Работа над ошибками

Глава 2. Сволочь

— Ты будешь рада, — уверенно улыбнулась Евгения телефонной трубке. — Он согласился.

— Правда?!

Наташа была рада. Только разобиделась на любимого: значит, пока она целый месяц была в Сочи и уговаривала его стать совладельцем будущего ночного клуба, он отказывался, читал ей нотации по поводу необдуманного распоряжения деньгами; но стоило ей вернуться в Москву — тут же согласился, и недели не прошло!

Но это все равно замечательная новость! Наташа уже во всех деталях расфантазировала себе перспективы Макса, чертила на альбомных листах почти профессиональные чертежи дискотечного здания — ее не волновало, что в Сочи у мамы уже есть чертежи, согласованные и с Максом, и с проектной службой, и одобренные нужными инстанциями… Ей очень нравились собственные дизайн-проекты, их получилось около пятнадцати, и Наташа не знала, какой из них выбрать.

Ко времени согласия Максима Евгения как раз успела продать бабушкин сад. Даже несмотря на зиму нашлось немало желающих купить себе на дачи или участки взрослые плодоносящие деревья. На месте выкопанных деревьев сияли взлохмаченные дыры, но зато весь голый огород являл собой простор для фантазий. Морозцы последних дней превратили землю в лунный пейзаж. На днях бригада строителей начнет рыть котлован: бабушкин домик мал, и его придется расширять, расстраивать.

— Помещения первого этажа мы будем сдавать в аренду, — объясняла Евгения, проводя для Максима экскурсию по будущему зданию. — Для клуба первый этаж все равно не подойдет, либо надо ломать стены. А так пусть тут будут маленькие магазинчики, например, одежды, подарков… Для клуба отведем весь второй этаж, — и элегантной кистью в кожаных перчатках указала Максиму на все вокруг: — Как Вам площадь? Достаточна для клуба Вашей мечты?

Макс рассмеялся:

— Для клуба моей мечты целого мира мало! А для реального клуба — участок что надо!

Женя призналась, что когда-то давным-давно, в начале двадцатого века, сад был еще больше. Намного! Но со временем власти стали требовать куски этого владения для своих нужд. У бабушкиного участка по чуть-чуть отрезали совсем незаметные доли, и вот в итоге осталось меньше половины… Евгения, едва очутившись в Администрации на руководящем посту, приняла меры, и набеги государства прекратились.

— Я своё в обиду не дам! — со смехом пояснила женщина.

— Молодец! — похвалил Макс.

Потом все же ушли с холодной февральской улицы в домик, опустевший после бабушкиной смерти. А ведь ничего не изменилось. Те же обои, те же ковры, та же мебель; старомодные салфеточки на подушках и телевизоре: бабушка упрямо считала, что телевизор после просмотра надо чем-то накрывать. Запах, правда, не тот. Запах выдает опустошенность этого дома. Делаешь первый вдох — и понимаешь: здесь никто не живет.

— Надо, по всей видимости, вывозить отсюда всю мебель, но у меня рука не поднимается… — бормотала на кухне Женя, полоща под струей воды электрический чайник.

— Ничего страшного, Вам пока некуда спешить, — приободрил ее Макс.

Женщина вздохнула и, поставив чайник закипать, принялась накрывать на стол: она пригласила Максима на чай, и он принес с собой тортик.

— Здесь идеальное место для подобного бизнеса! — уверяла Евгения. — Соседей нет, зато рядом прогулочные места, десяток кафе, институт…

— Военкомат, — поддакнул Макс, ухмыльнувшись. — Надо заключить договор с каким-нибудь полковником: мы им призывников-уклонистов, они нам… Вам нравятся мужчины в форме, Женя?

— Очень, — хихикнула Женя, подыграв. — А какой договор Вы заключите с типографией неподалеку? Мужчины в пыльных фартуках?

— Зря прикалываетесь! Типография нам очень даже пригодится! — возразил парень. — Флаера, рекламные буклеты…

По Жениной мечтательной улыбке было понятно, что она уже не слушает.

— Какая у Вас, наверно, интересная жизнь! — сказала она вполголоса, глядя Максиму в глаза.

— Не пойму, что я делаю не так? — грустно вздохнула Инесса и, аккуратно взяв руки Максима, опустила его пальцы в ванночку для распаривания ногтей. Очередной мужчина в ее жизни в очередной раз не оценил ее по достоинству… — Не пойму, что вам, мужикам, надо?! Я не ревнивая, веселая, сексуально раскрепощенная…

Макс полоскал пальцы в миске с водой, куда пару минут назад его подруга накапала сиреневой фигни, и ждал своей маникюрной участи. Инесса училась когда-то на парикмахера, а вот недавно пошла на курсы маникюра-педикюра и арт-дизайна ногтей. Следующие курсы в ее планах — автошкола. А потом богатый любовник, который подарит автомобиль.

— Мне надоело! — причитала она в шутку. — Буду вытягивать из вас деньги по полной программе. Пусть у меня хоть что-то после ваших уходов остается!

Максу не сиделось спокойно! Он все пытался взять Инессу за руку и уже расплескал своими жестами всю воду из миски на скатерть. Был почти стопроцентно счастлив: вчера отмечал день рождения, приходили пацаны, а заодно все вместе поприкалывались над «валентинками» от учениц. Инесса тоже приходила, даже невзирая на присутствие Костика. Макс обожает компании, потом несколько дней держится приподнятое настроение. И хотя виделись вчера с подругой, но поговорить по душам не находили возможности. Инка молодец: помогла и приготовить, и накрыть, и убрать все после разгрома. Она готова была даже терпеть Костика, лишь бы не чувствовать себя всеми покинутой. Потому и Макса позвала сегодня в гости, якобы тренироваться на нем маникюру.

— Я что-то делаю неправильно, — вздыхала она. — И не пойму, что. Каждый раз пытаюсь что-то изменить в своем поведении, но все равно слышу одно и то же: «Ты очень хорошая женщина, но…». Если я такая хорошая, почему вы уходите? — Инесса хитро прищурилась и уставилась на друга в ожидании ответа.

— Я знаю, почему, — подтвердил он. И тут же исправился: — Я думаю, что знаю.

Инесса подперла кулаками подбородок.

— Ну?

— Только не обижайся, — предупредил Макс на всякий случай и, силой мысли подвинув к себе миску с пальцами, откинулся на спинку стула. — Ты слишком много даешь.

— Че-го? — хмыкнула женщина с заметным смущением.

— Пошлячка! — подколол Макс. — Я не о сексе! Я не знаю, о чем. Может, это называется альтруизмом? Ты слишком много отдаешь и ничего не оставляешь себе. Понимаешь? Ты слишком заботишься, слишком любишь, слишком стараешься, чтобы твоему мужчине было хорошо. А это пугает.

— Да? — удивилась Инесса так пространно, что даже не понятно, чему именно: тому, что она действительно такая, или тому, что мужчин это пугает.

— Может, тебе животное какое-нибудь завести? — предложил парень.

— Я хочу мужчину! — буркнула Инка.

