Глава третья, в которой Джейк сначала закомится с обстановкой дома Маллоу, а затем трогательно прощается с родными

– Что же бы за такая штука? – приятели стояли на лестнице, возле того самого буфета со множеством полок.


Джейк держал в руках странный предмет: маленький будильник, закрепленный при помощи рычагов на деревянной подставке вместе с медным чайником.

– Часы. Спиртовка. Чайник. Ну, сэр, тут все просто.

Он отдал Дюку устройство.

– Ну да, – сказал тот. – Будильник звенит, поворачивается вот эта ручка, спичка зажигается о наждачную бумагу и зажигает спиртовку. Потом вода кипит, под давлением пара откидывается крышка, и из чайника льется вода.

– Стой, а пожара не может быть?

Про себя Джейк подумал, что неспроста же чаеварка угодила на полки с хламом, а не в магазин.

– Неа, – сказал Дюк. – Вот эта пластина гасит огонь. Видишь, качается?

– Но тогда это же отличная штука! – воскликнул Джейк.

– Отличная, – отозвался приятель. – Если не считать того, что таких отличных штук сотни три, не меньше. В любой газете куда ни плюнь: «механическое устройство для заваривания чая», «аппарат для приготовления кофе» – как сговорились все. Да вон, у отца газета на столе, я своими глазами видел: «механический кофейник «Марион Гарланд». Бросьте, сэр. На свете много отличных штук, которые никому не нужны.

– Но это же ерунда! Это неправильно!

У юного Маллоу сделалась такая физиономия, как будто ему было не неполных пятнадцать, а по меньшей мере, пятьдесят.

– Как говорит отец, это нельзя объяснить, но стоит запомнить.

Дюк вернул отцовское изобретение на полку.

Следующий предмет имел колесо с ручкой, наподобие того, какое бывает у швейных машин, хитро соединенное с жестянкой.

– Было бы побольше, сошло бы за пресс для отжима белья, – пробормотал сын похоронного церемонимейстера. – А так…

Он заглянул внутрь жестянки.

– Так, ага. Ножи, значит. Это измельчает…

Изогнутые лопасти оказались острыми. Искатель приключений отдернул палец.

– Это измельчитель, – завершил свою мысль Джейк.

– Измельчитель чего? – поинтересовался Дюк ехидно.

– Чего-нибудь.

– Нет, ты скажи!

Джейк покрутил ручку колеса. Полюбовался, как вертятся ножи на дне жестянки.

– Да чего угодно. Оно достаточно острое, чтобы запихать туда что-нибудь твердое…

– Ну-у, – протянул Дюк немножко с досадой, – да.

– И в то же время это «что-то» не обязательно твердое, – продолжал размышлять Джейк. – Я бы попробовал взболтать яйца. К примеру, сделать гоголь-моголь. С бренди, знаешь?

Сын баптистского пресвитера некстати вспомнил вкусное «лекарство», которое взбивала зимой Роза на Рождество, или когда в доме Саммерсов простужался кто-нибудь из детей.

– Хм, – Дюк шмыгнул носом. – Вот черт, мне и в голову не пришло. Могло бы быть вкусно.

Он подумал, что надо бы спросить у мачехи, нельзя ли получить на кухне парочку яиц и немножко бренди, но мистер и миссис Маллоу вот уже четверть часа как беседовали в запертом кабинете, вгоняя Джейка, который догадывался, что говорят о нем, в нешуточное смятение.

Над следующим предметом Джейк думал не меньше пяти минут. Вертел так и этак. В самом деле, куда и для чего может быть нужна деревянная дребедень, сильно напоминающая подлокотник от кресла с торчащим на конце рычагом, покрытая красивой, но явно для чего-то нужной, резьбой по бокам?

– Ну, раз… – сказал Дюк. – Два…

Джейк сосредоточенно сопел.

– Сдаешься? – улыбка юного Маллоу становилась все шире и шире.

– Нет, – буркнул Джейк.

– Сдаешься-сдаешься, – приятель отобрал у него штуку. – Это сигнальное устройство. Суешь за дверь, закрепляешь в полу, – вот, видишь?

Он перевернул устройство, демонстрируя металлический шип, убиравшийся внутрь.

– За дверью гостиной весь пол в дырках. Если в дом лезет вор, оно премерзко звенит. Она, ну, миссис Маллоу, сказала, что предпочтет что-нибудь менее разрушительное. Я бы тебе показал, но…

Дюк задумался.

