Путь к разгадке

Глава 23

Несколько дней Сели пролежала в постели, потому что ей было больно ходить и еще потому, что захотела, наконец, понять, что же происходит в ее жизни. Яснее всего она понимала, что любит Тьягу. Как ни бежала она от своей любви, как ни боролась с ней, победительницей оказалась любовь. И когда Сели сдалась и признала, что дороже Тьягу у нее нет никого на свете, что ради того, чтобы быть с ним, она готова на все, она вдруг поняла, что это возможно. Раз она готова на все, то, значит, готова и на честную борьбу с Валерией. Это Тьягу должен решить, с кем он будет. Почему она, Сели, сразу все решила за него? Почему охраняет его связь с Валерией?

Она вспоминала его песни и понимала, что он несчастлив. Боль и страдание рождали их, и они звучали так громко, что любое сердце на них откликалось, вот почему «Черных ангелов» так полюбила молодежь, и особенно подростки, самые уязвимые, самые чувствительные. А что, если Тьягу будет писать счастливые песни? Если они будут писать их вместе?

Новое, неизведанное ощущение возможности земного счастья было так неожиданно для Сели, что она изумилась. Ей показалось, что после долгого блуждания в потемках она вышла на яркий солнечный свет. Свет слепил, она не все отчетливо отличала, не видела, как сложится ее будущее, но чувствовала горячую волну, которая несла ее к Тьягу.

«Наверное, матушка видела все гораздо яснее, чем я, потому и не хотела принимать от меня постриг», — подумала Сели.

Впервые за много дней она вновь обратилась мыслями к монастырю и матушке-настоятельнице. Она уже не богохульствовала, она начинала что-то понимать.

Выходит, матушка понимала, что счастлива Сели будет не в монастыре, а в миру… — продолжала она размышлять, — и желала ей обыкновенного женского счастья…

Почему же сама она так ему противилась? Она возложила на себя неподъемные вериги дочернего долга, которые сама же потом и сбросила…

После ежедневных размышлений на душе у Сели полегчало. Болея, Сели выздоровела. Ходила она еще с трудом, но все ее домашние с радостью отметили, как ярко засияли ее глаза, как порозовели щеки.

— Вот теперь я узнаю свою маленькую Сели, — обрадовано сказал Отавиу. — Тебе, оказывается, нужно было просто хорошенько выспаться, дочка!

— Наверное, папочка! — улыбнулась Сели.

Она не могла дождаться, когда же, наконец, пройдет ее противная нога, она не хотела встречаться с Тьягу хромоножкой!

Лулу навестил Сели. Он чувствовал, что за время их пребывания за городом произошло то непоправимое, что отдалило их и нарушило их дружеские отношения. Он перешел границу, захотел большего, но…

Сели держалась с ним холодно, отчужденно. Она не хотела подпускать Лулу к своей новой жизни, он остался в старой.

«Хотя разве не благодаря Лулу и ее несчастной ноге она вновь обрела Тьягу?» — подумала Сели и внезапно улыбнулась.

Лулу ничего не мог понять: то чернее тучи, то вдруг улыбается… Но улыбке был рад, и в то же время видел, что Сели думает о чем-то своем и, хоть и пытается из вежливости уделить ему внимание, никак не может вернуться из страны своих грез.

«Она с Тьягу, — сообразил Лулу. — Как же я ненавижу этого музыкантишку!»

— Да, кстати, — сказал он вслух, — знаешь последнюю новость? Тьягу с Валерией уезжают в Бостон. Справят свадьбу и уедут.

Кто роет другому яму, обычно попадает в нее сам. Лучше бы Лулу не сообщал этой новости Сели, ею он только подвиг ее на решительные действия. Она не могла допустить, чтобы Тьягу уехал, не узнав, что она его любит, что он может быть с ней, а не с Валерией. Раз свадьба уже не за горами, у нее оставался один-единственный шанс, и она должна была им воспользоваться.

Наскоро выпроводив Лулу, она торопливо переоделась и позвонила Тьягу.

— Ты один? — сразу же спросила она. — Сейчас я к тебе приеду.

— Приезжай, — удивленно и обрадовано согласился Тьягу.

Сели чувствовала, что он очень рад ее звонку. Впрочем, она и не сомневалась в его радости. Она же помнила, как он ее нес, помнила — и сама изнемогала от нежности — его нежные ласковые руки и глаза — глаза, которые неотрывно смотрели на нее, не скрывая своей любви.

