Путь к пыльной смерти

Глава 10

На обводной дороге к югу от Виньоля черный «ситроен» затормозил, пропуская вперед красный «феррари» Харлоу. Когда «феррари» пронесся мимо, Джейкобсон, сидевший за рулем черного «ситроена», задумчиво потер подбородок, потом развернулся и поехал обратно в сторону Виньоля. У первой же телефонной будки он остановился.

В Виньоле Мак-Элпайн и Даннет доедали свой обед в почти опустевшей столовой. Когда Мери покидала столовую, они проводили ее взглядами.

Мак-Элпайн вздохнул.

— Что-то моя дочь сегодня приуныла.

— Ваша дочь влюблена.

— Боюсь, что так оно и есть, Алексис… А куда пропал этот дьяволенок Рори?

— Ну, если не входить в подробности… Харлоу опять поймал этого дьяволенка, когда тот подслушивал за дверью.

— Вот это да! Опять подслушивал?

— Опять. И произошла неприятная сцена. Я присутствовал при этом. Так что, думаю, Рори просто боится встретить здесь Джонни. А Джонни наверняка уже в постели. Ведь прошлой ночью ему вряд ли удалось поспать.

— Вы мне напомнили о постели… Это — очень заманчивая перспектива, лечь и поспать. Почему-то я сегодня ужасно устал, Надеюсь, вы извините меня, Алексис?

Он уже собирался встать, но тут же снова сел, так как в столовую вошел Джейкобсон и направился прямо к ним. Вид у него был такой, будто он изнемогает от усталости.

Мак-Элпайн спросил;

— Каковы успехи?

— Никаких. Я объездил весь район и окрестности в радиусе пяти миль. Никаких следов. Правда, из полиции мне только что сообщили, что в Боссэ видели двух человек с их приметами. А вряд ли найдется вторая такая пара, как эти ужасные близнецы. Перекушу что-нибудь и поеду в Боссэ. Только сначала надо найти машину — моя что-то барахлит.

Мак-Элпайн протянул Джейкобсону ключи от машины.

— Возьмите мой «эстон-мартин».

— Вот спасибо, мистер Мак-Элпайн. А как насчет страховых бумаг?

— Все находится в ящике для перчаток. Очень любезно с вашей стороны взять на себя эту заботу.

— Это же и мои мальчики, мистер Мак-Элпайн.

Даннет с бесстрастным видом смотрел куда-то в пространство.

Спидометр «феррари» показывал 180 миль в час. Харлоу будто забыл, что на французских дорогах лимитом скорости является 110 миль, но время от времени все же поглядывал в зеркальце — чисто инстинктивно, ибо во всей Франции не было, вероятно, ни одной полицейской машины, которая могла бы догнать его. И в зеркале отражались только веревки, крюк и пакет первой помощи на заднем сиденье, да небрежно брошенный на пол рулон серого брезента.

С трудом верилось, что прошло всего сорок минут после отъезда из Виньоля, когда впереди возник щит с надписью: «Марсель». Еще через милю «феррари» затормозил перед красным сигналом светофора.

Лицо Харлоу было так изранено и залеплено пластырем, что невозможно было сказать, какие чувства оно выражало. Но глаза смотрели так же спокойно, твердо и внимательно, как и всегда, и такой же спокойной была его поза — ни тени нетерпения, никакого нервного постукивания пальцами по рулевому колесу. И тем не менее оказалось, что даже невозмутимость Харлоу можно было на какое-то мгновение нарушить.

— Мистер Харлоу! — Голос донесся как бы издалека.

Харлоу резко обернулся и увидел Рори, голова которого, как из кокона, высунулась из рулона брезента.

Харлоу спросил, медленно и отчетливо произнося каждое слово:

— Какого дьявола тебе здесь понадобилось?

Рори сразу ощетинился:

— Я думал, вам может понадобиться помощь… Так, на всякий случай…

Харлоу удержался от резкого ответа, но это далось ему нелегко.

