ГЛАВА 1. ВВЕДЕНИЕ

Что такое безнадёжные проекты? Почему они существуют? По какой причине здравомыслящие люди соглашаются участвовать в таких проектах?

Для многих закалённых ветеранов эти вопросы – чистая риторика. С точки зрения их опыта, каждый проект – это безнадёжный проект. Почему так происходит? Поведение больших корпораций зачастую выглядит неразумным. Как отмечает эксперт Richard Sargent, «неразумное поведение корпораций заключается в том, что они делают одно и тоже снова и снова, каждый раз ожидая различных результатов». Почему мы участвуем в таких проектах? Как отмечает эксперт Dave Kleist:

Вряд ли можно где-нибудь увидеть объявление о найме для участия в безнадёжном проекте. Какой смысл спрашивать: «Хотите ли вы работать сверхурочно без какой-либо прибавки к зарплате? Привлекает ли вас бесконечная работа по устаревшей технологии и тщетное ожидание участия в каком-нибудь замечательном проекте GUI/DSS/DWH/HTML? Каково будет узнать, что трехзвенная архитектура „клиент-сервер“ позволит остальным участникам проекта обойтись без вашей помощи?»

На самом деле, безнадёжные проекты редко объявляются таковыми во всеуслышание, и вам придётся достаточно долго проработать в нанявшей вас компании, прежде чем удастся обнаружить, что она обладает склонностью плодить безнадёжные проекты.

Если вашему коллеге приходится руководить безнадёжным проектом, то ему можно посоветовать включить в контракт пункт, позволяющий цивилизованным способом выйти из проекта. Одна из серьёзных причин выхода – неспособность высшего руководства воспринимать правдивую информацию о проекте. Принимающий на себя руководство безнадёжным проектом должен быть готов к тому, что у него будет практически отсутствовать пространство для манёвра в отношении функциональности, затрат или времени.

Если ответы на эти вопросы кажутся вам очевидными, можете смело переходить к следующей главе. Я и сам начинаю думать, что они очевидны, поскольку меня редко спрашивают, что же я понимаю под «безнадёжным проектом».

1.1 Определение безнадёжного проекта

Под безнадёжным проектом (death march) я понимаю такой проект, параметры которого отклоняются от нормальных значений по крайней мере на 50%. По отношению к софтверным проектам это обычно означает одно или более из следующих ограничений:

* План проекта сжат более чем наполовину по сравнению с нормальным расчётным планом; таким образом, проект, требующий в нормальных условиях 12 календарных месяцев, приходится выполнять за 6 или менее месяцев. Жёсткая конкуренция на мировом рынке делает такую ситуацию наиболее распространённой.

* Количество разработчиков уменьшено более чем наполовину по сравнению с действительно необходимым для проекта данного размера и масштаба; таким образом, вместо формирования проектной команды из десяти человек, менеджера проекта убеждают, что достаточно и пяти. Такое представление может быть результатом наивной веры в магические возможности новых CASE-средств или языков программирования удваивать производительность труда разработчиков – несмотря на то, что разработчики не обучались или не имеют практического опыта работы с новой технологией и, скорее всего, с ними никто не советовался по поводу решения использовать новую технологию. На сегодняшний день более общей причиной уменьшения количества разработчиков является сокращение штатов компании в результате реорганизации, реинжиниринга и т.д.

* Бюджет и связанные с ним ресурсы урезаны наполовину. Зачастую это результат сокращения компании и других противозатратных мер, хотя это может быть и результатом конкурентной борьбы за выгодный контракт. В этой ситуации менеджер проекта в консалтинговой фирме получает из отдела маркетинга следующую информацию: «У нас хорошая новость – мы выиграли тендер, но есть и плохая новость – мы были вынуждены наполовину урезать бюджет, чтобы победить конкурентов». Такое ограничение часто непосредственно влияет на количество нанимаемых разработчиков, однако последствия могут быть и менее явными – например, может быть принято решение привлечь относительно недорогих и неопытных молодых разработчиков вместо опытных дорогостоящих специалистов. Наконец, это может породить атмосферу мелочной экономии, когда менеджер проекта не в состоянии заказать пиццу для своей команды, проработавшей все выходные в офисе.

* Требования к функциям, возможностям, производительности и другим техническим характеристикам вдвое превышают значения, которые они могли бы иметь в нормальных условиях. Например, проектной команде могут заявить, что они должны по сравнению с конкурентом выжать в два раза больше возможностей из фиксированного объёма RAM или дискового пространства. Или, например, от них могут потребовать, чтобы система поддерживала вдвое большее количество транзакций по сравнению с любой сопоставимой системой. Требования, связанные с производительностью, могут и не повлечь за собой неудачу проекта; в конце концов, всегда можно использовать преимущества более дешёвого и производительного оборудования, а также разработать более совершённый алгоритм или подход к проектированию, чтобы достичь повышения производительности (хотя, при сжатых сроках, могут не помочь и безграничные возможности человеческого мозга). С другой стороны, удвоение функциональных возможностей обычно означает удвоение необходимого объёма работы, что обязательно приведёт к неудаче проекта.


Во многих организациях непосредственный результат перечисленных ограничений заключается в том, что от проектной команды требуют работать вдвое интенсивней и/или тратить в два раза больше часов в неделю, чем в «нормальном» проекте. При том, что нормальная рабочая неделя составляет 40 часов, команде безнадёжного проекта зачастую приходится работать по 13-14 часов в день и 6 дней в неделю. В такой обстановке, естественно, возрастает напряжённость и количество стрессов.

Другой способ охарактеризовать безнадёжный проект заключается в следующем: беспристрастная, объективная оценка риска такого проекта (включая риск, связанный с техническими проблемами, человеческим фактором, законами, политикой и т.д.) определяет вероятность провала свыше 50%.

Безусловно, даже если перечисленные ограничения отсутствуют, риск неудачи проекта все равно может быть высоким, например, из-за конфликтов между IT-подразделением и пользователями. Однако, в общем случае, причиной высокого риска является сочетание указанных мной факторов.

1.2 Категории безнадёжных проектов

Далеко не все безнадёжные проекты одинаковы; помимо ограничений в планах, штатах, бюджете и функциональности, они могут иметь различные масштабы, формы и другие особенности.

Исходя из моего опыта, наиболее важной отличительной характеристикой безнадёжного проекта является его масштаб. В зависимости от масштаба можно выделить четыре категории проектов:

* небольшие проекты – проектная команда включает менее 10 человек, работает в исключительно неблагоприятных условиях и должна завершить проект в срок от 3 до 6 месяцев;

* средние проекты – проектная команда включает от 20 до 30 человек, протяжённость проекта составляет 1-2 года;

* крупномасштабные проекты – проектная команда включает от 100 до 300 человек, протяжённость проекта составляет 3-5 лет;

* гигантские проекты – в проекте участвует армия разработчиков от 1000 до 2000 человек и более (включающая, как правило, консультантов и соисполнителей), протяжённость проекта составляет от 7 до 10 лет.


По различным причинам, небольшие проекты являются наиболее распространённой категорией проектов в тех организациях, где мне удалось побывать, и, к счастью, их шансы на успешное завершение наиболее высоки. Компактная и сплочённая команда не более, чем из 10 человек, скорее всего не распадётся, несмотря на все препятствия, в течение короткого шестимесячного периода; в случае высокой степени заинтересованности её участники, вероятно, будут готовы пожертвовать своей личной жизнью (но не здоровьем!) в течение 3-6 месяцев, поскольку они знают, что бессонные ночи, потерянные выходные и отсроченные отпуска через считанное время закончатся.

Шансы на успешное завершение средних проектов заметно ниже, а для крупномасштабных проектов почти равны нулю. В больших проектных командах более трудно поддерживать чувство сплочённости и высокий командный дух; резко возрастает вероятность, что кого-нибудь переедет грузовик или он станет жертвой одной из многочисленных опасностей, подстерегающих людей в современном обществе. Причём решающее значение имеет не только количество участников проекта, но и временная протяжённость: 80-часовую рабочую неделю в течение 6 месяцев ещё можно вытерпеть, но если работать так в течение двух лет, скорее всего, возникнут проблемы. Даже если менеджер способен убедить небольшую группу технарей принести такую жертву, это практически невозможно сделать для больших проектных команд; по статистике, очень вероятно, что некоторые из них женятся или выйдут замуж или найдут себе ещё какое-нибудь занятие на стороне.

Что касается гигантских проектов, может показаться непонятным, как они вообще существуют. Возможно, разработка системы, связанной с проектом NASA высадки человека на Луну в 1969 году, может считаться примером успешного завершения безнадёжного проекта; однако, подавляющее большинство таких проектов с самого начала обречено на провал.


Естественно, проект может вовсе не задумываться как гигантский, и перспектива его провала может быть совсем не очевидна. Об этом мне недавно напомнил один из участников неудачного совместного проекта Apple и IBM под названием Taligent. Этот проект ранее фигурировал в Apple под кодовым названием Pink, а ещё раньше был известен как SNARC (Sexy New Architecture – Новая Сексуальная Архитектура). Самое замечательное заключалось в том, что в любой момент его семилетнего жизненного цикла и в любой из его ипостасей он всегда воспринимался как двухлетний проект. Такое ощущение было в первый день проекта, и в это свято верило большинство менеджеров после семи лет безумной работы, когда проект был прекращён.


К счастью, большинство руководителей высшего звена это понимают, и большинство крупных организаций (а только они могут себе позволить подобные проекты!) стараются их избегать. К сожалению, государственные учреждения все ещё пускаются в такие рискованные мероприятия, мотивируя это соображениями «национальной безопасности» или какими-либо другими эмоциональными призывами, которые эффективно действуют на недальновидное высшее руководство, не отдающее себе отчёт, что успеха достичь невозможно.

