Глава 8 ЛЕДЯНОЙ ПРЕДЕЛ

— Я не могу поверить! — ахнула Моресна. — Ты — что?!

— Я разрешил Анне выйти замуж за её избранника.

— Но… Но… Да что случилось-то?

— Мне понравился этот молодой человек. Анна настроена весьма решительно, но в то же время вполне рассудительна, разумна. Она трезво смотрит в будущее и адекватно оценивает трудности, которые могут её ожидать…

— Я просто не верю своим ушам!

— Придётся поверить.

— Но неужели… Она что же, действительно… В самом деле…

— Нет. Зачем же так? Ты прекрасно воспитала дочку. Она не позволила себе ничего лишнего. Он — тоже. Анна, разумеется, не беременна.

— Но как тогда можно объяснить твоё решение? Он тебе понравился… Да что за чушь?! Речь ведь не о мальчишке, нанимаемом на службу, речь о будущем родственнике! Почему ты рушишь дочери жизнь? Почему уничтожаешь репутацию всей нашей семьи таким ничтожным зятем?

— Прости, от кого я это слышу? Не от дочери ли угольщика? И кому это всё говорится? Человеку, предки которого в Империи вообще неизвестны? Ну-ну, как блистательно…

— Да не имеет значения, кем был ты или кем была я до того, как развернули новое знамя! Ты — аристократ в первом поколении, и тем важнее нам закрепиться на нашем нынешнем уровне, удачно выдав замуж дочерей и женив сыновей…

— Я не собираюсь закрепляться, используя для этого детей! Да ещё таким вот образом. Им жить со своими парами, им строить свою судьбу…

— Именно им, о том и речь. В том и беда! Разве о её судьбе ты подумал? О её жизни? За кого ты её отдаёшь? За мальчишку без роду, без племени, без связей… Да уж, какие у него могут быть связи! Его семья только и может похвалиться тем, что удостоена чести служить тебе! Он никто! И его родственники — никто. Ты отдаёшь ему дочь потому, что он тебе понравился — да такое даже в бреду не услышишь! Ты с каждым из наших детей собираешься поступать так? Ты начал с Алексея, ты унизил его, как только можно унизить мужчину, а теперь ломаешь судьбу Амхин…

— Отдать девушку за любимого человека теперь называется «сломать ей судьбу»?

— Она ребёнок, она не понимает, чего хочет! — возопила жена. — Неужели ты не осознаёшь, что в этом возрасте девочка ещё не способна относиться критически к своему выбору? На что она себя обрекает — ты вообще понимаешь? Нет! На что ты её обрёк?!

— Он — вполне достойный малый. Из него может выйти толк.

— И поэтому ты даришь ему свою дочь? Отдаёшь ему девушку, за брак с которой любой мелкий аристократ пошёл бы на что угодно! А разве среди них мало достойных малых, из которых выйдет толк, дай только им случай? Но ты выбрал вчерашнего крестьянина, и поэтому Амхин вынуждена будет стирать ему одежду и подавать еду — ему, этому голодранцу, этому наглому недоноску из трущоб, из солдатского сброда…

— Довольно! — заорал я, да так, что звякнула посуда на столе и задрожали стёкла. — Я пока ещё возглавляю эту семью и вправе принимать решения! Хватит! Я всё решил, и как решил, так и будет! Анна выйдет за этого парня, причём через пять дней, потому что они хотят пожениться до того, как он отбудет на войну. Раз хотят — пожалуйста. Их право. И если жизнь её с мужем не сложится, она вернётся домой, и я её приму. И ты примешь. Всё! Я сказал.

Моресна, онемев от изумления, смотрела на меня, потом потупилась. Я ждал ответной вспышки, но притихшая супруга молчала. Потом вдруг коротко дёрнула головой, словно бы в нервном напряжении.

— Я поняла. — И вышла.

Мне пришлось сесть; слегка потрясывало от переживаний, ноги подкашивались. Неудивительно. Я ведь к тому же не в форме, ранен.

Сложная это штука — имперские семейные дела. Всё было бы проще, если бы я решил придерживаться их в точности. Тогда отцы предполагаемых женихов и невест договаривались бы напрямую со мной на великосветских приёмах, разных придворных мероприятиях и праздниках, мы бы вместе обсуждали условия, и мне осталось бы лишь извещать детей о принятых решениях. И схема браков в среде простолюдинов тоже получалась сравнительно несложной — тут пришлось бы ждать женихов собственной персоной, а также сыновей, пришедших за разрешением посвататься.

Бракосочетать детей по любви и по их инициативе — настоящая проблема. Не будь я столь высокопоставленным перцем, в связи с выходкой Амхин огрёб бы кучу проблем во взаимоотношениях с равными себе. Но это ничего. Даже если кто-то из высшей аристократии действительно сочтёт этот брак слишком эксцентричным, война всё спишет.

Я окликнул Худжилифа.

— Где миледи? Чем занята?

— Её светлость у себя в спальне. Она вызвала горничных и подбирает госпоже Амхин наряд для бракосочетания.

— В самом деле? — Я даже приподнялся. Как-то не ожидал такого продолжения нашего с супругой грандиозного скандала.

— Да.

— Милорд отдаст распоряжения по части свадебного ужина и приглашений?

«Офигеть, все в доме уже в курсе. Зашибись, как бойко прислуга успевает проведать последние новости!»

— Приглашения разослать в свободной форме. Предстоит простое семейное торжество. Брак засвидетельствую сам. Пусть мажордом составит меню вместе с главным поваром и миледи, если она пожелает участвовать. Не приглашать танцовщиц, не планировать шествие. Однако слугам раздать по золотому жерновку.

— Слушаюсь, милорд. Госпожа Амхин возьмёт с собой кого-нибудь из прислуги?

— А вот этот вопрос пусть решает сама с будущим мужем. Не знаю. Помоги мне переодеться.

— Конечно, милорд. Позвать врача?

