Ришелье или Заговор
ДРАМА В ПЯТИ ДЕЙСТВИЯХ
RICHELIEU: or, THE CONSPIRACY
Перевод П. КОЗЛОВА
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Людовик XIII.
Герцог Орлеанский — брат Людовика XIII.
Граф Барадас — любимец короля, оберкамергер и пр.
Кардинал Ришелье.
Граф де Мопра.
Беринген — первый камердинер короля, один из заговорщиков
Иосиф — капуцин.
Нюге — начальник телохранителей Ришелье, шпион.
Франциск — первый паж Ришелье.
Первый придворный.
Начальник стражи.
Первый, второй и третий статс-секретари.
Директор Бастилии.
Тюремщик.
Придворные, пажи, заговорщики, офицеры, солдаты.
Графиня Юлия де Мортемар — сирота, воспитанница Ришелье.
Марьон де Лорм — любовница герцога Орлеанского, преданная интересам Ришелье.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Первый день
Комната в доме Марьон де Лорм. Стол на первом плане уставлен винами, фруктами и пр., за ним сидят Барада с, четверо придворных, великолепно одетых в костюмы 1641–1642 годов. Герцог Орлеанский сидит возле, развалившись в кресле. Марьон де Лорм стоит сзади него и подает ему вино. За другим столом Мопра и Беринген играют в кости; другие придворные стоят вокруг и следят за игрой.
Орлеанский
Ещё стакан за наше предприятье.
Барадас (глядя на Марьон)
Нас могут услыхать!
Орлеанский
Не бойтесь, граф!
Нам Марьон не может изменить…
Она мне предана душой и телом;
Здесь менее опасности, чем дома,
Где, кажется, стена имеет уши;
Где каждый луч, что освещает нас,
Нам кажется шпионом кардинала.
Не бойтесь, граф.
Барадас
Но все же у нас есть тайна,
А женщина и тайна так же дружны,
Как масло и вода.
Орлеанский
Ну, хорошо.
По-вашему пусть будет, милый друг;
Подойди взглянуть, как там идет игра.
Марьон останавливается у другого стола, глядит на играющих и потом уходит.
Барадас (вынимая пергамент)
Вот, господа, условья договора;
Лишь подписей на нем недостает;
При этом также копия с союза,
Что заключили мы с Оливаресом.
Когда Бульон получит эту весть,
С испанцами соединится он.
И под Париж придет немедля с ними.
Лишь явится — мы короля низложим,
Регентом вас провозгласим, а мы
Войдем в состав верховного совета.
Орлеанский
Надеяться нам трудно на успех!
Мне страшно! Ришелье — стоглазый Аргус,—
Того гляди, откроет заговор,
И мы тогда пропали безвозвратно.
Барадас
Погибель с ним, победа без него,
Скорей разить — одно спасенье наше…
Когда гонец отправится к Бульону,
Вы Ришелье должны отправить к предкам.
Нам завтра здесь опять собраться надо
В последний раз; вы, герцог, в это время
Найдете нам надежного гонца,
А я берусь подговорить убийцу,
Которого рука не задрожит.
Орлеанский
Я в полночь буду с вами; до свиданья!
Герцог уходит, придворные его свиты, те, которые у другого стола, встают, кланяются ему и снова садятся.
Беринген
Удвойте куш!
Мопра
Идет.
Беринген
Мне, право, жаль
Вас разорять… Ваш кошелек в чахотке.
Мопра
От полноты его вы излечили,
Других врачей на помощь звать не стоит.
Бросает кости и проигрывает.
Все
Он снова проиграл?
Беринген
Еще удар?
Мопра
Благодарю, и этого довольно;
Я все, что мог, сегодня проиграл
И отдал все; фортуна изменила,
Лишь честь да меч не могут изменить.
Беринген
Не в моде честь и длинные плащи,
Они мешают быстро продвигаться.
Зато уж меч всегда в почете будет;
Об этом черт старается.
Первый игрок.
С мечом
Дела поправить можно: Ришелье
Всегда готов платить большие деньги
За сталь, когда она в руках отважных.
Мопра
Ах. Ришелье!
Беринген (обращаясь к Барадасу)
Как только это имя
Произнесут при нем, он весь дрожит,
И лик его бледнеет и мрачится.
Барадас
Давно я сам заметил эту странность
И разгадать хочу ее причину.
Мопра
Друзья, еще налейте мне вина;
Еще вина — и время и богатство
Я б осушить хотел, как этот кубок!
Беринген (подбирая деньги)
Игре конец, пойдемте на гулянье!
Все
Пойдемте, Мопра.
Мопра
Нет, я останусь здесь!
Ведь мы опять увидимся до ночи.
Все
Ну, до свиданья!
Уходят.
Барадас
Я останусь с ним…
Ты проиграл и вовсе не горюешь?
Мопра
О чем же горевать? И жизнь и деньги
Имеют крылья. Ведь когда-нибудь
Им надо ж улететь. Открой им клетки
И пожелай им доброго пути.
Барадас
Ты для меня престранная загадка…
В бою твое чело сияет счастьем,
А в отдых ты и мрачен и уныл.
Поверь, Мопра, — от друга скрыться трудно
Тебя грызет глубокая печаль.
Откройся мне; ты помнишь, наши дни
Текли одной рекой, все те же звезды
В своем теченье отражая: вместе
Воспитывались мы; одни мечты
Пленяли нас в давно былые годы,
И вместе, на волшебных грезах детства,
Воздушные мы воздвигали замки.
Обоих нас судьба не обманула:
Я знатен стал, любимец короля,
А ты прослыл во Франции героем
И рыцарем без страха и упрека…
Скажи мне, друг, о чем же тосковать?
Откройся мне, свою поведай тайну…
Мопра
Да, у меня в душе гнездится тайна;
Она меня преследует, как демон,
И всюду мне грозит и сердце давит.
Ты верный друг — я все тебе открою.
Когда, пылая злобой к кардиналу,
Я к брату короля вступил на службу
И вместе с ним участвовал в восстанье,—
Попался в плен и посажен в Бастилью…
Барадас
Мне помнится, что герцог Орлеанский
Тогда прощенье вымолил для всех
Сообщников своих.
Мопра
Но от меня
Он отказался; вот как было дело:
Я королевским городом Фавьо,
Идя к нему навстречу, завладел
С толпою удальцов; я был тогда
Почти ребенок. Герцог при допросах
Сказал, что он про то не знал, не ведал,
Что без его и воли и согласья
Я поступил. За это кардинал
Меня изъял из общего прощенья.
Барадас
Однако он тебя освободил?..
Мопра
Да, но велел меня к себе позвать
И так сказал: «Ты изменил отчизне,
Но палачу тебя я не отдам;
И молодость твою и славный род
Я пощадить хочу; теперь война —
Иди на бой; взамен позорной плахи
Найди себе солдатскую могилу.
От короля я скрыл твою измену;
Ты, погибая, можешь о себе
Оставить незапятнанную память».
Барадас
Вот милосердие, вот щедрость! Вместо плахи
Он выбрать дал меж пулей и ядром!
Ну что ж?
Мопра
Ты знаешь, я сражался храбро;
За смертью гнался я, как никогда
За Дафною не гнался светлый бог.
Я звал ее, искал ее повсюду,
Чтобы стяжать себе венок лавровый,
Но умереть не мог.
Барадас
Несчастный друг!
Мопра
Вернулись мы, увенчаны победой…
Когда меня увидел кардинал,
Он на меня взглянул, нахмуря брови,
И прошептал: «Ты спасся от меча,
Но топора тебе не миновать».
С тех пор я смерти жду! Ты знаешь все!
Барадас
И ты молчишь и действовать не хочешь,
Когда змея судьбой твоей владеет?
Очнись от сна: твои друзья готовы!
Тирану месть; все нам сулит успех!
Король его не любит и боится
И будет рад из-под опеки выйти.
Вступи в наш заговор, отдайся нам,
И Францию спасешь, себя спасая…
Мопра
Нет! Ришелье заговорен от смерти;
Его враги всегда кончают плахой…
Барадас
Но, если он останется в живых,
Тебя казнят.
Мопра
Я лучше жертвой буду,
Чем палачом. Для Франции он нужен.
А без меня ей обойтись легко…
Что жизнь моя!
Барадас
Но разве ты не любишь?
Мопра
О нет — люблю!
Барадас
И Юлия прекрасна! (В сторону.)
Он на краю своей могилы хочет
Сорвать цветок, который я лелею!
(Громко.) Ты любишь?
Мопра
Да! Кто не глядел на небо
В волшебный час, когда сияют звезды,
Кто в сонме их одну себе не выбрал
Во имя той, которой сердце полно
И в нем блестит, как на небе звезда!
Барадас
Ты говоришь, как говорят поэты.
Мопра
Кто любит, тот поэт. Его мечты
Сродняются с поэзией, как листья
С весенним ветерком. Его душа
Живет всегда в Эдеме и внимает
Волшебным песням ангелов, как Ева
В земном раю. Ты знаешь, что нельзя
Об Юлии понятья дать словами —
Словами не опишешь совершенства…
Все к ней влечет; ее мечты так чисты,
Как волны, где купается Диана…
Так много в ней невинности святой.
Что даже страсть при ней дрожит и млеет
И, затаив палящее дыханье,
Не смеет ей открыться и молчит;
Так много в ней небесного огня,
Что ей могла б завидовать Психея…
Тебе смешна восторженность моя,
Но полюби и, если ты полюбишь
Так глубоко, как я, тогда не будешь
Смеяться над поэзией.
Барадас (в сторону)
Как демон,
Мою он ревность каждым словом будит.
За шпагою рука невольно рвется.
Мопра
Я все сказал — мои ты знаешь тайны;
В своей груди их схорони навек.
Теперь пойдем рассеяться с друзьями;
Пойдем в таверну пить, играть, смеяться…
Забудем скорбь! Да здравствует веселье!
В то время как они уходят, входит Нюге со стражей.
Граф де Мопра, я арестую вас —
Последуйте за мною к кардиналу!
Мопра
Ты видишь, друг, мой смертный час настал:
Довольно тигр играл с своею жертвой…
Прости! Когда умру, скажи, что я
Жил без надежд и кончил жизнь без страха.
Прости!
Уходят
Барадас
Прости! Надеюсь, навсегда!
Я всячески сулил тебе погибель —
Убийцей или жертвой Ришелье…
Тебя давно я ненавижу; в детстве
Ты был меня сильнее, в юных днях
Красивей и отважнее меня…
Теперь опять ты на моей дороге…
Я улыбался, слушая тебя,—
Я знал, что смерть летает над тобою…
Любовь и честолюбье! Звезды смелых,
Свои лучи храните для меня!..
С поддержкой короля я буду мужем
Прелестной Юлии, с поддержкой короля
В министры попаду я, а потом…
(Глядит задумчиво на пергамент.)
С поддержкою Бульона и испанца
Мы слабого Людовика низложим,
И кардинал помехой мне не будет.
Комната в замке кардинала. Стены увешаны коврами. Широкие ширмы в углу. Стол, покрытый книгами и бумагами. Большие стенные часы. Статуи, бюсты, шкафы с книгами. Оружие разных веков и знамена висят над креслом Ришелье.
Ришелье и Иосиф.
Ришелье
Опять враги погибель мне сулят,
Опять грозят и старую лисицу
Хотят поймать в капкан. Скажи, Иосиф,
Что о Лисандре говорит Плутарх?
Иосиф
Я позабыл.
Ришелье
Что если шкуры льва
Недоставало — он сшивал ее
Со шкурсю лисицы. Этот грек
Великий был политик и мыслитель.
Иосиф
Из верного источника узнал я,
Что во главе сам герцог Орлеанский.
Ришелье
Опять болван на сцену выступает.
Иосиф
Граф Барадас, любимец короля,
С ним заодно.
Ришелье
Пустая скороспелка!
Глава придворных, мелкий интриган,
Успел снискать доверье короля
И менее чем в полгода добился
Того, что добивался я годами;
Он не опасен; лестницу держу я
И, лишь тряхну, он свалится на землю.
Иосиф
Они хотят воспитанницу вашу
Своим орудием сделать; во дворец
Ее вы поместили, чтоб она
Могла следить за вашими врагами.
Ришелье
Так думал я, но бедное дитя
Совсем на это дело неспособна,
Она сюда приходит ежедневно,
Зовет меня отцом и молит бога,
Чтоб он меня благословил, — но больше
Я ничего добиться не могу.
Живя в дворце, она не замечает,
С кем совещается король; когда враги.
Забыв вражду, встречаются друзьями
И меж собою шепчутся; не знает,
Как у дверей подслушивать тихонько
И иногда поглядывать сквозь щели.
Ни слуха нет, ни глаз; —а говорит,
Что, как отца, меня всем сердцем любит.
Иосиф
В ней король влюбился не на шутку.
Ришелье
О боже! Я старался вырвать с корнем
Ползучий плющ его любви докучной
И не успел; но я не дам ему
Обвить мое цветущее растенье,
Где светлые мечты поют, как птицы,
Где дышит все невинностью и счастьем,
Великий грех — плотские побужденья.
Их церковь осуждает. Мы должны
Бороться с ними делом и словами.
Король тщедушен, слаб, полюбит он,
И женщина им будет управлять,
А ею тот, кому она отдастся.
Король любить лишь должен государство,
А государство — это Ришелье.
Иосиф
Еще не все — король, держась приличий,
Воспитанницу вашу прочит замуж
За своего любимца.
Ришелье
Вот забавно!
Я для него нашел жену другую.
Иосиф
Кого же?
Ришелье
Она, как женщина, не дышит
Коварством и изменой; с ней печаль
Утешится всегда; ее объятья
Дарят покой и сладкое забвенье;
И ни одною смертного рукой
Ее не смято девственное ложе.
Иосиф (в сторону)
С таким огнем он говорит о ней,
Что можно думать, он влюблен в могилу.
Входит Франциск,
Франциск
Графиня Мортемар.
Ришелье
Проси скорее,
Скажи, что очень рад; а ты, Иосиф,
Сходи ко мне в молельню, там найдешь
Ты четки. Я сегодня позабыл
Прочесть свои молитвы; за меня
Ты их прочти; там также ты найдешь
Ременный кнут для умерщвленья плоти.
Я слаб и хил; ты силен; на себя
Прими мой грех; твои рамена [11] крепки,
И бог тебя за это не оставит.
Иосиф
Нет, никогда принять вас за себя.
Я не осмелюсь!
(В сторону.) Выдумка смешная!
Входит Юлия.
Ришелье
Здорово, друг, — как ты мила сегодня,
Светла, как день.
Юлия
Я рада, что вы в духе.
(Садится к его ногам.)
Позвольте мне отцом вас называть.
Ришелье
Сегодня и всегда.
Юлия
Отец, отец!
Для сироты как сладко это слово!
Ришелье
Нет, сиротой себя не называй,
Пока я жив. Отец твой был мне другом,
Когда еще льстецов я не имел.
Теперь вокруг меня одни льстецы,
А друга нет. Отец твой, умирая,
Мне поручил тебя, и я готовлю
Приданое такое для тебя,
Что можешь выбирать среди знатнейших
Ты при дворе; о чем же ты вздыхаешь.
Иль ты своей судьбою недовольна?
Юлия
Нет, отец!
Ришелье (в сторону)
Не любит ли она временщика?
Скажи, чего тебе недостает?
Ты молода, богата и прекрасна,
Король твоей любуется красой;
Когда поешь, он слушает тебя
И говорит, что этим чудным пеньем
Могла бы ты развеселить Саула.
Юлия
Ужасно мне король надоедает.
Ришелье
Дитя, что говоришь ты! Короли
Лишь надоесть своим министрам могут.
Кто при дворе всех больше успевает?
Лонгвиль, Сурьяк иль короля любимец.
Юлия
Он страшный и опасный человек,
Никто его улыбки не видал,
И я его боюсь и избегаю.
Ришелье
Он за тобой ухаживает?
Юлия
Да,
Но он еще несносней короля.
Ришелье
Да, избегай его; теперь, дитя,
Покайся мне, как бы отцу родному,
Кто из придворных больше всех тебе
Пришелся по сердцу?
Входит Нюге.
Нюге
Граф де Мопра
В передней приказаний ваших ждет.
Юлия (вскакивая) Мопра!
Ришелье
Тебе он тоже надоел?
(Нюге.)
Пусть подождет.
Юлия
Что делает он здесь?
Простите… я… хотела вас спросить,
Знаком ли вам граф де Мопра?
Ришелье
А ты
С ним часто говорила?
Юлия
Часто! нет…
Лишь девять раз, нет десять; во дворце
В последний раз я виделася с ним,
(Грустно.)
Он при дворе бывает очень редко.
Ришелье
Повеса и мотыга.
Юлия
Нет, он скромен.
И, кажется, о чем-то все грустит.
Ришелье
Он носит синий цвет и серебро?
Юлия
Нет, желтое и золото.
Ришелье
Скажите!
Она его заметила цвета.
Стыдись, мое дитя! Теперь я должен
Покончить с этим скромным господином.
Юлия
Вы на меня разгневались напрасно,
Причины нет…
Ришелье
Скажи, ты ненавидишь
Моих врагов?
Юлия
Конечно.
Ришелье
И Мопра?
Юлия
О нет, не Адриана.
Ришелье
Вот нежности! В гостиную пойди,
Там подожди… к тебе я выйду скоро.
Юлия (в сторону)
Мне страшно… он сердит, а говорить
Мне надо с ним.
(Приближается.)
Ришелье (строго)
Ну, что еще?
Юлия
Отец,
Мне подари еще одну улыбку…
Ну, так; теперь я счастлива; отец,
Ты не считай Мопра своим врагом!
Отчизну любит он, я это знаю,
А потому он любит и тебя.
Ришелье
Ну, хорошо — его считать не буду
Своим врагом.
Юлия (уходя)
Благодарю тебя…
Ришелье (звонит в колокольчик)
Сюда, Нюге. Что делает Мопра?
Нюге
Он горд и молчалив.
Ришелье
Введи его!
Он на себе не спрятал ли оружья?
Отчаянье порой дурной советник.
Когда войдет — за эти ширмы спрячься;
Следи за ним, не выпускай из виду,
И, если будет он сопротивляться…
Дай осмотреть ружье. Оно надежно —
Тогда стреляй!
Нюге
Уж я не промахнусь!
Нюге уходит; Ришелье садится к столу и тихо перелистывает бумаги. Входит Мопра в сопровождении Нюге, который потом прячется за ширмы.
Ришелье
Приблизьтесь, граф. Тому назад три года,
Вы не забыли? — с вами я имел
Свиданье здесь.
Мопра
Оно одно из самых…
Ришелье (перебивая его, с иронией)
Приятнейших моих воспоминаний.
Мопра (в сторону)
О боже! он со смертью даже шутит.
Ришелье
Я вас тогда помиловал, но вы
Не соблюли условий договора.
Мопра
Зато теперь опять я в вашей власти
И умереть готов.
Ришелье
Граф де Мопра,
Скажите мне, как провели вы время,
Вам данное для горьких размышлений
И тяжких дум?
Мопра
Как время я провел?
Ришелье
Вопрос понятен; я за вас отвечу…
К духовнику не шли вы с покаяньем,
Не покрывали тело власяницей,
Молитвой и постом не очищали
Греховную и немощную плоть.
Нет! За игрой вы проводили ночи;
Разврату вы платили щедро дань…
Веселый пир сменялся поединком,
Вас оргия пленяла и звала.
Вот перечень святых приготовлений
К суду и смерти! Правду ль я сказал?
Мопра
Таким всегда я не был. Не меня
Винить за это надо; жизнь мою
Вы отравили тяжким приговором;
С тех пор как вы его произнесли,
Покоя я не знал; и днем и ночью
Терзал меня неумолимый призрак
И молодость губил. Еще милее
Казалась жизнь от близости могилы…
А что за жизнь, когда погибель ждет,
Когда в цвету должны надежды блекнуть?
О, если б вам достался этот крест,
Одним путем пошли бы вы со мною.
Ришелье
Я мог бы увлекаться, но, как вы,
Не стал бы ни обманщиком, ни вором.
Мопра (подвигается с угрожающим видом)
От ваших слов должны вы отказаться,
Иль, кардинал…
Нюге прицеливается в него.
Ришелье (махая рукой)
Не торопись, Нюге!
Граф де Мопра спокойный человек
И может подождать.
Вы промотали
Все ваше состоянье; стали нищим;
За это я вас вовсе не виню:
У всякого свой вкус; но, промотавшись,
Наделали долгов, а жить богато,
Давать пиры, роскошно одеваться
На счет чужой и на чужие деньги,
Своим считать насущный хлеб торговца,
Располагать чужим добром без платы,
Брать деньги без отдачи — это все,
По-моему, обман и воровство.
Вы задолжали восемь тысяч ливров
Без двух экю и четырех лиардов.
Мопра (в сторону)
Ах, он кудесник! скоро скажет мне,
Я сколько рюмок выпил за обедом.
Ришелье
Вы род срамите свой; я говорю вам,
Что вы должны долги свои платить.
Мопра
От всей души готов бы это сделать,
Но где занять прикажете мне деньги?
Ришелье (в сторону, смеясь)
На все ответ; какой смешной повеса!
Отваги полн; такого мне и надо!
Мои враги зовут меня жестоким,
Я не жесток, я только справедлив;
Что я нашел во Франции? Крамоль
Бессильные законы, ересь в храме,
Мятеж, готовый вспыхнуть ежечасно…
И что ж? Я перестроил это зданье,
Готовое разрушиться. Я сильных
Сумел смирить, защиту слабым дал.
Я водворил порядок и закон,
И на обломках прежних учреждений
Теперь сияет луч преуспеванья.
Не колдовством, не гением, не счастьем
Достигнул я своей заветной цели —
Одною справедливостью. Я знаю,
Что в вас найду защитника. Сюда
Вошли моим врагом — уйдете другом;
Для Франции вы нужны; я готов
Прошедшее забыть и вас прощаю!
Вас почести и слава ждут.
Мопра падает на колени; Ришелье поднимает его.
За это
Из рук моих прошу принять невесту,
Приданое которой лишь равно
Её красе.
Мопра (в нерешимости)
Я не хочу жениться!
Ришелье
Всё хуже смерть.
Мопра
Я смерти не боюсь.
Последний трус — и тот покончит с жизнью,
А чтоб жениться — надо храбрость льва.
Ришелье
Бездельник, ты глумишься надо мною,
Я знаю все... Ты дерзость возымел
Любить мою воспитанницу.
Мопра
Да,
Люблю ее, как волны любят солнце:
Лишь взглянут на него и вдаль бегут.
Ришелье
Ты ей посмел в своей любви открыться?
Мопра
О боже! если б даже я любил
Последнюю из женщин, я не смел бы
Соединить ее судьбу с своею,
Когда палач у самых алтарей
За жертвой мог прийти!
Ришелье
Тебе я верю,
Но если ты в любви не признавался,
С другой возьми богатство и свободу…
Ответа нет?
Мопра
Вы горя не знавали
И вы понять не можете, как сладко
Одну мечту лелеять и любить,
Когда в душе отчаянье и горе…
Я не могу расстаться с ней; за деньги
Пусть продает другой свою любовь!
Мне без нее не надо и свободы!
И я на смерть готов идти…
Ришелье (звонит).
Входит Нюге.
Нюге!
В гостиной ты оставишь арестанта…
Там ждет палач; молись! тебя спасти
Теперь лишь может бог.
Мопра
Когда умру,
Скажите ей, что я её любил.
Ришелье
От пустяков прошу меня избавить.
Идите!
Мопра
Он смеется надо мною!
Входит Иосиф.
Ришелье
Ты бледен, друг Иосиф; я боюсь,
Что слишком ты усердно бичевался,
Мой искупляя грех.
Иосиф
Об этом, право,
Не стоит говорить.
Ришелье
Какая скромность!
Ну, к делу! ты немедленно вели,
Чтоб к завтрему отделали мой дом,
Что близ дворца; как свадебный подарок,
Отдам его графине Мортемар,
Она выходит замуж.
Иосиф
За кого?
Ришелье
За де Мопра.
Иосиф
Неважная находка!
Он гроша не имеет за душой.
Ришелье
Ей нужен муж, не денежный сундук.
Её отцу, когда он умирал,
Я поклялся сиротки не оставить,
И умер он с улыбкой на устах.
Когда Мопра я пощадил сегодня,
Мне показалось, что я вижу снова
Улыбку эту. Выбор неплохой…
Я графа испытал; он благороден,
Открыт и смел; король его полюбит,
И он легко сместит временщика,
К тому ж он человек со вкусом; помню,
Когда в дворце мою играли драму
Перед толпой бессмысленных невежд,
Он восхищался ей, — людей я знаю…
Он выбор мой сумеет оправдать…
Иосиф
Но он ваш враг.
Ришелье
Не он один — их много;
Двойная польза, если станет враг
Надежным другом. Надо, брат Иосиф,
Употреблять все средства к соглашенью!
Иосиф
Но если все напрасно?
Ришелье (грозно)
О, тогда
Давить врагов железною рукой,
Готовя им погибель и позор,
Как я теперь мятежникам готовлю.
Иосиф
Вам действовать пора: враги не дремлют,
Убийцы точат нож.
Ришелье
Еще не время…
Пусть заговор созреет… пусть он даст
Свои плоды ничтожные — тогда
Я пепел их по ветру разбросаю…
Теперь пойди — когда сюда вернешься,
Тебе готовлю я большую радость…
Я только что окончил пятый акт
Своей великой драмы: я тебе
Его прочту; стихи, могу сказать,
Мне очень удались… и ты охотник
Писать стихи
(в сторону)
— ну уж стихи!
Иосиф
Попался!
Ременный кнут приятней во сто крат.
Дивлюсь я, что великий человек
Такой плохой писака.
Ришелье
Что бормочешь?
Иосиф
Я удивляюсь, что с таким умом
Сумели вы сроднить и вдохновенье.
Ришелье
Я, признаюсь, великими делами
Не так горжусь, как музою своей;
Проходит все; одне лишь книги вечны.
Томить тебя не стану и сейчас
Прочту тебе свое произведенье.
Иосиф
А дело?
Ришелье
Да, дела не могут ждать.
Мне жаль тебя!
(Садится и читает.)
Как мысли хороши.
Входят Мопра и Юлия.
Мопра
Волшебный сон!
Юлия
Мы оба ваши дети!
Ришелье
Как этот стих певуч!
Перестает читать, бросается к Мопра.
Вы еще живы?
Мопра
Нет, кто в раю, тот больше не живет.
Юлия
Он улыбается! Отец, твоя улыбка
Сулит нам дни блаженства.
Ришелье
Встаньте, дети!
Обоих вас усыновлю я…
Мне сладко любоваться вашим счастьем…
Глядя на вас, невольно вспоминаю
Прошедших дней увядшую весну…
Мопра
Я поспешу все приготовить к свадьбе.
Ришелье
Терять не надо времени и завтра
Твоей женой должна невеста быть.
Я отдаю тебе бесценный дар —
Люби ее — и я любил когда-то…
Однако ты нисколько не робеешь:
Ведь, чтоб жениться, надо храбрость льва!
Мопра и Юлия уходят.
Ришелье
Божественная власть! все перед тобою
Склоняется, тебе доступно все…
И миловать ты можешь и карать…
Бессильные и жалкие пигмеи
Тебя хотят похитить у гиганта,
Который их сотрет с лица земли…
О Франция! тобою сердце полно,
К тебе одной лежит моя душа,
Ты мне жена, любовница! — лишь небо
Меня с тобою может разлучить!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Второй день
Великолепная гостиная в доме Мопра; терраса, ведущая в сад; вдали виднеется Люксембургский дворец. Входит Барадас.
Барадас
Каков дворец Мопра! он даже слишком
Роскошен для солдата, сколько блеска!
Но скоро омрачатся эти стены,
Над ними смерть сияет и на них
Ложится тень зловещая Бастильи…
Безумец! Ты негаданно ушел
От Ришелье — но разве дальше плаха?
Я королю открыл твою измену,
Он знает все и будет мстить тебе…
За Юлию он стал твоим врагом,
И снова ты над бездною висишь!..
Входит Мопра, великолепно одетый.
Мопра
Ужасная судьба! так много счастья
И вместе столько горя…
Барадас
От души
Спешу тебя поздравить… Ба! — ты мрачен
И вовсе не глядишь, как молодой…
Мопра
Прошу оставить шутки — не до них.
Барадас
Что слышу, бедный друг! ужель так скоро
Тебе жена успела надоесть?
Мопра
Я в ней души не чаю.
Барадас
Вот загадка!
Мопра
Ты знаешь, что вчера происходило
У кардинала?
Барадас
Да, твою записку
Я утром получил и был готов
От радости и плакать и смеяться…
Мопра
Мы в полдень обвенчались, но лишь только
Окончился обряд, и мы из храма
Приехали сюда — открылись двери…
Барадас
И что ж?
Мопра
Мне Беринген вручил письмо
От короля... Письмо с его печатью…
Барадас
Я руку узнаю…
Мопра
Читай, читай!
Барадас (читает)
«Так как Адриан де Мопра, полковник, служащий в нашей армии и уже подлежащий суду за государственную измену (завладевание нашим королевским городом Фавьо), осмелился без нашего ведома, согласия или разрешения сочетаться брачными узами с Юлией де Мортемар, богатой сиротой, состоящей при особе Ее Величества, Мы сим объявляем и повелеваем считать эту свадьбу противузаконной. Под страхом смерти, Мы запрещаем Адриану де Мопра сообщаться с вышеупомянутой Юлией де Мортемар иначе, как в присутствии Нашего верного слуги де Берингена и то с почтением, подобающим фрейлине французского Двора, до тех пор, пока Нашему Королевскому Величеству угодно будет войти в сношение с Святою Церковью для принятия мер к расторжению сказанного брака и с нашим советом для наказания преступника. Вместе с сим повелеваем графу де Мопра никому не сообщать о нашем распоряжении, в особенности же де Мортемар.
Писано в Лувре Нашею рукою и за Нашею печатью.
Людовик».
Как это странно! Разве кардинал
Тебе не говорил, что про измену
Король не знает?
Мопра
Так он говорил.
Барадас
Понятно все; ты жертва страшной мести,
Которая ужаснее, чем смерть.
(В сторону.)
Теперь он мой! Сомнений быть не может!
(Громко.)
Ты не видал сегодня кардинала?
Мопра
Я не успел еще прийти в себя
От тяжкого удара, но сейчас
К нему пойду.
Барадас
Избави бог, ни шагу!
Пока с тобой я не увижусь снова!..
Мопра
Не мучь меня — скажи, что знаешь…
Юлия и Беринген показываются на террасе.
Барадас
Тише!
Твоя жена и Беринген. Не думай
Сопротивляться воле короля,
А то беда нагрянет; до свиданья!
Пойду твой дом осматривать.
Мопра
Останься,
Куда спешишь?
Барадас
Тебе не до гостей;
Я ваш слуга покорнейший, графиня…
Прелестный вид, счастливцы!
Юлия
Адриан,
Ты вдруг меня покинул; что с тобою?
Здоров ли ты?
Мопра
Благодарю, здоров…
Нет, я хотел сказать, что очень болен.
Юлия
Ты болен, друг?
(Берет его руку.)
Мопра
Когда со мною ты,
Болезнь моя проходит.
Он хочет поцеловать ее руку. Беринген кашляет и дергает его за плечо, Мопра опускает руку и отходит.
Юлия
Боже, он
Меня не любит!
Беринген
Будьте осторожны,
Я королю всё должен передать.
Мопра
Когда бы вы не королю служили,
Я вам сказал бы, сударь, что вы самый
Нахальный и несносный человек.
И скоро вас сумел бы отучить
Совать свой нос в семейные дела.
Беринген
Но так как я лишь исполняю волю
Его Величества…
Мопра
Вы счастливы, а все,
Когда б стояли мы этажем выше,
Верней бы вам не подходить к окошку.
Юлия
Скажи мне, Адриан, — перемениться
Я за ночь не могла и за собой
Я никакой вины не признаю…
Ужель из честолюбья и богатства
Решился ты обманывать меня,
Когда вчера мне говорил, что любишь…
Мопра
Я чувствую, что я с ума сойду…
Клянусь!
Беринген
Не смейте ей в любви открыться:
Король найдет, что это неприлично.
Юлия
Что, Адриан?
Мопра
Что время бесподобно,
Что вид хорош с террасы…
(Берингену.)
О мучитель!
Юлия (в сторону)
Он надо мной смеётся — но его
Я все люблю и не могу сердиться…
(Громко.)
Мой милый, ты находишь, может быть,
Что слишком я серьезна… будем петь,
Смеяться, но скажи мне, ради бога,
Что ты меня по-прежнему все любишь.
Мопра (целуя её руку)
В моей любви не грех ли сомневаться?
Теперь пойдите, сударь, к королю
И расскажите это. Боже правый,
Где слыхано, что можно запрещать
Любить жену и целовать ей руку.
Юлия
Он про любовь боится говорить,
Как будто это страшно. Сядем рядом,
Вот стул; со мной ты вовсе не любезен…
Садятся; когда он отодвигает стул, она приближает свой.
Скажи, что этот страшный господин
Здесь все торчит? Он мне глаза протер,
Не хочешь ли, чтоб он ушел отсюда?
Мопра
От всей души я этого желаю,
Пошли его за чем-нибудь…
Юлия
Мессир!
Перчатку я, гуляя, обронила
В аллее, нет, близ статуи Киприды,
Иль, погодите, около фонтана —
Могу ли вас просить…
Беринген
За ней послать?
Конечно, очень рад… Эй, вы! Как там,
Как вас зовут — сюда скорей!
Вбегают слуги.
Графиня
Перчатку на прогулке обронила
В аллее, нет, — близ статуи Киприды,
Иль, погодите, около фонтана.
Сыскать её!
Мопра
Бесстыдное нахальство!
(Юлии.)
Мой ангел, занят я, бумаги, счеты…
Прошу оставить нас — уйти!
Юлия (плачет)
Жестокий!
В то время как Юлия уходит, Мопра опускается на колени и целует её платье, не замеченный ею.
Беринген
Я очень благодарен.
Мопра
Я хотел бы
Отправить благодарность вашу к чёрту;
Я все терпел, но против слез ее
Ужасно устоять! Скажите мне,
Когда конец настанет этой шутке?
Беринген
Когда угодно вам. Король велел
Вас отвезти немедленно в Бастилью
За невниманье к Высочайшей воле.
Вас отвезти уж я давно бы мог,
Но пожалел по доброте сердечной —
У каждого свои есть недостатки.
Мопра
Я знаю, что во власти короля
Меня казнить; я свыкся с этой мыслью,
Но если завтра церковь и совет
Так или сяк мое покончат дело,
Тогда…
Беринген
Что, милый друг?
Мопра
Милейший друг,
Я вытолкать велю отсюда вас…
Я буду говорить, милейший друг,
С кем я хочу и как хочу, пока
Меня король не выпроводит сам.
Вы понимаете, мой милый, мой милейший,
Мой драгоценный друг.
Беринген
Не кипятитесь;
Вас размышленья охладят! Покуда
Графини нет, позавтракать пойду я,
А вы останьтесь здесь. Как ваши вина?
Я до хороших вин большой охотник.
Пожалуйста, со мной не церемоньтесь;
Вы видите, я сам у вас, как дома.
Входит Барадас. Мопра бежит к нему навстречу.
Мопра
Ты говорил о мщенье хуже смерти,
Что ты хотел сказать?
Барадас
Понять нетрудно…
У Ришелье две только страсти — месть
И честолюбие… Он их обеих
В тебе соединил. Твою жену
Он воспитал; к двору ее пристроил,
Предвидя, что случится, и король
В неё влюблен.
Мопра
О боже!
Барадас
Ришелье,
Потворствуя желаньям короля,
Еще сильнее станет, но для света
Он должен был ей мужа приискать,
Конечно, мужа только по названью;
Таким путем он честолюбью служит
И мстит врагу, его пятная честь.
Мопра
О, докажи!
Барадас
Мне доказать нетрудно.
