Раба для моих забав

ГЛАВА 1

Кирилл Александрович откровенно скучал. Каждый год в начале мая ему необходимо было потратить около пяти своих драгоценных часов, вальяжно заседая на стуле и рассматривая очередного студента, который мечтал попасть к нему на работу. Хотя правильней всего сказать в одну из фирм его корпорации.

Конечно, сам лично он их не отбирал. Бля, как будто заниматься ему больше было не чем. Рядом за длинным столом сидело его четыре доверенных человека, которые занимались кадровым подбором. Да и весь набор счастливчиков проводился несколько дней. Он же присутствовал только на первом и то не все время, а так просто номинально для местного телевидения и газет. Дабы в скорее его имя вновь появилось в заголовках с благородной стороны: "Ольховский дает шанс на будущее молодежи" или "Ежегодный набор молодых специалистов лишь укрепляет позиции Ольховского как на деловом рынке, так и на социальном". Конечно, эти заголовки утаивали истинную выгоду от этой возни, которую как имел он, так и отец его бывшего однокурсника и друга — ректор данного университета.

Скучно ему стало не только именно сейчас. В последнее время ему много чего проелось, все казалось пресным, потерявшим свои краски. Так что череда соблазнительных молодых студенток, посылающих зазывные улыбки, была скорее веселящей, нежели привлекающей взор. Хотя после парочки таких призывов его член даже приятно потяжелел, отвечай на немое приглашение. Да, давненько он что-то получал разгрузку. Ни разу после того как неделю назад выгнал последнюю любовницу. Дорогая шлюха поднадоела ему. Все в ней было наиграно и фальшиво. Хотелось чего-то нового, некого разнообразия. Ложащиеся под него с радостью потаскухи очертенели. Он так и видел в их глазах скользящий знак доллара, увеличивающийся в размерах с каждым минетом, трахом или аналом. Суки. Настоящие злобные суки.

Сейчас же перед ним появлялись только умненькие девушки, учащиеся на стипендию, жаль только что в глазах их горел такой же алчный блеск, слишком хорошо знакомый мужчине. И все это заставляло Кирилла откровенно скучать. А скуку мужчина просто ненавидел.

Так было до тех пор, пока в аудиторию не вошла она. Застегнутая на все пуговицы белая блузка, темно-синяя юбка-карандаш прикрывающая колени, туфельки на невысоком каблучке, который никак нельзя назвать сексуальным, собранные в пучок на затылке светлые волосы и небесно-голубые глаза.

Чистая. Невинная.

Кровь моментально прибыла в его орган, заставляя тот отдаться приятным напряжением под молнией брюк. По венам потекла раскаленная лава, и первое слово, прозвучавшее в его похотливых мыслях, было "хочу". А то, что Ольховский хотел — всегда получал. Она села на стул перед комиссией с прямой спиной и прижатыми друг к другу коленками, немного нервно сжимая пальцы, но уверенно смотря вперед.

Кирилл ни одним жестом не выдал своей заинтересованности, хотя дикий доминантный самец в его душе метался в мыслях от желания схапать в свои объятия молоденькую самочку. Что же было в ней такого особенного, что так отличало ее от всех предыдущих студенток? Возможно отсутствие алчного взгляда в его сторону, а лишь мимолетное любопытное скольжение глаз, возможно надежда, которую она так и источала, возможно невинный и слишком простой вид. Все же он не мог ответить, что именно это было, но как ни странно мужчина с первого взгляда понял, что она идеальная добыча, которая будет сражаться до последнего, подогревая его азарт и развеивая скуку.

— Представьтесь, пожалуйста, — произнесла его менеджер по персоналу, курирующая набор молодых сотрудников в большинстве его фирм.

— Екатерина Гущина, двадцать лет, специальность экономика предприятий.

Екатерина, Катя, Катенька, Котенок, словно дивный деликатес мысленно испробовал он ее имя. Славное такое, нежное, простое и притягивающее, как сама девушка.

Дальше на нее посыпался град неважных для Кирилла вопросов. На какую должность хотела бы пойти, как у нее со знанием предмета, основные понятия по экономике, ее прогнозы и мнения, что его ни капли не интересовало. Хотя он отметил, что девушка дольно таки смышленая, только это не та область, в которой он ее задействует.

Полностью равнодушный снаружи и кипящей бурей похоти внутри, он понимал, что не желает идти по медленному пути завоевания. Не то желание проснулось в его темной душе, совсем не то. Он хотел ее немедленно, сегодня, хотя и здесь себя разочарует и перенесет исполнение этого желания на завтра. Сначала нужно тщательно изучить объект, и лишь потом затаскивать в свою берлогу.

Время собеседования, наконец, вышло, и Катя незаметно облегченно выдохнула, что не укрылось от изучающего взгляда мужчины, и, попрощавшись, покинула аудиторию. Как только за ней закрылась дверь и комиссия приготовилась к обсуждению, он резко поднялся со своего места.

— На этот раз с меня достаточно, как и прежде выбор остается за вами. До свидания господа.

— До свидания Кирилл Александрович, — почти хором пропели его сотрудники и преподаватель университета.

Мужчина в сопровождении своего телохранителя направился к двери, и, толкнув ее, ощутил на своем пути преграду.

— Ой, — услышал он невольный девичий возглас, голос который эти пол часа ласкал его уши, заставляя представлять, как она будет стонать и хрипеть под его телом и руками.

— Будь осторожна, — с явным предупреждением и скрытым мотивом произнес он. Хотя никакая осторожность не спасет девушку, если он выбрал ее в качестве своей жертвы.

— Простите, пожалуйста, — покраснев, затрещала Катя, и ее румянец лишь подтолкнул его к осознанию правильности своего решения.

Такой румянец идеально будет смотреться на ее лице после того как он жестоко и плодотворно выебет ее. Кирилл уже мечтал об этом идеальном румянце и спутанных, мокрых от пота белокурых волос.

Девушка потупила взгляд, и еще раз промямлив извинения, развернулась и быстрым шагом поспешила убраться от него подальше. Он уловил еле заметный страх, или скорее предчувствие в ее попытке бегства, и снова порадовался ее уму. Эдакая новизна в его сексуальной жизни.

Покинув здание университета с черного входа, он уверено разместился на кожаном сиденье своего Веntlеу, в то время как телохранитель Серый, он же Сергей Романович Донов, что был также начальником его личной безопасности и доверительным лицом, уместился спереди.

— Я хочу ее, — просто произнес мужчина, как только за Серым закрылась дверь машин.