– Черт, мне строго-настрого запрещено ее трогать, – с досадой сказал он. – Опять сбегутся соседи, опять скандал… Так что, пожалуй, как-нибудь в другой раз.

Искатели приключений постояли минутку, вслушиваясь в мирную тишину дома. С кухни доносился звон посуды, которую мыла недовольная молчаливая горничная. С улицы прогремел колесами экипаж.

– Э-э-э, – сказал Дюк и медленно поднялся по ступенькам. – Ну, только если посмотреть. В сущности, вот.

Он аккуратно прикрыл дверь гостиной. Паркет за ней и в самом деле был безобразно истыкан. Дюк с размаху воткнул шип и закрепил устройство. Джейк осторожно нажал дверную ручку, чуть-чуть потянул на себя, и тут же отпустил. От раздавшегося звона у сына пресвитера заложило уши.

– Ай! – Дюк обшаривал отцовское изобретение со всех сторон. – Ой, черт, забыл, где оно выключается!

Зато выскочившая из дальней двери гостиной миссис Маллоу отлично это помнила.

– Томас, – вскричала она, – я же сто раз просила убрать твои чудовища куда-нибудь подальше от этого м-м-мальчика!

При последних словах «м-м-мальчик» получил подзатыльник.

– Скажи спасибо, Мармадьюк, что у тебя гость! – Джейк и не думал, что миссис Маллоу может так сердиться. – Иначе разговор был бы совсем другой!

– Но миссис Маллоу, – осторожно вставил сын пресвитера, – это не он. Это я.

– Не защищай его, пожалуйста, – строго оборвала женщина. – Боже мой, Дюк, тебе скоро пятнадцать, а все как малое дитя! Иди, пожалуйста, в свою комнату, чтобы глаза мои тебя не видели!

* * *

Комната Дюка, как и столовая, казалась немножко пустой: мебели явно недоставало.

Слева от двери помещалась высокая узкая тахта, застеленная белым льняным чехлом с рюшами. Рядом – низенькое кресло-качалка с обтянутым цветастым репсом (как и вся остальная мебель) сиденьем.

Над кроватью – детская картинка с рыжим котом, играющим на скрипке, под которой висела бумажная маска льва с выпученными глазами и радостным оскалом до ушей.

Угол справа от двери занимали встроенные в стену книжные полки: Марк Твен и Жюль Верн, Стивенсон и Луи Буссенар, Конан Дойл и Льюис Кэрролл – все, что к пятнадцати годам прочел любой уважающий себя человек. На нижних полках стояли толстые тома сказок, часть – с французскими названиями. На средней, как раз там, где стояли книги приключений – изрядный беспорядок. Дюк Маллоу не нуждался в том, чтобы прятаться с книгой на чердаке или ночью под кроватью со свечкой, тайком бегать с вечернего собрания общины в публичную библиотеку за очередным выпуском «Черной кошки» или на берег Винуски: он мог спокойно сесть в дубовое кресло, стоявшее рядом с полками, за круглый столик, и читать, сколько влезет при свете низко свисавшего с потолка фонаря.

Хозяин всего этого богатства тем временем прошел через всю комнату к письменному столу, стоявшему у окна.



Под самым подоконником находился диван с полукруглой спинкой. Приятели присели на него, помолчали минутку, а потом перебрались с ногами на подоконник.

– И вот из этого дома, – завистливо задохнулся Джейк, – ты хочешь уехать?

Дюк помолчал. Покачал пальцем зеленый стебель, одиноко торчавший в глиняном горшке (похоже, у стебля были в недалеком прошлом листья).

– Вам, сэр, кажется, что у меня есть все, чтобы быть счастливым, а? – спросил он. – У меня все, у тебя ничего, так?

Джейк смотрел в окно.

– Всякие интересные штуки, – продолжал Дюк, – книги. Могу шляться, где хочу и почти всегда, когда хочу, и никто не спустит с меня за это шкуру. Ты об этом, да?

Ответом был молчаливый кивок.

– Да, все так, – Дюк отпихнул горшок в сторону. – Но тут я спрошу вас, сэр: ну и что?

Джейк повернулся к нему.

– Ты смылся потому, – между буйных черных бровей залегла тоскливая складка, – что не мог жить по-прежнему. Ну, так и я не могу. Нельзя вечно читать одни и те же книги, сэр.

