Путь истины

Введение К взыскующему истины читателю

Сие краткое сочинение о Священном Писании, выходящее ныне с некоторыми дополнениями в свет, первоначально было написано и сделалось известным как предисловие к изданию одной из немецких Библий, причём не имелось в виду ничего большего, как только послужить тем, кому сия Библия попадёт в руки. Но поскольку предисловие это широко распространилось и было отдельно напечатано не только по-немецки, но и по-голландски, и все экземпляры были распроданы, а ныне многие вновь желают видеть его издание на немецком языке, – то я увидел в этом руку промысла Божия, коему и предаю как себя, так и моё сочинение, со смиренным упованием и молитвою, да осенит его Бог Своим благословением и да восполнит всякий его недостаток Своим благодатным помазанием в сердцах читателей.

Содержание и цель сего сочинения заключается в следующем:

В первой главе указывается на авторитет Священного Писания и на должное благоговение, какое всякий обязан питать по отношению к нему. Этим, с одной стороны, среди прочего, может быть исправлено пагубное заблуждение тех, которые, будучи преисполнены духовной гордости и высокомерия, под надуманными предлогами «высокой духовности» относятся к писаному слову Божию свысока – к расстройству и вреду неопытных душ. Как говорит некий богонаученный муж: «Всем тем, кои не принимают таковое благодеяние и дар Божий с подобающим благоговением, надлежит пожелать, чтобы они учились почитать слово Божие (равно как и другие благодатные средства) надлежащим образом, не умаляя Писание по природной своей гордости, своенравию и высокоумию, как будто они уже далеко превзошли его; но уразумевая, что они, может быть, ни единой ещё и буквы божественной истины не поняли по силе её, не говоря уже о том, чтобы возыметь живой её опыт»[93].

С другой стороны, этим может быть обличена и бесчинная клевета других, которые обвиняют в непочитании Писания христиан, настаивающих на необходимости внутреннего опытного просвещения и освящения и, исходя из сего, возвышающих свой голос против превратного толкования и неправильного применения Писания. Именно таких христиан и укоряют в том, что они принижают значение писаного слова Божия или и вовсе отвергают его, – каковое подозрение совершенно безосновательно и исходит из сердец, лишённых любви. Ибо очевидно, что души, чрез Священное Писание идущие ко Христу, дабы в Нём обрести жизнь (Ин. 5, 39), относятся к Писанию с несравненно большим благоговением и обретают в нём стократно большую пользу, нежели все те, кои, похваляясь внешним знанием Писания, внутреннюю его суть отвергают и, держась за букву Писания, не видят чрез неё, как им прийти к внутреннему познанию Христа и общению с Ним. Но не значит ли это обольщаться шелухой, а на плод не обращать внимания?

Как, вопреки сему представлению, просвещённые души всегда настойчиво предостерегают от пренебрежения словом Божиим, можно подтвердить очень многими свидетельствами. Процитируем только одного писателя, высоко чтимого самим Лютером, слова которого могут послужить вышеназванным клеветникам во вразумление, а гордецам, упомянутым перед ними, в обличение. «В духовном превозношении, – говорит автор “Немецкой теологии”, – диавол внушает человеку, чтобы он видел себя уже взошедшим на самую высоту и приблизившимся к Богу и уже более не нуждающимся впредь ни в Писании, ни в Законе, ни в тех или иных благодатных средствах, так что якобы он уже стал не зависящим ни от чего. Но где нищета духа и подлинное смирение, там бывает совсем по-другому»[94].

Во второй и третьей главах говорится о том, как всякий верующий христианин без обременения себя человеческой учёностью может беспрепятственно достигнуть правого понимания Священного Писания, а вместе с тем познания Бога и разумения истины. Я думаю, что если бы постижение Писания искалось на таких путях и при помощи таких средств, на которые указывается в сих главах, то христианство не было бы столь колеблемо и расстраиваемо многочисленными заблуждениями, спорами, разделениями и лжеучениями. Однако это может показаться тем, кто настроен по-пелагиански[95], равно как и тем, кому знание Писания стоило больших денег за учёбу и усилий ума, не чем иным, как чудачеством. Гордая наша падшая природа хочет всё своё приобретать и покупать сама, а не испрашивать у Господа Бога, ожидая всего только от Него. Ту истину, что Бог Святым Своим Духом должен просветить нас, дабы мы узрели чудеса из закона Его, и проч. (Пс. 118, 18), падший человек ещё может признать, и даже обратить её в повод для молитвословия перед чтением Священного Писания и размышлением над ним. Но сосредоточиться только на вразумляющей благодати в сердце, посвятить всё своё время внутренней сердечной молитве и собиранию чувств в тишине, подвизаясь при этом самым решительным образом в самоотвержении и тому подобном, и затем при входе во врата Премудрости, по слову её (Притч. 8, 34), неизвестно сколько ждать, что и когда изволит Бог дать нам уразуметь – это для большинства будет, конечно же, крайне неудобным и, в лучшем случае, досадно долгим окольным путём и потерей времени. Ведь можно было бы (как думает человек в своём ослеплении) вместо всего этого прочитать множество прекрасных книг, имеющихся в таком изобилии, и с их помощью гораздо легче и быстрее дойти до цели. Только, любезный друг, будь уверен в том, что при своей природной слепоте ты, употребив и всё старание, в наилучшем случае получишь лишь зыбкую, неверную и мёртвую тень истины, черновой её набросок – чем твоя душа никогда не насытится и не освятится. Чрез указанные же в сих главах пути и средства, которые на самом деле гораздо короче и легче, чем все твои труды, ты сможешь по Божией благодати сущностно познать и вкусить саму истину, к спасению и всецелому довольству твоей души.

Наконец, в четвёртой главе даются некоторые простые наставления, как именно надлежит читать, уразумевать и применять Священное Писание на благо души. Целью всех этих наставлений, если сказать вкратце, является то, чтобы мы, недолго задерживаясь на внешнем, на образах, искали в Писании только пользы, напитания и исправления своей души, пребывая внутри самих себя в безыскусной простоте. Тогда сможем мы увидеть, как посредством внешнего слова отворяется наше сердце сущностному Слову Божию, Иисусу Христу, и как сие Слово являет нам Себя в обличении, научении, утешении, запечатлении той или иной истины в душе, внутрь-собирании духа воедино и в других божественных действиях, ведущих нас к тому, чтобы мы без всякого прекословия дали в себе место сему Слову, последовали Ему в вере и таким образом могли всё больше и сущностнее приближаться к Нему и иметь жизнь в общении с Ним – на что и направлено всё Писание.

О сладчайший Иисусе! да воздастся Тебе наша смиренная благодарность за драгоценный дар Твоего писаного слова, ниспосланного нам, падшим творениям, с небес чрез избранных посланников Твоих, дабы паки призвать и обратить нас к Себе, к общению с Тобою в Духе и любви! Отверзи же наши сердца, Господи, да внемлем, услышим и научимся всему этому от Самого Отца (Ин. 6, 45) и так придём к Тебе! Аминь.

Глава первая О подобающем благоговении, какое надлежит нам иметь пред Священным Писанием, и о том, как мы должны относиться к нему

1. Во веки веков не сможем мы в должной мере отблагодарить Бога, бесконечно благого Человеколюбца, что Он чрез Свои избранные орудия, Пророков и Апостолов, изволил дать нам Своё писаное слово, сие неоценимое сокровище, которое и доселе, вопреки всяким ухищрениям и действиям царства тьмы[96], сохраняет для нас дивным Своим промыслом. Но уразуметь это может только тот, кто со страхом Божиим созерцает высокую и святую конечную Его цель, какую Он желает осуществить посредством сего благодатного дара и спасительного средства – а именно: вновь обратить к Себе падшего человека и, как на помочах, привести его к Самому Себе, к внутреннему и вечному единению и общению с Собою в Иисусе Христе.

2. То, что человек в его нынешнем нечувствии, расстройстве и глубокой тьме не в силах достичь этого без руководства и вспомогательных средств со стороны Бога, никто отрицать не может. Но из такого состояния падшего человека необходимо следует и то, что сему божественному руководству надлежит быть не только непосредственным и внутренним, но также одновременно и внешним. Падший человек не только в своих чувствах, мыслях, сердечных стремлениях и любви горестным образом отвратился от Бога и от самого себя во внешнее, так что теперь он раздроблен и множествен; но и по внутреннему человеку в силу непрекращающегося действия и калейдоскопического движения многоразличных желаний, вожделений, страстей, своеволия, самолюбия и тому подобного он пребывает в ужасающем беспокойстве, разорении, головокружении и опьянении. Очевидно, что пока дело обстоит таким образом, человеку совершенно невозможно воспринять Самого Бога (Который есть простая и духовная сущность) и различить непосредственный голос Его Духа (который слышится только в глубочайшей тишине) без помощи некоего внешнего руководства[97].

3. Бог должен снизойти к падшему человеку, чтобы он мог быть воздвигнут и возвышен к общению с Ним. Бог должен говорить с разорённым и распахнутым наружу человеком так, чтобы тот услышал и понял Бога – то есть внешне, образно, я бы сказал, громогласно, дабы человек был ошеломлён этими сильными звуками и ими приведён к молчанию и вниманию себе. Тогда он сможет воспринимать и различать в своём сердце и совести движения божественной благодати; и если он верно последует за ней, то она поведёт его за руку и приуготовит к подлинному просвещению и богообщению в Духе. Тогда только он с великим изумлением и радостью увидит и познает прекрасное согласие сущностного и вечного Слова Божия с писаным словом в книгах Священного Писания.

4. Задумаемся над этим глубже, и мы сможем легко увидеть, как надлежит нам правильно относиться к сей божественной книге, верно понимать её и применять на пользу души.