— Большая разница! — улыбнулся Макс. — Просто тогда твоя забота будет поделена пополам. И твое внимание уже не будет безраздельно принадлежать мужчине, а вот это уже непорядок! Ревность, знаешь ли, сильная штука… Ему обязательно захочется, чтобы его так же погладили, почесали за ушком…

Инесса взялась за маникюрные ножнички, но едва успела прикоснуться к распаренным пальцам Макса, как тот с испугом завопил:

— Эй, мясник, поосторожней!

— Я ж еще ничего не сделала!

— Я заранее.

Много хихикали, Макс даже сам удивлялся, что простая процедура маникюра может быть такой развлекательной. Только Инесса держала его руку и чувствовала его нервозность. Украдкой время от времени поднимала на него глаза, но с его взглядом не встречалась. Либо вибрация какая-то пробегает по его коже, либо просто за столько лет Инесса научилась разбираться в его состояниях, но это волнение передавалось и ей.

— Тебя что-то тревожит? — постаралась она вложить спокойствие в свой голос.

Макс подумал немножко.

— Угу, — промычал он невнятно, словно не хватило смелости на разборчивый ответ.

— Совет, информация, алгоритм, — предложила девушка. — Нужное подчеркнуть.

— Информация, — выбрал Макс.

— Что-то очень личное, — догадалась Инка и отложила ножнички, оставив при себе только Максову руку. — О девушках, — и, не удержавшись, съязвила: — Тебя обычно другая информация не интересует.

— Меня всё в этой жизни интересует, — возразил парень, чтобы потянуть время.

Уже много лет из сценариев их диалогов можно вычеркнуть половину текста, и они все равно прекрасно поймут друг друга.

Инесса снова взялась за инструменты и опустила взгляд к объекту своей работы. Так тебе будет легче?

— Если девушка просит… м-м… — Макс сбивчиво подбирал нужные слова, — поглубже. Это что значит? Что ей… не хватает…? Что у меня… проблемы…

Что у тебя проблемы с лексикой. Либо что ты говоришь о Наташе и не хочешь употреблять конкретные, но пошлые слова. Понял, что так и не сможет ничего сказать, и замолчал. Инесса старалась не поднимать на него взгляд, чтобы не смущать, и спокойно обдумывала то, что успела разобрать. Что-то не могла припомнить, чтобы его раньше волновали подобные вопросы.

— И давно ты об этом беспокоишься? — уточнила она, чтобы окончательно не сводить на нет беседу, которая нужна ее другу.

— Недели две, — признался тот.

— А что произошло две недели назад? Разве раньше никто не просил «поглубже»?

Он пожал плечами, Инесса увидела это краем глаза, но даже краем глаза разглядела, что это не ответ «не знаю», а только лишь жест человека, не желающего отвечать.

— Макс, — улыбнулась она снисходительно и абсолютно искренне посмотрела ему в лицо, — у тебя все в порядке с размером. Не переживай.

Парень молчал какое-то время, но Инесса явственно ощущала, что разговор еще не окончен. И умилялась: столько раз они обсуждали секс! Без комплексов, без прикрытий, всегда называя вещи своими именами; а сейчас Макс мямлит, словно на иностранном языке, в котором выучил десять слов.

Впрочем, Макс уяснил, что Инесса прекрасно его понимает даже по тридцати высказанным процентам переживаний, и пусть несмело, но продолжал:

— Я еще могу понять, когда я специально дразню девушку и вхожу неглубоко… Но когда… дальше некуда, а ей все мало…

Макс тяжко вздохнул: с улыбкой и удивлением самому себе. Уж с Инессой-то всегда можно было разговаривать откровенно. Просто неловко, непривычно обсуждать Наташу, пусть даже не называя имени и заменяя «Наташу» абстрактной «девушкой».

Инесса, конечно, поняла, о ком речь. Но чтобы не смущать Макса и не выводить его на чистую воду, предложила оба варианта возможных причин:

— Если это посторонняя, случайная любовница, которая без серьезных отношений уже оказалась с тобой в постели, то наверно ей просто хочется, чтобы ее конкретно отымели. А если это постоянная девушка, и если ей реально важна близость с тобой, то, может, она вообще не о физиологии говорит? Может, ей хочется «глубже» в моральном плане? Ну, там полное слияние, и подобный бред? И дело вовсе не в размерах. Просто не станет же она философские размышления в такой момент начинать, вот и выражается попроще. Может, ей хочется именно чувствовать, что ты входишь до самого своего тела, до своего предела. Просто ПОЛНОСТЬЮ. И будь у тебя пара лишних сантиметров, это уже причинило бы ей боль, — и посмотрела все же другу в глаза, чтобы он видел, что она не обманывает. — Макс, у тебя все в норме. Я не представляю, зачем может быть нужен орган длиннее. Я уверена, это тебе нужен, а не ей.

Щипчики, ножнички, баночки-скляночки, пилочки, палочки… Инесса с нескольких попыток убирала свои приспособления. Дальше разговаривали уже совсем мало; так, иногда обменивались парой дружеских фраз. Каждый обдумывал недавно полученное мнение другого. Несмотря на недосказанность, Максу все-таки полегчало от Инкиных рассуждений. Скорее всего, он действительно зря зацикливается… Ведь Наташе с ним в постели хорошо. Вроде бы. Почему же тогда, как признался Костик, Наташа стесняется попробовать с Максимом даже то, чего сама хочет? Значит, не все в порядке?

Инесса накормила Максима ужином и проводила на работу. Только так, при общем времяпровождении, замечаешь, что значит «много работы»: во время ужина у Макса постоянно звонил телефон явно не с личными целями. Два раза это был директор. Потом кто-то заказывал столик, и Макс убежал в прихожую. У него в папке есть альбомный лист с разметкой зала. Вот и сидел за обеденным столом на кухне, отодвинув тарелку и разложив перед собой план, советовал столик, где звучание музыки позволяет поговорить. Если бы не Инесса, Макс хоть пару часиков поспал бы…

— Спасибо, что приехал, — улыбалась она в прихожей в шесть вечера, когда Макс уходил в клуб. — Я знаю, ты очень занят.

— Для друзей у меня всегда есть время, — ответил Максим серьезно, и Инесса кивнула: это так.

Инесса чмокнула его в щеку на прощание, и Макс ответил ей тем же.

— Не грусти! — подмигнул он ей уже с лестничной клетки. — Наслаждайся свободой.

— А ты постарайся выкинуть из головы свою чепуху, — ответила ему Инка вслед. — Макс, ты прелесть.

И, смущенно поздоровавшись с только что показавшейся на ступеньках пожилой соседкой, скрылась в квартире, щелкнув замком.

Чтобы открыть клуб к лету, надо очень постараться. Наташины родители не жалели денег на строителей. Очень удобно, что необходимые стройматериалы можно взять почти бесплатно в своей же семье. Впрочем, выгода обнаружится чуть позже, когда будут возведены стены и понадобится отделка. Вот тогда-то ассортимент магазинов Фроловых проявит свои достоинства в полной мере! А пока между маленькими бордюрами будущих стен красуются стопки блоков, горки песка и цемента, тачка с одним колесом, натянутые тросы для выравнивания. С погодой долго везло: Макс каждый день приезжал поглазеть, как работают строители, и удивлялся, что стены, как дети, растут не по дням, а по часам. Но были и сезоны дождей, когда всякая жизнь на участке, казалось, останавливалась. Макс волновался, когда это развитие тормозилось. Хотя и понимал, что виновата природа, но постоянно стремился кого-то подогнать.