Джейк хотел сказать, что совершенно ни к чему читать одни и те же, когда есть много еще не читанных, но приятель не унимался.

– Знаешь, сколько раз я прочел «Остров сокровищ»? – поинтересовался Дюк. – Четыре раза. «Вокруг света за восемьдесят дней» – шесть. Я уже про все остальное не говорю. И я продолжал бы это делать, потому что ну что меня ждало бы, если бы не ты? Завтра-послезавтра пойти служащим в какую-нибудь контору?

Джейк как раз думал, как бы так дождаться окончания этой прочувствованной речи и потактичнее цапнуть с письменного стола, стоявшего с самом углу, «Счастливые деньки». Журнал он только что заметил. На столе была целая стопка, сверху, судя по обложке, был свежий номер, и Джейк тихо мучился. Потому что все те вещи, которые с таким волнением излагал сейчас его новый приятель, были предметом неустанных размышлений сына похоронного церемонимейстера с самой осени, все «за» и «против» давно взвешены (тем более, что «против» почти и не было), последние колебания исчезли вчера ночью, и сомнений у сына пресвитера не осталось.

– Мечты должны сбываться, – произнес Джейк вдруг. – Понимаешь? Иначе вся жизнь не имеет никакого смысла.

Он соскочил с подоконника на диван, с дивана – на пол.

– Я долго думал. И понял вот что: строгать гробы и петь дурацкие молитвы – не хочу.

– Ну, это и так понятно, – Дюк пожал плечами.

– Ага, понятно, – хмыкнул Джейк и забегал по комнате взад-вперед. – Как бы не так. Гробы не хочу. Стоять за прилавком в каком-нибудь магазине – подите, пожалуйста, в зад. Сидеть за столом, как ты говоришь, в какой-нибудь в конторе – тоже сомнительное удовольствие.

Он остановился.

– А чего я хочу?

– Ну как это, чего? – удивился Дюк. – Приключений, ты же сам сказал.

– Точно, – сказал Джейк. – Я только долго не мог понять, каких. Но потом решил, что это как-нибудь само.

– И посмотри, как все отлично складывается, – заметил Дюк. – Такое, черт побери, совпадение! Это судьба, не иначе. Другого объяснения я не вижу.

Сын баптистского пресвитера, который давно решил, что не так уж важно, есть ли на свете бог, нет ли его, и которого не единожды передергивало при упоминании «божьего промысла» и при мысли о том, что кто-то взял, да и распорядился его жизнью по собственному разумению, был вынужден согласиться, что против такой судьбы ничего не имеет.

– Ну пусть, – согласился он. – Пусть будет судьба. Слушай, можно мне журнал посмотреть?

– Мог бы и не спрашивать, – махнул рукой Дюк, соскакивая с подоконника. – Надо же нам до завтра что-нибудь делать.

На столе стояла еще маленькая зеленая лампа, глобус, закрытая чернильница в виде лошади у колодца, в ложбинке которой валялось перо с обгрызенной деревянной ручкой, губная гармоника и зеленая квадратная жестянка от чая. Пока приятель рылся в стопке журналов, Дюк полез взять гармонику. Жестянка опрокинулась и грохнулась на пол. Двое джентльменов опустились на четвереньки и принялись ползать по полосатому коврику, собирая рассыпавшуюся дребедень. Под столом обнаружились чугунные гири. Джейк ехидно шмыгнул носом, за что сейчас же получил по этому носу пачкой карточек от игры «Бунго».

– За что? – праведно возмутился плечистый искатель приключений, кинув в лязгнувшую жестянку две засохших краски – зеленую и коричневую.

– Я величайший атлет современности, – отозвался Дюк, метко швырнув в банку деревянного солдатика во французском мундире и со сломанным штыком. – Запомните это навсегда, сэр!

– А что, похоже, что я сомневаюсь? Ну что вы, сэр!

Джейк отлепил от полукруглого магнита кучку сапожных гвоздиков и теперь с интересом проверял, можно ли заставить их ползти по жестянке, если водить магнитом с противоположной стороны. Попалась еще сливочная ириска годовалой давности – твердая, как те гвоздики, и намертво слипшаяся с фантиком. Пока сын похоронного церемонимейстера размышлял, очень ли неприлично будет сунуть ее в рот, открылась дверь и вошла миссис Маллоу.

– Джейк, я считаю, что вы должны предупредить свою семью. Они ведь не знают, где вы, я права?

