Раннее утро

С е м е н А н д р е е в и ч Б е р е з к о — академик.

М а р и я Г р и г о р ь е в н а — его жена.

А н я — их дочь.

С е р г е й Т е р я е в — директор средней школы.

Н а д е ж д а М а р к о в н а — его мать.

В и т а л и й М а р к о в и ч — брат Надежды Марковны.

К о с т я К е д р и н }

А н т о н К а р п о в } друзья Ани.

О л ь г а Ф е д о р о в н а — учительница.

Д а р ь я И в а н о в н а — колхозница.

З о я П е т р о в н а Т р а в к и н а — жена председателя райисполкома.

Г а л я.

Время действия — первая половина пятидесятых годов.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Солнечный летний день. Подмосковье. Дача Березко. В саду среди высоких развесистых деревьев дом с мезонином. Много зелени, цветов. От веранды вглубь, к калитке — аллея. Вдали, сквозь дымку знойного марева, видна Москва. В калитку входят К о с т я и А н т о н. В руках Антона гитара.

А н т о н (оглянувшись). Никого?

К о с т я. Никого.

Антон на цыпочках поднимается на веранду, встает в позу и начинает петь серенаду «О сеньора, о мадонна». Костя подпевает. Из-за кустов появляется М а р и я Г р и г о р ь е в н а с букетом цветов.

К о с т я. Антон!

А н т о н (увидев Марию Григорьевну, начинает импровизировать, аккомпанируя на гитаре). Мария Григорьевна.

Костя, дальше какие слова здесь?

К о с т я (в тон Антону).

А н т о н. Значит, концерт наш окончен. Мария Григорьевна, здравствуйте.

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Здравствуйте, друзья-товарищи!

Здороваются.

А н т о н (удивленно). Мария Григорьевна, вы срезаете цветы?

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Как видите.

А н т о н (шутливо). В таком случае, два ученых мужа, у которых запланировано через год окончить академию Тимирязева, заявляют вам о своем возмущении. Костя, я говорю от имени нас обоих.

М а р и я Г р и г о р ь е в н а (в том же тоне). Антон Степанович, сделайте милость, скажите, чем я вызвала ваш гнев?

А н т о н. Да кто же днем, в такую жарынь срезает цветы? Их утром нужно срезать, на восходе солнца, когда на раскрытых лепестках блестят холодные капельки росы.

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Прошу не продолжать, — всё это я знаю, но букет предназначается Ане, не при ней же было собирать цветы.

А н т о н (поднимая руки вверх). Сдаюсь и прошу вас, Мария Григорьевна, возьмите меня в помощники.

К о с т я. Значит, Аня еще не вернулась из института?

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Нет. (Вздохнув.) Ждем, Костенька, ждем.

К о с т я. А Семен Андреевич дома?

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. В кабинете.

К о с т я. Как его здоровье?

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Сейчас — ничего, а утром на сердце жаловался. Пойди к нему, он всегда тебе рад.

Костя направляется в дом.

А н т о н. Мария Григорьевна, я всё время думал, что Костя наш родственник, а вчера разговорились, оказывается, нет.

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Костя — сын моей приятельницы. Она работает в селе, где и я когда-то учительствовала. Но хотя мы и чужие, роднее иных родственников.

А н т о н. А вы знаете, Мария Григорьевна, в последнее время с этим великаном неладное творится. Он стал какой-то задумчивый, окликнешь — не слышит, в столовую придем — ничего не ест… Сегодня всю ночь стихи писал.

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Стихи?! Раньше я не замечала в нем большой любви к поэзии.

А н т о н. И я тоже. А теперь вот сам пишет. И не показывает. Но я все-таки прочитал. О любви, о разлуке…

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. О любви?! Неожиданность. Ну, эта болезнь не опасна.

А н т о н. Вы знаете, Мария Григорьевна, Костя даже заговариваться начал. Вчера и сегодня несколько раз назвал меня Аней. Правда, и Антон и Аня начинаются с одинаковых букв…

М а р и я Г р и г о р ь е в н а (делает вид, что не понимает намеков Антона). А вы не пытались, Антон Степанович, поговорить с Костей о его увлечении поэзией?

А н т о н. Нет. Боюсь показаться бестактным.

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Напрасно.

На ступеньках веранды появляется К о с т я.

Вот он идет, медведушка. Костя, посидите с Антоном Степановичем, а я цветы поставлю в воду.

Мария Григорьевна уходит в дом. Костя и Антон остаются на веранде.

А н т о н (хитрит). А, собственно говоря, нам можно идти домой. Навестили? Навестили. (Играет и поет.) «Так будьте здоровы, живите богато!..»

К о с т я. А Аня? Мы же ничего не узнали.

А н т о н. Можно позвонить по телефону.

К о с т я. Нет-нет. Ты иди, Антон, я понимаю, дел много, времени нет. Иди, а я подожду.

А н т о н. Ну вот, сюда вместе, а отсюда врозь.

К о с т я. Не могу уйти, пока не узнаю. Понимаешь?

А н т о н (задушевно). Понимаю. Все по-ни-маю. Ты ее любишь?

К о с т я. Не надо об этом, Антон. Вот знаю — уедет, конечно, уедет, а никак не привыкну к этой мысли. Как я буду без нее?

А н т о н. Ей ты говорил?

К о с т я. Нет. Вдруг обидится…

А н т о н. Ненормальный! Ты — ненормальный человек. Да каждой девушке приятно знать, что ее любят.

К о с т я. Ты Аню не сравнивай с другими. (Меняя тон.) Послушай, Антон, признаюсь, решил сегодня сказать ей всё. Больше не могу молчать.

А н т о н. Правильно, старик, действуй! Приветствую и поздравляю!

К о с т я (прислушивается). Тсс! Ее голос. Слышишь? Пойдем встретим.

В калитку входит А н я. Заметив друзей, бежит им навстречу.

А н я. Костенька, Антон, вот оно — назначение! Путевка в жизнь! (Крепко пожимает руку Антона, затем, схватив Костю за руки, кружится с ним.) Эх вы, школьники. Вы еще ученики, а я уже педагог!

А н т о н. Анна Семеновна, куда? Назначили куда?

А н я. Мальчики — тише!

А н т о н. Ну, говорите же, не мучьте нас!

А н я (встает в позу). Не мучить? Нет, помучаю. Угадайте! Ни за что не отгадаете.

А н т о н. Сахалин?

А н я. Нет.

А н т о н. Казахстан?

А н я. Нет и нет.

К о с т я. Но куда, куда?

А н я. А вот на, читай. (Дает ему листок.)

К о с т я (прочитав, молча протягивает листок Антону). Так… Ну что ж… всё правильно.

А н я. Ты недоволен?

А н т о н. Это же знаменито! (Размахивает бумажкой.) Я готов «ура» кричать и в воздух чепчики бросать! (Восторженно.) В наш край!

А н я. Да!

А н т о н. На Енисей!

А н я. Да!

А н т о н. В тайгу!

А н я. Да! Да!

А н т о н. Слушайте, Анна Семеновна, меня осенила чудесная идея. Как явитесь в крайоно, проситесь в село Звонкое. Дивное село! Это моя родина. А школа там какая! И, кстати, туда нужен преподаватель литературы. Я в курсе. Директор школы, говорят, неплохой парень. На квартиру можно к моим старикам. Я письмо напишу. Поживете у нас, станете сибирячкой.

А н я (смеется). Э-э, нет! Я москвичка на всю жизнь. Вот она, моя Москва… (Вдруг закрывает лицо руками.)

К о с т я. Анечка, что с тобой?

А н т о н. Анна Семеновна, что случилось?

А н я. Как я буду жить, не видя Москвы?!

А н т о н. Так вы же не навек уезжаете! Летом, в отпуск, кто запретит приехать? И не думайте, пожалуйста, что у нас тоскливая пустыня.

К о с т я. Антон, оставь свою агитацию.

А н я. Не ссорьтесь, друзья. И не обращайте на меня внимания. Все это пройдет. Просто взгрустнулось.

А н т о н. Вот приедете на Енисей — другое запоете. Да вы знаете, что наша тайга лечит от всех недугов. Ото всех! Ох, как бы вы там без нас замуж не выскочили.

А н я. Вы все шутите, Антон.

К о с т я. И, кстати сказать, на этот раз не совсем удачно.

А н т о н. Интересно, что же я сказал неудачного? Предстоит Анне Семеновне замужество? Факт. А факты, как говорится, упрямая вещь.

А н я. Возможно, и не факт.

А н т о н. Это почему же?

А н я. Я выйду замуж только тогда, когда встречу человека и пойму, что без него жить не смогу. (Улыбаясь.) Но беда в том, что никто не знает, когда и где встретит его.

А н т о н. До сих пор не встретился?

А н я (смеясь). Нет.

А н т о н (хитровато). Выходит, и Костя и я не герои вашего романа?

А н я. Вы отгадали. Но Костя в расчет не идет — он первый мой друг, и я его очень люблю! Как никого больше. (Стремительно обнимает Костю.)

А н т о н. Ну, а тот, которого вы надеетесь встретить, будет вторым другом? Или постепенно займет первое место?

А н я. Его место особое.

А н т о н. А вы его представляете?

А н я. Очень ясно. Очень. И вот, если встречу его, за рукав остановлю. Но если он пройдет мимо, то другого мне не нужно.

А н т о н. Романтика. В жизни всё проще.

А н я. А я не хочу, чтобы было просто. Понимаете? Не хочу. Человеку свойственно мечтать и стремиться к своей мечте. Вот и я так, мальчики. А в общем, сейчас не в этом дело. (Шутливо.) Жизнь поставила Аню Березко у начала большой и широкой дороги, поставила и дала сегодня путевку: идите, Анна Семеновна, вперед и вперед…

А н т о н (прерывая). Идите, да не очень-то от земли отрывайтесь, Анна Семеновна. Мечта мечтой, а под ноги смотреть невредно, потому что и на больших дорогах ухабы встречаются.

А н я. Ну философствуйте, а я, как говорят учительницы, пойду покажусь родителям. (Уходит в дом.)

К о с т я. Да!

А н т о н. Что «да»?

К о с т я. Всё ясно!

А н т о н. И ничего не ясно. Ты времени не упускай. Костя, друг, она же сама говорит, что ты у нее один…

К о с т я. Удивляюсь, как люди не понимают простых вещей.

А н т о н. Я сам ей всё скажу.

К о с т я. Не вздумай!

А н т о н. Ну и черт с тобой! Мякоть! Велика Федора, да дура.

На веранде показываются С е м е н А н д р е е в и ч, А н я и М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Аня и Семен Андреевич идут под руку.

С е м е н А н д р е е в и ч. Здравствуйте, Антон.

Здороваются.

Слышали, Аня становится почти вашей землячкой.

А н т о н. Слышал, Семен Андреевич.

С е м е н А н д р е е в и ч. Ваше мнение?

А н т о н. Горячо поздравил.

С е м е н А н д р е е в и ч. Правда, далековато. Да. Но места у вас хорошие, бывал я там. Мы тоже с Машей начинали работать в селе.

А н т о н. А вы, Мария Григорьевна, чем недовольны?

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Я? Боюсь, Антон, что вам трудно меня понять. Думаете, о вас мать не скучает?

А н т о н. Скучает. Даже очень. Я это знаю.

Слышится гудок паровоза и шум проходящего поезда.

А н я. Друзья, у меня есть еще одна новость… Послушайте, я решила не откладывать и ехать немедленно.

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Как — немедленно? Аня, ты о чем говоришь?

С е м е н А н д р е е в и ч. Почему такое решение, Аннушка?

К о с т я. Аня, но ведь до начала учебного года два месяца.

А н я. Правильно, два. А я не буду ждать начала учебного года.

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Это твое решение не продумано. Я не согласна и не согласна. Не вижу надобности! К чему такая спешка, такая торопливость?!

А н т о н. В школе вам сейчас делать нечего, там каникулы.

А н я. Ну и что же, что каникулы? Я хочу заранее узнать, где буду работать, до начала учебного года познакомиться с обстановкой, с людьми.

К о с т я. Там сейчас хлеб убирают, и людям не до тебя.

А н я. А это ровно никакого значения не имеет.

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Вот такая твоя торопливость и настойчивость подчас меня беспокоят.

А н я. Ну почему вы не хотите понять меня?! Никто! Это же не бегство из дому, от друзей, а простое желание подготовиться к работе.

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Ведь тебе нужно отдохнуть после экзаменов.

С е м е н А н д р е е в и ч. Маша, не отговаривай. Аня рассуждает правильно. Я тебя понимаю, Аннушка, и поддерживаю — поезжай. Но пока ненадолго. Немного поживешь там, устроишься и назад. Отдохнешь дома, а перед началом учебного года проводим. (Шутливо.) Хочешь не хочешь, а проводим. Как подобает. Согласна, Аннушка?

А н я. Согласна. Я всегда буду тебя слушаться. Знаешь, папа, я бы очень хотела решать все так же правильно, как ты.

С е м е н А н д р е е в и ч. Не беспокойся, Аннушка, жизнь всему научит.

Село Звонкое на Енисее. Большая комната в квартире Теряевых. Лето. Жара. Окна настежь. На стенах много картин, среди них большинство неоконченных. У окна — мольберт. Н а д е ж д а М а р к о в н а сидит в кресле, пишет картину. В и т а л и й сидит у рояля и, негромко напевая, подбирает мелодию.

В и т а л и й.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Послушай, Виталий, у меня уже не хватает терпения! Ради бога, прекрати свой концерт! Я не могу работать.

В и т а л и й. А у меня не работа?! Странно. Вечером занятие драмкружка, и я доллжен подготовиться.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. И песню какую-то дикую выкопал.