Ничего страшного, весной контуры будущего здания начнут стремительно приобретать все более «взрослые» черты.

Воспитание сегодня проходило в кабинете физики. Максим сидел на краешке своего стола без пиджака, закатав по локти рукава рубашки и скрестив на груди руки. Такой независимый и гордый — одна осанка чего стоит! Некоторые мальчишки одиннадцатых «Б» и «В» сидели точно так же, ведь уроки полового воспитания Макс предпочитает проводить в неофициальной обстановке. Им проще: они уже достаточно привыкли обсуждать с Максимом Викторовичем и интимные темы, и прочие дела, волнующие подростков. А девочки сильно обижались, что им не дано проводить по часу наедине с самым красивым учителем. Всего-то раз в две недели этот урок ведет у них Максим Викторович — так и пацаны тут как тут, эти мелкие, неопытные, недостойные младенцы. Вот и не могли девочки никак привыкнуть: все разглядывали, разглядывали своего учителя, волновались и старались казаться повзрослее… А Максим Викторович сейчас просто прекрасен, особенно когда так эротично выглядит; впрочем, девчонкам его вид всегда кажется эротичным, даже в застегнутом под крышу воротничке и галстуке, в строгом деловом костюме. Что уж говорить сейчас, когда жарко… Действительно жарко, ну просто о-очень! На улице такая невыносимая духота, что все окна наглухо закрыты, ведь за секунду эта вся духота вместе с витающей в воздухе пылью займет весь кабинет. Час назад кто-то из учеников это проверял… Макс рискнул расстегнуть рубашку почти настолько, насколько хотелось. Понимал, конечно, какое впечатление это произведет на учениц, тем более что никаких нижних маек он не носит, но решил, что ничего страшного. Поглазеют, пошушукаются, ну и ладно.

— Взяли листки бумаги, — объяснял учитель суть сегодняшнего психологического эксперимента, — только не подписываем их! Первое задание: 10 ответов на вопрос «Кто я?». Старайтесь прислушаться к себе, это не трудно. Второе задание: 10 ответов на вопрос «Какой я?». Только не пишите, пожалуйста, примитивные банальности типа «хороший, добрый…». Подумайте, чем вы отличаетесь от других. И последнее: 3 лозунга своей жизни. Например, «Что ни делается, все к лучшему», или «Начхать на все», или «Цель оправдывает средства»… Это я вам так, общеизвестные поговорки назвал, вы же можете сформулировать именно ваши персональные лозунги. Итак, по десять ответов на вопросы «Кто я?» и «Какой я?» и три лозунга. Пятнадцать минут.

Макс безмятежно сидел на столе и оглядывал своих учеников, придерживаясь об пол носком начищенной до блеска туфли. Было неприятно жарко в пояснице, где рубашка заправлена в брюки. Позади него, по ту сторону стола, на спинке кресла висит пиджак, а там в кармане остался платок — протереть бы лицо и шею. Стол длинный, на весь подиум, и вставать и обходить его так лень! Есть другой выход спасения от жары. Расслабиться и уснуть, тогда сердце станет работать медленнее, и температура тела немного снизится.

Безынтересно шарил взглядом по опущенным в листки или поднятым к потолку головам, пока не заметил, как одна из учениц так же шарит глазами по его телу, по расстегнутой рубашке. Насколько Максим разбирается в женщинах, эта дамочка — оторва еще та! Всего шестнадцать лет, ни ума, ни разума.

— Клязникова! — позвал он лениво. — Глазки, пожалуйста, к себе в бумажку!

Но та не послушалась. У нее вообще репутация скандалистки. Она любит привлекать к себе внимание, не особо беспокоясь, чтобы это внимание было положительным. Максиму иногда кажется, что в любом классе есть как минимум одна такая девушка. На Клязникову очень жалуется учитель информатики, молодой мальчишка, еще вчерашний студент. Говорит, она при всем классе вешается ему на шею, смущает всячески, причем, ежу понятно, что она не влюблена вовсе, а просто назло пытается выставить его идиотом, потому что он скромный и не знает, как реагировать.

Сейчас Клязникова не изменила самой себе. Она уже привлекла внимание остальных учеников и решила, что самое время сделать какой-нибудь выкидон.

— Я Вас хочу, — сказала она учителю равнодушно. Наверно, считает, что сами по себе эти слова должны вызвать у мужчины дикое возбуждение, и интонация не важна.

Макс не растерялся. Также равнодушно ответил:

— А я тебя — нет.

В классе на мгновение возникла гробовая тишина — и тут же сменилась оживленными смешками и обсуждением.

— Это можно легко исправить, — не отставала Клязникова.

— Мы здесь не для этого собрались, — пытался Макс сохранять самообладание.

— «Для ЭТОГО» можно собраться где-нибудь еще, — ехидничала девчонка, чувствуя, что оказалась в центре всеобщего внимания.

— Выйди из класса, — попросил Максим раздраженно. — Ты мешаешь другим работать. Я предупреждал, кого эти занятия не интересуют, могут не приходить. Выйди.

— А мне и здесь не плохо!

— Вон из класса! — повторил учитель требовательно, кивнув на дверь.

— Еще чего!

Он слез со стола, подошел к мятежнице (она сидит рядом, у окна), сгреб в кучу ее тетрадку, разноцветные ручки, уже хотел всучить ей это все в объятия, но нашел более подходящее наказание.

— Что это? Косметичка? — удивленно поднял Максим с парты маленькую сумочку. — На столе у тебя должны быть только учебные принадлежности. Вон из класса. Иначе я выброшу эту штучку в окно.

О, да! Если у девчонки есть косметичка, то это ее уязвимое место! Глаза Клязниковой округлились, она попыталась отобрать сумочку, но реакция Макса была настолько быстрой, что девчонка не успела. Поднял косметичку высоко вверх, пару секунд ждал, какой вариант поведения выберет ученица. Она нагло и обольстительно подкралась к нему вплотную: он даже почувствовал ее грудь в плотном бюстгальтере. Пока он одной рукой пытался открыть окно, девчонка изо всех сил лезла за косметичкой над его головой. Едва ли не карабкалась по нему, как по канату в спортзале…

— Хватит об меня обтираться! — рявкнул Макс, и девчонка от неожиданности аж втянула голову в плечи.

Распахнул створку и гневно вышвырнул косметичку на улицу, в кусты у забора.

— Что Вы сделали?! — завопила девчонка с самым настоящим ужасом в глазах и в панике всплеснула ладонями. — Вы знаете, сколько там одна помада стоит?!!!

— Так беги, подбирай! — заорал Макс с напором.

Девчонка чуть ли не со слезами ринулась спасать свою косметику, и Макс тут же запер за ней дверь изнутри, оставив ключ в замке. Вернулся к своему столу, но не садился. Оглядел мальчишек, взволнованно ухмыляющихся, и девчонок, мстительно сытых, внезапно притихших, и уточнил внятно и с расстановкой:

— Есть еще претенденты на приз за главную женскую роль в этом спектакле?