Подумай сам — письмо от короля,
Изъятье из всеобщего прощенья,
Известное лишь мне да Ришелье,—
Все это очень странно. Он один
Мог жизнь продать иль честь купить…
Мопра
Мне ясно все; нежданная пощада,
Поспешные приготовленья к свадьбе…
О боже — все это я считал за счастье!..
Одно бесчестье!..
Барадас
Месть в твоих руках…
Сегодня мы должны собраться ночью;
Готово все; вступи в наш заговор,
И мы тебя спасем.
Мопра
Сегодня ночью!
О муки ада! в свадебную ночь…
Барадас
По окончаньи службы кардинал
В своей часовне нищих обделяет.
Ты во главе подкупленных людей
Ворвись туда и счеты с ним покончи.
Мопра
А что король, что Юлия?
Барадас
Король
Здоровьем слаб — умом еще слабее…
Игрушка он для умного министра…
Когда займу я место кардинала,
Все поверну по-своему. Король
Простит тебя и страсть свою забудет.
Готов ли ты?
Мопра
Дай с мыслями собраться;
Огонь в груди; в глазах моих темнеет…
И больно мне глядеть на божий свет.
Ответ я скоро дам.
(Уходит.)
Барадас
Свершится мщенье!
Ты от моих ударов не уйдешь!
Входит Беринген с полным ртом и салфеткою, в руке.
Беринген
Могу сказать, ваш повар совершенство!
Да где ж хозяин?
(Подходит к Барадасу.)
Граф, признаюсь вам,
Опасное дано мне порученье…
С Мопра плохие шутки: то и дело
Выходит из себя; он просто порох!
Барадас
Недолго вам терпеть; король сегодня
Потребует графиню ко двору.
Беринген
Ах, бедный де Мопра! Да как же вы
Так хладнокровно смотрите на это?
Вы тоже влюблены в графиню.
Барадас
Да,
Но короля я вовсе не страшусь;
Он нерешителен, застенчив, где ему
С ней справиться! Пока достигнет цели,
Успеет он корону потерять,
А я уж буду новым Ришелье.
Беринген
Все королю расстаться будет трудно
С своим министром; он к нему привык.
Барадас
Король свободы ждет и не дождется
И сам бы рад сойтись с его врагами,
Чтоб от него отделаться. Довольно!
Я отыскал того, который будет
Убийцей Ришелье — кого душе
Неведом страх и чья рука не дрогнет.
Беринген
Он на меня, должно быть, намекает!
Конечно, граф, я храбрая собака,
А все…
Барадас
О вас и речи не идет.
Я говорил о графе де Мопра…
Сегодня, не забудьте, у Марьон
Мы соберемся в полночь; договор
Подпишем и гонца пошлем к Бульону…
(Вкрадчиво.)
От вас я не скрываю наших планов,
Уж место вам назначено в совете.
Беринген
Однако, граф, все это сильно пахнет
Изменою и плахой.
Барадас
Жребий брошен,
И поздно отступать. Про наши планы
Вы ничего Мопра не говорите,—
Он ищет только мести; на измену
Он не пойдет. Его поставить надо
Дозорным у дверей, чтоб он не знал,
О чем мы будем совещаться. В полночь
Вас ожидаем.
Беринген
Буду непременно,
Когда король меня не позовет.
(В сторону.)
Я слишком старый гусь, чтобы играть
С лисицами. Останусь просто дома.
Будь там, что будет. (Громко.)
Рядом ждет пирог,
Заняться им бы вовсе не мешало…
Барадас
Ну, вот! Тому, кто полон честолюбья,
Не могут пироги идти на ум.
Беринген
Тому же, граф, кто пирогом наполнен,
На ум идти не может честолюбье.
Мне кажется, я лучшее избрал.
Вбегает Юлия с первым придворным.
Юлия
Как, во дворец мне велено являться
Сегодня?
Придворный
Да-с. Карета короля
Вас у подъезда ждет — и вас, мессир,
Король зовет к себе
Юлия
Что это значит?
Да где ж мой муж?
Барадас
Он из дому ушел.
И, может быть, до ночи не вернется…
Так мне велел вам передать. О, если б
Я обладал сокровищем таким…
Юлия (перебивая его)
Ушел до ночи!.. Боже, как мне страшно.
Придворный
Король вас ждет.
Юлия (Барадасу)
Когда вернется муж,
Прошу ему всё это рассказать…
Барадас
Клянусь, что никогда с такой любовью
Пчела с цветов не собирала меду,
Как я ловлю слова из ваших уст,
Хотя они назначены другому…
Придворный (Берингену)
Вам тоже ехать надо…
Беринген (в нерешительности)
Погодите…
Придворный
Мне ждать нельзя.
Беринген
Ах, боже, не дадут
Заняться пирогом… Не знаю, право,
Чем кончится вся эта кутерьма.
Уходят.
Барадас
Ушла, Мопра теперь на все решится,
Он Ришелье убьет, — умрет за это.
Его жена моей женою будет,
А там, когда сюда придут испанцы,
Я, может быть, найду себе корону;
Среди развалин Франции и мне
Помехою не будет кардинал…
Входит Мопра с балкона.
Мопра
Глазам я верить не хочу; с террасы
Я увидал карету короля
И в ней жену — все это бред пустой,
Больной души тревожные виденья…
Барадас
Увы, все правда! Мщенье Ришелье!
Мопра
Я в Лувр пойду.
Барадас
Тогда простись с надеждой,
Дворец ведет прямым путем в Бастилью.
Мопра
Что ж делать мне? Король…
Барадас
Его не бойся!
Он только воск в руках у Ришелье;
Погибнет кардинал, и ты спасен;
Твоя жена сумеет отстоять
И честь свою и мужнины права….
Мопра
Святая месть и темная могила,
Обеим вам я посвящаю кровь
Армана Ришелье. Когда встают,
Чтоб мстить за честь и защищать права,
Законы умирают, и убийство
Законный вид возмездья принимает.
Барадас
Ты прав, Мопра, тебя спасет лишь мщенье,
Мы на тебя надеемся.
Мопра
Я ваш!
Я ваш; в моей душе гроза бушует,
Недолго ждать, и скоро грянет гром;
Пусть гибнет тот, кто губит честь другого.
Комната во дворце кардинала, как в первом действии. Ришелье и Иосиф. Франциск пишет у стола.
Иосиф
Нюге, идя дозором, услыхал,
Что шепчут ваше имя; он подкрался
И уши навострил. «Готово все,—
Один из заговорщиков промолвил.—
Мы завтра Ришелье должны схватить
В самом его дворце». «В какое время?» —
Спросил другой. «Мы скоро все узнаем,—
Ответил первый. — Герцог Орлеанский
Сзывает нас для тайных совещаний
Сегодня в полночь в доме у Марьон».
Ришелье
Теперь я их держу.
Иосиф
Они о вас
Того же мненья: верьте мне — их планы
Обширны и обдуманы глубоко.
Вы действовать немедленно должны,
И каждая минута дорога.
Ришелье
Ты прав; порой опаснее гигантов
Бывают карлы. Статуи ваяет
Резец, а не топор. Будь я моложе,
Легко бы мог я справиться один
С толпой убийц презренных. У меня
Под рясой бьется рыцарское сердце.
Франциск, подай мне меч, мой старый меч,
Который при осаде Ла Рошели
В моих руках не раз губил врагов.
Он неуклюж, негоден для гостиной,
Но даже сам великий Карл Мартель
Его носить бы мог… Тогда он был
Игрушкой для меня…
Франциск снимает со стены средневековый меч и подает его. Ришелье хочет его поднять, но он падет из рук его.
Теперь ты видишь:
Ребенок мог убить бы Ришелье…
Франциск (держась за рукоятку своей шпаги)
За вас другие могут заступиться,
Вам приказать лишь стоит.
Ришелье
Да, я знаю, Есть у меня оружие иное —
И меч с ним не сравняется. Перо
Сильней меча, когда владеет им
Великий человек. Оно всесильно…
Пред ним народы падают во прах,
И кесари дрожат.
Возьми мой меч,
И без него спасу я государство…
Теперь уйти ты можешь.
(Смотрит на часы.)
Час настал.
Слышен стук; отворяется потайная дверь, и входит Марьон де Лорм.
Иосиф
Марьон де Лорм!
Ришелье
Иосиф, стань у двери
И чтоб никто не смел сюда войти.
(Марьон.)
Мой верный друг — привет сердечный мой!
Что нового?
Марьон
Сегодня все они
В мой бедный дом должны собраться ночью…
Их предводитель — герцог Орлеанский.
Ришелье
Что дальше?
Марьон
Герцог спрашивал меня,
Не знаю ли такого человека,
Которому поверить можно тайну,
Который прям, отважен и питает
Страсть к золоту и злобу к Ришелье.
Ришелье
Что же ты сказала?
Марьон
Я такого знаю:
Мой брат охотно примет предложенье,
И за него готова я ручаться.
Тогда его высочество велел,
Чтоб он готов был ехать нынче ночью
В Италию.
Ришелье
Ага! Везде измена.
Бульон, должно быть, с ними заодно,
Так думал я… Скажи, ты не слыхала,
В какую часть Италии гонца
Они хотят отправить?
Марьон
На границу
Сардинии, где все войска стоят.
Ришелье
Когда Бульон с испанцами сойдется,
Беда грозит! Без верных доказательств
Король моим советам не поддастся,
И Франция погибла безвозвратно…
Что знаешь ты еще?
Марьон
Они хотят.
Так я могла понять из их намеков,
Особой вашей завладеть; но герцог
Дрожал, когда про это говорил,
И слов его я не могла понять…
Ришелье
Кого ж своим ты братом назвала?
Марьон
Кого угодно вам назначить будет.
Ришелье
Бесценная Марьон, — вот за услугу
(дает ей большой мешок с золотом)
Безделица. Дай на тебя взглянуть…
Как хороша твоя улыбка! Можешь
И старика совсем с ума свести…
(Целует её.)
Когда ж должны они собраться?
Марьон
В полночь!..
Ришелье
И ты уговоришь отдать депешу,
Кому назначу я…
Марьон
Не сомневайтесь.
Ришелье (в сторону)
Кого ж послать? Нюге мне будет нужен.
Иосифа? Конечно, он мне предан,
Но всем глаза протер, к тому ж и стар;
Мопра сегодня только обвенчался…
Нашел, нашел! никто из них не знает
Франциска; он честолюбив и молод.
Сюда, Франциск! Пойди за этой дамой —
Его одень как следует, Марьон,—
Вооружись — и лучшего коня
Возьми в моей конюшне. Нынче ночью
Тебе вручат пакет; храни его,
Как собственную честь, пусть смерть одна
Тебя с ним разлучит. Лишь только ты
Пакет возьмешь, лети во весь опор
В Рюельский замок, там я буду к ночи.
И знай — что, лишь ко мне он попадает,
Отличья на тебя дождем польются.
Франциск
А если не удастся?
Ришелье
Это слово
Ты вычеркни из памяти своей;
Кто честен и отважен, тот не должен
Бояться неудач. Тебе Марьон
Откроет все, что надо сделать. Рядом
По улице ты с нею не иди
И с ней не разговаривай дорогой,
А то еще подметит кто-нибудь,
И все пропало. Ну, ступайте с богом.
Франциск и Марьон уходят.
В моем дворце они меня хотят
Схватить. Я планов их не понимаю,
Но все ж мне здесь опасно оставаться;
Дворец не защищен; один изменник
Легко покончить может с Ришелье…
Скажи, Иосиф, верен ли Нюге?
Подумай — мы приговорили к смерти
Его отца.
Иосиф
Зато купили сына
Обильными щедротами.
Ришелье
Поверь,
Прошедшие награды ни во что
Считаются. В минуты откровенья
Не говорил ли он, какие блага
Ждет в будущем?
Иосиф
Нюге желает быть
Полковником и даже дворянином…
Ришелье
Каков Нюге!
В это время входит Нюге, кардинал его не замечает.
Нюге
Я легок на помине.
Послушаю.
(Прячется за ширмы.)
Ришелье
Нет, скромный мой Нюге,
Уж этого, наверно, не дождешься!..
Но все равно, я обещать могу,
А там скажу, что отказал король.
В таких делах спасеньем для министра
Бывают короли. И что ж?.. Нюге
В накладе сам не будет. Моралисты
Давно уж доказали, что надежда
Приятней обладанья. На него
Теперь мы смело можем положиться!..
Стяженные награды и отличья
Лишь пыл хладят, а сладкая надежда
На будущие блага порождает
Голодную, живую благодарность,
Которая простого пса дворного
В Цербера может превратить. Ты прав,
Опасность нам грозит со всех сторон,
И с заговором нечего шутить,—
Зато, когда покончу я с врагами,
И замыслы их в пепел обращу,
Такая для меня созреет жатва,
Что лето дней моих казаться будет
Бесплодным, если с осенью сравнить.
Нюге делает угрожающий жест и незаметно уходит.
Иосиф
Дай бог, чтоб было так.
Ришелье
Мой край родной,
Лишь для тебя тружусь я и страдаю;
Твое чело обвил я римским лавром;
Перед тобой склоняются народы…
И я теперь хочу тебя спасти;
Я знаю, бог придет ко мне на помощь;
У нас, духовных, отняты права
Обыкновенных смертных: мы не можем
Избрать себе любимую подругу —
Мы лишены семейных утешений,
А все мы не безгрешны и должны
Любить, закон природы исполняя.
Так для себя избрал я идеалом
Мой край родной… что с этою любовью
Сравниться может? Почести, богатства.
Все суета, пустая суета;
Бессмертны только слава и народ!..
Входит Нюге.
Нюге
Вы в это время приказывали мне
Явиться к вам.
Ришелье
Да, помню… Ты вчера
На заговорщиков наткнулся? Им угодно
Ловушку мне готовить… хорошо же;
Я дам им знать себя. Твоя команда
Исправна ли? В ней сколько человек?
Нюге
Десятка два.
Ришелье
И все они надежны?
Нюге
Они годны для обыденной службы,
Но, если речь зайдет о важном деле,
Вернее бы три четверти из них
Переменить.
Ришелье
Кто ж лучше?
Нюге
У меня
Такие господа есть на примете,
Которые поссорились с законом.
Они за жизнь стоят и любят деньги,
Лишь вы одни их можете простить,
Поэтому и можете им верить.
Ришелье
Логично… собери себе команду
Из этих витязей. Вполне успею
Предупредить намеренье врагов.
Где ж пребывают эти украшения
Природы человеческой?
Нюге
Из них
Вернейшие — не любят света дня
И прячутся; я знаю уголок,
Где к ночи их найду.
Ришелье
В какое время
Их приведешь в мой замок?
Нюге
В час за полночь.
Ришелье
Довольно ли твоей команды будет,
Чтоб замок охранять?
Нюге
В нём целый месяц
Держаться против армии берусь
Лишь с двадцатью надежными людьми…
Ришелье
До утра мне опасность не грозит,
Но все вернее выбраться отсюда,
Пока светло; немедленно вели
Все к моему отъезду приготовить…
Приехать в замок до ночи успею
И в час за полночь буду ждать тебя.
Твоею службой я вполне доволен;
Ты честен, неподкупен, и тебя
Блестящая карьера ожидает.
Коль буду жив, полковником ты будешь
И может быть, заметь мои слова,
Ты грамоту дворянскую получишь…
Я жду тебя в условленное время.
Нюге
На деле докажу вам благодарность…
Моей командой будете довольны…
(В сторону.)
Мне у Марьон легко её собрать…
(Уходит.)
Ришелье
Я, как паук, запрячусь в темный угол
И буду ждать, как дрогнет паутина.
Иосиф
Не лучше ли вам оставаться здесь
И заговорщиков схватить сегодня,
На месте преступленья?
Ришелье
Нет, Иосиф,
Король без доказательств не поверит,
Что вкруг него измена; скажет мне,
Что я хочу напрасно обвинить
Его друзей; он до того разгневан
За свадьбу Юлии, что сам не прочь
Желать моей погибели; но если
Удастся нам депешу захватить,
И он поймет, как планы их опасны,
Тогда мы держим их. Когда уеду,
Сходи в дворец; за всеми наблюдай,
Беседуй с королем; скажи ему,
Чтоб чаще он читал святую книгу,
Где сказано, что первого министра
Из духовенства надо выбирать,
Что грех ему перечить, что король
Ему вполне обязан доверяться
И от него не должен ничего
Скрывать. Прекрасный труд!
Победа наша, — Когда Франциск не струсит и
Нюге Останется мне верен; но его
Я что-то опасаюсь; как-то странно
Он мне сегодня кланялся.
Иосиф
Вы вечно
Готовы всех подозревать.
Ришелье
Что делать!
Так много я уроков получил,
Что поневоле в людях сомневаюсь;
Врачи мне яд готовили; пажи
Меня хотели задушить во сне;
Король, который держится лишь мною,
И тот мою погибель замышлял…
Увы! я стал бездетен, без друзей,
Покинут всеми… мне остался верен
Лишь твердый дух Армана Ришелье…
Иосиф
Так вас никто не ценит и не любит?
Ришелье
О Юлия, прости меня, я верю
В твою любовь и знаю, что твой муж
В опасности меня бы не оставил.
Иосиф
А верного Иосифа забыли?
Ришелье (подумав немного)
Да, на тебя надеяться могу!..
Тебя боятся все — никто не любит,
А я один могу тебя возвесть
В архиерейский сан. Пойдем обедать
И говорить о том, как цель достигнуть,
Мой верный друг, архиерей Иосиф.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Второй день. Полночь.
Готическая комната в Рюельском замке Ришелье. Лунный свет.
Ришелье
Вокруг меня тяжелое молчанье,
Тяжелый мрак и мрак в душе моей.
Все спит кругом. Какой-то странный голос
Звучит во мне и про былое шепчет.
Передо мной, обрызганные кровью,
Таинственные призраки встают,
Но не отвечу я за эту кровь
Перед судом грядущих поколений:
Мои враги — враги страны родной.
Других я не имел. Ее детей
Я не щадил, как Брут родного сына
Не пощадил, чтоб родину спасти.
Я их прощал — министр простить не мог;
И там, где он, не ведая пощады,
Их отдавал на жертву палачу,
Служитель алтарей за них молился
И посылал свое благословенье…
Чтоб облегчить взволнованную душу,
Хотел бы я заняться философией…
Но с думами тяжелыми моими
Она идет вразлад. Она сходна
С той лестницей, что увидал Иаков:
На ней стояли ангелы, и к небу
Она вела — но это был лишь сон…
Читать я не хочу — другие мысли
Преследуют меня; душа полна
Тревожных ожиданий, но недолго
Томиться мне, и близок час расчета!
Вбегает Франциск.
Франциск! — все спасено — скорей, скорей
Депешу дай.
Франциск
Казнить меня велите!
Ришелье
Депеши нет? Они тебя узнали?
Её другому отдали?
Франциск
О нет,
Граф Барадас мне сам её вручил.
Ришелье
Так где ж бумаги?
Франциск
Выслушайте прежде,
А там меня пошлите к палачу.
Ришелье
Ну, говори.
Франциск
Когда настала ночь,
Меня позвали в комнату, где были
Граф Барадас и герцог Орлеанский,
И с ними семь иль восемь человек,
Которых я не знаю.
Ришелье
Неужели
Так мало их?
Франциск
Не думаю; я слышал
В соседней зале говор, стук оружья
И дикие, озлобленные крики:
«Тирану смерть! погибель Ришелье!»
Ришелье
Понятно все — отдельная измена
Скрывается под общим заговором:
Одни хотят лишь смерти кардинала,
Другие же отчизну предают.
Франциск
Граф Барадас допрашивал меня
И долго не решался отдавать
Заветную депешу. Наконец,
Его уговорил на это герцог,
Который мне сказал, что жизнь и смерть
В моих руках. Вот золото злодеев.
Ришелье
Ты золотом измены не докажешь.
Франциск
Они мне обещали груды денег,
Когда в Париж придут войска Бульона.
Лишь вышел я — Марьон меня нагнала
И молвила: «Ты к Ришелье спеши:
Должны его убить». Я не успел
За дверь ступить, когда какой-то латник
Схватил меня железною рукой
И завладел пакетом в темноте.
Его я не заметил и к оружью
Прибегнуть не успел. «Шпион презренный,—
Он мне сказал, — я не убил тебя,
Чтобы одною кровью Ришелье
Мой обагрился меч». Дрожа за вас,
Во весь опор сюда примчался я,
Чтоб вы могли спастись от их ударов,
Но для себя пощады не прошу…
Ришелье
Никто тебя преследовать не хочет.
Не падай духрм — все поправить можно, —
Ищи повсюду вора; постарайся
Настичь его и у него отнять
Сокровище, которым ты владел.
Пока оно в руках твоих не будет,
Не смей ко мне являться; еще можешь
Вернуть назад потерянные блага
И родину спасти. Скорей за дело,
Я на тебя надеюсь!
Франциск
Я не знаю.
Как вас благодарить за это слово;
Оно меня к победе поведет.
(Уходит.)
Ришелье
Уверен я, что он достигнет цели,
Я на него рассчитывать могу;
Тревожные мне вести он принес;
Опасность мне грозит, кругом измена…
О, если б эта ночь прошла скорей!
Я к утру разошлю своих шпионов.
Во все концы Парижа; всех окинет
Всевидящее око кардинала;
Я исповедь и пытку в ход пущу,
Чтоб все узнать. Лишь света бы дождаться!
Невольный страх мне душу тяготит,
И сердца стук уныло раздается,
Как стон предсмертной муки. Думать страшно:
Что если мне Нюге неверен? Чу?
Открыли дверь — сюда подъехал кто-то,
Шаги все ближе, ближе…
Входит Юлия и падает к ногам Ришелье.
Юлия
Кардинал!
О мой отец!
Ришелье
Дитя, мое, ты плачешь!
Что привело тебя в такое время?
Юлия
У ног твоих спасенье я найду.
Ришелье
Когда порой бушует непогода,
Она фиалки разве не щадит?
Юлия
Отец, все расскажу тебе; послушай!
Когда домой вернулись мы из храма,
Я мужа не узнала; он не стал
Скрывать своей холодности и скрылся,
Со мною не простясь. Я зарыдала,
Но все надежда теплилась в душе,
И верить я в несчастье не хотела;
Вдруг из дворца приехала карета;
И мне король велел к себе явиться.
Ришелье
Он стал тебя за свадьбу упрекать?
Юлия
О, если б только это! Хмуря брови,
Он мне сказал, что свадьба незаконна:
Затем велел остаться во дворце
И никуда не отлучаться. Ночью,
Когда заснули все, он незаметно
Ко мне прокрался в комнату. Отец!
В сердцах людей читаешь ты и можешь
Меня понять. Я продолжать не в силах
Ришелье
Ты женщина, он — мощный властелин,
И ты не устояла!
Юлия
Боже правый!
Ты мог сказать, что я не устояла,
Ты можешь это думать! Оскорбленный,
Униженный, он вышел от меня,
Бледнея и дрожа. В душе у женщин
Есть больше благородства и величья,
Чем у самих помазанников божьих.
А ты сказал, что я не устояла!
Ришелье
Иди в мои объятья! Если б люди
Не знали лжи, коварства и измены
И честь свою так свято берегли,
Как бедное, бессильное дитя,
Для света бы не нужен Ришелье.
Ну, продолжай.
Юлия
Когда король ушел,
Граф Барадас осмелился ко мне
Незванным утешителем явиться…
Он стал меня притворно сожалеть,
Вздыхал, бросая темные намеки,
Которых смысл скрывался от меня.
Обиженный холодностью моей,
Он, наконец, стал выражаться ясно
И сделал мне ужасное признанье.
Во мне застыла кровь, и горько, горько
Я зарыдала. Боже! он сказал,
Что Адриан, мой муж, — промолвить страшно —
Потворствует желаньям короля,
И мой позор себе за честь считает…
Тогда мне все мгновенно разъяснилось:
Его холодность, странные слова…
Я грязь нашла, где поклонялась богу…
Ришелье
Дитя мое, ты мужа обвиняешь
Напрасно.
Юлия
Ты сказал, отец, напрасно?
О, докажи — и за тебя молиться…
Ришелье
Я должен все узнать…
Юлия
Одна оставшись,
Решилась я бежать, увидеть мужа,
Добиться правды; в страхе и смятеньи
Я к королеве бросилась; упала
К ее ногам, открыла ей опасность
И под ее защиту отдалась.
Она меня к груди своей прижала
И с помощью ее могла я скрыться;
Домой помчалась, дом стоял пустой,
Я мужа не нашла, тогда решилась
Я у тебя спасения искать,
И вот я здесь; недалеко отсюда
Я встретила людей вооруженных;
Они сюда спешат.
Ришелье
Дитя, не бойся,
То стражники мои.
(В сторону.)
Нюге мне верен.
Предчувствия мои не оправдались.
Юлия
Как пережить могла я столько муки!
Ришелье
Теперь, дитя, опасность миновала,
Ты у меня убежище найдешь;
Пойдем со мной; мы все еще уладим,
И счастье не погибло безвозвратно.
Входят Нюге и Мопра. Последний в полном вооружении, с впущенным забралом. Месяц скрылся за тучу.
Нюге
Ето здесь нет.
Мопра
Не бойся, я сумею
Его найти; вели у всех дверей
Расставить часовых; со всех сторон
Пусть замок окружат, чтобы никто
Не мог бы стать меж жертвою и мщеньем.
За тучу месяц скрылся, не успеет
Он снова проглянуть, когда судьбы
Свершится приговор.
Нюге
Не надо ль вам
Кого-нибудь еще послать на помощь?
Мопра
Чтоб старика бессильного зарезать?
Стыдись! Лишь месть за кровную обиду
Злодейство это может оправдать;
Теперь уйди.
Нюге
До скорого свиданья!
(Уходит.)
Входит Ришелье, не замечая Мопра.
Ришелье
Как ночь темна, как тяжело дышать!
Зловещий мрак, зловещее молчанье
Невольно про измену говорит.
Мопра
А также и про смерть.
Ришелье
Я не ошибся,
Предчувствия сбылись… Кто ты, злодей?
Мопра
Я твой палач.
Ришелье
Сюда, Нюге, Вермон!
Ко мне!
Мопра
Старик, ты выжил из ума,
Напрасно будешь звать к себе на помощь,
Вокруг тебя измена. Сделай шаг—
И пред тобой откроется могила.
Ришелье
Твои слова — бессильная угроза.
Я стар и хил, но мне не суждено
Погибнуть от убийцы. Так светила
Предсказывали мне, так говорят
Предчувствия мои. Зови убийц!
Ни у кого из них не хватит духу
Убить во мне отчизну.
Мопра
Час твой близок!
Старик, тебя светила обманули;
Ничто тебя от смерти не спасет;
Твой мощный ум Европой управлял;
Народы и цари пред ним склонялись,
И он теперь бессилен против воли
Того, кто мстит за попранную честь.
Ришелье (в сторону)
Он не наемщик, я спасен!
(Громко.)
Скажи,
В чем обвиняюсь я; не забывай,
Что клевета и сильных не щадит.
Мопра
Напрасно ты оправдываться хочешь!
Ты осужден деяньями своими,
И я палач. Тому назад давно
Один несчастный юноша попался
В измене государству, ты бы мог
Его казнить — но палачу не отдал,
И над его главой повис топор…
Его спасти могла бы смерть твоя,
Но он не замышлял твою погибель
И молча ждал свершенья приговора.
Однажды ты велел его позвать;
Преступника простил великодушно,
Щедротами осыпал и ему
Ты рай открыл, когда над ним склонился
Лик ангела.
Ришелье
И что ж он, недоволен?
Мопра
Старик, послушай дальше; это мщенье
Не Кесаря достойно, а Иуды.
Ты спас его от смерти для позора.
И ты покрыл его таким бесчестьем,
Что даже кости праотцев его
От ужаса в могилах задрожали…
Его жену, как жертву на закланье,
Ты к королю повел; его ж поставил,
Как ширмы, для бесчестья и стыда.
Тогда проснулась в нем святая месть,
Святая месть, что Брута увенчала,
Когда погиб Тарквиний, и ему
Вложила в руку нож. Не жди спасенья,
Узнай Мопра!
(Снимает забрало.)
Ришелье
Пади к ногам моим
И ползай предо мною на коленях,
Прося пощады. Если б ты успел
Злодейство совершить — за смерть мою
Отмстило бы раскаянье безумцу…
Чтоб Юлию спасти от короля,
Я сочетал ее судьбу с твоей,
А ты покинул дом, жену оставил
На произвол врагов; лишь у меня
Она нашла спасенье и защиту…
Сюда, мое дитя, сюда!
Входит Юлия.
Юлия
Что вижу!
Мопра
Глазам своим не верю, ты ли это,
Моя жена возлюбленная?
Юлия
Всё между нами кончено навеки…
Не подходи; когда б не этот старец,
Я, может быть, утратила бы право
Тебя карать.
Мопра
Ум её
Ты клеветой опутал и коварством.
Юлия
О, нет! Когда всю правду я узнала,
Он все тебя старался защищать.
Твой друг, твой верный друг мне все поведал;
Сам Барадас открыл твой гнусный план.
Мопра
Что слышу я!
Ришелье
Он Юлии сказал,
Что ты за честь её позор считаешь.
Мопра
О небо, где твои гром? И ты могла
Бездельнику поверить? Если любишь —
Бессильна клевета.
Юлия
Я так любила,
Как может только женщина любить…
Безумно отдалась душой и сердцем;
Но это был лишь сон, и он промчался.
Прости навек.
(Плачет.)
Ришелье
Не плачь, моё дитя.
Поправить можно все; размолвка ваша
Похожа на туман, что предвещает
Прекрасный день; всю правду ей скажи;
Обоих вас Иуда обманул;
Тебе сказал, что муж тебя не любит;
Ему — что ты способна изменить.
Юлия (целуя его)
Так ты меня все любишь, и враги
Тебя оклеветали.
Мопра
Неужели
Ты сомневалась в этом?
Ришелье
Как ты мог
На удочку попасться?
Барадас
Влюблён в твою жену; он добивался
Её руки и милость короля
Надеялся купить твоим позором…
Тебя подговорил он на убийство,
Чтобы врага вернее погубить.
Куда девал ты разум? Как стекло,
Его прозрачны планы, и сквозь них
Просвечивает день.
Мопра
Я так виновен,
Что не могу помилованья ждать!
Ришелье
Прощаю и спасу тебя.
Мопра
Отец!
Спаси себя: врагами полон замок!
Злодеи жаждут крови и сулят
Тебе погибель…
Юлия
Боже!
Ришелье
Уведи
Свою жену; неосторожный крик,
Невольный вздох нас могут погубить;
Стань у дверей и слушай. В это время
Попробуем спастись.
Мопра
Спасенья нет!
Я жизнь отдам, чтоб защитить тебя…
Но всё напрасно будет.
Ришелье
Славный подвиг
Задумали разбойники, но слишком
От цитадели близко; на тебя
Могу ли положиться?
(Смотрит ему в глаза.)
Да, могу…
В моих войсках кто верен мне остался?
Мопра
Все изменили — все твои враги.
Ришелье
И сам Нюге?
Мопра
Нюге — наш предводитель.
Ришелье
Шпион навек останется шпионом,
На подлеца всегда плоха надежда.
Сегодня шкуры льва недостает,
Сошьем её со шкурою лисицы.
Юлия
Я слышу гул шагов и шумный говор.
Ришелье
Нельзя ль спастись чрез потайную дверь?
Мопра
Нюге и там расставил часовых.
Ришелье
Скорей за мной, в мою опочивальню.
Спасенье впереди!
За сценой голоса: «Смерть Ришелье! Погибель кардиналу!»
Кровопийцы,
Над вами я смеюсь, ха-ха! и вас
Сумею провести.
Уходят; вбегает Нюге с заговорщиками.
Нюге
Сюда, сюда!
Все кончено — Мопра не может струсить.
Но где ж они?
Первый заговорщик
Лисица, может быть,
Запряталась в нору, и за нею
Погналась смерть.
Мопра открывает дверь опочивальни. Ришелье лежит на кровати.
Да здравствует король!
Не стало Ришелье — погиб тиран!
Нюге
Глаза открыты?
Мопра
Точно у живого.
Нюге
Я на него боюсь взглянуть. Как долго
Вы не могли с ним справиться.
Мопра
Я спящим
Его застал и задушил его
Во время сна. Всем надо говорить,
Что Ришелье скончался от удара
И найден мертвым. Крови не видать.
Скорей к Парижу!.. Герцог Орлеанский
Дворянство обещал и груду денег
Тому, кто первый принесет известье,
Что Ришелье в раю. Скорее в путь,
Чтоб Франция узнала нашу радость
И торжество!
Нюге
А вы?
Мопра
Я здесь останусь,
Чтоб отгонять отсюда любопытных
И бренные останки кардинала
Оберегать от слишком зорких глаз.
Вам, господа, в удел предоставляю
Богатства и отличья; сам лишь буду
Скрывать следы убийства. Торопитесь:
Вас герцог ждет.
Нюге
Я буду дворянином!
Первый заговорщик
Нас золотом осыплют!
Все
Едем, едем!
Комната в доме графа Барадаса. Герцог Орлеанский, Беринген.
Беринген
Так, так!.. Мопра, не зная про депешу,
Чтоб Ришелье отмстить, стал во главе
Убийц, которых бедный кардинал
Считает за защитников своих…
Помилуй бог от этакой защиты…
Орлеанский
Нюге заставил нас переменить
Наш первый план и, если он изменит…
Беринген
Тогда лисица всех гусей пожрет,
Что попадутся ей. Я, слава богу,
Остался в стороне. Позвольте вам
Подать благой совет. Коль неудача,
Скажите, что вам было все известно
И что вы с тем вступили в заговор,
Чтобы верней с злодеями покончить.
Входит Барадас.
Барадас
Я только что оставил короля;
Он сильно взбешен; графиня скрылась,
И он клянется страшно отомстить
Мопра и Ришелье. С последним скоро
Мы справимся. Придворные должны
Предупреждать желанья короля —
Но и Мопра мы тоже не забыли…
(Показывает пергамент.)
Беринген
Не только черт печатать научил,
Он и в письме участье принимает…
Какой нашли предлог?
Барадас
Мопра казнят
За старый грех — измену при Фавьо.
И бедный друг нас выдать не успеет.
Уж мост ему построен от тюрьмы
К могиле.
Орлеанский
Хорошо, когда гонец
Депешу довезет благополучно,
Тогда мы спасены, — а если нет,
Погибель ждет.
Барадас
Погибель иль корона!
Беринген (в сторону Барадаса)
Наш будущий правитель не герой.
Барадас
И незачем ему героем быть:
Когда правитель слаб — министры сильны…
(Герцогу Орлеанскому.)
Ах, кстати, я забыл вам передать,
Что друг Нюге мне на ухо шепнул;
Его совет — Марьон остерегаться:
С ней Ришелье знаком, а потому
Я ей нашел другое помещенье.
Орлеанский
Он лжёт — она во мне души не чает
И нам верна.
Беринген (с соболезнованием)
Тюрьма вернее будет.
Входит паж.
Паж
Солдат какой-то хочет непременно
Ворваться к вам.
Барадас
Где стража?
Паж
Здесь, в передней,
Как вам угодно было приказать.
Барадас
Зови его; я только жду Нюге.
Входит Нюге.
Нюге
Победа! мы покончили с врагом;
Теперь прошу исполнить обещанье
И мне дворянство дать.
Барадас.
Так это правда,
Что Ришелье убит? Как это было?
Нюге
Во время сна его мы задушили,
И нет следов убийства.
Барадас (грозно)
Задушили?
И ты, разбойник, смеешь за убийство
Просить награду. Эй, кто там — сюда!
Входит стража.
Нюге
Вы не посмеете…
Барадас
Связать мерзавца!
И отвезти немедленно в Бастилью!
Нюге
А ваши обещанья?
Барадас
Прочь, злодей!
Нюге
Я вам отмщу.
Барадас
В тюрьму его, в тюрьму!
Стража уводит Нюге.
Все спасено. Нюге умрет в Бастильи,
Мопра за ним последует в могилу.
Других бежать заставим за границу;
Вот Вашему высочеству урок,
Как с карасем должна справляться щука.
Беринген
Ну, с плеч гора! теперь подумать можно
Об ужине; прошу не забывать,
Что место мне обещано в совете.