Для того, чтобы охарактеризовать «степень безнадёжности» проекта, может оказаться полезным помимо масштаба проекта использовать такой критерий, как количество организаций-пользователей, вовлечённых в проект. Достаточно трудно бывает удовлетворить и одного-единственного пользователя, или однородную группу пользователей из одного подразделения. Трудности, с которыми приходится сталкиваться в проектах масштаба предприятия, на порядок серьёзнее хотя бы из-за политических и коммуникационных проблем, связанных с коллективной деятельностью любого рода. В результате системные проекты, связанные с проектами реинжиниринга бизнес-процессов, часто вырождаются в безнадёжные – даже если на разработку затрачиваются достаточно скромные ресурсы (технические средства и ПО), политические баталии способны парализовать всю организацию и причиняют проектной команде бесконечную головную боль.

Наконец, нужно различать очень сложные и принципиально невыполнимые проекты. Как отмечает John Boddie [1]:

Сочетания высококвалифицированных технических специалистов, замечательного руководства, выдающихся проектировщиков и интеллигентных пользователей недостаточно, чтобы гарантировать успех сомнительного проекта. На самом деле реально существуют невыполнимые проекты, и все новые и новые начинаются каждый день. Наиболее нереальные проекты могут быть квалифицированы как таковые на самой ранней стадии. По-видимому, существует два основных типа таких проектов: «системы с нечёткими целями» и «очень сложные системы».

До сих пор остались без ответа вопросы, почему вполне разумные организации предпринимают подобные проекты, и почему разумные менеджеры и технические специалисты соглашаются участвовать в таких проектах. Эти вопросы будут рассмотрены ниже.

1.3 Почему существуют безнадёжные проекты?

Если вы задумываетесь о том, что происходит в вашей организации, нетрудно понять, почему существуют безнадёжные проекты. Как отмечает Scott Adams [2]:

Когда я впервые услышал эти истории [о неразумном корпоративном поведении], я пришёл в недоумение, однако после тщательного анализа я разработал сложную теорию, объясняющую такое странное поведение. Она заключается в следующем: люди – это идиоты.

Включая меня. Идиоты все, не только люди с низкими интеллектуальными показателями. Единственная разница между нами заключается в том, что мы идиоты по отношению к различным вещам в различное время. Неважно, насколько вы остроумны и находчивы, все равно большую часть дня вы проводите как идиот.

Наверно, слишком тягостно представить себе, что вы идиот, окружены идиотами и руководят вами идиоты. Наверно, вы рассматриваете как оскорбление даже саму возможность такого предположения. На этот случай в табл. 1.1 приведён более детальный список причин, порождающих безнадёжные проекты.

Хотя эти причины могут показаться очевидными, они все равно заслуживают обсуждения – поскольку они могут выставить ваш безнадёжный проект таким безумным и иррациональным, что в нем абсолютно нет смысла принимать участие. Действительно, даже не имея явных причин, подобных перечисленным в табл. 1, следует серьёзно подумать, хочется ли вам следующие несколько месяцев (или лет), участвуя в таком проекте (далее в этой главе мы поговорим на эту тему).


Таблица 1.1. Причины безнадёжных проектов


1.3.1 Политика, политика, политика

Многие разработчики ПО клянутся, что не дадут втянуть себя в политику, поскольку они сделали вывод, что политические игры – это не их дело, и, кроме того, они считают все связанное с политикой отвратительным. Увы, уйти от политики невозможно; как только в какое-либо совместное предприятие войдут двое или более человек, тут же появится политика.

Однако, когда в большом, сложном проекте политика начинает доминировать, он скорее всего выродится в безнадёжный проект. Вспомните моё определение безнадёжного проекта: сроки, штат, бюджет или ресурсы на 50-100% меньше, чем следует. Откуда берутся эти ограничения? Как будет видно из дальнейшего обсуждения, существует много возможных объяснений, тем не менее, в большинстве случаев ответ весьма прост: «Политика». Это может быть война между двумя менеджерами в вашей организации, либо проект может быть намеренно провален в качестве мести менеджеру, который наступил не на тот мозоль, да ещё в неподходящее время. Количество таких ситуаций бесконечно.

Вряд ли найдёшь таких политиков, которые прояснили бы вам реальное положение вещей; тем не менее, если вы технический специалист, не будет лишним спросить вашего менеджера, не является ли весь проект политической спекуляцией. Даже если политика вам не нравится, или вы в ней новичок, внимательно выслушайте ответ менеджера. Вы не глупы и не настолько наивны. Если у вас есть шестое чувство, что в проекте доминируют малоприятные политические игры, вероятно, так оно и есть; и, если ваш непосредственный начальник отделывается односложным или неопределённым ответом, вы должны сами сделать для себя выводы.

Что если ваш менеджер открыто соглашается с вами? Что если он отвечает: «Да, на самом деле весь этот проект не более, чем ожесточённая схватка между вице-президентом Смитом и вице-президентом Джонсом»? Если это так, почему же тогда сам менеджер участвует в этом проекте? Для этого, как сказано ниже в подразд. 1.4, может быть множество причин; но причины, заставляющие менеджера участвовать в проекте, совсем не обязательно должны заставлять и вас. Неизбежное зло политики не означает, что вы должны немедленно бросить проект или совсем уволиться с работы, однако, что бы там не происходило в проекте, следует отстаивать свои собственные приоритеты, цели и моральные ценности – особенно потому, что скорее всего многие принимаемые решения (начиная с решений по плану/бюджету/ресурсам, превративших проект в безнадёжный с самого начала) не соответствуют интересам пользователей и организации в целом. Если проект все же увенчается успехом, то это скорее всего либо счастливая случайность, либо означает, что намеченный козёл отпущения (например, ваш непосредственный руководитель или менеджер более высокого уровня) оказался более хитрым политиком, чем считали его противники.

1.3.2 Наивные представления маркетинговых служб, высшего руководства, менеджеров проекта и др.

Наивность часто связана с неопытностью, поэтому не удивительно, когда люди, не имеющие представления о трудоёмкости и длительности создания нужной им системы, принимают нереалистичные решения. В самом худшем варианте это может привести к тому, что мой коллега Том ДеМарко называет «истерическим оптимизмом», когда все поголовно в организации бездумно верят, что сложный проект, ничего подобного которому они никогда не делали, можно как-нибудь сделать за девять месяцев, хотя реалистичная оценка его продолжительности – три года.

Наивность и оптимизм, как мы видим, присущи также и техническим специалистам. Однако, вообразим на минуту, что именно ваши менеджер, отдел маркетинга или конечный пользователь несут ответственность за чересчур оптимистичный план или бюджет. Как они отреагируют, когда в конечном счёте поймут чрезмерную оптимистичность первоначальных оценок? Захотят ли они продлить срок разработки, увеличить бюджет и спокойно согласиться с тем, что все не так просто, как они себе представляли? Скажут ли они вам и вашим коллегам спасибо за героические усилия? Если это так, то самым важным для вас может оказаться заменить классическую каскадную модель жизненного цикла ПО на подход RAD, чтобы сразу после реализации первой версии прототипа системы можно было получить реалистичную оценку плана, бюджета и ресурсов.

Тем не менее, в большинстве безнадёжных проектов такого рода рациональная коррекция курса в середине проекта невозможна. Так может случиться, например, если главный менеджер наивно пообещал что-либо заказчику и считает, что дело чести – выполнять своё обязательство, несмотря ни на что. Самое худшее – когда человек, принимающий на себя обязательства, вполне осознает происходящее (в особенности такие дела всплывают наружу, когда после празднования по поводу заключения нового контракта с очередным доверчивым пользователем менеджер по маркетингу признается менеджеру проекта за кружкой пива: «Послушай, мы никогда бы не заключили этот контракт, если бы сказали клиенту, сколько времени потребует проект на самом деле ; в конце концов, мы знали, что наши конкуренты тоже придут с заманчивыми предложениями. И, кроме всего прочего, твои ребята всегда раздувают планы и бюджеты, не так ли?»).

На последнее замечание особенно трудно возразить, если оно исходит от вашего босса или менеджера, который выше вас на два или три уровня. Предполагается, что вся оценка планов и бюджета является предметом переговоров (которые будут детально обсуждаться в главе 3). В то же время ваш менеджер ведёт себя в некоторой степени наивно, если он, будучи недовольным «раздуванием» плана и бюджета, полагает, что вы сможете завершить проект в смехотворно короткий срок, принятый без вашего ведома. Такой срок может быть установлен и под влиянием менталитета «Морского Корпуса», который обсуждается в подразд. 1.3.5. Наконец, принятие отделом маркетинга смехотворного плана и бюджета может быть результатом политических игр, о которых говорилось ранее; менеджера по маркетингу вряд ли особенно волнует реалистичность предлагаемого им плана и бюджета, поскольку его основная цель – получить комиссионное вознаграждение или доставить удовольствие своему боссу.

Представим себе, что наш безнадёжный проект – это результат «наивности в чистом виде», свободной от политики или каких-либо других злонамеренных воздействий. Главный вопрос заключается в следующем: что делать? Как было отмечено выше, определяющим фактором является вероятность того, что лица, принимающие решения, пересмотрят свои бюджеты и планы, когда станет очевидной невыполнимость взятых на себя первоначально обязательств. Трудно предсказать заранее, произойдёт это или нет, однако небесполезно было бы оглядеться вокруг себя и посмотреть, что же происходит в подобной ситуации с другими безнадёжными проектами. (Если это первый такой проект, который когда-либо осуществлялся в вашей компании, значит, вы в самом деле – белое пятно на карте!)

Если у вас есть твёрдая уверенность, основанная на вашем политическом чутьё или опыте предыдущих проектов вашей организации, что руководство, отрицая очевидные факты, будет настаивать на первоначальном бюджете и плане, значит, придётся принимать гораздо более серьёзное решение относительно дальнейшего продолжения работы. При этом имеет существенное значение степень вашего влияния на другие аспекты проекта – например, на состав привлекаемых технических специалистов – что будет обсуждаться в главе 2.

1.3.3 Наивный оптимизм юности: «Мы сможем сделать это за выходные!»

