Расчленение добродетели или Секретный дневник мадемуазель N

Расчленение добродетели или Секретный дневник мадемуазель N

Если страдание и даже боль имеют какой-то смысл, то он должен заключаться в том, что кому-то они все-таки доставляют удовольствие.

(Фридрих Ницше)

ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА

Этот замечательный дневник был обнаружен в архиве знаменитого писателя и мыслителя революционной эпохи — маркиза Киннерштайна. В годы молодости маркиз сыскал себе славу распутника и охотника до женщин. Однако, в последний период жизни, Киннерштайн приобрел известность свободомыслящего, не терпящего компромиссов человека, исповедующего идеалы терпимости и умеренности. Несмотря на то, что большая часть философского наследия маркиза касается вопросов бытия и смысла жизни, отдельные произведения, входящие в состав его огромной коллекции сочинений, относятся к области нравов.

Приведенный ниже дневник мадемуазель N, по всей видимости, написан рукой известной арканистки м-ме Н… н, которая прославилась изучением любовных и наступательных магических эффектов. Большая часть найденных ею заклинаний, впоследствии получила имя первооткрывательницы и до сих пор с успехом используется владетелями тайных сил. Произведение N детально и ярко раскрывает перед читателем нравы поздней империи. Как вы, наверное, знаете, в ту развратную эпоху ярко процветал культ женщины, описывающий последнюю, как несравненный источник счастья, наслаждения и любви. Книга арканистки содержит на своих страницах интереснейшие сведения, касающиеся обычаев имперской эпохи, а также включает информацию о нравственных представлениях людей, и несколько замечательных философских отступлений, касающихся вопросов воспитания, семьи, брака и проституции. Вне всякого сомнения, N не всегда разделяет мысли всех героев своего исторического повествования. Однако, она никогда не отказывается вставить в свою работу те реплики и философские высказывания, которые в силу своей спорности или неординарности привлекли к себе ее острый, женский ум…

Авторы перевода искренне надеются на то, что читатели не станут претворять в жизнь излишества имперского режима, ибо процветания и спокойствие общества целиком зависит от умеренности и здравомыслия всех его членов.

25 Ведьминой ночи, 1784 года

Первые строки своего дневника, авторы подобных творений, как правило, посвящают себе. Однако, я не столь эгоистична в собственных желаниях, и постараюсь сказать о своей персоне всего лишь пару общих слов. Я страстная красивая женщина, посвятившая свою жизнь вопросам изучения магического искусства. Мне уже далеко за тридцать, но я все еще свежа и охоча до плотских ощущений. Что касается моего облика, то пусть возможный читатель сам домыслит его. Я не буду тратить драгоценные чернила на описание тех красот, которые со временем заберет неизбежная старость. Истинная молодость человека всегда находится в глубине души и физическая немощь, конечно же, не является однозначным признаком душевного краха. Пока человек ощущает себя молодым, он и остается им, несмотря на нелепые думы окружающих завистников. Впрочем, я еще не так стара, чтобы распространяться на эти неблагодарные и печальные темы.

Собственно, уважаемый читатель (или, что еще лучше, читательница), свой дневник я начала как педагогический журнал, должный описать воспитательный процесс, развернувшийся между мною и моей племянницей Ребеккой — прелестной сиротой, не так давно оставшейся без матери и наследства. Ребенка обделили злые, невежественные родственники, умело воспользовавшиеся неопытностью моей племянницы в юридических вопросах, и сумевшие подкупить для достижения своих черных целей не только местных судий, но и непосредственных представителей Имперской власти. У Ребекки отняли дом, имение и все имеющиеся в наличие деньги.

Таким образом, вытащив девушку из мерзкого гадюшника злодеев и лицемеров я привезла Ребекку в своей дом, надеясь воспитать ее по своему образу и подобию. Кроме того, я собиралась подыскать девушке порядочную партию и, несмотря на свой, малый опыт в описываемом вопросе, сумела договориться о браке с представителями молодого, но богатого рода Фон Эйзенхофен. Однако, свой дневник я начинаю именно сегодня, поскольку в этот знаковый день я решила дать своей малолетней племяннице представление о тех вопросах, которые ее глупая и жесткосердечная мать случайно или намеренно обошла стороной.

Сегодняшним утром, мы вместе с Ребеккой путешествовали по цветущим долинам Вайтхилла, наблюдая за красотами пробуждающейся природы и разговаривая о всякой всячине, обыкновенно проскальзывающей в беседе между племянницей и любящей теткой. Поскольку Ребекка в самом скором времени должна была выйти замуж, наши беседы непрестанно касались романтических ситуаций и любовных тем. Слушая приятный голос своей племянницы, я с изумлением осознала, что она непрестанно говорит о возвышенной духовной любви, но совершенно ничего не знает о физической стороне этого восхитительного процесса. Конечно, это был непростительный просчет со стороны моей жестокосердной старшей сестры, который требовалось исправить в самое ближайшее время.

Однако, я не спешила приступать к активным действиям и с удовольствием взирала на то милое дитя, что сидело напротив меня. Мой дорогой читатель, позволю себе на время прервать повествование и описать тот нежнейший цветок, что оказался вместе со мной в одном экипаже. Детальный рассказ о нежных красотах молодой девушки поможет вам прочувствовать всю прелесть соблазнения, которую я испытала в дальнейшем.

Итак, моей племяннице Ребекке лишь недавно исполнилось 17 лет. Ее красота была заметна и в более юном возрасте, но только теперь она достигла той степени расцвета, глядя на которую у мужчины немедленно проявляются плотские желания. Ребекка была черноволоса так же, как и ее рано умершая мать. Глаза ее были полны бездонной синевой и в них светилась та искренняя наивность, которую чрезвычайно сильно любят развратники всех мастей. Фигурка у Ребекки была стройная, а бедра обещали рай всякому, кто сможет коснуться их скрытых прелестей. Грудь у моей племянницы была не очень большой, но красивые бутоны сосков уже начинали проглядывать сквозь плотную ткань прогулочного платья. Перед тем как отправиться в путешествие, я купила Ребекке синевато-серое платье и замечательную треуголку, на левой стороне которой было прикреплено украшение в виде цветка, усыпанного драгоценными камнями. Руки моей племянницы были облачены в высокие серые перчатки, а на ногах ее можно было увидеть маленькие туфельки на каблучках. Короче говоря, своей девственной красотой моя племянница могла очаровать практически любого мужчину. К своей беде, ее совершенная красота подействовала и на меня.

На всем протяжении нашего путешествия я мечтала о том, как мои поцелуи покроют ее нежную шею и грудь. Одинокими ночами мои мечты становились все более безудержными, и мне приходилось активно использовать свою руку, дабы дать успокоение своему взвинченному телу. Пытаясь принести себе хоть маленькую частичку истинного удовольствия, я до болезненных ощущений теребила свою дырочку и непрестанно массировала то один, то другой сосок, доводя себя до безумия самыми изощренными фантазиями. Иногда, я представляла, как тело Ребекки изгибается под ударами моего хлыста. В другой раз я доводила себя до оргазма, взирая мысленным взором на групповые совокупления с глупышкой. Наконец, когда мое терпение подходило к концу, я ловкими движениями пальцев надавливала на клитор и с воплем испускала из себя потоки вязкой жидкости.

Интересно, о чем думали служанки постоялых дворов, взирая на простыни одиноко путешествующей женщины, обильно политые женскими соками — прим. м-м N.

Впрочем, я немного отклонилась от событий сегодняшнего дня. До полудня мы с Ребеккой болтали о всяких небылицах и интересных событиях. Я рассказывала ей о магических искусствах, а также об арканных энергиях, реющих над древними лесами Империи. Однако, к моему бескрайнему изумлению, племянница достаточно быстро начала скучать. Свои позевывания она пыталась скрыть за полукружьем веера, но я ловко сумела раскусить ее нехитрый трюк.

Мягко улыбнувшись девушке, я подсела к ней поближе и незаметно вдохнула запах ее духов. Ощущение было божественным. Меня буквально пронзила накатывающая волна вожделение. С трудом взяв себя в руки, я напряженно улыбнулась и произнесла.

— Милая Ребекка, вы скоро выходите замуж и я, как ваша ближайшая родственница, должна убедиться в том, что вы сможете облагодетельствовать своего избранника не только собственным очарованием, но и тем тайным оружием, которое есть у всякой прелестной женщины.

Ребекка непонимающе вздохнула и тихо произнесла.

— Тетушка, я не знаю о чем вы говорите. В любом случае, я сделаю все, что пожелает мой муж.

— Конечно дитя мое, — понимающе отозвалась я, подвигаясь еще ближе к ее восхитительному телу, — Однако, должна заметить, что на вечную любовь может надеется лишь та жена, которая изначально умеет больше, чем обычная девственная девочка. Мужчины, в большинстве своем, заботятся не столько о женщинах, сколько о самих себе. Таким образом, на своих жен они обращают внимание только до тех пор, пока последние выполняют их самые разнузданные желания.

— Конечно я…

— Глупышка, как же ты наивна, — с улыбкой отозвалась я, снимая с головы треугольную шляпу и выпуская на свободу свои пышные черные локоны, — Мужчинам совершенно не важно, разбираешься ты в рукоделии или нет. Для них главное, что ты умеешь делать в постели.

— О, боги, тетушка, это же так отвратительно, — поморщилась моя красавица, — Я, я, даже не могу представить, что с мной будет проделывать столь грязные и пошлые вещи! По правде говоря, тетушка, я немного побаиваюсь первой ночи со своим избранником. Мне кажется, что я не смогу перенести боли!

— Не бойся крошка, — попыталась я успокоить несчастную племянницу. Повернув девушку к себе, я продолжила более осторожным тоном, — Чтобы тебе не говорила мать про естественное продолжение духовной любви, в нем нет ничего грязного или отвратительного. Мужчины хотят соитий, поскольку так заведено природой.

Положив свою руку на колени Ребекки, я произнесла самым спокойным и философским тоном, на который я была в тот момент способна.

— Все существа в этом мире совокупляются для того, чтобы продолжить свой род. Это естественный процесс, который подарил нашем лесам то многообразие живых форм, которое до сих пор удивляет имперских исследователей. Люди, к сожалению, не совершенные твари, и способ их размножения достаточно примитивен. В результате совокупления мужской и женской особи на свет появляется ребенок. Ну да ты это и сама знаешь. Я тебе хочу рассказать про другое. Совокупление позволяет женщине не только выполнить свой долг перед храмом природы, но и порадовать свою плоть воистину небесным наслаждением. Без этой утехи, тело женщины увядает, как роза, которая не получает должного количества воды.

Поскольку Ребекка стала прислушиваться к моим словам, я решительно продолжила свое обучение.

— Любовный акт, в случае его правильного проведения, способен даровать женщине чрезвычайно сильное удовольствие, которое еще более усиливается, если девушка прибегает к особым стимуляторам. Мужчины также падки до подобных утех и готовы совокупляться со всякой красоткой, которая не лежит в кровати бревном, а активно действует руками и ртом. Запомни, Ребекка, мужчины очень любят, когда их избранница вылизывает им половой орган и делает это до тех пор, пока из него не польются потоки восхитительного семени, — Я томно вздохнула, и, поправив рукой черные волосы уверенно продолжила занимательное объяснение, — Если ты сумеешь некоторым несложным хитростям, то твой муж позабудет о всяких фаворитках, и будет носиться с тобой, как с драгоценнейшей реликвией.

— Но тетушка, кто же сможет научить меня подобным вещами? Мать строжайше запретила мне, и думать об этом.

Почувствовав сердечный трепет Ребекки, я ласково обняла ее и произнесла.

— Ребекка, красавица моя, как ты могла подумать, что я оставлю тебя в подобной беде. Я помогу тебе почувствовать свою красоту и насладиться теми дарами, которые были дарованы нам самой природой. Думаю, мы начнем с самого простого — поцелуй меня!

— Не знаю, что и сказать, — смущенно отозвалась племянница. Руки ее нервно теребили веер, а на щеках Ребекки выступил румянец, — Все это так неожиданно и странно.

Пытаясь справиться с пробуждающейся похотью, я на мгновение отстранилась. В моем лоне бушевал сильнейший поток, который казалось, насквозь пропитал изящное нижнее белье и готов был выплеснуться на пол кареты. Клитор мой набух, а губы влагалища начали расходиться, обеспечивая свободный доступ к багровой пещере. Я возбудилась также сильно, как самая последняя шлюха, получающая удовольствие от проделываемой работы. Моральные преграды уже не могли удержать меня, да я, собственно, и не хотела им подчиняться! (Самые разнузданные, но безусловно горячие фантазии посещают образованные головы читателей этого рассказа — прим. ред.)

— Ребекка, красавица моя, — наклонись ко мне, — с трудом произнесла я, ожидая дальнейшего развития событий.

Племянница осторожно наклонилась ко мне, и я обхватила руками ее трепещущую талию. Увидев, что девушка закрыла глаза, я расстегнула верхние пуговицы ее дорожного платья и прикоснулась языком к ее губам. Ребекка затрепетала и пустила мой язычок к себе в рот. Наша плоть закружилась в водовороте внеземного блаженства и я, не контролируя себя, ловким движением пальцев освободила девчушку от верхней половины платья. Вылизав девичий ротик, я начала яростно ласкать шею девушку, покрывая ее мириадами страстных поцелуев. Густой сок пульсировал в моей дыре, сильными толчками изливаясь наружу, что заставляло меня действовать все откровеннее и откровеннее.

Осторожно толкнув девушку на каретное кресло, я сорвала с себя верхнюю половину платья и ловким движением пальцев расшнуровала корсет. Перед лицом Ребекки предстали мои внушительные груди, посреди шикарных орелов которых вздыбливались возбужденные соски.

— Тетя, прошу. Не так нельзя! — попыталась остановить меня племянница, но я была столь возбуждена свершившейся сценой, что вопли родственницы проносились мимо моих ушей.

Набросившись на девушку, я оголила ей грудь и яростно припала к нежной коже ее белых полушарий. Вцепившись зубами в сосок, я, стремительным движением языка облизала его, после чего взялась за другой, предварительно зажав первый между ноготками своих пальцев. Ребекка в ответ взвизгнула и попыталась меня оттолкнуть. Предполагая дальнейшее развитие событий, племянница сдвинула ноги и задумала подняться. Более того, она до крови укусила меня за руку, причинив телу сильную, но столь сладостную в такой момент, боль.

— Не смей кусаться, маленькая дрянь! — буквально прорычала я в ответ, после чего отвесила племяннице звонкую пощечину. За первым ударом последовал второй, и девушка разразилась рыданиями.

— Ох, сучка, ты даже не знаешь, как мне приятно, — прокричала я в ответ, до болезненных ощущений сдавливая собственные соски.

Ощутив очередной прилив безумной похоти, я обхватила пальцами девичьи щиколотки, и подняла ноги Ребекки высоко вверх. Теперь я могла наблюдать потемневшую полоску трусиков, которая пробегала между ягодицами девушки, прикрывая переднее и заднее женское отверстие. Поскольку влаги было немного, я поняла, что племянница не столько возбуждена, сколько напугана. Решительно протянув руку к трусикам, я с треском сорвала их прочь, умело оголив трогательную розовую щель вагины, окруженную нежным девичьим пушком.

— Пожалуйста, тетя, молю вас! — вновь зарыдала глупышка и попыталась вырваться из моих цепких объятий.

Боясь, что девица еще раз попытается меня укусить, я схватила с кровати поясок и связала племяннице ноги. После этого мне стоило немалых усилий перетянуть другим пояском девичьи руки. Маленькая глупышка кричала, плакала и вдобавок к этому постоянно пыталась ударить меня. Наконец, связывание было завершено. Я толкнула девушку обратно на диван и, облизав языком собственный палец, со всей силы вогнала его в девичье влагалище. Несмотря на то, что проникнуть глубоко мне не удалось, отчаянный вопль Ребекки был столь силен, что я едва не оглохла.

Удивляюсь терпению моего слуги Донасьена, который не полюбопытствовали узнать, что происходит внутри кареты — прим. м-м N.

Отвесив девице еще одну звонкую пощечину, я затолкала ей в рот сорванное с бедер нижнее белье и обессилено откинулась на спинку кресла. Отдышавшись и помассировав сосок, я снова повернулась к своей жертве. Девушка беззвучно рыдала и все еще пыталась освободиться. Между ее связанными ногами текла струйка вязкой жидкости. Влагалищные губы Ребекки были легонько раздвинуты, от чего моя писька задрожала в спазмах неизведанной похоти. Издав протяжный стон удовольствия, я спустила из своих недр очередную струю женской жидкости, и мое тело затряслось в спазмах неописуемого экстаза. Подтянув племянницу поближе, я схватила ее за волосы и ткнула лицом в собственный багровый провал.

— Давай, маленькая сучка, утоли похоть своей развратной тетки, — прорычала я, выплескивая в рот племянницы хлещущие струи сока, — Ну же, еще! Пей все что льется!

Услышав тяжелые хрипы и бульканья, я оттолкнула измученную девушку от себя, раскинула в сторону ноги и, не снимая ни перчаток, ни туфель стала исступленно долбить пальцем раскрывшуюся пещеру. Издав серию грубых ругательств, я схватилась пальцами за клитор и со стоном извергла из внутренностей задроченной киски горячую струю жидкости. Пока поток сока заливал одежду и лицо племянницы, я исступленно мастурбировала, пытаясь выдавить из горячей плоти последние капли влаги. Наконец, содрогающееся от удовольствия влагалище заставило меня биться в полузабытьи. Испытывая огромное плотское удовольствие, я едва не потеряла сознание, но при этом умудрилась несколько раз оскорбить племянницу самыми грубыми выражениями.

К счастью для Ребекки, оргазм прошел, и я обессилено рухнула в кресло. Перед тем как забыться, я с вожделением подумала, что в случае дальнейшего неповиновения девчонку придется проучить с помощью хлыста.

30 Ведьминой ночи, 1784 года

После случая в лесу, мне пришлось несколько дней успокаивать Ребекку и убеждать ее в том, что все случившееся не более чем приятная игра. Я уверяла ее, что в следующий раз наша любовь будет более нежной и спокойной, но девушка казалось, замкнулась в себе и более не отвечала ни на мои ухаживания, ни на мои подарки. Впрочем, служанки доносили мне, что по ночам, в тайне от меня, Ребекка регулярно исследует свое тело и, временами, подрачивает девственную киску. Исходя из этой информации, я сделала умозрительное заключение, согласно которому девушке понравились любовные утехи, и она приобрела к ним определенную привязанность.

Взирая на свою подопечную, я пришла к выводу, что склонность к пороку является неотъемлемой чертой всех женщин. Один раз вкусив плотских утех, девица уже не может отказаться от них и с каждым разом хочет от любовников все более сильных ощущений. Я сама осознала это в возрасте тринадцати лет, когда застала свою старшую сестру в кровати с мужчиной. Решив узнать, чем завершиться странная встреча, я простояла за дверью спальни около двух часов. Во время ночных развлечений сладкая парочка продемонстрировала мне внушительное количество фокусов, большая часть которых была извлечена не из арсенала аристократической леди, а из грязного подвала самых развратных и дешевых шлюх. По началу я была в ужасе от увиденного, но в конечном итоге пришла к выводу, что личная жизнь сестры меня не касается. Ну а коли так, то я не имею никакого права судить свою старшую родственницу даже за самые странные и “противоестественные” деяния, совершенные к кровати. В конце-концов, моя сестра была уважаема за акты благотворительности, а также за ту поддержку, которую она оказывала обществу ученых магов. Думаю, все вышеозначенные достоинства легко перекрывали тот факт, что возлюбленный сестры регулярно брал свою любовницу прямиком в заднее отверстие.

Кстати, про анальный акт, коли уж про него зашел разговор. По правде сказать, я не понимаю, почему наше общество столь отрицательно относится к вышеозначенной форме физической любви. Имперские ханжи считают, что в зад сношаются только законченные развратники. По их мнению, это грязно и отвратительно. Однако, при этом, они приветствуют совокупление в не менее “грязное” влагалище и буквально поют подобному деянию самые возвышенные дифирамбы. Отвратительные лжецы — они просто пытаются запретить все то, что приносит людям удовольствие и не приводит к рождению детей.

Вообщем-то, логика государственных мужей ясна и довольно понятна. Сношение в вагину временами приводит к появлению детей, а значит, у государства, в случае благоприятного стечения обстоятельств, появится больше солдат и работников. Последнее чрезвычайно необходимо тиранам, ведущим захватнические войны с другими нациями, а также тем “великим” правителям, которые заинтересованы в создании экономически развитой страны, мощь которой опирается не столько на военную силу, сколько на дороги и развитую торговлю. Забавно, что, пытаясь возвысить общество в целом, правящие глупцы не замечают, что своими деяниями унижают отдельных людей и буквально втаптывают в грязь самых свободомыслящих и творческих членов социума

Таким образом, казалось бы логичные действия правителей, направленные на укрепление половой мораль, в действительности противоречат изначальной свободе, которая заложена от рождения в каждого человека. Кроме того, своим указами диктаторы убивают в людях тот творческий дух искания, который непрестанно движет каждую нацию вперед. Горе стране, находящейся во власти лицемерных ханжей и бесстыдных сподвижников морали!!! Люди, живущие в таких государствах, воистину несчастны, поскольку их природные склонности, да что там, процессы самой жизни, противоречит издаваемым в стране директивам. Желая удовлетворить свои естественные желания, поданные должны совершать преступления, и нарушать указы, родившиеся в больных головах бессильных стариков. Естественно, долго оставаться в рамках навязанной сверху морали люди все равно не будут. Желание сношаться даровано природой и оно, в любом случае, возьмет вверх над глупым, нелепым бумажным предписанием, написанным горсточкой немощных стариков и слабосильных политиканов.

В наши дни, имперские правители запрещают под страхом смерти сношать женщин в зад. Объясните мне, почему подобный поступок считается преступлением против морали и государства, хотя отличия между вагинальным и анальным вторжением заключается в нескольких дюймах отстоящей друг от друга женской плоти? Единственный ответ на данный вопрос заключается лишь в том, что государству нужны семьи и дети, а похотливая страсть сношающихся в задницу любовников не сможет дать империи ни первого, ни второго.

Надеюсь, когда-нибудь люди поймут всю никчемность и жестокость моральных запретов, после чего откинут их в сторону, и будут заниматься любимыми вещами, не обращая внимания ни на вопли законодателей, ни на причитания старших сестер и тетушек. К сожалению, я вряд ли доживу до этого блаженного счастья свободы. Однако, я искренне надеюсь, что освобождение придет и оно не разрушит человеческую цивилизацию, а наоборот, возвысит и усовершенствует ее!

1 Закатной звезды, 1784 года

Сегодня я возложила на свои плечи несвойственную мне роль строгой госпожи. Это было для того, чтобы я на полных основаниях могла проучить свою несносную служанку Марту. Вчера глупышка получила письмо от возлюбленного Ребекки и, передав его племяннице, забыла сообщить о случившемся своей хозяйке. В конечном итоге, племянница прочитала корреспонденцию прежде, чем я успела взглянуть на послание хотя бы одним глазком.

С трудом дождавшись вечера, я приказала Марте направиться в красную комнату, где все уже было приготовлено для наказания провинившейся. Перед тем как приступить к экзекуции я выпила бокал белого вина и ласково переговорила со своей протеже.

— Я узнала, что твой возлюбленный — граф Фон Эйзенхофен — решил посетить наш уединенный замок. Мои сведения истинны? — спросил я Ребекку.

— Да тетушка, — смущенно ответила та, — Я с нетерпением жду этого визита, и надеюсь, что граф очень красив!

— Вот и славно, — коротко отозвалась я, почувствовав, что упоминание о красивых мужчинах заставляет мой организм содрогаться от вожделения, — Думаю, вы будете славной парой, если я предварительно научу вас кое-чему.

Я обольстительно улыбнулась и поправила свои черные локоны. На мужчин такой взгляд действовал неотразимо, но против женщин я его не использовала и, поэтому, не знала, к каким последствиям он может привести.

— Как скажете, тетушка, — также смущенно отозвалась красавица, не обратив никакого внимания на мой осторожный призыв. Пожав в недоумении плечами, я произнесла свое первое и единственное на сегодняшний день требование.

— Что же, сегодня в девять часов вечера ты должна будешь прийти в красную комнату. На тебе, моя красавица, не должно быть ни платья, ни другой одежды!

Ребекка резко подняла голову. В ее глазах можно было прочесть откровенный страх.

— Но…

— Никаких но, — коротко отрезала я и коснулась ее бедра длинным кожаным стейком, — В девять вечера в красной комнате и полностью обнаженной!

Закончив ужин, я поцеловала девушку в шею и пожелала своим служанкам хороших снов. Вернувшись к себе в комнату, я с удовольствием помастурбировала и переоделась в шикарное бальное платье. Подвязав чулки, и надев узкие трусики, я натянула на ноги изящные сапожки и внимательно оглядела свой зад. Зрелище было превосходное, хотя меня несколько удивила узость моего анального отверстия. Решив разобраться с этой проблемой в самое ближайшее время, я направилась в красную комнату.

Ребекка уже ждала меня у дверей, тщетно пытаясь прикрыть руками свои сладкие девичьи прелести. Приказав племяннице спрятать руки за спиной, я повязала на ее шею тонкий поводок и протянула ребенку туфли. Ребекка с благодарностью одела их, поскольку пол в замке был холодный и неуютный.

Сладко улыбнувшись, я совершенно бесцеремонно втолкнула девицу за дверь, и приказала ей сесть на диван. В комнате было тепло, поскольку в дальнем углу помещения горел камин, а тяжелые бархатные шторы скрывали мои развлечения от любопытных глаз слуг и зевак, решивших прогуляться поблизости от замка.

Впрочем, по здравом размышлении я решила убрать шторы. Вряд ли какой дурак осмелиться без приглашения подойти к дому колдуньи. Если же он и решиться на столь дерзкий поступок, то в моем распоряжении появиться еще один, активно работающий член — прим. м-м N.

Пристально поглядев на испуганную Ребекку, я приказала ей вновь подняться и встать ко мне задом. Увидев перед собой прелестную девичью попку и узкое отверстие заднего прохода, я едва не перестала дышать. Девушка была совершенна и от взгляда на ее тело воспламенялась каждая клеточка моего организма.

— Протяни назад руки, — нетерпеливо произнесла я.

К моему удивлению, Ребекке не пришлось повторять дважды. Девушка протянула руки, и я тут же заковала их в стальные кандалы.

— Ну, вот и все, можешь садиться на диван!

Ребекка выполнила и этой приказание. Сев на мягкую подушку племянница послушно раздвинула ноги и развела их по сторонам таким образом, чтобы я могла контролировать то, что происходит в недрах ее влагалища.

В этот самый момент в комнату втолкнули Марту. Ноги и руки служанки были в стальных оковах, между которыми можно было увидеть серебристые полоски цепей. В рот женщины был вставлен кляп, по которому медленно стекала прозрачная река слюны. Глаза Марты были покрыты полоской черной ткани, а к прекрасным бутонам сосков мои прислужницы заблаговременно прикрепили тяжелые грузики. Они оттягивали вниз груди служанки, причиняя девушке сильную, но приятную боль. Влагалище Марты было раскрыто таким образом, как если бы в нем ранее находился длинный широкий предмет. По всей видимости, не так давно девицу трахали в киску, а значит, я могла не заботиться об ее разогреве. Стоит отметить, что девушка стояла на каблуках, хотят еще три месяца назад она, в подобной обуви, не могла пройти и пару шагов. Я обучила эту красивую крестьянскую девушку не только изящным манерам, но и самым грязным трюкам, которые могли пригодиться мне во время удовлетворения сладострастных утех.

Схватив Марту за ошейник, я подтащила ее к дивану и грубо заставила нагнуться. Почувствовав первые спазмы приятного влагалищного тепла, я издала животный стон и произнесла на ухо своей жертве.

— Грязная сучка, ты заставляешь течь свою госпожу.

В ответ послышалась какое-то невнятное бормотание. Возможно, девушка просила прощения, но мне этого было уже недостаточно.

— Сегодня, ты отработаешь свой проступок, дрянь, — спокойно произнесла я, отступая от девушки на шаг. В следующее мгновения я непристойно задрала юбку и сняла с бедер мокрые трусики. Между моими ногами полился липкий поток свежего сока. Сброс влаги сопровождался хлюпающими звуками, исходящими из раскрывающегося влагалища. Решив узнать, насколько сильно возбуждена моя пизда, я раздвинула ноги и раскрыла двумя пальцами спермоприемник. Третьим пальчиком я проникла внутрь киски, причинив себе серию сладостных судорог. Проведя пару раз пальцем вдоль стенок розовой дыры, я оторвалась от сладостного занятия и со всей силы ударила склонившуюся служанку ладонью по заднице.

Марта застонала, но я непереставая наносила ей удары, наблюдая за тем, как изо рта девушки льется поток выделений. Почувствовав очередной прилив приятного тепла, я остановилась и, поставив ногу на диван, широко раздвинула пальцами влажное влагалищное отверстие. Для того, чтобы ускорить развязку я облизала указательный палец Марты и вставил его себе в зад. В следующий миг, мое влагалище содрогнулось, и из недр лона побежал поток липкой жидкости. Диван покрылся многочисленными темными каплями, но я еще шире раздвинула сперпомриемник и сдоила на диван два других восхитительных потока. Почувствовав, что и это не конец, я яростно затеребила вагину и из моих недр ударила еще одна — в этот раз последняя струя, появление которой я сопроводила чередой самых грязных ругательств. Чулки мои естественно промокли и теперь, наверняка, источали тяжелый запах текущей самки. Однако, больше всего меня поразила реакция Ребекки. От увиденного бесстыдства она была в самом настоящем шоке.

В те дни глупая девчонка еще не знала, что во время утоления похоти любителям кроватных забав не до соблюдения приличий. Мерзкая, бесстыдная ругань, исходившая из моих уст, конечно же, не сопровождала мои речи в обычной жизни. Я всегда проводила грань между приятной светской беседой и дерзкими речами, свойственными совокупительным процессам. Более того, я до сих пор уверена, что самые отвратительные слова, сказанные во время полового сношения, не ужасают мужчин, а, наоборот, усиливают их животную страсть, доводя самцов до совершенного безумия. Таким образом, прелестные дамы, соблюдайте приличия на официальных приемах и за обеденными разговорами в кругу семьи и родственников. Однако, оказавшись в кровати с любовником, извергайте из своих уст столь вычурные ругательства, на которые только способна ваша изощренная фантазия. Пусть из вашего рта извергаются потоки отборнейшей грязи, до которой вы только сможете додуматься! — прим. м-м N

Итак, читатель, сделав философскую паузу, я вновь возвращаюсь к своему повествованию.

Временно утолив жажду плоти, я схватила Марту за волосы, привела ее в вертикальное положение и резко ударила ладонью по соскам. Тело женщины пронзила дикая боль. Марта взвыла, и грузики на ее грудях закачались. Как и следовало ожидать, боль рабыни снова превратила мою щель в сочащуюся дыру. Потеряв над собой контроль, я хлестала служанку то по соскам, то по заднице, не переставая наблюдать за тем, как изо рта и влагалища шлюшки текут влажные потоки липкого вещества. Иногда я приостанавливала избиение для того, чтобы выпустить из себя сок и извергнуть терпкие капли семенной жидкости из своей развороченной вагины.

После десяти минут наказания Марта, наконец, обессилела и я толкнула ее обратно на диван. Убедившись, что девчонка отказывается сопротивляться, я склонилась над ней и произнесла.

— Задирай ноги, шлюха!

Вновь повернувшись к Ребекке, я попросила племяннице подойти поближе. Когда девушка выполнила мое приказание, я заставила ее сесть на колени и уткнуться лицом во влагалище Марты. Ребекка со слезами выполнила мой приказ, но уже через мгновение яростно лизала чужую пизду, выпивая текущий из нее сок с таким удовольствием, словно это были не выделения плоти, а какой-нибудь сладкий ликер. Язык девчонки скользил вдоль складок девичьего влагалища, вылизывая не только половые губы, но и клитор, а также внутренние пространства Марты.

Тем временем я улучшила минутку и вытащила из корсета две острые иголки. Лижущая парочка была столь сильно поглощена совокуплением, что ни одна из девушек не заметила моих приготовлений. Для того, чтобы Марта не сумела избегнуть наказания, я сняла с ноги плотный чулок, надела его Марте на голову и завязала пояском вокруг шеи.

— Держи эту текущую суку за ноги! — прокричала я Ребекке, которая испуганно выполнила мое приказание и схватила Марту за туфли. Тем временем служанка начала задыхаться. Ей отчаянно не хватало воздуха, но чулок она снять уже не могла. Руки Марты были крепко скованы кандалами, а значит, освобождение от оков и спасение девицы от удушения сейчас находилось в моих руках. Как вы понимаете, моему ликованию не было предела! Понимая, что жизнь Марты всецело зависит от моей похоти, я все больше и больше разжигала огонь непристойных желаний.

Еще через мгновение служанка начала хрипеть и из ее пизды полились фонтаны склизкой жидкости. Будучи не в силах управлять своим возбуждением, я закричала как обезумевшая сука и дабы сбить напряжение, проколола иглой свой сосок. Увидев струйку крови и почувствовав боль, я пришла в себя и повторила точно такую же процедуру с Мартой. Игла насквозь прошла через сосок служанки, заставив последнюю забиться в судорогах сладостной боли. Влагалище девушки моментально исторгло из себя оставшиеся выделения и теперь непрестанно сокращалось в дюйме от лица испуганной Ребекки.

Осознав, как далеко мы зашли, я сорвала с девичьей головы чулок, и легкие Марты, наконец-то, получили долгожданный воздух. К сожалению, служанка была не в состоянии радоваться случившемуся, поскольку ее влагалище оказалось разворочено чередой последовательных оргазмов. Грудь, задница и живот девушки были залиты липкими выделениями, что рождало в моем развратном мозгу новые грязные фантазии. Раздвинув девице ноги, я решительно придвинула свое влагалище к влажной дыре служанки. Губы наших половых органов соединились, возвестив о случившемся сочным хлюпающим звуком. Марта вновь застонала и схватилась пальцами за свои соски. Я, в свою очередь, провела языком по ноге красавицы и, повернувшись к своей племяннице, устало попросила у нее ремешок от вечернего платья.

Девушка быстро сообразила, что от нее требуется, и подала мне необходимую вещь. Тем временем я уже смазала промежность служанки потоками своего горячего сока и была готова продолжить наказание. Отодвинувшись в очередной раз от Марты, я вновь раздвинула собственную щель при помощи большого и указательного пальца, после чего спустила на диван всю накопившуюся жидкость. Мою дыру пронзил очередной всплеск безумного удовольствия. Впрочем, я была еще не готова прекращать затянувшуюся игру.

— На сегодня еще не все, — жестко произнесла я, поворачиваясь к Марте, — Прежде чем ты покинешь комнату, я, пожалуй, отхлещу тебя этой штукой.

Я продемонстрировала своей служанке ремешок и со всех силы хлестанула им по собственной сочащейся щели. Сильнейшая боль нахлынула на меня и продолжалась какое-то мгновение. После боли на меня накатила очередная волна тепла. Наблюдая за мной, служанка ошалела, замотав собственной глупой головой, но так и не смогла освободиться. Взяв в зубы тонкую цепь, соединяющую между собой прикрепленные на соски грузы, я замахнулась ремешком и нанесла первый удар по дырке сопротивляющейся рабыни.

Марта взвизгнула и попыталась освободиться, но я крепко держала сучку за волосы. Отвесив глупышке успокаивающую пощечину, я отвлеклась на то, чтобы притянуть к своей заднице Ребекку. Ткнув лицом племянницы в собственное анальное отверстие, я исступленно прорычала.

— Давай же Ребекка, отблагодари свою тетку за доброту и поддержку. Вылижи мне анус, да так, чтобы он получил удовольствие. Да не бойся ты, дура, он не грязнее, чем твои пальцы после утренней дрочки!

Почувствовав, что влажный язык девушки проник в мое горячее нутро, я хлестанула Марту второй и третий раз. Для того, чтобы соки кончающей девицы не забрызгали мое лицо, я вставила в дырку служанки специальную пробку, которая плотно закупорила ее влагалище. Теперь девичьи соки бурлили внутри возбужденного тела Марты и ни коим образом не могли залить мягкую поверхность дивана.

Пока Ребекка исступленно вылизывала мой зад, а тело Марты содрогалось в конвульсиях болезненного удовольствия, я не забывала тереться своей щелью о липкую поверхность дивана, вследствие чего уже к пятому удару ремнем мое влагалище начало сокращаться. К сожалению, сок моих недр был выдоен до последней капли, и вместо сильнейшего удовольствия я почувствовала не менее сокрушительную боль. По всей видимости, я столь сильно дрочила свою развратную пизденку, что не заметила, как стерла пальцами ее нежные стенки. Теперь мне могла помочь только Ребекка, язык которой покинул анальное отверстие и начал вылизывать мою широко раздвинутую щель. Вместе с прохладой и мягкими касаниями плоти, ко мне пришло чувство сокрушительного оргазма. Я закричала, будучи не в силах сдержать себя и без сил рухнула на Марту. Ноги мои подрагивали, а разум был затуманен. Похоть ушла, сменившись болезненным наслаждением, и я, совершенно обессиленная, счастливо провалилась в глубокий сон.

5 Закатной звезды, 1784 года

Сегодня к нам в замок приходил г-н М. – приходской священник. Он обещал помочь в процедуре будущего бракосочетания между Ребеккой и молодым графом Эйзенхофеном. Решив соблюсти древнюю традицию гостеприимства, я угостить слугу божьего вкусным вишневым пирогом с крепким кофейным напитком. Перед тем как приступить к угощению, М спросил, не приказала ли я своим хитрым служанкам делать пирог в обнаженном виде. Я, естественно, отрицательно покачала головой и весело рассмеялась, заявив, что создание торта не было связано ни со служанками, ни с магией.