— Я бы сказал тебе пару теплых слов, но этим ничего уже не исправишь. — Из внутреннего кармана он выудил несколько бумажек из тех денег, которые дал ему Даннет. — Вот триста франков. Из первого же отеля позвони утром в Виньоль и скажи, чтобы за тобой выслали машину!

— Нет, спасибо, мистер Харлоу. Я ужасно ошибся насчет вас. Кажется, я просто дурак. Я — не прошу прощения — никакие «простите» в мире не исправят дела. Лучший способ попросить прощения — это помочь. Прошу вас, мистер Харлоу!

— Послушай, малыш, сегодня вечером я встречусь с людьми, которые убили бы тебя не моргнув глазом. А я теперь отвечаю за тебя перед твоим отцом.

Свет переключился на зеленый, и «феррари» тронулся с места. Насколько можно было судить по лицу Харлоу, он был слегка озадачен.

— Кстати, об отце, — сказал Рори. — Что с ним, с моим отцом?

— Его шантажируют.

— Папу? Шантажируют?

— Не потому, что он что-либо натворил. Я когда-нибудь тебе расскажу об этом.

— И вы заставите этих людей прекратить шантаж?

— Надеюсь, что да.

— А Джейкобсон? Это он искалечил Мери. Я просто был идиотом, когда поверил, что это — ваша вина! С ним вы тоже разделаетесь?

— Да.

— Сейчас вы уже не сказали «надеюсь». Вы сказали только «да».

— Это точно.

Рори кашлянул и робко спросил:

— Мистер Харлоу, вы хотите жениться на Мери?

— Похоже, что стены брачной тюрьмы смыкаются вокруг меня.

— Я ведь тоже ее люблю. Иначе, конечно, но так же сильно. Если вы преследуете мерзавца, который искалечил Мери, — я с вами!

— Не трепи языком! — рассеянно произнес Харлоу, Некоторое время он вел машину молча, а потом облегченно вздохнул.

— О’кей! Но только если пообещаешь не попадаться им на глаза и соблюдать осторожность.

— Есть — не попадаться на глаза и соблюдать осторожность!

Харлоу прикусил губу, но тут же его передернуло, он задел рану. Потом он взглянул в зеркальце. Рори, усевшись на заднем сиденье, удовлетворенно улыбался. Харлоу покачал головой, не то с каким-то недоверием, не то с какой-то безнадежностью. Вполне возможно, что он испытывал и то, и другое.

Десять минут спустя он остановил машину ярдах в трехстах от угла улицы Жорж Санд, уложил все свое снаряжение в парусиновую сумку, накинул ее на плечо и пошел, сопровождаемый Рори, на лице которого выражение уверенности сменилось выражением тревожной настороженности, в сторону виллы «Эрмитаж».

Не говоря о главной, была и еще одна причина, которая заставляла Рори нервничать: в безоблачном звездном небе Ривьеры висела полная луна. Видимость была по меньшей мере не хуже, чем в пасмурный зимний день. Разница была лишь в том, что в такие ночи теневые места темнее, чем зимой.

В одном из таких затемненных мест и притаились Харлоу с Рори, прижавшись к высокой стене, окружавшей виллу «Эрмитаж».

Харлоу проверил содержимое сумки.

— Итак: веревка, крюк, брезент, шпагат, кусачки с изоляцией, стамески, пакет первой помощи. Да, все на месте.

— Зачем вам все это, мистер Харлоу?

— Первые три, чтобы перелезть через стену. Шпагат — чтобы связывать то, что придется. Кусачки, чтобы перерезать провода сигнализации. Стамески — чтобы вскрывать разные вещи. Пакет первой помощи — на всякий случай… Рори, будь добр, перестань лязгать зубами! Наши друзья в «Эрмитаже» услышат тебя за сорок футов!

— Н-ничего, не м-могу поделать, м-мистер Харлоу!

— И запомни: ты остаешься здесь! Меньше всего нам нужна полиция, но если через 30 минут я не вернусь, беги в телефонную будку и вызови их сюда!