— Эту цыпочку, что прижалась к двери?

— Да. Узнай о ней все. Доклад завтра с утра.

— Проще простого, — усмехнулся мужчина.

— И подготовь мой особый дом. Завтра вечером я хочу увидеть ее там.

— Зацепила?

— Я же сказал, что хочу.

— И так можешь получить, возьми на работу, — предложил его секюрити.

Только нескольким людям было позволено так вольно общаться с ним. И к счастью для Серого, он входил в этом число. И не просто входил, а был среди первых лиц, тех с которыми он мог разделить женщину или скрыть преступление. Такое как похищение.

— Я хочу прямо сейчас. Мнимая игра в принца меня не интересует. Хочу ее связанной и в моей власти.

— Как прикажешь босс.

И Кирилл лишь усмехнулся. Он прикажет. Он многое ей прикажет. А за неповиновение, которое она сто процентов ему выкажет, получит вдвойне. Ведь так приятно укрощать дикую лань.

"Черт, черт, черт" — мысленно ругала себя Катя, идя по заполненному студентами коридору. Ну, нафиг она прислонилась к той двери, не могла хоть в сторону отойти, а лучше вообще скрыться в туалете.

Мало того, что опозорилась, так еще перед самим Ольховским. Девушка перевела дыхания, пытаясь привести нервы в порядок. Почему-то еще на самом собеседовании ее будущий работодатель всколыхнул ее. Нет, не в приятном смысле слова. Что-то было такое в его глазах пугающее и отталкивающее от себя. То, как он смотрел на нее, вызвало в теле холодную дрожь. Словно владел ею, полностью, каждой косточкой. Она снова повторила себе, что это ее просто глупые выдумки. Какое дело такому мужчине до нее, скорее всего он ее даже не запомнил. И все же мерзкое чувство не хотело покидать душу. Что-то на грани интуиции, что-то, что она запихнула за фразу разгулявшейся фантазии и постаралась забыть.

Зря, иногда просто стоит доверять своему шестому чувству.

Сегодня девушка как никогда поздно возвращалась домой после вечерней смены в кафе. Оля, ее сотрудница, отпросилась пораньше, свалив обязанности по закрытию заведения на нее. Девушка потушила свет, и вышла на улицу. Быстро повернув ключ на два щелчка, она положила его в сумочку и направилась по полутемной уличке в сторону вокзала. В час ночи отправлялась ее электричка, и Катя необходимо на нее успеть. Тут и пройти то было не много, всего два квартала. Да и не первый раз. Хотя чаще она выходила на освещенный проспект, но это забирало время.

Полумрак улочки напрягал, и девушка старалась идти быстро. Все произошло так молниеносно: визг колес машины, сильные руки, схватившие и вталкивающие ее в тонированный автомобиль, белый платок на лице и ощущение нахлынувшего сна. А после губительная темнота.

Он был доволен. Безмерно удовлетворен, смотря на скрученное на матрасе девичье тело. Ее руки были связаны за спиной толстой веревкой, ноги соединены вместе чуть выше косточек, а на голове надет мешок. Единственное, что раздражало его в этом виде — ее одежда. Отсутствие любой преграды для его взора сделало бы картину поистине эротичней.

Девушка тихо вспыхивала, дрожа от страха и пережитого стресса. Подойдя к ней, он сжал ее плечи и заставил встать на колени, а после сдернул с головы мешок. Ее светлые волосы сбились в запутанную кучу, а глаза были опухшие от слез. Катя прищурилась, стараясь рассмотреть своего похитителя, но резкая смена темноты на свет вызвала в глазах лишь черные блики. Только когда ей наконец удалось привыкнуть к освещению, девушка в ужасе закричала, прекрасно узнавая мужчину стоящего перед ней.

— Вы?

— Привет, котенок, — ласково и удовлетворенно произнес Кирилл.

— Господи, почему? Отпустите меня, пожалуйста, отпустите, — нотки паники стали прорезаться в голосе девушки.

— Зачем? Ты только что прибыла в мои руки, и вряд ли я скоро решу с тобой расстаться. Пока я не наиграюсь ты полностью в моей власти.

— Это незаконно. Меня будут искать, и вас посадят.

— Вряд ли, — засмеялся он, — ты живешь с матерью, отца нет, родственников нет. Мать простая учительница. Связей нет. Знаешь сколько таких девушек пропало в нашей стране без вести и о них больше никто не слышал? А сколько русских продается в рабство? Ты не станешь исключением. Да и кто будет искать тебя у меня? Так что не стоит тебе надеется на нашу доблестную милицию. А мать заявление напишет, пару раз в отделении появиться, там разведут руками и дело с концом. Кому ты нужна, простая студентка? Только мне.

— Пожалуйста, — заплакала Катя, прекрасно понимая, что он прав, — пожалуйста…

Мужчина подошел к ней и сжал пальцами ее лицо, сильно надавливая на щеки, так что девичьи губы выпучились вперед.

— Ты теперь моя рабыня, моя игрушка, моя девочка для забав. Привыкай к этому. Я буду делать с тобой все, что захочу: кормить, раздевать, трахать в рот, в пизду, в анус. Я буду твоим первым мужчиной, научу тебя многим вещам, а постепенно ты станешь сама просить меня о них. Ты — шлюха. Моя шлюха.

Девушка лишь в ужасе смотрела на него, не в силах ничего вымолвить из-за его крепкого захвата. Его грубые слова впились в ее мозг, давая четкое представление, с какой целью ее доставили ему. В мыслях всплыли картинки с интернета, которые часто сейчас попадаются на глаза, но Катя не могла даже представить себя в этой роли. Сексуальное рабство — вот, что ждало ее в мужских руках.

Паника заполнила каждую частичку тела, отдаваясь громким стуком сердца и стеснением в висках. Пульс забился, словно пойманная птичка. Челюсть свело от боли, а тело ныло от неподвижности. Веревки впились в кожу, оставляя следы, которые еще не скоро исчезнут. Первые из многих, что появятся вскоре на ее теле.

Толкнув ее опять на матрас, Кирилл подошел к столу и взял большие ножницы. Глаза Кати расширились, когда он вновь подошел к ней, держа их в руке. Она замотала головой, но двинуться с места не могла, и ей оставалось лишь смотреть, как он приседает возле нее и подносит их к ее телу. Первой жертвой ножниц стала юбка, что и так сбилась возле попы, почти открывая хлопковые трусики. Да, девушка предпочитала не эротическое белье, а простое и удобное, за что сейчас была благодарна. После того как изрезанная ткань была отброшена в сторону, его руки переместились вверх и ножницы принялись за блузку.