Пацаны поняли, что их этот вопрос не касается, и облегченно выдохнули. Теперь им стало просто весело.

— Девушки, — попросил учитель откровенно и вполголоса, не стесняясь ни пацанов, ни собственной просьбы, — не будьте тупицами. Я прекрасно к вам отношусь, но ваши знаки внимания, даже самые маленькие, а тем более такие неискренние, я терпеть не собираюсь. Передайте это, пожалуйста, всем, кто заинтересован в такого рода информации. Всё.

— Вы же сами провоцируете, — робко вставил слово один из парней. Парни уже привыкли говорить Максиму Викторовичу все, что думают.

— Да, кстати! — кивнул учитель. — Ребята, если вы поддаетесь на провокации, это не делает вам чести. Ни в какой ситуации. Например, мужчина не хочет изменять своей жене, но одна девушка его явно соблазняет. Он уступает, значит, он слабак. Или вы стоите в очереди на рынке, и кто-то начинает с вами скандалить. Хочется ответить тем же. Ответите — и вы проиграли. Значит, вы ничем не лучше того, кто начал. А провокаций в жизни много. Если вы хотите с полным правом считать себя сильной личностью, не поддавайтесь на провокации. Лучше быть себе хозяином и делать то, что хочешь ты сам, а не то, чего от тебя хотят провокаторы. Все. Продолжайте работу.

Да, продолжат они после такого! Чтобы настроить ребят на нужный лад, рассказал им планы на будущее:

— Следующий урок будет в зале. Через две недели. Не перепутайте. Будем играть в игры на доверие. Мы уже играли с десятыми классами, им очень понравилось. Подобные занятия повышают целостность группы, вы становитесь более сплоченным коллективом, — подумал немного и добавил как комплимент: — Я рад, что вы со мной не воюете. С вами работать — одно удовольствие, даже несмотря на зарплату.

Ребята любят занятия в зале: это всегда нескучные, подвижные игры. Недавно вообще были настоящие курсы актерского мастерства. Максим Викторович поделил учеников на две группы и предложил каждой группе поставить по две сценки: изобразить любовь реальную и любовь идеальную. Полчаса дал им на подготовку. Можно было изображать как угодно, хоть эпизод из известного фильма, хоть собственные наблюдения, хоть толпой, хоть соло одним актером. На две группы делил ребят специально, чтобы они могли не только быть участниками, но и сторонними зрителями. Так набралось четыре сценки. Реальная любовь у обеих команд получилась по-настоящему реальной! Ревность, скандалы, беспричинные обиды девушки и недоумение парня… Семейная ссора по поводу быта и воспитания детей: «Ты почему мусор не вынес?» и «Иди погуляй с детьми, а то ты запарил пить пиво в кабаке со своими дружками!» Потом было долгое и оживленное совместное обсуждение. Пришли к выводу, что реальная любовь мало общего имеет с любовью идеальной. Макс улыбнулся:

— Радует только то, что, как выглядит любовь идеальная, вы видели и можете попытаться осуществить ее в жизни. Только учтите, любое стремление в паре должно быть взаимным. Если цели не совпадают, возникнет стычка. А все цели почти никогда не совпадают. Поэтому одно из двух: нужны либо компромиссы, либо уступки.

— По-моему, это одно и то же! — воскликнул пацанский голос из толпы.

— Толковый парень! — подтвердил Макс.

Сколько раз в этой жизни Максиму было неприятно, что Евгения вмешивается не в свое дело, например, в их с Наташей интимную жизнь! Сколько раз Максиму хотелось упрекнуть ее в субъективности, например, когда она беспричинно называла Наташу шлюхой! Сколько раз Макса раздражал Женин генеральский тон! И Женино стремление решать за других! Приходится быть актером — и неплохим. Нет, дело не в том, чтобы произвести впечатление на потенциальную тещу; и не в ее причастности к бизнесу. Просто, искусство нравиться — это умение обманывать. Наташина любимая цитата.

Макс хочет нравиться всем. Он обожает друзей и новые знакомства, и друзья и новые знакомые обожают его. Он на хорошем счету у начальников, где бы ни работал, и это дает свои плюсы. Он хочет большую и дружную семью… Жаль, что со стороны семьи взаимности бывает не много.

Как долго у него хватало терпения выслушивать Женины упреки и нравоучения по телефону, когда Наташа ушла от родителей! Мысленно оправдывал тогда Женину ревность: дочка выросла, а родители не хотят этого понимать. Вот тогда позволял орать на себя. Почему-то. Сейчас не то.

Евгения весьма странная женщина. Она бесспорно симпатизирует своему зятю, конечно, желает ему добра. Но ее забота часто принимает слишком навязчивый характер. Причем, навязчивый до невежливости. Сегодня она принялась убеждать Максима, что работу в «Призраке» он должен бросить прямо сейчас, иначе он очень устает.

— Мы можем Вас прямо сейчас оформить в наш будущий клуб директором и будем выплачивать Вам зарплату, ведь предприятие уже создано, — так поначалу звучало ее предложение.

Да, подобный разговор можно было бы вести в спокойном ключе, но Женя так не умеет. Достаточно не согласиться с ней один раз, и вторая ее фраза прозвучит уже на пике ультразвука. С каждым словом ее речь превращалась в жесткие требования, а интонация упорно доказывала, что Максим — придурок, а она — гений, и он просто обязан ее слушаться! Да, она чуть старше, но это не означает, что Макс не в состоянии сам распоряжаться своим временем, своей жизнью, своей работой. А даже если бы и слушался кого-то, то уж не Женю. Есть и более близкие люди, и более рассудительные…

Слово за слово — стычка превращалась в настоящий скандал. Евгения старательно навязывала свое мнение, а Макс упорно сопротивлялся.

— Я уйду из «Призрака» позже! — отстаивал он свою позицию.

— Почему Вы меня не слушаетесь?!!! — возмущалась Женя, неосознанно с каждой секундой поднимаясь на новый уровень громкости. — Я столько лет работаю, не жалея себя! Я знаю, что такое «много работы»! Но я умею выбрать правильное решение! Если бы Вы слушались моих советов, Вы бы тоже научились!

Есть один маленький суффикс, кардинально меняющий смысл. Одно дело «слушать» и совсем другое — «слушаться». Жене не хватает умения видеть себя со стороны. Казалось, ей просто хочется подчинить себе противника, как бы взять в плен и гордиться этим. Максим четко осознавал, что Женю уже и не интересует вовсе его судьба, у нее лишь тяга почувствовать собственную значимость, свою власть. Она привыкла на работе — кричит на подчиненных, а те, виновато опустив голову и плечи, смиренно ждут окончания ее монолога. Думала ли она, что говорят о ней эти подчиненные за ее спиной?

Макс ждать не стал. Если бы она была поспокойнее, повежливее, он бы потерпел еще, но Женя уже перешла все границы! Ни одной женщине не позволит Макс кричать на него!

— А ну, хватит! — требовательно, по-учительски заорал на нее Макс. — Вы мне не начальница!

— По какому праву Вы повышаете на меня голос?! — разозлилась она на его взаимность.

