Путь к Истоку

Глава 4

Когда колдунья проезжала подъемный мост, отделяющий Литору от льнущих к надежной и мощной стене многочисленных деревушек, начал накрапывать мелкий и промозглый дождик. Небо, с утра хмурящееся темными и тяжелыми клубами облаков, окончательно затянулось непроницаемой пеленой и посерело, превращая и без того безрадостный день в мрачный и мерзкий. Холодные капельки плавно обтекали всадницу и притомленную кобылку, отскакивая от невидимой преграды, но настроение колдуньи это уже не спасло. Мрачные и не довольные горожане сновали по широким, вымощенным брусчаткой улицам, по обе стороны окруженным высокими и узкими домами, которые после ярких, живописных и богато украшенных зданий Даншера казались унылыми и обветшавшими. Темные окна, затянутые слюдой, казалось, недовольно и устало смотрели на прохожих, бестолково суетящихся у них на виду, а дверные проемы были наглухо закрыты. Яснина задумчиво оглядывала посеревшие от дождя темные стены, сложенные из потемневшего от времени песчаника, впервые замечая, какое угнетающее впечатление производят неловко громоздящиеся друг на друга постройки. Она редко бывала на окраине Литоры, слишком занятая, чтобы совершать бессмысленные и бесцельные прогулки, а если и посещала пользующиеся сомнительной репутацией таверны и питейные заведения, то мало внимания обращала на улицы, на которых они располагались. Ее богатый и изысканный дом, выстроенный из светлого камня и облицованный мрамором, удобно устроился среди других роскошных особняков. Занимая место на центральной улице столицы, большой и чистой, с выложенной камнем дорогой и широкими, мощеными тротуарами с витыми фонарями.

А после посещения приграничного городка она впервые обратила внимание на явное и резкое разделение, которое невидимой чертой отделяло богатые и благоустроенные кварталы с изящными зданиями и пышными садами от бедных и хаотично устроенных улиц. Они были застроены высокими, тесно прижимающимися друг к другу домами, шумными рынками, многочисленными забегаловками, тавернами, постоялыми домами и питейными заведениями, крытыми чаще всего худыми деревянными крышами, облезшими от старости. Втянув холодный воздух сквозь плотно сжатые зубы, колдунья заставила себя отвести пронзительный взгляд от подслеповатых окошек, затянутых мутной и серой слюдой низкого, покосившегося домишки. В конце концов, она прекрасно знала об этом и раньше, просто старалась не замечать очевидное, потому что все это было совершенно безразлично ей. Вот только теперь она ощутила неприятный укол в районе сердца, почувствовав невольный стыд за свой город, который так сильно отличался от мораввского, и мгновенно рассердившись на себя за секундную слабость. Ей было чем заняться, кроме угрызений совести за тех, кто не спешил заботиться о своем народе. Так было всегда, сколько она себя помнила, и вряд ли ее трезвое и ясное осознание сложившейся постыдной ситуации что-то изменит.

Выловив из толпы шустрого, остроглазого мальчишку с непослушно торчащими во все стороны соломенного цвета вихрами волос, весело шлепающего по лужицам босыми ногами, Яснина поручила ему отвести лошадь к себе домой, разъяснив дорогу и перекидывая ему золотой. Паренек недоверчиво замер, разглядывая сверкающую монету в своей грязной ладони, затем быстро подхватил поводья и шустро рванул с места, пока нанявшая его госпожа не передумала. Колдунья фыркнула, наблюдая за его петляниями в толпе, запрудившей обе стороны улицы и дорогу. Светлая макушка то исчезала из вида, теряясь за спинами более высоких людей, то снова выныривала в просвете между повозками и лошадьми.

Еще с минуту понаблюдав за мальчишкой, ловко пробивающимся сквозь столпотворение, она решительно отвернулась, рассматривая улицу перед собой. Она хорошо запомнила, куда вел портал из Даншера, поэтому без особого труда нашла это место. Яснина без выражения рассматривала высокий дом, сложенный из потемневшего от времени камня на довольно респектабельной и ухоженной улице, тускло посверкивающий неясными огоньками в узких окошках. Она остановилась на краю мостовой на другой стороне улицы, пристально изучая входящих и выходящих из дома людей. На первом этаже располагалась небольшая таверна, у входа в которую висел медный колокольчик, то и дело глухо позвякивающий. А над ней — несколько больших квартир, с отдельными, вынесенными на улицу входами. Она внимательно пробежалась взглядом по второму этажу, но не заметила ничего интересного. Судя по поднимающейся в этот момент по витой лестнице паре хорошо одетых людей, там жила обычная семья. Женщина закрыла зонтик, отряхивая его от тяжелых капель, и рассмеялась после слов мужчины, пытающегося отпереть дверь, путаясь в ключах и многочисленных сумках с покупками.

А вот вид последнего заставил ее недоверчиво усмехнуться. От каменных стен исходило холодное, мрачное сияние, выдавая скопившееся за долгое время огромное количество неизрасходованной магии, которая основательно пропитала собой все окружающееся пространство. Видимо, в этих стенах постоянно и много колдовали, и сила не успевала рассеиваться, основательно впитываясь даже в стены здания. Но удивляло Яснину другое — как маги и стражи могли не заметить того, что с первого раза бросалось в глаза?

Тряхнув головой, она сменила внешность, превратившись в простенькую, серенькую мышку, вид которой не привлекал ненужного внимания и не запоминался, быстро перебежала улицу, перед неторопливо катившей телегой, вызвав у возницы недовольную ругань, и стала подниматься по узкой лестнице, ведущей на третий этаж. Под ее рукой тяжелая, окованная медью, деревянная дверь легко поддалась, бесшумно распахиваясь внутрь, отбрасывая серый квадрат неясного света на пол темной комнаты. Секундного промедления колдунье хватило, чтобы понять, что кроме нее в доме никого не было. Уже не таясь, Яснина перешагнула через порог, закрывая за собой дверь, и легким щелчком пальцев зажигая многочисленные медные лампы, подвешенные к высокому потолку тонкими цепями.

В глаза сразу бросилось темное пятно в центре полупустой комнаты, оставшееся после перехода. Получалось, что портал открывался из Мораввы, а после закрытия входа выход в Литоре самостоятельно запечатался, скрывая следы. Голые стены испещряли многочисленные символы и руны, а на плотно задернутых темных портьерах повторялся один и тот же странный знак, который колдунья уже видела прежде, в записях учителя. Этот замысловатый, напоминающий изысканный росчерк, символ работал как ключ, подходящий к строго определенному замку. Яснина уже видела такое прежде: здесь этот символ играл роль своеобразного ориентира, позволяя желающим пройти сквозь портал без открывшего его мага. А с другой стороны — только обладающий изображением этого знака мог активировать переход. Не удивительно, что в подвале постоялого двора не было никаких изображений, достаточно было просто начертать этот знак в воздухе, чтобы открыть магический замок, закрывающий портал от постороннего проникновения.

Яснина оторвалась от изучения нанесенных на стены символов, призванных скрыть заклятия, каждый день произносимые в этой комнате, пропитавшие насквозь все вокруг сильной и темной магией. Но ее было слишком много, защитные руны не справлялись с возложенной на них задачей, поэтому всплески силы и вырывались наружу, выплескиваясь в воздух и становясь заметными.

Ее заставил насторожиться едва уловимый, сладковатый и металлический запах, витающий в тяжелом и застоявшемся, спертом воздухе комнаты, которая, видимо, никогда не проветривалась. Быстро пройдя мимо оставшегося от портала темного круга, она решительно направилась в противоположную сторону, где у стены в беспорядке были свалены всевозможные предметы мебели. Их небрежно сдвинули с положенных мест, свалив, как придется, чтобы расчистить центр. Но одно широкое кресло, оббитое потертой кожей, было вытащено из завала, и стояло возле опрокинутого стола, с которого даже не потрудились снять кружевную скатерть и изящную вазочку с высохшими цветами, рассыпавшимися по выглядывающему из-под груды вещей ковру. Оно было повернуто к ней высокой, изогнутой спинкой, закрывая весь обзор. Но еще до того, как она обогнула его, Яснина знала, что увидит. Поэтому морально была готова к неприятному зрелищу, представшему перед ее глазами.

Высокий, худощавый мужчина сидел, сложив руки на коленях, откинув назад голову, упираясь затылком в мягкую обивку спинки. Его глаза были закрыты, а тонкие черты лица полностью расслаблены, темные пряди длинных волос в беспорядке разметались по плечам и лицу, частично закрывая его. Он мог бы показаться спящим, уставшим человеком, устроившимся в кресле, чтобы немного отдохнуть, если бы не узкая, алая полоса, пересекающая его тонкое горло от уха до уха. Вид страшной раны заставил ее лишь досадливо поморщиться: она опоздала, кто-то опередил ее, сведя счеты с магом. И судя по перерезанному горлу, сделал это один из его подельников, ведь колдун никогда не подпустил бы так близко того, кому полностью не доверял.

Судя по уже застывшим, темным потекам крови на сюртуке с высоким воротником и полу, под его ногами, маг опустился в кресло и на мгновение закрыл глаза. И был убит недрогнувшей, набитой рукой, которая профессионально владела ножом.

Яснина колебалась, не зная, как поступить. С одной стороны, ей не хотелось пачкаться о мертвеца, чтобы узнать что-то новое. К тому же она не была уверена, что он обладал необходимой информацией, чтобы так рисковать из-за него. А с другой — он был последней ниточкой, ведущей из Даншера, которую перерезали в прямом смысле этого слова. Колдунья раздраженно вздохнула, подходя ближе к мертвому телу, когда острый слух уловил тяжелые шаги, раздающиеся на лестнице и негромкий, грубый голос, что-то злобно доказывающий. Поднимались именно в комнаты мага, поэтому она плавно отступила назад, подходя ближе к брошенному у стены высокому платяному шкафу, легким движением засиявшей ладони обводя вокруг себя полукруг, тщательно маскируя свое присутствие качественной иллюзией, способной провести даже самого сильного и опытного мага, не вызвав никаких подозрений.

Нежданные гости не стали утруждать себя вежливыми манерами: в замке поскреблось что-то металлическое, обладатель грубого, крепко прокуренного баса, не слишком таясь, немного поворчал под входными дверями, которые после короткого промедления плавно и бесшумно открылись, пропуская внутрь две фигуры: высокую, худощавую и коренастую, широкую в плечах. Благодаря тому, что колдунья хорошо видела даже в полной темноте, ей без особого труда удалось рассмотреть медленно и осторожно продвигающихся по комнате мужчин, словно ожидающих неприятных сюрпризов даже от стен жилища мага. Черные прямые волосы, заплетенные в короткую, толстую косу, из которой выбивались тонкие пряди, длинная, скошенная к правому глазу густая челка, а также большие, раскосые темные глаза, поблескивающие на смуглом лице с хищными чертами, выдавали в одном из них уроженца Иллирии. Немного последив за быстрыми и ловкими движениями высокого, хрупкого, тонкого в кости мужчины, Яснина окончательно убедилась в своем предположении. Второй же, судя по светло-русым волосам и ярким голубым глазам, а также невысокой, полноватой фигуре был коренным талвийцем. Они совершенно безразлично обошли стороной темное пятно на полу, оставшееся после закрытого перехода, не придав ему никакого значения. Зато умело и ловко простучали стены и наиболее скрипящие половицы под ногами.

— Я же сразу тебе сказал, нет здесь ничего. И быть не может. Ну не такой этот маг дурак, чтобы все яйца складывать в одну корзину, — хрипло и недовольно прошипел один из них, простукивая костяшками пальцев стык между двумя неплотно пригнанными досками и прислушиваясь к звучащему эху.

Второй лишь досадливо и раздраженно передернул плечами, с хищным прищуром рассматривая участок стены между двумя узкими окнами, словно пытаясь понять, может ли там быть устроен тайник или не стоит даже идти в ту сторону.

— Ты не хуже меня слышал этого проклятого демонского выкормыша. Если у него появились сомнения в честности Эрва, значит, маг действительно мог подготовиться и припрятать где-нибудь в укромном местечке неприятный подарок.

— Да что он мог спрятать? Кто поверит письмам или каким-то бумажкам, когда станет известно, что он сам непосредственно участвовал в заговоре?

— Напрасно ты недооцениваешь Эрва. Через его руки проходило много важной информации, поэтому я нисколько не удивлюсь, если выясниться, что он предусмотрительно снимал со всего копии.

— Что же тогда твой хваленый маг допустил такую промашку с девкой? Прирезал бы сразу, и дело с концом.

— Никто не ожидал, что ее начнут искать. Сами виноваты, что упустили ее, позволив написать письмо ведьме. Да и Сур тоже хорош, не сумел его перехватить.

— А как выживет?

— И так в живых останется. Ее сразу во дворец перенесли, а там этот проклятый целитель сумеет поставить ее на ноги. Недаром же о нем слава по всему миру идет.

— Так чего мы ждем? Прибить ее, пока не очухалась, и дело с концом…

— В Даншер сейчас даже мышь без разрешения не проскочит, а о дворце можно смело забыть. Несколько магов сегодня туда уже пытались сунуться, ни один не вернулся. Кто-то очень постарался и разозлил князя, а его злить равносильно тому, что на хвост гадюке наступить босой ногой. Хотя, ей и то безопаснее будет.

— А ежели этих… змеюк запустить?

— Рамир стянул свой отряд к стенам дворца: сквозь их ряды не прорвется даже самый лучший и сильнейший воин.