С делами можно справиться и завтра,
Дела подождут; желудок ждать не может,
К тому ж святая церковь нам велит
Всегда кормить голодных. До свиданья!
(Уходит.)
Орлеанский
Как на душе легко, с тех пор как знаешь,
Что Ришелье убит.
Барадас
Когда б воскрес,
Все не вернул бы прежнего значенья,
Париж спасти не мог бы от испанцев,
Мопра от плахи, Юлию от меня.
И кардинал помехой вам не будет
Вступить на трон.
Входит паж.
Паж
Сюда гонец примчался
Во весь опор и хочет видеть вас.
Барадас
Зови его!
Орлеанский
Кто это мог приехать?
Барадас
Да кто-нибудь из наших, может быть,
И сам Мопра.
Входит Франциск.
А, это ты, изменник!
Все еще здесь?
Франциск
Депешу у меня
Похитили, когда от вас я вышел,
Я не успел к оружию прибегнуть,
Когда шпион, стоявший у дверей,
Схватил её.
Барадас
Шпион?
Франциск
Шпион!
Орлеанский
О боже! Один из заговорщиков.
Барадас
У двери
Поставлен был Мопра, но про депешу
Он ничего не знал.
Франциск
Так было темно
Что ничего я разглядеть не мог,
И он стоял с опущенным забралом.
Барадас
Сомнений нет, то был Мопра. Как мог
Он догадаться? Если выдаст нас —
Погибли мы. Немедленно отправься
Искать его; убийство, воровство —
Все в ход пусти, чтоб возвратить депешу,
Не то палач тебе наградой будет.
Франциск
Я честь спасу — поправлю неудачу.
(Уходит.)
Орлеанский
Пропали мы.
Барадас
До времени не бойтесь;
Мопра в моих руках — я справлюсь с ним,
И Францией мы завтра завладеем.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Сады Лувра. Герцог Орлеанский, Барадас, придворные и прочие.
Орлеанский
Скажите, граф, как переносит брат
Кончину кардинала?
Барадас
Он грустит,
О государстве думая, и рад,
Когда порой о Юлии мечтает.
Входит Людовик с другими придворными; все снимают шляпы. Герцог Орлеанский бросается к нему навстречу.
Орлеанский
Я наконец могу обняться с братом!
Людовик
Твоей любви я верю; Ришелье
Один в ней сомневался и тебя
Со мною разлучал. Увы, он умер!
Кто королевством станет управлять?
Барадас
Вы сами, государь; он слишком долго
Вас затмевал и лишь стране служил,
О короле нисколько не заботясь…
Людовик
Ты прав — он был хороший дипломат;
Но вот и все. Признаться, между нами.
В учености его я сомневаюсь!
Он ничего во многом и не смыслил.
Барадас
Я и теперь без смеха не могу
Одну охоту вспомнить.
Людовик
Да, умора!
Когда простого ястреба он принял
За сокола. Забавная ошибка.
(Крестится.)
Ах, бедные мы грешники — смеемся,
Когда великий муж, служитель церкви
И верный наш слуга, окончил дни.
Барадас
Я не могу скрывать притворно радость:
Он больше вас не будет прикрывать
Своей зловещей тенью.
Людовик
Право, грустно
На свете жить.
(Смотрит на небо.)
Как день располагает…
Барадас
К тяжелым размышленьям?
Людовик (нетерпеливо)
Нет, к охоте.
Давно такой погоды не стояло.
А Ришелье скончался, и нельзя
До похорон охотою заняться.
Да, грустно жить на свете; мадригал
Вчера я сочинил о скуке жизни.
Ты не поешь! Как жаль — учиться надо;
Вот Ришелье великий был мыслитель,
А вовсе уха не имел. Ах, боже,
Как с государством буду я справляться!
Кругом раздоры, войны, Ришелье
Почти весь мир в свои опутал сети,
Как рыбарь мифологии, Протей;
Что без него теперь я стану делать?
Незаменим великий человек!
Барадас
Так говорила ваша мать о нём
И умерла в изгнаньи.
Людовик
Это правда,
Я мать свою любил, и он её
Не пощадил.
Барадас
Он умер, что же делать!
Ведь реки не текут назад: весна
Сменяет зиму; если б ваша милость
Упала на меня, и я бы мог
В лучах величья вашего сиять,
Как Ришелье.
Людовик
Ты хвастаешь, любезный,
А все признаться надо — иногда
Он слишком был жесток.
Орлеанский
Сравняться с ним
В жестокости один бы мог Нерон.
Барадас
Подобно Капитолью — власть его
Воздвигнулась на черепах людских.
Людовик
Любезный граф, один я череп знаю,
Который бы украсил это зданье,
Когда б он жив остался. На тебя
Он сильно стал коситься.
Барадас (встревожившись)
Я уверен,
Что вы меня сумели б защитить.
Людовик
Так думаешь? Ты, может быть, и прав,
Однако он имел особый дар
Всегда уговорить и всем вертел
По-своему; все без него вернее…
Меня зовут повсюду справедливым
И оправдать сумею это имя…
Хоть умер Ришелье
(Отводит его в сторону.)
Людовик
Скажу тебе,
Что не могу я глупую девчонку
Из сердца вырвать; лучше есть ее,
Добрее есть, а все она одна
Мой занимает ум. Я не Тарквиний
И не люблю открытого соблазна,
Что церковь справедливо осуждает,
А все приятно время коротать
С хорошенькою женщиной, когда
Находит грусть и сердце давит скука.
Так много дел, что королю не грех
Искать порой невинных развлечений;
Вот и все, что я ищу… ее мне сильно
Недостает; мне в душу западал
Её веселый смех и чудный голос.
Барадас
Как Ришелье без вашего согласья
Осмелился графиню выдать замуж?
Людовик
Он знал, что мне она пришлась по вкусу,
И ясно доказал своим поступком,
Что не любил меня.
Барадас
Теперь он умер,
И между ней и вами нет преград;
Недельки две в Бастильи, я уверен,
Угомонят Мопра, и сам он будет
Просить у вас развода.
Уходят. Входит Франциск.
Франциск
Все поиски мои остались тщетны;
Нигде Мопра не мог я отыскать;
Всю ночь он не был дома. Мне сказали,
Что он сюда спешит; о, если б мог
Я увидать его хоть на мгновенье,
Назад верну депешу, и судьба
Мне улыбнется. Если не удастся
Мне оправдать доверье Ришелье,
Пусть смерть меня спасет от посрамленья…
Но все в душе надежда не погибла
И на ухо какой-то голос шепчет,
Что цели я достигну.
Входит Мопра.
Мопра
Где Иуда?
Он от моей руки погибнуть должен,
Хотя бы сам король его покрыл
Своей порфирой.
Франциск
Граф, одно словечко.
Мопра
Что хочешь ты?
Франциск
Отдайте мне депешу;
Вы знаете меня; я кардиналу
Служу. Вчера дозорным у дверей
Стояли вы во время совещаний.
Мопра
Да, я стоял; но мне теперь не время
С тобою говорить.
Франциск
Вы спасены!
Отдайте мне депешу, что вчера
Вы у меня похитили.
Мопра
Я думал,
Что Ришелье узнает наши планы
И скроется от нас.
Франциск
О, ради бога,
Отдайте мне её: в ней жизнь и смерть!
Мопра
Она не у меня; пред тем чтоб ехать,
Я передал её.
Франциск
Кому?
Входит Барадас.
Мопра
Злодей!
Ты от меня не скроешься. За шпагу!
И защищайся!
Франциск (удерживает его)
Вы с ума сошли!
Король вернуться может. Ришелье
Верней за вас отмстит — скажите только
Депеша у кого?
Мопра
(отбрасывает его в сторону и бросается на Барадаса).
Не жди пощады!
Я раздавлю тебя своей пятой.
Обнажают шпаги и дерутся.
Франциск
Король идет — бегите!
Входят Людовик, герцог Орлеанский, Беринген, придворные.
Людовик
Что за дерзость:
В самом дворце дерутся на дуэли!
Иль умерли законы с Ришелье?
Барадас
Простите государь. Я жизнь свою
Лишь защищал. Мопра всему виной…
Людовик
Распорядиться с ним!
Мопра
Позвольте мне…
Барадас отдает пергамент страже.
Барадас
Связать его и отвезти в Бастилыо.
Мопра старается защищаться, Франциск хочет заговорить с ним.
В это время входят Ришелье, Иосиф и телохранители.
Барадас
Усопшие встают!
Людовик
Что это значит?
Насмешка надо мной?
Мопра
(вырывается от стражи и бросается к кардиналу)
У ног твоих,
Священник и герой, прошу защиты!
Ришелье берет пергамент и рассматривает его.
Ришелье
В чем провинился он?
Барадас (в сторону)
Весьма понятно,
Что он воскрес. И кошки и лисицы
Имеют девять жизней.
(Королю.)
Будьте тверды.
Людовик
Я докажу ему, что я король.
Иосиф
Гроза шумит, и чей-нибудь корабль
Пойдет ко дну.
Ришелье
Измена при Фавьо
Один пустой предлог! Дурные люди —
Да, государь, бездельники
(смотрит на Барадаса)
Обманывают вас. В измене этой
Не он один участье принимает,
И
(герцогу Орлеанскому)
Вашему высочеству известно.
Кто главный был зачинщик. Старый грех
Он ревностною службой искупил,
И я простил его.
Людовик
Мне дела нет
До вашего прощенья.
(Страже.)
Приказанье
Немедленно исполнить!
Ришелье
Государь,
Вы, может быть, не знаете, что он
Сегодня спас мне жизнь. Я вас прошу
Уважить просьбу старого слуги
И отменить неправый приговор.
Людовик
Настойчивость до дерзости доходит.
(Страже.)
Что медлите? — исполните ваш долг.
Ришелье
Ты видишь, я напрасно унижался,
Не унижайся ты — иди, мой сын.
Франциск (к Мопра)
Скажите, где депеша? Ваша жизнь
И жизнь врагов от этого зависят.
Мопра
Она в руках Нюге.
Франциск
Теперь надейтесь,
Мы вас спасем; про все храните тайну.
Барадас (в сторону)
Ты расспросил его?
Франциск
Молчит упорно.
(В сторону.)
Такого слова нет, как неудача!
Надежда, дай мне крылья!
(Уходит.)
Ришелье (гневно)
Место, место!
Когда король с своим министром занят,
Ему ничье вмешательство не нужно…
Придворные отступают.
Людовик
Что значит ложный слух о вашей смерти?
Ришелье
Вы сердитесь, что я остался жив?
Людовик
К чему ж обман?
Ришелье
Он выдуман не мною!
Я только чудом спасся. Нынче ночью
Мой замок был убийцами наполнен.
Барадас (подходит)
Мы наказали их. Нюге в Бастилии.
Мы приняли немедленно все меры.
Чтоб мстить за вас.
Ришелье
Скажите, государь,
С которых пор вы разделили власть
С придворными? Вы, граф, схватили только
Наемщика простого. Не угодно ль,
Чтоб я назвал зачинщика?
Людовик
Вы принялись за старое; везде
Вы видите убийц, чтоб честолюбье
Могло верней соперников губить.
Ришелье
Соперников в служеньи государству?
Таких я не имею. Пусть в Европе
Вам скажет кто-нибудь, что существуют
Соперники Арману Ришелье.
Людовик
Какая горделивость! Не забудьте,
Кто миловал, тот может и карать.
Ришелье
Я знаю, государь, в минуту гнева
Вы можете лишить меня владений,
Приговорить к изгнанью, но не властны
Затмить мои деянья. Слава их
Принадлежит грядущим поколеньям.
Людовик
Нам далее вас слушать не угодно,
Оставьте нас. Для совещаний здесь
Не место и не время.
Ришелье
Государь,
Для правосудья всякий угол — храм,
И всякая минута драгоценна.
У вас теперь прошу я правосудья…
Решитесь ли мне в этом отказать?
Пятнадцать лет, что Францией я правил.
Ничтожнейший вассал, последний нищий
Мог требовать открыто правосудья,
Не ползая позорно на коленях,
Как челядь, окружающая вас,
А с поднятым челом, как гражданин,
Которого права неоспоримы.
Теперь и я проситель. Неужели
Вы не хотите выслушать меня,
Когда враги уж действуют и мне
Грозит опасность?
Людовик
Мнимая опасность!
Под разными предлогами вы всех,
Кого любил, в изгнанье посылали
Иль отдавали жертвой палачу…
Вокруг меня все преданные люди;
Лишь потому они убийцы ваши,
Что мне верны и что я их люблю.
Довольно заговоров и измен!
Оставьте нас. Уверен я, что ночь
Разгонит эти призраки.
Ришелье
О небо!
Терпенье мне пошли! Вы не хотите
Внимать моим словам, а если буду
Просить приема у подножья трона,
Которого могущество я создал,
Откажете ль вы просьбе старика,
Что дал вам власть и молит о защите?
Людовик
Мы у подножья трона примем вас.
(Уходит.)
Орлеанский
Беда прошла…
Барадас
За то спасибо Юлии.
Ришелье
Граф Барадас, у вас прошу прощенья;
Вы мой преемник — дайте вашу руку.
Барадас (в сторону)
Что это значит?
Ришелье
Как она дрожит!
Рука, что управляет государством,
Должна бы тверже быть. Я вас жалею.
И Францию жалею.
Барадас
О надменный!
(Уходит.)
Ришелье
Ты слышал короля?
Иосиф
Он не на шутку
Разгневался, и вам грозит опасность;
Вы слишком с ним сурово обошлись.
Ришелье
Что ж хочешь ты? Чтоб челядь говорила,
Что Ришелье унизился и струсил?
Поверь, за тем останется победа,
Кто не уступит.
Иосиф
Но...
Ришелье
Теперь не время —
«Да», «но», «и», «если». Действовать пора!
Я обличу врагов. Франциск покажет,
Что Барадас ему вручил депешу
К Бульону и сказал ему, что в ней
И жизнь и смерть.
Иосиф
Франциску не поверят;
Он ваш слуга. Вас только осмеют,
Их обличить одна депеша может.
Ришелье
Сходи к Марьон.
Иосиф
Я только что оттуда!
Она в тюрьме по приказанью графа.
Ришелье
Мой край родной. Когда ты погибаешь,
Возможно ль, чтоб меня лишился ты!
Тебе враги кинжал вонзили в сердце,
Дай вынуть мне его, и я умру
Утешен и счастлив.
Входит Юлия.
Юлия
Солгали мне:
Не мог бы ты бездействовать, когда
Гроза шумит.
Ришелье
Что делаешь ты здесь?
Спеши домой.
Юлия
Домой? Но разве там
Найду я Адриана? Ты молчишь?
Уста твои дрожат. Так это правда?
Его в твоем присутствии схватили
И отвели в Бастилью? Где мой муж?
Он спас тебя — ты допустить не можешь,
Чтоб он погиб.
Ришелье
Дитя, уйми волненье.
Приди в себя.
Юлия
Я больше не дитя,
Я женщина. Надежда и страданья,
Страданья и любовь — вот сила женщин,
Вот их величье. Где мой Адриан?
Ришелье (Иосифу)
Ты молодость провел без увлечений,
Ты не любил — открой всю правду ей.
Иосиф (запинаясь)
Мы с королем поладить не могли,
Он приказал…
Юлия (Ришелье)
Отец, скажи мне правду.
Моя судьба, и счастие, и жизнь
От слов твоих зависят. Где мой муж?
Я правды жду.
Ришелье
Услышь ее без страха;
Жена и дочь солдата не должна
Бояться правды, Хочешь знать, где муж?
Он там, где никогда не светит солнце,
Где кажутся мрачнее облака,—
В Бастилии.
Юлия
Благодарю, отец,
Ты видишь, я спокойна. Пусть господь
Тебе простит, что ты его покинул.
Ришелье
Куда идешь?
Юлия
Куда мне долг велит;
Мой муж в тюрьме; в тюрьму пойду за ним;
Ты воспитал меня, он вправе думать,
Что я его, как ты, могу покинуть.
Ришелье
Я много жертв в Бастилью посылал —
Изменников отчизны, и они
Имели жен. Несчастное дитя,
Ты думаешь, что мрачная ограда
Открыта для любви! Когда любовь,
Как светлый луч, в темницу проникает,
И зазвучит прощальный поцелуй,
Последнее прости — готова плаха,
Палачи стоят за дверью…
Юлия
Сжалься, сжалься!
Отец, спаси его! В твоих руках
Погибель и спасенье. Разве ты
Не кардинал-король, перед которым
Склоняются все ниц?
Ришелье
Вчера я был
Всесильным властелином, а сегодня
Лишь старец беззащитный и больной;
Что буду завтра, знает только бог.
Юлия
Я не могу понять его слова.
Но все в душе надежда нс воскресла,
И на груди лежит тяжелый камень.
Иосиф
Великий кардинал теперь бессильней
Последнего лакея.
Входит придворный.
Придворный
За графиней
Меня послал король. Он мне велел
Искать ее повсюду и к себе
Немедленно позвать.
Юлия (бросаясь к Ришелье)
К тебе взываю
О помощи. Ты поклялся отцу,
Когда он умирал, не покидать
Сиротку. Ты меня своею звал,
И детская улыбка разгоняла
Не раз твою тоску. Спаси меня.
Ришелье (придворному)
Назад к тому, который вас послал!
Скажите королю, что у меня
Невинное дитя нашло спасенье,
Свою главу на грудь мою склонив,
Как на алтарь; святые крылья Рима
Охраною ей будут.
Придворный
Кардинал,
Я предан вам и передать боюсь
Опасные слова.
Ришелье
Скорей погибну,
Чем допущу, чтоб горе и невинность
Последнего убежища лишились.
Ответ мой передайте королю.
Придворный (уходя)
Себя погубит он.
Ришелье
Дитя мое,
Не убивайся; бог поможет нам…
Она меня не слышит; злая буря
Сразила и цветок и мощный дуб.
С ее отцом мы жили душа в душу,
Я бедное дитя любил, как дочь;
Она была надеждой и утехой
Моих преклонных лет. Ее печаль
Мне душу раздирает, давит грудь,
И слезы из очей струятся.
Иосиф
Слезы
Не созданы для глаз, которым надо
Лишь молнии метать. Скорей за дело!
Своих шпионов на ноги поставьте,
Немедленно все средства в ход пустите,
Чтобы добыть, хотя б ценою крови,
Улику преступленья. Если медлить,
Грядущий день лучами осветит
Паденье ваше.
Ришелье
Смерть моя близка,
Несчастье пережить не буду в силах;
Вокруг меня все рушится; опоры
Ни в ком не нахожу. Моя звезда,
Как праздничная плошка, гаснет в небе
И скатится на землю. Прах гиганта
Топтать пигмеи будут. Завтра! Завтра
Победа или смерть. Пойдем, дитя!
Входят Беринген и Барадас.
Барадас
Король своим ушам не хочет верить;
Вы не могли ослушаться его,
Забыв свой долг, забыв свою присягу.
Графиня, вас король зовет к себе,
Последуйте за мной.
Юлия
Отец, ты слышишь?
Ришелье
Над нею власть бессильна короля,
Когда ее защитник Ришелье.
Барадас
Располагать судьбою сироты
Вы права не имеете.
Ришелье
Отчизна
Ей заменила мать.
Барадас
Король всесилен,
Его законы святы.
Ришелье
Царство силы
Склоняется пред светлым царством права,
Вокруг нее я проведу черту,
И освятится место, где она
Теперь стоит. Кто дерзкою ногою
Осмелится попрать святую землю,
Хотя б он был венчанный властелин,
Того сразит проклятье Ватикана.
Барадас
Противиться не смею; я хотел
Исполнить только волю короля;
Пеняйте на себя, когда за дерзость
Поплатитесь вы властью.
Ришелье
Надо мной
Тебе глумиться рано, знай, что завтра
Иль Францией ты будешь обладать,
Иль палачу достанешься в удел.
Барадас (в сторону, Берингену)
Пакет не у него?
Беринген
Наверно, нет:
Уж он бы вас давно к теням отправил.
Иосиф (Ришелье)
Терпенье ваш удел.
Ришелье
Молчи, монах!
Я не святой — оставь святым терпенье…
Дитя мое, иди в мои объятья!
Тебя спасу и Францию. О боже,
Дай силу мне нести тяжелый крест
И тяжкий труд исполнить для отчизны.
Увы! слабеет дух и гаснут силы,
Веди меня.
Барадас
Он путается в мыслях
И скоро кончит с жизнью.
Ришелье (услыхав его слова)
Если так —
Развалины твоей могилой будут…
Пока я жив, с тобою кончу счеты:
Топор блеснет, и плаха обагрится…
Как бледен он! Господь, спаси отчизну!
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
Коридор в Бастилии; в конце его видна одна из тюрем.
Тюремщик
Святой отец — извольте подождать.
Я позову директора.
Иосиф
Депеша
В руках Нюге: так мне сказал Франциск;
Мы все вернем, когда войти в тюрьму
Удастся мне. Великий кардинал
На ладан дышит; властью он живет;
Расстаться с ней — ему в могилу лечь.
Лекарства не помогут — лишь победа
Его спасет; во что бы то ни стало
Мне надобно депешей завладеть;
Высокий сан наградою мне будет.
Входит директор Бастилии.
Директор
Святой отец, обоих арестантов —
Нюге и де Мопра — хотите видеть?
Иосиф
Мне кардинал велел их посетить.
Директор
Вы, верно, ошибаетесь; Мопра
Здесь нет; он отведен в дворец
По приказанью графа.
Иосиф
Но Нюге…
Директор
Его казнят сегодня.
Иосиф
Жизнь земную
Окончит скоро он, и духовник
Его к кончине должен приготовить;
Скорей, скорей меня к нему ведите!
Директор
Монах, его никто не должен видеть;
На этот счет такие приказанья.
Иосиф
Лишь воля Ришелье имеет силу;
Его слова — законы.
Директор
Он бессилен,
Когда король приказывает сам.
Гляди, монах, — вот подпись и печать
Ею величества. Под страхом смерти
Запрещено к обоим арестантам
Входить в тюрьму, и только граф один
Духовника к ним может допустить.
Просить напрасно будешь.
Иосиф
Кардинал
Вам отомстит — его опасен гнев.
Директор
Угроз я не боюсь; к тому ж все знают.
Что Ришелье в немилости и скоро
Окончит жизнь свою. Колокола
О казни возвещают; все готово.
Слышен звон.
Иосиф
Клянусь, что кардинал не умирает,
На миг один меня к Нюге впустите.
И вам вручу пять тысяч золотых.
Директор
Солдата подкупать! Как смеешь ты
Позорить старика! Я целый век
Служил стране и верою и правдой…
Уйди, бездельник!
Иосиф
Десять, десять тысяч
Я предлагаю вам.
Директор
Ко мне, тюремщик!
Сейчас отсюда вытолкать монаха!
Иосиф
Во имя этих доблестных седин,
Во имя знака службы безупречной,
(указывает на орден св. Людовика)
Который украшает вашу грудь,
Во имя чести родины — прошу
Меня впустить к Нюге.
Директор
Напрасны просьбы!
Иосиф
В его руках бумага, от которой
Зависит участь Франции…
Директор
Я знаю;
Так граф мне объяснил; он, без сомненья,
Займется этим делом.
Иосиф
Если граф
Возьмет пакет, тогда прости надежда!
Вам долг велит…
Директор
Монах! Ни слова больше.
В уроках не нуждаюсь. Прочь отсюда!
Иосиф (в сторону)
Не знаю, что придумать! Я теряюсь,
И мысли мне и силы изменяют…
(Директору.)
Законы церкви святы, и пред ними
Должны вы преклониться.
Директор
Я останусь
Своей присяге верен и сумею
Исполнить приказанья короля.
Уйди, монах!
Иосиф (уходит)
О боже, все пропало!
Директор
Опасный интриган; мне граф велел
Его остерегаться.
Тюремщик
Я надеюсь
Обещанную плату получить
И за Мопра.
Директор
Конечно; он сюда
Вернется скоро, велено казнить
Его сегодня вечером. Ты счастлив!
Тебе доставил граф большой доход —
Две казни в день.
Тюремщик
Дай бог ему здоровья!
Я доложить вам должен мимоходом,
Что сын Нюге опять пришел сюда;
Он горько, горько плачет, умоляя,
Чтобы ему позволили хоть раз
Обнять отца…
Директор
Мне, право, жаль бедняжку.
Входит Беринген, сопровождаемый Франциском.
Беринген (Франциску)
Пусти меня, пусти — не камень сердце,
И ты меня совсем расстроил.
Франциск
Нет!..
Они меня без вас опять прогонят;
О, сжальтесь надо мной — позвольте мне
Войти к отцу и с ним навек проститься.
Беринген (директору).
Как можете, мессир? Мое почтенье!
Нюге прислал сказать, что перед смертью,
Имея сообщить о важном деле,
Желал бы видеть графа Барадаса,
Но граф не мог оставить короля
И мне велел с Нюге поговорить.
Директор
Что граф велел, то свято.
(Франциску.)
Ты опять
Здесь вертишься — кто смел тебя впустить?
Беринген
Позвольте за него одно словечко
Замолвить. Этот мальчик — сын Нюге,
Он знает, что отца казнят сегодня,
И хочет с ним проститься. Подождать
Ему позвольте здесь, пока вернусь.
Франциск
Меня с собой возьмите.
Беринген
Нет, голубчик,
Дела сперва; тобой займемся после.
Директор
Никто не может видеть арестанта
Без разрешенья графа.
Беринген
Вот письмо
Его руки. Любезный мой Цербер,
Вам нечего бояться; мой питомец
Не Геркулес; я за него ручаюсь.
Директор
Как вам угодно; если он войдет
В тюрьму Нюге, — я в этом не виновен.
Беринген
Ответственность беру я на себя.
Входит в тюрьму Нюге в сопровождении тюремщика
Директор
Мне, право, жаль тебя; и я когда-то
Имел отца. Твое понятно горе;
Я на тебя глядеть сквозь пальцы буду
(в сторону),
Нельзя к нему быть строгим; бедный мальчик,
Он не чета докучному монаху,
И опасаться нечего.
Тюремщик
Я должен
Пройти в другие тюрьмы. Буду здесь
Минут через пятнадцать. Если раньше
Мессир допрос окончит — мой совет
Немного подождать, а то, пожалуй,
Дороги не найдет. Проходов много,
Он до дверей не встретит часовых
И может заблудиться.
Франциск
Так ему
Я передам.
Директор и тюремщик уходят.
Прекрасного отца
Себе я отыскал; каков злодей,
Послал за графом. Верно, хочет он,
Чтоб жизнь спасти, отдать ему депешу.
На волоске моя надежда.
(Слушает у двери.)
Что слышу? — крик, — в тюрьме идет борьба…
(Смотрит сквозь щель.)
Нюге обороняется с трудом.
(Хочет открыть дверь.)
Ему мешают цепи защищаться.
Придворный победил! Опять Нюге
Пакетом завладел; дерутся снова…
(Отходит.)
Мы здесь одни — тюремщики далеко…
Одна минута — и…
Вынимает кинжал и становится за дверью. Беринген входит с пакетом.
Презренный вор!
Отдай пакет, отдай или умри!
Беринген
Ко мне, ко мне!
Франциск
Победа или смерть.
(Борются.)
Кабинет короля в Лувре. Видна анфилада комнат Барадас и герцог Орлеанский.
Барадас
Во всем успех; так болен кардинал,
Что доктора его спасти не могут,
И так король разгневан на него,
Что, если б, чудом, он остался жив,
Всей власти бы лишился. Нам нельзя
На лаврах почивать, пока депешей
Не завладеем снова; наша жизнь
В опасности; когда успел Мопра
Её отдать, — об этом страшно думать.
Орлеанский
Велели вы разыскивать ее?
Барадас
Кому поверить тайну? Только стоит
Кому-нибудь депешу прочитать, —
И мы погибли. Ею завладеть
Лишь я один могу. За королем
И днем и ночью должен я следить,
Чтоб Ришелье к нему не подослал
Своих шпионов. Страшно отлучиться…
Орлеанский
Что ж делать нам?
Барадас
Я за Мопра послал.
Орлеанский
Нюге хотел вас видеть; может быть,
Депеша у него.
Барадас
С трудом поверю
Такому счастью. С нами был Нюге,
Когда гонцу мы отдали пакет,—
Он просто хочет казнь свою отсрочить…
Для верности я преданного друга
К нему послал. Король сюда идёт.
Входит Людовик.
Как вашему величеству угодно
С министром поступить?
Людовик
Его от дел
Я удалил: он мне во всем перечит.
Довольно управлял он государством
И всех давил железною рукой;
Теперь меня он хочет разлучить
С друзьями, с братом, с милою графиней…
Терпенью моему настал конец.
(Быстро оборачивается к герцогу и Барадасу; герцогу Орлеанскому.)
Любезный брат! тебе вверяю я
Начальство над войсками. Барадас,
Тебя в министры жалую. Скажите,
Вы любите меня?
Орлеанский
О государь,
Какой вопрос!
(В сторону.)
Спасибо за войска.
Барадас
Я заслужу доверье ваше.
(В сторону.)
Скоро
Погибнет он.
(Громко.)
Одно осталось средство,
Чтоб Юлию заставить развестись
И справиться с Мопра.
Людовик
Какое средство?
Барадас
Приговорить Мопра к позорной плахе
И подписать немедля приговор;
Угроза, я уверен, вам поможет
Достигнуть цели.
Людовик
Смертный приговор
Нам в действие не надо приводить!
Барадас
Конечно, нет, и так уладим дело.
(В сторону.)
Как только приговор король подпишет
Мопра пойдет на казнь.
Входит придворный.
Придворный
Графиня Юлия
Приема просит.
Людовик
А! вернулась к нам.
Одумалась, должно быть. Мы готовы
Её принять.
Барадас
Она просить за мужа
Сюда пришла; какие вам угодно
Ей предложить условия?
Людовик
Ты министр
И за меня ответить ей сумеешь.
Входят Юлия и начальник стражи.
Начальник стражи (шепчет Барадасу)
Мопра внизу.
Барадас (в сторону)
Депешею займемся!
(Уходит с начальником стражи.)
Юлия
За мною вы прислали, государь,
И я пришла к помазаннику божью…
Его престол — алтарь для правосудья
И милости. Пред ним, убита горем,
Склоняясь в прах, пощады я прошу.
Людовик
Пощада государственное дело,
Ты к Ришелье должна бы обратиться.
Юлия
Мне помощь дать он более не властен
И, может быть, находится теперь
Перед Судьей, которому ответ
Дадут и короли. О государь,
Не откажите просьбе сироты;
На вас моя последняя надежда.
Входит Барадас
Барадас (в сторону)
Я обыскал его, депеши нет,
Он передал её!
Людовик (ласково)
О чем ты просишь?
Юлия
Мильоны верноподданных пред вами
Склоняются, вы мощный властелин, —
Что в жизни вам лишь одного из них?
Что одного помиловать вам стоит!
За мужа я прошу. Его судьба
С моей судьбою связана навеки;
Он для меня блаженство, рай, отчизна;
Его спасая, жизнь дадите мне.
Людовик (Барадасу)
Поговори ты с нею; я расстроен…
Барадас
Король для правосудья слишком мягок,
И власть суда министру предоставил.
Людовик отходит.
Юлия
Вы были друг его.
Барадас
В былое время,
Когда тебя я не любил.
Юлия
О боже!
Барадас
Я поклялся тобою обладать
И стал его врагом.
Юлия
Я ум теряю!
Господь, спаси меня!
Барадас
Я родом знатен
И в храбрости Мопра не уступлю,
Я молод и богат — имею власть;
Лишь я один могу тебя спасти
От короля, который мне игрушка.
Отдайся мне, пади в мои объятья,
И я Мопра свободу возвращу.
Юлия
Так королю не смеешь говорить;
Я обличу тебя; дрожи, изменник.
Барадас
Тебе он не поверит; я скажу,
Что это бред пустой. Пока ты будешь
Ему передавать мои слова
И ползать, умоляя о пощаде
(показывает пергамент),
Я смертный приговор велю исполнить.
Юлия
Что делать мне?
(Бросается к королю.)
О сжальтесь, государь!
Расторгните наш брак; к тяжелой ссылке
Приговорите мужа; в монастырь
Велите мне навеки поступить:
Там сердце умирает, там могила
Людских страстей, желаний и надежд,
Обильна дань для мщения и злобы!
Но только жизнь спасите Адриану!..
Когда для вас настанет час суда,
За это бог вам многое отпустит!
Людовик (в сильном волнении)
Расторгни брак, за графа выйди замуж,
Лишь для приличий; Юлия, ты знаешь,
Что я люблю тебя.
Юлия
О, море срама
И ни одной звезды!
Людовик отходит в сильном волнении.
Барадас
Одно из двух:
Иль жизнь со мной, иль плаха для него?
Юлия
О, сжалься!
Барадас
Жизнь его в твоих руках,
Клянися быть моею…
Юлия
Лучше смерть!
Не искушай меня: я жизнь ему
Хотела сохранить, но не могу
Купить ее бесчестьем. Эту землю,
Где столько мук, отчаянья и горя,
Оставим мы и вместе улетим
В страну любви, в страну, где нет печали
И где разлуки нет.
Барадас
Твой выбор сделан!
(Уходит, потом снова возвращается.)
Послушай; я с минуты первой встречи
Тебя навек безумно полюбил…
С тобою сочетал свои надежды,
Тебя теряя, все теряю я…
Моя любовь тебе престол воздвигнет;
Судьба мне улыбается и светит,
Я верю ей; она поможет мне
Твое чело короной увенчать;
Моя звезда сияет ярко в небе,
Она твой путь лучами озарит.
Отдайся мне. Скажи, что ты решила?
Юлия
Мне изменяет воля, дух слабеет…
Подумать дай…
Мопра показывается у двери в сопровождении стражи.
Барадас (топает ногой)
Твой муж идет на казнь,
А ты его могла спасти от смерти…
Юлия
Скажи мне, Адриан, ты хочешь жить?
Собою я пожертвовать готова,
Чтобы спасти тебя.
Мопра
Хоть раз ещё
Тебя я вижу. Это милость, граф…
Ты знаешь, друг, недолговечна жизнь;
Одна любовь бессмертна.
Барадас
Что решила?
(Хочет поцеловать ей руку.)
Юлия
Не подходи! Тебя я презираю;
Наш выбор — смерть.
Барадас (Мопра)
Признайся, где депеша?
Ты можешь жизнь признанием купить.
Мопра
Ты не узнаешь тайны…
Барадас
Бойся пытки!
Мопра
Какая пытка с совестью сравнится!
Она отмстит злодею за меня.
Юлия
С тобой умру.
Барадас
(подавая пергамент начальнику стражи)
Исполнить приговор!
Отворяются двери.
Придворный лакей (докладывает)
Его преосвященство, кардинал герцог Ришелье.
Входит Ришелье со свитой, пажи и прочие. Он бледен и слаб, опирается на Иосифа. За ним следуют три статс-секретаря с помощниками, которые несут портфели.
Юлия (бросается к нему)
Отец, ты жив — надежда не погибла.
Ришелье
Старик за вас заступится и будет
За вас просить. Вы мой преемник, граф!
И я у вас теперь прошу, как милость,
Спасти Мопра.
Барадас
Вы мне сулили плаху,
И пощадить его я не могу.
Входит Людовик.
Ришелье
Я век свой доживаю, государь…
Предупредить желая вашу волю,
Я вас прошу меня от дел уволить…
Мопра
Всй кончено!
Юлия
Погибли!
Ришелье
Дни мои
Уж сочтены. Моей предсмертной просьбе
Молю не отказать
(указывая на Юлию и Мопра),
Я их люблю —
Отсрочьте казнь его, чтобы я мог
Перед концом детей благословить.
Людовик
Исполнить просьбу — милость небольшая.
Согласен я.
Ришелье
Начальство над войсками
Вам брату своему угодно вверить —
Пусть будет так. Вы графа Барадаса
Назначили министром; славный выбор!
Я статс-секретарям велел собраться,
Чтоб новому министру передать
Текущие дела. Позвольте им,
В присутствии моем, в последний раз
Заняться с вами.
Людовик
Я готов их слушать!
Приблизьтесь, господа.
