Раса

Глава 10

Рассвет быстро наливается силой. Вновь на болоте развеселились лягушки, появляются стрекозы, немаленькие, разных расцветок. Как в трансе бьёт головой дятел. Всегда удивляюсь, как они не зарабатывают сотрясение мозга. Вдали трубят наши друзья, степные мамонты. Мне чудится, пролетел сокол, невероятной красоты. Мелькнул как молния и… исчез. Долго высматриваю его по сторонам, но,… наверное, показалось. А на душе стало легко, и… погас огонь в груди.

Разлом, не вяжется с прекрасным миром. Как он возник? И,… почему мы здесь? Вопросы есть, ответов нет. Что-то крутится в голове, но не как не могу ухватить мысль за хвост. Одно точно знаю, ненавижу аммиачных существ и уязвимы они, по крайней мере, на данном этапе.

Оглядываю группу. Люди спокойны, тревоги от пережитых событий нет. Охотники опираются на копья, тихо переговариваются. Семён снимает рубашку, изготавливает из неё нечто похожее на юбку и пытается одеть её на мальчика. Игорь удивлённо таращится на сероглазого верзилу. Не понимает, зачем ему это нужно, но не сопротивлялся. В результате вскоре стал походить на хулиганистого мальчугана. А ещё он пытается стать на ноги и пробует ходить. Охотники фыркают со смеху, Семён радостно обнимает ребёнка. Даже невозмутимый и несколько скептичный Аскольд теплеет лицом.

Немного приводим себя в порядок и двигаемся из леса. Под ногами прыскает грязная жижа. Хочется пить. Срываю кислые ягоды, пытаюсь освежить рот. Игорёша слизывает росу с листьев, видно тоже страдает. Князь Аскольд, мимоходом смачивает о росу носовой платок и выжимает воду в рот. Хитрец. Можно самому попробовать, но с собой платок не взял, а использовать, что-то из одежды, весьма запылённой, не хочу. Так и тащусь, изрядно изнывая от жажды.

Наконец выходим из леса, впереди, колышется трава. Где-то сбоку виднеются красноватые скалы. Итог нашего маршрута. У подножья скал — пещеры. В одной из них, пока здравствует наш мишка — людоед.

В воздухе пахнет сыростью и грибами. Порыв ветра доносит слабый запах свежести. Так пахнет водопад, разбрызгивая водяную пыль. Невольно глотаю тягучую слюну. Хочется мчаться сломя ноги. Но, там медведь. Пока не выпустим из него кишки, о воде думать не стоит.

Над скалами парят стервятники, спутники крупных хищников. Для них всегда найдётся трапеза.

— Никита, глянь, — слышу я голос Аскольда.

— Что там?

— Медведь кору содрал.

— Где? — оглядываю я дерево.

— Смотри выше. Ещё выше. Сдаётся мне, не пещерный мишка это.

— А кто же?

— Медведь, но не пещерный. У меня были на то и раньше сомнения, а сейчас подтверждаются, — друг усмехается. — Я неплохо когда-то учился, помню раздел в палеонтологии. Пещерные медведи больше вегетарианцы. Хотя можно допустить, что это больной, немощный зверь. Человек для него лёгкая добыча. Но они значительно меньше по размеру относительно этому. Здесь медведь больше белого на целую голову. Думаю наш мишка — арктодус. Зверь, страшный. Повозимся с ним, — князь остервенело, чешет куцую бородёнку.

— Такие медведи водились только в Америке, — решил блеснуть своими знаниями Семён.

— Не возражаю. Наверное, кости там находили? А здесь нет?

— Угу.

— Плохо искали. К сожалению мы напоролись на данного представителя, чьи останки не нашли, — князь счастливо улыбается.

Задираю голову. На высоте ближе к четырём метрам пластами содрана толстая кора. Тихий ужас мягко опускается на плечи.

— Больше тонны, — радуется князь. — Копьями не убьём. Думать нужно.