— Я мужчина! У меня больше прав, чем у Вас! — огрызнулся он грубо и отходчиво снизил интонацию: — Я намерен сам решать, какую громкость Вы заслуживаете! Меня не устраивает Ваш командный тон! Я уже сказал Вам нет. А теперь после этих Ваших воплей скажу: «Нет, нет, нет и еще раз нет!» Вы меня хорошо поняли?!

Женя, эта женщина с мужским именем и властным характером, совершенно не разбиралась, что означает сия недоступная ранее покорность в ее душе. Извиниться, правда, не соизволила (кажется, вообще никогда ни перед кем не извинялась), но послушно сбавила обороты.

— Кстати, — улыбнулся Макс сражающее мило, — то, что я мужчина, а Вы женщина, давало Вам возможность убедить меня хитростью. Этот путь гораздо легче, но Вы уже проехали нужный поворот.

Женя рассмеялась и, стушевавшись, отвернулась в сторону. Чертов красавец! Так трудно бывает, увидев его после некоторого перерыва, не думать о том, как он хорош собой, и сколько, наверное, женщин по нему сходят с ума. Женя не раз замечала, что время от времени испытывает к нему ненависть — желание отомстить за все поруганные чести девушек. Это как помешательство, не имеющее под собой почвы. Потом возвращалась в свой разум: все-таки, с Натальей он встречается уже немало, значит, не такой уж и ветреный. Видимо, из-за его постоянства в любви у Жени и возникает чувство уважения. И все-таки, начав с ним разговаривать о делах, перестаешь обращать внимание на его внешность — здесь уже вступает в силу другая форма помешательства: слушаешь и слушаешься…

Оля жаловалась, что Максим Викторович совсем забыл про нее. Она хотела казаться деликатной и уверяла, что с пониманием относится к его занятости, но в голосе все время звучал капризный ребенок. Она ребенок и есть, убеждал себя Максим. Хотя Наташина ровесница… Юра настаивал на своем: чтобы Макс хорошенько обдумал свое настоящее отношение к этой девушке, а Макс был уверен, что и так честен с самим собой.

Сегодня Оля заходила в школу. Между делом обмолвилась, что скоро тетя с сыном уезжают в отпуск в Москву. Возможно, увидят там и Олину маму. Но это Олю особо не волнует. Волнует то, что Антон, тетин муж, остается вместе с Олей на хозяйстве.

Зачем Максим предложил Ольге пожить эти две недели у него? У него не было других вариантов! Не оставлять же Олю с насильником!

А ближе к вечеру встречался в кафе с Юрой и Жанной. Они уже на седьмом месяце. Только что от врача; говорят, будет девочка. Жанна из тех девушек, которым беременность крайне к лицу! Она не стрижет волосы, и уже совсем не похожа на себя такую, какой Максим увидел ее в первый раз в «Призраке», где она отмечала с группой окончание университета.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Максим, едва добрался до кафе и присел к ним за столик.

— Отлично! — улыбнулась та. — А вот ты подхватишь простуду, если будешь гулять по улицам в таком виде! Все-таки пока еще только апрель…

— Я? Простуду? — усмехнулся Максим, снимая пиджак и вешая его на спинку стула. — Молодцы, что позвонили. Я рад вас видеть.

Оказалось, Юра ужасно боится предстоящих изменений в своем социальном статусе. Он гладил жену по животу и удивлялся:

— У меня ребенок будет! С ума сойти! Это страшно, Макс?

— Очень! — смеялся Макс. — Особенно страшно то, что с каждым годом ты своему ребенку нужен гораздо меньше, чем он тебе.

— Ну вот, — вздыхал Юрик картинно. — И ты туда же. Кост меня уже запарил своими подколками. Тоже смеется надо мной. А я же на самом деле волнуюсь!

Юрик надул губы, поставив локти на стол и подперев щеки. Макс обнял друга за плечи, все равно смеясь, и снисходительно потрепал, чтобы он очнулся.

— Юр, ребенок — это классно! Ну, может быть, временами трудно… Но не «страшно» же! А если трудно, то рядом всегда есть друзья. Я это проверял. Ты помнишь, как Костик закупал для моей Катьки детское питание? — и пояснил для Жанны: — Машина тогда только у Костика была, и он по всему городу ездил: пюре, паштеты, соки всякие. А Юрка за меня институт окончил, пока я, как белка в колесе, днем в кафе, ночью в клубе работал… Юр, справимся, ну чего ты! Ты даже сомневаться на этот счет не должен, поэтому мы и смеемся над тобой.

— Да, — протянул тот озабоченно. — Если б мне восемнадцать было, я бы воспринял ребенка как игрушку. А мне без малого тридцать пять… А вдруг моей зарплаты не хватит, чтобы содержать малыша? А вдруг я окажусь плохим отцом и не смогу поладить с дочкой? Да и вообще не представляю, как воспитывать дочку: у меня только брат, девочек в семье не было…

Жанна так спокойно и безмятежно слушала, что казалось, это Юра беременный, а она вообще ни при чем. Наверно, дома она слышит это постоянно и уже привыкла.

Жанне постоянно хочется секса. В первые три месяца она не совсем хорошо себя чувствовала, но с того момента, как начал расти живот, она ощущает себя животным. Может, не зря у этих слов общий корень. Юру эта возросшая похотливость жены уже не радует. Но что поделать — природа…

Когда Макс рассказывал это Наташе по телефону, она вздрогнула: ей тоже во время беременности хотелось секса… Макс многого о ней не знает…

А здесь, в кафе, Жанна говорила:

— У меня теперь такие фантастические оргазмы! Я бы осталась беременной на всю жизнь! Может, мы снова соберемся у тебя дома, а, Макс? Вчетвером, как тогда, Юльку позовем. Юра не против, мы с ним уже это обсуждали. Да, Юр?

— Я не против, — подтвердил Юрик. И взглянул Максу в глаза, покачав головой с упреком: — Единственный друг, который *** всех моих жен. Чего тут теперь быть против?

— А мне, — продолжала Жанна мечтательно, — такой конкретной *** хочется! Хочется, чтобы вы оба *** меня одновременно. Правда, такие позы, о которых я мечтаю, наверно, при моем положении не очень-то осуществимы.

Макс уже давно в шоке, как пошло Юра с Жанной говорят о своих интимных отношениях. Но им это нравится, а значит, нормально. Сам Макс никогда в жизни не сказал бы так о Наташе. И никогда в жизни, даже в моменты сильной страсти, в глубочайшем уединении не слышал таких слов от нее. Развратные — были, а вот нецензурных — нет. А Жанна даже в компании у кого-то дома (разумеется, если там только друзья, а не родители или дети) может взять да и предложить Юре: «Пойдем, я отсосу у тебя» или еще чего похлестче… Впрочем, Макс не возражал бы услышать такую лексику от Наташи. И даже, может быть, при друзьях… Это заводит. Днем любят за достоинства, а ночью за пороки.

— А мое мнение вы спросите? — подал голос Макс. — Изнасилование — это статья.

— А ты что, против? — удивился Юра.

— Разумеется! — вскрикнул Максим. — Еще мне беременных женщин не хватало! Я даже с Дашкой все девять месяцев не спал, а вы мне тут ТАКОЕ предлагаете!

