Пять минут ужаса

— Может быть, там тоже, сэр.

— Может быть, но мы во всяком случае беспомощны. Так или иначе, нельзя допустить, чтобы кто-нибудь притронулся к массе. И потом, я думаю, что нужно держать прессу подальше от всего этого.

— Совершенно верно, сэр.

— Я сказал представителю Министерства внутренних дел, что он может позвонить мне в мой кабинет. Я пойду туда, а вы оставайтесь здесь на посту, Сьюко.

— Хорошо, сэр.

Суперинтендант сдвинул очки на лоб и молча пошел прочь. Сьюко не смотрел в его сторону. Он слушал тихий разговор охранников.

— Если в аду так же пахнет гнилью, как и здесь, то, думаю, я там уже побывал, — сказал один из них.

— Тогда здесь не хватает только черта, — сказал второй.

Сьюко ничего им не ответил. Однако он вполне мог себе представить, что сейчас появится владыка ада, чтобы насладиться своим триумфом.

Потом дела пошли еще хуже…

Мы с Ритой спускались по широкой лестнице и прислушивались к негромкому эху наших шагов. Я держал ее руку в своей и чувствовал даже легкие пупырышки, как от холода, которые появились на ее коже.

— Джон, я чувствую себя прекрасно.

— Улыбаться, девочка, улыбаться. Они не должны ничего заметить.

Рита тихо засмеялась.

— Ты веришь в то, что это еще нужно? Может быть, они уже все знают.

— Это тоже может быть.

Я понимал, каково было Рите, потому что сам чувствовал себя не лучшим образом именно теперь, когда мы спускались в холл. Однако есть вещи, которые надо принимать такими, какие они есть. Их просто невозможно изменить. Кроме того, я очень мало знал об этих четырех женщинах, и по возможности хотел выманить их из укрытия.

Они все находились в холле. Зрелище было незабываемое. Как мумии или зомби, они сидели в своих креслах, в живописном беспорядке расставленных по холлу. Каждая из них видела часть помещения, так что все вместе они имели полный обзор. Они смотрели, как мы спускаемся. Их накрашенные лица, несмотря на макияж, напоминали мне живые трупы. Их губы вытянулись в предупредительной улыбке, а в глазах читалось ожидание.

Мне они совсем не понравились, и чем дальше, тем больше. я это осознавал. При нашем появлении они пошевелили руками, и казалось, что вот-вот раздадутся аплодисменты, но дело обошлось без этого.

Из чайника, стоявшего на фарфоровой подставке, уже поднимался пар, в подставке же находились свечи, тепло которых не давало чаю остынуть. Рядом на столе я увидел серебряный кофейник, в котором наверняка был кофе.

— Рита, возьми себя в руки. Представь себе, что внизу сцена, и сейчас твой выход.

— Будем надеяться, что я не забуду свою роль.

— Ах, как хорошо, что вы пришли, — раздался голос Флоры. Ее подруги улыбались подобно мумиям. — Я считаю, что пить чай или кофе после обеда, это просто великолепно. Это прекрасная традиция, которую мы хотели бы сохранить.

— Вы совершенно правы.

Мы спустились вниз по лестнице и остановились. Я спросил, где нам можно сесть.

— Садитесь, пожалуйста, на диван, — предложила Флора.

Для них это было очень удобное место. Диван был виден всем четверым, а мы в это время должны были сидеть и вести с ними салонный разговор. Откровенно говоря, у меня не было настроения этим заниматься.

Тем не менее, мне пришлось сделать хорошую мину при плохой игре. Я взял Риту под руку и повел ее к означенному месту.

Эрика встала. Обеими руками она поправила свое платье.

— Вы оба будете пить кофе?

— С удовольствием.

Она разливала кофе, глядя на нас сверху вниз, и у меня было ощущение, что за мной наблюдает змея. Остальные три женщины сидели неподвижно.

Хотя диван и казался удобным, на самом деле снизу больно толкались жесткие пружины.

— Надеюсь, что он придется вам по вкусу, — сказала Эрика и удалилась на свое место.

— Это вы его варили?

— Да. — Эрика прямо таяла от удовольствия. Взгляд, который она на меня бросила, обещал мне седьмое небо на земле. Впрочем, от него я предпочел бы отказаться.

Мы оба одновременно попробовали кофе. Он был очень горячий и дьявольски крепкий. Я положил сахар и подлил в кофе молока. Когда я все это перемешал, получился напиток красивого золотисто-коричневого цвета.

— Хороший кофе, — похвалил я после второго глотка и слегка подтолкнул Риту, которая поняла знак правильно, и тоже похвалила кофе.

Здесь стояло и печенье, к которому мы не притронулись. Я откинулся на спинку дивана и думал о том, что эти лица с вымученными улыбками постепенно начинают действовать мне на нервы.

— Кофе еще и потому хорош, что он сразу перебивает другой вкус.

Я переоценил возможности своих партнеров. Четыре женщины переглянулись и пребывали в замешательстве, пока Клара не спросила, вытянув шею подобно грифу:

— Какой другой вкус?

— Вкус гнили.

Я намеренно сказал эти слова громко и очень отчетливо. Рита вздрогнула и непроизвольно сжала руки, она сидела очень скованно.

Женщины переглянулись. Эрика перестала улыбаться. Клара наморщила лоб, а брови Жоржетты появились поверх ее очков. Флора на мое замечание не прореагировала, но спросила:

— Позвольте спросить вас, что вы имеете в виду, месье Джон?

— С удовольствием вам скажу. Вы мне дали номер, в котором действительно пахнет гнилью.

— Такого я не могу себе представить, — сказала Флора с неожиданной обидой.

— Однако это так.

— А вы не проветрили номер? — спросила Клара. — Может быть, это просто запах от мебели или от занавесок?

Я покачал головой.

— Нет, уважаемые леди, тот запах я знаю. Но я знаю и запах гнили.

— Откуда же он?

— Я довольно часто бывал на кладбищах. Там постепенно накапливается опыт.

— Не может быть! — воскликнула Жоржетта и всплеснула руками, подняв их высоко вверх. — Такого я еще никогда не слышала. Этого просто не может быть, месье Джон. Мы тоже часто бывали на кладбищах. Согласна с вами, запах там приятным не назовешь. Но гнилью на кладбищах не пахнет. Пахнет, может быть, опавшей листвой или старыми цветами — вот это действительно бывает.

Другие женщины кивнули в знак согласия.

— И все-таки это так, — настойчиво повторил я.

Флора спросила:

— А ваша знакомая тоже что-нибудь почувствовала?

Поскольку она обращалась прямо к Рите, той пришлось ответить.

— Еще бы! Джон совершенно прав. Здесь не просто пахнет гнилью, это какая-то невыносимая вонь.

Женщины, которые перед нами сидели, были превосходными актрисами, они поочередно посмотрели друг на друга, и наконец Флора первая покачала головой, остальные поступили точно так же. Потом Флора спросила:

— Может быть, вы желаете, чтобы вам дали другой номер? У нас их достаточно. Пожалуйста…

— Ни в коем случае.

— Но, месье Джон! — воскликнула она. — Уж если там такой запах!

— Ну, что ж, придется жить с запахом.

— Я этого себе не могу представить, мои подруги тоже нет. Откуда же мог взяться такой запах?

— Это запах мертвецов.

— Что? — Она наклонилась вперед и приложила руку к левому уху. — Что вы сказали?

— Ну, мертвецов, трупов. Понимаете, Флора?

— Нет, — категорически заявила она.

— Ну, может быть остатки трупов, которые давно сгнили, или, может быть, они превратились в черную массу. — Я подкинул им этот пробный шар, потому что мне очень хотелось увидеть их реакцию.

— Массу? — как эхо повторила Флора.

— Да-да.

Она пошевелила губами, но ничего не сказала. Ее подруги тоже ничего не говорили. Но лица их изменились. Особенно глаза. В них появилось недоверие. Даже Эрика, молодящаяся старуха с замашками роковой женщины, смотрела на меня по-иному.

— Про какую это массу вы говорите? — спросила Клара.

— Ну, это так, мое предположение.

— Вы хотите сказать, что в нашем доме хранится какая-то масса?

— Ну, это очень старый дом, — сказал я.

— Это верно, — согласилась Флора. — Но никакой массы здесь нет. А?

Другие закивали головами в знак согласия, и здесь я предложил спуститься в подвал, посмотреть там.

— Нет, Джон, оставь это, — прошептала Рита.

Я не сдавался.

— Вы позволите мне поискать в подвале?

— Вы хотите там искать массу, месье Джон?

— Да, Жоржетта.

— Вы ее там не найдете.

— Охотно вам верю. Однако мне хотелось бы в этом убедиться самому.

Эрика тоже была против.

— Там же нет электричества.

— У вас наверняка достаточно свечей. Их света мне вполне хватит.

Женщины поняли, что меня не переубедишь. Я маленькими глотками пил свой кофе и слышал, как Рита прошептала мне:

— Мне тоже идти с тобой, Джон?

— Ну, если ты не хочешь…

— Я с детства боюсь подвалов. Терпеть их не могу. Кроме того, я хотела бы оставаться на посту здесь. Неизвестно, все ли четыре пойдут с тобой.

— Посмотрим. Если они пойдут, тебе придется идти тоже. Если нет, будь осторожна.

— О’кей.

Четыре грации начали перешептываться. Их голоса напоминали шипение гремучих змей.

Наконец, поднялись Клара и Эрика.

— Мы решили пойти с вами, месье Джон. Ваша подруга тоже пойдет в подвал?

— Нет, — быстро сказала Рита. — Я… не люблю подвалы старых домов.

— Ты права, дитя мое, — сказала Жоржетта. — Они так ужасны, эти подвалы.

— Но я тоже не собираюсь уходить туда надолго. Можно идти?

— Хорошо.

Я подмигнул Рите Уилсон, которая в оцепенении стояла рядом с диваном и тоже слегка кивнула мне.

— Ну, уж мы-то останемся здесь и проведем время в уюте, — сказала ей Клара.

Рита улыбнулась вымученной улыбкой.

— Да, я думаю, что здесь условия терпимые.

— Как хорошо, что вы так считаете, — улыбнулась Жоржетта. — Здесь ведь не пахнет гнилью.

— Нет, не пахнет.

— Ну, вот видите.

«Это, конечно, может измениться», — подумала Рита Уилсон. Сказать вслух она не посмела…

Подвал выглядел именно так, как я себе представлял. В нем было душно, полно гнили и в общем жутковато.

Я стоял на верхней ступеньке длинной каменной лестницы, которая вела в глубину. Рядом со мной была Эрика — та самая женщина с полной грудью. Флора ушла за свечами. Она обещала вскоре вернуться назад.

Эрика заметила, как пошевелились мои ноздри.

— Нет, месье Джон, здесь не пахнет трупами.

— Но нельзя сказать, что здесь хорошо пахнет.

— Ну, это старый подвал.

— Вы правы.

Эрика перешла прямо к делу.

— Я хотела узнать, нравятся ли вам молодые женщины? Вот такие, как Рита, например?

Боже, опять она за свое! Но я оставался спокоен и даже улыбался.

— Ну; они подходят мне по возрасту, если будет позволительно так сказать.

Глаза Эрики расширились.

— Но им наверняка не хватает опыта. В этом смысле им до меня далеко. Женщина с опытом может дать больше счастья, чем вы думаете.

— Вполне возможно.

— Тогда уж часов не наблюдают. — Эрика продолжала свой нелепый флирт и начала приближаться ко мне.

На это я не рассчитывал. Я начал смотреть, как бы мне уйти от этой хищницы, и этот шанс мне представился, потому что вернулась Флора. На тарелочке, которую она держала в правой руке, стояли три зажженные свечи.

— Вот они будут нам светить, — сказала она. — Можно я пройду вперед?

— Хорошо.

Я спускался по ступенькам осторожнее, чем женщины, которые ориентировались здесь лучше меня. Чем глубже мы спускались, тем хуже становился воздух, но старыми трупами здесь не пахло.

Подвал не представлял собой единого целого, а состоял из нескольких помещений, соединенных между собой коридорами. Потолки некоторых коридоров были сводчатыми.

Мы шли друг за другом. Женщины не делали ничего такого, что могло бы вызвать мое подозрение. Они вели меня туда, куда я хотел. Я заглядывал во все помещения, во все уголки и смог посветить везде, где мне хотелось. Большая часть подвала была пуста. В некоторых помещениях я обнаружил консервы, было там и вино в бутылках, хранившихся на стеллажах. Лежали какие-то старые мешки и остатки угля.