— А где этот-то? А то мы с тобой языками здесь мелем, а он может, уже у двери стоит? — Русоволосый боязливо приподнял голову, со страхом оглядываясь по сторонам, особое внимание уделив плотно притворенной входной двери. Иллирец окинул его презрительным взглядом, но промолчал, задумчиво оглядываясь по сторонам. Он легко потянул носом воздух, слегка поморщился от неприятного запаха, и быстро направился к креслу, обходя его.

— Здесь он, — несколько удивленно произнес он, внимательно рассматривая мертвого мага, — вот только услышать больше ничего не сможет.

Напарник торопливо поднялся с пола, по которому медленно ползал в поисках тайника, едва ли не бегом направляясь к застывшему у кресла мужчине. Несколько секунд он ошарашено смотрел на остывшее тело, открыв от удивления рот и округлив глаза. Затем поспешно отскочил от трупа с неожиданной для его комплекции прытью, переводя полный ужаса взгляд с тела мага на своего спутника.

— Так это что, его ведьма, стало быть, добила? — Сиплым и дрожащим от страха голосом спросил он. Прозвучавший вопрос заставил черноволосого недовольно обернуться к нему, с яростью прожигая потемневшими от злости глазами.

— Горло ножом перерезала? — Он едва не шипел от душившей его злобы, — последние мозги от страха растерял? Стала бы она руки об это ничтожество марать.

— Дык до этого ж едва не прибила, — мужик звучно сглотнул, испуганно закрутив головой по сторонам.

Яснина с трудом переборола растущее искушение выступить из тени иллюзии и приветливо поздороваться. Ее останавливал иллирец, ведущий себя слишком спокойно и искушенно в таких делах для простого подручного. Если вид другого не вызывал никаких сомнений относительно рода его деятельности, выдавая с головой не слишком умного, но расторопного и верного пособника, то черноволосый мужчина, напоминающий готового к решающему прыжку затаившегося зверя, заставил ее остаться в тени.

— Вот если бы мы нашли вместо тела горстку пепла, я бы еще посомневался. А ножом по горлу — не ее стиль. Она мало кому мстила, но каждый раз это была утонченная, красивая и запоминающаяся месть с болезненной и крайне мучительной смертью, заставляющая ее врагов сотню раз подумать, прежде чем повторно выступить против нее. К тому же, я слышал, что эта девочка очень дорога ей…

— Вот она за нее…

— Она за нее, — с очень похожими интонациями передразнил мелко трясущегося мужчину иллирец, — его убил кто-то из своих. Слишком близко он подпустил убийцу и чересчур беспечно вел себя в его обществе. Нужно предупредить Сура, чтобы он поторопился с поисками.

— Мигом… Я ж быстрее ветра…

Попятившись от кресла с сидящим в нем мертвецом, мужчина торопливо заспешил к двери, стараясь как можно быстрее убраться подальше от страшного места. Его напарник проводил его насмешливым взглядом. Затем спокойно присел на корточки перед телом, внимательно изучая его со всех сторон. Он приподнял испачканный в крови край сюртука, откидывая его в сторону и извлекая свернутые трубочкой многочисленные листы пергамента, перевязанные бечевкой.

— Так вот что ты прятал…

Мужчина начал развязывать опутывающую бумаги тонкую веревочку, легко нахмурив высокий лоб. Яснина осторожно, стараясь не совершать лишних движений, протянула руку к стоящей рядом с ней чугунной кочерге, обхватывая деревянную ручку пальцами. Иллирец в последний момент резко уклонился в сторону, но его реакция оказалась недостаточно быстрой, чтобы полностью спасти его от удара. Колдунья удобнее перехватила импровизированное оружие, резко опуская его на шею упавшего на колени мужчины, который со сдавленным рычанием тряс головой, пытаясь прийти в себя. Подойдя к бессознательному телу, рухнувшему лицом вниз, Яснина опустилась на одно колено, осторожно потянув за край документов. Сильные пальцы сомкнулись на ее тонком запястье железной хваткой, заставив недовольно зашипеть. Он с трудом приподнял голову, черными, помутневшими глазами глядя на нее, пытаясь рассмотреть. С темных волос стекали струйки алой крови, капающие на высокую скулу и сбегающие к узким губам.

Раздраженно выдохнув, колдунья сжала руку в кулак, со всей силы нанося стремительный удар ему в висок. Пронзительные, словно насквозь прожигающие глаза закатились, и он рухнул вниз, ударяясь правой стороной лица о подлокотник кресла. Не теряя времени, Яснина присела рядом с поверженным противником, потерявшим сознание, грубо и нетерпеливо разжимая крепко сведенные пальцы, сквозь зубы недовольно проклиная упрямого иллирца, не желающего сдаваться без боя даже в бессознательном состоянии.

Наконец-то ей удалось освободить бумаги от крепкой хватки, вытаскивая их из руки мужчины. Колдунья начала подниматься на ноги, но стальная хватка на запястье не позволила ей этого, настойчиво притягивая к не подающему признаков жизни противнику. Теряя терпение, она зло стряхнула его сильные пальцы со своего запястья, невольно обратив внимание на золотой перстень с огромным рубином на указательном пальце. Она приподняла бессильно упавшую на пол руку, разглядывая украшение. Кольцо даже по примерным представлениям стоило баснословную сумму, к тому же было изготовлено первоклассным мастером, знающим свое дело, именно для этого человека. Какая-то мысль, или неясное воспоминание настойчиво толкалась в подсознание, тревожа ее. Она видела подобное украшение раньше, но не помнила, при каких обстоятельствах и на чьей руке оно тогда было. Кроваво-красный, идеально круглый камень привлек ее внимание случайно, и только потому, что безымянный палец самой колдуньи украшало кольцо из белого золота с таким же ярким, огромным и приковывающим взгляды рубином. Вот только в ее перстне он был квадратным. Яснина хорошо помнила, как досадливо передернула плечами в ответ на мимолетное замечание Велиславы, тоже заметившей это странное совпадение и со смехом указавшей колдунье на него. Но образ владельца такого запоминающегося украшения почему-то не сохранился, хотя она обладала прекрасной зрительной памятью, досконально запоминая даже самые мелкие и незначительные детали.

Аккуратно заложив свернутый пергамент за широкий золотой браслет, украшенный россыпью рубинов и бриллиантов, колдунья оправила длинный рукав, прикрывая его. Затем перевела задумчивый взгляд на распростертого перед ней на полу мужчину. Небрежным движением она откинула тонкие, пропитавшиеся запекшейся кровью пряди черных, как смоль, волос, рассматривая тонкий профиль. Легко пробежав кончиками пальцев по холодной и гладкой коже щеки, она немного повернула голову мужчины на себя, чтобы лучше рассмотреть.

Его можно было бы смело назвать красивым, очень красивым, если бы не угрожающая, темная аура, тяжелым облаком окружающая его и не позволяющая расслабиться, несмотря на то, что мужчина, которого она сейчас изучала, находился в забытье. Закрытые сейчас глаза окружала сень длинных, пушистых и густых ресниц, которые смягчали суровое, красивое благородной и строгой красотой лицо. У него были тонкие, изящные черты, высокие скулы, тонко очерченный нос, чувственные губы.

Очень высокую и гибкую фигуру облекал дорожный костюм из черной кожи, а к изукрашенному золотыми вставками и россыпью драгоценных камней поясу был прикреплен длинный и тонкий кинжал в ножнах. Внимание колдуньи привлекло странное украшение: гибкое золотое тело змейки обвивало ухо мужчины, сжимая в острых бриллиантовых клыках большой рубин. Яснина еще раз пробежала быстрым взглядом по спокойному, безмятежному лицу, которое хоть и выглядело расслабленным, но совершенно не внушало доверия и не располагало к себе. Она задумчиво хмыкнула, с изрядной долей сомнения рассматривая его черты — он выглядел человечно, пусть и не обыденно, но точно не сочетал в себе признаки людей и нагов, как это было в случае с полукровками.

Она торопливо поднялась, решительно отворачиваясь от иллирца, на мгновение бросила короткий и безразличный взгляд на мертвого мага, и направилась к выходу. Она и так потеряла много времени, позволив любопытству одержать верх. Захлопнув за своей спиной дверь, она быстро сбежала по лестнице вниз. Оправив длинное платье из серого льна, огляделась по сторонам и небрежно ступила на деревянную мостовую, выходя из маленького дворика.

Дождь прекратился, открывая широкую полоску лазурного, ясного неба с вкраплениями белоснежных пушистых облаков, и большую, яркую радугу, раскинувшуюся над городом. Колдунья довольно зажмурилась, когда ласковый и теплый порыв ветра нежно коснулся ее разгоряченного короткой борьбой лица, овевая его свежестью и прохладой. Мимо нее прошла хрупкая, невысокая женщина, ведущая за руку упирающуюся маленькую девочку, с сердитым сопением пытающуюся вырваться из крепкого захвата что-то выговаривающей ей матери. У дверей таверны столпилось несколько мужчин, оживленно обсуждающих какой-то пожар. Позвякивающий колокольчик и звонкий лай собак то и дело заглушал их возбужденные, высокие голоса, но даже сквозь посторонний мешающий шум становилось ясно, что погорельцам беседующие нисколько не сочувствуют. Наоборот, искренне сожалеют, что сгореть успел только дровяной сарай и конюшня. А потом огонь потушили подоспевшие маги, всего за пару минут до того, как пламя перекинулось на дом. Усмехнувшись, Яснина передернула плечами и пошла следом за женщиной, которая уже практически несла капризничавшего ребенка на себе, тяжело и обреченно вздыхая.

Свернув вслед за ними с оживленной улицы в маленький переулок, колдунья неспешно миновала льнущие друг к другу домики, выходя на соседнюю улицу. Здесь уже не было мостовой, поэтому носки туфель сразу же утонули в свежей, взбитой десятками ног грязи, в которую после сильного дождя превратилась прибитая земля. Поведя головой, колдунья вернула себе прежний облик, легким движением пальцев сбивая налипшую грязь с высоких кожаных сапог. Оглядевшись по сторонам, она отошла к одному из домов, чтобы не мешать редким прохожим, торопливо перебегающим через дорогу и костерящим сквозь зубы прошедший ливень. Опираясь плечом на деревянную глухую стену, она неторопливо извлекла из-за браслета бумаги, осторожно освобождая их от стягивающей бечевки.

Первыми шли короткие письма, больше напоминающие записки, которыми, похоже, обменивался убитый маг и кто-то из его нанимателей. Их содержание ничем не помогло ей, из переписки она не узнала ничего нового для себя, кроме того, что названный Эрвом колдун был в плохих отношениях со своим непосредственным нанимателем. Лаконичные приказы от него занимали всего пару строк, четко и резко указывая на поставленную перед покойным задачу. Чаще всего неизвестный, оставшийся не названным ни в одном из писем, нанявший мага человек отдавал ему распоряжения, касающиеся непосредственно прибывающих из Иллирии полукровок, которых он должен был встречать у портала и провожать к другому переходу, переправляя их в Талвинию.

А вот это уже что-то интересное. Яснина начала пролистывать записки, бегло пробегая глазами их содержание. Подобный приказ повторялся еще не раз, указывая на то, что в Даншере оставался активированным еще один портал, сквозь который беспрепятственно проникали с территории соседней страны смертельно опасные твари, способные кому угодно внушить ужас одним только своим видом. Зло выругавшись, колдунья раздраженно поморщилась от охватившего ее разочарования и досады на саму себя за непредусмотрительность, с которой она подошла к делу. Сжигающая ее ярость и злость победили холодную рассудительность, ведя ее на поводу гнева. Ей не терпелось отомстить несостоявшемуся убийце Велиславы, ни о чем другом она в тот момент даже думать не могла. Как оказалось, напрасно. На одном из писем четко проступали посторонние, яркие линии, перечеркивающие написанные слова и частично перекрывающие буквы. Яснина выгнула бровь, с удивлением разглядывая странную запись, повертела его в руке и перевернула. На обратной стороне была нарисована карта: кривая, прерывающаяся и не слишком четкая, но благодаря подписанным кривым и беглым почерком названиям мест, указанным на клочке пергамента, становилось понятным, что маг изобразил путь, по которому полукровки попадали из Иллирии в Даншер, а затем переправлялись дальше, в Литору. Яркими, цветными кругами были обведены несколько мест, привлекая ее внимание. Один из них, слегка не ровный, заключал в себя часть улицы приграничного города, видимо, маг таким способом пытался указать местоположение второго портала, который она запечатала. Несколько ярких кругов были отмечены на территории Даншера, остальные россыпью украшали приграничные деревеньки уже в Талвинии и Литору. И всего один, большой круг был изображен на карте в том месте, где располагалась коряво прорисованная Иллирия. Если колдунье не изменяла память, именно на этом месте находилось предгорье, переходящее затем в огромную гряду высоких и неприступных скал.

Устало потерев пальцами переносицу, Яснина сдула лезущие в глаза волосы, раздуваемые расшалившимся ветерком, увлеченно играющим пышными и легкими прядями. Поколебавшись короткое мгновение, она преобразовала листы пергамента в изящную брошь, напоминающую дубовый листок и приколола ее к широкому, отложному воротнику платья. Уничтожить бумаги, содержание которых она с легкостью запомнила и могла воспроизвести практически дословно, она всегда успеет и позже. Она не узнала почерк, которым была написана часть записок, но это ничего и не означало, ведь таинственным нанимателем мага мог оказаться любой столичный член Ордена. Все указывало на то, что этот человек обличен огромной властью и обладает достаточно большим могуществом, чтобы с легкостью проворачивать свои дела на землях сразу трех государств. Вот только она не понимала, что получали от всего этого участвующие в заговоре маги, и не видела никакой явной выгоды от переселения к ним смертельно опасных тварей, к тому же настроенных весьма недружелюбно по отношению к местным жителям, которых, должно быть, очень сложно удержать под жестким контролем.

