну оглядел, не скрывая удивления, – она была в мундире Министерства Иностранных дел Российской Конфедерации. На груди нашивка: «Эльвира Зарипова». И эта нашивка значит, что на государевой службе Эльвира сейчас числится не под настоящим своим именем, как сибирская царевна Амира, а в своей прежней маске гимназистки – как мещанка Эльвира Зарипова.

В похожем ведомственном мундире дипломатического корпуса, только генеральском, я однажды видел Ольгу – с погонами действительного статского советника. Мундир Эльвиры выглядит попроще – без золотых имперских вензелей, да и погоны «всего лишь» надворного советника. Вот только серебряные с красным погоны и мундир Эльвиры вида, характерного для чиновников посольств и миссий заграничных, а не расположенных в границах Конфедерации.

«А где Валера?» – мысленно спросил я Эльвиру.

«На Занзибаре», – ответила она.

Мда. Если он все еще на Занзибаре, удивительно, как остров вообще пока стоит. И если Валера еще на Занзибаре, то и мундир чиновника иностранной миссии на Эльвире неспроста – явно они что-то за…

– Артур, у нас мало времени, – очень, вот просто очень спокойно произнес Николаев, явно меня поторапливая.

– Да-да, я уже с вами, – отвлекся я от мундира Эльвиры и развернулся к столу. Но тут вдруг как споткнулся, почувствовав на себе еще один взгляд. Резко обернувшись, встретился глазами со своим ангелом-хранителем – принцессой Елизаветой.

Удивительное дело – если бы она не захотела, я бы ее сейчас и не заметил, и не почувствовал. Похоже, по своим возможностям Елизавета уже превосходит большинство менталистов этого мира.

И еще похоже, что у тех, кто отправил ее в темный мир, корячатся большие проблемы – улыбнулся я сам себе и своим мыслям. И в два шага оказался рядом с ней.

– Ваше высочество, – поцеловал я руку Елизаветы.

Мой ангел-хранитель, единственная из здесь и сейчас присутствующих, была не в мундире. И в отличие от остальных, собранных, настороженных и готовых ко всему, Елизавета выглядела легкой и воздушной. И самой нарядной – в легком и светлом платье. Нарядной и удивительно для своего возраста юной – проведенные в темном мире отражения пятнадцать лет на ее внешности не отразились. А вот проведенные в реальном мире и в реальном теле два месяца жизни – вполне отразились. В лучшую сторону.

– С возвращением, Артур, – в ответ на приветствие Елизавета тепло мне улыбнулась. И сразу показала взглядом на Николаева. Явно намекая, что пора бы перейти к серьезному обсуждению.

Кивнув Елизавете, я повернулся к полковнику. И только сейчас заметил прислоненный рядом с ним к стене потрепанного вида, но все же крепкий футляр от виолончели.

Знакомая штука.

Николаев, кстати, уже показывал раздражение. Чуть-чуть, едва заметно, но я чувствовал, что он, как бы это помягче… немного напряжен. Я уже видел его в таком состоянии – чуть позже того, как он громко и нецензурно ругался. Было это один-единственный раз, когда мы с ним находились в госпитале рядом с Ольгой, которую чуть не убили.

Вот даже дьявольского предчувствия не нужно – чувствую, что, если постараюсь, могу увидеть и услышать во второй раз, как громко, на немецком (а он на этом языке высказывает эмоции) полковник ругается.

Могу, но стараться и экспериментировать я, конечно же, не буду.

Быстро пройдя к столу («секунду, Сергей Александрович»), я открыл управленческое меню и посмотрел статус отряда и службы безопасности. Измайлов был здесь, в усадьбе. И здесь же, на позициях, почти сотня бойцов отряда варлорда Артура Волкова.

На всякий, как я понимаю, случай.

Народа в усадьбе только что было больше – но и бригадный генерал князь Кузнецов, и граф Игнатьев, и сэр Галлахер, вместе с сопровождающими эскорта, усадьбу уже покинули или покидали.

Хорошо я здесь отсутствовал во время их прибытия – представляю, как атмосфера была наэлектризована.

Закусив губу, я задумался. В кабинете здесь и сейчас Николаев, Елизавета, Эльвира, Саманта и индианки. Все те, кому, по идее, я могу доверять. Поэтому, без долгих колебаний, я все же вызвал Измайлова. Штабс-капитан появился практически сразу – как за дверью ждал.