— Вот, что скажу, — кашляет в кулак один из охотников. Я внимательно смотрю на него. Сергей Иванович, кажется. В прошлом охотился в Уссурийском крае. Выслеживал тигров для питомников, отстреливал медведей подранков и шатунов. На личном счету — два убитых людоеда. Имеет шрам на всю спину. Лицо цвета морёного дуба. Заметил, он хороший рассказчик и пользуется среди охотников непререкаемым авторитетом, — очевидно, вы все далеки в понимании, насколько непредсказуем и опасен медведь людоед. Князь правильно заметил, копьями не убьём. Думать надо. Ловушку сооружать следует. Брёвнышко с заточенным концом. Медведь, безусловно, начнёт, обходить свою территорию. Здесь и нужно ставить. Да и приманку желательно настроить, потрошка, кишочки. Лучше подраночка. На живца хорошо пойдёт.

Быстро ухватываю его мысль:

— Ловушку ставить немедленно.

Князь Аскольд с одним охотником пошли добывать подранка и нам еду заодно. Я отдаю бразды правления безусловному профессионалу и впрягаюсь в изнурительную, тяжёлую работу. Два часа спиливаем подходящее дерево. Ещё больше времени пошло на обтёсывание от ветвей и придания острой формы. Затем вставляем острейший кусок обсидиана и с первой частью справились. Успеть бы до вечера, мелькает паническая мысль. Но Сергей Иванович абсолютно спокоен. Несколько расслабляюсь. А вот Аскольда, что-то не видно. Честно говоря, меня это весьма беспокоит. Даже о жажде и о голоде призабыл.

Князь с напарником появляются неожиданно, я уже думал идти на их поиски. В шкуре полосатого зверя они волокут истерзанную тушу кабана. Там же громоздится груда сочных, вытянутых плодов. Предчувствие о влаге в них сводит живот.

Они сбрасывают тушу на землю.

— С подранком не получилось. Извели немало зверья. Иные убегали, другие быстро дохли. С последним вроде повезло, кабану пробили хребет, обездвижили всю заднюю часть. Так, молодой смилодон пожаловал. Вначале нас отогнал как конкурентов, догрыз кабана и поволок в чащу. Степка, — князь Аскольд хлопнул по плечу своего напарника, — обиделся. Я поддержал его праведный гнев. Выследили кошку и порвали на части, только шкура осталась, да зубы, — Аскольд швыряет на траву два кинжаловидного клыка. — Но главное, — князь улыбается, — набрели на дерево в болоте, всё в плодах. Внутри чистейшая вода, холодная. Так что, налетайте.

Воистину, настоящий подарок судьбы. С наслаждением булькаем из плодов как из бидонов. Люди оживляются, воды на всех хватает. Семён, по своему обыкновению, напоил сначала Игоря, лишь затем сам пьёт. А ведь я предполагаю, мой друг от жажды едва сознание не теряет.

С их приходом работу решили приостановить. Разжигаем костёр, печём мясо. Наедаемся от пуза, вновь испиваем водицы. Отдыхаем с полчасика и вновь впрягаемся в работу. А она пошла веселее и хорошо ладится. Очень скоро бревно подвешиваем между деревьев. Осталось его оттянуть и положить приманку. Вот, что значит хорошо поесть, попить, отдохнуть.

— Жаль, подранка не удалось добыть, — Семён видно переживает, что медведь не соблазнится убитым кабанчикам.

— А мы сделаем видимость, что он живой, — подмигивает мне Аскольд.

— Это как же, за верёвку будем дёргать? — удивляется сероглазый увалень.

— Нет, проще. Сделаем так, ты спрячешься за деревом и будешь подвывать. Только не очень грозно, не то медведь испугается и дёру даст.

— Пошёл ты, князь, куда подальше со своими шуточками.

— Не обижайся. Думаю, всё пойдёт, как задумали. Дорогу забросаем требухой. Придёт на запах как миленький и найдёт свою смерть, сердешный. А мы будем наблюдать за процессом с того дерева. Вряд ли арктодусы умеют лазить по деревьям. Немыслимо, чтобы гигант свыше тонны, карабкался по ветвям.