Стоит отметить, что М. хоть и стал священником по доброй воле, но, будучи в молодости имперским офицером приобрел достаточно необычный, для духовного лица, способ общения с дамами. Частенько, находясь в обществе, он отпускал такие шутки, от которых могла покраснеть даже самая терпеливая содержательница борделя. В то же самое время, М. был интересным и эрудированным собеседником, от общения с которым я получала глубокое интеллектуальное удовольствие. — прим. м-м N.

В этот раз, к моему величайшему сожалению, он завел разговор о том, почему в столь зрелом возрасте я не займусь воспитанием маленького ребенка или не возьму в дом какую-нибудь осиротевшую малышку

— Что же, — ответила я, — Дети — это конечно славно, но боюсь, что такая ответственность мне не по плечу. Подумайте сами, сколько требуется внимания и ласки, чтобы крохотуля превратился во взрослого мужчину или прекрасную женщину. Да я же с ума сойду, если буду каждый день о нем беспокоиться!

— Однако, другие женщины с нетерпением ждут появления ребенка! — отозвался святой отец, ловко разрезая ножом приготовленный Мартой торт.

— Они не понимают всю меру ответственности, — с готовностью откликнулась я, — Более того, они даже не догадываются, как сложно растить ребенка в одиночку. Мужчины, частенько добиваются от женщин плотских утех, а потом бросают своих “возлюбленных” на произвол судьбы, принося в этот мир еще больше горя и страданий. По этой причине, я искренне жалею тех глупышек, которые стремятся заполучить себе ребенка исходя из одних романтических идеалов. Кроме того, не стоит забывать, что процесс рождения новой жизни может быть болезненным, а то и смертельно опасным!

— Очевидно, м-ме N, вы все еще блуждаете в темном царстве разврата. Надеюсь, когда-нибудь вы осознаете, что упустили. Конечно, наш мир очень несправедлив и жесток. Я сам знаю несколько случаев, когда девушки умирали при родах, и никто не был в силах им помочь. С другой стороны, есть и такие представители слабого пола, которые приносят ребенка в жертву, используя яды или длинную иглу. Что может быть ужаснее — не так ли?

М. угрюмо вздохнул, и печально посмотрел на меня своим добрым, всепрощающим взглядом.

— Подобное положение дел развращает общество до самой последней степени и делает других людей не восприимчивыми к чужой боли. Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что в среде темных, невежественных людей положение ничуть не лучше, — внезапно проговорил М. — Эти бедолаги имеют огромные семьи, но у них нет средств, чтобы их содержать. Государственные служащие же, ничего не хотят предпринимать, чтобы исправить ситуацию. Будущее Империи мне видится печальным. Общество стремительно деградирует, скатываясь в темное ничто.

На этой печальной ноте наш серьезный разговор подошел к концу, и мы начали говорить о приготовлениях к будущему празднеству. Вечером ко мне в голову пришла интересная мысль — совместим ли сексуальный разврат с отдельными добродетелями или половая распущенность непременно приводит ко злу тех людей, что не смогли, или не захотели воспротивиться ей?

8 Закатной звезды, 1784 года

Несколько часов назад у меня было небольшое любовное приключение, обошедшееся без присутствия моей прелестной Ребекки (глупышка, наверное, до сих пор сидит в своей комнате и думает о суженном). Ну, так вот, моя служанка Мэри недавно забеременела и сегодняшним утром вновь продемонстрировала мне свой круглый упругий живот, покрытый сверкающей пленкой арканного масла. Будучи маленькой и юркой девушкой, Мэри радостно вертелась в комнатах дома, демонстрируя подругам свое сокровище. Естественно, я подробно расспросила свою служанку о том, как появился ребенок, и высказала желание посмотреть на совокупление девушки с собственным мужем. Мэри не отказала мне в столь удивительной просьбе и заявила, что желает немедленно приступить к демонстрации. С огромным сожалением, я попросила девушку обождать до вечера. Мне было нужно время, дабы дать урок магического мастерства собственной племяннице и приготовиться к возможному участию в сношении.

Несмотря на то, что весь день мы с Ребеккой пытались черпать силу из арканного источника, все мои мысли были связаны с крепким мужским членом. У меня слишком долго не было мужчины, и все мои мысли возвращались к различным формам совокуплений и соитий. Я искренне надеялась, что муж мой служанки сможет не просто взять меня, но и принудить к сладостному соитию. Пытаясь успокоить нарастающее возбуждение, я прервала ведущийся в парке урок и скрылась на несколько минут в беседке. Убедившись, что Ребекка не наблюдает за мной, я в быстром темпе стала дрочить влагалище. Предсказуемая развязка наступила быстрее, чем это бывало обычно, и я едва успела стянуть с ног трусики. Сока было хоть и не очень много, но вязкость его поражала воображение. Будучи не в силах совладать с вожделением, я засунула четыре пальца во влагалище, после чего тщательно облизала их, слизнув языком вязкие капли течи.

Придя в себя и умывшись, я вновь вернулась к Ребекке и мы до позднего вечера продолжали заниматься магическими упражнениями. Когда наши занятия подошли к концу, я с раздражением поняла, что за окном темно и Мэри уже могла уснуть рядом со своим возлюбленным.

Наскоро перекусив пирожным (другой еды вечером все равно было не достать), я спешно отправилась на второй этаж дома, в комнатушку Мэри, и нашла свою беременную служанку полностью обнаженной. Все тело девушки было смазано каким-то сверкающим маслом, что придавало Мэри воистину волнующий облик. Своими черными волосами красавица прикрыла отяжелевшую от молока грудь, а пальцы ее ласкали багровый от возбуждения член возлюбленного. По всей видимости, Джеймс — муж Мэри — к этому моменту сильно возбудился, поскольку дыхание его было тяжелым, а на головке пениса появилась блестящая капля смазки. Рука молодого человека, подергивала письку Мэри из которой, на простыни, медленно стекали тяжелые капли сока.

Тихо поприветствовав возлюбленных, я закрыла за собой дверь и уселась в мягкое кресло, поставленное напротив алькова. В это самый момент, Мэри поудобнее устроилась на кровати и взяла в рот обнаженную головку мужа. Член Джеймса напрягся, вздрогнул и вытянулся еще сильнее. Теперь он был похож на огромный штырь, способный пробить любое девичье влагалище до самой матки. Взирая на столь огромный орган, я ярко представила себе, как исторгнутая из него сперма буквально заливает бурными потоками недра девичьей вагины.

Спросив разрешения у Мэри, я села на колени перед Джеймсом и начала ласкать языком его вздыбленный ствол. В то же самое время, Мэри активно отсасывала возлюбленному головку, искусно проводя кончиком своей плоти по самому краю члена и, засовывая в семенной канал мужа, свой юркий маленький язычок.

Почувствовав новый прилив удовольствия, мужчина вздрогнул и попытался всадить член в самые глубины маленького ротика Мэри. Девушка не смогла справиться с мужским напором, и безжалостный поршень ударил ей в небо. Моя служанка захрипела и вырвалась. Возбужденный член покинул ее горло, выплеснув наружу струйку вязкой смазки.

Перехватив инициативу, я обхватила пенис рукой, которая в свою очередь находилась в плену розовой перчатки и пару раз легонько провела языком от корня до ободка побагровевшей головки. Поскольку Джеймс застонал, я поняла, что нахожусь на верном пути. Раскрыв пошире рот, и сдвинув на затылок свою треугольную шляпу, я начала вводить пенис молодого человека в свою собственную гортань. Избрав правильный угол, я сумела внедрить член в себя и остановилась только тогда, когда мой нос уперся в живот Джеймса. Для того, чтобы доставить мужу Мэри дополнительной удовольствие я стала пускать изо рта слюну, смешанную с густой мужской смазкой. В конце-концов, преисполнившись вожделения и забыв о том, кто является единовластной хозяйкой дома, молодой человек сорвал с меня треуголку, схватил за волосы и стал исступленно насаживать ртом на свой спермоизвергатель. Головка Джеймса с невероятно силой долбила мою гортань, а я могла лишь хрипеть, дабы не задохнуться от струящихся выделений пениса.

Внезапно, муж Мэри остановился и резко вывел член из моего горла. Между моими губами и головкой протянулись сверкающие арки слюны, смешанные с вязкими мужскими выделениями. Закашлявшись, я пустила изо рта еще немного смазки и только теперь взглянула на Джеймса, который поставил жену на колени и лихорадочном нетерпении раздвигал ей ноги. Поскольку огромный орган навис прямо над попкой девушки, я поняла, что жестокий самец хочет сотворить с моей бедной девочкой. Красавица вцепилась руками в подушку, но мужчина не хотел, да уже и не мог остановиться. Еще через миг его огромный фаллос, протаранил анальное отверстие беременной служанки, и девушка выгнулась так сильно, что я испугалась за безопасность ее плода. Огромный член с трудом пробился во внутренние органы несчастной красавицы, и я с трудом сглотнула остатки той вязкой слюны, которая до сих пор свешивалась с подбородка.

Поскольку девушка не могла лечь на живот, ей пришлось сдерживать натиск мужа, опираясь на локти. Я могла лишь дивиться тому, что анус Мэри не порвался под таким диким напором. В течение трех долгих минут Джеймс полировал задний проход моей служанки с похотью бешеного жеребца. Потом, возлюбленный Мэри застонал, выдернул свое орудие из горячего девичьего лона и перевернул жену на спину. Не дожидаясь команды, Мэри послушно раздвинула ноги, и молодой человек ввел в ее влагалище побагровевшую от напряжения головку. Еще через мгновение, в раскрывшуюся пизду беременной служанки ударил сильнейший поток спермы. Тело девушки выгнулось дугой, и часть белесого потока стала течь на простыню. За первым выстрелом практически сразу же последовал второй, который оросил влагалище девицы до самых дальних его глубин. Когда Джеймс в очередной раз извлек свой член из влажных недр девушки, непослушный пенис содрогнулся, и в огромный живот Мэри ударила струя прозрачной склизкой жидкости. Служанка спешно собрала сперму пальцем и засунула ее себе в рот, словно это была самая ценная и вкусная субстанция, которую когда-либо ей доводилось есть.

Честно говоря, в этот момент я подумал, что случка мужа и жены подошла к своему завершению, но реальность превзошла все мои ожидания. Оттолкнув жену в сторону, молодой человек бросил меня на кровать поблизости от своей удовлетворенной красавицы и стал разрывать на мне одежду. Его огромный член непрестанно упирался в мое бедро, от чего сидевшие на моих ногах чулки намокли еще больше. Сорвав с моей груди последние слои ткани, обезумевший от случки самец, стал жадно сосать мой проколотый сосок и вылизывать своим влажным языком мою трепещущую шею. Пытаясь возбудить мужчину еще больше, я стала водить рукой по влажной головке его пениса. Орган Джеймс откликнулся на мои касания и стал выплескивать из себя потоки склизкой жидкости. Уже через несколько мгновений, моя рука была до локтя залита этими выделениями, но я не переставала помогать мужу Мэри в достижении еще большего удовольствия.

Внезапно, взобравшийся на меня самец спустился к моей разверзнутой щелке и начал пить извергающийся из дыры сок. Я могла лишь постанывать от нестерпимого удовольствия до тех пор, пока Джеймс не попытался раздвинуть мне ноги. Желая продолжить игру, я вновь сдвинула их, после чего муж Мэри прижал меня к кровати и прорычал.

— Ах ты, старая шлюха, будешь дергаться я твою щель без всякой жалости порву.

Подумать только, этот нахал назвал меня старой, несмотря на то, что лишь недавно мне исполнилось 40 лет, а мое тело было похоже на тело 20-ти летней красавицы! — прим. м-м N.

Осознав, что сопротивление может быть опасно, я покорно отдалась во власть похотливого красавца. Джеймс очень широко раздвинул мои ножки и немедленно засунул пальцы в обе дыры. В верхнее отверстие он проникнул достаточно легко, но анус плотно сжался вокруг его указательного пальца, предупредив сношателя о том, что мой задний проход не сдастся без боя. Убедившись в силе моей течи, муж Мэри склонился над моим ухом и грубо произнес.

— Ты течешь, словно дешевая шлюха из заштатного борделя.

В этот момент я так жаждала случки, что не сдержалась и завопила.

— Ну, давай же, вгони эту штуку в меня!! Ты же хочешь этого, сукин сын, так действуй и не болтай попусту!

Джеймс с ревом придавил меня к кровати и сжал руками шею. Его напряженный член с хлюпающим звуком ворвался в мое раскрытое влагалище и проник так глубоко, что я едва не взвизгнула от боли.

— Это еще не конец, грязная щелка, — с ненавистью добавил он, — Сейчас я отдолблю тебя так, что тебе никогда уже течь не захочется.

Повернувшись к жене, Джеймс со стоном добавил.

— А тебе что, сука, особое приглашение нужно! Раздвигай ноги и дрочи обе дыры.

Мэри покорно исполнила требуемое и, уже через мгновение, ее палец стал теребить залитое спермой влагалище.

Представьте себе картину — хозяйка и ее служанка лежат на диване, широко раздвинув ноги, и без тени смущения вытворяют грязнейшие вещи, дабы утолить похоть зазнавшегося самца!! Может ли быть что-либо приятнее подобного сексуального унижения? Что может быть приятнее той похоти, во время которой ты отдаешь свое тело во власть похотливого безумца, одержимого желанием трахаться и совокупляться? Надеюсь, дорогой читатель, вы понимаете, что сношение под угрозой изнасилования столь же приятно, как и сексуальное “насилие” над жертвой претворенное в жизнь по ее непосредственной просьбе — прим. м-м N.

Насладившись безнравственной, но такой приятной картиной всеобщего разврата Джеймс попытался еще глубже ввести свой орган в мое отнюдь не бездонное влагалище. Когда его головка достигла самого узкого места пизденки, я стала истошно кричать, не столько от боли, сколько от любви к похоти и острым удовольствиям. Однако, молодой человек тут же заткнул мне рот мокрыми девичьими трусиками и стал яростно выдалбливать меня на глазах у собственной беременной жены. Ноги мои были раздвинуты так широко, что я уже не могла вытеснить его член из своей собственной письки. Судя по тому, как орган Джеймса набух внутри моего тела, молодой человек хотел выдолбить меня уже в течение долгих недель, но только сейчас ему удалось дорваться до объекта своих бесстыдных желаний.

Кончив в очередной раз, Мэри подползла ко мне и просунула своей длинный язычок в мой полураскрытый рот. Наши уста слились в горячем поцелуе, и я сама не заметила того, как мои пальчики стали ласкать влагалище служанки. Мэри начала постанывать, но муж ее не воспрепятствовал нам, так как происходящее еще больше укрепило его непрерывно работающий поршень.

Поскольку моя писька исправно вырабатывала смазку, болезненные ощущения во влагалище быстро подошли к концу, и я начала получать не только моральное, но и физическое удовольствие от происходящих событий. Дабы вдохновить своего мужа на еще большие “подвиги”, Мэри села мое на лицо, прижала к рту свою мокрую вагину и начала ласкать возлюбленного, выкручивая ему соски. Непрестанно сокращающееся влагалище служанки выбрасывало в меня все новые и новые порции сладостного сока, пока мой язык исследовал внутренности беременной Мэри. Во влагалище служанки было довольно узко и достаточно тепло, чтобы сладостные ощущения пронизывали все мое тело.

Выдолбив мою разверзнутую дыру, Джеймс рывком извлек свой таран из моей сочащейся пизденки. Мэри тут же коснулась мужского пениса своими пальцами и в мой живот ударила очередная струя горячей влаги. Поскольку жидкость была недостаточно вязкой, я поняла, что мужчина сдерживает себя от того, чтобы кончить. Мэри же наоборот, самыми грязными словами призывала своего мужа испустить накопившуюся сперму. Убедившись в том, что возлюбленный продолжает сдерживаться, служанка раздвинула пальцами свою пизденку и извергла на простыни струю ранее скопившегося сока. Большая часть этого потока ударила мне в рот и я, от неожиданности, закашлялась. После излияния сока, Мэри провела своим влагалищем по моим губкам и несколько раз ударила себя по тяжелым грудям, насыщенным отборным женским молоком.

Стоит отметить, что моя служанка, проделывала все описанные выше действия, ни коим образом не смущаясь ни меня, ни своего собственного мужа. Я успешно развращала ее в течение пяти лет подряд и теперь с нескрываемым удовольствием испивала плоды полученного образования. По началу Мэри была глупой, скромной дурочкой, но теперь она превратилась в здоровую и непрестанно текущую суку. По правде говоря, я была более чем обрадована подобной переменой — прим. м-м N.

В этот момент, совершенно обезумевший от похоти муж Мэри перевернул меня на живот и навалился всем телом. Я попыталась вырваться, но куда-там, Джеймс завел мне руки за спину и уперся головкой члена в мою левую ягодицу. Решив, что с меня хватит, я закричала.

— Глупый болван, я уже раз десять кончила. Может быть, теперь ты возьмешься за свою намасленную жену!

Однако, мой вопль не возымел ровным счетом никакого эффекта. Уже через секунду мои руки были связаны за спиной, а на глаза надета черная повязка. Рот мой тут же уткнулся в услужливо подставленную женскую щелку. Не прошло и мгновения, как насильник в самой грубой форме приказал мне лизать истекающую смазкой девичью промежность. Для того, чтобы подкрепить свои слова действием, Джеймс отшлепал меня рукой, да так сильно, что я начала вырываться из его рук. Пытаясь придать мне нужную степень разогрева, муж Мэри схватил меня за грудь и стал тянуть за соски. В этот самый момент одна рука его жены яростно ласкала мое лоно, тогда как другая проникала в сопротивляющееся анальное отверстие.

— Не надо, не надо, я сейчас кончу! — завопила я как самая дешевая подстилка, стараясь бороться с накатывающими волнами оргазма. Однако, моя борьба была безуспешной. Задроченное влагалище вздрогнуло, и вагина испустила сильнейший фонтан сока, который оросил заранее поднесенный к нему мужской член. Джеймс дождался, когда поток иссякнет и, только после этого, продолжил свою работу.

Испытывая то сильнейшее возбуждение, то не менее дикую боль я еще сильнее развела ноги, и потеряла над собой всякий контроль. По всей видимости, из моего рта текла слюна, тогда как мокрая киска активно опрыскивала жидкостями простыни и подушки. При этом, возлюбленный Мэри продолжал пороть меня, демонстрируя своей жене полное унижение своей несчастной хозяйки.

Наконец, предварительный этап повторной случки закончился. Джеймс уперся головкой пениса в мою дыру и ловко ворвался в лоно, которое чрезвычайно легко приняло его. Вцепившись руками в мои бедра, самец совершил не более пяти резких движений, после чего внезапно остановился и застонал. К этому моменту, огромный орган мужчины продолбил меня практически до матки, а я едва не рыдала от пульсирующей в вагине боли. Прокричав что-то неразборчивое, Джеймс еще раз назвал меня “текущей сукой” и выстрелил в меня свою развратную жидкость.

Эффект был чудовищным. Невероятно горячая струя семени ударила в дальнюю стенку моих внутренних органов. При этом, головка Джеймса увеличилась чуть ли не в полтора раза и я издала животный вой раздираемой самки. Хлещущая струя едва не выбила из меня мозги, так что я с трудом сохраняла сознание.

Внезапно все кончилось, утомленный мужчина извлек из меня стремительно слабеющий член и повалился на кровать. Мое освободившееся влагалище стало испускать из себя струи вязкой, медленно текущей спермы, которая выходила во вне хлюпающими толчками. Звуки, издаваемые при этом моим телом, были чудовищно непристойными, и я искренне порадовалась тому, что Ребекка не видит моего добровольного унижения. Вдобавок ко всему прочему, ноги мои содрогались, а из глаз лились самые настоящие слезы.

Внезапно, чувство горечи сменилось ощущением счастья. Верная Мэри повалила меня на бок и стала нежно вылизывать утомленную киску. Временами ее язычок забирался в мой анус, что доставило мне самое нежное из известных удовольствий. Мэри ничего не просила взамен, и я была невероятно благодарна ей за это.

Уснула я в кровати своей служанки. Без оков и нижнего белья. Джеймс ушел рано утром, подарив прощальный поцелуй, не только своей беременной жене, но и мне — одинокой и распутной красавице.

15 Закатной звезды, 1784 года

В полночь выпал последний в этом году снег, который покрыл прекрасные леса Вайтхилла то ли саваном, то ли тончайшей вуалью из изысканного гардероба невесты. После того, как снег перестал идти, над землею поднялся тяжелый молочный туман. Я не была удивлена подобным поворотом событий, поскольку 15-ое число считается колдовским днем, идеальным для собирания тайных трав и варения магических декоктов. С другой стороны, 15-ое число воистину самый страшный день года, ибо в его полдень проходят массовые казни ведьм. Чернь приходит на подобные мероприятия всем семейством, взирая на то, как имперские головорезы рубят головы обезумевшим (от отсутствия мужчин) женщинам. Несчастных обвиняют в темном колдовстве и самых тяжких злодеяниях, а на самом деле их единственная вина заключается в том, что они не в силах сопротивляться своей природе. Как вам известно, 80-ти летняя война унесла жизни более трети мужского населения империи и вот теперь мы вкушаем горькие результаты затянувшейся бойни. Ведьмы…

Подумать только — среди них практически нет девушек, способных инициировать простейшее заклинание блуждающего огня…

Впрочем, довольно о политике. 15-ого числа Закатной Звезды магия земли сильна как никогда и я, естественно, не могла пропустить это дату, ибо мне требовалось собрать важнейшие ингредиенты, требуемые для дальнейшего обучения Ребекки.

Итак, поднявшись с кровати в пять часов утра, я разбудила Донасьена (своего верного старого слугу) и отправилась в экипаже в сторону разрушенного кладбища Мурнсвортов.

Когда-то, много лет назад, Донасьен действительно был моим любовником, но потом он постарел, утратил мужскую силу и превратился из обожателя в хорошего и верного друга. Впрочем, я до сих пор с наслаждением вспоминаю те добрые времена, когда этот могучий человек совокуплял меня несколько часов к ряду, а моя кровать была не столько местом отдыха, сколько ареной бескомпромиссной битвы между хозяйкой и ее верным слугой — прим. м-м N.

Для того, чтобы отдать свою дань уважения мертвым я очень тщательно приготовилась к путешествию — одела черное нижнее белье и такого же цвета корсет, походное платье с верхней и нижней юбкой, а также длинные перчатки до плеч. Свою голову я покрыла изящной черной треуголкой с полупрозрачной фатой. Для того, чтобы мои соки не осквернили священную землю захоронения, я специально выждала когда закончатся месячные и не совокуплялась ни с кем в течение семи последних дней.

Кладбище Мурнсвортов вынырнуло из плотного тумана, словно призрак из недр древнего склепа. Через стекло кареты я увидела покосившуюся калитку и древние могильные камни, над которыми уныло текла белесая пелена. Еще дальше, из мглы проступали величественные статуи плачущих ангелов и грандиозная стелла, увенчанная изображением закутавшейся в плащ смерти. Костлявые руки угрюмой скульптуры сжимали остро отточенную стальную косу, а также щит с изображением песочных часов. Могильник выглядел тихим и абсолютно заброшенным, несмотря на то, что в его воздухе чувствовалось напряжение и опасность.

— Мадам, возвращайтесь поскорее, — настороженно произнес Донасьен, поглядывая на меня настороженным взглядом, — Кладбища бывают опасны!

Я кивнула своему слуге головой и покинула экипаж. Кладбища действительно могли быть опасны. И дело было вовсе не в деревенских сказаниях, повествующих о мертвых драконах насильниках. Таких бестий среди могил никогда не водилось. Наибольшую опасность представляли другие — двуногие монстры.

В качестве примера, иллюстрирующего мои слова, я могу привести следующую историю. Граф S, известный на всю округу развратник, довольно долго утолял свою похоть исключительно с молоденькими девственницами и малолетними девчушками. Несчастные дети приносили графу сильнейшее удовольствие, а он взамен учил их самым бесстыдным кроватным фокусам. Говорят, что временами граф затаскивал в свою кровать по десять представительниц прекрасного пола. Расположив малолеток на простынях, аристократ разворачивал их к себе задом, а после, поочередно, совокуплялся с ними, не делая исключений ни для анальных ни для вагинальных девственниц.

Естественно, используя задницы малолеток для удовлетворения своей животной похоти, граф не переставая прибегал к самым изощренным способам стимуляции своего не очень большого члена. Наконец аристократ устал и от таких экстравагантных развлечений. Пытаясь еще больше возбудить свой болезненный разум, S задумал брать девушек прямо посреди могильных плит древнего кладбища Мурнсвортов. Безумец заставлял несчастных ложиться на каменные надгробья, украшал их тела увядшими цветами и в свете умирающей луны совокуплялся с ним в самых неестественных позициях. При этом, чем более страшным и диким было место, тем большее удовольствие от происходящего получал обезумевший извращенец. Ходит слух, что однажды, S положил живую девушку в предварительно купленный гроб, завинтил его крышку и закопал лакированный ящик в саду своего огромного дома. Через несколько часов томительного ожидания, граф вырыл гроб из земли, раскрыл его и тут же изнасиловал поседевшую, и едва живую от ужаса молоденькую невольницу. Впрочем, этот скандал “счастливо” удалось замять, когда S. “одарил” родственников несчастной невероятной сумой денег.

Однако, триумф графа был не долгим. Когда слухи о кошмарных деяниях аристократа докатились до столицы, императрица потребовала расследования. В провинцию был отправлен Четвертый имперский магистрат. S. не раздумывая ударился в бега, но, как говорит г-н M., не сумел скрыться от небесного правосудия. Видимо, напоследок он решил удовлетворить свою похоть наиболее извращенным образом, что и стало причиной его ужасной гибели.

Обескровленного, растерзанного графа нашли посреди древних монументов в самом дальнем углу заброшенного могильника. Кровь и сперма были высосаны из его тела, тогда как согласно показаниям врача, незадолго до смерти граф участвовал в сношении с несколькими женщинами. Однако, на одну странность практически никто не обратил внимания. Лишь кладбищенский сторож рассказал мне по секрету, что в ту ночь, цепи на Склепе Трех сестер были сняты, а замки угрюмой могилы были открыты изнутри. Как вы понимаете, насильник стал жертвой вампирского триумвирата, но власти были столь ослеплены ненавистью к нему, что сожгли труп развратника и немедленно прекратили дальнейшее расследование. Магистрат наложил на сад и дом S. печать рока и удалился к имперскому двору.

Таким образом, я шла между монументов и мемориалов древнего кладбища, соблюдая известную осторожность. Набрав среди могил необходимых ингредиентов, я двинулась в обратный путь и с трудом нашла железную калитку, через которую попала во внутренние пределы кладбища. Когда я подошла к выходу из могильника, туман усилился, и теперь под моими ногами текла белесая река призрачной взвеси.

Пустившись в обратный путь, я закрыла шторки, висящие на окнах экипажа и, предвкушая долгую дорогу, расстегнула верхнюю часть походного платья. Расшнуровав верхние петли корсажа, я выпустила на свободу свою крепкую хорошо сложенную грудь и легким движением пальцев отодвинула в сторону черный треугольник трусиков. Свои приготовления я закончила только тогда, когда извлекла из украшения треуголки длинную и чрезвычайно острую стальную булавку.

Сладкий процесс мастурбации я начала с того, что стала подрачивать клитор. Уже через минуту мои половые губы увлажнились, и я отчетливо почувствовала терпкий запах, сопровождающий женское возбуждение. Опустившись на спину, я широко раздвинула ноги и уперлась каблуками туфель в боковины каретных стенок. После этого, я крайне осторожно ввела в набухшую вагину свой палец, украшенный огромный кольцом. Совершая искусные вращательные движения и фантазируя на самые грязные темы, я довела себя до животного исступления. Левая моя рука теребила раскрывшуюся дырку, тогда как правая касалась набухшего соска. Ощутив безумие сладостной похоти, я вставила в рот специальный продолговатый кляп, напоминавший то самое хитроумное устройство, что помещается между зубами ездовой лошади. Застегнув эту штуковину у себя на затылке, я пришла в еще большее возбуждение и стала постанывать от получаемого удовольствия. Когда мое влагалище внезапно затрепетало, я лишь сильнее закусила добровольно вставленную затычку и со всей силы всадила в возбужденный сосок заранее приготовленную иглу.

Моё тело тут же пронзила волна острой боли. Однако, в следующий момент, через дыру вагины хлестанул сильнейший поток вязкой влаги, который немного притупил болезненные ощущения. Оргазм был столь сильным, что я не задумываясь, еще раз проколола свой сосок в противоположном направлении. Влагалище немедленно отозвалось новой волной сокращений. Взглянув на свой живот, я увидела, что по нему сочится пара извилистых кровавых струек. Если бы не кляп, то во время проколов я бы, наверное, зашлась в крике, но сейчас из моего рта доносились лишь всхлипы и тяжелые животные стоны. К счастью дело было сделано — я проколола соски без чьей либо помощи, и позже собрала кровь, которая также могла потребоваться в будущем, для проведения арканных экспериментов рядом с Ребеккой.

Когда влагалищные спазмы, наконец, прекратились, я с трудом опустила дрожащие ноги и вынула изо рта залитый слюной кляп. Оставшуюся часть дороги я приводила себя в порядок и отмывала карету от вырвавшихся из влагалища выделений.

Остаток дня прошел без особых приключений. Однако, Марта сообщила мне, что в ближайшие дни из Фалькенбурга должны были вернуться мои припоздавшие любовницы — сестры близнецы Жустина и Жульетта.

17 Закатной звезды, 1784 года

Снег продолжает лежать на полях и горных пиках Вайтхилла. Ночной порой воздух очень прозрачный и холодный. Как говорит г-н М., в такие дни Создатель напрямую общается со своими детьми, посылая им отраженный свет изначального творения.

Сегодня по утру, в наш небольшой полуразрушенный замок пожаловал г-н Нимье со своей супругой Ридицией. Нимье получил известность, как умелый и могущественный волшебник, способный призывать существ, обитающих в иных мирах и планах реальности. В свои 40 лет Гимье продолжал оставаться привлекательным мужчиной, а его пронзительно синие глаза и сильные руки вскружили голову ни одной высокородной даме. Что касается его жены — Ридиции, то ей едва исполнилось 20 лет. Эта изящная, не очень высокая женщина обладала смуглой кожей, доставшейся по наследству от южных предков, а также маленькими, можно сказать, детскими ручками. Ноги у Ридиции были стройными и очень, очень соблазнительными. Поскольку Нимье со своей супругой ехал в столицу, и остановился у нас на один день, я не удивилась тому, что Ридиция привезла с собой целый гардероб шикарных платьев, а ее прическа была произведением парикмахерского искусства. В сущности Ридиция был нежным и скромным ребенком. Женщина едва начала пробуждаться в ней и по всей видимости девушка не знала, что делать с этим даром природы. Единственное, что меня сильно поразило в Ридиции, так это взволнованный, тревожный взгляд, которым она смотрела на мужа.

Однако, вновь вернемся к моему гостю. О деятельности Нимье я знала лишь понаслышке. Колдун редко покидал свой горный манор, и общался с другими волшебниками только на научных симпозиумах и через крайне нерегулярную переписку. Иной рез, промежуток времени между двумя последовательными письмами Нимье оказывался равен шести — семи месяцам. Стоит отметить, что в нескольких арканных Журналах, Нимье довольно скептически отзывался о моих открытиях и один раз даже вступил со мной в беспощадную дискуссию, касающуюся влияния женской менструации, на мощь инициируемых дамой арканных эффектов.

Удивительно, но Нимье оказался внимательным и интересным собеседником. Поскольку в этот день в моем доме был не только M, но и маркиз Ларю со своей супругой, наша беседа частенько перепрыгивала с темы на тему, но каждый раз Нимье умудрялся удивлять нас своей всеобъемлющей эрудицией. Наконец, под самое завершение вечера наш разговор коснулся темы добродетели.

— Добродетель! — нетерпеливо вскричал Нимье, — Это нелепейшая фикция, при помощи которой родители развращают нежный ум наивного ребенка. По сути дела, добродетель это холодная каменная тюрьма, сидя внутри которой человек добровольно лишает себя радости и счастья. Пытаясь сдержать естественные порывы плоти, добродетельный человек отказывает себе в удовольствиях и вместе с тем подрывает свое физическое здоровье.

— Боюсь, Нимье, вы серьезно заблуждаетесь, — покачал головой М. — Добродетель нужна для того, чтобы возвысить человека, оторвать его от земных проблем и дать его бессмертной душе чувство собственного достоинства. Лишенные добродетели люди все погловно являются эгоистами. Они заботятся только о своих мелочных нуждах и ничего не способны дать обществу.

— Общество! — махнул рукой Нимье, — Это сборище самодовольных выродков, предки которых напридумывали кучу ограничений. Общество заставляет всех без исключения людей влезать в прокрустовое ложе своих глупостей. Все люди разные, их нельзя равнять одной гребенкой, а ваше общество, орудуя дубиной добродетели, именно это и пытается сделать. Вот смотрите, святой отец. Возьмем, к примеру, человека, который с самого нежного возраста предан похоти и пороку. При этом нам совершенно не важно, чья это вина — родительская или природная. Добродетель, говорит развратнику, чтобы он сдерживал свои страсти и тем самым мучает человека, запрещая ему получать удовольствие исходя из абстрактных принципов всеобщего блага. Поверьте, мой дорогой M, ни герою нашего рассказа, ни всем людям империи не будет никакого прока от этого добродетельного и затянувшегося воздержания. Теперь же представим себе, что наш развратник, изначально отказался от добродетельной нелепицы и решил утолить свою похоть тем самым способом, который был милее всего его порочному сердцу. В итоге наш герой окажется, счастлив, удовлетворившая его шлюха получить звонкую монету, а само общество также окажется в выигрыше, поскольку в его рядах окажется на одну недовольную личность меньше.

— Неубедительно, Нимье, не убедительно, — покачал головой священник, — А что вы будете делать с тем фактом, что полная свобода превращает людей в животных! Отсутствие добродетели столкнет мир в хаос, когда каждое живое существо будет утолять свои потребности, не обращая внимания на других. Вы сами, не боитесь оказаться в ситуации жертвы!?

— Ни капельки, — покачал головой Колдун, — Моя магическая мощь вполне достаточна для того, чтобы я ощутил себя в безопасности. Таким образом, я буду искренне приветствовать тот день, когда женщины перестанут строить из себя невинность и станут обычными текущими самками, готовыми подставлять свои дырки под мужские тараны. Избавившись от добродетели, люди будут реализовывать свои самые дикие желания, какими бы ужасными и невероятными они ни казались. Поверьте, M, счастливы будут все, кроме тех, кому не повезет. Про последних, я скажу, что они не достойны моей жалости! Если они не смогли получить удовольствия, значит, у них не хватило сил бороться за свое счастье. Как видите, все очень просто!

— Мне трудно понять вашу логику, — вновь покачал головой священник, и начал размешивать в кофейной чашке несуществующий сахар, — Вы признаете, что отсутствие морали приведет к страшной бойне и станет крахом для человечества. Так зачем же стремиться к тому, что станет причиной гибели человеческого рода. Неужели страсти нескольких человек важнее будущего всей цивилизации? Нежели порок для вас столь сладостен, что вы без всякой жалости предадитесь ему, не обращая внимания на желания и чаяния других людей?

— Вне всякого сомнения. Если мне, к примеру, захочется до смерти пытать беременную женщину, то согласно вашей нелепой идее, я должен буду отказаться от этих замыслов и найти выход в каком-нибудь омерзительном самобичевании. Таким образом, я принесу себе увечья, останусь недовольным и в конечном итоге, стану дурным примером для детей, из которых вырастут новые флагелланты. В конечном итоге, вы вновь укажете на меня пальцем и заявите, что мои мерзости вызваны немощью моего духа. Так зачем же мне действовать подобным образом, если во втором случае я принесу себя в жертву обществу, которое не оценит весь размах моего подвига?

Теперь же представим себе, что я решил удовлетворить свою похоть, убил женщину, умертвил ее плод, бурно кончил, взирая на бойню и, наконец, успокоился полный удовольствия и самых замечательных воспоминаний…

В этот самый момент наш разговор был прерван громким стуком. Потерявшая сознание маркиза Ларю рухнула на стол и едва не поранилась острым краем хрустального бокала. Пока Донасьен вместе с маркизом переносил несчастную на диван, колдун и священник продолжали свой идеологический спор, тональность которого возрастала с каждым новым аргументом.

— Несмотря на то, что удовлетворение вашей похоти могло послужить причиной свершения многих полезных дел, я замечу, что для инициации этих процессов вы убили мать и ее ребенка. Подобные деяния немыслимы, даже если вы делаете их ради самых благородных целей. Вы же, Нимье, представили ситуацию, итоговые добродетели которой вполне достижимы и без жертв, для каждого здравомыслящего человека. Истинное счастье не стоит даже слезинки ребенка, ни говоря уж о его смерти.

— Нелепость, — отмахнулся рукой Нимье, — Истинное счастье достигается только удовлетворением своей животной похоти. Если бы вы были мирским человеком, я бы мог элементарнейшим образом доказать вам эту нехитрую истину, как я доказывал ее десяткам других скептиков. Люди порочны от природы, они любят властвовать и унижать других, прикрываясь отвратительными моральными принципами и ханжескими воплями о добродетели. Если же вы M, во время полового акта задумаете уничтожить жертву своей страсти, то поверьте, вы уже не сможете призвать на помощь свою добродетель. Пока семя не изольется из вашего члена, вы будете насиловать, пытать и мучить, не ограничиваясь никакими моральными рамками и получать при этом, безумное удовлетворения, которое никогда не подарит вам ни сдержанность, ни терпимость. Таким образом, я с радостью посылаю добродетель в объятия лесных нимф и дарю пороку то самое место, которое освободила для него эта мелочная, сварливая госпожа!