Священное Писание есть 1) всегда пребывающее неложное возвещение об истинном Триедином Боге и Его действованиях, обличающее всех неверующих и неправо верующих[98]. О Боже! в какой густой тьме неведения, заблуждения, идолослужения и безбожия живут все те народы, которым не светит Твой свет! Но сколь безответнее наша неблагодарность, когда мы имеем сей свет – и не принимаем его; когда мы пользуемся им – но не следуем ему! Это возвещение Ты, Господи, влагаешь в наши уши, поставляешь пред нашими очами и даёшь нам в руки – а мы всё равно забываем Тебя и живём в мире сем безбожно, как прочие народы (Рим. 2, 21)! Отверзи же нам очи, Господи, дабы мы не только познавали Тебя как Бога из слова Твоего, но и прославляли Тебя (1 Кор. 6, 20), служа Тебе, как Ты заповедуешь нам в Писании – в духе и истине (Ин. 4, 24), с искренним, чистым, преданным Тебе сердцем!

5. Священное Писание есть 2) запечатленный Закон Божий, единственное безошибочное мерило и зерцало нашей жизни[99]. О, как необходимо падшему сердцу сдерживаться строгим послушанием столь святому Закону, чтобы чрез постоянное прорывание грехов и пороков оно не дичало всё больше и не делало свои узы всё более тяжкими! Как целительно и драгоценно божественное нравственное учение и правила жизни, запечатленные в сей Книге, возвещающей и указывающей нам прекрасный путь благочестия и добродетелей – путь, по сравнению с которым всякие поучения мудрецов мира сего есть лишь разметаемая ветром мякина! Как убеждает нас зерцало слова Божия в нашем бедственном положении, когда мы с сердечным благоговением поставляем себя перед ним? Будем же постоянно покорять себя сему божественному Закону и не следовать более закону греха (Рим. 7, 25). Будем соразмерять нашу жизнь только с сим мерилом, а не с обычаями мира сего и не с требованиями падшей природы. Будем внимательно всматриваться в сие зерцало и не забывать, каковы мы (Иак. 1, 24), но всё более и более вникать в совершенный закон свободы (Иак. 1, 25), который есть любовь. Итак, Господи, да будет слово Твоё светильником ногам нашим и светом на путях наших (Пс. 118, 105)!

6. Священное Писание есть 3) благовествование спасительного совета Божия и единственного средства к нашему искуплению и спасению. Из Писания бедный погибающий грешник узнаёт о Спасителе Иисусе и об оставлении грехов, которое совершается только о имени Его (Деян. 4, 12); а помимо сего благовествования он во веки веков не смог бы и помыслить о том[100]. Слово Божие открывает и предлагает человеку истинную веру во Христа – как надлежит ему в покаянии прибегнуть к Иисусу и, отвергнув себя самого (Мф. 16, 24) и всё, что в мире (1 Ин. 2, 16), предать своё сердце чистому действованию Его Духа, чтобы совершенно умириться, освятиться и соединиться с Богом, и чтобы таким образом Божий свет, любовь, мир, радость и жизнь вечная могли не только там, но уже и здесь наполнить его душу, к вечному прославлению Бога. Не является ли это поистине славным благовестием блаженного Бога (1 Тим. 1, 11), драгоценным словом, достойным всякого принятия (1 Тим. 1, 15)? И если мы вознерадеем о толиком спасении (Евр. 2, 3) и отвергнем волю Божию о себе (Лк. 7, 30), – то куда мы убежим (Пс. 138, 7)?

7. Священное Писание есть 4) освящённое и благословенное Богом средство[101] к духовному пробуждению человека и укреплению его в истинном благочестии; руководство на пути к Богу. Не бывает ли нередко так, что Святой Дух берёт какое-либо изречение Писания и пронзает им наше сердце, как острой стрелой (Пс. 44, 5), так что весь человек подвигается и изменяется от сего? Не вливается ли иногда то или иное слово Писания в угнетённую или искушаемую душу как некий бальзам, который умягчает и исцеляет все её скорби и делает её радостной и дерзновенной в Господе? Священное Писание благодатью Божией врачует раны сердца и совести и вразумляет и успокаивает нас несравненно больше, чем все книги, убеждения и доказательства человеков (Пс. 18, 8–9; 118, 99). Чрез Священное Писание Превечный Бог призывает и влечёт расточённую вовне душу к благоговейному вниманию к Своим действованиям в нашем внутреннем человеке, дабы душа искала и находила в своём сердце Его Самого и Его сущностное Слово и внимала Ему, в чём только и состоит жизнь вечная (Ин. 5, 40). Поэтому мы хорошо делаем, что обращаемся к сему свету, сияющему в тёмном месте, доколе не начнёт рассветать день и не взойдёт утренняя звезда (Сам Иисус) в сердцах наших (2 Петр. 1, 19).

8. Священное Писание есть 5) точнейшее описание, изображение и предызображение путей Божиих, какими Он вёл, ведёт ныне и будет вести до конца времён Свою Церковь как в общем, так и касательно каждого верующего в отдельности. Писание есть как бы некий универсальный календарь, истиннейшая и первейшая церковная история, простирающаяся до конца мира и исполненная жизнеописаний святых. Но повествования Священного Писания – это не просто внешняя история; все они означают и нечто большее (Гал. 4, 24). Всё, о чём повествует Писание, происходит снова и снова, если не внешне и по букве, то внутренне и по духу; и жизнеописания, слова, дела и страдания святых должны вновь найти своё осуществление в нас (Рим. 4, 23–24). И так будет до тех пор, доколе не прейдет небо и земля: ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится (также и в нас) всё сие (Мф. 5, 18).

Господи Боже, даруй нам, да поклонимся сей глубине премудрости Твоей! Научи нас быть духовными людьми, дабы мы могли смотреть на всё и судить обо всём духовно (1 Кор. 2, 14)! Сам действуй в нас Своею благодатию так, чтобы слово Твоё исполнялось как вне нас, так и в нас!

9. Священное Писание, наконец, есть 6) постоянное засвидетельствование нашего внутреннего опыта. Никто не ниспадает столь низко и никто не возносится столь высоко в благодати, чтобы он не нашёл в Писании свидетельства о себе; именно поэтому, собственно, никто и не может превзойти Писание. О Боже! как укрепляет и радует всякую душу то, когда она, просвещаемая Духом, видит, что в Писании содержится именно та истина, именно те слова, описывающие именно то состояние, которое она внутренне переживает сейчас или пережила в прошлом! Особенно после тяжких страданий и испытаний, когда во время скорби душа совсем не могла найти себя, – о! сколь утешительно звучит для неё: так написано, и так надлежало тебе пострадать и воскреснуть (Лк. 24, 46), как некогда было сказано о Христе. Да, душа иногда может и через внутреннее помазание Святого Духа, во внутреннейшем извещении от Бога, увериться в несомненной истинности своего опыта; тем не менее необыкновенно полезно и радостно, когда и свидетельством Писания подтверждается, что это научение от помазания истинно и неложно, так что в нём только и нужно пребывать (1 Ин. 2, 27). Спорящие друг с другом церковные партии ищут в Писании свидетельств и доказательств, которые подтвердили бы их особенные концепции и мнения, что чаще всего более вредит, нежели способствует выяснению сущности христианства. Ах! если бы мы с такой же ревностью испытывали, соответствует ли тому, о чём говорит Писание, наше духовное состояние и опыт, вся наша жизнь!

Итак, отсюда видно, как мы должны воспринимать Священное Писание, и с каким благоговением относиться к нему. Исследуем же теперь, как нам право понимать и с душевной пользой применять Писание, что для нас, собственно, и является главным.

Глава вторая Необходимый, всеобщий и безошибочный путь к просвещению души и правому разумению Священного Писания

1. Прежде всего надлежит с определённостью сказать, что для истинного разумения Священного Писания (равно как и для познания Бога и всех божественных истин) требуется только одно средство. Это средство двояко: со стороны Бога – Его благодатное просвещение, а со стороны человека – соответствующее состояние духа, позволяющее воспринять это божественное просвещение. Мы не можем видеть без света; также не можем мы видеть без открытых и обращённых к свету очей. По падшей природе ни того, ни другого у нас нет – мы ходим во тьме и есть сама тьма (Еф. 5, 8): бог века сего ослепил ум неверующих, чтобы для них не воссиял ясный свет Евангелия (1 Кор. 4, 4). Господь Бог должен озарить наши сердца (1 Кор. 4, 6); Он должен дать нам просвещённые очи ума (Еф. 1, 18), без чего мы не увидим чудеса от закона Его (Пс. 118, 18).

С теми, кто отвергает эти и другие многочисленные свидетельства Писания о слепоте и повреждённости человеческого ума в духовных вещах и непременной необходимости благодатного просвещения от Бога, мы спорить не будем: здоровые не нуждаются во враче (Лк. 5, 31). Тем же, кто умозрительно соглашается с этим учением Писания, а на практике идёт прямо против него, мы скажем здесь несколько слов, насколько нам позволит место, о верном и неверном употреблении нашего ума и собственных усилий в деле познания истины.

Ум непросвещённого человека, если он жаждет узреть Бога и ясный свет Евангелия, должен вести себя подобно слепорождённому, который хочет узнать, что такое дневной свет. Рассмотрим образ его действий: он слушает со всем вниманием, как говорят о свете; он слагает всё, сказанное ему, в своей памяти; наконец, он составляет себе некое представление и понятие о свете, вплоть до того, что может говорить о нём так же хорошо, как и зрячий человек. Однако если по этой причине он стал бы думать, что имеет точное знание о свете, то не отнеслись бы мы к нему с сожалением и состраданием? Но не именно ли так поступают люди в большинстве своём, желая познать Бога и Его истину? Они берутся за дело, заставляя свой ум работать не в своё время и не на своём месте; они с великим старанием, употребляя всевозможные способы, предаются изысканиям и рассуждениям; они составляют себе тысячи образов и представлений о Боге и божественном – и считают получившиеся у них самоизмышлённые формы знания и неопределённые образы подлинным и правым познанием истины, необходимым и полезным всякому верующему. О, какая слепота! Не лучше ли было бы, чтобы сей слепец (наш непросвещённый ум), если только он ещё в состоянии воспринимать советы, после того как он узнал от зрячих людей, что есть такой прекрасный и радостный свет, в котором можно видеть столь много чудесных вещей, а он – бедный слепец, лишённый всего этого; но существует врач, который непременно сделает его зрячим, и т. д., – итак, говорю я, не лучше ли было бы, если бы сей слепец, после того как он получил общие понятия о свете, сразу обратился бы к врачу, и, вместо того, чтобы продолжать держаться за свои неопределённые и неверные представления, смиренно предал бы себя ему и, следуя его советам, в простоте ожидал бы выздоровления? И не разумно ли было бы, чтобы, когда сему слепцу уже открылся слабый, мерцающий свет, так что он видел бы проходящих людей, как деревья (Мк. 8, 24), – он не сразу счёл бы себя зрячим, полагая, что может уже оставить врача и его лекарства, но с тем большим смирением подчинился бы врачу, и даже не слишком пользовался бы своим только начавшимся зрением, пока не достигнет полного выздоровления? Не познал ли бы он тогда свет, как он есть, без всяких своих усилий и ломания головы, не испытал ли бы на опыте его подлинное действие, и, если нужно, не смог ли бы возвестить другим, что он видит собственными глазами? Смотри 1 Ин. 1, 1–5. Приложение сказанного к нашему предмету легко сделать каждому.

