Путь в царство любви

Глава 11

Оставшись один, Джеффри снова принялся мерить шагами приемную. Сунув руки в карманы, он доходил до стеклянных дверей, которые вели во двор, останавливался и, повернувшись, шел назад, к столу регистрации, пытаясь привести в порядок мысли, меж тем как сердце не покидала тревога за Китти.

Не прошло и получаса с тех пор, как он оставил ее с Каролиной и Мигелем у профессора хирурга, но эти минуты показались ему бесконечно длинными. Он ждал, что вот-вот появится кто-нибудь и скажет, что с любимой.

Если состояние Китти серьезнее, чем он предполагал… если у нее на самом деле пробит череп или повреждены внутренние органы, ее надо немедленно отправить в больницу в Леон, иначе дело может оказаться худо.

— Послушай, с ней все будет в порядке, — прервала мрачные размышления Каролина, кладя руку ему на плечо. Джеффри в замешательстве воззрился на лучшую подругу жены. Он был настолько погружен в собственные мысли, что не заметил, как та подошла. — У нее легкое сотрясение, отсюда головные боли. На рану придется наложить несколько швов — в остальном, не считая ссадин и ушибов, все нормально.

— Я могу ее видеть? — со вздохом облегчения спросил он.

— Да, конечно. — Каролина повела его к кабинету врача. — У нее легкий шок. Но это естественно, так что не обращайте внимания.

Китти с закрытыми глазами лежала на смотровом столе. Лицо ее казалось белее бумаги. Но когда Джеффри приблизился, она вдруг открыла глаза и протянула руку.

— Джеффри.

— Я здесь, милая.

— Надо найти Тома.

— Найдем, обязательно найдем, — заверил он.

— Малыш, должно быть, до смерти напуган.

— Он умный мальчик и поймет, что мы не оставим его в беде.

— Когда?

— Тебе придется полежать по крайней мере сутки, — вмешался Мигель тоном, не терпящим каких-либо возражений.

— Но я не могу… — попробовала протестовать Китти.

— Сможешь, если не хочешь, чтобы твой сын остался сиротой.

Китти откинулась на подушку и снова закрыла глаза. По-видимому, у нее не было сил спорить.

— Можно мне хотя бы вернуться домой? — прошептала она.

— Если Джеффри обещает присматривать за тобой и если ты будешь строго выполнять все мои рекомендации. — С этими словами Мигель вопросительно посмотрел на Джеффри.

— Разумеется, док. Как скажете.

— Сегодня и завтра она должна соблюдать постельный режим. Никаких стимулирующих средств, никаких анальгетиков. Если будут головные боли, на лоб можно холодный компресс. И еще — немедленно дайте мне знать, если ее начнет тошнить или если она вдруг не будет реагировать на свет. Ночью через каждые два часа ее следует будить, чтобы убедиться, что все нормально. Понятно?

— Да.

— В случае чего сразу звоните.

— Непременно, — пообещал Джеффри.

— Тогда отнесите ее в мою машину, и я подвезу вас до дома.

— Если хотите, я могу остаться с ней, — предложила Каролина.

— Спасибо, но в этом нет необходимости.

Джеффри как можно бережнее поднял жену на руки и вышел в приемную. Он понимал, что та будет страдать, но чем он мог помочь, кроме как быстрее довезти до дома и уложить в постель.

Остаток дня Джеффри разрывался между спальней и кабинетом — он то ухаживал за Китти, то мчался вниз, чтобы проверить, выполнил ли Грег его распоряжения. Кроме того, он имел деловую и довольно спокойную беседу со Старбертом. Правда, тот не преминул пройтись насчет привычки Джеффри действовать в обход инструкций, однако, услышав о похищении Тома и о плане Джеффри по его освобождению, немедленно предложил задействовать специальный самолет, чтобы перебросить их в Чикаго. Часов в восемь вечера в воскресенье стало известно, что люди Филдинга пересекли мексиканскую границу и, прибыв в местный аэропорт, сели на борт частного самолета, который взял курс на Чикаго. Около полуночи пришло сообщение, что самолет приземлился. Спящего ребенка перенесли в лимузин, который взяли под наблюдение агенты Джеффри. Машина проследовала в поместье старика Филдинга в пригороде Чикаго.

С облегчением узнав, что Том жив и здоров, Джеффри вышел из кабинета и поднялся по лестнице в спальню. Филдинг мог попытаться вывезти внука из страны, однако Джеффри не верил, что старик сейчас пойдет на столь опрометчивый шаг. Да ему бы все равно не удалось этого сделать, поскольку поместье находилось под наблюдением.

