Приложения

№ 1

Адольф Гитлер — предатель?
(листовка конца июля — начала августа 1921 г.)

После шестинедельной поездки в Берлин, о целях которой г-н Гитлер до сих пор не высказался, его обуяли опьянение властью и личные амбиции, побудившие к действию. По поручению своих темных покровителей — евреев, он желает внести разброд в наши ряды. Становится ясно, что его целью было не что иное, как использование национал-социалистической партии в качестве трамплина для полного захвата власти, а далее, в подходящий момент, направление ее на иной путь. Лучше всего это доказывает ультиматум, который он несколько дней назад предъявил партийному руководству и в котором он потребовал полной единоличной власти и отставки Комитета, и вместе с ним основателя и руководителя партии — инструментального слесаря Антона Дрекслера, первого председателя партии. Далее он потребовал, чтобы в течение следующих шести лет не предпринимались попытки объединения с социалистами и национал-социалистами Германии и других стран. Уже эти требования свидетельствуют о стремлении Гитлера сохранить партию, как небольшую организацию и сделать невозможным ее дальнейший рост в будущем. Какие силы будут ее тогда финансировать, неясно. Фактом является лишь то, что Гитлер, по национальности австриец, ищет связи с кругами вокруг бывшего кайзера. В прошлом он уже был назван «карлистом», подал жалобу в суд, но позднее отозвал ее.

Другой пункт — это профессия и доходы Гитлера. Когда отдельные члены партии задают ему вопросы: на какие средства он живет и какова его прежняя специальность, его охватывают возбуждение и гнев. Ответ на эти вопросы не получен до сегодняшнего дня. Его совесть, следовательно, не может быть чистой, тем более, что его чрезмерное общение с дамами, которые называют его «королем Мюнхена», обходится недешево.

Еще один сюжет — это его давняя борьба против основателя и руководителя партии Антона Дрекслера. Хотя Гитлер прекрасно знает, какими идеалами вдохновляется Дрекслер, что Дрекслеру нельзя ничего инкриминировать, он в последнее время все чаще называет его «бесхарактерным», «подлой собакой», «идиотом» и т.п. Почему? Потому, что Гитлер хорошо понимает — движение будет здоровым до тех пор, пока им руководит Дрекслер. Гитлер знает, что его предательская игра будет бесполезной, ибо Дрекслер человек крепкий.

Для своих махинаций Гитлер нашел Эссера. Этот человек, как доказано, является шпионом социал-демократии, которого даже сам Гитлер неоднократно характеризовал, как вредителя движения. Асам Эссер, в свою очередь, неоднократно требовал убрать Гитлера, который привел «Фёлькишер беобахтер» к запрету, несмотря на неоднократные полицейские предупреждения в вызывающем тоне Национал-социалисты! Судите сами о подобных людях! Не давайте ввести себя в заблуждение. Гитлер — демагог, и опирается он только на свое ораторское дарование. Он надеется обмануть немецкий народ и внедрить в его сознание все, что угодно, но только не правду.

Протестуйте, покажите, что еще есть честная немецкая политическая партия, которая обладает мужеством, чтобы признать свои ошибки и устранить вредителей, прежде считавшихся честными людьми!

Только таким образом удастся вновь пробудить в немецком народе доверие, которое он утратил благодаря таким личностям, как Гитлер.

С немецким приветствием, национал-социалисты Мюнхена.

№ 2

Письмо Э. Ганссера директору электротехнической фирмы Сименса в Берлине (Мюнхен, 2 августа 1922 г.)

Глубокоуважаемый г-н директор!

Если баварское правительство не сумеет опереться на значительную часть сравнительно интеллигентных рабочих, то изменение его позиции по отношению к еврейскому правительству в Берлине неизбежно. Тогда мы в короткий срок уподобимся Тюрингии, где уже сейчас с безусловного согласия имперского министра почт Гисбертса был отменен почтовый запрет и составляются списки тех, кто еще решается издавать «реакционную», т.е. антиреспубликанскую прессу в стране новогерманской «свободы». С другой стороны, Гитлер предоставляет очевидное доказательство того, что при твердой власти рабочие будут счастливы освобождению от красного террора еврейских профсоюзов. И это в то время, когда национальное, в том числе национал-социалистическое, движение в ближайшее время еще экономически слишком слабо, чтобы предложить своим сторонникам сильную опору. Так что в ближайшее время побудить рабочих к политической переориентировке могут только величайшая готовность к самоотвержению и подлинный идеализм! Сбор пожертвований на последнем собрании Гитлера принес примерно 33 тыс. марок — подлинные «рабочие гроши»! Но одни эти рабочие не могут решить задачу!

Я хорошо знаю, что Вы не пожалеете усилий, чтобы обеспечить решение вопроса о патентах (имелось в виду способствовать успехам НСДАП в Берлине. — Прим. пер.).Rati Бог, чтобы Ваши дружеские усилия принесли вскоре полный успех.

№ 3

Письмо Г. Федера Гитлеру от 10 августа 1923 г.

Дорогой г-н Гитлер!

Глубокая тревога за наше дело — немецкое освободительное движение, национал-социализм, чьим прославленным вождем мы все без зависти признаем вас, побуждает меня искренне кое-что Вам сказать, о чем уже отчасти у нас с Вами был разговор.

Вы знаете сами, что наше движение возрастало так скоро и значительно, что его внутреннее развитие не поспевало за внешним ростом. Вы сами жаловались мне на недостаток помещений для некоторых подразделений, которые необходимы, если мало-мальски задумываться о возрождении смертельно больного государства и экономики. Конечно, вопрос о помещениях не легкий, но все же его лучше скорее решить, нежели другой вопрос — персональный. Еще отсутствует действительно способный круг сотрудников для использования на предстоящих государственных должностях. Конечно, в лице Розенберга мы располагаем первоклассной силой для нашей газеты, подобное же впечатление оставляет капитан-лейтенант Гофман. Если я далее не называю ни одного имени, то это не означает отрицательного суждения о других наших сотрудниках Но другой вопрос — не диктует ли круг важных задач, стоящих перед нашим движением, необходимость в тех или иных случаях заменять те или иные персоны? Этого требует сложность задач. Здесь я думаю прежде всего о Крист. Вебере.