Кирилл мог просто расстегнуть пуговицы и стянуть мешавшую ему вещь, но ему доставлял удовольствие сам процесс — изрезать одежду на ней, кромсая ее на непригодные куски, словно лишая девушку еще одной мнимой защиты, ощущать под ножницами дрожащее от страха тело.

После этого он поднялся, и сверху полюбовался открывшемуся его взору видом. Катя содрогалась под его злостным взглядом, в котором читалось темное предвкушение. Отойдя от кровати к столу, где находились его запретные инструменты, он поменял ножницы на острый нож и вновь вернулся к девушке.

— Пожалуйста, не надо, не надо… — словно в бреду залепетала она, мотая головой в разные стороны.

Он лишь понимающе хмыкнул и, опустившись на матрац, склонился к ней. Катя зажмурила глаза, когда холодная сталь ножа коснулись ее нежной кожи, разрезая бюстгальтер посередине.

— Я хочу увидеть свою игрушку в полной красе, — голос мужчины звучат с нескрываемым предвкушением.

Чашечки расползались в разные стороны, открывая ему наливные девичьи груди с большими коричневатыми сосками, украшающими их вершины. Катя вздрогнула, и сильно прикусила нижнюю губу, чувствуя стыд и унижение. Скованные за спиной руки лишь подчеркивали ее беспомощность перед этим жестоким мужчиной с душой монстра.

Сильно натянув ее трусики, настолько, что ткань больно врезалась в ее промежность, он продырявил ткань, почти касаясь острым кончиком половых губ, а после повел нож вверх разрезая белые трусики.

Нагую, связанную по рукам и ногам он поставил на колени на холодный бетонный пол, сжав голову своими руками, и заставил смотреть вверх, прямо в глубину его темных глаз, словно гипнотизируя своей властью.

— Успокойся. Сейчас я не трахну тебя, — жестоко произнес мужчина, — Рано еще. Привыкни сначала к искусственным членам, ведь нужно немного растянуть твой канал для моего размера. Но ты все равно сегодня примешь мой член в себя. И первым станет твой сладкий ротик.

Одной рукой расстегнул ширинку, освобождая свой эрегированный член прямо перед глазами Кати.

— Видела ли ты когда-нибудь мужской пенис в живую? Отвечай, сука.

— Н… ет, — хрипло выдавила из себя девушка.

— Ни разу?

— Только на фото.

— Какая невинность. Ты радуешь мое сердце, малыш. Очень радуешь, — он нежно провел подушечкой большого пальца по ее щеке, приблизившись к губам, а после прошелся по ее нижней пухленькой губке. — Очень приятно знать, что я буду первым во всем смыслах.

И это на самом деле возбуждало его до похотливой дрожи в теле. Понимание того, что он не просто научит ее своим забавам, а откроет ей мир наслаждения и боли, покажет, как мужчина может обладать женщиной. И он будет полностью обладать ею. Все начнется с боли, унижения, подчинения, непокорности и слез, а после просто перерастет в зависимость. Он подсадит ее на себя, станет ее наркотиком. Сам будет определять дозы и степень опьянения. И вскоре она станет идеальной рабой. Его рабой.

Воздух замер в груди, и так хотелось зажмурить глаза, спрятаться за веками от жестокой реальности. Но девушка вперед, боясь лишний раз спровоцировать этого монстра. Она рассматривала мужской орган с истинным страхом и долей любопытства, которое проснулось в ней несмотря ни на что. Толстый, напряженный, изогнутый дугой от своей тяжести, достававший почти до пупка. По всей его длине выступали пульсирующие вены, а на головке блестел предэякулят.

И как ни странно от этого вида внизу живота непривычно напряглась спираль, и ноющее чувство заставило ее произвольно сжать ноги. Ее реакция не укрылась от мужчины, и он лишь усмехнулся.

Сжав член в руке, он провел головкой по ее губам, и Катя, зажмурившись, попыталась отвернуть голову. Но тогда мужчина крепко схватил ее за подбородок, удерживая на месте.

— Сначала облизни головку, словно конфету. Ты же любишь конфеты, моя девочка? Потом втяни его как можно глубже в рот, стараясь не задеть зубами и соси. Если все же ты рискнешь использовать свои зубки, то наказание тебе очень не понравиться. Не рискуй понапрасну.

Но Катя лишь крепче сжала губы, и тогда он сильно сдавил ее щеки, заставляя открыть рот.

— Не надо… — ее слова прервал мужской член, когда Кирилл резко втолкнул его внутрь ее рта.

— Какой сладкий ротик у моей девочки, — простонал мужчина, получая желаемое наслаждение, — Такой горячий.

Дав девушке пару минут привыкнуть к его органу, он стал медленно двигать в поступательном ритме. Вперед, назад, вперед назад, упираясь в стенку горла. Из глаз Кати потекли слезы и она начала задыхаться.

— Дыши носом, — резко приказал он и, потеряв терпение, принялся трахать ее рот более жестоко, почти дико, оставив для Кати пассивную роль.

Ее рот рефлекторно открывается как можно шире, и член мужчины все больше упирается головкой в заднюю стенку ее горла, почти душа девушку.

— Тише, тише, — ласково шепчет он, поглаживая по голове. — Дыши носом, я сказал. Вот так. Вдох. Выдох.

Девушке не остается ничего другого как покориться, иначе она просто задохнется, ведь Катя понимает, что он не покинет ее рот.

— Умница моя, — удовлетворенный тон бьет по ее гордости, вызывая волну ненависти. Блять, ее ротик так хорош, — мысленно простонал Кирилл, ощущая теплоту вокруг своей плоти. Накатившее вожделение сдавило ему яйца, и он стал сильнее подмахивать бедрами, тараня ее горячий рот. Туда-сюда, снова и снова. Сжимая в руках ее волосы, натягивая их так, что в голову девушки стреляла резкая боль.

Эти бешенные движения длились для Кати целую вечность, пока она не ощутила, как его пенис напрягся и первая густая струя спермы выплеснулась глубоко в ее горло. Резко выйдя из ее рта, он заставил ее сжать губы и полностью проглотить его семя. Испытывая отвращение, девушка все-таки глотнула солоноватую вязкую жидкость. Тогда Кирилл сильно стиснул свой член в кулаке, с ревом и бранью выплескивая на нее сперму, похожую на густое молоко.

— Моя сладкая девочка, — шептал он, ощущая некий примитивный собственнический инстинкт от того, что пометил ее своим семенем.