В и т а л и й. Песня по пьесе положена. Ее драматург сочинил.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Ну, пьеса, значит, такая. А пьесу ты показывал Сергею?

В и т а л и й. В репертуаре я разбираюсь, пожалуй, получше твоего Сергея. (Подходит к Надежде Марковне.) Пьеса с перчиком, со слезинкой. Люблю такие ставить. Смотришь из-за кулис в публику — одна тетушка платок достает, другая нос вытирает. На душе становится веселее. Люблю, когда люди в театре плачут. «Я пью за матерей, которые бросают детей своих, ведь эти сувениры жгут грудь…» Островский, «Без вины виноватые». А знаешь, Надюша, тебе эта картина удалась. Енисей, тайга, огромная перспектива. Сколько уже дней ты ее пишешь?

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Скоро месяц. Ни над одной столько не работала. Ты, Виталий, не первую мою картину хвалишь, а удачи все нет. Шутка ли, за последние два года у меня не приняли ни одного полотна.

В и т а л и й. Это ты для собственного успокоения говоришь — два, а ведь в действительности больше десяти лет.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Да, конечно.

В и т а л и й. И все это — зависть. Лютая человеческая зависть.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Ты смотри, вне дома не болтай таких вещей. Сережа узнает, неприятность будет. Не любит он этого.

В и т а л и й. Твой брат, Надюша, не такой уж круглый дурак, как это, может быть, кажется. А зависти повсюду хоть отбавляй. Почему, скажем, меня из театра выставили? Что, разве только у меня бывали творческие неудачи? Нет. Но у других не видят… А мои видят и придираются, потому что таланта моего боятся. И твои картины по той же причине не принимают. Впрочем, черт с ними, я привык.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Обидно. Работаешь, отдаешь весь свой талант, а это никому не надо, никто этого не ценит.

В и т а л и й. Послушай, Надюша, а не приходила ли тебе мысль, что, может быть, у нас с тобой, как говорят иные, действительно никаких талантов нет, что мы с тобой самые обыкновенные люди.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Не издевайся над собой, Виталий. Это неумно.

Стук в дверь.

Стучат?

На пороге показалась О л ь г а.

О л ь г а. Можно?

В и т а л и й. А-а-а! Ольга Федоровна! Просим, просим! (Идет навстречу, целует руку.)

О л ь г а. Здравствуйте, Надежда Марковна.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Здравствуйте, миленькая, садитесь.

В и т а л и й. Вам не стул, а трон, дорогая Ольга Федоровна!

О л ь г а. Спасибо, Виталий Маркович. (Немного смущенно.) А где же Сергей Григорьевич?

В и т а л и й. Он в школе. Ведь директор, ремонтом занят. Позвать?

О л ь г а. Нет, зачем же, я сама пойду…

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Оленька, не ходите… Не совсем прилично.

О л ь г а. А я ничего предосудительного здесь не вижу.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Не спорьте, Оленька. Вы же еще не супруга. Виталий Маркович позовет Сережу. Да можно и по телефону позвонить.

В и т а л и й (показывает в окно). Вон он сам. Смотрите, Ольга Федоровна, как торопится, почти бежит. Наверное, узнал, что вы здесь. Понятно, мне все понятно! Как сказал какой-то классик: «Были когда-то и мы рысаками».

В комнату стремительно входит С е р г е й.

С е р г е й (с порога). Оля! (Увидев Надежду Марковну и Виталия, чуть смущенно). Здравствуйте, Оля.

О л ь г а. Здравствуйте, Сережа. Не ждали? Правда?

С е р г е й. Я вас всегда жду. Сейчас я увидел, как вы проехали, и скорее сюда. Нужно было в районо, а ноги пошли в другую сторону.

В и т а л и й. Но, но, «пошли», мы видели в окно, как они «шли», мчался словно мастер спорта по бегу.

О л ь г а. Я на одну минутку. За углом машина ждет. Шофер такой несговорчивый, еле упросила подождать. В общем, Сережа, еду…

С е р г е й. Как? Уже?

О л ь г а. Да.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Я завидую вам, Оля. Кисловодск…

С е р г е й. Действительно, счастливая. Да, а как же школа? Я имею в виду ремонт.

О л ь г а. Ремонт закончен. Иначе я бы не поехала.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Виталий, помоги мне вынести мольберт на веранду. (Подает знак.)

В и т а л и й. Пожалуйста, рад стараться.

Надежда Марковна и Виталий уходят.

О л ь г а (протянув руку Сергею). До свидания, Сережа. Мне почему-то уже не хочется ехать. Я буду скучать там.

С е р г е й. А я здесь. Буду думать о тебе и скучать. Ведь ты уезжаешь, а я остаюсь.

О л ь г а. Могло быть иначе.

С е р г е й. Да. Хорошо бы вместе. Но ты знаешь — не смог! А как не хочется расставаться с тобой! Мне бы взять тебя сейчас на руки и нести далеко-далеко, сквозь тайгу.

Слышится гудок автомобиля.

О л ь г а. Мне сигналят. Побегу. Я буду писать тебе каждый день.

С е р г е й. А я — отвечать тебе. И ждать. (Горячо обнимает ее.)

Ольга выбегает из комнаты. Сергей у окна машет рукой. Голос Ольги: «Надежда Марковна, Виталий Маркович, до свидания!» Шум отъезжающей машины. Звонит телефон.

С е р г е й (берет трубку). Вас слушают. Да, я… Нет, сегодня в школе не буду… И завтра. Уезжаю в командировку. А что там? Да?! Катя, передайте, что я прошу зайти сюда. Пожалуйста. (Вешает трубку, открывает дверь.) Мама! Мама! На минутку.

Входит Н а д е ж д а М а р к о в н а.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Ты звал?

С е р г е й. Мама, сейчас мне звонили из школы. Приехала новая учительница. Но там ремонт, принять негде. Она придет сюда. Угости, пожалуйста, чаем.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Это зачем же?

С е р г е й. Просто долг гостеприимства. Принять в школе — одно дело, дома — другое.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Не понимаю, Сергей, к чему вся эта затеи. Чаи! Словно мне больше и заниматься нечем, только встречать или провожать твоих учительниц. Мне просто некогда. Я должна заканчивать картину.

С е р г е й. Ну хорошо, хорошо. Только не волнуйся.

В дверь стучат. Надежда Марковна торопливо уходит.

Войдите.

Входит А н я.

А н я. Извините, мне нужно видеть директора средней школы товарища Теряева.

С е р г е й. Я Теряев. Прошу садиться.

А н я. Спасибо. Меня назначили в вашу школу учительницей. Вот документы.

С е р г е й. Так. (Рассматривает документы.) Место преподавателя литературы у нас свободно. Значит, из Москвы?

А н я. Да.

С е р г е й. В селе приходилось бывать?

А н я. Нет. Я почти безвыездно жила в Москве.

С е р г е й. Ну ничего, привыкнете… О, диплом с отличием?! Ну как, не хотелось ехать в провинцию?

А н я. Почему? Я сама просила направить меня в одну из отдаленных областей страны. В Красноярске предлагали городскую школу, но я отказалась.

С е р г е й. Вот вы какая! Правильно сделали. Я не скажу, что здесь легко. Нет! Суровый край. Много работы.

А н я. Я знаю, но не боюсь. Ведь мне помогут?

С е р г е й. Да, конечно. Ну, давайте знакомиться ближе. Меня зовут Сергеем Григорьевичем, а вас, судя по документам, Анна Семеновна. (Пожимает руку Ане.) Возьмите свой диплом. И займемся прозаическими вещами. Вам, конечно, нужна квартира?

А н я. Спасибо. Не нужно. Я остановилась у родственников моего знакомого. У Карповых.

С е р г е й. Знаю. Хорошая семья. Скажите, вы уже совсем приехали?

А н я. Нет. Скоро уеду. На месяц.

С е р г е й. Не отдыхали после экзаменов?

А н я. Но успела. Интересно, кто это у вас рисует?

С е р г е й. Моя мама. Она художница.

А н я. А я словно в знакомой комнате очутилась. Вот так же выглядит папин кабинет: повсюду наброски, зарисовки. У меня папа тоже художник.

С е р г е й. Вон оно что? Ну, как хотите, а я должен познакомить вас со своими домочадцами. Искусство, как говорится, их стихия. (В дверь.) Мама! Виталий Маркович, можно вас попросить сюда?

Входят Н а д е ж д а М а р к о в н а и В и т а л и й.

(Знакомит.) Друзья, наша новая учительница Анна Семеновна Березко из Москвы. Прошу любить и жаловать. (Ане.) Моя мама, Надежда Марковна. Мама, у Анны Семеновны отец тоже художник.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Правда?

А н я. Да. Художник.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Скажите, в Москве есть художник Березко, автор картины «Весна в степи», академик, лауреат…

А н я. Это мой папа.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Папа?!

Неловкая пауза.

С е р г е й. Мой дядя и друг, Виталий Маркович. Актер.

В и т а л и й. С ручательством. Бриллиант чистейшей воды.

А н я. А разве здесь есть театр?

В и т а л и й. Я служил в краевом. Временно ушел. За Сергеем Григорьевичем в деревню потянулся. Захотелось поработать непосредственно в гуще. «В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов». Грибоедов, «Горе от ума». Именуюсь художественным руководителем районного Дома культуры. Подождите, мы еще и вас на сцену вытащим. Прошу вас, садитесь. Вы, конечно, как и все москвичи, любите театр?

А н я. Очень.

С е р г е й (прерывая). Если но ошибаюсь, вас привлекает героическое.

А н я. Да, вы угадали.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. И с кем ни поговоришь из молодежи — все мечтают только о героическом.

А н я. А о сереньком мечтать не стоит.

С е р г е й. Вы правы. Сильные, духовно богатые натуры должны стремиться к большим делам и не только стремиться, но быть их творцами. Ведь унылые будни не могут радовать человека.

А н я. А мне кажется, что все, даже самое большое, в том числе и героика, имеет свои будни.

В и т а л и й. Тут, пожалуй, трудно возразить.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Беседуйте, а я на несколько минут покину вас. Хозяйство. (Уходит.)

С е р г е й. Вы имеете в виду творческие будни. Я же говорю о другом. Вот пример из нашей среды. Есть такие учителя, работают — комар носа не подточит, работают но всем правилам методики, но творческого огня в них нет, а значит, они не способны зажечь и других. Когда я вижу ремесленника в школе, не могу оставаться спокойным. И всегда думаю об одном: наверное, люди этого склада не любят детей.

А н я. А вы… любите детей?

С е р г е й. Я? (Пауза.) Да. Очень.

А н я. Я тоже. Потому и стала учительницей.

С е р г е й. Мне кажется, если не любишь детей, не имеешь права учить их. Учитель должен жить для своих питомцев, быть готовым на любой подвиг ради них. Данко с горящим сердцем — вот кто такой учитель.

А н я. Данко с горящим сердцем… Это хорошо сказано.

Голос Надежды Марковны: «Виталий, можно тебя на минутку?» Виталий уходит.

Сергей Григорьевич, вы тоже литературу преподаете?

С е р г е й. Да. В старших классах.

А н я. Я так и думала. Ребята, наверное, вас очень хорошо слушают. Правда?

С е р г е й. Но обижаюсь. Конечно, это приходит не сразу.

А н я. Если бы вы знали, сколько у меня вопросов, сколько сомнений…

С е р г е й. А у кого их не бывает?

А н я. И у вас?

С е р г е й. Конечно. Сказать откровенно, меня не покидает чувство неудовлетворенности. Никогда!

А н я. Сергей Григорьевич, почему?

С е р г е й. Я недоволен собой. Мне хочется сделать для людей больше, чем я делаю. А что — сам не знаю.

Входит В и т а л и й.

А н я. Вы словно угадываете мои мысли. Сколько раз я об этом думала, мечтала.

В и т а л и й. Мечты! Я тоже мечтал. И мечтаю. Но пока, как сказал один классик, суждены нам благие порывы, но свершить их не нам суждено.

А н я. Я не согласна с вами. Быть только мечтателем — незавидная доля.

С е р г е й. Вы правы, Анна Семеновна. И мечтать и искать. Жить — это значит действовать.

В и т а л и й. Позвольте, позвольте!

С е р г е й. Ничего не позволим, дорогой мой дядя Виталий Маркович. Спор на эту тему бесполезен. «Кто хочет действовать, тот позабудь покой», как сказал Гёте.

Входит Н а д е ж д а М а р к о в н а с подносом.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Ну, друзья мои, прошу. Ягоды необыкновенные. Анна Семеновна, вот сюда.

Все садятся за стол.

В и т а л и й. Вы любите смородину?

А н я. Очень.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Скажите, Анна Семеновна, если это не секрет, над чем сейчас работает ваш папа?

А н я. Над картиной «Москва майская».

Н а д е ж д а М а р к о в н а. А каков, интересно, сюжет?

А н я. Мне очень трудно говорить об этом.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. А давно он пишет ее?

А н я. Третий год.

В и т а л и й. Третий?! А когда закончит?

А н я. Видимо, года через два.

В и т а л и й. Значит, пять лет? Ты слышишь, Надя?

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Да-а, пять лет, это… это не пять дней.

В и т а л и й. Даже не месяц.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Ну, как ягоды?

А н я. Дивные! Спасибо, Надежда Марковна. (Взглянув на часы.) Я совсем забыла… Мне нужно идти.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Куда? Зачем? Анна Семеновна!

А н я. Я обещала хозяйке. С пасеки придет ее муж. Надо рассказать об их сыне, Антоне. До свидания, Надежда Марковна… Виталий Маркович. Всего доброго, Сергей Григорьевич.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Я провожу вас. Нот-нет, не отказывайтесь.