Колдунья склонила голову набок, внимательным и испытывающим взглядом провожая спины двух высоких мужчин, одетых в простые льняные рубахи и широкие штаны, подвязанные цветными, расшитыми поясами. Красные сапоги весело месили грязь под ногами, но громко переговаривающиеся собеседники не обращали на это внимания, что-то оживленно обсуждая и переходя на ожесточенный спор. На противоположной стороне пухленькая женщина в цветастом пестром платье лениво выбивала пышный ковер длинной палкой, взмахивая ею больше для вида, нежели для дела. Пыль, осевшая на ярком ворсе, интересовала ее куда меньше, чем воркующая с предметом сердечной привязанности возле соседней высокой калитки молоденькая девушка, смущенно опускающая глаза под шутками старающегося изо всех сил такого же юного паренька. В воздухе плыли легкие дымки, вырываясь из печных труб, в одном из дворов надрывно лаяла собака, в другом — плакал ребенок. Все было так, как и всегда: жизнь медленно и плавно текла в привычном русле по строго заведенному порядку, который не потревожила никакая посторонняя сила. Ее не могло не радовать то, что в своих замыслах неведомые враги обошли стороной простых жителей Литоры, не затронув их, но еще больше начинал мучить другой вопрос. Зачем же тогда им понадобилось держать в столице такую силу, которая всегда была бы у них под рукой? Если они не собирались развязывать войну, тогда что их интересовало?

Яснина оторвалась от стены, встряхнув пару раз онемевшей от неудобной позы рукой, на которую опиралась. Она знала, кто лучше всех в столице сможет пересказать гуляющие по городу даже самые невероятные сплетни и слухи, а также поведать о витающих в народе настроениях. Колдунья улыбнулась уголками губ: к тому же в «Серебряной лане» подавали восхитительную, отменно приготовленную на ароматном пару рыбу и лучшее в Литоре белое вино, настоянное на травах. Только вспомнив о еде, колдунья наконец-то осознала, как сильно успела проголодаться. Покидая ранним утром, едва заря забрезжила на небе, гостеприимный дом Ольжаны, колдунья успела выпить топленого молока с куском белого, только вынутого из печи румяного хлеба, торопясь продолжить путь. А теперь обделенный вниманием голодный организм, раздразненный аппетитными образами, настойчиво требовал от хозяйки решительных действий.

Поплутав немного по узким улицам и переулкам, она выбралась в центральную часть города, где по обе стороны от каменной дороги возвышались высокие, облагороженные дома с затейливо украшенными лепниной и декоративной резьбой изящными фасадами. Здесь было намного меньше прохожих, зато значительно больше экипажей с откидным верхом и карет, неторопливо и плавно двигающихся по улице. Яснина быстро прошла мимо столпившихся у ювелирной лавки молодых людей, с любопытством провожающих ее долгими взглядами и перешла улицу, минуя пышно цветущий, небольшой парк с мраморными фонтанчиками и каменными статуями, искусно расставленными среди клумб с яркими цветами и красиво подстриженных зеленых кустов. Сразу за ним, немного в стороне от жилых домов, расположилась большая таверна, занимающая роскошное двухэтажное здание из кремового камня, облицованного белым мрамором, над входной дверью которого была прибита яркая, привлекающая внимание вывеска с изящной, затаившейся среди веток цветущего жасмина серебристой трепетной ланью.

Легко поднявшись по мраморным пологим ступеням, она приветливо улыбнулась пожилому слуге, который сдержанно поклонился ей, расцветая в радостной и счастливой улыбке.

— Давно вы не посещали нас, госпожа, — ворчливо произнес он, старательно маскируя за недовольством теплые нотки.

Колдунья слегка нахмурила тонкие брови, внимательно изучая его высокую, немного сутулую фигуру в белом, форменном костюме, отмечая осторожность и скованность, с которой он двигался.

— Видимо, очень, — уничижительно фыркнула она, подпуская в голос ехидство, — раз кое-кто забыл сказанное мной и опять стоит на сквозняке в сырую и ветреную погоду.

Седовласый, сохранивший следы былой тонкой и благородной красоты, мужчина тяжело покачал головой. — Да разве я могу оставить свое место? Кто же тогда будет приветствовать наших гостей?!

— Насколько я помню, тебе выделили двух расторопных и шустрых мальчишек в ученики и помощники, — старательно пряча улыбку, сказала колдунья, с наслаждением наблюдая за искренним возмущением, вспыхнувшим в выразительных, серых глазах слуги и покрывшим впалые щеки румянцем.

— Вот именно — шустрых. Разве молодежь устоит на одном месте? Эх, — он удрученно взмахнул рукой и сразу поморщился.

Яснина громко рассмеялась, уже не сдерживаясь. Она потрепала мужчину по худому плечу засветившейся алым сиянием рукой и тепло улыбнулась ему, когда тот недоверчиво распрямился, осторожно выпрямляя спину и расцветая в широкой и благодарной улыбке.

— Не представляю на этом месте кого-то другого, поэтому твой радикулит мы подлечим. И все же береги себя…

— Благодарю мою сиятельную и прекрасную госпожу, — мужчина склонился к ее руке в элегантном и безупречном поклоне, прикасаясь прохладными губами к ее пальцам, — правда, не могу вспомнить, в который раз я это делаю.

Колдунья весело фыркнула и, не выдержав, звонко рассмеялась, откинув назад голову и заливаясь глубоким, обволакивающим словно бархат, немного хрипловатым смехом.

— Проходите, госпожа, проходите скорее. А то хозяин мне уже все уши прожужжал о вас. Делает вид, что не беспокоится, а сам каждую свободную минутку бежит к окошку. Вас все высматривал…

Подарив еще одну теплую улыбку слуге, с изящным поклоном распахнувшему перед ней широкие двустворчатые двери, она шагнула внутрь. Когда глаза немного привыкли к мягкому сумраку, царившему в просторном зале, Яснина осмотрелась по сторонам, но кроме нее в приемной никого не было. На высоких стенах, облицованных нежно кремовым мрамором, висели большие картины в светлых тонах и изящные шелковые драпировки. Арочный стеклянный потолок поддерживали тонкие, резные колонны, между которыми вились гирлянды цветов из хрусталя, заливающие помещение приятным теплым и серебристым светом. Несколько оббитых шелком оттоманок и кресел стояли в небольших нишах, а у подножия огромной лестницы, ведущей на второй этаж, были установлены статуи грациозных ланей, словно приподнявшихся в танце на задние ноги, выполненных из отливающего серебром мрамора. Бросив быстрый взгляд на широкую лестницу, устланную белоснежным, расшитым серебряной нитью и шелком ковром, она недовольно поморщилась и не торопливо направилась к одной из двух арок.

Едва она вошла в огромный зал, мягко освещаемый теплым светом многочисленных гирлянд, тянущихся между установленными в центре колоннами, как ей на встречу заспешила невысокая, гибкая девушка в красивом и кокетливом белоснежном платье, лучащаяся радушной и приветливой улыбкой.

— Рада приветствовать вас снова, госпожа, — она присела в изящном реверансе и весело подмигнула ей, — а уж как будет рад хозяин!

— Спасибо, Милана. Надеюсь, ты присматриваешь за ним?

— Глаз с него не спускаю, — клятвенно заверила ее девушка, поблескивая черными, живыми глазками и делая очень характерный жест рукой, касаясь ногтем зуба, — ой!

Восхитительно смутившись, она торопливо спрятала руку себе за спину, заставив колдунью прыснуть от сдерживаемого смеха. Она знала, что жизнерадостную и бойкую Милану Вран подобрал на улице пару лет назад. Отмыл, приодел и оставил у себя в таверне, пожалев худенького и заморенного угловатого подростка, затравленно смотрящего на окружающих волчьим взглядом. Девчонка отошла, расцвела и проявила себя, деятельно прибрав к рукам многочисленных служанок и властно командуя ими, словно опытный полководец в своем гарнизоне. Загорелая, темноглазая и черноволосая она гибко скользила по залу, словно красивая бабочка, порхающая от цветка к цветку, приковывая к себе взгляды. Яснина знала, что девушка постоянно получала от посетителей более чем заманчивые предложения, включающие нередко и брачные, но лишь отмахивалась от них, упорно преследуя свою цель. Колдунья вздохнула, следуя за весело щебечущей Миланой, ведущей ее по широкому проходу между колоннами, вокруг которого на возвышениях стояли круглые столики, накрытые белоснежными накрахмаленными скатертями и удобные обеденные стулья с изогнутыми спинками. Она давно знала о том, что девушка безответно влюблена в своего хозяина, и всячески поддерживала ее, вот только Вран основательно вбил себе в голову, что он слишком стар для такой юной красавицы и упорно отказывался принять любовь Миланы, считая ее простой благодарностью. Предприняв несколько неудачных попыток переубедить упрямого мужчину, Яснина махнула рукой на это неблагодарное занятие, злорадно пообещав в случае слишком долгого упорства подвергнуть его какому-нибудь заклятью. Испугаться Вран не испугался, но угрозой проникся.

Они не дошли и до середины пустого зала, когда из незаметной, прикрытой шелковой драпировкой, боковой двери вышел высокий, широкоплечий, крепко сложенный мужчина, застегивающий на ходу пуговицы на черном длинном и глухом сюртуке. Заметив приближающихся к нему женщин, он на мгновение замер, затем бросил свое занятие и торопливо направился к ним быстрым и решительным шагом. Через минуту колдунья оказалась прижата к широкой и мускулистой груди, обтянутой плотной шерстью, пропитавшейся насквозь запахом вишневого дыма и дорогих сигар. Яснина растерялась, с трудом заставив себя остаться на месте. Раньше Вран никогда не пересекал невидимую черту, разделяющую их. Да, он всегда был рад видеть ее в своей таверне, не делая из этого особой тайны, но никогда не позволял себе ничего кроме вежливого пожатия руки. Словно почувствовав колебания колдуньи, не спешившей обнять его в ответ, мужчина поднял голову, вглядываясь в ее удивленно округлившиеся глаза. На его узких, пересеченных старым шрамом, губах появилась печальная улыбка.

— По городу гуляют странные слухи, одни хуже других. И большинство из них сводятся к тому, что ты уже мертва. Я не надеялся, что ты вернешься…

Яснина тяжело вздохнула, стремясь подавить разрастающееся раздражение. Сплетников среди магов ничуть не меньше, чем между простыми людьми, а недоброжелателей у нее больше, чем семечек в вызревшем подсолнухе. К демонам их всех! Она должна радоваться, что в мире есть хотя бы один человек, который искренне рад ее видеть. И существует место, где ее действительно всегда ждут. Она заставила себя преодолеть скованность и неловкость, положив одну руку ладонью на взволнованно приподнимающуюся из-за тяжелого дыхания грудь мужчины, а второй легко касаясь его гладко выбритой щеки с белой полоской старого шрама.

— Я всегда возвращаюсь, Вран.

На мгновение в бездонных и холодных, словно окованных льдом, карих глазах плеснулась застарелая боль, но мужчина быстро скрыл ее, наклоняясь вниз и нежно целуя ее в лоб, заставив пораженно замереть. Так странно, и в тоже время приятно, было стоять в крепких объятиях, согревающих ее. Сильные руки обнимали ее нежно и трепетно, без малейшего намека на страсть и желание. Совсем не так, как ее сжимал в своих руках Камлен, но колдунья смутилась и растерялась не меньше, чем тогда. Она не ожидала, что давно знакомый, уже не молодой мужчина питает к ней такие сильные чувства, очень напоминающие отцовские.

— Надеюсь, ты голодна, сладкая.

— Разве может быть иначе? — Яснина весело улыбнулась мужчине, ответившему ей быстро мелькнувшей в уголках губ полуулыбкой, скорее напоминающей печальную гримасу. Быстро отстранившись, Вран ушел, чтобы отдать все необходимые распоряжения.

— Он очень переживал за вас, госпожа, — тихий и грустный голос, раздавшийся за ее спиной, заставил колдунью обернуться к Милане, которая нервно теребила расшитый бисером пояс, изящно повязанный на тонкой талии. — Здесь никто не решался говорить о вашем исчезновении вслух. А вот в других местах много чего болтали. Он все время возвращался злой, как демон, а на днях покалечил какого-то дурака, у которого хватило ума ляпнуть при нем, что даже Глава Ордена выглядит пришибленным в последнее время, а значит ваша смерть — дело решенное. Я видела хозяина в такой ярости только однажды, когда он нашел меня в трущобах. Скандал удалось замять только благодаря вмешательству одного из магов, которые постоянно приходят к нам ужинать, потому что он категорически отказался даже говорить со стражей и обвиняющим его в нападении самоуверенным и напыщенным болваном, выкинув их всех из дверей таверны.

— Не понимаю, почему меня так рьяно пытаются похоронить? — Яснина на самом деле ничего не понимала. Она рассчитывала, что ее отъезд из столицы останется известным лишь узкому кругу людей. Ее слуги получили строгий приказ на все расспросы о хозяйке лаконично отвечать, что она уехала по делам. В их преданности колдунья была более чем уверена, ведь большинство из них служили в ее доме не меньше десятка лет, к тому же практически у всех нашлось бы что-то, чем они были ей обязаны. Никто из них не осмелился бы нарушить ее указания, да им и не была известна конечная цель ее поездки. Почему же ее так быстро проводили на тот свет? И откуда взялись эти странные слухи?