Катя лишь тихо рыдала. Слезы катились по лицу, смешиваясь с его спермой. Девушка чувствовала себя грязной, настолько, что казалось эту грязь никогда не отмыть, и в тоже время ее тело дрожало в странном возбуждении, словно ему понравилось, и оно желало большего. Но ведь это не правда. Ей не могло понравиться это насилие. Никогда и ни за что. Это было мерзко и противно. Гнусное издевательство над моральным обликом человека, безбожье святотатство, кощунство над девичьей невинностью и ее правом на свободу.

— Сейчас мне даже жаль, что у людей не настолько развитый нюх, как у животных. Потому что теперь ты полностью пахнешь мной. Я пометил тебя, как свою суку.

Мужчина залюбовался своей рабыней, стоящей на коленях, покрытой его спермой и дрожащей как осиновый лист. И все же ее голова была вздернута вверх. Гордая. Еще не сломленная. Не покоренная. Но беззащитная и одинокая. Ей нужно дать понять, всю его власть над ней. Изящной лебединой шейке просто не хватает ошейника.

Катя удивилась, когда он вдруг развернулся и отошел в другую сторону помещения к стоящему у стены столу. Свет тускло падал на его спину, и девушка не могла рассмотреть, что он делал. Лишь звук открытого ящичка и шуршание рук по нему. Но когда он повернулся и вновь направился к ней, глаза девушки расширились от увиденного в его руке предмета. Она замотала головой, но двинуться с места не смогла.

Черный кожаный ошейник с металлическим кольцом для цепи оказался перед ее глазами. Сильно сжав ее шею, Кирилл откинув голову девушки назад и закрепил его.

— Ты моя рабыня, зверушка, шлюха и это символ моей власти. И ты никогда от него не избавишься.

— Я свободный человек, ты не можешь сделать меня рабыней.

Кирилл громко рассмеялся.

— Уже сделал, — он провел пальцем по кромке ошейника, наслаждаясь его видом. — Мы еще не закончили, котенок.

Поразительно как в этом мужчине сочеталась грубая животная страсть и тихая нежность. Как он в один момент мог предстать жестоким насильником и во второй ласковым любовником. Настолько он был мастером масок? Фальшь достойного любви мужчины так прекрасно сосуществовала в нем с бесчеловечной мразью. И самое обидное, что Катя понимала, если бы он подошел к ней с этой ласковой фальшью, то ее сердце не устояло бы. Но ему не нужны были ее чувства. Он желал руководить ею, принуждать ее, унижать и подвергать насилию. Показать ей всю свою скрытую сторону. Ужасающую природу садиста.

Схватив ее за локоть, он поднял ее на ноги и потащил к кровати. Грубо развернув спиной в себе, он толкнул ее вниз, и девушка упала лицом на матрас. Колени ее больно ударились об пол, но мужчину это не волновало.

Прижав ее животом к грубому матрасу, он выставил ее попу для своего взора. Ласково проведя руками по округлым ягодицам, он не смог удержаться, чтобы не помять их в своих ладонях, а после просунуть пальцы в разрез между ними. Стыд нахлынул на девушку. Не для кого, кроме гинеколога и то женщины, она не представала настолько открытой. Катя затаила дыхание, не представляя, какую гнусность ожидать дальше, но вдруг она стала свободна от его рук. Слыша лишь приглушенное движение, девушка напряглась, не зная, надолго ли ее оставили в покое. Но надежда на это развеялась очень быстро, так как уже через пару минут руки насильника вернулись на ее попу.

Его пальцы снова прокрались между полушариями и коснулись ее сжатого колечка ануса. Девушка резко дернулась от этого прикосновения. Страх новой волной побежал по венам, когда его пальцы стали размазывать что-то жирное по нему. Хорошенько смазав тугое колечко, один мужской палец протиснулся внутрь, покрывая жидкостью теперь и ее канал.

— Расслабься или будет больно, — властный голос вторгся в ее наполненные ужасом мысли, что метались в понимании того, что ее ждет.

Тут девушка почувствовала, как что-то твердое упирается в ее дырочку, толкаясь внутрь. Колечко сжалось, сопротивляясь проникновению, но обильная смазка помогла завоевателю войти на пару сантиметров в тугой канал.

— К сожалению, пока я угощу тебя только искусственным членом. Нужно хорошенько растянуть твою девственную дырочку, дабы я смог ее всласть оттрахать и не испытать боль.

И резко толкнул резиновый фаллос внутрь. Катя надрывно закричала от нахлынувшей боли. Корчась на матрасе, она пыталась вытолкнуть из себя инородный предмет. Попа горела, словно раскаленная огнем.

— Пожалуйста, не надо, пожалуйста, — захныкала девушка, — я все сделаю, только вытащи его, пожалуйста.

— Тссс, расслабься сейчас все пройдет. Это самый маленький с моей коллекции. Самый щадящий. Если бы это был мой член, то неприятно было бы не только тебе, но и мне. Ты слишком тугая девочка. Во все своих дырочках. И знаешь, я тащусь от этого. Ты очень вкусное лакомство, которое я буду вкушать постепенно.

— Пожалуйста…

— Скоро твое тело привыкнет быть наполненным, и ты сама будешь просить меня об этом. Но сначала тебе нужно адаптироваться, поэтому я начал с малого, потом увеличу размер, пока твоя дырочка не расстанется.

Но девушка не слушала его, а лишь жалобно хныкала.

— Успокойся, — легкий шлепок по заднице заставил ее затихнуть. — Через два часа я приду тебя кормить и вытяну член, — успокоил ее Кирилл.

Катя проснулась под скрип металлической двери и звук приближающихся шагов. Тело ломало от скованности, руки и ноги затекли, веревки натерли нежную кожу, а засохшая на теле сперма вызывала еле терпимый зуд. Попа ныла от насилия, которое применили к ней. Неужели теперь каждая минута ее жизни будет такой?

Девушка напряглась, когда шаги прекратились подле нее. Такой уже привычный страх хлынул по ее венам, ускоряя пульс. Она не могла двинуться, чтобы посмотреть, кто это был, но не сомневалась, что ее насильник вернулся. Сколько времени она проспала? Прошло всего десять минут или час, а может и больше. В этом подвале время словно остановилось. Осталась только темнота и мужская извращенная власть.

— Котенок мой, — ласковый голос нарушил гробовую тишину помещения, заставляя девушку сжаться внутри и приготовиться к худшему.