Надежда Марковна и Аня уходят.

Сергей смотрит в окно.

В и т а л и й. Славная девушка. Славная. (Шутя напевает.) «Мне стан твой понравился тонкий…»

С е р г е й (помолчав). Я сегодня должен уехать на несколько дней. С лекциями к лесорубам. Возьми Анну Семеновну под свое покровительство. Пригласи ее к нам. Чтобы она не чувствовала себя одинокой. Ведь знакомых у нее — никого!

Входит Н а д е ж д а М а р к о в н а.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Ну, друзья мои, я потрясена, я очарована! Во всем чувствуется столичный тон. Это, конечно, не Ольга Федоровна. Да, Сережа. А отец?! Лауреат, академик.

Сергей, взяв газету, уходит.

Ее можно уважать хотя бы только из-за отца. (Задумывается.)

В и т а л и й (напевает). «Я ваши тайны знаю, я по глазам читаю». (Садится к пианино. Импровизирует.) Представь себе, что мы живем в Москве, да-да, все наше высокоталантливое семейство. Ты, скажем, закончила новую картину. И вот телефонный звонок директору художественной выставки: «Художница Надежда Марковна Теряева закончила картину. Получилось талантливо, гениально!» — «Кто говорит?» — «Академик Березко. Рекомендую купить». Каково? И купят! Кто откажет академику? Ведь они там друг у друга чай пьют. Что ты скажешь, художница? Пятьдесят тысяч дадут! А то и сто. Впрочем… хватит и пятьдесят.

Н а д е ж д а М а р к о в н а (встрепенувшись). Я не могу, Виталий, меня раздражает эта твоя вечная ирония.

Как бы поддразнивая Надежду Марковну, Виталий наигрывает веселенький мотив.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Лунный вечер. Слышится далекая песня. Комната в крестьянском доме. По обстановке видно, что здесь живет зажиточная колхозная семья. В дальнем углу, за цветным пологом, кровать. Д а р ь я И в а н о в н а разбирает постель.

А н я (входя). Добрый вечер, Дарья Ивановна.

Д а р ь я И в а н о в н а. Вернулась?! А я заждалась. Идти нужно, беспокоюсь — тебя нет. Я уже за ворота выглядывала, не видно; думаю, где же это бродит моя Анна Семеновна.

А н я. Я в школе была. Потом вышла на улицу, и потянуло меня посмотреть тайгу. Вот и бродила. Искупалась в Енисее. Вода холодная, быстрая. Затем пошла и пошла лесом. Совсем было заблудилась.

Д а р ь я И в а н о в н а. Антон тоже любил бродить по тайге. Он, правда, другое дело — мужчина, охотник. Да мы все, сибиряки, в тайге, как дома. Тебе в одиночку ходить в тайгу пока не надо. Не ходи одна, Анна Семеновна.

А н я. Почему?

Д а р ь я И в а н о в н а. Всяко бывает. Зверь может повстречаться, потом — с непривычки заплутать нетрудно. А тайга, она шутить не любит, с ней нужно уважительное обхождение. С чего же это тебя в тайгу потянуло?

А н я. Не знаю. Просто так.

Д а р ь я И в а н о в н а. Небось по дому скучаешь? Ничего, привыкнешь. Ну, а как домашние Сергея Григорьевича, директора вашего, привечают?

А н я. Мне вся семья понравилась. Такие общительные, гостеприимные. Наверное, их здесь все любят.

Д а р ь я И в а н о в н а. Да как тебе сказать: сколько голов, столько и умов, сколько ртов, столько и языков. Каждый по-своему судит. Сергея Григорьевича одобряет народ. Да, Анна Семеновна, тебе письмо. Из Москвы.

А н я. Правда? (Берет письмо.) Первое письмо. От Кости! Он на практику уезжает. (Садится, читает.) Вам привет от Антона.

В комнату быстро входит Г а л я с небольшой корзинкой в руках.

Г а л я. Добрый вечер.

Д а р ь я И в а н о в н а. О, Галочка! Где ты пропадала эти дни?

Г а л я. У лесорубов была. Комитет комсомола посылал. (К Ане.) Вы наша новая учительница по литературе, Анна Семеновна, да?

А н я. Да.

Г а л я. А меня зовут Галя. Я так перед нами виновата, так виновата.

А н я. Вы?!

Г а л я. Ну да. Ваш директор Сергей Григорьевич тоже там был, на седьмом. Узнал, что я уезжаю, и передал вам гостинец. Ягоды. А я дорогой заехала на третий участок… Пришлось задержаться там, и совсем про ягоды забыла. Так что они немного привяли. Вот, возьмите. (Подает Ане корзинку.)

А н я. Спасибо.

Г а л я. Да не обижайтесь, так получилось.

А н я. Ну, что вы!

Д а р ь я И в а н о в н а. Хорошие ягоды, завтра варенье сварим.

Г а л я. Сергей Григорьевич говорил, что вы из самой Москвы?

А н я. Выросла там. Садитесь, Галочка.

Г а л я. Спасибо. А я еще не видела Москвы. Но обязательно побываю. План у меня такой есть — в сентябре поеду в отпуск и прямо в Москву. И в Ленинград. А в Ленинград знаете зачем? Хочу побродить по пушкинским местам. Мечтаю.

А н я. Любите Пушкина?

Г а л я. Очень. Это у меня, между прочим, с детства. Когда подумаю, что буду ходить в Ленинграде по тем самым местам, где больше ста лет назад ходил Пушкин… Обязательно поеду. И денег уже припасла.

А н я. А вы где работаете?

Г а л я. На деревообделочном комбинате. Наш комбинат передовой, второй год держит переходящее знамя министерства. Мы выпускаем сборные дома. И разную мебель. Во всех колхозных домах нашу мебель найдете. К вам в Москву отправляем.

А н я. Вы тоже мебельщица?

Г а л я. Нет. Я в машинном отделении. Машины люблю. Так бы и возилась с ними, и домой бы не уходила. Анна Семеновна, у меня появилась интересная мысль… Вы хорошо знаете Москву?

А н я. Может, и по хорошо, по знаю.

Г а л я. А что, Анна Семеновна, если бы комитет комсомола попросил вас рассказать нашим ребятам о Москве. Все, все, что видели и знаете. Одним словом — какая сегодня Москва.

А н я. Я с удовольствием расскажу. Но когда?

Г а л я. На днях. Я тогда зайду за вами. Согласны?

А н я. Конечно.

Г а л я. Скажите, а ваши родные тоже сюда переедут?

А н я. Нет. Они остаются в Москве.

Г а л я. Значит, вы будете одна. Ну ничего, у нас очень хорошо. Скучать не дадим. У нас все такие славные, дружные, и девчата и ребята. В Доме культуры спектакли бывают, концерты. Самодеятельность хорошая, директор школы такие лекции читает!

Д а р ь я И в а н о в н а. Говорун он хоть куда, заслушаться можно.

Г а л я. Верите, Анна Семеновна, когда в Доме культуры его лекция, не протолкнешься. Правда.

Д а р ь я И в а н о в н а. Как начнет рассказывать про советскую семью, да как нужно любовь беречь, молодежь слушает, рты разинув. Других учит, а сам всё не женится.

Г а л я. У нас есть девчата — влюблены в него, страдают, а он и не замечает. Ну, я пойду. До свидания. А завтра забегу.

Д а р ь я И в а н о в н а. Погоди, Галочка, вместе пойдем, провожу до самого дома. Я на пасеку к своему старику. Оставайся, Анна Семеновна. Постель разобрана, на кухне ужин. Я утречком вернусь. Ответ сегодня будешь писать?

А н я. Да.

Д а р ь я И в а н о в н а. Не забудь наш поклон дружку Антона.

Г а л я. До свиданья, Анна Семеновна. Спокойной ночи!

А н я. Всего хорошего, Галочка. Заходите.

Д а р ь я И в а н о в н а. Ну, оставайся здорова, Анна Семеновна.

Галя и Дарья Ивановна уходят. Аня, постояв у открытого окна, берет лист бумаги, Костино письмо, садится к столу, начинает писать.

А н я (читает написанное. Задумывается и медленно рвет лист). Нет, не то. И слова какие-то пустые. (Поднимается. Решительно.) Нужно спать. А спать не хочется.

Подходит к окну и садится на подоконник. Задумалась и не видит, как к окну подходит С е р г е й.

С е р г е й. Добрый вечер, Анна Семеновна.

А н я (испуганно вскакивает с подоконника). Вы?!

С е р г е й. Я испугал вас?

А н я. Нет… просто… неожиданность.

С е р г е й. Простите за позднее посещение. Можно войти?

А н я. Пожалуйста, входите.

Сергей скрывается и через минуту входит в комнату.

Садитесь, Сергей Григорьевич. Мне сказали, что все эти дни вы были у лесорубов?

С е р г е й. Да. Читал лекции.

А н я. Спасибо за подарок, Сергей Григорьевич. (Берет в руки корзинку.)

С е р г е й. Ну что вы, не стоит. Завтра я снова еду. На другой участок. Это около двухсот километров от Звонкого. Чащоба. Вам нравится наша тайга?

А н я. Мне все здесь нравится — и тайга, и Енисей. И люди.

С е р г е й. А я забежал узнать, как вы живете и чувствуете себя. Привыкаете на новом месте?

А н я. Почти привыкла. Мне кажется, что здесь я живу уже давно-давно. Слышите? Поют. Наверное, и вчера они пели. Я вчера весь вечер просидела у окна, слушала песни. Хорошо здесь ноют.

С е р г е й. Сибиряки народ певучий.

А н я. Особенно хорошо народные получаются.

С е р г е й. Народные песни здесь в почете. Знаете, силища в них чувствуется, неизбывная красота души человеческой.

Где-то на улице запевают: «Степь да степь кругом!»

Вот! Вот! Анна Семеновна, «Степь»! Это моя любимая.

А н я. Как они проникновенно ноют…

С е р г е й. Эта песня всегда волнует, душу тревожит. Здесь и широта заснеженной степи, и тоска, и неуемное горе, и любовь — большая, неизмеримая, вечная. Слова-то какие: «а любовь ее я с собой унес». Сильно! (Совсем неожиданно.) Анна Семеновна, поедемте завтра в тайгу. К лесорубам.

А н я. Я?! Зачем?

С е р г е й. Доклад на литературную тему сделаете или лекцию прочитаете. Ведь вам приходилось читать лекции?

А н я. Конечно. Но…

С е р г е й. Вот и поедемте. Это же будет очень интересная поездка. Посмотрите, как живут и работают лесорубы. Сибиряки! Увидите, как без топоров рубят лес. Как рушатся стволы-великаны, в пять обхватов.

А н я. Я бы с охотой, Сергей Григорьевич, но просто не могу.

С е р г е й. Почему?

А н я. Уезжаю.

С е р г е й. Уезжаете?! Да, да, домой. Помню — вы говорили, что нужно будет ехать. Помню. И когда мы снова увидимся?

А н я. Наверное, через месяц.

С е р г е й. А эту поездку отложить нельзя?

А н я. Нет. Я уже домой сообщила.

С е р г е й. Значит, нельзя. (Словно опомнившись.) Уже поздно, и я задерживаю вас. Извините. Если позволите, я еще зайду к вам завтра. Можно?

А н я. Конечно. Заходите.

С е р г е й. До свидания, Анна Семеновна.

А н я. До свидания.

Сергей направляется к двери и вдруг останавливается у порога.

С е р г е й. Анна Семеновна! Я… сейчас… не о том говорил с вами, о чем хотел сказать. Я ничего вам не сказал. Ни слова. Анна Семеновна, на меня вдруг неожиданно налетел ураган… Последние ночи я не спал, бродил по тайге. Не находил себе места. А сегодня весь день был как в тумане. Никогда со мной ничего подобного не было. И куда бы я ни взглянул — передо мной ваши глаза, куда бы ни пошел — слышу ваш голос…

А н я (прерывает). Сергей Григорьевич, оставьте, я вас прошу. И уйдите… Сергей Григорьевич…

С е р г е й. Еще несколько слов, и я уйду. Дайте мне все сказать. Молчать я не могу. Не могу, понимаете? Вы встали на моем пути, и выход один: или вы оттолкнете меня, и я сорвусь куда-то вниз, или, взявшись за руки, мы вместе пойдем вперед. Мы вместе будем мечтать, работать, жить… Так скажите же, Анна Семеновна…

Пауза.

Вы молчите… Ну что ж… я понимаю вас… (Идет к двери.) Прошу простить, Анна Семеновна… (Выходит из комнаты.)

Видно, как он проходит мимо окна.

А н я (некоторое время стоит в нерешительности, затем бросается к окну). Сергей Григорьевич! Услышал. Остановился. Идет. Что я делаю? Что ему сказать? Что со мной? (Решительно.) А зачем скрывать? Зачем?

У окна появляется С е р г е й.

С е р г е й. Анна Семеновна… или мне послышалось?

А н я. Нет-нет, не послышалось… Я вас звала… Я решила ехать завтра… к лесорубам. В тайгу. Вот и позвала вас. (Протягивает ему руку.) До завтра.

С е р г е й. Анна Семеновна! До завтра! (Уходит.)

Аня стоит у окна.

Обстановка второй картины. Н а д е ж д а М а р к о в н а и С е м е н А н д р е е в и ч стоят у стены и рассматривают картины.

С е м е н А н д р е е в и ч. Вот эта. Пожалуй, и все. Что вы скажете, Надежда Марковна?

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Решаете вы, Семей Андреевич. Но я согласна.