В самой общей форме следует констатировать разницу между Вами лично, конгениально выросшем для своих целей, и лицами вашего прежнего ближайшего окружения. Почему Вы охотно позволили мистеру Ханфштенглю ввести себя в «общество»? Я ни в коей степени не рассматриваю Ханфштенгля как некую «опасность» или «камарилью» Нечто иное — в том, что я не могу освободиться от неприятного ощущения, что Вы совершаете ошибку. «Общество» — такая вещь или такое чудовище, которое не имеет ничего общего с Вашей нынешней миссией. Конечно, Вы можете подчас найти в «обществе» ценного человека, но, в общем и целом, это маловероятно. При Вашем напряженном труде я учитываю необходимость разрядки в кругу красивых женщин и деятелей искусств. Но что теперь необходимо, так это, прежде всего, заполнить брешь между Вами, как вождем, и теми, кто хочет следовать за Вами по пути немецкой свободы.

Я говорил Вам как-то, что я рассматриваю бессистемность расходования Вашего времени, как очень неблагоприятное явление для всего движения. Вы обязаны постоянно иметь время для решения всех важных вопросов. Именно в этом проявляется искусство великого человека, сразу же отличающего важное от второстепенного и потому экономящего очень много времени, благодаря своему выдающемуся знанию людей. (Читали ли Вы в издании «Молот» статью о Генри Форде?) Вы должны быть всегда доступны, и в Ваше отсутствие мы должны иметь первоклассную замену.

Вы знаете сами, как неустойчива людская масса и как она подыгрывает тем, кто стоит в центре общественного внимания и дает повод для слухов. Вы знаете также, что армия не может отправиться в поход без генерального штаба, в котором собраны все нити управления.

Нам не хватает Вашего более тесного общения с сотрудниками и союзниками. Тем, кто способен обращаться к народу и знает себе цену, не пристало навязываться. Подобные действия могут быть оправданы, если они одобрены единомышленниками и служат общему делу.

Все мы хотим быть слугами государства в духе Фридриха Великого. Мы охотно предоставляем Вам первое место, но не согласны терпеть любые проявления тирании.

№ 4

Из протокола судебного процесса над Гитлером и другими участниками путча 8–9 ноября 1923 г.

Вопросы, заданные Г. Кару Гитлером на закрытом заседании И марта 1924 г.

Гитлер: Разрешите поставить только один вопрос. Считает ли Его превосходительство проведенные для мобилизации баварского рейхсвера в масштабе трех дивизий, финансовую подготовку и обеспечение соответствующих частей вооружением — законным или противозаконным мероприятием? Является ли это делом, которое заслуживает высокой оценки, действием рутинным?

Кар: Я должен повторить, что я не был в курсе того, в каком объеме производились эти приготовления; это определялось соображениями баварского командования, как я полагаю, в контакте с имперским военным министерством.

Гитлер: Его превосходительству было все же известно, что военное министерство в Берлине не предлагало и не желало усиления (баварского) рейхсвера на 3 дивизии. Его превосходительство должно ведь было знать об этом деле, которое было совершенно нежелательно для имперского военного министерства.

Кар: Мне вообще не было известно, каков был масштаб этого усиления, как далеко оно зашло.

Гитлер: Но Его превосходительство должно было, как минимум, знать об укреплении пограничной полиции.

Кар: Я уже говорил, что имел информацию о пограничной полиции; я знал, что если рейхсвер будет использован за пределами Баварии, необходимо будет соответственно усилить его, но я не занимался дальнейшими обстоятельствами, дальнейшими мероприятиями (в этом направлении).

Гитлер: Усиление пограничной полиции, о котором Его превосходительство, по собственному признанию, было осведомлено, представляет собой смехотворную мелочь по сравнению с мобилизацией, которая охватывала 3 дивизии и держалась в строгом секрете прежде всего от Берлина.

Кар: Об усилении рейхсвера вообще нельзя говорить, речь шла только о пограничной полиции.

Гитлер: И об этом почти нормальном событии Его превосходительство было осведомлено! О полностью же ненормальном создании в Баварии новой армии силой в 3 дивизии со всем военно-техническим оснащением, которое не является необходимым для Баварии, Его превосходительство ничего не знало?

Как далеко зашли эти мероприятия, мне неизвестно; об этом даст подробные разъяснения генерал Лоссов. Какое оснащение при этом использовалось, я не знаю: я этим не интересовался.

Гитлер: Несет ли Его превосходительство фон Лоссов личную ответственность за подобные мероприятия или должен все же Его превосходительство нести политическую ответственность?

Кар: Я был убежден, что Лоссов не сделает никаких шагов, которые нельзя оправдать политически.

Гитлер: Считает ли Его превосходительство возможным, чтобы в Германской империи военный министр самостоятельно объявил мобилизацию без того, чтобы предварительно достичь подробнейшей договоренности с рейхсканцлером — политическим главой империи?

(Ответа не последовало).

Председательствующий: Есть ли еще вопросы, которые необходимо поставить в закрытом заседании?

№ 5

Протокол заседания правительства Баварии от 4 марта 1924 г. по поводу хода суда над Гитлером и его сообщниками.

Министр внутренних дел Швейер сообщает о жалобах полицей-президента Мюнхена Мантеля и полковника полиции Банцера на то, что на процессе рейхсвер и полиция ежедневно подвергаются оскорблениям, председательствующий же на это никак не реагирует. Если это будет продолжаться еще хотя бы пару дней, то они не могут гарантировать отсутствие ответной реакции. В аналогичном смысле от имени рейхсвера обратился к министру д-ру Матту генерал барон фон Кресс .

Имеются большие сомнения по поводу ведения процесса председательствующим. Еще до суда он заявил советнику министерства Цейтлмайеру, что Людендорф является единственным достоянием, которым располагает Германия. По слухам он высказал мнение, что тот будет оправдан.

Подсудимых не допрашивают, они выступают с речами. Они могут говорить о чем им заблагорассудится. Относительно утверждений генерала Людендорфа министр Швейер поместит опровержение в печати.