В холле, помнилось, горел камин. Дрова для него лежали в подвале у одной из стен.

Флора остановилась около сложенных в штабель дров и поставила на них тарелочку со свечами.

— Ну что, теперь вы довольны, месье Джон?

Мерцающий отблеск свечей делал ее лицо похожим на маску.

— Это обычный подвал, а не камера хранения разлагающихся трупов.

— Такого я никогда не утверждал, просто обратил внимание на этот запах.

— А что вы думаете теперь?

— Пока я такого запаха не чувствую, хотя нельзя сказать, что здесь хорошо пахнет.

— Так во всех подвалах.

Флора пожала плечами. Она старалась казаться уверенной. Эрика стояла позади меня. Время от времени я слышал ее дыхание, и меня раздражало постоянное шарканье ног. Я собирался развернуться, что мне удалось сделать только наполовину. В этот момент на меня обрушился удар. Что-то твердое стукнуло меня по затылку и соскользнуло вниз. «Полено для камина», — подумал я, и ноги у меня сделались ватными. Однако я не упал и не потерял сознания. Я просто вцепился в поленницу и чуть не свалил тарелку со свечами, когда, подобно змее, промелькнула рука Флоры.

— Пойдем, Эрика, очень хорошо. Терпеть не могу соглядатаев…

После того как она это сказала, я услышал топот их бегущих ног, которые удалялись по направлению к лестнице.

Затем все заглушил новый шум. Поленница не выдержала моего веса, и я, все еще держась за ее верх, упал назад.

Несколько поленьев упало на меня. Два попали мне на ноги, третье — на живот. Я приземлился на спину во влажную темноту подвала. Сознания я все же не потерял, но у меня было такое ощущение, будто мои руки и ноги сделались резиновыми. Я чувствовал слабость, двигался с трудом. К сожалению, я не мог быстро встать и догнать этих баб. Мне казалось, что я сделал все правильно, но, как выяснилось, допустил грубую ошибку. Если этим женщинам удалось справиться со мной, то с Ритой Уилсон у них тем более трудностей не будет. Хотелось сесть и завыть…

Не вставая, я перевернулся на правый бок. Голова разламывалась от боли. Не хотелось и вспоминать о том, как часто меня сбивали с ног ударом по голове. Казалось чудом, что я мог нормально думать и действовать.

С трудом я поднялся на ноги, споткнулся о толстое полено, прокашлялся и сделал два неверных шага в темноту подвала.

Женщины допустили одну серьезную ошибку. Им следовало бы забрать у меня еще и оружие, но оно у меня осталось, а кроме того, был и маленький фонарик, света которого вполне хватило, чтобы ориентироваться в подвале.

Я вспомнил про дверь подвала и ее замок. Он вряд ли очень крепок и уж наверняка ему несколько десятков лет. Возможно, двух-трех пуль хватит, чтобы его открыть.

Посмотрим, что здесь можно сделать. Я включил фонарь, отпихнул ногой несколько поленьев и хотел посветить вперед, когда мне вдруг бросилось в глаза нечто новое. Опять появился запах!

Нет, это была уже настоящая вонь. Я узнал ее, потому что точно так же пахло в шкафу моего номера. Это был запах разлагающихся трупов…

У меня мороз пробежал по коже. Так в чем же здесь все-таки дело? Я медленно поднял руку и повел вокруг себя лучом света. На полу что-то просматривалось и, кажется, двигалось! Да, оно двигалось, и не только вперед, в чем я смог убедиться, когда повернулся.

Со всех сторон в моем направлении что-то ползло, что-то надвигалось на меня, как будто собиралось взять в плен. Это была густая масса, от которой исходил запах тления и гнили и в которой время от времени, словно островки, появлялись светлые пятна. Это были вовсе не островки, а настоящие человеческие лица…

Рита Уилсон не знала, как ей себя вести. Чтобы не сидеть рядом с оставшимися в комнате женщинами, она опять уселась на диван и не двигалась с места.

Жоржетта и Клара неподвижно стояли бок о бок и смотрели на нее. Улыбка Клары была такой же фальшивой, как часы марки «Картиер», изготовленные в Гонконге.

— Почему вы нервничаете, дитя мое? Ваш друг сейчас вернется.

— Подвал здесь большой? — спросила Рита, только чтобы что-нибудь спросить. — Что же там находится?

— Трупов там нет, — ответила Жоржетта. Голос ее звучал так, словно она сейчас запоет. — Кстати, знаете чем я занималась в прошлом?

— Нет, не знаю.

— Угадайте.

Рита понимала, что Жоржетта не занималась обыкновенной работой — это чувствовалось по ее поведению. Поэтому она предположила, что Жоржетта раньше была актрисой.

— Вы почти угадали, — воскликнула Жоржетта и захлопала в ладоши. — Как вы это узнали?

Рита решила ей польстить.

— Это же видно сразу.

Жоржетта воодушевилась. Она кивнула в сторону Клары:

— Слышишь, даже чужой человек может все определить. Вот какой знаменитостью я раньше была!

Она отошла в сторону и немедленно встала в позу, как для пения, прежде чем Рита успела к ней обратиться.

— Вы почти угадали, дитя мое. Я была не актрисой, а шансонеткой. О, я выступала во многих известных домах, случалось выступать и в Париже. Публика была у моих ног. Я тот же тип, что Сара Леандр — роковая женщина, которая заставляет мужчин забывать своих жен.

— Не преувеличивай, — сказала Клара.

— В чем дело? Впрочем, ты права, мне не к чему преувеличивать. Ты все время завидовала мне, потому что выросла совсем в другой среде.

— В самом деле?

Жоржетта рассмеялась и сказала, обращаясь к Рите:

— Она выросла в семье служащего и работала машинисткой.

— Я была секретаршей.

— Ну и что?

Для Риты Уилсон было кстати, что женщины ссорились между собой. По крайней мере, им теперь некогда было заниматься ею — они только спорили.

— Да, я работала секретаршей и оставалась на своем месте еще пятьдесят лет, когда ты давно уже была не у дел. Тебя не брали даже в третьесортные заведения. Жоржетты уже не существовало. Она ушла в небытие, была забыта.

— Ну что ты об этом знаешь?

— Все.

Жоржетта не унималась.

— Я сама поставила точку. Я ушла, когда была в зените славы, и никто меня больше ни к чему не вынуждал, и я не принимала никаких приглашений.

— Могу себе представить. Приглашения поступали только из всяких сомнительных заведений. Нет, мне в это время было, естественно, лучше.

Бывшая шансонетка в ярости топнула ногой.

— Что вы на это скажете, дитя мое?

Рита попробовала найти дипломатический ответ и пожала плечами.

— Я не могу в это вмешиваться, ведь с вами познакомилась только сегодня.

Жоржетта вновь встала в позу, подняла левую руку, согнула ее в локте и погрузила пальцы в рыжие волосы своего парика.

— По мне ведь видно, что я занималась не обыкновенным делом.

— Конечно.

— Особенно, когда посмотришь на твой парик, — ядовито сказала Клара.

— Ах, успокойся в конце концов.

— Но ведь это правда, разве не так?

— Нет, не совсем. У меня есть волосы на голове, любезная Клара, это ведь мне позволено.

— В самом деле?

Прежде чем Жоржетта смогла увернуться, Клара вцепилась в парик и сорвала его с головы Жоржетты. Под ним обнаружились пучки седых волос, пробивавшиеся из-под кожи, как дикорастущая трава.

Клара была похожа на ведьму, одержавшую победу. Она высоко подняла парик вверх.

— Вот что осталось от нашей знаменитой шансонетки! — воскликнула она. — Смотри на Жоржетту, дитя мое, тогда ты узнаешь, какими примадонны становятся в старости.

Она выбросила искусственные волосы прочь. Рита непроизвольно профессиональным движением поймала парик на лету и отдала его Жоржетте.

— Спасибо, дитя мое. — Она опять надела парик на голову.

Поблизости не было зеркала, так что парик сидел криво. И это тоже выглядело смешно.

— Мы с тобой еще поговорим, Клара. Смотри, я как-нибудь просто выцарапаю тебе глаза.

— Кто кому собирается здесь выцарапать глаза? — спросил пронзительный голос, принадлежавший Флоре, которая вернулась в холл вместе с Эрикой.

— Это я пообещала Кларе.

— Почему же, Жоржетта?

— Она сорвала у меня с головы парик. Разве это непонятно?

— Нет. Мы должны держаться все вместе. Именно сейчас.

Женщины кивнули друг другу, переглянулись, ухмыльнулись и вновь стали наилучшими друзьями.

Рита не обратила внимания на их слова. Она была занята собственными проблемами, потому что сейчас она обратила внимание — Джон Синклер не вернулся. Почему? Она неуверенно посмотрела вокруг, но его нигде не было. Вопрос был написан на ее лице, и не было необходимости задавать его, потому что тему затронула Флора.

— Ты ищешь своего друга?

— Да.

— Он остался в подвале.

Рита вскочила. Лицо ее мгновенно покраснело.

— Я не верю.

— Нет, мое сокровище, он остался в подвале.

— Что он там делает?

Флора сверкнула глазами.

— Может быть, он ищет трупы, которые там воняют.

Эта фраза задела Риту. Внезапно все вновь всплыло у нее перед глазами — номер, запах, четыре женщины. Достаточно было посмотреть на их лица, чтобы убедиться, что они действовали по какому-то дьявольскому плану.

— Он добровольно…

— Не совсем, — сказала Эрика — роковая женщина. — Мы ему немножечко помогли, если ты понимаешь, что я имею в виду.

— Как?

— Поленом, дорогая моя. Я ударила его поленом по голове. Он сейчас лежит внизу, такой одинокий, такой заброшенный…

Эрика захихикала.

— Но скоро у него будет компания.

— Я? — воскликнула Рита.

— Вот именно, дитя мое. Не сразу, а позже. Тебе придется сначала пройти через наши часы, — сказала Флора, а ее подруги закивали, как куклы.

— Пройти сквозь часы?

Рита Уилсон не понимала, что происходит. Она вообще уже ничего не понимала. Ей было только ясно, что нужно покинуть этот проклятый дом как можно быстрее.

— Пять минут ужаса, — прошептала Жоржетта, — этого пока не избежал никто.

— Что вы хотите этим сказать?

— Это мы тебе покажем, — кивнув, сказала Клара. Ее глаза казались остекленевшими.

Дыхание Риты стало быстрым и шумным. Сейчас ее и женщин разделял большой стол. Если она поторопится и добежит до двери, то сможет убежать. Тогда она позовет на помощь и освободит Джона Синклера.

Рита взяла себя в руки, ни одним движением не показывая, что собирается делать.

— В чем же мы виноваты? — спросила она жалобным голосом.

— Ни в чем, — сказала Клара.

— Вы просто прибыли в нужный момент, — сказала Эрика, ухмыляясь.

— Ад уже радуется, — сказала Жоржетта.

— Потому что дьявол сделал нас своими служанками, — добавила Флора.

Рита Гилсон немногое поняла из этих ответов, но она заметила, что произошли какие-то изменения. В холле стало холоднее. Казалось, что ледяной обруч сжимает ее грудь и не дает дышать. Как же ей поступить?

— Все это шутки! Вы только хотите запугать меня.

Флора покачала головой.

— Это не шутка, можешь мне поверить.

— Вы хотите меня убить?

— Не мы убьем тебя, тебе предстоят пять минут ужаса, понимаешь?

— Как Элен Паркер? — вырвалось у нее.

Рита не собиралась этого говорить, но она уже не могла взять слова назад, и ей захотелось откусить свой язык.

Флора опять, как птица, подняла голову.

— Что ты сказала, дитя мое? Какое имя ты назвала?

— Ничего-ничего, извините, я просто…

— Элен Паркер? — спросила Эрика.

— Ты ее знаешь? — резко сказала Клара.

— Нет, я…

— Ты о ней слышала?

— Черт возьми, прекратите. В конце концов, я случайно сказала это, я не знаю… я хочу…

Рите пришлось приступить к действиям. Она опрокинула на женщин стол, те, ругаясь, отскочили в сторону, но не смогли совсем увернуться. С проклятиями они кинулись за Ритой, но это ей не помешало. Она прыжком бросилась к двери, чтобы уйти от этих женщин. Ее тренированность помогла ей. С разбега она подскочила к двери, повернула ручку вниз и вскрикнула от ярости, потому что входная дверь была заперта. Значит, старые ведьмы поставили им ловушку.

