Пять ящиков золота

Глава 5

Форт-стрит оказалась достаточно оживленной улицей в деловом районе Гонолулу. Припарковаться здесь было трудно, и пришлось изрядно поколесить, прежде чем где-то в самом конце квартала нашлось место, куда мог втиснуться мой «додж». Теперь надо было идти пешком искать мистера Чоя.

Мне повезло: довольно скоро я увидел большую вывеску «Чой. Магазин подарков». За прилавком стояла очаровательная миниатюрная китаяночка. Я улыбнулся ей и спросил, могу ли поговорить с хозяином, назвав при этом свое имя.

Китаяночка вышла на пару минут, потом вернулась и сказала, что проводит меня к шефу. Она была одета в национальный китайский наряд, но, как оказалось, слегка осовремененный — сзади у халата (или как там эта штука называется) проходил достаточно высокий разрез. Я намеренно чуть-чуть отстал от девушки, чтобы любоваться при ходьбе ее стройными изящными ножками.

Мы вошли в дверь с табличкой «Только для работников магазина», прошли через склад, потом завернули в какой-то узкий темный коридорчик. Он упирался в дверь с надписью: «Управляющий». Девушка сказала, что это кабинет мистера Чоя, улыбнулась на прощание и пошла обратно. На пороге, глянув ей вслед и оценив в последний раз изящество ножек, я подумал, что Улани, конечно, краса Гавайев, но это еще не все Гавайи. Как видишь, Бойд, есть чем гордиться и Гавайям китайским. А, кроме них, существуют еще Гавайи японские, португальские, немецкие, испанские... Эх, закатиться бы сюда месяца на три!

Кабинет Чоя оказался примерно таким, каким мне представлялся: просторным, светлым, слегка в восточном стиле, обставленным дорогой элегантной мебелью. Сам мистер Чой, конечно же, был одет в отлично сшитый легкий костюм, и — конечно же! — традиционная улыбка светилась на его лице.

— Рад вас видеть, Дэнни! Садитесь.

— A y вас неплохой магазин, Као, — сказал я, усаживаясь напротив.

— Стараемся. Если хотите, могу приказать подыскать для вас какой-нибудь симпатичный сувенирчик.

— Благодарю, — я махнул рукой. — Успеется. Есть дело поважнее. У меня сегодня утром был один очень интересный разговор.

— С кем?

— Не поверите. С Эмерсоном Ридом. Он все-таки приперся в Гонолулу.

— Вот как? — Као продолжал вежливо улыбаться, но в глазах его на мгновение мелькнул странный огонек. — Ну и?..

— Мы перестали понимать друг друга. Я предпочел отдать Риду тысячу шестьсот баксов и послать этого ублюдка подальше. В его игры я больше не играю.

Као хмыкнул:

— Ну, Дэнни, если вы на такое решились, значит, действительно произошло нечто чрезвычайное.

— Как считать. Я попросил Рида рассказать о деле, из-за которого он меня посватал. А Рид не захотел.

— И все?

— Да. Если не считать события, о котором сегодня пишут все утренние газеты.

Улыбка покинула лицо Као:

— Я уже читал. Печально. Я плохо знал мисс Арлингтон, но от мысли, что такая красивая женщина умерла столь жуткой смертью...

— А я ее вообще не знал, — сказал я. — Но мне просто не нравится, когда людей убивают.

— Н-да... — Као предпочел обойтись без комментариев.

Я закурил, и некоторое время мы сидели молча. Наконец я произнес:

— Вы в прошлый раз сказали, что могли бы предложить мне какую-то работенку. И что гонорар будет даже выше, чем у Эмерсона.

Као кивнул:

— Говорил. А что — есть интерес?

— Деньги Рида пришлось вернуть. Нужно как-то возмещать убытки.

. — Естественно, — китаец ухмыльнулся. — Но нам нужно твердо знать, Дэнни, что вас с Ридом действительно отныне ничего не связывает.

— Отрезано навсегда! — твердо сказал я.

Као помолчал.