Жанна огорчилась, поставив бровки домиком, и Юра тут же разозлился на друга, что тот обидел его жену.

— А беременным женщинам нельзя отказывать! — кокетливо добавила Жанна.

— Миф, которым беременные женщины с удовольствием пользуются! — возразил Макс.

…

Наташа, конечно, была в ужасе, когда незнакомка Юля позвала ее быть третьей в постели с ее же мужем, барменом Максом. Нет, ту ночь Максим провел только со своей любимой. И следующий день тоже с Наташей на пляже. А вот потом исчез на неделю…

Юля была рада, что он позвонил. Юля отлично знает, что от свободного секса мужчины не отказываются. Юля, как и обещала, взяла с собой подругу. Они встретились в Дагомысе, чтобы в центре Сочи не натолкнуться на знакомых. Посидели втроем в уличной кафешке под открытым небом. Двадцати минут хватило, чтобы понять, нравятся ли они друг другу. Потом поднялись к Максу в квартиру.

Тот вечер провели на самом деле незабываемо. Такое вытворяли, что Макс был слегка в прострации: все, о чем он мечтал, вполне осуществимо, причем, даже за один день. И анальный секс, и лесбийская любовь, и мастурбация в его присутствии… Утомились только к середине ночи. А в обед проснулись, приняли душ, мирно позавтракали втроем. Девушки были в восторге от проведенного вместе с Максимом времени и предложили встретиться еще раз.

— Макс, у тебя есть какой-нибудь приятель, который с такими же свободными взглядами? — спрашивала Юля. Она вообще болтливая. Жанна в этом смысле как загадка: внешне кажется скромной, а в постели такое вытворяет! У Юли была только одна просьба-фантазия: хотелось бы мужчину, взрослого и опытного, как Макс, но самое главное, с красивым телом.

Разумеется, Макс сразу подумал о Юре. Затруднялся сказать, насколько опытен Юра, но когда расписал девушкам прелести Юриной мускулистой фигуры — опыт для них уже значения не имел. Хотя Юра на лицо не красавец, но Макс уверял, что он сразу производит удивительно благоприятное впечатление. Потом догадался порыться в домашнем архиве и с легкостью нашел Юрину фотку. Девушки согласились.

Осталось дело за малым. Уговорить Юрика. Он мужчина серьезный, почти доктор психологических наук… Рассуждать о Юркиной сексуальной развращенности было трудно, хотя Макс знает, что Юра изменял Светке несколько раз. Но это было с хорошо знакомыми девушками. А с этими, посторонними?

Не очень быстро, но Юра согласился. Он как раз недавно официально развелся и чувствовал вместо облегчения только подавленность. Такой способ убедить себя в том, что свобода — это хорошо, Юре вполне подошел.

Через день, в следующий выходной Макса, встретились уже вчетвером. Девушки уже знали адрес, и мужчины ждали их дома. Сначала трахали кого попало и как попало, но потом как-то само собой напросилось деление на пары. Больше к Жанне Макс не подходил.

Утром на кухне собрались четыре голых тела. Сначала Жанна сидела у Юры на коленях, и они тихо пили чай наедине, пока остальные спали. Макс с Юлей проснулись в комнате, и девчонка хмыкнула:

— Кажется, Юра теперь мне не доступен. Остаешься только ты, и тебе придется стараться за двоих.

— Я не возражаю, — улыбался Макс. — Только нужно подкрепиться.

Еще немного повалялись с Юлькой в постели и тоже отправились на кухню. Юлька кокетливо зажимала Макса к кухонному столу и ворковала:

— Пожалуй, тебя не надо кормить. Такой красивый животик, когда голодный!

И опускалась перед ним на корточки…

— Сейчас все студентки такие распутные? — с иронией спрашивал Юрик с мягкого кухонного дивана.

Макс, не смущаясь, трахал Юльку в рот, потом потянулся в навесной шкафчик за коробкой презервативов.

— Вам нужно? — спросил он парочку за столом.

— Ты хочешь? — взглянул Юра на свою девушку.

Та неуверенно пожала плечами.

— Нет, спасибо, — ответил Юрик Максу. — Не отвлекайтесь.

Собственно, парочке на кухонном столе уже и так не было дела ни до кого.

— Все? Любовь до гроба? — подсмеивался Максим над Юрой. — Вы хоть поговорить с ней успели?

Оказалось, если не до гроба, то до создания семьи точно. Макс столько раз уверял, что ему не нужна девушка на одну ночь, но сам всю жизнь поступает наоборот. Юра же никогда ничего подобного о себе не говорил, зато доказывает этот принцип поступками.

…

Юра нежно целовал круглый живот своей половинки, наклонившись чуть ли не под стол, а Макс от нечего делать шарил взглядом по присутствующим. Натолкнулся взглядом на Свету… Но промолчал.

Жанна же молчать не стала.

— Твоя бывшая жена, — указала она Юре в сторону. — Достала: так навязчиво меня разглядывает!

Мужчины несколько секунд молча переглядывались, потом Юра спросил у друга:

— Не подойдешь к ней?

— Нет, — ответил тот раздраженно.

Света была с подругой. Света сидела к их столику боком, и подруга, видимо, пересказывала ей, что происходит у ее знакомых. Они так и не поздоровались: ни Юра, ни Максим не стали ей даже кивать головой. А Света взамен старалась на них не оглядываться.

— Интересно… — протянула Жанна, заглянув мужу в лицо. — Брату ты мелочь одну простить не можешь вот уже несколько лет… А Максу простил секс с твоей женой. И ту же самую мелочь Максу, я думаю, ты бы тоже простил. Почему?

— Да так, пустяк, — в шутку махнул Юра рукой и добавил, глянув на друга: — Он спас мне жизнь однажды.

— Вау! — обрадовалась Жанна. — Ну-ка, расскажи!

Юрик с удовольствием рассказал. Макс только скромно слушал.

— Мы в горы ходили. Тогда еще ни он, ни я женаты не были. Он только из армии вернулся. Молодые были, глупые. Вот вчетвером с нашими девушками и отправились в горы на поиски приключений. С ночевкой. Первые сутки нормально все было, костер, палатка… Замерзли только — весна была, а в горах темно, сыро. А наутро дальше двинулись. У нас знакомый турист есть… А, да ты его знаешь, Кирюха, он на лодке с нами был (это так Юрка называет Костикову яхту. Костик на это невероятно обижается!). Так вот, Кирюха нам карту с маршрутом дал, и мы по этой карте и шли. И там одно место было очень красивое: справа высоченная скала, слева глубочайший обрыв, а ты идешь по тропинке между ними. Деревьев нет вокруг, только скалы. Вид потрясающий — вдаль, там такой каньон! И солнце, которого мы целые сутки не видели! Радость такая была просто от этого пейзажа! Девчонки в восторге всё подряд фотографировали. И вот не знаю, то ли я видом засмотрелся, то ли просто края не заметил… У меня земля под ногой посыпалась и я рухнул вниз. Рюкзак с плеча сразу уронил в пропасть, а сам за землю хватался… Не знаю, сколько долей секунд прошло: я с такой скоростью сползал, что не успел понять, что происходит. Там, говорю же, голая местность, держаться не за что. Не знаю, как Макс успел среагировать: упал на землю за мной, поймал меня за руку…

— Как в приключенческих фильмах! — выдохнула Жанна восторженно.