Рита Уилсон прижалась спиной к деревянной поверхности двери, дыхание ее было учащенным, в голову ударила кровь. Четыре женщины одна за другой двигались в ее направлении.

Пощады ей ждать нечего.

Рита стояла одна, против нее было четыре человека. Сможет ли она бороться с ними? Удастся ли ей оказать сопротивление?

Она этого не знала, но надо было попробовать. Определенный шанс давало окно: если она просто разобьет его и выпрыгнет наружу, то сможет спастись. В цирке был человек, который проделывал такие фокусы без всяких повреждений. Она часто смотрела этот номер и думала, что сделает такой же трюк без тренировки. Здесь ее догнала четверка.

— Пошли вон! — крикнула Рита, готовясь к прыжку. Она обозначила рывок в левую сторону, женщины последовали в том же направлении, но Рита развернулась на месте и бросилась направо к ближайшему окну.

В этот момент что-то с ужасной силой ударило ее по спине так, что дыхание остановилось. Рита застонала, перед глазами внезапно заплясали цветные пятна. Боль пронзила ее до самых плеч. Не добежав до подоконника, она рухнула на пол. Рита упала животом на какой-то острый угол, который сквозь одежду больно впился в ее кожу. Удержаться на ногах ей не удалось, но она постаралась не упасть совсем, потому что иначе был бы потерян последний шанс.

Однако о том чтобы она не упала, позаботились руки женщин-убийц. Они схватили ее и удержали. Сбоку подошла Флора, чтобы показать тот предмет, который так сильно ударил ее по спине. Это был тяжелый серебряный кофейник.

— Практичная штука, — прошептала Флора, — им можно пользоваться для различных целей, нужно только вовремя сообразить. И вот еще что, дорогая моя, от нас ни одна еще не ушла. Ни одну попавшую к нам мы не упустили. Тебе тоже это не удастся.

— Но почему, — жалобно сказала Рита, — почему вы собираетесь меня убить? Я же вам ничего не сделала.

— А что там было с Элен Паркер?

— Я о ней просто слышала.

— Она нам тоже ничего не сделала, дорогая моя.

Рите не хватало воздуха, потому что ее спина горела от боли. Сидя на полу, она чувствовала унижение, но все же искала возможность ускользнуть от этих жутких женщин.

В руках Флоры что-то пошевелилось. Нечто длинное, гибкое, тонкое, черное, блестящее. Это был бич. Рита Уилсон терпеть не могла бичей. Когда она увидела, что он, подобно змее, уже изгибается над полом, то внезапно вскочила, не обращая внимания на боль в спине.

Флора засмеялась. Она позволила молодой женщине пробежать два шага, затем что-то прожужжало мимо Риты в воздухе прямо перед шеей. Бич издал звук, напоминающий выстрел, и в тот же момент вокруг ее шеи сомкнулось три черных кольца.

Флора коротким рывком потянула на себя. Она не просто остановила бег Риты, молодая женщина сразу покачнулась назад. Эта хватка отнимала у нее последний вздох. Она захрипела и упала на твердый пол. Боли в спине она уже не чувствовала, потому что, к счастью для нее, потеряла сознание. Флора подошла к ней, повернула правую руку и небрежным грациозным движением сбросила кольца. Рита продолжала лежать на полу…

Она не издала ни звука, была неподвижна и казалась мертвой. Лицо ее было бледно, его обрамляли прекрасные рыжеватые волосы, что бросалось в глаза даже Жоржетте: Она опустилась на колени рядом с Ритой и, растопырив пальцы, провела ими по ее волосам.

— У нее прекрасная шевелюра. Мне тоже раньше, откровенно говоря, хотелось такую же. Она очень красива, эта малышка.

— Тем не менее, ей придется умереть, — жестко сказала Флора.

Клара и Эрика кивнули, а молодящаяся женщина-вампир добавила:

— Оба лица встретятся в адской массе. Узнают ли они еще друг друга?

Флора бросила на нее холодный, почти презрительный взгляд.

— Иди и принеси одеяния.

— Да-да, — Эрика кивнула и быстрым шагом удалилась.

Она не слышала, как Флора прошептала:

— Дьявол будет нам благодарен и подарит нам долгую жизнь.

Внезапно ее глаза засияли, как будто ей было всего 20 лет…

Передо мной была масса, и лица на ней светились, как бледные призраки.

Я преодолел первый испуг и постарался трезво оценить опасность. Я еще пока стоял на маленьком островке. Наверняка, пройдет некоторое время, пока эта жижа доползет до моих ног. За эти минуты нужно было что-нибудь придумать.

То, что меня ловко провели эти бабы, больше не злило. Просто нужно быть внимательнее. Однако эта масса была настоящим убийцей, об этом свидетельствовало наследство, доставшееся от Доры.

Масса подползла ко мне и уже обтекала по сторонам, не издавая при этом ни звука. Она двигалась в леденящей тишине, и понятие тихой смерти подходило для этого случая как нельзя лучше. Никакого шума, никакого шороха — мои уши не слышали совсем ничего.

Сквозь массу я видел лица мужчин и женщин. Некоторые казались очень широкими, как будто они расплылись, другие, наоборот, были уже, чем полагалось, будто их сжали. Но во всех лицах общим было одно — в их чертах угадывалась мука, а глаза выражали страх. На этих лицах не было ничего, напоминавшего смерть-избавительницу. Все они выражали ужас, пережитый людьми в последние минуты жизни.

Это были молодые люди, не было никого старше 25 лет. Наверное, туристы, отдыхающие, попавшие в руки дьявольской четверки.

А как Рита Уилсон? Она не выходила у меня из головы. Ведь у нее будет не две противницы, как у меня, а целых четыре.

Мне вряд ли удастся перепрыгнуть через массу, но я захотел точно узнать, как она себя ведет и нельзя ли остановить ее освященной серебряной пулей.

Я прицелился наискосок и нажал спусковой крючок.

Эхо от выстрела прокатилось подобно удару бича.

Серебряная пуля ударила в массу, шлепнула по ее поверхности, и ничего не изменилось. Я заметил это уже несколько секунд спустя. Хотя я увидел на поверхности массы выбоину, сквозь которую виднелся серый каменный пол, эта пустота вновь быстро заполнилась, потому что по краям ее масса опять поднялась и сомкнулась.

Проклятье! Это мне совсем не нравилось. У меня в распоряжении был только кинжал и, конечно, мой крест, который с чудовищной силой упирался в мою грудь, сопротивляясь адским силам. Оказалось, что он нагрелся совсем немного. Собственно, масса возникла в аду. Против нее креста должно было хватить. Или, может быть, Асмодею удалось придумать что-нибудь, против чего бессилен и мой крест?

Я этого не знал и размышлял, стоит ли мне двигаться навстречу массе, чтобы попробовать крест на ней. Однако до этого дело не дошло. Случилось совсем другое. Где-то высоко надо мной стало неожиданно светло.

Электричества здесь не было, не было и никаких ламп, значит, свет должен иметь какой-то другой источник.

Я поднял голову и посмотрел на потолок. То, что я увидел, было просто непостижимо. У этого подвала не обычный потолок, а стеклянный.

Я протер глаза и посмотрел снизу вверх на стоящую на стеклянном полу Риту Уилсон. В тот же момент я осознал, что она попала в смертельную ловушку…

Рита очнулась, но никак не могла понять, где находится. Вокруг нее была густая, как чернила, темнота. Можно подумать, что весь мир заполнен черной, как смола, краской.

Она лежала на спине, все тело болело, и голова разламывалась от боли. Когда она ощупала шею, у нее возникло ощущение, что совсем недавно ее за горло держали руки убийцы.

В этот момент Рита все вспомнила. Четырем ведьмам действительно удалось с ней справиться. Точно так же, как с Элен Паркер.

Рита удивилась себе самой, потому, что она вдруг начала мыслить вполне реалистически. Элен не представлялось никакого шанса на спасение, и было ясно, что ей такого шанса не представится тоже. Она находилась в смертельной ловушке, которая еще не совсем захлопнулась, но Рита не видела никакой возможности вырваться из нее. Темнота была ужасна. В ней не могло быть никакого пути ни вперед, ни назад, ни в сторону. Ей приходилось оставаться на месте.

Пролежав так некоторое время, она рывком поднялась и обнаружила, что усилие было для нее чрезмерным. Спину опять обожгло болью. В голове бешено заколотился пульс. Кроме того, осталось удушающее ощущение в горле.

Все это она забыла, когда над ней загорелся яркий свет. Это был не взрыв света, не внезапная ослепляющая вспышка, а, как в кино, — после окончания фильма экран начинает светлеть. Свет то возникал, то исчезал, и, возникая, он прогонял все тени.

Рита задержала дыхание. Светло стало неспроста. Она хорошо понимала, что все это значит. Ей наверняка хотели показать, какова будет ее судьба.

Рита ожидала чего-то ужасного, рокового. Однако все вокруг нее было настолько нормальным, что оставалось только удивляться.

Здесь было четыре двери. Одна впереди, две с боков и последняя — сзади. Рита находилась в самой середине. В резком контрасте с дверями находились четыре мертвенно-бледных стены, как бы выкрашенные костной мукой.

Пол помещения был совсем прозрачным!

У Риты перехватило дыхание. Поначалу ей даже не поверилось, но дело действительно обстояло так. Обе ее ноги стояли на стекле, казавшемся очень тонким. Действительно ли оно было таким?

В голове мелькнула мысль о бегстве. О дверях она при этом не думала. Рита просто не могла осмелиться подойти к одной из них и открыть ее.

Сильно завораживал стеклянный пол. Он казался тонким, но впечатление было обманчивым, потому что, когда Рита топнула ногой, стекло не разбилось, а раздался звон, раскатившийся эхом. Стекло было твердое, как камень. Свет так быстро уходил под ним в пустоту, что Рите не удавалось разглядеть, что находилось под стеклянным полом.

К боли она еще не привыкла, все же в данный момент сильнее всего было любопытство. Впрочем, оставался еще и страх, карауливший в глубине ее души, потому что четыре старые ведьмы, наверное, уж не случайно поставили ее на эту стеклянную поверхность.

Зачем? Что эти женщины собирались с ней делать? По спине у нее пробежали мурашки, она почувствовала ледяной холод в затылке, и это ощущение еще усилилось, когда открылись четыре двери.

Из четырех дверей вышли четыре женщины! Когда Рита увидела эти фигуры, ее сердце бешено заколотилось.

Женщины переоделись. На них теперь были длинные плащи с капюшонами, которые оставляли открытыми только лица. Глаза их выглядели еще злее, взгляды вонзились в Риту, как кинжалы.

Ни одна из женщин не говорила ни слова. Они просто смотрели на нее. Если у смерти было лицо, то оно должно быть похожим на лица этих четырех женщин.

Рита не могла говорить, хотя у нее на языке вертелись тысячи вопросов. Что-то сжимало ее грудь, ее шею, ее горло. Что-то впивалось в ее живот, как нож. Что предпринять? Она не могла ничего сделать, женщины заманили ее в ловушку, и теперь она полностью в их власти. Перед ней стояла Флора. Пощады ждать было нечего.

— Почему?

Рита слышала собственный голос, но он был совсем чужим и даже хрипловатым.

Губы Флоры зашевелились.

— Ты можешь получить ответ, дитя мое. Мы служим тому, кто господствует над всем в этом мире. Мы служим владыке ада. Его называют дьяволом, сатаной, великим соблазнителем и всякими другими именами. Однако для нас он большой друг. Тот друг, который дает нам все, который передал нам символ смерти — песочные часы. Это особые песочные часы, сквозь которые предстоит пройти и тебе, потому что они могут дать нам то, что поддерживает жизнь — адскую массу.

Рита Уилсон проглотила слюну. Она покачала головой несколько раз подряд и опустила веки, ничего не понимая.

— Разве ты этого не знала?

— Нет.

— Этому я не верю, девочка. Ты — такая же нормальная посетительница, как твой спутник — турист или простой путешественник. Вы нарочно приехали к нам. Ты упомянула имя Элен Паркер. Мы тоже знаем его. Мы знаем также о человеке, который когда-то был одним из нас, хотел участвовать в нашем деле, но потом исчез и пошел собственным путем…

— Дора!

Рита не хотела произносить этого имени, но оно само слетело с языка.

— Правильно, — Флора кивнула головой.