Ришелье
Мне дурно, дурно.
Иосиф и придворный усаживают его на диван, находящийся подле окошка.
(Мопра и Юлии,)
Со мной побудьте, дети.
Барадас
Он так слаб,
Что еле говорит. Мы спасены.
Мопра, Юлия на коленях возле кардинала; стража стоит позади Мопра, Иосиф подле кардинала, следит за королем. Барадас за креслом короля — рассеян и озабочен. Герцог Орлеанский на некотором расстоянии — он весел и беззаботен. Статс-секретари. По мере того как каждый приближается к королю, его товарищ подает ему портфель.
Первый статс-секретарь
Из Португалии важные известия
Дошли до нас. Тому назад лишь месяц
Браганца был простым бунтовщиком.
Изменником отчизны.
Людовик
Он казнен?
Первый статс-секретарь
Нет, государь, измена удалась;
Его провозгласили королем.
Испания грозит ему войною,
И помощи у вас он просит.
Людовик
Тщетно!
Изменнику мы в помощи откажем.
Не так ли, граф?
Барадас
Вам надо отказать.
Первый статс-секретарь
Но, государь, опаснейший ваш враг —
Испания. Что мощь ее ослабит,
То Францию усилит. Кардинал
Послал бы помощь.
(Торжественно.)
Этого хотят
Законы равновесия Европы.
Людовик
Европа! Кардинал! — подумать надо.
Барадас
Подумаем.
(Статс-сскретарю.)
Вы можете уйти.
Первый статс-секретарь
Что ж отвечать?
Барадас
Уйдите.
Иосиф
Просто смех!
Второй статс-секретарь
Немедленно заняться надо вам
Делами Англии. Стюарт разбит
И подавить восстания не в силах;
У вас он просит помощи и денег.
Людовик
Его исполним просьбы, так ли, граф?
Барадас
Исполним непременно.
(В сторону.)
Где депеша?
Ришелье (тихо, но очень внятно)
Позвольте, государь, вам дать совет;
Напрасно вы порубите войска,
Напрасно вы истратите богатства:
Вам Карла не спасти. Его соперник —
Всесильный человек. В главе народа
Кромвель непобедим. Подумать надо
Пред тем, чтоб дать ответ.
Людовик
Что, Барадас?
Барадас
Подумать надо, государь.
Иосиф
Умора!
Людовик (в сторону)
Преемника не будет кардиналу!
Вокруг меня колеблются престолы,
Лишь Франция цела и невредима
Под мощною охраной Ришелье.
Иосиф (кардиналу)
Вы видите, как сумрачен король,
Он все без вас не может обойтись.
О, если б мы могли схватить депешу.
Ришелье (Юлии)
Тебя, дитя, хотел бы я утешить.
Входит придворный, который вызывает Иосифа.
Барадас (статс-секретарю)
Вы можете уйти.
Второй статс-секретарь
Какой ответ
Прикажете мне дать?
Барадас
Уйдите, сударь.
Третий статс-секретарь (таинственно)
Секретные дела. Вам, государь,
Грозит опасность. Всюду заговоры,
Вот рапорты шпионов и доносы,
Угодно ль вам бумаги просмотреть?
Король рассматривает документы. Входят Иосиф и Франциск, платье которого в крови. Франциск, прячась за свиту кардинала и не замеченный Барадасом, бросается к ногам Ришелье.
Франциск
Опять могу явиться к вам.
Ришелье
Ты ранен?
Франциск
Так, ничего — царапина. Я счастлив,
Что мог исполнить долг и оправдать
Доверье ваше.
(Отдает пакет.)
Ришелье схватывает и читает депешу.
Третий статс-секретарь (королю)
Войско на границе
Усилили испанцы и готовы
Вступить в поход.
Ришелье
По этому отделу
Позвольте вам вручить одну бумагу;
Ее прочтите сами, государь,
Потом совет вы спросите у графа.
Входит Беринген и быстро отводит в сторону Барадаса. Ришелье подает секретарю пергамент.
Барадас
Похитили депешу!
Иосиф
Твой черед!
Теперь уйди, но только не вернешься.
Барадас
Он держит нас!
Людовик (читая)
Депешу подписали
И Барадас и герцог Орлеанский!
Союз с врагами Франции. Измена
Средь наших войск; Бульон вести их должен
К Парижу, завладеть моей особой,
Меня с престола свергнуть и регентом
Должны назначить брата. Силы неба!
Я мог им доверяться!
Барадас хочет скрыться; его удерживают и арестуют. Герцог Орлеанский старается прокрасться незаметно до двери, но замечает, что Иосиф следит за ним, и останавливается. Ришелье падает в изнеможении на диван.
Иосиф
Кардинал
Лишился чувств.
Скорей к нему на помощь!
Барадас
Он умирает — все надежда есть;
Я короля сумею обмануть.
Людовик (бросается к Ришелье)
Великий Ришелье! Прости меня!
Один ты можешь Францию спасти.
Иосиф
Увы, с ним дурно!
Людовик
Царствуй, Ришелье!
Ришелье (слабо)
С неограниченною властью?
Людовик
Да!
Тебе я отдаю бразды правленья;
Один страною управляй и, если
Не для меня, — для Франции живи.
Ришелье
О Франция!
Людовик
Ужасная измена!
Мой брат, испанцы, армия, Бульон,
Что предпринять, как справиться с врагами?
Ришелье (вскакивая)
У ног моих я их заставлю ползать!
(Первому и второму статс-секретарям.)
Посланники сейчас ответ получат!
(Третьему статс-секретарю.)
Мое кольцо отдайте Шавиньи.
Пергамента не надо; он уж знает,
Как действовать. Пусть едет на границу
И арестует герцога Бульона
В виду всех войск. Я так повелеваю.
Я, Ришелье.
(Барадасу.)
Презренный Барадас!
Ты думал, что меня осилить можешь,—
Тебя палач в ошибке разуверит…
Иди на казнь!
Стража его уводит. Когда открываются двери, видна передняя, где придворные стоят в две линии. Барадас проходит мимо них. Ришелье выхватывает смертный приговор Мопра из рук начальника стражи и рвет его на части.
(Юлии.)
Вот смертный приговор
Несчастного Мопра. К твоим ногам
Его клочки бросаю. Можешь с мужем
Обняться. Вас старик благословляет…
Юлия (обнимает мужа).
Ты отдан мне. Ты жив.
Мопра
И нас никто
Не может разлучить.
Юлия
Никто навеки!
Людовик (плаксиво, кардиналу)
Как скоро к вам вернулись силы!
Ришелье
В меня вселилась мощь моей отчизны;
О Франция, тебя я спас и снова
Ты мне принадлежишь; твой сладкий голос
Меня из гроба вызвал.
Людовик
Я готов
Простить Мопра, но Юлью мне оставьте,
Чтобы любить я мог кого-нибудь…
Ришелье
Любовь для королей пустая роскошь,
Лишь подданным простительна она.
Но если, государь, любить вам надо
Кого-нибудь, — любите Ришелье!
Людовик (невольно улыбаясь)
В утрате злой — плохое утешенье.
Ришелье
Заступником их будет ваше сердце.
(Юлии и Мопра.)
Идите короля благодарить.
Юлия
Мы плачем, государь, но эти слезы —
Небесная роса.
Людовик (поднимает их)
Довольно, встаньте!
Я счастья вам желаю.
Ришелье смотрит на Берингена, который к нему подходит.
Беринген (с дрожью в голосе)
Позвольте мне… с успехом… вас… поздравить…
Ришелье
Вы бледны, милый Беринген, нам вреден
Парижский воздух, я давно так думал;
Другую ночь вы здесь не проводите —
Такой даю совет, а то, пожалуй,
Вы жизнь свою поставите в опасность…
Скорей покиньте Францию.
Беринген
Успею
Перед отъездом славно пообедать.
Ришелье (герцогу Орлеанскому)
Чтоб вымолить прощенье короля,
Должны во всем признаться и назвать
Изменников.
(Франциску.)
Не бойся неудач!
Блестящий путь лежит перед тобою.
(Иосифу.)
Скорей тебя епископом он будет.
Иосиф
Ах, кардинал!
Ришелье
Ах, бедный мой Иосиф!
(Королю.)
Пускай кругом раздоры и измена,
Пускай с ножом встает на брата брат
И жаждет крови — все рекою светлой
Струится человеческое счастье.
Людовик
Мы и за это должны благодарить
Великого министра?
Ришелье
Нет, сознаюсь,
Бессильна наша власть и ум бессилен
Пред волею Того, который правит
Судьбою мира. Наша власть и слава
Колеблются меж небом и землей,
Как облака, которых гонит ветер.
И облака, про то не зная сами,
Приносят пользу, землю орошая;
Подобно им, и мы вокруг себя
Порою счастье льем. Промчится туча,
А все цветок ее благославляет.
Деньги
ПЬЕСА В ПЯТИ ДЕЙСТВИЯХ
MONEY
Перевод H. НАДЕЖДИНОЙ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Лорд Глоссмор.
Сэр Джон Веси — баронет, кавалер ордена Гвельфа, член Королевского общества, член Общества антиквариев.
Сэр Фредерик Блаунт.
Стаут.
Грейве.
Ивлин.
Капитан Дадли Смус.
Шарп.
Ток.
Франц — портной.
Тебурийт — обойщик.
Макфинч — ювелир и серебряных дел мастер.
Макстакко — архитектор.
Кайт — торговец лошадьми.
Кримсон — портретист.
Граб — издатель.
Патент — каретник.
Леди Френклин — сводная сестра сэра Джона Веси.
Джорджина — дочь сэра Джона Веси.
Клара — компаньонка леди Френклин, кузина Ивлина.
Члены клуба, слуги и т. д.
Место действия — Лондон, 1840 год.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Гостиная в доме сэра Джона Веси; на заднем плане двустворчатая дверь в другую гостиную; справа — стол с книгами и газетами, слева — диван, письменный столик.
Сэр Джон, Джорджина.
Сэр Джон. Да, он будет ровно в два. (Читает письмо с траурной каймой.) «Дорогой сэр Джон, с тех пор как умерла эта святая женщина, моя Мария…». Хм! Мария — его жена; она сделала из него мученика, а теперь он делает из нее святую!
Джорджина. Ну и что дальше — «с тех пор как она умерла»?
Сэр Джон (читает). «…я живу в холостяцкой квартире, куда я, разумеется, не смею пригласить дам. Поэтому разрешите мне, для ознакомления с завещанием покойного мистера Мордаунта, душеприказчиком которого я назначен, привести мистера Шарпа, стряпчего, в ваш дом, ибо ваша дочь является ближайшей родственницей покойного. Я буду у вас ровно в два часа. Генри Грейвс».
Джорджина. И ты действительно уверен, что бедный мистер Мордаунт сделал меня своей наследницей?
Сэр Джон. Да к тому же одной из богатейших наследниц в Англии. Неужели ты еще сомневаешься? Разве ты не ближайшая его родственница? Твоя дорогая матушка была ему родной сестрой. Пока он жил в Индии и копил несметные богатства, разве мы упускали малейшую возможность послать ему маленькое напоминание о нашей бескорыстной привязанности? Разве мой дом по был его домом, когда он в последний раз приезжал в Англию? Ты была тогда еще малюткой. Разве я не объедался из вежливости его отвратительными индийскими пряностями и пловами? Разве он не курил свой кальян — противный старый сумасброд… я хочу сказать, бедный милый друг — в моей лучшей гостиной? И разве ты хоть раз забыла назвать его «мой красавец-дядюшка», ибо этот достойный человек был тщеславен, как павлин?
Джорджина. И такой урод!
Сэр Джон. Наш дорогой покойник! Увы, он действительно был некрасив. Точно кенгуру, заболевший желтухой! И если он, после такого нежного отношения к нему, не сделал тебя своей наследницей, — тогда… тогда, видимо, все благороднейшие черты нашего характера: любовь к родне, чувство справедливости… прививают нам с детства совершенно впустую!
Джорджина. Превосходно, сэр! Кажется, я слышала эти слова в твоей последней речи в Таверне Масонов, когда ты выступал по важнейшему вопросу о чистке труб?
Сэр Джон. Ах, ты моя умница! Какая память! Сядь, Джорджи. Поскольку произошло это счастливейшее… я хочу сказать, печальнейшее событие, я, кажется, могу доверить тебе одну тайну. Ты видишь, какой у нас прекрасный дом — прекрасные слуги, прекрасное серебро, прекрасные обеды; все думают, что сэр Джон Веси очень богатый человек.
Джорджина. А разве нет?
Сэр Джон. То-то и оно, что нет. Все это враки, дитя мое, так и знай! Как жертвуют пескарем, чтобы поймать на удочку форель, так, ловко растратив одну гинею, можно приманить их целую сотню. В жизни есть два правила. Первое — людей оценивают не по тому, каковы они на самом деле, а по тому, какими они кажутся. Второе — если у тебя нет своих заслуг или своих денег, надо использовать чужие заслуги и чужие деньги. Мой отец заработал свой титул службой в армии и умер без гроша в кармане. За его заслуги я получил пенсию — четыреста фунтов в год; благодаря этим четыремстам фунтам в год я получил кредит на восемьсот фунтов; благодаря этим восьмистам фунтам я женился на твоей матери, которая принесла мне в приданое десять тысяч фунтов; благодаря этим десяти тысячам фунтов я получил кредит на сорок тысяч фунтов и платил Дику Сплетнику три гинеи в неделю, чтобы он всюду называл меня «скупердягой Джеком»!
Джорджина. Ха-ха! Довольно неприятное прозвище.
Сэр Джон. Зато солидная репутация. Назвать человека скупым — все равно, что назвать его богачом; а когда человека называют богачом — он пользуется всеобщим уважением! Благодаря этому уважению я завоевал избирателей, переменил свои политические убеждения, уступил свое место в палате министру, причем самое меньшее, что тот мог предложить взамен человеку с таким весом, — это контору по выдаче патентов с двумя тысячами годового дохода. Вот как надо добиваться успеха в жизни. Враки, только враки, дитя мое!
Джорджина. Надо сказать, что ты…
Сэр Джон. Знаю жизнь — ну, разумеется. Что же касается твоего состояния, поскольку мои расходы превышают мой доход, мне нечего оставить тебе; однако даже и без дядюшкиных денег, ты всегда слыла богатой наследницей «скупердяги Джека». То же можно сказать и о твоем воспитании. Я шел на любые издержки, чтобы дать тебе возможность блеснуть, — о, я не забивал тебе голову всякими историческими событиями и проповедями, — но ты умеешь рисовать, петь, танцевать, с достоинством входить в комнату… Так воспитывают в наше время благородных девиц, чтобы они стали гордостью родителей и счастьем супруга, когда они его поймают. Кстати, о супруге: ты знаешь, мы думали о сэре Фредерике Блаунте.
Джорджина. Ах, папа, он такой очаровательный…
Сэр Джон. Был очаровательным, дорогая, пока мы не узнали о смерти дядюшки. Но для столь богатой наследницы, как ты, мы будем искать по меньшей мере герцога. Куда же это запропастился Ивлин?
Джорджина. Я его не видела. Какой странный человек — такой насмешник, — а ведь может быть очень приятным.
Сэр Джон. Шутник? Циник? Никогда не знаешь, как к нему подступиться. Мой личный секретарь, бедный родственник, ничего за душой не имеет, а ведь глядит на всех нас свысока, черт побери!
Джорджина. Так зачем же ты держишь его у себя, если от него нет никакого толка?
Сэр Джон. Вот тут ты ошибаешься. У него множество талантов: он подготавливает мои речи, пишет мои памфлеты, проверяет мои расчеты. Мой доклад о последней Комиссии принес мне большую известность, и меня поставили во главе новой Комиссии. Кроме того, он все же наш родственник — ему не надо платить жалованья, а доброе отношение к бедному родственнику всегда ценится в свете. Великодушие — весьма полезная добродетель, особенно когда оно ничего не стоит. Вот с другой нашей родственницей, Кларой, дело обстояло совсем иначе: ее отец счел возможным назначить меня ее опекуном, хотя у нее не было ни гроша, — весьма обременительно и никакой пользы. Поэтому я сбыл ее с рук леди Френклин, моей сводной сестре.
Джорджина. А леди Френклин еще долго будет гостить у нас?
Сэр Джон. Не знаю, дорогая; чем дольше, тем лучше — ведь муж оставил ей весьма кругленькую сумму. A-а, вот, кстати, и она сама!
Леди Френклин, Клара, сэр Джон, Джорджина
Сэр Джон. Дорогая сестрица, мы как раз пели вам дифирамбы. Но что я вижу? Вы не в трауре?
Леди Френклин. Почему я должна носить траур по человеку, которого никогда не видела?
Сэр Джон. Но ведь он мог оставить вам что-нибудь в наследство.
Леди Френклин. Тем меньше причин для скорби! Ха-ха-ха! Дорогой мой сэр Джон, я из тех, кто считает чувства чем-то вроде капитала, и я никогда не делаю вида, что они у меня есть, если на самом деле их нет!
Сэр Джон (в сторону). Глупая женщина! (Кларе.) А вы, Клара, видно, больше соблюдаете приличия, хотя вы очень, очень, очень дальняя родственница покойного; кажется, что-то вроде троюродной кузины?
Клара. Мистер Мордаунт оказал однажды помощь моему отцу, и это черное платье — единственная возможность выразить мою благодарность.
Сэр Джон. Хм! Благодарность! Девчонка, кажется, на что-то надеется.
Леди Френклин. Значит, душеприказчик — мистер Грейвс, именно его назначил завещатель? Того самого мистера Грейвса, что всегда одет в черное и всегда оплакивает свою несчастливую судьбу и эту святую женщину, его Марию, которая устроила ему собачью жизнь?
Сэр Джон. Того самого. Его слуги одеты в черные ливреи, у него черная коляска, он ездит верхом на вороной лошади, и если он когда-нибудь женится снова, готов поклясться, что в память этой святой женщины, его Марии, он возьмет в жены негритянку…
Леди Френклин. Ха-ха-ха! Ну что ж, увидим! (В сторону.) Бедный Грейвс, он всегда нравился мне — такой примерный супруг.
Входит Ивлин, никем не замеченный; он усаживается и берет книгу.
Сэр Джон. Сколько родственников появилось в связи с этим завещанием! Мистер Стаут, политико-экономист… лорд Глоссмор…
Леди Френклин. Его дед был ростовщиком, и поэтому лорд Глоссмор презирает всех простолюдинов, всех выскочек и плебеев.
Сэр Джон. Сэр Фредерик Блаунт…
Леди Френклин. Сэ’ Ф’еде’ик Блаунт, который считает, что буква «р» слишком г уба, и потому отменил ее. Это представитель нового типа благоразумных молодых джентльменов: они слишком вялы и хилы, чтобы предаваться здоровым излишествам, как это делали их предки, и посему предпочитают быть женственно-томными. В прошлом столетии были в моде озорство и беспечность, а нынче — спокойствие и эготизм. Он никогда не делает глупостей и не говорит ничего умного. (Кларе.) Прости меня, дорогая, сэр Фредерик, кажется, твой по-клонник, поскольку, здраво рассудив, он не увидел «никакого в’еда» в том, чтобы влюбиться в твою красоту и в твои большие ожидания. Да, еще наш бедный ученый родственник— о, мистер Ивлин, вы здесь!
Сэр Джон. Ивлин! Вас-то мне и нужно. Где вы пропадали весь день? Вы занялись теми бумагами? Написали мою эпитафию бедняге Мордаунту? По-латыни, вы не забыли? Составили отчет о моей речи в Уксетср-холле? Просмотрели прения о пошлинах? Ах, да, вы очинили все старые перья у меня в кабинете?
Джорджина. А мне вы привезли черный флоретовый шелк? Заехали к Сторру за моим кольцом? Заходили к Хукему за последними карикатурами Дойля и юмористическим альманахом? — ведь из-за траура нам нельзя выезжать.
Леди Френклин. А что же случилось с моей гнедой, вы узнали? Вы взяли мне ложу в Оперу? Купили моему маленькому Чарли кубарь?
Ивлин (продолжает читать). В этом Пэли, разумеется, прав; если так строить данный силлогизм… (Поднял голову.) Сударыня? Сэр? Мисс Веси? Я вам нужен? Пэли пишет, что если вы помогаете даже тем, кто этого не заслуживает, вы развиваете в себе человеколюбие… Не надо извиняться. Я весь к вашим услугам.
Сэр Джон. Опять на него нашло.
Леди Френклин. Вы дозволяете ему странные вольности, сэр Джон.
Ивлин. Не удивляйтесь, сударыня, — это единственная награда за мои труды. А сейчас я хочу воспользоваться щедростью сэра Джона.
Леди Френклин. Прошу меня извинить… мне понравилась ваша находчивость. Сэр Джон, я, видимо, мешаю вам; я знаю, что ваша щедрость так застенчива, что вы никому не даете ее заметить! (Отходит в сторону.)
Ивлин. Я сегодня не мог выполнить ваши поручения — я должен был навестить бедную женщину — мою нянюшку и последнего друга моей матушки. Она очень бедна, очень… больна… она умирает… и задолжала за полгода квартирную плату…
Сэр Джон. Вы знаете, что я с радостью сделаю для вас все, но нянюшке… (В сторону.) У некоторых людей нянюшки всегда больны! (Ивлину.) Кругом столько обманщиков…мы поговорим об этом завтра. А сейчас я весь поглощен нашим прискорбным событием! (Смотрит на часы.) О! как поздно! Мне надо еще написать письма… и ни одно перо не очинено! (Уходит.)
Джорджина (вынимая кошелек). Пожалуй, я дам ему… а если я все же не получу наследства? Папа дает мне так мало карманных денег — и я должна купить эти серьги! (Прячет кошелек.) Мистер Ивлин, дайте мне адрес вашей нянюшки!
Ивлин (пишет на бумажке адрес и дает ей, в сторону.) Несмотря на все ее причуды, у нее доброе сердце! Ах, мисс Веси, если б эта бедная женщина не закрыла глаза моей покойной матушке, Альфред Ивлин не выпрашивал бы милостыню у вашего отца!
Клара заглядывает через плечо Джорджины и читает адрес.
Джорджина. Я обязательно займусь этим… (в сторону) если получу наследство!
Сэр Джон (за сценой). Джорджи, иди же сюда! Джорджина. Иду, папа. (Уходит.)
Ивлин опять сел у стола и закрыл лицо руками.
Клара. Как это тяжело для его благородной души! Что ж, тут я, во всяком случае, могу его утешить! (Села, собралась писать.) Но он узнает мой почерк!
Леди Френклин. Зачем вы вкладываете банковый билет, Клара? По какому счету вы собираетесь платить?
Клара. Тсс! Ах, леди Френклин, вы же так добры! Это для одной бедной женщины… но она не должна знать, кто прислал деньги, иначе она их не возьмет. Может быть, вы? Нет! Ее почерк он тоже знает…
Леди Френклин. Вы хотите, чтобы я передала их? С удовольствием! Бедная Клара… Ведь это же все ваши сбережения… а я так богата!
Клара. Нет, я хочу сделать все сама… я горжусь этим… это мой долг… моя радость! А у меня так мало радостей! Тсс! Отойдемте в сторону!
Уходят в открытую дверь за сцену и там тихо беседуют.
Ивлин. И я должен терпеть все это до конца своих дней! Я честолюбив, а Бедность мешает мне выдвинуться. Я образован, а Бедность вынуждает меня служить глупцам! Я люблю, а Бедность властно преграждает мне путь к алтарю… Но нет, нет, если, как мне кажется, я любим, тогда я… что? тогда я начну одурманивать себя грезами, и мне будет сниться Рай, в который мне, может быть, не суждено войти.
Леди Френклин (Кларе). Да, я велю моей горничной переписать и отправить это письмо… она хорошо пишет, а уж ее почерк никто не знает. Сейчас я распоряжусь, и все будет немедленно исполнено. (Уходит.)
Клара идет к авансцене и садится. Ивлин продолжает читать. Входит сэр Фредерик Блаунт.
Клара, Ивлин, сэр Фредерик Блаунт.
Блаунт. Никого! — О, мисс Дуглас! Нет, нет, не буду вам мешать. А где же мисс Веси, Джо’джина?
Клара встает, он садится на её стул.
Ивлин (поднял голову, увидел это, подал Кларе стул и снова сел читать. В сторону). Нахальный щенок!
Клара. Сказать ей, что вы здесь, сэр Фредерик?
Блаунт. Не надо, не надо! П’емиленькая девица, эта компаньонка!
Клара. Как вам понравилась вчера Панорама, кузен Ивлин?
Ивлин (читает громко):
«С циветтой схож раздушенный сей хлыщ,
Духами он богат, а духом нищ» [12].
Неплохо написано!
Блаунт. Сэ!
Ивлин (подает ему книгу). Вы не находите? — Это Купер.
Блаунт (отмахиваясь от книги). Купе?
Ивлин. Купер.
Блаунт (пожав плечами, Кларе). Ст’анный человек, мисте’ Ивлин! О’игинал! Нет, Пано’ама не дает вам никакого п’едставлсния о Неаполе — п’елестное местечко. Я неп’еменно ез?ку туда че’ез год — я так люблю, путешествовать. Вот вам пон’авился бы им — д’янные т’акти’ы, но очень к’асивые ’азвалины. П’осто начинаешь все это любить.
Ивлин (читает):
«Поверьте, — олух, повидавший свет,
Куда умней, чем олух-домосед».
Блаунт (в сторону). Этот Купе’ пишет очень ст ан-но! Хм. Но я не буду унижать себя ссо’ой. (Вслух.) Надеюсь, чтение завещания не отнимет у нас много в’емени. Бедный ста’ик Мо’даунт — я его ближайший ’одственник по мужской линии. Он был большой чудак. Кстати, мисс Дуглас, вы об’атили внимание на мою двуколку? Тепе’ь входят в моду двуколки. Я буду счастлив, если вы ’аз’ешите мне покатать вас. Да, да, счастлив, счастлив! (Пытается взять ее руку.)
Ивлин (вскрикнул). Оса! Оса! Сейчас она сядет! Осторожно, мисс Дуглас, оса!
Блаунт. Оса! Где? Не гоните ее в мою сто’ону! Есть люди, кото’ые не об’ащают на ос внимания, но я те’петь их не могу — они че’товски больно жалят!
Ивлин. Ах, простите, — это всего лишь овод.
Входит слуга.
Слуга. Сэр Джон просит вас пожаловать к нему в кабинет, сэр Фредерик. (Уходит.)
Блаунт. Сейчас. Нет, в этой девушке есть какая-то привлекательность, клянусь! Конечно, я люблю Джо’джину… но если я п’иглянусь компаньонке… (Задумчиво.) Это не п’инесет мне никакого в’еда! Au plaisir![13] (Уходит.)
Ивлин и Клара
Ивлин. Клара!
Клара. Что, кузен?
Ивлин. И вы тоже живете в зависимости!
Клара. Но у леди Френклин, — а она хочет, чтобы я забыла об этом.
Ивлин. Но разве свет может об этом забыть? Эта дерзкая снисходительность, это самодовольное любование еще оскорбительнее, чем высокомерное пренебрежение! Да, облачите Красоту в шелк и тончайшие шали, посадите Добродетель в колесницу, повинуйтесь всем их прихотям, укройте их обеих от дуновения ветерка, оградите золотой решеткой — и обе они, Красота и Добродетель, будут божествами и для крестьянина и для вельможи. Но лишите их всего этого — пусть Красота и Добродетель будут бедны… зависимы… одиноки… беззащитны! О, тогда все будет по-иному — те же люди будут толпиться вокруг них, глупцы, щеголи, распутники, но не для того, чтобы поклоняться им в храме, а для того, чтобы принести их в жертву!
Клара. Как вы жестоки!
Ивлин. Простите! Когда сердце человека — его единственное богатство, даже нежная привязанность становится горька. Я привык к унижениям, они больше не раздражают меня. Я могу насмехаться над тем, от чего раньше страдал. Но вы, вы! Такая хрупкая, такая чувствительная… одно неуважительное слово, один небрежный взгляд, брошенный на вас, одна презрительная нотка в голосе — вот когда я ощущаю, как тяжела доля бедняка: Он может оборонять своей гордостью только себя, другого она не защитит.
Клара. Но у меня тоже есть гордость… я тоже могу улыбаться в ответ на бессмысленную дерзость!
Ивлин. Улыбаться… а меж тем он взял вашу руку! Ах, Клара, вы не знаете, как я страдаю, ежедневно, ежечасно! Когда вас окружают другие — молодые, красивые, богатые… эти лощеные светские баловни… я готов обвинять вас в вашей красоте, я терзаюсь из-за каждой улфбки, которую вы дарите другим. Нет, нет, не говорите ничего! Мое сердце не может больше молчать, вы Должны выслушать все! Ради вас я терпел докучливое рабство в этом доме, издевательства глупцов, насмешки наемников, добывал себе кусок хлеба таким трудом, который мог бы принести мне иные, более достойные плоды, — да, ради вас, ради того, чтобы видеть вас… слышать вас… дышать одним воздухом с вами… быть всегда подле вас, чтобы хоть один человек мог дать вам возможность насладиться подлинным уважением, — ради этого, ради этого я томился, страдал и терпел. О Клара, мы оба одиноки… у нас обоих нет друзей… вы для меня все, весь мир — не отворачивайтесь, вся моя судьба в этих словах: я люблю вас!
Клара. Нет… мистер Ивлин… Альфред… Нет, нет, не говорите об этом, не думайте… это безумие!
Ивлин. Безумие? О нет! Выслушайте меня до конца — я беден, у меня нет ни гроша, я, как нищий, прошу хлеба для умирающей служанки. Это правда… Но у меня железное сердце.' У меня есть знания… терпение… здоровье… и моя любовь к вам пробудила во мне честолюбие! До сих пор я пренебрегал своими силами, потому что презирал все, пока не полюбил вас! Но когда мне надо будет трудиться для вас… поддерживать вас… облегчать вам путь… я… я, Альфред Ивлин, бедняк, обещаю завоевать для вас славу и богатство! Не отнимайте вашей руки… этой руки… разве она не будет моей?
Клара. Ах, мистер Ивлин… Никогда… никогда!
Ивлин. Никогда?
Клара. Забудьте это увлечение; наш брак невозможен, слова любви принесут нам одно разочарование!
Ивлин (с горечью). Потому что я беден.
Клара. И я тоже! Брак, который принесет нищету… лишения… вечный страх за завтрашний день… Я столько видела таких браков! Не будем больше говорить об этом никогда!
Ивлин. Довольно… я повинуюсь. Я ошибался… ха-ха! Мне казалось, что я тоже любим. Я уже утратил частично свою молодость в заботах и труде… мой дух ожесточился… меня уже никто не может любить… и я не должен был полюбить никого!
Клара (в сторону). Ах, если б только мне одной пришлось страдать… терпеть нужду… Что мне сказать ему? (Вслух.) Мистер Ивлин… кузен…
Ивлин. Сударыня…
Клара. Альфред, я… я…
Ивлин. Отвергаете меня?
Клара. Да, да! Все кончено! (Уходит.)
Ивлин. Что же это? Вчера ее рука задрожала, когда я коснулся ее… А роза, которую я дал ей… она поцеловала ее… как бы не зная, что я все вижу! Это была ловушка… хитрость… ведь я тогда был так же беден, как и сейчас. О, им будет над чем посмеяться! Что ж, смелее. Презренье кокетки способно разбить только слабое сердце! А теперь, когда мне уже никто не мил п весь свет стал для меня лишь гигантской шахматной доской, — сяду и буду всерьез играть в шахматы с фортуной!
Входят лорд Глоссмор и слуга.
Слуга. Я доложу сэру Джону, милорд. (Уходит.)
Ивлин берёт газету.
Глоссмор. Секретарь… хм! Прекрасная погода, сэр; есть какие-нибудь известия с Востока?
Ивлин. Да, все умные люди опять уехали туда.
Глоссмор. Ха-ха-ха! О нет, не все — вот идет мистер Стаут, наш великий деятель в области политической экономии!
Стаут, Глоссмор, Ивлин.
Стаут. Доброе утро, Глоссмор!
Глоссмор. Глоссмор! Выскочка!
Стаут. Боялся, что опоздаю… задержали в приходском управлении! Удивительно, до чего невежественны английские бедняки! Полтора часа не мог вбить в голову глупой старой вдове с девятью детьми, что еженедельное пособие в три шиллинга противоречит всем законам общественной нравственности!
Ивлин. Превосходно! Замечательно! Вашу руку, сэр!
Глоссмор. Как! Вы одобряете подобные взгляды, мистер Ивлин? По-вашему, старухи годны только на то, чтобы умирать с голоду?
Ивлин. Умирать с голоду! Какое заблуждение! Право, милорд, когда попусту бросают деньги каждому, кто умирает с голоду, этим лишь поощряют нищету!
Стаут. Он говорит весьма умно!
Глоссмор. Какие бесчеловечные убеждения! Где наши добрые старые времена, когда помощь несчастным была долгом богатых людей!
Ивлин. Да, если подумать, пожалуй, правы вы, милорд! Я тоже знаю одну бедную женщину… больную… умирающую… в нужде… Ей тоже суждено погибнуть?
Глоссмор. Погибнуть! Какой ужас!.. В христианской стране! Погибнуть! Избави бог!
Ивлин (протягивая руку). Что же вы тогда дадите ей?
Глоссмор. Хм! Сэр… ей должен дать приход!
Стаут (энергично). Нет!.. Нет!.. Нет! Разумеется, нет!
Глоссмор. «Нет! Нет» А я говорю: да!' да! И если приход отказывается помогать беднякам, единственное, что остается твердому и решительному человеку, который придерживается тех же убеждений, что и я, и верен принципам наших отцов, — это не давать беднякам ни гроша и тем самым вынудить приход помогать им!
Сэр Джон, Блаунт, леди Френклин, Джорджина, Глоссмор, Стаут, Ивлин.
Сэр Джон. Здравствуйте! Здравствуйте, джентльмены! При каких прискорбных обстоятельствах мы собрались! Наш бедный покойник! Что за человек это был!
Блаунт. Меня назвали Ф’еде’иком в его честь. Он был моим двою’одным б’атом.
Сэр Джон. А Джорджина его родная племянница — самое ближайшее родство! Превосходный был человек, хотя со странностями… доброе сердце, но какая печень! Два раза в год я посылал ему тридцать дюжин бутылок с челтенхемской минеральной водой! Сколь утешительно вспоминать в такие минуты об этих маленьких знаках внимания!
Стаут. Я тоже аккуратно посылал ему отчеты о парламентских прениях, переплетенные в телячью кожу. Он доводился мне троюродным братом — весьма разумный человек… и мальтузианец: не женился, чтобы не увеличивать избыток народонаселения и нс растратить по мелочам свое состояние на собственных детей. А теперь…
Ивлин. Он пожинает счастливые плоды холостяцкой жизни, предвкушая благодарность всех своих близких и дальних родственников!
Леди Френклин. Ха-ха-ха!
Сэр Джон. Ш-ш! Приличия, леди Френклин, не забывайте о приличиях!
Входит слуга.
Слуга. Мистер Грейвс, мистер Шарп.
Сэр Джон. Вот и мистер Грейвс, а с ним и стряпчий Шарп, который привез завещание из Калькутты.
Грейвс, Шарп, Сэр Джон и прочие.
Сэр Джон Глоссмор Блаунт Стаут (хором). Ах, сэр!.. Ах, мистер Грейвс!
Джорджина прижимает к глазам платок.
Сэр Джон. Какое прискорбное событие!
Грейвс. Все в жизни прискорбно. Утешьтесь, мисс Веси. Правда, вы потеряли дядюшку, но я… я потерял жену… такую жену! Лучшую из женщин… и троюродную сестру покойного! Извините меня, сэр Джон… при виде вашего траура мои раны снова начинают кровоточить.
Слуги обносят всех вином и сандвичами.
Сэр Джон. Освежитесь… выпейте стакан вина.
Грейвс. Благодарю вас. Превосходный херес… Ах, эта святая женщина, моя Мария! Она так любила херес: все напоминает мне о Марии! Ах, леди Френклйн, вы знали ее. Ничто теперь не может пленить меня… (В сторону.) Чрезвычайно приятная особа эта леди Френклин!