— Нимье, вы ловко уходите от ответов на конкретные вопросы, но ваши реплики не убедительны. Надеюсь, рано или поздно, вы придете к истинному пониманию терпимости и научитесь получать удовольствие от добрых дел. В противном случае, вы сами станете жертвой, чей либо порочности, — встав из-за стола, M поклонился гостям и добавил, — Желаю всем спокойной ночи. К сожалению, я должен покинуть вас, ибо у меня еще много дел в приходе.

Я проводила своего гостя до двери и отметила, что M взволнован и встревожен происшедшим разговором. Когда я целовала священнику руку, мой друг произнес мне на ухо: “Дорогая, N, мне кажется, что Нимье безумен и, вероятно, опасен. Надеюсь, вы не станете делить с ним свое родовое ложе. Я бы вам искренне не советовал этого делать!”

Остаток вечера я провела с маркизой, которая с трудом отходила от шока и теперь плакалась на моем плече, описывая свои душевные страдания от свершившегося разговора. На задушевные беседы я потратила не менее часа. Наконец, когда я покинула маркизу, и отправилась в комнату своей племянницы, ко мне нерешительно подошла Марта. В ее руках находилось письмо следующего содержания.

Поскольку время было позднее, а характер таинственного мага был мне неизвестен с самой отвратительной стороны, я решила отказать своему гостю в его “бестактной” просьбе. Взяв в руки свечу, я зажгла ее крохотный фителек и пошла на второй этаж дома. Портреты суровых предков смотрели на меня с вышины стен, холодя угрюмыми ликами мою душу. Это были воинственные люди, являющиеся древним сосредоточением гордости нашего рода. Естественно, я не могла сравняться с ними в величии, поскольку была всего лишь жалкой развратной волшебницей.

Поднявшись по скрипучим ступеням, я в нерешительности замерла у дверей гостиной комнаты. Несколько долгих мгновений я растерянно стояла у порога, не зная то ли вернуться обратно в свою комнату, то ли распахнуть приоткрытую дверь. В этот самый момент до моих ушей донесся еле слышный сдавленный всхлип. Преисполненная любопытства я открыла дверную створку и увидела следующую картину. Прямо на полу, перед белым пространством огромной кровати сидела, крепко связанная Ридиция. Ее ноги и руки были закованы кандалами, а между сосками свисала цепочка, утяжеленная многочисленными грузиками. Рядом с ртом девушки висел круглый кляп, тогда как половые губы Ридиции были раздвинуты в стороны хитроумным фиксаторами. Жена Нимье была одета в корсет, чулки и туфельки на высоких каблуках. Сделав шаг вперед, я заметила, что рот Ридиции полон спермы, которая медленно скатывалась вниз вдоль уголков дрожащих от негодования губ. По всей видимости, Нимье успел удовлетворить свою похоть несколько минут назад и теперь выполнял в жизнь свою теоретическую программу, наслаждался мучениями несчастной девочки.

— Грязный самец, — с негодованием произнесла я, взирая на свершившееся преступление. Как мог ты так поступить с этим нежным, наивным ребенком.

Увидев на глазах Ридиции слезы, я решительно шагнула к скованной жертве, но в этот момент меня кто-то грубо схватил за талию и поволок на кровать. Пытаясь сопротивляться я стала бить грубияна руками и ногами, но он был невероятно силен и небрежно отмахивался от всех моих ударов. Бросив меня на ложе, насильник одной рукой схватил меня за горло, а другой начал надевать на руки кандалы. Мгновением спустя я уже не могла использовать магию и была практически обездвижена. Ридиция смотрела на происходящую сцену глазами полными страха и ужаса.

Еще через миг в мой рот был вставлен круглый кляп, который был ловко застегнут на затылке. Я потеряла возможность кричать и звать на помощь. Теперь из моего рта могли исходить лишь стоны похоти и боли.

Закрыв на щеколду тяжелую дверь, Нимье опустился на кровать и вытер со лба капли пота.

— Ох, сучки, заставили же вы меня потрудиться. К счастью, теперь вы полностью в моей власти.

Поначалу я подумала, что муж Ридиции начнет раздеваться, но я ошибалась. Он так и остался в камзоле, темных штанах до колен, сапогах и парике. Нимье столь бесцеремонным образом взирал на мою прелестную задницу, что забыл упрятать в штаны свой напряженный и побагровевший член, который еще несколько минут назад долбил раскрытый рот хрупкой жены. В том, что произошедшее не было нежным минетом, я ни капельки не сомневалась.

Подтянув меня поближе к краю кровати, Нимье задрал мои юбки и сдернул с бедер тонкие шелковые трусики. Увидев мои судорожно сжатые отверстия, насильник издал стон вожделения и стал ласкать рукой собственный пенис. Подрачивая стремительно твердеющий ствол члена, Нимье бесстыдно комментировал увиденное своей связанной жене.

— У этой шлюхи очень волнующие дыры, — с наслаждением произнес он, — Влагалище разработанное и… Просто прелестно… Дорогая, оно сочится! Анус не очень большой, но все же огромный по сравнению с твоей задней дырой. Теперь посмотрим, что у нее есть тут… Восхитительно, просто восхитительно…

Наглец прекратил мастурбировать, и смело раздвинул руками вход в мой спермоприемник.

— Ммм. Глубокая горячая, похотливая дырка, расширенная годами непрерывного разврата. Смотри Ридиция, это вовсе не твоя узкая, дрожащая от каждого касания щелка, активно сопротивляющаяся моему члену. Тут целая влажная пропасть, готовая к жесткой случке.

Для того, чтобы убедить жену в правдивости своих слов, Нимье пустил мне во влагалище слюну и восхищенно произнес.

— Пожалуй, дыра этой суки сгодится для совокупления, а то я уже устал кончать тебе в рот, Ридиция. А еще больше я устал слушать твои вопли о том, что твоя несчастная пизденка не выдерживает натиск моего члена. Настоящая жена должна терпеливо принимать в себя достоинства мужа, невзирая на боль и кровь!

Слушая комментарии своего мужа, Ридиция залилась слезами. По всей видимости, ее унижал сам факт того, что муж с вожделением смотрит на прелести другой более взрослой женщины, да еще и расхваливает их перед собственной женой.

Хорошенько распалившись, Нимье перевернул меня на живот и ловко содрал с моего тела остатки одежды. Теперь на мне остался только корсет, чулки, да туфли. Схватив меня за волосы, муж Редиции придал моему телу вертикальное положение, и со всей силы ударил меня по заднице своей волшебной тростью. Я издала болезненный стон, тогда как мужчина уперся в мое бедро своим влажным членом и стал с ненавистью мять мои соски. Наконец, он их сдавил с такой силой, что я начала стонать от боли. Заметив это, Нимье вновь схватил меня за волосы и произнес на ухо.

— Жаль, шлюшка, что у тебя нет молока. Придется Ридиции пить другие выделения твоего тела. Впрочем, для той недотроги, коей является моя жена, подобное питье будет полезным дополнением к каждодневному рациону.

Толкнув меня обратно на подушки, грязный самец перевязал коротким ремешком свой член, от чего пенис насильника налился кровью и еще больше увеличился в размерах. Остановившись рядом с женой, Нимье бесцеремонно раздвинул Ридиции рот и попытался вставить ей в глотку своей поршень.

Девушка выпустила из себя остатки спермы и испуганно замотала головой. В результате мужчина нанес жене пощечину, и девушка едва не упала на пол. Схватив цепочку, прикрепленную к груди Ридиции, насильник потянул вверх смуглые груди девушки, и таким образом заставил свою жену взвыть от непереносимой боли. Сцена девичьих страданий доставила такое удовольствие моему коллеге, что на сверкающей головке его члена выступила крупная капля смазки. Пенис его теперь напоминал таран, способный сокрушить на своем пути любую преграду.

Преисполненный похоти насильник, наконец, сумел ввести орган в рот собственной жены, после чего начал безжалостно трахать девушку в глотку, доставая до самой гортани. Уже через пару минут изо рта бедняжки текла целая река слюны и спермы. Иногда, Нимье выдергивал свой пенис из плоти Ридиции, смахивал с подбородка жены выделения и продолжал неистово долбить гортань “своей грязной суки”. По началу Ридиция активно сопротивлялась насилию, но наконец силы оставили ее и девушка сосредоточилась на том, чтобы просто не захлебнуться. Муж моей гостьи был столь возбужден, что трахал жену без всякой жалости и передышки.

Внезапно Нимье резко остановился и вновь выдернул член из девичьей глоки. Ридиция тут же зашлась в булькающем кашле, наклонилась к полу и извергла из горла поток вязкой жидкости. К своему удивлению, я поняла, что подобный поворот дел доставил мне странное извращенное удовольствие. Соски мои стали набухать, а влагалище засочилось тяжелыми каплями сока.

В этот момент, муж девушки издал полный удовольствия вдох и мгновением спустя, перевязал моей подвязкой от чулок набухшую головку своего полового органа. Боли, по всей видимости, его пенис уже не чувствовал. Таким нехитрым образом, мой коллега хотел избежать быстрого спермоизвержения и, одновременно с этим, продлить мучения своей жены.

В том, что этот похотливый самец задумал отъиметь и меня, я не сомневалась ни секунды. Весьма вероятно, что подобным образом он еще больше хотел унизить свою маленькую несчастную Ридицию — прим. м-м N.

Склонившись над своей женой, Нимье прижал голову бедняжки к лужицам ранее извергнутой спермы и заставил ее пить тот самый сок, который несколько секунд назад покинул ее тело. Обойдя девушку сзади, насильник оглядел вагинальное отверстие своей “избранницы” и со стоном вождения слизнул выделившийся сок. Поднявшись еще выше по девичьему телу, бесстыдник засунул язык в анальный провал красавицы и постарался проникнуть как можно дальше в него. Я видела, как девушка от стыда закрыла глаза и содрогнулась от нескрываемого отвращения к своему супругу. Тот же с явным удовольствием вылизал девичий анус, после чего сказал что — Ему нравиться вылизывать самые грязные дыры Ридиции, ибо тем самым он показывает своей жене, что она вовсе не идеальная принцесса, а самое обычное текущее животное. Согласно его философии, ни одна сказочная принцесса не могла испражняться на ковер, по команде своего принца. Ну а коли Ридиция делала это, то пусть она и подавиться своими романтическими бреднями.

Поскольку освободиться от пут я не могла, мне пришлось до самого конца смотреть процесс невероятно грязного соития мужа и жены. Поначалу казалось, что изощренная фантазия насильника не имеет пределов. Нимье хлестал Ридицию плетью, заставлял ее сдаивать в бокал выделения женского организма и, в довершении всего влил ей во влагалище целое блюдце горячего свечного воска. После этого последовало очередное изнасилование в рот, а также грубое, до нелепости неестественное связывание девичьих грудей. К концу подобных “развлечений”, смуглая красавица выглядела хуже дешевой шлюхи, раздолбленной отрядом имперских солдат. Из всех ее щелей сочились потоки семени. Пизда была разворочена и походила более не на узкий проход, а на широкий, залитый слизью канал. Рот был покрыт подтеками спермы. С подбородка девушки скатывались целые струи семенной жидкости. Анус несчастной был также изнасилован при помощи каблука ее маленькой девичьей туфли. Орудие грубого мужского произвола до сих пор торчало из заднего прохода девушки, причиняя ей сильнейшее неудобство.

Что касается Нимье, то он, по всей видимости, получал от происходящего чудовищное удовольствие. Напряженный, безумно отвердевший член его был покрыт смазкой, головка пениса блестела в тусклом свете свечей. Лоб насильника покрылся каплями испарины, тогда как его рубашка промокла насквозь от пота. Штаны, впрочем, были тоже не в самом лучшем состоянии.

Увидев, что Ридиция совершенно обессилела, насильник слизал с ее подбородка собственную сперму и поднял жену на руки. В следующий миг он бросил ее на кровать рядом со мной таким образом, чтобы головка девушки оказалась поблизости от моего сочащегося отверстия. Не давая мне ни секунды передышки, Нимье закинул на мою голову бедра своей супруги, тогда как моя пизда оказалась подле губ Ридиции. Совершенно обнаглевший маг также не остался в стороне от происходящего и засунул свой орган между нашими скользкими животами. Сорвав с наших голов ремешки кляпов, насильник закричал.

— Давайте же, маленькие твари, лижите, друг друга, чтобы я мог извергнуть на ваши животы свою драгоценную сперму.

Испугавшись возможной реакции мужа, Ридиция присосалась к моей дырке, тогда как я была вынуждена засунуть своей язык в ее раскуроченный провал. От хлынувшего мне в горло потока слизи и спермы я едва не задохнулась, но, проглотив всю вытекшую мерзость, я продолжила лизать трепещущие девичьи половые губы. Тем временем, Нимье яростно терся членом между нашей соединившейся плотью, что доводило его пенис до невероятно твердого состояния. Желая возбудить себя еще больше, муж Ридиции засунул по пальцу в наши анусы, и стал медленно двигать ими в узеньких дырках. Уже через минуту подготовки мой задний проход мог с легкость принять мужской член средних размеров. Плоть Ридиции к несчастью была не столь эластична, вследствие чего девушка вылизывала мой недра, непереставая постанывать от боли.

Внезапно, Нимье оторвал нас от случки и поставил перед собой на колени. Теперь перед его алчным взором предстали два нежных женских зада, а также наши раскрывшиеся промежности, истекающие смазкой и спермой. Начав неистово ласкать головку своего поршня, муж Ридиции прорычал.

— Чего же вы ждете, шлюхи — лижитесь и кончайте!!! Чтобы извергнуть сперму, я должен увидеть, не просто банальную случку подружек, а грязное, максимальное непристойное совокупление!!!

Я повернулась лицом к Ридиции и попыталась нежно поцеловать девушку. Жена насильника ответила мне слабым поцелуем, наши языки вновь слились вместе, и я стала чувствовать, как набухают бутоны моих грудей.

Наблюдая за нашими ласками, Нимье дрочил свой член, но внезапно бросился к моему заду и с ходу попытался вогнать мне в анус свой напряженный пенис. В состоянии безумной похоти он прижал меня к подушкам кровати, сорвал имеющуюся на мне одежду и заломил вперед руки, сжав их у запястий. Сняв кандалы, он вновь попытался проникнуть членом в мою не очень большую заднюю дырку. Вновь промахнувшись, он зарычал.

— Ох, сука, сильнее раздвигай ноги, а то сильно пожалеешь! Мне необходимо излить семя в твою прелестную задницу.

Уперевшись смазанной головкой в сморщенное колечко моего ануса, насильник надавил посильнее бедрами и его пенис оказался внутри моей задницы. Пытаясь отсрочить неизбежное, я попыталась сжать задний проход, но поршень Нимье напрягся и оросил мои внутренности очередной порцией смазки.

— Не смей сопротивляться, дрянь, — со стоном прорычал муж Ридиции, — А то я твою заднюю дырку просто порву. Ты даже не подозреваешь, сука, как мне хорошо пребывать в тебе. Читая твои работы по магии, я даже не подозревал, как будет приятно насиловать твою содрогающуюся плоть!! Я думал передо мной будет старая, глупая магичка — жалкий книжный червь, который копается в древних формулах. А ты! Ты во многом лучше моей неумелой, мелкой жены. Ох, сука, я мог бы разрушить все твои арканные теории исписав горы бумаги, но мой член гораздо быстрее докажет тебе мою правоту. Сегодня я причиню тебе чудовищную боль и постараюсь сделать так, чтобы ты не потеряла сознание. Сначала я проколю тебе губы вагины и клитор. Потом я проделаю то же самое с твоим длинным языком. Далее, я исхлестаю тебя до крови хлыстом, ну а напоследок, я возьму подвязки от чулок и перетяну вам с Ридицией шеи. Потом я буду мастурбировать, и вставлять в ваши задыхающиеся рты свой огромный твердый член. Когда одна из вас издохнет, второй я извергну в горло все накопленное семя. О, как восхитительно иметь тебя N!!! Трахая тебя, я чувствую, что совокупляюсь не с ребенком, а с цветущей женщиной. Не знаю, чтобы я делал, если бы не завернул к тебе на ночь. Давай же, щель, расслабь свой анус…

Член Нимье снова напрягся, прокладывая себе дорогу. Еще бы мгновение и все было бы кончено но…

Но в этот момент я отчетливо поняла, что если я сейчас не попытаюсь вырваться, то потом будет поздно. Сжав как можно сильнее колечко ануса, я протянула руку под свою текущую щель и со всей силы ударила насильника кулаком между ног. Издав истошный вопль боли, маг завалился назад. Его огромный член стал с ужасающей скоростью слабеть.

Каким-то невероятным образом мне удалось перевернуться на спину, и я едва успела отразить направленный на меня удар магической энергии. В моей голове мелькнула запоздавшая мысль:

— Боже мой, это безумец хотел не только грязно изнасиловать меня, но и убить прямо во время совокупления!

В ответ я обрушила на негодяя целый шквал молний и арканных вихрей. Поток энергии был столь сильным, что сверкающие молнии вылетали не только из моих рук, но и из глаз. Одна энергетическая ветвь выросла прямо из моего раскрывшегося влагалища, заставив маленькие волоски вагины вздыбиться от сил статического электричества. Нимье воздел вверх руки и поставил арканный щит. Однако, молнии пробили защиту, превратив ее в оседающую на пол сверкающую пыль. Муж Ридиции хотел было поставить еще один блокирующий эффект, но тут до него добрались мои яростные вихри и негодяй был испепелен ими в мгновение ока. На полу не осталось даже черного силуэта…

Устав от схватки и боли я со стоном повалилась на кровать. Платье мое были изорвано, половые органы раскрыты. Я была улита девичьим, своим и мужским соком, а тело мое сотрясала нервная дрожь. Этот мерзавец едва не убил меня, воплощая в жизнь свои грязные фантазии. Интересно, он это сделал из зависти к моим успехам, или он просто решил, что женщина не имеет права быть сильнее мужчины в какой-либо области. Если он действительно думал так, то в результате жестоко поплатился за допущенную ошибку.

Пытаясь успокоить рыдающую девушку, я напряженно думала — Могут ли в бескрайней вселенной существовать миры, где добродетель может чувствовать себя в полной безопасности от адептов похоти и насилия?

23 Закатной звезды, 1784 года

Целых шесть дней я отходила от шока. Подумать только меня хотели убить — убить за то, что я красивая женщина. Подобный кошмар просто не укладывался в моей голове. Если бы ужасный план Нимье сработал, то Ридиция стала бы следующей жертвой, а потом этот извращенец мог бы добраться и до моих служанок. Впрочем, нет, Джеймс и Донасьен ценой своей жизни все равно бы встали на их защиту.

В течение трех, последовавших после изнасилования дней, Ридиция только и делала, что плакала. Я как могла пыталась утешить свою несчастью гостью, насильно подавляя зародившееся во мне к ней чувство вожделения. Но как противостоять тому, что так естественно? Как противостоять тому, что заведено самой природой? Ридиция была прекрасна, и ее смугло тело будило во мне самые экстравагантные желания. Ее милая маленькая грудь, ее нежные руки и чувственный рот. Что и говорить — эта девушка была создана для любви еще больше, чем Ребекка. Однако, Ребекка была неопытной девушкой, которую надо было еще учить и учить искусству физической любви. Ридиция же умела делать все, иначе бы она не смогла прожить два года жила в обществе своего безумно развратного мужа. Таким образом, разница между молодыми девушками была хоть и невелика, но порой просто непреодолима.

Этим утром в особняк вернулись мои служанки — Жустина и Жульетта. В течение двух последних месяцев девушки проживали в городе, пытаясь провести большую часть подготовительной работы, имеющей непосредственное отношение к будущему празднику. В конце-концов, служанки возвратились в манор, и только тогда я поняла, сколь сильно соскучилась по ним.

Обоим девушкам едва исполнилось 18, но их изящные формы вызывали вожделение у большинства взирающих на них мужчин. Обе близняшки были довольно высокими. У обоих была красивая, чуть вздернутая грудь, скрывающаяся под покровами ладно скроенного платья. Черты девушек были милыми и чувственными. Однако, если Жустина была открыта для разговоров, то Жульетта была замкнутой и молчаливой. Впрочем, обе близняшки были моими лучшими подругами, и я с наслаждением придавалась любовным утехам в их прелестной кампании. Один раз мы даже сняли в городской гостинице самый роскошный номер и заманили в него молодого офицера, который принял всех нас за служанок. В течение ночи он долбил наши дыры своим напряженным членом, заливая влагалища извержениями горячей спермы. В тот день были едины не только наши тела, но и наши души. Девушкам было без разницы, что я старее их более чем на двадцать лет, и это было прекрасно! Тогда я впервые, за много-много лет, снова почувствовала себя молодой.

Ну, так вот, встретив девушек у входа в замок, я приветствовала их сладким поцелуем в губы. Если с Жульеттой мы лишь немного коснулись друг друга языками, то с Жустиной мы стали целоваться взасос, бесстыдно обмениваясь слюной и совершая вращательные движения язычками. Наша взаимная похоть достигла таких пределов, что я начала расстегивать на девушке блузку. Весьма вероятно, что в этот момент Ребекка покраснела от стыда и была готова сквозь землю провалиться. К счастью я вовремя остановилась и решила не выносить на люди свои плотские предпочтения.

Дав девушкам время отдохнуть я пригласила их вечером в Красную комнату. Подобное же приглашение (только в ультимативной форме) получила и Ребекка, весь день вздыхающая о красавце муже. Естественно, вся троица обещала присутствовать в вышеозначенном помещении замка сразу же после 9 часов вечера.

Промаявшись весь вечер от похоти я, наконец, не вытерпела и начала переодеваться. Сняв с себя верхнее платье, я надела корсет, чулки с подвязками, высокие черные перчатки, изящную треуголку с фатой и туфли на высоченных каблуках. Кроме того, я взяла из своего секретного сундучка хлыст и несколько пробок, которые можно было вставить девушкам в расширившиеся от похоти анальные отверстия.

Скользнув в таком виде в тайную дверь, я уже через три минуты оказалась в Красной комнате. Все девушки сидели полностью обнаженными (кроме туфелек на них не было совершенно ничего) на огромной кровати и внимательно изучали свои набухшие письки. Если Ребекка нерешительно разглядывала отверстия Жюстины и Жюльетты, то мои подруги без тени смущения исследовали плоть молодой девушки. Приглядевшись к троице я поняла, что близняшки добились в соблазнении моей красавицы заметных успехов, тогда как Ребекка едва ли могла связать пару слов. Она покраснела и дрожала всем телом, будто бы попала в холод лютой стужи.

Активную деятельность служанок я прервала щелчком хлыста о пол. Услышав звук удара, девицы сразу же притихли, не зная, что делать дальше. Поскольку волна похоти с меня уже схлынула, я поставила перед собой кресло и поманила пальцем Жустину. Когда девушка подошла ко мне, я посадила ее на поводок и приказала сесть на колени. Убедившись, что близняшка сделала требуемое, я поставила на подлокотник кресла затянутую в чулок ногу и ткнула возлюбленную лицом в собственную мокрую щель. Чувствуя нарастающий прилив вожделения, я приказала Жульете сковать руки Ребекки и за волосы привести ее к моему креслу. Естественно, девственная сучка завопила, что не желает делать этого, но моя прелестная близняшка ударила ее ладонью по лицу и силой поволокла к каблукам моих туфель. Слезы из глаз Ребекки текли ручьем, но в тот момент, я не жалела эту маленькую дрянь, поскольку ее боль лишь еще больше усиливала мою похоть. Возможно, в этот момент я поступала точно также, как Нимье, но ничего не могла с собою поделать. Принуждая бедняжку, я непрестанно думала о том, что когда насилуют тебя это ужасно, но когда насилуешь ты, реальность окрашивается совершенно другими красками!

Итак, когда Ребекка оказалась поблизости от моей любимой, я приказала племяннице лизать шикарный зад моей прекрасной Жустины. Для того, чтобы еще больше распалить свою развратную дыру, Жульетта обхватила руками мои бедра и проникла языком в заднее отверстие. В течение следующих трех минут мои шлюшки яростно отлизывали друг чужие половые органы, буквально утопая в струящемся соке. Я дергала руками за собственные соски и готовилась извергнуть из себя накопившиеся выделения.

Наконец, я тоже не выдержала, содрогнувшись всем телом от сильнейшей волны похоти.

Грубо оттолкнув в сторону Жульету, я присела на каблуках и широко раздвинула ноги. Перед лицом моей возлюбленной предстала широко раскрытая, обильно смазанная слюной женская пизда. Близняшка не знала, что внутри это багровой, сочащейся влагой дыры уже поднимается волна тепла и пленительного раздражения. Чередуя грязные слова с покусываниями собственных сосков, я приказала Жустине открыть рот, что та послушно и выполнила. В тот же миг Жульетта до боли сжала мои груди и закричала.

— О, госпожа, как же мне хорошо!!!

Пытаясь получить, как можно большее удовольствие я раскрыла пальцами собственное лоно, и струя сверкающей жидкости стала бить в рот млеющей служанки. Выдавливая из себя сладостный поток, я получала еще большее удовольствие, подрачивая пальчиками стремительно набухающий клитор.

Взирая за потоком, орошающим рот Жустины, Жульетта не скрывала своих развратных помыслов и тяжело дышала мне в ухо. Наконец, когда сверкающая струя иссякла, Жульетта встала передо мной на ноги, тяжело застонала и извергла мне на груди поток внутреннего сока. Спермоприемник близняшки излил на меня, казалось, целый океан терпкой жидкости, но девица продолжала дрочить, подбадривая себя грубейшей руганью и яростными шлепками по ягодицам. Поскольку стоять на высоких каблуках девушке было тяжело, Жульетта еще шире раздвинула ноги, как будто бы хотела сесть на шпагат. Потом она глубоко вогнала своей палец в разгоряченную киску и извергла из себя последнюю, самую сильную струю сока, который крупными каплями обрызгал лежащий на полу ковер.

Именно в этот момент в мою голову пришла счастливая мысль, я оставила служанок в одиночестве и подошла к небольшому шкафчику, стоящему у дальней стены комнаты. Из него я вытащила металлический расширитель, ручки которого были похожи на садовые ножницы, тогда как верхняя части устройства напоминали две полые половинки разрезанного цилиндра.

Видя, что подборок Жульетты подрагивает, я вновь села на колени и, пустив очередную струю в глотку Жустины, раздвинула вход в вагину первой близняшки. Вставив в разгоряченную пизду расширитель я нажала на его ручки и услышала блаженный вопль обезумевшей любовницы. Узкая вагинальная щель превратилась в самый настоящий тоннель, по стальным стенкам которого стали струиться океаны женской смазки. Понимая, что подобное блаженство закончится через несколько секунд, я поставила под поток хрустальный бокал и до половины наполнила его выделениями Жульетты.

К моему удивлению, от увиденного Ребекка протяжно застонала и постаралась прикрыть рукой свою промежность. Однако племяннице крупно не повезло. До предела возбужденное влагалище извергло наружу водопад сверкающей жидкости, который стал быстро растекаться по белым кроватным простыням.

Приблизившись как можно ближе к Ребекке, я протянула девушке хрустальный бокал и нетерпеливо произнесла.

— Пей!

— Пожалуйста, тетя, — зарыдала в ответ девушка, — Это же так отвратительно, как вы можете… Это же такой чудовищный разврат.

— Пей, мерзавка, — произнесла я дрожащим голосом, пытаясь навалится на девушку сверху. Мой трахнутый клитор задрожал, от дикого вожделения. Наконец, Жустина и Жульетта помогли мне справиться с вопящей родственницей и прижали руки и ноги девчушки к кровати. Я мигом зажала глупышке нос и когда та открыла рот, вылила на ее язык четверть имеющей в бокале жидкости. Ребекка закашлялась и постаралась выплюнуть содержимое наружу. Однако, я была наготове и скрепила уста своей недотроги чувственным поцелуем. Подарив ребенку целый поток слюны, я, в конечном итоге, заставила ее проглотить всю жидкость до самой последней капли.

Только теперь я расслабилась и испила из стеклянного бокала терпко пахнущий, но от этого не менее драгоценный напиток. Это было восхитительно. Я наслаждалась выделениями своей служанки, словно самым дорогим вином и всерьез пожалела о том, что сок кончился так быстро. Однако, бокал подарил мне еще одну восхитительную мысль. Этим вечером я решила без устали дрочить свою недотрогу и в конечном итоге наполнить ее выделениями целую винную бутылку.

Твердо решив воплотить свою задумку в жизнь, я приказал девушкам забраться на кровать и встать на колени таким образом, чтобы их задницы смотрели в потолок комнаты. Убедившись, что даже рыдающая Ребекка заняла требуемую позицию, я извлекла из шкафа две длинные острые иглы, а также хитроумный шарообразный мастурбатор, работающий при помощи арканных потоков. Машинка представляла собой сферу, по внешней поверхности которой были размещены многочисленные выпуклые пупырышки. Будучи вставленным во влагалище женщины, этот артефакт ускорял свое вращение, заставляя свою хозяйку течь словно кобылу в разгар случки.

В этот самый момент, Ребекка вновь обратилась ко мне, размазывая по щекам слезы.

— Тетушка, почему вы так сурово относитесь ко мне? Зачем вы выливаете на меня грязь столь изощренного разврата?

Погладив малышку рукой по спине, я с нежностью произнесла.

— Ты слишком мала, чтобы понять всю прелесть происходящего процесса. Я уже не молода и мой организм не возбуждается от одного лишь вида мужчины. Мне нужна более сильная стимуляция и возможно, даже боль, чтобы получить физическое удовольствие от соития. Таким образом, я должна подвергать твое целомудрие различным испытаниям, дабы удовлетворить свою женскую похоть. Надеюсь, что достигнув моего возраста ты поймешь меня, простишь, и, конечно же, используешь в своих собственных оргиях. А теперь, шлюха, раздвигай руками анальное отверстие, да пошевеливайся, а то я насильно вобью в твои внутренности эту замечательную арканную штуковину.

Ребекка с рыданиями схватилась руками за ягодицы, и попыталась развести их в сторону, дабы продемонстрировать мне узенькое колечко своего прелестного ануса. Поскольку руки ребенка дрожали, мне пришлось изменить план действий. Я поднесла шар не в заднице малышке, а к её задроченной вагине. Уже через мгновение артефакт закрутился в недрах племянницы, доводя ее тело до возбуждающего безумия. Ребекка стала метаться по кровати, выплескивая из вагины струйки материализовавшейся похоти. Каким-то чудом, мои девчушки умудрились поймать племянницу и приковали ее с помощью кандалов к ножкам кровати. После этого, я положила под зад своей драгоценной родственницы подушку и подставила под пизденку девочки бокал, который стал спешно заполняться девичьими выделениями. От орудующей внутри тела машины живот красавицы набух, как во время беременности, что придало моим фантазиям новое направление. Взирая на метания Ребекки, Жустина наклонилась вперед и взялась пальцами за щиколотки. Уже через миг она извергла на простыни целый фонтан своей похоти, после чего едва смогла удержаться на каблуках. Выброс сока как всегда сопровождался чередой непристойных ругательств, от которых наша похоть всегда зажигалась с новой силой.

Потрогав рукой собственную киску, я лизнула языком бедро рыдающей девушки и проверила на остроту узкий конец заранее приготовленной иголки. Выступившая на бедре Ребекки капля крови показала мне, что предмет может быть использован для еще большего унижения моей рыдающей красавицы. Однако, для продолжения пыток мне требовался новый заряд похоти, которым меня обязалась наполнить Жульетта.

Повернувшись к Ребекке, я произнесла.

— Сейчас ты считаешь себя несчастной, изнасилованной жертвой, но поверь, твое положение очень сладостно и должно доставлять тебе огромное удовольствие. Если ты считаешь по-другому, то внимательно проследи за той сценой, которая немедля развернется перед твоими глазами.

Поднявшись с кровати, я передала Жульетте хлыст, подошла к стене и оперлась на нее руками. После этого, я как можно шире раздвинула ноги и выставила на показ свою чувственную задницу. Жульетта несколько минут похотливо взирала на мое тело, после чего размахнулась хлыстом и со всей силы нанесла мне удар. Я вскрикнула, сопроводив вопль потоком брызнувшего на стену сока. Вслед за первым, последовал второй удар хлыста, за ним третий и так до десяти. В конечном итоге, вся моя спина и задница были покрыты багровыми полосами. На завершающем этапе наказания, в моей вагине случился самый настоящий взрыв похоти. Блестящие струи извергнувшегося сока протянулись от внутренних дыр до самых каблуков моих туфель. Я была на грани оргазма и теперь вновь могла бесстыдно предаваться царящему вокруг разврату.

Подкравшись сзади к напуганной племяннице, я взяла с простыни иглу и приказала своим любовницам оттянуть вниз груди Ребекки. Несчастная начала вопить и кричать о том, что не сможет больше выдержать подобного обращения. Работающая в ее письке машина продолжала свою разрушительную работу, наполняя подставленную под вагину бутылку сверкающими выделениями молодого женского организма. Поскольку вопли Ребекки еще больше воспалили мою похоть, я задумала познакомить свою племянницу с новым видом болезненных ощущений. Приставив к девичьему соску длинную иглу, я хорошенько прицелилась и одним ударом нанизала на этот своеобразный вертел сразу два напрягшихся бутона. Будучи не в силах орать, Ребекка упала на подушку и начала сотрясаться в спазмах оргазмирующей боли. Для того, чтобы продлить “удовольствие” красавицы я сжала ее прелестные половые губки и проколола их второй острой иглой. Несмотря на то, что девушка молила о пощаде и боли, ее извержения говорили об обратном — Ребекка несомненно получала удовольствие, но не хотела признаваться себе в этом. Грязная маленькая сучка текла, как целый полк солдатских шлюх. Ранее подставленная винная бутылка была наполнена выделениями практически до половины, и взирая на это я довольно рассмеялась.

— Просто прелестно, моя красавица, — улыбаясь, произнесла я, — Давай же, избавься от ложной скромности и стыда. Вылей из своих недр похоть, накопленную за долгие годы целомудрия. Поверь, падение в бездну разврата будет невероятно приятным. Сложно лишь начать, но, сделав первый шаг, ты забудешь дорогу назад.

— Подобная жестокость чудовищна, — из последних сил прокричала моя бедняжка, — Ваша сестра была образцом добродетели, от нее всегда исходила любовь и нежность. Вы же, вы же… просто отвратительны. Словно грязная самка животного вы совокупляетесь со всем, что движется вокруг. Вы запятнаны развратом до самых глубин души, а значит, вы не стоите и воспоминания о моей бедной матери.

В ответ на столь длинный философский монолог, я лишь мягко улыбнулась. Поскольку Жустина вновь пристроилась ртом к моему текущему отверстию, я терпеливо произнесла.

— Моя дорогая красавица. Твои нелепые заблуждения очень милы, но чрезвычайно ошибочны. В действительности, каждый человек скрывает в своем разуме ростки животного наслаждения. Твоя мать тоже была не ангелом. Все ее благочестие было обманом. Где таилось оно, когда шесть ее пьяных друзей в течение трех часов одновременно насиловали меня во все отверстия, а твоя родительница взирала на происходящее насилие в самом непотребном и пьяном виде. Более того, моя благочестивая сестра добровольно мастурбировала члены насильников, с удовольствием наблюдая за тем, как их семя льется в мое раскрытое отверстие! Только лишь на следующий день к ней пришло протрезвление. Именно после этого гнуснейшего поступка, ведь я была так мала, она стала набожной и благочестивой. Однако, ничто не проходит бесследно. Я полюбила то, чему пытались научить меня эти отвратительные люди. Я приняла похоть всем своим сердцем и теперь готова пойти на многое, дабы удовлетворить ее…

— Ложь, все ложь. Не хочу слышать этого, — прокричала в ответ Ребекка.

— Я не буду убежать тебя в своей правоте, — Коротко отозвалась я и потянулась пальцами за вагинальным шариком, который до сих пор вращался в недрах несчастной. Машинка немедленно отреагировала на мысленный приказ и изверглась из недр девушки, вместе с потоком вагинальной слизи. Ребекка тяжко застонала то ли от боли, то ли от похоти и уткнулась лицом в мягкую подушку. Я же притянула за волосы Жустину и приказала занять ей позицию спереди от меня.

Девушка отозвалась на мой приказ самой обворожительной улыбкой из тех, что были известны ей. Сев передо мной, красавица раздвинула свои длинные ноги и прижалась к моей вагине сверкающими губами собственного влагалища. Наши языки соединились друг с другом и начали безумную карусель движений. Пытаясь занять более удобное положение, я обняла возлюбленную за талию, и наши крепкие сосочки уперлись друг в друга, стали теряться и прогибаться от обоюдного напора плоти.

— О, моя прекрасная Жустина, — едва сумела вымолвить я, — Моя текущая дырка заждалась слияния с твоей прекрасной влажной киской!

Судя по тому, что недра прелестницы выбросили очередную порцию смазки, мои нежные слова были положительно восприняты любовницей. Уже через секунду наши развороченные пробоины неистово терлись друг о друга, издавая хлюпающие звуки страстного совокупления. Прижав к своему телу любимую, я яростно стала долбить ее широкую дыру (поверьте, в нее бы с легкостью вошел конский член) своим мокрым лобком. Внезапно, между нами родился тот сладостный резонанс, который вызывается вакуумом внутренних органов. Наши развороченные вагины стали по очереди сокращаться, что довело мою красавицу до совершеннейшего безумия. Пытаясь сдержать волну дикой похоти, Жустина впилась мне в сосок и едва не оторвала его. Взгляд ее наполнился жестокостью, а руки с невероятной силой надавили мне на бедра.