— Нет. Всё нормально. А где же мой будущий зять, кстати?

— Он спустился побеседовать со своим отцом.

— Ну конечно. Само собой. Дорого бы я дал, чтоб узнать, что тот скажет своему сыну.

— Милорд желает знать?

— Хм… Если услышишь на эту тему что-нибудь интересное или значимое, сообщи, конечно. Да, оговорю, что положение будущего свёкра моей дочери не изменится и деверя — тоже. Кстати — отправь ко мне моего секретаря. Пусть принесёт всю почту и подготовит бланк нового назначения.

— Будет сделано. Милорд спустится к ужину?

— Пожалуй, нет. Отлежусь. Детей пусть приведут ко мне попрощаться перед сном. Да, поставь фрукты сюда, под левую руку.

Я откинулся на подушки и расслабился. Как-то несуразно пошли мои дела в столице. Я себе это совершенно иначе представлял. Думал, поприветствую жену, перецелую детей, предъявлю ей живого и невредимого Сергея, понаслаждаюсь её восторгами — и займусь делами. Дел должно быть выше крыши. Рапорты из Анакдера уже должны поступить, если там сообразили, что к чему, а они должны были. Разве что Алексей что-нибудь напутал, но это вряд ли. Не в его это характере.

Секретарь появился довольно скоро, нагруженный свёртками бумаг и конвертами. Он был из спецназовцев, бывший гладиатор, многое прошёл вместе со мной, заслужил полное доверие и был очень опытен. На одной из боевых операций был серьёзно ранен, руку сохранил, но об участии в военных действиях не могло быть и речи. Парень имел право спокойно уйти на покой, обеспеченный пенсией и наградами. Но не захотел. Попросил оставить хоть кем-нибудь, хоть помощником в отделе снабжения, хоть курьером.

Вот так я и обзавёлся секретарём по штабным делам, который понимал меня с полуслова, с полунамёка, и у него всегда всё пребывало в идеальном состоянии. Половину поручений я мог давать ему без конкретизации, потому что у него имелся опыт и спецназовскую кухню он понимал от и до. Вот и сейчас сгрузил передо мной почту тремя разновеликими кучками. Причём сверху в стопке, конечно, лежит самое важное. Он очень редко ошибается.

— Как рука, Фикрийд?

— Прекрасно, милорд. Готов лететь хоть на край света и снова в гущу событий.

— Придётся. Что там в Анакдере?

— Господин Акшанта обрисовал ситуацию вполне достойно. Настолько полно, насколько было возможно. Была составлена карта. Вот копия.

— Это на какую же дату обстановка? Ой, ё… — Я, нахмурившись, разглядывал тонкую плотную замшу, покрытую значками, символами и линиями. — И что в штабе?

— Там готовят планы нескольких диверсионных операций — на случай, если последует разрешение от государя. Возможно, готовится и что-то ещё. Мне не сообщили.

— Разрешение будет. Какая жо… В смысле — это ж надо, как всё сложно!

— Не так сложно, как могло быть. Враг продвинулся очень далеко, но лишь потому, что почти не было сопротивления. То есть армии вассалов милорда в полном порядке и ждут своего времени на Ледяном пределе.

— Что делается сейчас на этом рубеже?

— Ведётся подготовка. Вот схемы и отчёты. Присланы только сегодня по распоряжению сыновей милорда. Узнав, что господин спасён и в безопасности, они нуждаются в подтверждении своих временных полномочий.

— Да, неплохо. — Первая же схема меня порадовала, хотя я и заподозрил, что тут не обошлось без приписок и приукрашивания. — Кто этим занимается? Яромир или Юрий?

— Господин Юри отвечает за укрепления от залива до берега Сладкого моря.

— Угу… Так… А что-то собираются делать и по другую сторону Сладкого моря?

Фикрийд пошуршал бумагами, и снова на свет явился кусок замши.

— Запланировано вырыть канал по ту сторону Сладкого моря и до Лестницы богов. Канал уже начат.

— Э… Канал? Чья была идея?

— Господина Алекеша Акшанты.

— И когда он отдал приказ?

— Сразу после того, как поступила информация о вторжении. Всё сделано по согласованию с господином Яромером. Работы уже идут, как я сказал. Господин Яромер объявил крестьянам прилегающих областей, что если канал будет прорыт ко времени, сёла будут освобождены от основной подати на два года.

— Они и так будут от неё освобождены! Тотальная война подразумевает подобные послабления!

— Возможно, крестьяне об этом не знают. По сводкам получается, что они усердствуют вовсю.

Меня немного царапнуло это самовольство старших сыновей. По идее, надо было хотя бы посоветоваться со мной. С другой стороны — не безвластия ли после моего исчезновения я боялся? Ребята могли предполагать всё, что угодно, в том числе и мою гибель. А ситуация ведь не та, чтоб позволить себе роскошь ожидать результата поисков, на войне надо действовать максимально быстро.

— Где сейчас Алексей? Я могу с ним пообщаться?

— Господин Акшанта в столице. Только что вернулся из Анакдера. Возможно, он в своём особняке, и тогда, конечно, появится на ужине. Если же вызван во дворец, то, может быть, не успеет.

— Если он прибудет к ужину, то сообщи, я тоже спущусь. Нам обязательно нужно поговорить.

Алексей успел на семейный ужин только-только, буквально в последний момент. Я всё-таки решил вести себя, как положено, поэтому завернулся во вполне приличное одеяние и позволил себя перепоясать, но к столу в результате спустился с большим запозданием. За ужином, к своему изумлению, обнаружил не только жену, от которой мог бы ожидать демонстративной обиды, и дочь с наигранно невинным выражением личика, но и жениха дочери. Последний явно чувствовал себя неуютно, но изо всех сил держался. Странно, что Моресна не кидала в его сторону негодующих взоров и не пыталась испепелить меня своим гневом. Она вообще вела себя как ни в чём не бывало. И даже взялась доброжелательно расспрашивать Рашмела о его семье.