– Сергей Юрьевич, добрый день. Мне нужен закрытый канал связи с Валерием Медведевым, который сейчас находится на острове Занзибар.

Несмотря на удивленные взгляды присутствующих – от меня просто не ожидали такого начала беседы, пояснять я пока ничего не стал.

Канал связи с Валерой получил практически сразу – меньше чем через полминуты уже наблюдал его масштабную проекцию. Принц оказался в бронекостюме – черно-красной, как и у меня сейчас, расцветки. В бронекостюме с довольно странной к восприятию, но узнаваемой эмблемой на груди – предполагаю, с эмблемой отряда варлорда Драго Младича.

Мда, неплохо, похоже, я (Драго) на Занзибаре погулял, если еще один отряд варлорда создал. И, как обычно, с фантазией я (Драго) сильно не парился – если первому своему отряду, варлорда Волкова, склепал эмблему Старков, то второму – отряду варлорда Младича, заимствовал эмблему Таргариенов. Интересно только, почему не Ланнистеров? Они мне всегда были более симпатичны, чем Таргариены.

Думал обо всем этом я, пока Валера приветствовал всех собравшихся. Всех, кого видел, – Эльвира, как будто специально, расположилась вне поля его зрения.

Ладно, вопросов много, ответов мало – но оперативной информации никогда и не бывает достаточно. Вернее, бывает, но лишь в одном случае – только у победителей и только постфактум после сражения, вернее, даже после кропотливой работы аналитиков или историков.

Пора собирать мысли и действия в кучу.

– Валера.

– Артур. Рад тебя видеть, – слово «тебя» Валера едва заметно выделил интонацией.

Николаев этого или не заметил, или не обратил внимания. Саманта заметила и все поняла. Эльвира заметила, но ничего не поняла – чему очень удивилась.

Реакцию Елизаветы я не понял. Не мой уровень. Измайлов же, который так и остался в кабинете, вообще не одаренный. И ему эмоциональные импульсы, последняя ступень перед мыслеречью, недоступны.

«Но пасаран», – вместо комментария лишь приподнял я в ответ на намек Валеры сжатый кулак.

– Валер, ты ведь знаешь такую сеньориту, известную как Николетта Агилар?

«Николетта Агилар?» – прочитал я немой вопрос в блеснувшем взгляде Саманты.

Валера моему вопросу не особо удивился. Из рассказа Баала я понял, что он знает о разделении ипостасей души, о разделении меня и Драго. И Валера знает, что я – не Драго. Но не удивился он моему вопросу, предполагаю, потому, что подумал, что меня уже просветили о похождениях Драго.

Да и вообще никто здесь моему вопросу не удивился. Кроме Саманты.

Остальные, как я и думал, и чему теперь получил подтверждение, считают, что я – тот самый Артур «Драго Младич», что буквально вчера фестивалил на Занзибаре. И спрашивать меня сейчас Николаев хочет, как будто это я все там натворил и как будто я сейчас при памяти.

– Николетта Агилар? – уточнил Валера, как будто не расслышал.

– Да.

– Встречал пару раз, – осторожно ответил он.

Прежде чем задать вопрос, я глубоко вдохнул. И выдохнул.

Ну, погнали наши городских.

– У Николетты Агилар, как предполагаю, сейчас находится ключ к воскрешению нашего с тобой общего знакомого Артура – Драго Младича. Блок сохранения его сознания, гарантирующий ему цифровое, если так можно выразиться, бессмертие. Так?

Теперь уже, если сказать помягче, кр-райне удивились абсолютно все. И Саманта тоже – потому что она сейчас пыталась понять, откуда я вообще могу это знать.

Остальные же просто пытались осознать смысл того, что я сказал.

Все, кроме Елизаветы, конечно же, – она совершенно расслабленно устроилась на краю стола рядом с Николаевым. И задумчиво, с легкой мечтательной улыбкой, рассматривала свой неброский французский маникюр.

– Нет, – покачал головой Валера, остающийся среди всех нас, если не считать Елизавету, Иру и Аду, невозмутимым участником беседы. – Наш с тобой общий знакомый Драго Младич умер в темном мире отражения, и блок сохранения сознания Драго сейчас находится там.