Позади нее смеялись три женщины. Тогда Рита поняла, что этим замечанием она окончательно вырыла себе могилу.

— Да, Дора была одной из нас, дитя мое. Когда дело стало серьезным, она ушла. К сожалению, Дора знала достаточно много, чтобы что-то предпринять. Долгое время она оставляла нас в покое, потом приехала эта Элен Паркер. Мы распознали ее. Женщина попала в ловушку, и мы точно знали, кто устроил нам этот визит. Поэтому ее останки мы и послали Доре.

— Я знаю.

— Ну? И как она поживает, как на это прореагировала?

— Никак не прореагировала, — ответила Рита Уилсон срывающимся голосом. — Она больше не могла реагировать, потому что Дора умерла.

— Не может быть, — прошептала Флора и расхохоталась.

Три другие женщины тоже рассмеялись вместе с ней, причем особенно выделялся смех Жоржетты из-за ее громкого, резкого голоса.

— Умерла, — сказала Флора довольно и кивнула головой. — Это превосходно, это хорошо.

Она еще раз посмотрела на Риту.

— Какой же черт побудил тебя приехать к нам в гости вместе с твоим другом, как ты говоришь?

— Джон Синклер — полицейский. Перед смертью Дора попросила подключить его к этому делу.

— Что ты и сделала.

— Да.

— Почему?

— Она была моей подругой. Я… была ей обязана, если вы понимаете, что я хочу сказать.

Флора кивнула головой.

— Да, я понимаю. Твой долг перед ней состоит в том, чтобы тоже умереть. Нам нужна новая масса. Скоро под ее поверхностью появится новое лицо — твое. Для нас это как целебная грязь, в которой мы купаемся. Ее сила придает нашим телам новую энергию. Для нас эта масса как чудесная живая вода. Но не каждый может к ней притронуться. Она возникла в глубинах ада. Там эта масса бурлила и кипела, там она находилась во власти дьявола, это та масса, которая состоит из человеческих тел.

Рита не могла этого постигнуть. Люди превращались в массу. Это действительно мог сделать только дьявол. Если кто-то умирал, он обращался в пыль, но обратиться в грязь!?

Она не могла больше говорить. Что-то сжимало ей горло. Глаза ее стали влажными, губы задрожали, и она увидела, как Флора кивает головой.

— Теперь ты знаешь все, дитя мое!

Хотя судьба Риты висела на волоске, она все-таки вспомнила о своем спутнике.

— Но вам не удастся уничтожить меня! Джон Синклер…

— Он не сможет ничего сделать! — сказала женщина. Он вообще ничего не может. Он не в состоянии ничего предпринять.

— Он мертв?

— Наверняка, дитя мое, потому что от адской массы не спасется и он. Она не знает пощады, не остановится ни перед чем и не перед кем, уничтожит любого — мужчину или женщину.

— Джон Синклер может сопротивляться!

Флора махнула рукой. Эта рука выглядела, как когтистая лапа старой птицы.

— Ни один человек не может бороться против ада. Запомни это, думай об этом, пока у тебя есть время. Он сильнее. Он определяет жизнь и смерть человека. Над всем господствуют часы дьявола. Думай об этом.

— Какие часы? — спросила Рита.

Она догадывалась о чем-то, но хотела узнать об этом точнее.

— Я же тебе говорила — песочные часы, — засмеялась Флора, лицо которой подергивалось от предвкушения триумфа. — Песочные часы — это нечто особенное. С ними обращаются без должного уважения, когда используют на кухне во время варки яиц. Но наши песочные часы — большие. Они так велики, что сквозь них может пройти человек. Его охватывает верхняя половина часов, а потом пробуждаются магические силы ада, и человек обнаруживает, как он в конечном итоге слаб, потому что вдруг начинает просачиваться сквозь узенькую трубочку между двумя половинами часов, превращаясь в ту самую массу. Масса стекает в нижнюю половину. Для нормального человека — это отвратительная грязь, пахнущая гнилью и тленом, но для нас это то средство, которое поддерживает в нас жизнь. «Песочные часы господствуют над жизнью и смертью». Когда-то так сказал дьявол. Так это происходило до сих пор, так это будет постоянно. То же самое произойдет и с тобой, дитя мое.

Рита все слышала и все-таки никак не могла осмыслить эту чудовищную философию, потому что все представлялось ей сплошным кошмаром. Однако один вопрос у нее все-таки вырвался.

— Где же они?

Флора не дала прямого ответа. Почти с упреком она покачала головой.

— Ты этого не знаешь? Подумай-ка, дитя мое. Адские часы тоже состоят из обычного материала. Из того, на котором ты сейчас стоишь.

— Из стекла!

— Да! — Флора сказала это, почти ликуя. — Да, они состоят из стекла. Ты находишься над их верхней частью. Им нужно лишь открыться, чтобы проглотить тебя.

Рите показалось, что ее вновь ударили бичом, она опустилась на колени, в животе сжалось, ей стало неожиданно очень плохо.

— Тебе нехорошо? — осведомилась Флора с деланным дружелюбием.

— Это… Этого не может быть…

— Посмотри под ноги.

Рита опустила взгляд. Сквозь стекло было что-то видно, но она не могла определить, действительно ли там есть две чаши, находящиеся друг над другом и связанные между собой трубкой, из которых и состоят песочные часы.

— Теперь мы тебя покидаем и оставляем одну, — сказала Флора. — В момент смерти каждый должен быть наедине с собой.

— Не надо было приезжать, — сказала Клара.

— Тебе было бы лучше оставаться в Англии, — прошептала на прощание Эрика.

— Оревуар, дитя мое, — запыхавшись, сказала Жоржетта, шансонетка, состарившаяся роковая женщина.

Не успели ее слова стихнуть, как Флора вышла и тихо закрыла за собой дверь. То же самое сделали и остальные женщины. Рита Уилсон осталась одна.

Она неподвижно смотрела на поверхность стекла и думала о том, приснилось ли ей все, что она видела, или нет. И в этот момент началось! Сначала Рита почувствовала сотрясение, как будто у нее под ногами что-то проваливается. Она опустила взгляд, и ей показалось, что в глубине что-то изменилось. Стекло приобретало иную форму. Оно стягивалось, стекалось в середину, и там в середине возникала тонкая соединительная трубка. Все, что ей сказали, было правдой…

Рите стало ясно, что у нее оставался последний шанс. Броситься вперед, убежать, прорвавшись сквозь одну из дверей, и бежать, бежать все равно куда.

Тут она услышала какое-то бульканье, и было уже поздно. Она поняла, что ноги ее застряли, стекло внезапно стало мягким, как пудинг, и уже сомкнулось вокруг ее туфель. Рита потеряла всякую надежду.

Моя девушка попала в ловушку. Я стоял внизу под ней, видел ее, но никак не мог прийти ей на помощь. Четыре старухи придумали превосходную западню. Ни один человек спастись из нее не мог. Внутри меня все кипело. Но это было ни к чему, нужно сохранять ясную голову. В чем же был выход?

Устремив взгляд наверх, я лихорадочно размышлял. Там наверху, возникло какое-то движение, и показались четыре тени. Это были четыре женщины!

Они тайком вышли из своих укрытий и потихоньку пошли к Рите. Они наверняка с ней разговаривали, объясняя, какая судьба ее ожидает.

При этом они показывали ей и мне, насколько мы беспомощны. Они вели свою жестокую, подлую игру, план которой мог созреть только в аду. Это было достойно дьявола!

Ко мне же в это время подползала масса…

Она продвигалась вперед без малейшего шума, по поверхности ее двигались небольшие волны. Островок, на котором я стоял, становился с каждым мгновением все меньше. Внутри массы бледным отблеском светились лица мертвых. Скоро там должно было появиться еще одно лицо — Риты Уилсон.

Пока четыре женщины все еще с ней разговаривали, я мог сосредоточить свое внимание на дьявольской массе. Она выдержала мои серебряные пули, а как она себя поведет, если попробовать использовать крест? Ее создал дьявол, и дьявол ненавидел мой крест, потому что против него он не мог ничего поделать. От креста ему уже пришлось потерпеть не одно поражение. Я мог только надеяться, что это произойдет и на сей раз.

Масса уже находилась не далее двух ярдов от меня. Я еще раз посветил над ее поверхностью и увидел слабый дымок, струившийся над ней.

Что же делать?

Я сделал шаг вперед и остановился в том месте, где масса уже почти доставала носки моих ног. Я присел, держа крест в правой руке.

— Асмодей, — прошептал я, обращаясь к массе. — На этот раз ты ошибся — против сил света ты ничего не можешь сделать. Ты не можешь поставить мир с ног на голову.

Тут я заметил, что-то происходит. Что-то жуткое. Мне показалось, что масса поняла мои слова. Она сама или дьявол, не играло роли.

Она остановилась… Дальше она не ползла и вообще не происходило ничего, что могло бы меня обеспокоить. Она остановилась прямо перед моими ногами. Может быть, достаточно силы моего креста, чтобы с ней справиться?

Я осмелел…

Я небрежно вытянул вперед правую руку, чтобы коснуться крестом массы. Произошло невероятное. Прежде чем крест в нее погрузился, масса исчезла. Она молниеносно отскочила назад.

Я предпринял еще одну попытку приблизиться к массе, но ее уже не было. Она исчезла в полу и стенках старого подвала. Она владела этим домом и держала его под своим контролем. Здесь происходило что-то, чего я не понимал.

Несколько озадаченный я остановился. Падающий сверху свет напомнил мне о Рите Уилсон. Я посмотрел вверх, чтобы увидеть, что с ней происходит.

Она пока еще стояла надо мной, оставались на своих местах и четыре женщины. Если они еще простоят так некоторое время и мне удастся убежать из подвала, дело выглядело бы не так безнадежно.

Путь мне указывал светлый луч фонарика. Он ритмично подпрыгивал над полом и вскоре уже коснулся первых ступенек лестницы. Я взбежал по ней, остановился перед дверью и изо всех сил толкнул ее. Она дрогнула, но устояла. Двумя ударами ноги я попытался выломать ее, но это тоже оказалось невозможным. Время понемногу проходило, а где-то наверху Рита находилась в отчаянной ситуации.

Я взглянул на замок. О’кей — старый замок, к сожалению, не ржавый.

Я попробовал еще раз. Разбежаться я не мог: просто не было места. Я согнул правую ногу в колене, размахнулся и изо всех сил ударил по двери подвала на уровне замка. Мне пришлось ударить три раза, прежде чем я услышал треск. С четвертого удара дверь открылась. Она распахнулась с оглушительным грохотом. Полетели щепки. Дверь Ударилась ручкой в стену, но не отлетела назад — в мою сторону — потому что она сорвалась с петель.

Путь был свободен!

Я ворвался в холл со всей его экстравагантной мебелью, плюшем, запахом прошлого и пустотой.

Четыре женщины находились где-то надо мной. Вместо того чтобы пить с этими бабами чай, надо было осмотреть дом. А так я не знал, где их искать, не исключено, что мне придется долго бегать, и это может иметь печальные последствия для Риты Уилсон. Впору было завыть!

Я механически взбежал вверх по лестнице, разыскивая какие-нибудь следы, но, естественно, ничего не нашел и длинными прыжками добрался до коридора, где находились наши номера.

Может быть, они где-то здесь?

Я шел по коридору с пистолетом в правой руке. Не было слышно ни шороха, лишь мои шаги шуршали по старой ковровой дорожке. В голове у меня стучало. Так быстро удары по голове не проходят.

Коридор передо мной был пуст, не было запаха гнили и не пахло трупами. Казалось, что все в доме нормально, хотя вокруг уж слишком безлюдно.

Прошло некоторое время, пока я добежал до двери своего номера. Сначала я на всякий случай подошел к номеру Риты. Я приготовил оружие и заглянул в комнату. Там было пусто… Я внутренне напрягся и, пройдя несколько шагов, распахнул следующую дверь. В моем номере тоже никого не было, но в комнате чувствовался легкий запах гнили. Я немедленно взглянул на большой шкаф, стоящий у стены. За ним начинался потайной коридор, про который я не знал, куда он ведет, но, может быть, туда, где ожидала смерти Рита.

Быстрыми шагами я подошел к шкафу, распахнул дверь и отпрянул. Передо мной стояла фигура в плаще. Под капюшоном вырисовывалось поблекшее лицо бывшей певицы Жоржетты.