Алексей мало изменился за последние полгода, что я его не видел. Он улыбался, пожалуй, даже вызывающе — в нынешней сложной ситуации логично было б вести себя сдержаннее. И с младшей сестрой, с Джасневой-Дашей шутил хоть и в рамках приличий, но больно уж легкомысленно. Мне всё не удавалось привыкнуть к этой его манере — прятаться под маской щёголя с ветром в голове. В действительности он был серьёзным парнем, но серьёзность свою старательно прятал от посторонних глаз, как самую важную тайну.

— Как дела? Как жена?

— Всё прекрасно. Мне не на что жаловаться. Я рад видеть тебя в добром здравии, отец. И в полной безопасности.

Мы обнялись. Алексей был осторожен и предупредителен со мной, словно с тяжелораненым. Я не протестовал.

Стол оказался накрыт на славу, он буквально сиял хрусталём, серебром, даже золотом, в канделябрах были зажжены свечи, хотя магическое освещение, собственно, никто не отменял. В обеденном холле присутствовали сразу четверо слуг, готовых обносить присутствующих блюдами с угощением, и, судя по приборам вокруг тарелок, предполагалось четыре перемены. По всему было видно, что ожидается не обычный семейный ужин, а что-то более торжественное. Жена решила на скорую руку отпраздновать помолвку?

Что ж, дело хорошее. Я оценил взглядом предложенные закуски и кончиком ножа показал слуге, какие хочу видеть на своей тарелке.

— А что не позвали сюда Глеба? Ему бы тоже начинать привыкать к застольям — вот так, в семейном кругу, без посторонних. Как ты думаешь?

— В десять лет — рановато, — ответила Моресна.

— Но Даше ты ведь позволила.

— Ей уже одиннадцать. К тому же она девочка.

Да, здесь девушек раньше начинали выводить в свет, это верно. Тринадцатилетних девочек уже можно было выдавать замуж, а поскольку девица должна была уметь вести себя непринуждённо на приёмах, застольях и в общении, их начинали приучать к тому, другому и третьему намного раньше, чем мальчишек. У последних было больше времени — жениться в подростковом возрасте не принято даже здесь, где от факта наличия-отсутствия жены зависит карьера.

Моя супруга слишком уж скрупулёзно соблюдает традиции высшего света по этой части. Не могу себе представить, чтоб реально и всерьёз стал выдавать замуж тринадцатилетнюю дочь. И пятнадцатилетнюю не стал бы. Амхин, на мой взгляд, слишком молода, чтоб затевать серьёзные отношения, но если уж она твёрдо решилась, лучше уступить и по всем правилам сыграть свадьбу. Для её репутации намного выигрышнее выйти замуж и развестись потом, чем спать с парнем вне брака — не дай бог кто-нибудь прознает. Только поэтому я уступил, а ещё из-за того, что разозлился.

Выбирая яства из второй перемены, я уточнил у старшего сына:

— Ты сможешь задержаться? Побеседуем? Лучше бы наверху.

— Всё настолько плохо? — не выдержала жена.

— Насколько? — Я был на взводе, и это состояние будто подталкивало так или иначе ввязаться в спор. — Ты ведь здесь, в столице, в безопасности. Все младшие дети тоже тут, и старшие все живы. Могло быть намного хуже, не так ли?

Супруга, впрочем, вызов не приняла. Лишь опустила глаза и кивком подтвердила, что да. Могло быть намного хуже, она не спорит.

— Но, может, тогда папа всем расскажет, что происходит? — вмешался Лев, определённо обиженный, что брата, который всего на год старше него, оставили в Ледяном замке, на предполагаемом поле боя, а его отправили на юг «как маленького».

— А сопливых на войну не берут! — выпалила Даша.

Я посмотрел на неё укоризненно, и это мигом смирило безобразницу. Всё-таки она совсем ещё ребёнок, ей рановато думать о высшем свете и приёмах. Надо будет побеседовать об этом с Моресной.

— Тебя-то точно туда не возьмут, — усмехнулся Сергей, сдержанно орудуя вилкой и ножом. Он держался подчёркнуто по-взрослому и потому казался особенно юным. — Так что можешь быть спокойна.

— Как обстоят дела в Акшанте, Лёш? — Жестом я дал Серёже понять, что лучше б ему помалкивать. — Что с войсками?

— Неужели война и туда может докатиться? — побледнев, спросила моя супруга.

— Разумеется, нет. Но едва ли государь оставит Серт без поддержки. Возможно, армия Акшанта поучаствует в деле освобождения моих земель от врага.

— Да, я с огромным удовольствием поучаствую в кампании. Надо же применить навыки на деле, в конце-то концов!

— Лёш! Это не повод для веселья.

— Всё оплакивать — слёз не хватит. Пап, я уже отдал соответствующие распоряжения. Сейчас снимают с расквартировки даже часть гарнизонов дальних крепостей. У меня нет оснований бояться соседей, поэтому могу себе это позволить. Войска будут. Государь упоминал ещё о Рохшадере, Солор и Бадвеме. Им до Серта намного ближе, чем моей армии.

— М-м… — Я сосредоточённо поедал мясо с овощами. Хотелось сократить время за столом. Но естественным образом это никак не получалось. — Давай доужинаем в моём кабинете. Прошу будущих супругов простить меня и моего сына.

Амхин старательно покраснела, её жених счёл нужным подняться и поклониться. Он смущался совершенно неподдельно. Но сейчас я не хотел больше думать о его злоключениях или любовных треволнениях дочери. Меня больше заботила судьба моих владений.

— Устраивайся, — пригласил я сына и показал Худжилифу, куда ставить подносы. — Пусть десерт подадут чуть погодя. Мы не будем торопиться.

— Слушаю, милорд. Прислать ли лакея прислуживать господину?

— Не нужно. Мы справимся сами. Лёша?