Она вопросительно приподняла бровь, внимательно глядя на смутившуюся девушку. Милана попыталась состроить невинную мордашку, но у нее это плохо получилось из-за веселого блеска в глазах.

— Хозяин выпорет меня, если узнает, что я подслушивала, — обреченно выдохнула она, опасливо заглядывая за спину колдуньи, чтобы убедится, что Вран еще не возвращается.

— Насколько мне известно, — насмешливо протянула Яснина, с наслаждением замечая, как нежные, округлые щечки девушки становятся пунцовыми из-за стыдливого румянца, — ты постоянно этим занимаешься.

— Только чтобы быть в курсе всего происходящего, — торопливо и неловко выпалила Милана, опять потянувшись рукой ко рту. Осознав свой жест, она с тяжелым вздохом вновь спрятала руку за спиной, чтобы избежать искушения. Может, со временем она и научилась вести себя подобающим образом и переняла все принятые в обществе манеры и выучила этикет, но не смогла до конца избавиться от тех привычек, которые ей привило долгое проживание на улице. Она вела себя очень достойно, не уступая в воспитанности юным и хорошо образованным девушкам, которым с детства вкладывали в хорошенькие головки необходимые знания, но в ее правильной речи, то и дело проскальзывали жаргонные и вульгарные словечки, а ее коронные жесты заставляли остальных служанок, работающих в таверне, смущенно краснеть. Наверно, именно этой непосредственностью и живостью Милана и нравилась колдунье: она была совершенно не предсказуема.

— Итак?

Девушка тяжело и сердито вздохнула, с обвинением посмотрев на нее печальным взглядом, словно колдунья не призывала ее поделиться подслушанным разговором, а толкала на страшное преступление. Тряхнув искусно уложенными локонами, она шепотом начала рассказывать, то и дело, поглядывая через ее плечо назад: — Устав от бесконечных слухов, хозяин обратился к Главе Ордена, он как раз вместе со своими приближенными обедал у нас. Он пришел в ярость, я даже думала, что он испепелит его. Но господин Рогд взял себя в руки и ответил, что вы просто исчезли на территории Пограничья, а многочисленные ищейки Ордена и лично посланные им люди обшарили все деревушки, но так и не нашли вас.

Яснина неосознанно прикоснулась кончиками пальцев к широкому кольцу в виде замысловато переплетенных паутинных тенет из красного золота, усыпанному черными, сияющими мягким и теплым светом, жемчужинами. Теперь она знала, что произошло. Несколько последних месяцев колдунья работала с блокировкой поисковых чар, которые получили широкое распространение в Литоре сразу после того, как Рогд возглавил Орден. Он никогда не чурался использовать любые средства в достижении своих целей, прибегая к поисковикам всякий раз, когда хотел найти интересующего его человека или мага. Защитные заклинания пользовались среди колдунов огромной популярностью, особенно у тех, кто с Главой Ордена встречаться совсем не желал, но не всегда справлялись с возложенной на них задачей. Многие из них представляли собой дикую смесь древних и запутанных заклятий, требующих большого вливания силы, а другие были способны спрятать лишь неодушевленную вещь. Колдунья на собственном опыте убедилась в их бесполезности, когда Рогду без особого труда удалось отыскать ее на Лайминских островах, куда она отправилась, заинтересованная бесконечными рассказами о местных обычаях одной, хорошо знакомой ведьмы. Холодно встретив вспышку гнева разъяренной колдуньи, Глава Ордена не пожелал объяснить причины своего более чем странного поступка, лишь прорычал сквозь зубы, что там слишком опасно. На этом несостоявшийся разговор был завершен, а взбешенной таким самоуправством Яснине примирительно предложили ее любимый обжигающе горячий чай из листьев и сушеных ягод красного винограда, с капелькой цветочного меда и щепоткой корицы.

Колдунья злорадно улыбнулась своим воспоминаниям: она была так зла на самоуверенного, наглого и деспотичного мага, что без колебаний приняла из рук слуги изящную фарфоровую чашечку, с непроницаемым лицом выливая горячее содержимое на безупречный белоснежный парадный сюртук колдуна. После чего спокойно поставила опустошенный чайный прибор на стол, прямо на какие-то важные бумаги, которые Глава Ордена читал до ее появления, хорошо озвученного слетевшей с петель двустворчатой дверью, выбитой силовым ударом. Надо отдать ему должное, колдун даже бровью не повел на ее выходку, а вот она вынесла из случившегося хороший урок. Она часто возвращалась мыслями к этому инциденту, но ей никогда не хватало времени, чтобы заняться исследованиям вплотную. Но незадолго до исчезновения Велиславы, давняя история повторилась, окончательно убедив ее в необходимости создания специального щита, способного надежно закрыть ее от любых магических происков. Колдунья устала о того, насколько часто не смирившийся с решением чародейки маг вмешивался в ее жизнь, пытаясь заставить двигаться в нужном ему направлении. Судя по получившемуся результату, напряженная работа нескольких последних месяцев оказалась удачной.

Яснина подняла руку, с довольной и несколько циничной усмешкой рассматривая поблескивающее в серебристом мерцающем свете кольцо, заключающее в каждой идеально круглой и темной жемчужине огромную силу и мощь созданного ею заклятья, способного спрятать ее от любого мага. Колдунья сама не ожидала, что конечный результат окажется таким впечатляющим, но была очень довольна получившимся эффектом. Оставалось искренне надеяться, что ее сюрприз удался, и Рогду, страдавшему излишним самомнением, он не просто понравился, но и доставил множество неприятностей.

В глубине зала, у дальней стены, расписанной изысканными фресками с изображением резвящихся у озера в лунном свете ланей, расторопные слуги уже накрывали на стол, ловко и быстро сервируя столовые приборы из тончайшего фарфора. Милана проводила ее к столику и ускользнула, чтобы лично проследить за приготовлениями. Колдунья кивком поблагодарила молодого юношу, поднесшего ей на серебряном подносе глубокую чашу с ароматизированной эфирными маслами водой, чтобы она могла омыть руки перед тем, как приступать к трапезе. Едва слуги ушли, вернулся Вран, занимая стоящий напротив нее свободный стул. Яснина восторженно смотрела на аппетитные кусочки лосося, в замысловатом порядке разложенные на теплой тарелке, украшенные тончайшими кусочками лимона, присыпанные мелко нарубленными травами и источающими сладкий и насыщенный аромат, который никого не мог оставить равнодушным. С трудом сдержав желание облизаться, колдунья наколола острыми зубчиками серебряной вилки маленький кусочек рыбы. Нежный, бархатистый и богатый вкус заставил ее на мгновение зажмуриться от удовольствия, а затем перевести затуманенный взгляд на тепло улыбающегося мужчину, перед которым слуги поставили тарелку с хорошо прожаренным беконом. Сколько лет колдунья его знала, он все время ел исключительно мясо, снисходительно относясь к остальной еде, но всегда подавая ее в своей таверне, потому что приготовленные поварами, работающими у него на кухне, они всегда пользовались неизменным спросом.

— Мммм, чтобы я делала, не открой ты «Серебряную лань»?

— Начала питаться у себя дома? — Хмыкнул в ответ на ее вопрос мужчина, которого ее слова все равно заставили улыбнуться. — Ведь твою кухарку боги наделили редким даром.

— Я передам ей твои слова. Думаю, Руна будет польщена такой высокой оценкой своих кулинарных способностей.

— Тебе удалось найти Велиславу?

Колдунья с трудом прожевала и проглотила кусочек нежнейшей рыбы, уже не чувствуя вкуса, и отложила в сторону вилку. Аппетит испортился, так же, как и настроение. Наплевав на этикет, она оперлась локтями на стол, сцепив длинные пальцы в замок. В мягком свете сверкнули драгоценные камни на ее пальцах и запястьях, но она не обратила на них внимания. Она прямо встретила испытующий и встревоженный взгляд Врана, который очень хорошо знал юную ведьму. Яснина невольно вспомнила вечер, когда впервые привела ее в таверну, куда Велислава никогда прежде не ходила. Тряхнув головой и прогоняя не прошеные воспоминания, она тихо ответила.

— Да, нашла. Она серьезно пострадала, поэтому ее нельзя приводить в сознание до тех пор, пока она сама не очнется.

— Значит, слухи о том, что на нее напали в одной из приграничных деревень, оказались правдой, — Вран нахмурил брови, с силой сжимая руки в тяжелые кулаки.

— Так же, как и моя предполагаемая смерть. Я нашла ее в Даншере, — Яснина немного помолчала, затем неохотно добавила, — с помощью мораввского князя.

Мужчина изумленно вскинул на нее слегка округлившиеся от удивления большие глаза, в уголках которых уже затаились глубокие морщинки, лучиками расходящиеся в стороны. Сдавленно кашлянув, он недоверчиво переспросил.

— Князя Мораввы?

— От Велиславы пытались избавиться, как от ненужного свидетеля. К сожалению, я пока не знаю, почему. Пока она не оправится от пережитого потрясения, мне не удастся ничего узнать.

— Причем здесь повелитель Мораввы? Как он вообще оказался в Даншере, ведь обычно он не покидает столицу?

— Кам… Хм, князь случайно узнал о произошедшем…

— Тебе прекрасно известно, что я не верю в случайности. К тому же, мне показалось или ты только что едва не назвала великого владыку по имени? — Вран умел превосходно выгибать брови, что колдунью в нем всегда крайне раздражало. Как и то, что он прекрасно знал ее саму. — Куда ты ввязалась на этот раз?

— К сожалению, я сама пока не знаю ответа на твой вопрос. Я вернулась в Литору, чтобы разобраться в произошедшем.

— А юная ведьма?

— Я оставила ее во дворце князя в Даншере на попечении очень сильного и талантливого лекаря. Многочисленная стража, охраняющая дворец, как никто другой сможет защитить ее в случае повторного нападения.

— Причем здесь мораввский владыка?

— Принятое им решение относительно границы кому-то не пришлось по вкусу. Более того, на младшую сестру князя было совершено покушение, едва не стоившее ей жизни. В качестве превентивной меры, видимо. Кто-то очень сильно заинтересован в том, чтобы он изменил текущий порядок, установленный на границе, и вновь открыл ее для всех желающих.

— Ради такого так сильно не рискуют, — Вран недоуменно хмыкнул, Яснине оставалось лишь пожать плечами.

— Если только кровно не заинтересованы. Закрытая, тщательно охраняемая граница основательно мешает, поэтому ради ее открытия князя хотят убрать.

— Это невозможно. Он пришел к власти в результате государственного переворота, полностью охватившего страну пламенем безумия. И всего за пару дней навел идеальный порядок во всех сферах общества, в том числе и среди приближенных к трону. В то время голов слетело больше, чем листьев с клена по осени. Если кто-то рассчитывает так просто избавиться от владыки Мораввы, то он серьезно ошибается.

— Верно, — колдунья холодно улыбнулась, — если он не маг.

— Хм, — мужчина тяжело откинулся на высокую спинку стула, складывая руки на груди и сверля ее пронизывающим, задумчивым взглядом. На его лице отражалась напряженная внутренняя борьба.

— Иногда слухи все же оказываются правдой. За то время, что тебя не было, в Ордене произошло много интересного. В том числе и дюжина отлучений, вызвавших целую волну возмущения среди остальных магов. Ты их всех хорошо знаешь, это были наиболее приближенные к Рогду люди, а возглавил этот не престижный список Лот.

— Лот? — Яснина немного подалась вперед, озадаченно хмуря брови и сжав губы в тонкую линию, — не гласная, так называемая, «левая рука» Рогда?!

— Верно, — Вран жестко усмехнулся и коротким кивком подтвердил ее слова, — их обвинили в преступных деяниях против королевства в целом и Ордена в частности. И приговорили к казни, всех. Она должна была состояться вчера на закате, но действо пришлось отменить из-за отсутствия главных участников.

— Не удивлена. Сомневаюсь, что такой сильный маг, как Лот, будет скорбно и терпеливо дожидаться своей незавидной участи в одиночной камере, посыпая голову соломой в отсутствии пепла. От темницы что-нибудь осталось?

— В этом-то и дело. От обозленных таким решением магов можно ожидать всякого, в том числе и мгновенной и суровой мести, но они предпочли просто покинуть негостеприимные стены своей тюрьмы, уходя незаметно и не прощаясь. Даже магические замки на дверях камер остались нетронутыми. По крайней мере, так было объявлено.

— Значит, слухи о том, что происходит в Пограничье, дошли и до дворца, а Рогд решил отделаться малой кровью и выдал королю якобы виновных в случившемся, одним махом отделываясь от любых притязаний двора и убирая со своего пути наиболее неугодных. Что сказать, меня всегда поражала в Главе Ордена его способность даже очевидные поражения превращать в безоговорочную победу. Думаешь, им позволили сбежать?

— Судя по тому, с каким остервенением стража и маги из Ордена всю ночь рыскали по столице, разыскивая беглецов, нет.

— И кто же занял место Лота?