— Я обоссался от страха, — признался Юрик. — Такого в фильмах не показывают.

Девушка мило улыбнулась этой искренности.

— У меня вообще такая паника была! — продолжал он. — Земля рассыпается, крошится… Я трепыхался изо всех сил! Даже не думал о том, что так Макс меня точно не удержит. А он, ты представь, двадцать лет, пацан… И такую дергающуюся тушу держать над пропастью и не отпускать! Но он меня успокоил. Лежал на земле, держал меня, сам сползал за мной и говорил: «Юрка, не дергайся. Ты не упадешь, я тебя вытащу». Знаешь, спокойно так! Я поверил. Как меня этот мальчишка вытащил — не помню и до сих пор не понимаю…Потом три часа сидели, вжавшись в скалу, не могли пошевелиться. Реально — не могли! Руки, ноги, всё свело. А мы еще с Максом в крови, у меня лицо, у него руки. Девчонки вообще, как приведения, бледные, мертвые. Мы совсем не разговаривали. Наверно, осмысливали. У нас с собой даже страховочных тросов не было, мы же не профессиональные скалолазы… А сколько уже на нашем Кавказе таких «гуляк» попадало… Дальше не пошли, решили вернуться домой. Двое суток возвращались, то есть в два раза медленнее, с двумя ночевками. И дело, Жан, не в том, что Макс спас мне жизнь, и я у него в долгу. Дело в том, что если человек, не размышляя, кинулся за мной, не имея ни страховок, ни другой уверенности, значит, это настоящий друг.

— Просто моя жизнь тогда не имела для меня никакой ценности, — сказал Макс тихо. — Не знаю, может, сейчас у меня в той же ситуации у самого началась бы паника, и я бы растерялся и не успел тебя схватить. Надеюсь, нам больше не понадобится проверять мою реакцию. Это ужасный экзамен!

Потом Макс не раз испытывал чувство тревожности за Юрку. Боялся, что он споткнется где-нибудь на тротуаре, или что его толкнет кто-нибудь плечом в толпе… Уже от всего оберегать его хотелось. Несколько лет понадобилось, чтобы справиться с этим беспокойством.

— А я думала, — протянула Жанна, — что ваша дружба — это просто совпадение интересов: психология и все такое… Вот и не понимала, откуда такая близость, больше, чем родственная связь…

Потом малыш принялся толкать Жанну, и мужчины с интересом разложили у нее на животе свои ладони. Света за соседним столиком нервно собралась и, оставив свою подругу расплачиваться, выбежала на улицу.

И вот, уехали Олины родственники. Макс, как обещал, привез ее к себе. Разместил девушку в Катиной комнате и разрешил спать на Катиной кровати на втором ярусе, если Оля со своим ростом манекенщицы вместится в пределы ограждений. Если нет, придется ей мучиться на раскладном кресле. Первую ночь Оля вообще не спала, хотя Максим предупредил ее, что не побеспокоит ее ни при каких обстоятельствах. Все ждала, что он, как ее братец, придет и начнет трогать ее под одеялом…

Увидев Олины опухшие глаза утром на кухне, Макс не сдержался:

— Не доверяешь мне?

Оля смущенно молчала, не хотела обидеть его своим честным ответом.

— Ты здесь в безопасности, понимаешь? Тебя здесь никто не обидит, — и ради ее самооценки признал не совсем искренне: — Хотя ты красивая девушка, и если ты начнешь меня соблазнять, то, может быть, я и не откажусь. И то, не уверен: все-таки я женат и изменять не хочу. К тому же, по ночам я уставший после работы — ни одной женщине не враг. Не бойся, спи спокойно.

В этот день забрал к себе жить и дочку, раз теперь есть, с кем ее оставить дома на ночь. Олю это изрядно успокоило.

Ольга с удовольствием пересматривала тысячи Наташиных фотографий, и эротические в том числе. И, затаив дыхание, слушала, как Максим разговаривает со своей девушкой по телефону. Катя, конечно, проболтается Наташе, что здесь две недели жила молодая и красивая папина подруга, поэтому Макс рискнул рассказать это Наташе сам. Она была против, но сделала вид, что понимает мотивы Максима.

Одной ночью Максиму все же пришлось заглянуть в комнату к Оле. Катя заплакала, и Максим проснулся. Сработал рефлекс: плачет ребенок — надо встать и подойти. Малышка ревела огромным ревом, у нее болела рука. Ревела, скорее, с перепугу: она никогда не ломала ни рук, ни ног. Оля тоже сидела в ужасе: Катюшка спала спокойно и вдруг как завопит! Оля замоталась в одеяло, чтобы Максим Викторович не видел ее в соблазнительной сорочке, и встала вместе с ним возле Катиной кровати. Максим пытался осмотреть Катину конечность, но малышка пищала от любого прикосновения. Никаких видимых повреждений не было. Четыре утра. Он только успел задремать после работы.

Думали, что девочка просто отлежала руку. Ждали, но боль не проходила. Тогда Макс вытащил Катю с кровати на пол.

— Рука у тебя болит, а на ногах стоять можешь? Ну, тогда давай оденемся и поедем к врачу.

Катя заорала пуще прежнего, врачей она боится еще сильнее, чем собственной боли.

— А что ты думаешь, я просто так буду сидеть и слушать твой рев? — удивился папа. И осторожно укутывая девочку в одежду, успокаивал: — Доктор тебе не сделает хуже! Он просто посмотрит, скажет, почему болит, — и целовал дочку в щечки. — Я думаю, ничего страшного. Не бойся. Резать тебя никто не будет, поверь!

Повез ее в травмопункт. Дежурный врач посмотрел руку, даже рентген делать не стал, посоветовал мазь и покой. Легкое растяжение. Видимо, она неудачно перевернулась во сне.

Трудно ли быть сволочью? Максим убеждал себя, что не сделал ничего плохого, но откуда же это мерзкое чувство вины? Чувство собственного предательства… Словно прошел по нехоженому полю, оставив за собой следы и уйму сломанных веточек.

— Юра, ты был прав, — говорил он приятелю на кухне у себя дома за бутылочкой дорогого коньяка, — эта девушка, Оля… Мы нравимся друг другу.

Юра в ожидании пояснения внимательно смотрел на товарища.

— Только по-разному, — добавил тот.

Видимо, на Олю большое впечатление произвела надежность, в которой она жила у него дома две недели. Он сколько угодно лет мог клясться, то не тронет ее, но всего две недели с ним и без намеков имели решающее значение.

Это был прелестный майский денек, девчонки на улицах нетерпеливо переоблачились в едва ли не летнюю одежду, обнажая бледненькие животики или серенькие плечики. Макс нагло ловил их взгляды и улыбался — так, чтобы девчонки долго еще оставались в недоумении: его улыбка — это знак симпатии или реакция на разговор с той, что идет рядом с ним. Возможно, он спровоцировал Олину ревность, хотя она ничего не позволила ему понять. Она уже не стремится подражать Наташе — та бы сразу заявила: «А ну! Глазки только на меня!» А Оля даже не поругала, что он так «развратно» себя ведет, пока Наташа далеко. Почему-то в последнее время все чаще бывают моменты, когда Оле на Наташу и вовсе наплевать.