Подсудимым предоставляются максимальные послабления; так, д-р Вебер, хотя он находится под арестом, получил в воскресенье отпуск и отправился в город.

Министр д-р Крауснек сообщает, что то, как ведется процесс, вызывает в серьезных кругах, в том числе в Берлине, величайшее беспокойство.

Министр д-р Майнель отметил, что председательствующий в своих высказываниях еще ни разу не показал, что государство придерживается других взглядов на тяжкие преступления, о которых идет речь... Он обратил внимание на то, что суд ни разу не продемонстрировал, что он оценивает содеянное иначе, чем подсудимые.

Министр Матт отмечает, что председательствующий ведет допросы в форме, выгодной для подсудимых. Например, он спрашивает: «Не правда ли, о применении силы Вы и не думали?» Министр юстиции Гюртнер сообщил, что он поддерживает постоянный контакт с председателем суда. Последнему было сообщено о неприятном впечатлении, вызванном тем, что он позволил Гитлеру произнести 4-часовую речь. Председатель суда ответил, что прервать речевой поток Гитлера невозможно.

№ 6

Отзыв директора крепости Ландсберг Лайбольда о поведении заключенного Гитлера от 15 сентября 1924 г.

Гитлер показал себя человеком порядка, дисциплины не только в отношении собственной персоны, но и в отношении своих товарищей по заключению. Он неприхотлив, скромен. Не предъявляет никаких претензий, спокоен и серьезен, лишен какого-либо выпячивания, старается подчиняться ограничениям исправительного режима. Это человек, лишенный личных амбиций, он доволен условиями заключения, не курит и не пьет и при всем дружеском отношении к своим товарищам по заключению умеет обеспечивать определенный пиетет с их стороны. Как холостяк, который на свободе не предъявляет претензий на оптимальный образ жизни, он легче переносит лишение свободы, чем его женатые товарищи. Он не проявляет никакого влечения к женщинам, к тем из них, с которыми он встречается здесь во время посещений. С ними он общается с максимальной любезностью, не вступая в серьезные политические беседы. К персоналу крепости он относится постоянно очень вежливо и никогда не обращается к ним в оскорбительной форме. В последние месяцы Гитлер ограничивает посещения политического характера. Он пишет мало писем, главным образом благодарности. Он ежедневно по многу часов работает над своей книгой, которая должна выйти в ближайшие недели и будет содержать его автобиографию с размышлениями о бюргерстве, еврействе и марксизме, германской революции и большевизме, о национал-социалистическом движении и предыстории 8 ноября 1923 г.

За 10 месяцев предварительного заключения и пребывания в крепости он без сомнения стал более зрелым и спокойным человеком. Он не будет, выйдя на свободу, прибегать к угрозам и стремиться к мести по отношению к находившимся в противоположном лагере государственным служащим, которые в ноябре 1923 г. перечеркнули его планы.

Он не будет выступать против правительства, не будет врагом партий, которые мыслят национально.

№ 7

А. Гитлер «Майн кампф». Жизненное пространство немецкого народа — на Востоке.

Внешняя политика государства фёлькише должна обеспечить существование расы, охваченной этим государством на нашей планете, благодаря созданию здорового, жизнеспособного, естественного соотношения между численностью и ростом народа и величиной и качеством почвы.

При этом следует в качестве здорового соотношения рассматривать только такую ситуацию, которая гарантирует питание народа при помощи собственной почвы.

Любая иная ситуация, пусть бы она даже сотни или тысячи лет, нездорова и рано или поздно станет причиной упадка, если не уничтожения соответствующего народа.

Свободу существования обеспечивает народу только достаточное пространство на этой земле.

При этом нельзя определять необходимую величину территории поселения исходя исключительно из современных потребностей, даже из величины пространства, соответствующего численности народа. Ибо, как я уже изложил это в первом томе в разделе «Политика союзов Германии перед войной», размеры земли того или иного государства, помимо ее значения, как прямого источника питания народа, существенны и в другом отношении — военно-политическом.

Тем самым мы, национал-социалисты, сознательно подводим черту под предвоенное направление нашей внешней политики. Мы возобновим то, что оборвалось 6 столетий назад. Мы прекратим вечное движение германцев на юг и запад Европы и обращаем свой взгляд на земли на востоке. Мы прекращаем наконец предвоенную колониальную и торговую политику и переходим к политике будущего.

Но когда мы говорим сегодня о новой земле в Европе, то мы можем в первую очередь думать только о России и подвластных ей окраинных государствах.

№ 8

А. Гитлер «Майн кампф». Франция — неумолимый, смертельный враг немецкого народа.

Должно быть наконец совершенно ясно: Франция является (и будет им) неумолимым, смертельным врагом немецкого народа. Независимо от того, кто правил или будет править во Франции, бурбоны или якобинцы, потомки Наполеона или буржуазные демократы, клерикалы-республиканцы или красные большевики, конечной целью их внешнеполитической деятельности всегда будет попытка обеспечения границы по Рейну и овладения этой рекой посредством расчленения и разрушения Германии.

Англия против превращения Германии в мировую державу, Франция же — против государства, которое называется Германией: весьма существенное различие. Сейчас однако мы не боремся за положение мировой державы, а вынуждены бороться за целостность нашего отечества, за единство нашей нации и за хлеб насущный для наших детей. Если мы с этой точки зрения подойдем к вопросу о возможных союзниках в Европе, то останутся только 2 государства: Англия и Италия.

Целью нашей будущей внешней политики должна быть не западная или восточная ориентация, а восточная политика в смысле приобретения необходимого для немецкого народа пространства. Ввиду того, что для этого необходима сила, смертельный же враг нашего народа, Франция, непримиримо душит нас и отнимает у нас силы, мы вынуждены принести любые жертвы, которые могут способствовать срыву гегемонистских устремлений Франции в Европе. Нашим естественным союзником является сейчас любое государство, которое, как и мы, считает невыносимым стремление Франции к господству на континенте. Для нас не должны быть тяжки новые обращения к такому государству, и отказ (от чего-либо) казаться немыслимым, если только конечным результатом может оказаться ниспровержение нашего яростнейшего ненавистника.