– Ты не забрал?

– У меня, видишь ли, не получилось. Потому что этот парень, как его там… Драго, да? Обстоятельства сложились так, что перед смертью он буквально выпнул меня в истинный мир, я даже мяукнуть не успел.

– А ты умеешь?

Валера только вздохнул.

«Варвар», – прочитал я по его губам.

– Блок, если что, в темном мире охраняет полуэскадрон бессмертных гусар, напротив их десантный корабль на рейде стоит. Это чтобы ты не волновался, – вслух произнес Валера.

– Ладно, Валер, я все понял, спасибо. В общем, что я хотел сказать, важное: если вдруг появится возможность того парня, как его… Драго, да? Если появится возможность его воскресить, без меня этого делать ни в коем случае не стоит.

– Ты когда в наши края?

– Как только, так сразу, – ответил я и едва-едва кивнул в сторону Николаева, которого Валера тоже видел.

– Сергей Александрович, – кивнул Николаеву Валера. Вежливо попрощавшись со всеми, мне он только помахал карикатурно и отключился.

Я же обернулся к остальным.

Надо скорее занять их умы, а то, похоже, сейчас могут начаться неприятности. Николаев, который пока не совсем понимает, что происходит, готов для начала прибить меня за проделки с разделенными мечами; Саманта, глаза которой при упоминании Николетты Агилар опасно блеснули, тоже смотрит очень вопросительно и опасно.

В общем, не очень приятно сталкиваться со своими делами, которые недавно натворил, когда еще не помнишь точно, что конкретно натворил. И пусть даже творил все это не я, а Драго, избежать ответственности не прокатит.

Потому что Драго – это ведь, по сути, я. Иная версия просто.

– Простите за столь сумбурное начало, но мне необходимо вам всем кое-что объяснить.

– Уж пожалуйста, сделай одолжение, – с показательным спокойствием произнес Николаев.

– Как вы, наверное, уже начали понимать, в момент разделения физического тела и слепка души, во время проведенного нами с Самантой ритуала, моя душа разделилась на две ипостаси. Я, вот этот вот я, – похлопал я себя по груди, – остался здесь, в пределах… алтаря, так скажем. Вторая часть моей души, вторая моя личность, давайте для удобства будем называть ее Драго Младич, отправилась на Занзибар. Ко всему, что он там… ко всем его действиям там, на острове, я, лично я, – снова для убедительности положил я себе руку на грудь, – не имею никакого отношения.

– Откуда столь неожиданные познания? – поинтересовалась Саманта.

– Меня, пока я болтался в пустоте небытия, навестил… навестила высшая сущность, так скажем. И поставила в известность о некоторых деталях произошедшего за время моего отсутствия, – просто ответил я, при этом озадачив всех присутствующих еще больше.

– О некоторых деталях? – произнес Николаев.

Вопрос о высшей сущности он задавать не стал. И никто бы задавать не стал – потому что здесь все (кроме Измайлова) одаренные и понимают, что есть вопросы, которые нельзя задавать.

– О некоторых деталях, да. Основные моменты, так скажем. О том, что в Занзибаре Драго Младич стал оперативником Некромикона, к примеру. О том, что во время нападения кондотьеров Сфорцы Драго забрал кровавые мечи из тайника, оставив себе один. И о том, что Драго догадался, что в случае смерти воскресить здесь получится меня – Артура Волкова, осознающего себя на момент окончания бала дебютанток. Он же, Драго, если погибнет, то окончательно умрет – ипостась его души просто исчезнет. И, понимая это, Драго приобрел себе цифровое бессмертие, в сотрудничестве с корпоратами получив себе блок сохранения сознания.

Еще я узнал, что Драго планировал свое воскрешение сразу после меня. Для того чтобы занять высокое место в корпорации. Планировал он сделать это в то время, как я, вот этот вот я, прежний Артур Волков, вернусь в привычную среду сословия одаренных. И, самое главное, я узнал еще кое-что. То, о чем не знал Драго: в одном отдельно взятом мире есть место только для одной ипостаси души. И, если сейчас попробовать воскресить Драго, использовав его блок сохранения сознания, то он умрет навсегда и бесповоротно. Его душа просто исчезнет, растворившись, – потому что место сейчас уже занято. Мною. У него просто не будет якоря, за который он сможет зацепиться.