Итак, несомненно: великое неразумие – искать познания Бога и Его истины чрез действование ума. Ведь не только слепой, но и зрячий человек не может увидеть дневной свет или достичь полного его восприятия только учёбой и работой головы; что же говорить о божественных вещах! Поэтому не стоит так много загромождать свою голову; наоборот, нужно освобождать её от всех образов, вложенных в неё прежде. Окна нашей души слишком пёстро и плотно разрисованы; это препятствует свету. Мы слишком много занимаемся своими игрушками в голове и, увлекшись ими, не думаем о том, чтобы дать в себе место вечной истине, которая столь желает просветить своим светом наши сердца.

Но вернёмся к нашему изложению, и рассмотрим те пути, которые ведут к божественному просвещению и познанию Божией истины.

2. Это просвещение совершается не сразу, не в один раз, но поступенно, сообразно свойствам и способностям души. Точно так же и Писание понимается не сразу, но по мере благодати и просвещения, и никак не больше этой меры. Первое просвещение, или свет благодати (воздействующий всегда как на чувства, так и на ум, и на первые больше, чем на второй), есть предваряющая благодать; её не обусловливает ни наше достоинство или недостоинство, ни какое бы то ни было приуготовление с нашей стороны. Благодать есть благодать: плод заслуги Христовой. Свет во тьме светит (Ин. 1, 5). Действует она так: Бог даёт читателю и слушателю Писания некий начальный слабый проблеск Своего света, чрез что человек, большей частью в самых общих чертах, ещё сбивчиво и неясно, начинает видеть, что именно хочет сказать ему Бог в Своём слове – именно то, что он несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг (Откр. 3, 17), падшее существо, достойное вечного осуждения; и что он должен покаяться, отвергнуться себя и обратиться к Богу. Всё это человек понимает только в самом первом приближении, и иногда очень поверхностно – по той причине, что он совсем ещё плохо знает, что Дух Божий вкладывает в понятия «покаяние», «самоотвержение», «обращение», «вера», «освящение» и т. д., хотя он может думать, что всё понимает. Чтобы разуметь Писание больше и глубже, ему необходимо дать в своём сердце место просвещающей благодати Божией и (с её же помощью) стараться устранять все препятствия для неё, дабы таким образом прийти в то состояние духа, в котором свет Божий всё живее и сильнее познавался бы во внутреннем человеке.

3. И здесь пришло время рассмотреть, какие средства мы должны употреблять с нашей стороны для истинного просвещения, а вместе с сим и правого разумения Священного Писания.

На первое место мы по достоинству ставим смиренную молитву. Она состоит в следующем: прежде всего душа искренно смиряется и умолкает пред вышеописанным всеобщим светом и действием предваряющей благодати и даёт ей в себе место: говори, Господи, ибо слышит раб Твой (1 Цар. 3, 10). При этом она познаёт свою немощь и то, что прежние её понятия, мысли и суждения о Боге, о Его воле и Его путях были совершенно темны, недостаточны и неподобающи: я был невежда и не разумел; как скот был я пред Тобою (Пс. 72, 22). Затем душа, несколько осветившись восходящим в ней светом, внутреннейше обращается к Богу, от Которого сей свет исходит, и как бедное неразумное дитя, всецело предоставляет Ему своё сердце и ум, с сердечным желанием и жаждой, чтобы Он просветил её Святым Своим Духом, чтобы Сей Дух действовал в ней, и чтобы при чтении или слышании Священного Писания Бог впечатлевал ей в сердце смысл и силу Своего слова, насколько это нужно для её пользы и прославления Бога, искренно стремясь единственно к тому, чтобы только исполнять волю Его: Господи! что повелишь мне не только знать, но и делать? (Деян. 9, 6).

Если душа возьмётся таким образом за сие молитвенное дело, насколько это для неё возможно, то Бог непременно ответит на её молитву большим светом и большим напечатлением в ней Своей истины, в ту меру, в какую душе на данное время это необходимо и полезно. Если душа продолжит идти этим путём, всё более обращаясь к Богу указанным образом, то Бог в ответ на её стремление преумножит в ней Свой свет, так что она сможет всё яснее и лучше видеть как свою нищету и падшесть, так и преизобильное богатство Бога и Его истин. И так, от славы в славу (2 Кор. 3, 18), душа всё время будет восходить дальше. Посему никто да не сочтёт, что можно полностью понять или исчерпать мысль Духа в Писании. Если мы думаем, что узрели в Писании нечто великое, то следующее действие и внушение Духа убеждает нас, как мал и слаб был предыдущий свет. Ах! если бы познали это запутавшиеся, упрямые сыны человеческие! Как скоро прекратились бы тогда все бесполезные споры о мнениях (Рим. 14, 1) вокруг Писания!

4. С первым средством к истинному разумению Священного Писания – молитвой – неразрывно связано второе, а именно: неопустительное и точное исполнение того, что уже по́нято из Писания и в чём мы уже убедились, по выразительному слову нашего Спасителя: кто хочет творить волю Пославшего Меня, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно (Ин. 7, 17). Здесь нужно вспомнить о том, что сказано выше о предваряющей благодати: она даёт человеку чрез Священное Писание только самое общее, начальное и слабое видение его падшего состояния, равно как и воли и истины Божией. Если человек будет верен действию предваряющей благодати, последует её свету в исповедании своей падшести и нищеты (например, признает, что доселе он любил мир, и поэтому в нём не было любви Божией) и поступит в соответствии с этим исповеданием, то есть: по мере воссиявшего в нём света и своих сил и возможностей постарается отвергнуть мир и со всей искренностью обратиться к любви Божией, – то из этого действия он научится намного точнее распознавать узы пристрастия к миру сему в своём сердце и сможет всё больше постигать, что такое любовь Божия, убеждаясь, что она есть нечто гораздо более глубокое и сущностное, совсем иное, чем ему это представлялось ранее. Тогда он начнёт всё точнее и полнее понимать то, что возвещает Писание: не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей (1 Ин. 2, 15); будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас (1 Ин. 4, 19) и т. д. И именно верность и следование этой узнанной истине делает человека способным познавать далее и многие другие истины. Если же он будет неверен свету предваряющей благодати в своём сердце, не будет обращать на него внимания, отвратится от него чрез рассеянность или ложное утешение чем-то иным и продолжит питать в себе суетное мирское мудрование, то пришедший в его душу свет ввиду такой всё время повторяющейся неверности чем дальше, тем больше будет угасать, и человек останется слепцом, который никогда и никаким образом ничего не поймёт в Писании, каким бы образованным и учёным он ни был. И при этом он вовсе не допустит мысли, что он любит мир сей, но будет обольщать себя, что любит Бога – ведь посещал же его душу благодатный свет! И почти весь мир пребывает в таковом ослеплении.

5. Отсюда, во-первых, мы видим, что исполнение и опыт того, о чём говорит Священное Писание, является лучшим его комментарием и толкованием. Кто не познал и не познаёт человеческую немощь в своём сердце, тот никогда не увидит этого в Писании; напротив, кто творит покаяние, тот открывает для себя, что есть истинное покаяние по Писанию. Кто отвергает самого себя, тот всё больше узнаёт о самоотвержении; кто молится, верует и любит, тот научается из Писания молиться, веровать и любить – и таким образом человек всё больше и глубже уразумевает, что понимает под всем этим Писание; и это возможно только так, и никак иначе. Вот что должно бы быть истинной высшей школой для всех студентов теологии (а вместе с ними и для всех нас), прежде чем они станут учителями Израиля (Ин. 3, 10)! Ибо подлинное богопознание, или христианство, состоит всецело в опыте. Сначала нужно вкусить, и потом увидеть, как горек грех и как благ Господь (Пс. 33, 9); сначала нужно возыметь Божие слово в своём сердце (Втор. 6, 6), и только потом проповедовать его другим (Рим. 10, 8). А иначе всё будет так, как о том говорил ещё древний святой, Макарий: «Если бы кто захотел изречь слово истины и увеселить некоторых из слушающих, то, не стяжав в действительности и по самой истине в себе слова Божия, а только припоминая и заимствуя слова из книг Писания, или пересказывая и передавая, что выслушал у мужей духовных, он, как кажется, увеселяет других, и другие услаждаются его словами; но, как скоро окончит свою речь, каждое его слово возвращается в своё место, откуда взято, и сам он опять остаётся нагим и нищим; потому что то духовное сокровище, из которого он предлагает, пользует и увеселяет других – не его собственность, и сам он первый не возвеселён и не обрадован Духом»[102].