С этими словами Харлоу закрепил крюк на конце веревки. На этот раз яркий свет луны оказался кстати. При первом же броске крюк зацепился за ветку дерева, растущего за стеной. Харлоу осторожно потянул за веревку, пока крюк не сел плотно на ветку, перебросил парусиновую сумку через плечо, а также и кусок брезента, и, поднявшись по веревке на несколько футов, набросил брезент на битое стекло. Потом подтянулся, осторожно уселся на стену верхом и внимательно осмотрел дерево, где зацепился крюк. От нижних ветвей до земли было около четырех футов.

— Помни все, что я тебе сказал! — прошептал он Рори.

Затем он скинул парусиновую сумку вниз, схватился за ветку дерева обеими руками, перебрался на дерево и быстро спустился вниз.

Ему пришлось пробираться сквозь чащу деревьев и кустарников.

Из занавешенных окон первого этажа сквозь щели между портьерами струился свет. Массивная дубовая дверь была закрыта и, вероятно, заперта на засов. Во всяком случае, Харлоу считал, что попытаться войти в дом через парадную дверь было бы равносильно самоубийству.

Держась по возможности в тени, он приблизился к боковой двери дома. Окна первого этажа были неприступны — их защищали крепкие железные решетки. Черный ход, скорее всего, тоже был на замке. Харлоу не без иронии подумал о том, что единственная отмычка, которая могла бы открыть этот замок, находится сейчас внутри дома.

Он обошел дом с другой стороны. Оставив мысль о первом этаже, он оглядел второй, и его внимание тотчас же привлекло одно из окон: оно было приоткрыто. Правда, чуть-чуть, на каких-нибудь три дюйма, но все-таки приоткрыто.

Харлоу осмотрелся. Ярдах в двадцати темнели молодые посадки, где были сарайчик для садовых инструментов и теплица. Он решительно направился туда.

Между тем Рори, оставаясь на улице, ходил взад и вперед, то и дело поглядывая на свисавшую со стены веревку. Видно было, что он находился в нерешительности. Внезапно, словно приняв решение, он схватился за веревку и полез наверх.

В тот момент, когда он спрыгнул наземь по ту сторону стены, Харлоу, приставив лестницу к подоконнику приоткрытого окна, уже почти добрался доверху. Включив фонарик, он внимательно обследовал окно с обеих сторон. Вдоль рам тянулись провода. Харлоу пошарил в сумке, извлек кусачки и, перекусив провода, приподнял фрамугу. В следующее мгновение он уже был внутри.

Минуты за две он убедился, что на втором этаже никого нет. Держа в левой руке парусиновую сумку и выключенный фонарик, а в правой — пистолет, на который был надет глушитель, он, крадучись, спустился в прихожую.

Из приоткрытой двери, ведущей в комнату, виднелась полоса света и явственно доносились голоса. Один из них принадлежал женщине. Этой комнате на первых порах Харлоу не уделил никакого внимания. Он сперва обошел весь первый этаж и убедился, что в остальных комнатах никого нет.

В кухне его фонарик высветил ряд ступенек, ведущих в подвал. Харлоу осторожно спустился вниз и очутился в подвальном помещении с бетонированными стенами и полом. Тут было четыре двери. Три выглядели вполне нормально. Зато четвертая была закрыта на два мощных засова, а из замочной скважины торчал тяжелый ключ — таким ключом, вероятно, запирали темницу в каком-нибудь средневековом замке. Харлоу отодвинул засовы, вошел и, нащупав выключатель, включил свет.

Разумеется, это была не темница. Это была хорошо оборудованная лаборатория, назначение которой ему было еще не ясно. Он подошел к расположенным в ряд алюминиевым контейнерам, приподнял крышку одного из них, понюхал наполнявший его белый порошок и, с отвращением сморщившись, снова опустил крышку.

Повернувшись, он заметил на стене телефонный аппарат. Судя по диску, это был внешний телефон. Какое-то время он стоял в нерешительности, а потом пожал плечами и вышел, оставив дверь открытой и не выключив света.