Понимая, что изменение положения наших тел может привести к прекращению случки, Жустина изогнулась, словно дикая кошка, и с воплем ненависти оросила мои бедра фонтанами своего чудесного сока. Поскольку до моего оргазма оставались считанные секунды, я оттолкнула любовницу в сторону и прижала к пизде валяющийся поблизости бокал. Следующие мгновение показалось мне длинною в вечность. Наконец, возбуждающе застонав, я сдоила в прозрачную емкость пару сверкающих капель, а потом извергла из себя океан разгоряченной похоти. Бокал, не выдержавший такого напора, разбился на сотни маленьких осколков. Жустина, Ребекка и вся кровать были залиты моими выделениями. Это было прекрасно. Еще прекраснее, чем ты удары хлыста, которые нанесла по моей заднице прелестнейшая Жульетта.

Расслабившись, я упала на мокрую кровать, сладострастно взирая на болезненные постанывания Ребекки, которая попала в полное распоряжение второй служанки. Извращенная фантазия Жульетты нашла выход в изнасиловании этого маленького, беззащитного существа. Служанка проделывала со связанной девушки такие оригинальные вещи, что даже я поразилась ее находчивости. Для начала, она долго хлестала девчушку по отвисшим грудям, не забывая сдаивать в ее горло струйки своей извергающейся похоти. Потом, она провела пальцами своей руки по пространству девственной вагины и начала засовывать свою узкую конечность в анальное отверстие девушки. Бедняжка орала, что Жюстина вот-вот порвет ее, но женский организм выдержал и этот напор, после чего, во внутренностях племянницы оказалась вся ручка моей развратной близняшки. Взирая с улыбкой на боль извивающегося ребенка, Жюстина сжала свою руку в кулак и со всей силы начала долбить им задницу Ребекки. О-да, это было прекрасно, когда задыхающаяся от боли мерзавка просила помиловать ее, но бессердечная тварь с еще большим усердием продолжала разрывать ее анус. Наконец, Ребекка завыла как животное и, вздрогнув всем телом, излила на живот своей мучительницы нескольких слабых струй сока.

С победным воплем, Жюстина вырвала из задницы девушки руку, схватила мою родственницу за волосы и заставила Ребекку вылизывать каблуки своих туфель, описывая моральный облик подчиненной девочки самыми нелестными эпитетами. Я лишь поражалась бесстыдству своей служанки, которая унижала свою жертву обвиняя ее в тех пороках, которыми девочка никогда не страдала.

Покорно выполнив все унизительные просьбы, Ребекка наконец была отброшена в сторону, словно испорченная и более бесполезная игрушка. Взгляд у несчастного ребенка был помутившийся, а белая, чувственная кожа была залита следами нашей грязной оргии. Как вы понимаете, все участники свершившегося акта получили крайнее наслаждение от столь грязной и длительной работы. Единственным исключением была моя несчастная племянница Ребекка.

Тем же вечером глупышка заперлась в свой комнате, и отказалась от ужина.

28 Закатной звезды, 1784 года

Сегодняшним утром мы с Жюльеттой и Донасьеном решили отправиться в город, дабы встретить мать графа Фон Эйзенхофена. С этой влиятельной дамой мы должны были обговорить все детали последующего брака между молодым человеком и Ребеккой — моей блистательной протеже. Путь наш должен был пролегать через темный и мрачный Зумвальдский лес, сплошь поросший кривыми черными деревьями и маленькими колючими кустарниками. Поскольку Зумвальд был известен как обитель разбойников, Донасьен взял с собою ружье, а я умудрилась спрятать между грудей маленький кремневый пистолет. Кроме того, я приготовила в шкатулке несколько крупиц черной кладбищенской земли, которая могла призвать к жизни зловещую магию древней чащобы.

Отправившись в путь, я поразилась низкому темному небу, которое угрюмо нависло над дорогой. Вдали виднелись вспышки зарниц, а темнеющая у горизонта громада Зумвальда наводила на меня самые мрачные предчувствия. К счастью, мы не долго продолжали свой путь в одиночестве. В полдень, я остановила карету у придорожной таверны, после чего мы с моей возлюбленной перекусили маленьким рептилиеподобным существом, неизвестного мне вида (хитрющая рыжеволосая трактирщица пыталась убедить меня в том, что это свежепойманный драгонлинг), а также выпили бокал не самого дорогого багрового вина. Мы уже хотели было покинуть гостеприимное заведение, как мне на глаза попалась парочка — мать и сын, решившие перебраться через страшный лес на своем беззащитном экипаже. Поняв, чем это может закончиться, я пригласила Мэйнера и Флоранну в свою карету и уже через несколько минут мы впятером неслись по стремительно темнеющей дороге. Когда мы оказались под вершинами огромных деревьев Зумвальда, на наш экипаж пала длань бесконечной тьмы. Лишь одинокий огонек лампы, горящей рядом с козлами экипажа, вселял в нас уверенность в том, что дорога, бегущая через зловещий лес, внезапно подойдет к концу.

Мрак, наступивший в карете, был столь плотен, что я могла без тени стеснения поцеловать свою прекрасную служанку. Однако, чувство меры еще не покинувшее меня после обильного ужина, возобладало над естественными желаниями женского организма, и я угрюмо продолжила взирать на искаженные деревья мертвого леса. Поскольку рядом со мной, на маленькой бархатной подушке покоилась книга любовных приключений, я подумала, что не будет ничего плохого в том, что я зажгу в своей руке маленький арканный огонек, который осветит нашу молчаливую маленькую кампанию. В этот самый момент я едва не передумала, поскольку до моих ужей донесся странный, хлюпающий звук, заставивший меня подумать о том, что Жюльетта окончательно потеряла всякий стыд и решила проявить свою неудержимую похоть рядом с совершенно незнакомыми людьми. Коснувшись руки служанки, я поняла, что она сжимает ими сумочку, а значит, никак не может быть повинна в представленном мною грехе. Тихо вздохнув от облегчения, я щелкнула пальцами, и в самом центре моей ладони зажегся огонь яркого пламени.

Пробежавшие по карете тени высветили до безобразия бесстыдную картину, в реальность которой я не могла поверить несколько долгих мгновений. По всей видимости, пока мы ехали через лес, Флоранна расстегнула штаны своего сына и начала мастурбировать его вздымающийся член. Вне всякого сомнения, стареющая женщина была на пути к успеху, поскольку на вершине влажной мужской головки виднелась капля прозрачной спермы. До извержения семени оставалась считанные секунды и в этот самый миг я и инициировала сверкающую магию огня.

Прежде чем перейти к описанию последующих событий, я расскажу вам, как выглядел Мэйнер и его развратная родительница. Молодому человеку едва исполнилось 19 лет, но он уже обладал развитым телом и серьезным, сосредоточенным взором рано повзрослевшего человека. Руки у него были тонкие и аристократичные, что предавало ему более женственный вид. Одет мой гость был в черный сюртук, короткий парик, с длинным хвостиком и высокую темно-зеленую треуголку. Судя по тому, как Мэйнер взглянул на меня после раскрытия страшного секрета, случившееся его практически не взволновало. Что касается Флоранны, то, несмотря на все еще красивое лицо, эта женщина была старше меня и, по всей видимости, цветок ее чувственности медленно увядал. Вне всякого сомнения, груди у нее не стояли, а половые органы несли на себе следы многолетних соитий. Взирая на это когда-то красивейшее, а теперь увядающее создание, я с ужасом подумала о том, что вскоре сама стану такой. Подобная мысль была столько ужасна, что напугала меня больше, чем вздыбленный пенис самого дикого насильника.

Увидев мать, лижущую член своего сына, Жюльетта прикрыла рукой рот и так сильно побледнела, что я смогла заметить это в тусклом свете магического огонька. Поскольку мать смотрела на нас с ужасом и откровенным страхом, я успокаивающе кивнула головой и едва слышно произнесла.

— Поверьте, я действительно не думала, что…

— Наоборот, примите наши извинения, — вежливо кивнул головой Мэйнер, после чего положил свою руку на голову матери, — Не заставляй меня ждать, Флоран, сегодня я должен сбросить семя, прежде чем ты вновь начнешь рыдать о своей ужасной судьбе. Поверь, путешествующие в кареты красотки, скорее всего, разделят со мною все радости долгого и обильного спермоизвержения.

— Вот уж не думаю! — нахмурила свой лобик Жюльетта.

— Пожалуй, я лучше погашу огонек, — коротко произнесла я, стараясь как можно дальше отодвинуться от странной парочки.

— Отнюдь, мадам, я бы хотел, чтобы вы в деталях увидели весь последующий процесс, — с вожделением протянул молодой человек, после чего насадил голову матери на свой вздыбленный член и заставил Флоран двигать языком вдоль медленно багровеющего фаллоса. Судя по стонам и вскрикам Мэйнера, процесс кровосмесительной фелляции доставлял ему огромное удовольствие.

— Вы не поверите, очаровательные дамы, сколько сильно возбуждают меня ласки собственной матери. Каждый день, эта старая шлюха вливает в себя огромное количество моего семени. И, при этом, я непрестанно хочу все больших и больших наслаждений. Как правило, оно умело доводит меня до оргазма и уже через несколько минут я обильно орошаю ей глотку.

— Мой сын, зачем же ты хвастаешь своим грязным, отвратительным пороком, перед этими благочестивыми девушками, — произнесла несчастная мать, оторвавшись от огромного органа молодого человека, — Неужели ты еще не пресытился своими разнузданными развлечениями!

— О, нет, мадам, — покачал головой развратник, — Я лишь еще больше убедился в том, что наибольшее удовольствие в похоти мне доставляют самые грязные и запрещенные вещи. Вы помните, как Шаттенберге я взял на руки ваше дряблое тело и вонзил в него свой твердый, залитый смазкой член. Вы восхитительно сопротивлялись этому акту насилия, но я все же свершил его и залил семенем недра вашего лона — того самого, которое некогда дало мне жизнь. Вы не поверите, какую радость я испытал, когда принуждал вас к соитию! Это величественное ощущение просто невозможно передать словами!

Темны души людей. Во мраке их, даже Зумвальдский лес покажется поляной, окутанной лучами угасающего солнца — прим. м-м N.

В ответ на последние слова сына Флоран горестно зарыдала, но сын Мэйнер и не думал пожалеть свою мать. Он бесстыдно задрал несчастной женщине юбки и продемонстрировал нам ее стареющую плоть. Оказалось, что она не так уж и дрябла, как можно было предположить на первый взгляд. Пока негодяй живописал нам прелести своей несчастной родительницы, Флоран продолжала полизывать ему член и, наконец, струя спермы сильнейшим фонтаном ударила в рот стенающей женщины. Подобная утеха была столь отвратительна, что я не смогла спокойно взирать на удовольствие Мэйнера и отвернулась от мерзкого кровосмесителя.

— Давай, давай, скотина, не забывай высасывать капли семени из недр моего вздыбленного пениса. О, дамы, вы даже не представляете, как сильно мне хочется продемонстрировать вам всю глубину моей звериной похоти.

Выдернув свой член из горла родительницы, Мэйнер опрыскал спермой наши с Жюльетой платья. Одна из капель, к невероятному восторгу безумца, попала мне на губу, и я с отвращением стерла ее следы своею черной перчаткой. Меня переполняло отвращение к мерзкому молодому человеку, но я опасалась высадить парочку в лесу, поскольку судьба несчастной Флоран была мне глубоко не безразлична.

— Теперь прекрасные незнакомки, я продемонстрирую вам то, что давно хотел проделать на людях. Понимаете, моя мать до сих пор наполовину девственница. Мой жестокий отец, не сподобился продолбить Флоран анус, и сознательно лишил свою жену такого сильного удовольствия, Таким образом, будучи любящим сыном, я не могу не доставить моей матери всю радость анального совокупления.

Услышав эти слова, Флоран закрыла лицо руками, упала на подушку и разрыдалась от горя и ужаса. Тонкие ручейки слез потекли по ее щекам, и, скатываясь по пальцам, падали на пол экипажа. Преисполненная праведного гнева, я выхватила из корсета кремневый пистолет и поднесла его голове своего гостя. Я была готова спустить крючок по первой просьбе униженной женщины, но Мэйнер лишь нагло улыбнулся мне в лицо. Самое ужасное, что мать также обратилась ко мне с просьбой не убивать ее сына. Я не знала, что делать в такой чудовищной ситуации. Пустив пулю в голову извращенца, я бы, наверняка оставила в одиночестве безутешную женщину. В противном случае, я не смогла бы помешать безумцу в исполнении своих грязных фантазий.

— Оставьте их, мадам, — с трепетом в голосе произнесла моя возлюбленная, — Флоран ничего не остается, как смирится со своей судьбой.

— Каждый сам вершит свою судьбу, — жестко отозвалась я, упираясь граненым стволом в лоб безумца. Выступившие на коже Мэйнера капли пота показали мне, что он воспринял мою угрозу всерьез. Однако, его вздыбленный член даже и не думал опадать. К своему безграничному стыду я поняла, что уже сейчас готова вместе с Флоран лизать этот огромный похотливый инструмент победившего бесстыдства. Как же низко я пала, и как низко мне предстоит пасть в будущем, — пронеслась в моей голове запоздалая мысль раскаяния.

— Неужели вы не понимаете всю глубину порока, проникшего в вашу душу, — сурово произнесла я, ощущая болезненные уколы собственной совести, — Ведь перед вами ваша мать. Самый родной и близкий вам человек, который поднял вас на ноги и вскормил своим молоком.

— Да это просто смешно, — весело рассмеялся бесстыдник, — Я люблю свою мать больше, чем кто-либо еще. Она просто не понимает всю глубину моего сыновнего чувства. Прошу вас, мадам, уберите прочь свой маленький пистолет. Он меня не пугает, но я готов стерпеть и его, если вы продемонстрируете мне свой зад. Пожалуй, я дам ваз за это золотую крону.

В этот момент в разговор вступила Флоран

— Простите его, госпожа, Мэйнар мой единственный сын. Я покончу с собой, если земля леса заберет его в свои глубины.

Содрогнувшись от внутреннего отвращения к Мэйнару, Флоран, самой себе и к миру, который допускает подобные низости, я положила курок на зарядную полку и вновь спрятала смертоносное оружие внутри своего туго затянутого корсажа. Увидев это, молодой человек победоносно улыбнулся и произнес.

— Ну что же, моя драгоценная матушка. Забирайтесь на диванчик и становитесь на нем на колени. Обязуюсь не причинять вам сильной боли.

Флоран покорно исполнило то, что требовало от нее молодое чудовище и сын, прямо перед нашими глазами, оголил увядающую задницу своей матери. Внимательно оглядев анальное отверстие родительницы, сын осыпал ягодицы матери поцелуями и в течение нескольких секунд вылизывал женщине задний проход. Подергав рукой член, Мэйнар привел его в боевое положение и приставил прямо к анусу несчастной женщины. Шокированная происходящим Жюльетта крепко закрыла глаза и прижалась ко мне поближе. По всей видимости, безумец хотел шокировать и меня, но я стойко выдержала всю последующую сцену, наполненную похоть, развратом, и жаждой животных ощущений.

Положив руки на задницу несчастной женщины, Мэйнар напрягся и вбил головку члена в ее лоно. Несчастная Флоран издала вопль погибающей жертвы и из ее глаз потекли ручейки слез. Подстегиваемый похотью Мэйнар склонился над спиной свой “партнерши”, и стал с невероятной скоростью работать бедрами. Мать покорно переносила все это безумие и, по всей видимости, искренне старалась сделать сыну приятно. Однако, молодой человек, был поглощен лишь своими собственными страстями. Доведя мать до предобморочного состояния, он с победным воплем вогнал пенис в вагину жертвы, да так сильно, что яйца безумца ударились об вздрогнувший клитор Флоран. После этого сын задрожал всем телом и, вне всякого сомнения, изверг во внутренности родительницы сильнейшую струю горячей спермы.

В тот самый момент, когда последние капли семени покидали вздыбленный член насильника, развратник повернулся к нам лицом, и сглатывая слюну прошептал.

— Я заплачу золотую крону той шлюхе, которая немедля введет мне в зад свой палец. И две кроны той, которая высосет из моего инструмента оставшиеся капли сока!

Мы безмолвствовали. Моя похоть сменилась отвращением и презрением к этому животному в облике человека.

Придя в себя от чудовищного оргазма, молодой человек откинулся в сторону и в этот самый момент, стенку кареты пробила пуля. Свинцовый шарик разнес грудь Мэйнару, забрызгав экипаж багровыми каплями крови. Флоран спаслась лишь потому, что стояла на коленях. Жюльетта завизжала от шока и ужаса. Ее грудь, ее лицо, все было покрыто багровыми каплями красной жидкости.

— Уберите, уберите это с меня, — истерично закричала моя служанка, пытаясь избавиться от смертоносных брызг. Водя руками по телу, она лишь еще больше размазывала по себе багровую субстанцию.

Внезапно, карета остановилась. Раздался второй выстрел. За ним третий и четвертый. По всей видимости, Донасьен использовал свой многозарядный мушкет. Боковину кареты пробила вторая пуля, которая разрушила моя прическу и снесла в сторону треуголку. Не медля ни секунды, я выхватила из корсета пистолет и взвела курок. Дверь экипажа распахнулась и передо мной предстало заросшее щетиной лицо, обезображенное гнойными ранами. Грязные лапы разбойника потянулись к моим грудям, чтобы смять их своей животной силой. Я выстрелила не раздумывая. Голову бандита буквально разорвало на части. В сторону от меня брызнул кровавый фонтан костей и плоти. Жюльетта исторгла сдавленный вопль, и ее вырвало мне под ноги.

Однако, это был еще не конец, в экипаж лез следующий негодяй. Я встретила его ударом кинжала в горло. В дверцу кареты ударил поток крови. Изрыгая чудовищные проклятья, бандит повалился в бок и рухнул в высокую траву. Понимая, что Донасьен оказался в большой беде, я спрыгнула со ступеньки экипажа и подняла с земли фехтовальный меч проткнутого разбойника. Балансировка оружия была посредственной, но сейчас выбирать мне не приходилось. Сбоку что-то зарычало. Я зажгла в руке сияющий небесными оттенками скорчер и снесла половину туловища еще одному зверю в человеческом облике. Секундой позже пламя в руке погасло, оставив после себя зудящую боль и запах дыма.

— N, N — донеслось оттуда-то сзади, — Их слишком много. Позаботься о Жюльетте. Бегите в лес.

Я с ужасом подумала, как слаб голос моего верного слуги и с безумной яростью кинулась на своих обидчиков. На меня двигалось как минимум трое — низких, грязных в своих желаниях людей, которые хотели не только моего золота, но и моей плоти. Первый из них с утробным ревом рванул вперед. Я приняла защитную стойку и нанесла разбойнику единственный смертоносный удар в область живота. Лезвие с отвратительным хрустом вышло из спины негодяя, знаменуя собой его смерть!

Небеса, я благодарю отца за то, что он научил меня драться холодным оружием.

Второй злодей был уже рядом, но вырвавшееся из моих пальцев электрическое пламя пронзило его глаза и пожарило негодяю мозги.

Мать, благодарю тебя за то, что ты обучила меня своему тайному ремеслу.

Третий гаденыш был проворнее всех. Он схватил меня сзади и начал рвать походный костюм. Я упорно сопротивлялась, но силы были слишком не равны. Злодей упрямо валил меня на траву. Пытаясь спастись, я надавила ему каблуком на ногу, а потом подпрыгнула на восемь футов вверх, воспользовавшись магией левитации. В этот самый момент мне на помощь подоспел израненный Донасьен. Пронзив злодея шпагой, он добил его в голову выстрелом из пистолета.

Результат лесной потасовки был ужасен. Погибло десять бандитов. Один из них, получивший удар меча в живот, прожил достаточно долго, чтобы в красках описать нашу ужасную участь. Донасьен не стал добивать его, ибо тот был беспомощен. Я не буду описывать всю ту мерзость, которую поведал нам умирающий мерзавец. Достаточно сказать, что слушая его реплики моя возлюбленная вновь согнулась в рвотных позывах. Мэйнар был убит случайной пулей в тот самый момент, когда получил оргазм. Жюльетта билась в истерике, тщетно пытаясь избавиться от крови, пропитавшейся ее одежду и прическу. Флоран также была на грани отчаяния, ведь она потеряла единственного сына. Это была кошмарная, душераздирающая картина, от которой в моем горле встали слезы. Даже израненный Донасьен был тронут страданиями безутешной матери.

Мрачный лес Зумвальд мы покидали в молчании. Наши сердца были наполнены отчаянием и страхом за собственное будущее.

1 Месяц сева 1784 года

Сегодня днем, на пути к одинокому особняку безутешной Флоран, я посетила мрачное, трехэтажное строение, верхняя часть которого было украшена звонницей. Это был дом Бога. Сама не зная почему, я остановила экипаж у дорожного храма, дабы получить ответы на волнующие меня вопросы. Поскольку внутри святилища было пусто, я с интересом осмотрела каменные скамьи и алтарь, на поверхности которого находилась раскрытая книга. В церкви я не была очень давно, и поглощенная развратом совершенно забыла о том блаженном чувстве, которая душа человеческая ощущает в момент встречи с Божественной сущностью.

Услышав на крыльце стук тяжелых мужских башмаков, я поняла, что в храм пришел священник. Совершив рукой спасительный жест я юркнула в черный провал исповедальни и застыла на безмолвии, ожидая прихода преподобного. Через мелкую сетку дверной дощечки я узрела крепкого, высокого человека, одетого в черный, ладно скроенный костюм. Волосы служителя бога доходили до плеч, а глаза его были наполнены суровостью и решительностью человека, который многое повидал в этом мире. Увидев, что исповедальня не пуста, священник открыл дверь соседней комнатушки и, вскоре, я услышала за стенкой его размеренное дыхание.

— Слушаю, дочь моя, — внезапно прогромыхал мой собеседник, — Ты хочешь покаяться?

— Возможно, — нерешительно отозвалась я, — Не знаю.

— Покайся, — успокаивающе, но настойчиво произнес, священник, — Исповедь облегчает человеку душу.

— Что же, — кивнула я головой внутри маленькой коморки, — Я виновата во множестве вещей. Мое поведение очень часто бывает непристойным. Я регулярно пытаюсь удовлетворить свою похоть с помощью других мужчин и женщин, а иногда даже и детей. Временами, для достижения особого удовольствия я мучаю своих любовников, причиняю им страдания или боль. Этого достаточно… Достаточно для того, чтобы не иметь надежды…

— Надежда остается всегда — уверенно произнесла темная фигура за деревянной стенкой, — Но мне кажется, это еще не все.

— Вы правы. Я не могу контролировать себя. Мне постоянно хочется удовлетворить свою животную похоть. Моя жажда совокуплений просто чудовищна, но… Но я искренне, искренне хочу исправиться… Мне омерзительны мои деяния, но я не могу отказаться от них, хотя и желаю это сделать всем сердцем. Помогите мне! Скажите, как умертвить собственную плоть. Что мне сделать, дабы снедающий меня огонь погас и больше никогда не загорелся.

— Я мог бы сказать вам, что вы должны верить, — тяжело вздохнул священник, — Однако, ваш путь к полному раскаянию будет очень долгим. Мадам, вы ведь наверняка сомневаетесь в том, что правильно сделали, когда пришла сюда?

— Возможно, — коротко отозвалась я, стараясь сдержать в узде тлеющий внутри меня огонь, — Но я не могла поступить по-другому. Вы простите мне грехи?

— Боюсь, что я не могу этого совершить, — покачал головой святой отец, — Вы, мадемуазель, являетесь образчиком разврата и насилия, которое царствует в этой земле и которое, практически полностью поглотило ее. Я бы хотел успокоить вас, но это невозможно. В ваше сердце глубоко проник порок. Может быть вам будет проще, если вы расскажете, как это случилось.

— Нет, это слишком грязно и отвратительно. Однако, я почему-то наивно считала, что священник всегда должен прощать прегрешения простых смертных, — нетерпеливо отозвалась я.

— Это заблуждение, дочь моя, — донесся из-за стены успокаивающий голос, — Прощает Бог, я же всего лишь человек. Я могу показать вам путь к свету, но отмыть вашу душу от грязи вне моих сил. Вы, только вы сами сможете очиститься, или порок окончательно погубит вас. Уступить ему, потокать своим грязным желаниям, а потом реализовать их в действительности, значит показать собственное ничтожество и поддаться влиянию разлагающего зла. Зло убьет вас, мадемуазель, если вы не успеете остановиться. Рано или поздно, найдется тот, кто подчинит вас своей воле, и будет тиранить до тех пор, пока не станет слишком поздно. Предположу, что ваша любовь к разврату была изначально вызвана банальным любопытством?

— Пожалуй, что так, — кротко отозвалась я, надеясь на понимание.

— Потом, стараясь утолить свой интерес, вы спускались все глубже и глубже по ступеням похоти, пока не осознали, что лишь сильные ощущения, такие, как боль, могут удовлетворить ваши пресыщенные страсти. Вы осознали прелесть порока и стали, открыто наслаждаться им, желая забыть, что изначальной целью был интерес, а вовсе не подавление бренной плоти. Подобное поведение естественно, ибо все мы люди — творения Божьи, и наши тела являются вместилищем не только достоинств, но и недостатков. Однако, человек тем и отличается от животного, что может контролировать не только свою похоть, но и интерес к подобным вещам. Постарайтесь утратить влечение к похоти, найдите участие в других, менее плотских вещах и вы откроете для себя совершенно иной мир, лишенный пресыщения и бесконечного желания утолить неутолимую жажду своего тела.

Помолчав мгновение, священник добавил.

— Поверьте, не стоит смотреть на то, что находится по другую сторону зеркала. Истинная сущность человека должны быть невидима для его души. Иначе, столкновение со зверем, живущим внутри каждого из нас, может стать смертельным. Смертельным не для физической оболочки, как вы понимаете, а для духовной целостности, которая хранит наш разум от разрушения. Плотские желания, всегда касаются звериной сущности и, поэтому, они не должны занимать все наше время. Жизнь слишком коротка и ценна, чтобы весь ее незначительный объем принести в жертву пороку. В конце концов, каждый развратник доходит до такого состояния, когда реальность не может уже представить ему средств для удовлетворения томящейся похоти и вот тогда-то зазеркалье окончательно побеждает.

Теснее прижавшись к окошечку исповедальни, я страстно произнесла.

— Пожалуйста, прошу вас, благословите меня на борьбу. Это моя последняя надежда. Я уже не молода и у меня не так много времени в запасе, чтобы не превратиться в чудовище. Помолитесь за меня!

— Это я вам обещаю, — торжественно произнес мой собеседник и замер, будто бы ожидая продолжения беседы.

Я в свою очередь, сняла с пальца украшенное рубинами кольцо и оставила его на сиденье исповедальни. Это был дар человеку, придавшему мне уверенности. Я была более чем уверена, что священник потратит реликвию на нужды своей общины, и поэтому покинула дом Бога с легким сердцем.

Сев в экипаж, я крепко прижала к себе рыдающую Флоран и мы вновь понеслись по грязным имперским дорогам, навстречу новым, не менее пугающим приключениям.

3 Месяц сева 1784 года

Вечером второго числа мы добрались до особняка Флоран и оставили безутешную женщину на попечение двух прекрасных дочурок. После этого в течении двенадцати часов, наш экипаж пробирался через угрюмую Западную чащобу. Наконец, оставив за собой лесную чащу, мы добрались до Фалькенбурга — огромного грязного города, окруженного высокой крепостной стеной. Простояв перед закрытыми воротами поселения чуть ли не два часа, мы, наконец, оказались на его узких, дурно пахнущих улицах. Управляемый Донасьеном экипаж покатил нас к дому госпожи Эмбер Фон Штайнберг — где мы должны были терпеливо ожидать появление мадам Эйзенхофен.

Взирая на улицы через забрызганные грязью стекла кареты, я видел нищий, залитый дождем город, находящийся под властью имперского наместника. Обожающий войну граф Ля Боннэ с грандиозным размахом начал воздвигать вокруг поселения каменные фортификации и укреплять некогда обвалившуюся стену замка. На пути в дом мадам Штайнберг мы с Жюльеттой увидели огромное количество солдат (по большей части мушкетеров), а также крайне неприятные картины разложения — связанные с трупами убийц и воров, вывешенных на столбах вдоль главной городской улицы. Имперский наместник, похоже, с мясом выкорчевывал из города все следы реального и мнимого неповиновения.

Покинув городские окраины, мы оказались в центре Фалькенбурга, и поразились тому, что в городе осталось не столь уж много богатых аристократических домов. Большая часть особняков, стараниями Ля Боннэ была преобразована в казармы или стала борделями для молодых девиц. То тут, то там нам на глаза попадались многочисленные группы шлюх. Иногда в подворотнях можно было увидеть женщин, дерущихся из-за брошенной монеты или из-за случайно упущенного клиента. Лица некоторых жриц любви были покрыты следами Теневой болезни, которая в течение долгих лет разрушала женский организм и всегда завершалась смертью своей носительницы.

Помниться, кто-то из исследователей предположил, что эта зараза пришла из-за полога туманов. К сожалению, этот человек так и не сумел привести фактических доказательств своей оригинальной теории. Как бы там ни было в действительности, сразу же после своего появления, теневая болезнь стала с огромной скоростью выкрашивать развратников и проституток. Многочисленные дома терпимости были закрыты, а то и вовсе вымерли, ибо всех их обитательницы встретили внезапный и крайне болезненный конец. Поскольку средств для лечения напасти найдено не было, имперские доктора пришли к выводу, что зараза имеет магическое происхождение — прим. м-м N.

В конце-концов, после долгого путешествия по переулкам, наша карета остановилась у опрятного, двухэтажного дома, в коем нам и надлежало провести несколько следующих дней. Что и говорить, хозяйка особняка встретила нас радушно и предложила нам самые лучшие комнаты. Для того, чтобы не смущать мадам Штайнберг мы с Жюльеттой решили пожить несколько дней в разных опочивальнях, что доводило мою трепетную плоть до наивысших степеней отчаяния. Однако, сегодняшним вечером наша скука улетучилась как нелепый сон. Для того, чтобы отогнать от гостей темные мысли, мадемуазель Эмбер решила развлечь их неожиданным, но очень приятным образом. Прежде чем приступить к описанию данного вечера я расскажу вам о нашей прелестной хозяйке.

Мадемуазель Штайнберг оказалась высокой, полнеющей женщиной с милыми чертами лица. Красавицей, впрочем, ее нельзя было назвать при всем желании, поскольку рот ее был недостаточно широк, а вытянутый подбородок придавал ей некоторое сходство с пони. Впрочем, все эти недостатки с лихвой искупались восхитительными полукружиями больших грудей и весьма привлекательной попкой, которую выгодно отделяло обтягивающее ягодицы платье. Как мы узнали на следующий после приезда день, Эмбер недавно отрешилась от бремени и теперь быстрыми темпами восстанавливала свое пошатнувшееся здоровье.

Итак, этим вечером Мадам Фон Штайнберг решила дать ужин в честь будущей свадьбы моей прелестницы Ребекки. На праздник были приглашены друзья нашей хозяйки — все как один местные аристократы, республиканцы и сластолюбцы. Кроме них за столом был молодой наследник лорда Эрмера, которому едва исполнилось пятнадцать лет.

Из женщин на ужине присутствовала лишь я, Жюльетта, да сама хозяйка дома. Поскольку ужин состоял из нескольких перемен, мы довольно быстро утолили свой голод и начали дегустировать вино. Во время принятия сладкой жидкости мы говорили о будущей свадьбе, а также о других мирских делах, пока наш разговор вдруг не коснулся печальной темы проституции.

Я, по глупости своей, высказала мысль о том, что в городе слишком много падших женщин, которые открыто торгуют своим телом и бесстыдно выставляют его на показ. В ответ на мою реплику, сидевший поблизости от меня г-н Жюно заявил, что его подобное положение дел вполне устраивает.

— Я могут иметь каждую ночь разных шлюх, и поверьте, до сих пор ни одна из них не наградили меня сколько-нибудь опасной заразой. Теневая болезнь является вздорным мифом тех, кому не по силам хорошенько оттрахать существо противоположного пола.

Сидевший напротив меня маркиз Киннерштайн мягко улыбнулся и попросил у меня прощение за своего грубоватого товарища. Стоит отметить, что маркиз принадлежал к высшей знати империи и мог позволить себе самые дерзкие высказывания по поводу императрицы и существовавшего политического строя. Кроме того, Киннерштайн умудрился завоевать более чем сомнительную славу развратника и сластолюбца, что при его восхитительном облике было не так уж и сложно сделать.

По правде говоря, маркиз был красив. У него были изящные, смелые чертые лица, тонкие губы, бездонные синие глаза и ладно скроенное тело, не имеющее физических недостатков. Задница его также была достойна восхищения, поскольку она была крепкой и не очень большой. Одевался маркиз в самые шикарные камзолы и самые дорогие треуголки, которые только попадались ему на глаза во время странствий по городу. Впрочем, откуда он брал на них деньги, оставалось для меня тайной. Ведь каждому имперскому аристократу было известно, что Киннерштайн находился на иждивении своей тетушки и вдобавок к этому, успел наделать кучу долгов.

Однако, мой драгоценный читатель, я немного отклонилась от темы. Давайте же снова вернемся к нашему разговору, который коснулся печальной темы проституции.

— Мой друг слишком поспешен с выводами, — вмешался в разговор маркиз, — В то же самое время, я вынужден признать, что его слова содержат в себе крупицы истины. Мужчины не могут без продажных женщин, ибо не все жены могут смириться с прихотями собственных мужей!

В этот момент к разговору подключился молчаливый, длинноволосый мужчина, который до сих пор не назвал своего имени. Весь ужин он тихо провел в темном углу, не вступая с нами в споры и хихиканья.

— Мадемуазель N, вы, наверное, будете неприятно поражены, но я также считаю, что шлюхи полезны обществу. Мужчины беспрепятственно реализуют с ними самые грубые желания, не нанося моральных травм брезгливым женам. Купив на ночь продажную женщину, я могу сделать с ней все, что мне будет угодно, в разумных пределах конечно, и после этого не испытаю ни малейшего чувства сожаления. Если бы все женщины в нашем мире были бы вечно готовыми к случке поглотительницами спермы, проституция исчезла бы моментально.

Превратите всех благонравных домохозяек в текущих для случки животных. Заставьте юных девственных прелестниц не томить своих ухажеров, а заглатывать им члены по самые яйца и вы увидите, каким невероятным образом преобразиться мир. Это будет царство вечного счастья, где каждый сможет увидеть в своей жене не только опостылевшего спутника всей жизни, но и средство утоления самых извращенных плотских утех!

— Позвольте, позвольте, — едва не вскочил со своего стула маркиз, — Вы забираетесь на мою территорию. Если вы не прекратите, я немедленно расскажу всем присутствующим о новой форме государства, в котором все женщины будут собственностью мужчин и наоборот! Я дошел до этого прекрасного открытия во время порки двух молодых шлюх, задницы которых, впоследствии, стали алтарями для безудержных излияний моего семени!

— То, что вы говорите, фантазия, — немедленно откликнулась я, — Далеко не все представительницы прекрасного пола способны пойти на продажу своего тела ради удовольствия. Большая часть несчастных, промышляющих подобным ремеслом, выходят на улицы только потому, что им нечего есть, а на шее висит еще и некормленый ребенок!

— О, — перебил меня длинноволосый, — Да вы любите поспорить. Ставлю на кон двести золотых марок, что каждая женщина буквально жаждет быть проституткой. И вы в самом скором времени увидите, как мои слова подтвердятся самым непосредственным образом.

Встав со своего кресла, длинноволосый небрежной походкой подошел к Эмбер и тронул женщину пальцем за подбородок.

— Как ты думаешь, моя дорогая, мы можем предаться пороку для удовлетворения любопытства наших очаровательных гостей?

— Всенепременно — ласково отозвалась Эмбер, — Только выпьем еще один бокал вина.

Я невинно улыбнулась, но с удовольствием попробовала несколько капель белого, немного горького напитка. Едва я успела поставить бокал на стол, как мое влагалище буквально окатилось потоком жидкого огня. Поскольку Жюльетта едва не поперхнулась и поставила бокал на ручку кресла, я немедленно поняла, что с ее недрами произошло то же самое явление. По всей видимости, Эмбер заранее зачаровала напитки для того, чтобы в удачный момент высвободить наши похотливые страсти.

Убедившись в том, что питье подействовало, длинноволосый выпустил из штанов свой твердеющий член и сунул его в руки нашей Хозяйки. Другие мужчины проделали тоже самое со своими поршнями и вскоре рядом с Эмбер уже колыхалось не менее трех стремительно твердеющих органов. Пытаясь добиться еще большего затвердения своего ствола, маркиз обнажил груди Эмбер и с нескрываемым удовольствием продемонстрировал их своим ненасытным товарищам. Осознав, что мужчины готовы к соитию, мадемуазель Фон Штайнберг бесстыдно начала теребить члены самцов, подготавливая их к грандиозной случке. Подрачивая огромный орган г-на Жюно, Эмбер внезапно вздрогнула и прорычала с безмерным вожделением в голосе.

— Сучья дыра, я только что извергла из себя поток смазки.

Обернувшись ко мне, бедняжка, еле сдерживаясь от похоти, добавила.

— Мадемуазель, прошу вас, помогите ребенку. Он вряд ли сможет без вашей активной помощи излить из себя семя.