Сэр Джон. А теперь перейдем к делу. Ивлин, вы свободны.
Шарп (глядя в свою записную книжку). Ивлин. Вы имеете какое-нибудь отношение к Альфреду Ивлину?
Ивлин. Это я.
Шарп. Родственник покойного, но очень дальний. Присядьте, сэр; и вам могло быть что-нибудь оставлено, безделица, конечно; однако все родственники, хотя бы самые дальние, должны присутствовать.
Леди Френклин. Но Клара тоже родственница. Я позову ее. (Уходит.)
Джорджина. Ах, мистер Ивлин, надеюсь, вы получите хоть что-нибудь — несколько сот фунтов, а может быть, и больше.
Сэр Джон. Ш-ш! Молчите! Тише, тише! Внимание!
В то время как Шарп распечатывает завещание, входят леди Френклин и Клара.
Шарп. Завещание очень краткое, поскольку все, что оставлено, личная собственность покойного. Этот человек никогда не говорил ничего лишнего.
Сэр Джон. Побольше бы таких людей! (Вздыхает и качает головой.)
Все вздыхают и качают головой.
Шарп (читает). «Я, Фредерик Джеймс Мордаунт из Кулькутты, находясь в здравом уме и твердой памяти, хотя и немощный телом, завещаю по собственной воле: первое — моему троюродному брату, Бенджамену Стауту, эсквайру, Пэл-Мэл, Лондон…
Все взволнованы.
стоимость отчетов о парламентских прениях, которыми он изволил надоедать мне долгие годы, за вычетом стоимости пересылки, которую он всегда забывал оплачивать, — в размере четырнадцати фунтов, двух шиллингов, четырех пенсов».
Все облегченно вздыхают.
Стаут. Что-о? Четырнадцать фунтов? Будь он проклят, старый скряга!
Сэр Джон. Приличия… не забывайте о приличиях! Продолжайте, сэр!
Шарп. «Далее — сэру Фредерику Блаунту, баронету, моему ближайшему родственнику по мужской линии…-
Все взволнованы.
Блаунт. Бедняга!
Джорджина кладет руку на спинку кресла, в котором сидит Блаунт.
Шарп. „…насколько мне известно, самому элегантному молодому человеку в Лондоне, в награду за это единственное, как я слышал, его достоинство — пятьсот фунтов на покупку туалетного прибора.
Все облегченно вздыхают. Джорджина, поймав взгляд отца, убирает руку.
Блаунт (смущенно улыбаясь). Ха-ха-ха! Довольно плоская шутка… весьма, весьма плоская!
Сэр Джон. Потише, пожалуйста!
Шарп. „Далее — Чарльзу, лорду Глоссмор, уверяющему, что он является моим родственником, — мою коллекцию засушенных бабочек и родословное древо Мордаунтов, от начала царствования короля Иоанна“.
Все облегченно вздыхают.
Глоссмор. Бабочки! Родословное древо! Я отрекаюсь от этого плебея!
Сэр Джон (гневно). Это уже слишком! Соблюдайте приличия! Продолжайте, прошу вас!
Шарп. „Далее — сэру Джону Веси, баронету, кавалеру ордена Гвельфа, члену Королевской академии наук, члену Общества антиквариев и т. д…“.
Все взволнованы.
Сэр Джон. Ш-ш! Вот теперь действительно интересно!
Шарп. „…который женился на моей сестре и который ежегодно посылает мне челтенхемскую минеральную воду, чуть не приведшую меня к смерти, завещаю — пустые бутылки“.
Сэр Джон. Как! Неблагодарный старый плут, старый…
Все (хором). Приличия, сэр Джон, соблюдайте приличия!
Шарп. „Далее — Генри Грейвсу, эсквайру, Олбани…“.
Все взволнованы.
Грейве. Ба! Джентльмены… мне же всегда не везет… ручаюсь, что ни единого колечка…
Шарп. „...пять тысяч фунтов, трехпроцентными“.
Леди Френклин. Поздравляю вас!
Грейве. Не с чем! Трехпроцентные! Бумаги, которые наверняка будут падать… вот если бы земли, тогда… хоть бы один акр! Не везет, как всегда!
Шарп. „Далее — моей племяннице, Джорджине Веси…“.
Все взволнованы.
Сэр Джон. Вот оно, вот оно!
Шарп. Десять тысяч фунтов, акциями Ост-Индской компании, что, вкупе с известными всем сбережениями ее отца, более чем достаточно для незамужней молодой женщины“.
Сэр Джон. Так что же этот старый дурак сделал со всеми своими деньгами, черт возьми?
Все (хором). Право, сэр Джон, это уже слишком! Соблюдайте приличия! Ш-ш!
Шарп. „…Исключая все выше указанное, завещаю по доброй воле все мое состояние — в акциях Ост-Индской компании, бонах, казначейских билетах, трехпроцентной кснсолидированной ренте и наличных деньгах в Калькуттском банке — Альфреду Ивлину, в настоящем или в прошлом, студенту Трикитиколледжа в Кэмбридже (назначая его тем самым единственным наследником моего имущества и душеприказчиком совместно с упомянутым Генри Грейвсом, эсквайром)…
Все страшно возбуждены.
Шарп. „…Такому же, по слухам, чудаку, как и я, и единственному из моих родственников, который никогда не подольщался ко мне и который, испытав нужду, сумеет найти лучшее применение богатству“. А теперь, сэр, мне остается лишь поздравить вас и передать вам это письмо от покойного, — думается мне, весьма важное.
Ивлин (подходит к Кларе). Ах, Клара, если б вы любили меня!
Клара (отворачиваясь). Теперь его богатство разлучит нас навеки еще скорее, чем бедность!
Все окружают Ивлина и поздравляют его.
Сэр Джон (Джорджине). Джорджина, дитя мое… делай вид, что ничего не произошло… это может быть блестящей партией! Друг мой, поздравляю вас: теперь вы важное лицо… очень важное!
Ивлин (в сторону). И только ее голоса не слышно!
Глоссмор. Если я могу быть вам хоть чем-нибудь полезен…
Стаут. Или я, сэр…
Блаунт. Или я! ’екомендовать вас в мои клубы?
Шарп. Вам понадобится человек, который будет вести ваши дела. Мистер Мордаунт всегда пользовался моими услугами.
Сэр Джон. Позвольте! Позвольте! Дом мистера Ивлина здесь — я всегда относился к мистеру Ивлину, как к сыну! Мы на все готовы для него. На все!
Ивлин. Одолжите мне десять фунтов для моей старой нянюшки!
Все быстро опускают руку в карман.
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Прихожая в новом доме Ивлина; в углу, за ширмой, Шарп, окруженный книгами и бумагами, сидит за конторкой и пишет.
Кримсон, портретист; Граб, издатель; Макстакко, архитектор; Тебурийт, обойщик; Макфинч, серебряных дел мастер; Патент, каретник; Кайт, торговец лошадьми; Франц, портной.
Слуги снуют взад и вперед.
Патент (Францу, показывая рисунок). Да, сэр, это новый кабриолет-визави, фасона Ивлин! Никто нынче так не в моде, как мистер Ивлин! Деньги делают человека, сэр.
Франц. А портной, der Schneider[14], телает тшентельмена! Это я, мистер Франц из Сент-Тшеймс, снимай с него мерку, шей костюмы, это я телай красивый, представительный тшентельмен из тех, кого папа с мамой стелал лишь безобразный голый мальшишка!
Макстакко. Мистер Ивлин — человек с большим вкусом! Он хочет купить виллу лишь для того, чтобы снести ее и выстроить вновь! A-а! Мистер Макфинч! Рисунок для нового подноса?
Макфинч (показывая рисунок). Да, сэр! Щит Александра Великого для мороженого и лимонада! Две тысячи фунтов.
Макстакко. Чертовски дешево! Вы из Шотландии?
Макфинч. Из Арбердауншира. Подыхрай, как говорится, мне, а я подыхраю тебе!
Дверь на заднем плане распахивается, входит Ивлин.
Ивлин. Начинается утренний прием! Итак, добрый день! A-а, Тебурийт, эскизы драпировок? Прекрасно! А вам что угодно, мистер Кримсон?
Кримсон. Сэр, если вы разрешите мне написать ваш портрет, я стану богатым человеком. Вы такой знаток живописи — это все говорят!
Ивлин. Живописи! Живописи! Вы уверены, что я знаток живописи?
Кримсон. Ах, сэр, разве вы не купили великого Корреджо за четыре тысячи?
Ивлин. Совершенно верно. Я все понял. Значит, благодаря четырем тысячам я оказался знатоком живописи? Я заеду к вам, мистер Кримсон… до свиданья. Мистер Граб… ах, вы тот издатель, который некогда отказал мне в пяти фунтах за поэму? Вы правы, это были весьма дрянные вирши!
Граб. Вирши?! Мистер Ивлин, это было божественно! Просто времена тогда были плохие.
Ивлин. Очень плохие — для меня.
Граб. Но теперь, сэр, если вы захотите отдать мне предпочтение, я буду продвигать эту поэму… я буду ее продвигать! Я издаю только великосветских поэтов, сэр; а такого джентльмена, как вы, надо продвигать! Пятьсот фунтов за поэму, сэр!
Ивлин. Пятьсот фунтов, когда они мне не нужны, меж тем как пять фунтов показались бы мне тогда целым состоянием!
Я стал богат и, странно, с тех времен
Для всех я стал талантлив и умен!
Обернулся к остальным; те окружают его.
Кайт. Тридцать отменных жеребят из Йоркшира, сэр!
Патент (показывая рисунок). Кабриолет-визави фасона Ивлин!
Макфинч (показывая рисунок). Поднос фасона Ивлин!
Франц (разворачивая свой сверток, с достоинством). Сэр, я принес фрак — знаменитый фрак фасона Ивлин!
Ивлин. Ох, идите вы к… я хочу сказать: идите домой! Прославьте меня кабриолетами, подносами, портьерами и фраками, как я уже прославлен в живописи и скоро буду прсславлен в поэзии. Я отдаюсь в ваши руки — уходите!
Макфинч, Патент и другие уходят. Входит Стаут.
Какой у вас возбужденный вид, Стаут!
Стаут. Говорят, вы только что купили грандиозное поместье Грогджинхоль?
Ивлин. Да, Шарп сказал, что просто даром.
Стаут. Так вот, моему любезному другу, члену палаты Хопкинсу, депутату от Грогджинхоля, осталось жить не более месяца… но интересы человечества запрещают нам сожалеть об отдельных личностях. Наш патриот Попкинс намерен выставить свою кандидатуру тотчас же после смерти Хопкинса! Ваше покровительство обеспечит ему успех. Ваше время настало! Вперед, на стезю Просвещения! О, черт меня побери, сюда идет Глоссмор!
Стаут, Глоссмор, Ивлин; Шарп всё ещё за своей конторкой.
Глоссмор. Как удачно, что я застал вас дома! Хопкинс из Грогджинхоля одной ногой в могиле. Пивовар Попкинс уже начинает тайком собирать голоса — вот что значит плебей! Поддержите молодого лорда Сайфера — весьма ценный для нас кандидат. Наступил ужасный момент— от избрания Сайфера зависит Конституция! Голосуйте за Сайфера!
Стаут. Попкинс — вот кто нам нужен!
Ивлин (задумчиво). Сайфер и Попкинс… Попкинс и Сайфер… Просвещение и Попкинс — Сайфер и Конституция! Что мне делать? Слушайте, Стаут, меня в Грогджин-холе никто не знает.
Стаут. Там знают ваше поместье.
Ивлин. Но ведь неподкупность при выборах… голосование в соответствии с личными убеждениями.
Стаут. Ну, конечно, Сайфер подкупает всех и вся… Разрушьте его планы… сохраните за округом его вольности! Выкиньте на улицу всех, кто собирается голосовать против Просвещения и Попкинса!
Ивлин. Правильно! Долой тех, кто позволяет себе вольности и восхищается еще какой-то вольностью, кроме нашей вольности! Вот это называется вольностью!
Глоссмор. Сайфер человек с весом… у него будет пятьдесят тысяч годового дохода. Сайфер никогда не поставит на голосование проект, не обдумав предварительно, насколько он может затронуть людей с пятьюдесятью тысячами годового дохода!
Ивлин. Правильно! Нет собственности без закона, значит, закон, защищающий собственность, — единственный надлежащий закон! Вот это называется законом!
Стаут. Попкинс всецело за экономию… сколько общественных денег растрачивается впустую! Спикеру в палате платят пять тысяч в год, тогда как мой шурин, председатель приходского управления, заверил меня, что согласен стать спикером при половинном окладе!
Глоссмор. Довольно, мистер Стаут. У мистера Ивлина слишком большое состояние, чтобы защищать равенство в правах!
Стаут. И слишком большой ум, чтобы слепо поддерживать людей с подобным состоянием!
Ивлин. Мистер Ивлин неспособен на все эти хитрости! Вы когда-нибудь играли в волан?
Оба. В волан?
Ивлин. Волан! Это состязание между двумя партиями. Обе партии подкидывают нечто с необыкновенной ловкостью… это нечто не должно упасть на землю… Выше! Ниже! Сюда! Туда! Повсюду! Никуда! Как серьезны игроки! Как волнуются зрители! Как жужжат воланы! Но когда это нечто падает на землю — вообразите, это всего лишь пробка, утыканная перьями! Идите, играйте сами… без меня!
Стаут (в сторону). Прискорбное невежество! Аристократ!
Глоссмор. Бездушные убеждения! Выскочка!
Стаут. Значит, вы не против нас? Я завтра же приведу Попкинса!
Глоссмор. Не связывайте себя ничем, пока я не представлю вам Сайфера!
Стаут. Пойду справлюсь о здоровье Хопкинса. Избрание Попкинса начнет новую эру в нашей истории! (Уходит.)
Глоссмор. Мне надо ехать в клуб… взгляды всей страны обращены на Грогджинхоль. Если Сайфер не пройдет, Конституция погибла! (Уходит.)
Ивлин. Оба хороши! Деньги против Человека! Шарп, идите-ка сюда… дайте мне взглянуть на вас! Вы мой поверенный, мой стряпчий, вы ведете мои дела… полагаю, что вы честны… Но что такое честность?.. Где она кроется? В какой части нашего тела?
Шарп. Вероятно, в сердце, сэр.
Ивлин. Нет, мистер Шарп, в кармане. Вот, посмотрите: я кладу этот кусок желтой земли на стол… я созерцаю вас обоих; здесь — человек, там — золото. Теперь скажите, разве мало у нас людей, таких же честных, как мы, которые движутся, мыслят, чувствуют и рассуждают так же, как мы, прекрасные внешне, с нетленной душой, и которые в то же время способны продать мысль, рассудок, тело, да и душу в придачу вот за эту маленькую монетку, как только их карман опустеет на несколько дней? Виновен ли в этом сам человек? Нет, это вина всего человечества! Бог сотворил человека, а из чего человек сотворил себе божество? Когда я был беден, я ненавидел мир, теперь я богат и презираю его! Глупцы… мошенники… лицемеры! Кстати, Шарп, пошлите сто фунтов тому бедному каменщику, у которого вчера сгорел дом.
Входит Грейвс.
Ах, Грейвс, мой дорогой друг! В каком мире мы живем! Подлая дворняжка, а не мир, — подлизывается к хозяину и кусает нищего! Ха-ха! Теперь она подлизывается ко мне, потому что нищий купил дворняжку!
Грейвс. Мир ужасен! Но астрономы говорят, что есть блуждающая комета, которая в один прекрасный день подожжет его, — хоть какое-то утешение для нас!
Ивлин. Каждый час приносит нам мрачный урок… характер ожесточается… привязанности увядают… сердце обращается в камень! Ну, Шарп! Что вы стоите разинув рот? Вы совсем неспособны на сострадание? Пойдите займитесь каменщиком.
Шарп уходит.
Грейвс, Ивлин.
Ивлин. Грейвс, из всех моих новых друзей, — а имя им легион, — вы единственный, кого я уважаю; мы хорошо понимаем друг друга — у нас одинаковый взгляд на жизнь. Право, я очень рад видеть вас!
Грейвс (с тяжелым вздохом). Чем вас может радовать такой несчастный человек?
Ивлин. Я сам несчастлив.
Грейвс. Вы? Пф! Вы не были обречены на утрату супруги…
Ивлин. Но ведь мне, увы, может быть, суждено обзавестись ею! Сядьте и слушайте. Мне нужен наперсник. Когда я, еще в детстве, потерял отца, моя бедная мать отказывала себе во всем, чтобы дать мне образование. Кто-то сказал ей, что ученость лучше, чем дом и земли. Это ложь, Грейвс!
Грейвс. Возмутительная ложь, Ивлин!
Ивлин. Поверив этой лжи, меня послали в школу, затем в колледж, стипендиатом. Вы знаете, что такое стипендиат? У него гордость джентльмена, знания ученого, но, облаченный в ливрею нищего, он вынужден пресмыкаться перед джентльменами и учеными! Мне присуждали первые премии… меня заметили… я уже надеялся получить ученую степень и стать членом факультета, — иными словами, добиться для себя независимости и обеспечить кров моей матери. И вот однажды некий молодой лорд меня оскорбил… я ответил ему. Он ударил меня… и отказался извиниться… отказался дать мне удовлетворение. Ведь я был стипендиат… пария. Мишень для ударов! Но я все же мужчина, сэр, я отхлестал его кнутом на глазах у всего колледжа! Прошло несколько дней, и о позоре лорда все забыли. А стипендиат на следующий же день был исключен… его будущая карьера пошла прахом. Вот в чем различие между Богатыми и Бедными: одного может сдвинуть с места только смерч, другого сбивает с ног легчайшее дуновение! Я приехал в Лондон. Пока была жива моя мать, мне было для кого трудиться; и я трудился… надеялся… боролся, чтобы стать хоть чем-нибудь. Она умерла, и я как-то пал духом, покорился своей судьбе; Альпы вокруг меня казались слишком высоки, чтобы можно было на них взобраться… я перестал заботиться о своем будущем. Наконец, я согласился стать бедным родственником… приживалом и джентльменом-лакеем сэра Джона Веси. Но у меня были на это свои причины — в его доме жило одно существо, которое я полюбил с первого взгляда.
Грейвс. А она полюбила вас?
Ивлин. Я так полагал, но жестоко ошибся. Не далее как за час до получения этого огромного наследства я признался ей в любви, но был отвергнут из-за своей бедности. Теперь смотрите: помните письмо, которое Шарп дал мне, когда прочел завещание?
Грейвс. Разумеется. Что же было в нем?
Ивлин. После всевозможных намеков, оговорок и предостережений — полушутливых, полусерьезных — о, бедный Мордаунт хорошо знал свет! — он писал… да я прочту вам: "Избрав вас своим наследником, ибо я считаю, что деньги надо помещать туда, где их лучше всего смогут использовать, я не ставлю условия, но прошу об одолжении. Если у вас нет уже другой, прочной привязанности, мне хотелось бы подсказать вам выбор: мои ближайшие родственницы — это моя племянница Джорджина и двоюродная племянница Клара Дуглас, дочь некогда любимейшего моего друга. Когда б вы могли найти себе в одной из них свою будущую жену, это был бы брак, который я мечтаю устроить сам, если успею при жизни возвратиться в Англию". Друг мой, это не формальное условие… наследство не связано с ним. Но я так признателен ему, что почитаю своим нравственным долгом выполнить это условие! С тех пор прошло уже несколько месяцев, мне пора решиться; имена вам известны. Женщина, которая меня отвергла, — Клара Дуглас!
Грейвс. Но теперь она согласится.
Ивлин. И я буду обязан золоту тем, в чем было отказано моей любви? Неужели вы считаете меня рабом своих страстей?
Грейвс. Но вы должны избрать одну из них, ради простого чувства благодарности; это даже ваш долг, вы совершенно правы. Вдобавок вы постоянно бываете у них в доме, и все это заметили; одна из девушек, вероятно, питает какие-то надежды. Да, пора сделать выбор между той, которую вы любите, и той, которую вы не любите.
Ивлин. Тогда я предпочту жениться на той, к которой я буду предъявлять меньше требований. Если мы оба вступим в брак с уважением, основанным на рассудительности, и со спокойным вниманием друг к другу, это может не принести нам счастья, но по крайней мере принесет покой. Ах, жениться на той, которую вы обожаете, но чье сердце закрыто для вас, мечтать о сокровище, а иметь право требовать лишь шкатулку от него, преклоняться перед статуей, которую вы никогда не сможете оживить, — такой брак будет злом, тем более мучительным, что рай уже виднелся впереди.
Грейвс. Джорджина хорошенькая девушка, но она тщеславна и легкомысленна. (В сторону.) Однако он не имеет права быть разборчивым — он не знал Марии! (Вслух.) Да, мой дорогой друг, теперь, по зрелом рассуждении, я полагаю, что вы будете так же несчастливы, как и я. Когда вы женитесь, мы сольем воедино наши стенания!
Ивлин. А если вы неверно судите о Джорджине? Она, может быть, благороднее, чем кажется. В тот день, — но до того, как было прочитано завещание, — бедная женщина, для которой я просил помощи и чей адрес дал только Джорджине, получила письмо, написанное незнакомым или измененным почерком, подписанное "Альфреду Ивлину от неизвестного друга"; в это письмо была вложена весьма значительная для девушки сумма.
Грейвс. Так почему же вы это не проверили?
Ивлин. Не посмел. Иногда, вопреки всякой логике, я надеюсь, что это была Клара. (Вынимает письмо из жилетного кармана и смотрит на него.) Нет, почерк я не узнаю. Грейвс, я ненавижу эту девушку!
Грейвс. Которую? Джорджину?
Ивлин. Нет, Клару. Но, к счастью, я уже успел отомстить ей. Подойдите-ка поближе. (Шепчет.) Я подкупил Шарпа, и он сказал ей, что в письме, которое мне оставил Мордаунт, была приписка к завещанию; по этой приписке Кларе Дуглас причитается двадцать тысяч фунтов.
Грейвс. А разве этого не было? Как странно, что он не упомянул о ней в своем завещании.
Ивлин. Одна из его причуд; кроме того, сэр Джон писал ему, что леди Френклин удочерила ее. Но я рад… я выплатил эти деньги, она больше ни от кого не зависит. Никто не может оскорбить ее теперь… всем этим она обязана мне и ничего не подозревает… ничего, дружище… Она всем обязана мне… мне, кого она отвергла… мне, бедному студенту! Ха-ха! В какой-то мере я отомстил ей, не так ли?
Грейвс. Вы славный малый, Ивлин; мы понимаем друг друга. Может быть, Клара случайно увидела адрес и продиктовала кому-нибудь письмо?
Ивлин. Вы полагаете? Я сейчас же отправлюсь к ним!
Грейвс. Да? Хм! В таком случае я поеду с вами. Леди Френклин приятнейшая особа. Если б она не была так весела, я бы, пожалуй…
Ивлин. Нет, нет, и не думайте, женщины еще хуже мужчин!
Грейвс. Вы правы; любовь — это безумие, свойственное мальчишкам!
Ивлин. Чувствовать — значит страдать!
Грейвс. Надеяться — значит обманываться!
Ивлин. Я покончил с романтическими бреднями!
Грейвс. А мои погребены вместе с Марией.
Ивлин. Если только Клара написала это письмо…
Грейвс. Поспешим, а то леди Френклин еще уедет куда-нибудь. Долина слез! Долина слез!
Ивлин. В самом деле, долина слез!
Уходят. Затем Грейвс возвращается за шляпой.
Грейвс. Опять забыл шляпу! Не везет, как всегда! Если бы из меня сделали шляпного фабриканта, мальчики наверняка рождались бы без голов![15]
Та же гостиная в доме сэра Джона Веси, что в первом действии. Леди Френклин, Клара, слуги.
Леди Френклин. Уже третий час, а мне еще предстоит посетить столько знакомых! Велите Филлипсу сейчас же закладывать карету. Немедленно!
Слуга. Прошу прощенья, миледи; Филлипс просил меня сказать, что жеребчик захромал и сегодня ехать невозможно. (Уходит.)
Леди Френклин. Пожалуй, это к лучшему; у меня будет повод отказаться от множества несносных визитов. А чтобы ехать на бал, придется занять лошадей у сэра Джона. Клара, вы должны посмотреть на мой новый тюрбан от Карсона — такой прелестный и так мне к лицу!
Клара. Ах, леди Френклин, вы будете очень огорчены, но… но…
Леди Френклин. Но что же?
Клара. Ужасная неприятность! Бедняжка Смис вся в слезах… Я обещала сама сказать вам. Ваш маленький Чарли готовил уроки и пролил на стол чернила, а Смис не заметила… она достала тюрбан, чтобы пришить к нему жемчуг, как вы пожелали, и… и…
Леди Френклин. Ха-ха-ха! И положила его на стол и выпачкала в чернилах. Ха-ха-ха! Воображаю, какое у нее было лицо! Нет, серьезно, это даже к счастью: пожалуй, мне больше всего идет черная шляпа с перьями!
Клара. Дорогая леди Френклин, у вас действительно чудный характер!
Леди Френклин. Пожалуй… А ведь такой тюрбан был бы к лицу любой женщине! Не забудьте об этом, когда выйдете замуж. Да, кстати о замужестве, — я безусловно покорила мистера Грейвса.
Клара. Мистера Грейвса? Я думала, он безутешен!
Леди Френклин. Из-за этой святой женщины, его Марии? Бедняга! Мало того что она изводила его при жизни, она преследует его и после смерти.
Клара. Но почему же он оплакивает ее?
Леди Френклин. Почему? Потому что у него есть все, чтобы быть счастливым, — порядочное состояние, отменное здоровье, вполне приличный характер… А так как быть несчастным доставляет ему наслаждение, он нашел единственный повод для этого, который ему может простить свет, — смерть своей Марии. Что же касается всего остального… вдовцы всегда таковы, то есть тогда, когда они собираются жениться вторично. Но, Клара, дорогая моя… вы рассеянны… бледны… несчастливы… я вижу слезы на ваших глазах!
Клара. Нет… нет… не слезы… нет!
Леди Френклин. С тех пор как мистер Мордаунт оставил вам двадцать тысяч, вы сделались предметом всеобщего обожания. Сэр Фредерик так и пылает!
Клара (презрительно). Сэр Фредерик!
Леди Френклин. Ах, Клара, утешьтесь… я знаю вашу тайну — я уверена, что Ивлин любит вас.
Клара. Любил — но этой любви больше нет. Он неверно понял меня, когда был беден, а теперь, когда он богат, не мне объяснять ему!
Леди Френклин. Дитя мое, счастье слишком редкая вещь, чтобы приносить его в жертву щепетильности! Зачем он так часто бывает у нас?
Клара. Может быть, ради Джорджины!
Входит сэр Джон; он роется в книгах на столе, как бы разыскивая газету.
Леди Френклин. Пф! Джорджина моя племянница; она красива и хорошо образованна… но корыстолюбие отца испортило и ее… она не стоит Ивлина! За его едкой иронией кроется нечто благородное… быть может, он способен на самые доблестные поступки. Ради него, как и ради вас, позвольте мне хотя бы…
Клара. Сделать меня предметом его сострадания? Ах. леди Френклин, если бы он обратился ко мне по чьей-то подсказке, я бы снова его отвергла! Нет, если он не может прочесть в моем сердце… если он не попытается это сделать, пусть он не узнает, что оно разбито!
Леди Френклин. Вы меня не поняли, дитя мое: позвольте мне лишь сказать ему, что — вы продиктовали то письмо… что вы послали те деньги его нянюшке. Бедная моя Клара! Ведь то были ваши последние крохи. Что ж, если он считал вас скупой, он увидит, что ошибся!
Клара. Он догадался бы сам, если б любил так, как я люблю!
Леди Френклин. Догадался? Что за вздор! Почерк ему незнаком… он вполне мог подумать, что письмо писала Джорджина!
Сэр Джон (в сторону). Хм! Писала Джорджина!
Леди Френклин. Позвольте же мне сказать ему только о письме! Я знаю, как это повлияет на его выбор!
Клара. Выбор! Унизительное слово! Нет, леди Френклин, нет! Обещайте мне!
Леди Френклин. Но…
Клара. Нет! Обещайте… поклянитесь!
Леди Френклин. Что ж… обещаю.
Клара. Вы знаете мой нелепый характер: даже дети не бывают такими пугливыми. Сколько раз вы смеялись над тем, как я дрожу и бледнею при виде обыкновенного паука, но я дала бы отрубить себе руку… прошла бы босая по раскаленным угольям, как в старинных пытках, лишь бы избавить Альфреда Ивлина даже от минутного страданья. Но я отказалась разделить с ним его бедность, и я умру со стыда, если он подумает, что я влюбилась теперь в его деньги! Вы не нарушите своего обещания, мой добрый друг?
Леди Френклин. Нет, если вы уж так решили.
Клара. Благодарю вас. Я… я… простите меня… мне нехорошо. (Убегает.)
Леди Френклин. Ну и глупы же эти девушки… Они так же стараются потерять мужа, как бедная вдова старается приобрести его!
Сэр Джон. Вы не видели последний номер "Таймса"? Куда девалась газета? Не могу ее найти!
Леди Френклин. Он. кажется, у меня. Принести вам?
Сэр Джон. Милая сестрица, вы просто бесценное созданье! Пожалуйста!
Леди Френклин уходит.
Тьфу! До чего это противоестественно — устраивать заговор против своей собственной семьи! О каком же письме идет речь? A-а, я что-то припоминаю.
Входит Джорджина.
Джорджина. Папа, я хочу…
Сэр Джон. Мне очень хорошо известно, чего ты хочешь! Скажи мне, ты знала, что Клара послала деньги этой старой няньке, с которой Ивлин приставал к нам в день завещания?
Джорджина. Нет. Он дал адрес мне, и я обещала… если…
Сэр Джон. Дал адрес тебе? Вот это удачно! Шш!
Входит слуга.
Слуга. Мистер Грейвс. Мистер Ивлин.
Грейвс, Ивлин, сэр Джон, Джорджина, леди Френклин.
Леди Френклин (входит). Вот вам газета.
Грейвс. Да-да! Читайте газеты… Они скажут вам, в каком мире мы живем. Ежедневный перечень мошенничеств и бедствий! Здесь — объявления шарлатанов, ростовщиков, второсортных оптовых фирм и изображения мальчишек с веснушками и без оных. Но хватит с нас жертв и обманщиков! Переверните страницу — сообщения полиции, банкротства, шулерства, подлоги и биографическая заметка о курносом мужчине, убившем трех собственных херувимчиков в Пектонвилле. И вы считаете это лишь исключением, подтверждающим добродетель и здоровую натуру нашего народа? Обратитесь к передовым статьям, и у вас волосы встанут дыбом при виде страшной испорченности или печального идиотизма той части населения, которая мыслит иначе, чем вы. За свою жизнь я уже чи-тал о восемнадцати правительственных кризисах, шести периодах упадка сельского хозяйства и торговли, четырех церковных переворотах и трех окончательных, ужаснейших, непоправимых нарушениях всей конституции. И это называется газетой!
Леди Френклин. Ха-ха-ха! Вы, как всегда, говорите с таким блеском, так забавны и добродушны!
Грейвс (нахмурился, очень зол). Я добродушен, сударыня?
Леди Френклин. О, вам надо всегда так приятно улыбаться; когда вы улыбаетесь, вы выглядите настолько моложе… настолько красивее…
Грейвс (смягчившись). Сударыня… Очаровательная женщина, клянусь!
Леди Френклин. Вы не видали последних карикатур Дойля? Они превосходны; даже вы посмеялись бы над ними. Впрочем, я не уверена, что вы вообще умеете смеяться.
Грейвс. Сударыня, я не смеялся со дня кончины этой святой женщины, моей Ма…
Леди Френклин. Вот оно что! А этот насмешник, сэр Фредерик, говорит, что вы никогда не смеетесь, потому что… Вы не рассердитесь?
Грейвс. Рассержусь? Пф! Я слишком презираю сэра Фредерика, чтобы обращать какое-либо внимание на его слова! Так он говорит, будто я не смеюсь, потому что…
Леди Френклин. Потому что у вас нет передних зубов!
Грейвс. Нет передних зубов! Однако! Ха-ха-ха! Это замечательно, честное слово! Ха-ха-ха! (Хохочет.)
Леди Френклин. Ха-ха-ха!
Они уходят и садятся за стол в той гостиной, которая за сценой.
Ивлин (в сторону). Клара, конечно, не выйдет… Как всегда, избегает меня. Но не все ли равно? Что она для меня? Ничто! Это ее перчатка, ручаюсь… Ни у кого нет такой маленькой ручки! Она хватится ее… ну и пусть! Никто этого не видит… Оставлю перчатку у себя… чтобы досадить Кларе!
Сэр Джон (Джорджине). Предоставь это дело мне. Ты нарисовала его портрет, как я тебе велел?
Джорджина. Да, но мне не удалось уловить выражение лица… Я дала портрет Кларе, чтобы она его подправила.
Сэр Джон. Эта Клара вечно нам мешает!
Входит капитан Дадли Смус.
Смус. Здравствуйте, милейший Джон. Ах, мисс Веси, вы и не знаете, сколько сердец вы покорили вчера у Ольмака!
Ивлин (разглядывает Смуса, в то время как тот беседует с Джорджиной). И это знаменитый. Дадли Смус?
Сэр Джон. Его обычно называют губитель Смус. От Англии и до египетских пирамид не найти более искусного игрока в вист, в экарте, в шахматы, в пикет и на биллиарде. Изысканные манеры, всегда называет всех по имени, но будьте осторожны, когда станете играть с ним в карты!
Ивлин. Неужели он плутует?
Сэр Джон. О нет! Но он всегда выигрывает. Каждый сезон он разоряет парочку лордов и десятка два гвардейских офицеров; он действует на чужие состояния, как карлсбадская вода на желудок. Поразительно толковый малый!
Ивлин. Толковый? О да! Когда человек крадет кусок хлеба, мы обвиняем его в мошенничестве, а когда человек отводит реку от чужой мельницы, чтобы молоть свое зерно, мы восхваляем его — какой толковый человек! И все ищут знакомства с капитаном Смусом.
Сэр Джон. А кто посмеет пойти против него? Самый воспитанный, самый любезный джентльмен… и самый меткий стрелок во всей Англии! Вряд ли вы найдете более толксвого человека!
Ивлин. О-о, какой интересный портрет! Подобные люди — живая сатира на наше общество!
Смус (ласково кладет руку на плечо сэра Джона). Милый Джон, вы прекрасно выглядите. Вас как будто обновили! Представьте меня мистеру Ивлину.
Ивлин. Я давно мечтал об этой чести, сэр.
Кланяются и жмут друг другу руки. Входит сэр Блаунт.
Блаунт. Зд’авствуйте, сэ’ Джон. Ах, Ивлин, мне так надо видеть вас!
Ивлин. Как жаль, что я не могу быть невидимкой.
Блаунт. Отойдемте в сто’ону. Может быть, вы знаете, что я когда-то был поклонником мисс Веси, но после этого весьма эксцент’ичного завещания сэ’ Джон дал мне отставку, намекая на какую-то ста’ую любовь. (В сторону.) П’ичем я отлично знаю, что это ложь!
Входит Клара.
Ивлин (увидев Клару). Старую любовь! (В сторону.) О Клара! (Вслух.) Как-нибудь в другой раз, мой дорогой Блаунт.
Блаунт. Одну минуту… я хочу, чтобы вы оказали мне содействие в отношении мисс Дуглас.
Ивлин. Мисс Дуглас!
Блаунт. Да. Видите ли, хотя у Джо’джины большие ожидания, и скупе’дяга Джек оставит ей все, что имеет, но сейчас у нее есть только ее наследство, десять тысяч… и, ве’оятно, п’очно закупленные за ней. У Кла ы двадцать тысяч. И мне кажется, что я всегда немножко н’авил-ся ей.
Ивлин. Еще бы!
Блаунт. Ходят слухи, что вы соби’аетесь сделать п’едложение Джо’джине. Сэ’ Джон очень ясно намекнул, кто эта ста’ая любовь.
Ивлин. Вот как?
