Пять лимонов на мороженое

Глава 8. Банк на грани нервного срыва

—Ну вот, а на следующий день они оба пришли ко мне… – горестно продолжал посетитель, сидя перед столом Саляма в офисе детективного агентства «Белый гусь».

– А вы… Простите, вас как зовут? – наклонился к микрофону в рабочей комнате Сева.

– Конечно, я же не представился! – спохватился посетитель, вытаскивая из кармана визитку.

– Савельев, Константин Николаевич, председатель правления банка, – вслух зачитал Салям.

– Ага, у вас еще ребенок семи месяцев, – пробормотал Сева, немедленно вспомнив разговор в «детском» банке – о дядя Косте, который своего семимесячного должен пристроить.

– А вы откуда знаете? – В офисе посетитель испуганно шарахнулся от Саляма.

– Салям, сделай загадочное лицо! – торопливо прошептал в микрофон Сева.

Салям сделал. Лицо получилось не столько загадочное, сколько устрашающее, потому что Константин Николаевич на всякий случай отодвинулся еще дальше.

– Меня интересуют отношения между этим самым Петром Маркеловичем и Анной… как ее… Викторовной, – предусмотрительно держась подальше от микрофона, сказала Кисонька.

– А меня – что такое коллекторное агентство, – пискнула Катька.

– Про агентство я тебе и сам скажу. – Сева прикрыл микрофон рукой. – Такая служба, которая деньги из неисправных должников выколачивает.

– Ага, – сказала Катька и погрузилась в глубокую задумчивость.

– А насчет отношений – сейчас спросим, – кивнул Кисоньке Сева.

– Сложные у них отношения, – в офисе сообщил председатель правления. – Так-то они муж и жена. Раньше вроде нормально все было, потом ссоры пошли. Полгода назад Петр Маркелович себе квартиру купил, и они разъехались. Но пока не разводятся, у них же банк и сын. Они ж учредители!

– Сына? – буркнул Салям.

– Банка! Сыну-то что – он сегодня с папой пожил, завтра с мамой – и все нормально! – уверенно заявил Константин Николаевич. – А банк ссор не выносит! А у нас даже не ссора – у нас полный разброд и шатание!

– Дайте-ка я проверю, правильно ли я понимаю ситуацию, – солидно сказал сидящий у микрофона Сева и в задумчивости сложил пальцы домиком. – Итак, с вашего первого учредителя совершенно неожиданного для него потребовали долг в пять миллионов евро – плюс проценты, естественно, – которые он будто бы взял в кредит в собственном банке. Сам он утверждает, что ничего не брал. Этот ваш Петр Маркелович поехал в коллекторное агентство – и обнаружил, что по бумагам он кредит действительно взял! И что на тех бумагах стоит подпись второго учредителя, Анны Викторовны, его жены… Вернее, почти что бывшей…

– Ну да, – кивнул Константин Николаевич. – Такие крупные кредиты не выдаются, хоть ты три раза учредитель. Нужно разрешение специального кредитного комитета и подпись его главы. И по документам четко получается, что кредитный комитет был, Анна Викторовна его возглавляла и разрешение дала! А Петр Маркелович говорит – не было. И обвиняет Анну Викторовну, что это она так хочет его подставить, чтоб не делиться при разводе! Подделала, дескать, и документы, и его подпись!

– А она что говорит?

– Говорит – не было комитета! – энергично кивнул председатель. – И это единственное, в чем они сходятся! Она тоже поехала в коллекторное агентство – и обнаружила, что, по документам, она кредит действительно дала! И что на тех бумагах стоит и ее подпись, и его подпись. Только вывод она делает совсем другой! Что Петр Маркелович подделал ее подпись! Получил пять миллионов, а ее подставил, чтоб не делиться при разводе! Глава кредитного комитета, если он поручился за получателя, несет полную ответственность за возврат кредита, – пояснил Константин Николаевич.

– Подписи на подлинность проверили? – быстро спросил Сева.

– Частным порядком нашли эксперта, – кивнул председатель.

– Ну и какая подлинная, а какая поддельная? – спросил Сева.

– Обе, – убито сообщил председатель.

– Поддельные? – уточнил Сева.