— Конечно. — Алексей, ловко орудуя двумя раздаточными ложками, положил себе рыбу и моллюсков с лапшой. — Ты ведь хочешь задать мне вполне определённые вопросы, не так ли? О канале, если я не ошибаюсь.

— Зачем он нужен, Лёш? Какой в нём смысл? Мы просто не успеем вырыть достаточно глубокий и широкий канал, чтоб он создал серьёзную проблему для армии вторжения.

— Зависит от того, с какой скоростью она будет продвигаться на юг. Ты знаешь, что сейчас армия стабилизировалась в рамках той области, которую захватила, и не двигается дальше?

— Это свежие данные?

— Свежайшие. От Яро я получаю данные, как только разведчики возвращаются в Ледяной замок или на Хрупкий склон. И, разумеется, немедленно переправляю всё в Анакдер, в штаб-квартиру спецназа. Там уже работают вовсю, отменены отпуска…

— Не уводи разговор. В чём смысл наполовину готового канала?

— Почему же наполовину готового? Наполовину он готов уже сейчас. Ещё два месяца, и…

— А почему ты думаешь, что они дадут нам эти два месяца… Подожди — почему так мало? Как канал может быть готов за столь короткое время?

— Потому что Яро и Юрий сразу согласились со мной, и у них под рукой оказалось достаточно рабочих рук, ящеров и магов, могущих заняться серьёзным строительством. Не так уж много работы требуется, чтоб прорыть один канал отсюда сюда, потом отсюда туда и соединить это и это озёра.

— И вы обманули крестьян.

— Мы их не обманули. Мы не дали им исчерпывающую информацию, что типично для взаимоотношений знати и простолюдинов.

— Твой цинизм заразителен.

— Он иногда полезен. Но посуди сам: перешеек между морским заливом и Сладким морем можно перегородить укреплениями, просто восстановив старые, оставшиеся ещё со времён королевства. Часть из них в приличном состоянии, нужно только немножко попотеть. Но по другую сторону от Сладкого моря лежит земля, не защищённая почти ничем. Какой смысл укреплять Ледяной предел, если его можно будет просто обойти?

— Лёша, я стараюсь смотреть на ситуацию здраво. Не так-то просто обойти море, но и нам не так уж просто перегородить Серт неприступной обороной по всей ширине.

— Можно что-то для этого сделать. Я предложил Яро распорядиться соответствующим образом и перевести часть кораблей в Сладкое море волоком. Это уже неплохая опора для обороны озёрных берегов. Позднее корабли можно будет ввести в канал.

— Да, положим… Я почитал то, что мне прислали. Сделано хорошо. Только, мне кажется, вы как-то уж больно мощно развернулись с подготовкой. Тут есть опасность не успеть доделать всё, и в результате обороноспособность будет снижена по всему Ледяному пределу. Неужели ты всерьёз рассчитывал на то, что наш противник замедлит движение и дальше будет продвигаться с нынешней скоростью? А если нет? Может такое случиться?

— Такое крайне маловероятно, — ответил сын уже без прежнего напускного легкомыслия. Абсолютно серьёзно. — Смотри сам — они пришли из какого-то другого мира в наш и сразу встретили серьёзное сопротивление. Они его подавили, да, но уже очевидно, что никто тут не поднесёт им Серт на подносе, да ещё и с поклоном. Они в чужом мире, в чужой стране. Они должны быть осторожны и не растягиваться, тем самым подставляя фланги под наши удары.

— Да, логично. Но что, если вдруг господа пришельцы покажут себя неосторожными?

— Они как раз и получат удары по флангам. Партизанское движение в подобной ситуации — самое эффективное оружие, ты сам мне об этом рассказывал. Отряды уже сформированы и отправлены.

— У меня на этот счёт не было никакой информации!

— Я только что её получил. Принёс тебе и переправил в Анакдер. Вот. — И сын подал мне папку.

Не потребовалось слишком много времени, чтоб ознакомиться со всеми бумагами. Я сумел приучить своих людей излагать информацию кратко, чётко, строго по делу, структурировать её так, чтоб охватить самое важное одним взглядом. Сам же обучился этому у Аштии Солор.

По документам получалось, что пока отчаиваться рано.

— Как считаешь — выстоим? Отберём обратно Серт?

— Папа, нам надо просто продержаться до момента, когда Империя соберёт армию и приступит к делу по-настоящему.

— Нам?

— Сын я тебе или не сын?

Я смотрел ему в глаза и, казалось, видел самого себя, своё прошлое — такое, каким хотел бы его видеть. Раньше мне не хватало решимости так держаться, а Лёшке всего было достаточно. Приятно думать, что хоть кто-то из моих детей явно получился лучшим, чем я сам. Как-то крепче, что ли, причём не телом, а духом. Иногда и самоуверенность идёт на пользу.

Не случись этого брака с младшей дочерью Аштии и единственной наследницей Раджефа Акшанта, я без колебаний сделал бы своего первенца наследником Серта и больше не беспокоил бы себя раздумьями, кто из оставшихся одиннадцати сыновей более достоин. Но Алексей решил жениться на Кареое и тем самым поставил меня в безвыходное положение.

Кареоя унаследовала после отца одну из самых значимых имперских областей и один из самых значительных титулов. Даже сам по себе титул — аргумент очень важный, а уж владения, которыми он обеспечен… Прежде ими распоряжался младший брат предыдущего императора — одно это уже говорило о многом. Стратегически важное положение, богатство и близость Акшанта к столицам не давали возможность отнестись к судьбе этих владений легкомысленно.

Как супруг единственной владелицы Акшанта, Алексей должен был получить настоящую, полную власть над её землями. Это было неизбежно даже в паре, где женщина оказывалась в столь необычной для Империи роли главы семейства. Немыслимо было в такой ситуации признать его наследником ещё и моего Серта. Так он махом мог бы сосредоточить в своих руках слишком обширную власть. Подобную император отказался предоставить даже Аштии Солор, даже кому-либо из своих самых преданных сторонников из числа полукровок.