6. Во-вторых, мы видим отсюда, что опыт и исполнение на деле некоей истины Писания есть ключ не только к точному познанию именно этой истины, но и к уразумению следующих истин. Человеческое сердце как бы окутано и обвязано бесчисленными покрывалами (о, сколь пространной была бы моя речь, если бы мне нужно было указать на хотя бы некоторую часть сих покрывал!). Поэтому неудивительно, что свет, который должен пробиться сквозь все эти многие и плотные покрывала, будет малым и слабым. Если снять с сердца одно покрывало, то увидишь второе; уберёшь его – обнаружится третье, и так далее. Но по мере того, как одно за другим эти покрывала снимаются, божественный свет получает возможность воздействовать на сердце и ум человека всё с большей теплотой и силой, от славы в славу (2 Кор. 3, 14–18). Кто позволит Богу открыть свою падшесть и нищету, тот обретёт видение, что такое покаяние; кто приступит к покаянию, тот увидит в результате его, что есть вера; кто станет действенно следовать вере, тот позна́ет, Кто есть Иисус. По преодолении одного проявления падшести мы усматриваем в себе другое; если и в преодолении его мы пребудем верными Христу, то узрим нечто большее. И так это и идёт непрерывно, из одной глубины в другую; кто в школе Иисуса выучит один урок, тому задаётся следующий. Поэтому великой слепотой является то, когда человек хочет возвещать Писание, обращать, учить и судить других, в то время как он сам на деле, опытно едва только выучил первую букву божественного учения; смотри Деян. 1, 21–22. Также весьма неразумно, и даже совершенно невозможно желать знать всё «от и до» изначально, прежде чем пройдёшь это делом. Стремящиеся к сему будут чахнуть за своими исследованиями до самой смерти, так и не достигнув познания истины. Смотри также Пс. 24, 14; Пс. 110, 10; Еккл. 2, 26; 1 Ин. 2, 4.

7. Третье, и особенно важное средство для истинного понимания Священного Писания есть постоянное деятельное отвержение самого себя (Мк. 8, 34). Никого иного не научает Бог ведению Себя и Своей истины, никому иному не даёт Он разуметь сие возвещение, кроме только того, кто отнят от грудного молока, отлучён от сосцов матери (Ис. 28, 9). Чрез глубокое и нелицемерное самоотвержение очищается и утишается сердце.

Очищается оно от мерзостей мира сего, от грехов и бесчисленных проявлений нашей падшести и повреждения, которые застилают глаза бедной душе как некая клейкая масса, состоящая из отвратительной нечистоты (Иез. 24, 13), что абсолютно препятствует проникновению в тайны Божии. Достаточно одного-единственного прилепления к творению, одной-единственной радости, обретаемой вне Бога, одного-единственного нечистого намерения в верующей душе, особенно если она лелеет всё это сознательно, чтобы в меньшей или в большей степени затмить чистый божественный свет. Но это знают только те, кто навыком приучен (Евр. 5, 14) пребывать внутри своего сердца. Не умерший самому себе человек есть слепой человек (Ин. 12, 24); и хотя бы он знал Писание от корки до корки, оно всё равно останется для него книгой за семью печатями. Ибо Премудрость никогда не войдёт в лукавую душу и не будет обитать в теле, порабощённом греху, ибо святый Дух премудрости удалится от лукавства и уклонится от неразумных умствований (Прем. 1, 4–5). Только чистые сердцем узрят Бога (Мф. 5, 8) и Его истину. Достигается же сия сердечная чистота, когда, силою Божией благодати, во всецелом самоотвержении мы отвращаем своё сердце от всякой преходящей радости и желания мира сего и научаемся разумевать и любить только Бога. Тогда око души становится всё более отверстым и светлым, а сердце в своей глубине – ясным и чистым, так что в нём начинает отражаться слава Господня. Древние христиане так говорили об этом: «Тот, кто желает понимать Священное Писание, должен заниматься не столько чтением толкователей, сколько очищением сердца от плотских пороков. Если эти пороки будут истреблены, то, сняв покрывала страстей, душевные очи будут созерцать тайны Писания. Ибо оно не для того дано нам Святым Духом, чтобы мы его не знали; темно же оно потому, что душевные наши очи закрываются покровом пороков; а если им возвратить естественное их здоровье, то и одного чтения Писания достаточно будет для понимания истинного его смысла, и не будет нужды в помощи толковников, подобно тому как телесные глаза не нуждаются ни в какой науке для видения, если только они чисты и нет темноты»[103].

8. Чрез самоотвержение сердце также и утишается. Без самоотвержения внешние вещи, а прежде всего – многочисленные похотения плоти и чувств и различные беспорядочные движения и страсти души, проистекающие из самолюбия, своеволия и тому подобного, причиняют неумерщвлённому для ветхого Адама духу тысячекратные разорения, смятение и беспокойство. Размыслите же, как можно хоть каким-нибудь образом увидеть солнце божественной ясности и истины в такой взбаламученной грязной воде? И как можно желать обнаружить и в точности усмотреть драгоценную жемчужину истины на дне этой воды (то есть нечистого сердца), если она постоянно вскипает непрестанным бурлением и перемешиванием столь великого количества мути и сора? Ах! и кто осознаёт сие, кроме того, кто испытал, сколь мало способно неумерщвлённое для плотского мудрования сердце познать не только что истину, но даже и букву Священного Писания! «Истинное безмолвие есть матерь премудрости», говорит один из богопросвещённых церковных учителей[104]. Услышим Самого Бога: упразднитесь («утишитесь»), и уразумейте (то есть: тогда вы уразумеете), что Я есть Бог (Пс. 45, 11). Если мы будем следовать этому слову Божию и чрез умирание ветхому человеку, или отвержение самих себя, вкупе с постоянным пребыванием в молитве, поищем взойти в сию истинную тишину, тогда при чтении Писания нам достаточно будет взглянуть на то или иное изречение – и мы найдём в нём больше духовного помазания, света, благословения и силы, чем если бы мы прочитали двадцать наизнаменитейших авторов об этом предмете. Кратко сказать: если ты хочешь быть богопросвещённым человеком, то стремись сначала умереть для своего ветхого человека; без этого ты никогда не будешь просвещён.

9. Четвёртое средство, или требуемое расположение души, чтобы право разумевать истины Божии в Священном Писании, есть некое особое обращение к Богу в духе чрез внутрь-собирание и благоговейное припадание сердца к Нему, ощущение сердцем Его присутствия в нас. Если таким образом обращается человек к Богу, то снимается покрывало с очей его (2 Кор. 3, 16). Это необходимо для нас по следующим причинам:

Первая. Божий свет и благодать не зависят ни от каких наших действий, равно как не привязаны они неразрывно ни к каким внешним средствам, употребляемым нами. Мы можем предпринимать всё, что только в наших силах; мы можем прибегать к всевозможным внешним церковным средствам; мы можем наполнить и переполнить свою голову тысячами размышлений и созерцаний ума – и всеми этими усилиями и стараниями мы не сможем ни привлечь к себе Божий свет, ни приумножить его, разве только воспрепятствовать ему и не подпустить его к себе. Всё, что мы с помощью предваряющей благодати на самом деле можем и должны делать – это отвращать свой взор, свои желания и стремления от всего, что не есть Бог и Божие, и осторожно, тихо и без натуги обращаться к свету Божию и держать очи души открытыми по отношению к нему, в смиренном всецелом предании себя действию сего света и чаянии благодати Божией. Это есть главное свойство и качество души, делающее её способной к принятию божественного просвещения, и именно то средство к разумению Священного Писания, какое только мы и можем иметь в своём распоряжении.

10. Вторая причина необходимости для нас внутрьсобирания и сердечного припадания к Богу есть та, что нельзя понять должным образом никакую книгу, а тем более Священное Писание, если не проникнуть хотя бы до некоторой степени в состояние духа того, кто её писал. Мы не можем себе представить в полной мере, в каком благоговейном, чистом, отрешённом и божественном состоянии пребывали священные авторы, когда они писали Библию; но тем не менее именно в эти мысли, чувства и состояние должны стремиться прийти и все читатели, если они хотят право понять слова сих авторов, а точнее сказать, Самого Святого Духа.

11. Третья причина сей необходимости заключается в том, что Священное Писание говорит об истинах духовных и божественных, о предметах, принадлежащих иному, сверхприродному миру. Мы не можем их понять такими, какие они есть, ибо иначе надлежало бы нам выйти из мира сего (1 Кор. 5, 10). Суетные, рассеянные наши чувства и ум не разумеют ничего истинного, по крайней мере, в вещах духовных; но сердечное устремление к Богу и внутрь-собирание приносит в душу свет. Испытайте на себе: если мы хотя бы некоторое время сохраним мысли и чувства сердца от всякого суетного рассеяния и благоговейно поставим себя пред лицом Божиим, – не гораздо ли больше тогда мы вкусим и увидим в Писании, чем когда приступаем к нему после продолжительной рассеянности, забот, дел и попечений о внешних вещах? В таком состоянии голова полна, душа занята, чувства обращаются то на одно, то на другое; человек тогда не на истинном своём месте, то есть в духе, где только и можно увидеть и уразуметь духовные вещи. Приидите – и только потом увидите дела Господни (Пс. 45, 9). Только собравшись внутрь, возможно вместе с Пророком заступить на стражу, и стоя на башне своей, наблюдать, чтобы узнать, что изречёт во мне Бог (Авв. 2, 1). Ах! сколь многое можно было бы сказать о том, как наши сегодняшние учителя Священного Писания, пытающиеся найти его смысл, поступают вопреки именно этому правилу – вдаются в тысячи бесполезных рассеянностей, переполняют свою голову всевозможными посторонними образами и т. п. Бог да откроет им их неразумие! Насколько же лучше предоставить Марфе заботиться и суетиться о многом, а самому (при чтении Писания) сесть с Марией к ногам Иисуса и слушать слово Его (Лк. 10, 39)! Поистине, если человек уразумеет сие, то это будет для него тем одним, что только нужно (Лк. 10, 42) для истинного и спасительного понимания Писания. Итак, кто в глубине сердца, собранного внутрь себя в простоте, пребывает с Богом, тот стоит во свете, как сказано: во свете Твоём мы видим свет (Пс. 35, 10), и как размышляет о том богомудрый Фома Кемпийский: «Чем больше человек собирается в себя самого и упрощается внутренне, тем большие и высшие вещи он постигает без труда и утомления, ибо он приемлет свет разумения свыше»[105].