– Подлинные! – В голосе председателя прозвучало полнейшее отчаяние. – Вот с этого и начинается кошмар! Тоже подлинный! Банк просто разломился пополам! Петр Маркелович не желает работать с Анной Викторовной! Он вообще сейчас злобный, как черт – у коллекторов свое начальство, они никаких объяснений Петра слушать не желают, и ему ночного какаду запустили…

– Кого? – изумился Сева, мгновенно представив себе здоровенного попугая, вроде Ромы из старого мультика, который темной ночью стучится клювом в окно первого учредителя, приговаривая: «Рома!», «Рома!».

– Способ давления на должников, – ухмыльнулся Константин Николаевич. – Записывают на пленку требование, чтоб долг вернул, подключают на автодозвон. Снимаешь трубку, а там противный такой, занудный голос – верните долг, заплатите проценты. Снова и снова звонят, раз за разом. Особенно по ночам это весело.

Сева подумал, что представившийся ему образ был почти верным.

– Пока Петр номер телефона сменил, у домработницы нервный тик начался, а сын у него ночевать отказался. Так Петр вместе с Анной теперь даже документы подписывать не соглашается, а без их подписей мы ни одной крупной сделки провести не можем! Дальше – хуже! Первый учредитель дает распоряжение какой-то службе – а второй его тут же отменяет! В банке просто гражданская война! Одни поддерживают Петра, другие – Анну. Документы прятать начали! Одни засекретили одно, другие засекретили другое. Банк парализован! – Голос председателя сорвался на вопль. – А виноват получаюсь я, ведь я же председатель правления и главный менеджер!

– Но подождите… – Сева слегка растерялся. – Раз вы там главный – просто велите им прекратить, и все!

Председатель снисходительно улыбнулся сидящему перед ним Саляму:

– Я – наемный служащий, а они – владельцы. Я командую банком, но не учредителями. А они – каждый! – обвиняют друг друга в подлоге, и ничего не желают слушать! Пока они эти пять миллионов выколачивают, мы уже на одном бездействии все десять потеряли! А что будет, когда вкладчики начнут предъявлять претензии… – он в ужасе помотал головой. – А они вот-вот начнут! Я прикрываю ситуацию как могу, но слухи уже просачиваются!

– Ладно, учредители валят друг на друга. Но ведь с этим кредитом не только они работали! Были же какие-то… ну я не знаю… – Салям в офисе подождал, пока Сева сообразит, – бухгалтеры…

– По бухгалтерии выходит – пять лимонов ушли, – кивнул председатель. – А куда ушли – непонятно. Вроде бы счет – прямо в нашем банке, только пусто на нем!

Вадька в рабочей комнате вскинул голову, но Сева уже и сам догадался спросить:

– Внутреннюю компьютерную сеть проверяли?

– Лучше б даже не пытались! – тоскливо выдохнул Константин Николаевич. – Учредители два часа за спиной у нашего системного администратора простояли – требуя немедленно найти доказательства против этого гада или этой гадины. Наш системщик в туалет у них отпросился и там шесть раз повесился…

– Как это? – дружно обалдели сыщики.

– А у нас в туалете лампы дневного света – шесть штук. Он на каждой из них вешался, они его вес не выдерживали и обрывались. Когда последняя свалилась, он сам себе «Скорую» вызвал и на ней уехал. Теперь лечится от стресса и склонности к самоубийству. Говорят, в тяжелом состоянии – еще бы, шесть попыток подряд! – и до окончания заварушки на работу не вернется.

– А служба безопасности пыталась разобраться?

– О, да! Они такие разборки устроили! – Казалось, эти слова жгут председателю рот, как борщ, в который случайно сыпанули полную перечницу. – Прямо в коридоре их шеф со своим замом подрались – вроде бы один был за одного учредителя, второй – за другого, только никто не понял толком, кто за кого! Бой был покруче, чем у Джеки Чана. Офисные столы и одна секретарша так в воздухе и летали. Два компьютера разбили – старых, списанных, и нанесли друг другу тяжкие телесные повреждения. Теперь в одной палате на соседних койках помирают, и будут помирать, пока вся эта история так или иначе не закончится. Полицию мы, сами понимаете, вовлечь не можем – это ведь все равно, что сразу о банкротстве объявить! Я уже совсем отчаялся – а тут вы пришли! Вы – мой единственный шанс! Вы у нас не работаете, наших шефов не боитесь, и с госслужбами не связаны. Учтите, если вы не найдете, кто это сделал – банк не сегодня-завтра разорится!