— Допустим, лично я вам поверю. Лично я! Но вы же понимаете, что есть еще мои друзья. И им понадобится определенное время на то, чтобы убедиться, что вы нас не... — он щелкнул в воздухе пальцами.

— С вашей стороны это совершенно нормально, — сказал я. — Только интересно, каким образом ваши друзья собираются выяснять, что я их не... — и тоже щелкнул пальцами.

— Дэнни! — расплылся Као в улыбке. — Я человек восточный, а какой же Восток без тайн!

— Вопрос снимается, — сказал я. — Сколько времени вам нужно на проверку?

— Пара часов, — ответил он, — может, чуть больше. Необходимая формальность, но ведь, простите, и мы рискуем. Если все будет нормально, предложим вариант, который, мне кажется, вас устроит.

— И Ларсон согласится работать со мной на пару? — засмеялся я.

— Он просто будет поставлен перед фактом — и никуда не денется. С такими простыми ребятами надо быть жестче.

— Китайцы в Америке забыли Конфуция, — с искренним изумлением покачал я головой. — Но приобрели кое-что взамен. Например, хватку. Приятно говорить с человеком, у которого есть ответ на любой вопрос.

— Не на любой. — Као развел руками. — Сейчас, например, я не нахожу ответа на вопрос, кто зарезал Бланш Арлингтон.

— Не может быть, — вежливо улыбнулся я.

— Честность, Дэнни, — он поднял палец кверху, — мое главное достоинство.

Разговор, похоже, заканчивался, я встал.

— Спасибо, Као. Когда мне ждать от вас вестей?

— После обеда. Где вы в это время будете?

— У себя в отеле.

— Отлично. Будете идти сейчас через торговый зал — можете попросить Сью Тонг подобрать вам что-нибудь на память. Только саму ее не прихватите!

— Сью Тонг?

— Та девушка, на которую вы так страстно оглянулись в дверях, — он засмеялся.

Реклама ресторанчика в Вайкини обещала накормить до отвала всего за один доллар двадцать пять центов — и не врала. За эти деньги мне принесли целых семь блюд. Я подумал, что это местечко надо запомнить.

У себя в ланаи я был около двух часов дня. Жара не спадала. Я надел плавки и пошел к бассейну: впереди, возможно, был важный разговор, вечером — встреча с Улани, так что стоило встряхнуться.

В воду я бухнулся с удовольствием и тут же рванул быстрым кролем. Как оказалось, напрасно: через несколько секунд, держась за поручень на противоположном конце бассейна, я, тяжело дыша, слушал, как бешено колотится в груди сердце. Ты слишком много курил в последние дни, Дэнни Бойд. И пил виски. И шлялся по жаре. Иди отдыхай, парень, и кончай с ненужными подвигами.

Хорошо, хоть шезлонг стоял недалеко. Можно было плюхнуться в него и вытянуть ноги. Сновавшего поблизости официанта в белом костюме я попросил принести холодный колинз[9] с ромом — и сразу три порции. Наступали минуты блаженства: голубое небо, яркое солнце, плеск воды, вкус коктейля во рту, сладкая расслабленность в теле. Может быть, ради таких мгновений и живет человек. Сами собой закрылись глаза...

Острая боль, будто кто-то разодрал мне щеку, — и я мгновенно проснулся.

— Хватит спать! Встречай гостей.

Высокая статная блондинка в черном закрытом купальнике стояла передо мной, насмешливо улыбаясь. Ее длинный красный ноготь покачивался перед моим носом, готовый впиться в него, если я немедленно не приду в себя. Надменный подбородок, широко стоящие голубые глаза, высокие скулы, полная грудь, которая, казалось, вот-вот вырвется наружу, длинные загорелые ноги с крутыми бедрами — Вирджиния Рид сейчас могла свести с ума кого угодно.

— Сколько ты еще намерен на меня глазеть? — спросила она. — Или есть замечания по моей фигуре?

— Замечаний нет, — сказал я и констатировал: — Фигура — класс!