Несмотря на то, что руководство компании, как правило, является удобной мишенью для критики за множество нелепых решений, связанных с безнадёжными проектами, технические специалисты тоже не такие уж невинные агнцы. Несомненно, во многих случаях высшее руководство, к счастью, осознает свою неопытность в вопросах оценки и планирования сложных проектов. Оно обязательно будет консультироваться относительно продолжительности проекта с каким-нибудь технократом-сорвиголовой, которого, может быть, только неделю как назначили на высокую руководящую должность.

И, если этот технократ честолюбив и полон юношеского оптимизма (что напоминает юношеские фантазии относительно бессмертия, всемогущества и всеведения), он, скорее всего, ответит: «Нет проблем! Мы можем покончить с этой ерундой за выходные!» Высококвалифицированный программист (правда, здесь больше подходит определение «хакер») твёрдо уверен, что может разработать любую систему за выходные. Такие незначительные мелочи, как документирование, отладка, тестирование и проработка пользовательского интерфейса, настолько скучны, что нечего о них и говорить.

Если вы как раз именно такой чересчур оптимистичный программист и при этом ответственны за оценку параметров проекта, то, скорее всего, не представляете себе, что вы делаете. Вероятно, вы прочли последний абзац, немедленно оскорбились и проворчали: «Черт возьми! Я в самом деле могу разработать любую систему за выходные!» Господи, благослови вас; может статься, вы и преуспеете. В любом случае, что бы вы не услышали от старого пердуна вроде меня, вряд ли это изменит ваше мнение.

Однако, если вы – закалённый в битвах ветеран и замечаете, что вас почти втянули в безнадёжный проект, поскольку какой-то молодой и наивный технический менеджер взял на себя смехотворно оптимистичные обязательства относительно плана, бюджета и ресурсов, то что же вам остаётся делать? По-моему, самое лучшее – спасаться бегством. Когда до таких менеджеров дойдёт, что они пытаются прыгнуть выше головы, они впадают в состояние коллапса, что выражается в непредсказуемом поведении или полной беспомощности. В большинстве случаев им никогда не приходилось прежде иметь дело с такими большими и сложными проблемами, которые невозможно решить ни гениальным умом, ни грубой силой (например, кодируя без перекуров 48 часов в выходные). В любом случае, когда проект не уложится в срок, для них, наверняка, будет весьма неприятно услышать от вас: «А я ведь тебя предупреждал!».

1.3.4 Менталитет первопроходцев у неопытных предпринимателей

Я не просто наблюдал такие проекты со стороны, а сам участвовал в них, причём иногда отвечал за развёртывание работ. Когда я писал эту книгу, случилось так, что любая начинающая компания со словом «Java» в своём названии или названии её продукта, могла получить такой начальный капитал, что не знала, что с ним делать. Но в общем случае начинающие компании недоукомплектованы специалистами и менеджерами, не имеют достаточного финансирования и слепо верят в свои шансы на успех. Так и должно быть, поскольку предусмотрительный и консервативный менеджер никогда не подумает о создании новой компании без тщательного планирования и крупной суммы на банковском счёте на случай непредвиденных расходов.

Итак, по определению, высокий процент проектов, связанных с начинающими компаниями – это безнадёжные проекты. Большая их часть заканчивается крахом как самих проектов, так и компаний вместе с ними. Се ля ви – такова судьба почти всех начинаний в области высоких технологий (особенно в США). Будучи воспитан в таких условиях, я думаю, что это вполне нормально (моя позиция подкрепляется также тем, что я достаточно удачно завершил несколько таких начинаний). Несомненно, такой сценарий развития событий часто является одним из положительных мотивов для начинания безнадёжного проекта, что в дальнейшем будет детально обсуждаться в подразд. 1.4.

Далеко не каждый знаком с культурой и средой начинающих компаний. Если последние 20 лет вы работали в каком-нибудь дряхлеющем государственном учреждении, окружённые пишущими на КОБОЛе зомби (то же самое можно сказать и про большинство банков, страховых и телефонных компаний), и буквально только что вследствие даунсайзинга, аутсорсинга или реинжиниринга оказались на работе в начинающей фирме, вряд ли у вас имеются какие-либо идеи относительно вашей перспективы. Безнадёжные проекты имеют место и в больших корпорациях, но там в штат проекта, как правило, включаются разные лишние люди из «Ночи Живых Мертвецов». В безнадёжных проектах начинающих компаний обстановка совершенно другая, она подобна напору адреналина.

В то же время начинающие компании часто страдают разновидностью наивного оптимизма, о котором я уже говорил. Многие начинающие компании основываются технарями-сверхэнтузиастами, убеждёнными, что их новая технология сделает их богаче Билла Гейтса; другие основываются гениями маркетинга, убеждёнными, что смогут продавать доверчивым эскимосам холодильники с возможностями Internet. Оптимизм важен для любого начинающего предприятия, его успех может зависеть от деятельности, которой ранее никто не занимался. Но даже самая агрессивная и оптимистичная компания вынуждена подчиняться основным законам физики и математики. Если вы оказались вовлечёнными в безнадёжный проект начинающей компании, проверьте, существует ли какой-нибудь план достижения успеха, или все это предприятие – воздушный замок.

1.3.5 Менталитет «Морского Корпуса» (Marine Corps): Настоящие программисты не нуждаются в сне!

Начинающие компании временами оказываются подверженными синдрому «Морского Корпуса», однако мне гораздо чаще приходилось наблюдать его в консалтинговых организациях вроде EDS и аудиторских фирм Большой Шестёрки. Этот синдром может быть отражением особенностей характера основателей фирмы или внутрикорпоративной культуры с самого её основания. Так, например, обстоит дело с корпоративной культурой Microsoft. По существу, ваш ближайший менеджер просто скажет: «Этот проект ничем не отличается от других, потому что мы всегда так работаем. Это приносит нам успех и мы этим гордимся, черт возьми. Если вас это не устраивает, то вам здесь нечего делать».

Является ли такая позиция цивилизованной, гуманной или вообще верной – это тема для отдельного разговора. Другой вопрос, разумеется, насколько она приносит успех. Важно понять, что она не случайная, а обдуманная. Если вы – революционер или мученик, то можете решить повоевать с корпоративной культурой, но вряд ли у вас при этом хоть что-нибудь получится. Вполне вероятно, что в целом культура, порождаемая безнадёжными проектами, будет иметь долговременные негативные последствия, в частности, будут потихоньку увольняться лучшие специалисты, и сама компания может в конце концов развалиться. Однако, когда имеешь дело с конкретным безнадёжным проектом, бессмысленно спрашивать, почему у него такие нереальные сроки и бюджет. Как отвечает типичный менеджер такой компании: «Если вас это не устраивает, то вам здесь нечего делать».

Иногда такая позиция компании имеет официальное обоснование – например, «Мы работаем в условиях жёсткой конкуренции, и все наши конкуренты не глупее нас. Единственный путь к успеху – работать вдвое интенсивнее». Бывает также, что целью безнадёжного проекта является естественный отбор среди самых молодых (слабых) сотрудников, чтобы только выжившие в проекте достигли высокого статуса «Партнёра» или «Вице-президента». Независимо от обоснования, такая позиция обычно выдерживается весьма последовательно, и нет смысла затевать бучу из-за одного-единственного проекта.

Это вовсе не означает, что вам следует согласиться участвовать в таком проекте; из того, что все проекты данной организации – безнадёжные, вовсе не следует, что вы сумеете преуспеть или вообще выжить в нем. Ясно только то, что причины, порождающие безнадёжные проекты, вполне понятны.

1.3.6 Высокая конкуренция, порождённая глобализацией рынков

Некоторые организации, не допускавшие в прошлом никаких безнадёжных проектов, в 90-е годы оказались вынуждены сделать это просто по причине возросшего уровня конкуренции, связанного с глобализацией рынков. Вторичными факторами в данном случае являются глобальные телекоммуникации (включая Internet) и правительственные решения, открывающие ранее закрытые сектора рынка и ликвидирующие специальные тарифы и квоты.

Для некоторых организаций все это не так уж и ново. Автомобильная и электронная промышленность, например, имеют дело с высокой конкуренцией с начала 70-х годов. Однако, что касается других организаций, появление европейских и азиатских конкурентов на североамериканском рынке оказалось для них настоящим шоком. Когда высшее руководство осознает реальность серьёзной конкуренции, оно может решиться на различные радикальные меры от даунсайзинга до реинжиниринга, но может также решить встретить конкурентов во всеоружии с новым продуктом или услугой, которые, в свою очередь, потребуют для своей поддержки создания новой, претенциозной системы. Вот вам, пожалуйста, и безнадёжный проект.

Такие проекты часто сопровождаются кошмарными картинами, которые рисует высшее руководство – например, в случае неудачи неизбежны увольнения или вообще банкротство корпорации. И, как будет сказано ниже, это может оказаться основным оправданием участия в таких проектах.

1.3.7 Высокая конкуренция, вызванная появлением новых технологий

Конкуренция на расширяющемся рынке зачастую вызывает защитные меры, но может также привести к активной и агрессивной политике – «Если мы создадим эту новую систему с двухбайтовыми символами, тогда мы сможем продавать наши продукты в Японии». Аналогично, появление принципиально новой технологии может вызвать у компании, которую вполне устраивают продукты, созданные с помощью прежней технологии, защитную реакцию; либо может привести к смелому решению использовать новую технологию для получения преимущества в конкурентной борьбе. В то время, как писалась эта книга, технологии, подобные Java или World Wide Web, представляли собой очевидный пример такого феномена. Самое замечательное в нашей индустрии то, что такие технологии появляются каждые несколько лет.

Если реакция корпорации на новую технологию является в основном защитной по своей природе, то безнадёжный проект может быть результатом попытки выжать из старой технологии гораздо больше, чем она может дать. Поэтому, если организация вложила в старую технологию и соответствующую инфраструктуру слишком много средств, чтобы совсем от неё отказаться, она может попытаться перепрограммировать свои старые системы, потребовав при этом, чтобы программисты нашли способы сделать их в десять раз производительней и привлекательней.