Блаунт. И вы почти член этой семьи; стало быть, если вы замолвите за меня словечко пе’ед мисс Дуглас, это не п’ичинит мне никакого в’еда! (В сторону.) Надо наказать Джо’джину за ее ве’оломство!
Ивлин. Но, черт вас побери! Откройтесь ей сами. Вы как раз такой человек, какие нравятся молодым девицам… они понимают вас… у вас одинаковый уровень! Право, вы слишком скромны, вам не нужен посредник.
Блаунт. Вы мне льстите, до’огой мой! Сам по себе я, конечно, не так уж плох. Но вы! Кто сможет устоять пе’ед вами? Вы же возмутительно богаты!
Ивлин (обернулся к Кларе). Мисс Дуглас, что вы думаете о сэре Блаунте? Посмотрите на него. Он хорошо одет… молод… довольно красив…
Блаунт отвешивает ему поклон.
умеет кланяться… Занятный собеседник… словом, у него есть все, чтобы покорять сердца! Однако он считает, что если бы мы оба ухаживали за одной и той же дамой, она предпочла бы меня, потому что я богаче. Что вы на это скажете? Неужели любовь в самом деле аукцион? И правда ли, что женщина отдает свое сердце тому, кто назначит большую цену?
Клара. Сердце? Нет.
Ивлин. Но руку… да! Вы отвернулись. О, вы не решаетесь ответить на этот вопрос.
Джорджина (в сторону). Сэр Фредерик любезничает с Кларой? Я накажу его за вероломство! — Уж вам-то совсем не пристало так говорить, мистер Ивлин! Ваше богатство составляет ничтожнейшую долю вашей привлекательности… ведь вами все восхищаются… такое остроумие, такой вкус, такой талант! Ах, я, кажется, говорю очень опрометчиво…
Сэр Джон (похлопал Ивлина по плечу). Зачем вы кружите голову моей девочке? Нехорошо, нехорошо! A propos [16], я хочу показать вам последние рисунки Джорджины. Она сделала большие успехи, с тех пор как вы обучили ее, как соблюдать перспективу!
Джорджина. Нет, папа, нет! Прошу тебя… Не надо.
Сэр Джон. Чушь, дитя мое! — Странно, она никого так не боится, как вас!
Смус (Блаунту, беря понюшку из табакерки). Наш милейший Джон превосходный отец! Он вполне заменяет ей мать.
Подошел к леди Френклин и Грейвсу. Ивлин и Джорджина садятся и рассматривают рисунки, сэр Джон склонился над ними; сэр Блаунт беседует с Кларой, Ивлин следит за ними.
Ивлин. Прекрасно! Вид из Тиволи… (В сторону.) Проклятье! Она опускает глаза, когда он говорит с ней! (Вслух.) Не находите ли вы, что эта окраска не совсем верна? (В сторону.) Она краснеет, да, да, краснеет! (Вслух.) Но вот этот Юпитер великолепен! (В сторону.) Что за хлыщ! (Встает.) Она любит его, это ясно… меня тоже может кто-нибудь полюбить… мне тоже могут улыбаться и краснеть, глядя на меня…
Джорджина. Вам дурно?
Ивлин. Простите. Да, вы действительно сделали успехи. Кто может быть способнее вас, мисс Веси? (Берет рисунок, подчеркнуто оказывая Джорджине внимание,)
Клара. Да, сэр Фредерик, на концерте была масса народа… A-а, сн полагает, что Джорджина вознаградит его за прошлые огорченья! Ее он только хвалит, на мою же долю остаются одни колкости!
Блаунт. Мне хотелось бы п’едложить вам мою ложу в опе’е на следующую субботу, — это самая лучшая ложа. Я не богат, но все, что имею, т’ачу на себя. Я вменяю себе в обязанность иметь все самое лучшее — без лишней шумихи — лучшую ложу в опе’е… лучших собак… лучших лошадей… лучший в своем 'оде дом. Для полноты ка тины мне недостает лишь лучшей жены!
Клара (рассеянно). Все будет в свое время, сэр Фредерик.
Ивлин. Ах, будет… не так ли? Джорджина отказала этому ничтожеству… а она любезничает с ним! (Берет в руки портрет.) Что это? Мой портрет?
Джорджина. Нет, нет, не смотрите… нельзя! Я не знала, что он здесь!
Сэр Джон. Ваш портрет, Ивлин! Право, дитя мое, я и понятия не имел, что ты умеешь улавливать сходство… это для меня новость! Очень, очень похоже, клянусь!
Джорджина. О, нет! В жизни он гораздо лучше! Дай сюда портрет. Я его разорву! (В сторону.) Противный сэр Фредерик!
Ивлин. Не надо, прошу вас.
Клара. Так, так… значит, он любит ее! О, я несчастная! несчастная! Но я не покажу и вида… Нет, нет… я тоже могу быть гордой. Ха-ха-ха! Сэр Фредерик… прелестно… прелестно… вы так занимательны! Ха-ха-ха! (Истерически смеется.)
Ивлин. О, эти опытные кокетки, даже смеяться они не могут естественно.
Клара смотрит на него с укоризной и отходит в сторону с сэром Блаунтом.
Но где же новая гитара, которую вы хотели купить, мисс Веси? С черепаховыми инкрустациями? Вот уже скоро год, как вы о ней мечтаете, но я все еще не вижу ее!
Сэр Джон (отводит его в сторону, конфиденциально). Гитара? Я открою вам секрет. Она истратила деньги, которые я дал ей на гитару… истратила с благотворительной целью. Уже давно… в тот самый день, когда читали завещание. Я видел письмо… оно лежало на столе… и в нем были деньги. Но только не говорите ей ни слова, иначе она никогда не простит мне!
Ивлин. Письмо… деньги! Как звали особу, которой сна их послала? Не Стентон ли?
Сэр Джон. Право, я не помню.
Ивлин (вынимая письмо). Это не ее рука!
Сэр Джон. Нет, я еще тогда заметил чужой почерк, но я заставил ее открыть мне правду: она просто не хотела, чтобы кто-нибудь знал об этом, и поручила кому-то переписать письмо. Могу я взглянуть на него? Да, кажется, то самое. Но я не думал говорить вам, кому она посылала деньги. Я ей это обещал. Но как же она узнала адрес миссис Стентон? Вы мне его не давали.
Ивлин. Я дал его ей, сэр Джон!
Клара (в глубине сцены). Да, я поеду в оперу, если поедет леди Френклин. Леди Френклин, дорогая, поедемте! Значит, в субботу, сэр Фредерик…
Блаунт уходит.
Ивлин. Сэр Джон, для такого человека, как я, это простое проявление щедрости, не выставляемой напоказ, — выше всего на свете! Доброе сердце… чувствительный нрав… милосердие, избегающее яркого света… скромность, краснеющая от своего превосходства… стремление к чему-то более возвышенному, чем Маммон… — таковы подлинные совершенства, придающие красоте вечную молодость! Их я и искал в той, которая станет моей спутницей жизни. Но я нашел их… увы! не там, где хотелось бы! Мисс Веси… я буду с вами откровенен… я скажу вам прямо…
Клара подходит ближе, он говорит громче, глядя на неё в упор.
Я любил другую — глубоко, преданно, горько, тщетно! Я не могу предложить вам, как предложил ей, первую любовь, первый трепет сердца, первую его весну! Но если уважение… благодарность… твердое решение подавить все воспоминания, которые могут затмить ваш образ, если всего этого будет достаточно, чтобы побудить вас принять мою руку и мое состояние, я всю жизнь буду стараться оправдать ваше доверие!
Клара стоит неподвижно, стиснув руки, затем медленно садится.
Сэр Джон. Счастливейший день моей жизни!
Клара откидывается на спинку кресла.
Ивлин (бросается к Кларе, в сторону). Она бледна, ей дурно! Что я наделал! Боже мой, Клара!
Клара (встает, улыбаясь). Будьте счастливы, кузен… будьте счастливы! От всего сердца желаю вам, Альфред Ивлин, — будьте счастливы!
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Гостиная в доме сэра Джона Веси. Сэр Джон, Джорджина.
Сэр Джон. И он не просил тебя поскорее назначить день свадьбы?
Джорджина. Нет. А с тех пор как он сделал мне предложение, он бывает у нас так редко, и всегда такой мрачный… Ах, бедный сэр Фредерик во сто раз интереснее его.
Сэр Джон. Но Ивлин в тысячу раз богаче.
Джорджина. Сэр Фредерик так хорошо одевается!
Сэр Джон. У тебя будут великолепные брильянты. Но имей в виду: я заметил тебя вчера в парке с сэром Фредериком; чтобы этого больше не было! Когда молодая особа помолвлена с одним, неприлично ей кокетничать с другим! Такое поведение может помешать твоему замужеству. Это в высшей степени неприлично!
Джорджина. Не бойся, папа, он занят Кларой.
Сэр Джон. Кто? Ивлин?
Джорджина. Сэр Фредерик. О-о! Ненавижу таких проныр, как она!
Сэр Джон. Ивлин положит на твое имя весьма крупную сумму. Что бы ни случилось, ты будешь прекрасно обеспечена.
Джорджина. Папочка, дорогой, ты всегда выставляешь все в таком привлекательном виде! А вдруг он узнает, что письмо писала Клара?
Сэр Джон. Нет; и я постараюсь убрать ее поскорее из нашего дома. Но тем не менее меня кое-что тревожит. Ты сама знаешь, — как только Ивлин получил эти деньги, он стал жить в поистине королевской роскоши. В Лондоне у него не дом, а настоящий дворец, и он еще купил очень большое поместье. Ты посмотри, какую жизнь он ведет! Балы… банкеты… изящные искусства… домашние концерты… благотворительность… сколько это должно стоить!
Джорджина. Но если он может себе позволить…
Сэр Джон. О, пока речь шла только об этом, мне нечего было бояться. Но с тех пор как он сделал тебе предложение, он стал еще более расточительным. Говорят, он начал играть; и он не разлучается с капитаном Смусом. А на Смуса не хватит никакого состояния! Если Ивлин запутается, он может ничего не положить на твое имя. Надо торопиться со свадьбой!
Джорджина. О-о! Бедный Фредерик! Как ты думаешь, ему действительно нравится Клара?
Сэр Джон. Право же, не знаю… Надевай шляпку и поедем к Сторру и Мортимеру выбирать брильянты.
Джорджина. Брильянты… Да, мне полезно прогуляться. Значит, ты спровадишь Клару? Она такая хитрая…
Сэр Джон. Не бойся. Пришли-ка ее сюда.
Джорджина уходит.
Да, со свадьбой надо торопиться. У Джорджины не хватает ума, чтобы подчинить себе Ивлина до замужества, ну, а потом женщинам уже нетрудно забрать нас в руки… Благодаря этому браку я стану важной персоной. Ивлин, видимо, отдаст мне десять тысяч Джорджины. Боюсь только, как бы он не пристрастился к картам! Ведь я люблю его, как собственного сына… и считаю его деньги тоже как бы своими собственными!
Клара и сэр Джон.
Сэр Джон. Клара, дорогая моя…
Клара. Сэр…
Сэр Джон. Дитя мое, то, что я скажу, может показаться немного резким и недобрым, но вы знаете мою прямоту… Словом, ближе к делу: я знаю, дорогая, о вашей привязанности к мистеру Ивлину…
Клара. Сэр Джон! Моей привязанности?
Сэр Джон. Это заметили все. Леди Кайнд говорит, что вы таете на глазах… Бедняжка, мне жаль вас, очень жаль. И потом письмо, которое вы написали его нянюшке, ведь это каким-то образом перестало быть тайной, а свет так недоброжелателен. Не знаю, правильно ли я поступил; но после того как мистер Ивлин сделал предложение Джорджи… разумеется, не раньше… мне показалось, что вам, благопристойной молодой девице, должно быть очень неприятно, если вас будут подозревать в определенных намерениях относительно человека, который не питает к вам никаких чувств… И я предпочел намекнуть, что письмо написала Джорджи…
Клара. Не знаю, сэр, какое вы имели право…
Сэр Джон. Совершенно справедливо, дорогая моя… я все думаю, а может быть, мне надо сказать мистеру Ивлину, что письмо писали вы… как вы находите?
Клара. Нет, сэр, не говорите… прошу вас… я… я… (Зарыдала.)
Сэр Джон. Клара, милочка, не надо плакать; я никогда не затеял бы подобного разговора, если б меня не беспокоила моя девочка. Джорджина так страдает от всех этих толков о вашей привязанности…
Клара. Всех этих толков! Боже мой, какое мученье!
Сэр Джон. Они гнетут ее… даже портят ее характер. Видите ли, хотя свадьба состоится в очень скором времени, мистер Ивлин бывает у нас реже, чем следовало бы. Короче говоря, я боюсь, как бы все эти маленькие приступы ревности, эти подозрения не омрачили их будущий союз! Ведь я отец… простите меня!
Клара. Омрачили их союз! Нет, нет! Чего вы хотите от меня, сэр Джон?
Сэр Джон. Вы теперь ни от кого не зависите. Леди Френклин как будто решила остаться в городе. Не станет же она забирать свою долю семейного достояния из-за нелепой склонности к мистеру Грейвсу? Он все время мурлыкает и стонет возле нее, словно мартовский кот. Как вы думаете, а?
Клара. Сэр… вы говорили обо мне… о моей несчастной особе…
Сэр Джон. Плутовка! Ну конечно! конечно! Э-э, я хотел сказать вот что: леди Френклин непременно хочет остаться здесь, вы же сами себе госпожа. Миссис Карлтон, тетушка моей покойной жены, ненадолго уезжает путешествовать; она будет в восторге, если вы согласитесь сопровождать ее.
Клара. Вы угадали мое желание, сэр Джон. (В сторону.) Наконец-то я смогу избегнуть страданий и унижения! (Вслух.) Когда она едет?
Сэр Джон. Через пять дней, в понедельник. Вы прощаете меня?
Клара. Я благодарю вас, сэр.
Сэр Джон (пододвигая кресло к столу). Так напишите ей сами несколько слов, и все будет улажено.
Входит слуга.
Слуга. Экипаж подан, сэр Джон; мисс Веси готова.
Сэр Джон. Подождите. Быть может, сказать Ивлину, что письмо написали вы?
Клара. Нет, сэр, умоляю вас.
Сэр Джон. Но если это откроется, Джорджи окажется в неловком положении…
Клара. Это никогда не откроется.
Сэр Джон. Ну что ж, как вам будет угодно. Я понимаю, для такой гордой и чувствительной девушки… это очень тяжело… Джеймс, если придет мистер Сирьос, священник, скажите ему, что я поехал на большое собрание в Эксетер-Холл; если заедет лорд Спрюс, скажите, что я, кажется, поехал на репетицию "Золушки". Да, если явится Макфинч — этот докучливый кредитор ходит ко мне через день! — скажите ему, что я спешно уехал на торги, хочу приобрести поместье Балстрод. А визитную карточку герцога Лофти бросьте этак небрежно на стол в холле. Да, Джеймс, перед обедом ко мне должны прийти два джентльмена — мистер Скваб, радикал, и мистер Куолм из мерилбонской ассоциации консерваторов. Проведите Скваба в кабинет и дайте ему газету "Уикли тру сан", только не ошибитесь, а Куолма — в заднюю гостиную и дайте ему "Таймс" и "Морнинг пост"! Приходится извора-чиваться, ничего не поделаешь, таков наш свет! Обман… сплошной обман, клянусь! (Уходит.)
Клара (складывая письмо). Итак… решено! Еще несколько дней, и мы расстанемся навсегда! Еще немного, и другая будет носить его имя — его жена! О, счастливица… Она по праву сможет сказать ему: "я твоя!" — даже если это услышит весь мир. И я омрачаю их счастье, я — облако на их солнечном небосклоне! Но если она любит тебя, Альфред, если она знает тебя, если она тебя ценит… и если она сможет прощать тебе обиды, как я… Тогда я буду издали благословлять ее имя и поминать его в своих молитвах за тебя.
Ивлин (за сценой). Мисс Веси только что уехала? В таком случае я оставлю ей записку.
Ивлин и Клара.
Ивлин (в сторону). Клара! (Вслух.) Я не помешал вам, мисс Дуглас?
Клара (направляясь к двери). Нет, я закончила свои дела.
Ивлин. Я вижу, что мое присутствие вам неприятно, — вот почему я так редко бываю здесь. Но я могу вас обрадовать, сударыня: я только назначу сегодня день свадьбы, а затем уеду к себе в поместье, пока… пока… Словом, сегодня мое посещение обратит вас в бегство в последний раз.
Клара (в сторону). В последний раз! И больше мы никогда не увидимся… Но расстаться вот так — с насмешкой, со злобой… нет, не могу! (Подходит к Ивлину.) Да, Альфред, мы в самом деле видимся, должно быть, в последний раз. Я уезжаю из Англии.
Ивлин. Уезжаете?
Клара. Но прежде разрешите мне поблагодарить вас за вашу доброту ко мне в прошлом, — одинокому человеку это не так легко забыть.
Ивлин (автоматически). Уезжаете из Англии!
Клара. Я давно этого хотела… но довольно обо мне! Ивлин, теперь, Когда вы обручены с другой, теперь, не возвращаясь к прошлому, не боясь взаимного непонимания и ошибок, мы можем, хотя бы, остаться друзьями, какими были когда-то. И мне хотелось бы сказать вам несколько слов, которые может позволить себе только друг… сестра…
Ивлин (взволнованно). Мисс Дуглас… Клара… Если я что-либо могу сделать… Ведь сотни чужих людей, попрошаек, говорят мне: "В вашей власти раскрыть или закрыть эту руку, — недостойную руку, уверяю вас, — и горе нищего обратится в радость или перейдет в отчаяние!" Если моя жизнь, кровь моего сердца могут вам помочь… как помогает другим мое золото, — скажите только слово! И прошлое, о котором вы говорите, да, это тягостное прошлое будет зачеркнуто и забыто.
Клара (протягивая руку). Значит, мы друзья! Вы снова мой кузен, мой брат!
Ивлин (выпустил ее руку). Брат! Продолжайте.
Клара. Да, я буду говорить, как слабая, неопытная, невежественная, ничем не выдающаяся сестра могла бы говорить со своим братом, по-мужски честолюбиво мечтая о его будущих успехах. О Ивлин, когда вы унаследовали эти огромные деньги, мне нравилось мечтать о том, как вы распорядитесь своим богатством. Вы добры, умны, талантливы; я знаю, какой пылкий дух кроется за вашим холодным сарказмом, сарказмом человека, столь долго терпевшего неудачи! Я видела, что перед вами открывается, наконец, благородный и светлый путь, и часто думала: пройдут годы, и там, в далеких краях, где я буду очень скоро, я услышу, как ваше имя отождествляют не с теми поступками, на которые богатство толкает низких людей, нет, но с теми деяниями и целями, для достижения которых богатство служит у возвышенных людей только орудием… И я думала также, что смогу сказать себе, проливая гордые и сладостные слезы: "Этот человек когда-то любил меня!"
Ивлин. Довольно, Клара! Довольно, прошу вас!
Клара. Но так ли это получилось? Остались ли вы верны себе? Пышность, тщеславие, роскошь, причуды, безумства — все это может принести известность другим, но оно противоречит всем стремлениям, всем свойствам души Альфреда Ивлина! О, простите меня! Я слишком смела, я причиняю вам боль, оскорбляю вас. Ах, я не решилась бы это сказать, если бы мне не казалось порой, что…
Ивлин. Что в моих безумствах, в моем легкомысленном отношении к судьбе, которая вознесла меня так высоко, виноваты вы? Вот что вы думали, и были правы. В молодости я изведал всю горечь нужды, и, может быть, мне просто хотелось, страстно хотелось вкусить этой ослепительной, сверкающей жизни, которая была видна мне вся, но на которую я смотрел издали, с самой низкой ступеньки и при этом с возмущением. Однако мне хватило месяца, даже недели, для этого опыта. Опыт! Как быстро мы узнаем, сколь холодны сердца, сколь низки человеческие души, будь то у аристократа в его залитом солнцем дворце или у нищего на паперти, чьи лохмотья заливает дождь! Между двумя полюсами общества разница лишь в одном: наверху порок, улыбаясь, предается разгулу, внизу злодеяние, хмурясь, умирает с голоду. Но вы, вы же отвергли меня потому, что я был беден. Можете меня презирать, если хотите, можете считать мою месть недостойной, но я хотел показать вам ту роскошь, тот мишурный блеск, то великолепие, которое, как мне казалось, вы так высоко ценили, показать, сколь привлекательно для вас, женщин, подобное положение в обществе, — ведь вы могли бы разделить его со мной, если б любили меня! Но мне не помогло ничто — ни моя бедность, ни мое богатство! Вы не любили меня ни тогда, ни теперь, и моя судьба решена.
Клара. Счастливая судьба, Ивлин. Ведь вы любите!
Ивлин. И наконец-то любят меня! (После паузы, резко обернувшись к ней.) Вы сомневаетесь?
Клара. Нет, нет, я твердо верю в это! (В сторону.) Неужели она способна не любить его!
Ивлин. Может быть, Джорджина тщеславна… и легкомысленна… и…
Клара. Нет, нет, не думайте! Как только вы оградите ее от корыстолюбивых советов отца, вы сумеете перевоспитать ее и поднять до себя. Она еще очень молода… хороша, весела, жизнерадостна… остальное вы придадите ей сами, если будете верить в себя. А теперь, когда между нами не осталось ничего враждебного, даже сожалений, даже… (улыбаясь) мщения, вы оправдаете свою благородную натуру. И… прощайте, кузен!
Ивлин. Нет, подождите… вас интересует моя судьба! Быть может, я обманулся? О, почему, почему вы оттолкнули сердце, принесшее все к вашим ногам? Быть может, вы еще могли бы… могли… Но я с ума сошел… не знаю, что говорю… ведь я связан словом с другой… мы дали обет… Уезжайте, Клара, так будет лучше. Но о ком-то, возможно, вы все же станете скучать больше, чем обо мне, — о ком-то, к чьим безумствам вы были более снисходительны, о ком-то, кого вы хотели бы назвать нежнее, чем братом!
Клара (в сторону). Может быть, ему от этого будет легче…Ну что же, верьте в это… и расстанемся друзьями!
Ивлин. Друзьями! И это все! Так оно бывает в жизни: ее взгляд отгонял любые горести, от одного прикосновения ее руки трепетало сердце, своей неземной красотой она освещала, подобно лунному свету, все самое низменное, — но пройдет немного времени — год, месяц, день, — все это исчезнет… и мы будем вспоминать с усмешкой наши праздные мечты! Все сладостное очарование, постигнутое лишь однажды, никогда не вернется вновь! И тот, кто первый все забыл, кто навсегда лишил вашу жизнь солнечного света, приходит к вам и говорит небрежно: "Расстанемся друзьями!" Уезжайте, Клара, уезжайте… и будьте счастливы, если можете!
Клара (плача). Как он жесток! Как он жесток до последней минуты… Да простит вас бог, Альфред! (Уходит.)
Ивлин. Глупец! Что она говорила? Как она смотрела на меня? Неужели она меня любит? Она защищает свою соперницу… когда я обвинял ее в привязанности к другому, она этого не отрицала… и все же какой-то внутренний голос твердит мне, что я опрометчиво отдал себя во власть болезненной ревности. Но выбор сделан, и я должен принять все его последствия…
Входят слуга и Грейвс.
Слуга (Грейвсу). Леди Френклин заканчивает свой туалет, сэр.
Грейвс. Я подожду.
Слуга уходит.
Грейвс и Ивлин.
Грейвс. Она была бы достойна Дружбы с моей навеки утраченной Марией! Она так внимательна ко мне — она пригласила меня не для того, чтобы утешать, — это невозможно! — но для того, чтобы наслаждаться скорбью вместе со мной! Да, то будет печальная картина… (Увидел Ивлина.) Вы, Ивлин? Мне только что сказали, что место депутата от Грогджинхоля наконец освободилось. Почему бы вам не выставить свою кандидатуру? Владея таким имением, вы можете пройти даже без обсуждения вашей кандидатуры.
Ивлин. Я презираю эту борьбу за пустяки, эту вечную тяжбу между Властями и Человеком, — и вы хотите, чтобы я стал одним из крикливых спорщиков? Никогда!
Грейвс. Вы правы, простите меня.
Ивлин (в сторону). И тем не менее Клара говорила о моем честолюбии. Когда я сумею отличиться, она пожалеет, что отвергла меня. (Вслух.) Но все же, Грейвс, как бы ни было испорчено человечество, наш долг попытаться хотя бы немного исправить его. Каждый англичанин обязан чем-то своей родине.
Грейвс. Безусловно! (Считает по пальцам.) Восточными ветрами, туманами, ревматизмом, легочными заболеваниями и налогами…
Ивлин нервно ходит взад и вперед.
Вы чем-то взволнованы? Поссорились со своей нареченной? Погодите, пройдет месяц после женитьбы, и вы уже не будете знать, куда деваться!
Ивлин. Как вы умеете ободрить человека…
Грейвс. А стоите ли вы того, чтобы вас ободряли? В одно прекрасное утро вы говорите мне, будто любите Клару или, по меньшей мере, ненавидите ее, что, собственно, одно и то же, — бедная Мария часто говорила, что ненавидит меня! — и в тот же вечер делаете предложение Джорджине!
Ивлин. Клара быстро утешится — с помощью сэра Фредерика.
Грейвс. Он слишком молод.
Ивлин. Хорош собой!
Грейвс. Самодовольный фат!
Ивлин. И потому неотразим.
Грейвс. Тем не менее Клара была настолько бестактна, что отказала ему. Мне говорила об этом леди Френклин, которой он поверял свои горести, поправляя галстук.
Ивлин. Грейвс, дорогой мой, это правда?
Грейвс. Но что с того? Вы должны жениться на Джорджине; она, по словам леди Френклин, искренне привязана… к вашему богатству. Идите, Ивлин, надевайте себе петлю на шею; они вас ловко провели.
Ивлин. Они? Чушь! Если кто и провел меня, так это я сам! Не странно ли, что, когда дело касается разума — арифметики и логики жизни, — мы благоразумны, проницательны, осторожны; но затроньте наши сердца, пробудите наши страсти, лишите нас на мгновенье надежной брони— корыстолюбивой расчетливости, и любой философ окажется глупее дурака! Меня провели — если б только я был в этом уверен!
Грейвс. Ну, конечно! Вы пробовали заполучить Клару, когда были бедны; вы правильно сделали, что попробовали заполучить Джорджину, когда стали богаты!
Ивлин. Совершенно верно! Продолжайте.
Грейвс. У вас будет превосходный тесть. Когда сэр Джон говорит о ваших доходах, у него буквально навертываются слезы на глаза!
Ивлин. Сэр Джон? Возможно! Но Джорджина?
Грейвс. Разыгрывает вечером любовь к вам, поупражнявшись в этом утром с сэром Фредериком!
Ивлин. Будьте же серьезны, наконец, прошу вас! Что вы хотите этим сказать?
Грейвс. Что, идя сюда, я часто встречаю ее в парке с сэром Фредериком.
Ивлин. Это правда?
Грейвс. Ну и что? Человек рожден, чтобы быть обманутым. Но вы, кажется, очень нервничаете… у вас дрожат руки — это все от игры. В клубах говорят, что вы играете при очень крупных ставках.
Ивлин. Ха-ха-ха! Говорят? Проиграть или выиграть несколько сотен — дешевый дурман… все, что угодно, лишь бы забыться… Бедняк пьет, богач играет… а причина одна и та же! Однако вы правы, это средство слишком низко, больше я играть не буду.
Грейвс. Очень приятно — ведь ваш дружок, капитан Смус, разорил половину наших юных наследников. Играть с ним — все равно что объявить себя банкротом. Даже сэр Джон обеспокоен. Я только что встретил его на Пэл-Мэл; он остановил меня и умолял поговорить с вами. Да, я совсем забыл — ваши банкиры Флаш, Бриск, Кредит и К0?
Ивлин. Ах, сэр Джон обеспокоен? (В сторону.) И этот плут и шарлатан одурачил меня? Но я могу расправиться с ним его же собственным оружием!..Хм! Действительно ли Флаш мой банкир? Почему вы спрашиваете?
Грейвс. Потому что сэру Джону сказали сейчас, что их дела очень плохи; он умоляет вас забрать оттуда все, что вы туда вложили.
Ивлин. Хорошо, я этим займусь. Так сэр Джон обеспокоен моей игрой?
Грейвс. Ужасно! Он даже сказал мне, что пойдет сегодня вечером в клуб понаблюдать за вами.
Ивлин. Понаблюдать за мной! Отлично! Я буду там.
Грейвс. Но вы обещаете больше не играть?
Ивлин. Обещаю… играть. Я не могу отказаться от игры.
Грейвс. Но, черт вас побери! Страдайте, пожалуйста, разбивайте себе сердце, это все чепуха! Но берегите же карман!
Ивлин. Я пойду туда… будут играть с капитаном Смусом, проиграю сколько захочу — тысячи, миллионы, миллиарды… и если сэр Джон посмеет шпионить за моим проигрышем, как бы он сам не проиграл на этом деле! (Собрался уйти, но вернулся.) До чего же я рассеянный! О каком это банке вы говорили? Флаш, Бриск и Кредит? Вот неудача! И сегодня уже поздно забирать деньги. Скажите сэру Джону, что я ему весьма признателен и что он найдет меня в клубе в любое время до рассвета, за картами с моим другом Смусом! (Уходит.)
Грейвс. Он сошел с ума! Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Собаки в страхе ждут летнюю жару, а человек в страхе ждет медового месяца!
Входит слуга.
Слуга. Леди Френклин просит вас, сэр, пройти к ней в будуар.
Грейвс. В будуар? Хорошо, я сейчас приду.
Слуга уходит.
Как бьется сердце! Вероятно, от горя… Бедная Мария! (Ищет в карманах носовой платок.) Ну, конечно, белого нет. Не везет, как всегда. Пошел навестить даму, чтобы побеседовать о дорогой усопшей, и не взял ничего, кроме этой дурацкой, пестрой, блестящей, желто-красно-синей отвратительной индийской тряпки; просто неприлично неутешному вдовцу пользоваться таким платком! Ах, эта Фортуна, вечно она терзает чувствительные сердца! В будуар… ха-ха-ха! В будуар! (Уходит.)
Будуар в том же доме. Леди Френклин.
Леди Френклин. Мне так жаль этого несчастного, который твердо решил испортить себе жизнь, что я не менее твердо решила сделать его счастливым. Если только мой план удастся, он будет смеяться, будет петь, будет… Тсс! Он идет.
Входит Грейвс.
Грейвс (вздыхает). Ах, леди Френклин!
Леди Френклин (вздыхает). Ах, мистер Грейвс!
Они усаживаются.
Леди Френклин. Простите, что я заставила вас так долго ждать. Какая сегодня прелестная погода!
Грейвс. Дует восточный ветер, сударыня, но вам все кажется прекрасным — вы всегда в хорошем расположении духа! Бедная Мария, она тоже была так весела…
Леди Френклин. Да, она была весела! Столько жизни и такой характер!
Грейвс. Характер? О да… его ничто не могло сломить. Она всегда умудрялась настоять на своем. О, другой такой женщины я не встречал!
Леди Френклин. И когда она была оживлена, она была так хороша! Глаза ее так и сверкали!
Грейвс. Не правда ли? Ах-ах-ха-ха-ха! А помните ее милую манеру топать ножкой — эдакой крошечной ножкой, — я снова вижу перед собой Марию! Ах, эта беседа так меня утешает!
Леди Френклин. А как она хорошо играла в ваших любительских спектаклях!
Грейвс. Помните ее в роли миссис Окли в "Ревнивой супруге"? Ха-ха! Как у нее это получалось! Ха-ха-ха!
Леди Френклин. Ха-ха-ха! Да, да — в самом первом явлении, когда она выходила и говорила: "Ваша жестокость, ваша грубость убьют меня!"
Грейвс. Нет, нет, не так! Более энергично! "Ваша жестокость, ваша грубость убьют меня!" Ха-ха-ха! Уж я-то знаю, как она это говорила, она проверяла эту фразу на мне по два раза в день! Моя бедная крошка! (Утирает слезы.)
Леди Френклин. А как она пела! Как сочиняла музыку! Напомните мне эту французскую песенку, которую она так любила…
Грейвс. Ха-ха-ха! Веселая песенка, правда? Сейчас… сейчас… позвольте…
Леди Френклин (напевает). Тра-ля-тра-ля-ля-ля-ля! Нет, не так.
Грейвс (напевает). Тра-ля-ля-тра-ля-ля-трам-там-там!
Оба. Тра-ля-ля-тра-ля-ля-трам-там-там! Ха-ха-ха!
Грейвс (откинулся на спинку кресла). Ах, какие воспоминания пробуждает во мне эта песенка! Они слишком тяжелы!
Леди Френклин. Разумеется, тяжелы, но все мы смертны… (Вздыхает.) А помните, как она танцевала у вас на рождество шотландскую джигу с капитаном Макнаутеном?
Грейвс. Ха-ха-ха! Ну, разумеется! Разумеется.
Леди Френклин. Вы помните это па? Что-то в этом роде, не так ли? (Танцует.)
Грейвс. Нет, нет, не так, совсем не так! Встаньте здесь. А теперь… (Напевает мотив.) Ля-ля-ля! Ля-ля-ля.
Танцуют.
Превосходно! Очаровательно!
Леди Френклин (в сторону). Ну, теперь я добилась…
Входят сэр Джон, Блаунт и Джорджина. Все застывают в изумлении. Леди Френклин продолжает танцевать.
Грейвс. Обворожительно! Восхитительно! Я словно вижу перед собой Марию! Так… так… дайте вашу ручку… О, черт! Не везет, как всегда! (Остановился напротив сэра Джона.)
Леди Френклин убегает.
Сэр Джон. Однако, мистер Грейвс!
Джорджина. Бис! Бис! Браво! Браво!
Блаунт. Бис! Бис! Браво! Браво!
Грейвс. Вы ошибаетесь! Я… я… сэр Джон… Видите ли… леди Френклин… то есть я… Моя бедная Мария! Ты по крайней мере избавлена от подобных превратностей судьбы!
Джорджина. Продолжайте, пожалуйста!
Блаунт. Мы не будем вам мешать!
Грейвс. Мешать мне! Должен сказать вам, что это грубо… это недостойно… устраивать себе зрелище из переживаний несчастного страдальца, который ищет утешения у сочувствующего ему друга… Но такова природа человека!
Джорджина. Мистер Грейвс! (Идет за ним.)
Грейвс. Бессердечная!
Блаунт. Д’огой мисте’ Г’ейвс! (Идет за ним.)
Грейвс. Легкомысленное существо!
Сэр Джон. Оставайтесь обедать! (Идет за ним.)
Грейвс. Бесчувственный человек.
Все. Ха-ха-ха!
Грейвс. Чудовища! Прощайте! (Уходит.)
Все следуют за ним.
Клуб; вечер, яркие огни. Маленькие преддиванные столики с книгами, газетами, кофейными и чайными приборами. Несколько членов клуба собралось у камина; один сидит, закинув ноги на спинку стула; другой — закинув ноги на стол; третий — закинув ноги на полку камина. На переднем плане слева Старый член клуба, сидя у маленького круглого столика, читает газету. Справа — карточный столик, за которым сидит капитан Дадли Смус, потягивая лимонад. В глубине сцены еще один карточный стол.
Глоссмор и Стаут.
Глоссмор. Вы редко бываете в клубе, Стаут.
Стаут. Да; время — деньги. Час, проведенный в клубе, — это капитал без процентов!
Старый член клуба (читая газету). Официант! Табакерку!
Официант приносит ему табакерку.
Глоссмор. Так, значит, Ивлин пристрастился к игре? Я вижу, что губитель Смус, "мрачно притихнув, ждет вечерней добычи". Да, работа, надо полагать, предстоит серьезная — Смус пьет лимонад. Хочет сохранить ясную голову — хитрая собака!
Входит Ивлин; по пути пожимает многим руки.
