Путь в Вальхаллу

Пока они ехали, потом молча шли к подъезду и взбирались на четвертый этаж, Галина Васильевна успела перебрать десяток вариантов избавления от нежелательной гостьи. Чего только не лезло в голову – даже, как в кино, столкнуть ее с лестницы.

…Нашлась киллер!.. Я послать-то по-русски ее не могу… – подумала она обреченно, – зато где не надо, ох, какая решительная – сидела б сейчас в ресторане, тихонько пила шампанское и наблюдала, как Дед Мороз устраивает бег в мешках!.. Наверное, это мне в наказание, чтоб не крутила носом… разборчивая невеста… Только делать-то теперь что?..

Открыв дверь квартиры, она включила свет. Как же она любила все эти вещи, преданно встречавшие ее каждый вечер! …И ведь что-то из них обязательно исчезнет с уходом этой «черной вороны». Ужасно! Я должна этому помешать, раз уж вляпалась в историю!..

Галина Васильевна повернулась, собираясь сообщить, что планы изменились и праздновать она будет совсем даже не одна (может, хоть это спугнет мошенницу), но увидев с каким благоговением та разглядывает обстановку, подумала: …Наверное, она уже забыла, как выглядит нормальный дом. Куда она сейчас пойдет? Она ведь тоже человек, и к тому же пока не сделала мне ничего плохого – это ведь мои домыслы!..

– Уютно у вас, – сказала гостья, – старая мебель… спасибо, что позвали.

Фраза окончательно обезоружила Галину Васильевну.

– Раздевайтесь, – она вздохнула, поняв, что сопротивляться бесполезно.

При ярком свете Галина Васильевна наконец-то смогла рассмотреть, кого привела в свой дом. Из-под длинного черного пальто виднелись немодные сапоги с белесыми носами; черный платок был завязан настолько туго, что делал голову неестественно маленькой – вообще, женщина напоминала кокон с человеческим лицом… с очень странным лицом. Его удивительное притяжение Галина Васильевна испытала еще на остановке, а теперь, изучая внимательно, не могла понять, что же привлекло ее в первую очередь: большой нос или тонкие губы, которые, даже улыбаясь, вроде, насмехались над тобой?.. Нет, скорее, глаза – ясные, будто светящиеся изнутри. Правда, и их трудно было назвать красивыми – для этого они выглядели слишком маленькими и сидели близко к переносице. Зато все это вместе создавало неповторимый, завораживающий образ.

…Какая причуда природы, – подумала Галина Васильевна, — из стольких уродств получилось… Гостья отвернулась, снимая пальто, и Галина Васильевна не успела охарактеризовать, что же именно получилось.

Под пальто оказалась вязаная кофта и длинная юбка, вместо сломанной «молнии» застегнутая двумя булавками, зато из-под платка возникла аккуратная стрижка, сделанная, похоже, не так давно. Правда, она не шла к такому типу лица – короткие виски только подчеркивали широкие скулы, добавляя в облик нечто азиатское. Но самым неприятным был запах, сразу распространившийся по квартире – смесь пота, керосина… наверное, было еще что-то, но, по незнанию, Галина Васильевна не могла дать всему точных определений. Она невольно потянула носом и брезгливо поморщилась.

– Извините, – гостья виновато склонила голову, – обычно я хожу в баню, но под Новый год все везде расписано. Знаете, это теперь модно, встречать Новый год в бане… У вас же есть ванна? Если не возражаете, я могу помыться.

Предложение не вызвало ни протеста, ни даже удивления. Впрочем, после того, что эта женщина вообще оказалась здесь, удивляться было уже нечему, и Галина Васильевна кивнула.

– Тогда надо и переодеться, – продолжала гостья, – это ж не только я так пахну.

Галина Васильевна тут же решила, что у нее, как у всякой женщины, есть масса вещей, которые жаль выбросить, но и надевать их она не будет никогда. Обычно подобное старье отвозят деревенским родственникам или складывают возле мусорных контейнеров, но ее родственники давно умерли, а нести на помойку почему-то казалось стыдным.

– Идемте, – Галина Васильевна распахнула шкаф. Одним движением отделила то, что считала нужным, – вот, посмотрите здесь. Потом можете забрать их все.

– Спасибо, – нищенка принялась придирчиво щупать ткань, расправляя рукава и подолы, и наконец облюбовала строгий темно-зеленый костюм.