Достаточно было даже промолчать, чтоб уже вызвать подозрения. Его величество мог сделать выводы просто из того, что Алексей — мой первенец, то есть как бы наследник по умолчанию. Мы оба с ним вполне отдавали себе в этом отчёт. И потому моё публичное заявление, а также тот факт, что Лёша подписал перед бракосочетанием все предложенные ему документы, стало также и значимым политическим шагом. Тем самым и он, и я дали понять государю, что не желаем подгребать под себя слишком много влияния. Что мы помним, кто есть кто, и собираемся строго держаться в рамках приличия.

Проще говоря, тем самым моё семейство продемонстрировало императору свою лояльность.

Было и ещё одно соображение. Даже для самого талантливого человека немыслимо успешно управлять сразу двумя огромными провинциями. Каждой из них нужно равное внимание своего владельца. Естественно, будь у меня двое сыновей, и один из них — болван, я предпочёл бы отдать всё разумному. Но их у меня двенадцать. Уж какой-нибудь ещё, помимо Лёши, получится толковым.

И всё-таки жаль, что так получилось. Уж кто-кто, а Лёша отлично справился бы с Сертом. Это видно уже по тому, как результативно он помогает сейчас братьям, да и мне тоже, нечего и говорить.

— Спасибо, Лёш. Давай действовать. Чем быстрее мы начнём, тем больше у нас будет шансов.

— Мы уже начали действовать. Вот же у тебя отчёты по этому поводу, целый ворох!

— Я должен увидеть всё это своими глазами. Как можно скорее.

— Отец, поверь мне — Яро и Юрий отлично справляются.

— С твоей помощью. Мне нужны вершние ящеры. Ты ведь можешь мне дать таких.

— Могу. Но очень не советую ими пользоваться. На протяжении всего этого времени мы использовали вершних разведчиков, и понятно, что наш противник заметил этот факт. Какими именно методами они сбивают наших, я не знаю. И Яро не знает. Это какие-то их собственные, магические, методы. Нам надо сперва со всем разобраться и лишь потом рисковать тобой или кем-то столь же важным. Нельзя.

— Я ведь не на самый север полечу, а только до Ледяного предела.

— Только до Белого распадка.

— Само собой, а по ту сторону Хрустального хребта…

— По ту сторону Хрустального хребта лучше будет передвигаться по земле. Потребует лишнего времени, но, поверь, это будет разумно.

— Ладно. Мне в любом случае можно будет двинуться в путь не раньше чем через несколько дней.

— Возможно, ты отправишься в путь уже во главе армии спецназа. В критической ситуации государь и Генштаб принимают решения очень быстро.

— Я должен посмотреть, что делается возле Ледяного замка!

— Клянусь, там всё в порядке. Делается всё необходимое. Ты мне веришь? Это не только моё мнение…

— Я тебе верю. Верю. Хорошо. Ты прав. Я никогда не смогу быть сразу везде и всюду. Я должен учиться доверять.

— Ты уже давно должен это уметь. Не ты ли нас учил правильно подбирать помощников и организовывать рабочий процесс?

— Подловил, да. Я же сказал — ты прав. Но не могу остаться тут. По большому счёту, если учесть тот факт, что ситуация представляет опасность для всего государства, а не только для моих земель, безразлично, буду ли я в Анакдере или в Ледяном замке. Но мой долг перед землями, переданными его величеством под мою опеку, в данной ситуации чуть больше. Тем более что на севере намного меньше тех, кто сможет меня эффективно заменить… Впрочем, если государь решит иначе, он сообщит, и я подчинюсь. Ладно, хватит об этом.

— Хорошо. Сменим тему. Мне сказали, что ты привёз с собой трофей.

— Ты про тритонью броню? Да, есть такое. Как-то даже забыл об этом.

— Хорошо, что мажордом никогда ни о чём не забывает. Наши работники сейчас очищают её. Можешь передать распоряжение, чтоб потом её отдали столичным мастерам для изготовления брони. Или передоверить это мне. Я позабочусь.

— Думаю, у столичных мастеров найдётся чем заняться в ближайшие месяцы. Впрочем, за спрос лицо не бьют, можно полюбопытствовать. Будь добр, распорядись. Хорошо будет, если наше семейство обзаведётся двумя-тремя такими бронями. Нашему юному семейству нужны хоть какие-нибудь наследственные ценности, а броня из тритоньей чешуи, поверь, стоит такого статуса.

— Пожалуй. Давай-ка я прикажу подавать десерт.

— Приказывай.

— Я только об одном хотел тебя спросить — ты уверен, что Амхин стоит прямо сейчас выходить замуж? Да ещё в предвидении вполне реальной перспективы очень быстро остаться вдовой?

— Лучше так, чем она совершенно потеряет голову и решится на то, на что обычно девицы идут только после свадьбы.

— Ну пожалуй. Характер у сестрицы решительный, и, наверное, ты прав, она способна пойти до конца, если вобьёт себе в голову, что влюблена отныне и навеки. Но вообще-то жаль. Я было присмотрел ей перспективного жениха.

— Я никого из своих детей не стану выдавать замуж или женить без их желания. И уж тем более не поручу это тебе. Преимуществами моей позиции по этому вопросу ты уже успел воспользоваться.

— Понял. Прошу прощения…

И Алексей заулыбался, потому что в мой кабинет как раз вошли слуги, принялись расставлять на столе подносы с десертом, горячие и прохладительные напитки, чистую посуду и столовые приборы. Они словно чувствовали, что мешают — едва успели справиться и тут же исчезли, словно их сдуло.

— Каков самый худший прогноз? — спросил я, ковыряя ложечкой малиновое суфле. — Я потеряю Серт?

— Рано или поздно мы отвоюем его обратно, — ответил Алексей. — Главное — не отдать Белый распадок и Хрустальную крепость.