Джеффри резонно рассудил, что может несколько часов отдохнуть, чтобы с утра поразмыслить над последними деталями плана. Он заглянул в спальню и, убедившись, что Китти спит, прошел в ванну и принял душ. Большую часть дня он провел в состоянии нервного возбуждения — почти в шоке — и теперь чувствовал себя совершенно изможденным как физически, так и душевно.

Вернувшись в спальню, он присел на краешек кровати рядом с Китти и — хотя у него кровью сердце обливалось, — прежде чем лечь спать, включил лампу на ночном столике, чтобы в очередной раз разбудить ее и убедиться, что все в порядке.

В ответ на осторожное прикосновение она беспокойно пошевелилась и что-то бессвязно пролепетала во сне, потом открыла глаза, жмурясь от яркого света и, наконец, уже вполне осознанно посмотрела на него.

— Как ты себя чувствуешь?

— Голова еще болит, — призналась она, — но уже не так сильно.

— Не тошнит?

— Нет.

— Это хорошо.

Таким образом убедившись, что все идет как надо, Джеффри поцеловал Китти, погасил свет и лег. Та, шепча его имя, повернулась и подвинулась к мужу, не обращая внимания на то, что Джеффри специально лег подальше, чтобы не тревожить ее. Он с радостью открыл свои объятия.

— Мне только что передали, что Том жив и здоров. Около часа назад его привезли в дом деда.

— Откуда… откуда тебе это известно? — спросила она, приподняв голову.

— Я попросил кое-каких приятелей проследить за его похитителями, — не вдаваясь в детали, пояснил Джеффри.

Сейчас все, что он хотел, это успокоить жену. Поговорить можно будет и завтра.

— Мы должны вернуть его, — со слезами в голосе произнесла она.

— Вернем, — поспешил заверить он. — Я обещаю тебе — мы обязательно будем вместе — ты, я и малыш.

Казалось, одного его слова было довольно, чтобы Китти успокоилась: она доверчиво прижалась к мужу, и не прошло и минуты, как снова заснула.

Китти мучительно не хотелось просыпаться, не хотелось открывать глаза. Казалось, сон был единственным убежищем, где можно было спрятаться от тупой боли в голове, где можно было не думать… О чем? Она не могла припомнить и что-то подсказывало ей, что лучше и не вспоминать.

Китти наконец открыла глаза — атласное бело-синее одеяло было залито солнцем. Почему-то показалось, что давно наступил день. Но ей не хотелось смотреть на часы, не говоря уже о том, чтобы попытаться встать с кровати.

Где-то среди ночи острая боль, от которой раскалывалась голова, улеглась. Но Китти боялась, что стоит ей только пошевелиться, и снова начнутся страдания.

Но как можно лежать, когда надо… Что? Она никак не могла ухватить некую мысль, которая ускользала от нее где-то на периферии сознания. Надо вспомнить, нужно обязательно вспомнить… Она…

Том…

С тихим стоном Китти оторвала голову от подушки и, упираясь локтями, приподнялась, но тут же бессильно рухнула. Перед ее мысленным взором проносились жуткие воспоминания — одно страшнее другого. Сердце учащенно забилось, и боль в голове с новой силой напомнила о себе.

Двое с пистолетами… Потом взвизгнул от боли Джой… Отчаянные рыдания Тома… Она проваливается в темноту. Во мрак, который вот и теперь в очередной раз грозит поглотить ее. Только она не имеет права сдаваться. Надо встать, одеться и идти спасать сына.

— Сеньора, прошу вас. — Китти увидела склоненное над ней лицо миссис Сантос. — Сеньор Эйбил сказал, что вам следует лежать.

— Но мой сын… — Наконец, невзирая на боль, Китти села. — Я должна что-то предпринять.

— Я знаю. Но сеньор Эйбил хочет, чтобы вы отдохнули.

— Где он? — спросила Китти, чувствуя, что ее охватывает паника.

Что, если он один отправился вызволять малыша? Что, если он попытался пробраться в Штаты и его схватили? Вдруг он в розыске? Вдруг за ним числятся какие-нибудь преступления?

— Ему пришлось уйти ненадолго, он скоро вернется, — успокоила ее миссис Сантос.

По крайней мере, Джеффри еще не успел наломать дров. Но если она будет дожидаться, вернувшись, он настоит на том, чтобы она осталась дома. Но ведь это по ее вине похитили Тома. Теперь, оглядываясь назад, Китти не могла понять, какой черт ее дернул выйти на улицу вдвоем с малышом. И она не хотела, чтобы Джеффри расплачивался за ее ошибки.