Когда Харлоу поднимался из подвала, Рори сидел на корточках в чаще кустарников, в глубокой тени. Из своего убежища он видел и фасад, и боковую стену дома. Постепенно опасения, волновавшие его, уступили место настоящему страху. Дело в том, что из-за дома неожиданно появился коренастый, крепко сложенный человек в темных брюках и свитере. На мгновение этот человек, видимо, сторож, на присутствие которого Харлоу не рассчитывал, замер, как вкопанный, заметив лестницу, прислоненную к стене, а потом ринулся к парадной двери дома. Словно по волшебству, в руках у него появились два предмета — ключ и большой нож.

Харлоу стоял в прихожей, у двери комнаты, в которой горел свет, задумчиво созерцая падающую сквозь щель полоску света и прислушиваясь к голосам, доносившимся из комнаты. Потом проверил глушитель, стремительно шагнул вперед и ударом правой ноги распахнул дверь с такой силой, что она чуть не сорвалась с петель.

В комнате находились пять человек. Трое из них были удивительно похожи друг на друга — возможно, братья — рослые, хорошо одетые, явно преуспевающие в жизни, черноволосые и очень смуглые. Четвертой была красивая молодая блондинка. А пятым был Вилли Нойбауер.

Словно загипнотизированные, они уставились на Харлоу, израненное лицо которого и пистолет с глушителем являли собой, должно быть, не очень-то приятное для них зрелище.

— Поднимите, пожалуйста, руки! — сказал Харлоу.

Все пятеро повиновались.

— Повыше, пожалуйста, повыше!

Все пятеро вытянули руки вверх до отказа.

— Черт возьми, что все это значит, Харлоу? — Нойбауер явно пытался говорить резким и требовательным тоном, однако голос его срывался от напряжения. — Я приезжаю к друзьям…

— Это вы расскажете судье! — перебил его Харлоу. — Судьи — народ терпеливый, не то, что я. А сейчас вам лучше заткнуться! — В его голосе звучал металл.

— Берегитесь, Джонни! — Этот почти истерический крик, раздавшийся за спиной Харлоу, явно исходил от Рори, хотя самого Рори не было видно.

Реакция Харлоу была мгновенной, да без отменной реакции выдающимся гонщиком и стать-то невозможно. Он повернулся и выстрелил одновременно. Коренастый человек в темном, нож которого уже готов был вонзиться в спину Харлоу, вскрикнул от боли и, как бы не веря своим глазам, уставился на простреленную руку.

Не обращая больше на него внимания, Харлоу вновь повернулся к остальным еще до того, как нож коренастого успел звякнуть об пол. Тем не менее один из пятерых уже успел опустить правую руку и сунуть ее под пиджак.

— Хотите покинуть нашу грешную землю? — поинтересовался Харлоу.

Человек снова быстро поднял руку над головой. Харлоу благоразумно отступил в сторону и едва заметным движением пистолета дал раненому понять, что он должен присоединиться к остальным.

Корчась от боли и поддерживая левой рукой простреленную правую, человек в темном повиновался. В этот момент в комнате появился Рори.

— Спасибо тебе, Рори, — сказал Харлоу. — Прощаю тебе все твои грехи. Вынь-ка из сумки пакет первой помощи. Я же говорил, что он нам пригодится. — Он мрачным взглядом обвел всю компанию. — Надеюсь, это было первый и последний раз! — Он указал глазами на молодую блондинку. — Подойдите сюда, вы!

Она поднялась со стула и медленно направилась к нему. Харлоу холодно улыбнулся, но она была либо ошеломлена, либо слишком тупа, чтобы понять, что скрывается за этой улыбкой.

— Полагаю, вы претендуете на звание медсестры, — сказал Харлоу, — хотя покойный Луиджи, возможно, имел бы на этот счет свое мнение. Вот вам пакет первой помощи. Перевяжите руку вашему приятелю.

Она плюнула ему в лицо:

— Сам перевязывай!

Без всякого предупреждения Харлоу сделал неуловимый жест пистолетом и глушителем ударил ее по лицу. Она взвизгнула, отшатнулась и опустилась на пол. Из пореза на шее и на губах показалась кровь.

— О боже мой! — ужаснулся Рори. — Мистер Харлоу, что вы делаете?