Матрас прогнулся, когда он присел возле нее. Нежно проведя рукой по ее стану, он прокрался пальчиками к заполненному каналу и сжал кончик вставленного фаллоса. Кирилл стал медленно вытаскивать искусственный орган из попы девушки, заставив ее шумно втянуть в себя воздух и задержать дыхание.

Облегчение. То, что ощутила Катя, когда ее многострадальный канал был наконец свободен. Мужские пальцы любовно обвели колечко, средним проникая внутрь, ощупывая и испытывая дырочку.

— Хорошо, ты уже легче впускаешь мой палец внутрь. Пара дней, и я смогу выебать твой зад, котеночек.

Легко шлепнув девушку по ягодицам, мужчина поднялся и принялся раздеваться. Звук расстегнутой молнии резанул уши девушки, и она интуитивно зажмурилась, хотя и так лежала на боку спиной к нему.

Вдруг ее передвинули, заставив сесть. В тусклом свете блеснуло острие ножа, и девушка вскрикнула от ужаса. Кирилл хмыкнул и резко разрезал веревки на ее руках и ногах. После прижал холодное лезвие к ее изящной шее, опуская острие вниз. Девушка дрожала, мысленно моля бога о спасении. Всего за секунду страх перед смертью сместил страх перед сексуальным насилием, и она уже была согласна стать послушной рабыней, но хотя бы выжить.

— Малышка боится, — мужчина прижал острие к соску, и Катя содрогнулась, — тсссс, сейчас ты будешь послушной девочкой, а я помою тебя. Да, Катюша?

— Да…

— Скажи: "да, я буду послушной, хозяин".

— Да… я буду послушной, хозяин, — выдавила из себя девушка, вспыхивая.

— Хорошо, — ощущение ножа резко пропало, и девушка открыла глаза, чтобы тут же утонуть во внимательном взгляде дикого хищника.

Он отложил нож в сторону и поднялся. Руки его потянулись к Кате, подхватывая ее под коленями, прижимая к нагому мужскому телу. Зная, что девушки сейчас не может управлять затекшим телом, он понес ее к одинарной двери, которую Катя не заметила раньше.

За дверью оказалась довольно большая ванная комната в светло голубых тонах. Глаза девушки сразу же наткнулись на большую душевую кабинку с прозрачными стенками, а вот интересовавший больше всего ее предмет находился за ширмой из мутно-белого стекла. Кирилл сразу же занес ее за эту ширму и посадил на унитаз. Лицо девушки запылало от стыда. Сейчас она ощутила новую грань унижения, которой он показывал, что у нее больше нет не только свободы, но и личного пространства.

— Можно мне… — осторожно начала говорить Катя.

— Нет. Справляй свои естественные потребности, а я настрою воду.

Проглотив слезы, девушке ничего другого не оставалось, как принять новую реальность. Закончив она на ватных ногах поднялась и хватаясь то за ширму, то за стенку подошла к умывальнику. С овального зеркала на нее смотрела испуганная девушка с потерянными глазами на бледном лице. И вот за ее спиной появился сильный, уверенный в себе хищник. Властный и доминирующий самец. Опасный и непредсказуемый зверь.

Кирилл поставил ее под теплые струи воды, и измученное тело девушки с благодарностью встретило их. Его руки прошлись от плеч до ее запястья, сжав те своими пальцами.

— Мне нравиться отметины веревок на твоем теле. Это знаки моего владения, и скоро их будет еще больше.

Он заставил Катю опереться руками об стену, и пригнуть голову, так чтобы струи падали на спину. Тогда мужчина принялся методично намыливать ее. Сильные руки ласково порхали по ее телу. Они прошлись по ее сутулившимся плечам, прогнутой шее, нашли два мягких холмика с твердыми вишенками, и уделили им особое внимание, а после опустились вниз к заветным складкам. Катя и не заметила, как задышала быстрее, как участился ее пульс, и причиной этого был совсем не страх.

Уверенными движениями грубые пальцы раскрыли половые губки девушки, пробравшись к ноющему клитору и стали осыпать его своими ласками. Подушечка большого пальца нежно и осторожно обводила круги вокруг твердой горошины, поочередно надавливая на нее. Средний палец слегка проникал в промокшую не от воды, а естественного желания щелку, играясь с девственными стенками. Такая бережность в действиях мужчины вызывала в невинном теле возбужденную дрожь. Чуткость, не подходившая облику мужчины как жестокого насильника, вырвала легкий стон наслаждения с уст Кати. Предвкушая победу над девичьим телом, он покрыл поцелуями изящную шейку и усилил натиск. Теперь Кирилл ожесточенно натирал разбухший клитор уже несколькими пальцами, зная, что тело девушки только и ждало этого. Катя взорвалась в невольном оргазме. Не испытуемые доселе ощущения яркими красками наполнили ее тело, ошеломляя экстазом.

— Девочка моя, ты восхитительна. Я схожу с ума, видя твои первые оргазмы, даря их тебе, показывая невидимое наслаждение и заставляя тебя привыкать к ним. Ты станешь зависимой от моих ласк, моего члена в тебе, моей спермы в твоих дырочках.

— Нет… нет… — тихо воспротивилась она, хотя уже понимая ложь своих слов.

— Ты потекла на мою руку. Мои пальцы обильно смазаны твоими любовными соками. Чувствуешь?

Его пальцы оставили пульсирующий клитор и переместились к ануса. Проникнув сразу двумя пальцами внутрь, он покрутил ими, а после разве их в стороны пытаясь растянуть ее тугой канал.

Катя изогнулась, рефлекторно расставив ноги шире и с ужасом понимая, что эти постыдные действия мужчины заставили ее тело натянуться в немом ожидании чего-то неизведанного. Она зажмурилась, стараясь мысленно отстраниться от происходящего, но ее чувства наоборот еще больше обострились. Капли теплой воды, что падали на разгоряченное тело, грубые пальцы, касающиеся запретного места, пульсация разбухших губ, которые порозовели от пережитого оргазма, открыв свои створки, действовали на нее как электрические импульсы, неся наслаждения.

Мужские пальцы беспощадно орудовали в ее заднем канале, вырывая из уст девушки приглушенные завывания. Она не могла понять в какой момент эти действия от мерзких превратились в возбуждающие, когда боль и дискомфорт стали приносить такие сладкие ощущения. Даже несмотря на ее мысленное сопротивление, тело жило своей жизнью, откликаясь на каждое его касание.

— Уммм, — замычала девушка и интуитивно подалась попой к его властной руке.