Она опустилась в соседний шезлонг, надела черные очки.

— Что, Дэнни Бойд, парень-вечный двигатель, уже перегрелся? А ты, оказывается, храпишь во сне.

— Не пугай меня, — я подозвал официанта. — Заказать тебе колинз?

— Алкоголь в такую жару? — ее брови удивленно поднялись. — Ладно, только ради тебя.

Официант ушел за коктейлем. Я закурил.

— Такая женщина — и одна. Ты рискуешь. Могут похитить!

Она приспустила очки на кончик носа и оценивающе глянула на меня поверх стекол.

— Юмор, конечно, незамысловат. Все прочее — ничего... Что-то в тебе есть.

— Профиль! — сказал я. — Четкий чеканный профиль, как на старинной медали. Женщины, увидев его, валятся с ног.

— Да? А я думаю, что ты дамочек сам заваливаешь до того, как они тебя разглядят.

— Я им все равно на всякий случай глаза завязываю, — сказал я. — Слушай, а твои старики были изрядными хохмачами. Это ж надо — назвать тебя Вирджинией[10].

Нам принесли колинз. Я прихлебнул коктейль и снова почувствовал себя на вершине блаженства. Вирджиния вертела бокал в пальцах.

— Я здесь, как сам понимаешь, в качестве парламентера.

— Као убедился, что я не вру?

— Считай, что так. В любом случае, решено, что можно брать тебя в игру.

— Подробнее, если можно.

— Тебе будет причитаться пятая часть — если мы выиграем. Это порядка пятидесяти тысяч долларов, а может, и больше. Если проиграем — большой-большой, жирный ноль. Так что решай.

— Сколько народу придется пришить?

— Хотелось бы обойтись без этого, — быстро произнесла она. — Работа, конечно, предстоит тяжелая, но крови мы не хотим. Разве что, возникнет экстремальная ситуация.

— А что — есть риск?

— Риска, — раздельно и внятно произнесла Вирджиния, — во всем этом деле выше головы. Риск — это то, что я тебе обещаю с гарантией. Усвоил?

— Я не могу сказать, согласен или нет, пока не узнаю сути дела. Во всех подробностях.

— Нет, — она отрицательно покачала головой. — Нас такая постановка вопроса не устраивает. Все, что тебе пока нужно знать, ты уже узнал. А дальше... Говоришь «да» — продолжаем разговор, говоришь «нет»... — она пожала плечами.

— Предположим, — сказал я, — я соглашаюсь. Ты мне все рассказываешь. И выясняется, что мне ваше дело не подходит. Я говорю «нет».

— Понимаешь, дорогой, — усмехнулась Вирджиния, — «нет» в этом случае ты уже сказать не сможешь. Слишком опасно.

— Прирежете?

— По крайней мере с сохранностью черепа у тебя возникнут проблемы, — она это сказала без тени улыбки.

— И дни мои закончатся в дурдоме...

Помолчали.

— Я согласен, — сказал я.

— Тогда продолжаем, — она огляделась по сторонам. — Здесь не самое удобное место для серьезного разговора.

— Можем пройти ко мне в номер, — страстное воркование зазвучало в моем голосе. — Там прохладнее. Мы опустим жалюзи, ты снимешь купальник, я присяду рядом...

— Убил! — она посмотрела на меня с легким презрением. — Я понимаю, что у тебя ланаи ассоциируется только с одним. Предупреждаю: дотронешься до жалюзи — закричу: «Насилуют!»

— А я-то думал, что беседую с нежным, ласковым существом, — вздохнул я. — Ошибся. Ты, оказывается, злобная и кровожадная. Слушай, не успел рассмотреть — у тебя под купальником акульего хвоста нет?

— Не успел — и не успеешь!

Она встала. Я еще раньше обратил внимание, что в начале разговора рядом со своим шезлонгом она кинула на пол что-то яркое. Теперь я понял, что это было. Пестрое муумуу[11] на Вирджинии оказалось в одно мгновение. Застегивая пуговицы, она подмигнула мне:

— Так спокойнее.