— Вам что-нибудь принести, сеньора? Может быть, сок и чего-нибудь поесть?

Голода Китти не чувствовала, хотя последние сутки у нее крошки во рту не было. Но если миссис Сантос уйдет на кухню, она сможет потихоньку одеться и незаметно выскользнуть из дома.

— Да, пожалуйста. Сок и яичницу и… жареный хлеб.

— Помочь вам сходить в ванную, пока я здесь?

— Нет, спасибо, я справлюсь сама. Мне уже лучше.

Женщина недоверчиво посмотрела на нее и вышла из комнаты. Откинув одеяло, Китти осторожно опустила ноги с постели и встала.

В голове тут же зашумело, перед глазами поплыли разноцветные круги, и она едва не упала. Пошатываясь, точно пьяная, Китти оперлась рукой о ночной столик. Дождавшись, пока пройдет головокружение, нетвердой походкой она прошла в ванную и несколько минут сидела на краю ванны, собираясь с силами.

Ей хотелось принять душ, но она боялась, что потеряет сознание. Все, что можно сейчас сделать, это умыться и почистить зубы. После этих нехитрых процедур она почувствовала себя совершенно измученной и снова присела, ощущая дурноту.

Поняв, что ей самой не удастся не то что спуститься по лестнице и выйти из дома, но даже одеться, Китти кое-как добралась до кровати и легла. По щекам ее катились слезы отчаяния.

Как она собирается спасать Тома, когда малейшее усилие стоит таких мучений? А ее голова… Пока она не двигалась, боль затихала, но стоило ей пошевелиться, как та становилась нестерпимой.

Китти зарылась лицом в подушку и горько заплакала. Бедный, бедный Том! Ему, должно быть, так страшно, так одиноко. А она здесь и не в силах…

— Милая, не надо плакать. Все будет хорошо.

В мгновение ока Джеффри оказался рядом и нежно обнял ее. В смятении Китти прижалась к родной груди не в силах сдержать душивших ее рыданий. Как бы ей хотелось все изменить…

— Я… я так боюсь за ребенка. Я никогда не рассказывала ему о деде. Не хотела пугать малыша. А теперь… теперь он…

— Тому надо потерпеть всего только до завтра. Я обо всем договорился, — сообщил Джеффри. — Утром мы улетим в Чикаго, а днем малыш уже будет с нами. Я тебе клянусь.

— Но ты не можешь ехать со мной, — воскликнула она и заплакала пуще прежнего. — Что, если нас остановят на границе? Я не могу допустить, чтобы ты рисковал собой. Я одна во всем виновата.

— Китти, я вовсе не рискую. — В голосе Джеффри звучала непоколебимая уверенность. Он поправил подушку, чтобы та могла устроиться полулежа, и протянул ей свой носовой платок. — Я не тот, за кого ты меня принимаешь, дорогая.

Вытирая слезы, Китти вдруг припомнила, что примерно то же самое уже слышала от мужа в воскресенье утром, когда они впервые познали друг друга.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурившись спросила она, поймав себя на мысли, что только сейчас как следует разглядела Джеффри.

Он не только сбрил щетину, которая уже начинала больше смахивать на бороду, но и сделал короткую — несколько консервативную — стрижку. Вид у него стал более строгим, если не сказать представительным, а в глазах появилось какое-то затаенное выражение.

Ее Джеффри, того, которого она полюбила, больше не существовало. Перед ней сидел совершенно другой человек — холодный, сдержанный, почти официальный. Такого Джеффри она не знала. Это был чужой человек, незнакомец, который собирался поведать нечто такое, что, вполне вероятно, могло ей не понравиться. И Китти не знала, хочет она услышать это или нет.

Разумеется, было бы приятно узнать, что Джеффри не какой-нибудь уголовный преступник, но она боялась в очередной раз обмануться — теперь уже окончательно — в своих ожиданиях.

— Я живу в Сан-Марио вовсе не потому, что скрываюсь от американского правосудия. Я знаю, что произвожу впечатление человека вне закона, которого разыскивает полиция. На самом же деле я работаю на правительство Соединенных Штатов. С помощью разветвленной агентурной сети я собираю информацию, анализирую политические течения в Мексике и представляю соответствующие отчеты в Вашингтон.

Изумленная Китти смотрела на мужа круглыми от удивления глазами, не зная, что и сказать. Наконец, захлопав длинными ресницами, она собралась с духом и выпалила:

— Так ты шпион?

— Можно сказать и так, — признал он, решительно глядя ей в глаза.

— Почему ты раньше мне не сказал? — спросила она, пронзая его испепеляющим взглядом. — Боялся, что я уничтожу твою "крышу"?