Галине Васильевне он тоже нравился, но от длительной носки шерсть вытянулась. В таком виде секретарь директора не могла ходить на работу, и, тем не менее, на мгновение ей стало жаль, словно у нее забирали кусочек прошлого.

– Тогда уж и белье, – бесцеремонно напомнила гостья, но тут же смилостивилась, – можно какое поплоше. У меня дома-то есть, но я ж не думала…

– Да-да, – Галина Васильевна с готовностью распахнула вторую створку и выбрала комплект, который купила очень давно, погнавшись за дешевизной, – подойдет?

– Мне все подойдет, – собрав одежду, нищенка уверенно направилась в ванную.

– Вот мочалка, шампунь, полотенце… – попыталась объяснять Галина Васильевна.

– Спасибо, я разберусь, – гостья закрыла за собой дверь. В ванну с шумом полилась вода, – а вы пока посмотрите мой пакет! – крикнула она, – там есть кое-что вкусное!

…Боже, что происходит?.. Это полное безумие… – Галина Васильевна привалилась спиной к стене и закрыла глаза.

За окном со свистом взлетела ракета, озарив пространство желтоватым светом, и возвращая Галину Васильевну в реальность. Она бросилась к зеркалу, и схватив шкатулку со скромными драгоценностями, затравленно огляделась. Лучшее, что ей удалось придумать, были Дашкины учебники. За них же она спрятала и деньги.

…Туда она не сунется, а больше у нас и брать-то нечего!.. Только почему я так боюсь ее? Может, она просто несчастный человек, а я трусиха – я всего боюсь. И собак, и Николая Сергеевича, и… и… Тут она пришла к выводу, что слово «всего» достаточно емко, и не стоит дальше конкретизировать. Взглянув на часы и с ужасом обнаружив, что уже одиннадцать, Галина Васильевна поняла – ни о каких салатах не могло быть и речи. Распахнула холодильник, заранее зная, что не обнаружит ничего праздничного, кроме бутылки шампанского.

…Интересно, что она принесла? Может, это все-таки съедобно?.. Осторожно заглянула в пакет и увидела сверху две бутылки – шампанское и коньяк, причем коньяк… Галина Васильевна помнила эту этикетку еще со времен своей молодости (стоил он тогда на рубль дороже водки) – четыре звездочки и горный баран с крутыми рогами…

Но заниматься воспоминаниями было некогда. Отнеся бутылки на стол, она извлекла сыр, подернутый зеленой плесенью; правда, ценник на фирменной упаковке супермаркета недвусмысленно намекал, что плесень появилась вовсе не от плохого хранения (Галина Васильевна даже пересчитала цифры, решив сначала, что ошиблась на порядок). Еще в пакете лежала копченая курица, карбонат и готовые салаты в прозрачных контейнерах. На самом дне, среди россыпи мандаринов затерялась баночка икры и… освежитель воздуха. Галина Васильевна недоуменно повертела в руках зеленый баллончик.

…Судя по закуске, могла б позволить себе приличный дезодорант… А, может, она все это украла?.. Конечно, украла! Кто-то ехал домой… может, пьяный… — поддаваясь голосу совести, напоминавшему, что краденое надо возвращать, она с сожалением оглядела лежавшие на столе продукты, но возвращать их все равно было некому, – …нет, не украла, – успокоила она себя, – я ж ничего не могу доказать… Вот тебе, и нищенка!.. – Галина Васильевна вдруг сообразила, что даже не знает, как зовут гостью, – совершенно идиотская ситуация!.. С другой стороны, на то и Новый год – почти как в «Иронии судьбы». Только там сразу ясно, кто плохой, а кто хороший…

Наконец в ванной стало тихо.

– Половина двенадцатого! – громко крикнула Галина Васильевна, пользуясь паузой.

– Я успею! – бодрый голос совсем не был похож на тот, который монотонно бубнил у магазина, насчет Христа, – кстати, меня зовут Ксения!

– А я – Галя! – Галина Васильевна поняла, что соскучилась по своему имени. К ней давно уже никто так не обращался, ведь ни родственников, ни подруг, ни ласкового мужчины у нее не было, а Даша звала обезличенно, «мама». Для посторонних она являлась «гражданочка, передайте за проезд», на работе «Галина Васильевна, шеф занят?», а тут …Галя… так просто, а, вроде, сразу молодеешь лет на десять…

Дверь открылась, выпуская в коридор жаркий влажный пар, и в этом облаке возникла женщина. Галина Васильевна… то есть, теперь Галя, даже не сразу признала ее, потому что изменилась не только одежда, но и с лица, обретшего здоровый розовый цвет смылся серый налет скорби.