Многие безнадёжные проекты данной категории связаны с применением в первый раз новых технологий. Вспомните первые проекты в вашей организации, связанные с объектно-ориентированной технологией, технологией «клиент-сервер», реляционными базами данных или Internet/Java; некоторые из них носили экспериментальный характер и имели целью извлечение потенциальных выгод из новой технологии, однако, другие, вероятно, были ответом конкурентам, внедрившим такую же технологию. В последнем случае такие проекты могут быть непомерно большими, а также отягощёнными чрезвычайно агрессивными планами и бюджетами.

В то же время самым серьёзным фактором безнадёжности проекта, помимо его масштаба, плана и бюджета, является попытка использовать неопробованную технологию в критически важных приложениях. Даже если технология в принципе применима, она может не годиться для крупномасштабного применения; никто не знает, как использовать её преимущества и избежать её недостатков; у поставщика нет опыта её поддержки и т.д., и т.п.

Хотя все это может восприниматься участниками старой проектной команды (теми, кто помнит «старое доброе время» языков FORTRAN II и Ассемблера) как неприятный опыт, важно помнить, что молодые технари и менеджеры предпочитают эти новые технологии именно потому, что они новые. И это те же самые люди, которых я ранее характеризовал как наивных оптимистов по отношению к тем условиям ограниченных планов и бюджетов, в которых они работают. Что же удивительного в том, что все работают до позднего вечера и в выходные, пытаясь придать экспериментальной новой технологии некоторое подобие работоспособной, а проекты при этом вырождаются в безнадёжные?

1.3.8 Сильное воздействие неожиданных правительственных решений

Как было отмечено ранее, одной из причин безнадёжных проектов, связанной с глобализацией рынков, являются правительственные решения, открывающие ранее закрытые сектора рынка, снижающие тарифы и ликвидирующие импортные квоты. Но это только один пример действий властей, которые могут породить безнадёжные проекты. Два других очевидных примера – ликвидация государственного управления отраслями промышленности и приватизация государственных учреждений. В самом деле, многие безнадёжные проекты, имеющие место во всем мире сегодня – это прямое следствие ликвидации государственного управления индустрией телекоммуникаций, финансовых услуг, авиационной промышленностью и т.д.

С другой стороны, можно также привести много примеров повышения степени регулирования со стороны властей – особенно в области налогообложения, аудита, рынков ценных бумаг, охраны окружающей среды и т.д. В любом демократическом обществе о таких решениях должно быть известно задолго до их принятия, поскольку законодательные органы обсуждают их в деталях в течение нескольких месяцев или даже лет, пока не примут в окончательном виде. Однако, зачастую, конкретные детали решений могут оставаться неясными до последнего момента, и типичная реакция высшего руководства заключается в игнорировании всех проблем, пока они не станут неизбежной реальностью. Вот вам, пожалуйста, ещё один безнадёжный проект.

Самое неприятное в подобных проектах – это конечный срок: новая система во что бы то ни стало должна быть готова к некоторой произвольной дате, например, к 1-му Января, иначе придётся платить по миллиону долларов в день. Хотя иногда бывают исключения и работу можно продлить, но, как правило, срок окончателен и обжалованию не подлежит. И при этом, если новая система не будет сдана вовремя, организацию ожидают такие же ужасные последствия, как отмечалось выше: увольнения, банкротство или другие напасти.

Следует отметить, что в подобных проектах технология обычно не причём; безнадёжность таких проектов определяется крайне сжатыми сроками. Разумеется, иногда само руководство усложняет ситуацию, не выделяя необходимого количества людей или бюджетных средств.

1.3.9 Неожиданный и/или незапланированный кризис

Вообразите, что два самых лучших программиста только что пришли к вам в офис, чтобы сказать, (а) что они вступают в брак, (б) что они вступают в Корпус Мира и (в) сегодня последний день их работы. Или, например, ваш сетевой администратор звонит и сообщает, что ваш поставщик только что обанкротился, а чтобы использовать сетевой протокол другого поставщика, необходимо за следующие 30 дней все перепрограммировать. Или, ваш юридический отдел звонит и сообщает, что компании предъявлен судебный иск на невообразимое количество долларов, потому что она нарушила подпункт 13(б) Указа Q о каком-то скрытом налоге, о котором даже никто и не знал. Или, …

Конечно, можно возразить, что в компании с хорошим руководством такие вещи, как возможный уход двух лучших программистов, стараются предвидеть заранее и быть к ним готовыми. И вы не так глупы, чтобы полностью зависеть от единственного поставщика телекоммуникационного оборудования. И руководство должно быть достаточно предусмотрительным, чтобы детально изучить Указ Q. В представлении идеалиста такие кризисы – это результат плохого планирования и плохого руководства; «незапланированный кризис» – это нонсенс.

Может быть, так оно и есть, но на практике становится все труднее и труднее предвидеть и планировать все возможные казусы, которые случаются в мире бизнеса. Хорошо это или плохо, но мы живём в мире хаоса, и безнадёжные проекты – это естественное следствие такого хаоса. В самом деле, даже если мы хорошо представляем себе, что может произойти в будущем в этом хаотическом мире, мы в состоянии отреагировать на это только безнадёжными проектами. Например, каждый, кто живёт поблизости от разлома Сан Андреас в Калифорнии, знает, что там рано или поздно произойдёт крупное землетрясение, но это не остановило начало массы всяких прожектов буквально на следующий день после того, как западная половина штата оказалась немножко поближе к Тихому Океану.

В самом деле, даже если нам точно известно, когда произойдёт кризис, все равно начинаются безнадёжные проекты, поскольку руководство склонно отмахиваться от проблем до самого последнего момента. Как ещё можно объяснить панику, охватившую многие IS/IT-организации, когда на горизонте замаячила проблема 2000 года? Мы давно знали о наступлении 1 января 2000 года, и знали, что этот конечный срок никак нельзя отодвинуть подальше. Мы точно знали, в чем заключается существо проблемы и что для её решения не требуются никакие новомодные технологии вроде Java. Я работаю над этой книгой летом 1996 года и знаю наверняка, что сейчас формируется очередная команда для безнадёжного проекта, связанного с решением проблемы 2000 года, и ещё более безумные проекты будут начаты в 1997, 1998 и 1999 году.

В любом случае, непредвиденный кризис может повлечь за собой самые разнообразные безнадёжные проекты. В худшем случае конечный срок таких проектов – «вчера, если не раньше», поскольку кризис уже наступил, и ситуация будет продолжать ухудшаться до тех пор, пока внедрение новой системы не позволит решить проблемы. В других случаях, например, при неожиданном увольнении ключевых разработчиков, «нормальный» в обычных условиях проект превращается в безнадёжный из-за нехватки рабочей силы и потери ключевых интеллектуальных ресурсов.

По различным причинам, такая ситуация приводит к наихудшим разновидностям безнадёжных проектов, поскольку заранее предвосхитить её невозможно. Если к тому же ещё имеет место синдром «Морского Корпуса», о котором говорилось выше, такое положение вообще не должно никого удивлять. С самого первого дня проекта все знают, что он, также как и все предыдущие проекты, потребует экстраординарных усилий. Что касается начинающих компаний, так они даже испытывают особенное волнение и возбуждение, начиная безнадёжный проект; ведь его успех сделает всех сказочно богатыми.

1.4 Почему люди участвуют в безнадёжных проектах?

В предыдущем разделе шла речь о том, что организации начинают и/или допускают существование безнадёжных проектов по вполне определённым причинам. Мы можем с ними соглашаться или не соглашаться, можем сочувствовать тем, кого постиг неожиданный кризис, но, в конце концов, должны принять их безоговорочно.

Однако это вовсе не означает, что мы как индивидуумы обязаны лично участвовать в безнадёжных проектах. В своей книге я в основном исхожу из предположения, что вы будете участвовать в безнадёжном проекте, хотя в дальнейшем я советую в определённых обстоятельствах отказаться от участия. И в большинстве случаев это лучше всего сделать в самом начале проекта. Когда вам говорят, что вас решили включить в такой проект в качестве менеджера или технического специалиста, следовало бы ответить: «Благодарю покорно! Я лучше постою в стороне». Если же для вашей внутрикорпоративной культуры такой ответ неприемлем, вы почти всегда оставляете за собой право сказать: «Благодарю покорно! Я лучше уволюсь».

Очевидно, некоторые разработчики и, вероятно, ещё в большей степени менеджеры возразят, что такой вариант им практически не подходит. Далее мы вкратце поговорим на эту тему, а сейчас важно отметить, что это одна из нескольких возможных «негативных» причин участия в безнадёжном проекте; в этом нет ничего особенно хорошего, но, возможно, альтернативы ещё хуже.

С другой стороны, некоторые разработчики (и менеджеры) с радостью соглашаются участвовать в таких проектах; спрашивается, почему же (не считая наивных оптимистов) нормальный здравомыслящий человек добровольно соглашается участвовать в проекте, где ему, скорее всего, придётся работать 14 часов в день, 7 дней в неделю и год или два без отпуска?

Наиболее распространённые причины приведены в табл. 1.2, ниже они будут подробно обсуждаться.


Таблица 1.2 Причины участия в безнадёжных проектах


Этот список далеко не полон. Kevin Huigens на одном из недавних совещаний предложил своей проектной команде устроить небольшой мозговой штурм, в ходе которого они попытались ответить на три моих вопроса:

1) Почему трезвомыслящие люди соглашаются участвовать в безнадёжном проекте?

2) Если ваш коллега собирается стать менеджером безнадёжного проекта, что бы вы посоветовали ему сделать?

3) Наоборот, что бы вы посоветовали ему не делать ни при каких обстоятельствах?