С е м е н А н д р е е в и ч. Ну, а коли так, то сегодня же и возьмемся за дело. Мы подробно разберем слабые места этих картин. Затем вы поработаете над ними годик-другой и, когда закончите, привозите или присылайте картины в Москву, я снова посмотрю их.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Я не знаю, как и благодарить вас, Семен Андреевич.

С е м е н А н д р е е в и ч. Что вы, что вы, Надежда Марковна!

Н а д е ж д а М а р к о в н а. О, вам трудно оценить, какое значение имеет для меня ваша творческая помощь.

С е м е н А н д р е е в и ч. Как говорится — чем богаты, тем и рады.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Семен Андреевич, ну, а в общем какое впечатление оставляют мои работы?

С е м е н А н д р е е в и ч (помолчав). Уважаемая Надежда Марковна, я не могу кривить душой и говорить неправду. Отобранные мною картины — лучшее из того, что мы видели. Я говорю — лучшее, но это еще не значит — законченное, годное для показа. Отсутствие точно выраженной мысли, торопливость — такие недостатки имеют почти все ваши картины.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Семен Андреевич, только прошу не принять за назойливость, в комнате наших молодоженов есть несколько картин, не согласитесь ли взглянуть и на них, может быть, там что-нибудь понравится.

С е м е н А н д р е е в и ч. Ну что ж, пойдемте.

Уходят в комнату направо. Входят А н я и М а р и я Г р и г о р ь е в н а. В руках Марии Григорьевны сверток.

А н я. Папа!.. Мама, их нет. (Прислушивается.) Вон они где — в нашей комнате. (Зовет.) Папа, Надежда Марковна, мы готовы, ждем вас.

Голос Семена Андреевича: «Сейчас, Аннушка, сейчас».

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Почему ты обращаешься к матери своего мужа по имени и отчеству? Он зовет меня мамой. Это народная традиция, правильная, хорошая традиция.

А н я. Не сердись. Я просто не привыкла еще, не могу заставить себя называть ее так же, как и тебя. Ведь только три дня прошло…

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Все это я хорошо понимаю, но надо сразу приучить себя. С первого дня. Надежда Марковна может обидеться, и совершенно законно. А вообще во всей этой истории с твоим замужеством столько поспешности… За месяц выйти замуж — этим все сказано. Когда же тут привыкнуть к свекрови.

А н я. Мама, не нужно, прошу тебя. Ты считаешь мой поступок неверным, ну, а я думаю по-другому. И давай оставим эту тему. Хорошо?

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Хорошо.

А н я. Я Сереже позвоню. (Берет трубку.) Дайте, пожалуйста, школу. Спасибо. (Шутливо.) Товарищ Теряев? С вами говорит учительница Теряева… Сразу узнал? Сережа, мы собрались купаться. Все. Папа и две мамы. Иду. А как же! Пойдем с нами! Пойдем! Недолго будем. Окунемся — и назад. Занят?

М а р и я Г р и г о р ь е в н а (шепчет). Если занят, не зови, не отрывай от дела.

А н я. Сережа, если занят, не ходи. А может быть, все-таки пойдешь? Нет? Ну, всего доброго!

Входят Н а д е ж д а М а р к о в н а и С е м е н А н д р е е в и ч.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Вам виднее, Семен Андреевич.

С е м е н А н д р е е в и ч. Ну-с, Машенька, готовы? А где же Сергей?

А н я. Он занят. А мы уж заждались вас.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Пойдемте. Прошу вас, миленькая Мария Григорьевна, не обижайтесь. Я такая вообще неорганизованная.

А н я. Я с тобой, папа.

С е м е н А н д р е е в и ч. Ты выбрала ненадежного спутника. Я только до почты.

А н я. А на Енисей?

С е м е н А н д р е е в и ч. Придется вам одним. Страшная жара. Боюсь.

Входит В и т а л и й.

О, Виталий Маркович! В путь! В путь!

В и т а л и й. Готов! Но вы скажите — куда?

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. На Енисей.

В и т а л и й. Так идемте же! Прошу. (Распахивает дверь.)

Все уходят.

Через мгновение я догоню вас, вот только позвоню. (Берет трубку.) Директора средней школы. Сергей? Пошел ты к черту со своим купанием… Да подожди ты, дай мне сказать. (Кричит.) Ольга, Ольга приехала! Дошло?! С курорта, конечно. Откуда же больше? Она сейчас сюда придет. На улице, случайно встретились. Конечно, спрашивала. Первый вопрос — как живет Сергей Григорьевич. Ничего я не рассказывал. Нет, извини, сам веди дипломатические разговоры.

Входит О л ь г а.

(Повесив трубку, идет навстречу.) Пожалуйста. Садитесь. Сережа будет с секунды на секунду. Вы так посвежели, Ольга Федоровна. Нет, я не то сказал. Расцвели! Да, да. На сцену бы вам. Изображать девушек-героинь, этаких русских красавиц, о которых некий классик сказал: «Посмотрит — рублем подарит». Честное слово, Ольга Федоровна. Скажите, а вас не тянет на сцену?

О л ь г а. Нет. То есть театр я люблю, а работать — школа и школа. Сказать откровенно, я даже во сне видела свою школу. Виталий Маркович, скажите мне, пожалуйста, кто отсюда вышел, вот только что?

В и т а л и й (делая удивленное лицо). Откуда?

О л ь г а. Ну, отсюда. От вас.

В и т а л и й. Никто. Я был дома, но я, как видите, не уходил. Да. Так, значит, во сне видели школу? Это бывает. Я, знаете, частенько вижу во сне сцену. Театр.

О л ь г а. Виталий Маркович, вы не поняли меня. Я видела Надежду Марковну, мужчину и двух женщин. Я их не знаю и раньше нигде в районе не встречала.

В и т а л и й. Ах, вот вы о чем! Это знакомые. Из Москвы. Вы знаете, Ольга Федоровна, о чем я сейчас подумал? Вот начнется учебный год, и о вас снова газеты заговорят. Учительница-отличница! Приятно, должно быть, черт возьми, когда о тебе в газетах пишут.

О л ь г а (прерывает). А Сергей Григорьевич говорил, что в Москве у вас нет знакомых.

В и т а л и й. Да они, собственно, не знакомые, а так… дальние родственники. Приехали погостить. У меня есть племянник, так это его жена с отцом и матерью. Вот в «Гамлете» есть такая сцена…

О л ь г а. Разве у Сергея Григорьевича есть брат?

В и т а л и й. Нет, что вы! Он — мой племянник. Нет, Ольга Федоровна, я все напутал, все! Вы что-нибудь поняли?

О л ь г а. Нет.

В и т а л и й. Иначе и не могло быть.

Входит С е р г е й.

А вот и он, явился наш маляр. От маляров не отходит, вторую профессию хочет приобрести.

С е р г е й. Здравствуй, Оля.

В и т а л и й. Оставайтесь, а я исчезаю.

С е р г е й. Подожди…

В и т а л и й. Не могу. Ни минуты! Меня ждут! (Скрывается за дверью.)

О л ь г а. Он какой-то странный сегодня. Я спросила, кто гостит у вас, видела сейчас незнакомых, когда подходила к дому, он так и не объяснил, стал путать, сбиваться.

С е р г е й. С ним бывает.

О л ь г а (пристально смотрит на него). Сережа, скажи, что произошло?

С е р г е й. А что? Я не понимаю.

О л ь г а. Не понимаешь? Мы условились писать, ты мне писал очень редко. И письма были какие-то торопливые. Коротенькие. А на последние мои письма ты даже и по ответил. Почему это? Почему ты сейчас ведешь себя так странно? Как провинившийся школьник.

С е р г е й. Может быть. (Садится у стола, опустив голову.) Видимо, так и есть.

О л ь г а (бросается к нему). Сережа, что случилось? Какое-нибудь несчастье? Да? Ну, что же вы молчите, Сергей Григорьевич?

С е р г е й. Да. Случилось. Иные люди, когда у них горе, плачут. А у меня нет слез.

О л ь г а. Но что же, что, Сережа? Может быть, чем-нибудь я сумею помочь? Ты только скажи!

С е р г е й. Какай ты хорошая. Необыкновенный человек. А я? (Резко поднявшись.) Оля, скажи, ты веришь мне?

О л ь г а. Верю.

С е р г е й. И любишь?

О л ь г а. Ну, разве я пришла бы сюда! Ведь к санатории все время мечтала о нашей встрече.

С е р г е й. Я люблю тебя одну. Только тебя… (Обнимает ее.)

На пороге показывается Семен Андреевич. Увидев Сергея и Ольгу, он отшатывается и неслышно уходит.

Но лучше бы тебе забыть меня. Лучше бы и не знать.

О л ь г а. Сергей!

С е р г е й. Я недостоин тебя, твоей любви. Оля… Мне страшно произнести это слово, но молчать… не могу… Я… женат.

О л ь г а. Как? Женат?! Значит, ты все время обманывал меня…

С е р г е й. Нет, Оля, я не лгал… Это случилось всего лишь три дня назад.

О л ь г а. Три дня назад? Нет-нет, я не верю.

С е р г е й. Это правда, Оля. Выслушай меня и пойми. Я знаю, ты не будешь ни обвинять, ни проклинать меня, когда поймешь, что я несчастнее других, несчастнее тебя. Рассказывать много и долго, но ты пойми одно, я женился потому, что так сложились обстоятельства. Да, да. Я оказался их рабом. Меня словно ураган закружил и швырнул на землю.

О л ь г а (сдерживая слезы). Значит, вы несчастнее других?! Так, так. Остроумно сказано. А я… Э, да что обо мне говорить.

С е р г е й. Оля, я прошу тебя…

О л ь г а. Не заботиться ли обо мне хотите, Сергей Григорьевич? Не надо. Будьте счастливы. (Быстро уходит.)

С е р г е й (вздохнув). А все-таки тяжело. (Идет к окну.)

Входит С е м е н А н д р е е в и ч.

Вы дома?!

С е м е н А н д р е е в и ч. Да, дома.

С е р г е й. Вы разве не ходили со всеми?

С е м е н А н д р е е в и ч. Нет. Я был на почте.

С е р г е й. Вид у вас усталый. Не сердце ли снова пошаливает?

С е м е н А н д р е е в и ч. Нет. Ничего. Просто прошелся по жаре.

С е р г е й. А я ремонтом школы занят. Не могу кое-как делать, хочется получше… Вот и сейчас — не школа будет, а, как говорят, картинка. Всюду приходится самому поспевать. Я, откровенно говоря, привык. Правда, иногда обидно станет — трудишься, работаешь, а никто не видит, не замечает. Иным людям везет — посредственные работники, делают меньше, но они живут в городе, а то даже в столице. Дали бы мне возможность выбраться из этого захолустья, я показал бы, как надо работать, воспитывать советских детей.

С е м е н А н д р е е в и ч. Работать надо везде. Хорошую работу повсюду одинаково ценят… Скажите, Сергей Григорьевич, с вами сейчас была девушка. В расшитом полотняном платье. Кто она?

С е р г е й. Это… учительница.

С е м е н А н д р е е в и ч. Из вашей школы?

С е р г е й. Нет, не из моей. У нас в районе есть совхоз. Так вот, Ольга Федоровна заведует там начальной школой. Ко мне отовсюду ездят за советом. Даже из других районов.

С е м е н А н д р е е в и ч. Я стал невольным свидетелем того, как эта девушка была в ваших объятиях… Что это значит?

С е р г е й. Я… я вам все открою, и думаю, что вы меня правильно поймете, как мужчина мужчину. Но прошу, чтобы Аня ничего не знала, когда-нибудь я сам ей обо всем… Эта девушка — моя бывшая… ну, почти невеста. Да, я любил ее. Очень любил. Но я увидел Аню, и жизнь моя началась снова. Можете не верить мне, но это было именно так.

С е м е н А н д р е е в и ч. Почему же вы не сказали этой девушке правду?

С е р г е й. Да, конечно, это дурной поступок. Не смог. Растерялся, хотелось смягчить удар.

С е м е н А н д р е е в и ч. Я думаю, что одну из них, а возможно, обеих, вы обманываете. Я буду говорить с Аннушкой.

С е р г е й. Умоляю вас, не говорите. (Взглянув в окно.) Идут Аня и Мария Григорьевна. Я вас еще раз прошу — пусть это останется между нами.

С е м е н А н д р е е в и ч. Я не хочу об этом больше говорить с вами! (Уходит.)

Входят А н я и М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Мария Григорьевна идет в соседнюю комнату.

А н я (бросается к Сергею). Ты уже дома!

С е р г е й. Да, Анечка, но я должен уйти.

А н я. Уйти?

С е р г е й. На несколько минут. Я быстро вернусь. Может быть, ты проводишь меня?

А н я. До калитки. Нет, за калитку. Хорошо? (Берет его под руку.)

Уходят.

Входят С е м е н А н д р е е в и ч и М а р и я Г р и г о р ь е в н а.

М а р и я Г р и г о р ь е в н а (смотрит вслед ушедшим). Возможно, и правда — Аня здесь нашла свое счастье. Нам он не нравится, но жить-то ей? Они, мне кажется, любят друг друга.

С е м е н А н д р е е в и ч. Ну, а я считаю, Маша, что нам уезжать отсюда нужно. Всем троим. Бежать от этого страшного счастья. И чем скорее, тем лучше.

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Послушай, Семен Андреевич! Ты понимаешь, что ты сейчас сказал?

С е м е н А н д р е е в и ч. Я еще не потерял рассудок! Так слушай, Маша. Полчаса назад, вот на этом самом мосте, он обнимал другую девушку.

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Кто?

