Возвращение Повелителя. Путевой блокнот

Глава 2 Бункер и его обитатели

Итак, мы начинаем… Тепло одетый, уже не голодный, условно вооруженный и сильно воодушевленный, я отправился на поиски означенного спуска на нижний уровень. Согласно записи на обложке блокнотного листа, путь мой лежал направо – в сторону, противоположную той, куда уходил мертвый надзиратель. Дальше по коридору располагались и другие камеры. Когда-то тюремные, потом они поменяли назначение, став погребальными. Фактически я сейчас шел через местное кладбище.

Коридор тюремного изолятора заканчивался еще одной решеткой – глухой, без каких-либо намеков на двери. Но, как примерно говорил Архимед, – дайте мне рычаг с соответствующим плечом, и я переверну весь мир. Плеча монтировки хватило, чтобы даже силами моего ослабленного тела раздвинуть проржавевшие прутья скруткой из троса – тем более что аналогичную операцию здесь, видимо, уже кто-то проделывал до меня. Я-то теперь сквозь решетку пролезу, хоть и с трудом. А вот толстый тюремщик – вряд ли.

Далее я оказался в помещении, напоминавшем холл грузового лифта. То есть оно, по всей видимости, и было когда-то таковым – пока обитатели бункера не замуровали проем входа в лифтовую шахту. Не понимаю, зачем это было сделано, и это настораживает. Возможно, в бункере, когда он еще был обитаемым, случилась какая-то авария. Тем более надо быть осторожным.

С другой стороны холла имелись распашные, обшитые металлом двери, и за ними коридор продолжался. Только теперь он шел через госпиталь, в котором царил форменный разгром: медицинское оборудование стояло не к месту или вообще было опрокинуто, на полу валялись россыпями упаковки бинтов и ваты, коробки с таблетками, шприцы, различные инструменты и эмалированные биксы. Но чаще всего попадались медицинские бахилы: целые и порванные, поштучно и в упаковках, они были разбросаны всюду. Видимо, вопрос дезинфекции был в бункере болевой точкой.

Когда я был маленьким, то ужасно боялся больниц, считая (не факт, что необоснованно!), что людей там залечивают до смерти. Родители рассказывали, что, когда меня туда пытались затащить, я орал как резаный и упирался руками и ногами, сколько хватало сил. С возрастом ума прибавилось, но детский страх перед медициной навсегда остался где-то в глубинах подсознания.

И вот сейчас этот давно забытый комплекс напомнил о себе во всей красе. При одном виде мертвого госпиталя у меня так затряслись поджилки, что я несколько минут стоял и собирался с духом – чтобы просто туда войти. Не заглядывая в боковые помещения, стараясь не шуметь и даже не дышать, я осторожно пробирался между капельницами, приборными столиками и медицинскими стеллажами к дальнему концу коридора, где чернел заветный выход.

И вот, когда я уже миновал половину пути, за моей спиной что-то резко брякнуло о пол и задробило затухающим звоном. Медленно, словно во сне, я обернулся, и волосы на голове реально встали дыбом, приподняв ушастую каску. В призрачном бледном свете затухающей лампы в нескольких шагах от меня маячила фигура в медицинском халате и круглой шапочке. В вытянутой руке фигура сжимала пачку бахил. А в другой, опущенной, руке тускло поблескивал скальпель.

Так, как в этот раз, я в жизни никогда не бегал – чуть сердце из груди не выскочило! Вылетев из госпитального отсека, я захлопнул за собой дверные створки и воткнул монтировку между их ручками. Отойдя на пару шагов, я разглядел надпись, нарисованную маркером на металле: «Осторожно, злой доктор! Без бахил – не входить! И с бахилами – тоже!» И размашистая улыбка на половину двери.

Вот же сволочь ты, Шутник! Не мог написать это на дверях с другой стороны госпиталя! Хотя… Я, наверное, сам виноват – не в ту сторону пошел. В записке ясным по белому было сказано – направо идти! Я направо и повернул, только из камеры напротив. Но назад теперь уже не вернешься – придется искать другой путь.

Сразу за дверями медицинского отсека коридор поворачивал налево под девяносто градусов, и с обеих сторон вдоль него, сколько хватало обзора, в темноту уходили ряды огромных цистерн. Здесь были уже не коридоры, а сводчатые тоннели, причем пробитые в скале. Непосредственно на повороте как раз и находилась лестница, ведущая вверх и вниз. Согласно инструкции, я спустился на пару уровней, нервно подкручивая динамо-лампу и шарахаясь от каждой тени в темных углах и проемах.