12. Пятое и последнее средство к достижению истинного понимания Священного Писания есть благословенный крест, внутренний и внешний. Искушения учат внимать слову Божию (Ис. 26, 16). Пока человек спокойно проводит свои дни в рассеянных, текущих по заведённому порядку мыслях и чувствах, у него вряд ли появится горячее стремление почерпывать из Священного Писания советы Божии для своего спасения; если он и читает Библию, то по другим побуждениям, без подлинного устремления сердца к Богу. Но едва посетит его Бог какой-либо скорбью – расстройством дел, бедностью, болезнью, или иным чем, – то его внутреннее расположение меняется: он берётся за Писание, начинает усерднее ходить в церковь и т. п. Хотя такое благочестие нередко может быть и лицемерным, но в любом случае из этого видно, что может крест и скорбь. Уже гораздо серьёзнее идёт дело, когда кто при начальном покаянии, Божией благодатью, вводится в болезненное чувствование своих грехов, падшести, нищеты и великой опасности для души. Когда всё это касается сердца человека в истинной своей силе, и ответ на вопрос: что мне делать, чтобы спастись? (Деян. 16, 30) становится для него самым насущным и главным, тогда он обращается к Библии с неизмеримо большим желанием и благоговением. Тогда он смотрит на неё другими глазами; тогда слово Божие отзывается в нём; тогда начинает он понимать Писание, которое до этого было для него запечатанной книгой. Таким-то образом приводит нас внутренняя скорбь к истинному свету.

13. Но на этом наше обучение отнюдь не заканчивается. Нужно всячески хранить себя от этой пагубной ошибки – думать, что ты уже всему научился. Ещё предстоят всевозможные искушения и испытания, внутренняя тьма, страдания и скорби со всех сторон и т. д., – но только из этого рождается чистейший свет и глубочайшее, от одной меры в другую, проникновение в Священное Писание. Даже праведник, если он не имеет опыта, знает мало (Сир. 34, 10); а мы в большинстве своём думаем о себе, что мы-то знаем гораздо больше. Пока не исторгнут человека из этого заблуждения скорби и искушения, он склонен много учить; когда же будет вразумлён ими, то уже далеко не всё сможет сказать (Сир. 34, 12, – как прекрасно передал это Лютер в своём переводе[106]). После таких испытаний человек научается вместе с праведным Иовом налагать руку свою на уста свои (Иов 39, 34) и исповедовать свою немощь и слепоту. И это непременное правило: насколько верующая душа выдерживает крестное испытание, настолько обретает она чистое и основательное познание Бога, себя самой и всех истин Священного Писания, так что по миновании искушений человек от всего сердца восклицает с Давидом: благо мне, что я пострадал, дабы научиться уставам Твоим (Пс. 118, 71)[107]. Посему, кто хочет право уразуметь Священное Писание, тот прежде да уготовится к кресту и страданиям, а иначе он никогда не поймёт слово Божие. Да даст он учащему нас Духу (Ин. 14, 26) ввести себя в истинное покаяние, и да подклонит он свою выю под крестное иго Христово (Мф. 11, 29); тогда несомненно из тьмы воссияет ему свет (2 Кор. 4, 6). Где крест, там свет. Смотри также Сир. 4, 18–21; 6, 25–29.

14. Итак, мы видим, что является главнейшим и абсолютно необходимым средством и путём для достижения правого и основательного разумения Священного Писания – именно эти пять классов небесного училища. Ибо душа, наученная 1) молитве, 2) исполнению того, что она уже познала, 3) самоотвержению, 4) внутрь-собиранию и 5) несению скорбей становится всё более способной к восприятию божественного просвещения, ибо таким образом отверзается и проясняется, пробуждаемый неложным светом истины, её чистый приимательный ум[108], или око души (Еф. 1, 18). Этот божественный свет, которому приобщается человек, просвещает не только рассудок (как того желало бы самолюбие – чтобы всё знать, говорить и писать и тем самым услаждать себя), но, будучи помазанием от Святого (1 Ин. 2, 20), всё более и более пронизывает собой и прочие силы души, то есть всего человека, освящая его и исполняя опытным познанием истины.

Душа, приобщившаяся этому божественному помазанию, по слову Апостола Иоанна, знает всё (1 Ин. 2, 20) – особым, так сказать, «свёрнутым» (имплицитным) знанием, поскольку она имеет в себе принцип, ключ и основание всякого природного и сверхприродного знания. Но к частному, подробному (эксплицитному) знанию всего она не стремится, не желая знать ничего более, чем только то, что Богу будет угодно ей открыть. Такая душа, в меру её освящения и просвещения, имеет в себе ум Христов и Дух Божий (1 Кор. 2, 16), и по этой причине она без всякого труда и со многим удостоверением (1 Фес. 1, 5) обнаруживает тот же Дух и в Священном Писании, имея в своём несомненном опыте живой комментарий и изъяснение Писания. Такая душа, если смысл того или иного библейского изречения неясен ей на первый взгляд, не нуждается в том, чтобы вдаваться во всевозможные научные изыскания; ей нужно только поднести это изречение к свету, или, как говорит Псалом, войти с ним во святилище Божие и уразуметь его до конца (Пс. 72, 17), посредством обращения внутрь себя в простоте и поставления себя в духе пред Богом. Тогда душа скоро уразумевает истинный и ясный смысл текста.

Кто почитает всё это за мечтательство и заблуждение, тот путь остаётся при своём мнении, пока Бог не откроет ему глаза. На таковых слепцов не должно гневаться, но относиться к ним с состраданием; они, не будучи в состоянии видеть сами, считают обольщением всё то, что другие люди рассказывают о красках или о дневном свете.

15. Но позвольте, – возразят тут мне, – неужели всякая научность должна быть совсем отринута и забыта? Не следует ли в качестве важнейшего и необходимейшего средства для понимания Писания поставить на первое место и всячески рекомендовать изучение древних языков и истории, точнейшее исследование времён, мест, лиц, образов речи, обычаев народов и тому подобного, равно как и употребление лучших комментариев и подробных толкований библейского текста? Ответ: мы отнюдь не забываем про это; но здесь мы занимаемся только одним предметом и говорим о том, способствует ли, и насколько способствует ему всё вышеназванное. Предмет этот – то, что является первой, неизбежной, главной и, можно сказать, всеобъемлющей необходимостью для достижения истинного и полного разумения Священного Писания. Это пять указанных выше средств. Кто воспользуется ими, тот несомненно станет настоящим богословом и подлинным знатоком Священного Писания, недалёким от Царствия Божия (Мк. 12, 34), пусть он даже совсем ничего бы и не знал о древних языках, библейской критике и прочих человеческих учёностях. Кто же овладел всей наукой, но не поставил на первое и преимущественное место в своей жизни молитву, исполнение того, что он узнал из Писания, самоотвержение, внутрь-собирание и несение креста, тому вся его учёность совершенно бесполезна[109]; тот не разумеет Писание ни в малейшей степени, он слеп и вождь слепых (Мф. 15, 14), хотя бы все почитали его за высокодуховного, учёного и просвещённого человека. Именно от таких людей, по слову Писания, исходит нечестие (Иер. 23, 15), тяжкие грехи против ближних (Ис. 29, 21), заблуждения (Иер. 10, 21), ереси и раздоры (1 Тим. 6, 3–5), гонения на праведников (Ин. 16, 2–3) и всяческое несчастье для всего мира.

16. Задумаемся со всей серьёзностью: Дух Божий хочет чрез Писание дать нам познать Свою волю, Свои мысли, Свои намерения. Но природный человек никоим образом не может принять того, что от Духа Божия (1 Кор. 2, 14): пути и мысли Бога не суть наши мысли (Ис. 55, 8). Это ведь то, чего не видел глаз, не слышало ухо, и что не приходило на сердце человеку (1 Кор. 2, 9); это вещи иного мира, о которых мы не можем составить себе никакого представления, никакой идеи. И тут можно идти и учить все восточные языки, всю церковную и светскую историю, прочитать все энциклопедии, лучших языческих авторов и что там кому ещё угодно, – и неужели это будет подходящий метод, чтобы понять Духа Божия в Священном Писании? И если бы всё это было непременным требованием для понимания Писания, то как тогда быть бедным и неучёным людям? Разве Писание дано только учёным мужам, а не всем людям?

17. Совсем другое дело – когда верующий человек в юности, или до своего просвещения от Бога, учится всему этому, а после сего приобщается божественному свету. Такой человек, познав и отвергнув вкупе с Апостолом Павлом всякое надмевающее и рассеивающее человеческое знание (1 Кор. 8, 1) как тщету и сор в сравнении с превосходством познания Иисуса Христа (Фил. 3, 8), может впоследствии, в должном порядке и мере, применять свою учёность. Так, чрез знание древних языков он может доставить своим ближним немалую пользу, точно переведя Библию на их родной язык или же способствуя её пониманию, прояснив в том или ином месте Писания к назиданию ближних какое-нибудь тёмное место, выражение и т. п., чего не смог бы сделать тот, кто не знает языков. Понимая образ речи или обычаи того или иного народа, равно как и особенности мест, времён и иных обстоятельств, описываемых в Библии, он может иногда разрешить недоумение по поводу тех или иных текстов Писания и сделать их ясными для ближнего и т. д. Поэтому никак нельзя безусловно и без разбора совсем отвергать подобного рода человеческую учёность при изъяснении Священного Писания, когда она исходит от таких людей[110]. Наоборот, этим приобретённым знаниям, также как и прочим освящённым природным дарованиям, поставленным на службу Богу, следует воздавать должное, применяя их на благо ближних. Только надо хорошо понимать, что всё сие есть лишь привходящие, побочные средства, которые не абсолютно необходимы, и всю пользу от того, когда верующая душа с помощью научных методов открывает нечто в Священном Писании, надлежит приписывать не им самим, но благодати Божией. При этом нужно иметь великую осторожность и тщательно следить за тем, чтобы не слишком увлекаться научностью, не слишком вдаваться в разнообразие, не слишком долго занимать себя всем этим, но от времени до времени прекращать свои занятия и вновь и вновь с детским, простым и приимательным сердцем представлять себя внутреннему свету Божию, если душа не хочет впасть в величайшую опасность и заблуждение.