С е м е н А н д р е е в и ч. Сергей. Я сам видел. Аннушке ни дня здесь оставаться нельзя. В другую область, край, но не здесь. Я все ей расскажу.

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Подожди. Не спеши. Нужно помочь ей разобраться в этом.

С е м е н А н д р е е в и ч. У меня голова идет кругом, когда я подумаю, что с таким человеком ей предстоит жить…

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Аня идет. Пока что помолчи, а там придумаем что-нибудь.

С е м е н А н д р е е в и ч. А я, Маша, ничего придумывать но хочу.

Входит А н я.

А н я. Папа, вы поссорились?

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Мы не поссорились, а просто говорим…

А н я. Я говорю о ссоре папы с Сергеем.

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. И они не ссорились.

А н я. Нет, мама, ты ничего не знаешь. Они поссорились… Сереже нет надобности обманывать меня. И ты не выступай в качестве посредницы.

С е м е н А н д р е е в и ч (волнуясь). Он не рассказал о причине нашего разговора?

А н я. Рассказал.

С е м е н А н д р е е в и ч. Значит, не все рассказал. О свидании, которое происходило вот здесь…

А н я. И о свидании рассказал. Но мне нет дела до его бывших увлечений. Я люблю его таким, какой он есть. И никогда больше не стану слушать его исповедей и никогда не стану изучать его анкет. Вы знаете, как я люблю его. Знаете!

С е м е н А н д р е е в и ч. Жить нужно не только чувством, но и разумом.

А н я. Папа, в самые трудные минуты жизни я обращалась за советом к тебе, и ты всегда помогал мне. А сейчас прошу: не вставайте между мной и Сергеем. Не делайте этого.

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Никто не встает между вами.

А н я. Почему вы так настроены против него? Есть недостатки? Да? А у кого их нет? Кто осмелится сказать о себе, что он совершенство, образец добродетели?

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Но и закрывать глаза на недостатки другого тоже нельзя.

А н я. Подожди, мама! Я прошу вас, не настраивайте меня против Сергея, это бесполезно. Вы отталкиваете меня от себя, а я не хочу этого, не хочу, потому что люблю вас, я не могу жить без вас! Но без Сергея… тоже.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Квартира Теряевых. Комната Ани и Сергея. Вечер. За окнами буран. А н я сидит у стола, проверяет тетради. Входит В и т а л и й.

В и т а л и й. Анна Семеновна, можно совершить вторжение на вашу территорию?

А н я. Пожалуйста, Виталий Маркович, входите.

В и т а л и й. У меня сейчас стих такой — поговорить хочется.

А н я. Говорить придется главным образом вам, а мне проверять тетради и слушать.

В и т а л и й. Вам но надоедают тетради? Каждый день новая стопа, неужто не надоедает?

А н я. Утомительная работа. Глаза немного устают. А надоедать, я даже не думала об этом, ведь каждую тетрадь открываешь с большим волнением, потому что видишь за ней кого-то из ребятишек. (Внимательно посмотрев на Виталия.) Виталий Маркович, вы, кажется, немного в приподнятом настроении?

В и т а л и й. В меру. Для повышения жизненного тонуса. Без причины я никогда ни капельки не принимаю, Пью, когда есть причина, и очень важная.

А н я. А вы бы сторонкой обошли ее.

В и т а л и й. Не пытайтесь воспитывать меня. Уверяю: я трудновоспитуемый. У меня отравленная психология. Нас в детстве с Надюшей отравили. Да-да, обоим нам внушили, что мы гении, она — художница, а я, видите ли, — артист. Но гении но получились. Не удивляйтесь, я говорю правду. Ваша свекровь еще этого не понимает, но есть шансы, что и вообще не поймет. А на меня нашло прояснение. Вы меня слушаете?

А н я. Слушаю, Виталий Маркович.

В и т а л и й. Раньше я пил от горькой обиды на людей, что они не замечают моего сценического таланта, напрасно придираются ко мне, устраивают чуть ли не гонение, а сегодня я выпил от обиды на себя: почему я не за то взялся и жил фальшивой жизнью почти до нынешнего дня? Вчера я возвратился от лесорубов — ах, как они работают, словно песни ноют! Вот они за свое дело взялись и любят его. Они работают так же, как и вы. С горением. Сергей — нет! Он просто умеет туман напускать.

А н я (прерывает). Виталий Маркович!

В и т а л и й. Прошу прощения, если вам угодно. Мой племянник — счастливый человек! Найти такую жену, как вы, редкое счастье. Меня оно, между прочим, обошло стороной… Да, так вот о лесорубах: завидую им и терзаюсь раскаянием, почему я стал, актером. (Всхлипнув.) Мне жалко себя, понимаете, жалко! Неудачник я. Вы понимаете, мы поехали к лесорубам с концертом. Я должен был читать отрывок из Твардовского. Выступала и местная самодеятельность. Одни паренек — лесоруб — прочитал тот же отрывок, что готовил я. Прослушал я, и стало ясно, что никакого у меня дарования нет. Не стал я выступать. Стыдно было. Пошел рубить деревья. Я не буду больше играть. Прощай, сцена! Тебя покидает бездарный актер; нет, я соглашусь сыграть Короля Лира, если Корделией будете вы. «Дуй, ветер, дуй, пока не лопнут щеки!» Анна Семеновна, сыграйте Корделию!

А н я. Что вы, что вы! Какая же из меня Корделия?!

В и т а л и й. Прекрасная! Божественная! Ну хорошо, не надо. У вас времени просто но хватит на Корделию. Вы день-деньской в работе. А Сергей словно и по видит… Молчу, не продолжало.

А н я (задумчиво). Виталий Маркович, когда я впервые пришла в ваш дом, то подумала: какая же здесь живет на редкость дружная семья!

В и т а л и й. Показалось! Ничего, разберетесь. Но знаете, зачем я пришел? Помогите мне на пианино подобрать одну мелодию. Но клеится у меня без нот. Вот эту. (Напевает.)

Входит С е р г е й.

С е р г е й (еле сдерживая себя). Романсы напеваешь?! Пой, дядя Виталий. Может быть, теперь ты будешь петь в концертах, вместо того чтобы читать стихи?

В и т а л и й (погрустнев). А-а! Ты уже знаешь? Да, ты всегда все знаешь.

С е р г е й. Знаю. А кто не знает? Сенсация! Меня все вышучивают, чуть ли не пальцами показывают.

В и т а л и й. Не из-за чего! Нет причины.

С е р г е й. И зачем я тебя взял к себе?! Долго ли я еще буду терпеть все это?

В и т а л и й. Но при чем же здесь ты? Я, скажем, провинился, мне и отвечать. А ты в стороне… И… не волнуйся напрасно.

С е р г е й. Ах вот как! Я не жалею сил, чтобы завоевать авторитет, создать будущее и себе и вам, я устроил тебя под свою ответственность на работу, хотя, по правде говоря, тебе разбитого горшка нельзя доверить! Ты все это знаешь, и вместо поддержки, признательности — один поступок лучше другого.

В и т а л и й. Сережа, ну, виноват я, виноват. На, казни меня. Казни! Я давно готов.

С е р г е й. Пошел ты к черту! Уходи!

А н я. Сережа!

В и т а л и й. Я могу уйти. Но я не безумный Король Лир, чтобы блуждать ночью в непогоду. Устроюсь завтра и уйду. Могу уйти даже совсем… Мне… нелегко жить под твоим покровительством.

С е р г е й. Уходи! Уходи отсюда прочь!

Виталий молча уходит.

А н я. Сергей!

Сергей взволнованно ходит по комнате.

(Тихо.) Я впервые вижу такую грубую сцену.

С е р г е й. Прости, Аня, но он до петли может довести, не только до грубости. Ты подумай: послали его к лесорубам с самодеятельностью, а он не стал выступать, во всеуслышание объявил, что он не артист, и пошел работать с лесорубами на делянку. А вечером напился.

А н я. Обо всем этом он сейчас мне рассказывал. У него, видно, очень тяжело на душе. Мне кажется — он не может найти себя. А ты… так грубо. Мне даже больно за него.

С е р г е й. Вон что?! Напрасно. А мне надоело, что он под ногами путается.

А н я. Сережа! Опомнись! Неужто ты можешь так думать?

С е р г е й. Нет, нет. Конечно нет! Извини, Аня. Просто… Ну, погорячился. Прошу тебя, забудь. Мне и самому противно. Оставим его. (Горячо целует ее.) Успокойся, Анечка.

А н я. Но ты поговори с ним. Хорошо, Сережа?

С е р г е й. Хорошо. Поговорю. (Обнимает Аню.) А ты, великая труженица, все за тетрадями. Много еще осталось?

Входит Н а д е ж д а М а р к о в н а.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Дивная идиллия! Но я вынуждена нарушить ее. Товарищи педагоги, вас просят…

С е р г е й. Кто просит? Всем говори, что нет дома. Куда-то ушли, а куда, не сказали.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Но там Зоя Петровна. Травкина. Жена председателя райисполкома.

С е р г е й. А, Зоя Петровна! Она меня спрашивает или Аню?

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Обоих.

С е р г е й. Пригласи. Колючая особа.

Надежда Марковна уходит.

А н я. Не везет мне сегодня с тетрадями.

С е р г е й. Интересно — зачем она?

А н я. Сережа, да ты никак волнуешься?

Входят Н а д е ж д а М а р к о в н а и Т р а в к и н а.

Т р а в к и н а. Здравствуйте, Сергей Григорьевич, и вы также, Анна Семеновна!

С е р г е й. Наконец то к нам в гости собрались, Зоя Петровна. Садитесь. Очень рады!

Т р а в к и н а. А я не в гости. У меня есть деловой разговор. Вот как начну сейчас говорить, так только успевайте поворачиваться.

С е р г е й. Критика, Зоя: Петровна, дело полезное, мы ее не боимся.

Т р а в к и н а. Как хотите, дело это ваше, а я все скажу, что думаю. Потому что вот тут, в горле, кипит. Сергей Григорьевич, вы не запамятовали, как говорили насчет детей ответственных работников, что им нельзя плохо учиться, потому срывают авторитет родителей.

С е р г е й. Школа делала все, что могла.

Т р а в к и н а. Она и теперь делает, да только не в ту сторону. Не все хотят стараться. Вот дневник моего сына, пятиклассника Бориса. Это какая отметка по русскому? Двойка? А он всю жизнь учился на пятерки и четверки. А вот дневник моей отличницы Зины. В седьмом она. Тоже двойка. Это у отличницы! Да вы что, смеетесь над нами? Или хотите, чтоб весь район над нами смеялся?! Я так скажу: это агитация. Против моего мужа — председателя.

С е р г е й. Зоя Петровна, да вы подумайте, что вы говорите.

Т р а в к и н а. Я думала, и думать больше нечего…

А н я. Скажите, Зоя Петровна, а ваш муж знает о двойках ребят?

Т р а в к и н а. Только этого ему не хватает. У него пятнадцать укрупненных колхозов, совхоз, три МТС, конный завод, свиноводство в прорыве, ремонт тракторов. А школы, а больницы, детсады да ясли! Понятно вам? Найдет он время своими детьми заниматься? У детей есть мать. А уж я никому не дам их в обиду. Вот. И вы, как хотите, а чтоб у моих детей двоек не было. А троек тоже! Берите дневники, Анна Семеновна, сами написали, сами и исправляйте.

С е р г е й. Аня первый год работает. Ничего, все это уладится. Исправим.

А н я. Я исправлять не буду, потому что они ничего не знают. Я буду им помогать, дополнительно заниматься, но если они не будут как следует учить уроки, начну ставить не только двойки, но и колы.

Т р а в к и н а. Да вы глядите, что делается! Да она никого слушать не хочет! И еще агитирует.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Анечка, милая, так нельзя. Товарищ Травкин столько делает дли школы, а Зоя Петровна такая уважаемая женщина, и вдруг вы так резко…

А н я. Да, о таких фактах надо говорить, и говорить резко…

Т р а в к и н а (поднимается). Чистая агитация. Придется все самому сказать.

С е р г е й. Не стоит, Зоя Петровна, все устроится.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Уж вы поверьте, Зоя Петровна, Сережа не любит бросать слов на истер.

А н я. Значит, товарищ Травкин не знает о двойках?

Т р а в к и н а. Еще они начали бы ему жилы мотать. Вы лучше не оттягивайте. Анна Семеповпа, а делайте, о чем люди добрые просят.

А н я. Он сейчас дома?

Т р а в к и н а (с иронией). Как же! Он не учитель, чтобы сидеть дома. В исполкоме.

Аня подходит к столу и берет телефонную трубку.

А н я. Дайте кабинет председателя райисполкома.

Т р а в к и н а. Киньте трубку! Повесьте!

А н я (в трубку). Кабинет товарища Травкина? Здравствуйте, товарищ Травкин. Говорит учительница русского языка Теряева. У ваших детей, Бориса и Зины, двойки по моему предмету. Не знаете? Зоя Петровна знает.

Т р а в к и н а (пытается прервать). Не говори ничего!

А н я (Травкиной). Нет, скажу. (В трубку.) Она здесь. Пришла и, вместо того чтобы посоветоваться, как помочь детям, требует, чтобы я исправила отметки.

Т р а в к и н а. Батюшки!

А н я. Передаю трубку. Зоя Петровна, пожалуйста.

Т р а в к и н а. Под корень подсекла. (Берет трубку.) Слушаю. Ага. Ну да. Так ведь… Понятно. Все понятно, Степан Никитич. Понятно. (Вешает трубку.) Говорит, дома разберемся. Велел извиниться перед вами, Анна Семеновна. Коли он велел, то извиняйте. А только по совести говорю — не знаю, в чем моя провинность.