Тьягу ни о чем не стал спрашивать Сели, он понимал одно: происходит что-то очень серьезное, и страшно заволновался.

Сели появилась тоже очень взволнованная.

— Ты вправду любишь Валерию или только встречаешься с ней? — спросила она с порога.

Вопрос не был праздным, в него была вложена вся душа, и вложив всю свою душу, Тьягу ответил:

— Я всегда любил только тебя.

И тогда Сели подошла к нему и прижалась. Тьягу обнял ее и выдохнул:

— Сколько времени я мечтал об этом мгновении!.. — И после поцелуя спросил: — Почему ты всегда бежала от меня?

— Я дала обет, — все с той же серьезностью ответила Сели. — Обет Господу, я очень хотела, чтобы папа выздоровел. Но забыть тебя я так и не смогла!

— Я тоже не смог забыть тебя, — ответил Тьягу.

Он всегда знал, что с Валерией они ненадолго, на время, и даже когда согласился на свадьбу, то согласился как-то сквозь сон, сквозь грезу о недосягаемой Сели, сквозь работу, которой жил теперь. Но рядом с Сели он словно бы очнулся и понял: он совершил ошибку. Еще несколько дней, и она стала бы непоправимой. Но Сели спасла его!

В этот день Сели стала женщиной, и не просто женщиной, а самой счастливой на свете. Не размыкая объятий, они мечтали о будущем. Они знали, они чувствовали, что они — одно целое, и ничто на свете не может их разлучить!

— Валерия узнает первой о нашей с тобой будущей свадьбе, — пообещал Тьягу. — Лучше ей помучиться сейчас, чем всем нам троим мучиться всю жизнь.

Все теперь стало так ясно, так просто, так лучезарно, что даже было непонятно, как это они могли так нескладно распоряжаться собой все это время.

Сели и Тьягу не могли наглядеться друг на друга, не могли расстаться но…

Сели, взглянув на часы, заспешила:

— Меня, наверное, потеряли дома, они с ума сходят от волнения, куда это я девалась.

Еще совсем недавно ее вовсе не волновало, что подумают ее домашние, волнуются они или нет, но теперь все изменилось. Она снова жила в кругу семьи, она собиралась выйти замуж за любимого человека, снова мир обрел порядок и гармонию, и нарушать эту гармонию не хотелось, не хотелось причинять кому-то боль и беспокойство. Им обоим было очень жаль Валерию, и они охотно поделились бы с ней своим счастьем, как-то утешили ее, но вряд ли это было возможно.

— Я сегодня же вечером поговорю с ней, и сразу позвоню тебе, — говорил Тьягу, целуя Сели на прощание.

— Можешь поговорить с ней завтра утром, — проговорила Сели.

И оба они счастливо рассмеялись.

— Буду ждать твоего звонка, — сказала Сели, и они расстались.

Тьягу набрал номер Валерии.

— Приезжай, мне нужно сообщить тебе что-то очень важное, — сказал он и нажал на рычаг.

Валерия прилетела как на крыльях. По счастливо сияющим глазам Тьягу она поняла, что произошло что-то очень хорошее.

— Ты купил нам кольца? — радостно спросила она.

— Нет, — сразу померкнув, ответил Тьягу. — Мы с тобой расстаемся. У меня была Сели. Мы с ней любим друг друга. Наша свадьба не состоится, Валерия!

Минута, и Валерия набросилась бы на Тьягу с кулаками, в такой ярости она была. Но она сумела сдержаться. Помолчав секунду, сдавленным голосом она сказала:

— Я не верю тебе. Это не может быть правдой. Мы с тобой уж давно вместе, и нам хорошо. Ты— мой мужчина, и я тебя никому не отдам.

Ни одному мужчине не по нраву собственничество женщины, они любят чувствовать себя свободными. Не понравилось это заявление и Тьягу.

— Может быть, я твой мужчина, но Сели моя женщина. У меня перед ней обязательство порядочного человека, — сухо заявил Тьягу.

Валерия усмотрела в этом упрек. Не Тьягу сделал ее женщиной, а она сделала его мужчиной. Такого мужчины, в конечном счете, не прощают и держатся за ту, которая отдалась им девственницей. Но это не обезоружило Валерию, наоборот! Она любит Тьягу. И он должен расстаться со своими дурацкими предрассудками.