№ 9

Запись из дневника Й. Геббельса от 14 февраля 1926 г: о заседании в Бамберге, посвященном позиции в вопросе о возмещении конфискованного княжеского имущества.

...Затем — по Бамбергу. Восхитительный город. Старый, иезуитский. Гитлер мчится мимо в автомашине. Ага! Шланге—Берлин, Штрейхер, Эссер, Федер. Затем за работу. Гитлер говорит. Я как будто побит. Что это за Гитлер? Реакционер? Баснословно неуклюж и ненадежен. Русский вопрос: полностью на задворках. Италия и Англия естественные союзники. Чудовищно! Наша задача — уничтожение большевизма. Большевизм — это еврейское творение. Мы должны наследовать Россию! 180 миллионов!!! Возмещение князьям! Право должно оставаться правом. Так же и для князей. Но право собственности нельзя нарушать! Убийственно! Программа достаточна! Он доволен ею. Федер кивает. Лей кивает. Штрейхер кивает. Эссер кивает. У меня боли, когда я вижу тебя в этой компании!!! Короткая дискуссия,— говорит Штрассер. Запинаясь, дрожа, неловко, хороший, честный Штрассер. Ах Боже, как недостаточно мы поравнялись с этими свиньями там внизу!

Послезавтра мы снова увидимся в Берлине. Мне хочется плакать! Дорога домой, трагическая дорога домой! Без сомнения, одно из серьезнейших разочарований моей жизни. Я уже не верю столь безоговорочно Гитлеру. Это самое чудовищное: я лишился внутреннего стержня.

№ 10

«Призыв к ненависти» (листовка «Стального шлема», сентябрь 1928 г.).

Мы ненавидим всей душой нынешнюю государственную систему, ее форму и ее содержание, ее происхождение и ее существо. Мы ненавидим эту государственную систему не потому, что ею руководят не лучшие немцы, а потому, что в ней господствует парламентаризм, который делает невозможным какое-либо ответственное руководство. Мы ненавидим эту государственную систему, ибо в ней самоцелью и правом стала классовая и партийная борьба. Мы ненавидим эту государственную систему за то, что она, вопреки всем широковещательным обещаниям, ставит немецким рабочим препятствия в их справедливых требованиях подъема. Мы ненавидим эту государственную систему, ибо она закрывает перспективу на освобождение нашего порабощенного отечества и снятие с немецкого народа вымышленной вины за войну, приобретение необходимого немецкого жизненного пространства на востоке, защиту сельского хозяйства, промышленности, ремесла от вражеской экономической войны и возвращение им жизнеспособности. Мы нуждаемся в сильном государстве, в котором ответственное руководство принадлежало бы лучшим, а не безответственным бюрократам и болтунам.

Мы требуем от наших христианских церковных общин придерживаться соответствующего немецкому духу воинствующего христианства, чтобы проложить путь к свободе немецкого народа. Мы ставим эти требования в ясном сознании того, что освободительная борьба может увенчаться успехом только в том случае, если борющейся церкви удастся вернуть массу немецкого народа к высшим принципам Бога и христианства.

№ 11

Беседа Гитлера с О. Штрассером (21–22 мая 1930 г.).

Штрассер: Г-н Гитлер, если Вы намерены сохранить капиталистическую систему, то Вы не должны говорить о социализме! Ибо приверженцы нашей партии в первую очередь социалисты, и они ссылаются при этом на программу партии, где идет речь о социализации предприятий, перешедших в общественную собственность.

Гитлер: Термин «социализм» сам по себе плох, соответствующие предприятия не могут быть социализированы, если они не нарушают интересы нации. Если же нарушений нет, то было бы преступлением разрушать хозяйство.

Штрассер: Еще никогда не видел капиталиста, который бы не заявил, что он «делает все для блага нации». Каким образом Вы намереваетесь определять это объективно? Как Вы собираетесь закрепить право вмешательства со стороны государства без того, чтобы установить в экономике безграничный произвол чиновников, что принесет с собой гораздо большую степень беспокойства, чем любой социализм?

Гитлер: Ведь мы имеем здесь образец, который можем сразу же принять: фашизм! Точно так же, как фашисты уже осуществили это, и в нашем национал-социалистическом государстве будет равноправно соседствовать, а в случаях конфликтов государство примет решение и позаботится о том, чтобы экономические споры не нарушали жизнь нации.

Штрассер: Фашизм, однако, вообще не нашел решения противоречия между трудом и капиталом, даже не пробовал сделать это, он довольствуется сдерживанием борьбы между ними, и при этом преобладание капитала над рабочими остается в силе. Фашизм ни в малейшей степени не является преодолением капитализма, наоборот, он оставил капиталистическую систему нетронутой — точно так же, как собираетесь это сделать Вы.

Гитлер: Это все теория. На практике в действительности в экономике есть лишь одна система: ответственность перед более высокими структурами, авторитет по отношению к нижестоящим.

№ 12

Генерал К. Шлейхер о позиции рейхсвера по отношению к НСДАП (октябрь 1930 г.)

Что касается социальной части программы НСДАП, то здесь какой-либо оптимизм, вообще говоря, неприемлем. Следует отвергнуть точку зрения, будто социалистические требования нацистов «выдвинуты не всерьез». Они конечно вполне серьезны, и их смысл не представляет собой ничего иного, кроме чистого коммунизма (уравнивание заработков, конфискация всех доходов, полученных за время с 1914 г., огосударствление банков и т.п.).

Нет сомнения, что Москва уже давно обнаружила свою духовную, идейную близость с нацистами и поддерживает их.

Свою позицию по отношению к армии Гитлер на Ульмском процессе определил так: «Мы хотим, чтобы армия находилась в порядке», это ново. До сих пор они целеустремленно и планомерно действовали с целью политизирования армии и при этом постоянно пытались создать пропасть между командирами и подчиненными, между старшими и младшими офицерами.

Не подлежит сомнению, что Москва, чьи попытки разложения вермахта при помощи коммунизма на данный момент безнадежно провалились, пытается добиться того же при посредстве национал-социализма.

№ 13

Воспоминания бывшего президента Рейхсбанка Я. Шахта о его первых встречах с Герингом и Гитлером (декабрь 1930 — январь 1931 гг.)