Ивлин. Здравствуйте, Глоссмор! Хэлло, Стаут, вы ведь не играете? Политическая экономия никогда не играет в карты, да? У нее никогда нет времени на что-нибудь более легкомысленное, чем Ренты и Доходы, Оплата и Труд, Высокие Цены и Низкие Цены, Законы о хлебе, Законы о бедных, Десятинные подати, Денежное обращение и другие калеки! Нормы, Загадки, Налоги, Шарады и прочая тоска! Вот кто сыграет со мной — Смус! Послушайте, Смус! Партию в пикет? Вы должны дать мне возможность отыграться!
Члены клуба многозначительно подталкивают друг друга; Стаут отходит в сторону с табакеркой. Старый член клуба свирепо смотрит на него.
Смус. Альфред, дорогой мой, с превеликим удовольствием!
Усаживаются за стол.
Старый член клуба. Официант! Табакерку!
Официант берет ее у Стаута и подает Старому члену клуба. Входит Блаунт.
Блаунт. Так, так! Ивлин опять за столом, — а, Глос-смо’?
Глоссмор. Да, Смус прилип к нему как пластырь. Он не дурак, этот Смус.
Блаунт. Сыг’аем одну па’тию?
Глоссмор. С кем?
Блаунт. Флат и Г’ин.
Глоссмор. Плохие игроки…
Блаунт. Я взял себе за п авило — иг’ать с плохими иг’оками; пять п’оцентов в твою пользу! Ненавижу аза’тную игу! Но сыг’ать спокойно одну па тию, особенно когда ты лучший иг’ок из четве’ых, — от этого в’еда не будет!
Глоссмор. Умница Блаунт!
Блаунт берет табакерку и отходит с ней в сторону. Старый член клуба свирепо смотрит на него.
Блаунт, Глоссмор, Флат и Грин усаживаются за карточный столик в глубине сцены.
Смус. Тысячу извинений, мой дорогой Альфред… Девяносто… репик… десять карт… игра!
Ивлин (передает ему ассигнацию). Игра! Но прежде чем продолжим, — один вопрос. Сегодня четверг — сколько вы рассчитывали выиграть у меня до будущего четверга?
Смус. Се cher Alfred[17]! Такой шутник!
Ивлин (записывая в книжечке). Сорок игр в вечер — пять вечеров, минус воскресенье; наши обычные ставки; кажется, я правильно подсчитал?
Смус (взглянув на запись). Правильно, — если я выиграю все, что почти невозможно!
Ивлин. Это будет возможно, и даже вдвое больше, при одном условии. Вы умеете хранить тайны?
Смус. Уж я-то умею молчать, дорогой Альфред! Я ни от кого не получал наследства, никогда не тратил меньше четырех тысяч в год… и ни одна душа не знает, как это мне удавалось!
Ивлин. Тогда слушайте… два слова.
Они шепчутся.
Старый член клуба. Официант! Табакерку!
Официант берет табакерку у Блаунта и т. д.
Входит сэр Джон.
Ивлин. Вы поняли меня?
Смус. Абсолютно! Я весь к вашим услугам.
Ивлин (снимает карты). Вам сдавать.
Они продолжают играть.
Сэр Джон (стонет). Вот он, мой драгоценный зятек, то есть будущий зятек! Тратит мои будущие доходы и дает себя одурачивать! (Берет табакерку.)
Старый член клуба свирепо смотрит на него.
Блаунт. Я кончил. С вас двадцать пять фунтов на последнюю взятку, Флат. Неду’но, а? (Подсчитывает выигрыш.) Вы не иг’аете, сэ’ Джон?
Сэр Джон. Играю? О нет! Черт бы его побрал — опять он в проигрыше!
Ивлин. Проклятые карты! Удвоим ставку!
Смус. Как вам будет угодно. Я согласен.
Сэр Джон. Вот именно! Он согласен!
Старый член клуба. Официант! Табакерку!
Официант берет её у сэра Джона и т. д.
Блаунт. Я выиг’ал восемь ’аз на свою масть и взял все ставки — я никогда не п’оиг ываю, потому что никогда не иг’аю с компанией губителя Смуса. (Берет табакерку.)
Старый член клуба свирепо смотрит на него.
Сэр Джон (заглядывает в карты Смуса; проявляет признаки беспокойства). Боже, сжалься над нами! У Смуса семь в его масти! Какие у вас ставки?
Ивлин. Не отвлекайте нас… Я сношу только четыре. — Ставки, сэр Джон? Колоссальные! Надо же, чтобы так не везло! Ни одной карты к моей масти! Отойдите, пожалуйста, сэр Джон, прошу вас… я начинаю злиться!
Старый член клуба. Официант! Табакерку!
Официант приносит табакерку.
Блаунт. Ставлю сотню фунтов на следующую иг’у, Ивлин.
Сэр Джон. Нечего, нечего! Не мешайте ему! Все рыбы сплываются к приманке. И акулы, и колюшки — все пощипывают моего зятя.
Ивлин. Сотню фунтов, Блаунт? Самый безупречный джентльмен не побрезгует случайно найденной гинеей. Утроим ставки, Смус!
Сэр Джон. Меня словно посадили на раскаленные уголья! (Хватает табакерку.) Спокойнее, Ивлин! Будьте осторожны, мой мальчик! Спокойнее… Спокойнее!
Ивлин. Что? Что? У вас четыре дамы! Квинт от короля! Проклятые карты! Дайте новую колоду! (Бросает старую колоду назад, через плечо, на сэра Джона.)
Старый член клуба. Официант! Табакерку!
Несколько членов клуба собираются вокруг играющих.
Первый член клуба. Я еще ни разу не видел чтобы Ивлин вышел из себя! Он, наверно, в громадном проигрыше.
Второй член клуба. Да, очень интересно!
Сэр Джон. Интересно! Несчастный!
Первый член клуба. Бедняга, через месяц он разорится.
Сэр Джон. Я весь в холодном поту.
Второй член клуба. Смус — воплощенный дьявол!
Сэр Джон. Дьявол — ребенок перед ним!
Глосемор (похлопывая сэра Джона по спине). Какой умница, этот Смус, а, сэр Джон? (Берет табакерку.)
Старый член клуба свирепо смотрит на него.
Ставлю сотню фунтов на эту игру, Ивлин.
Ивлин (вполоборота). Вы? Да здравствует Конституция! Пусть будет сотня!
Старый член клуба. Официант! Табакерку!
Стаут. Кажется, я рискну двумя сотнями, Ивлин!
Ивлин (обернулся ко всем). Ха-ха-ха! Наконец-то Просвещение и Конституция сошлись во взглядах. О Стаут! Как приятно поставить на счастливое число — самое счастливое число — главное число! По рукам, Стаут! Двести фунтов! Ха-ха-ха! Сдавайте, Смус. Браво, политическая экономия! Ха-ха-ха!
Сэр Джон. Что за истерика? Он заговаривается! И не стыдно вам? Его собственная родня — все в заговоре, настоящая банда разбойников!
Члены клуба возмущены.
Стаут (членам клуба). Шш! Он собирается жениться на дочери сэра Джона.
Первый член клуба. Как? На дочери скупердяги Джека? О-о!
Все. О-о!
Старый член клуба. Официант! Табакерку!
Ивлин (встает; очень взволнован). Довольно, довольно… я кончил… достаточно! Глоссмор, Стаут, Блаунт, я расплачусь с вами завтра. Я… я… будь я проклят, это подлинное разорение! (Хватает табакерку.)
Старый член клуба свирепо смотрит на него.
Сэр Джон. Разорение? Еще бы! Сколько он проиграл? Сколько он проиграл, Смус? Не очень много? А? а?
Все собираются вокруг Смуса.
Смус. Безделицу, дорогой Джон… Прошу извинить меня. Мы никогда не оглашаем своих выигрышей. (Блаунту.) Как поживаете, Фред? (Глоссмору.) Кстати, Чарльз, вы кажется, продаете свой дом на Гросвенор-сквер? За двенадцать тысяч, да?
Глоссмор. Совершенно верно, и всю обстановку по сходной цене. Примерно тысячи на три.
Смус (заглянув в свою записную книжку). Хм! Что ж, мы еще поговорим об этом.
Сэр Джон. Двенадцать и три — пятнадцать тысяч! Какой хладнокровный мерзавец! Пятнадцать тысяч, Смус?
Смус. Да, сам дом — это безделица, но содержание его…не знаю, хватит ли у меня на это денег, мой дорогой Джон!
Старый член клуба. Официант! Табакерку! (Повертел ее в руках, яростно.) Ничего не осталось! (Дает табакерку официанту, чтобы тот наполнил ее.)
Сэр Джон (обернулся). Ничего не осталось!
Ивлин (истерически смеясь). Ха-ха-ха! Ничего не осталось? Как бы не так! Слушайте, Смус! Здесь в клубе слишком шумно. Сэр Джон, вы вечно торчите под носом. Поедем ко мне, поедем! Шампанское и жаркое на вертеле! Попытка — не пытка. Счастье еще может перемениться, у нас впереди целая ночь, клянусь Юпитером!
Сэр Джон. Целая ночь??? Бога ради, Ивлин! Ивлин!! Опомнитесь! Подумайте о Джорджине, о ее чувствах! Подумайте о своей покойной матушке! Подумайте о еще не родившихся детях! Подумайте о…
Ивлин. Ни о чем я думать не буду! Наплевать! Вы и не знаете, сколько я проиграл; это все вы виноваты, вы то и дело отвлекали меня! Пшш! Прочь с дороги! Поехали, Смус! Ха-ха-ха! Целая ночь, мой милый, целая ночь!
Смус и Ивлин уходят.
Сэр Джон (уходя вслед за Ивлиным). Вы не должны играть, вы не смеете!.. Ивлин, дорогой мой!.. Он пьян! Он сошел с ума! Почему никто не посылает за полицией?
Все. Ха-ха-ха! Бедный скупердяга Джек!
Старый член клуба (впервые за все время встал; он окончательно рассвирепел). Официант! Табакерку!!
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Та же прихожая в доме Ивлина, что в первой сцене второго действия. Тебурийт, Макфинч, Франц и другие поставщики.
Тебурийт (вполголоса). Говорят, мистер Ивлин стал играть. Сегодня прошел довольно странный слух… не знаю, что и думать! Нам, бедным торговцам, надо смотреть в оба, мистер Макфинч, и ковать железо, пока горячо!
Макфинч. Черт бы побрал эти ихорные дома! Стыд и срам, что джентльмены разоряются сами, кохда мы, честные торховцы, мохли бы помочь им в этом, да еще поддержать наше родное искусство и коммерцию!
Все одобрительно кивают.
Из комнат выходит Смус; в руках у него карандаш и записная книжка.
Смус (осматривается). Хм! Хм! Превосходные картины! (Пощупал портьеру.) Новомодный вельвет, хм! Прекрасная планировка комнат! Да, этот дом получше, чем у Глоссмора! О, мистер Тебурийт, обойщик. Вы обставляли эти комнаты? Все самое лучшее; а?
Тебурийт. Самое наилучшее! Мистер Ивлин не из тех людей, что скупятся на расходы.
Смус. Ваша правда. Вам уже, вероятно, заплатили, Тебурийт?
Тебурийт. О, нет, сэр. Богатым заказчикам я никогда не посылаю счетов. (В сторону.) Счета, что деревья: не прикасайся к ним, они и разрастутся!
Смус. Хм! Не уплатили? Хм!
Все поставщики жмутся друг к другу.
Макфинч. Не нравится мне его "хм"! Весьма подозрительно!
Тебурийт (торговцам). Это величайший картежник, капитан Смус — лучший игрок в Европе… обчистил герцога Силливеля. Очень ловкий человек!
Смус (ходит взад и вперед). Тридцать шесть на тридцать восемь футов… Хм! Пожалуй, там лучше бы сделать фонарь, больше света, — это очень сложно, Гебу-рийт?
Макфинч. Если мистер Ивлин хочет перестраивать дом, ему надо обратиться к моему друху, мистеру Макстакко!
Смус. Ивлин! Я говорил о себе. Мистер Макстакко? Хм!
Тебурийт. О себе? Вы купили этот дом, сэр?
Смус. Купил) Хм! Ха! Как сказать… Значит, вам еще не уплатили? Хм! И вам? И вам? И вам? Хм! Ха!
Тебурийт. Нет, сэр. Ну и что же? За мистера Ивлина нечего опасаться! Ха-ха!
Все (с беспокойством). Ха-ха! Ну и что же?
Макфинч. Ну и что же, сэр? Я человек бедный, у меня семья; прошу вас сюда, капитан! На вас в книхах есть маленький счетец; мы его, так и быть, перечеркнем, если вы скажете, что значат эти "хм!", "ха!".
Смус. Макфинч, дорогой мой, не вынуждайте меня испробовать на вас палку; я ни за что не позволю расстраивать мистера Ивлина. Бедняга! Ему ужас как не везет в карты. Значит, вам еще не платили? Не посылайте счетов, ни в коем случае, — поняли? Да, этот дом весьма неплох, переделки понадобятся незначительные. До свиданья. Хм! Ха! (Уходит, разглядывая все по пути.)
Тебурийт. Ясно как день! Отдал свой собственный дом на последнюю взятку!
Те же; из комнат торопливо выбегает взволнованный Шарп.
Шарп. Боже мой! Боже мой! Кто бы мог подумать! Эти карты — орудие самого дьявола. Джон! Томас! Харрис! (Звонит.)
Входят двое слуг.
Том! Отнеси это письмо сэру Джону Веси. Если его нет дома, разыщи его! Он даст тебе чек. Сходи в его банк и получи по чеку деньги, немедленно. Живо! Живо! Марш!
Тебурийт (хватая слугу за рукав). Что случилось? Что случилось? Что с мистером Ивлиным?
Слуга. Плохо, очень плохо! Всю ночь просидел с капитаном Смусом! (Убегает.)
Шарп (другому слуге). Да, Харрис! Ваш несчастный хозяин! О боже мой! Боже мой! Отнеси это письмо бельгийскому посланнику в Портленд-Плейс. Паспорт в Остенде! И держи наготове дорожную коляску!
Макфинч (хватая слугу за рукав). Паспорт! Слушай-ка, дружочек, зачем он собирается за тридевять земель?
Слуга. Не задерживайте меня! У него какая-то боль в груди… нужна перемена воздуха — поздние часы и капитан Смус! (Убегает.)
Шарп (расхаживая взад и вперед). А если банк лопнет? Если банк уже лопнул и он не сможет взять деньги… Он кругом должен Смусу!
Тебурийт. Банк? Какой банк?
Шарп. Банк Флаша! Флаша, зятя капитана Смуса! А что вы слыхали? Что?
Тебурийт. Народ валом валит, требуют обратно вклады.
Шарп. Мне надо идти! Ступайте! Ступайте! Вам не удастся сегодня повидать мистера Ивлина.
Тебурийт. Мой счет, сэр!
Макфинч. У меня куча ребят и маленький счетец!
Франц. Настоящий тшентльмен в первый ошередь тумай о портной, сэр.
Шарп. Зайдите еще раз, зайдите еще раз на рождество. Банк… карты… банк! О боже! (Уходит.)
Тебурийт. Банк!
Макфинч. Паспорт!
Франц. И от фрака фасона Ивлин увидят одну только спину! Donner und Hagel! [18] Нато остановил его! Нато насыпать ему соль на фалды!
Тебурийт (в сторону). Надо сбегать в Сити и узнать, что слышно с банком.
Макфинч (в сторону). Схожу-ка я к кузену-стряпчему. Терпение, нам остается только терпение, мистер Тебурийт!
Тебурийт. Да… Да… Один за всех, все за одного… на равных правах. Такой мой обычай, сэр!
Все. На равных правах!
Уходят.
Входят слуга, Глоссмор и Блаунт.
Слуга. Мистер Ивлин не совсем здоров, милорд, но я доложу ему! (Уходит.)
Глоссмор. Очень любопытно узнать о результате этой партии наедине.
Блаунт. О, он так ужасно богат, он даже может позволить себе остаться наедине с губителем Смусом!
Глоссмор. Бедный скупердяга Джек! И ведь Джорджина была, кажется, вашей нареченной?
Блаунт. Она действительно н’авилась мне, хотя я и сделал в отместку п’едложение ее кузине. Но человек бессилен пе’ед деньгами.
Входит Ивлин.
Если бы все было по-честному, вы бы узнали, кого п’едпочитает Джо’джина; но отец п’инес ее в же’тву! Она сама намекнула на это.
Ивлин. Итак, джентльмены, за мной есть должок, по сотне каждому из вас.
Оба. Не будем говорить об этом!
Ивлин (пряча записную книжку). Что ж, не будем говорить об этом. (Отводит Блаунта в сторону.) Ха-ха-ха! Вы не поверите, но мне бы не хотелось расплачиваться с вами сейчас: мои деньги под замком, и я должен ждать ренту из Грогджинхоля. Поэтому будем считать, что я вам должен не сто фунтов, а, предположим, пятьсот, хорошо? Вы можете дать мне чек на остальные четыреста. Но, смотрите, ни слова Глоссмору.
Блаунт. Глоссмо’у? Величайшему сплетнику во всем Лондоне? С удовольствием! С удовольствием! (В сторону.) Дать взаймы богачу — это никогда не может п’инести в еда; так или иначе, их получишь об’атно. Кстати, Ивлин, если вы хотите моего се’ого уп’яжного, можете получить его за двести фунтов; всего будет семьсот.
Ивлин (в сторону). Вот вам светские ростовщики — ваш друг не берет процентов, он продает вам лошадь. (Вслух.) По рукам, Блаунт.
Блаунт (пишет чек; задумчиво). Нет, мне здесь ничто не пов’едит; эта исто’ия с п’авой ногой обязательно кончится костным шпатом.
Ивлин (Глоссмору). Мне не совсем удобно отдавать вам сейчас эти сто фунтов; и мне надо набрать крупную сумму для Грогджинхольского поместья. Быть может, вы дадите мне взаймы еще пятьсот или шестьсот фунтов… на текущие расходы.
Глоссмор. Разумеется! Хопкинс умер; ваша заинтересованность в Сайфере…
Ивлин. Этого я в данный момент не могу обещать. Но, в знак моей дружбы и благодарности — весьма ничтожный знак, — я буду счастлив, если вы примете от меня в подарок прекрасного серого упряжного, которого я купил сегодня, — он стоит двести фунтов.
Глоссмор. Купил сегодня! Тогда я могу быть спокоен. Друг мой, вы всегда так по-княжески щедры!
Ивлин. Ерунда! Напишите просто чек; но, смотрите, ни слова Блаунту!
Глоссмор. Блаунту! Это же городской глашатай! (Идет к столу писать чек.)
Блаунт (дает Ивлину чек), ’энсом, Пэл-Мэл, Ист-Энд.
Ивлин. Благодарю вас. Так вы делали предложение мисс Дуглас?
Блаунт. Да, чет побей! Я готов был поклясться, что н’авлюсь ей; вы помните, нап’име’, как она вела себя в тот день, когда вы сделали п’едложение мисс Веси? А ведь Джо’джина…
Ивлин. Имеет лишь половину того, что есть у мисс Дуглас.
Блаунт. Вы забываете, сколько должен был накопить скупе’дяга Джек! П’ошу п’ощения…
Ивлин. Ничего, ничего; только ни слова сэру Джону, не то он еще вообразит, что я разорился!
Глоссмор (дает Ивлину чек). Рэнсом, Пэл-Мэл, Ист-Энд. Скажите, вы вчера проиграли или выиграли?
Ивлин. Проиграл! Выиграл! О! Забудем об этом, если вы мне друг. Я должен сейчас же послать в банк! (Разглядывает чеки.)
Глоссмор (в сторону). Как, он занял деньги и у Блаунта?
Блаунт (в сторону). Это чек ло’да Глоссмо’а.
Ивлин. Прошу меня извинить; мне надо одеваться; я не могу терять ни минуты. Не забудьте, что вы сегодня обедаете у меня, в семь часов. Вы встретитесь со Смусом. (Со слезами в голосе.) Быть может, я в последний раз буду приветствовать вас в этом доме! Но… что я говорю? О, это шутка! Шутка! До свиданья. До свиданья. (Уходит, сердечно пожав обоим руки.)
Блаунт. Глоссмо’!
Глоссмор. Блаунт!
Блаунт. Тут, кажется, что-то неладно!
Глоссмор. Совершенно с вами согласен.
Блаунт. Но я п’одал своего се’ого же’ебца.
Глоссмор. Серого жеребца? Вы? А сколько он стоит, говоря откровенно?
Блаунт. Поскольку он п’одан, я вам скажу — г’ош ему цена!
Глоссмор. Грош? Он подарил его мне!
Ивлин в дверях неслышно отдает слугам приказания.
Блаунт. Как это нек’асиво! Вы знаете, я начинаю не’вничать…
Глоссмор. Нервничать! Нам надо бежать — мы должны приостановить платежи по нашим чекам.
Ивлин закрывает дверь, слуга пробегает по сцене.
Блаунт. Хэлло, Джон! Куда это вы так спешите?
Джон (очень торопится). Прошу прощения, сэр Фредерик, — в Пэл-Мэл, к Рэнсому. (Убегает.)
Блаунт (торжественно). Глоссмо’, мы поте пели по-’ажение!
Глоссмор. Весь город узнает об этом, будьте спокойны!
Уходят.
Входят Ток и другие слуги.
Ток. Живей, живей поворачивайтесь! Время не терпит. Эта комната будет гардеробной. Миссис Крамп и все наши дамы будут здесь прислуживать женщинам до того, как те поднимутся в гостиную. Уберите конторку, да пошевеливайтесь! И дайте мне газету. (Усаживается с газетой.)
Слуги суетятся вокруг.
Странные слухи ходят о моём хозяине! А пучеглазый побежал за паспортом.
Входит Франц со свертком.
Франц. Мистер Ток, милейший мистер Ток, я принес вам маленький потарошек.
Ток. Джон, Чарльз, — брысь отсюда!
Слуги исчезают.
Нельзя развращать низшие классы.
Франц (вынул пару панталон; Ток рассматривает их). Ваш хозяин прошелига. Он хочет спешать — мы все, как это говорится, сел в галошу, мистер Ток! Прошу только пустить в дом мой доуг, мистер Клатш. Я сегодня же, как это говорится, налошу арест на все пошитки!
Ток. Панталоны я возьму, но вы забыли положить что-нибудь в карманы.
Франц. Ну, конешно, забил! (Даст ему деньги.)
Ток. Калитка во дворе останется незапертой. Только, пожалуйста, без шума! Не показывать коготки, как говорят французы.
Франц. Милейший мистер Ток, завтра я потлошу кое-што и в тругой карман. (Уходит.)
Ток. Мой хозяин меня не удовлетворяет.
Входит слуга.
Слуга. Мистер Ток, какие зажечь канделябры? Уже поздно.
Ток. Не мешай мне, теперь я разм-мышляю! Да, да, безусловно! Чарльз, калитка во дворе открыта.
Слуга. А в буфетной все серебро! Я сейчас сбегаю!
Ток. Ни с места! Пусть она будет открыта.
Слуга. Но…
Ток (с достоинством). Надо же впускать свежий воздух.
Они уходят.
Пышная гостиная в доме Ивлина.
Ивлин и Грейвс.
Грейвс. Вы вынули свои деньги из банка Флаша и Бриска?
Ивлин. Нет.
Грейвс. Нет! Значит…
Входят сэр Джон, леди Френклин, Джорджина и Стаут.
Сэр Джон. Вы получили чек на пятьсот фунтов? Очень рад, что…
Ивлин (прерывая его). Сердечно благодарю! Бесконечно признателен! Вы так добры — они пришлись как раз вовремя, эти пятьсот фунтов. Вы даже не знаете цены этим пятистам фунтам. Я никогда не забуду вашего благородства.
Сэр Джон. Признательность! Благородство! (В сторону.) Неужели меня провели?
Ивлин. И в минуту такого отчаяния…
Сэр Джон (в сторону). Такого отчаяния! Он выбирает самые безобразные слова во всем лексиконе!
Ивлин. Я покончил со Смусом. Но тем не менее мои дела не совсем в порядке, и вы должны оказать мне еще одну любезность. Я внес пока только десять процентов залога за Грогджинхольское поместье. Остальное мне надо внести на этой неделе, нет, боюсь, что завтра. Я уже продал процентные бумаги; деньги лежат в банке, и я, разумеется, не вправе их трогать; но если я не заплачу в срок, я потеряю и залог и поместье.
Сэр Джон. К чему это он клонит?
Ивлин. Состояние Джорджины — десять тысяч фунтов. Я все время собирался преподнести эту безделицу вам, дорогой сэр Джон.
Сэр Джон. Ах, Ивлин, ваша щедрость поистине трогательна. (Вытирает глаза.)
Ивлин. Но слухи о моих проигрышах напугали моих поставщиков. В данную минуту у меня столько крупных долгов, что… что… что… Но Джорджина, кажется, слушает нас, и я сам скажу ей все.
Сэр Джон. Нет, нет… Нет, нет! Девушки ничего не понимают в делах.
Ивлин. Вот поэтому я и хочу поговорить с ней. Тут речь идет не о делах, а о чувствах. Стаут, покажите сэру Джону моего Корреджо.
Сэр Джон (в сторону). К черту Корреджо! Этот человек рожден, чтобы терзать меня.
Ивлин. Дорогая Джорджина, льщу себя надеждой, что, несмотря на все слухи, которые ходят обо мне, вы сохранили веру в мою честь.
Джорджина. Неужели вы можете сомневаться в этом?
Ивлин. Должен признаться, что в настоящую минуту я нахожусь в несколько стесненных обстоятельствах: я был настолько слабохарактерным, что проиграл много де-Her; ко мне предъявляют и другие требования. Обещаю вам не играть больше, пока я жив. Мои дела могут поправиться; но первые несколько лет после нашей свадьбы нам, возможно, придется урезывать себя.
Джорджина. Урезывать!
Ивлин. Быть может, даже жить в деревне.
Джорджина. Жить в деревне!
Ивлин. Умерить свои расходы.
Джорджина. Умерить расходы! Я знала — произойдет нечто ужасное.
Ивлин. А теперь, Джорджина, в вашей власти спасти меня от тревог и унижений. Мои деньги в банке и недоступны для меня; мои долги чести должны быть уплачены. Вы совершеннолетняя — вы можете распоряжаться своими десятью тысячами…
Сэр Джон прислушивается. Стаут тоже.
Сэр Джон. Я стою, как на горячих угольях.
Ивлин. Если бы вы могли дать мне их взаймы месяца на два… вы колеблетесь! Неужели вы способны считать бесчестным человека, которого вы назовете своим супругом перед лицом всех клеветников и глупцов, зовущихся "светом"! Можете вы дать мне это доказательство вашего доверия? Какая цена браку без доверия, Джорджина?
Сэр Джон (в сторону, Джорджине). Нет! (Указывая на Корреджо.) Да, краски недурны!
Стаут. Но вам не нравится сюжет?
Джорджина (в сторону). Может быть, он только испытывает меня? Пусть лучше папа сам займется этим!
Ивлин. Итак?..
Входит Блаунт.
Джорджина. Я… я дам вам ответ завтра. (В сторону.) А вот и милый сэр Фредерик! (Идет к нему.)
Входят Глоссмор и Смус; Ивлин приветствует их, особо подобострастно кланяясь Смусу.
Леди Френклин (Грейвсу). Ха-ха-ха! Не забавно ли это было — как нам помешали вчера?
Грейвс. Прошу вас не возвращаться более к этой унизительной теме.
Глоссмор (Стауту). Смотрите, как Ивлин увивается вокруг Смуса.
Стаут. Что за низость? Смус — профессиональный игрок, человек, который живет своей ловкостью! В жизни не завел бы такого знакомства!
Смус (Глоссмору). Итак, Хопкинс умер — вам, наверно, хочется провести от Грогджинхоля Сайфера, а?
Глоссмор. Что? Вы могли бы этому помочь?
Смус. Се cher Charles[19]! Для него — с удовольствием!
Стаут. Грогджинхоль! Какое он имеет отношение к Грогджинхолю? Глоссмор, представьте меня Смусу.
Глоссмор. Как? Игроку? Человеку, живущему своей ловкостью?
Стаут. Но ведь его ловкость — капитал, который приносит большие доходы! Я сам представляюсь ему. Здравствуйте, капитан Смус. Мы, кажется, встречались в клубе — очень приятно познакомиться с вами в приватном доме. Каково ваше мнение о делах нации? Дела плохи, очень плохи! Просвещение в загоне! Доходы падают катастрофически! В финансах никто ничего не смыслит! Только один человек может спасти страну — и это Попкине!
Смус. Он в парламенте, мистер Стаут? Кстати, как ваше имя?
Стаут. Бенджамен. Нет — избиратели так невежественны, они не могут оценить его по достоинству. Он, конечно, не оратор… По правде говоря, он порядком заикается… но необыкновенно глубокий ум. Не могли бы мы выдвинуть его от Грогджинхоля?
Смус. Надо, надо подумать об этом, милый Бенджамен.
Ивлин (подходит к ним). Дорогие друзья, прошу садиться. Я хочу посоветоваться с вами. Ровно год тому назад я получил огромное состояние, и так как, по счастливому стечению обстоятельств, в тот же день я снискал и ваше уважение, я хочу спросить у вас, не находите ли вы, что я мог бы истратить эти деньги иным способом, который оправдал бы ваше расположение ко мне?
Глоссмор. О, нет, это невозможно! У вас такой изумительный вкус… Прекраснейший дом…
Блаунт. П’екрасные лошади! (В сторону, Глоссмору.) Особенно се’ый же’ебец.
Леди Френклин. Великолепные картины!
Грейвс. И превосходный повар, сударыня.
Смус (засунув руки в карманы). По моему мнению, Альфред, — а ведь я знаток по этой части — лучше истратить ваши деньги вы не могли!
Все (кроме сэра Джона). Безусловно!
Ивлин. А что вы скажете, сэр Джон? Вы, вероятно, считаете меня немного безрассудным, но ведь вы знаете, что в нашем мире единственная возможность показать себя вполне приличным человеком — это достаточно прилично выставить себя напоказ!
Сэр Джон. Разумеется, разумеется! Нет, лучше поступить вы не могли. (В сторону.) Не понимаю, к чему он клонит!
Джорджина. Разумеется… (Ласково.) Не урезывайте себя, Альфред, дорогой мой!
Глоссмор. Урезывать тебя! Так поступают только плебеи.
Стаут. Плебеи, сэр! Хуже, чем плебеи! Это против всех правил общественной нравственности. Все знают, что в наше время расточительность — благодеяние для народа. Она поощряет искусство… дает людям работу… требует увеличения количества прядильных машин.
Ивлин. Вы меня успокоили. Признаюсь, я полагал, что человек, достойный столь искренних друзей, мог бы сделать что-нибудь лучшее, чем кутить… наряжаться… пить… играть…
Глоссмор. Ерунда! Тем больше вы нам нравитесь. (В сторону.) Хотя я не прочь получить обратно свои шестьсот фунтов!
Ивлин. И теперь вы такие же верные мои друзья, как и тогда, когда одолжили мне десять фунтов для старой нянюшки?
Сэр Джон. В тысячу раз более верные, мой мальчик!
Все поддерживают его одобрительными восклицаниями. Входит Шарп.
Смус. Кто этот новый друг?
Ивлин. Кто? Этот человек первый сообщил мне богатстве, которое я, по вашему мнению, так хорошо истратил. Но что же, однако, случилось, Шарп?
Шарп что-то шепчет Ивлину.
Банк лопнул!
Сэр Джон. Лопнул? Какой банк?
Ивлин. Флаш, Бриск и К0.
Глоссмор (Смусу). А Флаш был вашим зятем. Примите мои сожаления.
Смус (берет понюшку табаку). К чему, Чарльз? Там у меня счета нет.
Сэр Джон. Но я предупреждал вас… вы взяли оттуда деньги?
Ивлин. Увы, нет.
Сэр Джон. О! И много у вас там осталось?
Ивлин. Ведь я же говорил вам, что деньги на покупку Грогджинхоля у моего банкира… нет, нет, зачем так пугаться? Не у Флаша… они у Хора, да, да, у Хора! Уверяю вас! У Флаша всего лишь безделица, клянусь! Мы поговорим об этом завтра, Шарп. Еще один день… хоть один день, прожитый весело!
Сэр Джон. Хорошенькое веселье!
Блаунт. А он взял у меня взаймы семьсот фунтов.
Глоссмор. И у меня шестьсот!
СэрДжон. И у меня пятьсот!
Стаут. Хорош гусь! Настоящий Джереми Диддлер!
Смус (сэру Джону). Вы знаете, Джон, если б мне предложили приличную сумму за этот дом, вот так, как он есть — с мебелью, серебром, картинами, книгами, бронзой и скульптурами, — я бы отдал его.
Сэр Джон. Силы небесные!
Стаут (сэру Джону). Вы очень ненадежно поместили вашу дочь. Что делать? Дочь — это тот же капитал; советую вложить свободный капитал в новое дельце!
Сэр Джон (направляясь к Джорджине). О-о! Боюсь, что мы были слишком грубы с сэром Фредериком. Это милейший молодой человек.
Входит Ток.
Ток (Ивлину). Прошу прощенья, сэр, но мистер Макфинч настаивает, чтобы я передал вам это письмо сию же минуту.
Ивлин (читает). Что?! Сэр Джон, этот малый, Макфинч, узнал о моих неприятностях и требует, чтобы я заплатил ему… это письмо от стряпчего. Какая наглость!
Ток. Там внизу еще мистер Тебурийт, сэр; он заявил что не сдвинется с места, пока ему не заплатят.
Ивлин. Не сдвинется с места, пока ему не заплатят? Как же быть, сэр Джон? Смус, как же быть?
Смус. Если он не сдвинется с места, пока ему не заплатят, устройте ему там постель, Альфред, и я включу его в список, как часть недвижимого имущества.
Ивлин. Вам легко шутить, мистер Смус. Но…
Входит полицейский — посыльный от шерифа, подает Ивлину какую-то бумагу и что-то шепчет.
Что такое? Франц, портной? Какой беспримерный наглец! Этого уж я никак не ожидал!.. Сэр Джон, в доме судебные пристава!
Стаут (похлопал сэра Джона по спине, со смаком). В доме судебные пристава, старина! Но я не дал ему взаймы ни пенса!
Ивлин. И ведь из-за сущего пустяка — ста пятидесяти фунтов! Сэр Джон, прошу вас, заплатите ему… или прикажите моим людям выгнать вон этих приставов, или выгоните их сами, или еще что-нибудь, а мы пойдем обедать!
Сэр Джон. Заплатите! Выгоните! Черта с два! О, мои пятьсот фунтов, мои пятьсот фунтов! Мистер Альфред Ивлин, мне нужны мои пятьсот фунтов!
Грейвс. Я собираюсь сделать большую глупость… Потерять и друга и деньги… Не везет мне, как всегда! Ивлин, идите, обедайте! Я сам все улажу.
Леди Френклин. Я готова полюбить вас за это.
Грейвс. Что вы сказали? Значит, я счастливейший из… Ах, сударыня, я не знаю, что говорю!
Грейвс и полицейские уходят.
Ивлин (Джорджине). Не придавайте всему этому значения! Повторяю вам — десяти тысяч фунтов будет более чем достаточно, чтобы со всеми расплатиться. Вы дадите мне завтра ответ?
Джорджина. Да, да!
Ивлин. Но вы же не уходите? И вы, Глоссмор? Вы, Блаунт? Вы, Стаут? Вы, Смус?
Смус. Нет! Пока у вас есть хоть одна гинея на игру, я вас не покину.
Глоссмор. Да, от человека с такими сомнительными политическими убеждениями можно было ожидать чего угодно!
Стаут. Не удерживайте меня, сэр. Ни один мало-мальски просвещенный человек не растранжирил бы свой капитал подобным образом. Картины и скульптуры — пф!
Ивлин. Как, вы же все говорили, что лучшего применения моим деньгам я не мог бы найти! Ха-ха-ха! Какая нелепейшая ошибка! Уж не воображаете ли вы, что я сяду в долговую тюрьму? Ха-ха-ха! Почему вы не смеетесь, сэр Джон? Ха-ха-ха!
Сэр Джон. Какое ужасающее легкомыслие! Обопрись же на руку сэра Фредерика, мое бедное, оскорбленное, невинное дитя! Мистер Ивлин, после этой невероятнейшей сцены вас не удивит, что я… я… О-о! Я задыхаюсь!