Оглядываю дерево, скептично хмыкаю. Конечно, я уважаю Аскольда, его профессиональные качества, но здесь он загнул. Ствол абсолютно ровный и лишь на высоте десяти метров в стороны расходятся мощные толстые ветви, образуя в сплетении весьма удобную площадку. Можно расположиться всей группой и ещё места хватит настолько же людей. Но верёвок достаточно длинных нет, лиану не забросишь. Что-то друг фантазирует.

Князь, видит моё замешательство, улыбается:

— Что стоишь как одинокий тополь? Пойдём лестницу делать.

— Из чего? — глупо моргаю я.

— У тебя стрелы как дротики, мои тоже не маленькие, — Аскольд снимает лук, быстро натягивает, стрела жужжит словно пчёлка и впивается в толстую кору, следом свистит следующая, впивается чуть выше, затем ещё одна. Я понял всё. Лестница из стрел. Ай да молодец, ай да сукин сын, в восхищении, думаю я и присоединяюсь к другу. Очень скоро лестница готова. Затем Аскольд приволок длинную лиану, привязывает к поясу и ловко бежит по стрелам вверх. На одной из веток крепит лиану, и проблемы с подъёмом решены.

Охотники принялись благоустраивать жилище, таскают ветки, листья, траву. Вскоре в нашем гнезде стало достаточно комфортно.

Приманку будем ставить, как стемнеет. Что бы ни привлекать ненужных хищников, кабанчика затаскиваем наверх. Удивительно, но у нас появилось свободное время. Каждый тратит его по своему разумению. В основном народ отсыпается на дереве, безопасно и уютно. Семён учит Игоря ходить, князь отскрёбывает шкуру смилодона, я же — прогуливаюсь вдоль леса. Моё обоняние работает выше человеческого, это я замечаю с недавних пор. Внюхиваюсь во все запахи, пытаюсь анализировать, кому они принадлежат. Настолько завела эта игра, что незаметно отхожу на приличное расстояние. Сам того не ожидая, оказываюсь у скал, где по нашему мнению обитает медведь арктодус. В нос неприятно стегает насыщенный звериный запах. Моментально опомнился, чуть не стучу по дурной голове кулаком. Что тут делаю? Зачем ушёл из лагеря? Желание быстрее удалиться правильное, но любопытство пересиливает. Может, зайти сбоку, так сказать, оценить обстановку?

Ясно слышится шум водопада, в воздухе витает водяная пыль. Где-то, под теми нависшими скалами, логово хищника. На низкорослых деревцах отдыхают стервятники, безобразные голые шеи вызывают омерзение. В округе разбросаны кости животных, многие из которых уже выбелены Солнцем, а некоторые ещё с сырыми сухожилиями. Запах, мягко сказать, не эстетичный. На почве виднеются широченные отпечатки зверя. На коре деревьев свисают клоки коричневой шерсти. Логово людоеда, дрожь пронзает тело, но двигаюсь дальше. Стараюсь прижиматься к скалам, в надежде, если что, забиться в щель.

Серые, покрытые лишайниками, валуны разбросаны по всей округе. Скалы нависают над головой. Растения интересные. Корявые, но довольно высокие изогнутые деревья все в розовых цветах, густая растительность похожа на пампасную траву, окружает их как ковёр. В щелях, между камней, сочится влага. Разноцветные ящерки беззаботно носятся друг за другом. Шикарные бабочки порхают над бесчисленными ручейками и лужицами.

Если б не медведь ходил бы сейчас с открытым ртом в восхищении. Но, цветочное благоухание густо смешивается с гнусным запахом разложения. Вот бы всё вычистить и жить здесь, шевельнулась мысль.

Запах медведя преследует всюду. В любой момент ожидаю, вот из того нагромождения обломков скал появится злобная морда хищника. Но, я словно лунатик, мелкими шагами продвигаюсь вперёд. Тисовый лук держу перед собой, стрела с обсидиановым наконечником — на прицеле. Слабое утешение. Прекрасно понимаю, для арктодуса это как колючка в зад.