Поскольку мои члены уже были объяты дикой похотью, я расстегнула штаны наследнику лорда Эрмера, и перед моими глазами предстал напряженный, нерешительно покачивающийся член подростка. Взирая на громадные фаллосы других мужчин, молодой лорд испытывал неловкость и стыдливо прятал от меня свой взор. Присев на колени рядом с мальчиком, я начала ласкать его пенис, после чего как можно более убедительно произнесла.

— Не бойтесь, молодой человек. И пятнадцати минут не пройдет, как вы почувствуете себя самым счастливым мужчиной на свете!

— Я не боюсь, мадам, ваше тело заставляет мой инструмент подрагивать и напрягаться. Пожалуй, я не смогу удержаться от того, чтобы не всадить свой штырь в ваши внутренности. Надеюсь, вы объясните мне, куда вводить эту штуку, и каким образом можно использовать ее огромную головку, — говоря эти слова, молодой человек самым прелестным образом покраснел. Когда мои губы коснулись возбужденной плоти лорда, ребенок застонал и нерешительно ввел свой таран в мое горло.

Пока я пыталась подарить приятное ощущению маленькому гостю, хозяйка довела одного из мужчин до оргазма. Не сумевший сдержать сперму глупец (его, кстати, звали Антуан) со стоном отшатнулся от своей партнерши и приблизился к Жюльетте. Моя бедняжка едва успела раскрыть рот, чтобы сказать слова негодования, как ее губы, щеки и шея были улиты потоками семени.

Выстрел спермы быль столь сильным, что моя служанка закашлялась и едва не задохнулась. Извергший склизкую жидкость молодой человек, с ревом вожделения схватил сопротивляющуюся служанку за талию и потащил на диван. Бросив мою прислужницу на подушки, мужчина начал теребить свой член, нетерпеливо шепча, как он жаждет вкусить маленькие прелести моей возлюбленной и закончить вечер таранным ударом в задроченную вагину. Поскольку орган кавалера никак не вставал, молодой человек перевернул Жюльетту на живот, схватил ее за задницу и задрал юбки. Найдя языком узкую влажную щелку, мужчина стал исступленно вылизывать ее, несмотря на то, что моя красавица притворно называла его негодяем, развратником и гнусным извращенцем.

Тем временем, маркиз и г-н Жюно с помощью искусного рта Эмбер довели себя до такого каления, что готовы были извергнуть свое семя в первое попавшееся отверстие. Пытаясь найти свободную задницу или оставшуюся без дела пизду, маркиз указал Жюно на мою попку и радостно хихикнул. Жюно не стал терять времени даром и подошел ко мне, не скрывая всю серьезность своих намерений.

— Мадам, — произнес он, — Я надеюсь, вы сможете доставить удовольствие молодому человеку, если одновременно с этим я выдолблю ваш аппетитный зад, а потом выгружу в него всю свою немалую похоть?

Поскольку ответить (в моем рту был член) я не могла, Жюно высоко задрал мои юбки и впился глазами в каблуки моих высоченных туфлей. От взгляда на них, орган мужчины внезапнейшим образом окреп и Жюно предложил мне вытянуть вперед затянутую в чулок ногу. Пока я тискала и мяла отвердевший член мальчика, мой кавалер облизывал каблуки туфель, а также мои голени и бедра. По всей видимости, этот похотливый спермоизвергатель хотел иметь не столько меня, сколько мою одежду. Просунув член между туфелькой и ее каблуком, Жюно опустошенно прохрипел.

— Мадам, ваши ноги шедевр! Могу я залить своим семенем не ваше восхитительное влагалище, а ваши бедра и туфли?

— Вне всякого сомнения, мой самец — томно отозвалась я, засовывая член мальчика в свою гортань. Ребенок, естественно, вздрогнул от подобной ласки всем телом и едва не кончил. Я чудом сумела удержать сперму внутри маленького организма, ловким движением пальцев пережав член мальчика у самого корня. Боль пересилила похоть, и сперма вновь отошла вглубь маленького тарана.

Пока Жюно дрочил на мои ноги, а Антуан терпеливо вылизывал прелести моей любовницы, Маркиз положил Эмбер на стол таким образом, чтобы задница похотливой сучки была немного ниже столешницы. В свою очередь, длинноволосый откинул в сторону камзол, взял в руки бутылку шипучего вина и поместил ее рядом с промежностью развратной хозяйки. Сняв со стола тяжелый канделябр, возбужденный мужчина снес им верхушку бутылки, и струя газированной жидкости ударила прямо в недра текущей дамы. Пытаясь продлить сладострастную агонию Эмбер, маркиз подложил руку под живот женщины, после чего второй совокупитель вылил остатки вина прямо в задницу уважаемой владелицы дома. Еще через миг Эмбер вновь перевернули и, присевший под женской задницей маркиз, с наслаждением стал пить вино, текущее прямиком из анального отверстия хозяйки.

— Вы не поверите, Роланд (именно так звали черноволосого), но вино имеет весьма специфический привкус. Надо обязательно провернуть этот трюк дома и выдоить что-нибудь сладкое прямо из недр моей молоденькой служанки.

— Боюсь, мой дорогой маркиз, что мне придется оставить вас ненадолго, — прервал своего собеседника Черноволосый, — Наш дорогой Антуан похоже ослаб. Его дряблая плоть печально обвисла. Я помогу ему, пока вы будете долбить нашу хозяйку.

С этими словами развратник схватился пальцами за обнаженный зад Антуана и вставил в его анус свой возбужденный член. К безумному удивлению моей служанки, пенис дрочащего развратника чудовищным образом окреп и теперь был готов к новым подвигам. Получая сильнейшее анальное удовлетворение, Антуан прохрипел.

— Как жаль, что в нашем обществе так мало шлюх. Как только отъимею эту сопротивляющуюся щель, прикажу слуге привести еще пяток дешевок. Если повезет, мы будем до утра выдалбливать их грязные текущие дыры! Давай, Роланд, прибавь темпу, я хочу дефлорировать эту сучонку в переднее отверстие.

Пока Антуан подминал под себя сопротивляющуюся Жульетту, Жюно довел свою мастурбацию до финальной точки. Вылизывая боковину моих туфель, целуя мои ноги и надрачивая свой член, мой потенциальный совокупитель сам не заметил того, как семенной канальчик, проходящий внутри его головки, раскрылся, и сперма бурным потоком побежала на мои лодыжки и каблуки. Пытаясь довести начатое до победного конца, Жюно сорвал с моей ноги туфельку и засунул в нее член. Еще через миг внутренности моей обуви были заполнены горячей, склизкой спермой, которая потом, на глазах других гостей, была вылита мне в рот. Испивая из собственной туфли потоки мужского семени, я не сдержалась и выбросила из влагалища фонтан смазки. В ответ на это, мальчик внезапно кончил, и, обхватив меня за шею, стал со стоном вбрызгивать мне в рот капли теплого и приятного на вкус семени.

Тем временем маркиз положил Эмбер на стол, сорвал с нее пояс для чулок и приказал ей широко раздвинуть ноги. С восхищением оглядев раскрывшиеся перед его взором дыры, развратник схватил со стола несъеденный кусок торта и затолкал его в женское влагалище. Следом за тортом в пизду женщины проник и огромный член сдерживающего семя аристократа.

Поскольку Эмбер попыталась изменить неудобную позу, маркиз связал ей руки занавеской и начал с остервенением долбить влагалищное отверстие, смешивая хлещущие потоки смазки с нежной начинкой торта. Исторгая стоны восхищения, маркиз не забывал унижать объект своего совокупления, награждая прелести хозяйки самыми отвратительными эпитетами. По всей видимости, сквернословие еще больше возбуждало аристократа потому что, сказав новую реплику, он начинал с еще большим упорством долбить подчинившуюся даму.

Слизав с моих ног оставшиеся капельки спермы, Жюно поспешил на улицу, дабы придать нашей пикантной оргии новое направления. Уже через пять минут он втолкнул в комнату трех молоденьких девиц, проституирующих собой на улицах Фалькенбурга. Вы не поверите, но маркиз за это время так и не успел кончить, хотя лежащая прямо под ним Эмбер превратилась в истекающую похотью самку, взгляд которой однозначно требовал жестоких зрелищ. Молодой лорд с любопытством взирал за вышеозначенной случкой, непрестанно теребя свой набухающий член. К моему удивлению, ребенок был не столько подавлен развратом, сколько полностью захвачен им.

Антуан, наконец, покрыл Жульетту, но при этом он активно пользовался услугами Роланда, который упрямо удерживал ноги девицы в разведенном положении. Временами Роланд наклонялся вперед, и его обнаженная головка касалась губ моей служанки.

Поскольку я осталась без партнера, Жюно предложил мне опуститься на колени и стать в очередной раз жертвой его сладострастной похоти. Уже через миг он вбил в мою текущую пизду свой разгоряченный орган и усердно орудуя бедрами начал шептать.

— Поверьте, мадам, ваши ноги просто совершенство. Я заплачу вам огромные деньги, если вы подрочите меня с помощью ваших чудесных, стройных ножек.

Представив картину возможного удовольствия, Жюно застонал еще сильнее и начал с такой силой вбивать пенис в мою широкую дырку, что смазка полетела во все стороны крупными каплями. Выдалбливая меня словно грязную текущую самку, Жюно предавался самозабвенным фантазиям.

— О, мадемуазель, если бы я мог довести себя до еще большего исступления, я бы обязательно предал бы вас пыткам. Я бы прокалывал иглами ваши груди и хлестал кнутом ваше влагалище. А потом, я бы надел на себя ваши прелестные чулки и начал бы мастурбировать, взирая на ваши чудовищные страдания. Уверяю вас, мое семя орошало бы ваши туфли непрерывным потоком. Все ваши органы, включая самые грязные и низменные, были бы вылизаны мной и послужили бы приятному делу разврата.

Ощущая, что вскоре разболтавшийся развратник изольет в меня новую порцию спермы я выбросила ему навстречу сильнейший поток смазки и сжала вагину. Жюно затрясся от похоти и окатил меня таким горячим потоком спермы, что пизда немедленно заполнилась ею, а потом начала скатываться на диван огромными тягучими каплями.

Пока я вместе со своим трахателем пыталась отойти от яростного совокупления, маркиз подозвал к себе молодого лорда и указал ему на прелестный зад Эмбер.

— Мой лорд, — надеюсь, вы воспользуетесь подвернувшейся возможностью и введете в зад этой грязной женщины свой прелестный отросточек. Уверен, что мадемуазель Фон Штайнберг по достоинству оценить ваши набухающие прелести.

— О, нет, — со стоном произнесла трахаемая женщина, — Два члена в заду порвут меня на части! Во имя света, прошу вас отказаться от этого плана, ибо мое тело не выдержит столь бурного натиска!

— А вас никто не спрашивал мадам, — коротко отрезал маркиз, — Если лорд хочет любовных утех, то он их получит. Свобода и равные права для всех, вне зависимости от возраста, это то, на чем держится наша цивилизация. Если вы откажете маркизу в его праве на задницу, то значит, вы с недостаточным пониманием относитесь к нашим гуманистическим идеалам.

— Долбаные болтуны, — прорычала в ответ хозяйка дома, — Сколько можно болтать. Вбивайте в меня свои штыри и сношайте, пока я без ума от дикой похоти! Ох, как хорошо, как хорошо, маркиз… Это просто великолепно!

С сомнением взглянув на сношаемую дыру хозяйки, мальчик оголил головку своего члена и пустил на нее слюну. После этого действа молодой человек спросил своего наставника.

— Маркиз, но как же мы будем использовать госпожу Штайнберг вдвоем? Ведь у нее всего одно отверстие?

— О, не беспокойтесь мой господин, мы сумеем вогнать в нее оба члена, если конечно, эта сука на несколько секунд прекратит вертеть своим огромным задом. Когда я выдерну из ануса свой багровевший инструмент, вбивайте в нее свою штуковину!

С этими словами маркиз извлек свое орудие из ануса мадемуазель Штайнберг и молодой человек тут же вогнал свой пенис в текущую дырку хозяйки. Осторожно подвинув ребенка в сторону, маркиз надавил своей головкой на анус сношаемой жертвы и начал медленно, дюйм за дюймом вкручивать свое разгоряченное орудие в женскую задницу.

— О небеса, — вскричала в этот момент раздираемая пенисами Эмбер, — Сейчас эти два жеребца разорвут меня на части!!! Сжальтесь над моей попой, господа, она не вынесет подобного отношения.

— Не стесняйтесь мой лорд, — успокоил мальчика маркиз, — Наша уважаемая мадемуазель делает все для того, чтобы увеличить ваше желание и похоть. Трахайте её, что есть силы. Шлепайте по заднице рукой. Ругайтесь и сквернословьте самым непристойным образом — это лишь еще более распалит ее страсть.

— Грязные, сучьи дети, — рычала от боли мадемуазель, — Имейте хоть каплю сострадания к моим натруженным ягодицам! Вскоре ими должен будет воспользоваться мой муж!!!

Но кричать о спасении было поздно, мужчины глубоко проникли в тело хозяйки и стали долбить ее не хуже нетерпеливых быков-осеменителей. С трудом приподнявшись над столом, мадемуазель взглянула на нас глазами полными боли и неимоверной похоти, после чего прорычала, словно ведомое на бойню животное.

— N, сучья подстилка, возьми хлыст и используй его на задницах проституток. Скорее, а то я кончу, так и не успев насладиться этим прекрасным зрелищем!

Естественно, я с душевным трепетом отнеслась к просьбе хозяйки и немедля взяла в руки хлыст. Подоспевший на выручку Жюно заставил девушек оголиться и нагнуться таким образом, чтобы хозяйка смогла увидеть нежные губы их половых органов. Теперь, самое время описать тех трех милых крошек, что восприняли от моей руки самые восхитительные страдания.

1) Первой была девочка 15 лет, нежная и скромная, как только что раскрывшийся цветок. У нее были черные длинные волосы и маленькая грудь. К сожалению, из-за чрезмерного приема посетителей пизда девушки была страшнейшим образом разработана. Я бы сама никогда бы не поверила, что у столь маленькой особы может быть такой огромный половой орган.

2) Второй была 20-ти летняя женщина, высокая, стройная и плоскогрудая. Несмотря на красивое лицо, тело ее не было образцом для подражания. Впрочем, трахающимся в комнате мужчинам было совершенно не важно, куда вставлять свой восставший орган.

3) Последней была красавица 18 лет, отданная в бордель своей развратной матерью. Злобная женщина решила нажиться на унижениях собственного ребенка и с явным злорадством сдала дочь в руки Жюно. К невероятной радости порочного Антуана бедняжка оказалась девственницей и вскоре испытала на себе все “прелести” дефлорации (к счастью, я была лишена возможности взглянуть на этот процесс собственными глазами).

Выстроив девушек в ряд, и сладострастно посмотрев на их прекрасные розовые задницы, я приготовила для удара хлыст. Хорошенько замахнувшись, я с такой силой ударила первую из них, что едва не сбила ее с ног.

— Мерзкая грязная, шлюха, бей этих сучек, что есть силы. Пусти им кровь! — задыхалась в спазмах похоти совершенно обезумевшая Фон Штайнберг.

— Осторожнее мадам, — прошептал мне на ухо Роланд, — Шлюхи, конечно шлюхами, но членовредительства я не допущу. Имперский наместник Ля Боннэ с нас шкуру живьем спустит, если в его городе начнутся подобные злодейства. Поверьте, этот бездушный человек знает толк лишь в том, чтобы убивать вольнодумцев и республиканцев, а уж смешать их с грязью и обвинить в тотальном пороке он сможет и без вашей посильной помощи.

Поскольку могучий член маркиза продолжал истошно долбить содрогающуюся от похоти и ненависти хозяйку, та не смогла больше произнести ни единого слова. Пытаясь удовлетворить свою похоть и одновременно с этим не убить девиц, я стала наносить удары по менее болезненным местам их нагого тела. Однако, несмотря на все мои старания, девушки не смогли держать слез и вскоре уже навзрыд плакали, прося отпустить их из комнаты.

К счастью, в этот самый момент, мадемуазель Фон Штайнберг кончила с таким безудержным ревом, что я было подумала, что за окном раздался раскат грома. Мощь женского выброса был столь сильна, что и маркиз и молодой лорд едва не сломали себе твердые от похоти инструменты. Отшатнувшись от безумной хозяйки, аристократы без сил попадали на диван.

— Вот ведь феодальная тварь, — во весь голос выругался маркиз, — Чуть не оставила лорда без возможности воспроизводит наследство. Впрочем, надо признаться, фонтан был что надо. От такого потока жидкости я воистину восхитительно кончил!

Поскольку наша хозяйка молчала, вздрагивая из-за затянувшихся оргазмов и пуская на стол слюну, я продолжала хлестать продажных девок кончиком длинного хлыста. Мужчины, по всей видимости, с удовольствием наблюдали за тем, как зрелая, но все еще красивая дама старается пустить кровь несчастным молоденьким жертвам аристократической оргии. Первым издевательств не выдержал Роланд. Содрогнувшись от очередного удара, он схватил меня за руку и отвел в сторону.

— Всемогущий, — наконец произнес он, — Неужели вы не можете совладать со своими страстями и на мгновение подумать о боли этих женщин. Они, в конце концов, всего лишь дети. Давайте утолим наши страсти более цивилизованным способом.

Отобрав у меня хлыст, Роланд подошел к рыдающим девушкам и попросил их подойти к столу. Поскольку член Роланда уже не стоял, я поняла, что он не испытывает никакого удовольствия от порки.

Осторожно расставив блюда по периметру столешницы, Роланд разложил между тарелок девушек и попытался успокоить их. Когда третья по счету девочка перестала плакать, смягчившийся развратник дал ей в руки свой член и начала ласково гладить ее по голове. Уже через пару минут, мужчина понял, что его красавица ничего не умеет, и с раздражением отправил ее в соседнюю комнату.

Убедившись, что в обеденном зале осталась всего одна трахающаяся пара (Антуан продолжал безуспешно долбить Жюльетту), Роланд рухнул кресло и вытер со лба пот. Устало улыбнувшись, он откупорил нетронутую бутылку вина и стал разливать ее по бокалам.

Третья ночь месяца завершилась. Начиналось утро четвертого дня.

4 Месяц сева 1784 года

— Итак, моя прелестная мадемуазель, — проговорил в три часа ночи уставший от любовных утех Роланд, — Неужели даже теперь вы не согласитесь с тем, что в душе своей, каждая рожденная из чрева матери женщина является шлюхой. Просто, все дело в том, что представительницы прекрасного пола умело скрывают от окружающих свои истинные, дарованные природой желания, пряча их под маской лицемерной добродетели. Тем самым, естественно, они презрительно относятся к храму природы, который и произвел их на свет. Они злонамеренно унижают его и, по этой причине, являются наиболее развращенными особями из тех, что ныне живут на земле.

Говоря эти слова, Роланд получал утешение в любовных ласках 15-ти летней прелестницы, которая вылизывала ему член и теребила яички. Поникший орган моего собеседника был столь уставшим, что с трудом реагировал на прикосновения продажной женщины.

— Боюсь, что ваш спектакль похоти и сладострастия, меня не убедил, — покачала я головой, — Вы продемонстрировали мне лишь то, что женщины еще более распутны, чем мужчины и их страсть воспламеняется с силой вулкана от самого легкого встречного ветерка.

— Ну что же, тогда держите свои двести золотых марок, — удовлетворенно откликнулся Роланд, извлекая из кармана десять тяжелых, сверкающих желтым монет, — Они ваши!

Сосущая член шлюха бросила жадный взгляд на деньги, но Роланд вновь прижал ее голову к своему, истекающему спермой, пенису. Что касается меня, то я немедленно убрала монеты в секретное отделение корсажа и в этот момент услышала звонкий смех маркиза. — Мадам, произнес он, вы только что сами не заметили, как попали в тщательно расставленную ловушку.

Откупорив очередную бутылку вина, развратный аристократ стал выливать его в горло Эмбер, нисколько не заботясь о том, сможет ли пьяная, выдолбленная несколькими членами женщина, проглотить такое количество веселящего напитка.

— Смотрите сами, — продолжил свой монолог аристократ, — Итак, вы говорите, что не являетесь шлюхой и дабы доказать это соглашаетесь участвовать в оргии, за которую, в конечном итоге, вам платят деньги. Таким образом, вы получаете золото не столько за спор, сколько за те соития, что произошли и еще произойдут в этой комнате. Поскольку шлюха получает деньги за то же самое, то чем же вы, в конечном итоге, отличаетесь от неё?

От подобной наглости я вскипела и покраснела самых до кончиков волос. Однако, маркиз протянул мне лакомый кусочек торта и весело продолжил, взирая на лежащих среди блюд девушек.

— Поверьте, я не вижу ничего предосудительного в ваших привычках и вашем поведении. В моем понимании, шлюха — это термин не уничижительный, а восторженный, поднимающий женщину на недосягаемые высоты обожания. В действительности, каждая настоящая женщина желает как можно быстрее заполучить тот титул, которым только что облагодетельствовал вас мой друг Роланд. Естественно, под настоящими женщинами я понимаю вовсе не тех глупых девиц, которые только и делают, что трясутся за целостность своей перепонки.

Мужчины одобрительно закивали головами, которым аккомпанировали стоны сношаемой на диване Жульетты. Бросив пристальный взгляд на истекающую соком парочку, маркиз начал медленно мастурбировать свой напряженный орган, готовясь произнести заранее заготовленную речь.

— Сейчас же, господа и дамы, я расскажу вам о том, как будет устроен тот прекрасный мир будущего, в котором мы будем жить, когда наша императрица отправится на тот свет. Естественно, в те счастливые времена у кормила власти станут люди подобные мне. То есть, личности, обладающие добротой к окружающим людям и способные даровать им свободу.

Мы навсегда избавимся от половой морали, вследствие чего каждый человек получит возможность реализовывать в постели любую, пришедшую ему в голову, плотскую утеху. Думаю, господа и дамы, вы все немного утомились и хотите набраться новых сил для продолжения нашей оргии во славу свободы и республики! По этой причине небольшой теоретический перерыв поможет вам успокоиться и поможет более целеустремленно получать сладостное удовольствие.

Будто бы в ответ на слова маркиза, из дальнего угла комнаты раздался томный стон моей служанки, перешедший в неуправляемый оргазматический вопль. Соитие парочки подходило к концу, и сопровождалось страстными исступленными криками животного возбуждения.

Не обращая внимания на вопли моей любовницы, маркиз поднялся со стула, встал в позу оратора и начал тот замечательный монолог, который я в полном объеме приведу на страницах своего дневника.

— Как вы понимаете, страна свободы будет являться республикой, власти которой будут избираться выборным путем, при помощи всеобщего народного голосования. Магия будет не вредным суеверием, а слугой народа — его верным помощником во всех начинаниях. Естественно подобное изменение политической структуры не сможет произойти без серьезных моральных модификаций, которые мы вынуждены будем провести над нашим, пока еще далеко не идеальным обществом.

Для начала мы избавимся от этого отвратительного, ограничивающего людей института, который именуется семьей. Один муж — одна жена — что может быть скучнее! Наша республика сама будет одной большой семьей и каждый мужчина, будет иметь право на каждую женщину. Ревность навсегда будет уничтожена, а вместе с ней уйдут в прошлое убийства, жестокости и прочие преступления связанные с бытовыми обстоятельствами.

Во-вторых, мы кардинальным образом постараемся решить проблему с девственницами. Все женщины в возрасте 16 лет будут в обязательном порядке проходить процедуру дефлорации под руководством опытных преподавателей. Если народ лично обратиться ко мне, то ради этой должности я могу принести в жертву свою политическую карьеру.

— Браво, господин, маркиз, — захлопал в ладоши Жюно, — Такое самоотречение воистину похвально.

— Благодарю, благодарю, — душевно откланялся аристократ, — Однако, продолжим. В каждой молоденькой женщине мы с самого детства будем взращивать чувственность и жажду плотских утех. Да и как может быть по-другому, если наша страна будет сильнейшим образом заинтересована в увеличении числа своих подданных. Таким образом, во имя народного блага, каждая женщина должна будет стать любительницей сладострастия, ибо фригидные и скромные девушки, практически никогда не воспламеняют мужчин, а значит, имеют куда меньше возможностей и шансов породить на свет новых членов общества.

— А что будем делать с теми представительницами слабого пола, которые изначально не хотят сношаться? — задал резонный вопрос Роланд, — Ведь есть такая категория людей, которым совершенно чужды утехи возбужденной плоти.

Получив закономерный вопрос, маркиз задумался и вытащил из кармана камзола вчетверо сложенный лист бумаги. По всей видимости, это был конспект той самой политической программы, которую он рассказывал нам вслух.

— Так-так. Я лично предпочел бы отдать их в дом перевоспитания, где скромниц бы ожидала хорошая порка, море спермы и множество твердых озабоченных случками господ. Однако, другие представители высокопоставленного собрания решили, что это весьма умеренная мера. По этой причине, вопрос до сих пор остается открытым. Если вы, господа и дамы, сможете дать на него приемлемый ответ, то я лично будут считать вас лучшим друзьями революции.

Увидев, что забравшийся на Жюльетту сладострастник, в конце концов, перевернул девушку на спину и пробился в ее заднее отверстие, маркиз обратился к Роланду с замечанием.

— Похоже, нашему товарищу совершенно плевать на вопросы политического и философского толка. Крепкий член и мягкую женскую щель он ставит выше любых революционных идеалов.

— Пошел к черту, маркиз, — с трудом пропыхтел сношатель, — У этой сучки такое узкое отверстие, что я едва вхожу в него своим тараном. В такие моменты, как-то, знаешь, не до политики.

— Мило, мило, — оскорблено отозвался аристократ, — Я это запомню… Впрочем, я еще не завершил свой рассказ. Поскольку половые страсти являются исключительной привилегией молодежи и зрелых людей я вынужден заявить, что стариков придется отселять на периферию страны, дабы своим дряхлым видом они не оскверняли ежечасный праздник похоти и соитий. Пусть живут себе безбедно в глухой части государства и делают все, что хотят, руководствуясь республиканским законом!

— А что будет с аристократией? — спросила я разгорячившегося от вина маркиза.

— О, мадемуазель, вы подошли к самому пикантному моменту моего плана, — оратор сладострастно улыбнулся и продолжил свое выступление в наиболее торжественном тоне, — Все титулы будут упразднены, а земли конфискованы в пользу государства. Те аристократы, что окажут нам сопротивление, будут уничтожены. Их женщины подвергнутся насилию и жесточайшим пыткам, во славу восторжествовавшей человечности. Для удовольствия общественности, пожалуй, придется ввести закон, согласно которому каждая крупная оргия будет завершаться очередным убийством преступников. Таким образом, мы сможем в считанные месяцы очистить страну от оппозиции, соединив приятное с полезным! Однако, для своей дальней родственницы — императрицы, я приготовил самую сладкую участь. Позвольте детально описать процесс ее казни.

Перед началом экзекуции, мы оденем на свергнутую насильницу те самые регалии и украшения, что были куплены на деньги голодающего и проливающего кровь народа. Пусть в этот день королева будет звездой на нашем небосклоне похоти. Далее, мы высечем ее кнутом, свяжем… Нет, пожалуй, это слишком умеренная мера. Мы закуем в кандалы ее руки и ноги. Далее, оголим ей зад и переднее отверстие. После этого, избранные народным голосованием представители от всех округов, будут брать королеву в анус, и изливать в недра венценосной суки свое семя. В этот день, любой, самый грязный акт в отношении Eё императорского величества будет официально одобрен республикой! Совокупляясь и трахая прежнюю правительницу самыми извращенными способами, мы покажем этой подстилке всю силу пренебрежения, которую народ питает к тиранической королевской власти. Далее, мы положим королеву перед эшафотом, и каждый сможет излить на свергнутую тварь потоки своей спермы и похоти. Я бы еще предложил каждому желающему изнасиловать негодницу, но боюсь, что тогда казнь не завершится и за несколько месяцев, а значит, от нее вообще не будет никакого проку. Боюсь, что в этом случае императрицу придется отпустить, невзирая на былые прегрешения. Подобного развития событий я бы хотел избежать любой ценой.

Вытерев со лба капли пота, маркиз продолжил.

Ну, так вот, возвращаясь к теме возмездия. Когда королева будет унижена до самой последней степени, мы убьем перед её взором всех ранее пойманных любовников. Ну а после этого, мы закупорим ей предварительно раздолбанные отверстия и вздернем похотливую тварь на виселице.

Как бы хотелось мне в этот важный и решительный для общества миг вбить внутрь королевы свой непослушный орган. Весьма вероятно, что мой оргазм в этот момент был бы чудовищным, а после, я мог бы рассказывать восхищенным слушателям о том, как королевская подстилка умерла на моем половом члене.

Взглянув на свой орган, маркиз убедился, что его побагровевший пенис встал и более чем обильно засочился.

— Клянусь передней перепонкой своей младшей кузины, это действительно надо проделать и чем быстрее, тем лучше, — вставил свое веское слово молодой лорд, — Ваше описание казни, маркиз, возбудило меня до глубины души. Вы позволите порвать зад венценосной особы в один момент вместе с вами!?

— Конечно, молодой человек. Это будет прекрасный пример для подрастающего поколения, — изящно поклонился аристократ, — Я рад, что в вашем лице нашел верного последователя собственных планов, а также отменного ценителя женских задниц

— Они ничуть не лучше мужских — устало протянул Роланд, — А может быть даже хуже…

— В любом случае, то, что я написал, будет непременно претворено в жизнь талантливыми и решительными людьми, уставшими от произвола аристократии, — маркиз погрозил своим кулаком люстре, после чего гневно добавил, — Сколько можно терпеть на троне жалкую текущую шлюху, первый указ которой звучал, как “Давайте развлекаться!”, а второй требовал, чтобы голодающие люди покупали себе вместо хлеба пирожное!!!

Кроме того, не забывайте, что императрица сильнейшим образом оскорбила вашего покорного слугу! Когда я попытался взять эту дрянь прямиком в зад, она ответила мне бесстыдным отказом. Подобная двуличность немыслима, а значит, столь бесполезный и извращенный режим должен пасть! Возможно, некоторые мои слова показались вам слишком грубыми, но я не раскаиваюсь в них, ибо мои призывы к свободе исходили от чистого сердца!

— И все-таки восхитительно, маркиз, — проворковала из своего кресла пьяная Эмбер, — Я тоже хочу быть шлюхой королевы, которую желает каждый избранный народом мужчина… Прошу прощения, маркиз, если чего-то недопоняла… Мысли путаются… Видимо, я окончательно и бесповоротно напилась вина. Еще несколько минут, и оно пойдет наружу.

— Не беспокойтесь мадам, я уже закругляюсь. После того, как я закончу свою речь, мои губы помогут вам избавиться от выпитой жидкости.

В этот самый момент Жюльетта издала вопль дикого сладострастия и столкнула с себя, кончающего распутника. Широко раскинув ноги, близняшка застонала и стала резкими ударами дрочить свой клитор и переднюю часть вагины. Из внутренности девушки ударили многочисленные струйки сока, которые слились в один непрекращающийся оргазмический дождь, с ног до головы потрясший тело несчастной.

Наблюдая за столь сильным извержением внутренних соков, оставшиеся мужчины вновь возбудились и покрыли мою красавицу самыми грязными словами и словосочетаниями. В этот момент каждый ее орган был словесно унижен и обесчещен.

— Ох, господа, у меня снова встал, — радостно воскликнул г-н Жюно, извергнув на Жюльетту свою страсть и словесную похоть. После этого, Жюно повернулся ко мне и приглушенно добавил, — Все, сука, я больше не могу себя сдерживать. Давай, подставляй под мой член свои округлые прелести.

— Позвольте господа, но я же еще не закончил! — раздраженно произнес маркиз, призывая собравшихся к порядку, — Еще одна минутка и вы сможете утолить свои страсти любым приемлемым способом!

Я совершенно забыл сказать о том, кто будет править страной свободы и похоти. Как я уже говорил ранее, власть будет избираться всенародным голосованием, но свои кандидатуры на пост правительниц смогут представить лишь самые развратные и ненасытные женщины республики. Правительница, естественно, будет управлять государством при помощи верных помощников, вышедших из среды обычных людей.

Ах да, самое важное! Раз в год, наш лидер будет устраивать в своем дворце групповые соития, в которых будут принимать участие многочисленные молоденькие женщины и юноши.

В этот знаменательный день каждый гражданин республики сможет хорошенько трахнуть свою высокопоставленную госпожу и даже выпороть ее в случае категорической невозможности возбудиться другим, менее экстремальным путем. Все три дыры нашего президента будут открыты для вливания спермы на протяжении всех трех дней празднества.

Схватив с журнального столика блокнот и карандаш, маркиз прокричал.

— Так что, господа, вставайте в очередь на случку с правительницей. Пока в ней, включая меня, всего пять человек!

— Ну вот, еще чего!!! Пока дождешься таких утех, сто лет пройдет. Хотя, должен заметить, программа действий блестящая, — резюмировал все вышесказанное г-н Жюно, — Поверьте, маркиз, я направлю все свои средства на достижение поставленной вами цели.

— Я тоже, — кивнул головой Роланд, — Однако, мои органы уже достаточно отвердели для того, чтобы продолжить наш вечер.

С этими словами длинноволосый красавец подтянул к себе одну из проституток, после чего положил на нее вторую продажную девку. Шлюхи легли друг на друга таким образом, чтобы перед глазами их любовника предстали сразу четыре возбужденных отверстия. Не дожидаясь команды Эмбер, мужчина бесстыдно начал вылизывать все представшие перед ним дырки, особое внимание уделяя девичьим вагинам. Впрочем, задние проходы девочек интересовали его в не меньшей степени, чем передние.

Узрев, с какой страстью Роланд приступил к делу, Антуан слез с Жюльетты, лизнул на последок ее пизденку, и стремительно кинулся в соседнюю комнату, откуда вскоре донеслись вопли боли, сменившиеся стонами возбуждения. Судя по тому, с какой скоростью развратник опорочил девушку, ему не впервые приходилось заниматься подобными увеселениями.

Увидев, что хозяйка дома без чувств лежит в старом кресле, маркиз с улыбкой на губах подошел ко мне и без всякого скромности заявил.

— Мы с молодым лордом решили трахнуть вас в обе дыры. Как думаете, справитесь?

— Если вы и дальше так революционную борьбу поведете, то вряд ли сумеете дожить до того момента, когда толпа вздернет на виселице императрицу. Не боитесь, что сами будете вздернуты? — усмехнувшись, отозвалась я, покорно раздвигая ноги, — Вы в какую дыру предпочитаете?

— В анус, мадемуазель, в анус, — отозвался порочный аристократ, подводя ко мне обессилившего лорда, — Вагины — это ведь так скучно. Они большие, глубокие и трахать их, вообщем-то, может любой фермер, не отягощенный могучим интеллектом. Будучи философом и интеллектуалом, я предпочитаю таранить задние проходы женщин. Подобное проявление чувственности заставляет меня быть на седьмом небе от счастья, а когда в твою задницу еще и член мужской вбивают, то… Я даже не знаю, как описать вам это сладостнейшее из ощущений!

Сев на диван, маркиз обхватил мою голову руками и приказал мне лизать его восставший от возбуждения член. Я сделал это, хотя мне не особенно хотелось обсасывать языком багровый и влажный штырь, который менее часа назад орудовал в просторном заду хозяйки манора. Впрочем, Киннерштайн не заставил меня долго мучаться и вскоре вбил свою машину в мой анальный проход.

После этого, аристократ лег на диван, а я легла на него сверху. Полностью обнажившийся лорденыш проворно вставил свой далеко не детский фаллос в мою переднюю дырку и начал беззастенчиво дергать меня за грудь. Почувствовав двойное наслаждения, я уже подумывала о том, чтобы окончательно отдаться своим страстям, как в особняке произошло нечто ужасное.

В соседней комнате раздался выстрел, после чего послышался звон разбитого стекла.

Маркиз поспешно выдернул из меня член и бросился к входной двери. Роланд, наоборот, осторожно положил свою девочку на кровать и кинулся к окну. Жюно застыл посреди комнаты с бокалом вина в руках.

— Что там происходит, господа? — испуганно спросил он, с трудом справляясь с внутренней дрожью.

В этот самый момент входная дверь распахнулась, и на пороге столовой комнаты появилось не менее десятка вооруженных людей, находящихся под командованием гвардейского капитана. На груди офицера висел продолговатый медный знак, удостоверяющий его карательные функции. Находящиеся в столовой люди в ужасе замолчали. Аристократы затаили дыхание, так как поняли, что тайна их оргии раскрыта.

Военные, по большей части, были столь сильно шокированы размахом и бесстыдством открывшегося перед ними разврата, что даже не знали, как поступить в подобной скандальной ситуации. По большей части они смотрели на нас через мушки ружей и были готовы кидаться в бой по первому приказу офицера.

Первым от шока и безмерного душевого трепета отошел Роланд. Вскричав: “Дело республики в опасности!”, — он бросился в окно, и только после этого в его направлении грянула нестройная последовательность выстрелов. Подбежавший к окну офицер выстрелил в беглеца из кремневого пистолета, но также промахнулся.

Маркиз, придавленный размером моральной катастрофы, покорно свалился в кресло и поднял вверх руки.

— Поверьте, это была всего лишь обычная оргия со шлюхами! — запинаясь, проговорил он, — Мы каждой девке заплатили по пять марок и никого не принуждали силой.

Пока маркиз пытался оправдаться, Жюно и молодой лорд молчали. Эмбер была пьяна до беспамятства и ничего не соображала. Я кое-как встала с дивана и стала поправлять запятнанные выделениями юбки, с ужасом осознавая, что солдаты самым бесстыдным образом пялятся на меня. Выдолбленная, залитая спермой Жюльетта залилась слезами и пристыжено отвернулась от офицера.