В декабре 1930 г. мой давний друг фон Штраус, который с 1915 г. входил в правление Немецкого банка, пригласил меня на ужин с участием и Германа Геринга. Само собой разумеется, что я принял приглашение с одним из главных вождей национал-социалистического движения. Этот ужин на троих сопровождался разговорами на горячо обсуждавшиеся тогда темы об экономической ситуации, о росте безработицы, о пассивности внешней политики Германии во всех связанных с этим вопросах. Геринг показал себя как сведущий, приятный собеседник.

Когда спустя короткое время я получил приглашение на ужин от Геринга и его супруги, у меня не возникло никаких сомнений в вопросе, принимать ли приглашение, тем более что оно сопровождалось сообщением, что приглашен и Адольф Гитлер.

Он появился после ужина. Наш разговор очень скоро обратился к политическим и экономическим проблемам.

Под впечатлением этого вечера я в последующие недели обратился к рейхсканцлеру и другим политикам, с которыми был связан, чтобы побудить их как можно скорее включить национал-социалистов в правительственную коалицию. Мне казалось, что лишь таким способом можно предотвратить тотальный переход власти в руки этого радикального правого движения. В подобной коалиции, как представлялось, национал-социализм еще мог быть направлен в необходимое русло. Когда спустя год наконец восприняли эту идею, время было уже упущено.

№ 14

Из бесед Гитлера с редактором газеты «Ляйпцигер Нойесте Нахрихтен» Брайтингом (май — июнь 1931 г.)

Марксизм будет искоренен. Вы думаете, что во время революции я пойду на компромисс с марксизмом? Никаких компромиссов не будет, никаких. Если я пойду на компромисс, то марксизм в течение 30 лет возродится вновь. Марксизм должен быть уничтожен. Это зародыш большевизма.

В тот день, когда консервативные силы Германии поймут, что только я со своей партией могу завоевать немецкий пролетариат для государства и что нельзя вступать с марксистскими партиями в парламентские игры, Германия будет спасена на все времена и мы сможем основать немецкое народное государство. Убедите в этом, пожалуйста, господ Гугенберга, фон Папена, также д-ра Гуго, особенно же президента республики.

Я не являюсь другом «массы». Я противопоставляю ей личность. Историю делают только личности, не массы. Массу необходимо вести. Без строгого руководства массами невозможны крупные исторические достижения. Народ необходимо включить в авторитарную систему.

Диктатура? (В ответ на замечание собеседника, что это неизбежно приведет к диктатуре.) Называйте это, как хотите. Я не знаю, следует ли так обозначать это, но я — не поклонник аморфной массы, я смертельный враг демократии, которая ввергла нас в несчастье. Я также не сторонник избирательного права для женщин; я противник всеобщего, равного и тайного избирательного права. Если и придерживаться этой чепухи, то мы обязаны получить выгоду от демагогии. Можете не сомневаться, женщины будут всегда голосовать за порядок и (военную) форму. Какая глупость: у избирательной урны профессор и уборщица конюшни имеют равные права!

№ 15

Из речи главы электротехнической фирмы К. Сименса, произнесенной на завтраке в офисе компании «Дженерал моторе» в Нью-Йорке 17 октября 1931 г.

Коммунизм и движение Гитлера быстро растут, но между ними имеется следующее принципиальное различие: первый стремится добиться своих целей революционными методами, т.е. при помощи баррикад и гражданской войны, второй намеревается достичь своей цели при помощи законных средств, т.е. избирательного бюллетеня. В то же время это движение хочет предотвратить повторение ноябрьских событий 1918 г., когда революционеры не встречали на улицах никакого сопротивления.

Гитлеру недостаточно воздается за то, что благодаря самоотверженности его движения и высоким национальным идеалам под его знаменами собирается молодежь, принадлежащая ко всем классам. Национал-социализм — не против безудержного господства парламентаризма, что, к сожалению, предписала наша конституция. Немецкий народ не дорос до этой формы демократии.

№ 16

«Боксгеймские документы» НСДАП от 25 ноября 1931 г.

Проект первого объявления нашего руководства после устранения прежних высших органов власти и ликвидации коммуны в районе, подлежащего единому управлению:

Неслыханная опасность требует применения чрезвычайных мер, чтобы обеспечить прежде всего само существование народа. Только строжайшая дисциплина населения и беспощадные действия вооруженных сил могут сделать это возможным.

В качестве командира (штурмовых отрядов, отрядов самообороны и т.п.) в (Штаркенбурге, Прирейнском Гессене, Верхнем Гессене) приказываю всему населению:

Немедленно повиноваться каждому распоряжению (штурмовых отрядов, отрядов самообороны и т.п.) независимо от звания того, кто их отдает. Сопротивление принципиально карается смертью. Полевые суды имеют право при наличии особых обстоятельств выносить и другие приговоры.

Огнестрельное оружие должно быть в течение 24 часов сдано (штурмовым отрядам, отрядам самообороны и т.п.). Те, у кого по истечение этого срока будет обнаружено огнестрельное оружие, будет расстрелян на месте, как враг (штурмовых отрядов, отрядов самообороны и т.п.) немецкого народа.

Каждый чиновник, служащий и рабочий общественных органов или транспортных служб обязан немедленно возобновить свою деятельность. Сопротивление и саботаж караются смертью.

Место высших государственных органов займут (штурмовые отряды, отряды самообороны и т.п.) в моем лице...

4. Изданные (штурмовыми отрядами, отрядами самообороны и т.п.) чрезвычайные декреты имеют силу закона с момента их вывешивания на стенах. Нарушения этих чрезвычайных декретов будут в особенно тяжелых случаях наказываться смертью, хотя в обычных условиях за те же проступки полагались бы более легкие наказания.