Взгляд рыскает по сторонам, внезапно в хаосе скал узнаю развалины древнего города. Внимательно осматриваюсь и анализирую. Неожиданно передо мной открывается потрясающая картина. Не природные скалы высятся вокруг, а когда- то обтёсанные блоки. Острые грани хорошо прослеживаются, хотя основательно изъедены временем. Относительно их, камни Трилитона и глыба Южного камня в храме Юпитера, покажутся галькой на детском пляже. Что за боги высекали и когда? Не один десяток тысяч лет, это очевидно.

Теперь я точно вижу древнейшие строения. Мегалитические блоки организуют правильную архитектуру. Узнаю в них когда-то величественные здания, стелы, памятники, даже фонтан. По невероятному стечению обстоятельств из него и теперь вылетают струи воды. Видно водотоки связаны с природными потоками. Я потрясён, дух захватывает от былого величия. Что это за цивилизация, способная создать подобное?

Иду вдоль стены сложенной из тесно подогнанных друг другу блоков. На ней возвышаются каменные глыбы, очертаниями напоминают неведомых зверей. Да это же динозавры! У меня глаза округляются в удивлении. Неужели, жившие здесь люди, встречались с этими монстрами?

Словно турист брожу по древним улицам, сворачиваю в переулки. Всюду встречаюсь с глубокой древностью. Рот не закрывается от восхищения, о людоеде вообще не вспоминаю. Всё забыл! Я потрясён, с трепетом ощупываю потемневшие камни. Мне хочется, что-то найти, увидеть нечто удивительное.

Вскоре ноги приводят к воротам. Ворота Титанов, как сразу их окрестил. Они возвышаются в высоту метров на тридцать, а своды поддерживают базальтовые колоны. Ворота ведут вглубь горы, где рокочет водопад. Холодом и сыростью веет, тьма пугает. Я останавливаюсь не в силах сделать шаг.

Низкое, утробное рычание застаёт врасплох. Медленно, очень медленно поворачиваюсь. Во рту мгновенно пересыхает. Лоб в лоб встречаюсь с медведем. Это настоящее чудовище, в холке выше меня почти на голову. Животный ужас охватывает меня. Ноги становятся ватными. Если арктодус решит мне отгрызть голову, думаю, даже не замечу. Я буквально парализован. В самых кошмарных снах подобное не снилось. Мозг отказывался воспринять такое.

Но всё длится мгновенье. Внезапно в глубине сознания вспыхивает упрямая злая искорка. Кровь по артериям расплавляется и как сталь в мартеновской печи льётся по потокам. Становится жарко, Мир меняется. Всё замедляется. Сила бугрится в мышцах.

Наблюдаю, как невероятно медленно открывается пасть в оскале, как подымается тяжёлая лапа со страшными когтями во взмахе. Вот она движется к лицу. Но я легко ухожу в сторону, натягиваю лук. В изнеможении скрипит толстое дерево, ещё чуть-чуть и лопнет тисовый лук. Я жалею его и отпускаю стрелу. Взглядом провожаю полёт. Стрела легко пронзает плоть чудовища и медленно в неё вгрызается и выходит с другой стороны тела, втыкается в скалу. Как в замедленных съёмках медведь вздымается на дыбы. В это мгновенье выпускаю ещё одну стрелу. Она так же пронзает его и дрожит в скале. Затем выпускаю ещё одну стрелу, затем следующую, наверное — с десяток. Все они прошивают арктодуса насквозь и дрожат в стене. Медведь заваливается на спину, взгляд налившихся кровью глаз становится беспомощным. Он впервые столкнулся с такой болью. Гигант падает на землю, груда камней взметнулась в разные стороны. В последних конвульсиях он раскрошил лежащие рядом осколки каменных глыб и затихает умиротворённый во внезапной смерти. Наверное, дух его воспарил в медвежью страну, если такая есть.

Мир блекнет, принимает прежние очертания, вновь слышу шум водопада и своё дыхание. С удивлением смотрю на поверженного гиганта, не могу поверить и оценить случившееся.