Услышанное – если брать информацию в комплексе, подействовало на всех как удар пыльным мешком. На всех, кроме Елизаветы, – она, похоже, если не знала обо всем этом, то как минимум близко догадывалась. А во время моих слов о том, что в случае попытки воскрешения Драго умрет, Елизавета и вовсе согласно кивнула. По-прежнему не поднимая глаз, рассматривая свой неброский французский маникюр.

– Так что, если вдруг есть какие вопросы по поводу вот этого вот, – кивнул я на футляр от виолончели в углу, – то, простите великодушно, это не я. Сам, как говорится… удивлен чрезмерно.

Николаев, обдумав мои слова, лишь покачал головой.

– Как хорошо, что обо всем этом не слышали те, кто прибыл проконтролировать твое возвращение.

– Ну, я не совсем, так скажем, авантюрная личность, чтобы рассказывать все это при них, – пожал я плечами.

– Насчет авантюрной личности я, как бы это помягче сказать… поспорил бы, – хмыкнул Николаев.

– Здесь только второй меч? – поинтересовался я. – Первый, целый, Драго убрал в пространственный карман?

– Да.

Ну, удивлять так удивлять.

– Мне этот меч нужен.

Мои слова повисли в сгустившемся воздухе.

– Меч ты, в ближайшее время по крайней мере, не получишь. И так ты уже дел наворотил, двум поколениям не разобраться…

«Интересно, почему двум?»

– …но мне все же хотелось бы узнать. Зачем тебе меч? – вкрадчиво закончил Николаев.

– Драго, во время бегства от кондотьеров Сфорцы, заключил с первым мечом сделку на крови. И чтобы душу Драго не выставили за невыполнение контракта – в котором есть строго оговоренные сроки, мне нужен этот второй меч.

Николаев глубоко, сквозь сжатые губы вздохнул. И, видимо сосчитав до десяти, медленно-медленно выдохнул.

– Какие еще пожелания?

– В идеале подогнать бригаду морпехов, а лучше вообще экспедиционный корпус, к восточноафриканскому побережью, как будто для учений. Потому что в ближайшее время там станет жарко.

– Уже, – просто кивнул Николаев. – Там сейчас, куда ни ткни пальцем в глобус, авианосную группу или на худой конец оперативную эскадру обнаружишь чью-нибудь.

– Оу. Даже так?

– Даже так.

– То есть, если я скажу, что в ближайшее время на Занзибаре планируется первая корпоративная война, настолько жесткая, что весь Занзибар в труху, сюрпризом для вас это не станет?

– Знаешь, в Конфедерации есть такая служба – внешней разведки. Тебе не рассказывали?

«Хм, да и действительно, чего это я».

– Простите, был неправ.

– Остров сейчас в фокусе внимания всей Большой Четверки. Но никто не вмешивается и не собирается – все просто смотрят.

– Делать шоу предстоит корпорациям?

– Делать шоу… – закусив губу, покачал головой Николаев. – Да, можно сказать и так.

– Не сочтите за наглость, но я бы, прежде чем перейти к серьезному обсуждению, послушал бы детальную конкретику. Что именно за последнее время этот парень, Драго, там натворил на острове. Я ведь лишь поверхностно в курсе событий.

Николаев вдруг выдохнул и закрыл лицо руками, явно сдерживаясь. Видимо, я по больному ударил. Елизавета же, совершенно для меня неожиданно, вдруг успокаивающе взяла его за руку. Глядя на меня, Елизавета сделала страшные глаза.

«А я что, а я ничего», – разведя руками, ответил я своей ангел-хранительнице взглядом.

– Сергей, давай ты, – отняв руки от лица, посмотрел Николаев на Измайлова. – А то, если я начну говорить, не гарантирую сохранности куртуазного духа беседы.

Измайлов некоторым усилием сдержал усмешку и рассказал. Кратко, но при этом емко и весьма подробно, не упуская даже мельчайших деталей. Слушал о похождениях Драго я, конечно, с интересом. Но, в принципе, ничем особым Измайлов меня не удивил.

Ну, пришел, ну, увидел и даже почти победил. Умер, конечно, в финале, но по статистике каждый, кто отказывается от темных искусств, умирает в течение максимум девяноста дней.