В результате были получены следующие ответы:

1. На первый вопрос:

* каждый хочет быть нужным;

* ожидаемые возможности;

* ожидаемые доходы;

* не могу позволить себе потерять работу;

* приглашение со стороны возглавить проект;

* желание преодолеть недоверие к себе;

* возможность поработать с новой технологией, невзирая на возможный провал проекта;

* обучение новой технологии в процессе работы;

* вечный оптимизм;

* вызов;

* явная глупость;

* шанс самоутвердиться;

* работу надо выполнять;

* это всего лишь проект;

* мой друг руководит проектом;

* мой брат руководит проектом (это ещё важнее, чем друг) ;

* мой босс сказал, что так надо;

* я не мыслю себе другой жизни;

* лучшего дела не существует;

* получение дивидендов по акциям;

* ожидание повышения зарплаты по сравнению с имеющейся;

* любовь слепа;

* формирование послужного списка;

* безразличие;

* чувство товарищества;

* ожидание, что проект продлится недолго.


2. На второй вопрос:

* оставь меня в покое;

* спасайся!

* будь внимателен;

* спроси: «Что я буду с этого иметь?»;

* перед началом проекта как следует отдохни;

* убедись, что можно полностью доверять всем своим сотрудникам;

* помни, что разработчики тебе не враги, враги – менеджеры;

* общение, общение и ещё раз общение;

* не раздувай проектную команду;

* нанимай молодых специалистов;

* береги свою команду;

* сделай так, чтобы к началу тестирования план тестирования был уже готов;

* сделай так, чтобы каждый хорошо понимал, чем он занимается;

* поддерживай документацию в актуальном состоянии;

* каждый должен иметь доступ к документации;

* проводи регулярно еженедельные совещания для обсуждения хода разработки;

* проводи совещания ежедневно;

* держи под рукой побольше хорошего кофе;

* команда всегда должна быть в хорошем настроении;

* обеспечь команду всем необходимым.


3. На третий вопрос:

* не планируй бракосочетание;

* не оставляй проблем, за которые непонятно кто отвечает;

* не позволяй слишком беспечно относиться к внесению изменений в проект;

* не думай, что первая версия будет и последней;

* не раздражайся и не злись;

* не теряй самообладания;

* не позволяй другим терять самообладание;

* не принимай слишком близко к сердцу успех или неудачу проекта;

* не слишком полагайся только на одного человека из команды;

* не относись слишком несерьёзно к распределению ресурсов;

* не думай, что команда способна понять весь проект в целом;

* если тебе что-то непонятно, не бойся спрашивать;

* не начинай проект сам;

* не начинай проект, если не хватает финансов для его завершения;

* не соглашайся на нереальные сроки;

* не бойся уйти из проекта, если видишь, что руководство ведёт себя неразумно;

* не будь слишком строг к низкооплачиваемым сотрудникам;

* не затягивай совещания больше, чем на 1,5 часа;

* не забывай о личной жизни;

* не бойся требовать от руководства то, что тебе необходимо;

* не бойся начальства;

* не забывай обновлять свой послужной список;

* не молись на так называемых экспертов;

* не забывай, что руководство ничего не смыслит в разработке ПО.


Естественно, все сказанное предполагает, что вы заранее знаете о безнадёжности проекта. Как отмечает эксперт Dave Kleist, это не так просто, когда вас интервьюируют по поводу новой работы:

… вряд ли можно где-нибудь увидеть объявление о найме для участия в безнадёжном проекте. Какой смысл спрашивать: «Хотите ли вы работать сверхурочно без какой-либо прибавки к зарплате?»… На самом деле, безнадёжные проекты редко объявляются таковыми во всеуслышание, и вам придётся достаточно долго проработать в нанявшей вас компании, прежде чем удастся обнаружить, что она обладает склонностью плодить безнадёжные проекты.

И, как отмечает Steve Benting (отвечая на те же три вопроса), иногда приходится сталкиваться с неприятными сюрпризами:

1) Первое время проект кажется довольно хорошо продуманным. У проекта есть лидер, есть реально заинтересованное лицо в руководстве, план выглядит достаточно солидным, а участники проекта – достаточно квалифицированными. В таком проекте действительно хочется работать. Но в один прекрасный момент все летит кувырком, потому что руководство увлеклось политическими играми, план основывался, как оказалось, на неверных предпосылках, и один или два ключевых разработчика вдруг закапризничали. Как ни старайся, невозможно полностью застраховаться от ошибок. Не хочется верить, что такое может повториться сначала. (Лично я участвовал в одном крупном проекте, но он закончился весьма неудачно. Срок завершения был перенесён с октября 1994 г. на март 1995 г. Я работал над планом действий в непредвиденных ситуациях до самого конца и ушёл вслед за большинством участников проекта в январе 1995 г. Новая система так до сих пор и не разработана. В настоящий момент компания пытается приобрести другую систему, которая не обладает и половиной требуемой первоначально функциональности.)

2) Я бы посоветовал как можно более внимательно относиться к участникам своей команды. Выставляйте их с работы в пятницу вечером и старайтесь дать им возможность нормально высыпаться. (Если месяцами работать по шесть дней в неделю и по двенадцать часов в день, то большинство разработчиков в конце концов либо уволится, либо наделает кучу ошибок.) Как бы ни шла работа, всегда заботьтесь о своих людях. Кроме того, постарайтесь сделать оплату их труда как можно более приличной. Кардинально это дела не изменит, но, по крайней мере, поможет сохранить команду в целости.

3) Не позволяйте кому-либо, помимо вас, серьёзно вмешиваться в дела ваших сотрудников и обращаться к ним с различными просьбами, отвлекающими их от работы. Это не значит, что вы сами не должны оказывать на них никакого давления, но ситуация должна быть под вашим контролем, если хотите, чтобы дела в команде шли нормально.

1.4.1 Риск высок, но вознаграждение тоже

Наилучший пример данной ситуации – это работа в начинающей компании, которая обсуждалась в подразд. 1.3.4. Если вы заверите участников проекта, что его успех принесёт компании всеобщую известность, а их самих сделает миллионерами, то они с радостью будут работать до изнеможения. Конечно, они могут отдавать себе отчёт в рискованности этой затеи, но, поскольку многие верят, что они всемогущи и бессмертны, они не обратят особого внимания на риск.

В самом деле, если принимать во внимание влияние западной культуры (особенно в США), то вовсе не удивительно наблюдать, как молодые программисты готовы добровольно участвовать в безнадёжных проектах. Мы не устаём повторять, что успех кинозвёзд, рок-певцов, выдающихся спортсменов и олимпийских чемпионов, а также лидеров в софтверном бизнесе, объясняется их колоссальной энергией, огромной работоспособностью и готовностью принести свою личную жизнь в жертву успеху. Мы никогда не слышали о том, чтобы успех могли принести хитрость и двуличность, сомнительные сделки и противозаконная деятельность. И нам не часто приходится слышать, что удачу приносит умение оказаться в нужном месте в нужное время. Например, Билл Гейтс, определённо, представляет собой книжный образ удачливого бизнесмена; однако, если бы группа руководителей IBM не появилась бы в Сиэттле, чтобы взглянуть на операционную систему для ПК, и если бы Гейтс не оказался под рукой в то время, как IBM не смогла дождаться результата от своего первоначального подрядчика, кто знает, где была бы Microsoft сегодня?

И ещё один момент: мы не слишком много знаем о реальных последствиях тех «жертв», которые обычно требует безнадёжный проект – жертв, связанных с физическим и психическим здоровьем, человеческими взаимоотношениями. Все это кажется неважным для 22-летнего специалиста и для необщительных интровертов, которые полностью поглощены работой на компьютерах. С другой стороны, несколько удивляет, что среди 40– и 50-летних тоже оказываются добровольные участники безнадёжных проектов; ведь они не только знают, что большинство таких проектов обречено на провал, но и убедились (на своём же горьком опыте!), что бессмысленно жертвовать своей семейной жизнью и хорошими отношениями с детьми.

В конце концов, это личный выбор каждого, и он зависит от системы ценностей. Я не в состоянии больше говорить на тему о том, что хорошо и что плохо. Я только хотел бы подчеркнуть, что я совсем не так уж негативно отношусь к участию в безнадёжных проектах, как можно подумать из сказанного выше. Хотя я думаю, что я не так наивен, как 30 лет назад, меня все ещё привлекают возможности предпринимательства. Поманите меня достаточно привлекательным соотношением риска и вознаграждения, и я брошусь в ещё один безнадёжный проект.

Между прочим, иногда вознаграждение является чисто психологическим, а не денежным. Как отмечает Sharon March Roberts:

Вполне понятно, когда неопытные разработчики ПО попадают под влияние демагогии руководителей, утверждающих, что их сверхчеловеческие усилия помогут революционизировать развитие человечества, победить коммунизм, вылечить рак и т.д. Однако, когда вы слышите эти басни во второй или в третий раз, это звучит, как заигранная пластинка. Почему же мы снова и снова попадаемся на один и тот же крючок?

Потому что «герои» необходимы, нужны и желанны. Только они займут своё место в истории, поскольку могут собственной грудью защитить проект от провала.

Такие люди буквально горят желанием тушить пожары. Если тебе удаётся выиграть в одном случае из десяти, в то время как остальные проигрывают во всех десяти, почему бы тебе тоже не быть героем?

1.4.2 Синдром покорителей Эвереста

Почему люди штурмуют такие опасные горы, как Эверест, несмотря на риск и мучения? Почему они участвуют в марафонских забегах и доводят себя до физического изнеможения в многоборье? Потому что этим они бросают вызов окружающим. Ещё больше возбуждает, если ты пытаешься совершить то, что до тебя никто не смог сделать. Например, из пяти миллиардов людей на планете только один может сказать: «Я был первым человеком, ступившим на Луну». Кто-то может подумать, что даже сама попытка совершить нечто подобное – это безумие и эгоизм, а другие, наоборот, хотели бы бросить вызов всем преградам в надежде завоевать славу и общественное признание. Как заметил недавно в своём письме ко мне консультант Al Christians:

Существует много занятий, вызывающих подобное удивление. Работа шахтёра, ковбоя, лесоруба, пилота-истребителя, подводника и даже мойщика окон высотных зданий имеет массу отрицательных моментов, которые гораздо более серьёзны, чем в проектировании ПО, и, тем не менее, в каждой из этих профессий есть люди, которые не мыслят себя вне её.