— Да будет тебе известно, Рори, что это обольстительное создание обвиняется в преднамеренном убийстве. — Он взглянул на блондинку, и в лице его не было ни капли жалости. — Вставайте и перевяжите вашего приятеля! А потом, если желаете, и свое лицо. Правда, ваше лицо меня совсем не волнует. Остальные — на пол, лицом вниз, руки за спину! Рори, посмотри, нет ли у них оружия. Кто пошевельнется, получит пулю в затылок!

Рори быстро обыскал их. Закончив обыск, он почти с благоговейным страхом посмотрел на четыре пистолета, которые выложил на стол.

— У них у всех были пистолеты! — заикаясь, сказал он.

— А ты что думал? Что они носят с собой пудреницы? А теперь, Рори, — веревки. Ты знаешь, что с ними делать. Вяжи на сколько хочешь узлов и как можно крепче! И черт с ним, с их кровообращением!

Рори с энтузиазмом принялся за дело, и очень скоро руки у всех были связаны за спиной, а рука раненого, кроме того, и перевязана.

Харлоу повернулся к Нойбауеру:

— Где ключ от ворот?

Тот со злостью ядовитой змеи посмотрел на него и промолчал.

Харлоу спрятал в карман пистолет, поднял с пола нож, который выпал из рук его неудачливого убийцы, и приставил его к горлу Нойбауера, слегка оцарапав кожу.

— Считаю до трех, а потом просто проткну вам шею! Думаете, у меня есть время церемониться с вами? Один, два…

— На столе в прихожей… — выдавил Нойбауер, лицо которого сразу приобрело пепельный оттенок.

— Всем встать! И вниз — в подвал!

Все шестеро поплелись в подвал. На всех лицах читался чуть ли не панический страх. Один из трех смуглых мужчин, замыкавший шествие, сделал попытку броситься на Харлоу, намереваясь, очевидно, сбить с ног, сбросить со ступенек и затоптать его ногами в подвале, — безрассудное намерение, поскольку он уже успел убедиться в быстроте реакции Харлоу.

Тот мгновенно уклонился в сторону, ударил напавшего повыше уха дулом пистолета и со спокойным видом посмотрел, как тот опрокинулся навзничь и, потеряв сознание, перекатился через несколько ступенек. Схватив его за лодыжку, Харлоу стащил его вниз, совершенно не обращая внимания на то, что голова смуглолицего билась о ступеньки.

— Побойтесь бога, Харлоу! — вскричал один из их компании. — Вы что, с ума сошли? Вы же его убьете!

Харлоу бросил бесчувственного врага на цементный пол и равнодушно взглянул на говорившего.

— Ну и что? А вы не подумали о том, что я вас всех собираюсь убить?

Он загнал всех в лабораторию, с помощью Рори втащил туда же еще не пришедшего в сознание сообщника.

— Лечь на пол! — приказал он. — Рори, свяжи им ноги у лодыжек. Покрепче, пожалуйста!

Рори выполнил задание не только ревностно, но и не скрывая удовольствия, он был рад выполнять роль помощника Харлоу. Когда он закончил, Харлоу сказал:

— Обыщи их карманы. Нет ли у них удостоверений личности. Нойбауера можешь не обыскивать — мы и так знаем нашего милого Вилли.

Через пару минут Рори подал Харлоу целый ворох удостоверений. Потом нерешительно посмотрел на молодую блондинку.

— Не надо путать, Рори, женщин с преступными суками… — Харлоу взглянул на нее. — Где ваша сумка?

— У меня нет сумки.

Харлоу вздохнул, подошел к ней и опустился на колени.

— Когда я исполосую вторую половину твоего лица, на тебя больше никогда не посмотрит ни один мужчина. Правда, тебе и не придется много якшаться с мужчинами — ни один суд не отнесется равнодушно к показаниям четверых полицейских и к отпечаткам твоих пальцев, оставленным на том стакане. — Он посмотрел на нее оценивающим взглядом. — Да и тюремщик вряд ли будет интересоваться тем, как ты выглядишь… Итак, где сумка?

— У меня в спальне… — Голос ее дрожал, а лицо было искажено от страха.