А н я. Я приду к вам домна. И поговорим. Согласны?

Т р а в к и н а. Так ведь… приходи. Куда теперь деваться. Прямо вот холодной водой окатила меня.

А н я. Не обижайтесь. А вообще — вы неправильно поступили.

Т р а в к и н а. Да как тут не обижаться. Ну, пойду, до свидания. Теперь мой Степан Никитич целый год будет меня воспитывать. Не знаю еще, как и отделаюсь.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Я провожу вас.

Обе уходят.

А н я. Сергей, ты почему вел себя так? Почему решительно не возразил ей?

С е р г е й. Возражать ей не стоит: все равно ничего не поймет.

А н я. В угоду Травкиной ты готов был сейчас поступиться педагогическими принципами…

С е р г е й. Это неправда. Ты неправа.

А н я. Нет, права. И не пытайся спорить, этим ничего не докажешь.

С е р г е й. Можно и не спорить… Кстати, мне нужно срочно подготовить информацию для районо. (Садится к столу, работает.)

Пауза.

А н я. Сережа, я тебе новость хотела одну сообщить, но ты пришел такой взволнованный…

С е р г е й. Письмо от наших?

А н я. Нет. Этой новости ты тоже будешь очень рад. Дай ухо. (Шепчет ему.) Понял?

С е р г е й (не в силах скрыть растерянности). А я… даже не думал… об этом.

А н я. Сережа, а ну-ка, посмотри мне в глаза. (Упавшим голосом.) Вот и все. (Молча садится у стола.)

С е р г е й. Аня…

А н я. А ты говорил, что любишь детей?!

С е р г е й. Я говорил правду.

А н я. Не знаю, где правда. Сейчас ты так растерялся… А я ждала тебя, как я тебя ждала! (Всхлипывает.)

С е р г е й. Аня, не нужно, нет же никакой причины для слез. Ну, прошу тебя. Пойми, ведь это было неожиданно. А вообще я готов петь! Я способен сейчас на любую глупость! Ласточка моя хорошая, сегодня я счастлив, как никогда… И это ты… Ты для меня радость и счастье. Но почему у меня все так дурно получается? Вот ты и плакала из-за меня. А я ведь на все готов, только бы…

А н я (прерывает его). Ты не виноват. Это я… Сережа, слез больше не будет. Никогда ты не увидишь меня такой.

С е р г е й. Вот и снова ты стала прежней. Мне хочется вот так взять тебя на руки и закружиться в вальсе. (Подхватывает Аню на руки.)

А н я. Пусти, сюда же могут войти.

С е р г е й. Ну и пусть! (Вальсируя, напевает, потом бережно опускает Аню на пол.)

А н я. Сережа, я принесу вина, и мы с тобой выпьем. (Убегает.)

Входит Н а д е ж д а М а р к о в н а.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Сережа, телеграмма! Из Москвы! На, читай.

С е р г е й. Это Ане.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Читай!

С е р г е й (читает, про себя). Все может полететь вверх тормашками. Вся жизнь.

Н а д е ж д а М а р к о в н а (снова берет телеграмму). Заверено врачом. Значит, правда. Наверное, сердце. Боже мой, а я послала ему отработанные картины.

Входит А н я с бутылкой вина и бокалами. Все молчат.

А н я (в недоумении). Что случилось?

С е р г е й. Телеграмма. Тебе.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Папа тяжело болен. Вам нужно лететь в Москву.

Аня, прочитав телеграмму, стоит словно в оцепенении.

Село Звонкое. Между пятой и шестой картинами прошло больше года. Зима. Вечер. Комната Сергея и Ани. Н а д е ж д а М а р к о в н а покачивает детскую кроватку, потом прислушивается и тихо отходит.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Теперь, кажется, будет спать. (Садится.) Нет, дальше продолжаться так не может. Мне не надоела еще жизнь, чтобы стать нянькой. Не знаю, какие для этого нужны нервы. Психопаткой можно сделаться.

Входит А н я, в руках у нее две связки тетрадей.

А н я (шепотом). Уснул? Да?

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Укачала.

А н я (разочарованно). А я бежала, думала, что не спит еще… и так каждый день… (Подходит к печке, греет руки.) Сережа не приходил?

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Нет.

А н я. У меня сегодня, Надежда Марковна, в шестом классе отличились ребята: семь человек спросила — все ответили на пятерки. А Бориса Травкина по всему материалу гоняла. Молодец, подтянулся. (Подходит к кроватке.)

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Не разбудите!

А н я. Я только взгляну.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Кошке игрушки, а мышке слезки.

А н я. Спит, дыхание ровное, спокойное.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Я говорю, что ребенок совершенно здоров. Просто капризничает ясельный врач.

А н я. Но кашель держится. На дворе зима, если понести, совсем можно застудить.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Ничего с ним не случится, здоровее будет.

А н я. Надежда Марковна, почему вы так не любите Костика?

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Не люблю?! Наоборот, я его очень люблю. Я его обожаю! Но вы мать и боюсь, что не поймете меня. Ваш Костик мне просто мешает.

А н я. Даже мешает? Чем же?

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Мне это нравится! Она настолько наивна, что ничего не понимает. А с кем он остается, когда вы уходите в школу, заниматься своей общественной работой и так далее? Я уже около месяца кисти в руки не беру. Теряю квалификацию. Нет, хватит! Больше я с ним не останусь. Помощи мне ждать неоткуда. Ваш покойный отец мог бы в свое время помочь, но ничего не сделал.

А н я. Не вспоминайте его так. Он много чего не сделал. Не успел. Упреков он не заслужил. Что же касается Костика, то он не будет больше мешать вам. Я найду няню.

Входит возбужденный С е р г е й.

С е р г е й. Ну-с, как дела, товарищи женщины?

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Тсс! Разбудишь.

С е р г е й. Забыл. Мама, рецензия пришла на мою лекцию о Горьком. Блестящая. Лекция будет размножена и прочитана по всему краю. Предлагают написать еще на одну тему. В общем — успех. (Садится за стол.) Мама, знаешь, в недалеком будущем состоятся выборы в депутаты Верховного Совета. Вместо умершего Чернова, говорят, снова будет выдвинут учитель. (Пауза.) Конечно, быть депутатом, — значит, стать государственным деятелем.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Успех с лекцией — настоящий успех, и нужно его закреплять. Что же касается выборов, думается, это просто мечта. А кстати, пример с Черновым. Его избрали в Верховный Совет, а он как был сельским учителем, так и умер сельским учителем.

А н я. Зато помнить о нем в районе будут долго.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Это все пустое…

А н я. Нет, не пустое. Это то, во имя чего стоит жить.

С е р г е й. Я мечтаю потому, что хочу взлететь. Мама, ты не возобновила выпуска своих пейзажей для базара?

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Нет еще. (Недовольно.) Костик не дает.

С е р г е й. И не нужно. Чтобы никто не бросил упрека что моя мать поставляет на рынок халтуру.

А н я. Я все время на этом настаиваю.

С е р г е й. Беспокоит меня и Виталий. Явится, снова начнет куролесить.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Успокойся. Сегодня я получила письмо. Уже окончил курсы и направляется на работу в город Ачинск. Директором Дома культуры.

А н я. Хорошо. Я рада за него.

С е р г е й. Развязка — лучше не придумаешь. Ты бы мама, временно оставила свои полотна и занялась более прозаическими делами: где лозунг, где картинку в детский сад или афишу в Дом культуры написала. Человек в наше время — прежде всего общественник. Вон об Ольге Федоровне сегодня статья в краевой газете… Вернее, очерк. Хвалят ее выступление на краевом совещании. А на днях «Учительская газета» поместила ее статью. Везде поспевает. Да, вы готовы идти на концерт?

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Я почти. Сию минутку. (Уходит в соседнюю комнату.)

С е р г е й. А ты, Аня?

А н я. Я с Костиком останусь.

С е р г е й. Да. Как-то нескладно у тебя получается. Дом и школа. Да еще курсы. Серенько выглядишь. Люди находят выход. Ведь мама же тебе помогает.

А н я. Она сказала, что больше не будет оставаться с Костиком.

С е р г е й. Мама?! Нет, ты что-нибудь не поняла. В общем — уточни.

Входит Н а д е ж д а М а р к о в н а.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Вот и все. Я готова.

С е р г е й (взглянув на часы). Нужно спешить.

А н я. Ты даже не взглянул на Костика.

С е р г е й. Он же спит.

А н я. Да, спит.

С е р г е й (подойдя к кроватке). Время такое горячее подходит, а тут… Руки у всех словно связаны.

Надежда Марковна и Сергей уходят. Пауза.

А н я (садится у кроватки сына). Спишь, сын, и не слышишь, что говорит отец. Ты руки всем связываешь. А мне нет! (Пауза.) А может, давай потеплее завернемся в одеяло и уйдем, чтоб никому рук не связывать. Принять нас всюду примут. Людей хороших много. А только кто поймет нас? Скажут — капризные, скажут — ищут сами не знают чего. (Задумывается.) Нет, Костик, никуда мы не пойдем. И папа еще полюбит тебя. Он бывает хорошим. (Замолкает. Потом, чуть слышно напевая колыбельную песню, берет с этажерки шитье и садится у стола.)

В дверь стучат.

Войдите.

Входит К о с т я.

Костя?! Ты?! Костя?! (Бросается навстречу.) Откуда ты? Какими судьбами? Дай я гляну на тебя. Ведь мы больше года не виделись.

К о с т я. С тех пор, как ты уехала из Москвы.

А н я. Сними пальто. Вот сюда можно повесить, в прихожую. Садись, Костя. Рассказывай, как ты очутился здесь.

К о с т я. Мы с Антоном проездом. В командировку от академии. Путь лежит, как говорят, на Север дальний. После командировки я буду в аспирантуре академии, а Антон остается работать здесь в совхозе. Проезжали мимо и не выдержали, сделали остановку до следующего поезда. Антон тоже хотел забежать к тебе, да родные не пустили. А я скорей сюда. Ну, где же… домашние?

А н я. Ушли на концерт. Приехала бригада артистов из краевой филармонии.

К о с т я. Почему ты не пошла?

А н я. Мы с сыном остались вдвоем домовничать. У меня ведь сын.

К о с т я. Я все твои новости знаю.

А н я. А как сына зовут? Знаешь?

К о с т я. Тоже знаю, мой тезка.

А н я. Хочешь, я покажу тебе моего сынищу?

К о с т я. Очень хочу.

А н я. Только тихонько. Не разбуди. (На цыпочках подходит к кроватке и раздвигает полог.) Ну?

К о с т я. Чудный сын! Он очень похож на тебя.

А н я. Да. А ты еще не женился?

К о с т я. Нет. И пока не собираюсь. Ты помнишь, однажды сказала, что если встретишь героя своей мечты, то остановишь его за рукав, а если он пройдет мимо, то другого тебе не нужно. Вот так получилось у меня. Девушка прошла мимо, а другой мне не нужно. Да, у твоего мужа есть дядя Виталий?

А н я. Есть. А что?

К о с т я. Так, ничего. В одном вагоне ехали. Мы сошли, а он дальше, кажется, до Ачинска. Привет тебе передал.

А н я. Спасибо.

К о с т я. Ну, Анечка, рассказывай, как ты живешь?

А н я. Как я живу? Хорошо. Жаль, что сейчас ночь, ты не видишь нашего села. Очень красивое. Когда я ехала сюда, то в душе боялась, думала — глушь, скука, одним словом, тайга. Но жизнь здесь настолько бурная, что скучать некогда.

К о с т я. Это, конечно, правда. И медвежьих уголков давно уже нет. Жизнь везде кипит. Значит, хорошо живешь? Ну, ну, рассказывай.

А н я. У меня очень хороший класс, где я классным руководителем. Дружу с ребятами и с родителями тоже.

К о с т я. Ну, а личное как?

А н я. Костик, это мое личное.

К о с т я. Я не так выразился. Я имею в виду семью. Не обижайся, Аня, но… ты очень изменилась.

А н я. Знаю. От зеркала не скроешь. Как говорится — и постарела, и подурнела.

К о с т я. Нет, не то. Я но об этом… Как бы это сказать: вот смотрю на тебя и вижу — ты, а все же не ты. В общем, оратор я плохой.

А н я. Нет, я понимаю. Пережито много.

К о с т я. Аня! Скажи, ты нашла свое счастье? То большое, о чем мечтала?

А н я (опускает голову на ладонь). Что тебе ответить? Было такое время, когда, услышав твой вопрос, я без устали твердила бы одно: да, да, я счастлива и большего не хочу! Сейчас мне кажется, что счастье не всегда бывает таким, каким видится оно в девичьих мечтах. (Голос ее дрогнул.)

К о с т я. Ты плачешь?

А н я. Плачу? Нет, Костик, я не плачу. Постой, постой, я хочу, чтоб ты правильно понял меня. Я счастлива. Да, да, счастлива. Люблю мужа, и он меня любит. Сына ты видел… Работа… Я правильно выбрала профессию. А это много значит. Впрочем, зачем исповедь?!

К о с т я. Анечка…

А н я. Костенька, друг ты мой лучший, так-то я встречаю тебя! Увидела, обрадовалась — и все позабыла. Ты же мой гость! (Поднимается.)

К о с т я. Прошу, ничего не нужно. Я ехал увидеть тебя, поговорить, так сядь же. Ты лучше вот что сделай: познакомь меня со своим мужем. Обязательно. Познакомишь?

А н я. Я не знаю, как это сделать.

К о с т я. Послать некого?

А н я. Тебе так хочется встретиться с ним?