— Спокойнее всего на необитаемом острове, — буркнул я. — Так и туда бойскауты в турпоходы ходят. Им так нужны девушки-проводники! Но ты бы детишек обидела.

По пути в номер я заказал еще два колинза. Официант принес их на ланаи, когда Вирджиния усаживалась на диванчике.

— Значит, мои надежды на секс похоронены в этом саване, — печально сказал я, указывая на муумуу. — Остается говорить о деле.

— Будь я в купальнике, — усмехнулась она, — ты бы меня не слушал.

— Тогда начинай, — предложил я.

Она пригубила колинз.

— Пирл-Харбор — слышал такое название?

— Еще бы! — воскликнул я. — Это ведь где-то здесь, на Гавайях?

— Да, — кивнула она, — не очень далеко. Так вот. Когда в сорок первом японцы разнесли базу, на островах началась большая паника. Но жили тут, как понимаешь, не только военные. И двоим парням из местных, Рошелю и Дейвису, было особенно не по себе.

— Слушай! — нетерпеливо сказал я. — Ты не слишком издалека начинаешь?

— Не торопись! — Вирджиния покачала головой. — Японцы, как помнишь, бомбили седьмого декабря. Но дело в том, что на восьмое декабря эти двое еще раньше наметили собственную операцию: они решили взять пирл-харборский банк.

— Интересно! — я откинулся на спинку стула.

— Бомбежка спутала все карты. Народ носился по улицам, войска были подняты по тревоге, всюду тушили пожары, перевозили раненых... А у ребят был четкий план: машина с мощным двигателем, моторная лодка в порту, они уже высчитали место, где ее затопят после того, как уйдут в Гонолулу — словом, схему действий продумали полностью. И тут — налет.

— Все сорвалось?

— Наоборот. Все было, как в сказке. Рошель и Дейвис решили все-таки прощупать обстановку на месте. И оказалось, что при бомбежке одна из бомб попала как раз в здание банка. Охранника убило, а взрывной волной разворотило одну из стен. Причем, разворотило так удачно, что через пролом можно было добраться до подвала, а там уже лежали не деньги — золото.

Я присвистнул.

— Более того, — продолжала она, — идиотизм, конечно, но в суматохе на тот момент никому не пришло в голову проверить, в каком состоянии здание банка — с фасада-то разрушения были практически незаметны! — и выставить охрану. То есть ребятам выпал шанс уникальный, такое бывает раз в триста лет. Им даже грабить не пришлось в прямом смысле этого слова: размахивать пистолетами, укладывать всех на пол... И деньги они не тронули. Просто быстренько перетаскали в машину ящики с золотом, набили ее под завязку и рванули в порт. За все это время никто даже не посмотрел в их сторону. В порту парни спешно перекидали ящики на моторку и вышли в океан. Причем, им опять повезло! Горели корабли, бухта и вся акватория вокруг была забита спасательными лодками, многие штатские вывели на помощь свои катера, так что, естественно, никто не врубился, что это за лодка промчалась мимо и что у нее на борту. А когда Дейвис и Рошель, наконец, выскочили в открытый океан и слегка прикинули стоимость добычи, то прибалдели: они планировали взять тысячу-другую долларов, а взяли, в результате, порядка четверти миллиона баксов в золотых слитках.

— Сколько-сколько? — переспросил я.

— Около четверти миллиона, — повторила Вирджиния. — Не перебивай.

— Извини. Продолжай.

— Естественно, встал вопрос, как быть дальше. Золото — еще не баксы, его нужно продать. За один раз такое количество не толкнешь, да и вообще — война, ситуация непонятная... Решили так: золото на время спрятать где-нибудь в укромном месте, выждать, пока все утрясется, а потом потихоньку вывезти его в Гонолулу.

— Начинается, — пробормотал я, — таинственный остров, зарытые сокровища, крестик на старой карте...

Вирджиния пропустила мою реплику мимо ушей.