— Где именно в спальне?

— В платяном шкафу.

Харлоу взглянул на Рори.

— Будь добр, Рори…

Тот нерешительно спросил:

— А как я узнаю, где ее спальня?

Харлоу терпеливо объяснил:

— Когда войдешь в комнату, где туалетный столик будет походить на прилавок в аптеке, то можешь быть уверенным, что попал по адресу. И принеси заодно те четыре пистолета, что остались в комнате на столе.

Рори вышел. Харлоу поднялся с колен, подошел к столу, на который были выложены документы, и с интересом начал изучать их. Через минуту он поднял глаза.

— Так, так, так! Марцио, Марцио и Марцио! Звучит как солидная юридическая фирма. И все трое — с Корсики. Помнится, я где-то уже слышал о братьях Марцио. Уверен, что полиция будет в восторге, когда получит эти документы. — Он снова положил их на стол, отмотал дюймов шесть клейкой ленты и слегка прикрепил ее к краю стола. — Ни за что не догадаетесь — зачем?

Вернулся Рори, неся пистолеты и большую сумку, которая больше походила на чемодан. Харлоу раскрыл сумку, ознакомился с содержимым, раскрыл и паспорт, а потом оттянул молнию на боковом кармане и вытащил оттуда пистолет.

— Ну и ну! Значит, и Анна-Мария Пучелли носит с собой огнестрельное оружие. Несомненно, для того, чтобы отбиваться от грабителей, жаждущих отнять у нее те таблетки цианистого калия, которыми она угостила бедного Луиджи!

Харлоу положил пистолет обратно, потом побросал в сумку все документы и четыре пистолета, принесенные Рори. Вытащив из сумки пакет первой помощи, он вынул из него крошечный флакончик и вытряхнул на ладонь несколько белых таблеток.

— Очень кстати! Как раз шесть таблеток. По одной на каждого! Я хочу знать, где находится миссис Мак-Элпайн, и намерен получить ответ не позже чем через две минуты. В противном случае вы все, наверное, догадываетесь, что вас ждет? Наша Флоренс Найтингейл[1] может вам объяснить. Она знает, что это за таблетки.

Новоявленная Флоренс Найтингейл воздержалась от комментария. Лицо ее, белое, как бумага, было искажено страхом. Казалось, что за эти несколько минут она постарела лет на десять.

— Что это за таблетки? — поинтересовался Рори.

— Цианистый калий в сахарной оболочке. Очень приятный на вкус! Оболочка растворяется через три минуты…

— О нет, нет! Вы этого не сделаете! — С лица Рори сбежала вся краска. — Вы просто не сможете этого сделать! Ведь это же убийство!

— А ты хочешь снова увидеть свою мать? К тому же это вовсе не убийство. Это истребление. Ведь мы имеем дело не с людьми, а с животными. Оглядись вокруг! Как ты думаешь, что производит это прелестное предприятие кустарной промышленности? — Рори непонимающе покачал головой — он как будто лишился дара речи. — Это героин, Рори. А теперь подумай о сотнях… нет, о тысячах людей, которых убили эти мерзавцы… Я оскорбил животных, назвав этих тварей их именем! Это не животные, это — самая низшая форма паразитов, какие только существуют на свете. Так что стереть всю эту шестерку с лица земли — одно удовольствие!

Между тем эта шестерка связанных и поверженных наземь исходила потом и облизывала пересохшие губы. В словах и тоне Харлоу слышались решительность и безжалостность, которые с ужасающей ясностью свидетельствовали о том, что он отнюдь не шутит.

Харлоу надавил коленом на грудь Нойбауера, держа в одной руке таблетку, а в другой пистолет. Двумя пальцами он ударил Нойбауера в солнечное сплетение. Тот вскрикнул и стал ловить ртом воздух, а Харлоу просунул глушитель пистолета ему в рот, чтобы помешать стиснуть зубы. Одновременно он поднес к его губам таблетку.

— Где миссис Мак-Элпайн? — спросил он, вынимая изо рта Нойбауера пистолет. Тот сразу выдавил, обезумев от страха:

— В Вандоле… В Вандоле… На яхте.