— Да уж. — Я вспомнил путешествие через заснеженный перевал во главе небольшого отряда. Вспомнил холод, секущий лицо ветер, снег, который жёгся, будто кипяток — ну уж не менее болезненно! Вспомнил постоянную тревогу за своих людей. Я единственный из них знал, что такое мороз, а ведь и мне приходилось очень несладко, а каково же было им!

За ту операцию я получил награду, которую теперь мог потерять.


Примерно через шесть дней я уже был в своём замке. Теперь он мало чем напоминал прежнее уютное и мирное семейное гнёздышко. И дело даже не войсках, которые были тут везде. Всё изменилось, и сам воздух, кажется, дрожал от напряжения. Я едва узнал своих собственных сыновей — Яромира и Юрия, братьев-близнецов, которые родились у Моресны через два года после того, как она произвела на свет Алексея. Заботы и ответственность действительно очень меняют — они теперь вполне тянули на взрослых мужиков.

— У мамы всё хорошо? — Первое, о чём Яромир меня спросил.

— Разумеется. Что там может быть плохого? Семейство Седара точно погибло?

— Неизвестно. Но замок взят. И никто из его домочадцев на юг не добрался.

— Понятно. Что с Айбихнэ?

— Они в осаде. Никто из вершников не имеет возможности вылетать из замка, но в целом напор не очень серьёзный. Можно предположить, что враг смотрит на ту область как на второстепенную цель.

— Звучит не очень профессионально. Но у тебя ещё всё впереди. Как насчёт послужить в спецназе? Впрочем, поговорим об этом чуть позже. Вы с братом пока действительно больше нужны здесь, в Серте.

— Надо было дождаться вторжения, чтоб ты заговорил с нами так? — ехидно усмехнулся Юрий.

— Фамильярность тоже можно оставить до мирных времён. Вызвали коменданта и старшего офицера?

— Нет ещё, но…

— Ну здравствуйте! Это подразумевается. О том, чтобы мне подготовили большого пластуна, тоже нужно отдельно просить? Сами не догадаетесь? По-моему, вполне логично, что, прибыв сюда, я захочу всё осмотреть сам.

Юрий надулся. Да, он это любит. Хорошо хоть, что пока делу не мешает.

Я был настроен и дальше ворчать и ругаться, однако выражать недовольство оказалось почти нечем. Старые укрепления, заросшие травой и заплывшие землёй, почти очистили, кое-что спешно достраивали, две полосы леса, которые когда-то давно были превращены в хитроумные полосы обеспечения, были почти доведены до совершенства — там ещё заканчивали работу и завозили припасы. Старший офицер вооружённых сил Серта, Тархеб из Яблочницы, который уже довольно давно получил право на фамилию, но пока не объявил, какую именно выбрал себе (время от времени подшучивая над самим собой, обещал сделать это перед отставкой), сообщил, что диверсионные отряды формируются.

— Хочешь сказать, вы уже успели оборудовать там убежища? — уточнил я, показывая на лес. Полоса обеспечения была сделана с пониманием — отсюда, да и с воздуха тоже, трудно будет отличить опасные участки от мирной чащи, созданной природой или богами: уж кто как верит.

— Дело нетрудное. Зимой, конечно, будет трудно. Но что уж поделать, тяготы и лишения военной жизни — дело обычное.

— Мда… Но морозы могут здорово снизить боевую ценность подразделений, если им негде будет укрыться, отдохнуть, согреться.

— Мы вкапывали в землю готовые сборные домики. Все они снабжены припасами и печками.

— Ладно. Так ещё ничего. А что можешь сказать мне про диверсионные отряды, действующие севернее?

— Они действуют. Само собой, передавать сведения могут крайне ограниченно. Мы не настаиваем и не торопим. Было одно сообщение по разлому о том, что одна из операций проведена более или менее успешно, потерь нет.

— По разлому? Ну да, мне не полагается в это вникать. Какие-то свои магические методы? Я понял. Кстати: когда последний раз отправляли разведчиков?

— Позавчера. Они не вернулись.

— Надеюсь, больше никого не посылали?

— Нет. Ищем новые способы.

— Хорошо. — Я попытался хоть бы бегло соотнести представленные мне планы с реальным состоянием дел. Мда, здесь вам не СССР, если и есть приписки, то они минимальны. Не удивлюсь, если окажется, что они, собственно, вообще отсутствуют. А значит, врага мы, по крайней мере, встретим во всеоружии. Насколько это вообще возможно в нашей ситуации. — Что с припасами? Управляющего ко мне.

— Могу лишь сказать, что запасы провизии, собранные севернее Ледяного предела, были распределены по подготовленным укрытиям.

— Ну да, это-то как раз вполне логично.

— Пластун готов, милорд! Отряды сопровождения тоже.

— Иду. Где управляющий?

— Здесь, милорд. Я подготовил отчёты…

— Давай кратко — какие есть по-настоящему серьёзные проблемы и как их можно решить?

Старик принялся говорить. Излагал он подробно, но строго по делу, так что торопить его не было никаких оснований. Получалось, что проблемы с пищей хоть и возникнут с неизбежностью, но не у армии и не в моих замках. Запасы делались управляющими со всей скрупулёзностью, проверялись регулярно, так что в войну мы вступили, имея полный набор годных к употреблению продуктов. В замках и в горных убежищах хранится сейчас достаточно пищи, чтоб кормить всё население Серта на протяжении года с лишним.

Это уже хорошо.

Разумеется, цифры потерь, которые уже есть, не радовали. И убытки, нанесённые войной, очень значительны. Но я никогда не был склонен чрезмерно мотать деньги, так что на всякий случай имеется хороший запас. Понятие эффективных денежных вложений мне тоже хорошо известно, так что часть моих капиталов крутится не здесь. Их обеспечивает промышленность намного более южных областей, так что без гроша в любом случае не останусь. Даже если потеряю Серт.

Но я не хочу его потерять. Я боюсь его потерять, потому что такие владения обычно теряют только вместе с головой, и хорошо, если только с головой самого старшего в роду. Иногда и всего семейства разом.