Но оно меня не беспокоило, значительно хуже был длинный ствол кольта, направленный мне прямо в грудь. Жоржетта с торжеством прошептала:

— От массы ты ушел, но от нас тебе не спастись. Бросай-ка свое оружие, иначе я выстрелю тебе прямо в грудь…

Остановить массу было невозможно! Она медленно, но неуклонно давила на закрытую дверь, и не только проползала в щель под ней, но и взбиралась вверх, усиливая давление.

Ей не удалось сорвать дверь с петель или опрокинуть ее, но та теперь так прогнулась, что возникло достаточно щелей, через которые масса могла просачиваться. Подобно воде, которая ищет свою дорогу, масса продвигалась вперед и проникла наконец в коридор, где путь для нее был свободен. Это обеспокоило обоих охранников. Они подняли тревогу.

Об этом сразу же стало известно сэру Джеймсу и Сьюко, которые находились в кабинете суперинтенданта. Услышав об этом, сэр Джейма выкрикнул слово, которое в его устах было совсем непривычным, и швырнул трубку. Он взглянул на Сьюко.

— Все. Она вырвалась. Дверь не выдержала давления.

Сьюко вскочил.

— Пойду посмотрю, что там еще стряслось.

— Я с вами.

С окаменевшими лицами они спустились на лифте в подвал. Когда они добрались до места, то увидели растерянных сотрудников, которые не знали, что делать.

Сэр Джеймс и Сьюко ничем не могли им помочь. Они лишь смотрели на черную жижу, которая текла по коридору.

— Черт возьми, — сказал инспектор. — Эта гадость успела разлиться повсюду.

— Если вы не знаете решения, кто же скажет, что нам делать, — заметил один из охранников.

— Не знаю.

Сьюко сжимал рукоятку бича, что сэр Джеймс сразу же заметил.

— Может быть, вы попробуете ударить еще раз?

— Не знаю…

— Не забудьте про пламя.

Сьюко пробормотал, покусывая губы:

— Это адский огонь, проклятый огонь из ада. Как его погасить? Водой наверняка ничего не сделаешь.

— Мог бы помочь Джон со своим крестом.

— Он сейчас далеко. Кроме того, от него ничего не слышно.

Сьюко вытер пот со лба. Он еще раз посмотрел на черную массу, по которой прокатывались волны, когда она собиралась двинуться вперед.

— Я не математик, но, если так дело пойдет и дальше, она очень скоро распространится повсюду и захватит весь этаж. Тогда она сможет двинуться, куда угодно. Ей удастся забраться и на верхние этажи.

Сэр Джеймс только кивнул, сказать он ничего не мог. Вероятно, он представлял себе, что произойдет, когда масса захватит все здание Скотланд-Ярда. Последствия были непредсказуемы.

— Может быть, поджечь?

Сьюко только скривил губы.

— Эта масса возникла не в этом мире, в котором мы живем. Она совсем другого происхождения. Хотя она и подчиняется законам природы, ее создатель и повелитель человеком не является. Этого не следует забывать.

— Вот оно что.

На волнах перед инспектором подрагивало лицо женщины. Сьюко никогда не видел его раньше. Его контуры вытягивались в длину, что сильно искажало очертания.

Сэр Джеймс обратил внимание на то, что он постоянно смотрел на это лицо.

— Вы ищете решение, Сьюко?

— Конечно. Я, разумеется, не знаю, кто или что движет этой массой, но мне кажется, что это лицо играет большую роль. Другого сейчас не видно. Оно было первым, которое здесь появилось, а наш коллега оказался в массе позже. Может быть, это лицо играет роль движущей пружины во всей этой дьявольщине.

— И эту пружину вы хотите сломать?

Сьюко задумчиво кивнул головой.

— Это, конечно, было бы наилучшим решением, хотя я не убежден, что таким путем мы решим проблему. Посмотрим.

Пока Сьюко готовил бич демонов, сэр Джеймс проследил, чтобы остальные отошли назад. Инспектор опять провел бичом по кругу, чтобы высвободить три ремня. Теперь нужно было бить точно в цель и попадать не просто в массу, а именно в лицо, чтобы не появилось огня, который может опять везде распространиться.

— Я тоже думаю, что это наша единственная возможность, — пробормотал сэр Джеймс. — Возможно, всем руководят лица или одно лицо. Если их вывести из игры, масса, может быть, остановится.

— Да, сэр.

Голос Сьюко звучал напряженно. Теперь все зависело от него и от того, насколько точно он нанесет удар. При ударе он следил за тем, чтобы все три ремня были вместе. Малейшая неточность могла опять привести к возникновению огня.

Сьюко прицелился очень тщательно. Сложив ремни вместе, он завязал их узлом, надеясь, что так они не разлетятся в разные стороны. Затем размахнулся. Неподвижно уставившись на свою цель, он изо всех сил опустил ремни вниз.

Даже сэр Джеймс старался не дышать, его глаза поблескивали из-под стекол очков. Бич демонов ударил точно по цели, а ремни вонзились прямо в лицо, просматривавшееся в жиже. Сьюко надеялся на то, что лицо находится прямо на поверхности или поблизости от нее. Он вздохнул, когда увидел, что огня нет.

В то же время лицо начало меняться! Поначалу казалось, что оно хочет приподняться, вылезти из массы. По бокам его поверхность пошла волнами, но вскоре вокруг пронесся вздох облегчения: присутствующие увидели, что женское лицо постепенно расплывается.

— Хорошо, — прошептал сэр Джеймс, — хорошо…

Казалось, что масса дергает лицо во все стороны. Оно задвигалось туда-сюда, а затем распалось на части, которые погрузились в массу и исчезли. Они начали терять свой светлый оттенок, становились все темнее и темнее, пока не превратились в часть массы.

А сама масса? На лбу сэра Джеймса заблестели капельки пота, когда он увидел, как это отвратительное дьявольское снадобье прекратило растекаться, как бы собирая энергию для дальнейших действий, а потом вдруг стало съеживаться.

Суперинтендант потряс головой.

— Ущипните меня, Сьюко. Мне кажется, что я сплю.

— Нет, сэр. Эта гадость исчезает.

Шеф с облегчением шумно выдохнул воздух.

— Если это наша победа, с меня причитается.

— Подождем пока.

Отвратительный запах еще оставался, но сама масса уже выглядела по-другому. Она не была больше такой мягкой и жидкой, по ней пошли волны, затем пузыри. Ее свойства тоже начали изменяться. Постепенно она стала превращаться в подобие покрывавшего пол ковра, жидкость из которого все больше уходила.

По краям она уже совсем засохла. Когда Сьюко ткнул ее носком ботинка, он заметил, что она не поддается. Кроме того, она при этом издавала какой-то скрипящий шум.

Высыхание массы не ограничилось краями. Магическая сила бича отняла у снадобья его дьявольскую силу, и оно засыхало прямо на глазах. Постепенно процесс охватил всю поверхность, при этом что-то потрескивало, и медленно начали вырисовываться кристаллики.

Теперь Сьюко облегченно вздохнул, повернулся к шефу и слабо улыбнулся.

— Порядок? — спросил сэр Джеймс.

— Конечно. Я думаю, сэр, можно скоро пойти за кирками и лопатами, чтобы выбросить все это из здания Скотланд-Ярда. Наш удар пришелся в самое сердце. Источником всего было женское лицо. Другого решения не существовало.

— Я тоже так думаю.

— Там было еще одно лицо, — сказал один из охранников. — Этот мужчина, один из наших…

— Правильно. — Сьюко кивнул в знак согласия. — Только… вы его больше не видели, мистер?

— Нет.

— Он не играл никакой роли. Он был жертвой, а не виновником. О нем больше нечего беспокоиться.

Сьюко прислонился спиной к стене. Хотя он и не предпринимал больших физических усилий, но чувствовал себя измученным и опустошенным. Это проклятое адское варево вымотало ему все нервы.

Суперинтендант улыбнулся:

— Вы не последите за работой, Сьюко, пока все это будут убирать?

— Нет более приятного занятия, сэр.

— Хорошо. Одну проблему мы решили, — сказал суперинтендант. — А другая проблема остается.

— Джон Синклер?

— Совершенно верно. Мне хотелось бы узнать, что с ним случилось.

— Мне тоже, сэр, мне тоже…

Когда мой пистолет упал на пол, раздался грохот. Я мог бы бросить его и потише, но с этой женщиной надо было действовать по-иному.

Жоржетта, услышав грохот, облегченно вздохнула и расслабилась. Это было для меня небольшим преимуществом, на которое я рассчитывал. Теперь она будет не так внимательна.

— Сынок, — сказала Жоржетта, по-прежнему не отнимая ствола от моей груди. — Жаль, что ты кончишь так.

— Почему «кончишь»?

— Ты умрешь, — прошептала она. Ее голос приобрел почти напевный оттенок. — А теперь отойди немного назад, сынок. Я хотела бы выйти из шкафа.

Пока еще козыри в ее руках. Надо что-то придумать. В конце концов речь шла не только обо мне, важнее было, что Рита Уилсон сейчас испытывает на себе все ужасы этого проклятого дома.

Жоржетта была ниже меня ростом. Ей приходилось стоять в очень неестественной позе, чтобы, держа оружие обеими руками, упираться стволом в верхнюю часть моей груди.

Может быть, быстро перейдя в атаку, мне удалось бы застать ее врасплох? Но я предпочел подождать, даже если это было и нелегко. Пока что она всячески демонстрировала свое превосходство. Мне даже удалось изобразить на лице подобие страха, чтобы вызвать у Жоржетты ощущение явного преимущества.

— Так, — сказала она. — Вот здесь и стой.

Шкаф был на расстоянии трех шагов позади нее. Где-то там же лежал и мой пистолет.

— Что происходит с Ритой?

За стеклами очков блестел ее взгляд.

— Эта девушка тебе очень нравится?

— Конечно.

— Да, любовь, — ответила она. — В свое время я тоже часто влюблялась, уж можешь мне поверить. Я понимаю тебя, сынок, даже очень хорошо понимаю, и мне очень нравится, когда молодые люди любят друг друга. Я тебе очень сочувствую, но ее уже не спасти. Девочка должна умереть — это решено.

— Я видел ее сверху.

Жоржетта слабо кивнула в знак согласия.

— Ты не ошибся, она над нами. Она стояла в верхней части часов, которые оставил нам дьявол. Это часы смерти, которые часто вселяли в людей ужас. Их рисовали многие художники, они при этом очень старались, и им удалось испугать людей. Эти часы существуют, дьявол передал их нам, и мы сами видели, как они действуют.

— Они убивают людей?

— Нет, они их изменяют, — с улыбкой сказала мне бывшая шансонетка.

— Как это?

— Человек попадает в часы и в верхней половине еще остается в нормальном состоянии. Потом он опускается все ниже, приближается к соединительной трубке между обеими половинками часов и продавливается сквозь нее. Он превращается в то, что важно для нас. В нижнюю половину течет масса, та масса, которая нас сохраняет в живых и дает нам необходимые силы, потому что мы хотим жить, мы хотим долго жить, жить всегда.

Я понял, что она хотела сказать.

— Выходит, что масса для вас что-то вроде дьявольского живительного средства.

— Правильно, сынок. В ней еще сохраняется свежесть и сила жертв.

Она тихо рассмеялась.

— Для нашего возраста мы еще выглядим очень хорошо, — прошептала она, — могу поклясться. А может быть, ты знаешь наш истинный возраст?

— Нет.

— Нам всем уже под девяносто. Но ведь этого не видно, скажи, сынок.

Я понял, что это было предметом гордости Жоржетты. Ей были нужны дешевые комплименты для самоутверждения. Поэтому я кивнул в знак согласия и добавил:

— Девяносто лет ни одной из вас бы не дал.

— Ну, а сколько бы лет ты нам дал?

«Только бы не ошибиться», — подумал я про себя. Этот ответ мог иметь фатальные последствия, ведь Жоржетта ожидала комплимента.

— Ну… — проклятье, времени совсем не осталось, — ну, мне кажется…

— Говори же.

— Ну, лет пятьдесят-шестьдесят.

Попал ли я в точку? Довольна ли она моим ответом?

— Прекрасно, сынок, прекрасно. Я вижу, что передо мной знаток женщин. Да, это как раз тот возраст, в котором мы остановились. Мы познакомились с дьяволом, когда достигли этого возраста. Разве это не прекрасно?

— Конечно. — Я откашлялся. — Для вас это здорово. Поздравляю. Но как же Рита?

— Она залог того, что все будет продолжаться по-прежнему. Все время должна возникать новая масса, которая хранит в себе силу и передает ее нам.