№ 17

К. Осецкий «Кто против кого?» («Вельтбюне», 1931 г., № 47)

Партия могла выступить дважды: 14 сентября 1930 г. и в день Гарцбургской конференции. Германия была готова к штурму. Но Гитлер не перешел к действию: хотя он не слишком много знает, но одно усвоил прочно — он может поднять лишь пару своих мобильных частей, большинство же их не терпит движения. И его соображения имеют основания. Ведь то, что для него делают Брюнинг и Тренер, ему незачем делать самому. Он не правит, однако он господствует. Но на длительное время все еще растущая партия не может ограничиться этим. В этой партии нет ничего творческого, все заимствовано. Она не имеет собственного духовного багажа и собственной идеи; ее программа — это заимствованная откуда угодно бессмыслица. Ее внешняя форма и словарный запас взяты частью у левых партий, частью у Муссолини, частью у «Пробуждающейся Венгрии». Только лозунг — «Еврей, погибни!», пожалуй, продукт собственной культуры. Эта миллионная партия, располагающая солидными субсидиями промышленников, при своих вылазках в область духа всегда обзаводилась только самыми старыми и худшими идеями.

Что касается ее теоретиков Федера и Розенберга, то какое-либо общение с ними невозможно, но в то же время с таким практиком, как Геббельс, все еще можно дискутировать с помощью носков ботинок. В этой партии все подражание, все плагиат. Даже газеты по своему формату и графическому оформлению копируют известные издания и могут быть по ошибке приняты за последние. Все вокруг национал-социалистической партии собрано в бору по сосенке, все краденое: материал для пустых голов, но крепких пальцев. Но господа вожди заимствовали нечто им несвойственное. Они прибрали к рукам с самого левого фланга также социальную революцию и бросили ее своим людям. Теперь они жонглируют этим, как обезьяна бритвой, и этим же они в конце сами перережут себе горло.

№ 18

К.Осецкий «Победит ли все же Гитлер?» («Вельтбюне», 1931 г., № 56).

Если бы правительство действительно хотело продемонстрировать национал-социалистам свой авторитет, оно должно было бы арестовать Гитлера как государственного изменника в тот день, когда он принимал, изображая из себя главу параллельного правительства, парад в «Кайзерхофе»... В этом случае не мог бы остаться на свободе и Грегор Штрассер, который только что в Штутгарте вновь гремел: «И если нам придется во имя Германии стоять в крови до лодыжек, то мы этого и желаем». Тогда не мог бы более находиться на своем посту имперский генеральный прокурор, который, согласно сообщению «Берлинер тагеблат», принял меры для выведения из-под удара создателей боксгеймских планов массового убийства. И от этого господина Вернера, обладателя самой длинной руки в государстве, можно ожидать, что он примет меры против фашистов? Бедный «Рейхсбаннер», он прежде всего возьмется за тебя и отнесется к тебе не так снисходительно, как Бест и его кровавые собаки.

№ 19

Аффидавит от 27 сентября 1946 г. советника Гитлера по экономике В. Кеплера о создании и деятельности «Кружка друзей СС».

Кружок друзей, первоначально именовавшийся «кружком Кеплера», а позднее «кружок друзей рейхсфюрера СС Гиммлера», представлял собой круг ведущих персон германской экономики, который я собрал по распоряжению фюрера.

Во время одного разговора в декабре 1930 г. фюрер сформулировал это пожелание. Он сказал: «Постарайтесь заполучить пару хозяйственных руководителей. Они должны быть членами партии,— которые находились бы в нашем распоряжении, когда мы придем к власти». Фюрер хотел располагать экспертами, которые зарекомендовали себя на практике.

Насколько я помню, фюрер не назвал каких-либо имен, кроме Шахта, а возможно и Феглера, и предоставил мне подбор кандидатур. Сам беседовал с членами кружка преимущественно во время своих поездок.

Целью кружка друзей было обсуждение планов национал-социалистического руководства относительно германской экономики.

В мае 1932 г., после того как я неоднократно встречался с господами, входившими в «Кружок друзей», я спросил фюрера, не может ли он как-нибудь встретиться с ними. И 18 мая 1932 г. такая встреча состоялась в малом зале гостиницы «Кайзерхоф». Насколько я помню, на этом приеме присутствовали все господа, входившие тогда в «Кружок друзей».

Фюрер произнес короткую речь, в которой изложил в качестве пунктов своей программы ликвидацию профсоюзов и всех партий за исключением НСДАП. Никто не выразил несогласия.

Эти пункты программы фюрера нашли полную поддержку членов «Кружка друзей», но они выразили озабоченность тем, удастся ли ему это.

В 1932 г. членами кружка были банкиры: К. фон Шредер, Э. Майер (Дрезденский банк), О. Шбейнбринк (концерн Флика), Э. Хеккер (Объединение германских железо- и сталепромышленников) — наиболее видные представители крупного капитала страны.

№ 20

Письмо Я. Шахта Гитлеру от 12 марта 1932 г.

После того как Вы снискали славу во втором сражении (имеется в виду второй тур президентских выборов, в ходе которого НСДАП добилась внушительного успеха — Ред.), я позволяю себе вернуться к нашей последней беседе. Если мне и до сих пор не удалось склонить всемогущих господ с Запада к открытому выступлению в Вашу пользу, то я все же могу констатировать очень много симпатий с их стороны. Я постоянно встречаюсь с двумя сомнениями (с их стороны). Первое — это опасение испортить отношения с правительством, расположение которого, в тех или иных обстоятельствах, необходимо. Второе — неясность в отношении экономической программы национал-социализма. Что касается последнего, то я могу зафиксировать успех в том, что некоторые из господ заявили о готовности финансировать вместе со мной инстанцию, задачей которой будет изучать хозяйственно-политические концепции национал-социализма и проводить их в соответствие с тем, что необходимо для процветания частного предпринимательства. Я твердо убежден в том, что при совместной работе может быть достигнуто согласие между основными воззрениями национал-социализма и возможностями частного хозяйства, ибо альтернатива не социализм и капитализм, а индивидуализм и коллективизм.

По договоренности с моими западными друзьями я изъявил готовность взять на себя наблюдение за работами планируемой группы.

№ 21

«Террор и страх» (из бесед Гитлера с президентом данцигского сената Г. Раушнингом, проходивших с 1932 г. по начало 1933 г.)