– Замечательная вещь – своя ванная… – Ксения подняла руки и довольно потянулась. Галя хотела заметить, что, судя по содержимому пакета, она б давно могла снять себе нормальную квартиру с нормальной ванной, но Ксения опередила ее, – однако это не главное в жизни… я так думаю. Можно я уж воспользуюсь и твоей косметикой?

– Все на трюмо, – механически ответила Галя, ловя себя на мысли, что давным-давно, когда носила этот костюм, она сама стриглась примерно так же. Это было захватывающее ощущение, будто смотришь вслед самой себе. …А надо смотреть на часы! – вспомнила она, – черт, скоро уже президент выступать будет!.. Так… хлеб еще порезать…

– Я помню такие трюмо, – Ксения уселась перед зеркалом, – у нас оно тоже было. Хотя в то время у всех мебель была одинаковой, да? – она обернулась, хитро взглянув на хозяйку, суетившуюся у стола, – всякие огромные буфеты, в которых всегда прятали варенье… От тебя тоже прятали – там, наверху?

– Я не помню. Может быть, – без острой необходимости Галя старалась не вспоминать свое детство, да и юность тоже. …Зачем она здесь, эта Ксения, чтоб напомнить, как по-дурацки истратила я свою жизнь?.. Но гостья, похоже, не имела столь глобальных планов, потому что спросила:

– Ты купила эту квартиру или от мужа осталась?

– Получила в наследство, – закончив сервировку подсвечником, Галя включила телевизор и уселась на стул. Внезапно из коридора пополз чарующий аромат хвои, и вслед за ним вошла Ксения с баллончиком освежителя.

– Хвойный. Правда, похоже? Это я в прошлом году придумала, – она засмеялась.

Галя с удивлением смотрела на преобразившуюся гостью – глаза, обведенные контуром, сделались больше; утратившие бледность губы скрадывали длину носа; кожа сделалась ровной, с легким румянцем. …Кто б мог подумать, что она умеет пользоваться косметикой!.. Да ей лет-то, наверное, не больше, чем мне!.. Что делают с человеком одежда и макияж!..

– Что ты так смотришь? – Ксения продолжала улыбаться.

– Ты стала совсем другой…

– А женщина выглядит так, как хочет выглядеть, разве нет?

– Если бы!.. – Галя печально вздохнула. Музыка в телевизоре смолкла и появилась панорама припорошенной снежком Красной площади, – смотри, а у них снег.

– Завтра и у нас будет – я по радио слышала. Есть у меня маленький приемник… такой, вот, – Ксения раздвинула пальцы в размер спичечного коробка, – в подвале, кроме «Маяка» он, правда, ничего не ловит…

– Давай, садись, – Галя отодвинула стул, потому что камера уже нашла лицо президента.

– Ты собираешься его слушать? – удивилась Ксения, – разве сама не знаешь, что все у нас хорошо, а будет еще лучше? Ты шампанское открывай.

– Только не я! – Галя отодвинула опасную бутылку, – помню, девчонками еще, – она засмеялась, – как-то я так открыла его, что сразу заправила все салаты. С тех пор я себе не доверяю.

– Смотри, как это делается, – Ксения сняла фольгу, и раскрутив проволоку, принялась осторожно раскачивать пробку, – в подвале лучше не шуметь, поэтому если я пью шампанское…

– А ты пьешь шампанское? – с улыбкой перебила Галя.

– Почему нет? – Ксения придавила пробку, ожидая боя курантов, – под настроение…

Ответ был абсолютно логичным, но никак не соответствовал образу жизни бомжей.

– Ксения, кто ты? – Галя наконец задала вопрос, так долго мучивший ее, – ты просишь милостыню и пьешь шампанское, одеваешься, как нищая, а стрижка – я ж вижу…

Но в это время камера переползла на циферблат Спасской башни. Обе женщины повернулись к экрану, считая удары. На седьмом Ксения ловко вытащила пробку, на девятом пенящаяся жидкость полилась в бокалы, и наконец, с двенадцатым ударом раздался хрустальный звон.

– Загадала желание? – поинтересовалась Ксения, залпом осушив бокал.