— Именем Элоизы Катерины XVI вы все арестованы, как враги монархии — угрожающе протянул офицер, — Если кто пальцем шевельнет, убью на месте!

Мотнув в нашу сторону головой, капитан коротко воскликнул.

— Взять всех этих извращенцев за шиворот и на допрос к мессиру Ля Боннэ. Пусть имперский наместник сам разбирается, кого казнить, а кого миловать.

8 Месяц сева 1784 года

После ареста все участники оргии, кроме малолетнего лорда, оказались за решеткой. Нас с Жульеттой посадили в одну камеру, Жюно и маркиза во вторую, Эмбер в третью. Моя испуганная до дрожи в коленках служанка, прижималась к хозяйской груди своей прелестной головкой и горько сетовала на судьбу.

Она боялась, что тюремщики нас изнасилуют, а потом убьют… Я же, наоборот, полагала, что местные работнички скорее убьют нас, а уж потом с удовольствием изнасилуют. Во всяком случае, уродливые рожи дегенератов — охранников наводили меня именно на такие мрачные размышления.

К счастью, на вторые сутки заключения, терпение маркиза подошло к концу и он начал громко требовать от графа Ля Боннэ молоденькую женщину. Жюно, по всей видимости, попытался успокоить взбесившегося аристократа, но, несмотря на свое хрупкое телосложение Киннерштайн впал в самое настоящее бешенство, обещая перевесить всех своих обидчиков после того, как наступит долгожданное царство свободы, процветания и милосердия. После этого аристократ разразился очередной продолжительной речью.

— Вы носите нам еду и воду, не позволяете умереть с голоду, но не даете женщин. Будьте вы прокляты Ля Боннэ. Я требую женщину, поскольку это естественное желание человека, такое же, как сон и еда! Отказывая мне в праве сношения с существом противоположного пола, вы нарушаете мои права, как обитателя нашей мерзкой империи.

Вы нарушаете права человека и аристократа!!! Приведите ко мне какую угодно девку, хоть служанку с кухни, хоть безграмотную поломойку из своего особняка. Другого в тюрьме я получить и не чаю! Однако молю, поспешите, я нахожусь на грани отчаяния!

Наконец, крики маркиза были услышаны. В темном, каменном коридоре раздались шаги, и посреди бескрайнего мрака я увидела крохотную точку масляного фонаря. Подошедшие к камере солдаты вытолкали в коридор лишь двух заключенных — меня и аристократа-развратника.

— Ну, все, голубчики, сейчас к наместнику пойдете, — весело подмигнул мне усатый, мокрый от пота стражник, — Он сегодня в хорошем настроении, так что, может быть, отделаетесь каторжными работами на северных рудниках.

Пропустив маркиза вперед, солдат двинулся за нами, не снимая ладони с рукояти кремневого пистолета. По всей видимости, этому невежде наговорили про нас таких ужасов, что он решил на всякий случай подготовиться к защите собственной жизни.

Выбравшись из подвальных помещений тюрьмы, мы несколько минут блуждали по каменным казематам замка и, наконец, вошли в крохотную комнатушку. Ее скромная обстановка была освещена тусклым светом полуденного солнца, лучи которого с трудом пробивались через решетки квадратного окна — такого крохотного, что через него не вылез бы и ребенок. В центре помещения стоял тяжелый стол, заваленный бумагами и докладными записками.

Рядом с ним, в десяти шагах от двери, можно было увидеть фигуру вооруженного охранника. Прямо за столом сидел сутулый надменный мужчина, взгляд которого выражал не то скуку, не то усталость, а то и вовсе презрение ко всем окружающим. Это и был ужасный наместник императрицы — граф Ля Боннэ. Увидев нас, наместник показал рукой на стулья, дождался, когда мы расположимся на них и начал с нами следующий диалог.

— Маркиз, вам было мало моих личных предупреждений! Ведь еще пол года не прошло с тех пор, когда вы отмывались от очередного грязного скандала. И вот снова!

— В чем нас на этот раз обвиняют? — иронично спросил аристократ.

— О, список преступлений довольно велик! — Ля Боннэ взял со стола испещренный буквами лист бумаги, водрузил на нос очки и прочитал вслух следующие пункты обвинения, — Вы обвиняетесь в нарушении общественной морали, революционных речах, флагелляции с участием малолетних, а также в самом страшном — в анальном соитии с мужчинами и женщинами. Тут еще написано, что во время оргии вы занимались черной магией, до смерти душили одних шлюх, а других насиловали совместно с товарищами мужского и женского пола!.

Поглядев на маркиза через узкие линзы очков, Ля Боннэ отложил бумагу в сторону и добавил, — Впрочем, в последние три пункта обвинения я не верю. Вы, маркиз, конечно изрядный развратник и сластолюбец, но на такое вы способны пойти только в своих безумных фантазиях. Теперь же объясните мне, с какой целью вы избили хлыстом десять малолетних девиц.

— Десять! — едва не подпрыгнул со стула маркиз, — Да на этих загаженных улицах и двух-то нормальных женщин не найдешь. Вы что, решили свалить на меня всю ночную деятельность всех городских развратников! Почему я всегда за всех отвечаю!!! Если в городе разошлись крамольные листовки, кто виноват? Маркиз Киннерштайн. Если в городе кто-то выпорол шлюху, кто виноват? Опять маркиз Киннерштайн. Боюсь, что вскоре мне придется отвечать за каждую наказанную в деревне кошку и каждую забеременевшую в городе трахальщицу?

— Потише, господин маркиз. — покачал головой граф, — Меня интересует лишь факт избиения хлыстом нескольких малолетних проституток. Это правда?

— Да, Ля Боннэ, — махнул рукой Маркиз, — Но их было трое, и мой товарищ сразу предупредил их о том, что все пройдет без последствий для их хрупких тел. Клянусь вам, так все и было.

— Хоть шлюшки так и не считают, я все же верю вам маркиз, — кивнул головой наместник, — Заплатите каждой женщине пятьсот марок и они сами замнут дело. Согласны?

— А куда мне деваться!

— В очередной раз подорвав ваше финансовое состояние, я отдалю угрозу революции и преподам хороший урок другим развратникам. Теперь идем дальше. Шлюхи заявили, что во время оргии вы сношали женщин в анус, что противоестественно и запрещено официальным распоряжением церкви.

Девушки были столь сильно шокированы фактом гнусного разврата, что решили донести об этом в полицию. В своем описании дамочки говорили, что сношению в анус подверглась уважаемая в городе госпожа фон Штейнберг, а также мадемуазель N. – известная в округе волшебница.

Повернувшись ко мне, Ля Боннэ легонько приподнял треугольную шляпу и осторожно заметил.

— О вашем развратном замке ходит много слухов мадам, но я не допущу, чтобы вы били детей в стенах моего города. За это вы будете сурово наказаны.

Прежде чем я успела сказать слова оправдания, Ля Боннэ подскочил с кресла и закричал.

— Помолчите развратница. Я знаю, что вы хотите предложить мне какой-то вид плотских утех, но я не намерен участвовать в ваших оргиях! Была бы моя воля, вы бы уже без лишних разговоров были гильотинированы! Наберитесь мужества получить за свои поступки справедливое наказание!

Немного успокоившись, граф вновь опустился в кресло и впал в глубокую задумчивость. Спустя три минуты размышлений, наместник улыбнулся маркизу и произнес.

— Поскольку вы являетесь дальним родственником королевы, я не могут отрубить вам голову даже за то, что вы брали женщину сзади. Однако я имею полное право посадить вас под замок в собственном особняке. С этого момент и до начала нового года вы будете находиться под домашним арестом, и вам будет запрещено писать пасквили и бунтарские записки! Все книги и письма, которые вы будете заказывать из других мест, пройдут через мой личный контроль.

— Протестую, — пробурчал себе под нос маркиз, но его реплика было пропущена Ля Боннэ мимо ушей.

— Свои прокламации, господин маркиз, оставите на потом, — холодно отрезал граф, после чего опять повернулся ко мне, — Что касается вас мадам, то я придумал для такой развратницы, как вы, более эффективное наказание. Сейчас вы пройдете в соседнее помещение и встретитесь с человеком, которого давно и хорошо знаете. Если вы согласитесь с его предложением, то я немедленно выпущу вас и вашу служанку Жульетту из тюрьмы.

В противном случае, вам будет угрожать гильотина, ибо вы, как и маркиз, вступали в половое сношение с помощью своей… Извините за выражение, задницы. При этом, вы набрались наглости и совершили подобное извращение, не являясь представительницей высшей имперской аристократии!!!

Граф поморщился и указал рукой на дверь, укромно расположившуюся за его спиной.

— Прошу, вас, мадемуазель, проходите!

Я приподняла свою юбку над каменными плитами пола и поступила так, как приказал мне граф. Оказавшись в темной комнате, я поняла, что передо мной стоит стройный, худой мужчина в темном сюртуке и треугольной шляпе.

В одной его руке я увидела книгу, тогда как в другой была трость с медным набалдашником, выточенным в виде грифоньего клюва. Узрев меня, мужчина оставил вещи на деревянной скамейке и сдавил меня в своих крепких объятиях. Вдохнув запах женского тела, он прижал меня к груди и спустил руку вдоль талии.

— N, — проговорил он, — Моя возлюбленная сестра! Долгие, долгие годы я мечтал тебя обнять и увидеть, и, наконец, этот сладостный миг наступил. Жестокие родители рассоединили нас против своей воли, но, наконец-то, мы получили возможность соединиться снова! О, Боже, я не могу поверить, что в моих руках вновь находится твое восхитительное тело, и вскоре я буду пить нектар жизни прямо из недр твоей восхитительной дырочки!

Я была потрясена подобным поворотом событий, поскольку моя связь с двоюродным братом прервалась много лет назад. Это произошло тогда, когда наши жестокие родители заподозрили, что отношения между младшими родственниками не столь целомудренны, как-то должно быть в обыкновенной семье.

Действительно, я искренне любила своего брата, и он отвечал мне взаимностью. Мать Жозеф смотрел на происходящее сквозь пальцы, поскольку я обучала ее сына любовному ремеслу, но все в одночасье изменилось, когда он захотел от меня ребенка. Родители назвали нашу связь чудовищной и оторвали возлюбленных друг от друга. Я горевала столь же сильно, как и мой двоюродный брат Жозеф, но ничего не могла поделать с жестокостью этого мира.

Позже я узнала, что Жозеф женился на милой девушке из ближайшей деревни, что вполне отвечало его аскетичному нраву, и заимел от нее двух прелестных дочурок. Отрешившись от всех связей с аристократическим обществом, Жозеф на последние деньги купил на горе Тодберг угрюмый “Высокий манор” и зажил в нем, занимаясь сочинительской деятельностью.

Иногда, он посылал мне главы из своей книги “Победившая добродетель”, в которой описывался мир полностью противоположный нашему, где доброта и целомудрие победили зло и порок. Однако, кроме этих регулярных писем я больше не имела никакой связи с братом.

Теперь же выяснилось, что Жозеф пришел вызволять меня из тюрьмы и более того, он до сих пор не истратил терзавшую наше сердце любовь. Крепко обняв меня во второй раз, Жозеф произнес.

— Ля Боннэ позволит выйти вам из тюрьмы, если вы пообещаете мне, что на несколько недель станете сексуальной рабыней моей жены — Эридит Ля Боннэ! Обещаю вам, сестра, в моем доме вам не придется страдать и мучатся. Страсти Эридит немного отличаются от ваших, но вы все же родственные души.

Я сильно надеюсь, что пребывание в моем доме, поможет возродить в наших сердцах ту любовь, что так грубо была порушена нашими жестокими родителями! Когда вы покинете Особняк, скандал с проститутками будет давно замят, и вы сможете вернуться в общество без стыда и угрызений совести!

Обняв изо всех силы своего спасителя, я расплакалась и, конечно же, согласилась на предложение.

Секунду спустя, Жозеф оторвал меня от земли и крепко впился своими устами в мои губы. Мы вновь обменялись слюной, что в последний раз происходило больше двадцати лет назад, и я с восхищением почувствовала, как в штанах моего возлюбленного вздыбливается мощный, налитый спермой член.

— Драгоценная кузина, — простонал в ответ мой брат, — Вы неотразимо действуете на меня. Пройдемте же в карету, дабы я познакомил вас с ожидающей мадам Фон Эйзенхофен. Узнав о том, что вы попали в камеру Ля Боннэ, это добродетельная женщина вызвалась сопровождать меня. Именно ее уговоры неотразимо подействовали на наместника. Думаю, сестра, вы не будете против, если мы отвезем Фэй до дома.

По дороге, вы сможете обговорить детали будущей свадьбы, а потом, если нам хоть немного повезет, я снова испробую своим инструментом ваши сладостные отверстия. Вы были первой женщиной в моей жизни и много чему научили меня, но сегодня вечером я продемонстрирую вам, привычку к каким прелестным излишествам я приобрел в кампании моей женушки Эридит.

Десять минут спустя я была на свободе, и хмурый Ля Боннэ облегченно выставил меня за дверь своего отвратительного учреждения.

8 Месяц сева 1784 года. Продолжение

Поднявшись по ступенькам кареты и присев на обтянутый шелком диванчик, я увидела перед собой стареющую даму 50-ти лет, лицо которой хоть и было покрыто морщинами, но до сих пор напоминало о былой красоте хозяйки. Взгляд графини был чарующий, а ее губы до сих пор манили на поцелуи не только стареющих, но и молодых мужчин. Талия мадемуазель Эйзенхофен была затянута в корсет и поражала своей узостью и величественной красотой. Небольшие груди гостьи, по всей видимости, также не утратили чарующей упругости.

Забравшись в экипаж, брат немедля представил мне мать будущего супруга Ребекки, и мы достаточно быстро разговорились о расходах на бракосочетание. Поскольку в течение двадцати последующих минут карета не сдвинулась с места, я уже было подумала, что Ля Боннэ отменил свой милостивый приказ.

К счастью, через несколько минут я поняла причину простоя. Загадка была счастливо разрешена, когда в экипаж забрался дрожащий от страха и возбуждения маркиз Киннерштайн. Покинув тюрьму, он обошел дворами ближайшую улицу и умудрился проникнуть в карету, не потревожив внимание имперских часовых. Увидев меня, аристократ скривил губы в натянутой улыбке и произнес.

— Извиняюсь мадам, но в родной дом я не поеду. Да и денег у меня нет, чтобы до особняка добраться. Отвратительный граф все присвоил себе. К счастью, ваш брат любезно пригласил меня в гости и я послал к черту указ королевского наместника. Не правда ли, здорово!

— Не очень-то умно, — покачала головой графиня Эйзенхофен, — Если Ля Боннэ узнает о новом побеге, то вам придется очень не сладко. Одним наказанием не отделаетесь.

— А мне не привыкать, — покачал головой Маркиз, — Пусть сначала догонит.

— Кстати, господа и дамы, не хотите ли белого вина? — вмешался в разговор мой брат, доставая из темного угла экипажа бутылку виноградного напитка и несколько изящных хрустальных фужеров, сотворенных неизвестным мне мастером в форме продолговатой лилии.

Дождавшись, когда экипаж тронется, Жозеф начал разливать вино по бокалам, попутно успокаивая чрезмерно возбужденного маркиза. Киннерштайну постоянно мерещилась погоня и шпионы, стоящие за каждым городским столбом.

Маркиз вздохнул спокойно только тогда, когда карета покинула пределы Фалькенбурга и покатилась вдоль дороги, проходящей вблизи темного Фалькенвальдского леса. В течение многих столетий вышеозначенная лесная чаща пользовалась самой дурной славой, но маркиз, по всей видимости, больше желал встречи с монстрами и чудовищами, нежели внезапного столкновения с имперским патрулем.

— Что случилось с господином Жюно? — наконец спросила я побледневшего аристократа.

— Бедняга остался в крепости. Надо что-то придумать, дабы вызволить его оттуда, — с горечью в голосе отозвался маркиз, — Из Жюно такой же революционер, как из меня девственница, а значит, его отправят в каторгу только за оргию! Экое преступление, пролить семя в раздолбанную щлюху!

— Опять вы за свое, маркиз, — недовольно покачала головой графиня, — Ваша матушка, набожная, милосердная женщина, каждый раз краснеет, когда слышит об очередном вашем кошмарном проступке. Неужели вы никак не можете покаяться и начать жить спокойной жизнью. Подумайте сами, что чувствует несчастная женщина, когда слышит о том, что ее дитя до смерти насилует девушек, и до крови избивает хлыстом малолетних детей обоего пола.

— И кто распускает в провинции такие нелепые слухи? — недовольно протянул маркиз, — А, знаю, не говорите! У меня так много недоброжелателей, что совершенно неважно, кто из них говорит про меня гадости. Большая часть моих “приключений” выдумана именно этими “благородными и добропорядочными людьми”. Между прочим, мадам, вы уже успели выдать дочь замуж за одного из членов этого благонравного общества?

— Нет еще, господин маркиз. Если же вы хотите просить руки моей нежной Лилии, то я вам отказываю в этой милости. Вы поняли меня?! — сурово произнесла графиня.

— Вне всякого сомнения. Кроме того, если вам неизвестно, я обыкновенно прошу у девушек не столько руку, сколько задницу, — со смехом отозвался Киннерштайн, — Молоденькие, девственные девочки меня совершеннейшим образом не интересуют.

— Неужели в вас совесть проснулась? — изумленно произнесла графиня.

— О нет, мадемуазель, как раз наоборот, — покачал головой мой брат, — Однако, история маркиза звучит достаточно увлекательно! Послушайте ее, вам понравиться!

— Вот-вот, — согласился со словами Жозефа маркиз, — В действительности, я ненавижу всех этих маленьких глупых модниц, который только и умеют, что надевать на себя красивые тряпки, трясти сиськами на балах, и раздвигать ноги перед богатыми старыми тупицами. Извините меня, графиня, но большую часть подобных женщина я могу охарактеризовать словосочетанием “глупые суки”!

— Как бесстыдно, с вашей стороны, — холодно произнесла графиня, ударив маркиза веером по рукам.

— Черт, мадам, у меня нежные пальцы, — со стоном прокричал маркиз, — Если вы мне их отобьете, чем мне дрочить клиторы красавиц.

— Ух, мерзавец, — с негодованием выдохнула графиня и нанесла новый удар веером.

— О, да, мадам еще… прошу еще, — издевательским тоном простонал маркиз.

В этот самый момент Жозеф попросил графиню прекратить избиение.

— Графиня, поверьте, наказанием тут ничего не добьешься.

— Вы, как всегда во время, Жозеф, — огорченно отозвался развратный аристократ, — Поэтому, позвольте, я продолжу. Как вы знаете, я не особый поклонник балов и прочих развлечений. Сборища малознакомых людей, говорящих только об охоте и лошадях, меня угнетают. Еще больше меня убивает тот факт, что эти тупицы считают себя элитой империи, не имея на то никакого морального права.

Эти люди знают меньше чем я, а их маленькие мозги начисто лишены какой бы то ни было фантазии. Обыденность описываемых персонажей столь велика, что они до самой своей смерти обитают в тесном кругу локальных проблем и удовольствий. Взглянуть на проблемы с глобальной точки зрения они не могут, из-за узости собственного горизонта. Что касается светских женщин, то с ними твориться та же самая история. Однажды я имел несчастье завести подобное знакомство, после чего решил сношаться исключительно со шлюхами и развратницами.

Однако, не будем забегать вперед. Ее звали Эжен. Да, точно, ее звали Эжен. Она вышла из небогатого аристократического рода, и, следуя воле собственного отца, решила занять более высокое положение в обществе, воспользовавшись связью с богатым и знатным стариком. Поскольку мне было интересно узнать, чем забита голова подобной красавицы, я встретил ее на балу г-на F и назначил ей свидание в соседней комнате, обещая море вина и различных пикантных удовольствий.

Вы не поверите, но эта дура клюнула на приманку и решила пожать плоды жизни за мой счет. Она пила мое вино и ела мои конфеты и в конце дошла до такого скотского состояния, которое вызвало во мне одно ли отвращение.

Я пытался найти в этой женщине хоть одну симпатичную черточку, но постоянно натыкался лишь на пошлость, жадность и скудоумие. В ее птичьем умишке вертелись глупые, приземленные вопросы и жажда примитивных развлечений. Короче говоря, главная мечта Эжен заключалась в женитьбе на богаче и трате его денег на свои нужды. Ни искусство, ни философия ее не интересовали, поскольку она не понимала их, да и не хотела их понимать.

Вообщем, господа, я был настолько поражен примитивностью этого создания, что очень скоро почувствовал возбуждение и понял, что если я эту суку не оттрахаю в качестве назидания, то буду жалеть об этом до конца своей жизни.

— Вам не стыдно, маркиз? — спросил аристократа графиня, — Вы решили принудить к половому акту невинное дитя.

— Вы не понимаете суть воспитательного процесса мадам, — покачал головой Киннерштайн, — В моих глазах Эжен была всего лишь глупой самкой, которую следовало научить уму разуму. Действительно, можно ли назвать человеком существо, движимое лишь жадностью и скудоумием? Нет, нет и еще раз нет. По этой причине, я решительно оголил свой член и завалил эту дрянь на диван. Видели бы вы как она орала, и пыталась скинуть меня с себя. Однако, я решительно шел к своей цели, сорвал с нее платье и попытался раздвинуть ноги.

Тогда она вырвалась и побежала, голося, словно убиваемая лань. Естественно, я нагнал ее и завалил на стол задницей к верху. Поверьте, это было дивное зрелище!!! Прелестная белая попа посреди стола, заставленного напитками и едой. Сучка выбрала идеальное место для того, чтобы окончить свой бег. Вы знаете, что она кричала? Я запомнил эти вопли.

— Грязная, пошлая скотина у тебя нет таких денег, чтобы я отдала тебе свою девственность!

Согласен, в те минуты мною двигали самые грязные и скотские чувства, но пошлым я не был никогда! Кроме того, в состоянии случки, грязь и бесстыдство наоборот усиливают похоть, а значит и получаемое от совокупления удовольствие!!!

— Чудовищно, маркиз! Вы попытались изнасиловать беззащитную женщину? — с ужасом проговорила графиня. Зрачки ее при этом расширились от неизгладимого ужаса.

— Почему попытался! — с усмешкой ответил развратник, — Я ее и изнасиловал!

— Чем больше вы ужасаетесь графиня, тем более жуткие истории придумывает для вас маркиз, а вы каждый раз попадаетесь на одну и ту же удочку, — промолвил из своего угла Жозеф.

— Ну, так слушайте дальше, — прошептал аристократ самым интригующим тоном, — В своих рассказах я постоянно уделяю особое внимание задницам, поскольку, по моему мнению, это самая совершенная часть женского тела. Я часами могу распространяться о ней, и называть ее самыми восторженными словами.

Поверьте, ни одна вагинальная щель не может тягаться по красоте с попкой и нежнейшим анальным отверстием. Именно поэтому, вскарабкиваясь на молоденькую мадемуазель я поклялся ей, что ее перепонка не пострадает от моего натиска, а дальше, я вбил свой готовый к действию орган прямо в её анус!!!

К сожалению, от похоти я потерял чувство меры, и, видимо, порвал ей зад! Она заголосила так, как будто бы в нее проник нагретый до каления металлический штырь. Поскольку в соседней комнате играла музыка, и целая стая идиотов отплясывала очередной нелепый танец, — маркиз покрутил руками над головой, — Я неторопясь дал девке пяток пощечин, прибил воротник ее платья ножом к столу и еще шире раздвинул ей ноги.

Несмотря на сильную боль и вопли, сучка текла как целый вагон шлюх. Скатерть под ней была залита кровью и выделениями, что еще больше распаляло мою похоть.

Рассказав о крови, маркиз с удовлетворением посмотрел на графиню, и та еще больше побледнела. Жозеф, как ни в чем небывало потягивал вино, по всей видимости, предполагая, что жестокое совокупление было порождено дикой фантазией безудержного аристократа. Я же не знала, что и думать, поскольку маркиз рассказывал свою историю ярко и убедительно.

— Ух, мадам, что бы вы стали делать, если бы перед вашим взором предстала задница голой, тупой, истерично вопящей шлюхи. Будь вы на моем месте, вы бы сделали то же самое, что и я. В течение следующих пяти минут я долбил эту девку в задний проход, стараясь сделать ей как можно больнее. Я наслаждался ее мучениями и ее страданиями, насильно вбивая член так, чтобы он входил как можно глубже в ее внутренности.

Переполнявшая меня похоть доводила пенис до исступления. Я слышал, как в моем мозгу будто бы кричало — “Долби ее жестче. Долби ее так, чтобы она потеряла сознание от боли!”. Воистину, мадам, это придало мне таких сил, что я забыл обо всем на свете и решил придушить эту суку на месте. Взяв еще одну салфетку, я перетянул скотине горло и начал смотреть, как она задыхается на моем члене.

Через две минуту сучка стала хрипеть и высунула наружу язык, стараясь вдохнуть немного больше воздуха. Слюни потекли таким потоком, что я вынужден был подставить под ее рот хрустальный бокал. Пизденка девицы стала сжиматься и разжиматься в невиданном ранее ритме.

Сок брызнул из вагины струею, которую я почувствовал даже в анальном отверстии. Вы не поверите, графиня, но, подыхая, мерзкая шлюха не переставала кончать. Удушение было столь сладостным, что я решил идти до конца, дожидаясь, когда организм твари расслабиться и исторгнет из себя все, что накопилось в нем до этой поры.

Тяжело вздохнув, аристократ поднял руки в трагическом жесте.

— К несчастью, я просчитался. В последний момент задница девушки столь сильно сжала мою обнаженную головку, что я изверг в анус молоденькой суки целый фонтан спермы. Три раза я выбрасывал в ее попу потоки горячего семени, заполняя бездонные глубины горячей дыры своими мужскими выделениями. После того, как сперма оказалась на исходе, я извлек из девицы член и руками выдавил из его головки несколько капель семени.

Как я углядел после траха, девичий зад был действительно порван мои поршнем, но совершенное мною злодейство пошло девушке на пользу. К счастью для дамы, на балу был хирург, который умело и быстро зашил девке зад, и та получила в свое распоряжение настоящий провал, готовый принимать в себя члены любых форм и размеров. Так, что мадемуазель, моя добродетель оказалась поистине бесконечной, ибо после моего соития, эта сучка высоко поднялась по социальной лестнице!!!

— Боже, маркиз, вы настоящий извращенец! — графиня была до того шокирована описанием случившегося, что говорил в пол голоса, — Ради своей животной похоти вы изнасиловали самым грязным образом милое маленькое дитя! Вы требовали от нее таких вещей, которые не может вытерпеть ни одна уважающая себя дама. Вы…

— Протестую, — прервал графиню Киннерштайн, — Во-первых, девице было 17 лет! Во-вторых, она не была уважающей себя дамой. В-третьих, когда в мужчине бурлит похоть, он порвет задницу любой женщине. Если вы хорошенько подрочите своему мужу, и решите поговорить с ним о похоти, то он поразит вас описанием таких извращений, что у вас волосы дыбом встанут.

Поверьте, когда в члене бурлит сперма, любой, даже самый благовоспитанный мужчина превращается в одержимого самца, готового порвать и анус и пизду той самке, которой не повезло оказаться поблизости. При этом ему будет совершенно не важно, кто перед ним — шлюха или девственница, малолетка или старуха. Сила похоти уравнивает всех.

— С каждым разом я все больше и больше поражаюсь вашим безумным описаниям! — захлопал в ладоши Жозеф, — Подобный талант ни часто встретишь!

Стоит отметить, что к этому моменту времени я уже насколько возбудилась описанием безудержного сношения, что ни секунды не смущаясь встала перед маркизом на колени. Погладив руками находящийся в его штанах член, я пленительным голосом произнесла.

— Восхитительное описание, маркиз, вы не позволите полизать вам член, дабы последние моменты соития были окрашены всплеском нового, чудовищного оргазма.

— Благодарю, мадам, — вежливо отозвался аристократ, — Но ваш брат…

— Мне будет приятно посмотреть на работу своей сестры, — покровительственным тоном произнес Жозеф, — Мы родственные души, маркиз, и я готов делить с вами не только потери, но и радости жизни!

Повернувшись к госпоже Эйзенхофен, аристократ вежливо произнес.

— Графиня, приношу вам свои извинения, но после рассказа мне потребуется кончить. Боюсь, что рта N для этой процедуры не хватит и мне придется воспользоваться вашим.

— Во имя небес, вы предлагаете мне взять в рот ваш оскверненный развратом орган? — возмутилась до глубины души графиня, — Воистину Киннерштайн, вы дошли до самых глубин бесстыдства. Когда мой муж узнает об этом, он вызовет вас на дуэль и убьет!

— Какая несусветная глупость, мадам, — произнес в ответ маркиз, расстегивая пуговицы своих штанов, — Да он будет рад тому, что вы взяли в рот хот чей-то отросток. Вам самой-то не стыдно начинать сосать в 50 лет?

— Грязная тварь, я буду сопротивляться, — с ожесточением произнесла графиня, взирая на то, как я оголяю розовую головку мужского члена.

— Ну, вот опять! Как же я ненавижу глупость, зашоренность и ханжество женщин из высшего общества, — покачал головой маркиз, после чего сурово произнес — Жозеф дайте мне в руки пистолет или фехтовальный меч. Я устал проявлять доброту.

Уже через секунду в руках Киннерштайна покоилось тяжелое кремневое оружие. Ни говоря ни слова, Киннерштайн направил граненый ствол пистолета в лоб обезумевшей от ужаса графини. Когда маркиз, взвел курок оружия, я поняла, что он не шутит, ибо член его окреп и начал активно сочиться смазкой.

— А теперь, старая сука, ты сделаешь все, что я тебе скажу, или твои мозги будут выбиты из твоей заляпанной стереотипами головы. Во имя дела революции, твои комплексы будут разрушены, или тебя постигнет самая страшная судьба. Поверь, я оттрахаю тебя, даже если ты сдохнешь, и только после этого N. будет позволено тебя воскресить!!! Вряд ли ты сможешь вспомнить о том, что когда-то умирала. Ну, так что, сука, ты сосешь или подыхаешь?

— Помилуйте, маркиз, — попыталась отрезвить своего насильника графиня, — Я не умею этого делать… Я никогда, никогда не брала эту… Это в рот даже у своего любимого человека. Прошу вас, не заставляйте меня… Я не смогу это вынести…

В ответ маркиз, схватил женщину за волосы и посадил ее рядом со мной на колени. Приставив к виску дрожащей женщины оружие, аристократ произнес.

— Итак, мадемуазель. Слушайте внимательно. От этого зависит состояние моего члена, а значит и ваша жизнь. Сейчас, мадемуазель N расскажет вам, как следует отсасывать у мужчин. Вы внимательно выслушаете и повторите это на практике. Сосать будете очень осторожно, стараясь не коснуться головки члена своими белоснежным зубами.

Понимая вашу наивность в подобных вопросах, я дам вам две попытки — два шанса доставить мне удовольствие. Если ласки вашего языка меня не удовлетворят, я без жалости выдолблю вас в зад самым отвратительным и грязным способом, который придет мне в голову. Прошу вас, графиня не сопротивляться, а то ваши мозги вылетят на стену кареты.

— Как низко я пала, — запричитала сидящая рядом со мной графиня, в глазах которой стояли слезы искренней боли. То унижение, что она испытывала, было практически невозможно перенести, — Меня заставляют делать непристойные вещи и никто не желает заступиться за мою честь. Будьте вы прокляты Киннерштайн. Уверяю вас, что и дня не пройдет, как о вашем преступлении узнает императрица!

— Пустые слова, — холодно отозвался маркиз, — Вот бы уж никогда не подумал, что мне станет лизать женщина, чей расцвет пришелся на мое детство. Итак, N, расскажи этой старой дуре, что от нее требуется.

Повернувшись к запуганной, плачущей женщине я произнесла.

— Мадемуазель, вам нечего боятся. Просто сделайте все так, как я вам скажу. Итак, в самом начале, вы оголите маркизу головку и внимательно посмотрите насколько сильно плоть отходит от верхней части его огромного органа. После этого, вы поцелуете самый кончик пениса и начнете вращательными движениями облизывать его. Не забывайте, иногда, проникать в проходящий через ствол спермоиспускающий канальчик, и подрачивать рукой яички мужчины. Будет превосходно, если во время отстоса вы введете в анус маркиза свой облизанный палец.

— Блестящая идея, я уже хочу этого, — зашелся в крике восторга маркиз, — N вы просто, умница!

— Помилуйте, мадам, такая грязь просто немыслима. Это не просто попрание всех норм морали, это…

— Вы не найдете в его анусе ничего такого, чтобы осквернило вашу честь, уважаемая графиня. Ну, так вот, продолжим. После того, как головка мужского члена станет склизкой, вы введете пенис маркиза в свой рот таким образом, чтобы ваши зубы не касались его плоти. Далее, вы должны будете представить себе, что ваше горло является вагиной. После этого маркиз начнет долбить вас в рот, и вам придется приложить некоторые усилия к тому, чтобы не задохнуться. Постарайтесь настроиться на темп Киннерштайн и согласовать свое дыхание с вторжениями его пениса.

В случае успеха, в недра вашей гортани извергнется сильнейший поток семени, и благодарность мужчины превзойдет все мыслимые пределы. Конечно, существует вероятность того, что маркиз захочет вбить вам в рот весь свой инструмент. В таком случае, вам придется хорошенько поработать языком и как можно быстрее избавить его от спермы. Если вы будете медлить, поршень прервет вам дыхание и вас вскорости вырвет. Подобного развития событий требуется избежать любой ценой.

Совсем забыла сказать вам, чтобы вы ни в коем случае не извергали семя из своего рта. Мужчины такого не прощают. Лучше проделайте следующее. Выпустите некоторое количество спермы на губы, так, чтобы она висела на подбородке, а остальное проглотите.

— Боюсь, девочка, что я не смогу сделать этого. Мое воспитание таково, что я просто не сумею…

— Заткнись, сука, да приступай побыстрее к делу, — возбужденно произнес маркиз, передавая пистолет моему двоюродному брату.

Тем временем, Жозеф, вытащил из штанов свой орган, и стал медленно подрачивать его, наблюдая за нашими телами. По всей видимости, картина принуждения стареющей, некогда необычайно красивой женщины дичайшим образом возбуждала его.

Испуганно посмотрев на огромный орган аристократа, графиня очень осторожно сняла с головки мужчины ограничивающую ее плоть. Маркиз немедленно издал вздох блаженства, а я осторожно спросила у несчастной дамы.

— Графиня, поверьте, вам будет легче, если я полижу вам между ног. Позвольте же помочь вам?

— Никогда, — замотала головой несчастная женщина, — Ваша доброта не совместима с моими моральными принципами.

— Соси, тварь, — исступленно произнес маркиз, заталкивая в рот графини свой здоровенный багровый поршень, — Твой муж в не себя от радости будет, когда узнает, чему ты научилась во время путешествия. Ты говоришь о принципах, но они всего лишь блажь, придуманная носителями феодальных порядков. Они закрепощают твои мозги. К счастью, я постараюсь избавить тебя от всех нелепых заблуждений. В самом скором времени я напишу твоему мужу письмо и постараюсь упросить его продолжить уроки разврата с твоим некогда великолепным телом.

Графиня начала сосать член своего насильника так робко и нерешительно, что Киннерштайн залепил ей хорошую пощечину. После этого, несчастная женщина удвоила свои усилия и постаралась проделать все так, как я описывала ей несколько минут назад. К сожалению, отсутствие практики сослужило ей плохую службу. Она сбилась с ритма и закашлялась. Возбужденный происходящим маркиз привстал с диванчика и несколькими сильными ударами вбил свой огромный орган в гортань плачущей Фэй.

Графиня захрипела, попыталась оттолкнуть насильника, но маркиз упер головку своего члена в щеку жертвы и стал с дикой силой давить на нее. После того, как член вновь выскочил из рта несчастной, маркиз постарался засунуть в рот мадемуазель Эйзенхофен свои яйца, что и было проделано под стоны и крики сопротивления.

— Ну, сука, ты меня окончательно завела, — наконец прорычал аристократ, — Лизать ты не умеешь и вряд ли скоро научишься. Однако, я желаю спустить в тебя сперму. Жозеф затащи эту дрянь на диван и задери ей ног. Посмотрим на ее дыру вблизи. Интересно, она вообще, в этом году хоть раз трахалась?

— Пустите, прошу! — закричала в ужасе Графиня, — Вы не имеете никакого права.

— Держи эту, суку, чтобы не вырвалась, — заорал в бешенстве маркиз, — Нельзя, чтобы она ушла.

— Пощадите, — истошно вопила графиня, отталкиваясь от нас руками и ногами, — Взываю к вашему милосердию. Если у вас осталось хоть немного доброты. О, нет, пожалейте! Грязные, жестокие люди. Вы будете наказаны! Захлебнетесь в собственной крови!!!

Вопли несчастной были столь ужасны, что я больше не могла помогать охваченным похотью мужчинам. Жозеф бросил графиню на кровать, невероятно жестоким ударом заставил ее судорожно вдыхать воздух, после чего задрал несчастной ноги. Чулки графини были порваны нескольких местах, а платье разорвано. Увидев перед собой все прелести несчастной мадемуазель, маркиз с ревом бешенства набросился на свою жертву и прижал ей руки к спинке кареты. В этот момент его вздыбленный член начал слабеть, а исчезнувшая в глазах похоть сменилась откровенным страхом.

— N, N чего ты стоишь, взгляни на нашу гостью! — прорычал мне в лицо маркиз.

Я последовала совету аристократа и была поражена тем, что находилось межу ног женщины. В том месте, где у обычной самки размещается вагина, у “графини” виднелся страшный багровый провал, непрестанно сжимающийся и расходящийся в разные стороны. Вдоль всего периметра багровой дыры бежали бесчисленные ряды жутких, загнутых зубчиков, готовых терзать плоть и кожу.