Видели ли Вы, как сбегается множество людей, когда двое дерутся на улице? Жестокость импонирует. Жестокость и грубая сила. Простому человеку с улицы импонируют только грубая сила и беспощадность. Это относится и к женщинам и к детям. Люди нуждаются в спасительном страхе. Им хочется чего-либо бояться. Им нравится, когда их пугают, и они, содрогаясь подчиняются кому-либо. Опыт свидетельствует, что повсюду, после происходящих в залах драк, в партию (НСДАП) вступают в первую очередь побитые. Что там болтают о жестокости и возмущаются мучениями. Масса хочет этого. Ей необходимо нечто ужасное.

Я против того, чтобы превращать концлагеря в пансионы. Террор является наиболее действенным политическим средством. Я не откажусь от него только потому, что это не нравится каким-то глупым буржуазным ничтожествам. Мой долг — использовать любое средство, чтобы воспитать в немецком народе жестокость и подготовить его к войне.

Мы должны быть жестокими. Мы должны возродить вкус к жестокости. Только так можем мы ликвидировать мягкосердечие и сентиментальное филистерство нашего народа. У нас больше нет времени для красивых чувств. Мы должны принудить наш народ к величию, если он намеревается выполнить свою историческую миссию.

Я знаю, что я должен быть жестким воспитателем. Моя задача труднее, чем та, которая стояла перед Бисмарком или кем-либо другим, кто руководил Германией. Я должен создать народ прежде, чем я смогу подумать о том, чтобы решать задачи, которые ныне поставлены перед нами, как нацией.

Мы должны освободиться от всех сентиментальных чувств и стать твердыми. Когда я в свое время объявлю войну, я не буду думать о 10 миллионах молодых людей, которых пошлю на смерть. Смешно требовать от меня, чтобы я наказал только действительных преступников из числа коммунистов. Это трусливая буржуазная непоследовательность успокаивать совесть при помощи правовой процедуры. Есть лишь одно право — это право на жизнь нации.

№ 22

Из документов Нюрнбергского процесса.

В ходе допроса Шахта, проходившего в 1946 г., было оглашено признание, ранее сделанное фон Папеном следователям: «Когда я был канцлером Германии в 1932 г., ко мне зашел Шахт, это было в июле или августе, я был дома. Он сказал мне: «Отдайте ему Вашу должность. Отдайте Вашу должность Гитлеру, это единственный человек, который может спасти Германию».

Среди документов обвинения, представленных трибуналу, находилась и книга Ф. Райтера «Шахт», изданная в Берлине в 1937 г. В ней, в частности, говорилось: «Словами и делами, используя свою личность, чтобы оказать влияние на круги и персон, у которых он пользовался авторитетом, Шахт после встречи с Гитлером становится сознательным проводником национал-социалистического движения и одним из тех, кто сыграл ценную роль в его конечном успехе». Далее речь идет о важных выступлениях Шахта в пользу НСДАП за пределами Германии — в декабре 1930 г. в Копенгагене, в марте 1931 г. в Стокгольме, в США и т.д.

№ 23

Допрос на предварительном следствии министра экономики гитлеровской Германии В. Функа (июнь 1945 г.)

Вопрос: Кто (из числа промышленников) интересовался нацистской партией?

Ответ: Феглер. Кнеппер... все горнодобывающие компании... Клекнер, Ромтерг...

Когда я был главным редактором газеты «Берлинер берзенцайтунг», ко мне обращались лица (из этого круга), желавшие оказать определенное влияние на экономические и политические позиции новой партии, которая, по их мнению, в будущем встанет во главе Германии. Я был в контакте с некоторыми деятелями НСДАП в Мюнхене. (В НСДАП Функ вступил летом 1931 г. и стал одним из главных ее авторитетов в вопросах экономики. Стать членом НСДАП его побудили крупные промышленники, стремившиеся иметь «своего человека» в руководстве партии.)

№ 24

Из брошюры концерна «ИГ Фарбениндустри» — «15 лет на заводах Лейна» (1943 г.).

Летом 1932 г. царило большое экономическое напряжение В этой тяжелой ситуации директор д-р Бютефиш решил уточнить позицию национал-социалистического движения по отношению к немецкому синтетическому бензину. При посредстве д-ра Гаттино он обратился в личный штаб фюрера с просьбой о встрече с ним для беседы, на что было дано согласие. Бютефиш сообщает об этом: «Фюрер убедительно описал экономические цели. Он заявил: «Экономика без горючего в наше время в Германии, которая хочет быть политически независимой, немыслима. Поэтому немецкое (синтетическое) горючее должно стать реальностью, даже если это потребует жертв. Поэтому настоятельно необходимо, чтобы гидрирование угля продолжалось».

Прощаясь с нами, фюрер сказал: «Техническую сторону я предоставляю вам. Это ваша профессия. Но наш путь совпадает, и я надеюсь, что этот путь в ближайшее время приведет к колоссальному усилению Германии».

Результат встречи с фюрером стал в тот момент сильнейшей поддержкой для заводов Лейна. После этого гидрирование угля могло быть беспрепятственно продолжено.

№ 25

Обращение крупнейших промышленников, банкиров и землевладельцев от 19 ноября 1932 г. к президенту П. Гинденбургу с рекомендацией передать власть Гитлеру [2].

Подписавшие это письмо воодушевлены, подобно Вам, горячей любовью к немецкому народу и отечеству, с надеждой приветствуют тот коренной сдвиг в руководстве государственными делами, который Вы инициировали. Подобно Вам мы поддерживаем необходимость независимого от партийного давления правительства, каким оно предстает в сформулированной Вашим превосходительством идее президентского кабинета.

Мы усматриваем в национальном движении, которое имеет место в нашем народе, многообещающее начало того времени, которое благодаря преодолению классового противостояния создает необходимую основу для нового подъема немецкой экономики. Мы знаем, что этот подъем еще потребует многих жертв. Мы верим, что эти жертвы могут быть оправданы, если в правительстве будет участвовать небольшая группа этого национального движения.

Передача руководства президентским кабинетом вождю наибольшей национальной группы будет способствовать очищению этой группы от шлаков, которые неизбежно появляются в каждом массовом движении, и сплочению миллионов людей, которые сегодня стоят в стороне.

№ 26

Записи из дневника Й. Геббельса (последние месяцы 1932 г.)