— Лучше всего для этой цели подходил Ниихау. Островок маленький, на Гавайском архипелаге самый отдаленный, до Гонолулу далеко, население — человек двести туземцев.

— Добрались до Ниихау, зарыли золото. Что дальше? — от нетерпения я, казалось, вот-вот начну подскакивать на стуле.

— Что дальше? — она усмехнулась. — Война! Дейвис и Рошель, конечно, на первых порах сорвали куш, но события-то параллельно развивались по своей логике. Во время бомбежки несколько батарей пытались отстреливаться. Один из японских самолетов зацепило огнем. Летчик дотянул до Ниихау и сел там. Туземцы его взяли в плен. Телефонов и раций тогда на островах не было, общались просто: развели большой костер, значит, на Кауаи, соседнем острове, понимают — на Ниихау что-то случилось. Разводят костер у себя. Так по цепочке и передают до ближайшего места, где есть нормальная связь. И вот Рошель с Дейвисом пристали к берегу, перетаскали золото, зарыли его, возвращаются к лодке — а там толпа гавайцев. Как потом выяснилось, островитяне решили, что наши ребята и есть те белые из Перл-Харбора, которые должны забрать японца.

— Здорово! — воскликнул я. — Ну забрали бы. Сдали бы властям, еще бы медали получили.

— Ты слишком много хочешь от двух уголовников, — ответила Вирджиния. — Конечно, нормальные люди вежливо улыбнулись бы и посадили летчика в лодку. Потом в открытом океане пустили бы самураю пулю в затылок, сбросили в за борт — и ищите нас в Гонолулу! Но наши-то ребята были на мозги простые! Они увидели возле моторки кучу туземцев, кто с ружьем, кто с копьем, все галдят, подумали, наверное, что это по их душу, испугались, похватали «кольты» и открыли пальбу. Решили, так сказать, расчистить дорогу огнем. Гавайцы сначала разбежались, а когда Рошель и Дейвис вскочили в лодку, начали стрелять по ним из кустов. Дейвиса убили наповал, а Рошель успел завести мотор и чесанул от берега.

Ночь он провел в лодке, а утром на него наткнулся патрульный катер. Рошель пытался удирать, успел заскочить в какую-то бухточку, прорубить дно у своей моторки и затопить ее — боялся, что по лодке его опознают туземцы с Ниихау, всплывет история со стрельбой, начнутся расспросы, как он оказался на острове, в общем, потянется ниточка. Сам поплыл к берегу. Плыл недолго, катер влетел в бухточку, Рошеля подняли на борт, скрутили, а уже на берегу передали военной полиции. Там он плел всякую чушь, и вояки, на всякий случай, связались с обычной полицией и ФБР. И тут Рошель влип окончательно. На нем висело еще несколько вооруженных ограблений в трех штатах, он был в федеральном розыске. Ему тут же влепили пятнадцать лет и отправили в тюрьму для особо опасных. И свои пятнадцать лет он просидел от звонка до звонка. Но при этом никто из властей — понимаешь, никто! — не знает, куда подевалось золото из пирл-харборского банка. Судили-то Рошеля за прошлые грехи! А об этой истории на следствии даже в голову не пришло спросить.

— Хорошо, — я размышлял о рассказанном, — а Эмерсон Рид откуда обо всем этом узнал?

— Не знаю, — она вздохнула. — Мне он спьяну проболтался. Поддатый в тот вечер был такой, что на ногах не стоял. Он вечно пил с каким-то типом из службы драгоценных металлов — может, тот что-то ляпнул про пирл-харборский банк? А потом Рид каким-то образом вышел на Рошеля... Так или иначе, они задумали вместе откопать золото и поделить его. Я наутро попыталась спросить какие-то подробности, но он сразу окрысился. Ты же Рида знаешь, он подозрительный. С тех пор он про эту историю никогда не говорил.

— Давно разговор был?

— Пару месяцев назад.

— На первый взгляд, вроде бы, логично... — я задумался. — Но все равно сомнительно. Неужели никто за это время не отыскал золото?