Молодой человек мгновенно забыл про ириску. Оба джентльмена вынырнули из-под стола, причем, Джейк въехал локтем в ножку легкого деревянного кресла с круглой спинкой. Поставил упавшее кресло на место. Встал. Вздохнул, разглядывая большую карту, висевшую над столом. Кроме нее, были еще цветные гравюры: сражение двух пиратов, и несколько обезьян, резвящихся в зеленых ветвях джунглей.

– Вы же понимаете, что они вряд ли благословят меня в путь так, как это сделали вы, – хмуро сказал он, наконец.

Миссис Маллоу пожала плечами.

– Но ведь они и до этого вас не одобряли?

– Так что какое тебе дело до их дурацкого благословения? – добавил Дюк.

– Мармадьюк! – строго сказала миссис Маллоу.

– Что? Это же правда! – дернул плечом тот.

– Все равно так говорить невежливо, – сказала миссис Маллоу, обняла Джейка за плечи, повела к дивану и присела рядом:

– Так что вы просто предупредите их, чтобы они не думали, что с вами что-то случилось.

Честно признаться, молодой человек как раз на это и надеялся. Ему представлялось…

– Джейк! – позвала миссис Маллоу.

– А? – откликнулся тот, отвлекаясь от мыслей о том, как семейство Саммерсов признает, наконец, что он был не так уж плох, и даже в чем-то хорош, но больше никогда его не увидит.

Миссис Маллоу потрясла пальцем с чуточку (совсем чуточку) увядшей кожей.

– Я знаю, о чем вы думаете. Сейчас мы поедем к вашим родным, вы предупредите их о своем отъезде…

– Ох, нет! – простонал Джейк.

– … и немедленно вернемся. Вас ведь, наверное, ищут!

Молодой человек молча поднял на нее глаза. Миссис Маллоу потрепала его по руке и вышла.

– Трусишь?

Дюк сидел в кресле напротив, сложив ноги по-турецки.

– Я?! – возмутился Джейк.

* * *

– Ну вот и ты, – сказал мистер Маллоу.

Он читал газету на диване в гостиной, но по его позе было понятно, что он чего-то, точнее, кого-то ждет. Джейк кивнул. Как всегда, когда он волновался, его затошнило, ладони стали холодными и влажными, по спине забегали мурашки.

Они вышли на улицу, мистер Маллоу остановил экипаж, Джейк, робея, произнес «Чейс-стрит», и скоро грохот колес стих вдали.



Когда он шагнул в двери родного дома, Маллоу остались ждать его в экипаже. Собственно, мистер Маллоу предложил пойти с ним, а Джейк гордо отказался. Что касается миссис Маллоу, ее вообще хотели оставить дома, но женщина была непреклонна.

– Так мне будет спокойнее, – сказала она, хотя полчаса назад сама уверяла, что все происходящее – обычное дело и волноваться совершенно не о чем.

* * *

Дверь открыла Роза. Молча пропустила его в дом. К удивлению Джейка, ожидавшего, что вся семья, как это бывало в таких случаях, соберется в гостиной, чтобы задать ему головомойку, комната была пуста. «Что, если попросить Розу передать отцу и матери, что я уезжаю и уйти?» – мелькнуло у него в голове. Но он тут же отогнал эту трусливую мысль. Прежде всего, мистер Маллоу ни за что не поверит, что его отпустили без единого слова. Кроме того, при мысли о том, что вот сейчас он скажет отцу о своем уходе – не спросит позволения, а всего лишь поставит в известность, – в животе что-то трепыхалось, дыхание сбивалось, и даже, кажется, начинался жар. Джейк просто не мог отказать себе в радости увидеть лицо отца в этот момент.

И он увидел это лицо. Ноги словно приросли к полу, язык присох к небу. Пресвитер молча стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на него.

– Отец, – произнес Джейк самым ровным тоном, какой мог изобразить, – я ухожу.

Мистер Саммерс, словно не слыша его слов, молча указал ему на кресло. Джейк нервно усмехнулся.

– Ты не понял, – сказал он. – Я ухожу. Совсем.

– Трость, – приказал миссионер таким тоном, что у юноши по спине опять пробежали мурашки.

– Да, мистер Саммерс, – поспешно ответила Роза и выбежала из комнаты.

Отец и сын молча смотрели друг на друга.

– Я уезжаю, – повторил Джейк. – Больше тебе не придется…

При виде орудия наказания он облизал пересохшие губы. Глупо. Ерунда какая.