На шестом уровне лестница сделала три витка в пустоте, спустившись на платформу небольшой подземной железнодорожной станции. Когда-то здесь разгружались целые составы – по рельсам сюда доставляли все, что потом было использовано при строительстве и оборудовании бункера. С ближней стороны платформы рельсы уходили в монолитную бетонную стену, которую возводили явно в спешке – местами из бетона торчали черные остатки окаменевшей опалубки.

Сама платформа была наполовину заставлена грузовыми контейнерами разных размеров. Большинство из них открыты и пусты, но изредка внутри можно было разглядеть оборудование непонятного назначения, иной раз даже не распакованное.

На путях в дальней части станции на вечном приколе застыл железнодорожный состав – паровоз, сцепленный с ним угольный тендер и шесть грузовых вагонов с открытыми створками дверей. Рядом с ним, на соседних путях стоял агрегат размером поменьше – маневровый мотовоз. Вагоны разгружались с помощью кран-балок, установленных под потолком, а уже потом нужное оборудование тем же способом доставлялось к шахте грузового лифта либо перекидывалось на узкоколейку с другой стороны платформы – там до сих пор стояли грузовые дрезины.

Напротив разгруженного состава платформа была в два яруса заставлена контейнерами, которые в свое время даже не успели рассортировать и отправить по назначению. Кофры, коробки и ящики громоздились штабелями в рассохшихся от времени деревянных каркасах или же просто валялись среди слежавшегося мусора, бывшего ранее упаковочным материалом. Где-то там, за контейнерными баррикадами, находилась еще одна лестница, по которой я, согласно картонному плану, и должен был спуститься.

Теоретически должен был. Потому что по факту все лестничные пролеты, находившиеся внутри станции, обвалились и представляли собой груду бетонных обломков вперемешку с разбитыми ящиками и торчащей во все стороны арматурой. Причем обвал случился совсем недавно. Вероятно, причиной тому было землетрясение, оставившее сеть трещин как на самой платформе, так и на примыкающей к ней стене шахты грузового лифта.

Вход в шахту размещался в центре платформы – проем там тоже был забетонирован, но в его центре размещалась массивная литая бронедверь с рукоятью-колесом. Вероятно, это и был шлюз. На двери желтой краской был намалеван узнаваемый во всех мирах знак – череп и скрещенные кости. А чуть пониже – уже знакомый смайлик со стрелкой вниз и лаконичной надписью: «Внимательно изучить!»

Перед дверью шлюза стоял багажный ящик – наглухо заколоченный и укрепленный металлической лентой. А на нем, покрытый густым слоем пыли, лежал эмалированный жестяной лист с планом эвакуации бункера, испещренный характерными стрелками. Надписи на плане были сделаны на неизвестном мне языке, что-то вроде скандинавской рунической письменности. А рядом уже знакомым почерком Странника были нацарапаны русские комментарии.

В принципе тут все было понятно на уровне интуиции, и через несколько минут я уже вполне себе представлял устройство бункера. Его центр являл собой ракетную шахту, в которой размещались стартовые столы четырех баллистических ракет, и еще две шахты поменьше: грузовая и вентиляционная.

Сам бункер, опоясывающий шахты квадратным периметром, состоял из шести уровней. На первом размещались командный пункт, узел связи, служебные помещения и офицерские кубрики. На втором этаже находились казармы для рядового и сержантского состава, а также оружейная комната. На третьем – кухня, столовая, тренажерный зал, продовольственные и вещевые склады. В четвертой секции размещались тюремный изолятор, медсанчасть и водяные цистерны.

Пятый этаж был техническим – там находились водяные насосы, вентиляторы, системы очистки воды и воздуха. На шестом уровне, помимо железнодорожной станции, размещались пещеры, в которых хранились запасы антрацитового угля. Примерно четверть всей площади уровня занимало огромное, ныне навеки замершее сердце бункера – угольная электростанция. На плане она была покрашена розовым цветом, а поверх нее было нацарапано и даже подчеркнуто: «Химическое загрязнение! Без противогаза не входить! В шлюзе происходит автоматическая дезактивация!»

Ну и, как говорится, чем дальше – тем страньше: на самой ракетной шахте красовалась дважды подчеркнутая надпись: «Разгерметизация! Радиационное заражение! Выход наружу без скафандра категорически не рекомендуется! В случае возвращения – немедленная дезактивация и противолучевая терапия!»

У-у… Как же тут у вас все запущено… Если возвращение оттуда – дело случая, то я туда даже в скафандре не полезу! Это точно не выход! Тогда где же? Выхода не может не быть!