Она выбрала тихое уединенное место в стороне от тротуара, насколько это было возможно на морской набережной. Они стояли на виду у всех: на самом конце буны, а казалось, что в самом сердце моря. На виду у всех и так недоступно! Волны одна за другой, как хищники, обступали буну со всех сторон, а самые смелые даже наплескивались на бетон, заставляя Олю и Макса весело отбегать на пару шагов. Сквозняк здесь был еще сильнее, чем на берегу, и Макс разрывался на части: надо и Олю держать, чтобы она не упала на скользком от водорослей бетоне, и волосы ловить или хотя бы убирать их с лица.

— Хорошо тебе! — подсмеивался он то ли над ней, то ли над собой. — Сантиметров десять себе на макушке оставила — и довольна!

— Девушкам часто нравятся длинноволосые парни, — утешила Оля.

— Я знаю! — кокетливо подмигнул ей Макс.

— Становитесь вот так, — предложила Оля и развернула их обоих так, чтобы ветер дул ей в спину, а мужчине — в лицо.

Взяла его за руку при этом и сквозь шум морского прибоя заметила вполголоса:

— У Вас пальцы холодные.

Дальше было что-то невообразимое: Максим совершенно не узнавал свою маленькую подопечную. Раньше не акцентировал внимание на ее заботе о нем, но сейчас это по-новому отпечаталось в мозге. Она не отпускала его руку, вместо этого только раскатала отворот его рукава — так повелось издавна, что Макс любит носить свитера на молнии на голое тело, а у этой кофты были длинные рукава, которые он закатывал себе по размеру. Оля развернула эту манжетку до середины его пальцев, прошептав ему:

— Вроде, так модно носить. Я в журналах видела.

И, прижавшись к нему вплотную, улыбнулась:

— Правая… Сюда бы еще обручальное колечко…

Максим не успел ни осознать, ни ответить какой-нибудь колкостью на ее последнее замечание — был то ли тронут, то ли шокирован ее смелостью и инициативой. Только обхватил ее своей свободной левой за затылок:

— Тебе голову не продует? — а в следующее мгновение она уже необъяснимо его целовала…

Это были всего несколько секунд скромного, но внятного, осознанного поцелуя. Как будто она просто хотела попробовать, не имея никаких задних мыслей. А Максим, пожалуй, не из тех, кто будет отстраняться от нравящейся ему девушки.

— Простите, я не понимаю, что делаю, — вдруг вырвалась Оля и смущенно отпрянула в сторону. Макс тут же вернул ее к себе на место.

— Давай потом об этом вместе подумаем? — попросил он и повторил самое важное слово: — Потом!

…

— И все? — удивился Юрик.

— Разве этого мало? — недопонял Макс.

— Ты так переживаешь… Я думал, ты с ней переспал.

— Я не настолько подонок.

…

Они стояли посреди моря в обнимку, с непривычно общей тенью.

— Ты очень приятно целуешь, — тихо говорил Максим ей в помощь.

— Первый раз в жизни это делаю, — призналась девушка в ответ.

Она даже не волновалась. Не смущалась, не прятала взгляд, наоборот, смотрела учителю прямо в глаза, поглаживая его плечи. Так долго целовались, что Макс успел привыкнуть к Олиной манере и научился верно под нее подстраиваться. С Наташей было иначе. С Наташей Макс с первого прикосновения к ее губам понял, что этот человечек — его. Старался не пугать Олю языком — у девчонки первый поцелуй, пусть он будет невероятно нежным. Тем более, язык в поцелуе — это ассоциация с сексом. И Наташа в «Мельнице» не боялась таких ассоциаций…

Наташа, Наташа, Наташа… Наверно, она расценила бы его ласки с другой девушкой как измену. А Оля была так спокойна! Она не особо задумывалась, что происходит, не начинала тяжело дышать или эротически привлекательно наслаждаться. Макс осознал одно: Оля пока не умеет получать удовольствие.

— Нравится — целоваться с мужчиной? — спросил он по-доброму.

Лучше бы он сказал «целоваться со мной». Слово «мужчина» больно треснуло Олю по башке, ударив кровью в мозг.

— Нравится, — ответила она растерянно.

Отстранилась от Максима и, пытаясь побороть разыгравшийся жар, подставила тело сквозняку. Была ли в ее голове сейчас хоть одна мысль? Судя по взгляду — нет.

— Оля, это нормально, — попытался он ее успокоить, но девушка не слушала.

— Максим Викторович, — попросила она, как на уроке в школе, — можно, я пойду домой?

— Оль, все в порядке! — настаивал Макс. — Тебе незачем убегать.

— Это у Вас все в порядке, — возразила девушка тихо. — А у меня все жизненные установки рушатся… Пожалуйста! Мне надо побыть одной. Вам этого не понять, но мне просто необходимо подумать. Пожалуйста, можно, я пойду?

— Конечно, можно, — нехотя уступил Макс, — я тебе не начальник.

…

— Макс, Макс, — вздохнул Юра и снисходительно покачал головой. — В мире есть хоть одно существо противоположного пола, с которым ты находился рядом, но прошел мимо?

— Теща, — улыбнулся тот.

— Ну, хвала Всевышнему, хоть тещу не тронул!

…

Это еще не все. Через несколько дней Оля пришла к Максиму в школу, дождалась, пока у него закончились уроки, потом вместе с ним уединилась в учительской.

— А как Вы ко мне относитесь? — прямо в лоб спросила девушка.

Вот тут-то все и выяснилось. Оказалось, Оля уже считала, что они полноценно встречаются. Пара. А он даже и мысли не допускал о близких отношениях с ней. Это из-за того, что она рассказала ему об изнасиловании. Такая ошибка! Она рассказала об этом, потому что он самый дорогой для нее человек — и потеряла его тем самым. Да и вообще, у него есть девушка, практически жена…

— Зачем Вы так? Я же Вам доверяла! — стараясь сдержать слезы, недоумевала Оля. — Достигли своей цели? Доказали мне, что хотели? Я не лесбиянка. Довольны? А у меня теперь вся жизнь под откос… — и красноречиво добавила с горечью в голосе: — Я влюбилась. Спасибо Вам за то, что открыли мне глаза.

…

Так противно чувствовать себя сволочью! Но что он должен был делать там, на буне? Оттолкнуть ее и сказать: «Я не хочу с тобой целоваться»? Чтобы исчезла столь хрупкая ее уверенность в себе? Убить едва зародившееся в ней настоящее женское начало?

— Слушай, я ведь не пытался влюблять ее в себя! — оправдывался Максим перед Юриком, наливая ему очередную рюмочку крепкого бронзового напитка. — Я и пальцем не пошевелил для этого!

— Успокойся, я тебе верю, — кивнул друг. — Мне кажется, ты здесь вообще ни при чем: она влюбилась в тебя задолго до того, как вы стали дружить. Пройдет время, и она сама это поймет.