По-прежнему не произнося ни слова, пресвитер повторно указал на кресло. Серые глаза сделались неестественно светлыми, зрачки вдруг уменьшились, ноздри раздувались.

Джейк не выдержал и фыркнул.

– Не получится, отец, – сообщил он. – Больше не получится.

Ладонь Саммерса-старшего взметнулась, молодого человека оглушило, в ухе зазвенело. Левая щека горела огнем. Удержавшись от желания схватиться за лицо, Джейк стоял, широко расставив ноги и тяжело дыша.

– Ненавижу, – глухо произнес он.

От второй пощечины мотнулась голова.

Словно во сне, юноша размахнулся и ударил отца в лицо кулаком. Из разбитых губ пресвитера показалась кровь. Бакенбарды с левой стороны судорожно дергались.

– Жирный индюк! – выговорил Джейк. – Я ухожу от тебя, от матери, от вас всех. Ты никогда больше…

Что именно мистер Саммерс «никогда больше», он так и не узнал. Ибо в ту же Саммерс-младший был схвачен за шиворот, его голова оказалась подмышкой отца, а трость пущена в дело с рвением истинного христианина. Джейк зарычал и рванулся на свободу. Ничего не вышло. Раз, другой, третий. Каждый удар исторгал из уст Саммерса-младшего либо богохульство, либо поминание черта, либо же какой-нибудь цветистый эпитет в адрес отца. Роза, закрыв лицо фартуком, выбежала из комнаты.

– Ах ты беспутный, испорченный, погрязший в грехе щенок! – брызгал слюной мистер Саммерс, ритмично работая тростью.

– Старый скрипучий гроб! – брыкаясь, огрызался Джейк. – Ходячая эпитафия! Кладбищенский боров!

– Дерзкий гаденыш! – брызгал слюной мистер Саммерс. – Паршивый щенок! Прибежище скверны! Я тебя научу славить имя Господне!

– Немедленно перестаньте, вы слышите? – прозвенело в воздухе.

Миссионер, оторопев от удивления, выпрямился.

– Кто вы? Что вам здесь нужно?

– Мое имя Белинда Маллоу, – сдержанно отозвалась мачеха Дюка, стоя в дверях гостиной, – и я хотела бы с вами поговорить. Это касается вашего сына.

– Вот как, моего сына? – пресвитер переложил орудие наказания в другую руку. – Почему здесь эта дама? Что ты сделал?

– Он ничего не сделал, прекратите бить мальчика! – потребовала миссис Маллоу.

Взлохмаченному, красному Джейку наконец удалось вырваться и вскочить на ноги.

– Закрой дверь и убирайся в свою комнату! – приказал пресвитер. – Я поговорю с этой… (он окинул миссис Маллоу взглядом, полным отвращения) …этой женщиной.

– Да пошел ты к черту в зад! – рявкнул Джейк. – Я уберусь туда, куда сочту нужным, буду делать то, что сочту нужным, и чтоб мне год с горшка не встать, если я когда-нибудь подчинюсь хоть одному твоему слову!

– О Боже, Джейк! – огорчилась миссис Маллоу. – Ну зачем вы так? Идите, пожалуйста. Дайте мне поговорить с вашим отцом.

– Нет, миссис Маллоу, – упрямо ответил тот. – Я никуда не пойду, это во-первых, и все равно уеду, это во-вторых. Прошу вас, идемте отсюда.

– Тише, милый, – женщина обняла его за плечи. – Вы уедете, сделаете, что хотите, но…мистер Саммерс, ваш сын…

– Откуда вы знаете моего сына? – голос Саммерса не обещал ничего хорошего.

– Ваш сын, – вежливо, но с нажимом повторила миссис Маллоу, – и мой – оба намерены поступить матросами. Судно принадлежит одному нашему знакомому.

Пресвитер схватился за воротничок, словно его душили.

– Я уеду все равно! – опять встрял Джейк.

Миссис Маллоу строго нахмурила брови и сжала его плечо.

Мистер Саммерс подошел к ним так близко, что Джейк выступил вперед, но женщина его отодвинула.

– Вы рассержены, я понимаю, – продолжала она. – Но давайте рассуждать разумно: мальчики достаточно взрослые, чтобы…

– По какому праву вы распоряжаетесь в моем доме? – голос пресвитера взвился, задохнулся и осип.

Он прочистил горло.