— Либентодд! — пронеслось в моей голове, — В карете оборачивающийся монстр. Бог мой, как он проник сюда. Если бы не проницательность маркиза, то наши тела давно бы превратились в фарш!!!

— N, дери тебя лесные духи, возьми пистолет и застрели её, — маркиз проорал эти слова таким страшным голосом, что у меня душа ушла в пятки, — Застрели эту суку, пока она не исторгла из своей “вагины” какую-нибудь ползучую мерзость!

Рычащая “графиня” удвоила усилия, и мужчины едва смогли удержать ее на месте. Влагалище твари с хлюпающим звуком раскрылось. Во все стороны потянулась склизкая, отвратительная смазка, из недр которой показался длинный невообразимо мерзкий щуп, увенчанный бесчисленными глазами и коготками. В панике, я зажгла в руке скорчер…

— Дура тупая, эту тварь магией не возьмешь, — вопль маркиза был полон животного ужаса, и я поняла, что монстр готов вырваться из рук мужчин. Вопрос стоял так — либо мы, либо она! Находясь посреди мрачной лесной чащобы, в десятке миль от человеческого жилья, мы не могли рассчитывать на чью-либо помощь…

Протянув руку к оружию, я взвела курок пистолета и, зажмурившись, воткнула его ствол в “вагину” чудовища. От грохнувшего выстрела у меня заложило уши. Внутренние помещения опрыскались каплями темно-бардовой крови. Раздался отвратительный, раздирающий душу визг, после которого наступила сокрушительная тишина.

Когда я открыла глаза, мужчины недвижимо лежали по обе стороны от чудовищно развороченного куска плоти. Сцена, которая наступила за этим, не поддается никакому описанию. Мерзкое и отвратительное существо возвращалось в свой изначальный облик, теряя лишнюю жидкость и отбрасывая в сторону ненужные конечности, органы и ткани.

Содрогаясь от отвращения, Киннерштайн пинками выбросил чудовище из стремительно едущей кареты и вылил на свой половой орган целую бутылку хмельной спиртовой жидкости. Едва придя в себя от шока, маркиз высунул голову в окно и, согнувшись от боли, опустошил свой желудок. Внятно говорить он смог лишь после того, как над мрачными деревьями леса взошла огромная луна.

— Как вы поняли, что это не графиня, а либентодд? — наконец спросила я уставшего и дрожащего аристократа.

— Случайность, нелепая случайность, — отозвался на мой вопрос маркиз, — Эта тварь совершенно не возбудилась. Все живые, нормальные женщины, даже самые высоконравственные, сначала приходят в ужас от моих рассказов, а потом начинают испытывать возбуждение. Однако наша гостья была абсолютно суха.

У нее даже не напряглись соски. Я начала подозревать, что дело нечисто, но чтобы доказать свое предположение и спасти наши жизни, я должен был принудить ее к сношению. Либентодд обязательно бы выдал себя, когда дело бы зашло о совокуплении, потому что эта тварь прячется внутри человеческого тела. Когда во время отсоса я почувствовал, что у твари нет слюны, да еще, в отличие от графини, она и сосать-то толком не умеет, я все понял. Остальное дело техники и везения!

— Значит, изнасилование графини было всего лишь жестоким спектаклем?

— Конечно, моя дорогая. Графиня Эйзенхофен столь раскрепощена, что ее не требуется насиловать. Она сама даст то, до чего хочет дорваться любой преступник. Да и какой из меня, к черту насильник, когда я от одного вида крови падаю в обморок.

— А как же история с порванным девичьим задом? — немедля спросила я маркиза.

— Дорогая N, вы задаете слишком много вопросов, — покачал головой Маркиз, — Ответ на на один из них я, с вашего позволения, навсегда оставлю при себе.

9 Месяц сева 1784 года

Ранним утром 7 числа над землями Фалькенвальда поднялся тяжелый туман. Избавившиеся от снега, обнаженные, черные деревья немедленно стали похожи на гигантских скелетов, прокладывающих себе дорогу через призрачное царство мертвых.

Поскольку наши нервы были взвинчены до предела, маркиз остановил экипаж поблизости от перекрестка двух крупных дорог (один из этих путей шел через лес, тогда как другой вел к горным перевалам Вайтхилла). Именно здесь, в этом колдовском месте, ставшим местом погребения для множества висельников и убийц, располагалась небольшая таверна, известная под именем “Улыбка разбойника”.

Покуда мы дожидалась появления второго экипажа, в котором ехала Жюльетта, Жозеф успел снять для нас две комнаты, а также премило побеседовал с хозяйкой этого простого, но крайне чистого и приятного заведения. Маркиз же, с улыбкой встретил мою любовницу и даже поцеловал ей руку, как будто бы она была не служанкой, а представительницей высшего общества. Подкравшись ко мне сзади, Киннерштайн схватил меня за талию и горячо прошептал прямо в мое маленькое ушко.

— Драгоценная N, задница вашей чудесной служанки безмерно распалила мое воображение. Если Жюльетта откажется разделить со мной ложе, то я вынужден буду улить простыни этого маленького постоялого двора безумным количеством выдроченной спермы. Надеюсь, мадемуазель, вы сжалитесь надо мной, и смогу приберечь свои силы для более важных дел.

— Поверьте маркиз, я не могу распоряжаться влагалищем свой любовницы. Она свободна в выборе партнеров для случки, и я ни в чем не ограничиваю ее!

— Вот как! — покачал головой Киннерштайн, — Что же, я буду иметь это в виду.

Разместив свою поклажу в светлых комнатах таверны, наша весело болтающая компания спустилась в обеденную залу и начала уплетать за обе щеки то, что приготовила для нас симпатичная хозяйка — мадам Констанция. По началу мы ели молча, стараясь насытиться, но потом, когда голод был, наконец, утолен, за столом потек разговор, касающийся событий последней ночи.

Киннерштайн убеждал нас изменить путь и ехать не в Высокий Манор, а в особняк леди Де Лавелль, в распоряжении которой был могущественный стеклянный шар, способный идентифицировать истинное местоположение любых существ и объектов. С его помощью маркиз хотел найти настоящую мадемуазель Эйзенхофен или убедится в том, что женщина мертва, а ужасное существо специально присвоило ее облик.

В любом случае, аристократ уверял, что Либентодды не действуют в одиночку и всегда работают на какого-то могущественного колдуна. Согласно версии Киннерштайна, монстр специально выследил Жозефа, дабы убить кого-то из нас. Поскольку в словах маркиза содержалось рациональное зерно, мой кузен решил изменить путь экипажей и заехать в уединенную обитель коварной волшебницы.

Мое присутствие придавало брату определенную уверенность, так как Де Лавелль была известна за свою половую эксцентричность и необычайно жестокие плотские причуды. Впрочем, выбора у нас все равно не было. Без арканного артефакта поиски мадам Эйзенхофен могли занять слишком много времени, что позволило бы тайному хозяину либентоддов нанести по нам очередной сокрушительный удар.

Когда над бескрайними лесами империи вновь показался угрюмый месяц луны, постоялый двор окончательно опустел. Мы оказались его единственными обитателями и молодые служанки, прислуживающие нам во время обеда, уже вовсю вились вокруг улыбающегося маркиза. Аристократ, казалось, уже позабыл об ужасном лесном происшествии и теперь дразнил девушек пальчиком, а также, временами, прижимал их к себе и дарил их губам, страстный, наполненный желанием поцелуй.

Около десяти часов вечера, терпение окончательно покинуло маркиза и он, схватив под руки обоих девиц, уволок их наверх, в свою маленькую комнату. Поскольку Жозеф остался в главной зале и начал с м-ме Констанцией сложную партию в “Трех королей”, я извинилась перед братом и отвела засыпающую Жюльетту в свою опочивальню. Убедившись в том, что девушка заснула, я отправилась в обратный путь, но вновь не удержалась и на цыпочках подкралась к двери сладострастного аристократа. Заглянув в замочную скважину, я увидела следующую захватывающую картину.

На огромной кровати, стоявшей у дальней стены помещения, на груде подушек лежал Киннерштайн. Он забрался на одеяла, даже не сняв походных сапог. Прямо перед ним стоял ряд из трех обнаженных девиц. Для описания дальнейших событий, читатель должен представить себе тех женщин, которые привлекли внимание распутного аристократа.

1) Первой девушкой была 25-ти летняя Гарсенада. Как мы выяснили за обедом — компаньонка Констанции. Гарсенада была симпатична, обладала мягкими чертами лица и большой, тяжелой грудью. По всей видимости, Киннерштайн выбрал эту черноволосую женщину для своих утех, потому что у нее была воистину выдающаяся задница, за которую было приятно схватиться не только мужчине, но и женщине, понимающей толк в лесбийских утехах.

2) Вторая девушка едва достигла 18-ти летнего возраста. Длинные белые волосы Мэгги — а именно так звали эту недотрогу — едва прикрывали маленькие нежные груди, с багровыми ореольчиками сосков. Губки девушки были нежно-розового цвета, а сама она была истинным воплощением невинности.

3) Третья девушка называла себя Сесиль и, скорее всего, была местной шлюхой. Крепкое тело ее было сложено достаточно хорошо, хотя и не поражало особым изяществом. К несчастью, Сесиль была тяжеловесна и довольно вульгарно воспитана. Впрочем, последний момент еще больше разжигал причудливую похоть Маркиза. Когда Сесиль извергала из себя очередное грубейшее ругательство, маркиз хватался за член и начинал усиленно дрочить, желая выпустить в свою добровольную помощницу, накопленную в пенисе сперму.

Поскольку передо мной в самом скором времени должно было развернуться грандиозное совокупление, я решительно раздвинула ноги и начала трогать пальчиком клитор. Моя нежная пизденка немедленно отозвалась всплесками похоти и едва заметного удовольствия. В этот самый момент я отчетливо поняла, что продолжение дрочки поможет мне быстро сбросить на пол застоявшийся сок.

Внимательно оглядев дамочек, Киннерштайн стал ласкать рукой собственный член и скомандовал.

— Итак, Сесиль ты будешь моей женой.

— Вот так счастье, сударь, — бросилась на колени дуреха, — Буду бить земные поклоны вам до самой последней секундочки собственной жизни.

— Встань в строй, глупая! Это такая игра, — почесал затылок маркиз, — Ты будешь, как бы, моей женой, тогда как Мэгги и Гарсенада станут, как бы, твоими дочерьми.

— А как сударь быть с тем, что они, примерно, одного со мной возраста, — задала резонный вопрос Сесиль.

— Слушай, красавица, — рассердился лежащий на кровати аристократ, — Я тебе заплатил деньги за трах, а не за то, чтобы ты меня мучила вопросами по логике. С таким поведением как у тебя, мой член не встанет даже в том случае, если две другие дамы будут хлестать друг друга розгами и кричать во все горло самые отвратительные непристойности.

Немного успокоившись, маркиз продолжил.

— Ты, Мэгги ляжешь на кровать, и будешь лизать мне член. Поняла!

Мэгги молчаливо кивнула головой и легла рядом с маркизом. Мужчина не долго думая всунул в руки девочки свой член, проследил взглядом за ее работой и принялся исступленно стонать.

— Вот ведь, сучья работа! Ваша крохотная Мэгги совершенно не умеет дрочить, но от ее неумелости у меня встал сильнее, чем от работы самой искусной шлюхи. Не пройдет и нескольких мгновений, как я буду на вершине блаженства. Давай, Мэгги-сука, полижи его еще пару раз. Не останавливайся. Ох, пизденка, я на седьмом небе от счастья!

Едва справившись с собственной похотью, маркиз оттолкнул от себя девочку и вновь обратился к оставшимся женщинам.

— Итак, Сесиль, ты станешь матерью Гарсенады и должна будешь наказать ее за то, что она не сумела выучить сложный урок. Положи ее на колени и отшлепай-ка по заднице рукой.

Сесиль неловко села на стул, сжала ноги и положила Гарсенаду себе на колени. Задумчиво взглянув на девушку, Сесиль несколько раз легко ударила ее ладонью по попе.

Увидев подобный, можно сказать пещерный, примитивизм, маркиз едва до потолка не подпрыгнул.

— Боже, дамы, да от ваших так называемых оргий, у самого безумного трахателя член за пару секунд опадет. Вы что, в своей тупой деревне по-другому вовсе не умеете?

Услышав за дверью мой приглушенный смешок, маркиз стремительным движением распахнул дверную створку, и я упала прямо в его распростертые объятия.

— Матушка, — закричал обрадованный аристократ, — Не подумайте ничего плохого. Мы всего лишь играли с дочками в увлекательную игру палки-дырки.

— О, да, я вижу, сынок, — уверенно произнесла я, понимая, что с каждой секундой возбуждаюсь все сильнее и сильнее, — У вас в комнате огромное количество голых писек, а ты знаешь, что я терпеть не могу разврат. Подай сюда розги, я проучу в начале каждого из вас, а потом и всех вместе.

Когда Сесиль подала мне розги, я положила маркиза на диван и сняла с него верхнюю одежду. Бедолага остался в парике, рубашке и панталонах. Поскольку член аристократа опал, я без всяких колебаний положила между его ног голову маленькой Мэгги и взяла девчушку за подбородок.

Немилосердно ткнув розгой в мужской пенис, я сурово произнесла новый приказ, адресуя свои слова маленькой дурочке.

— Когда эта штука окрепнет, возьми ее в рот и соси, как карамель.

— О, матушка, откуда же это несчастное дитя знает, что такое карамель? — задал резонный вопрос аристократ, но я тут же пресекла все возможные возражения, больно ударив его розгой по пенису.

— Вот сука, — заорал было Киннерштайн, но вовремя опомнился и смиренно попросил прощения.

— За грубость в отношении матери ты будешь наказан, — холодно произнесла я в ответ, выдавая Сесиль и Гарсенаде длинные гнущиеся розги, — Милые прелестницы, вы должны будете наказать своего отца и мужа. Действуйте также как я, и заставьте этого негодника вымолить слова прощения.

Отойдя от маркиза на шаг, я примерилась, замахнулась розгой и со всей силы ударила аристократа по заднице, да так сильно, что на мужской коже остался багровый след от удара. Сесиль и Гарсенада с изумлением повторили мое действие и маркиз начал рычать сквозь зубы бранные слова.

— Он не раскаивается, — гневно произнесла я, и вновь ударила Киннерштайна розгой.

Обнаженные девицы последовали моему примеру и стали безжалостно хлестать своего нанимателя. В течение долгих мучительных минут маркиз испытывал только боль, а его опавший член никак не хотел подниматься. Решив помочь несчастному, я передала экзекуцию на полный откуп девушкам, и схватила Киннерштайна за соски. Надавив на них коготками собственных ногтей, я прокричала ему в ухо.

— Давай же, грязный самец, выплесни накопившуюся похоть на ту мелкую подстилку, что лежит под тобой. Порви ее на части своим грязным членом. Долби ее в задницу и пизду, да так, чтобы на ней не одного живого места не осталось. О, сукин сын, ты заставляешь течь свою мать. Возьми же меня в задницу, да побыстрее. Я хочу грязи и разврата!!!

Прислушавшись к моим словам, маркиз застонал и его член вздернулся вверх. Кровь стала приливать к пенису аристократа с огромной скоростью и, наконец, член сластолюбца разросся до немыслимых размеров. Головка пениса оголилась, а сосуды рельефно выступили на ней, заставив меня застонать от желания случки. Что и говорить, подобная машина похоти могла с легкостью разворотить не только задницу, но и любую девичью вагину, попавшуюся ей на пути.

За долю секунды похоть ослепила разум маркиза, и аристократ с жадность вбил член в рот маленькой Мэгги. Подтянув меня к себе, Киннерштайн раздвинул мне ноги, сорвал зубами батистовые трусики и, завопив:

— Ох, и сука же вы, матушка, — начал долбить меня своим длинным языком прямо в недра горячей вагины.

Поскольку прелестные девушки продолжали усердно хлестать моего кавалера, член маркиза медленно рост в размере и, наконец, начал причинять сластолюбцу не столько приятные ощущения, сколько чудовищные муки.

В этот самый момент я обвила голову маркиза своими руками и изогнулась над ним, уливая его лицо потоками семенной жидкости. Аристократ с удовольствием слизывала мои выделения, называя меня самой порочной женщиной в его жизни. Пытаясь доставить мне еще больше удовольствие, маркиз ввел мне в задний проход два своих пальца и широко раздвинул их в разные стороны. Я едва не заорала от боли и похоти, но пересилила себя и вскоре потребовала к себе Гарсенаду.

Девушка не заставила долго ждать себя, отбросила в сторону розги и взошла на кровать. Я немедля положила ее на спину Киннерштайну и начала целовать и полизывать губами тот нежный розовый цветок сладострастия, что распустился между ее ног. В то же самое время, маркиз продолжал долбить Мэгги в рот, а Сесиль не переставая хлестала развратника, ругаясь словно видавший виды солдат эпохи 80-ти летних войн.

Когда боль, охватившая тела маркиза, стала совсем невыносима, аристократ взмолился:

— Матушка, я понял свои ошибки и милостиво, на коленях, прошу у вас прощения.

Извергнув в рот маркиза очередной поток своей плоти, я положила на плечо Киннерштайна руку и величественным тоном произнесла.

— Прощаю тебя сын мой, а теперь, будь добр, отделай матушку между ног так, чтобы она несколько дней ходить не могла.

Устремив свой взгляд на красавиц, я сладострастно проворковала.

— Вы же девушки, ласкайте своего отца, как только можете. Дергайте его за соски, вылизывайте ему анус, сосите яйца и член, а также покрывайте всего его тело поцелуями.

Не обращая никакого внимания на суетящихся на кровати девиц, маркиз задрал мне ноги вверх, потом развел их в сторону и начал медленно, осторожно вводить в мое лоно свой чудовищный инструмент похоти и наслаждения. Сделав резкое, неосторожное движение, Киннерштайн пролил в меня часть своей спермы, и лишь сильнейший удар Сесиль, направленный на ягодицы аристократа, заставил последнего сохранить контроль над собственной похотью. Когда, наконец, пенис сластолюбца полностью вошел в мою вагину, я застонала от боли, восторга и восхищения.

Машина похоти занимала все мое влагалище и едва не доставала до задней стенки матки. Более того, внедрившаяся в меня головка члена распухла настолько, что маркиз едва мог двигать органом в моем не самом узком переднем проходе. Стараясь как можно больше продлить свое удовольствие, аристократ временами спускал в меня небольшие струи семени, что придавало нашему совокуплению дополнительную пикантность.

— О, какое божественное ощущение, — стонал обезумевший от похоти и желания маркиз, — Давайте, мерзкие шлюхи, располагайтесь вокруг меня и начинайте дрочить. Надеюсь, вы сумеете кончить, словно батарея мортир, забрызгав своими соками кровать и потолок!

Убедившись, что девушки расположились вокруг нас и стали самостоятельно играть со своими половыми губами, Киннерштайн вновь обратился ко мне, — А вы, моя дорогая матушка, также не отставайте от этих юных прелестниц. Дрочите себе не только пизду, но и зад. Сгибайтесь в спазмах немыслимого удовольствия, пока я довожу начатое дело до победного конца.

Придавив меня к подушкам кровати, маркиз пару раз дернул членом и расширил мое влагалище настолько, что пенис его относительно свободно стал ходить по вагине. В то же самое время, Сесиль и Гарсенада с безумной похотью дергали руками за раскрывшие губы влагалища, тогда как стоящая поблизости Мэгги лениво подрачивала выступающий над пизденкой клиторок. Внезапно, Сесиль завопила, словно прирезаемая на бойне драконица и с воем невообразимой похоти стала извергать из себя струю внутренней жидкости.

Сверкающие капли брызнули во все стороны и окатили наши тела, буквально уливая кровать дождем похоти и бесстыдства. Гарсенада также не продержалась долго и в очередной момент дрочки окатила маркиза струей семенной жидкости, которая изверглась по параболе прямиком из недр ее багрового лона. Мэгги также сбросила на кровать тяжелые склизкие выделения, выскользнувшие из маленькой девственной дырочки. В тот момент, когда все три шлюхи заливали горячими выделениями нашу кровать, я тоже решила не отставать от провинциальных бесстыдниц и исторгла из своих внутренностей внушительное количество смазки. После этого я яростно потребовала, чтобы маркиз не жалел меня и разворотил к сучьей матери останки моего влагалища.

Услышав из моих изысканных уст подобную грязную ругань, Киннерштайн забыл обо всем на свете и так яростно стал долбить меня, что я едва могла дышать. Схватив ягодицы маркиза своими руками, я попыталась сбавить его дикий темп, но аристократ не переставал яростно сношать меня, пожирая свом жадным взором раскрывшиеся перед ним девичьи влагалища. Не в силах сдержать свою зашедшую в тупик похоть, маркиз застонал.

— Матушка, я кончаю, лесные нимфы возьми мой душу!

Орган маркиза сильнейшим образом напрягся, и я почувствовала, как по нему побежала сперма. Еще через миг, таран аристократа вытянулся немного вперед и ударил в мою матку потоком отборного породистого семени, запятнанного анальным и вагинальным развратом. После первой струи, меня окатила вторая, затем третья и, наконец, самая слабая, четвертая.

Взмыленный, обессиленный и восторженный маркиз, вывел из моего влагалища свой член и откинулся в сторону. Взгляд его был полон внеземного блаженства.

— О, N, вы даже не представляете, какое наслаждение вы мне подарили. Я так не возбуждался с тринадцати лет. Впервые это случилось тогда, когда я затащил на сеновал прачку, у которой, по глупости и неловкости, выбил из рук корзину белья. Я с таким жаром долбил ее, что стер свой член, наставил на нем кучу синяков, да еще и довел его головку до красноты.

Зато моя избранница, похоже, была рада до ушей. Еще бы!! Ее олух — муж, скорее всего, видел в ней обычную попрыгушку, тогда как я нашел в ее лице, чуть ли не женщину своей мечты. Короче, N, будь добра, выдай бедняжкам по три золотых марки за оказанные услуги. Я им обязан ничуть не меньше чем тебе. Они славно потрудились. Особенно та малышка, что так неумело дрочила. Чудесное дитя, да озарят небеса мать этого прелестного ребенка! Такие нежные ручки, они так скользили по моему возбужденному органу. Что может быть милее маленькой девочки, которая еще не успела расцвести.

С этими словами Маркиз, провел руками по волосам Мэгги и очень нежно поцеловал девочку в попку.

— Восхитительная задница, — с улыбкой произнес маркиз, — Когда девочка подрастет я обязательно заеду за ней и попрошу ее стать моей личной служанкой!

Поскольку мой любовник не стремился вставать с кровати, я нехотя поднялась с перин, оделась и протянула каждой девушке по три золотых монеты, добавив от себя по еще одному желтому кружку. Надев перчатки и поправив растрепанную прическу, я спустилась на первый этаж дома, подозревая, что игра в карты давно завершилась выигрышем Констанции и теперь мой брат отрабатывает долг при помощи внушительного члена (я, как никакая другая женщина знала, насколько он велик и как сильно брат зависит от бурлящей в нем спермы).

К моему невообразимому удивлению, Жозеф продолжал вершить увлекательные расклады и, по всей видимости, медленно одолевал хозяйку, потерявшую двух из трех королей. Поскольку через пять минут игра должна была подойти к концу, я села рядышком, взяла кузена под руку и начала смотреть на его карты.

— Ну, как там у вас на верху? — внезапно спросил меня брат, не отрывая взгляда от крайне удачного карточного расклада, — Пока вы с маркизом долбились друг с другом, на нас едва не упала арканная лампа. Более того, я уж подумал, что от вашей ярости и вашего напора скоро развалится весь дом!

— Девочки помогли выдоить нашего спутника практически досуха, — искренне промолвила я, — Что касается Киннерштайна, то сейчас он без сил валяется на кровати! Я же, кузен, искренне не понимаю, почему вы сами не приступили к активным действиям в отношении прекрасной хозяйки

Внимательно поглядев на Констанцию, брат положил на стол расклад из трех королей и восьмерки, после чего заявил.

— Игра моя, мадам. Готовьте обещанную бутылку вина.

Повернувшись ко мне, Жозеф еле слышно добавил.

— Поверь мне N, практически всегда самая обычная настольная игра может доставить куда как большее удовольствие, чем сношение с красивой, но скучной в постели женщиной. Однако, в большинстве случаев, совокупление с опытной и умелой развратницей заставляет оторваться от любимого дела даже самых безнадежных игроков!

10 Месяц сева 1784 года

Ранним утром восьмого числа с небес пошел дождь. Для того, чтобы оторваться от возможного преследования, мы отправили Жюльетту (вместе с двумя экипажами) в дом моего кузена, после чего перебрались в карету Жозефа и на огромной скорости двинулись к замку госпожи Де Лавелль.

К вечеру сильнейший дождь настолько размыл грунтовую дорогу, что колеса нашей кареты едва не застревали в грязи. Лошади с надрывом тянули увязающий экипаж, и я уже начала подумывать о том, что вскоре они останутся без сил. К счастью для нас, лес внезапно закончился и перед нашими глазами отрылся вид на большое грязное поселение, заставленное тремя десятками больших фермерских домов. За домами простирались пустующие черные поля, а на вершине ближайшего холма мы увидели высокое трехэтажное сооружение, из печной трубы которого поднимался тяжелый черный дым.

— Похоже, наша колдунья варит обед из детей, — угрюмо усмехнулся маркиз, — Искренне надеюсь, что в этот раз мы опоздаем к трапезе.

Жозеф озабоченно покачал головой, но не произнес ни единого слова. Остановив экипаж на центральной площади поселения, мой брат вышел из кареты на улицу и уверенной походкой вошел в низкий приземистый дом. Встречающая его женщина прислушалась к словам Жозефа и испуганно затрясла головой.

Исчезнув в пределах странного покосившегося жилища, Жозеф показался из него примерно через десять минут. С собой он нес подозрительного вида тряпки и бычьи пузыри, наполненные до краев кроваво-красной субстанцией. Следом за братом медленно двигался неловкий угрюмый человек в крестьянской одежде. На своем плече он тащил два продолговатых мешка, покрытых многочисленными пятнами свернувшейся крови. Прикрепив свою ношу к багажному отделению экипажа, мужчина дождался расчета и безмолвно скрылся внутри мрачной конструкции.

— Экий молчун, — с улыбкой прокомментировал происшедшее маркиз, — Предполагаю, что графиня лично научила его держать язык за зубами!

Тем временем, забравшийся в экипаж кузен отбросил в сторону треуголку и передал маркизу часть свой добычи. Пузыри спешно перекочевали ко мне в руки, поскольку при взгляде на них, надушенный аристократ едва не почувствовал дурноту.

— Что это такое, Жозеф? — спросила я брата, получая из рук маркиза грязное износившееся платье.

— Это твоя одежда, сестра — без тени смущения отозвался кузен, — Давай, живее переодевайся, пока информация о нашем присутствии не добралась до ушей волшебницы.

— Да ты в своем уме, Жозеф, — самым искренним образом возмутилась я, — Это ведь самое настоящее тряпье. Оно сотрет мне нежную кожу, да и выглядеть я буду как нищенка.

— Я этого и добиваюсь, — бескомпромиссно отозвался мой брат, — Надевай тряпки, да побыстрее. Подобный маскарад поможет нам пережить надвигающуюся ночь. Ты знаешь, что пристрастия Де Лавелль совершенно неестественны и, возможно, чудовищны. Я несколько раз слышал о том, как она заставляла своих слуг до смерти затрахивать провинившихся женщин. При этом, она, как говорят, получала чудовищный оргазм, взирая на результаты закончившейся казни.

— Да-да, — кивнул головой маркиз, — И до меня дошли подобные истории. Помниться, несколько раз я фигурировал в числе тех насильников, что действовали под руководством колдуньи. Вот ведь нелепость! Говорят, что Лавелль частенько похищает в деревне красивых мужчин и женщин, после чего насилует их в своей опочивальне при помощи искусственного члена. Если мы будем просить у такой женщины стеклянный шар, то боюсь, карга заставит нас заплатить за него непомерную цену. Лично я не собираюсь подставлять свой зад под магический или деревянный таран этой извращенной дамочки.

— Я, склонен поддержать Маркиза, — кивнул головой Жозеф и вновь устремил на меня свой угрюмый, настороженный взгляд, — По этой причине, сестра, ты оденешь на себя купленное у крестьян рванье. Мы приедем в замок, попросим аудиенцию у графини и, в случае необходимости, как бы, принесем тебя в жертву. Поскольку насиловать тебя по настоящему мы не будем, тебе придется имитировать крики дикой боли и, временами, давить шарики с красной жидкостью.

— Что в этих пузырях? — спросил я своего брата, начиная понимать хитрую задумку мужчин.

— Знахарка говорит, что это кровь девственницы. Однако, я более чем уверен, что она врет, — с сомнением протянул кузен, — Впрочем, эта жидкость все равно сослужит нам добрую службу и доведет Де Лавелль до такого состояния, что поднявшаяся в ведьме волна похоти совершенно затмит ей мозги!

Согласившись с решением кузена, я разделась на глазах свои любовников и с видимым удовольствием продемонстрировала им свои восхитительные прелести. Поскольку пальцы маркиза немедленно потянулись к моим нежным ягодицам, я ударила ему веером по рукам, и облачались в грязные, дырявые тряпки. Впрочем, в них я выглядела также прекрасно, как и в самом изысканном туалете. Оценив меня с точки зрения потенциального насильника, брат ловкими осторожными движениями связал мне руки и ноги, после чего вставил в рот деревянный кляп.

— Уф, теперь осталось довести вас до жертвенного алтаря и излить на глазах ведьмы свое драгоценное семя, — прокомментировал происходящее Жозеф.

Уже через полчаса, карета кузена въехала во двор ведьминого особняка и остановилась у ступенек парадного входа. Выбравшись из экипажа под дождь, маркиз вступил в долгие и нудные переговоры с худой, высоченной женщиной — по всей видимости, экономкой волшебницы. Минута шла за минутой, но собеседница маркиза лишь раздраженно качала головой, покачивая ею из стороны в сторону. Наконец, аристократу надоела бесцельная болтовня, он взял экономку за талию и со всего маху посадил ее в клумбу, добавив, что такому “прекрасному” цветку самое место посреди роз и благоухающих флоксов.

Не обращая никакого внимания на крики обезумевшей служанки, маркиз вбежал в дом и уже через пять минут вышел из него с прекраснейшей женщиной, одетой в длинное обтягивающее платье.

Красота волшебницы действительно поражала воображение. Ее груди были полными от молока, а задница представляла собой прелестнейшее произведение искусства. Лицо Каролины Де Лавелль было красивым и идеально гладким, волосы черными и сверкающими, словно летняя ночь. Губы полными и чувственными. Однако, во взгляде Де Лавелль читалось коварство, смешанное со следами похоти и самых необузданных страстей.

Заглянув в карету, волшебница пожрала меня разнузданным взглядом и безаппеляционно заявила.

— Немного стара! Вы уверены, что она девственница?

— Поверьте мне, мадемуазель Де Лавелль, я лично проник в ее влагалище с помощью хитроумного оптического инструмента и нашел перепонку. Однако, для того, чтобы исполнить выдуманный вами бесстыдный акт я должен быть абсолютно уверен в том, что в последствии вы исполните и мое желание?

— Вне всякого сомнения, маркиз, но удовольствия плоти превыше всего. Тащите эту девственную суку в спальню, пока я отдаю распоряжения об обеде. Думаю, сегодняшняя утка с грибами придется вам по вкусу, а потом мы устроим оргию, которую свет не видывал. Как вы относитесь к случке с десятком малолетних девиц? Или вы предпочитаете мальчиков…

— И тех и других, мадам! — кивнул головой маркиз, — Все, что вы говорите, просто очаровательно!

— Пока я буду дрочить этих глупых скулящих сучек, вы самым жестоким образом будете брать девственницу. Надеюсь, вы понимаете, что мое извержение возможно лишь в случае чрезвычайно изощренного и непристойного полового акта. Без него, доступ к шару вы не получите… Имейте это в виду, — вновь произнесла колдунья и закрыла дверь в экипаж.

Поскольку Жозеф через пять минут также покинула меня, я оказалась в полном одиночестве и провела в экипаже еще два часа. Наконец, дверь кареты распахнулась, и мой кузен осторожно взял меня на руки. Подняв меня на второй этаж дома, брат вошел в просторную обеденную залу, в центре которой возвышалась огромное ложе, увенчанное ослепительно прекрасным балдахином. Именно сюда и бросил меня Жозеф, прошептав на ухо, что я должна стонать и изо всех сил вести себя, словно насилуемая жертва.

Отделавшись от своей “ужасной” ноши, кузен отправился за стол, где жуткая женщина обедала в присутствии бледного, как смерть, маркиза. За столом хозяйке прислуживала невысокая симпатичная девушка 17 лет, которая с ужасом смотрела на меня, во всех деталях представляя события надвигающейся ночи.

Отобедав и выпив пару бокалов вина, колдунья расслабленно развалилась в кресле и томно произнесла.

— Итак, господа. Я поняла, что смогу получить от вас все, что хочу, и это радует мою развратную душу.

Киннерштайн с ужасом посмотрел на кровать и, запинаясь, произнес.

— Но мадам, вы не боитесь, что несчастная женщина не сможет пережить ночь нашего наслаждения?

— Это вас пугает? — презрительно отозвалась колдунья, после чего коснулась рукой щеки аристократа, — Несчастный маркиз, слухи о вашей развратности чрезвычайно преувеличены. Однако, я не буду разрушать сложившийся годами образ. Наоборот, мне доставит удовольствие поразить ваше воображение! Меня же уже давно ничто не может смутить!

— А как же доброта и человечность — продолжил высказывать свои опасения Киннерштайн.

— Помилуйте, господа, о какой доброте к ближнему может идти речь, когда я собираюсь утолить свою ненасытную похоть. Вы вообще, хотя бы на мгновение можете представить себе, как приятно ублажать свою киску, взирая на стоны и вопли насилуемой жертвы. О, нет, не говорите ничего! Вы ровным счетом ничего не знаете господа. Сейчас я вам расскажу, что подвигает меня на самые жестокие преступления.

Повернувшись к своей невысокой скромной служанке, мадемуазель Де Лавелль произнесла.

— Кланвиль, дурочка, не стой столбом. Налей мне в стакан немного девственной крови.

Естественно, Де Лавелль пила не кровь, а специальным образом приготовленное красное вино. Однако, мои друзья, мало сведущие в алхимии и магическом искусстве, были действительно шокированы происшедшим, поскольку страх перед колдуньей парализовал им мыслительную деятельность. Если бы м-ме Де Лавелль действительно пила кровь за каждым своим обедом, то деревня вокруг замка была бы пуста и безжизненна, чего в действительности не наблюдалось! — прим. м-м N.

Когда девушка налила в бокал пузырящую красную жидкость, маркиз смертельно побледнел и издал невнятный, сдавленный писк. Де Лавелль наоборот, обворожительно улыбнулась и мгновением спустя, опустошила содержимое хрустального сосуда.

— Ох, господа, вы даже не представляете, как эта красная субстанция подстегивает бушующую во мне похоть. Теперь я готова творить самые грязные и кровавые вещи, а значит, вам придется хорошенько постараться для того, чтобы дать моему обезумевшему от желаний сознанию, пищу для еще большего возбуждения. Вы можете спросить, как я стала такой беспощадной стервой? Что же, я отвечу, ничего не скрывая от ваших храбрых сердец. Однако, начну я с самого начала.

С самых малых лет я была добродетельной, скромной девочкой, болезненно относящейся к страданиям и боли других людей. Очень часто, со слезами на глазах, я взирала на те жестокости, которыми природа щедро оделяет людей и животных. Однако, уже в 18 лет я познала страсть, полюбила ее и вскоре с ужасом поняла, что насилие над другими еще больше усиливает мои ощущения, а также поднимает меня на высоты невообразимого блаженства.

Естественно, я испугалась подобного проявления чувственности, но умелые люди научили меня получать удовольствие от похоти. Они сломали те непрочные моральные барьеры, которыми наделили меня недалекие родители, и только после этого я вкусила истинное наслаждение, которое даровал разврат. С тех пор в моем сердце не осталось пощады к тем, кто должен был утолить мою страсть. Эти люди стали для меня жертвами — инструментами похоти, при помощи которых я могла еще сильнее выпустить из своих внутренностей такие требовательные соки.

Вы уже видите во мне чудовище? Что же, так оно и есть. Однако, не забывайте, что невыносимые пытки и жесточайшие преступления даруют мне такие наслаждения, о которых вы, обычные люди, можете лишь мечтать. Впрочем, уже через несколько минут вы сами все поймете, когда начнете насиловать ту хрупкую, стенающую щелку, что сейчас бесстыдно лежит на моей огромной кровати. Когда ваши руки сомкнуться на ее горле, члены ваши напрягутся, а головы заполнятся самыми развратными фантазиями. О, вы даже не представляете, какой оргазм постигнет вас, когда вы до конца пройдете по этой грязной тропинке и реализуете все накопившиеся в вашем разуме гнусности.

Не щадите ее, насилуйте, разрывайте пальцами совокупительные отверстия, давите соски и наносите ей жестокие удары. Пусть вами движет не разум, а лишь естественное желание самца, желающего покрыть женщину и тем самым до самой последней степени унизить ее, попрать ее добродетель и уничтожить ее честь! Чем больше моральных и физических страданий вы доставите своей жертве, тем более сильным и полным будет ваш оргазм. Однако, не спешите выпускать себя сперму сразу же после начала соития. Долбите свою жертву до тех пор, пока семя не затмит вам разум, и вы не доберетесь до самых крайних степеней жестокости. Когда сдерживаться больше будет невозможно, уничтожьте объект своей страсти и только после этого выпустите в тело жертвы свои соки.