Управляющий сопроводил меня до самого внешнего дворика, где уже ждали снаряжённые пластуны и сотня человек охраны. Мне показалось, бойцы смотрят на меня с надеждой. Даже если всего лишь показалось, отрадно было осознавать, что кому-то, может быть, ты кажешься символом спасения, благополучия. Тешит самолюбие, конечно.

— Где мой секретарь?

— Здесь, милорд. — Фикрийд выбрался из-за ящериного бока с папкой и чернильницей наготове.

— Думаю, положенные формулы завещания ты знаешь лучше меня. Подготовь всё прямо сейчас. Я хочу подписать его до того, как покину замок. От войны я и на этот раз не собираюсь бежать. А где уж она может меня настигнуть — знают только боги.

— Конечно, милорд.

— Распоряжения по распределению сумм и имений остаётся неизменным. Напиши, что своим наследником я хочу назвать Яромира. Давай, я подожду.

Завещание было готово в несколько минут, написанное чётким разборчивым почерком, хотя писалось на папке, уложенной прямо поверх ящериного бока, благо хоть ящеры — животные покладистые, спокойные. Я поставил свою подпись, приложил личный знак — и ощутил какую-то пустоту в душе.

Казалось бы, что такого особенного? Завещания представители знати пишут сразу же, как только вступают во владение титулом и имуществом, и иной раз переписывают по много раз на протяжении всей жизни. Я тоже его писал вскоре после получения знамени и ничего особенного не испытал. Потом пару раз дополнял — тоже без эмоций. Само собой — тогда поступок выглядел абстрактно, как любая традиционная церемония, чьи практические корни давно съедены миновавшими веками.

Но сейчас поставленная подпись не была одной лишь уступкой приличиям. Меня действительно могут убить. Да, собственно, с момента вторжения уже раза три я вполне мог сложиться. В той же «гармошке», скажем. Об этом не то чтобы трудно — просто противно думать.

Фикрийд поднёс документ на подпись и управляющему, и коменданту замка, и старшему офицеру моих войск. Я заметил краем глаза, что тот подписался не одним только именем, но и фамилией. Видимо, его мучают те же заботы, что и меня. Он тоже может погибнуть, так что право на привилегии нужно успеть осуществить, чтоб семья получила их в наследство вместе с имуществом и памятью об отце и муже. Обозначить свою фамилию на завещании лорда — самый лучший способ засвидетельствовать её.

Теперь бумага будет отнесена наверх, в мой кабинет, и бережно припрятана. Идеальный вариант, если она вообще не понадобится. Я предпочёл бы в будущем, уже после того, конечно, как будут решены все проблемы и Серт опять окажется в моих руках, реанимированный и обновлённый после военной разрухи, отдать титул и земли добровольно, когда соберусь уходить на покой — в Империи такое очень даже возможно. А уж Яромиру ли или кому-то другому из числа моих сыновей — дело десятое.

Внешняя линия обороны Ледяного предела была образована в первую очередь горным хребтом под названием Хрупкий склон, на который опирались три замка — Младший уступ, Озёрный уступ, Приморский уступ. Они и раньше, в общем-то, содержались в полном порядке, а сейчас были спешно подновлены, укреплены, доверху загружены продовольствием и боеприпасами, а также подключены к дополнительной системе магической трансляции. На неё возлагались особенные надежды — её можно было перерезать, лишь точно зная принципы её работы, а откуда врагу их знать? Наши маги им в плен пока не попадали, а на «догадаться» требуется время. Может, и разберутся, но не вдруг.

Те, кто будет сидеть здесь, заранее готовились к тяжёлой осаде. По сути, их задача не столько в том, чтоб встать стеной на пути противника, сколько в том, чтоб сковать вокруг своей особы побольше сил противника и при случае ковырять их в спину.

Здесь я наконец-то встретил Аканша, Элшафра и Ягрула.

— Я надеялся, что ты будешь со мной, — сказал своему бывшему заму после того, как обнял и основательно хлопнул по спине.

— Буду там, где милорд скажет.

— На «ты», как раньше. По крайней мере, до конца войны.

В ответ мне заулыбались. Чувствовалось, что не только мне припомнились старые добрые времена. Особенно добрыми они казались сейчас, потому что давно остались в прошлом, давно завершились благополучно для нас. С тех пор мы прожили уже солидный кусок жизни, но всегда отрадно вернуться во времена молодости, даже если спровоцировавшие этот возврат обстоятельства от приятного далеки.

— Насколько усилены гарнизоны?

— Втрое. Моих людей тут тоже немало. Есть и наёмники.

— Кстати — вы все успели вывезти семьи?

— Я поручил это Шехмин, — усмехнулся Аканш. — Она присмотрит и за моими младшими жёнами, и за семействами Элшафра и Ягрула.

— Отправил их в столицу? Не волнуйся, без поддержки не останутся. Кстати — кто-нибудь уже видел в этих краях отряды нашего противника?

— Естественно. Время от времени их разведывательные отряды появляются в отдалении. Но не приближаются.

— У тебя тоже возникло ощущение, что они решили сперва освоить уже взятые территории и лишь потом захватывать новое?

— Возникло. Более того, приходили сюда несколько торговцев, никто из них не рассказывал о каких-либо зверствах в отношении нашего населения. Скот берут, да, и фураж берут. Не более того. Разведчики с воздуха не видели обезлюдевших или сожжённых деревень. Всё пристойно.

— То есть наши соседи по-хозяйски, рачительно обосновываются на новых землях. Очевидно.

— У них это не получится. Не позволим.

— Всяко лучше так, чем потом трупы своих крестьян снимать с деревьев. Надо отдать должное противнику — он умеет вести войну цивилизованно.

— Ему тоже нужны данники. Ведь золото извлекают из земли люди. Само оно на полях не вырастет.

— Прекрасно сказано, Элшафр!