— Передает от Риты?

— Мы выбрали ее.

— Она вам ничего не сделала. Я хотел бы видеть ее. Понимаешь ли ты это, Жоржетта?

Бывшая шансонетка кивнула, откинула капюшон и прислонилась к стене.

— Да, я это хорошо понимаю, даже очень хорошо. Я не хочу тебя торопить. Мне нравится любовь, я тоже любила. Но ничего поделать нельзя. Нам приходится думать о себе.

— Я тоже попаду в часы?

— Не думаю. Тебя мы убьем так. Свежесть мы получаем большей частью от женщин, молодых женщин. Мужчины нам не так подходят. Уже многие попались в нашу ловушку. Ты не можешь себе представить, как много молодых людей отправляется в путешествие по Бретани. Потом они неожиданно исчезают. Просто так. Понимаешь? Они просто не возвращаются. Конечно их разыскивают, к нам уже и полиция приходила. Нам уже задавали вопросы, на которые мы, впрочем, не дали никакого ответа. Но кто подумает при виде четырех симпатичных дам о пакте с дьяволом?

— Вы правы, — я притворно улыбнулся. — Но вот еще один вопрос. Кто из вас собирается меня убить?

— Это не важно. Флора, Клара, Эрика или я. Какую это играет роль. Важно, чтобы ты нам больше не мешал. Это бы с удовольствием сделала Эрика. Правда, она считает себя роковой женщиной и не прочь до того заполучить тебя в постель, но это ей не удастся. Ты попался мне.

На самом деле — она попалась мне! Я пошел на риск, потому что надеялся, что уже достаточно отвлек ее, Я молниеносно ударил рукой снизу вверх по револьверу, а мой второй удар опрокинул ее на пол. Одновременно я схватил руку, державшую оружие, и вывернул ее.

Жоржетта застонала. Она не была зомби, потому что почувствовала боль. Разжав кулак, она расслабила пальцы, и кольт упал на пол. Я отпихнул его ногой в сторону и с силой толкнул женщину. Она отлетела на кровать, и ее подбросило вверх. Затем она обмякла в моих руках, как пустой мешок.

Ее большие глаза уставились на меня, из открытого рта высунулся дрожащий язык. Ее парик сполз набок, что придавало Жоржетте очень комичный вид, и я с трудом удержался от смеха.

— Ну, так, старушка, теперь поговорим напрямую. Как мне попасть к Рите?

Ее рот зашевелился, но ответа она видимо давать не хотела.

— Я не буду долго ждать, — прошептал я и сжал ткань под ее подбородком.

— По лестнице…

— По обычной?

— Нет, по узкой.

— Ты мне ее покажешь, Жоржетта.

Я рывком поднял ее с кровати. Она безвольно повисла на моих руках. Я подтащил ее туда, где лежали оба револьвера, и положил оружие в карман.

— Если хоть пикнешь, Жоржетта, тебе конец, — с угрозой прошептал я ей в ухо.

— Да… Хорошо…

Мы вышли из комнаты. В коридоре я огляделся. Он был пуст. Здесь бояться нечего. Ни одной из трех остальных баб поблизости не было. — Куда?

— Направо.

— О’кей.

Я подтолкнул ее вперед, заломив руку назад. При каждом неосторожном движении она бы сразу почувствовала боль. Жоржетта это понимала и не делала ничего, что могло бы вызвать у меня подозрение, послушно ковыляя впереди меня. Скоро мы были в конце коридора. Маленькую узкую дверцу я заметил лишь тогда, когда оказался прямо перед ней. Она была наполовину меньше обычной двери.

— Это то, что нам нужно?

— Да.

— Тогда вперед, Жоржетта.

Она больше не произнесла ни звука, проткнула свободную руку и положила ее на ручку двери. Та оказалась незапертой и открылась без усилия.

Я заглянул в темное пространство за дверью и увидел ступени какой-то лестницы.

— Куда она ведет?

— В конце ее еще одна дверь. Ты ее открой. За ней находится место смерти.

— Иди вперед, я посмотрю.

— Да-да…

Она взгромоздилась на первую ступеньку. Нарочно ли она спотыкалась или ей действительно не хватало сил, я не знал. В любом случае взбираться вверх ей было явно тяжело. На лестнице было очень душно, воздух был затхлым. Я вспомнил, что из подвала видел всех четырех женщин и на всякий случай приготовился к тому, что кто-нибудь из них попадется нам навстречу.

Однако этого не произошло. Мы дошли до конца лестницы без приключений. Когда я спросил ее, почему так, она сказала запыхавшись:

— Это не единственная лестница, есть еще три, которые заканчиваются тоже дверями. Они… Они все идут вокруг дома.

— Вот как! А где же я найду твоих милых подружек, Жоржетта?

— Не знаю. Может быть, они смотрят на то, как девушка медленно умирает. Это же возможно!

— Конечно, возможно.

Эта темнота мне не понравилась. Поэтому я достал свой фонарик и огляделся вокруг. Слева от нас находилась наружная стена какого-то помещения.

Наконец мы добрались до двери. Она была узкая и темная. Луч моего фонарика скользнул по ней, как луч кометы.

Мы были у цели. Теперь надо было решать, что делать с женщиной. Я притянул ее к себе, развернул и затем нанес точный удар. Для Жоржетты хватило легкого прикосновения ребром ладони, и она немедленно отправилась в царство снов.

Выражение глаз за стеклами очков изменилось, они закатились и остекленели, а потом совсем скрылись под веками. С этим было покончено. Она упала у моих ног. Я слегка отодвинул ее в сторону, потому что собирался открыть дверь. Теперь важно было узнать, лгала ли она мне или говорила правду.

Дверь открывалась в мою сторону. Я потянул ее на себя. За ней было пусто. Пусто!

Никаких следов трех других женщин, никаких следов Риты Уилсон. Я стоял один, и какое-то предчувствие не позволяло мне идти дальше. У меня дрожали колени. Три другие двери я видел, как в тумане. Я опустил голову и глянул сквозь стеклянный пол.

Как известно, стекло прозрачно. От увиденного под ним я пошатнулся. В этот момент мне захотелось, чтобы оно не было прозрачным! То, что я увидел под собой, столь чудовищно, что это почти невозможно описать!..

Рита Уилсон была сломлена не только морально, но и физически… Она осознала, что ей не хватит сил, чтобы выбраться из этой проклятой ловушки без посторонней помощи.

Часы проявили свои магические свойства в полную силу. Поверхность перестала быть твердой и вела себя, как трясина. Она не только удерживала Риту Уилсон железной хваткой, но постепенно затягивала ее в глубину, не останавливаясь ни на минуту.

Рита стояла неподвижно с широко открытым ртом. Глаза ее закатились, губы дрожали, руки висели по обеим сторонам тела.

Она сделала над собой усилие и опустила взгляд вниз. Ей просто хотелось увидеть, что происходит с ее ногами.

Рита уже погрузилась в стекло по колено. Ее тело было покрыто мурашками. Она вся содрогнулась от страха. Она постоянно моргала глазами, потому что в них попадал пот, и время от времени смотрела на потолок, как бы ища там помощи.

Ничего не происходило. Свет струился с потолка с неизменной силой, и она ясно видела, что произойдет с ней дальше.

Рита погружалась. Казалось, что сверху на ее голову давит какая-то сила, которая и толкает ее сквозь проклятое стекло.

Она не могла сделать ни одного движения. Рите казалось, что ее держит какой-то громадный кулак. Она погружалась все глубже и глубже…

Темные двери на фоне светлых стен дергались и прыгали перед глазами.

Рита увидела, что там, где был переход к другой половине часов, пространство сужается. Изгиб стекла прекращался около самой соединительной трубки, и эту трубку она видела с возрастающей отчетливостью.

То, что она видела, вновь напоминало ей о том, что ее тело скоро растворится и превратится в массу, плотную, тягучую и все-таки достаточно жидкую, чтобы пройти сквозь отверстие. И это несмотря на то, что она только что была человеком…

— Боже мой! — подумала она. — Я уже говорю про себя в прошедшем времени. Но я же еще жива, я хочу жить!

Тут она сделала то, чего ей давно уже делать не приходилось, — она сложила руки и начала молиться. Произносимые слова она не понимала. Может быть, это были слова какой-то детской молитвы? Но в конце концов, какая разница?!

Рита продолжала молиться, погружаясь при этом все глубже и глубже. Стекло давно подошло к пряжке ее пояса и должно было подняться еще выше. Как ни странно, она могла шевелить ногами, а остальные части тела как бы оцепенели.

В этот момент она почувствовала, как ее что-то потянуло вниз. Прямо за обе ноги, как будто ее кто-то схватил. Никакой руки там не было, но обеими ногами Рита проскользнула прямо в отверстие.

Именно сейчас она полностью ощутила магическую силу часов. Что-то заставило ее смотреть вниз. Ей этого совсем не хотелось, и она казалась самой себе мазохисткой. Рита посмотрела на свои ноги, но их уже не было. Как раз в том месте, где они должны находиться, она видела томную густую массу, похожую на деготь, эту проклятую массу, которая образовалась из ее ног. Эта масса густыми каплями падала на дно нижней части сосуда.

Для Риты Уилсон это было непостижимо! Она даже не кричала. Все настолько ужасно и необъяснимо! Массы становилось все больше, а Рита уменьшалась. Она откинула назад голову и всю верхнюю половину тела. Ее лицо представляло собой бледную маску, по которой длинными ручьями струился пот.

Широко раскрывая рот, она шумно дышала. Кровь, хотя еще и бежала по жилам, но, казалось, что она стала гуще. Рита была в отчаянии. Стекло почти касалось ее груди. Большая часть тела уже растворилась. Как ни странно она задавала себе вопрос, что дальше? Будет ли она, превратившись в массу, думать и чувствовать, как человек?

Она этого не знала. Здесь она вспомнила про Джона Синклера. Не ожидает ли его такая же судьба?

— Почему ты не пришел, — прохрипела она. — Почему тебя нет? Вытащи меня отсюда.

Чудовищные часы не знали пощады. Они бесстрастно затягивали Риту Уилсон в магическую сферу, и мягкий край стекла уже почти касался ее подбородка. Еще один рывок, и…

Ей этого не хотелось, но она все-таки смотрела вниз, приходилось косить глаза из-за неудобной позы. Ей было видно все, вплоть до дна нижней половины часов. Там растеклось широкое черное пятно.

Это была она!

Вокруг ее тела стекло дрожало, как марево, его края сжимались вокруг нее и выдавливали последние частицы воздуха.

Потом ее подбородок приблизился к краю стекла, и она еще раз открыла рот для последнего вздоха перед мучительной смертью…

Я стоял, дрожал и не мог в это поверить!

В это время меня охватила бешеная ненависть к четырем старухам, которым не составляло никакого труда уничтожить жизнь молодой женщины.

Жизнь и смерть…

Оба эти понятия, как вихрь, кружили в моей голове. Я думал о том, что потерпел уже слишком много поражений. Мне очень часто приходилось иметь дело с людьми, которые невольно попадали в сферу действия несущей смерть черной магии, но мои противники оказывались сильнее.

Все свидетельствовало о том, что именно так и будет сейчас. Я смотрел сквозь стекло, и перед моим взором вставали другие картины. Я видел лица людей, которых я тоже не смог спасти от смерти. Джуди Глэдстоун, девушка, так любившая лошадей, также была среди них. А теперь еще и Рита Уилсон.

По моей спине поползли мурашки, как будто к ней прикасались пальцы мертвецов. Нет, и еще раз нет! Надо было попробовать пойти на этот гигантский риск, потому что у меня было нужное оружие, а у Риты Уилсон нет.

От проклятой поверхности, в которую Рита Уилсон откинув голову назад, давно погрузилась, меня отделяло два шага. Я даже не знал, видит ли Рита меня вообще.

Я, она или оба?

Я решился. Через несколько секунд я стоял у проклятой стеклянной поверхности, чувствовал ее сопротивление, а потом начал медленно погружаться.

Она спускалась по широкой лестнице, как королева, солдаты которой одержали на поле боя важную победу. Флора шествовала по лестнице, слегка касаясь рукой перил. Успехи последних дней придали ей уверенности. В холле ее ожидали Клара и Эрика. Увидев Флору, Эрика поднялась с кресла. Обеими руками она пригладила платье, как будто хотела принять кокетливую позу перед мужчиной. Она, как всегда, выглядела расфуфыренной. Волосы были гладко зачесаны назад и собраны на затылке в крепкий пучок. На ее чрезмерно тонких губах играла полная ожидания улыбка.