— Да, ты у меня озабоченная девочка, — сладко проговорил Кирилл возле ее ушка, прикусывая мочку зубами.

— Нет, нет, нет, — она быстро замотала головой, опровергая его постыдные слова.

Все, что он делал с ней, было морально унизительно и мерзко. Словно все мамины предупреждения о монстрах на улицах, о незнакомцах с сомнительными намерениями воплотились в этом жестоком мужчине, что прежде всего был доминирующем самцом. Он вел себя как первобытный человек, захотел — взял, и делал с ней все, что душе угодно.

— Ты уже немного поддалась, но все равно еще сжимаешь мои пальцы охренено крепко, — его слова прозвучали рыком, свидетельствуя о крайнем возбуждении и нетерпении мужчины.

Он сильно прижал ее спиной к своей груди, и, опустив голову на правое плечо, впился в кожу зубами. В таком первобытном действии, не игриво, а сильно и болезненно, помечая ее, как свою собственность. Руками, разведя ягодицы, он просунул между этими полушариями свой член и зажал его ими.

Двигаясь вперед-назад, он имитировал движения, которыми будет врываться в ее промежность и зад. Его член терся об обе эти дырочки, а головка упиралась в половые губы, что распухли и разошлись в стороны, словно прося его трахнуть ее.

— Ты не представляешь, как же я хочу поиметь тебя, — яростно прошептал он ей на ухо, продолжая двигать в своем бешеном ритме. — Но говорят, что ожидание подогревает аппетит и делает блюдо более уникальным.

Катя молчала. Ее тело двигалось в унисон с ним, резко ударяясь об кафель, так что ей пришлось подложить руку ко лбу, чтобы не стукнуться головой. Вторую же он завел ей за спину, не позволяя смягчить удар. Ее грудь больно врезалась в мокрый кафель, сильно расплющиваясь под мужским напором. Дыхание сбилось, а промежность горела от жестокого натирания плоти об плоть.

Тут ее плечо пронзила новая боль от укуса, и волосатый холмик оросила вязкая молочная жидкость. Катя, тяжело дыша, открыла глаза, смотря, как она стекает по ее ногам и кафелю, смешивается с водой и в водовороте смывается.

Кирилл оттянул ее от стенки и поставил под струи воды. Девушка пассивно стояла, пока мужские руки быстро мылили ее, по-хозяйски скользя по ноющей груди, плоскому животу, спускаясь между ног и усердно натирая там. После той же мочалкой вымыв и себя. Очнулась Катя только, когда вода перестала бить в лицо и ее грубо потянули из душа. Мягкое дорогое полотенце прошлось по коже, после чего было откинуто в сторону.

Схватив ее за колечко на ошейнике, мужчина нагую потянул ее из ванной комнаты к той, уже привычной, постели. Пощупав пол с боку, он нашел приготовленную заранее длинную цепь.

— Не надо, пожалуйста, я буду слушаться…

— Конечно, будешь, — даже не предполагая другого ответил он. — Ты же теперь моя шлюха, рабыня. А это наоборот поощрение, а не наказание. Цепь присоединена к металлической проволоке, что тянется через полкомнаты и продолжается в ванной. Так ты можешь ходить туда сама. Но ты не имеешь права решать, что делать со своим тело. Будь это побриться, снять ошейник или вытянуть пробку из зада. Без моего разрешения даже дыхнуть лишний раз ты не посмеешь. Узнаю и снова скую тебя и брошу валять на матрасе до моего следующего прихода. Ты меня поняла, сука?

Катя судорожно сглотнула и кивнула в ответ.

— Вот и хорошо.

Он присоединил цепь к ошейнику на девичьей шее, и удовлетворенно замычал.

— Стань на матрас раком и раздвинь своими руками ягодицы.

Катя замотала головой.

— Пож…

— Ты хочешь, сука, чтобы все было по-плохому? — он резко оборвал ее, больно сжав лицо рукой.

Катя вытаращила на него свои огромные невинные глаза, прикусив губу и сдерживая слезы, после чего слегка кивнула и сделала так, как он приказал. Прижав голову к матрасу и выставив свою попу вверх, она раздвинула свои полушария руками.

Она ощутила, как мужские руки смазывают чем-то жирным ее сжатое колечко и хозяйствуют между ног, грубо поглаживая. После он максимально широко раздвинул ее ягодицы и кончик твердого предмета уперся в ее плоть.

— Ты уже знаешь, что тебя ждет. Лучше дыши ровно и расслабься, иначе будет больно, — с долей злорадства прошептал ее насильник, и стал проникать фаллосом в ее зад, растягивая раздраженные стенки.

Катя до крови прикусила нижнюю губу, замычав от болезненных ощущений. Сейчас ей было легче принимать в себя этот стержень, но все же не отдохнувшие мышцы ныли от чужеродного проникновения.

— Какая сладкая попочка у тебя, котенок, — возбужденно простонал мужчина и наклонившись, укусил ее за правую ягодицу, оставляя след от своих зубов.

Когда твердый искусственный фаллос был установлен в ней во всю длину, Катя выдохнула. Слезы снова выступили на глазах и покатились по ее щекам. Как это с ней случилось? Почему? Сколько терпеть его моральное и физическое насилие? Вопросы, вопросы, вопросы, которые кружились в ее мыслях, всегда заканчивались мольбой о спасении. Но Бог, кажется, покинул ее, отдав во власть этого чудовища.

— Хорошая девочка, — погладил он ее, обведя пальцами место укуса, после легко хлопнув по попе.

Девушка слегка дернулась от этого удара, и тут же красочно ощутила малейшее движение фаллос в ней. Она сразу замерла, не желая двигаться, не желая ничего ощущать.

Матрас колыхнулся, когда мужчина поднялся. Катя чувствовала его взгляд на своем теле. Словно наяву ощущала его злостное удовлетворение, что скользило по коже, вызывая мурашки страха и чего-то другого. Того в чем она не желала себе признаваться.

Выберется ли она, когда-либо отсюда? Вырвется ли из его лап? И сможет ли жить прежней жизнью, ведь непоправимый ущерб ее психике уже нанесен? Она понимала, что дальше ее ждет только больше извращений и издевательств.

Дыхание мужчины было равномерным и спокойным. Она слышала его удаляющиеся шаги, облегченно понимая, что на сегодня этот удовлетворивший свою похоть самец оставил ее в покое. Металлическая дверь захлопнулась за ним, и девушка, выдохнув, повалилась на бок. Мышцы заднего канала постоянно сжимались вокруг инородного предмета, и Катя старалась глубоко дышать, привыкая к дискомфорту и наполненности.