18. Наш действующий ум, или активный рассудок, похож на деятельного художника, постоянно занятого тем, чтобы рисовать всевозможные портреты и изображения сообразно тому, что предстанет пред ним и на что он направит своё внимание, будь то духовное или телесное, доброе или злое, полезное или вредное. Если (продолжая наше сравнение) око этого художника, или, по слову Апостола Павла, очи сердца (Еф. 1, 18), то есть наш приимательный разум, в своём воззрении на духовные предметы будет отверст и просвещён Божией благодатью, так что мы познаем в Божием свете истину и узрим её как стоящую пред нашими глазами, то наш художник, не отводя своих очей от сей прекрасной девы, чистой Божией истины, и в течение долгого времени созерцая её в безмолвии, возможно, сумеет создать её портрет, который, будучи показан тем, кто её не знает, побудит их возлюбить и взыскать её. Но если он сам в процессе своего художества не будет время от времени, и довольно часто, прерывать свою работу и вновь устремлять свой взор на оригинал, – то каких только искажений и ошибок он не наделает! И если, благополучно завершив свою работу, наш художник захочет после сего иметь больше дела со своим рисунком и безжизненным образом, чем с живым оригиналом, не удостоит последний ни единым взглядом, но только будет возиться со своей картиной и мудрить над нею, – то не явится ли это величайшим безумием?

Пусть же сие сравнение послужит нам серьёзным предостережением, которое я хочу подтвердить ещё и свидетельством одного знаменитого английского богонаученного мужа[111], говорящего так: «Учащийся в небесном училище должен принести в жертву свои очи, а точнее сказать, свою слепоту. Он должен на всякое время пленять свой ум и приимательно предоставлять его Духу Божию. О той маленькой искорке Духа, какую он получит, ему надлежит со всем усердием пещись, ни в коем случае не допуская, чтобы она заглушилась активной деятельностью его ума, и взирать на истину только тем оком, которое он принял от Бога».

Глава третья Является ли Священное Писание непонятным? Как правильно понимать те или иные его места? И есть ли в Писании духовный, сокровенный смысл?

1. Прежде чем мы пойдём дальше и дадим некоторые наставления, как надлежит нам применять Священное Писание на пользу души, будет нелишне кратко обсудить следующие предварительные вопросы: 1) является ли Писание в некоторых местах непонятным и тёмным, и откуда произошло такое мнение; 2) как можно узнать, что точно имел в виду Святой Дух в том или ином изречении Писания; и 3) нужно ли искать в Писании также и сокровенный, или духовный, смысл?

2. Вполне удовлетворительный ответ на первый вопрос мы находим уже в древней Церкви. Он заключается в следующем: то, что необходимо для спасения, Священное Писание излагает ясно и понятно для всех людей и на все времена. Если же некоторые места Писания представляются порой тёмными и невразумительными, то, во-первых, это надо приписывать не самой Библии, но темноте человеческого духа и его неспособности понимать духовные и божественные вещи – чему не могут помочь никакие наши усилия и ухищрения, никакие пути и способы, кроме только правильного применения пяти названных в предыдущей главе средств. Только через них человек становится восприимчивым к божественному просвещению, которое одно, в своё время, по Божьему изволению, соделает для него ясными, сильными и усладительными те изречения Писания, которые казались ему тёмными[112]. Повторю ещё раз: никакие усилия ума, исследования и изыскания здесь нисколько не помогут; это будет значить ставить телегу впереди лошади.

Во-вторых, поскольку Священное Писание предназначено для всех людей, а каждый человек живёт в своём времени, находится в своём состоянии, в своих обстоятельствах, – то и не может быть, чтобы всё, написанное в Библии, в равной степени относилось ко всем. Что в данный момент открывается нам и ложится на сердце, то обращено именно к нам; а что-то другое – нет, чтобы, будучи преждевременно узнанным, не причинить нам соблазна или вреда. Поэтому неисследимая Премудрость Божия первые и всеобщие истины, необходимые для всякого человека, положила в Писании как бы на поверхности, явно и открыто, дабы их мог узреть каждый; более же глубокие, особые, последние истины лежат под первыми большей частью сокровенно, под покровом внешних образов, притч и т. п. Иногда они кажутся совсем непонятными и тёмными; иногда на эти истины указывает почти одно какое-нибудь слово, – тем не менее порой именно они, говорю я, есть драгоценнейшие и божественнейшие истины. Итак, всякий понимает именно то, что и как он должен и может понять. Мы видим, что не только лицемеры, хулители и все нечестивцы слухом слышали и не уразумевали (Мф. 13, 14), чтобы им, как свиньям, не попрать такого драгоценного жемчуга ногами своими (Мф. 7, 6) и не дополнить меру осуждения своего (Мф. 23, 32), столь согрешая против сего великого света, – но вечная Премудрость так устроила Писание, что даже для учеников Иисуса многое в нём оставалось непонятным (Лк. 24, 45), к их же благу, потому что они ещё не могли вместить (Ин. 16, 12). Когда же приходит нужное время, тёмное сразу становится совершенно ясным, так что остаётся только дивиться, как этого можно было не увидеть раньше.

3. Исходя из вышеизложенного, мы можем ответить и на наш второй вопрос: как нам узнать, какой точный смысл имеет то или иное место Священного Писания? Я скажу кратко: для меня точным и собственным смыслом всякого изречения Писания является тот, что открывает в нём Божия благодать и Божий свет мне, для моего назидания. Ибо Библия написана не только для Иудеев, Римлян, Коринфян и т. д., но, как уже сказано, для всех людей – а стало быть, и лично для меня. Другому человеку Дух Божий даёт в том же самом изречении иное назидание, иное внушение; третьему – снова иное и т. д.; но при этом все мы так или иначе обретаем верный смысл Писания и можем вкупе возрадоваться в любви о такой многообразной премудрости Божией. И кто осмелился бы укорить Святого Духа и сказать, что Он не открыл всякому, кого Он наставляет, истинное значение Писания (Ин. 14, 26; 16, 13)?

«Истина Твоя не принадлежит кому-либо из нас, – говорит блаж. Августин, – но всем вместе, кого призываешь Ты к наследованию её, строго предостерегая при этом, чтобы никто не дерзал присваивать её себе одному, иначе мы можем совсем утратить её… Итак, пусть все, о которых я уверен, что они узревают в Твоём слове нечто истинное (хотя и различное) и возвещают о том, возлюбят друг друга; а наипаче возлюбим Тебя, Господа Бога нашего, Источника истины, если только мы действительно жаждем её, а не увлекаемся суетою своею»[113].

4. Кого Дух Божий хочет обличить, тот во всех изречениях Писания увидит обличение. Кого Он хочет утешить, тот на каждой странице Библии найдёт утешение. Кто кается, тому всё в Писании проповедует покаяние. Кто не вышел из-под Закона, тому и Евангелие является законом; и кто под благодатью Нового Завета, тот и у Моисея обрящет Евангелие. О, бездна премудрости и ведения Божия! Кто познал ум Господень? (Рим. 11, 33–34). Если бы и все умы всех людей непрестанно исследовали Библию, до смерти споря друг с другом, то и тогда они не смогли бы прийти к единству в нахождении и определении того, что составляет смысл Священного Писания. Безмерно обширна заповедь Твоя (Пс. 118, 96); Писание не терпит никаких человеческих ограничений, так, чтобы кто-то мог сказать: «Это Бог имеет в виду, а это – нет». Его Дух зрит дальше, чем все мы. Живительное слово Божие есть хлеб, питающий наши души в пустыне сего странствования по земле; и те свойства манны Израилевой, о которых нам рассказывает Книга Премудрости, мы с определённостью видим в Священном Писании. Ты послал (обращается автор сей книги к Богу) народу Твоему хлеб с небес, приготовленный без всякого их труда; в нём была сила всякой прекрасной пищи, и имел он всякую приятность по вкусу каждого. Чрез сей сущностный хлеб открывалась любовь Твоя к чадам Твоим, ибо он приспосабливался к потребностям тех, кто принимал его, изменяясь в удовлетворение желания по вкусу каждого (Прем. 16, 20–21). Не будем же спорить о том, какой вкус для каждого имеет сей хлеб, если он укрепляет и услаждает нас.

5. Переходим теперь к ответу на наш третий вопрос: нужно ли искать в Писании также и духовный, или сокровенный, смысл? Это всё равно, что спросить: не имеют ли, по намерению Духа, все повествования, обрядовые постановления, символы, пророчества, притчи и изречения Священного Писания, наряду с историческим и буквальным значением, касающимся тех времён, мест и лиц, о которых идёт речь, также и иной, больший смысл? Не относится ли всё, о чём говорится в Библии, неким сокровенным образом к внутреннему человеку, к руководству верующей души, к её духовному деланию на все времена? На этот вопрос нельзя ответить иначе, как положительно, что достаточно очевидно и из всего предыдущего изложения.

Я не хочу здесь принимать сторону тех или иных богословов, спорящих об этом предмете, но намерен лишь защитить правое понимание самого дела. Нельзя отрицать, что если совсем отставлять в сторону историческое содержание Писания, объясняя всё символически и вдаваясь в чрезмерные аллегории, или, не будучи непосредственно руководимым Духом Истины, изъяснять слова Писания по собственным соображениям, дабы утвердить своё понимание духовности, то велика опасность повредить себе и выставить Божию истину в дурном свете. Но всё это – очевидное злоупотребление, которое никак не может и не должно отменить самый принцип духовного толкования Библии, когда человек со страхом Божиим и в простоте сердца ищет и находит для себя назидание и духовную пищу во всех местах Писания, к прославлению многообразно являющей себя Премудрости Божией. Подтвердим мы это и следующими основаниями:

6. На духовное и сокровенное значение Священного Писания указывает нам 1) Сам Святой Дух, ибо в некоторых аллегорических книгах, таких, как Песнь Песней или Откровение св. Иоанна Богослова, равно как и во всех обрядовых церемониях и притчах Библии невозможно не видеть некоего глубокого и тайного смысла. Сама природа вещей приводит нас к такому выводу. Не бывает тени без тела, образа без прообраза, обряда без того, что обряжается, и притчи без стоящего за ней наставления – иначе никакой пользы и назидания во всём этом не было бы.

2) И Апостол говорит: закон духовен (Рим. 7, 14), и потому имеет в себе нечто большее, чем внешнее, чем букву; все слова и действия Закона направлены на внутреннее и на дух.