Драго еще долго продержался.

Сюрпризом в услышанном явилось лишь то, что Елизавета смогла наладить прямую связь с темным миром отражения. Как оказалось, с недавнего времени она, при выходе в астрал, теперь могла общаться с некоторыми штампами из бессмертных брауншвейгских гусар. Об этом, когда Измайлов закончил, рассказала мне сама Елизавета.

И вот этот вопрос сейчас, в процессе обсуждения, довольно остро встал на повестке. Потому что, проанализировав персоны штампов, с которыми Елизавета получила возможность общаться, комиссия в лице Ольги, Николаева и Елизаветы пришла к выводу, что все они – из нашего эскорта. Из того самого последнего эскорта, который сопровождал и провожал нас троих – Елизавету, Ольгу и меня, когда мы покидали темный мир отражения через Место Силы в Лиинахамари.

– Ты тогда, когда Сергей Александрович открыл нам ворота, уходил из мира отражения последним, – подытоживая рассказ, полувопросительно произнесла Елизавета.

– Мм… да, было такое, – вспомнил я обстоятельства, которые привели нас с Ольгой в темный мир к Елизавете, и как мы все вместе из темного мира отражения потом выходили.

– Естественно, у нас возник вопрос. Прежде чем покинуть темный мир, ты ничего такого не делал, что могло бы послужить возникновению так неожиданно образовавшейся связи?

– Ничего такого, – сделал я акцент на этих словах, – если вы подразумеваете кровавые ритуалы или иную дичь, я не делал.

«Дичь!» – взглядом отреагировал Николаев. И судя по тому, как он смотрел, он хотел сказать, что немалая часть моих действий и есть, собственно, такая дичь.

Понимаю. Без иронии. Понимаю и сочувствую. Но что поделать – непростые времена и изменчивые обстоятельства требует непростых решений. И не всегда они, эти решения, при здравом размышлении кажутся рациональными. Особенно это чувствуется в оценке, если в моменты принятия этих решений время сильно поджимало.

Хотя… может быть, Николаев мне просто завидует. Он ведь человек такой – если что-то делает, то делает это серьезно и обстоятельно, предусматривая каждую мелочь. Чему завидует? Тому, что не повезло ему, нет у него таланта кризисного управленца. Так что приходится ему сразу набело все планировать, стараясь учитывать все нюансы. А так, как я, решить вдруг возникший ворох проблем в сжатые сроки и используя ограниченный…

«Завидует?!» – вдруг услышал я.

Саманта, сразу после того как мысленно обратилась ко мне, не удержалась и хмыкнула. После нее не смогла сохранить бесстрастный вид и Эльвира, отвернувшись, – плечи царевны подрагивали от сдерживаемого смеха. Даже Елизавета, как ни старалась, все же улыбнулась.

Так, я что, думал слишком громко?

Похоже на то.

Судя по реакции Саманты, Елизаветы и Эльвиры, они мои мысли услышали. Мда, я все же забыл, с кем имею дело, – все три обладают выдающимися ментальными способностями.

Судя по реакции Николаева – который удивленно осматривал всех трех, в чем дело, он не понял.

– Артур, – отвлекая внимание полковника и по-прежнему с трудом сдерживая наползающую улыбку, обратилась ко мне Елизавета. – Попробуй, пожалуйста, вспомнить. Понятно, что с твоей стороны тогда, в темном мире, не было никаких ритуалов. Но, может быть, имело место что-то иное, менее… экспрессивное?

Задумавшись, я честно начал вспоминать по хронологии.

Если бы не моя способность феноменальной памяти, я бы точно ничего не вспомнил – потому что выход из темного мира пришелся как раз в промежуток на убийство цесаревича и подготовку к участию в балу дебютанток. Куда уж тут помнить подробности банального для меня перехода между мирами.

Но способность «обращаться к архиву воспоминаний» после возвращения, как ее недавно назвала Елизавета, по-прежнему со мной. Поэтому, раскладывая в памяти события, я вспомнил, как сначала Ольга, а потом Елизавета покинули темный мир и как я остался один. И почему-то я тогда, не знаю даже почему, пересек границу не сразу.

Что-то меня остановило – и прежде чем покинуть темный мир, я попрощался со всеми бессмертными штампами. Причем попрощался как с обычными людьми. Все, вспомнил – я тогда обошел всех штампов эскорта, пожал каждому руку и нашел для каждого прощальные слова.