— На какой именно яхте? И где она стоит?

— В заливе… Моторная яхта. Футов сорок длины. Синяя с белым. Название «Шевалье».

Харлоу сказал Рори:

— Принеси мне со стула ту клейкую ленту.

Он снова ударил Нойбауера двумя пальцами в солнечное сплетение. И снова пистолет очутился у того во рту. И таблетка — тоже.

— Я вам не верю…

Он наложил клейкую ленту Нойбауеру на рот.

— Теперь вам ее не выплюнуть — эту таблетку с цианистым калием.

Харлоу шагнул к одному из братьев, который тщетно пытался освободиться от своих пут. Держа в руке таблетку, он опустился возле него на колени. Охваченный ужасом, тот закричал еще до того, как Харлоу успел сказать хоть одно слово:

— Вы в своем уме? В своем уме? Клянусь богом, он сказал правду. Она — на яхте «Шевалье». Моторная яхта. Синяя с белым. Стоит на якоре ярдах в двухстах от берега.

Харлоу пристально посмотрел на него, кивнул, поднялся с колен и, подойдя к телефону на стене, снял трубку и набрал номер полиции. На противоположном конце провода тотчас же сняли трубку.

— Я звоню из виллы «Эрмитаж», — сказал Харлоу. — На улице Жорж Санд. Да, да, та самая. В подвале этой виллы вы найдете склад героина. Целое состояние! Там же — аппаратура для массового производства героина, Там же — шесть человек, виновных в производстве и распространении этого героина. Сопротивления не будет — они надежно связаны. Из них трое — братья Марцио. Я забрал у них документы, в том числе паспорт совершившей убийство Анны-Марии Пучелли… Да, да, объявлен розыск. Вечером я эти документы вам представлю.

На другом конце провода голос дежурного заговорил о чем-то возбужденно и настойчиво, но Харлоу не стал слушать его и сказал:

— Я не стану повторяться. Я знаю, что каждый звонок такого рода фиксируется на пленку, так что нет необходимости держать меня тут до вашего прибытия.

Не успел он повесить трубку, как Рори схватил его за руку.

— Вы узнали все, что хотели! — прошептал он в сильном волнении. — Три минуты еще не прошли. Вы еще успеете вынуть изо рта Нойбауера таблетку!

— Ах, вот ты о чем? — Харлоу вложил четыре таблетки обратно во флакончик, держа пятую, словно демонстрируя ее. — Это таблетки с ацетилсалициловой кислотой! Аспирин! Вот почему я заклеил ему рот. Не хотел, чтобы он крикнул своим дружкам, что его накормили аспирином. Ведь в Европе любой взрослый человек знает вкус аспирина. Посмотри на его лицо, он ведь уже не боится. Он просто спятил… Впрочем, у них у всех такой вид. Ну да ладно! — Он взглянул на блондинку и взял ее сумку. — Мы временно займем ее у вас… Лет этак на пятнадцать-двадцать. Судя по тому, сколько вам даст судья.

Они вышли из лаборатории, заперев ее на ключ и задвинув засовы, нашли на столе в прихожей ключ от ворот и, сбежав с парадного крыльца, открыли ворота настежь.

Здесь Харлоу придержал Рори за руку, и оба укрылись в тени росших у стены сосен.

— Чего мы ждем? — прошептал Рори.

— Нам нужно убедиться, что первыми сюда придут нужные нам люди.

Через несколько секунд они уже услышали приближающийся вой полицейской сирены. Прошли еще считанные секунды, и в ворота виллы проскочили, все еще завывая и мелькая синими огнями на крышах, две полицейские машины и крытый фургон. Перед подъездом они резко затормозили, шурша колесами по гравию, и не меньше семи полицейских взбежали на крыльцо и скрылись в доме. Хотя Харлоу и предупредил их, что преступники связаны, полицейские держали наготове пистолеты.

— Нужные нам люди прибыли первыми, — сказал Харлоу.

Спустя пятнадцать минут Харлоу уже сидел в лаборатории Джанкарло. Тот, просмотрев документы, которые держал в руках, глубоко вздохнул.