— А это, пожалуй, самое интересное, — Вран досадливо потер пальцами дергающийся в уголке глаза нервный тик, возникающий только в минуты крайнего раздражения или сильного напряжения, — чужак. В Ордене о нем явно слышали много чего, потому что большинство магов сейчас затаились, а оставшиеся сидят тихо и смирно, как хорошо выдрессированные собаки, благоговейно взирая на своего хозяина. Иллирец появился в Ордене пару месяцев назад, но никто не ожидал, что он так быстро приблизится к Рогду, к тому же, получая такую власть. Сейчас его боятся не меньше, чем самого Главу.

Иллирец? Не тот ли, кому она ранее этим утром успела пробить голову чугунной кочергой, которая к тому же явно использовалась по прямому назначению, судя по облепившей ее саже? Яснина с трудом сдержала желание рассмеяться. М — да, хорошее начало знакомства, ничего не скажешь. Но уже следующая мысль заставила ее нахмуриться: Рогд никогда не окружал себя слабыми магами. В его ближайшее окружение всегда попадали только те, кто обладал выдающимися способностями. Не то, чтобы Глава Ордена был настолько высокомерным, нет. Просто он обладал такой силой, что слабым магам приходилось очень туго рядом с ним, он задавливал их исходящим от него могуществом, которое не считал нужным скрывать. Вот только использовать силу, для того, чтобы заполучить бумаги покойного мага, ей не понадобилось. Получается, он настолько был углублен в поиски спрятанных документов, что не заметил угрожающую ему опасность или не счел ее достойной своего внимания. Но, скорее всего, он просто привык, так же, как и она, не использовать свою силу без необходимости. Если она была права на его счет, то иллирец представлял собой серьезную угрозу: магов такого уровня, легко разделяющих свою силу на два уровня: нижний и верхний, можно было пересчитать по пальцам двух рук.

— Как отнесся к появлению иностранца Ниар?

Высокомерный и себялюбивый маг никогда не внушал ей симпатии, наоборот, вызывал глухое раздражение одним своим видом. И это чувство было глубоко взаимным — правая рука Главы Ордена страстно и довольно давно, практически с момента ее первого появления в столице, ненавидела колдунью яростной ненавистью. Ниар обладал огромной силой, и, несомненно, уже давно бросил бы ей вызов, чтобы поквитаться с раздражающей его одним своим видом ведьмой, если бы не категоричный запрет Рогда. Яснина слышала о негласном приказе, мгновенно ставшем известным и всем остальным членам Ордена. Маг не скрывал своей ненависти к ней, и, не отличаясь особой честностью, много раз пытался подставить ее, пока в своем желании насолить колдунье, не зашел слишком далеко.

Никто так и не узнал, о чем говорил с ним вызвавший колдуна в свой кабинет Рогд, но разъяренный и униженный, красный от гнева, маг выскочил из дверей, как ошпаренный, с ненавистью оглядел столпившихся в башне коллег, зло рявкнул на них, и унесся вниз по лестнице, словно его подгоняла невидимая сила. Колдунья щедро отплатила магу, на пару месяцев превратив его жизнь в ад. Как первый помощник Главы Ордена, Ниар отвечал не только за столицу, но и за близлежащие деревеньки, обеспечивая покой и благоденствие многочисленным жителям. Яснина заставила его побегать, устраивая природные катаклизмы разной силы то в столице, то за ее стенами, вынуждая его метаться как сумасшедшего, разрываясь на части в бесполезных попытках предотвратить начинающиеся беспорядки.

Прекрасно помня о народной поговорке, утверждающей, что маг — он и в огне не горит, и в воде не тонет, колдунья, отличающаяся крайней злопамятностью, решила проверить правдивость этого высказывания в действии. Оказалось, на самом деле не тонет, но тут уже на ум приходила совсем другая поговорка. А в огне очень даже горит: устроенное ею феерическое огненное зрелище собрало целую деревню весело хохочущих и улюлюкающих жителей, которые с огромным удовольствием наблюдали за бегающим по большому полю магом, со всех ног улепетывающим от огромного дракона, выросшего из высокой стены огня и поливающим опаляющими струями мага, пытающегося справиться с ним с помощью водных заклятий. Яснина получила немалое эстетическое удовольствие, занимая удобную для наблюдений площадку на крыше одного из домов, направляя порождение пламени вслед за растерянным магом, которому только и оставалось, что носиться, как угорелому, по пересеченной местности в ожидании помощи. Появление Рогда, отозвавшегося лично на призыв своего помощника, испортило все развлечение, заставив сельчан одновременно разочарованно выдохнуть и вернуться к брошенным занятиям. Колдунья раздраженно убрала чары, возвращаясь в столицу, но вместо дома, попала в кабинет уже ожидающего ее Главы Ордена, от которого не укрылось, кто стоит за сошедшей с ума погодой.

Если он ожидал от нее раскаяния, то глубоко ошибался. Яснина с непроницаемым лицом совершенно серьезно и спокойно убеждала скептично настроенного мужчину, что во всем виновато приближающееся полнолуние. Но глядя на его вытянувшееся от удивления лицо и брови, поднявшиеся так высоко, что грозили оторваться ото лба, не выдержала и расхохоталась, заливаясь веселым смехом.

Рогд лишь покачал головой, наблюдая за смеющейся ведьмой, обходя стол и возвращаясь в свое кресло. Он не стал напрасно тратить слова, но колдунье и самой уже наскучило постоянно отравлять жизнь раздражающему ее магу, поэтому довольно быстро после этого она бросила свое занятие, заставив пострадавшего колдуна облегченно выдохнуть.

— Он в бешенстве, — Вран весело хмыкнул и блеснул глазами, в которых танцевали яркие огоньки, словно тоже вспомнил о том случае, заставившем всю столицу потешаться над высокомерным магом, которого многие недолюбливали именно из-за его невыносимого нрава, — но очень хорошо держит себя в руках, не показывая этого. В последнее время в его услугах нуждаются все меньше и меньше. Этот иллирец крайне вовремя оказывается в нужном месте в самое подходящее время.

— Удивительно, почему я раньше никогда не встречала его?

— Разве ты оглядываешься по сторонам для того, чтобы увидеть что-то?

В словах мужчины была доля истины. Переняв от учителя привычку думать даже на ходу, колдунья осталась ей верна. Стоило какой-нибудь интересной идее захватить ее разум, как окружающий мир просто переставал существовать. При этом она без труда делала все тоже, что и прежде, не меняя своего поведения, но мысли ее в это время были далеко. А так, как в последнее время она думала только о том, чтобы создать как можно более могущественные блокирующие чары, постоянно экспериментируя, то и Орден она посещала только в случае крайней необходимости, стараясь избегать угловой башни, в которой располагался кабинет его Главы. А при случайной встрече она могла просто не обратить внимания на нового мага, появившегося в Литоре, ведь едва не ежедневно в столицу со всех сторон стекалось множество одаренных силой людей, многие из которых навсегда оседали в городских стенах.

Признав тяжелым вздохом его правоту, Яснина вернулась к прерванному обеду. Вран немного поколебался, словно не решаясь задать интересующий его вопрос, но только досадливо передернул плечами, не торопясь продолжить их разговор. Ведьма спрятала довольную улыбку в высоком хрустальном бокале, отпивая глоток изысканно-прохладного, искрящегося в тонких гранях вина бледно-золотистого оттенка с удивительно богатым ягодным вкусом. За двенадцать лет знакомства колдунья прекрасно изучила Врана, научившись разбираться не только в характерных ему повадках и привычках, но и особенностях его постоянно меняющегося настроения. У них было много времени, чтобы досконально изучить друг друга, и еще больше — для принятия такими, какими они всегда были.

Их знакомство состоялось во время плавания из порта Литоры в Ракрем — небольшое островное княжество. Местные аристократы подняли бунт против своего повелителя, усмирять заговорщиков отправили несколько магов из Ордена. Втайне от Рогда, который отсутствовал в столице, вынужденный сопровождать короля во время ежегодной охоты, проводившейся в паре дней пути от Литоры с огромным размахом и помпой, предприимчивый Лот предложил колдунье присоединиться к ним, щедро оплачивая ее услуги. Он не скрывал того, что не доверяет ставленникам своего извечного соперника в Ордене — Ниара, но не мог отменить его решения, и сам был прикован к столице из-за отсутствия Главы Ордена, которое обещало затянуться надолго, ввиду пламенной любви короля к соколиной охоте. Яснине импонировал умный, чрезвычайно одаренный маг, обладающий стальной хваткой и железной выдержкой. Они довольно быстро нашли общий язык, поэтому Лот частенько обращался к ней за помощью, когда не мог довериться столичным магам, всецело преданным или самому Рогду или Ниару, рассчитываясь за каждую оказанную ею услугу не только деньгами, но и редкими артефактами, в которых колдунья частенько бывала заинтересована.

Они должны были отплыть на рассвете, поэтому чародейка появилась на причалах, когда солнце едва показалось из-за бледного, едва начинающего светлеть горизонта. Большой порт оживал на глазах, наполняясь беспорядочным и хаотичным движением, прогоняя из темных углов затаившуюся сонную и томную лень. Там и тут вспыхивали магические огни и обыкновенные факелы, раздавались недовольные голоса и переругивания, откуда-то ветер приносил дым костра и звуки грубого, зычного смеха. Яснина опередила своих спутников, первой придя к огромному и величественному, утопающему во мраке фрегату, с тихим скрипом покачивающемуся на легких волнах. Она подставила лицо шаловливому ветерку, приносящему соленые, прохладные брызги и неповторимый запах моря, наслаждаясь его легкими и нежными прикосновениями, играющими ее свободно струящимися по спине волосами.

— Если леди так спешит, я готов пренебречь общеизвестным утверждением, что женщины приносят беду, и взять ее на наш корабль, а как на это смотрите вы, ребята?

Ленивый, хрипловатый голос заставил колдунью неохотно повернуть голову в сторону говорившего. Она с холодным безразличием бросила изучающий взгляд на высокого, непривычно высокого светловолосого мужчину, облаченного в камзол строгого кроя и брюки, заправленные в высокие ботфорты, которые хоть и выглядели официально, но при этом создавалось впечатление, что стоят они не меньше, чем весь гардероб начальника порта. За его спиной на опрокинутых плетеных корзинах и наваленных в беспорядке ящиках пристроились еще несколько членов чьей-то корабельной команды. Судя по раскрепощенному, немного фривольному и нагловатому поведению, это были пресловутые морские офицеры, которые уже давно стали бельмом на глазу у всей городской стражи, вынужденной постоянно вмешиваться в учиняемые ими беспорядки. Они славились на всю столицу не только храбростью в бою, но и чрезмерной любвеобильностью как по отношению к женщинам, так и к дорогому и качественному вину.

— Мммм, полностью поддерживаю, — лениво протянул второй, откидываясь назад, чтобы опереться спиной о край ящика и изучая ее горящим взглядом, — я готов просто-таки умолять об этом.

Двое других разразились веселым смехом, кивками выражая свою солидарность. Яснина заметила, как несколько рабочих, проходящих в это время мимо, замедлили шаги, неодобрительно глядя на разошедшихся мужчин, готовые в любую минуту прийти ей на помощь. Их содействие и впрямь могло пригодиться, вот только спасать в любом случае придется не ее.

— Свободны, мальчики, — Яснина холодно усмехнулась, вскидывая руку и отстраненно любуясь блеснувшими в полумраке острыми ноготками, — у меня паршивое настроение, поэтому не советую меня злить. А то придется договариваться с вашим капитаном, чтобы он сделал вид, что не заметил пропажи части своей славной команды.

— Нам очень страшно, — с хищной усмешкой произнес худощавый брюнет, спрыгивая с ящиков и направляясь к ней танцующей походкой, разглядывая ее уже совсем другим, восхищенным взглядом, — правда-правда.

Колдунья не позволила ему договорить. Она так и стояла, не пошевелив даже пальцем, когда едва заметная в сумраке волна перехлестнулась через каменный парапет, высоко поднялась над дощатым причалом и с огромной силой обрушилась вниз, захлестывая рванувших в разные стороны мужчин. Всего через пару секунд ледяная вода опала, тонкими потоками отступая назад и с легким и недовольным ропотом возвращаясь в море, с плеском обрушиваясь через преграду причала. Вымокшая до нитки, с зеленоватыми водорослями в длинных волосах и ракушками, прилипшими к одежде, команда моряков выглядела уже не столь впечатляюще, зато пылала праведным гневом.

— Надеюсь, это остудит ваш…хм… пыл, — язвительно заметила Яснина, прервав затянувшееся молчание, вызвав у собравшихся у корабля портовых рабочих взрыв издевательского хохота. Но под яростными взглядами медленно приходящих в себя мужчин они торопливо замолчали и поспешно ретировались, подталкивая друг друга локтями и тихонько пересмеиваясь.

— М - да, похоже, леди не оценила ваше предложение, — насмешливый, глубокий голос заставил колдунью оторваться от созерцания пострадавших от ее рук, переводя взгляд на подходивших к кораблю людей, возглавляемых высоким, статным мужчиной, который с немалой долей сарказма оглядел сконфуженных моряков. — Может быть, потому что она и так путешествует на нашем корабле.

Затем слегка поклонился, прикладывая руку раскрытой ладонью к широкой груди, и вежливо представился.

— Вран Кейворс, непосредственный начальник вот этих неудачников, — он легким движением руки указал на отфыркивающихся от соленой воды мужчин, — и подчиненный вот этого, который также не слишком преуспел, — еще одно движение в сторону высокого блондина, изучающего ее прищуренными глазами, в которых сквозило что-то неуловимо кошачье.

— Яснина, — колдунья обворожительно и несколько хищно улыбнулась, продемонстрировав жемчужно-белые зубы, и опуская многочисленные титулы и прозвища, мило добавила, — ведьма.