— У меня и в мыслях такого не было, — возразил он.

— Тогда почему же?

— Сначала я считал, что вводить тебя в курс дела совершенно ни к чему. Ведь предполагалось, что наш брак — это явление временное. А я должен был рассчитаться кое с кем. Я избегал привязанностей, думая, что это помешает делу. — Джеффри говорил спокойно, тщательно подбирая слова. — Но однажды, когда мы втроем отправились на воды, я вдруг понял, что веду по отношению к тебе нечестную игру. Тем вечером я собирался рассказать все, но, к сожалению, не успел, потому что как раз подвернулся случай отдать должок.

— Ты был в Испании? — спросила Китти. Из разрозненных кусочков, похоже, начинала складываться целостная картина. — Искал там убийцу твоих родных?

— Откуда ты знаешь?

— В пятницу в местной газете была статья. Я просто сложила все вместе. — Она секунду колебалась, потом робко спросила: — Ты что… Ты его… убил?

— Мы дрались, в руке у Боба был пистолет, и он выстрелил. По счастливой случайности пуля угодила в него самого. Так что в каком-то смысле я действительно позаботился о том, чтобы этот негодяй больше не мог убивать невинных людей.

Китти поняла, почему Джеффри хотел разделаться с террористом без посторонней помощи. Она не могла не восхищаться мужем, но в глубине души ее терзали сомнения: может быть, Тома и не похитили бы, останься муж с ними в Сан-Марио?

Но нет, рассуждать подобным образом было несправедливо. Джеффри сделал все, что в его силах, и гарантировал безопасность ее сына, пока его самого не было.

— Значит, Грег тоже… тоже разведчик? — промолвила она.

— Да.

— Он работает на тебя?

— Работал раньше. Теперь он в другом отделе.

— Понятно.

Она задумчиво опустила взгляд, рассеянно теребя пальцами кружевной край льняной простыни, пытаясь привести в порядок мысли. В голове у нее шумело, и эта задача давалась ей нелегко.

Значит, он никакой не уголовник, а разведчик. Это меняет дело. С его связями он наверняка поможет ей и вернет ребенка. Остальное сейчас неважно.

— Люди, о которых ты упомянул, те, которых ты попросил наблюдать за Томом, они тоже агенты? — спросила она наконец.

— Да.

— Они и сейчас?..

— Им приказано держать дом под наблюдением до нашего появления.

— До завтра?

Джеффри кивнул.

— А каким образом?

— Утром мы поедем в Леон, оттуда самолетом до Мехико, где нас будет ждать специальный рейс до Чикаго. Я договорился с коллегами, чтобы они сопровождали нас на тот случай, если с Филдингом возникнут проблемы. Сомневаюсь, однако, что он решится оказать сопротивление, когда узнает, что имеет дело с федеральными агентами.

— Значит, мы просто постучим в дверь и потребуем вернуть моего сына? — недоверчиво спросила она.

— Примерно так, — согласился Джеффри и саркастически усмехнулся. — Учитывая причастность старика к грязным махинациям, он едва ли может позволить себе сейчас оказаться под колпаком у спецслужб — неважно по какому поводу. На этом мы и сыграем. Старик пошел на похищение прежде всего потому, что не предполагал встретить в твоем лице серьезного противника. Не думал он и о том, что я — с моей-то подмоченной репутацией — смогу что-то сделать. Когда старик узнает, с кем имеет дело, у него пропадет всякая охота впредь связываться с тобой.

— Жаль только, что господин Филдинг с самого начала не понял этого, — промолвила Китти, чувствуя, что снова нарастает раздражение, хотя она изо всех сил старалась держать себя в руках. — Тогда Тому, возможно, не пришлось бы пережить весь этот ад.

— Поверь мне, дорогая, если бы можно было предотвратить похищение, я бы сделал это. К сожалению, интересы национальной безопасности не позволяли открыть истинные причины моего пребывания в Сан-Марио. Однако не позднее чем завтра Марк Филдинг узнает достаточно, чтобы серьезно задуматься, прежде чем решаться на подобный шаг. — Джеффри помолчал, потом с кажущимся равнодушием, пожал плечами, добавил: — Таким образом, может, от меня все же будет какой-нибудь толк.

Услышав в голосе любимого горькие нотки, Китти тревожно на него посмотрела, словно вспомнив о подлинных мотивах, которые побудили ее обратиться к Джеффри. Ведь она пришла к нему только за тем, чтобы он помог ей защитить сына.