– Я вышла из того возраста, – сделав несколько глотков, Галя взяла бутерброд с икрой. (Еще накрывая стол, она решила, что именно с него начнет свой очередной год).

– А разве есть такой возраст, когда отсутствуют желания? – похоже, Ксения не была голодна, и откинувшись на спинку стула, внимательно наблюдала за хозяйкой.

– Желания-то есть, – Галя смутилась, – только от Деда Мороза подарков не дождешься, пока сама не купишь.

– Это да… а к подаркам судьбы ты как относишься?

Гале ужасно хотелось взять еще бутерброд, но есть в одиночку было не красиво, и она придвинула гостье попавшуюся под руку тарелку с сыром.

– Ты ешь. Почему ты ничего не ешь?

– Мы разве куда-то спешим? – Ксения прищурила глаз.

– Нет, конечно! – чтоб скрыть неловкость, Галя предложила, – давай зажжем свечи?

Процесс занял не больше минуты, но как все сразу изменилось! Уютный полумрак и трепещущий живой огонь, даже без елки и новогодней мишуры, создавали иллюзию сказки, для которой бодрая музыка и радостные люди на экране казались совершенно лишними.

– Может, выключим? – Галя щелкнула пультом, однако чарующей тишины не получилось, потому что за окном началась настоящая канонада, и темное небо озарилось десятками разноцветных вспышек, – красиво… – она подошла к окну, наблюдая, как гаснут зеленые звезды, а на их месте с треском вспыхивают красные, – раньше на салют весь город ходил. Это было событие, а теперь каждый устраивает, когда хочет… помню, Первого мая… все красивые… – Галя пыталась вернуть давние ощущения, но находила лишь словесные формулировки.

…А тогда было наоборот, – подумала она с грустью, – никогда не хватало слов, зато сколько эмоций!.. Наверное, этим и отличается юность от старости…

Неприятный вывод сразу убил желание созерцать огненную феерию. Если б Галя была одна, то, наверное, залезла б под одеяло, и укрывшись с головой, принялась мысленно перекладывать бумаги – это нудное занятие действовало на нее гораздо эффективнее, чем классический пересчет слонов; слоны, наоборот, будоражили воображение и только мешали заснуть.

– Эй, ты где?..

Галя услышала хрустальный звон и обернулась. Ксения призывно постукивала бокалом о бокал, и в дрожащем пламени было видно, что она улыбается… а, может, это была какая-то гримаса, ведь свечи всегда вносят двусмысленность.

– Здесь. Куда ж я денусь? – Галин бокал вновь оказался полон, и она подняла его, – за что выпьем?

– За подарки судьбы, – напомнила Ксения.

– Хочешь, расскажу историю? – Галя вновь сделала глоток и поставила бокал, – ну, про подарки судьбы. Жил в одном селе кузнец. Мастер замечательный, но человек очень суеверный. Странно для кузнеца, да?.. Но, тем не менее. Особенно боялся он цыган. И вот однажды проходил через село табор, и пришла к нему цыганка – лошадь попросила перековать. Кузнец заперся в кузнице и ни в какую. И просила она его, и деньги предлагала, а кузнец только твердил, мол, не притронусь к твоей проклятой лошади. Так и ушла цыганка ни с чем, а на прощанье сказала, что умрет он от лошади…

– Знаю я эту байку, – Ксения махнула рукой, – через много лет, когда и лошадей уже не осталось, ехал кузнец на машине…

– На велосипеде, – поправила Галя.

– Какая разница? Мой кузнец был побогаче, а твой – победнее, – Ксения засмеялась, – главное, остановился он у столба. Тут тоже – одни говорят, шину подкачать, другие, по малой нужде; на него упал дорожный знак, и убил его, так? А знак был «Осторожно: гужевой транспорт», и лошадь нарисована.

– Я всегда догадывалась, что это притча, – разочарованно вздохнула Галя.

– Конечно, – Ксения вновь наполнила свой бокал, – вся жизнь – сплошная притча, если ее правильно понимать, – она замолчала, уставившись в окно, но канонада не располагала к размышлениям, – расскажи лучше о себе, – предложила она.

– Зачем?

– Просто так. Попробуем отыскать твою судьбу – она же есть у каждого человека.

– Наверное, есть… – Галя снова вздохнула, мысленно проносясь над запретной территорией прошлого, огороженной глухой стеной с крошечной калиткой. Если у нее действительно имелась судьба, то заключена она была, именно, там…