3) Всё, что писано было прежде, написано нам в наставление (Рим. 15, 4), продолжает св. Павел. Из этого следует, во-первых, что всё то, о чём говорит Писание, относится именно к нам, а не только к тем, кто жил в прошлом. Во-вторых, поскольку все христиане неодинаковы, имея разную меру веры (Рим. 12, 3), так что одни духовны в большей, а другие в меньшей степени (1 Кор. 3, 1–2), – то необходимо, чтобы для верующих, могущих судить обо всём духовно (1 Кор. 2, 15), Писание содержало некий духовный смысл, а иначе оно больше бы к ним не относилось, и ни они, ни Павел не могли бы сказать: «Писание дано нам в наставление». Хорошо говорил об этом блаж. Августин: «Сокровища Библии выявляются постепенно. При первом подступе к Писанию оно есть дом с входом низким; но чем дальше идёшь, тем выше своды, и тем больше открывает оно чистые свои тайны»[114].

4) С тем, что уставы, обрядовые постановления и пророчества, данные ветхому народу Израиля, всецело прообразовательны, никто не будет спорить. Однако толковать их так, что они относятся исключительно к исторической стороне Церкви Нового Завета, указывая на те или иные лица и обстоятельства и на те пути, которыми Церковь идёт до конца времён, как это ныне модно среди богословов, было бы излишней вольностью и немалым заблуждением. В самом деле, неужели Дух Божий, желая (как считают приверженцы такой точки зрения) во всём этом изобразить Церковь Нового Завета, при этом забыл то, что в Церкви является преимущественным и самым главным? Неужели Духу важнее в Церкви внешнее, чем внутреннее, чтобы Ему указывать в прообразах Писания только на первое? Всякое внешнее, если отсутствует внутреннее, есть лишь тень без тела, прах без души. Поэтому всё внешнее во всех его формах в истинной Церкви Нового Завета само есть символ и прообраз внутреннего. Ибо всякое внешнее не есть сущность, но имеет своё основание и цель в духовном и по отношению к духовному. По этой причине ни с чем не сообразно отвергать духовный смысл Писания.

5) Наконец, как на наших предшественников, понимающих Писание и его повествования духовно, мы с очевидностью должны указать на самих Апостолов. Достаточно только прочитать Гал. 4, 22–24; 1 Кор. 10, 6 и 11; Евр. 4, 2; 1 Кор. 9, 9–10 и другие подобные изречения. Особенно из последнего изречения (о волах ли печётся Бог? Или, конечно, для нас говорится? Так, для нас это написано) явствует, что когда духовный человек понимает Писание духовно, то такое понимание не есть некое самоизмышлённое благочестивое предположение, но собственный и истинный смысл Духа Божия. Итак, отсюда усматривается, в чём заключается всё дело: каждый видит сообразно тому, каковы его глаза. Духовный человек судит обо всём духовно (1 Кор. 2, 15); и в Писании он узревает духовный смысл. Душевный же, природный человек не принимает того, что от Духа Божия; всё таковое будет для него сокровенным и тайным, если не прямо безумием (1 Кор. 2, 14).

7. Закончить же рассуждение об этом предмете я бы хотел прекрасным свидетельством некоего учёного мужа нашего времени, на которого я уже ссылался[115]. Он замечательным образом подтверждает всё то, о чём я здесь пишу. Вот что он говорит:

«Поистине, невозможно найти никакой другой книги, в которой указание на божественную Премудрость и способы её действования было бы явлено так полно и глубоко, как в книгах Священного Писания. Уже в том, что Бог изволил составить Писание таким образом (как это ясно видно из него самого), чтобы оно доставляло душевную пользу не только одному или другому человеку, о которых идёт речь в Библии, и не только людям того времени, когда была написана та или иная книга, но всем людям, живущим во всякое время, нельзя не усмотреть сию высшую Премудрость. А именно: Бог хотел, во-первых, чтобы всякий человек, к которому непосредственно было обращено слово Писания, смог найти в нём то, что способствовало бы его истинному благу и вело бы его по истинному пути в том состоянии и положении, в котором этот человек находился. Далее, Бог, обращаясь к живущему в то время определённому народу со всеми тогдашними его качествами и свойствами, хотел, чтобы сей народ черпал пользу из того, что Бог повелевал Своим пророкам и апостолам говорить или писать. Наконец, Бог хотел, чтобы именно то, что говорилось тогда тому или иному человеку, или народу, или церковной общине, подходило бы для возвещения и свидетельства всем людям и каждому человеку всех последующих времён до скончания мира, как в отношении того, что служило бы им ко благу в ведении и делании, внутренне и внешне, обще и частно, так и в отношении того, чтобы они знали, как Бог изволит поступать и действовать до конца времён. Воистину, такое не могло быть установлено ни от кого другого, как только от сей высшей Премудрости. Ибо поскольку Премудрость Божия одна прозревает состояния и пути как каждого человека, так и всех людей всех времён, и одновременно усматривает все действия Божии, которые сообразно с тем вершит Бог до скончания века, – то только она одна, Премудрость Божия, и может придать одному и тому же изречению Писания либо предуказательное, символическое, либо прямое значение, объяв тем самым столь многообразный смысл, который подошёл бы ко всем, какие только возможны, временам и обстоятельствам людей».

Глава четвёртая Наставления к душеполезному применению Священного Писания

1. В заключение приведём некоторые простые и краткие указания, как жаждущей Бога душе надлежит читать и применять Священное Писание себе на пользу.

Прежде всего при занятии Писанием в высшей степени необходимо иметь благоговение и почтение к нему. Библия есть книга, действующая могущественно (Евр. 4, 12); книга Божия, по сравнению с которой все иные книги недостойны и именоваться книгами. Она есть поистине Священное Писание, возникшее не по человеческой воле, но изрекали его святые Божии человеки, будучи особым образом движимы Духом Святым (2 Петр. 1, 21). Поэтому мы должны рассматривать Библию и читать её не как слово человеческое, но как слово Божие (1 Фес. 2, 13). И кто, разумея сказанное, не будет всячески почитать Библию и дорожить ею? Сия книга открывает нам благодатную волю Божию и драгоценнейший, любвеобильный, спасительный совет Божий в отношении меня и тебя, боголюбивый читатель, – как твоя и моя душа, содержащаяся в плену проклятия, повреждённая, падшая и заблудшая, может и должна быть искуплена, исцелена и спасена. Это есть то, что твой Творец и Спаситель хочет сказать и открыть тебе чрез Святого Своего Духа, когда ты слышишь и читаешь Писание, и от этого слова зависит жизнь и смерть, спасение или осуждение твоей бессмертной души. Посему читающий да разумеет (Мф. 24, 15). Не будь при занятии Писанием неблагоговеен и небрежен, как большинство людей, которые читают Библию без молитвы и жажды души, как будто они просматривают газету или торговые ведомости. Не уподобляйся и тем, кто в порыве увлечения берётся за Писание, но потом мало думает над прочитанным и не доводит его до сердца. Ты же первым делом собери свои мысли и чувства, отстрани их от всякого внешнего расточения, сядь в духе вместе с Марией к ногам Иисуса (Лк. 10, 39), и затем с наивозможнейшим благоговением и вдумчивостью читай внешнее слово Писания, в уповании, что Бог одновременно Духом Своим Святым откроет тебе и его внутреннее значение.

2. Читая слово Божие, мы всегда должны прилагать его к себе самим, к нашему собственному состоянию, положению, нуждам и обстоятельствам. Не слишком задерживайся на временах и лицах, о которых и к которым говорит Писание. Даже если в читаемом и усматривались бы пути Божии в отношении всей Его Церкви, – не это должно быть тем, на что преимущественно надлежит нам обращать внимание. Всё, что содержит Писание, написано для научения и наставления тебя и меня (Рим. 15, 4); оно есть зеркало, в котором мы должны видеть своё состояние и на основании сего созидать самих себя (Иак. 1, 22–23). Как только откроется тебе малый свет в Писании – сразу примени его к собственному своему благу; не рассматривай и не суди, не учи и не обращай в этом свете других, но себя самого: ты – тот муж (Пс. 1, 1), которого имеет в виду Писание. О! как много тех, которые каждый день читают и толкуют Библию и ничего не понимают и ничему не научаются! Они остаются слепы и мертвы, и не приносят ни себе, ни другим ни малейшей пользы, а всё только потому, что забывают внимать самим себе, вникать в себя (1 Тим. 4, 16) и, читая Писание и размышляя над ним, прилагать его к себе. О безумие! уча других, не учить себя самого! Смотри Рим. 2, 17–23.

3. Употребляй Писание для того, для чего оно дано тебе от Бога. А дано оно нам для обличения и наставления (2 Тим. 3, 16) и для пробуждения и укрепления в благочестии, то есть богообщении, дабы нам жить и возрастать в нём. Все истины Божии сводятся к единой истине благочестия (Тит 1, 1); поэтому тот, кто ищет в Библии одно только теоретическое умовое познание, пользуется ею неверно. Писание дано нам, чтобы чрез него мы отвратились от наших многочисленных рассеянностей и раздробленностей в мыслях и чувствах и от убогого действования нашего ума и, собравшись внутрь, в сердце, обратились к Богу и вошли в общение с Ним, став причастниками Его света и Его любви. Если же мы, в противоположность сему, возьмём от Писания повод рассеиваться и расточаться во всевозможных самоизмышлённых умствованиях, теориях, изысканиях и тому подобном и тем самым всё больше и больше отвлекаться от Самого Бога и нашего сердца, то мы будем применять Писание неправильно. Слово Божие дано нам, чтобы мы научились из него любить Бога и ближнего[116]; в этом – весь закон и пророки (компендиум всей Библии) (Мф. 22, 40). Если же мы, напротив, станем искать в Писании только основания для споров, чтобы своеумно подтверждать им наши особенные мнения и оспаривать, уничижать и обвинять в ереси наших бедных ближних, – то мы злоупотребим Писанием, ибо оно есть аптека, содержащая множество лекарств, а не оружейное хранилище.