Мужчина удивленно приподнял брови, с изучающим интересом рассматривая ее невысокую, изящную фигуру, закутанную в бархатный плащ цвета темного шоколада, отороченный мехом горностая и расшитый понизу золотой нитью. Видимо, ее имя здесь было многим известно, хотя она сама крайне редко путешествовала морем и не знала лично ни одного капитана или командира абордажной команды.

— Это была всего лишь шутка, — справедливо возмутился блондин, снимая с уха длинную полоску морской капусты, и брезгливо осмотрел ее, удерживая на расстоянии вытянутой руки.

— Что поделать, — колдунья издевательски приподняла плечи и усмехнулась уголком губ, — у меня совершенно нет чувства юмора. Зато есть склонность все воспринимать буквально.

— Нам это известно, — презрительно пробормотал проходящий мимо нее маг, с открытой неприязнью глядя на нее. Она не заметила его из-за заговорившего мужчины, оставляющего всех остальных в тени своим величественным и доминирующим видом. Невысокий, полный колдун в светлой хламиде едва успел поставить ногу на трап, когда сильная рука рывком сняла его оттуда, оттаскивая в сторону. Холодно и зло усмехнувшись, Вран Кейворс склонился в элегантном поклоне, выдавая свое близкое знакомство с придворным этикетом, приглашающим жестом предлагая ей первой взойти на просыпающийся корабль, на котором один за другим вспыхивали огни и раздавались бодрые, веселые голоса.

— Прошу, леди…

Колдунья с усмешкой покосилась на обозленного мага, прожигающего ее ненавидящим и яростным взглядом, превратившим его светлые, почти прозрачные глаза в черные и неприятные. Приподняв изящным движением тяжелый край бархатного плаща, она легко ступила на трап, и, постукивая высокими каблуками, быстро поднялась на корабль. Несколько пар глаз восхищенно проводили взглядом ее гибкую фигурку, грациозно скользнувшую в сумраке, уделив особое внимание ногам, обтянутым кожей высоких сапог, которые то и дело показывались из-под небрежно наброшенного на плечи плаща. Отпустив легкую оплеуху склонившему набок голову светловолосому, который не отрывал заинтересованного взгляда от колдуньи, уже отошедшей от трапа и с любопытством рассматривающей корабль, Вран последовал за ней, тяжело ступая по отполированным доскам сходней. Маг брезгливо отряхнул одеяние, стряхнув невидимые пылинки с ткани, примятой сильной хваткой и направился к кораблю, пренебрежительно и ехидно глядя на застывших мужчин, словно внутренне высмеивая их явный интерес, который ни один из них не считал нужным скрывать. И был отстранен небрежным движением промокшего блондина с многообещающей улыбочкой на узких, прекрасно очерченных губах, от которой кровь стыла в жилах, обещающей магу незабываемое путешествие. Он быстро и грациозно взбежал по трапу, спрыгивая на палубу корабля и встряхиваясь, словно мокрый и крайне недовольный этим фактом хищник. Следом за ним, посмеиваясь, потянулись остальные, полностью игнорируя пришедшего в ярость от подобного пренебрежения мага, которому только и оставалось, что следить за высокими, стройными и подтянутыми мужчинами, закаленными в боях, на фоне которых он смотрелся довольно комично.

Яснина отошла немного в сторону, чтобы не путаться под ногами команды, сновавшей по отполированной и намытой до блеска палубе, с живым любопытством рассматривая огромный корабль. Моряки слаженно и быстро, словно единый, хорошо отлаженный механизм, готовили фрегат к отплытию. Представившийся Враном мужчина торопливо прошелся по кораблю, подгоняя парочку матросов, убирающих сходни. Вслед за этим раздался скрип и грохот поднимаемого якоря. Колдунья приблизилась к борту корабля, наблюдая за тяжелыми поднимаемыми из глубины звеньями, с которых с тихим журчанием стекала вода. Раздавшийся в десятке шагов от нее негромкий голос, наполненный желчью, что-то выговаривающий сквозь зубы, заставил ее неохотно повернуть голову в сторону источника, производящего столько шума. Маг, умело поставленный на место членами корабельной команды, ожесточенно спорил со своим спутником, которым оказался еще один ставленник Ниара, довольно сильный, но не решающийся ни на один поступок без одобрения своего господина, стареющий колдун. Он раздраженно поглядывал по сторонам, то и дело пренебрежительно поджимая губы, всем своим видом выражая крайнее недовольство, чем вызвал у нее удивление. Яснина прислушалась к их разговору, ведущемуся на повышенных тонах, и недоверчиво хмыкнула, вникнув в суть. Маги были озадачены тем, что Орден договорился с капитаном свободных наемников, и они будут путешествовать на «Нарвале», принадлежащем ему, а не на корабле из королевского флота. Они выражали обеспокоенность относительно странного поступка своего хозяина, пытаясь найти объяснения его действиям. Колдунья хмыкнула, и отвернулась в сторону, чтобы скрыть широкую и довольную улыбку. Пусть рядят и гадают, сама Яснина без труда догадалась, кому принадлежит эта идея. Лот всегда отличался завидной дальновидностью, поэтому и нанял наемный корабль, чтобы он доставил их на острова. Ведь в отличие от судов королевского флота, к которому относились с легким презрением, фрегаты наемников отличались не только быстротой. У них было еще одно, самое главное преимущество — абордажная команда, крайне необходимая для того рода деятельности, что вели наемники.

— Если вас не устраивает мой корабль, предлагаю убраться с него сейчас, — ледяной голос прозвучал неожиданно громко и властно, ворвавшись в гомон и смех матросов. Едва прозвучали первые слова, ударяющие не хуже пары хлыстов, как на палубе наступила полная тишина. Команда замерла на своих местах, с недоумением озираясь по сторонам в поисках того, кто разозлил говорящего, имеющего на этом корабле огромное влияние, судя по холодной властности, звучавшей в громком и резком голосе. Колдунья заметила Врана, быстрым шагом направляющегося в их сторону по палубе, сурово сведя на переносице густые брови и сжав в тонкую линию губы. Его большая рука легла на эфес меча, висящего у пояса, слегка обнажая сверкающее лезвие. — Потому что в открытом море вам придется делать это вплавь…

Колдунья раздраженно и зло щелкнула пальцами, не оборачиваясь лицом к назревающему скандалу. Попробовавший что-то вякнуть в ответ маг внезапно раскашлялся, сильно и безостановочно, с трудом переводя дыхание. Яснина обернулась, натыкаясь сразу на несколько взглядов: заинтересованный — Врана, одним движением отправившего лезвие обратно в ножны; ненавидящий и обозленный — седовласого мага, безуспешно пытающегося справиться с внезапно охватившей его немотой; и искрящийся смехом — успевшего переодеться в черный камзол и брюки блондина, мокрые волосы которого оставались единственным, что напоминало о недавнем купании в морской воде. Окинув двух магов долгим и пронизывающим насквозь взглядом, он резко взмахнул рукой, заставляя команду вернуться к работе, следуя безмолвному приказу, а затем легкими и быстрыми шагами преодолел разделяющее их расстояние, останавливаясь всего в метре от застывшей у высокого борта колдуньи, наблюдающей за его приближением сквозь полуопущенные ресницы. Отвесив галантный, полный изящества поклон, он выпрямился, бросая на нее смеющийся взгляд, заставив колдунью задать нетривиальный и крайне интересующий ее вопрос.

— Мне вы тоже предложите заняться плаванием, если я вызову у вас раздражение?

— Я же не имею ничего против того, что сейчас вы находитесь на корабле, — иронично приподняв брови, ответил он, намекая, видимо, на свое недавние и незапланированные водные процедуры. — Напротив, я рад приветствовать вас на борту «Нарвала», госпожа…ведьма.

— Капитан!

К ним торопливо подбежал молодой паренек, прерывая затянувшееся молчание, заставляя их отвести друг от друга напряженные и изучающие взгляды, которые они скрестили не хуже клинков. Яснина была рада его появлению, потому что ей приходилось запрокидывать назад голову, чтобы увидеть лицо мужчины, что ее крайне раздражало. Только спустя некоторое время, когда блондин, недовольно поморщившись, отвел от нее взгляд, до колдуньи дошло, как его назвали.

— Капитан?! — Яснина не смогла скрыть удивления, а также удержаться от вопроса, потому что была поражена как видом, так и странным поведением мужчины, оказавшегося хозяином и командиром фрегата.

— Кккапитан, — слегка заикаясь под мрачным, не сулившим ничего хорошего взглядом темно-голубых глаз, пробормотал парнишка, лицо которого стремительно заливала бледность.

— Сайлас Райлован, капитан «Нарвала», к вашим услугам, — подтвердил мужчина, склоняясь в очередном, насмешливом поклоне, без разрешения беря ее опущенную руку и поднося к изогнувшимся в ироничной улыбке губам.

Яснина с искренним изумлением рассматривала мужчину, о котором в Литоре ходило столько противоречивых слухов. Сайласа Райлована страстно ненавидела не только половина Ордена, но и сам король. Будучи наемником, он сумел прославиться как бесстрашный и отважный капитан, всегда следовавший кодексу и слову чести, а также заработать на бесчисленных заказах огромное состояние, вызывающее у большинства его недоброжелателей жгучую зависть. Его недолюбливали, презирали и открыто боялись, но и обойтись без него не могли, потому что только его команда бралась за, казалось бы, совершенно не выполнимые дела, от которых поспешно отказывались другие.

Он оказался не таким, каким себе представляла колдунья прославленного и закаленного в многочисленных сражениях наемника. Его высокая, худощавая фигура лучилась едва сдерживаемой силой и мощью, подавляя своим превосходством. Мужчина был красив, но особой, зловещей и агрессивной красотой, которая производила скорее отталкивающее, пугающее и неприятное впечатление, а не вызывала восхищение. Черты его лица были совершенными, но при этом такими резкими, что на ум приходило только одно сравнение, подходящее им — хищные. А прямые пряди заплетенных в короткую, едва достигающую плеч, косу пшеничных волос лишь подчеркивали резкие скулы, аристократичный нос, высокий лоб, тонкие, но чувственные, губы и большие, выразительные глаза, приковывающие внимание. Он производил впечатление человека, прошедшего суровую школу жизни, изучившего все принятые в обществе законы и создавшего свои, по которым и жила команда этого корабля. И какое-то внутренне чувство подсказывало Яснине, что от него нужно держаться подальше. А своей интуиции колдунья привыкла доверять безоговорочно.

Над их головами послышались тихие хлопки, заставившие ее отвернуться от застывшего мужчины, который с легким прищуром принимал взгляд, скользящий по нему. Несколько человек, под руководством Врана, которого она легко узнала по широкоплечей, могучей фигуре, поспешно распускали белоснежные, крепкие паруса. «Нарвал» был готов к отплытию.

Море было тихим и шаловливо-игривым, забавляясь небольшими пенными волнами, а небо — безоблачно чистым, поэтому их путешествие проходило спокойно. Попутный сильный ветер подгонял грациозный и хищный фрегат, который с легкостью скользил по пенным волнам, легко поскрипывая снастями. Яснина большую часть времени проводила в каюте, наедине с захваченными из библиотеки Ордена древними манускриптами, разбирая выцветшие от времени руны, а по вечерам поднималась на палубу, чтобы полюбоваться звездным небом, раскинувшим над головой расшитый звездами плат, или понаблюдать за стаями дельфинов, грациозно взлетающими из пенных волн и с громким клекотом ныряющими обратно. Маги держались вместе, старательно избегая ее общества, чему она была несказанно рада. Они вызывали у нее глухое раздражение одним своим видом, поэтому Яснина с трудом сдерживала невыносимое желание наслать на них какое-нибудь малоприятное проклятие. Игнорируя ее, они тем самым оказывали услугу им всем: колдунье не хотелось по возвращении из путешествия отчитываться перед Рогдом, или объяснять, почему его маги превратились в нечто, не поддающееся описанию.

Правда, долго пребывать в гордом одиночестве ей не позволили. Вран, оказавшийся первым помощником капитана, постоянно, но, якобы совершенно случайно, оказывался рядом с ней, стоило колдунье подняться из каюты на палубу. Яснина не замечала к себе никакого повышенного внимания со стороны команды, которая за долгие годы плаванья должна была привыкнуть и не к таким пассажирам, поэтому не понимала повышенной заботы первого помощника. Первое время они неловко молчали, рассматривая простирающуюся со всех сторон морскую гладь, затем мало-помалу разговорились. Вран оказался приятным и интересным собеседником, с которым было забавно и интригующе вступать в споры, частенько превращающиеся в ожесточенные и многочасовые дискуссии, когда каждый из них пытался доказать свою правоту другому. Капитан вел себя безукоризненно вежливо, вопреки ее мнению, старательно избегая ее общества, ограничиваясь при неизбежной встрече легкими и приветственными поклонами. Первое время Яснина относилась к нему настороженно, и никак не могла отделаться от странного, тревожного чувства, когда оказывалась в непосредственной близости от его высокой фигуры, с легкостью скользящей по палубе, но затем успокоилась, перестав воспринимать его как угрозу. Этому способствовало и его непринужденная манера поведения за столом. Еще в первый день путешествия колдунья была приглашена на трапезу в каюту капитана, где на обед и ужин собирались офицеры корабля. Она с удовольствием отказалась бы от оказанной чести, ведь ни одного из магов к столу не пригласили, но первый помощник скучающим голосом сообщил ей, что своим отказом она обидит капитана, поэтому скрепя сердце, Яснина была вынуждена ответить согласием, проклиная про себя все установленные правила, не позволяющие ей просто проигнорировать приглашение.