Седовласая Клара тоже встала, и обе женщины ждали от Флоры дальнейших указаний. Флора важной походкой продолжала спускаться по лестнице и остановилась перед последней ступенькой, чтобы окинуть взглядом холл.

Лицо ее было неподвижно. Она огляделась вокруг и спросила:

— Где Жоржеттта? — Клара и Эрика одновременно пожали плечами.

— Не знаем. Мы думали, что она придет с тобой. Разве вы были не вместе?

— Нет.

— Очень жаль, — прошептала Эрика. — Тогда мы тоже не знаем. Правда, не знаем.

Флора наморщила лоб. На лице появилось выражение какой-то неуверенности.

— Где же она, и что с ней случилось?

Женщины задумались.

— Синклер, — прошептала Эрика.

— Что ты имеешь в виду?

— Не могло ли случиться так, что она его встретила, и он с ней что-нибудь сделал?

Флора задумалась, хотя выражение ее лица говорило о том, что она была несогласна с предположением Эрики.

— Каждая из нас хорошо знала, что ей делать, даже если она встретится с Синклером.

— Однако его не стоит недооценивать, — предупредила Клара.

— Прекрати, дура. Нас защищает сам дьявол. Как-нибудь с простым смертным он справится.

Флора сказала это презрительным тоном.

Однако ее слова не убедили Клару. Та махнула рукой.

— В Синклере есть что-то необычное.

— Что же? — спросила Эрика.

— Не могу этого объяснить, но в нем есть что-то необыкновенное.

Флора подошла к ней. Клара наморщила лоб.

— Не хочу вас пугать, но факт есть факт. По-моему, мы Синклера недооценили. С ним надо быть поосторожнее. Я тоже не знаю, где он. Может быть, он далее нашел дорогу к часам. Это было бы очень некстати.

— Что ты хочешь этим сказать? — выкрикнула Флора.

— Он может ее спасти.

Эрика рассмеялась так громко, что по холлу прокатилось эхо.

— Тогда ему придется бороться с самим дьяволом.

— Я знаю.

— Ты что, считаешь, что он сильнее сатаны? — прошипела Флора.

Клара покачала головой.

— Ну, кто может быть сильнее сатаны? Но Синклер очень хитер. Он у нас появился не случайно. Вспомните, что сказала нам Рита.

— Жалкий соглядатай.

Клара предостерегающе подняла палец, как бы урезонивая Флору.

— Все это верно. Только не следует забывать, что наша подруга Жоржетта где-то запропастилась.

— Если кто-то увидит Синклера, то его следует убить, — изрекла Флора. — Ведь мы так договаривались.

— Я его не видела, — сказала Клара.

— Я тоже не видела, — произнесла и Эрика. — Так как ты пришла одна, остается заключить, что с ним встретилась Жоржетта.

— Сама знаю, — сердито ответила Флора.

— Надо же было именно ей с ним встретиться! — Эрика закатила глаза. — Эта старая дура в него втюрилась. Когда они встретятся лицом к лицу, вместо того чтобы стрелять, она ему споет что-нибудь.

— Можно подумать, что ты на него глаз не положила, — издевательски заметила Флора.

Эрика покраснела.

— Ну уж, не настолько. Я перед ним не хвасталась своими прошлыми победами.

Клара захихикала.

— Это бы тебе и не удалось, у тебя их просто не было.

Эрика ощетинилась, как кошка и, сжав руки в кулаки, яростно закричала:

— Не смей говорить таких вещей, проклятая интриганка! Что ты обо мне знаешь?

— Достаточно, чтобы об этом говорить.

— Нет, я…

Флора остановила их почти нежным голосом:

— Прекратите ссориться, старые дуры. Здесь не место и не время. Нам следует помнить о Синклере, а не сводить счеты между собой. Теперь вопрос в том, где он может быть.

— Дом велик, — промолвила Клара.

— Сама знаю.

— Где же могла отловить его Жоржетта? — промямлила Эрика и подперла рукой подбородок. — Не забывайте, что мы все разошлись в разные стороны. Каждая пошла в своем направлении. Мы сняли плащи и встретились здесь. Кто-нибудь из нас заходил в его комнату?

— Нет.

— Тогда надо заглянуть туда.

Флора сказала с холодной и ехидной улыбкой:

— Угадайте-ка, что я сделала по дороге сюда? Я прошла мимо его номера и заглянула туда — он был пуст.

— Никаких следов?

— Никаких.

— Что же теперь делать? — спросила Клара.

Ее голос потерял твердость и звучал почти жалобно.

Две пары глаз уставились на старшую из женщин.

Флора понимала, какая лежит на ней ответственность. Решения она сейчас, наверное, не придумает, но попытаться что-то сделать должна. Нельзя допустить, чтобы они часами сидели в холле и ждали, пока все уладится само собой.

— Вполне может быть, что Жоржетте повезло, и она не промахнулась.

— Куда же она его дела?

— Вот именно, — заметила Клара. — Разве ты слышала выстрел, Флора? Или ты, Эрика?

— Нет.

— Представьте себе, — тихо сказала Клара, — что ему удалось справиться с Жоржеттой. Что ему делать потом?

Остальные растерянно молчали.

Наконец Эрика сказала:

— Я не могу поставить себя на его место.

— Правильно, я тоже не могу. Но подумать надо. Он знает, что в этом доме есть тайна. Иначе зачем бы ему сюда приезжать? Он хочет раскрыть эту тайну. Он наверняка сумеет вытянуть из любого то, что ему нужно.

— Ты хочешь сказать, что Жоржетта нас предала! — воскликнула Флора.

— Под его нажимом она могла это сделать. Она могла и отвести его куда надо. В покои дьявола — к песочным часам. Может быть, он еще смог увидеть, как гибнет его подружка. Может быть, он попытался ее спасти.

— Это ему вряд ли удастся, — возразила Эрика, при этом она улыбнулась снисходительной улыбкой.

— Конечно.

— Пойдем посмотрим, — предложила Клара.

— Хорошо, — сказала Флора, — каким путем пойдем?

— Через подвал.

Предложение было принято. Женщины внезапно обрели надежду. Теперь им оставалось только выполнять свои обязанности, и каждая могла показать, на что она была способна. Хотя идею высказала Клара, руководить операцией взялась Флора. Правила старшинства все-таки следует соблюдать. Энергичными шагами они пересекли холл и двинулись к цели. Они вновь почуяли запах крови и предвкушали победу. Теперь ее у них уже никто не отнимет.

У входа в подвал Клара остановилась.

— Открой дверь.

Клара повиновалась. Она осторожно открыла дверь. Перед ними был. неосвещенный дверной проем. Клара заглянула в темноту и сразу же вернулась обратно. Она отрицательно покачала головой.

— Надо сходить за свечами, — сказала Эрика.

— Ерунда, мы и так хорошо ориентируемся.

Флора отодвинула подругу в сторону и пошла посмотреть сама. Она тоже увидела не больше, чем Клара.

— Мы дорогу знаем, прошептала она, — и мы найдем ее в темноте. Но прошу вас, потише.

Никто не возражал. Хотя Клара и Эрика имели право делать предложения, решения принимала Флора.

Флора спускалась первой. Для постороннего двигаться по лестнице в потемках опасно. Но женщины были у себя дома и шли так уверенно, будто лестница ярко освещена.

Из подвала веяло сырой прохладой. Женщины не обращали на это внимания, они просто шли к своей цели. Спустившись с лестницы, Флора остановилась. Шедшая за ней Эрика рассмеялась:

— Я вижу свет.

— Да, он падает сверху.

— Ловушка, — медленно прохихикала Эрика.

— Похоже на то.

Свет падал на пол слева от них. Он равномерно распределялся по полу и поблескивал на мельчайших пылинках, лежавших на дне подвала.

Флора пошла первая. Она сжала правую руку в кулак, как будто хотела этим жестом подбодрить себя.

— Часы справятся, — прохрипела она. — Я знаю, что они разделаются с этим проклятым полицейским. Дьявол не оставит нас в беде, он отдал нам часы, он…

— И он забирает себе души жертв, — прошептала позади нее Клара.

— Да, это так.

Они вели себя осторожно, чтобы не создавать лишнего шума.

Они высоко поднимали ноги и осторожно ставили их на пол. Постепенно они выбрались с островка темноты и подошли к месту, освещенному красновато-желтым светом. Флора еще раз повернула голову. Ее подруги казались ей тенями, ведьмами на тропе войны.

— Ну, как дела?

— Хорошо, дорогая, превосходно. Я, например, чувствую себя великолепно, просто великолепно!

— Я тоже, — согласилась Клара.

Флора воздержалась от замечаний. Или ей надо было что-то сказать? Внезапно она прибавила шагу, потому что хотела быстрее подойти к месту, откуда было видно происходящее. И вот Флора у цели.

Она остановилась в луче света, падавшего из часов. От увиденного она схватилась за голову с такой силой, что пучок волос распался сам собой, и длинные пряди, как дрожащие угри, извиваясь, упали ей на плечи.

— Не может быть, — простонала Эрика, когда увидела, что происходит над ее головой.

— Они оба внутри, — не удержалась от замечания Клара.

— Но один еще жив, — прошипела Флора. — Проклятый полицейский!

Она была права — я был еще в живых.

Это одно из чудес, тех явлений, которые невозможно объяснить рационально. Но, если здесь замешан дьявол, чувство реальности все равно теряется. Итак, я погрузился в стекло. Описать то, что я чувствовал, совершенно невозможно. Это было одновременно ожидание успеха и прощание с жизнью.

Ход событий я ускорить никак не мог. Мне пришлось полагаться на силы, управлявшие часами, которые втягивали в них свою жертву с определенной скоростью.

Итак, я погружался. Сначала лодыжки, потом бедра, затем грудь, и, наконец, стекла коснулся мой подбородок.

Крест я держал в руке. Я в него верил. Он ведь уже остановил проклятую массу, неподвластную никакому другому средству. Что получится теперь?

Прежде чем меня проглотила трубка часов, я заглянул в глубину.

Рита Уилсон уже наполовину состояла из массы, подобной дегтю. Ее тело переменилось. Жидкость стекала в нижнюю половину часов и покрывала все ее дно. Зрелище столь безумное, что для меня это просто непостижимо.

Девушка была еще жива. Она могла двигать головой. Мне удалось заглянуть ей в лицо, которое нельзя было назвать человеческим, скорее это какое-то подобие маски.

Глаза широко раскрыты, рот тоже. Испытывала ли она мучение, чувствовала ли боль?

Я не имел понятия, потому что сам я не ощущал ничего. Еще один глубокий вдох, потом стекло часов сомкнулось над моей головой. Одновременно я почувствовал, как мои ноги коротким рывком что-то потянуло вниз.

Это был знак — последнее или, может быть, первое предупреждение о тем, что магический процесс растворения начался.

Теперь должно было выясниться, чего стоит мой крест. Сможет ли он противостоять дьявольской магии. Шанс у меня только один — привести в действие силы креста, произнести вслух заклинание. Стремясь разрушить противостоящие мне магические силы, я произносил слова громко и отчетливо.

Небо или ад, победа или поражение? Выбор был только такой. И я надеялся, что мне и моей подруге повезет, что мой крест, изготовленный в незапамятные времена, сможет разрушить тюрьму, построенную дьяволом, и уничтожить ее магическую силу.

Крест был не всемогущ, но он еще никогда меня не подводил. Так случилось и на этот раз!

Я ожидал, что сверху появится луч света, который накроет все, как колокол. И свет действительно появился, но не в виде яркого, слепящего луча. Он появился внутри часов и напоминал что-то вроде электрического разряда.

Вокруг меня засверкали вспышки, подобные молниям. Они исходили от креста, расходились в стороны подобно паутине, окружая меня, касались стенок часов, отскакивали от них и вновь сходились в одной точке — середине креста.

На мгновение я увидел в центре треугольную физиономию старого «друга». Это был Асмодей! Его рожу нельзя было не заметить — столь омерзительна она была. Мне хотелось ударить по ней изо всех сил, но это было невозможно. Я держался за крест, как человек, потерпевший кораблекрушение, хватается за последнюю доску.

Физиономия исчезла. Дьявол действительно пытался проникнуть в созданную им самим тюрьму и овладеть мной. Это ему не удалось. Мой крест поверг его в бегство! Крест был неумолим и отразил сатану. Его обличив исчезло, как будто растворилось.