К о с т я. Если бы я был женат, то при первом случае познакомил бы тебя с моей женой.

А н я. Давай сделаем так: ты посиди, а я сбегаю в Дом культуры. Тут совсем рядом. Сына оставлю на твое попечение. Если проснется, не растеряешься?

К о с т я. Нет, мы найдем с ним общий язык.

А н я. Ну, оставайся. Кстати, можешь играть, твой тезка, наверное, музыкантом будет, любит спать под музыку. (Уходит.)

Костя садится у детской кроватки, покачивает ее, напевает «Ревела буря, гром гремел».

К о с т я (к ребенку). Спишь, тезка? Спи спокойно. Мы с тобой никому не позволим обидеть мамку. Никому.

Входит С е р г е й.

С е р г е й. Добрый вечер.

К о с т я. Тише. (Поднимается.) Вам кого?

С е р г е й. Это парадоксально! Человек приходит к себе домой, а неизвестное лицо спрашивает: вам кого?

К о с т я. Так вы, видимо, Сергей Григорьевич Теряев?

С е р г е й. До сих пор был им. А вы, позвольте узнать?

К о с т я. Я — Константин Кедрин. Или просто Костя. Друг детства Ани.

С е р г е й. Я о вас слышал! Давайте знакомиться. Как говорится, друзья моей жены — мои друзья. Аня частенько вас вспоминала. А кстати, где же она?

К о с т я. Пошла за вами.

С е р г е й. Представляю, как она обрадовалась. И вы, наверное, не меньше. Ну-с, мы сейчас что-нибудь сообразим.

К о с т я. Сергей Григорьевич, не нужно. Нам необходимо поговорить в ее отсутствие. По-мужски, с глазу на глаз.

С е р г е й. Да? Интересно. Прошу.

К о с т я. Сергей Григорьевич, я хочу говорить об Ане, вернее, о ваших отношениях.

С е р г е й. Позвольте, это она просила вас?

К о с т я. Аня?.. Нет! Дело в том, что Аня любит вас и верит в чистоту ваших чувств, а вы, как мне известно…

С е р г е й (прерывает). Позвольте, а кто дал вам право войти в чужой дом и вмешиваться в чужие семейные дела?!

К о с т я. За мной право честной дружбы. Если бы она по-другому относилась к вам, я не стал бы сейчас говорить с вами.

С е р г е й. А что же?

К о с т я. Она бы ушла отсюда. Даю вам слово.

С е р г е й. Постойте! Так, так. Я начинаю понимать — вы любите Аню. Ну, скажите, не таясь, нас только двое.

К о с т я. Это не тема нашего разговора.

С е р г е й. Но речь идет о моей жене!

К о с т я (волнуясь). Я хочу сказать вам: Аню в обиду не дам. Никому не позволю обижать ее.

С е р г е й. А я никому не позволю вмешиваться в мои семейные отношения. Слышите? (С иронией.) А если у вас и вправду на моей жене свет клином сошелся, то… желаю удачи! А я во всей этой истории умываю руки.

К о с т я (вскочив). Да как… как ты смеешь? Пошляк! (Бросается к Сергею.)

Входит А н я.

А н я (встревоженно). Что случилось? Сергей! Костя!

С е р г е й. Вот, твой друг явился защищать тебя от меня.

А н я. Защищать?! А я его не просила об этом. Я не просила тебя, Костя, об этом. Мы сами в силах разобраться…

К о с т я. Аня, прости! Так получилось. Я не думал, что все так глупо выйдет. Прости. (Быстро уходит.)

А н я. Костя!

Слышно, как захлопывается дверь.

Сережа, из-за чего вы поссорились?

С е р г е й. Так, пустяк.

А н я. Нет, нет. Я же чувствую — не пустяк.

С е р г е й. Едва ли нужно рассказывать. Ну, пожалуйста. Он… завел разговор о разводе… Я попытался выставить его за дверь, но… Вот и весь инцидент.

А н я. Это неправда. Я знаю Костю. Он не мог говорить ни о чем подобном. (Подходит вплотную к Сергею.) Зачем ты обманываешь меня?

С е р г е й. Я говорю правду. При случае он сам тебе расскажет все.

А н я. А его рассказ мне не нужен. Хотя он и друг, но чужой человек, а ты…

С е р г е й. А что я? Ведь сейчас ты мне не веришь.

А н я. Ты сам вызываешь недоверие. И все чаще. А ведь было время, когда я не сомневалась ни в одном твоем слове. Потом начали приходить сомнения.

С е р г е й. Убеждаюсь, что ты любишь сентиментальные разговоры.

А н я. Не спеши с обобщениями, Сергей. Здесь не сентиментальность, а попытка разобраться в своих чувствах.

С е р г е й. Все это проще. Ты считала меня иным, а присмотрелась — я другой. Вот и все. Ведь так?

А н я. С каким ледяным спокойствием ты можешь говорить об этом. Я невольно вспоминаю, как ты грубо обращался с Виталием, твое желание нравиться начальству, стремление любым путем сделать карьеру…

С е р г е й. Достаточно! Мне не хочется дома слушать лекции о моральном облике, я их вдосталь слышу на работе.

А н я. Нет, слушай. Это правда. И ты выслушаешь ее. Ты иногда бываешь так холоден со мной, так безразличен к сыну, что мне кажется, будто ты чужой. Чужой! И я думаю — нет, я не могла полюбить такого. Не могла! Сегодня я хотела забрать ребенка и уйти. Навсегда.

С е р г е й. Да ты с ума сошла! Ты отдаешь отчет в своих словах? Это же скандал!

А н я. А я скандала не боюсь и не потому осталась. Я осталась потому, что знаю тебя другим, и тот, другой, еще еще близок мне и дорог… Но если я лишусь этого чувства… тогда… не знаю, что тогда будет.

С е р г е й (переходя на ласковый тон). Успокойся, Аня. Ты права, я очень виноват перед тобой. Пойми, я не хочу оставаться в тени — не только для себя, для сына. Не принимай всего к сердцу. Поверь мне…

А н я. Ты уже обещал, Сергей, и не раз.

С е р г е й. Поверь мне. В последний раз.

А н я. Хорошо, Сергей. Последний раз. Последний!

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Летний вечер. Комната в квартире Теряевых. Посредине накрыт стол — сегодня день рождения Ани. Много цветов, они на окнах, столе, этажерке. С веранды доносится игра на гитаре, пение; временами слышится смех. Д а р ь я И в а н о в н а и А н я разбирают цветы.

Д а р ь я И в а н о в н а. А я гляжу все эти дни — не видать Надежды Марковны. Значит, уехала в санаторий. Чем же она больна-то?

А н я. Нервы не в порядке.

Д а р ь я И в а н о в н а. По-моему, Анна Семеновна, ты только не обижайся, Надежда Марковна такая больная, что ее хоть в плуг запряги, потянет и не согнется.

А н я. Есть заключение врача.

С гитарой в руках вбегает А н т о н, за ним Г а л я.

А н т о н. Анна Семеновна, спасите от этой Галки, совсем заклевала.

Г а л я. Анна Семеновна, он играть не хочет.

А н т о н. У меня пальцы стали словно деревянные.

Г а л я. Анна Семеновна, сыграйте вы.

А н я. Хорошо, но вы танцуйте.

Аня садится за пианино, играет вальс. Антон подхватывает Дарью Ивановну.

А н т о н. Мамочка, тряхнем стариной!

Д а р ь я И в а н о в н а. Пусти, совсем завертел. Галя, забери его, пожалуйста.

Г а л я. Это мы можем, Дарья Ивановна.

Галя и Антон кружатся. Входит Т р а в к и н а.

Т р а в к и н а. Здравствуйте. С днем рождения тебя, Анна Семеновна. И вот тебе букет. Еле наскребли. Во всем Звонком цветов не осталось. У кого ни спросишь — Анне Семеновне отнесли на день рождения. Уж ты не обижайся, какие есть. Зато от души. Прими благодарность как от родителей за заботу об их детях, так и от женщин за то, что возишься с нами в вечерней школе. Ни дней, ни ночей не жалеешь. (Целует Аню.)

А н я. Спасибо за доброе слово, Зоя Петровна.

Т р а в к и н а. Не надоели тебе сегодня школьники? Гляжу в окно — с самого утра косяками идут. Полюбилась ты ребятишкам, крепко полюбилась.

Д а р ь я И в а н о в н а. Да, ко двору пришлась в Звонком Анна Семеновна.

А н я. Дарья Ивановна, я пойду банку поищу для цветов.

Д а р ь я И в а н о в н а. Ты не банку неси, а ведро.

Аня уходит.

Т р а в к и н а. А что же Сергея Григорьевича не видно?

Г а л я. Ждем!

Д а р ь я И в а н о в н а. Он еще утром должен вернуться из Красноярска, да вот нет. Видать, затянулось в крайоно совещание.

Т р а в к и н а. Нет. Он приехал с совещания. Приехал.

Г а л я. Ну, Анна Семеновна-то знает.

Т р а в к и н а. Выходит, и не знает. Мой Степан Никитич сам видел Сергея Григорьевича. В совхозе.

А н т о н. В каком?

Т р а в к и н а. В вашем.

А н т о н. Интересно.

Т р а в к и н а. Выходит, проехал мимо дома с песнями. Мой Степан удивился — у Теряева, мол, жена именинница, а он по району скачет.

Неловкая пауза.

Г а л я. Может, что срочное?

Т р а в к и н а. Не пожар, чтоб в такой день мимо дома проскакать.

Д а р ь я И в а н о в н а. Что правда, то правда. А она все глаза проглядела.

А н т о н. Скажу откровенно — не нравится мне этот ваш хваленый Сергей Григорьевич.

Д а р ь я И в а н о в н а. Неладно у них в семье получается. Помочь бы надо, да не знаешь, с какой стороны подступиться.

Т р а в к и н а. А ты поговори, Дарья Ивановна, с Анной Семеновной. Она тебя, как мать, почитает.

Д а р ь я И в а н о в н а. Говорила. Да разве она скажет. Гордая.

В дверь стучат.

А н т о н. Войдите.

На пороге показывается О л ь г а.

Ольга Федоровна! Товарищи, смотрите, кто явился!

О л ь г а. Здравствуйте. (Здоровается со всеми.)

Т р а в к и н а. Здравствуйте, Ольга Федоровна. Поздравляю с выдвижением в кандидаты. Скоро голосовать за тебя будем.

Д а р ь я И в а н о в н а. Услышала я, что тебя выдвинули, — обрадовалась.

Г а л я. А сегодняшние газеты не видели, Ольга Федоровна? Уже все напечатано и ваш портрет. Хорошо. Правда?

О л ь г а. Я… уже видела. Читала. Спасибо.

А н т о н. Что с вами, Ольга Федоровна?! Вы так взволнованы!

О л ь г а. Понимаете ли, есть одно обстоятельство… мне нужна Анна Семеновна.

Д а р ь я И в а н о в н а. Она сейчас придет.

А н т о н. Позовем. (В дверь.) Аня! Аня!

Входит А н я. Увидев Ольгу, она в недоумении останавливается.

О л ь г а. Здравствуйте, Анна Семеновна. Мы с вами не знакомы, хотя не раз встречались на учительских конференциях.

А н я. Я вас хорошо знаю.

О л ь г а. И я вас тоже.

А н я. Садитесь, Ольга Федоровна.

О л ь г а. Спасибо. У меня к вам, Анна Семеновна, неотложное дело. Я очень торопилась. Нам нужно срочно поговорить. Наедине.

А н я. О чем?

Д а р ь я И в а н о в н а. Пойдемте, Зоя Петровна. Галка, бери Антона.

Все уходят.

О л ь г а. Сергея Григорьевича нет дома?

А н я. Нет.

О л ь г а. Значит, я опередила его. Очень хорошо.

А н я. Садитесь.

О л ь г а. Говорить будем откровенно. Согласны?

А н я. Пожалуйста. Если это нужно…

О л ь г а. Анна Семеновна, я должна сообщить вам неприятную вещь…

А н я. Не о Сергее?

О л ь г а. Да. О нем. Анна Семеновна, вы, конечно, знаете, что я была невестой Сергея?

А н я. Знаю.

О л ь г а. Так вот. Сергей Григорьевич сегодня приезжал в совхоз. Скажу больше — он приезжал ко мне.

А н я. Постойте! (Поднимается, растерянно смотрит на Ольгу.) Сергей приезжал к вам? К вам?

О л ь г а. Да. Вы правильно меня поняли, Анна Семеновна. Он пытался говорить о прошлом, плакался на свою судьбу.

А н я. Зачем вы рассказываете мне об этом? Я не интересуюсь. Или вы хотите доказать мне, насколько Сергей плохой?! Напрасные хлопоты. Я знаю его лучше, чем знаете вы, лучше всех, с кем он встречается, работает. Подсказок мне не нужно.

О л ь г а. Я очень боялась, что к моим словам вы отнесетесь именно так. И колебалась — идти или нет. Очевидно, я напрасно пришла к вам. Но тогда я пошла бы в партийную организацию, чтобы там сказать о его поступке. (Горячо.) Может быть, вы по все еще понимаете! Не все! Бывает так, что человеку можно простить безрассудный поступок во имя больших, настоящих чувств. (Сурово.) Я уверена, Сергея Григорьевича привели ко мне не чувства. Нет. А вот это. (Достает из сумки газету, кладет на стол.) Да, я, видимо, напрасно пришла к вам. Простите, если обидела. До свидания. (Идет к двери.)

А н я. Ольга Федоровна! Подождите! (Берет ее за руку.) Сядьте. (Пауза.) Скажите… как поступили бы вы?