То же самое можно сказать и про безнадёжные софтверные проекты. У меня была возможность посетить разработчиков проекта Macintosh в конце 1983 г., за несколько месяцев до официального объявления продукта, и я был просто поражён их энергией. Помимо прочих причин, побуждающих их долго и интенсивно работать, имея дело с маниакальной личностью Стива Джобса, участники команды были абсолютно уверены (отчасти благодаря харизме Джобса), что Macintosh должен произвести революцию в персональных вычислениях. Они были вполне счастливы.

С точки зрения такой перспективы даже проваленные безнадёжные проекты могут выглядеть довольно значительными. В эту категорию попадает бесчисленное множество проектов в Силиконовой Долине, зачастую после прожигания десятков миллионов долларов. Несмотря на то, что их провал влечёт за собой банкротство целых компаний, разводы, язвенные болезни, нервные расстройства и многое другое, люди, участвовавшие в таких проектах, все ещё с гордостью говорят о своём опыте. «Я работал над созданием операционной системы в корпорации Go!, это была настоящая революция в программном обеспечении!», – скажет закалённый ветеран охваченному благоговением стажёру.

Хотя такие проекты могут никогда не попасть на первые страницы Computerworld, тем не менее в больших корпорациях выполняется множество чрезвычайно амбициозных проектов, и разработчики приложений с радостью соглашаются участвовать в них, поскольку «корпоративный Эверест» выглядит в их глазах весьма достойным вызовом. Иногда такие проекты заканчиваются провалом, потому что пользователи на рынке и в самой корпорации не хотят и не нуждаются в такой чудесной и революционной системе; иногда – потому, что проектная команда хватает больше, чем может съесть, и обещает больше, чем может сделать.

Если вас все же затягивает массовый психоз безнадёжного проекта типа «покорения Эвереста», не забывайте про две важные вещи. Во-первых, остерегайтесь проектов, которые заранее обречены на неудачу. Предположим, например, кто-то сказал вам, что есть возможность принять участие в первой экспедиции на Марс и, даже более того, вам может выпасть честь оказаться первым человеком, ступившим на поверхность Марса. «Разумеется», – продолжал бы ваш менеджер проекта, – «у вас не будет никаких кислородных баллонов, потому что в космическом корабле не хватает места для дополнительного груза. Это означает, что вы наверняка погибнете – однако подумайте о чести и славе, которая вас ждёт!» (Когда я заканчивал писать эту книгу в конце 1996 г., в New York Times появилась статья, в которой описывалась примерно такая же стратегия первого полёта на Марс: послать астронавтов с достаточным для 40-летней жизни на Марсе количеством пищи и воды, но без топлива на обратный полет. Логика была такой: топливо на обратный полет весит гораздо больше, чем пища и вода. Но самое замечательное заключается в том, что этот доклад был совершенно серьёзно представлен на научной конференции, и почти треть слушателей выразила готовность участвовать в таком путешествии в одну сторону!). Более детально такие проекты (под названием «камикадзе») будут обсуждаться в главе 3, а сейчас описанный выше сценарий говорит сам за себя.

Во-вторых, следует остерегаться таких ситуаций, когда грандиозная задача, поставленная руководством корпорации (или владельцем вашей софтверной компании), может впоследствии оказаться совсем не такой важной. Особенно коварна ситуация, когда проблема по своей природе является чисто технической, например, «Мы будем первыми людьми на Земле, сумевшими уместить операционную систему с функциональностью Windows 95 в 4К ROM!». Да, это было бы замечательное техническое достижение, ну и что с того?

Это хорошая мысль – регулярно задавать такой вопрос на каждое очередное сообщение руководства корпорации. Например, вам говорят: «Такая Windows 95 сможет уместиться в ваших наручных часах!», а вы в ответ снова спрашиваете: «Ну и что?» В конце концов, ответы могут оказаться настолько глупыми, что это само собой вернёт вас на грешную землю. Например, вообразите, что ваш босс отвечает на второй вопрос «ну и что?» таким объяснением: «Ну, если мы сможем сжать до такого же размера систему распознавания речи, то можно будет писать программы на Visual Basic, прогуливаясь по улице и разговаривая со своими часами!»

Нет сомнения, что найдётся несколько дюжин программистов, которые воскликнут: «Здорово!» и добровольно согласятся посвятить следующие три года своей жизни такому проекту. Для них не имеет никакого значения, что ни один разумный человек не будет пользоваться такой системой; достаточным оправданием служит сама техническая проблема. Размещение Windows 95, системы распознавания речи и Visual Basic в 4К ROM даст вам право на высшую степень бахвальства перед любым собранием хакеров и программистов; если это именно то, ради чего вы живёте, то вперёд и с песнями.

Ещё одна хорошая мысль – простым нетехническим языком изложить суть проекта своей супруге, родителям или, ещё лучше, детям. Они спросят «ну и что?», не будучи обременёнными никаким искушением вызова, бросаемого технической проблемой. «Ты собираешься угробить свои вечера, выходные и отпуска на два года вперёд только для того, чтобы впихнуть Windows 95 в наручные часы?», – с ужасом спросит ваша супруга. И ваши дети спросят: «Зачем вообще это нужно делать?» Если вы в состоянии ответить на эти вопросы, не чувствуя себя полным идиотом, то можете с чистой совестью участвовать в этом проекте.

Наихудшей разновидностью проекта «покорения Эвереста» является та, где решаемая проблема имеет чрезвычайно важное значение для руководства корпорации, но ровным счётом никакого значения для любого, кто остановится и задумается о ней хотя бы на секунду. «Почему мы должны участвовать в этом безнадёжном проекте, босс?», – невинно спросит молодой программист. «Потому», – ответит босс с праведным негодованием, – «что это увеличит доход нашей корпорации на одну акцию на целых 3,14159 цента!» Это означает, что если программиста вполне удовлетворяет обладание сотней акций своей компании, и если каждый цент из возросших доходов будет выплачен в виде дивидендов, то он получит огромные деньги – целых 3,14 доллара; и, если реакция Уолл-Стрита на успех проекта будет настолько замечательной, что акции подорожают на один доллар, то чистый доход программиста увеличится ещё на какую-нибудь сотню долларов. «И это все, что я буду иметь за тысячи часов сверхурочной работы, босс?», – спросит программист. Но босс будет хранить молчание, потому что честный ответ (и он прекрасно это знает): ничего. Такой проект лишён какой-либо привлекательности, не использует новых технологий, и вероятность его провала – не меньше 75%.

Но, по-моему, ещё хуже тот случай, когда босс умышленно вводит в заблуждение ничего не подозревающую проектную команду, заставляя их поверить, что проект на самом деле сродни покорению Эвереста, в то время как он прекрасно знает, что это не так. Представьте себе, что участник проектной команды спрашивает: «Почему мы должны так стараться, чтобы разработать на КОБОЛе эту пакетную систему резервирования авиабилетов для мэйнфрейма всего за шесть месяцев, босс?» Босс, скорее всего, ответит: «Потому что раньше во всей авиационной индустрии никто даже не пытался сделать это быстрее, чем за три года!» Может быть, это на самом деле серьёзная техническая задача, заслуживающая внимания, но это совсем не та технология, с которой я бы хотел иметь дело в конце 90-х годов. В любом случае, это проект выглядит безнадёжным не из-за решаемой технической проблемы, а из-за смехотворных сроков. Почему же менеджер проекта поступает таким образом? Причины могут быть самыми разными, однако вряд ли всем этим можно будет похвастаться перед своими друзьями год спустя.

1.4.3 Наивность и оптимизм молодости

Наша индустрия достаточно молода, и многие из наиболее претенциозных и вызывающих проектов выполняются и возглавляются людьми, которым нет ещё и 30 лет. Для безнадёжного проекта не ничего необычного, если все технические специалисты в проектной команде моложе 25 лет. Они напоминают мне пилотов-истребителей, призванных в Военно-Воздушные Силы во время Второй Мировой и вьетнамской войн: такие же молодые идеалисты, абсолютно убеждённые, что они могут все. Как отметил David Maxwell:

Проекты подобны вступлению в брак. Поначалу мы наивны и полны надежд, однако со временем реальность вынуждает нас умерить свои надежды. Существует много причин, не имеющих отношения к логике, которые побуждают людей вступать в брак, и то же самое можно сказать о проектах. Поскольку молодые менеджеры и разработчики изо всех сил стремятся проявить себя и проверить свои силы, безнадёжные проекты будут начинаться снова и снова. Мой личный опыт говорит о том, что одни и те же ошибки могут повторяться много раз.

Разумеется, огромная самоуверенность выручает такие команды в ситуациях, когда обычные проектные команды терпят поражение. Тот факт, что наиболее успешные продукты – от Lotus 1-2-3 до Netscape Navigator – были разработаны небольшими командами в условиях, неприемлемых для нормальных людей, уже стал фольклором в нашей индустрии. Когда такие проекты заканчиваются успешно, они приносят проектной команде известность и славу; даже когда они проваливаются, то зачастую позволяют всем участникам извлечь для себя важные уроки (хотя для организации в целом последствия могут быть катастрофическими!).

Важно отметить, что наивность и оптимизм молодости обычно сочетаются с огромной энергией, целеустремлённостью и отсутствием таких помех, как семейные отношения. Безусловно, все это не является прерогативой одной лишь только молодости, однако гораздо чаще можно встретить 22-летнего программиста, который готов и жаждет участвовать в безнадёжном проекте со 100-часовой рабочей неделей в течение года или двух, чем 35-летнего женатого программиста с двумя детьми и весьма умеренной склонностью к покорению горных вершин. Молодой программист, готовый участвовать в безнадёжном проекте, а также относительно молодой менеджер проекта, дающий оптимистические обещания начальству, как бы утверждают: «Разумеется, мы обеспечим успех этого проекта и сокрушим все препятствия на своём пути!»