Их плавание подходило к концу, до островов оставалось всего несколько дней пути, когда разыгрался шторм. Он начался совершенно неожиданно; только что ослепительно ярко светило солнце, пуская игривых зайчиков по лазурным, спокойным водам, а затем большой корабль словно нырнул в темноту, резко обрушившуюся на море. Сильный удар сотряс судно, заставив Яснину схватиться за поручни, чтобы устоять на опасно накренившейся вбок палубе. Кто-то менее удачливый из членов команды не удержался на ногах, скатываясь к противоположному борту и проклиная волну сразу на нескольких языках. Ее выдох внезапно повис в воздухе легким облачком пара, температура резко и стремительно понижалась, заставив ее зябко поежиться. Яснина оторвала взгляд от огромной темной тучи, нависшей над кораблем, пронизанной копьями серебристых молний, недоуменно глядя на внезапно онемевшую руку. Ее глаза изумленно расширились, длинные пальцы, сжавшиеся в крепкой хватке вокруг отполированного дерева поручня, медленно покрывались кристалликами льда, ажурно оплетающего ее ногти и стремительно пробирающегося все выше по нежной коже. Колдунья не сдержала испуганного вскрика, когда сильные руки подхватили ее, отрывая от борта, на глазах покрывающегося толстой коркой льда. Крепко прижимая ошеломленную женщину к себе, капитан несколькими стремительными прыжками достиг трюма, спрыгнув вниз, минуя лестницу, двигаясь молниеносно и резко, сильным ударом плеча распахнул дверь, ведущую в его каюту, занес колдунью, приходящую в себя, внутрь и осторожно положил ее на постель. Яснина, осознав, что он собирается сделать, быстро рванулась с ложа, но натолкнулась на широкую грудь, загородившую ей дорогу. Стоящая на коленях на мягкой перине, колдунья молча смотрела, как лицо капитана медленно светлеет, и широкая улыбка сменяет мрачное, тревожное выражение. Протянув руку, он кончиками пальцев провел по ее щеке, заставив Яснину пораженно замереть, а затем быстро наклонился к ней, накрывая ее приоткрывшиеся из-за тяжелого дыхания губы жадным и глубоким поцелуем. Пока колдунья приходила в себя, собираясь послать в него проклятие, Сайлас оторвался от нее также быстро, как и поцеловал, на мгновение притягивая ее к себе, обхватывая широкой ладонью ее голову, прижимая к своей груди. Рука Яснины безвольно опустилась, когда она услышала, как стремительно, резко и прерывисто бьется сердце внешне невозмутимого мужчины, грозя прорвать грудную клетку и вырваться наружу. Она с изумлением и непониманием вскинула широко распахнутые глаза на мужчину, который с жадностью смотрел на нее, словно пытался запомнить. Она не понимала, что происходит, но видела, что капитан прекрасно в этом осведомлен. Ледяной, душераздирающий вой, раздавшийся над их головами, а также громкие крики и лязг оружия, последовавшие за ним, заставили их замереть. Воспользовавшись секундной заминкой колдуньи, капитан легко скользнул пальцами по ее тонкой шее, миновав широкое ожерелье, и с силой нажал на основание. Яснина попыталась вырваться из удерживающих ее рук, сжавшихся, словно железное кольцо, но он без труда удерживал ее, не позволяя освободиться. Темнота стремительно поднималась волной из глубины сознания, мешая ей сосредоточиться на заклятии, мысленно произносимом. Черное сияние окутало ее пальцы, сжимающие его руку, но бархатная темнота резко обрушилась на нее, погружая в омут беспамятства. Капитан скользнул пальцами к едва заметной жилке, бьющейся у основания шеи, проверяя пульс. Убедившись, что Яснина погружена в глубокий сон, он осторожно опустил ее на постель, и, бросив последний, быстрый взгляд на ее спокойное, умиротворенное лицо, стремительно бросился наверх, к своей команде. В отличие от ведьмы, всю жизнь прожившей в Талвинии, он прекрасно знал, кто пожаловал к ним в гости, поэтому готов был приветливо встретить их и угостить крепкой сталью. Сайлас быстро вырвался на палубу, взглядом отыскав первого помощника, собирающего вооруженную до зубов команду. Вран оглянулся, словно почувствовав его напряженный взгляд, и слегка усмехнулся, давая понять, что заметил его поступок и полностью его одобряет.

— Все в круг! Живо!

Подчиняясь отданному резким и холодным голосом приказу капитана, сохраняющего спокойствие и выдержку даже перед лицом смертельной опасности, команда торопливо бросилась на носовую палубу, занимая позиции, выставляя перед собой остро отточенные мечи, напряженно ожидая дальнейших указаний. Вран занял место рядом с ним, обнажая узкое лезвие и бросая на него настороженный взгляд.

— Не терять бдительности. Они выжидают, пока мы расслабимся, чтобы напасть.

Команда, привыкшая подчиняться приказам своего капитана беспрекословно, подобралась, крепко сжимая в руках оружие. Сайлас усмехнулся, его ребята слишком давно привыкли к постоянно подстерегающей их опасности, чтобы терять присутствие духа перед невидимым врагом, затаившимся в ожидании. Он едва сдержал желание зарычать, когда уловил легкий перестук коготков, который не способны были услышать остальные члены команды. Все, кроме Врана. Они оба слышали, как твари осторожно и медленно взбираются по борту корабля, не решаясь атаковать сразу, словно изучая своего противника. Заметив вопросительный взгляд своего первого помощника, Сайлас резко кивнул, словно подтверждая его догадку.

— Рубим головы, ребята. Эти твари защищены довольно крепкой броней, но шея — их слабое место!

Он не успел договорить, так как на борт запрыгнуло большое, даже отдаленно не напоминающее ни одного известного хищника белоснежное существо с шестью изогнутыми лапами, увенчанными острыми когтями, которыми оно впивалось в доски, окутанное пеленой густого тумана, скрадывающего очертания зверя. Распахнув клыкастую пасть, оно издало свирепый и леденящий кровь рык, словно стремилось запугать собранных и ждущих атаки людей. За ним из-за борта появилась вторая тварь, затем третья. Они плавно спускались на палубу, подкрадываясь все ближе и ближе. Первым рискнул напасть вожак: длинное, сплюснутое тело взвилось в воздух в яростном прыжке. Тварь ощерила острые, не уступающие по размеру кинжалам, клыки, оглашая все вокруг злобным воем. И напоролась на длинное лезвие меча, встретившего ее резким взмахом. Отрубленная голова отлетела в сторону, запрыгав по палубе, окрашивая доски бледно-красной кровью. Тело еще немного постояло на коротких лапах, а затем рухнуло у ног капитана, опускающего окровавленный меч.

Злобно и яростно завывая, хищники ринулись в стремительную атаку одновременно, нападая со всех сторон и стремясь прорвать плотный круг людей, которые бесстрашно отражали быстрые выпады. Крики и рявканья слились, заглушаемые звоном лезвий, попадающих по плотной, словно бронированной шкуре, которые отскакивали от тварей, не оставляя даже царапин. Краем глаза капитан заметил синеватые вспышки, пронзившие воздух и услышал голодный и хищный рык зверя, которому магия не нанесла никакого вреда. Страшный, полный ужаса и невыносимой боли предсмертный вопль мага пролетел над кораблем, заставив некоторых моряков дрогнуть…

Несмотря на отчаянную решимость, с которой команда оказывала сопротивление атакующим тварям, срубая одну голову за другой, звери теснили их, задавливая численным превосходством. Капитан оттолкнул ногой в сторону бездыханное тело, на секунду бросая быстрый взгляд на своего первого помощника. Тяжело дышащий мужчина кивнул, вытирая алую кровь, дымящуюся в морозном воздухе. Глубокая рана пересекала его лицо, тварь когтями распорола его губы и щеку. Сайлас отбросил меч, заставив недоуменно замереть новичков, которые с ужасом смотрели на своего капитана, сложившего оружие, и понятливо и шустро отступить в сторону тех, кто уже давно плавал с ним. Члены команды торопливо убирались подальше и от первого помощника, одним ударом вогнавшего меч в доски палубы.

Спустя мгновение на место высокого мужчины опустился на мощные лапы снежно-белый тигр, оглашающий палубу яростным рычанием, заставившим нападающих тварей нерешительно замереть, а затем слаженно отступить назад. Рядом с ним коротким прыжком оказался коричневато-оранжевый зверь, раздраженно топорщивший залитые кровью усы и бьющий себя по бокам длинным хвостом. Два огромных, гибких зверя, превышающие в размерах обычных хищников, грациозно и медленно наступали на смешавшихся тварей, которые с легким поскуливанием начали пятиться назад, низко припадая к палубе и щеря клыкастые пасти. Взмах большой, когтистой лапы отшвырнул несколько хищников, заставив их с силой впечататься в борт корабля, и стечь вниз безвольной спутанной массой. Рев белоснежного зверя заставил слаженно отступить команду, а нападающих монстров обратил в поспешное бегство. Второй тигр, не вмешивающийся до этого, огромным прыжком преодолел часть палубы, настигая торопливо отступающих тварей, смыкая мощные челюсти на шее одной из них, с легкостью перекусывая ее одним мощным движением. Белый и коричневатый зверь слаженно и стремительно передвигались по залитой кровью палубе, методично добивая не успевших прыгнуть за борт хищников, с пугающей легкостью разрывая их тела на части и дробя крепкие кости мощными и ужасающими ударами могучих лап. Белоснежный тигр обернулся назад, к затаившей дыхание команде, с легкостью прижимая голову последней твари к палубе. Раздался треск лопнувшего черепа, когтистые лапы натужно заскребли по доскам, а длинный хвост с силой захлестал по бокам бьющееся в агонии тело. Брезгливо отряхнув белоснежные лапы, зверь потянулся, обнажив длинные, острые клыки, довольно щурясь на солнце, внезапно хлынувшем на корабль, прорезая посветлевшую тучу косыми лезвиями лучей, заставив нескольких наиболее впечатлительных матросов шустро забраться по канатам наверх и обосноваться там, со страхом поглядывая вниз, на грациозно идущего по палубе зверя.

Яснина тяжело приходила в себя, пытаясь прогнать не отпускающее ее яркое и красочное сновидение, затягивающее все глубже и глубже. Огромного усилия воли ей стоило тяжело приподнять голову и открыть глаза. Легкий сумрак заглядывал в круглые окна каюты, любезно сообщая, что пока она спала, наступил вечер. Сдавленно зарычав от охватившего ее гнева, колдунья попыталась сесть, но была вынуждена откинуться назад, торопливо закрывая глаза, перед которыми заплясали огненные круги. Подождав несколько минут, пока опаляющая краснота, пляшущая перед крепко зажмуренными веками, исчезнет, колдунья неуверенно приподняла ресницы. Над ней слегка покачивался потолок каюты, расписанный чьей-то талантливой рукой, словно широко раскинувшееся звездное небо с ярко выделяющейся дорожкой Млечного пути. Осторожно, стараясь не совершать резких движений, Яснина приподнялась, опираясь на дрожащие руки и села, с трудом поборов новый приступ головокружения. Неловкими, судорожными движениями она нащупала широкую полоску ожерелья из красного золота с крупными жемчужинами, которое плотно охватывало ее грациозную, длинную шею, пытаясь найти крошечный замочек и расстегнуть его. После третьей неудачной попытки, колдунья сдавленно застонала от подступающей к горлу тошноты и одуряющей головной боли, от которой виски словно раскалывались на части, слабо щелкая пальцами. Пытающее не хуже удавки, украшение послушно скользнуло с ее шеи на меховое покрывало, а саму Яснину уложил на мягкую, широкую постель новый приступ дурноты, вызванный слабеньким призывом силы. Зато дышать сразу стало значительно легче, а сковывающий стальной хваткой обруч в районе шеи исчез. Колдунья пыталась понять, почему чувствует себя, как после недельной попойки, обернувшейся жесточайшим похмельем, но ничего умного в больную голову приходить не хотело.

Да, капитан использовал своеобразные знания, чтобы отключить ее сознание и погрузить в сон, но насколько знала колдунья, последствия подобных действий никогда не были такими впечатляющими. Наоборот, человек, искусственно отправленный в глубокое беспамятство, пробуждался прекрасно отдохнувшим и полным энергии.