4. Надлежит нам читать Писание с жаждущим Бога и покорным Богу сердцем. Нам не должно быть дела ни до чего иного, кроме познания воли Божией, с тем чтобы тут же безоговорочно покориться ей. Ветхозаветному человеку не принесло пользы слово слышанное; не принесёт оно пользы и нам, если не соединится с деятельным послушанием вере (Евр. 4, 2). Посему не нужно стремиться во что бы то ни стало проникнуть мыслью в то, чего мы ещё не можем полностью уразуметь и что к нам часто ещё не относится. То, что при благоговейном чтении и сердечном созерцании остаётся для нас в Писании непонятным и тёмным, мы можем без всякого смущения и вреда для себя отложить в сторону, смиренно познавая отсюда нашу слепоту и несовершенство. Нам не подобает желать понять то, что Бог пока не даёт нам понимать: в своё время придёт день, когда всё станет ясным (1 Петр. 1, 19–20; 1 Кор. 3, 13). Но стократ худшим, нежели ненужная пытливость, будет то, если наш рассудок станет изыскивать всевозможные причины уклониться от слова Божия, когда оно коснулось нас. Наш падший ум нередко с радостью ищет в самом себе, во мнении других людей или даже в букве Писания мнимый повод не дать в душе места той истине, которую ощутило в слове Божием сердце. Бог да сохранит нас от такового самообмана! Это слово будет судить нас во оный день. Итак, если мы хотим, чтобы чтение Писания было для нас спасительно, то мы должны сразу всецело покориться истине, как только она достигла до нас, и всячески стараться, силой Божией благодати, исполнять то, что сделалось нам понятным.

5. Берегись однако же при этом, чтобы не взяться тебе с рьяностью за исполнение заповедей Писания собственными силами и действованиями, в уверенности, что ты сможешь исполнить их так, как того требует Бог в Библии и в совести. Закон, как детоводитель, должен только подталкивать и вести тебя ко Христу (Гал. 3, 24), имея целью лишь то, чтобы ты, при каждом вразумлении и требовании благодати, сразу же осознавал свою нищету и бессилие и внутренне всецело предавал себя Господу Иисусу, дабы Он стал в тебе и хотением и действованием (Фил. 2, 13). Он желает совершить в тебе всё, что невозможно Закону. И чем более Закон, выявляя твою неверность Богу и неспособность самому исполнить заповеди, устрашает и гнетёт тебя, тем смиреннее и глубже должен ты погружаться в благость, милость и искупительную Кровь Иисуса. Только пребывай в Нём в таком расположении духа, в верующей алчбе и жажде, молитве и ожидании – и ты принесёшь много плода (Ин. 15, 5); в своё время даст Он тебе Свою любовь в сердце, и ты соблюдёшь слово Его (Ин. 14, 23) непротивляющейся душою и сможешь всё в Том, Кто внутренне укрепляет тебя (Фил. 4, 13).

6. Писание нужно читать, молясь, и молиться, читая, ибо всякий свет, всякое действие и благословение Писания осеняет наше сердце только по благодати Святого Духа. Кто читает Священное Писание не с обращённым к Богу молящимся сердцем, тот отходит от богатого стола голодным, бессильным и пустым, как бы ни была наполнена его голова. Если мы читаем Библию правильно, то Бог говорит с нами, и всё читаемое должно подвигать и нас говорить с Богом. Все обетования и заповеди Писания надлежит обращать в молитву и сокровенным разговором нашего духа с Богом и возвышением к Нему сердца часто прерывать чтение. Кто таким образом занимается Писанием в Боге и с Богом, тот везде найдёт себе пажить, ибо он будет входить и выходить со своим Пастырем (Ин. 10, 9).

7. Не увлекайся многими и различными человеческими толкованиями Писания; большинство из них вредят и запутывают больше, чем приносят пользы. Даже к лучшим из них не склоняйся слишком и не полагай, что они разъяснили нечто раз и навсегда: Дух благодати по Своему изволению по-разному действовал в каждом толкователе, сообразовываясь с его состоянием, его временем и обстоятельствами. Не привноси в Священное Писание свои предвзятые мысли и образы. Ты должен не подгонять Писание под себя, но наоборот, дать Писанию, чрез Святого Духа, формировать твой ум и чувства и всю твою жизнь. Проси Бога об этом Духе истинного просвещения, и в ожидании Его вникай в Библию в беспристрастном[117], тихом и послушливом расположении души. Предоставь Святому Духу Самому открывать тебе истины Писания и запечатлевать их в сердце. Это питает и насыщает нас несравненно лучше, чем если бы нам всё разжевали толкователи; это укореняется и пребывает в нас так, что во всю свою жизнь мы часто не можем забыть сего вразумления Духа.

«Слово Божие», говорит Лютер, «есть бесконечное слово; оно хочет, чтобы воспринимал и созерцал его безмолвный дух, как сказано в 84-м Псалме: послушаю, что скажет во мне Сам Господь Бог (Пс. 84, 9). Никто не разумеет сего, кроме самого этого безмолвного созерцающего духа. Кто может прийти в такое состояние без комментариев и толкований, тому ни мои, ни всех людей изъяснения Писания совсем не надобны, и даже будут только во вред»[118].

8. Не слишком стремись к тому, чтобы знать на память как можно больше слов Писания, но гораздо более к тому, чтобы их значение и силу восчувствовало сердце[119]. Нередко человек забывает слова, но сила их пребывает в его душе; и часто тот, кто содержит в памяти и на устах мало слов Писания, в великой мере объемлет его смысл и дух в сердце. Всё внимание нужно обращать на свет, помазание и уразумение, открывающиеся в глубине нашей души при чтении и слушании Писания; их нужно сохранять в сердце своём (Лк. 2, 51). Это есть субстанция или сила питающего нас хлеба, слова, исходящего из уст Божиих (Мф. 4, 4), которым только – а не внешним звучанием или пустыми образами в голове – и жив человек (Ин. 6, 57).

9. Если твоему сердцу откроется и станет понятным какое-либо изречение Писания, то ты не должен тотчас рассказывать это другим, выставляя напоказ своё разумение. Не блистай здесь своим самолюбивым умом, который всё искажает, но дай семени слова глубже ниспасть тебе в сердце и там вместе с Марией выслушай его и размысли над ним в чистоте (Лк. 10, 39). Отметь это изречение в своей Библии или каким-нибудь иным способом сохрани его для напоминания; может быть, эта кроха со стола Господня (Мф. 15, 27) некогда в голодное время вновь напитает тебя. Прежде же всего всяким хранением блюди твоё сердце (Притч. 4, 23), дабы никакая хищная птица не исклевала посеянное слово, или терния мирских забот и обольщение богатства не заглушили это семя (Мф. 13, 4; 22). Оно есть слово Божие в твоей душе; малое семя, но семя нового рождения свыше (Ин. 3, 7; 1 Петр. 1, 23), которое станет великим деревом (Мф. 13, 32) и принесёт много плода (Ин. 15, 5), если только будет за ним надлежащий уход.

10. Не читай много сразу, подобно некоторым, глотающим страницу за страницей, как будто они хотят предъявить Богу к оплате счёт, сколько глав в Библии ими прочитано. Читай мало; но это малое – с тем большим благоговением и вдумчивостью. Библия так составлена Духом Премудрости, что хотя в ней всё нанизано одно на другое в прекрасной связи и порядке, как жемчужины на ожерелье, пусть даже не везде мы можем это увидеть, – но одновременно почти каждый её стих представляет собой краткое законченное изречение, подобное жемчужине, которая ценна и сама по себе. Поэтому иногда можно раскрыть Библию на любом месте, и, читая то или иное изречение, ожидать в страхе Божием, что оно даст нам для нашего пробуждения, назидания и укрепления; а в другой раз можно читать библейские книги последовательно, созерцая сие прекрасное жемчужное ожерелье во всей его целостности. Только всё это нужно совершать со смиренным и детским расположением духа, не для того лишь, чтобы наполнить голову, но чтобы напитать сердце и чрез Писание приближаться к Самому Богу.

11. Ибо, как мы уже говорили вначале, это и есть, собственно, конечная цель Бога и важнейший духовный смысл Писания, на что направлена вся Библия во всём её многообразии – именно, чтобы чрез сие драгоценное спасительное средство привлечь и привести нас от нашего горестного отпадения от Бога, рассеяния в творениях и раздробленности в самих себе обратно к Нему, к внутреннему общению с Ним во Христе Иисусе. Этой конечной цели нам никогда нельзя упускать из виду при занятиях Священным Писанием, иначе мы будем читать его напрасно, и оно вместо целительного средства станет для нас претыканием. Тогда к нам будет относиться обличение, высказанное некогда Спасителем Иудеям: вы исследуете Писание (именно так следовало бы правильно перевести это место Евангелия[120]), ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; но ко Мне вы не хотите прийти, чтобы обрести вам сию жизнь (Ин. 5, 39–40). Писание не может дать нам жизнь, но только Христос, о Котором свидетельствует Писание. О, душа! прибегай ко Христу перед чтением Библии, во время него и после него! Если при занятиях Священным Писанием читаемое охватит тебя, насытит тебя, соберёт всего тебя воедино, если помазание Святого Духа изволит дать тебе внутреннее вразумление, если ты, неким особым образом ощутив Бога, Его соприсутствие, то или иное Его совершенное свойство, будешь повлечён внутрь себя и удержан там, переживая всё это в духе, – то смотри, не будь неразумен и не читай дальше ничего, чтобы не лишиться тебе столь драгоценного излияния благодати. Смиренно убезмолвствуйся тогда[121], ибо Датель Писания в такие моменты Сам соприсутствует тебе. Утишь все свои мысли, чувства, воления и действия и всецело предай себя этому святому действованию Бога и Его благодати, дабы во внутреннейшем безмолвии и отрешённости услышать с Давидом, что Сам Господь говорит тебе (Пс. 84, 9). Предоставь Ему своё сердце отверстым, умолкнувшим и обнажённым от всего, уподобься чистому листу бумаги, чтобы Он Сам перстом Духа Своего написал Свой закон тебе в сердце (Евр. 8, 10), и чтобы ты, всем твоим существом и действиями, сам стал неким священным писанием и апостольским посланием, которое могут читать все люди. Тогда, хотя Библия и останется для тебя, как было и до того, верным свидетелем о Христе, но теперь уже ты будешь веровать