– И вы будете за это отвечать, – хмыкнул Сева. – Как его официальный глава.

– А вы – потеряете свои деньги. Не рассчитывайте, что успеете их забрать! – угрожающе парировал председатель. – Так что вы тоже заинтересованы!

– Что вы будете делать, если мы найдем виновного? – уже явно сдаваясь, спросил Сева.

– Заставлю уйти, – твердо объявил Константин Николаевич. – Пригрожу – это ведь подсудное дело! Останется один учредитель и банк снова сможет работать.

– Документы на кредит посмотреть, конечно, не получится, – уныло вздохнул Сева, и остальные сыщики поняли, что их главный специалист по финансовым преступлениям уже прикидывает, как бы половчее взяться за дело.

– Почему не получится? – пожал плечами председатель правления. – Эту документацию учредители захапать не смогли – все крупные кредитные дела хранятся в сейфе у главного бухгалтера. А она у нас баба – кремень, встала намертво и никому ничего не отдала! Так что я вам все покажу!

– Последний вопрос! – заторопился Сева прежде, чем Константин Николаевич поднялся. – У вас там какой-то детский банк…

– Он-то тут при чем? Так, рекламный трюк, не больше! Детям нравится приходить в банк, где точно такие же дети выдают им кредитки. Вроде игры…

– Но там есть, например, генеральный менеджер, – не отставал Сева. – Он на самом деле принимает какие-то решения?

– Шутите? – возмутился председатель правления. – Какие решения, они же дети! Им простейшие вещи поручить нельзя, потому что они в финансах ничегошеньки не соображают, а думают совсем о другом! Знали бы вы, в каком виде этот самый генеральный обычно ходит – весь в черной коже, в цацках каких-то! И враждует со своей заместительницей, потому что он, видите ли, гот, а она – эмо! Как будто это не одно и то же!

– Это совершенно разные вещи! – в рабочей комнате возмутилась Кисонька и отпихнула Севу от микрофона. – Эмокиды – от английского «emotional kids», эмоциональные дети. Они часто плачут, очень бурно переживают всякие отношения, любуются рассветами-закатами… Еще у них такие длинные стильные шарфы. Готы, наоборот, очень жесткие, увлекаются средневековьем, одеваются в этом стиле. Разноцветные контактные линзы носят – как у Мерлина Мэнсона1!

Сева немедленно вспомнил жутковатые глазищи генерального менеджера из «Молодости» и сам себе покивал головой.

– А главное, у них абсолютно разные музыкальные направления! – продолжала Кисонька.

– Да? – Председатель поглядел на выложившего ему все это Саляма удивленно и равнодушно пожал плечами. – Вы сыщик, вы лучше разбираетесь в малолетних бездельниках. А меня вся эта ерунда не очень интересует.

– Ну конечно! – возмущенно прошипела Кисонька, прикрывая микрофон ладонью. – Как всегда! Когда дети говорят о том, чего не знают – они дураки и им надо учиться! А когда взрослые говорят, о чем на самом деле понятия не имеют – сразу «ерунда»!

– Кисонька, сейчас не до проблем взрослой психологии! – шикнула на нее сестра. Мурка отпихнула Кисоньку от микрофона. – Салям, спроси его: если ему так не нравятся эти ребята – зачем их на работу берут?!

– Затем, что они все – дети наших топ-менеджеров! – проворчал в ответ председатель. – Чем они по клубам таскаться будут и с нехорошими компаниями свяжутся, пусть лучше финансы осваивают!

– И что, все рабочие места только для своих? – задумчиво поинтересовался Сева.

Константин Николаевич слегка смутился:

– Ну-у, оставалось одно местечко… Уборщика. Мы решили, что в детском банке весь обслуживающий персонал должен быть детским, но никто из наших до сих пор не согласился выдвинуть своего ребенка…

– …туалеты мыть! – повторяя за Севой, в офисе закончил фразу Салям.

– Все сразу хотят быть банкирами, независимо от возраста и способностей! – энергично кивнул Константин Николаевич. – Теперь вот одну операторшу увольнять приходится.