– Роза, выведи эту даму!

Миссис Маллоу сложила руки на груди.

– Я уйду, – спокойно сказала она. – Идите, собирайтесь, Джейк. Мы уйдем вместе.

– Вон из моего дома! – заревел отец, как разъяренный бык.

– Джейк, идите, – миссис Маллоу не спускала взгляда с побагровевшего миссионера. – Вам нужно собрать вещи.

– Клянусь, он не возьмет из этого дома ничего!

Хорошо промытые седины растрепались, свесившись на широкий лоб, и Саммерс-старший негодующе мотнул головой.

– Засунь свои похоронные тряпки себе в задницу! – отозвался сын, тоже тряхнул волосами, убирая с глаз мешающую светлую прядь и повернулся к мачехе Дюка.

– Простите, миссис Маллоу. Мне правда нечего взять. Идемте.

Он умоляюще смотрел на женщину, но та не двигалась с места, глядя в глаза его отцу.

Миссионер переводил взгляд с незнакомой дамы на сына.

– Паршивых овец, – произнес он, – отсекают от стада! Убирайся, чтобы духу твоего здесь не было!


Пока они шли к дверям, Джейк готов был поклясться: он и миссис Маллоу, хотя и делают вид, что гордо удаляются, на самом деле удирают из этого дома. Но когда до дверей оставалось совсем немного, на лестнице показалась Эмми.

– Джейк? Ты что, уходишь?

Он обернулся, словно его застали за кражей. Задрал голову. Девочка выглядывала через балясины.

– Да, детка, ухожу.

Миссис Маллоу застыла рядом, вцепившись в его локоть. Выбежавшая следом за сестрой София схватила малышку за руку.

– Пойдем, Эмми, пойдем. Тебе давно пора спать.

Но та уперлась.

– Но ты вернешься?

Джейк грустно покачал головой.

– А куда ты? Далеко? – не унимался ребенок, пытаясь просунуть голову между перекладин.

Коричневый бант на затылке Эмми сбился и светлые, как у брата, волосы, повиснув, закрыли ей лицо. Девочка сердито убрала их.

– А как же история про Джесси и Бинки, которые пошли ночью на кладбище посмотреть, вправду ли там живет призрак?

– На чем я остановился? – быстро спросил Джейк.

Эмми подумала.

– На них надвинулась тень призрака.

– Да, – Джейк облизал сухие губы, – точно, тень. И тогда они побежали во весь дух. Так что ветер не мог угнаться за ними. Призрак не смог их догнать.

– Но разве от призрака можно убежать? – поразилась девочка.

Джейк сделал шаг в ее сторону.

– Может и нельзя, – проговорил он. – Но попробовать стоит. Всегда стоит попробовать.

– Здорово! – обрадовалась Эмми. – Ты будешь мне писать?

Искатель приключений сглотнул.

– Конечно, буду, Эм. Конечно, буду.

– Скажи Джейку «прощай», дорогая, и пора спать, – София дернула девочку за руку.

Ребенок старательно замахал рукой.

– Пока, – едва слышно отозвался молодой человек.

То и дело оглядывающуюся девочку увели назад.

Миссис Маллоу тронула локоть Джейка.

Дверь распахнулась и к ним метнулся мистер Маллоу.

– Все хорошо, Томас, – несколько слишком успокоительно улыбнулась его жена, невзначай подталкивая Джейка. – Мы уже уходим.

Из гостиной показался пресвитер. Сложил руки на груди – высокий, грузный, с седыми бакенбардами на недовольном породистом лице, уже застегнутый на все пуговицы черного шерстяного костюма, с безупречно белым воротничком над крупным узлом широкого галстука. Мистер Маллоу с вызывающим видом распахнул дверь перед женой – едва по подбородок миссионеру, легкий, в весеннем костюме цвета кофе с молоком, который лет пять назад можно было назвать шикарным, и без пальто. Жена сделала ему страшные глаза и мистер Маллоу, собравшийся было что-то сказать, промолчал.

– Мерзкий испорченный юнец! – раздалось в спину. – Средоточие лености, смехословия и лжи! Волей Его да примешь ты кары земные и небесные! Ты и эти люди!

Джейк дернулся ответить, но прежде, чем он успел произнести хоть слово, миссис Маллоу подхватила его под руку и они выскочили наружу. Экипаж вновь с грохотом пронесся по улице и свернул за угол.

Загрузка...