Не в силах больше оставаться на месте, Яснина с трудом сползла с постели и, шатаясь, словно уговорила пере этим пару бутылок крепчайшего вина, побрела к двери, внезапно оказавшейся очень далеко от нее. Ей с трудом удалось открыть ее, с помощью магии справляясь с запертыми замками, надежно отгораживающими каюту от визита неожиданных гостей, а ее саму, видимо, от глупых поступков. Колдунья не знала, сколько времени она потратила на подъем из трюма на палубу, но едва преодолев последнюю ступеньку, обессилено привалилась спиной к деревянной стене, тяжело переводя сбившееся дыхание и проклиная собственное упрямство. Освежающий, пропитанный солью, воздух подействовал на нее живительным образом, прочищая затуманенное сознание и немного приводя ее в себя. Над палубой царила удивительная тишина, нарушаемая лишь тихим скрипом рей и хлопками парусов, широко распахнутых под сильным дуновением ветра. Яснина оторвалась от надежно поддерживающей ее опоры, шагнув вперед, и практически сразу спотыкаясь обо что-то, небрежно брошенное на палубе. Она перевела злой взгляд вниз, и пораженно замерла, чувствуя, как брови удивленно поднимаются вверх. Под ее ногами в луже, натекшей и уже запекшейся крови, валялась отрубленная сильным ударом меча голова какой-то твари, пугающей своим омерзительным видом. Колдунья с отвращением рассматривала приплюснутую морду зверя с непропорционально широкой пастью, бугром с костяным наростом вместо носа и двумя парами круглых, белых глаз, смотрящих на нее мертвым взглядом. Едва отступившая тошнота вновь вернулась, заставив ее быстро отвернуться и судорожно задышать ртом. Значит, пока она спала, наверху шло сражение, которое, судя по пугающей тишине, закончилось не в их пользу. Отогнав мысль о возвращении в каюту, где она могла спокойно переждать, пока пройдет это странное состояние пугающей слабости, колдунья подобрала валяющийся рядом с головой морского монстра кинжал, и осторожно двинулась вперед по пустой палубе, стараясь ступать бесшумно и осторожно.

Открывшееся глазам зрелище заставило ее возмущенно застыть, яростно прищурившись от охватившей ее злости. Команда корабля собралась на палубе: кто-то просто сидел, тяжело привалившись к борту спиной, некоторые моряки перевязывали раны, многие просто лениво переговаривались. Видимо, они полностью зачистили главную палубу, и только после этого позволили себе немного расслабиться. Бросив кинжал, и уже не таясь, она шагнула вперед, поскальзываясь на скользких от крови досках, и едва успела схватиться за мачту, чтобы не упасть. Первым пошатывающуюся колдунью заметил Вран, который небрежно расположился на широких ступенях, ведущих к рулевой части палубы. От рваной раны, пересекающей нижнюю часть его лица, остался только тонкий, белесый шрам. Он поспешно вскочил на ноги, но опоздал. Яркая вспышка мелькнула в сгустившемся сумраке, проносясь над палубой и врезаясь в широкую спину капитана. Вернее, в то место, где секундой ранее спокойно стоял мужчина, небрежно опираясь на поручни. Не встретившись с преградой на своем пути, сгусток пламени пролетел по воздуху еще пару метров и рухнул вниз, подняв тучу брызг зашипевшей за бортом воды. Сайлас, легко отпрыгнувший в сторону, приземлился на ограждение, отделяющее рулевую часть от остальной палубы, придерживаясь рукой за доски и с удивлением глядя на злую, бледную, словно приведение, ведьму, с руки которой срывалась новая вспышка.

Яснина устало прислонилась спиной к мачте после третьей энергетической атаки, ушедшей в пустоту, а после пятой была вынуждена запрокинуть голову, пытаясь остановить хлынувшую из носа кровь. Приложив руку к носу, она раздраженно наблюдала, как с легкостью и хищной грацией увернувшийся от ее прицельно брошенных силовых ударов, капитан останавливается, с темнеющим лицом наблюдая за тем, как она вытирает струйку крови. Когда он торопливо направился к ней, Яснина из последних сил подняла руку, слегка взмахивая ею. Огромная волна взметнулась над бортом корабля, с силой захлестывая палубу и застывшего мужчину, который с яростью перевел загоревшийся странным цветом взгляд от несущейся на него воды на колдунью, сползающую спиной по мачте. Команда торопливо бросилась врассыпную, стараясь спрятаться, кто куда, но ледяная волна уже хлынула вниз, затапливая палубу, смывая кровь, застывающую на досках и оставляя после себя мокрые лужи, бьющуюся рыбу и ракообразных, щедро рассыпанных вокруг.

Смотреть на застывшего посреди палубы капитана, остановившегося на полушаге, с которого ручьями стекала морская вода, было крайне забавно. Колдунья чувствовала себя полностью отмщенной. Вот только объяснил бы кто-нибудь, почему ей так паршиво? Видимо, последнюю часть своих мыслей она озвучила вслух, потому что прозвучавший над ее ухом бархатистый, раскатистый голос, в котором отчетливо звучали рычащие нотки, заставил ее подпрыгнуть от неожиданности.

— Вы должны были очнуться завтра на рассвете. Но природная вредность, видимо, оказалась сильнее, — совершенно незаметным взгляду движением Сайлас преодолел разделяющее их расстояние, опускаясь рядом с ней на одно колено и извлекая из кармана камзола мокрый насквозь платок, протягивая его Яснине.

— Не надо было запирать меня, словно кисейную барышню, — стараясь, чтобы ее голос звучал твердо и холодно, отрезала колдунья.

— Я не позволю вам напрасно рисковать собой, пока вы находитесь на моем корабле.

— Напрасно рисковать собой?! Я — ведьма.

— Эта самоуверенность стоила одну из ваших спутников жизни. Для того чтобы убить этих тварей, магу надо очень постараться, ведь ваша сила просто отражается от их брони.

— Так же, как и мечи, я полагаю, — с немалой долей ехидства в голосе произнесла Яснина, вспоминая отрубленную голову, увиденную ранее.

Взгляд капитана словно заледенел, превращаясь в ослепительно-яркие голубые льдинки, на глазах изумленной колдуньи его лицо начало меняться, на нем стали отчетливо проступать звериные черты. Глаза с хищным прищуром увеличились в размере, округляясь, а зрачок вытянулся, превратившись в узкую вертикальную щель, черты незаметно заострились, а уши вытянулись. Спустя несколько секунд, которые заняла полная трансформация, перед ней, практически лицом к лицу оказался истинный оборотень, принявший одну из своих ипостасей. Яснина потрясенно выдохнула, глядя в огромные, сияющие холодным цветом глаза, мало напоминающие человеческие, в глубине которых отражалось ее лицо, выражающее крайнюю степень удивления. Страха не было. Колдунья за свою короткую жизнь сталкивалась со слишком большим количеством ужасающих и омерзительных созданий, способных одним своим видом вызвать панический и дикий страх, переходящий в животный, леденящий кровь ужас. Ее учитель сделал все, чтобы еще в юности его ученица перестала поддаваться этим естественным для людей эмоциям, преодолела их, возвысилась над ними. И ему это удалось, пусть эта победа и досталась дорогой ценой…

— Что, и клыки есть? — Лениво поинтересовалась колдунья, совершенно равнодушно оглядывая видоизмененное, частично покрытое короткой шерстью лицо, сочетающее как человеческие, так и кошачьи черты.

Оборотень издал короткий и громкий рык, в котором Яснина отчетливо различила ругательство на одном из талвийских наречий и убедилась в том, что клыки у него были, да еще какие. Совершенно неожиданно в голову закралась предательская, всплывшая из глубин, мысль о том, что на принявших подобный облик оборотней крайне проблематично воздействовать даже Высшей магией, ведь они с легкостью впитывают ее и без труда подавляют. Видимо, об этом подумала не только она, так как широкая, довольная улыбка изогнула губы капитана, придавая ему вид огромного кота, добравшегося до крынки со сливками, забытой рассеянной хозяйкой прямо на столе. Хм, ведь он и был котом…

Яснина высунулась из-за широкой спины мужчины, на которой вздувались бугры мышц, придавая своему лицу как можно более несчастное и невинное выражение, и жалобным тоном поинтересовалась.

— И никто не хочет помочь бедной девушке, попавшей в беду?

Команда, отряхивающаяся после незапланированного купания, ответила ей суровыми и жаждавшими возмездия взглядами, ясно давая понять, что с их стороны помощи ждать точно не стоит. Вран, кинжалом накалывающий большую бьющуюся на досках палубы рыбину и подносящий ее поближе, чтобы рассмотреть получше, лениво улыбнулся ей и пожал плечами.

— Капитан судна перед вами, госпожа ведьма. К тому же, вы настолько разозлили его, что он частично превратился. Теперь мне придется битый час уговаривать новичков остаться на корабле, а то и пообещать им прибавку к жалованью.

— Мстительные вы все, — тяжело вздохнув, пробормотала себе под нос колдунья, вызвав у Сайласа, внимательно наблюдающего за ней огромными, светящимися, не мало смущающими ее глазами, довольную усмешку.

Сильные руки подхватили ее, затем он резко и пружинисто выпрямился, скользящим и грациозным шагом направляясь к каютам. Колдунья прижала к носу мокрый, восхитительно холодный платок, пытаясь остановить кровотечение с помощью магии, но лишь усиливая опустошающее головокружение, которое отняло последние силы, отбив у нее желание спорить и возмущаться.

На следующее утро ее по пробуждению ждала чашка с горячим куриным бульоном и извинения, правда не такие горячие и восхитительные, как золотистая жидкость в фарфоровой мисочке, источающая изумительный аромат. О чем она и не преминула сообщить язвительным тоном, приподнимаясь на локтях в большой и мягкой постели, которая к тому же ей не принадлежала.

Через несколько дней «Нарвал» вошел в порт на островах. Их магическая поддержка практически не понадобилась, потому что местному владыке удалось привлечь на свою сторону часть аристократии, с их помощью ему удалось одолеть своих противников, утверждая свое право на престол. Яснина и маг, который после трагических событий на корабле вел себя тише воды, ниже травы, помогли князю навести окончательный порядок в княжестве, зачищая последние очаги сопротивления. Это заняло всего несколько дней, а затем они могли возвращаться домой, ведь в постоянном присутствии магов местные аристократы не нуждались, считая их угрозой для себя. И именно из-за этих глупых предубеждений не позволяли Ордену создавать на своей территории порталы, даже временные, что сулило им возвращение назад по морю.

Едва они оказались в порту, как заметили огромный, грациозный и хищный фрегат, покачивающийся на легких волнах, темный, опасный, и печально знакомый. Яснина и маг переглянулись, и, не сговариваясь, разошлись в разные стороны, старательно делая вид, что впервые оказались на причалах, и совершенно случайно, к тому же. Колдунья накинула на голову отороченный мехом черно-бурой лисы капюшон, радуясь про себя, что вместо предыдущего плаща накинула на плечи новый, из изумрудно-зеленого бархата, расшитого серебряной нитью. Она пробиралась к выходу из порта, изучая на ходу пришвартованные суда, пытаясь найти те, что отправлялись в Талвинию, когда сильная рука перегородила ей дорогу.

— Если леди так спешит, я готов пренебречь общеизвестным утверждением, что женщины приносят беду, и взять ее на наш корабль, а как на это смотрите вы, ребята?

Колдунья издала несчастный, полный горечи вздох, как только над ее головой прозвучал глубокий, бархатистый голос с мурлыкающими интонациями. Она резким движением откинула назад капюшон, заставляя волны кудрявых волос вырваться из-под него и свободно заструиться по спине, сердито прожигая злым взглядом небрежно прислонившегося к фонарному столбу Сайласа, с широкой и многообещающей улыбкой смотрящего на нее сверху вниз. Несколько членов команды «Нарвала», в том числе и тепло улыбающийся Вран, стояли за его спиной.

— Вы не могли выбрать другую дорогу? — Раздраженно поинтересовалась колдунья, скрещивая руки на груди и зло постукивая кончиком сапога по дощатому причалу, отбивая дробь.

Капитан фрегата неторопливо оторвался от высокого столба, на который опирался плечом, и подошел к ней, сложив руки за спиной. Наклонившись к уху замершей без движения колдуньи, которая недоверчиво косилась на него прищуренными глазами, он тихо прошептал, обжигая ее щеку горячим дыханием.

— Я способен найти любого человека по его запаху. Едва вы появились в порту, как мое обоняние уловило аромат ванили и корицы, исходящий от ваших волос. Так что я шел по этой дороге довольно целенаправленно.

Обратное приключение понравилось Яснине еще меньше, чем предыдущее. Только теперь капитан не желал оставлять ее в покое, преследуя каждую свободную минуту, а колдунья крайне храбро пряталась за спиной отлавливаемого по всему кораблю Врана, снисходительно посмеивающегося над тем, как огромный кот пытается поймать ее в хитроумную ловушку. Вот только Яснина отказывалась быть маленькой и глупой мышкой, способной в нее угодить.

Она облегченно выдохнула, когда корабль вошел в талвийский порт, и поспешно сбежала с судна. А спустя полтора года случайно натолкнулась в таверне на Врана, решившего завязать с морем и открыть свое дело. Только вот вместо веселого, добродушного и открытого смельчака Яснина увидела замкнутого, ожесточенного и постоянно печального мужчину, тяжело переживающего последний рейс «Нарвала», завершившийся гибелью большей части команды, много лет ходившей с ним под одним флагом, а также пропажей капитана Сайласа Райлована, которого он любил, как родного сына.

Яснина, видя, как тяжело и глубоко закаленный вояка переживает гибель, а исчезновение в море всегда приравнивалось к смерти, своего капитана, пыталась помочь ему отыскать хотя бы тело, но все ее усилия оказывались тщетными. Огромное состояние по завещанию перешло к Врану, вызвав волну возмущения, но мало обрадовало оборотня, похоронившего в море вместе с «Нарвалом» свое сердце. Колдунья не знала, почему бывший первый помощник капитана проникся к ней такими теплыми чувствами. Видимо, она осталась последним напоминанием для него о Сайласе, который полюбил Яснину, в чем незадолго до своего исчезновения признался, надеясь сходить еще в пару рейсов и завязать с морем, чтобы попытаться добиться взаимности у колдуньи. Его планы и надежды похоронили волны, а Вран проникся к ведьме отцовскими чувствами, помня о том, насколько сильно любил ее молодой оборотень, заменивший ему сына, которого у него никогда не было.