Сколько времени Катя провела в подвале она не представляла. Ее мучитель приносил еду, самолично кормил, ласкал ее тело, заставлял дрочить ему, обливал ее своей спермой, мыл ее и менял пробку. Все это повторялось постоянно. Иногда он был груб, иногда ласков. Порой он оставлял ее попу свободной, позволяя ей справить свою нужду и отдохнуть затекшим мышцам, но через некоторое время снова возвращался к ней с игрушкой в руках.

Часто она просто лежала в темноте, не в силах пошевелиться, бессильная и опустошенная. А когда мышцы затекали, она поднималась и ходила под стенкой, опираясь на холодный бетон.

Однажды он пришел не с пустыми руками. Под ее взглядом полным замешательства, он расстелил на полу круглый коврик, и достал из пакета черные чулки и лаковые туфли на высокой шпильке. Подобравшись к матрасу, хищно взирал на своего запуганного зверька. Катя уже знала, что сопротивляться бесполезно. Он играл ею, как хотел, словно она кукла, а не живой человек.

Потянув ее за ноги к краю, Кирилл ласково помял ее ступни и потянулся за чулком. Аккуратно, медленно надевая на нее тонкий материал, он скользил ладонями по ее ноге, вызывая трепетные мурашки и заставляя даже самые крохотные волосики на ее теле наэлектризоваться. Когда эротические чулочки плотно обхватывали ее ножки, он с такой тщательностью обул ее в эти "ломающие ноги" туфли, и опустил ее ступни на пол.

Закончив, он полюбовался ею пару секунд, а после достал из кармана черную повязку. Девушка завертела головой, не желая становиться еще более беззащитной. Темнота пугала. Не знание того, что будет происходить с ней, невозможность морально подготовиться к очередным извращенным действиям, заставляла ее кровь похолодеть в венах.

— Ты такая красивая сучка. Не могу дождаться момента, когда буду трахать и трахать тебя, пока ты не забудешь свое имя и станешь только котенком, моей послушной шлюхой.

Кирилл схватил ее за руки, и дабы она не мешала одеть повязку, прижал их к себе. После он натянул плотный лоскуток на ее глаза, погрузив девушку в неприглядную тьму. Потянув вперед, мужчина вывел ее на середину комнаты и заставил стать на колени на растленный маховый коврик.

А тогда просто оставил ее так стоять. Девушка слышала, как он ходил вокруг, шуршал чем-то, но понять, что именно он делал, не могла. И это волновало ее еще больше. Сердце ускорило свой ритм, стуча загнанной птицей в груди, дыхание сбилось, а в висках запульсировало от усилий что-либо разглядеть.

Но вот ее чудовище снова оказалось рядом, подавляя волнами своей силы. Сильно стиснув ее запястья, Кирилл поднял руки пленницы вверх и закрепил их в металлические оковы. А после он резко натянул цепи, без слов продемонстрировав полную власть над ней. Девушка задохнулась в панике и беспомощности, ощущая себя посаженной на цепь зверушкой. Тишина нервировала, а темнота заостряла чувства, усиливая их в сто крат.

Катя не могла понять, почему он медлит? Что происходит позади этой черной преграды, которая укрывала ее глаза? Девушка была напряжена, ожидая очередного насилия. Но ее персональный монстр не спешил приступать к пыткам. Он действовал медленно и рассудительно, удовлетворяя свое извращенное эго.

Из-за совей паники девушка потеряла его и сейчас не могла понять, где находился Кирилл. Поэтому когда его дыхание обожгло ее кожу на вдоль линии позвоночника, Катя сильно испугалась и дернулась. Звук цепей разнесся по помещению, словно отбиваясь от стен и вновь возвращаясь к ней.

— Мой бедненький пугливый котенок, — тихо прошептал мужчина, касаясь ее губами в легких, почти невесомых поцелуях.

Нежность его ласки, которую Катя сейчас совсем не ожидала, вызвала дрожь по коже. Словно каждый маленький волосик наэлектризовался и тянулся в сторону Кирилла. Его сильные руки прошлись по тонкому стану девушки и разошлись в разные стороны. Одна медленно поднялась вверх, чертя дугу под молодой грудью и приподнимая ее в своей ладони. Вторая опустилась вниз к девичьему холмику и, бесстыдно пройдясь по гладкой коже, подобралась к интимным губам. Бесцеремонно раздвинув розовенькие складки, он нашел своими грубыми пальцами сосредоточие ее женского естества и начал вольготно его натирать.

Катя закусила свою нижнюю пухленькую губку, чувствуя, как тело предает ее и откликается на мужские ласки. Стыд полыхал в ее крови, и вместе с ним присутствовало презрение, которое направлено было не на этого сильного монстра, а на нее саму. Как она могла откликаться на эти извращенные пытки, получать от них удовольствие и желать их? Было ли с нею все в порядке или она уже сошла с ума?

— Моей тигрице нравиться это, не так ли? — прорычал он, при этом больно прикусив ее мочку уха, на что Катя выпустила тяжелый вздох. — Я схожу с ума слыша, как учащается твое дыхание, как сердце замкнутой птичкой бьется в груди, как нагревается кожа и краснеют от возбуждения щеки, а твои стоны, словно песни сирены, манят и манят к себе.

— Пожауйста…

— Что ты желаешь? Этого? — большой палец быстрее закружил вокруг разбухшего клитора, — или этого? — кончик указательного пальца проник в ее лоно и прошелся по тугим стенкам, — или этого? — пальцы другой руки больно сжали сосок и потянули его вверх, заставляя тот затвердеть.

— Дааа… — хриплое слово на уровне шепота и стона, вырвалось из ее горла помимо воли.

— Рано еще, маленькая моя, рано. Ты кончишь только, когда я этого захочу.

Девушка забилась в мелкой дрожи. Мужской голос с грубой хрипотцой врывался в запутанные мысли, прорезая темноту. Ощущение мягкой ткани его рубашки напротив ее голой кожи, щекотали нервные окончания. Катя терялась во времени и пространстве, не понимая, где он находиться.

Но все же руки, что сзади оплели ее словно лианы и металлическая пряжка ремня, что впилась в аппетитные ягодицы, подсказали ее измученному уму, что он находить прямо позади нее в такой же позе, только вряд ли для мужчины она была столь унизительна.

Его пальцы вновь с уверенным мастерством стали возбуждать ее, подводя к жажде оргазма, а после ослабляли тетиву, заставляя тело гореть от неудовлетворенности. Сжав руками темную копну волос, он заставил ее прогнуться назад и впился губами в чувствительную кожу на стыке шеи и плеча.