Она с самого начала ясно дала Джеффри это понять, и вот теперь он напомнил об их договоре, словно желая лишний раз заверить в том, что не обманет ее ожиданий. Однако Китти уже давно поняла, что хочет от Джеффри гораздо большего, нежели просто воспользоваться его… услугами. Вернее хотела — до тех пор, пока не обнаружила, что он неискренен с ней.

— Джеффри, прошу, прости меня, — пробормотала она, не в силах совладать с собой: на глаза у нее снова навернулись слезы.

Муж причинил ей боль, и Китти инстинктивно ответила ему тем же — в отместку. Она с горечью подумала о том, что, причиняя боль человеку, которого любишь, усугубляешь и свои собственные страдания.

— Ты тоже прости меня, милая. Ты даже представить себе не можешь, как я сожалею, что так получилось.

Джеффри коснулся ее щеки. Китти подняла взгляд и увидела в его глазах выражение неподдельной муки. Ей показалось, что он хочет сказать что-то еще, но в этот момент в комнату вошла миссис Сантос. В руках у нее был поднос с завтраком для Китти, у которой одна только мысль о еде вызывала отвращение.

— Ну вот, дорогая, прошу вас. — С этими словами миссис Сантос поставила поднос на кровать.

Джеффри встал и направился к двери — он вновь превратился в того сдержанного, холодного незнакомца, каким предстал перед ней утром.

— Завтра нам предстоит долгий путь. Так что тебе лучше как следует отдохнуть. Попозже, когда соберешься с силами, миссис Сантос поможет тебе собраться. У меня еще есть дела, так что я буду в бегах. Если тебе будет что-то нужно, передай миссис Сантос.

— Хорошо. — Китти кивнула.

Она хотела бы сказать Джеффри главное: все, что ей теперь нужно, это только его объятия. Но разве могла она позволить себе такую вольность, тем более что он снова стал чужим и холодным? Незнакомец, посторонний человек, который скрывает от нее правду о себе, хотя не может не понимать, как болезненно она переживает обман.

Решив во что бы то ни стало и как можно скорее встать на ноги, Китти мужественно съела завтрак и остаток дня практически не выходила из спальни, если не считать непродолжительной встречи в саду с Каролиной и Мигелем.

В тот день ей больше не хотелось видеть Джеффри. И она запрещала себе даже думать о нем. Она страдала по сыну и молилась, чтобы тот вынес все испытания, выпавшие на его долю. Хотелось бы верить, что все закончится так, Как обещал Джеффри, но только жизнь может разложить все по полочкам.

Китти хотела к приходу Джеффри привести в порядок свои мысли, разобраться с чувствами. Пока же…

Пока она стояла у окна, смотрела, как на западе клонится к закату солнце, все ниже опускаясь за подернутые дымкой силуэты гор, рассеянно крутила обручальное кольцо и изо всех сил старалась удержаться от слез.

Когда откладывать уже стало невозможно, Джеффри поднялся наверх и прошел в спальню. Он было решил переночевать в другой комнате, но в последний момент передумал.

Он ждал, что Китти прогонит его, но, выйдя из ванной, увидел, что та спит. Спала она беспокойно, ворочалась, неровно дышала и бормотала во сне.

Не на шутку встревожившись, Джеффри присел рядом с женой и ладонью потрогал ей лоб. Лоб оказался теплым, жара, похоже, не было.

Китти пошевелилась и взяла его руку в свою.

— Мой дорогой…

— Я уйду, если хочешь, — прошептал он.

— Нет, прошу тебя, останься со мной.

Он лег и привлек ее к себе, как это происходило каждую ночь. Китти доверчиво прильнула к его сильному плечу.

Джеффри с горечью подумал о том, что если бы она отдавала себе отчет в своих поступках, то едва ли стала бы прижиматься к нему. Когда он рассказал правду о себе, то увидел в ее глазах боль и гнев. Он понимал, Китти, должно быть, показалось, что он предал ее. Джеффри хотел защитить свою любимую, но и здесь его постигло фиаско. Китти ясно дала понять — ей от него ничего не нужно, только вернуть сына. Когда все кончится, то…

Он любил эту женщину больше жизни, но как теперь заставить ее поверить в эту любовь? Все время он не решался признаться, все время откладывал трудный разговор и, получалось, обманывал Китти.

Может быть, лучше позволить ей уйти, а не стараться удержать ее словами, в которые та все равно не поверит? Может, она еще встретит человека, которому сможет доверить свою судьбу?

Да, так будет лучше, размышлял Джеффри, нежно глядя на спящую жену. Лучше для нее и малыша. Что же до него, он все переживет. Видимо, лучшего он и не заслуживает.