Воспоминания именно об этом как-то стерлись на фоне другого события – ведь буквально через минуту я оказался в истинном мире и увидел тело великого князя Николая Константиновича. Это как-то затмило – ведь не каждый день видишь великого князя, которого в ходе кровавого ритуала приносят в жертву.

Когда я рассказал о моем прощании со штампами, Николаев и Эльвира недоуменно переглянулись.

– Ладно, кто виноват – мы выяснили. Давайте решать, что делать, – произнесла Елизавета.

– Кац предлагает сдаться, – негромко произнес я.

«Что?» – не понял меня никто из присутствующих.

– Я бы, честно, предпочел отойти от дел. Нам свадьбу надо готовить, – чуть сжал я руку рядом сидящей Саманты. – Нужно выбрать наряды и составить список гостей, определиться с медовым месяцем. Лично я предпочитаю вариант круиза, но… Сэми, так как?

– По южным морям? – так волнующими удивительными голубыми глазами, ярко выделяющимися на фоне смуглой кожи, посмотрела на меня Саманта.

– Может, вообще кругосветный? Океанская яхта, только мы с тобой вдвоем…

«Да что ты такое несешь?!» – даже чуть было не потерял невозмутимость Николаев.

Ну а что я такое несу? Если мне меч второй не отдадут, что мне еще делать, как не в круиз отправиться?

– Это первый вариант, – пожал я плечами. – Есть и второй: Драго Младича уже завтра вечером ждут в замке сэра Джона Холдена. В замке, который, как я понял из вашего рассказа, является форпостом мертвого мира, Инферно. Приглашение это Драго получал сложным и долгим путем, так что для начала, думаю, мне нужно вместо него отправиться в этот замок и посмотреть, что там и как. Причем у меня есть дарованное, так скажем, знание, что именно визит на это мероприятие поможет мне отдать кровавый долг Драго мечам.

Николаев, судя по взгляду, начал всерьез рассматривать первый вариант.

– Сергей Александрович. Я говорю, мне нужен меч, а вы при этом думаете обо мне что-то плохое. Как будто он мне как игрушка нужен – я бы это оружие век не видал, если бы не обстоятельства.

Елизавета с трудом сдержала улыбку, закатив глаза, Измайлов покраснел, но смог сохранить каменное лицо.

Николаев же медленно вдохнул и выдохнул сквозь стиснутые зубы.

– Артур.

– Да.

– Ты хочешь идти на мероприятие в Инферно без внятного плана? У тебя всего сутки на рекогносцировку.

Елизавета при этих словах отвернулась от полковника. И прикусила губу – вспомнила, наверное, мои мысли про то, что он завидует моей способности критического планирования.

– Я же не в неизвестность совсем. Там Валера на Занзибаре, он в курсе должен быть.

– Все, что знал Валера, только что тебе Сергей рассказал. Ты, вернее, этот парень, как его там… Драго, да?

«О!» – удивленно приподняла брови Елизавета.

Она совершенно не ожидала, что Николаев станет разговаривать, переняв наш с Валерой тон.

«Ты должен был бороться со злом, а не примкнуть к нему!» – словно бы говорила взглядом Елизавета. Впрочем, ей, как я видел, произошедшее определенно понравилось.

– …Этот Драго просто не успел передать Валере основную информацию. Они с Валерой действовали не совместно, работая параллельно, но над совершенно разными вопросами.

– А Валера там чем тогда занимался?

– В основном охраной Николетты Агилар. Он от нее ни на шаг не отходил.

«Ни на шаг не отходил?» – услышал я возмущенное эхо мыслей Эльвиры.

Вот это подстава – нельзя же так с Валерой, он же хоть и оборотень, но живой человек. Мда, похоже, кому-то скоро очень не поздоровится.

– Ну… нет, так нет, – вслух сказал я, стараясь скрыть от Эльвиры свои мысли. – Да, неприятно, но что делать? Я чувствую перед этим парнем, Драго, в некотором роде ответственность. И я не могу позволить себе допустить, что на нем повиснет кровавый долг, который совсем не шутки.

– Драго же не имеет возможности вернуться.