Полная темнота, в которую он погрузил ее, вызывала иголки страха. И все таки благодаря этой темноте ее ощущения обострились. Касание его мягкой дорогой рубашки к ее спине вызывало чувствительные дрожь по коже. Скольжение его сильных рук, которые оставили ее молящее естество и снова двинулись вверх, заставляло воздух замереть в легких. Как только пальцы вновь сжали ее сосочки, потянув их вверх, шумный выдох вырвался из ее уст, как еще одно доказательство его победы над ней. Мужчина безжалостно мял ее наливную грудь в своих ладонях, не нежно, а грубо и агрессивно, но к своему огорчению девичье тело откликнулось даже на эту грубость. Промежность сочилась предательской влагой, а половые губки напряглись в желании ощутить между собой эти проворные пальцы, что так жестоко оставили ее неудовлетворенной.

Его губы в противовес рукам нежно скользили по шее, заставляя малюсенькие волосики подняться навстречу им. Ласково целую каждую родинку, задержавшись губами на плече, и вновь вернувшись к позвоночнику. Своими действиями мужчина сбивал Катю с толку, дезориентируя, лишая возможности знать, что произойдет с ней в следующую минуту.

Пробуждая молодое невинное тело к плотским утехам, он соблазнял ее, как дьявол на ад, суля наслаждение и желание, а после давал ощутить, что рядом с удовольствием идет и боль. С каждой лаской, девушка незаметно натягивала цепь в противовес возрастающей тяги внизу живота.

Как только ее тело привыкло к его нежным прикосновениям, он прекратил свои действия и поднялся с колен. Катя тяжело дышала, не представляя, что еще задумал этот мужчина. Тело натянулось словно тетива, пах свело в тугую спираль, заставляя ее тело содрогаться в неизведанном нетерпении и жажде.

Мужчина двигался так тихо, что на время исчез из ее восприятия, а после снова оказался перед ней. Склонившись, слегка коснулся искусанных губ. Руки вновь накрыли грудь, потянули соски вперед.

— Чтооо? — выдохнула Катя, когда на ее сосок словно надели тяжелую прищепку.

Боль стрельнула в груди, и девушка вскрикнула, дергаясь в желании избежать источника боли.

— Тсссс, — приказал он и проделал тоже со вторым соском.

— Больно, — захныкала девушка, но еще больнее ей стало, когда мужчина потянул за цепь, что соединяла зажимы, — аааааай.

— Терпи, сука, — свирепо прорычал Кирилл, снова переключаясь с ласкового любовника на бездушного зверя.

Он сильно дернул цепь, и тело Кати выгнулось дугой от резкой боли. Из-под повязки по нежным щечкам потекли горькие слезы.

— Разве тебе не нравиться эта сладкая боль? Она спускается вниз, прямо к центру твоего желания, сжимает в своих тисках твой пах и промежность покрывается соками.

Его пальцы накрыли холмик, медленно пробравшись вниз. Снова раздвинув страдающие складки, он начал водить пальцами вперед-назад, растирая ее влажность по разбухшей плоти.

— Признай, ты озабоченная шлюха, — требовательно приказал он. — Ты течешь на моих пальцах и вот-вот кончишь от боли смешанной с удовольствием.

— Нет, нет, нет, — девушка сильно замотала головой.

Но в ответ на ее отказ, Кирилл снова потянул за цепь. В тот же момент, резко введя в нее два пальца, которые уперлись в преграду невинности. Дискомфорт в лоне и боль в груди лишили девушку последних сил к сопротивлению, и она горестно проговорила:

— Да, я озабоченная шлюха.

— Я знаю это, котенок, — голос мужчины стал снова ласковым и нежным. — Ты каждую минуту мечтаешь о моей члене, сжимая в своей задней дырочке искусственную пробочку.

— Д… а, — заикаясь, нервно хрипела девушка, — я мечтаю о твоем члене.

— Тссс, все хорошо, котеночек, — слизывая с ее лица соленный слезы, прошептал мужчина.

А после этого он вдруг отошел от нее. Девушка напряглась, оставшись стоять одна. Ее тело снова натянулось в ожидании еще худшего унижения. И тогда через пару минут в этой тишине раздались щелчки. Сначала Катя не могла понять, что это за звук. Он казался ей знакомым, но от нее все ускользало понимание откуда.

И вдруг он резко снял с нее маску. Девушка зажмурилась, пытаясь сфокусировать взгляд. А когда глаза наконец привыкают к свету, она с ужасом понимает, что он фотографирует ее.

— Не надо, пожалуйста, — униженно взмолилась Катя, а мужчина лишь сильнее раздвинул ее ноги, заставляя выставить во всей красе влажное от соков лоно.

— Хочу запечатлеть тебя такой. Грязной, жаждущей сучкой, которая находиться у моей власти.

— Пожалуйста…

— Сейчас котенок я дам тебе то, что ты так желаешь. Сегодня у меня хорошее настроение, и я позволю тебе кончить.

Вскоре Кирилл отложил ненавистный ей фотоаппарат и снова оказался перед девушкой. Чувствуя огромный стыд, униженная и растоптанная душа Кати жаждала просто остаться наедине, чтобы переварить эту новую ступень ее падения. Но мужчина всегда сдерживал свои обещания.

Теплые руки вернулись к ее измученной промежности, теперь с усиленным рвением лаская ее твердый бугорок. Губы коснулись шеи, очертив линию вниз, спустились к ноющим соскам, обведя их контуры, не касаясь и не снимая зажимов. Подергивая их в унисон с движением пальцев, он вызвал в ее теле запретное наслаждение, которое волнами экстаза пробегало по коже. Катя готова была разрыдаться, понимая, что с каждой секундой ее тело предает ее все сильнее, находясь у власти это извращенца. Она не верила сама себе, не могла просто поверить, что будет наслаждаться таким. Но вот ощущая полную беспомощность против его мастерства, девушка сдалась на волю захвативших ее чувств.

— Аххххх, — громко застонала она, откидывая голову назад, когда наслаждение сильною дрожью взорвалось в ней.

Она не поняла, когда именно он снял кандалы и перенес ее на кровать. Просто в один момент осознала, что лежит, свернувшись калачиком на уже привычном ей месте в полном одиночестве. Все, что осталось от Кирилла, это содрогание тела от остатков оргазма и зажимы на сосках, которые она боялась снять без его разрешения.