Я поднялся на донжон замка, и для меня принесли настоящую подзорную трубу. Правда, эта, в отличие от вещицы, оставшейся у Аштии, работает на магическом принципе. Редкий пример артефакта, рассчитанного на то, чтоб с ним управлялся лишённый каких-либо чародейских навыков человек. Чтоб беспрепятственно использовать все его возможности, требовался оттиск моего личного знака, всё-таки магический предмет тоже был личным. Закончив с подготовкой, я развернул перед собой экран.

— И насколько далеко может показать?

— Почти до линии горизонта, — отозвался Аканш.

— С этой высоты?

— Нет, с этой поменьше.

— Кстати, обрати внимание. — Я щёлкнул по ткани экрана, обратившегося картинкой, которая даже казалась объёмной, пока ткань ничто не тревожило.

— Это…

— Коменданта крепости сюда. И аналитиков. — Я, нахмурившись, разглядывал картинку. — По всему получается, что я притягиваю неприятности. Сколько их, как считаешь?

— Много, очень много.

— Мда. Где аналитик? — Дождавшись появления специалиста, я уступил ему место перед экраном, но мыслью уже пошёл дальше. Я шарил взглядом по окружающим, прикидывая, что необходимо сделать и в каком порядке. Можно, конечно, доверить это коменданту и старшему офицеру замка. Но действовать самому — спокойнее.

Наверное, в глубине души я чувствовал какую-то вину перед теми, кто будет сидеть здесь в осаде. Самому-то мне это не грозит — вон во внутренний дворик уже подали знак, и там поспешно готовят моего пластуна. Хочется напоследок помочь будущим осаждённым.

— Хидбар уже в Приморском? А Ревалиш?

— Они на месте. — Ягрул с беспокойством покосился на аналитиков. — Мне бы тоже пора двигать, до Озёрного больше полутора часов лёту, даже на хорошем пластуне. Давайте, ребята, говорите, что выяснили, и я двинусь в путь.

— Ну что, Элшафр… Младший уступ под твоим командованием. Не подведи — и удачи тебе.

— Спасибо, милорд, — ответил мой давний соратник, тоже косясь на аналитиков. — Не подведу, прошу мне верить.

— Ягрул, отправляйся сейчас. Результаты анализа тебе перешлют.

— Само собой, перешлют. Но я хотел бы первые выводы услышать сам. И увидеть — тоже.

— Ну смотри. Тебе решать. Тебе тоже желаю удачи. — Шевельнулся соблазн прибавить что-нибудь вроде «Родина не забудет», но ехидничать в адрес старых друзей уж больно неделикатно. — Что скажете?

— Не менее тридцати тысяч, — отозвался старший аналитик. — Не менее двух третей — конница. А поскольку это слишком много, можно сделать вывод, что большинство бойцов противника просто передвигаются верхами.

— Не обязательно, — возразил я. — Если это кочевники, армия может и целиком состоять из конницы. Не подразумевая вообще наличия пехоты.

— Конница не может штурмовать замки. Значит, этим конникам в любом случае придётся слезть с сёдел.

— Возможно, они и не станут штурмовать, просто осадят. Айбихнэ же осадили, как и Ровну.

— В пользу этой версии говорит визуальное отсутствие осадной техники.

— Никто из нас не знает их методов осады. Из Джелены ничего не передавали на этот счёт? Из других замков?

— Нет. Увы. Но есть рассказ одного из очевидцев. Правда, он крестьянин, в магии ничего не понимает, но при этом явно наблюдал именно магические методы штурма. Применяемые без использования громоздкой осадной техники.

— Ясно. Всё иначе, чем у нас. Продолжайте. А я спускаюсь. Элшафр?

— Конечно. Вся информация будет передана в Ледяной.

— Лучше с оттисками образов. Идём, сопроводишь меня… Думаю, придётся оговорить, что при общении с Яромиром и Юрием тебе понадобится внимание к деталям. Они ребята неопытные. Пока.

— Но разве я не с тобой буду связываться?

— Пока нет. Я намереваюсь ещё и полосы обеспечения посмотреть.

— Поздно что-то менять, Серге! Придётся использовать то, что есть.

— Никогда не поздно ввести какие-то улучшения, тем более там, где тактика предполагается гибкая. Мне нужно проследить за тем, как отряды осваивают и используют пространство. В этом деле именно я смогу дать хорошие советы.

— Неоправданный риск для тебя. Разве такое допустимо?

— Сам подумай: если бы здесь были Джамид и Миргул-младший, я мог бы перепоручить это дело им. Но пока спецназ остаётся в штаб-квартире, в Анакдере, и ждёт решения Генштаба. — Я остановился на площадке винтовой лестницы и понизил голос, чтоб сопровождающие не имели возможности в свободное время баловать себя сплетнями на мой счёт. Впрочем, они, кажется, не особо-то прислушиваются. — Пока здесь, в Серте, из знающих людей есть только я. А от того, как будет налажена партизанская деятельность в районе полос обеспечения, возможно, зависит исход войны. Ведь она может затянуться и продолжиться зимой. Ты должен понимать… Прости, но у меня нет выхода. Постарайся наладить общение с моими сыновьями так, чтоб они прислушивались к вашим советам. Они неопытные, но у них есть шанс стать толковыми офицерами. Надо только им помочь.

— Будь спокоен, — помедлив, сказал мой давний друг. — Я сделаю всё, что смогу. Но и ты пообещай не геройствовать.

— Да какое уж там геройство. Удовольствия никакого, толку тоже маловато.

— Я жду, что ты выйдешь на связь не позже чем через неделю.

— Думаю, справлюсь и быстрее.

И я заторопился по ступенькам — надо ведь было не только всей толпой добраться до первой полосы обеспечения, но и решить, кого именно и под каким соусом отправить в Ледяной замок, а кого в уступку традициям и положениям взять с собой, на сомнительные приключения в лесах.

Загрузка...