– Я такого не говорил. Он не может возродиться прямо сейчас. Но возможность вернуться имеет: я могу умереть, к примеру, это раз. И есть еще вторая возможность – но, прошу простить и понять, мне не хотелось бы ее обсуждать прямо сейчас. Предварительно мне нужно посоветоваться с невестой, – посмотрел я на Саманту.

– Если еще король Георг и царь дадут согласие на ваш брак, – уточнил Николаев. – С твоими… мягко скажем, самыми разными действиями это сейчас вполне жизненный и рассматриваемый вариант.

Саманта после этих слов приоткрыла было рот, явно собираясь сказать, что именно она думает обо всем этом, но промолчала.

Умная и способная девушка.

Елизавета, кстати, в этот момент внимательно посмотрела на Саманту и едва кивнула, прикрыв глаза. Удовлетворенно кивнула – сдержанность Саманты, судя по всему, ей понравилась.

– Но мы не король Георг и не царь-батюшка, – произнес Николаев. – Так что давай не будем пока отменять планы вашей помолвки и вернемся к насущным вопросам. Если долг перед мечом принадлежит Драго, то как его можешь вернуть ты?

– Душа, даже в разных ипостасях, в пределах одного мира неделима. Именно поэтому Драго воскреснуть не сможет. Его контракт с мечом скреплен Кровью, а кровь и моя, и Драго определенно одинакова по вкусу, наполнению, ауре, или как там еще Магия Крови кровь определяет.

Николаев кивнул и задумался.

– Сергей, у тебя уже через три часа встреча с кабинетом министров, – неожиданно тронула его за руку и шепнула Елизавета. Негромко шепнула, но я услышал.

«Встреча с кабинетом министров?» – удивился я, бросив вопросительный взгляд на Саманту. Она, правда, даже не поняла, что меня удивило.

«Перед тобой президент Российской Конфедерации», – услышал я поясняющий голос Эльвиры. «Который завидует твоему таланту кризисного управленца», – добавила, не сдержавшись, царевна.

Вот оно что. Все-таки стал Николаев президентом, надо же. Исполняющим обязанности, предполагаю, но это уже частности.

– Сергей Александрович.

– Да? – отвлекся Николаев от раздумий.

– Не стоит волноваться. У меня все под контролем, я знаю, что делать, – попытался я успокоить нового, неожиданного, но ожидаемого президента Российской Конфедерации.

– Ты. Знаешь. Что делать, – подарил мне тяжелый взгляд Николаев.

– Ой ладно, в первый раз, что ли? Я уже в таком режиме полгода живу. Со всем разберусь.

– Этого я и боюсь.

– Если я не получу кровавый меч и не верну ему долг Драго, то у Драго будут большие проблемы.

– Какие?

– Большие.

– Какие большие?

– А вот этого я не знаю, если честно. Сам на этом пути впервые.

– Артур, – вздохнул Николаев.

– Да.

– «…» – еще раз вздохнул он, поднимаясь.

– Эм… что? – не очень понял я.

– Просто держи меня в курсе событий, – обернулся полковник к двери.

– А…

– Что?

– Мне бы, в идеале, научиться вот это вот в пространственный карман убирать, – показал я на футляр от виолончели. – Я ж не буду с ним по улице шататься.

– Я знаю, как это делать, и я тебя научу, – негромко произнесла Саманта.

– Отлично, – обрадовался я.

– Отлично, – эхом повторил Николаев, снова оборачиваясь к двери.

– А…

– Что? – вкрадчиво спросил он, снова остановившись на полушаге.

– Мне бы еще решить вопрос организации связи и взаимодействия с авианосной группой конфедератов. Переговорные таблицы, коды радиосвязи, или что мне еще как специальному агенту в тылу корпоративного врага полагается.

Судя по прощальному взгляду, Николаев сейчас хотел мне дать совсем не возможность организации связи с авианосной группой конфедератов. Хотел, но сдержался. Сдержанно сообщив, что все, что мне нужно, я могу получить через Измайлова, он вместе с Елизаветой покинул кабинет и почти сразу усадьбу.

Вот так вот – всего ненадолго от дел отошел, а мастер-наставник уже президент Российской Конфедерации, Эльвира в дипломатическом корпусе, Валера на Занзибаре…

Впрочем, не могу сказать, что я этому не рад.

Могло быть и хуже.