Мне не хотелось бы высказывать какое-либо серьёзное суждение по этому поводу, потому что это бессмысленно. Как уже было отмечено выше, наша индустрия привлекает молодых, и я не думаю, что ситуация изменится в ближайшие несколько лет. Я также не думаю, что молодёжь может лишиться своего оптимизма, энергии и способности сосредотачиваться на решении проблем. Что касается их наивности …, ничего не поделаешь, эта болезнь проходит только с возрастом.

1.4.4 Альтернатива – безработица

Поскольку мы действительно работаем в индустрии молодых оптимистов, и наша индустрия непрерывно (и временами довольно быстро) развивается по крайней мере последние 30-40 лет, я всегда удивлялся, когда участники безнадёжных проектов приводили мне этот довод.

С другой стороны нужно учитывать, что в таких условиях профессиональные знания довольно быстро обесцениваются. В самом деле, за последнее десятилетие произошли такие огромные изменения, что наша профессия, как и многие другие профессии «белых воротничков», накопила значительный опыт даунсайзинга, реинжиниринга и аутсорсинга. В целом уровень занятости в индустрии ПО постоянно растёт, но при этом не надо забывать, что спрос на программистов С++ растёт быстрее, чем падает спрос на программистов КОБОЛа (правда, мои коллеги напомнили мне, что такой спрос ещё существует в связи с проблемой 2000 года и необходимостью преобразования множества программ, написанных на КОБОЛе. Тем не менее, я уверен, что после 1-го января 2000 года перспективы программистов КОБОЛа существенно ухудшатся). Кроме того, большие IS/IT-организации, которые превратились в огромные бюрократические монстры с тысячами сотрудников, оказались частично подверженными реинжинирингу и даунсайзингу; их высшее руководство может быть не готовым к сокращению технических специалистов, но зачастую сокращает менеджеров среднего звена, администраторов и обслуживающий персонал.

Все это приобретает особое значение в безнадёжных проектах. Вполне возможно, что нехватка людей в проектной команде является следствием общего сокращения штатов разработчиков ПО, предпринятого руководством. И, аналогично, сокращение вдвое срока разработки может быть следствием реинжиниринга под лозунгом: организация должна работать вдвое продуктивнее, чем прежде (что в переводе на командный язык означает «Работать усерднее! Работать быстрее!»). Кстати, эта ситуация гораздо более характерна для Северной Америки, чем для стран Западной Европы, где мне удалось побывать. Только в Северной Америке увлекаются таким «радикальным» реинжинирингом, что масса сотрудников увольняется с работы. По этим же причинам (с учётом культурных традиций, социальной политики и законов) количество безнадёжных проектов в этих странах существенно меньше. Служащие, особенно в Западной Европе, гораздо больше защищены от сверхурочной работы и ревностно отстаивают свои права на отпуск, выходные, личное время и др. Хорошо это или плохо – это тема для отдельного разговора.

Поскольку реинжиниринг не является темой данной книги, мне не хотелось бы давать какие-либо комментарии по поводу стратегий реинжиниринга, предпочитаемых менеджментом. В данном случае важно то, что многие технические специалисты и менеджеры ощущают скрытую угрозу, когда проекты выполняются в такой обстановке. Довольно часто бывает, что несогласие с какими-либо установками проекта означает для них увольнение с работы. Для 22-летнего неженатого программиста в этом нет ничего страшного, а для 35-летнего менеджера проекта, обременённого семьёй и долгами, увольнение может стать серьёзной проблемой. Что же касается 45-летнего программиста, вся квалификация которого – КОБОЛ и CICS, то проблема ещё серьёзнее. Несмотря на молодость нашей индустрии, она существует достаточно долго для того, чтобы было найти даже 55– и 60-летних программистов, которые вынуждены изо всех сил держаться за свою работу, пока не получат законное право на пенсию.

Для людей среднего возраста и более старших характерна привязанность к своему месту жительства, поскольку их супруги работают в том же городе, либо дети могут учиться только в местных школах, либо совесть не позволяет покинуть своих старых родителей и других членов семьи. Это не является проблемой, если рынок труда достаточно велик, однако каждый, кто сегодня живёт в Пукипси, Нью-Йорк, хорошо знает, о чем я говорю. Люди, живущие в Редмонде, Вашингтон, вероятно, могли сталкиваться с такими же неприятными проблемами 5, 10 или 20 лет назад.

Я очень сочувствую профессионалам-разработчикам среднего и более старшего возраста, которые оказались сегодня в сложном положении, хотя я весьма удивлён, что технические специалисты усиленно игнорировали тот факт, что это может случиться именно с ними, несмотря на то, что разнообразные мероприятия по реинжирингу/даунсайзингу проводятся уже достаточно долго. Но это также предмет для отдельной книги; я уже обсуждал эти проблемы в своих книгах «Decline and Fall of the American Programmer» и «Rise and Resurrection of the American Programmer», и я ограничиваю свои соображения здесь только тем, что непосредственно касается безнадёжных проектов.

Если вам говорят открытым текстом или намекают, что если не согласитесь участвовать в проекте со смехотворным графиком, бюджетом и ресурсами, то останетесь без работы, то что вам остаётся делать? Очевидно, это зависит от того, как вы оцениваете своё финансовое, физическое, эмоциональное и психологическое состояние; но, кроме этого, вы должны точно оценить положение дел в вашей компании. В некоторых случаях реальная опасность заключается в том, что ваше продвижение по службе, премии или рост зарплаты будут остановлены, если вы откажетесь участвовать в проекте (ниже я отдельно остановлюсь на этой проблеме). Однако, даже если вам угрожает потеря работы, в больших компаниях обычно невозможно претворить эту угрозу в жизнь немедленно; у вас может быть два или три месяца в запасе до увольнения, и этого может оказаться достаточно для поиска новой работы.

Но что если угроза гораздо ближе и ощутимее? Например, ваш босс заявляет: «Немедленно ставь свою подпись под согласием участвовать в проекте, или собирай свои вещи и выметайся отсюда!» Непостижимо, чтобы разумный человек мог предпочесть работать в такой обстановке, однако давайте предположим, что до сих пор обстановка была вполне дружелюбной, пока последняя реинжиниринговая мания не сделала вашего босса неуправляемым лунатиком. Итак, вам предстоит выбор: подписаться, уйти или быть уволенным. Что вы предпочтёте?

Если это возможно, я советую уйти сразу, потому что потом будет ещё хуже. Возможно, придётся несколько месяцев посидеть на мели, пока не приобретёте опыт в какой-либо новой технологии, однако впоследствии вы, скорее всего, увидите, что это гораздо лучше, чем, подчинившись обстоятельствам, продолжать работу без какой-либо надежды на улучшение ситуации. В принципе, можно согласиться добровольно участвовать в проекте и одновременно, обновив своё резюме, начать поиск новой работы, хотя при этом может возникнуть проблема этического характера, если вы понимаете, что уход в середине проекта может поставить остальных участников команды в трудное положение.

Если же вам некуда деваться – близится уход на пенсию, ваша квалификация не пользуется спросом на рынке или во всем городе один-единственный работодатель, а семейные обстоятельства не позволяют никуда уехать, вам следует убедить себя выработать более позитивное отношение к безнадёжному проекту. «Черт возьми, я докажу им, что этот старый пёс ещё способен лаять», – скажет среднего возраста ветеран. «Я покажу начальству, что мы ничуть не хуже этих сопливых мальчишек, и мы сделаем проект в срок!» Конечно, смелость и позитивный взгляд на вещи просто замечательны, но не забывайте при этом одно обстоятельство: если безнадёжный проект закончится успешно, за ним последует ещё один. Не забывайте о том, что было сказано в начале книги:безнадёжные проекты являются нормой, а не исключением.

1.4.5 Возможность будущей карьеры

Как было сказано выше, бывают ситуации, когда «приглашение» участвовать в безнадёжном проекте сопряжено с опасностью поставить будущее продвижение по службе в зависимость от успеха проекта и того признания, которое он получит. Зачастую это связано с реинжинирингом – например, «Только те люди, которые возглавят этот невероятно сложный проект реинжиниринга Total System 2000, возглавят и сам Мега-Банк в XXI столетии!» Если вы оказались в подобной ситуации, помните, что ключевым фактором здесь является политика. Те люди, которые в конечном счёте делают ставку на успех безнадёжного проекта, могут сами в нем и не участвовать. Тот менеджер, который инициирует безнадёжный проект реинжиниринга, может рассматривать его просто как возможность сделать себе карьеру, наплевав на судьбу, которая ожидает участников проектной команды.

Если вы помните каждое слово из «Принца» Маккиавелли, и если политические игры доставляют вам удовольствие, то такие безнадёжные проекты как раз для вас. Однако большинство профессиональных разработчиков ПО вряд ли читало «Принца» после окончания колледжа (или вообще никогда) и, помимо своей неискушённости в политике, они просто испытывают отвращение к ней самой и абсолютное неуважение к тем людям, которые увлекается политикой. Если это так, почему же тогда находятся люди, готовые участвовать в проекте Total System 2000 Мега-Банка? Единственный правдоподобный ответ: они искренне верят, что других таких проектов больше не будет и что этот проект надолго обеспечит им успешную карьеру в Мега-Банке. Если вы на самом деле верите в это, то вы, должно быть, верите также, что свиньи умеют летать.

В большинстве ситуаций, которые мне приходилось наблюдать, угроза для карьеры является неотъемлемым свойством обсуждаемой ранее культуры «Морского Корпуса». Хорошо это или плохо, в данный момент не имеет значения; важно то, что это непреложный факт. Если такая угроза имеет место в вашем первом безнадёжном проекте, то, вероятно, то же самое будет во втором, третьем и четвёртом. Когда вы только начали работать в какой-либо компании, вы ещё слишком простодушны, чтобы всерьёз задуматься над долгосрочными последствиями такой политики, но рано или поздно вам придётся с ними столкнуться. В этой ситуации у вас только две возможности: принять все как есть или уйти.