— Мне очень жаль, что ты не сможешь выполнить свои обязательства и поставишь под сомнение свою порядочность. Передо мной у тебя обязательств не меньше!

— Не будем считаться, Валерия. Я понимаю, что и перед тобой у меня тоже есть обязательства, но ты сама захотела, чтобы мы были вместе! Ты привлекательная молодая женщина, у меня не было причины отказывать тебе, и мы жили по обоюдному согласию. Но ты прекрасно знала, что я был влюблен в Сели, что все это время она оставалась моей единственной любовью, женщины чувствуют такие вещи безошибочно, поэтому, зачем тебе оставаться всегда на вторых ролях? Ты достойна лучшей участи.

— Я тоже гак считаю! Считаю, что достойна твоей самой искренней любви и привязанности, и не сомневаюсь в них. Я прекрасно знаю, что ты по-настоящему любишь меня, а твоя Сели — только мечта, выдумка, с которой нечего будет делать в реальной жизни. Ты причиняешь мне боль, а мне сейчас очень вредно волноваться. Это повредит нашему с тобой малышу.

Тьягу окаменел.

— Какому малышу? — наконец нашел он в себе силы спросить

— Нашему, — ответила Валерия, достала какую-то бумагу из сумочки и протянула Тьягу.

Он с трудом прочитал написанное, но не, потому что текст был нечетким, а потому что буквы прыгали у него перед глазами, да, сомнений не было! Перед ним было заключение врача о беременности.

— Тьягу! Милый! Разве стала бы я заводить разговор о свадьбе, если бы не приготовила тебе такого чудесного подарка?

Горько, если нарождающаяся жизнь вызывает не радость, а страдание, но именно это чувство вызвал подарок Валерии у Тьягу.

— Теперь ты понял, что передо мной, а вернее, перед нами, у тебя куда больше обязательств? Так, когда же мы назначим свадьбу?

— Дай мне прийти в себя. Если говорить честно, то я тебя даже видеть не хочу, — искренне сказал Тьягу.

— Папа мне сказал то же самое, — заявила Валерия, — а потом очень обрадовался будущему внуку. Ты тоже будешь рад своему сыну или дочке. Посмотри на Арналду! Как он любит своего малыша! Поверь, Тьягу, на тебя нашло какое-то помрачение. Я понимаю тебя, ты просто попрощался со своей юностью. Это был рецидив. Вспышка. Но все уже позади. У тебя жена, ребенок, тебе совершенно незачем ходить на сторону!

Валерия говорила и говорила, уверенно, настойчиво, безапелляционно. Тьягу слышал только ее голос, не вникая в слова, ощущая одно: западня захлопнулась, ему никогда уже не выйти на свободу! Нет, Валерия не случайно уже побывала у врача и запаслась медицинским свидетельством, не случайно поделилась своей новостью сначала с папочкой-адвокатом!

Что-то похожее на зубную боль выматывало душу Тьягу. Ею мучили боль, чувство долга и отвращение.

Вечером Тьягу не позвонил Сели. Она ждала, волновалась, не понимала, что происходит, и, в конце концов, расплакалась. Она почувствовала, что произошло что-то такое, против чего оказалась бессильной даже ее любовь. Что же?

Тьягу появился только через несколько дней. Сели бросилась к нему. Он прижал ее к себе в немом отчаянии. Она почувствовала это отчаяние, но все-таки попыталась отгородиться повседневной болтовней: предложила накормить, рассказала, как хорошо готовит, пообещала кормить его всегда вкусно.

Каждое ее слово было острым ножом для Тьягу, наконец, не в силах больше терпеть эту пытку, он поднял голову и сказал:

— Валерия беременна, Сели. Она будет назначать день свадьбы.

Помертвевшая Сели долго не могла понять смысла сказанного, потом не могла поверить, что судьба нанесла ей еще и этот удар. Наконец она сказала:

— Иди, Тьягу. Ей, наверное, сейчас вредно волноваться.

Раздавленный гнетом свалившейся беды, Тьягу молча повернулся и пошел. Из груди его рвалось рыдание. Но что он мог поделать?

С этого дня Сели стала уходить из дома на всю ночь. Она уходила одна, возвращалась под утро, от нее частенько пахло вином, и домашние боялись спрашивать ее, с кем и как она проводит время…