Я более внимательно рассмотрел план бункера. Судя по стрелкам эвакуации, шлюзовых выходов на поверхность здесь имелось три. Один вел в электростанцию (не вариант!), в которой сохранился единственный вход в вентшахту. Вход в грузовой платформенный лифт был прямо передо мной, но сам лифт размещался в ракетной шахте (тем более не вариант!). И еще один небольшой шлюз на первом уровне открывался в шахту запасного выхода. Вот она-то и была помечена надписью «Выход? Снять показания счетчика внутри!». И ухмыляющаяся рожица рядом – видимо, фирменный бренд Шутника.

Какого еще счетчика? Нет, я догадываюсь, что это за счетчик. Но где он? Разве что здесь же, в ящике заколоченном. Вот для чего нужна была монтировка. М-да-а… Теперь уже придется руками работать. «Теперь» – это после того, как мои творческо-воровские руки, не приспособленные к рабочим инструментам, при попытке вскрыть ящик сломали единственное полотно у пилы по металлу.

Воевал я с ящиком долго и безуспешно – пока посредством пинков отчаяния не выяснил, что потрескавшиеся от старости стенки контейнера вполне поддаются этим самым пинкам. Так в моих руках оказался местный счетчик радиации, размерами и формой напоминавший первые армейские радиостанции. Примерно с такими же наши диверсанты в Отечественную забрасывались в тыл к немцам. И вот с этим гробом, батарея которого заряжалась от упакованной в наплечную сумку ручной динамо-машины (которая и сама весила немало!), мне предстояло взобраться на шесть этажей вверх, попутно увертываясь от бродячих мертвецов.

Задача казалась воистину невыполнимой. Если только снять показания прямо здесь, за этой дверью… Громоздкий скафандр, сделанный из освинцованной резины и напоминающий старинный водолазный костюм, я видел в открытом ящике неподалеку. Там же находились воздушный компрессор и баллоны с дезактиваторным хлорно-известковым порошком. Возможно, мой предшественник в свое время уже делал вылазку наружу и приготовил все необходимое.

Решусь ли я на это? Хм, большой вопрос… Во всяком случае, надо сначала убедиться, что сам счетчик еще работает. Ничего сложного в этом устройстве не было: на ящике имелись штекер для входящего кабеля, табло заряда аккумуляторной батареи, пусковой тумблер и табло самого счетчика со стрелкой и разноцветной шкалой: от белого, безопасного уровня, к черному – смертельному. Подсоединив прибор к машинке, я крутил ее рукоятку минут двадцать – пока батарея счетчика полностью не зарядилась. Однако уровень заряда быстро падал – видимо, аккумулятор сдох за давностью лет.

Когда я включил тумблер – внутри прибора что-то запищало и закрутилось. Стрелка радиометра, подрожав в раздумье, резко ушла в черную зону до предела и уперлась в край прибора. У меня внутри словно все оборвалось – по всей видимости, недавнее землетрясение нарушило герметичность ракетной шахты на этом уровне. И я, бродя по платформе, уже давно надышался радиоактивной пылью и получил смертельную дозу радиации.

Ноги словно сами собой подкосились. Я несколько раз включал и выключал тумблер – результат был один и тот же. С досады я треснул по прибору кулаком, и его крышка отскочила. Внутри обнаружилось что-то вроде ниши для документации, в которой лежала небольшая книжица – вероятно, инструкция по эксплуатации прибора. А поверх нее – блокнотный листок с номером 32.

«Мой друг, покорнейше прошу извинения за эту маленькую шутку – я поменял провода на контактах счетчика. На самом деле радиационный фон в бункере хоть и повышенный, но человек без особого ущерба для здоровья может пребывать здесь достаточно долго. Наружу выходить не рекомендую. Я проверил: в ракетной шахте и на поверхности над нею нет ничего интересного. Зато фонит там очень прилично, и вряд ли что-то изменится в ближайшие пару тысяч лет.

Теперь к главному: это была первая проверка – на тот случай, если мой Враг все-таки сумеет проникнуть в бункер. Я знаю, что это невозможно – даже вся магия вселенной не поможет попасть в место, где ты никогда не был. Но за свою сверхдолгую жизнь я не раз сталкивался с ходом событий, который казался невозможным даже теоретически. Но тем не менее единожды они имели место случаться.

Поэтому я предпринял некоторые превентивные меры, заложив бомбу в эвакуационной шахте. Я надеюсь, ты туда не полез? Не должен был, потому что ты – это я в новой версии. Я бы сразу понял, что это – розыгрыш. А вот мой Враг шуток совершенно не понимает. Далее будут еще две проверки – ты их пройдешь с легкостью. Но, конечно, только в том случае, если ты – это я. Если же это не так – ты, скорее всего, пополнишь ряды местных жмуриков. Следующий лист ждет тебя на первом уровне – в сейфе кабинета начальника ракетной базы».