— Кто? Дэйвис погиб, а Рошель в тюряге пятнадцать лет молчал, как рыба. Вышел совсем недавно.

— Допустим... Косвенные свидетели? Летчик-японец...

— Когда Рошель с Дейвисом открыли стрельбу и туземцы разбежались по кустам, он удрал. Прятался на острове, нападал на одиноких прохожих, отнимал еду. Воровал... В конце концов, гавайцы его выследили и убили. Тело передали властям, но про историю со стрельбой умолчали.

— Почему?

— Психология туземцев. Они ведь тогда убили белого, так? Стрелял он по ним, не стрелял — мало ли что, а вдруг будут неприятности? Лучше зарыть труп потихоньку где-нибудь подальше и забыть об этой истории. А о золоте они не знали.

— Случайно наткнуться не могли?

— Вряд ли. Если в наткнулись — так или иначе стало бы известно. На острове двести человек, все друг у друга на виду. Какой-то шум так или иначе поднялся бы. И в Гонолулу бы местные что-то знали.

— Все равно не верится. Стоит себе Эмерсон Рид посреди Нью-Йорка, любуется видами города, поплевывает под ноги, и тут к нему подваливает небритый дядя: «Слушай, Рид, тебе не нужны, случаем, двести пятьдесят тысяч золотом? Твоя яхта, моя тайна, бабки делим пополам. Я человек честный, пятнадцать лет в тюрьме просидел!» И старина Эмерсон тут же радостно подтягивает штаны...

— Ну, поверь, я действительно не знаю, как Эмерсон познакомился с Рошелем! — выражение беспомощности промелькнуло в ее глазах.

— Ладно. Он тебе рассказал. Ты поверила...

— А почему бы и нет? Всякое бывает.

— И тогда ты решила начать свою игру. Склеила Ларсона, бросила мужа и направилась в Гонолулу.

— Да... — отрешенность звучала в ее голосе.

— Чой. Откуда он взялся?

— Сам на нас вышел, — Вирджиния усмехнулась. — Ты учти, он в Гонолулу один из королей. Знает все про всех, знает, где чего делается, знает, кто за кем стоит. Даже наперед все знает.

— Сейчас тоже?

— Да, — устало сказала она. — Говорил так, что пришлось согласиться. Иначе он переметнулся бы к Риду, а нас бы кокнул. Да ладно... Такой человек, как Као Чой, в этом деле нужен. От Эрика какой прок? Яхтой управлять он умеет, но все прочее...

— Вот как?

— Слушай внимательно, — она жестко посмотрела на меня. — Есть вещи, в которые тебе лезть не надо, понял, Бойд! Тебя они не касаются.

— Не скандаль, — я улыбнулся. — Дальше что?

— Дальше? — Вирджиния усмехнулась. — Ты все знаешь, так что входишь в игру.

— В игру? — я вскочил со стула. — Когда? Столько времени прошло, а вы здесь сидите! Погоды ждете?

— Дурак! — презрительно сказала она. — Эмерсон мне не сказал главного — где конкретно спрятано золото. Остров Ниихау — и все. Ищи! Купить тебе лопату? Там семьдесят две квадратные мили, копай, пока не сдохнешь.

— В самом деле дурак, — согласился я. — Ну и что же вы надумали?

— Эмерсон здесь, в Гонолулу, — слова, которые она говорила, были явно уже не раз обдуманы. — На Ниихау он наверняка пойдет на своей яхте. Яхта в гавань прибывает завтра утром. Если захватить и Эмерсона, и яхту...

— Разбой? — я хмыкнул.

— У нас нет другого выхода, — четко произнесла Вирджиния. — Сбор у магазина Чоя в десять утра.

— Войска выступают?

— Пока что — только военный совет. Не вздумай опаздывать, а то Чой решит, что у тебя двойная игра. Тогда нож в спину тебе обеспечен.

— Или вспоротая глотка? — улыбнулся я.

— Или вспоротая глотка, — обреченно сказала она.