Оно появилось в другом месте и стремительной тенью замелькало по внутренней стенке часов, так что глаз не успевал следить за ним, но и здесь у дьявола ничего не получилось. Мой крест был сильнее!

Когда я увидел в стенке первые трещины, часам, собственно говоря, полагалось разбиться вдребезги. Однако они уцелели и лишь поблескивали при свете креста, который я по-прежнему держал в руке. Я только переложил его в левую руку, потому что правую я протягивал Рите.

— Держись!

Я крикнул это очень громко, и эхо моего собственного голоса отдалось у меня в ушах.

Рита не реагировала!

— Давай руку!

Лишь теперь она поняла. Может быть, дело было просто в том, что я еще ближе наклонился к ней и взялся за ее руку.

Я ухватил ее за запястье и придерживал, не давая скользить дальше вниз. Я сжал пальцы вокруг ее руки и потянул на себя.

Это была чертовски трудная работа. Я даже не знал, вытяну ли вверх нормального человека или только нерастворившуюся половину. Оставалось лишь надеяться, что крест остановит эту дьявольщину и преодолеет ее действие.

Чтобы подбодрить Риту, я выкрикнул ее имя. Может быть, ей удастся собраться с силами и подтянуться вверх, потому что теперь, когда она стала такой обмякшей, тянуть ее вверх было очень тяжело.

Смогу ли я ее вытянуть?

Да, черт возьми, мне удалось подтянуть ее немножечко вверх. Вверх — сантиметр за сантиметром! Мое лицо исказилось от напряжения. Мне казалось, что я тащу тело из болота.

И еще чуть-чуть, каждый миллиметр — это небольшая победа. Лицо Риты уже совсем близко. Я опустил руки к нижней части тела, к ее ногам, которые только что были массой. Что с ними стало? Нет, они опять были нормальными. Произошло обратное превращение! Мне удалось перехитрить дьявольские часы. Мой чудодейственный крест одержал неслыханную победу!

Я подтянул ее еще немножечко вверх. Теперь она находилась достаточно высоко, чтобы я мог ее поддержать.

Рита тоже ухватилась за мою руку. Ее губы зашевелились. Однако я не понял, что она хотела мне сказать.

Сначала, думал я, нам нужно выбраться из этих проклятых часов. Однако в этом уже не было необходимости. Куда бы я ни протягивал руку, никакого сопротивления не ощущал. Магия внутри этого дома прекратила свое существование.

Теперь мы находились не в воздухе, а стояли на чем-то твердом. Под нами появился пол. С четырех сторон на нас глядели прямоугольники дверей. Между ними белели стены. Под ногами было уже не стекло, а нормальный пол. Я приподнял Риту и поддержал ее. Она посмотрела на потолок и внезапно произнесла первые слова после спасения.

— Это — лампочка?

— Да, лампочка.

— С нормальным светом?

— С нормальным.

Она не знала смеяться ей или плакать. Судя по издаваемому звуку, она смеялась и плакала одновременно. Внезапно Рита схватила меня за плечи, как будто собиралась повалить. Мне пришлось упереться ногами, чтобы не упасть.

— Пожалуйста, Джон, — взмолилась она, — пожалуйста, уйдем отсюда. То, что я пережила…

— Ты когда-нибудь все забудешь.

Я убрал ее руки с моих плеч, обнял ее, и мы повернулись, чтобы уйти.

Я собирался выйти через ту же дверь, через которую вошел. Я открыл ее и первым переступил через порог. Мою подзащитную я вел за собой.

Жоржетта — бывшая певица — лежала там, где я ее оставил.

Увидев женщину, Рита вздрогнула, потому что теперь, при свете моего фонарика, лицо это было совсем иным, чем прежде. Жоржетта выглядела на столько лет, сколько ей на самом деле. Ей было около 90…

Кожа ее поблекла, как осенняя листва, и сморщилась, как старое яблоко. Сползший набок парик придавал ей что-то клоунское. Зрелище было трагикомическое.

— Джон, что это?

— Не знаю, Рита. Мой крест уничтожил дьявольскую магию, и здесь теперь всё не так, как прежде, понимаешь?

— Это нужно понимать?

— Не обязательно.

— Здесь где-то еще три женщины.

— Правильно, Рита. Надо их отыскать.

Они были уверены в своей победе, когда увидели обе жертвы внутри песочных часов. Их надежда на дьявола подобна неугасимому огню.

Потом произошло неожиданное. Свет, этот проклятый, ужасный свет, который поначалу блуждал и плясал внутри стеклянного сосуда, вдруг собрался в ярко сияющий шар, заполнивший все пространство внутри часов.

Этот свет был родом из другого мира! Он пришел из сферы, которая прямо противоположна царству дьявола. Три женщины ощутили, что с ними происходит нечто ужасное и что их мир рушится.

Они все еще стояли полукругом, оцепеневшие и неподвижные.

Флора сжала руки в кулаки, Клара вытянула вверх, как будто бы они могли остановить происходящее.

Эрика не делала ничего — она окаменела. Внезапно она задвигалась и принялась ощупывать свое лицо и свое тело. Она застонала.

Поначалу она ничего не могла произнести. Затем преодолела свой ужас и произнесла в тишине трагические слова:

— Я старею.

Сначала она прошептала их, потом сказала громко и наконец прокричала так, что эхо прокатилось по всему подвалу:

— Я старею!..

Ее руки лихорадочно ощупывали тело, проверяя его упругость и эластичность кожи. Нет, все было не так, как до пяти минут ужаса, которые стали явью для нее самой. Лицо Эрики перекосилось. Она выглядела, как раскрашенная кукла, с которой потекла краска. Из открытого рта вылетали хриплые звуки. Она ударяла себя ладонями по животу и слушала характерное бульканье, потому что кожа ее стала морщинистой и дряблой. Потом Эрика бросилась бежать. Через несколько шагов силы ее покинули, и она поплелась, спотыкаясь на каждом шагу, пока, в конце концов, не уперлась в стену.

С Кларой тоже происходило нечто подобное. Ее тело потеряло искусственную упругость, даже челюсть выпала изо рта и запрыгала по полу. Она смотрела на этот предмет, как на потерянное сокровище.

Внезапно ее охватило бешенство. Клара стала топтать челюсть ногами, пока та с треском не сломалась. Затем она рухнула на колени и завыла, как старая дворовая собака.

Флора пока держалась на ногах. Напрашивалось сравнение с тонущим кораблем, где на мостике остается один капитан. Она повернулась спиной к разбитым песочным часам, от которых на полу не осталось ни кусочка. Сверху над ней до самого потолка простиралась зияющая пустота подвала.

Она согнула руки в локтях и поднесла ладони к лицу, чтобы ощупать его. Эрика говорила про стареющую кожу. Теперь Флора смогла ощутить это на себе. Она оттянула двумя пальцами кусок кожи и принялась его мять, как тесто. Рот ее был открыт, дыхание прерывистое, она не смотрела вверх и потому не видела, что происходило под потолком.

Там еще на мгновение показались песочные часы. Казалось, что дьяволу они больше не нужны, и он выкинул их из своего измерения. Они подпрыгнули вверх, подобно волчку из детской игры, покачнулись и внезапно с силой устремились вниз. Они рухнули прямо на Флору!

Нижний сосуд упал на ее голову, которая пробила поверхность стекла. Посыпались осколки. Острые края стекла, похожие на воротник, впились в шею. Весь пол был усыпан битым стеклом.

Флора упала на колени. Затем она вытянулась на полу и умерла от своих страшных ран в большой луже крови.

Там мы ее и нашли. Потрясенные, мы стояли над ней. Рита Уилсон схватила мою руку и сжала так, как будто никогда в жизни не собиралась ее отпускать. Она молчала. Я тоже не говорил ни слова. Вдруг наше внимание привлекло рыдание. Я посветил в этом направлении и увидел фигуру, сидящую на корточках рядом со стеной. Это была Эрика — бывшая роковая женщина, — которой все еще казалось, что она чувствует в себе весну. Теперь для нее наступила зима, пора, которая свидетельствует о быстротечности времени и несет с собой дуновение смерти.

На нее не падал прямой свет, но было видно, как сильно она изменилась.

— Девяносто, — шепелявя, проскрипела она. — Мне теперь девяносто, я это чувствую. Дьявол…

— Помогает только тем, от кого он ожидает получить какую-то выгоду, — закончил я начатую ею фразу и глянул на это подобие мумии, которое называло себя некогда Эрикой.

— Но мы его любили.

— Это была ложная любовь.

Она опустила голову и заплакала.

Сколько она еще проживет, сказать было трудно. И где она проведет остаток жизни, тоже никто не знал.

Масса перестала существовать. Может быть, Асмодей забрал ее обратно в ад. Меня это устраивало. Главное заключалось в том, чтобы ее больше не видеть.

Затем мы нашли последнюю из женщин — Клару. Она сидела на полу, выглядела ужасно старой и потихоньку напевала.

Я наклонился, взял ее двумя пальцами за подбородок и приподнял голову, потому что мне хотелось завидеть ее глаза. Они очень изменились. Я часто видел людей, потерявших рассудок, и именно так выглядела сейчас Клара.

— Пойдем, — прошептала Рита, — я больше не выдержу этого.

Ее затрясло, как будто охватило чувство непреодолимого отвращения.

— О’кей, пошли.

Я вел свою подопечную за руку, в сторону лестницы. Медленными шагами мы поднялись по ступеням.

— Я не думала, Джон, что наследие Доры будет столь ужасным.

— Мы должны быть ей теперь благодарны за то, что она вообще что-то сказала. Иначе, мы бы просто стали очередными жертвами этих убийц, а они получили бы еще одну дозу своего снадобья. Они ведь были недосягаемы.

Я открыл дверь подвала и хотел пропустить Риту в холл, но она остановилась, потому что увидела четвертую женщину, бывшую шансонетку.

Она пришла в себя после моего удара. Теперь она танцевала посреди холла, держа парик в руке, и напевала одну из своих старых песен. Это было мрачное зрелище. Очень печальное и одновременно комичное, потому что Жоржетта уже не могла брать высокие ноты и время от времени пускала петуха. Теперь она была просто бедной старой женщиной.

В этот момент она упала. Мы не успели подхватить ее, к счастью, она ударилась головой о мягкую подушку кресла.

— Что ты собираешься теперь делать, Джон?

— Позвонить в полицию.

Рита испугалась.

— Они нас арестуют.

Я покачал головой.

— Не думаю. Мои связи не ограничиваются пределами нашего острова…

Позже мы наблюдали, как их увозят. Троих забрали на скорой помощи, а Флоре помочь было уже ничем нельзя. Конечно, нас замучили допросами, от которых не спасло и мое специальное удостоверение. Помог телефонный разговор с человеком, который имел влияние в Министерстве внутренних дел и вовремя связался с сэром Джеймсом. Ситуация быстро изменилась в нашу пользу.

Когда стало темнеть, мы смогли уехать. Я заказал номер в маленьком отеле в Бресте. Уж если нам случилось делить каюту на пароме, то номера в гостинице бояться нечего. Я отправил Риту Уилсон на второй этаж и позвонил от администратора в Лондон. К телефону подошел Сьюко.

— Как там у вас дела?

— Не обошлось без дегтя, Джон.

— Минуточку, о чем ты говоришь?

— Твоя масса нас…

— Но теперь все в порядке? — перебил я его.

— Да.

— Это ты мне расскажешь потом. Завтра вечером я приезжаю в Лондон.

— Спокойной ночи.

— Посмотрим.

Я положил трубку и услышал, как хозяйка спрашивала, не хочу ли я взять в номер вина.

— Да, красного, два бокала и немного сыра.

Мне поставили все это на поднос, и я понес его в номер. Я локтем нажал на ручку двери и позвал Риту Уилсон, но слова застряли у меня в горле. Еще сегодня я удивляюсь, что не выронил поднос, потому что от Риты Уилсон осталось только грязное пятно черной массы и несколько линий вокруг него.

Через несколько минут мне удалось разобрать слова, образовавшиеся из линий: «ЕСЛИ ДЬЯВОЛ ЧТО-ТО ПОЛУЧИЛ, ОН ЭТОГО НЕ ОТДАСТ! ДАЖЕ ТЕБЕ, СИНКЛЕР!»

Я понял, что это была весть от Асмодея. Следующая ночь стала одной из самых жутких в моей жизни. Однако о подробностях я предпочел бы умолчать.