— Да, интересная у вас жизнь. Джонни. Здесь, там, повсюду. Сегодня вы сделали большое дело. Эти трое, о которых вы рассказали, действительно братья. Братья Марцио, снискавшие себе недобрую славу. Все считают, что они из Сицилии и члены мафии, но это неверно. Как вы сами поняли, они — корсиканцы. А корсиканцы смотрят на сицилийскую мафию как на сборище любителей. Эти трое стоят во главе наших списков уже много лет. И никаких улик. Но на этот раз им уже не вывернуться. Производство героина на несколько миллионов долларов — куда уж дальше!.. Ну, ладно, услуга за услугу. — Он передал Харлоу несколько исписанных листков бумаги. — Жан-Клод не уронил своей чести. Сегодня он расшифровал вам код. Почитайте-ка!.. Интересно, правда?

Примерно через минуту Харлоу сказал:

— Действительно интересно. Список грязных дел Нойбауера и Тараккиа по всей Европе! Как бы мне поскорее связаться с Даннетом?

Джанкарло посмотрел на него почти с сожалением.

— Разве вы не знаете, что я могу связаться с любым пунктом Франции за тридцать секунд?

В приемной полицейского участка, куда доставили всю преступную компанию во главе с Нойбауером, было не менее дюжины полицейских.

Нойбауер обратился к дежурному сержанту:

— Мне предъявлено обвинение. Я хочу позвонить своему адвокату. Я имею на это право.

— Имеете. — Сержант кивком показал на телефон, стоявший на столе.

— Разговор между адвокатом и его клиентом — конфиденциальный разговор. И мне известно — почему. Чтобы обвиняемые могли свободно говорить со своими адвокатами. — Нойбауер показал на телефонную будку. — Могу я…

Сержант снова кивнул.

Почти в полумиле от полицейского участка в одной из весьма роскошных квартир зазвонил телефон. На кушетке, расслабившись и откинувшись на подушки, полулежал Тараккиа. Рядом с ним находилась пышная брюнетка, явно питавшая глубокое отвращение к лишней одежде. Тараккиа, злобно скривившись, взял трубку.

— Мой дорогой Вилли? Я страшно огорчен. Меня неожиданно задержали…

До него отчетливо донесся голос Нойбауера:

— Ты один?

— Нет.

— Так сделай так, чтобы ты был один!

Тараккиа сказал девушке:

— Жоржет, дорогая, пойди попудри носик!

Та недовольно поднялась и вышла из комнаты.

— Путь свободен! — сказал Тараккиа в трубку.

— Благодари бога, что тебя задержали, иначе бы ты сейчас находился там же, где и я, на пороге тюрьмы. А теперь слушай…

Уродливая гримаса гнева исказила обычно красивое лицо Тараккиа, когда он внимательно выслушал краткий рассказ Нойбауера.

В заключение Нойбауер сказал:

— Так вот, захвати автомат и бинокль. Если он попадет туда раньше тебя, уложи его, когда он сойдет на берег. Разумеется, если он останется жив после гостеприимства Паули. Если же ты будешь там раньше, чем он, оставайся на борту и жди его. Потом брось автомат в море. Кто сейчас на «Шевалье»?

— Только Паули. Я возьму с собой Йонни. Может быть, мне понадобится помощник. А ты, Вилли, не волнуйся. Завтра мы тебя выручим. Общение с преступниками само по себе еще не преступление, а против тебя у них нет абсолютно никаких улик.

— Откуда у тебя такая уверенность? И почему ты уверен, что тебя самого не взяли на заметку? Я бы не был удивлен — этот мерзавец Харлоу способен на все! Разделайся с ним за меня!

— С величайшим удовольствием, Вилли!

В лаборатории Джанкарло Харлоу говорил по телефону:

— Итак, все аресты произвести одновременно, завтра в 5 утра. К 5.10 в Европе будет масса несчастных людей. Я спешу, так что все подробности узнаете от Джанкарло. Надеюсь, что вечером вас увижу. А пока у меня тут еще одно дело.