О л ь г а. Я? Не думала… Я ушла бы! Навсегда! Ошибку можно простить и исправить, но это не ошибка, а подлость.

А н я. Да, да. Вы правы, Ольга Федоровна. Мне тоже хочется сейчас уйти, и навсегда. Но… Вы одна, Ольга Федоровна, а у меня сын. Я, конечно, сумею воспитать его, дело не в этом. Но вот он подрастет и начнет спрашивать: где мой отец? Не легко будет ответить ему. А что, если, уже будучи взрослым, он бросит мне упрек — ты лишила меня отца. Нет, нет! Мое личное сейчас — сын и вот эти (показывает на цветы) ребята.

Стукнула калитка.

Сергей идет. Как быть? Я должна сейчас же поговорить с ним. И не нужно, чтобы он видел вас, Ольга Федоровна.

О л ь г а. Все, что я сказала вам, я могу повторить при нем.

А н я. Я вам верю. Верю. Но, понимаете, хочу убедиться сама. Сама. Пройдите вот сюда.

Ольга выходит на веранду. В комнате остается одна Аня. Входит С е р г е й.

С е р г е й. Ну, здравствуй. Наверное, заждалась?

А н я. Да. Я еще с утра жду.

С е р г е й. Так получилось. Не совещание, а нервы. То не так, это не так. Говорят, работаю формально. Склочный коллектив в нашей школе. Что это у тебя столько цветов? По какому случаю?

А н я. У меня сегодня день рождения.

С е р г е й. Извини, Аня. Забыл. Поздравляю, хотя и с опозданием. Тут не только это, а имя свое можно забыть. Нервы так напряжены, что, кажется, не выдержат. (Берет со стола газету.) Видела, кого выдвинули в депутаты?

А н я. Видела.

С е р г е й. И ты можешь говорить об этом спокойно! Ну чем она лучше меня? Чем, я спрашиваю? А в общем, у нее нужно учиться другим женщинам.

А н я. Ты ее еще любишь?

С е р г е й. Кого?

А н я. Ольгу Федоровну.

С е р г е й. Я, люблю?!

А н я. Не спеши! Сейчас я хочу только одного — правды. Пойми это.

С е р г е й. Да она противна мне. Я ее ненавижу, понимаешь, ненавижу.

А н я. А зачем же ты ездил к ней?

С е р г е й. Я ездил?

А н я. Да, сегодня.

С е р г е й. Терпеть не могу сплетен. Не превращайся, ради бога, в бабу-сплетницу.

А н я. Но это же правда.

С е р г е й. Считаю ниже своего достоинства убеждать тебя. Жаль, что до совхоза тридцать километров, а то можно было бы, в крайнем случае, спросить, пусть бы она сказала.

А н я (подойдя к двери). Ольга Федоровна, можно вас!

Входят О л ь г а Ф е д о р о в н а, Д а р ь я И в а н о в н а, Т р а в к и н а, Г а л я, А н т о н.

С е р г е й. Как? (Шагнув к Ане.) Что это?

О л ь г а. До свидания, Анна Семеновна. (Пожав Ане руку, уходит.)

С е р г е й (словно опомнившись). Ольга Федоровна! Ольга Федоровна! (Убегает.)

Аня молча смотрит ему вслед. К ней подходят все присутствующие.

Г а л я. Что случилось?

Д а р ь я И в а н о в н а. Помолчи, Галка.

А н я. Как же дальше? А, Дарья Ивановна? Как дальше жить? Душно мне. Душно.

Д а р ь я И в а н о в н а. Я думаю — уходи на волю.

Г а л я. Анна Семеновна, идемте к нам.

А н т о н. Анечка, если нужна моя помощь…

Д а р ь я И в а н о в н а. Подожди, Антон!

Т р а в к и н а. Ты вот что знай, Анна Семеновна, в Звонком никто тебя в обиду не даст.

Д а р ь я И в а н о в н а. А кто обидеть попытается, с того спросят. И крепко. Потому что в каждой избе твоя родня живет.

Телефонный звонок. Трубку берет Антон.

А н т о н. Алло! Хорошо. Передаю трубку. Аня, тебя секретарь райкома, Алексей Иванович.

А н я (берет трубку). Слушаю… Здравствуйте, Алексей Иванович… Да. Много. Исполнилось двадцать пять. Четверть века. Спасибо… Взволнована?.. Наверное, есть немножко. Отпуск?..

В дверях показывается С е р г е й. Он уже овладел собой.

С е р г е й. Ушла. Так и не смог объяснить… (Останавливается, слушая разговор Ани.)

А н я. Завтра уезжаю к маме в Москву. Месяца на полтора… Сын уже там… Нет, муж остается здесь… До свидания.

С е р г е й. С кем это?

А н я. А тебе знать не обязательно.

С е р г е й. Но разговор обо мне. И… по поводу Москвы. Мы поедем вместе. Свое решение я не менял.

А н я. Я изменила его. Еду одна. Мы можем встретиться только тогда, когда ты подумаешь над тем, что произошло, и поймешь, что дальше так жить нельзя. Нельзя!

С е р г е й. Анечка, обо всем поговорим потом. Друзья, прошу к столу. Имениннице почетное место. (Наливает в бокалы вино.) А болтовне всякой не всегда следует верить.

Д а р ь я И в а н о в н а. Золотые слова. Вот мы тебе поверили, в душу свою пустили, а ты совсем другим оказался. Пойдемте.

С е р г е й. Товарищи, вы куда?

Д а р ь я И в а н о в н а. Проводи нас, Анна Семеновна. Потолкуем на воле. Тут и вправду душно.

Все уходят.

Сергей стоит у стола, медленно опускает бокал.

Дача Березко. Между седьмой и восьмой картинами прошло больше месяца. Солнечный день. А н я на веранде у стола делает пироги. Входит радостно возбужденный В и т а л и й.

В и т а л и й. Анна Семеновна, все в порядке! Билеты взял — вам до Звонкого, себе до Ачинска. Завтра днем — прощай, Москва, здравствуй, Сибирь! Купейный вагон, вам с Костиком нижняя полка, а мне бельэтаж — чего же еще надо?

А н я. Вот видите, а вы беспокоились, думали, не уедем.

В и т а л и й. Беспокойство — качество, свойственное человеку. Ничего не сделаешь. Анна Семеновна, примите от меня нашему богатырю. (Передает игрушечную лошадку.) А где же он сам?

А н я. Мама спать его укладывает.

В и т а л и й. Ну ничего. Проснется — и сразу на коня. Пусть скачет, да не падает. Это что, опять письма из Звонкого?

А н я. Да. Просят ребята, чтобы дала телеграмму о выезде. Хотят встретить. Соскучилась я по ним, Виталий Маркович!

В и т а л и й. Чем больше соскучитесь — горячее будет встреча.

В калитке показывается К о с т я. В руках у него несколько свертков.

А н я (увидев Костю). Смотрите, Виталий Маркович, медведь наш северный явился. Он вчера о вас спрашивал, увидеть хотел.

К о с т я. Здравствуй, Анечка! Здравствуйте, Виталий Маркович!

В и т а л и й. Приветствую!

А н я. А вы, Виталий Маркович, при встрече узнали бы Костю?

В и т а л и й. Как же! Такого детинушку не легко забыть. У меня, знаете, долго рука ныла после его сердечного рукопожатия.

К о с т я (передавая Ане сверток). Анечка, возьми яблоки на дорогу вам. А это моему тезке игрушки. Смотрите, какого скакуна я Купил ему! (Показывает игрушечную лошадку.)

В и т а л и й. Теперь у вашего тезки целый табун лошадей.

К о с т я. Правда?! Ну ничего. Виталий Маркович, вы тоже собираетесь завтра ехать?

В и т а л и й. Да. Вместе с Анной Семеновной. Билеты уже взял.

К о с т я. У Анечки отпуск заканчивается, но почему вы-то так торопитесь уехать? Пожили бы еще несколько дней, по Москве походили, побывали бы в театрах, музеях.

В и т а л и й. Не искушайте меня — бесполезно. Мне и самому хочется посмотреть красавицу Белокаменную, да нельзя. Мешает одно очень маленькое слово. Маленькое, но магическое. Я у Анны Семеновны его перенял.

А н я. Даже так? Любопытно. Какое же?

В и т а л и й. Де-ло!

А н я. Ах, вот оно что! Все ясно.

В и т а л и й. У нас должен начаться смотр заводской самодеятельности, и я обязан на нем быть. Если уедем завтра, то попаду в Ачинск вовремя, что и требуется.

А н я. Ну, рассказывай, Костя, что у тебя нового. Отпускает академия?

К о с т я. Вопрос еще не решен.

В и т а л и й. В командировку собираетесь? Куда?

К о с т я. Снова на Север. Но не в командировку, а работать.

В и т а л и й. Да? А мне помнится, вы говорили что-то об аспирантуре?

К о с т я. Собирался, но… Решил пока отложить. Успею еще. Уж очень интересная там работа, оторваться не могу. Вчера я получил оттуда письмо от одного колхозника. Мы проделали с ним несколько опытов. В общем удачно. Но кое-что не удалось. Зовет меня. Нужно ехать. Но знаю, как решит мой вопрос академия.

В и т а л и й. Отпустят, уверяю.

А н я. А мне немножко жалко отпустить тебя. На Севере и без тебя медведей много…

К о с т я. Я им все равно не помешаю. Пойду покажусь Марии Григорьевне.

А н я. Костя, у нас радио опять испортилось, посмотри, пожалуйста. Да напомни маме, что в духовке пирог.

К о с т я. Все будет исполнено. (Уходит.)

В и т а л и й. Анна Семеновна, смотрите, что это: или я рехнулся, или впрямь нашествие…

В калитке показывается С е р г е й.

А н я. Сергей?

С е р г е й. Да, я. Здравствуй.

А н я. Приехал?

С е р г е й. Приехал, Аня! Нужно с тобой поговорить.

А н я. Ну что же, давай поговорим.

В и т а л и й. Беседуйте, а я, поброжу по саду.

А н я. Нет-нет. Зачем же? Не уходите.

С е р г е й. Но, Аня…

А н я. Здесь нет посторонних. Наш разговор все равно не останется тайной.

С е р г е й. Пусть будет так.

А н я. Так о чем ты хотел говорить?

С е р г е й. О многом. Я посылал телеграмму — ты даже не ответила на нее. И вот я сам прилетел… Прилетел за тобой. Нам нужно сегодня же лететь в Звонкое.

В и т а л и й. Странный ты человек, Сергей. К чему такая спешка?

С е р г е й. Ты ничего не знаешь, Виталий Маркович! Не знаешь о той ужасной обстановке, которая там сложилась.

А н я. И я не знаю. Расскажи нам.

С е р г е й. В Звонком начали ходить упорные слухи о том, что ты… что я… что мы… в общем, о нашем разводе. Недавно мне пришлось читать лекцию в Доме культуры. Слушатели засыпали меня вопросами о тебе. Зашел в районе, и там спрашивают: правда ли? Оказывается, приходили туда Дарья Ивановна, Травкина и еще женщины. Вскоре после твоего отъезда меня вызвали в райком. На днях на бюро райкома будет рассматриваться вопрос: «Моральный облик директора школы Теряева».

В и т а л и й. Пожалуй, и с директорства могут спять.

С е р г е й. Всего можно ждать. Вообще создается такая обстановка, хоть беги прочь. Я, конечно, попытался опровергнуть эти слухи. Но поверят только тебе. Ехать надо, немедленно ехать.

В и т а л и й. Да, вопрос серьезный. На бюро, брат, красноречивой болтовней даже тебе не отделаться.

С е р г е й. Неуместная реплика, Виталий Маркович.

А н я. И это все, о чем ты хотел говорить? Значит, я должна поехать в Звонкое, чтобы помочь тебе обелить себя, доказывать, что ты порядочный человек, прекрасный семьянин…

С е р г е й. Что у тебя за странный тон, Аня?

А н я (не слушая его). Так вот зачем ты приехал, Сергей!

С е р г е й. Пойми же, в семейной жизни разное случается. Нужно хорошее помнить, а плохое забывать.

А н я. Где-то в глубине души я хранила надежду. Ждала разговора с тобой. Но не такого. Нет! Не с тем ты приехал, Сергей! Помнишь наш разговор при первой встрече? Ты говорил о творческом труде, о любви к детям… И все это было ложью… Ни чувств, ни принципов — все для карьеры.

С е р г е й. Аня!

А н я. Два года я боролась, чтобы сохранить семью. Но ты недостоин этого.

С е р г е й. Аня, не забывай, у нас есть сын! Мы не можем думать только о себе!..

А н я. Теряевым не нужны дети, а детям такие отцы. В Звонкое я вернусь, но в ваш дом — никогда. Никогда!

С е р г е й. Я кое-что начинаю понимать… Да здравствуют друзья молодости!.. Так?!

В и т а л и й. Сергей!

А н я. Виталий Маркович, проводите его за калитку.

Виталий Маркович и Сергей уходят.

В и т а л и й (вернувшись). Проводил.

А н я. Спасибо. Что вы так смотрите на меня?

В и т а л и й. Горжусь вами. Горжусь!

Аня поднимается на крыльцо и задумывается. Заиграло радио. Входит К о с т я.

К о с т я. Дорожный пирог удался на славу, значит, дорога будет удачной. Анечка, ты чем-то взволнована?

Слышится гудок паровоза.

А н я. Взволнована?! Нет, Костенька, нет, я спокойна. Поезд. Завтра и нас увезет поезд. Дорогие мои, как хорошо человеку, когда он не одинок, когда знает, что нужен другим, что его ждет много, много хороших друзей!