Неимоверно трудно с деньгами (15 октября). Отсутствие денег превратилось в хроническую болезнь. Нам не хватает средств, чтобы вести по-настоящему широкую компанию (1 ноября). Последняя атака. Последняя отчаянная попытка избежать поражения партии. В последнюю минуту нам удалось раздобыть 10 000 марок Мы сделали все, что можно. Пусть теперь решает судьба (15 ноября). Если в партии не произойдет раскола, то мы определенно выиграем игру (27 ноября). Положение партии катастрофическое. В Тюрингии мы потеряли с 31 июля около 40% (6 декабря). В организации царит тяжелая депрессия. Нехватка денег делает какую-либо целеустремленную работу невозможной (8 декабря). Все мы прежде всего подавлены, и вся наша работа окажется напрасной. Гитлер часами ходит по комнате. Однажды он остановился и сказал мне: «Если партия развалится, я в течение 3 минут окончу все при помощи пистолета»(9 декабря). Благодаря удачной финансовой операции удалось несколько уменьшить наши денежные заботы (15 декабря). Появилась в ближайшие дни возможность встречи с фюрера с Папеном. (19 декабря). Тем самым открывается новый шанс (29 декабря).

№ 27

Письмо экономического советника Гитлера В. Кеплера банкиру К. Шредеру от 19 декабря 1932 г.

Я в высшей степени приветствую Ваше решение воспользоваться возможностью встретиться для беседы с господином Папеном с целью способствовать прояснению ситуации Я рад, что в ноябре не состоялось назначение нашего фюрера рейхсканцлером, ибо тогда оно наверняка не принесло бы положительных результатов. Идея устроить встречу Папена с Гитлером представляется в существующей обстановке мне чрезвычайно важной. Ведь г-н фон Папен может лучше всех судить, каково теперь настроение старого г-на Гинденбурга и как лучше всего можно преодолеть все еще ощутимое там сопротивление (назначению Гитлера рейхсканцлером). Если Вы будете во время встречи с Папеном в своем доме в Кельне, что было бы безусловно желательно, необходимо время встречи выбрать так, чтобы и час приезда, и час отъезда фюрера пришелся на темное время, так как важно, чтобы об этой встрече никто не узнал.

№ 28

Письмо В. Кеплера К. Шредеру от 26 декабря 1932 г.

Г-н фон Папен мог бы совершить великую историческую миссию. Я надеюсь, что Ваше мастерство поможет устранить в ходе беседы последние препятствия для назначения Гитлера главой правительства.

№ 29

Из аффидавита К. Шреера о встрече фон Папена с Гитлером 4 января 1933 г. в Кельне, составленного по требованию следователей Нюрнбергского процесса.

4 января 1933 г. мой дом в Кельне посетили Гитлер, фон Папен, Гесс, Гиммлер и Кеплер.

Папен указал, что он считает наилучшим создать правительство, в котором были бы представлены консервативные и национальные элементы, поддерживающие его, вместе с нацистами. После этого Гитлер произнес длинную речь, в которой сказал, что если он будет назначен канцлером, то сторонники Папена смогут участвовать в его правительстве в качестве министров, если они будут готовы поддержать его политику. Имелось в виду, в частности, устранение всех социал-демократов и евреев с руководящих должностей в Германии и восстановление общественного порядка. Фон Папен и Гитлер достигли принципиального согласия по этому вопросу.

Эта встреча была организована мною после того, как Папен примерно 10 декабря 1932 г. попросил меня об этом. Пред тем, как я устроил встречу, я побеседовал с рядом господ из экономики, обзавелся информацией о том, как экономика отнесется к сотрудничеству названных сил. Общие устремления хозяев экономики сводились к необходимости прихода к власти в Германии сильного руководителя, который создал бы правительство, способное остаться у власти долгое время. Когда 6 ноября 1932 г. НСДАП понесла первое поражение и обнаружилось, что она перешагнула свой зенит, стало ясно, что срочно необходима экономическая помощь. Общий интерес экономики определялся страхом перед большевизмом и надеждой, что национал-социализм, добившись власти, восстановит в Германии стабильную политическую и экономическую ситуацию. В этой связи следует назвать предусмотренное Гитлером расширение германской армии со 100 тысяч до 300 тысяч человек, строительство автотрасс, заказы с целью улучшения транспортного сообщения вообще, особенно железных дорог, и расширение таких производств, как автомобиле- и самолетостроение.

Было общеизвестно, что одним из важнейших программных пунктов Гитлера являлась отмена Версальского договора и возрождение сильной, как в военном, так и в экономическом отношении, Германии.

Экономическая программа Гитлера была руководителям экономики хорошо известна, и они приветствовали ее.

№ 30

Из воспоминаний сопредседателя «Стального шлема» Т. Дюстерберга.

Не подлежит сомнению, что при серьезном анализе этот акт был бы оценен как антиконституционный и открывающий дорогу Гитлеру Если бы тогда поднялся массовый протест во главе с устраненными министрами и протестующие прошли бы по Вильгельмштрассе, если бы развернулась всеобщая забастовка, исход политической борьбы начала 30-х годов был бы иной.

30 января 1933 г. автор присутствовал на церемонии передачи власти Гитлеру в кабинете Гинденбурга. Гитлер подошел к Гинденбургу и сказал: «Господин президент! Даю Вам торжественно честное слово, что я никогда ни с кем из здесь присутствующих не расстанусь, несмотря на любой результат выборов в рейхстаг». Это, однако, не убедило президента. Тогда заговорил Папен: «Вы не можете ведь сомневаться в торжественном честном слове немца». Но результат был тем же. Лишь после дальнейших уговоров Гинденбург окончательно согласился назначить Гитлера рейхсканцлером. О том, что Гитлер нарушит любое честное слово — сразу или спустя время, даже любую присягу, если это принесет ему пользу, мог уже в 1932 г. понять каждый, способный глубже разбираться в людях. «Честное слово» было нарушено уже летом того же года, когда Гугенберг был устранен с двух министерских постов, которые он занимал. Спустя год та же участь постигла Папена, который был заместителем Гитлера.

Загрузка...