1.4.6 Альтернатива – банкротство или прочие разные бедствия

Как я уже объяснял, причиной некоторых безнадёжных проектов являются решения относительно реинжиниринга, даунсайзинга и аутсорсинга, принимаемые высшим руководством, которые, в свою очередь, зачастую продиктованы глобальной конкуренцией, неожиданными решениями правительства и т.п. Независимо от причины, результат всегда один и тот же: сотрудники компании соглашаются участвовать в проекте, поскольку верят, что альтернативой является банкротство или какие-нибудь другие ужасные бедствия. Нередко ситуация дополнительно усугубляется провокационными заявлениями руководства, которое предлагает всем, не желающим участвовать в проекте, немедленно освободить своё место, дабы не мешать тем, кто остаётся, сосредоточиться на спасении компании.

Мы не обсуждаем здесь, правильно или неправильно действует руководство в подобной ситуации, пытаясь заранее упредить надвигающийся кризис. Суть дела в том, что поскольку кризис наступил и руководство затевает безнадёжный проект, вам предстоит принять взвешенное решение – участвовать в нем или нет. Когда писалась эта книга, Apple как раз являла собой хороший пример компании, переполненной безнадёжными проектами, поскольку она вела борьбу за выживание (хотя лично мне ничего не известно о каких-либо ультиматумах руководства вроде «соглашайся или уходи»).

Учитывая ранее сказанное, вы можете предвидеть, каким будет мой совет: отступите на шаг и спросите себя, является ли этот безнадёжный проект исключением, или все ещё только начинается. Даже если вы выиграете своё сражение, компания может проиграть войну; в самом деле, ваш успех в проекте может оказать компании медвежью услугу, оттянув её крах на срок, достаточный для того, чтобы затеять второй безнадёжный проект.

Ещё раз повторюсь, что ваше решение является сугубо личным, и к нему могут примешиваться такие соображения, как преданность компании, сочувствие или желание показать всему миру, что вы и ваша компания не собираетесь сдаваться без борьбы. И кто знает, может быть, значительный успех безнадёжного проекта сумеет в корне изменить ситуацию. Именно так произошло в 1995 году с фирмой Borland, выпустившей на рынок свой продукт Delphi. Ни у кого из нас нет хрустального шара, чтобы предсказать будущее безнадёжного проекта; мы не можем также точно предсказать, каковы будут последствия успеха или неудачи проекта. Некоторые компании умирают быстро, другие терпят долгий затяжной крах, а некоторые успевает кто-нибудь купить, пока они окончательно не вступили в полосу неудач.

Поскольку вы консультируетесь со своим собственным хрустальным шаром, поинтересуйтесь мнением как можно большего количества людей – особенно тех, кто не имеет своей доли в доходах компании. Может быть, вам удастся побеседовать с честными и беспристрастными руководителями, которые искренне готовы обсуждать последствия неудачи или успеха безнадёжного проекта; но вам следует также помнить, что те же руководители делают свои карьеры и заботятся о своей зарплате; эгоизм и политическое чутьё могут не позволить им сообщить вам какую-либо информацию, жизненно важную для принятия правильного решения.

1.4.7 Возможность победить бюрократию

Технические специалисты и менеджеры проектов часто жалуются, что их корпоративная бюрократия снижает продуктивность работы и вносит ненужные задержки в процесс разработки ПО. Чем крупнее организация, тем сильнее пускает в ней бюрократия свои корни – особенно в тех организациях, где служба стандартов требует строгого соблюдения требований SEI-CMM или ISO-9000. Аналогично, департамент персонала может использовать процедуры скрупулёзной проверки каждого вновь принимаемого на работу сотрудника или стороннего разработчика, привлекаемого к участию в проекте.

Безнадёжные проекты нередко предоставляют возможность обойти некоторые, если не все, бюрократические рогатки – и этого достаточно, чтобы раздражённые бюрократией разработчики ПО принимали участие в таких проектах. В крайнем случае проектная команда даже перебирается в отдельное здание, где они могут выполнять свою работу, не отвлекаясь на обычную бюрократию. Даже в менее экстремальной ситуации безнадёжный проект зачастую даёт возможность свои собственные средства и языки программирования, осваивать новые технологии наподобие объектно-ориентированного программирования, а также сокращать большинство громоздких процедур и объём документации, которые в обычных условиях требуются в полном объёме. Не менее важно, что менеджер проекта зачастую получает гораздо большую свободу действий в подборе участников проектной команды, чем в обычных условиях.

В лучшем случае все эти перемены могут сделать безнадёжный проект своего рода цивилизованным экспериментом, поскольку отвергается или смягчается целый ряд ограничений на процедуры, технологии или людские ресурсы, которые обычно угрожают превратить проект в безнадёжный. И, если безнадёжный проект будет иметь шумный успех, он может послужить катализатором процесса внедрения используемых технологических и управлеченских новшеств во все другие проекты, выполняемые в организации. И наоборот, если проект проваливается, это может послужить подтверждением того, что «стандартные» бюрократические процедуры, в конце концов, не так уж и плохи.

В любом случае, подобная ситуация является вполне благовидным предлогом для участия в проекте. В некоторых организациях ряд разработчиков считает своим долгом всегда участвовать в подобных проектах, поскольку это единственный способ избежать бюрократических ограничений.

1.4.8 Месть

Месть может показаться не слишком разумным объяснением участия в безнадёжном проекте, но, тем не менее, это обстоит именно так. Успех безнадёжного проекта может оказаться достаточным для того, чтобы выбить власть из рук некомпетентного вице-президента компании, или утереть нос критиканам, которые все время уверяли вас, что в рамках ограниченных сроков и бюджета такой проект выполнить немыслимо. Месть – это весьма сильное чувство, и оно играет особенную роль на уровне высшего руководства в крупных организациях, где обиды запоминаются на всю жизнь, и хитрые политики могут месяцами и годами дожидаться возможности отомстить своим противникам.

Месть может быть очень мощным личным мотиватором, но обычно не так просто внушить это чувство всей проектной команде. Если это случается, то возникает ситуация, когда проектная команда перестаёт видеть «официальную» цель разработки, которая была запланирована в проекте – их первым и высшим приоритетом становится месть.

Если вашим личным мотивом является месть, то я могу сказать только одно – это ваши личные проблемы. Но если вы собираетесь участвовать в проекте, в котором менеджер или вся команда из чувства мести готовы согласиться с совершенно неразумными для «нормального» проекта планом и бюджетом, то следует быть особенно осмотрительным. «Вице-президент – кретин», – может сказать вам менеджер проекта, – «и если мы завершим этот проект за шесть месяцев, то он будет выглядеть таким дураком перед Советом Директоров, что ему придётся подать в отставку!» Хорошо, все это замечательно – может быть, вице-президент и в самом деле кретин. Однако, стоит ли ради его отставки жертвовать своей личной жизнью в течение двух ближайших лет? В конце концов, следующий вице-президент может оказаться ещё большим кретином, чем прежний.

С другой стороны, если в глазах всех вице-президент выглядит воплощением тёмных сил, а менеджер проекта предстаёт этаким героем-освободителем, то это придаёт безнадёжному проекту дополнительные силы. В этом случае весь проект предстаёт в виде битвы Господа с Дьяволом, и этого достаточно, чтобы люди добровольно принесли огромные жертвы на алтарь проекта.

1.5 Заключение

Как бы цинично или пессимистично ни звучало сказанное в этой главе, это не поможет избавиться от безнадёжных проектов. Компании (как крупные, так и небольшие) переполнены политикой, там работают менеджеры и технические специалисты, страдающие безудержным оптимизмом и испытывающие полную гамму эмоций – страха, беззащитности, самонадеянности и жестокости. Сочетание таких факторов, как реинжиниринг, даунсайзинг, аутсорсинг и глобальная конкуренция – в совокупности с возможностями, предоставляемыми новыми технологиями, такими, как объектно-ориентированное программирование, клиент-сервер и Internet – приводит меня к выводу, что в ближайшие годы безнадёжные проекты будут, вероятно, всеобщим явлением.

Это главное, что я хотел сказать в данной главе. Вы можете не соглашаться с некоторыми выводами, не принимать причины, порождающие такие проекты или побуждающие участвовать в них, но, тем не менее, это факт. Самое главное – это осознать и понять в самом начале безнадёжного проекта свою собственную мотивацию с тем, чтобы вы могли принять взвешенное решение – участвовать в проекте или поискать другую работу. Поскольку многие из таких проектов начинаются в то время, когда корпорации переживают стрессовые ситуации, принимать взвешенные решения не так легко, как может показаться; гораздо легче попасть под влияние эмоций ваших друзей-коллег или менеджера.

Между прочим, все это не означает, что я против любых безнадёжных проектов; я согласен с мнением моего коллеги Rick Zahniser, что такие проекты даже в случае неудачи могут дать очень полезный опыт:

Как я уже говорил тебе, я думаю, что каждый должен поучаствовать хотя бы в одном таком проекте. Тем не менее, есть и другие дела, по крайней мере одно из которых ты должен выполнить:

* провести ночь в тюрьме;

* напиться в стельку;

* вырастить сына;

* вырастить дочь;

* начать свой собственный бизнес;

* подняться на гору Фудзи.

(Японцы по этому поводу говорят: «Кому не удалось подняться на гору Фудзи – тот дурак. Тот, кто поднялся на гору Фудзи дважды – ещё больший дурак».)

Что касается остальной части книги, я исхожу из предположения, что вы уже приняли обдуманное решение участвовать в проекте, хотя я время от времени буду напоминать вам о возможности выйти из него в процессе работы. Будем предполагать, что в данный момент ваша главная цель – добиться успеха, или, по крайней мере, спасти проект, и в последующих главах мы попробуем разобраться, как это можно сделать.


Литература к главе:

1) John Boddie. Crunch Mode. Englewood Cliffs, NJ: Yourdon Press/Prentice Hall, 1987.

2) Scott Adams. The Dilbert Principle. New York: HarperBusiness, 1996.

Загрузка...