Смус. Но, Джон, дорогой мой, нам остается возможность распорядиться хотя бы обедом!
Стаут (в сторону). Завтра в Грогджинхоле выборы. Эти новости могут еще и не добраться туда до окончательного голосования... (Подбежал к Ивлину.) Сэр, Попкинс никогда не дает взяток, но Попкинс побьется с вами об заклад на тысячу фунтов, что он не пройдет в Грогджинхоле.
Глоссмор. Это нечестно, мистер Стаут! Вот Сайфер презирает всякие увертки! (В сторону, Ивлину.) Однако, во имя Конституции, назовите свою цифру.
Ивлин. Я знаю, каковы заслуги Сайфера; мне известен глубокий ум Попкинса; но вы опоздали, кандидатура занята!
Ток (докладывает). Кушать подано.
Глоссмор (остановился). Обед?
Стаут. Обед! Пахнет отменно!
Ивлин (сэру Джону). Суп из черепахи и дичина! Все останавливаются в нерешительности.
Ивлин. Вот-вот, идемте! Но, знаете что… Блаунт, Стаут, Глоссмор, сэр Джон, — одно лишь слово: не дадите ли вы мне взаймы десять фунтов для моей старой нянюшки?
Все отступают на несколько шагов.
A-а, вы отступаете… Вот урок для всех, кто выбирает себе друзей за их богатство, а не за их душевные качества! Утром вы дали мне взаймы сотни на пустые траты, а теперь отказываете в десяти фунтах на великодушный поступок! Уходите! Между нами все кончено! Уходите!
Все, кроме Ивлина и Смуса, уходят возмущенные. Возвращается Грейвс.
Грейвс. Эй, что это значит?
Ивлин. Ха-ха-ха! Затея удалась на славу — обманщик обманут! Идёмте, друзья мои, идёмте; когда в великой битве между человеком и судьбой знамя золота повержено в прах, — остается лишь поднять бокалы за храбрецов, не покидающих нас в беде!
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
Клуб.
Смус, Глоссмор, другие члены клуба.
Глоссмор. Как вы думаете, его лошади будут продаваться?
Смус. Весьма возможно, Чарльз! Прекрасные кобылы! Хм! Ха! Официант, стакан хереса!
Глоссмор. Говорят, ему придется уехать за границу.
Смус. Что ж, сейчас самое лучшее время года для путешествий.
Глоссмор. С нами со всеми должны сегодня расплатиться; это подозрительно!
Смус. Очень подозрительно, Чарльз. Хм! Ха!
Глоссмор. Дорогой мой, вы, наверно, знаете истинное положение вещей. Почему вы молчите? Сколько вы на самом деле выиграли у него? Дом тоже ушел?
Смус. Дом, безусловно, никуда не ушел, Чарльз, я сам видел его сегодня на том же месте в половине десятого… Он не сдвинулся ни на дюйм.
Слуга подает Глоссмору письмо.
Глоссмор (разглядывая письмо). Из Грогджинхоля — спешное! Что такое? Я просто поражен!!! (Читает,) "В самую последнюю минуту стали продвигать кандидатуру мистера Ивлина, и никто не знает его политической платформы! Нас ждет поражение! Конституция погибла!
Сайфер". О! Как это нечестно со стороны Ивлина! Проходит в парламент, чтобы не сесть на скамью подсудимых!
Смус. Он на это способен.
Глоссмор. Несомненно, сэр. Несомненно!
Входят сэр Джон и Блаунт, беседуя.
Сэр Джон. Мой милый мальчик, я не кремень, я живой человек! Если Джорджина действительно любит вас, — а я в этом уверен, — я никогда не принесу ее счастье в жертву честолюбию. Она ваша: я так сказал ей сегодня утром.
Блаунт (в сторону). Ста’ый в’аль!
Сэр Джон. Это лучшая из дочерей! Самое послушное, безыскусственное создание! И она получила надлежащее воспитание. Из хорошей дочери получается хорошая жена. Приходите к нам обедать, в семь часов, и мы поговорим о денежном обеспечении и всем прочем.
Блаунт. Да, деньги меня не инте’есуют, но…
Сэр Джон. Ее десять тысяч будут положены на ее имя — это само собой разумеется.
Блаунт. Все десять, сэ’? П’аво, я…
Сэр Джон. Ну и что с того, мой мальчик? Я оставлю вам обоим все свои сбережения. О, вы же знаете, какой я экономный! "Скупердяга Джек", а-а? В конце концов, о человеке судят по имеющимся у него ценностям!
Смус. И чем больше он стоит, Джон, тем более стоящим он должен быть! (Уходит.)
Блаунт (в сторону). Да, д’угих детей у него нет; она должна унаследовать все его сбе’ежения — не думаю, чтобы это мне пов’едило. Но все же эти десять тысяч… мне нужны эти десять тысяч; если Джорджина сбежит, я могу ничего не класть на ее имя!
Входит Стаут, вытирая лоб платком; он отводит сэра Джона в сторону.
Стаут. Сэр Джон, нас разыграли. Брат моего секретаря — главный клерк Флаша. У Ивлина не было в их банке и трехсот фунтов.
Сэр Джон. Силы небесные! Вы меня словно громом поразили! Но как же тогда губитель Смус… наложение ареста на имущество… Нет, он несомненно разорен!
Стаут. Что касается Смуса, тот "всегда рад оказать любую услугу". Все это ловкий трюк, ручаюсь вам! Смус уже надул меня, потому что к вечеру Ивлин наверняка станет депутатом от Грогджинхоля. Я получил спешное письмо от Попкинса; он в отчаянии, не из-за себя, но из-за Англии, сэр Джон, — что будет с Англией?
Сэр Джон. Но какая могла быть цель у Ивлина?
Стаут. Цель? И вы ищете цели у такого причудливого существа? У человека, который даже не имеет политических убеждений? Цель? Быть может, разорвать помолвку с вашей дочерью. Примите меры, сэр Джон, не то ваша семья может потерять поместье!
Сэр Джон. A-а! Я начинаю понимать, где зарыта собака! Но еще не поздно, дорогой.
Стаут. Моя заинтересованность в Попкинсе заставила меня побежать к лорду Спендквику, бывшему владельцу Грогджинхоля. Я сказал ему, что Ивлин не сможет выплатить ему остальные деньги, а он сказал мне…
Сэр Джон. Что?
Стаут. Что мистер Шарп полчаса тому назад уплатил их. У Попкинса нет никакой надежды! Англия будет проклинать сегодняшний день!
Сэр Джон. Джорджина даст ему денег взаймы! Я дам ему взаймы, каждый человек в моем доме даст ему взаймы, — я снова понимаю, что значит быть тестем! (В сторону.) Нет, спокойно. Надо соблюдать осторожность. Стаут, может быть, на его стороне… Ловушка… Вряд ли! Но сначала я сам повидаю Спендквика. Сэр Фредерик, извините меня… сегодня вам не удастся обедать у нас. И должен сказать, по зрелом размышлении, что это будет очень некрасиво — покинуть бедного Ивлина теперь, когда он в беде. Нельзя так, мой мальчик, нельзя! Весьма польщен честью и рад видеть вас, как друга. Эй, велите подавать мой экипаж! Хм! A-а, вздумали провести скупердягу Джека, да? Шутка неплоха, честное слово! (Уходит.)
Блаунт. Мисте’ Стаут, что вы сказали сэ’у Джону? Что-то обидное о моем ха’акте’е; да, да, я знаю, не от ицайте. Сэ’, я т’ебую удовлетво’ения!
Стаут. Удовлетворения, сэр Фредерик? Как будто просвещенный человек способен драться, чтобы получить* удовлетворение! Вашего имени я не поминал; мы говорили об Ивлине. Вообразите только, он и не думал разоряться!
Блаунт. Не ’азо’ился! A-а, тепе’ь мне все ясно. Так, так! Постойте, — она должна вст’етиться со мной в па’ке! (Вынимает крошечные часики.)
Стаут (вынимая огромные часы). Мне надо идти в приходское управление.
Блаунт. Как ’аз успею. Десять тысяч фунтов! У меня вся к’овь кипит… Я не позволю так об’ащаться со мной, будь он хоть сто ’аз скупе’дяга Джек! (Уходит.)
Гостиная в доме сэра Джона Веси.
Леди Френклин и Грейвс.
Грейвс. Да, я уверен, что бедняга Ивлин все еще любит Клару, но вы меня не убедите, что она отвечает ему взаимностью.
Леди Френклин. Она выплакала все глаза, узнав о его бедах. Она отдала бы все, что имеет, лишь бы избавить Ивлина от последствий его сумасбродства, ручаюсь вам!
Грейвс (в сторону). Ну что же, она всего лишь вернула бы ему его собственные деньги. Хорошо бы попытаться выведать у нее что-нибудь.
Леди Френклин (звонит). Пожалуйста. Я так привязана к ней, что прощаю вашему другу все, кроме предложения Джорджине.
Входит слуга.
Где молодые дамы?
Слуга. Мисс Веси, кажется, все еще в парке; мисс Дуглас только что вернулась.
Леди Френклин. Как? Она уходила вместе с мисс Веси?
Слуга. Нет, миледи. Я провожал ее в банк Драммонда. (Уходит.)
Леди Френклин. Драммонда?
Входит Клара.
Зачем вам понадобилось бежать в такое время к Драммонду, дитя мое?
Клара (в замешательстве). О, я… то есть… мне… A-а, мистер Грейвс! Как поживает мистер Ивлин? Как он держится после такой неожиданной перемены?
Грейвс. С потрясающим спокойствием! Боюсь, что у него тут (постучал пальцем по лбу) не все дома. В городе говорят, что он якобы спешно уезжает за границу, быть может, даже сегодня!
Клара. За границу? Сегодня?
Грейвс. Но всем его кредиторам будет уплачено; его тревожит только одно — останется ли мисс Веси верна ему в его несчастье?
Клара. Ах, значит, он так любит ее?
Грейвс. Хм! Вы очень много хотите знать!
Клара. Вчера вечером она сказала мне, будто он говорил ей, что десять тысяч покроют все его долги. Это верно?
Грейвс. Так он по крайней мере утверждает. Мисс Веси даст их ему взаймы?
Леди Френклин (в сторону). Если она это сделает, я утрачу всякое уважение к ее покойной матери— ведь это означает, что Джорджина не дочь сэра Джона!
Грейвс. Я хотел бы убедиться в том, что моему бедному другу нечего ожидать от женского великодушия.
Леди Френклин. Как это вежливо! Стало быть, мужчины не так алчны?
Грейвс. Я, например, знаю подобного человека; когда он был беден, его отвергло одно столь же бедное созданье; потом он неожиданно разбогател и немедленно заставил своего стряпчего сочинить приписку к завещанию, никогда там не существовавшую, — чтобы женщина, которая им пренебрегла, могла стать полностью независимой.
Леди Френклин. И он ничего не сказал?
Грейвс. Ничего, никогда. В Юридической общине этой приписки к завещанию нет. Вам не верится, мисс Клара? Всего хорошего!
Клара (бежит вслед за ним). Одно слово, умоляю! Так ли я вас поняла? О, как я могла быть так слепа! Ивлин, Ивлин, какое великодушие!
Грейвс. Вы это цените, а Джорджина бросит его. Мисс Дуглас, он по-прежнему вас любит… Вот вечно я так! Сую нос в чужие дела, как будто они стоят того… черт бы их побрал! (Уходит.)
Клара. Джорджина бросит его! Вы полагаете? (В сторону.) Он скоро узнает, что Джорджина и не думала писать то письмо!
Леди Френклин. Вчера она сказала мне, что никогда больше не увидится с ним. Надо отдать ей справедливость, она не так корыстна, как ее отец, и, насколько она вообще на это способна, привязана к другому. Даже когда она была помолвлена с Ивлином, она каждый день встречалась в парке с сэром Фредериком.
Клара. А он остался один — печальный, всеми покинутый, разоренный… И я, которая обязана ему своим состоянием, я, женщина, которую он любил когда-то, стою здесь и трачу время лишь на слезы и молитвы… О, леди Френклин, сжальтесь надо мной, сжальтесь над ним! Мы обе в родстве с ним… мы обе имеем право утешить его! Прошу вас, пойдемте к нему, пойдемте!
Леди Френклин. О нет… вряд ли это будет прилично. Что скажет свет? Я не могу!
Клара. Все покидают его… тогда я пойду одна!
Леди Френклин. Вы, такая гордая, такая самолюбивая?
Клара. Что такое гордость, когда ему нужен друг!
Леди Френклин. Он сам виновен в своих бедах… игрок!
Клара. Можно ли разбираться сейчас в том, кто виноват? Я не имею на это права. Все, что у меня есть, все подарено им, а я об этом и не подозревала!
Леди Френклин. Но если Джорджина действительно вернет ему слово, если она уже сделала это, — что он подумает? Только то…
Клара. Только то, что… если он по-прежнему любит меня, у нас хватит на двоих. И я буду рядом… Но это слишком радужные мечты! Он сказал мне, что я могу называть его братом. Где же должна быть сестра, как не подле него! Но… я… я дрожу… а если я… и впрямь слишком смела? Что мне до света! Я слушаюсь только голоса совести! — но не будет ли он презирать меня?
Леди Френклин. Нет, Клара, нет! Ваша Душа открыта всем, самые злые языки не смогут превратно истолковать ваши намерения! Но я предвижу, что эта встреча может составить счастье вас обоих! Одна вы не пойдете. Мое присутствие вас оправдает. Дайте мне вашу руку, мы пойдем вместе!
Уходят.
Комната в доме Ивлина.
Ивлин. Пока что все превосходит мои ожидания! В Смусе я уверен. И я убедил даже Шарпа. Мое избрание в парламент расценят, как возможность избежать долговой тюрьмы. Ха-ха-ха! Вряд ли это продлится долго, но мне нужны еще лишь несколько часов, и за это время, надеюсь, я буду полностью разорен!
Входит Грейвс.
Что говорят обо мне, Грейвс?
Грейвс. Чего только не говорят!
Ивлин. Три дня назад меня все уважали. Сегодня утром оказалось, что я подлец, а ведь я все тот же!
Грейвс. Хм! Но игра…
Ивлин. Что за ханжество! Разве играть — преступление? Преступно было проигрывать! Молчите уж! Если б я разорил Смуса, а не он меня, признайтесь, мне бы жали руку еще сердечнее, и все улыбались бы, поздравляя меня с удачей! О-о, Грейвс! Я недаром был богат и недаром был беден. Пороки и Добродетели начертаны таким языком, который свет не может истолковать; он читает их в скверном переводе, а переводчики — Удача и Неудача! Один вы не изменились!
Грейвс. В этом нет большой заслуги. Я всегда готов смешать свои слезы с чужими слезами… (В сторону.) Я знаю, что это глупо, но ничего не могу поделать. Слушайте, Ивлин, вы мне нравитесь, я богат, и если я смогу помочь вам выпутаться, это позволит мне остаться брюзгой до конца моих дней! Вот я и высказался!
Ивлин (взволнованно). Значит, в людях все же есть что-то хорошее! Друг мой, я должен открыть вам всю правду — напрасно вы считаете меня мотом, мои потери ничтожны, меньше ежемесячного дохода с моих капиталов.
Грейвс радостно трясёт его руку.
Это была лишь стратегическая уловка, чтобы выяснить, кому отдана любовь, на которой будет зиждиться счастье всей жизни, — Деньгам или Человеку? Теперь вы понимаете, почему я просил у Джорджины этого единственного доказательства доверия и привязанности. Как вы полагаете, даст она мне его?
Грейвс. Вы очень будете страдать, если она вам откажет?
Ивлин. Я все так же люблю Клару, к чему отрицать… Когда я в последний раз говорил с ней, во мне снова вспыхнули прежние чувства; чтобы подавить их, мне надо собрать все силы своей души. Ну что же, я не из тех изнеженных господ, которые считают, что человек неспособен побороть любовь; они называют собственную слабость голосом неодолимой судьбы. Так оправдывается — и неудачно оправдывается — каждая женщина, продающая свою честь, каждый прелюбодей, обманывающий друга! Нет, сердце дано разуму в союзники, а не в предатели!
Грейвс. Что вы хотите сказать?
Ивлин. Только одно: если Джорджина останется верна мне, что бы ни случилось, — да я и не собираюсь слишком тяжко испытывать ее, — если она не страшится — не разорения и нищеты, нет! — а просто скромного существования, если, короче говоря, она любит меня такого, какой я есть, я навсегда вычеркну Клару из своих мыслей. Я связан с Джорджиной словом и приду к алтарю, полный решимости заслужить ее любовь и исполнить обет.
Грейвс. А если она отвергнет вас?
Ивлин (радостно). Если так, я опять свободен! А тогда… тогда я осмелюсь спросить, без урона для своей чести, не может ли Клара объяснить то, что было, и благословить то, что будет!
Входит слуга с письмом.
Ивлин (читает письмо). Жребий брошен! Конец мечтам… Великодушная девушка! О Джорджина, мне еще надо заслужить тебя!
Грейвс. Джорджина! Не может быть!
Ивлин. И как это деликатно, как женственно, какое в этом достоинство! Да, мы неверно судим о человеческом сердце. Мы видим на поверхности мусор и забываем, что в глубине могут таиться жемчужины! Я думал, что она неспособна на такую преданность!
Грейвс. Я тоже.
Ивлин. Было бы низко продолжать это испытание, я сейчас же напишу ей и открою всю правду ее великодушному сердцу! (Пишет записку.)
Грейвс. Я бы дал тысячу фунтов за то, чтобы эта маленькая плутовка Клара опередила ее! Но так уж мне не везет: если я хочу, чтобы человек женился на одной женщине, он непременно женится на другой, назло мне!
Ивлин звонит, входит слуга.
Ивлин. Отнеси это немедленно мисс Веси; скажи, что я буду через час.
Слуга уходит.
Теперь я навсегда отказался от Клары! Почему же мне так тоскливо? Почему, заглядывая в будущее, я вижу только прошлое?
Грейвс. Стало быть, вы снова считаете себя помолвленным с Джорджиной?
Ивлин. Бесповоротно.
Входит слуга и докладывает о леди Френклин и мисс Дуглас. Леди Френклин, Клара, Ивлин и Грейвс.
Леди Френклин. Милый Ивлин, вам может показаться странным наше посещение в такую минуту, но у нас, право, нет времени на церемонии! Мы с вами в родстве… говорят, вы собираетесь покинуть Англию!.. Скажите нам откровенно, чем мы можем быть вам полезны?
Ивлин. Сударыня… я…
Леди Френклин. Полно, полно… не бойтесь довериться нам; Клара еще ближе вам, чем я; быть может, ваш друг позволит мне посоветоваться с ним? (В сторону, Грейвсу.) Пусть они останутся одни.
Грейвс. Если бы все вдовы были такими ангелами, как вы! Но вы пришли слишком поздно, как всегда бывает, когда хочешь чем-нибудь помочь.
Уходят в другую комнату, дверь в которую приоткрыта.
Ивлин. Мисс Дуглас, не знаю, как и благодарить вас, — ваша доброта, ваша участливость…
Клара (дав волю своим чувствам). Ивлин! Ивлин! Зачем вы так говорите? Доброта, участливость… Ведь я узнала все, все! Это я должна говорить о благодарности… Даже тогда, когда я причинила вам такую боль, когда вы сочли меня корыстной и холодной, когда вы думали, что я так слепа и низка, что не могу оценить вас, даже тогда вы не забыли обо мне, о моем благополучии, о моей судьбе! И это вам, вам я обязана всем, это вы избавили бедную, одинокую девушку от рабства и зависимости. Ваши слова были так горьки, а ваши поступки так деликатны… Так вот какова была ваша месть, благородный Ивлин!
Ивлин. Не благодарите меня — месть была сладка. Мне радостно было думать, что я неотступно следую за вами, хоть вы сами того и не подозревали; ведь во всем — от самого малого до самого большого, — во всем, что могло купить это золото, даже в ваших драгоценностях, вашем платье, в котором вы казались другому еще прекраснее, во всем, что доставляло вам свойственную молодым женщинам невинную радость, была и моя доля! И даже если мы разлучимся навеки, если спустя много лет, в другом, может быть, более счастливом доме, где чьи-то нежные голоса будут называть вас "матушка", вся эта мишура вызовет на ваших устах улыбку, эта улыбка и будет моей, предназначенной мне, — тому, чью руку вы отвергли, чьей любовью вы пренебрегли!
Клара. Пренебрегла! Вот вам доказательство моего пренебрежения: сейчас, когда мне сказали, что вы снова бедны, как прежде, я забыла все — свет, гордость, даже то, что я женщина, — я помню лишь о ваших горестях, и Я с вами!
Ивлин (в сторону). О небо! Пошли мне сил перенести все это! (Вслух.) Неужели это тот же голос? Ведь когда я стоял перед вами на коленях, когда я молил оставить мне надежду хоть когда-нибудь назвать вас своей, вы говорили только о бедности, вы ответили: "Никогда!"
Клара. Потому что я была недостойна вашей любви, если б вынудила вас жить в еще большей нужде! Выслушайте меня, Ивлин! Мой отец, как и вы, был беден, но щедр, одарен, как и вы, полон честолюбивых стремлений, чувствителен, как и вы, к малейшему оскорблению. Он женился, как это случилось бы с вами, на женщине, которая принесла ему в приданое лишь бедность и заботы. Альфред, Альфред, я видела, как талант стал проклятьем для самого себя, как честолюбие перешло в отчаяние; я видела, как боролся, какие терпел унижения, как мучился этот гордый человек; видела его горькую жизнь, раннюю смерть и слышала, как моя мать рыдала над его бездыханным телом, осыпая себя упреками. Так скажите мне, Альфред Ивлин, могла ли женщина, к которой вы питали столь благородную любовь, отплатить вам подобной участью?
Ивлин. Клара, мы должны были разделить ее!
Клара. Разделить? Никогда не дозволяйте женщине, которая любит по-настоящему, оправдывать этими иллюзиями свой эгоизм. В таких браках жена не может разделить тяготы, это муж должен добывать деньги, рассчитывать каждый грош, работать, терпеть, мучиться- из-за повседневных забот… Жена… увы, не может разделить с ним эту тяжелую борьбу, она может быть лишь свидетельницей отчаяния. Вот почему я отказала вам, Альфред!
Ивлин. Но ведь сейчас вы думаете, что я так же беден, как тогда?
Клара. Зато я не бедна, мы не столь бедны. Все мое состояние — ваше, и если, как я слышала, половина его избавит вас от долгов, у нас еще останется другая половина. Это скромные возможности, Ивлин, но это не нужда!
Ивлин. Довольно, довольно, вы даже не знаете, как вы меня мучаете. Ах, если бы тогда, когда надежда была еще возможна, вы предложили бы мне скрыть ее в своем сердце и дождаться лучших дней!
Клара. И погубить вашу жизнь из-за надежды, которой, быть может, до старости не суждено сбыться, закрыть вам путь к более счастливому выбору, к заслуженной удаче, сковать вас обетами, которые лишь раздражали и злили бы вас, — ведь моя молодость со всеми ее скудными украшениями к тому времени уже увяла бы, — свести все ваше существование к одному долгому ожиданию! Нет, Альфред, даже теперь вы меня не знаете!
Ивлин. Не знаю вас! Вы кроткий ангел, чье превосходство просто непонятно грубой мужской натуре, и мне дозволено лишь благоговеть перед ним! Почему эти благословенные слова не были обращены ко мне раньше? Почему, почему я услышал их только сейчас? Слишком поздно! Боже мой, слишком поздно!
Клара. Слишком поздно? Зачем же я все это сказала?
Ивлин. Богатство! Что оно мне без вас? Рядом с вами я готов признать его могущество — предвосхищать каждое ваше желание, облегчать вам каждый шаг, подчинять вам все, что жизнь берет взаймы у Грации и Красоты, а потом заглянуть в эти глаза и увидеть там сокровища вашего сердца, которые так велики, что их не мог бы расточить даже король! Да, тогда золото и впрямь превратилось бы в божество! Но все напрасно! Напрасно! Всеми узами веры, признательности, верности и чести я связан с другой!
Клара. С другой? Значит, она все же верна вам, даже в беде? Я не знала того! Не знала… И так выдала себя! Какой стыд! Теперь он будет меня презирать!
Входит сэр Джон; в это же время из комнат входят леди Френклин и Грейвс.
Сэр Джон (искренне и с достоинством). Ивлин, вчера я был слишком резок с вами. Но это вполне естественно, вы сами понимаете. Однако Джорджина так энергично защищала вас…
Леди Френклин подходит поближе, чтобы послушать.
Закройте дверь, сестрица, прошу вас… Я не мог устоять перед ней. Что такое деньги без счастья. Напишите мне обязательство; она настаивает на том, чтобы дать вам десять тысяч взаймы.
Ивлин. Знаю, я уже получил их.
Сэр Джон. Уже получили? Он шутит! Право, последние дни я живу среди каких-то тайн замка Удольфо! Сестрица, вы не видели Джорджину?
Леди Френклин. Нет, мы расстались, когда она пошла погулять в парк.
Сэр Джон (о сторону). Ее нет ни в парке, ни дома… куда же она запропастилась?
Ивлин. Я написал мисс Веси, просил ее назначить день нашей свадьбы.
Сэр Джон (радостно). В самом деле? Леди Френклин, ступайте, найдите ее немедленно, она, вероятно, уже вернулась; возьмите мою карету, тут всего лишь два шага — вы сразу же будете обратно. (В сторону.) Я поехал бы сам, но боюсь оставить его хоть на минуту, когда он в таком прекрасном расположении духа!
Леди Френклин (отталкивая Клару). Нет, нет, оставайтесь тут, пока я не вернусь. (Уходит.)
Сэр Джон. И не надо падать духом, дорогой мой, на худой конец, у вас будет все, что я смогу вам оставить. А тем временем, если я могу быть вам чем-нибудь полезен…
Ивлин. Ха! Вы! И вы тоже? Сэр Джон, вы видели мое письмо мисс Веси? (В сторону.) А может быть, она узнала правду до того, как решилась на такое великодушие?
Сэр Джон. Нет, клянусь честью! Я только заглянул домой по пути от лорда Спендк… то есть из Сити. Джорджины не было дома — какая досада, правда?
Голоса за сценой: "Ура! Ура! Да здравствуют консерваторы!"
Что это такое?
Входит Шарп.
Шарп. Сэр, это депутация из Грогджинхоля. Голосование закончилось в течение часа. Вы избраны! Поздравляю, сэр, поздравляю!
Ивлин. И все это, чтобы угодить Кларе!
Сэр Джон. Мистер Шарп… мистер Шарп… скажите мне, сколько мистер Ивлин потерял у Флаша и К0?
Шарп. Очень много, сэр, очень много!
Сэр Джон (в испуге). Как? Очень много?
Ивлин. Говорите правду, Шарп… тайну можно раскрыть!
Шарп. Двести двадцать три фунта, шесть шиллингов, три пенса — сумма слишком велика, чтобы выбрасывать ее на ветер!
Грейвс. A-а, теперь я понимаю. Бедный Ивлин попался в свою собственную ловушку!
Сэр Джон. Что, мой милый, что? Что? Ха-ха-ха! Так это все был обман… обман, клянусь честью! Стало быть, он вовсе не разорен, а, мистер Шарп? Ну ничуть, ни крошечки, ни капельки не разорен?
Шарп. Он даже тратил меньше, чем ему позволяют его средства, сэр.
Сэр Джон. Какой достойный человек! Я готов подпрыгнуть до потолка! Я самый счастливый тесть во всем Соединенном Королевстве! — А вот это стучит в двери сестрица!
Клара. Поскольку я ошиблась, кузен, поскольку вы теперь не нуждаетесь во мне, забудьте обо всем, что произошло: мне здесь нечего больше делать. Прощайте!
Ивлин. Если бы вы могли в эту минуту заглянуть в мое сердце, если б вы видели, какой любовью, каким уважением, какой тревогой оно полно, вы бы поняли, как мало, по сути, стоит богатство в час испытаний! И мы должны расстаться теперь, теперь, когда… о, я не плакал со дня смерти моей матери…
Входят леди Френклин, Джорджина и весьма смущённый Блаунт.
Грейвс. Вот и сама Джорджина — все надежды рухнули!
Сэр Джон. Какой черт принес сюда этого Блаунта? Джорджи, Джорджи, дорогая моя, я хочу…
Ивлин. Отойдите от нее, сэр Джон.
Сэр Джон. Но я должен кое-что сказать ей… я хочу…
Ивлин. Отойдите, я вам говорю, — ни слова, ни знака! Если вашей дочери суждено быть моей женой, мое сердце будет искать ответа лишь в се сердце!
Леди Френклин (Джорджине). Джорджина, только не лги!
Ивлин. Стало быть, это правда, Джорджина, что вы доверяете мне, хотите меня выручить? Это правда, что, поступая так, вы считали меня разорившимся? Простите мне мои сомнения… Отвечайте, как если бы вашего отца не было здесь, отвечайте со всей правдивостью, которую вам еще оставил свет, отвечайте, как если бы на чашу весов были поставлены горе или счастье человека, отвечайте так, как сердце женщины, еще девственное и неоскверненное, должно отвечать тому, кто доверил ему все!
Джорджина. Что это значит?
Сэр Джон (делая ей знаки). Не смотрит сюда… ну, не смотрит, черт ее дери! Хм! Хм!
Ивлин. Вы колеблетесь. Умоляю… заклинаю вас, отвечайте!
Леди Френклин. Только правду!
Джорджина. Мистер Ивлин, ваше богатство могло ослепить меня так же, как оно ослепило других. Поверьте мне, я искренне сочувствую вашему несчастью.
Сэр Джон. Молодец! Вы слышите, Ивлин! Джорджина. Что такое деньги без счастья? Сэр Джон. Какая умница! Мои слова!
Джорджина. И теперь, поскольку наша помолвка расторгнута, — так мне сказал папа сегодня утром, — я обещала свою руку тому, кому уже отдала свое сердце: сэру Фредерику Блаунту.
Сэр Джон. Я сказал тебе? Я? Ничего подобного… ничего подобного… вы просто насмерть запугали ее, она не понимает, что говорит!
Ивлин. Не сон ли это? А письмо… письмо, которое я получил сегодня?
Леди Френклин (заглядывает в письмо). От Драммонда, банкира.
Ивлин. Читайте! Читайте!
Леди Френклин. "На Ваш счет только что поступило десять тысяч фунтов… от того же самого неизвестного друга". О Клара, теперь я поняла, почему вы были сегодня утром у Драммонда!
Ивлин. Что? Клара? И то, первое, письмо… та же подпись, из-за которой я связал себя на всю жизнь и пожертвовал своей любовью…
Леди Френклин. Письмо было написано у меня на глазах, и тайна сохранена, чтобы…
Ивлин. Клара, поднимите голову! Я свободен… освобожден! Вы меня прощаете? Вы меня любите? Вы моя! Мы богаты, богаты, — я могу дать тебе состояние, власть, могу посвятить тебе всю свою жизнь, свои мысли, сердце, душу, — я весь твой, Клара, моя Клара, моя жена!
Сэр Джон (Джорджине). Ты проиграла из-за ренонса, побила главную масть у своего же собственного отца. О-о! Несносная девчонка! A-а, леди Френклин, это вас я должен благодарить за все, что произошло!
Леди Френклин. Вы должны благодарить меня за то, что она сейчас здесь, а не на пути в Шотландию с сэром Фредериком. Я застала их в парке как раз вовре^ мя, чтобы разубедить и спасти ее! Но надо отдать ей справедливость — мне понадобилось только намекнуть на ваше недовольство…
Джорджина (чуть не плача). Ты же сам сказал мне сегодня утром, папа, что с бедным Фредериком поступили несправедливо и что ты все уладишь в клубе, — разве ты забыл?
Блаунт. Полноте, сэ’ Джон! Вам надо винить только себя и дьявольскую хит’ость Ивлина. В конце концов я уж не такая плохая па’тия, а что касается десяти тьь сяч…
Ивлин. Я их удвою. Ах, сэр Джон, что такое деньги без счастья?
Сэр Джон. Пф! Пустяки… ерунда… не морочьте мне голову!
Леди Френклин. Но если вы не согласитесь, она останется совсем без мужа!
Сэр Джон. Да-а, сказано неглупо! (В сторону, Ивлину.) Вы хотите удвоить сумму? Тогда поместите ее только на имя Джорджины. Что ж, я не корыстолюбив. Пусть она будет счастлива с вами, Блаунт. Дитя мое, я тебя прощаю. (Ущипнул ее за руку.) У-у, дура!
Грейвс (леди Френклин). Боюсь, что все это очень заразительно. Что вы скажете? Я уже ощущаю какой-то брачный зуд. Может быть, и мы, а? Только откровенно… откровенно!
Леди Френклин. Откровенно? Вот вам моя рука — при одном условии: мы дотанцуем нашу джигу в день свадьбы.
Грейвс. Согласен. Неужели это правда? О моя бедная Мария! Как хорошо, что ты избавлена от подобных превратностей судьбы!
Входит Смус.
Смус. Здравствуйте, Альфред. Я не помешал? У вас; кажется, семейный прием?
Блаунт. Пожелайте нам счастья, Смус. Джо’джина моя, и…
Смус. И наши четверо друзей тоже как будто составили свою партию в пикет! Джон, милый мой, у вас такой вид, словно вы поставили крупную сумму на последнюю взятку!
Сэр Джон. Сэр, вы… я… Черт бы его побрал! И к тому же он стреляет без промаха!
Поспешно входят, оживленно разговаривая, Стаут и Глоссмор.
Стаут. Я уверен, что он на нашей стороне; с нами все просвещенные люди.
Глоссмор. Он наш, без сомнения, — если сохранил свое состояние; с нами все собственники… Милый Ивлин, вчера вы были дурно настроены, но я прощаю вас.
Стаут. Разумеется! Что сталось бы с обществом, если б человеку надобно было сохранять два дня подряд одинаковое расположение духа. Прошу слова! Мне только что сообщили о вашем избрании, Ивлин. Поздравляю! Обсуждение главного законопроекта этой сессии назначено на пятницу. Мы рассчитываем на ваш голос. Двигайтесь по пути прогресса вместе с эпохой!
Глоссмор. Храните Конституцию!
Стаут. Ваши деньги сотворят для нашей партии чудеса. Смелее вперед!
Глоссмор. Наша партия уважает людей с подобным состоянием. Крепче держитесь за нее!
Ивлин. Поверьте, я тоже безгранично уважаю всех этих достойных и разумных, хоть и несколько самонадеянных людей, почитающих себя осью в колесе, но быстрота нашего продвижения вперед зависит, я полагаю, не столько от них, сколько от Дородного Джентльмена, который сидит в коляске и оплачивает почтовые! А согласно моим политическим убеждениям, надо считаться только с тем, что будет полезнее всего именно Дородному Джентльмену.
Смус. Сиречь, Джону Булю. Се cher старикан Джон!
Стаут. Так я и остался несолоно хлебавши.
Глоссмор. Это не человек, сэр, а какой-то флюгер!
Ивлин. Смус, мы еще должны свести наш первый и последний счет по пикету. Я бесконечно признателен вам и за оказанную услугу и за урок, который вы преподали этим джентльменам! (Кларе.) А ты, Клара, тебе я обязан всем, ты примирила меня с человечеством. Друзья мои, надо признаться, что среди причуд и безумств, тщеславия, обмана и пороков, — этих актеров в великой Комедии Жизни, — мы только по своей вине не находим прекрасные души, облагораживающие других! Этих душ мало, они редки, но лучами вечной истины и любви они рассеивают мрачные тени, которые отбрасывает Время.
Грейвс. Но даже если истина и любовь найдены, для нашего более или менее полного счастья нужны еще…
Леди Френклин. Здоровье…
Грейвс. Ровный характер…
Клара. Доброе сердце…
Смус. Партия в картишки…
Джорджина. Родственные души…
Блаунт. Надлежащая степень осто’ожности…
Стаут. Передовые взгляды…
Глоссмор. Нерушимость конституции…
Сэр Джон. Знание света…
Ивлин. И… побольше денег!
Занавес
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги