"Освобождение". Большевистский десант

Известно, что партийные организации в западных областях Украины и Белоруссии были созданы в соответствии с постановлением ЦК ВКП(б) от 1 октября 1939 года.¹

Оргбюро и Секретариат ЦК ВКП(б) решений на заседаниях или опросом в этот день не принимали. Политбюро ЦК ВКП(б) 1 октября 1939 года опросом приняло решение "Вопросы Западной Украины и Западной Белоруссии",² в котором содержится подробный сценарий всего того, что произошло в этих регионах в течении последующих нескольких месяцев. Пункт 10 этого решения гласит: "приступить к созданию коммунистических организаций в Западной Украине и Западной Белоруссии". Вероятно, вышеназванное постановление ЦК ВКП(б) и было принято в развитие этого пункта, однако, из-за отсутствия приложения к данному пункту, текст самого постановления обнаружить не удалось. Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 1 октября 1939 года – первый из известных нам партийных документов, посвященных изучаемой здесь проблеме. ЦК КП(б)Б уже 2 октября 1939 года на основе этого решения принял развернутое постановление,³ идентичное решение в документах ЦК КП(б)У не обнаружено. Вместе с тем, есть основания считать, что организованная деятельность советских коммунистов в западных областях началась, как минимум, за две недели до 1 октября 1939 года.

Первый секретарь Брестского обкома КП(б)Б Киселев в апреле 1940 года так описывал начало деятельности коммунистов на территории, вскоре вошедшей в состав Брестской области БССР: "В сентябре месяце вместе с передовыми частями Красной Армии во все города… прибыли небольшие группы коммунистов по 15-20 человек, направленные Центральным Комитетом для работы среди гражданского населения. Первая задача небольших групп коммунистов состояла в том, чтобы навести в городе большевистский порядок – сломать аппарат старой государственной машины бывшего польского государства, создать новые органы управления, мобилизовать городское и сельское трудовое население на помощь Красной Армии в борьбе с остатками белопольских банд офицеров, жандармов, полицейских и других врагов народа".⁴

Сходная информация содержится и в отчетном докладе на первой облпартконференции секретаря Станиславского обкома КП(б)У. По его словам, "партийную работу…начинали 20-30 коммунистов, командированные ЦК КП(б)У".⁵ Присланным партийным функционерам принадлежала вся полнота власти, они "решали военные и хозяйственные, административные и культурные, политико-воспитательные и другие задачи".⁶

Своим решением от 4 октября 1939 года Политбюро ЦК ВКП(б) назначает т.н. уполномоченных по партийной работе в Белостокскую, Виленскую, Полесскую, Новогрудскую, Львовскую, Станиславскую, Тарнопольскую и Луцкую области.⁷

Это, в основном, лица в последствии ставшие первыми секретарями областных комитетов партии. Официально ни одной из вышеперечисленных областей в тот момент в составе СССР не было, появились они там, причем некоторые под другим названием, только месяц спустя.⁸

В Белоруссии решением ЦК КП(б)Б от 19 ноября 1939 года в западных областях были образованы вначале Оргбюро,⁹ а затем, спустя десять дней, бюро областных комитетов партии.¹⁰ На Украине бюро обкомов были образованы 27 ноября 1939 года, при этом Оргбюро предварительно не создавались.¹¹

И там и там в бюро входило несколько человек, как правило, секретари обкомов и начальник УНКВД. В основном, это были партийные работники среднего звена из восточных областей УССР и БССР.

Одновременно на востоке СССР началась мобилизация людей для работы во вновь образованных областях. Решение по этому вопросу на уровне Политбюро – Секретариата ЦК ВКП(б) обнаружить, к сожалению, не удалось, на уровне же центральных комитетов компартий Белоруссии и Украины такие решения принимались регулярно. Так, решением бюро ЦК КП(б)Б от 2 октября 1939 года четырем восточным белорусским областям предписывалось мобилизовать 700 членов партии и 750 членов комсомола,¹² а постановлением политбюро ЦК КП(б)У от 20 декабря 1939 года из десяти восточных областей УССР для работы секретарями вновь образованных райкомов партии было мобилизовано 495 коммунистов.¹³ Отказ коммуниста поехать на работу в западные области мог повлечь за собой исключение из партии.¹⁴

Так как целью политики коммунистов было полное уничтожение старой системы управления, это привело к тому, что даже на самые незначительные посты старались назначать только людей, приехавших с востока. В Станиславской области УССР к 10 декабря 1939 года находилось уже 942 коммуниста,¹⁵ в Белостокскую область было "прислано 12396 человек, из них на руководящую партработу – 553 человека… особенно усердствовали на железнодорожном транспорте, где завезли около 3000 человек, вплоть до уборщиц".¹⁶ Во Львове и области "из числа командированных обком КП(б)У выдвинул на ответственную работу 678 человек".¹⁷ В Ровенской области на 23 апреля 1940 года было 1515 членов и 598 кандидатов партии, в основном, присланных Центральным Комитетом.¹⁸

Есть основания предполагать, что подбор кадров в Белоруссии и на Украине отличался по их национальному составу. К сожалению, нам удалось обнаружить более или менее полные данные только по двум областям. В Белостокской области из выдвинутых на ответственную работу 11598 человек белоруссов было 3214, русских – 613, поляков – 5195, евреев – 2431.¹⁹

В Дрогобычской же области украинцев было выдвинуто 3885 человек, поляков – 200-245, евреев – 336, русских – 1920.²⁰

Из сравнения этих данных (по состоянию на апрель 1940 года), можно сделать вывод о том, что в Белоруссии в целом проводилась несколько более либеральная политика при подборе кадров среди лиц нетитульных национальностей. На Украине же власти столкнулись с сильным националистическим движением. Начальник Тарнопольского УНКВД Вадис в апреле 1940 года утверждал, что "активизация антисоветской деятельности проходила на этот отрезок времени, как по линии польской, так и украинской контрреволюции".²¹

Вероятно, учитывая эти специфические условия, власти были вынуждены выдвигать в западных областях Украины кадры преимущественно украинской национальности.

Что же за люди были направлены на работу в западные области Украины и Белоруссии? Вот как охарактеризовал их деловые и нравственные качества в своем письме на имя Сталина помощник Ровенского областного прокурора Сергеев: "Казалось бы, что с освобождением западной Украины сюда для работы должны были быть направлены лучшие силы страны, кристально честные и непоколебимые большевики, а получилось наоборот. В большинстве сюда попали большие и малые проходимцы, от которых постарались избавиться на родине".²²

Как отмечалось в постановлении Ровенского ОК КП(б)У от 21 мая 1940 года: "…Сергеев, работая специально по вопросу жалоб в областной прокуратуре, использовав свое служебное положение, подобрал ряд фактов, имевших действительное место нарушений рев. законности, по которым уже областные и советские органы реагировали и приняли меры, став на путь явной злобной антисоветской клеветы на партийные, советские органы, прокуратуру, НКВД и в целом на всю партийную организацию, называя всех проходимцами-ворами. В действительности в области имели и имеют место случаи нарушения отдельными работниками ревзаконности по которым приняты и принимаются соответствующие меры, так, например, за бывшим предгорсоветом г. Ровно Фокша были случаи неправильной покупки вещей, грубость к населению и т.д… но за эти факты Фокша еще 11 апреля 1940 г. горкомом КП(б)У с работы снят и на него было наложено партийное взыскание".²³

Таким образом, признавая, что высокопоставленные члены партии, используя свое служебное положение, действительно совершали уголовнонаказуемые по советскому законодательству проступки, обком партии считал, что снятие с работы и партвзыскание были для них достаточным наказанием. Что же касается Сергеева, который просто добросовестно выполнял свои служебные обязанности, то постановлением обкома он был привлечен к судебной ответственности за "клевету на партийную организацию". В документах партийных областных комитетов содержатся десятки, если не сотни, фактов, подтверждающих правоту оценки, данной Сергеевым командированным с востока коммунистам.

В Пинской области в сентябре 1940 года исключен из партии за присвоение принадлежащих осаднику драгоценностей помощник оперуполномоченного Ленинского РОМ НКВД Д.Т. Сугако.²⁴ В Барановической области в декабре 1940 года объявлен выговор члену партии В.М. Сорокину за присвоение вещей помещика.²⁵ В Виленской области группой руководителей во главе с председателем Виндзовского РИКа Караткевичем расхищалось имущество, изъятое в свое время у лесников и осадников.²⁶ В Дрогобычской области "начальник РО НКВД Новострелецкого района Кочетов 7 ноября 1940 года, напившись пьяным в сельском клубе в присутствии начальника РО милиции Псеха, тяжко избил наганом батрака Царица, который в тяжелом положении был доставлен в больницу".²⁷ В Богородчанском районе Станиславской области коммунист Сыроватский "вызывал крестьян по вопросу налога ночью, угрожал им, понуждал девушек к сожительству", в Обертынском районе этой же области "имелись массовые нарушения революционной законности"²⁸ и т.д. и т.п.

Конечно, каждый раз, когда в партийных документах встречаются описания подобных случаев, речь идет об осуждении подобной практики, сообщается о партийном (реже уголовном) наказании виновных, в постановлениях декларируется нетипичность подобного поведения в целом для членов ВКП(б). Однако обилие таких фактов, попавших в официальные документы, дает основание предполагать, что в действительности их было значительно больше. Основная масса нарушений закона коммунистами происходила на местном уровне и разбиралась на заседаниях местных и районных комитетов партии, материалы которых нам не доступны. Бюро обкомов разбирали только самые вопиющие безобразия, причем, понятно, что местные комитеты не стремились их афишировать из-за боязни их руководителей потерять свои места.

Как уже упоминалось выше, одной из первостепенных задач коммунистов в западных областях было уничтожение органов управления и чиновников бывшего Польского государства, которое началось сразу же с приходом частей РККА. На территории будущей Станиславской области уже 20-21 сентября 1939 года были ликвидированы магистраты и старостат, организованы временные городские управления, крестьянские комитеты в деревнях и рабочая гвардия. Во главе всех этих органов были поставлены работники, командированные ЦК КП(б)Б.²⁹ Численность рабочей гвардии в г. Бресте составляла 120 человек, во всех волостных центрах, вошедших позднее в состав Брестской области – 30-40 человек.³⁰ Созданная из "передовых рабочих и крестьян", рабочая гвардия была брошена на "вылавливание скрывающихся в лесах и других местах белопольских бандитов: офицеров, помещиков, жандармов и крупных чиновников польского государства… Было выявлено несколько сот этих белопольских бандитов. Значительную часть… рабочегвардейцы убивали на месте".³¹

Мародерство и грабежи всячески поощрялись как проявления классовой борьбы. Очень показательна в этом смысле история двух судебных процессов, прошедших в Малорытинском районе Брестской области.

Первый процесс "по обвинению трех крестьян-середняков в убийстве 26 сентября 1939 года на почве классовой мести бывшего солтуса Коробейко". На процессе райпрокурор от обвинительной речи отказался, не находя в действиях обвиняемых состава преступления. По второму делу крестьянин был обвинен в убийстве 25 сентября 1939 года коменданта польской полиции Чипика. В своем выступлении в суде райпрокурор Зуб "требовал к обвиняемому высшей меры наказания, что крайне изумило присуствующих на процессе крестьян". Обком своим решением снял с работы райпрокурора отметив, что "такая практика Облпрокуратуры может вызвать неправильное толкование советских законов и правосудия". Крестьянин судом был оправдан. 32 Оценивая данный факт, секретарь Брестского обкома КП(б)Б Киселев говорил в апреле 1940 года: "Таких убийств заклятых врагов народа совершенных в гневе народном в первые дни прихода Красной Армии было немало. Мы оправдываем их, мы на стороне тех, кто выйдя из неволи, расправился со своим врагом".³³

Нам не удалось обнаружить документов о роли Красной Армии в уничтожении официальных представителей польской администрации, однако известно, что в начале октября 1939 года Политбюро ЦК ВКП(б) рассмотрело в рабочем порядке вопрос "О порядке утверждения приговоров военных трибуналов в Западной Украине и Западной Белоруссии".³⁴ К сожалению, решение по этому вопросу хранится в "особой папке" и в настоящее время исследователям не доступно.

В первые дни прихода коммунистов на западные территории Политбюро ЦК ВКП(б) достаточно часто принимало директивные решения, направляющие их деятельность. Кроме перечисленных выше, отметим следующие: 8 декабря 1939 года Политбюро принимает решение "О переходе на советскую валюту на территории Западной Украины и Западной Белоруссии",³⁵ согласно которому, с 21 декабря 1939 года злотые по счетам и вкладам обменивались по курсу 1:1, но не более 300 злотых. Для сравнения отметим, что в это время зарплату в 300 рублей в месяц получала, например, уборщица в аппарате ЦК ВКП(б).³⁶ 27 февраля 1940 года Политбюро решило вопрос "О претензиях, связанных с национализацией иностранных имуществ на территории Западной Украины и Западной Белоруссиии" (решение – "особая папка").³⁷

Несколько особняком стоят решения, касающиеся собственности Польского государства в Москве. В октябре 1939 года Управляющий делами СНК СССР М. Хломов отклонил просьбу Председателя Верховного Суда СССР И. Голякова о представлении здания бывшего Польского посольства Верховному Суду СССР. Это решение было прислано на утверждение Оргбюро ЦК ВКП(б).³⁸ 4 декабря 1939 года Политбюро рассмотрело вопрос "Об использовании помещения бывшего польского костела"и санкционировало "переоборудование и использование его под городской кинотеатр".³⁹

Посмотрим на конкретных примерах, как выполнялись директивы центра на местах. Сразу с приходом коммунистов, во многих местах начался самовольный захват квартир и домов, брошенных прежними хозяевами. Этот факт вызвал беспокойство в Барановическом обкоме, но не сам по себе, а как причина "срыва быстрейшего размещения работников областных, советских и хозяйственных органов".⁴⁰ А вот как решали свои жилищные проблемы ответственные работники в Тарнополе: "Сотрудник НКВД Кузнецов незаконно выселил из квартиры гр. Таненбаум – жену учителя, пенсионерку и все ее вещи выбросил на улицу… Работник НКВД Селезнев занял квартиру… гр. Алексенцера… и несмотря на решение суда о выселении Селезнева… продолжал проживать в квартире…Работник Облспецсвязи Бочкарев самоправно занял квартиру гр. Федербуш… присвоил ее домашние вещи, долгое время издевался над ней, не разрешал ей взять собственные вещи… ".⁴¹ Работник издательства "Правда" Жук сообщал в конце 1939 года в ЦК ВКП(б): "В г. Белостоке… особенно дикую картину представляет работа по распределению жилищной площади, складов и помещений под учреждения. В этом вопросе кто сильнее, тот и хозяин".⁴²

Другой проблемой, с которой столкнулась коммунистическая власть, был полный развал системы снабжения населения предметами первой необходимости. Вышеупомянутый работник "Правды" сообщал, что в Белостоке "очереди неимоверно велики, за хлебом больше 2000 человек у каждого магазина".⁴³ Каким же образом власти разрешали возникшие трудности? В Барановичах в декабре 1939 года, в связи с возникновением огромных очередей за хлебом, обком распорядился произвести изъятие "чуждых элементов, проникших в хлебопекарни". Ситуация во Львове и Белостоке разбиралась даже на Политбюро ЦК ВКП(б), которое в рабочем порядке рассмотрело 31 марта 1940 года вопрос "Об обеспечении товарами городов Львова и Белостока". Политбюро поручило комиссии в составе Микояна, Хрущева, Маленкова, Пономаренко и Любимова "выработать меры по обеспечению г. Львова и г. Белостока всеми необходимыми товарами (в том числе деликатесами всякого рода) за счет всех других городов и областей СССР".⁴⁴

В этой обстановке для очень многих людей, особенно беженцев, мелкая торговля стала единственной возможностью не умереть от голода. В письме на имя секретаря ЦК КП(б)Б Пономаренко два ответственных работника Белостока Матвеев и Ванеев признавая, что "по городу Белостоку в спекуляцию вовлечены десятки тысяч человек" просили "обязать Прокуратуру и Верховный суд БССР применять в отношении злостных спекулянтов все предусмотренные законом меры, вплоть до высшей меры наказания".⁴⁵

Изучение партийных документов приводит к выводу, что не было таких социальных групп населения, по отношению к которым не осуществлялись бы дискриминационные меры. В качестве примера приведем текст, принятого 14 декабря 1939 года постановления политбюро ЦК КП(б)У "О выплате пенсий пенсионерам б. Западной Украины": "Прекратить выплату пенсий следующим лицам: б. воеводам, ксендзам, попам, генералам, офицерам, жандармам, помещикам, прокурорам, председателям и членам окружных судов, крупным чиновникам министерств и иных ведомств, б. директорам и разным комиссарам, которые назначались польским правительством".⁴⁶

Постоянным чисткам подвергались торговые и хозяйственные учреждения. В Белостоке в январе 1940 года бюро обкома отмечало, что "классово-чуждые элементы пробрались в советские учреждения вплоть до руководящих постов".⁴⁷

В Тарнополе к апрелю 1940 года было выявлено "из 103 заведующих магазинами – 39 классово-чуждых, из 31 руководителей промартелей – 14 классово-чуждых".⁴⁸ В Барановичах в апреле 1940 года обком партии дал указание облотделу юстиции "немедленно очистить адвокатуру от пролезших в ее состав бывших польских адвокатов".⁴⁹ Начальник Белостокского УНКВД Гладков в апреле 1940 года утверждал, что "нельзя найти кулака и человека всякого религиозного культа, богатого поляка, у которого нет спрятанного оружия".⁵⁰ Не следует думать, что малоимущие слои населения имели какие-либо гарантии от произвола рабоче-крестьянской власти. Делегат первой Дрогобычской облпартконференции Липпа в апреле 1940 года прямо говорил, что "среди рабочих, крестьян, интеллигенции немало врагов".⁵¹ В Станиславской области "проводимые дважды чистки крестьянских комитетов показали, что в них пролезли чуждые элементы".⁵² В принципе, коммунисты не скрывали, что если бы не технические сложности, дискриминация осуществлялась бы просто по национальному признаку. Секретарь Станиславского обкома Мищенко откровенно заявлял: "Конечно, мы не можем выбросить совсем польское население и не привлекать его к работе… но если уж на работу принимается по национальности поляк, то надо внимательно изучить его… ".⁵³

Как уже отмечалось выше, единственным государственным органом, изредка пытавшимся ограничить произвол, была прокуратура. Все эти инициативы обычно грубо пресекались партийным руководством. Среди подобных примеров можно назвать неудачную попытку Граевского (Белостокская область) райпрокурора Лондаренко вернуть помещице Лещинской изъятые у нее вещи.⁵⁴ Другим, довольно примечательным фактом, является речь Дрогобычского облпрокурора Кригина на областной партийной конференции. Вот как описаны им последствия прихода Красной Армии: "Были случаи, вот в Раздольненском районе, там есть графское имение с большими ценностями, картинная галлерея, прекрасная обстановка. Когда прибыло на место временное управление, управляющий имением сдал инвентарную опись всего имущества. Никто туда не заходил до прихода Красной Армии, никаким грабежам это имение не подвергалось, однако на сегодня очень интересный факт – отсуствуют две инвентарные описи на имущество, одежду и мебель. А если пойти в имение и посмотреть, то в комнатах вы обнаружите много шкафов, в которых ничего нет, во многих комнатах нет гарнитуров и мебели".⁵⁵ Речь Кригину делегаты закончить не дали, а секретарь обкома Ткач в своем заключительном слове, назвав ее "грязным делом", обвинил облпрокурора в клевете.⁵⁶

В заключение данного параграфа несколько слов о том, каков же был результат собственно хозяйственной деятельности большевиков, сумели ли они наладить нормальную жизнь граждан? Безусловно, партийные документы областных комитетов до предела заполнены всякого рода сводками, планами, экономическими показателями и т.п., однако они никогда не включают в себя сравнения с идентичными показателями периода до сентября 1939 года (за исключением некоторых социальных показателей: количество школ и т.п.). На эмоциональном же уровне хорошим ответом на поставленный выше вопрос является риторическая реплика делегата первой Волынской облпартконференции Шаповала в апреле 1940 года: "Почему при поляках ежедневно поливали улицы, подметали метелками, а сейчас ничего нет?"⁵⁷

Вопрос "Об осадниках" был рассмотрен в рабочем порядке Политбюро ЦК ВКП(б) 29 декабря 1939 года. Постановление по этому вопросу содержится в "особой папке", однако с большой долей вероятности можно предположить, что именно в этот день было принято решение о первой массовой депортации – выселении лесников и осадников.⁵⁸ В материалах ЦК КП(б)Б и ЦК КП(б)У вообще отсуствуют какие-либо упоминания об этой операции, что может быть объяснено только тем, что данная информация хранится в "особых папках", т.к. по существовавшей тогда в ВКП(б) практике решения высших парторганов дублировались и конкретизировались парторганами более низкого уровня. В документах белорусских обкомов упоминаний о таких решениях ЦК КП(б)Б не обнаружено, в материалах же Тарнопольского⁵⁹ и Станиславского⁶⁰ обкомов найдены развернутые постановления, принятые в развитие решения политбюро ЦК КП(б)У "Вопросы связанные с выселением осадников" от 19 января 1940 года. Из документов следует, что это решение было в свою очередь оформлено совместным постановлением политбюро ЦК КП(б)У и СНК УССР, датированным этим же днем.

Операция проводилась в обстановке сверхсекретности, было сделано все, чтобы информация о выселении как можно позже просочилась на запад. Мобилизовано было большинство коммунистов и комсомольцев, а также "предварительно и тщательно проверенные люди из местного населения". О сроке заблаговременно не сообщалось, так что многие были мобилизованы прямо из дома или с работы без предварительной подготовки. Для проведения операции были созданы областные, районные и участковые тройки НКВД. Данных об их составе не обнаружено, но можно предположить, что он аналогичен составу троек, действовавших на востоке СССР в 1937-1938 г.г. В Тарнополе обком особо подчеркивал, что выселению подлежат "семьи осадников и лесной стражи украинцев, числящихся в воеводских списках, выявленные в процессе учета осадников органами НКВД". В помощь органам НКВД выделялось 500 членов партии и комсомола. В Станиславской области от НКВД было привлечено 995 человек, в помощь им было выделено 770 человек партактива, 1119 человек работников местных советских органов и 250 комсомольцев. Полная ответственность за подготовку и проведение выселения возлагалась на райкомы КП(б)У и райисполкомы, в первую очередь, на первых секретарей райкомов и председателей райисполкомов. Станиславский обком планировал провести 29 января 1940 года инструктаж среди первых секретарей райкомов по вопросу высылки. В Барановичах 8 апреля 1940 года обком рассмотрел вопрос "О выселении семей репрессированных помещиков, офицеров, полицейских и т.д. " (докладчик – начальник УНКВД Мисюров). Приняв к сведению "заявление тов. Мисюрова о том, что все подготовительные мероприятия по выселению семей репрессированных… проведены, обком обязал райкомы партии для проведения операции мобилизовать необходимое количество коммунистов и комсомольцев в каждом районе…председателей райисполкомов и секретарей райкомов партии оказать практическую помощь райотделам НКВД по обеспечению автотранспортом для перевозки выселяемых".⁶¹

Хотя в материалах других обкомов подобных директивных документов и не обнаружено, определеную информацию о депортациях удалось найти в протоколах областных партконференций. Начальник Белостокского УНКВД Гладков сообщил в апреле 1940 года делегатам облпартконференции, что по области было выселено более 13000 человек осадников и лесников.⁶²

Секретарь Брестского обкома Киселев включил в свой отчетный доклад следующие данные: "10 февраля 1940 года было выселено более 1000 семей осадников и лесников, 9 апреля 1940 года состоялось массовое выселение проституток, а 13 апреля 1940 года выселение семей репрессированных и офицеров, полицейских, жандармов, помещиков, руководителей фашистских партий, провокаторов и шпионов". Особо отмечалось, что благодаря конспирации, за границей узнали о выселении лишь спустя 2 недели после проведения операции.⁶³

Начальник Тарнопольского УНКВД Вадис в своей речи на облпартконференции докладывал делегатам, что по вверенной ему области "… в порядке массовой операции по специальному заданию партии и правительства… выселено… осадников 7000 семей (31700 душ), семей репрессированных – 9.103 (38074 человека) ". Как "особенно положительный факт" в обоих выселениях отмечалось "активное участие в этой работе нового, созданного парторганизацией, сельского актива, представляющего большую цифру в более 15000 человек". Данные приведенные Вадисом разбиты на группы: семьи контрреволюционеров, офицеров, полицейских и т.д. Интересно, что количество высланных семей контрреволюционеров украинской национальности – 349 семей (1.074 человека), превышает количество таковых польской национальности – 239 семей (703 человека).⁶⁴

Материалы других обкомов содержат лишь упоминания о проведеннных депортациях, в основном, в протоколах облпартконференций.

Сведения о грубейших нарушениях закона во время выселения, о разграблении имущества осадников и лесников содержатся в документах практически всех 11 западных обкомов. Причем, наряду с т.н. "низовым активом", этим не брезговали и многие высокопоставленные коммунистические аппаратчики.

В Дрогобычской области инструктор райкома Никитченко "во время выселения осадников присвоил себе велосипед… Присваивали имущество и работники милиции".⁶⁵

В Ровенской области уже упоминавшийся выше работник прокуратуры Сергеев сообщал в своем письме на имя Сталина о том, что "в период выселения осадников в отдельных районах (Клеванский и др.) имели место факты незаконной продажи конфискованных вещей осадников по заниженным ценам".⁶⁶

Постановления о разграблении и продаже по заниженным ценам имущества осадников принимались Станиславским,⁶⁷ Львовским,⁶⁸ Виленским⁶⁹ обкомами партии.

Справедливости ради, следует отметить, что были факты и прямо противоположного рода – проявление солидарности с выселяемыми и репрессированными людьми. Причем со стороны как простых людей, так и членов партии. Некоторые такие факты попали в документы областных комитетов. Такие поступки коммунистов квалифицировались партийными органами как предательство партии. В Виленской области председатель Дисненского РИКа Василевская помогала устраиваться на работу "классово-чуждым элементам".⁷⁰ В Пинской области зав. сектором партстатистики и единого партбилета оргинструкторского отдела Пинского райкома КП(б)Б Савеленко Н.С. "находясь на квартире родителей репрессированного органами НКВД, по просьбе матери репрессированного, пытаясь узнать в Управлении НКВД о причинах его ареста, а также в день выселения семьи этого репрессированного за пределы области 13 апреля 1940 года… совместно с матерью репрессированного пошла на железнодорожную станцию и взяла у жены репрессированного ребенка из вагона и передала его матери репрессированного, но при вмешательстве часового эшелона ребенок был возвращен обратно".⁷¹ По поводу подобных же фактов в Белостокской области высказывал свое возмущение в апреле 1940 года начальник УНКВД Гладков: "Мы недавно проводили мероприятия по выселению семей офицеров и других сволочей и там приходилось сталкиваться с советскими людьми, которые живут вместе с местными и заявляют: это моя жена или я хочу на ней жениться".⁷²

При изучении документов, о таких массовых и тщательно подготовляемых операциях как выселения, у любого человека, знакомого с коммунистической системой управления, не может не возникнуть вопроса: а так ли уж все гладко обстояло с выполнением задания партии и правительства, неужели повсеместно все было выполнено аккуратно и в срок? Один документ, который позволяет усомнится в этом, удалось обнаружить в материалах Виленского обкома. В сентябре 1940 года бюро обкома разбирало персональное дело начальника Шарковщинского РО НКВД Левшова Д.С., в результате чего выяснилось, что он "работая в Ошмянском уездном отделе НКВД занимался пьянством, после перевода на работу начальником… РО НКВД пьянства не прекратил, что отразилось на его практической работе: в районе до последнего времени не изъяты 25 бывших лесников, жены помещиков и полицейских".⁷³

В заключение этого раздела следует отметить, что репрессиями, проводимыми по приказу из центра, деятельность НКВД, безусловно, не ограничивалась. В речах руководителей НКВД, с которыми они выступали в апреле 1940 года на облпартконференциях, как главный лейтмотив проходили два положения: первое – наряду с репрессированными по приказу из Москвы, арестовано большое число других контрреволюционеров и второе – несмотря на все усилия остается "огромная засоренность врагами народа".

Следующим (после ряда репрессивных кампаний) важным шагом по советизации западных областей явилась паспортизация населения. Решений по этому вопросу в документах Политбюро, Секретариата и Оргбюро ЦК ВКП(б) не обнаружено.

В документах политбюро ЦК КП(б)У материалы о паспортизации также отсуствуют, единственный директивный документ, ссылка на который имеется в протоколах Станиславского обкома – постановление СНК СССР от 20 декабря 1939 года.⁷⁴ Начать паспортизацию в области предписывалось с 15 февраля 1940 года, ответственность за ее проведение возлагалась персонально на секретарей райкомов партии и руководителей местных органов советской власти. До 20 февраля 1940 года предписывалось подать в органы милиции списки лиц, у которых национализированы земля и имущество. В Ровенской области приступить к паспортизации предполагалось с 26 февраля 1940 года.⁷⁵

В Белоруссии паспортизация проводилась в соответствии с решением ЦК КП(б)Б от 16 февраля 1940 года "О введении паспортной системы в западных областях Белоруссии", ссылка на которое имеется в документах Белостокского обкома.⁷⁶ Само решение в протоколе №129 заседаний бюро ЦК КП(б)Б, датированном этой датой, отсутствует. В этой области предполагалось начать паспортизацию 15 февраля, а закончить к 1 мая 1940 года. Всем горкомам и райкомам партии предписывалось принять по этому вопросу специальные постановления, а начальнику УНКВД Гладкову "паспортизацию в первую очередь провести в городах Белостоке, Гродно, Ломжа и приграничной полосе области". В г. Белостоке паспортизация должна была закончиться 15 марта 1940 года. Горкомы и райкомы партии обязывались "выделить достаточное количество коммунистов и комсомольцев для работы на паспортных пунктах".

Не вызывает сомнения, что и сама паспортизация населения была очередной закамуфлированной репрессивной кампанией. Результатом ее должна была стать высылка тех граждан, которые ранее по той или иной причине не попали в категорию контрреволюционеров, но своим поведением или социальным статусом не устраивали коммунистические власти. Невыдача паспорта по решению местных органов милиции автоматически приводила к высылке. Эти цели большевиков откровенно были сформулированы в апреле 1940 года начальником Белостокского УНКВД Гладковым на облпартконференции: "Мы должны провести паспортизацию. Вы знаете, что при том положении, которое мы имеем, паспортизация имеет огромное значение. Мы должны как следует проверить людей, если не полностью, то процентов на 90 – обязательно".⁷⁷ В Брестской области руководитель обкома Киселев утверждал в апреле 1940 года, что "паспортизация… сильно помогает и поможет в борьбе со спекуляцией".

Вероятно, население западных областей оказывало определенное сопротивление проведению паспортизации. Вот как описывал один из таких фактов в апреле 1940 года руководитель Станиславского обкома Груленко: "На весовом заводе бывшего собственника Меера, который работал на заводе до последнего времени и когда ему органы милиции отказали в выдаче паспорта и предложили выехать из города, заводской комитет собрал рабочих, на собрании единогласно решили просить власти оставить его жить в городе, выдать ему паспорт, мотивируя это тем, что он очень хороший человек. Аналогичный случай имел место на машиностроительном заводе города Станислава".⁷⁸

Как и все, что намечали сделать большевики, паспортизация проходила трудно, с нарушением ранее утвержденных сроков. Станиславский обком 13 мая 1940 года был вынужден принять специальное постановление, посвященное ходу паспортизации в области.⁷⁹ Отмечалось, что на 10 мая 1940 года из 205000 человек, паспорта получили лишь 187650 (91,5%). Новым сроком окончания паспортизации назначалось 20 мая 1940 года. Во Львове обком в своем постановлении отмечал 21 марта 1940 года, что "работа начата лишь в 6 районах, а по городу Львову вместо 40000 паспортов выдано 1500".⁸⁰ В Дрогобычской области к апрелю 1940 года было выдано 110000 паспортов вместо 260000.⁸¹ В Белостокской области в апреле 1940 года руководитель УНКВД Гладков обвинил в срыве паспортизации руководителей местных парторганизаций и милицию.⁸² Так как с осени 1940 года упоминания о паспортизации из документов обкомов исчезают, вероятно, можно считать, что к этому времени это мероприятие в целом было завершено.

Первой выборной кампанией в западных областях были выборы 22 октября 1939 года в т.н. Народное Собрание. Документы убедительно свидетельствуют, что это был спектакль, прошедший под полным контролем коммунистов. Если просмотреть центральные и местные газеты того времени, то мы найдем немало материалов о стихийной инициативе ранее угнетаемых масс, свободном выдвижении кандидатов и тому подобные пропагандистские материалы. На самом же деле решение о созыве Народных Собраний в Западной Белоруссии и на Западной Украине в рабочем порядке было принято Политбюро ЦК ВКП(б) 1 октября 1939 года.⁸³ Один из подпунктов решения гласил: "Днем выборов в народное собрание назначить 22 октября 1939 года". Дальнейшая разработка сценария проводилась в центральных комитетах компартий Украины и Белоруссии.

В Белоруссии уже 2 октября 1939 года бюро ЦК КП(б)Б рассмотрело и приняло к "неуклонному исполнению постановление ЦК ВКП(б) от 1 октября 1939 года. " Секретарю ЦК КП(б)Б Малину и заведующему одного из отделов ЦК Эйдинову было поручено "организовать группу и разработать проекты деклараций Народного Собрания по вопросам… о вхождении в состав БССР и СССР".⁸⁴ 14 октября бюро ЦК КП(б)Б утвердило проекты решений и подробный порядок проведения Народного Собрания.⁸⁵ В документах политбюро ЦК КП(б)У информация о подготовке к выборам в Народное Собрание отсутствует, возможно, потому, что эти материалы хранятся в "особых папках". В документах же обкомов ее нет вообще, т.к. все они датированы не ранее ноября 1939 года. Упоминания же о результатах этих выборов на облпартконференциях в апреле 1940 года (только в превосходных степенях) никаких новых сведений по этой проблеме не содержат.

Следующие выборы в западных областях – выборы в Верховные Советы СССР, БССР и УССР состоялись 24 марта 1940 года. Решение по этому вопросу было принято на Политбюро ЦК ВКП(б) 7 января 1940 года,⁸⁶ 3 февраля было предписано "не позднее 10 февраля 1940 года представить центральным комитетам КП(б)Б и КП(б)У в ЦК ВКП(б) кандидатуры в Верховный Совет СССР",⁸⁷ 20 февраля 1940 года эти кандидатуры были утверждены.⁸⁸ Первоначально ЦК КП(б)У просил ЦК ВКП(б) назначить дату выборов на 18 февраля,⁸⁹ а ЦК КП(б)Б – на 25 февраля 1940 года.⁹⁰ Вероятно, ЦК ВКП(б) счел эти сроки недостаточными для подготовки. Кроме всех этих решений в документах Пинского обкома обнаружена ссылка на телеграмму Сталина "Об организационной и агитационно-пропагандистской работе во время выборов в Верховные Советы СССР и БССР".⁹¹ Подробные инструкции, как во время выборов не допустить нежелательных эксцессов, содержатся в письме с грифом "опубликование запрещается", направленном 5 февраля 1940 года обкомам, горкомам и райкомам западных областей БССР Центральным Комитетом КП(б)Б.⁹²

В изученных документах, к сожалению, нет исчерпывающих данных о национальном составе кандидатов в депутаты Верховных Советов, но и те данные, которыми мы располагаем, позволяют предположить, что он сильно отличался от этнического состава западных областей. Так, в Верховный Совет СССР от западных областей БССР было выдвинуто 22 человека: русских – 4, белоруссов – 15, украинцев – 2, поляков – 1.⁹³ В Волынской области в оба Верховных Совета было выдвинуто 16 человек, из них 15 украинцев и 1 еврей.⁹⁴

Коммунистическая пресса писала, что подготовка к выборам вылилась в настоящий праздник. Партийные же документы свидетельствуют о другом. Вот два примера из практики работы избирательных комиссий в Ровенской области. Член ВКП(б) с 1931 года, член Тучинского райкома партии, секретарь избирательного участка с. Сенное Тучинского района Трофименко И.Н. "К моменту подсчета голосов избирателей, объявив голосование законченным, открыл урну, выложил на стол бюллетени и заявил членам комиссии, что из присутствующих 10 членов комиссии может остаться 3 человека, а остальные могут идти спать… Трофименко напившись пьяным, оставив на произвол все избирательные документы, направился следом за 18-летней местной девушкой Мазур Г., членом той же избирательной комиссии, задержал ее и стал приставать к ней с целью использования как женщины, валял ее в снегу… напомнил ей, что имеет оружие… избирательные документы представил в райисполком с большим опозданием".⁹⁵ Райпрокурор Демидовского района, член партии с 1932 года Кузьмин Я.И. "взял к себе на работу… жену парикмахера гр. Слеп Риву, с которой вел распутный образ жизни… будучи в с.Калиновка уполномоченным по выборам… Кузьмин специально, нарочным из Демидовки вызвал к себе в Калиновку гр. Слеп Р., с которой организовал ночной разгул, в результате чего опоздал с отправкой избирательных материалов на 1,5 часа".⁹⁶ Читая эти документы, нетрудно прийти к выводу, что основной виной этих коммунистов перед партией были не уголовные преступления и нравственная нечистоплотность, а задержка со сдачей документов, что не позволило вышестоящим партийным руководителям вовремя отчитаться перед центром.

О том, как учитывалась во время выборов национальная специфика, рассказывал в апреле 1940 года делегатам Белостокской облпартконференции секретарь Снядовского райкома партии: "Снядовский район исключительно польский район, мы не имеем там ни одного белорусса и ни одного русского. Правда, там был один русский белогвардеец, мы его выслали оттуда. Интересно рассказать о том, как обком партии готовил избирательные материалы, лозунги к выборам в Верховные советы. Избирательные работы и лозунги готовились на белорусском, русском, еврейском, польском и других языках, лозунги и материалы были присланы в этот район на русском и еврейском языках, а на польском языке были посланы в другие районы".⁹⁷ Об обстановке показухи, в которой проходила подготовка к выборам, говорит следующий факт. В Пинской области "в период подготовки и проведения выборов в Верховные советы… передовая часть деревни Колодной выдвинула инициативу об организации колхозов… было подано 118 заявлений… на первом собрании председателем колхоза был избран член ППС Марушок, кладовщиком – член ППС Русанович, бригадиром – солтус. Руководил собранием председатель райисполкома Масленников".⁹⁸

Реакция простых граждан на эти т.н. выборы, несмотря на тотальный контроль органов НКВД, была достаточно неоднозначной. В Тарнопольской области, выступая на предвыборном собрании в местечке Поморяки, крестьянин Иван Возняк заявил: "Я ничего понять не могу. Говорили, что можно выставлять своих кандидатов, а на деле только тех кого хочет начальство". Другой житель этого же местечка утверждал, что "50% не будут голосовать, т.к. народу живется очень плохо". В селе Игровица 23 марта была выявлена "контрреволюционная листовка". Во время выборов "были случаи когда в урны опускали контрреволюционные листовки, а также делали неприличные надписи на бюллетенях… В селе Туркань за два дня до выборов была поднята паника, что всех поляков будут выселять".⁹⁹ В Брестской области "в некоторые урны для голосования во время выборов… вместе с бюллетенями враги народа опускали контрреволюционные листовки".¹⁰⁰ В Станиславской области в селе Добротово Надвирнянского района перед выборами "националисты Иванишек и Янко распускали среди крестьян слухи, что коммуния отберет землю у всех богатых, а бедных потом заберут и отправят в Сибирь, что Красная Армия закрывает все церкви, детей заберут в отдельные дома, а над украинцами коммуния поставит с нагайками евреев".¹⁰¹

О профессиональных качествах депутатов, выбранных от народа, говорит следующий факт. В октябре 1940 года на пленуме обкома отмечалось, что депутат Верховного Совета БССР от Пинской области Мисюра, работающая заместителем директора завода в Давид-Городке "до сих пор остается безграмотной, живет в лачуге, за все время не получила ни одного письма от избирателей".¹⁰²

Выборы в местные советы коммунисты, судя по всему, предполагали вначале провести сразу после выборов в Верховные советы. Нам известно, что такие намерения были у Центрального комитета компартии Белоруссии, который 19 ноября 1939 года обратился в ЦК ВКП(б) с просьбой назначить местные выборы на 26 мая 1940 года.¹⁰³ Однако Политбюро ЦК ВКП(б), сочтя, вероятно, что коммунисты еще недостаточно контролируют ситуацию, распорядилось 7 января 1940 года в своих решениях "Об образовании районов в западных областях БССР" и "Об образовании районов в западных областях УССР" сформировать местные органы советской власти из назначенцев. Городские и районные исполкомы были сформированы в основном из проверенных кадров с востока, а вот в сельсоветы пришлось назначать представителей местного населения. Критерии отбора предельно ясно были сформулированы в решении ЦК КП(б)Б от 29 января 1940 года: "… отбирать… в советы наиболее преданных людей, доказавших на деле свою преданность партии, ни в коем случае не допускать… проникновения кулацких и других враждебных элементов". В сельские советы входило 5-7 человек, в городские и поселковые – 7-9 человек.¹⁰⁴ В документах Пинского обкома сообщается, что в советы, действовавшие с февраля 1940 года, были назначены "бедняки, батраки и середняки, большинство из них малограмотные".¹⁰⁵

Выборы в местные советы состоялись только в октябре 1940 года. Несмотря на то, что со времени захвата власти коммунистами прошло более года, не обошлось без неприятных сюрпризов. Срывы проходили как на стадии формирования избирательных комиссий, так и во время самих выборов. В Пинской области "имели место случаи, когда рекомендованные (райкомом) кандидатуры не прошли в отдельных местах… В деревне Ситница член партии директор МТС Павлюченко не организовал как следует собрание крестьян, пустил дело выдвижения кандидатур в состав избирательной комиссии на самотек. Этим воспользовалась враждебная часть деревни и все пять кандидатур, рекомендованные партийной организацией были отведены, а прошли в состав комиссии бывший солтус и бывший комендант резервистов".¹⁰⁶ В Гусятинском районе Тарнопольской области, по словам секретаря райкома Терещенко, "в одном селе, там где мы не поработали, или вернее поработали, но очень плохо, где понадеялись на прикрепленного товарища, один кандидат в местные советы не избран".¹⁰⁷ В Дрогобычской области, как это отмечалось в специальном постановлении обкома, в селе Старые Стрелища "из 3500 человек пришло на выборы 110 человек, а проголосовало за выдвинутого кандидата только 58 человек".¹⁰⁸

Кроме выборов в советы коммунисты столкнулись с необходимостью провести выборы в профсоюзах. Партия, называвшая себя пролетарской, здесь имела дело с рабочими, для которых участие в профсоюзах было не "школой коммунизма", а легальной возможностью защищать свои права. Документы свидетельствуют, что коммунисты хорошо отдавали себе отчет в том, какие опасности таит для них такое положение дел.

Уже в начале октября 1939 года Секретариат ЦК ВКП(б) командировал в Западную Белоруссию и на Западную Украину группы работников ВЦСПС. Украинскую группу возглавлял П.Г. Москатов, белорусскую – В.Т.Зуев.¹⁰⁹ Не обсуждая здесь подробно эту тему, приведем только примеры из документов двух областных комитетов, дающие представление о том, в какой обстановке проходили выборы в профсоюзные комитеты.

Барановический обком в своем решении от 3 декабря 1939 года обязал уездные комитеты партии "… развернуть широкую массово-политическую работу по выборам профорганов, разоблачая роль старых предательских профсоюзов ППС, Бундовцев и др. и их лидеров. Обеспечить соответствующий подбор кандидатур в профорганы тщательно проверяя каждую кандидатуру с тем, чтобы в профорганы не пролезли предатели рабочего класса из б. ППСовцев, Бундовцев и др. контрреволюционных партий".¹¹⁰

В Станиславской области обком в развернутом постановлении, посвященном выборам профкомов, отмечал в декабре 1939 года, что они проходили в обстановке жестокой классовой борьбы: "В г.Станиславе на выборах среди работников дрожжевого завода украинские националисты Похильчук и Шпак агитировали среди работников, чтобы те в состав ФЗК не выбирали евреев. На выборах работников маслобойного завода сионист Штейнберг вел агитацию не избирать в месткомы украинцев. " Приведя эти и подобные им факты и отметив, что на уже прошедших выборах число избранных в комитеты украинцев недостаточно, обком предписал впредь "при выборах ФЗК обеспечить не менее 75% украинцев".¹¹¹

Формально национализация в западных областях проводилась по решениям Народных Собраний, фактически же она началась сразу с приходом Красной Армии. С одной стороны происходили внешне стихийные экспроприации, в которых принимало участие местное люмпенизированное население, с другой – захват властями имущества, необходимого им для нормального осуществления своих прерогатив.

Политбюро ЦК ВКП(б) рассмотрело вопрос "О национализации промышленных предприятий и учреждений на территории Западной Украины и Западной Белоруссии" в рабочем порядке 3 декабря 1939 года и утвердило проекты соответствующих указов Президиума Верховного Совета СССР.¹¹²

В документах ЦК КП(б)Б многостраничные списки, подлежащих национализации предприятий, впервые появляются в постановлении датированном 14 октября 1939 года, посвященном рассмотрению проектов решений Народного Собрания.¹¹³ В документах ЦК КП(б)У подобных решений не обнаружено.

В партийных документах (особенно в документах обкомов) имеется большое количество материалов, содержащих данные о вопиющих преступлениях, совершенных коммунистами во время национализации.

В Барановической области, как отмечалось в решении обкома от 11 декабря 1939 года, уполномоченный ЦК КП(б)Б по Слонимскому уезду Новиков "после приезда 22 ноября 1939 года из Минска дал антипартийные установки о нажиме на зажиточного крестьянина в форме обложения твердым заданием кулака… В результате таких установок… в 6 волостях уезда имели место факты "раскулачивания" середняцких хозяйств. Изымалось имущество у крестьян, имевших земельные наделы 7-13 гектаров, при этом конфисковывали карманные часы, женское белье, другие вещи домашнего обихода, которые раздавались местному населению без всякого учета. Такое положение имело место с 23 октября по 6 декабря 1939 года".¹¹⁴

В Дрогобычской области, уже упоминавшийся облпрокурор Кригин в апреле 1940 года говорил, что "в Садово-Вишняковском районе проводили национализацию таким порядком… забрали все имущество, вплоть до пеленок и детских кроваток и свезли все в кооперацию".¹¹⁵

Во Львовской области у некоего Виммера была национализирована однокомнатная квартира; при национализации снимали с рук и описывали личные вещи граждан: перстни, сережки и т.п.; у зубного врача Насса были изъяты лечебные инструменты.¹¹⁶ Произвол властей был настолько велик, что на это был вынужден обратить внимание Секретариат ЦК ВКП(б), разбиравший в январе 1940 года письмо корресподента "Правды" по г.Львову Г.Певзнера. По его свидетельству, "при национализации допускали и такие вещи: опись грязного белья, опись обручальных колец и т.п."¹¹⁷

В Тарнопольской области при изъятии ценностей из монастыря партийными и советскими работниками, последние были избиты местными крестьянами.¹¹⁸ В области во время национализации изымалось имущество у врачей, инженеров, учителей и даже рабочих. Обком в своем решении от 27 января 1940 года отмечал, что "было допущено описывание и изъятие таких вещей как старые чулки, грязное белье и т.п. ".¹¹⁹

В Станиславской области группа из двух коммунистов и двух комсомольцев проводила во время национализации незаконные обыски домов и граждан, в том числе женщин, присваивала изъятое имущество.¹²⁰

Преобразование сельского хоэяйства западных областей на советский лад началось с января 1940 года. К этому времени относится создание первых совхозов и колхозов. Вопрос "О создании совхозов в западных областях УССР" был рассмотрен в рабочем порядке на Политбюро ЦК ВКП(б) 19 февраля 1940 года. Было решено утвердить соответствующее решение СНК СССР.¹²¹ Политбюро ЦК КП(б)У продублировало это решение 27 февраля 1940 года.¹²² В Белоруссии, вероятно, ЦК КП(б)Б решил проявить инициативу и принял решение "Об организации совхозов в западных областях БССР" еще 16 января 1940 года.¹²³ По неизвестным нам причинам Политбюро ЦК ВКП(б) решило этот вопрос только 2 апреля 1940 года, утвердив совместное постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР.¹²⁴ Согласно этим решениям, совхозы организовывались на землях, конфискованных у б. помещиков, осадников, немцев-колонистов и т.п. категорий. Так как это не задевало интересов большинства крестьян (середняков и бедноты), организация совхозов происходила без особых проблем для коммунистов.

Совершенно иная ситуация сложилась с организацией колхозов. Сразу следует отметить, что в первой половине 1940 года партийные органы всех уровней от Политбюро ЦК ВКП(б) до обкомов никаких решений о начале коллективизации не принимали. Скорее всего в Москве хорошо понимали, что подобное мероприятие может окончательно подорвать доверие к коммунистам даже со стороны самых неимущих слоев населения. Первые колхозы стали появляться по инициативе местных властей на волне показухи, поднятой при подготовке к выборам в Верховные Советы. Однако партфункционеры, присланные с востока и привыкшие к полному послушанию тамошнего населения, просчитались. Крестьяне, владевшие до прихода советов собственной землей, оказали упорное сопротивление. Методы, которыми проводилась коллективизация, ничем не отличались от тех, какие применялись коммунистами на остальной территории СССР за 10 лет до этого.

В Белостокской области "со спешкой… не проверяя существа поданых заявлений, с нарушением принципов индивидуального приема были организованы колхозы, в которые пролезли кулаки и другие враждебные элементы. И, когда на второй день после организации колхозов, поставили вопрос об обобществлении средств производства, колхозы распались… Из организованных колхозов по области вышло 132 хозяйства".¹²⁵ Одновременно с коллективизацией, в Белостокской области решением бюро обкома было запрещено "всякое переселение хозяйств на хутора" и начато, якобы добровольное, их оттуда переселение.¹²⁶

В Столинском районе Пинской области "во время весеннего сева было подано в колхоз заявлений от 127 хозяйств. Их всех приняли, а назавтра вышли из колхоза 67 хозяйств. Большая половина из вышедших кулацкие хозяйства,10 бедняцких, а остальные середняцкие".¹²⁷ Здесь также "идя навстречу пожеланиям колхозников" было организовано сселение с хуторов в колхозные центры.¹²⁸

В Волынской области к октябрю 1940 года было организовано 148 колхозов, в которые вошли лишь 4% всех крестьянских хозяйств. К этому времени в области оставались целые районы: не имевшие ни одного колхоза.¹²⁹ Объясняя причины столь незавидного положения, начальник областного УНКВД Белоцерковский в октябре 1940 года призывал местных руководителей "идти от села к селу и выколачивать врагов… Надо сколотить сейчас актив на борьбу с врагами… Если мы поднимем на высоту революционную бдительность, у нас в области будет большой рост колхозов".¹³⁰

В декабре 1940 года на пленуме Тернопольского обкома отмечалось что во многих колхозах "вынуждены исключать бедняков за нарушения трудовой дисциплины, настроение у колхозников исключительно плохое, есть случаи, когда отдельные колхозники-бедняки подают заявления с просьбой освободить их из колхоза… В колхозе им. Ворошилова Борщевского района… за последние 4 месяца ни одного колхозника в колхоз не приняли".¹³¹ В этой же области "в некоторых селах разбрасывались листовки, призывающие к выходу из колхоза, а в селе Суходол Гусятинского района была организована делегация для поездки в Каменец-Подольскую область для ознакомления с жизнью колхозников, которая после возвращения занялась антиколхозной агитацией, результатом которой явились выходы из колхоза".¹³²

В селе Мислятичи Дрогобычской области "было проведено сведение земли в один массив и не была указана селянам земля взамен взятой у них, что привело к тому, что более 200 мужчин и женщин вышли в поле в знак протеста против сведения земли – не давали работать трактористам. Выходили женщины с детьми против трактора, бросали бревна и доски под трактор и не давали возможности производить работу трактором".¹³³

В Галичском районе Станиславской области, когда партийный функционер Панчишек попытался рассказать крестьянам о сельскохозяйственной выставке, призывая крестьян вступить в колхоз, "группа женщин в 30 человек организованно выступила против колхоза, их поддержали другие".¹³⁴

Во Львовской области на пленуме обкома в ноябре 1940 года отмечалось, что создано всего 71 коллективное хозяйство, т.е. 2,1% от общего количества дворов. Подчеркивалось также, что первые колхозы в области были организованы на землях осадников и помещиков, для создания же новых хозяйств свободных земель нет, а крестьяне объединять свои наделы не хотят.¹³⁵

Анализ просмотренных документов позволяет сделать вывод, что, вплоть до начала советско-германской войны, коммунисты так и не смогли достигнуть сколь-нибудь ощутимых успехов в деле коллективизации.

____________________

Сокращения в тексте:

БССР – Белорусская Советская Социалистическая Республика.

КП(б)Б – Коммунистическая партия (большевиков) Белоруссии.

КП(б)У – Коммунистическая партия(большевиков) Украины.

ОК – областной комитет партии, обком.

РАЙОНО – районный отдел народного образования.

РИК – районный исполнительный комитет.

РК – районный комитет партии, райком.

РККА – Рабоче-Крестьянская Красная Армия.

РО – районный отдел(милиции или НКВД).

РОМ – районный отдел милиции.

РЦХИДНИ – Российский Центр хранения и изучения документов новейшей истории.

СНК – Совет Народных Комисаров.

УНКВД – областное управление НКВД.

УССР – Украинская Советская Социалистическая Республика.

ЦХСД – Центр хранения современной документации.

ФЗК – фабрично-заводской комитет (профсоюзный).

Примечания:

1. ф.17, оп.21, д.456, л.142. Протоколы №№ 76-91 заседаний бюро ЦК КП(б)Б с материалами.

2. ф.17, оп.3, д.1014. Протокол №7 Политбюро ЦК ВКП(б), пункт 252-гс.

3. ф.17, оп.21, д.456, л.142. Протоколы №№76-91 бюро ЦК КП(б)Б с материалами.

4. ф.17, оп.22, д.247, л.л.95-97. Материалы 1 Брестской облпартконференции.

5. ф.17, оп.22, д.3422, л.18. Материалы 1 Станиславской облпартконференции.

6. там же.

7. ф.17, оп.3, д.1015, л.1. Протокол №8 Политбюро ЦК ВКП(б).

8. "Правда", 5 декабря 1939 г., указы ПВС СССР об образовании западных областей УССР и БССР.

9. ф.17, оп.21, д.458, л.л.3, 4. Протоколы №№104-110 заседаний бюро ЦК КП(б)Б с материалами.

10. там же, л.л.35-38.

11. ф.17, оп.21, д.4697, л.л.233-241. Протокол №14 политбюро ЦК КП(б)У.

12. ф.17, оп.21, д.456, л.142.Протоколы №№76-91 бюро ЦК КП(б)Б с материалами.

13. ф.17, оп.21, д.4699, л.л.118, 119. Протоколы №№15-16 политбюро ЦК КП(б)У с материалами.

14. ф.17, оп.21, д.457, л.3(об). Протоколы №№92-103 бюро ЦК КП(б)Б с материалами.

15. ф.17, оп.22, д.3422, л.18. Материалы 1 Станиславской облпартконференции.

16. ф.17, оп.22, д.230, л.л.70, 71. Протоколы пленума Белостокского ОК КП(б)Б, октябрь 1940 года.

17. ф.17, оп.22, д.3271, л.70. Материалы 1 Львовской облпартконференции.

18. ф.17, оп.22, д.3379, л.61. Материалы 1 Ровенской облпартконференции.

19. ф.17, оп.22, д.230, л.69. Протоколы пленума Белостокского ОК КП(б)Б, октябрь 1940 года.

20. ф.17, оп.22, д.3108, л.38. Протоколы 1 Дрогобычской облпартконференции.

21. ф.17, оп.22, д.3470, л.116. Протоколы 1 Тарнопольской облпартконференции.

22. ф.17, оп.22, д.3383, л.л.252, 253. Протоколы бюро Ровенского ОК КП(б)У, январь-март 1940 г.

23. там же.

24. ф.17, оп.22, д.348, л.32. Протоколы бюро Пинского ОК КП(б)Б, сентябрь-ноябрь 1940 года.

25. ф.17, оп.22, д.219, л.5. Протоколы бюро Барановического ОК КП(б)Б, декабрь 1939 года.

26. ф.17, оп.22, д.268, л.л.100, 101. Протоколы Бюро Виленского ОК КП(б)Б, август-сентябрь 1940 года.

27. ф.17, оп.22, д.3116, л.л.72, 73. Протоколы бюро Дрогобычского ОК КП(б)У, октябрь-декабрь 1940 года.

28. ф.17, оп.22, д.3425, л.202. Протоколы пленумов Станиславского ОК КП(б)У, февраль-апрель 1941 года.

29. ф.17, оп.22, д.3422, л.16. Материалы 1 Станиславской облпартконференции.

30. ф.17, оп.22, д.247, л.л.95-97. Материалы 1 Брестской облпартконференции.

31. там же.

32. ф.17, оп.22, д.251, л.л.202-204. Протоколы бюро Брестского ОК КП(б)Б, январь-март 1940 года.

33. Ф.17, оп.22, д247, л.129. Материалы 1 Брестской облпартконференции.

34. ф.17, оп.3, д.1014. Протокол №7 Политбюро ЦК ВКП(б), пункт 270-гс.

35. ф.17, оп.3, д.1016. Протокол №9 Политбюро ЦК ВКП(б), пункт 195-гс.

36. ф.17, оп.117, д.48, л.85. Материалы к протоколу №17 заседания Оргбюро ЦК ВКП(б) от 29 октября 1939 года.

37. ф.17, оп.3, д.1020, л.21 Протокол №13 Политбюро ЦК ВКП(б), пункт 92-гс.

38. ф.17, оп.117, д.46, л.136. Материалы к протоколу №16 Оргбюро ЦК ВКП(б).

39. ф.17, оп.3, д.1016. Протокол №9 Политбюро ЦК ВКП(б), пункт 179-гс.

40. ф.17, оп.22, д.219, л.1. Протоколы бюро Барановического ОК КП(б)Б, декабрь 1939 года.

41. Ф.17, оп.22, д.3279, л.99. Протоколы бюро Тарнопольского ОК КП(б)У, июль-август 1940 года.

42. ф.17, оп.117, д.69, л.195. Материалы к протоколу №27 Секретариата ЦК ВКП(б).

43. там же, л.194.

44. ф.17, оп.3, д.1021, л.37. Протокол №14 Политбюро ЦК ВКП(б), пункт 116-гс.

45. ф.17, оп.22, д.233, л.л.89-92. Протоколы бюро Белостокского ОК КП(б)Б, январь-март 1940 года.

46. ф.17, оп.21, д.4699. Протоколы №№15-16 политбюро ЦК КП(б)У с материалами, протокол №15, пункт 120-оп.

47. ф.17, оп.22, д.233, л.л.27, 28. Протоколы бюро Белостокского ОК КП(б)Б, январь-март 1940 года.

48. ф.17, оп.22, д.3470, л.62. Материалы 1 Тарнопольской облпартконференции.

49. ф.17, оп.22, д.220, л.62. Протоколы бюро Барановического ОК КП(б)Б, январь-июль 1940 года.

50. ф.17, оп.22, д.229, л.231. Материалы 1 Белостокской облпартконференции.

51. ф.17, оп.22, д.3108, л.47. Материалы 1 Дрогобычской облпартконференции.

52. ф.17, оп.22, д.3422, л.52. Материалы 1 Станиславской облпартконференции.

53. там же, л.118.

54. ф.17, оп.22, д.233, л.л.251, 252. Протоколы бюро Белостокского ОК КП(б)Б, январь-март 1940 года.

55. ф.17, оп.22, д.3108, л.119.Материалы 1 Дрогобычской облпартконференции.

56. там же, л.121.

57. ф.17.оп.22, д.3021, л.63. Материалы 1 Волынской облпартконференции.

58. ф.17, оп.3, д.1018, л.13. Протокол №11 Политбюро ЦК ВКП(б), пукт 68-гс.

59. ф.17, оп.22, д.3476, л.л.139, 140. Протоколы бюро Тарнопольского ОК КП(б)У, январь-март 1940 года.

60. ф.17, оп.22, д.3428, л.л.174-176. Протоколы бюро Станиславского ОК КП(б)У, январь-февраль 1940 года.

61. ф.17, оп.22, д.220, л.62. Протоколы бюро Барановического ОК КП(б)Б, январь-июль 1940 года.

62. ф.17, оп.22, д.229, л.235. Материалы 1 Белостокской облпартконференции.

63. ф.17, оп.22, д.247, л.л.158-159. Материалы 1 Брестской облпартконференции.

64. ф.17, оп.22, д.3470, л.127. Материалы 1 Тарнопольской облпартконференции.

65. ф.17, оп.22.д.3108, л.25. Материалы 1 Дрогобычской облпартконференции.

66. ф.17, оп.22, д.3383, л.252. Протоколы бюро Ровенского ОК КП(б)У, январь-март 1940 года.

67. ф.17, оп.22, д.3432л.л.6-8. Протоколы бюро Станиславской ОК КП(б)У, август-октябрь 1940 года.

68. ф.17, оп.22, д.3276, л.л.214-215. Протоколы бюро Львовского ОК КП(б)У, декабрь1939-апрель 1940 годов.

69. ф.17, оп.22, д.268, л.л.100, 101. Протоколы бюро Вилейского ОК КП(б)Б, август-сентябрь 1940 года.

70. ф.17, оп.22, д.268, л.102. Протоколы бюро Вилейского ОК КП(б)Б, август-сентябрь 1940 года.

71. ф.17, оп.22, д.346.л.л.210, 211. Протоколы бюро Пинского ОК КП(б)Б, январь-июнь 1940 года.

72.ф.17, оп.22, д.229, л.239. Материалы 1 Белостокской облпартконференции.

73. ф.17, оп.22, д.268, л.169. Протоколы бюро Вилейского ОК КП(б)Б, август-сентябрь 1940 года.

74. ф.17, оп.22, д.3428, л.л.204-206. Протоколы бюро Станиславского ОК КП(б)У, январь-февраль 1940 года.

75. ф.17, оп.22, д.3383, л.57. Протоколы бюро Ровенского ОК КП(б)У, январь-март 1940 года.

76. ф.17, оп.22, д.233, л.л.213-214. Протоколы бюро Белостокского ОК КП(б)Б, январь-март 1940 года.

77. ф.17, оп.22, д.229, л.341. Материалы 1 Белостокской облпартконференции.

78. ф.17, оп.22, д.3422, л.47. Материалы 1 Станиславской облпартконференции.

79. ф.17, оп.22, д.3430, л.л.43-45. Прототоколы бюро Станиславского ОК КП(б)У, май-июнь 1940 года.

80. ф.17, оп.22, д.3276, л.л.147-148. Протоколы бюро Львовского ОК КП(б)У, декабрь 1939 – апрель 1940 г.г.

81. ф.17, оп.22, д.3108, л.32. Материалы 1 Дрогобычской облпартконференции.

82. ф.17, оп.22, д.229, л.241. Материалы 1 Белостокской облпартконференции.

83. ф.17, оп.3, д.1014, л.л.57-61. Протокол №7 Политбюро ЦК ВКП(б), пункт 252-гс.

84. ф.17, оп.21, д.456, л.142. Протоколы №№76-91 бюро ЦК КП(б)Б с материаламию

85. ф.17, оп.21, д.457, л.л.12-26, 45-47. Протоколы №№92-103 ЦК КП(б)Б с материалами.

86. ф.17, оп.3, д.1018, л.29. Протокол Политбюро ЦК ВКП(б) №11, пункт 140-гс.

87. ф.17, оп.3д.1019. Протокол Политбюро ЦК ВКП(б) №12, пункт 81-гс.

88. ф.17, оп.3, д.1020, л.11. Протокол Политбюро ЦК ВКП(б) №13, пункт 40-гс.

89. ф.17, оп.21, д.4697. Протокол №14 политбюро ЦК КП(б)У, пункт 861-гс.

90. ф.17, оп.21, д.458л.27. Протоколы №№104-110 бюро ЦК КП(б)Б с материалами.

91. ф.17.оп.22, д.346, л.50. Протоколы бюро Пинского ОК КП(б)Б, январь-июнь 1940 года.

92. ф.17, оп.22, д.197, л.л.188-193. Протоколы бюро ЦК КП(б)Б №№119-125 с материалами.

93. ф.17, оп.22, д.198, л.л.2-4. Протоколы №№126-133 бюро ЦК КП(б)Б с материалами.

94. ф.17, оп.22, д.3024, л.153. Протоколы бюро Волынского ОК КП(б)У, январь-март 1940 года.

95. ф.17, оп.22, д.3383, л.117. Протоколы бюро Ровенского ОК КП(б)У, январь-май 1940 года.

96. там же, л.165.

97. ф.17, оп.22, д.229, л.187. Материалы 1 Белостокской облпартконференции.

98. ф.17, оп.22, д.342, л.15. Протоколы пленумов Пинского ОК КП(б)Б, апрель-октябрь 1940 года.

99. ф.17, оп.22, д.3470, л.л.69, 70. Материалы 1 Тарнопольской облпартконференции.

100. ф.17, оп.22, д.247.л.160. Материалы 1 Брестской облпартконференции.

101. ф.17, оп.22, д.3422, л.32. Материалы 1 Станиславской облпартконференции.

102. ф.17, оп.22, д.342, л.104. Протоколы пленумов Пинского ОК КП(б)Б, апрель-октябрь 1940 года.

103. ф.17, оп.21, д.458, л.27. Протоколы №№104-110 бюро ЦК КП(б)Б с материалами.

104. ф.17.оп.22, д.197, л.79. Протоколы №№119-125 бюро ЦК КП(б)Б с материалами.

105. ф.17, оп.22, д.342, л.л.107-108. Протоколы пленумов Пинского ОК КП(б)Б, апрель-октябрь 1940 года.

106. там же, л.111.

107. ф.17, оп.22, д.3472, л.л.19, 20. Протоколы пленума Тарнопольского ОК КП(б)У, декабрь 1940 года.

108. ф.17.оп.22, д.3116, л.л.72-74.Протоколы бюро Дрогобычского ОК КП(б)У, октябрь-декабрь 1940 года.

109. ф.17, оп.117, д.38, л.147. Материалы к протоколу №12 Оргбюро ЦК ВКП(б), пункт 517-гс.

110. ф.17.оп.22, д.219, л.3. Протоколы Барановического ОК КП(б)Б, декабрь 1939 года.

111. ф.17, оп.22, д.3427, л.л.41-43. Протоколы Станиславского ОК КП(б)У, декабрь 1939 года.

112. ф.17, оп.3, д.1016. Протокол №9 Политбюро ЦК ВКП(б), пункт 156-гс.

113. ф.17, оп.21, д.457, л.л.27-44. Протоколы №№92-103 бюро ЦК КП(б)Б.

114. ф.17, оп.22, д.219, л.л.4, 5. Протоколы бюро Барановического ОК КП(б)Б, декабрь 1939 года.

115. ф.17, оп.22, д.3108.л.л.118-121. Материалы 1 Дрогобычской облпартконференции.

116. ф.17.оп.22.д.3276, л.13. Протоколы бюро Львовского ОК КП(б)У, декабрь 1939-апрель 1940 г.г.

117. ф.17, оп.117.д.69, л.200. Материалы к протоколу №27 Секретариата ЦК ВКП(б).

118. ф.17, оп.22, д.3470, л.58. Материалы 1 Тарнопольской облпартконференции.

119. ф.17, оп.22, д.3476, л.л.78-79. Протоколы бюро Тарнопольского ОК КП(б)У, январь-март 1940 года.

120. ф.17, оп.22, д.3429, л.л.72-73. Протоколы бюро Станиславского ОК КП(б)У, февраль-апрель 1940 года.

121. ф.17, оп.3, д.1020.л.7. Протокол Политбюро ЦК ВКП(б) №13, пункт 30-гс.

122. ф.17, оп.22, д.2965, л.119. Протокол №18 политбюро ЦК КП(б)У, пункт 314-оп.

123. ф.17, оп.22, д.196, л.л.164, 165. Протоколы №№114-118 бюро ЦК КП(б)Б, пункт 75.

124. ф.17, оп.3, д.1021, л.39. Протокол №14 Политбюро ЦК ВКП(б), пункт 123-гс.

125. ф.17, оп.22, д.230, л.64. Протоколы пленумов Белостокского ОК КП(б)Б, апрель-октябрь 1940 года.

126. ф.17, оп.22, д.233, л.л.203, 204.Протоколы бюро Белостокского ОК КП(б)Б, январь-март 1940 года.

127. ф.17, оп.22, д.342.л.л.15.16. Протоколы пленумов Пинского ОК КП(б)Б, апрель-октябрь 1940 года.

128. ф.17, оп.22, д.347, л.40. Протоколы бюро Пинского ОК КП(б)Б, июль-август 1940 года.

129. ф.17, оп.22, д.3022, л.л.53-56. Протоколы пленумов Волынского ОК КП(б)У, апрель-октябрь 1940 года.

130. там же, л.66.

131. ф.17, оп.22, д.3472.л.л.77, 78. Протоколы пленума Тарнопольского ОК КП(б)У, декабрь 1940 года.

132. ф.17, оп.22, д.3470, л.53. Материалы 1 Тарнопольской облпартконференции.

133. ф.17, оп.22, д.3112, л.14. Протоколы пленума Дрогобычского ОК КП(б)У, апрель 1941 года.

134. ф.17, оп.22, д.3432, л.128. Протоколы бюро Станиславского ОК КП(б)У, август-октябрь 1940 года.

135. ф.17, оп.22, д.3272, л.л.190, 191. Протоколы пленума Львовского ОК КП(б)У, апрель-ноябрь 1940 года.