Кроме того, господа, я хочу сказать следующее. Ни в коем случае не сдерживаете с женщинами свою похоть. Эти мерзкие существа не заслуживают к себе хорошего отношения. Я лютой ненавистью ненавижу свой пол, и с криками ликования перерезала бы горло всем его представительницам! Женщины на моих глазах должны регулярно подвергаться насилию. И чем более жестоким оно будет, тем большее удовольствие я получу от анального соития со своим любовником! Если бы вы знали, господа, как я ненавижу женщин! Эти глупые, маленькие сучки в большинстве своем начисто лишены интеллекта и способны заниматься только мелкими презренными вещами, до которых не опускается большинство мужчин. За многие годы и даже столетия в мире не появилось ни одной женщины, чья магия поставила бы на колени вселенную.

Более того, мир не знаком ни с одной женщиной-философом, и ему также практически неизвестны женщины, управляющие грандиозными империями. Таким образом, единственная цель этих низких жалких существ — трахаться и рожать детей. При этом, их глупые головенки, по большей части, забиты не столько трахом (это бы я еще могла понять), сколько желанием иметь кроху, похожую на себя. Зачем — я спрашиваю, зачем давать женщинам право на рождение, которое, в действительности, они должны заслужить в безжалостной борьбе за самца! Лично я считаю, что у большинства самок право на продолжение рода должно быть безжалостно отобрано! Особенно, это право надо отбирать у хрупких стыдливых девочек, не имеющих не большой груди, ни обширных бедер. Запрет пойдет им даже на пользу, поскольку беременность приносит этим созданиям только страдания и невыносимую боль.

О, господа довольно пустых слов. Как бы я хотела вместе с вами окунуться в оргию совокупительной боли. Как бы я хотела иметь огромный, сочащийся спермой член, которым можно было бы выдалбливать вагины, склонившихся передо мною девственных ничтожеств. Будь в моем распоряжении безграничные ресурсы нашего королевства, я бы не постеснялась обойти всех проживающих в стране женщин и, вне зависимости от возраста и положения, подвергнуть их невероятно жестокому совокуплению. Я насиловала бы дочерей на глазах их матерей и матерей на глазах их сыновей. И чем более красивой и добродетельной была бы женщина, тем более жестокие пытки и способы совокупления ее бы ожидали.

Поверьте, господа, мой член получал бы от этих мерзких деяний, невообразимо чудовищную эрекцию. Я бы утоляла свою бескрайнюю похоть таким способом, каким бы мне хотелось и задницы подчиненных мне сучек, трещали бы под моим чудовищным напором!!!

Исторгнув из себя стон чудовищной похоти, Де Лавелль отбросила в сторону бокал и простонала.

— Ну, наконец-то в моей дыре потекла семенная жидкость. Давайте, господа, вытаскивайте члены, пришла пора изувечить пару глупых девственных шлюх.

Повернувшись к своей служанке, Де Лавелль изо всех сил выкрутила ее сосок и прорычала.

— А тебя, малолетняя щель, я своим поршнем просто разорвала бы на кровавые куски. Так что сука, не хочешь такой участи, готовься быстрее к случке, пока моя похоть окончательно не поглотила последние остатки разума. Сбрось с себя эту нелепую одежку и вырядись шлюхой!!! Кроме того, через пять минут ты должна лежать у моих ног, с ошейником на шее, полностью готовая к оргии!

— О, Боже, мадам! — бросилась на колени Кланвиль, — Мои родители убьют меня, когда узнают, в чем мне предстоит участвовать. Позвольте мне избежать этой ужасной участи.

— Теперь уж нет, крошка, — грубо отозвалась волшебница, — Ты приведешь ко мне еще пяток служанок, а также принесешь для моего удовольствия коробочку со смазкой из нежнейших лилий. Потом, я наколдую себе огромный член, и буду иметь вас по очереди, друг за другом. После этого, выдолбив все ваши дыры, я отправлю вас на утеху своим безжалостным гостям. Мы с маркизом славно подрочим на ваши развороченные пизденки.

— Я не вынесу такого разврата, сударыня, — заплакала служанки, обхватив ноги своей повелительницы.

— Тогда я вспорю тебе горло острым ножом, после чего трахну в зад твое остывающее тело. Данный акт доставит мне и моральное и физическое удовольствие. Позволь себе лишь одну мелкую промашку, и я с великой радостью отправлю тебя на тот свет!

Отослав несчастную Кланвиль в соседнюю комнату, Де Лавелль повернулась к моим друзьям и похотливо произнесла.

— Господа, я пришла в годное для соития состояние и теперь хочу вкусить всю глубину порока. Давайте маркиз, забирайтесь на свою девку и насилуйте ее. Я хочу, чтобы она орала во все горло! Ваш друг тоже не должен остаться в стороне от процесса. Пусть дергает сучку за соски и вводит свой пенис в ее девственный ротик. Конечно, ваша жертва не очень молода, но, возможно, ее ужас и страх окажутся такими же естественными, как и у любой молодой девушки.

С этими словами Каролина поставила свое кресло в нескольких шагах от моего ложа и достала из платья свои огромные груди. Соских на них побагровели и выпирали вперед, словно маленькие, твердые цилиндрики. Широко раздвинув ноги, Де Лавелль стала судорожно мастурбировать, смахивая на каменные плиты пола капли тяжелого горячего сока.

К ужасу моего брата, половые органы волшебницы были чудовищным образом изменены. Внешние губы колдуньи были полностью убраны умелым хирургом, вследствие чего туннель, ведущий в вагину ведьмы, никогда не закрывалась, а ее раздвоенный клитор нависал над огромным черным провалом, ведущим в глубины бесстыдного тела. Сколь же сильной была похоть этой чудовищной женщины, которая для собственного удовольствия разрезала и мучила свое нежное тело?

Поскольку руки волшебницы были заняты дрочкой своей собственной вагины, мой кузен извлек из штанов огромный член и начала ласкать его возбудившуюся головку. Уже через несколько мгновений, его восхитительный поршень навис над моим гладким лобком и я начала кричать, стараясь как можно сильнее выразить притворный страх перед огромным мужским инструментом.

Пытаясь удовлетворить дикую похоть волшебницы, Жозеф, с треском разорвал на мне юбки и припал губами к шее. Начав мять и щипать соски, он несколько раз ударил меня ладонью по заднице, после чего поставил на плече отчетливо проявившийся засос. Поскольку последний раз я давала своему кузену более десяти лет назад, Жозеф решил вспомнить прошлые ощущения и с видимым удовольствием касался моей кожи и органов. Приставив свой таран к моему переднему проходу, Жозеф еле слышно произнес.

— Сестрица, теперь я порву твою девственную плеву. Так что, будь добра, во имя нашего выживания, завопи в этот момент, что есть силы!

Набросившийся на меня Жозеф, раздвинул в стороны мои руки и вбил мне во влагалище свой твердый, словно скала, член. Багровая головка этого восхитительного стержня тут же протолкнула в мои внутренности пузырек до краев наполненный красной жидкостью. Пытаясь сдержать “насильника”, я выгнулась, словно пойманная лань и издала протяжный вопль продалбливаемой девственницы. Под натиском кузена пузырь лопнул глубоко внутри вагины, после чего из недр моего тела брызнула сверкающая струя багровой “крови”.

— Чудовищно, — произнес маркиз, отворачивая лицо от кровати. Тем самым Киннершайн убедительно продемонстрировал своей хозяйке неприятие происходящего “насилия”. Маркиз постарался внушить ведьме ощущение того, что наши действия не являются хитрой, заранее подготовленной постановкой.

— Спасите!!! — заорала я как безумная, дергая на кровати своими окровавленными бедрами, — Эта штука пробьет меня до самых внутренностей! Прошу вас, сжальтесь! Я не смогу вынести столь жестокого обращения!

— Красота, — захлопала в ладоши ведьма, — Ваш ненасытный слуга порвал девушке перепонку и, надеюсь, разворотил ее влагалище к чертям собачьим. Пусть же он продолжает свои кровавые развлечения, пока я не наберусь побольше желания и не овладею своими наперсницами.

Указав пальцем на свой лобок, Де Лавелль произнесла слова какого-то неизвестного мне заклинания и из ее пизденки побежала струя терпкого сока. Внезапно влагалище женщины вздрогнуло и из недр задроченной дырки, показался внушительных размеров пенис. Не прошло и десяти секунд, как арканный сношатель полностью вышел из породившей его вагины и застыл в том самом месте, где у обыкновенной женщины располагается клитор. Ликующая, обезумевшая от похоти графиня, заставила маркиза дрочить этот чудовищный поршень, багровая головка которого тяжело раскачивалась из стороны в сторону.

— Нет, нет, нет… — продолжала я исступленно орать, возбуждая похоть волшебницы. Мои вопли продолжались до тех самых пор, пока Жозеф не затолкал мне в рот предварительно снятые с бедер батистовые трусики. Разобравшись с моими криками, кузен еще сильнее стал вдалбливать в меня свой огромный орган, доставляя мне приятнейшее из известных моему телу удовольствий.

Убедившись в том, что из моего заткнутого рта доносятся лишь невнятные скулящие звуки, Де Лавелль сама взялась ласкать возбужденную головку своего напрягшегося поршня.

— Ну, где же эти глупые шлюхи. Мне жизненно необходимо вставить эту штуковину кому-нибудь в зад. Боюсь, маркиз, что если Кланвиль не придет во время, я без жалости воспользуюсь вашими мужскими прелестями.

К счастью для аристократа в этот самый момент в помещение вошли четыре юные девушки, каждая из которых могла поразить любого мужчину нежными формами тела и приятными чертами лица. Кроме знакомой нам Кланвиль, в комнате оказались Меринда, Адель и Валери. Все прелестницы были одеты в чулки, корсеты и высокие перчатки, доходящие им до локтя.

Соски каждой девушки были проколоты в нескольких направлениях множественными иглами и соединены друг с другом при помощи тяжелых стальных цепочек. Кроме того, во ртах трех последних красавиц я заметила кляпы, улитые не удержавшейся во рту слюной! Задницы, животы и спины несчастных созданий были покрыты множественными шрамами, оставшимися от ударов плеток и хлыстов. По всей видимости, хозяйка особняка регулярно развлекалась со своими подопечным, получая оргазмы во время пыток девушек.

Увидев в дверях помещения своих сладостных сучек, извергающая проклятья хозяйка тут же поставила всех прелестниц на колени, и заставил их раздвинуть руками багровые провалы задниц. Когда девицы, присели на ковер и выстроились в ряд перед своей госпожой, Де Лавелль по очереди склонилась над каждой из них, пуская потоки слюны в раздвинутые анальные отверстия.

Когда напуганные и возбудившиеся девицы стали писать перед взором ведьмы, сумасшедшая аристократка стала подрачивать свой член. Колдунья с явным удовольствием наблюдала за процессом мочеиспускания, не забывая поглядывать на то, как Жозеф выламывает мне руки, бьет меня членом по лицу и таскает за волосы по всей кровати. Пытаясь запутать волшебницу еще больше я вопила, как резанная.

— Спасите. Сжальтесь надо мной. О, небеса, какие страдания!!!

Но, вопли несчастной жертвы были бесполезны. В конечном итоге, Кузен поставил меня на колени и под восторженные вопли волшебницы вбил мне в зад свой огромный орган, обагренный багровыми каплями животной крови. Когда поршень брата вошел в мое анальное отверстие, я содрогнулась от неожиданного, нелепого в такой момент оргазма и выплеснула вовне, очередную струю багровой жидкости. В мгновение ока мои ягодицы и живот окатились потоками “крови”.

— О сучья тварь! — восторженно проорал мой брат, — Я насквозь пробил дыру этой тупоголовой скотины. Теперь мне что пизда, что задница — все едино!!! В этой суке теперь столь много места, что ее запросто выдолбить не только вдвоем, но и втроем!

Выплеснув на своих служанок череду грубейших ругательств, Де Лавелль схватила рукой ошейник Валери, и, притянув к себе девочку, вбила в нее свой массивный, омываемый вагинальным соком орган. Спустя пару секунд, служанка издала сдавленный крик, и безумная колдунья стала долбить ее с яростью обезумевшего совокупителя. Из задницы несчастной служанки побежал целый водопад смазки, который скапливался на полу, стекаясь в небольшую лужицу. Для того, чтобы довести Валери до агонии, колдунья стала крутить в разные стороны израненные иглами девичьи соски.

Немного утолив свою похоть, волшебница отбросила девушку в сторону острым каблуком своей туфли, после чего выдернула из нее свой член и тут же вогнала его в сжимающуюся от страха задницу Адель. Поскольку попа девушки не была расслаблена, несчастная служанка почувствовала чудовищную боль и немедленно потеряла сознание. Де Лавелль плюнула мерзавке в рот, беспощадно избила лицо девушки головкой своего окрепшего органа и продолжила свой анальный разврат в следующем отверстии.

Следом за Адель наступила очередь Меринды. Красавица умоляла свою хозяйку уменьшить размер совокупляющего поршня, но ведьма была непреклонна. Выдрочив на спину девицы фонтан смазывающей жидкости, обезумевшая женщина вогнала в зад Меринды возбужденный таран и одновременно с этим ввела во влагалище девушки свою маленькую узкую ладонь.

— Моя госпожа, мне больно!!! Простите меня, простите, — заорала обезумевшая от ужаса Меринда, пока рука безжалостной госпожи напряженно долбила ее горячие внутренности.

Однако, вопли боли и отчаяния еще больше разожгли пожар чудовищного сладострастия и Де Лавелль так вогнала свой пенис в плоть нежной девочки, что тот едва не порвал сморщенное колечко её заднего отверстия. Глаза бедняжки едва не вывалились из орбит, когда огромный таран коснулся дальней стенки ее ануса и пошел дальше, сокрушая и отметая в сторону все возможные преграды. Внезапно Меринда чудовищно захрипела, рухнула на пол и застонала от дикой боли.

Вздрачивая себе половые губы и самое основание члена, волшебница не переставала теребить свои набухшие соски и выдернула из девочки свой орган только тогда, когда несчастная окончательно потеряла сознание от страха и неописуемого ужаса. Поскольку перед взором волшебницы больше не было беззащитных задниц, ее внимание устремилось на сидящего за столом гостя. Перед лицом маркиза завис чудовищных размеров половой орган, омытый внутренним соком и белесыми струйками неудержавшейся спермы.

— Чего смотришь, идиот! — хищно зарычала женщина, — Бери его в рот и соси. Мои шлюхи не смогли выдержать натиск великолепного инструмента, так что тебе, красавчик, придется удовлетворить его любой ценой!

— Но мадемуазель, мы так не договаривались, — попытался отказаться о предложения маркиз.

Однако, обезумевшая колдунья и не думала отступать. Схватив со стола остро отточенный столовый нож, она направила его в сторону испуганного аристократа и прошипела.

— Соси этот великолепный член, гаденыш, или я отрежу твои причиндалы и съем их за ужином вместе с хорошо прожаренными грудями 16-ти летней девочки!

Представив себе подобный картину, маркиз едва избежал расставания с обедом. Прикоснувшись к напряженному спермоизвергателю колдуньи, аристократ с нежностью лизнул языком по набухшему от похоти снаряду и орудие Де Лавелль выпрыснуло из своих недр еще одну струю белесого семени. Внезапно, впадина на самом верху члена затрепетала, и по лицу аристократа побежал женский сок, вырвавшийся из набухшего органа волшебницы.

— Хорошо, хорошо, — зарычала от спазмов возбуждения сумасшедшая женщина, — О, как бы мне хотелось отрезать ножом головку этой штуковины и извергнуться на твое лицо сильнейший поток кровавой спермы. Отлично, маркиз, просто отлично, засовывай язык в семенной канал и не забывай подрачивать мне анус. Подобные ласки еще больше распаляют меня. Ах ты, сукин сын, ну и ловкая же у тебя рука!

Посмотрев на залитые “кровью” простыни, посреди которых Жозеф сношал мое неподвижное тело, волшебница издала очередной вопль сладострастия и притянула к себе Кланвиль.

— Теперь, грязная сука, ты будешь сдавливать мой член в самом основании ствола. Ты будешь изо всех сил делать это, чтобы из него не хлынула сперма. Если в своем начинании ты потерпишь фиаско, я изнасилую тебя этой штуковиной прямо в дрожащий спермоприемник, а после этой процедуры я отдам тебя в распоряжении маркиза. Надеюсь он оторвет тебе не только руки и ноги, но также и клитор!!!

Повернувшись к аристократу, безумная колдунья чудовищно рассмеялась.

— Прелестно лижите, маркиз! От ваших ласк между моих ног струится целый океан похоти. Однако, постойте, жертва вашего слуги, похоже, уже без сознания! Он полностью разорвал ее тело, а значит, пришло время лишить ее жизни и выбросить в недвижимое тело все накопившееся семя!

— Вне всякого сомнения, мадам! — отозвался в ответ Жозеф, хватая меня за шею.

Предчувствуя ужасную развязку вечера, Кланвиль со всех сил сжала ручками массивный ствол женского пениса. Девушка отчетливо понимала, что похоть ведьмы столь велика, что она сама вряд ли сможет удержать бурлящий внутри волшебницы поток безудержного семени. Удерживая служанку за ошейник и вздыхая от диких ласк маркиза, Де Лавелль была готова извергнуться на стол и затопить своей вырвавшейся похотью все комнату, если не целиком весь мир.

— Теперь моя дорогая сестрица, я поверну тебе голову и “сломаю шею”, — прошептал мне на ухо брат, — Постарайся произвести при помощи своей магии звук ломающейся кости, а я, в свою очередь, попытаюсь убедить наблюдающую за нами сумасшедшую в том, что убийство действительно свершилось.

Нависнув надо мной, брат осторожно охватил руками мою шею и ловким движением дернул голову в сторону. Я щелкнула пальцами, и в зале раздался противный, хрустящий звук. Член Де Лавилль вздрогнул и едва не достал ведьме до подбородка. В его недрах забурлила сперма, которую Кланвиль судорожными движениями пыталась оставить глубоко внутри женского организма.

— Сдохла, сука! — наконец произнес Жозеф, — Похоже, я сломал ей шею, как тростинку!!!

Выдернув из меня возбужденный член, кузен ловкими движениями руки довел себя до исступления и забрызгал мое недвижимое окровавленное тело потоками семенной жидкости.

Колдунья взирала на сцену моей гибели с трудом переводя дыхание. Благодаря активной деятельности Кланвиль, ее массивный орган до сих пор не мог излить сок, вследствие чего Де Лавелль находилась в состоянии полнейшего помутнения. Ее руки судорожно сжимали соски, а разбухший до невероятных размеров член то напрягался, то снова расслаблялся метаясь между противоположными желаниями хозяйки. Внезапно волшебница завопила, извергла из себя целый поток ругательств, выбросила из недр вагины смазку и только после этого, с душераздирающим стоном стала сбрасывать на пол тяжелые струи спермы.

В мгновение ока Кланвиль была улита семенем с ног до головы. Сперма покрыла ее лицо, ее глаза и даже проникла в задницу и влагалище. Несчастная безуспешно пыталась сбросить с себя липкие выделения, но те лишь больше растекались по ее нежной коже. Лежащие перед сумасшедшей служанки также получили залп семени, который оплескал их зады и спины. Пытаясь спастись от сильнейшего потока жидкости, маркиз нырнул под стол и там переждал чудовищное спермоизвержение, произведенное дикой хозяйкой особняка.

— Ох сучьи шлюхи, — вопила кончающая Де Лавелль, — Грязные твари, спермодавалки… Как я вас ненавижу.

Взглянув в очередной раз на окровавленную кровать, женщина вновь застонала, и из ее недр полился вагинальный сок. Пытаясь усилить приятное ощущение, ведьма стала бить рукой по своей пизде, пожирая глазами сцену кровавой бойни.

11 Месяц сева 1784 года

Когда потоки и струи внутренних выделений прекратили бить из тела волшебницы, Де Лавелль поднялась на ноги и, шатаясь, запинаясь каблуками о плиты пола, подошла к свободному креслу. Рухнув в него, она притянула к себе Кланвиль и с наслаждением поцеловала ее в залитые спермой губы. Избавив лицо девушки от потоков семени, ведьма затребовала от Кланвиль вина и начала жадно пить его, осторожно поглаживая рукой собственную развороченную щель. Вздрогнув от сильной боли, ведьма внезапно произнесла.

— Проклятье, маркиз, ваши забавы едва не доконали меня. Еще пара таких сильных дрочек и моя пизденка превратится в отбивную котлету! Поверьте, я очень нежное существо и в некоторые моменты времени боль доводит меня до отчаяния, — чуть ли не со слезами произнесла Каролина, — Да, да, не улыбайтесь, сама я очень трепетно отношусь к этому ощущению! Впрочем, похоть и непрестанная жажда соитий постоянно заставляют меня причинять боль другим живым существам.

Откинувшись на спинку кресла, Де Лавель приказала Кланвиль встать на колени и локти. После того, как девушка приняла требуемую позу, хозяйка особняка положила на спину служанки ноги и начала свой удивительный монолог, обращенный не столько к Жозефу, сколько к маркизу Киннерштайну.

— Как я выяснила путем практических экспериментов, люди, по большей части делятся на два типа. Первый тип — это ничем не примечательные личности, не способные проявить фантазию не то что в жизни, но даже на своем спальном ложе. Максимум, что они умеют делать, так это взбираться на свою жену, кряхтеть на ней, двигая из стороны в сторону всегда стоящим органом и поливать внутренности избранницы потоками горячего семени.

По сути дела, таким людям не важно кого трахать. Если бы не общественная мораль, эти создания с явным удовольствием долбили бы не своих жен, а все любое, что могло бы раздвинуть перед ними ноги. Как вы уже догадались, описываемые представители общества с ненавистью относятся к тем, кто может развлекаться в постели и не боится воплощать в жизнь самые экстравагантные фантазии. Взирая на собственную убогость и неполноценность, наши не отягощенные умом “герои” клеймят извращенцами всех, кто не согласен с их предрассудками, но сами даже не могут увидеть всю скотскую ограниченность своего существования.

По большей части, означенные мню ханжи закомплексованы обычаями “предков”, а также суровыми законами “справедливой” морали. Взглянуть на картину в целом, то есть с философской точки зрения, они не могут, так как у них нет соответствующего образования, да и интеллект, в большинстве случаев, страдает от недостатка нервных клеток. Не умея разбираться в своих ощущения, наши недоделки борются с “извращениями” мечом и волшебством, даже не пытаясь понять, что толкает людей на проявление нестандартной плотской активности.

Вы, маркиз, можете спросить, откуда берутся такие люди? Я отвечу вам, что их полно вокруг. Это фермеры, рабочие, а также простые труженики с утра до вечера занимающиеся тяжелой и неблагодарной работой, после которой у них уже не остается сил на совершенствование собственной личности. Отбросив в сторону книги и знания, которыми они все равно никогда не смогут овладеть, эти тупые сношатели регулярно берут женщин в вагины, после чего хвастаются совершенными “подвигами” перед своими товарищами. Воистину, иметь глупую женщину в переднее отверстие — это колоссальный подвиг и величайшее наслаждение в жизни… Полнейший идиотизм!

Наверное, господа, вы уже догадались, что я считаю подобных людей ничтожными существами, которые не смеют даже сгибаться под моим каблуком и хлыстом. Будь моя воля, я бы уничтожила их всех, испепелила и превратила в кровавый фарш, должный пойти на удобрение бескрайних имперских полей. Поскольку эти ничтожные твари ни могут стать, ни рабами, ни господами, их должна ожидать быстрая, безжалостная смерть вместе со всеми семействами.

Вы можете возразить мне, что это очень жестокая перспектива. Однако, я замечу, что мои желания и страсти должны удовлетворятся спешно и без всяких возражений со стороны сопровождающих. Если я требую от девственной сучки задрать юбку, молодая шлюха должна сделать это немедленно и не торгуясь. В противном случае, ее ожидают пытки и жестокая смерть. Если я требую гибели того или иного человека, или уничтожения целой группы людей, мои слуги должны совершить требуемое, как бы им мерзко от этого не было. Надеюсь, маркиз, вы поняли, что моя воля — это закон. Закон, должный выполняться во имя моих удовольствий и моей, не знающей границ похоти.

Однако, продолжим разговор о философии и обратим внимание на вторую категорию людей. Собственно, она состоит из двух различных групп, представители которых обладают различными правами и обязанностями. Обе группы имеют схожие черты — люди входящие в них раскрепощены, имеют свободный взгляд на плотскую любовь и не призывают на помощь небеса, когда дело идет о банальном анальном проникновении. Кроме того, представители описываемых категорий имеют какой-никакой высокий интеллект и регулярно используют фантазию жизненно важную для получения сильного плотского наслаждения.

— Чем же группы отличаются друг от друга? — спросила мужчин Де Лавелль, взирая своим томным взором то на маркиза, то на уставшего, потного Жозефа, старавшегося закидать меня простынями и подушками. Не получив ответа, ведьма сама ответила на свой вопрос.

— Они отличаются тем, что я именую жаждой насилия. Такие люди, как я, готовы идти на преступление, дабы утолить свою похоть и сладострастие. Естественно, для совершения подобных грязных поступков требуется порочный ум и определенное мужество. Впрочем, награда за ужасное преступление будет не менее грандиозной. Я думаю, ваш друг, маркиз, почувствовал не малый прилив сладострастия, когда свернул шею дрыгающейся под ним суке. Таким образом, Жозеф, относится к той же категории людей, что и я, а вот маленькая, хрупкая, нежная Кланвиль, жестоко высеченная и улитая спермой, попадает во вторую категорию — категорию вечных рабов. Эти прелестные цветки природы должны регулярно погибать на алтарях похоти, принуждаемые к сношению своими господами, подобными мне и вашему другу Жозефу.

Схватив ошейник Кланвиль, ведьма подтянула к себе служанку и отвесила ей чудовищно звонкую пощечину. Когда девушка заплакала, волшебница ударила ее по губам и с гневным криком отбросила в сторону. Из разбитого рта девушки потекла кровь.

— Эти рабские суки даже постоять за себя не могут. Когда их ведут на заклание, они молят о милосердии и просят продлить им жизнь. Глупые, маленькие ничтожества! Они не понимают, что все уже решено за них, а слезы и стоны не разжалобят их губителя, а наоборот распалят его воображение и вдохнут в его члены истинную радость уничтожения.

В заключение своих размышлений, господа, я отмечу, что насиловать и убивать представителей первой группы совершенно не интересно. С таким же успехом, можно взять любое животное и немедленно превратить его в груду кровоточащей плоти. Такой процесс интересен только мясникам да помешенным на войне солдафонам, опять же, принадлежащим к первой категории личностей.

Настоящий развратник любит уничтожать исключительно нежных, красивых и интеллектуально развитых представителей своего или противоположного пола. Только утонченное и изысканное страдание может довести несчастных до верхних пределов болезненных ощущений и низвергнуть их насильника в пропасть сладчайшего безумия. Только доведенная до апофеоза боль может налить член силой, и снабдить вагину живительным соком.

Теперь же господа, я жажду новых развлечений. Выпустите на волю свою скрытую сущность. Пусть сперма и другие выделения нашего тела полются рекой. Пусть все наши дыры будут открыты для проникновений, и я первая покажу вам пример, отдавшись в руки ненасытной Бланш.

— Бланш, Бланш, — закричала Де Лавелль и вскоре на ее зов пришла высокая, стройная женщина, белые волосы которой спускались практически до самых ягодиц. Бланш была абсолютно обнажена, но на ее ногах можно было увидеть крохотные изящные туфельки на высоких каблучках. Взглянув на свою госпожу, Бланш продемонстрировала ей длинный хлыст, усаженный острыми колючками и огромное количество жутковато выглядящих зацепок, легко способных пробить человеческую кожу. Несмотря на невероятную красоту женщины, маркиз впоследствии справедливо заметил, что Бланш выглядела чудовищно порочно и являлась вовсе не ангелом, а демоном, пришедшим из темных земель для того, чтобы пытать и насиловать несчастных жертв, оказавшихся у нее на пути.

— Теперь, Маркиз, пусть ваш человек оставит нас. Дальнейшее зрелище не для простого слуги. Я хочу почувствовать истинное наслаждение болью, и вы поможете мне испытать новый оргазм.

После того, как маркиз указал своему “слуге” на дверь, Жозеф пожелал мне удачи и вышел в темный коридор, полный тревоги и самых страшных предчувствий. Я, в свою очередь, осталась в комнате, изображая изнасилованную и убитую девственницу.

Убедившись в том, что в комнате не осталось никого кроме гостя и подвергнутых экзекуции девушек, Де Лавелль покорно села на колени перед маркизом, оперлась на локти и показала аристократу свой белый, покрытый шрамами зад. Взирая на чудовищную картину подавления бренной плоти, маркиз закатил глаза, и ему сделалось дурно.

— Идиот! — засмеялась ведьма, взирая на испуганного аристократа, — Я знавала людей, которые обожали шрамы на девичьих попках и, видя их, кидались в бой, вооруженные твердым, словно сталь, жезлами. Я лично знаю пару сношателей, которые готовы были брать меня лишь в том случае, если Бланш вначале оказывала мне хорошую трепку.

Ударив себя рукой по попе, волшебница произнесла.

— Смотрите, маркиз, какой прелестный, белый, упругий зад. Бланш регулярно била меня по нему своим шипастым хлыстом и я скулила подле ее ног, моля продлить наказание, несмотря на то, что кровь струями хлестала с моих нежных ягодиц! Вам плохо, Киннерштайн, ну да это ничего. Сейчас вы увидите интереснейшее представление.

Послушанная приказам хозяйки, Бланш схватила Де Лавелль за волосы и потащила ее к окровавленной кровати. При этом девушка извергала из своего прелестного ротика самые грязные и низменные слова, которые когда-либо долетали до ушей шокированного аристократа.

— Старая, порочная сука, — орала служанка, избивая свою госпожу руками и каблуками туфлей, — Сегодня я превращу твою пизденку в клюквенный рулет, если ты хотя бы выскажешь одно слово неповиновения.

— О, да! Да, да, да! — безумно возликовала Де Лавелль, когда Бланш бросила ее на мой “труп”, связала цепью руки и начала насаживать зацепки на кожу спины и задницы. Когда первая зацепка повисла на половых губах волшебницы, ведьма застонала. Однако, после того, как служанка прикусила еще одной прищепкой основание женского полового органа, стоны Де Лавелль переросли в истошные вопли.

— Заткнись, выдроченная, сучья тварь! — с ненавистью завопила Бланш, — А то я из тебе все оставшиеся мозги выбью! Ты поняла, сука!

Для того, чтобы Де Лавелль перестала метаться по кровати, Бланш больно придавила ей голову туфелькой. Как следует размахнувшись хлыстом, Бланш обрушила на свою госпожу целую последовательность жестоких ударов. Если бы не агонизирующая боль и вопли, Де Лавелль наверное бы догадалась, что я не мертва, а лишь ловко имитирую эту последнюю стадию человеческого существования. Однако, удары сыпались за ударами, ведьма орала выбрасывая из влагалища потоки горячего сока. Ее пизда непрестанно сокращалась и я одним полузакрытым глазом могла видеть содрогающиеся багровые недра порочной женщины.

Уже через несколько минут, задница Де Лавелль была окровавлена, но Бланш продолжала пороть госпожу, не обращая внимания на ее стоны и крики. Только когда по белым простыням кровати потекли новые струйки крови, жестокая женщина остановилась и схватила хозяйку за шею.

— Довольно, шлюха, или мне продолжить?

— Продолжай, дрянь, продолжай! Я уже соскучилась по хорошей порке, — с хрипом вырвались слова из горла измученной Каролины. Получив разрешение на продолжение экзекуции, Бланш стала бить свою хозяйку по щекам. В самом конце непристойного акта служанка широко раздвинула пальцами рот избитой ведьмы, приставила его к своей вагине и начала изливать в горло женщины сверкающую золотом струю внутренних выделений. Во время извержения жидкости, Бланш засунула пальцы в рот своей госпожи и надавила ногтем на ее язык. Из рта Де Лавель потекли потоки слюны, которые ненасытная насильница слизывала с губ своей властительницы.

Чудовищная пытка завершилась тем, что Бланш ударила Де Лавилль кулаком в лицо и сорвала с залитой соком вагины глубоко вошедшую в плоть зацепку. Вытерев со лба капли пота, Бланш свернула окровавленный хлыст и не спрашивая разрешения у хозяйки быстрым шагом покинула комнату. Подбежавшая к госпоже Кланвиль, стала спешно смазывать глубокие раны волшебницы лечебным раствором, не переставая сокрушенно вздыхать о том, что Бланш совершенно не щадит нежное тело хозяйки и всякий раз наносит ей глубокие царапины и другие, не менее болезненные увечья.

Выплюнув изо рта слюну, смешанную с собственной кровью, ведьма, устало взглянула на маркиза, и попросила его освободить половой член от мерзкой прищепки.

— Воистину прелестная шлюха. Настоящая похотливая самка, — восхищенно произнесла Де Лавелль, — Сегодня она превзошла сама себя! Пережать стальным ограничителем уздечку — это еще больнее, чем пробить насквозь иголкой грудную плоть. Сама бы я до такого выверта никогда бы не додумалась. Жаль, что ее свирепый хлыст прошелся только по моей заднице, и совершенно не коснулся пизды!

— Вам, должно быть, неимоверно больно? — высказал собственное мнение маркиз, взирая на новые шрамы, покрывшие нежную кожу хозяйки.

— Мой дорогой, вы так ничего и не поняли, — рассмеялась волшебница прямо в лицо запуганному аристократу, — Боль ничто… Я обожаю ее. Чем глубже и больнее мне засаживают под кожу иголки, тем сильнее и интенсивнее я возбуждаюсь. Более того, я искренне надеюсь, что моя смерть произойдет в момент самого интенсивного оргазма, когда мое тело будут разрывать на части крюки, гвозди и пилы. Вы говорите боль! Боитесь ее, бежите от нее, но при этом забываете, что боль это мощнейший стимулятор удовольствия, а значит и похоти. Своя боль может принести не меньше радости, чем чужая и я с наслаждением могу продемонстрировать вам на какие унижения я готова пойти, дабы вновь увлажнить губы собственного влагалища.

Вновь коснувшись пальцами громадной головки члена, Де Лавелль тяжело застонала и соски ее грудей опять набухли, налившись похотливыми жидкостями обнаженного тела. Обратив внимание на стонущую от боли Валери, ведьма схватила девушку за пробитый иголкой сосок и поволокла ее к своему высокому креслу. Служанка молча пыталась противодействовать госпоже, но волшебница призвала сучку к повиновению, наступив ей на руку каблуком своей туфли. Девушка взвизгнула от сильнейшей боли, и ее влагалище извергло наружу тонкую струйку плоти.

— Сейчас, маленькая дрянь, ты будешь работать крохотными белыми ручками, — коротко приказала Де Лавелль, — Одна твоя рука будет обслуживать мою пизденку, тогда как вторая начнет ласкать мой член. Я же, время от времени, буду дергать тебя за цепочки и иглы, пробившие твою грудь. Когда твоя боль, сучка, станет воистину невыносимой, я испущу тебе в рот свое грязное семя. Надеюсь, от моего невинного развлечения ты забеременеешь, и я смогу вдоволь насладиться твоим раздавшимся от бремени телом. Я более чем уверена, что твой ребенок подарит моему пенису новые пикантные удовольствия! Что может быть приятнее, чем одновременный трах матери и её еще не родившегося плода!!

Положив нежную ладошку девушки на свой вздыбленный член, Де Лавелль вставила каблук своей туфли в рот Валери, и стала с наслаждением внимать тем осторожным ласкам, которыми молодая девушка тешила ее похоть. Поскольку невинность и неумелость служанки еще больше распалили таран колдуньи, Де Лавелль не сумела воздержаться от активных действий.

Почувствовав очередной прилив похоти, ведьма обхватила ствол пениса своими руками и резко начала теребить скользящую по нему кожу. Оргазм не заставил себя ждать. Истошно застонав, колдунья уперлась членом в рот несчастной девушки и залила гортань служанки сильнейшим потоком беловатой, липкой жидкости.

Слизав с пальцев выброшенную из своих недр сперму, колдунья легла на колени к маркизу и обвила его шею пальцами. Подарив аристократу горячий поцелуй, волшебница стала подрачивать его опавший член, и, по всей видимости, перед ее мысленным взором проносились эпизоды новых мучений и пыток.

— Что вы сделаете с телом бедняжки, маркиз? — спросила аристократа ведьма, — Мой поникший член хочет новых сладостных ощущений, и я желаю, чтобы вы описали самые отвратительные детали своих будущих деяний.

— Думаю, мадемуазель, мы разрубим ее тело на куски и сбросим в колодец, — устало заявил маркиз, которому давно надоело ублажать безумно развращенную аристократку.

— Не останавливайтесь, господин маркиз, не останавливайтесь, — внезапно произнесла Каролина, засовывая себе три пальца в раскрывшееся заднее отверстие, — Ваши ласки заставляют меня испытывать самое настоящее блаженство. Вы даже не представляете, какое возбуждение я вкушаю, представляя перед своим мысленным взором, как вы рубите топором хрупкое женское тело!

Издав блаженный стон вожделения, волшебница насадила рот мужчины на свой массивный член и начала быстро работать бедрами. Несчастный маркиз едва успевал заглатывать воздух, поскольку огромный, набухший до последней степени таран ведьмы, едва не пробивал его горло.

— Восхитительно, просто восхитительно, — вопила Де Лавелль выплескивая в рот аристократа склизкие потоки смазки и семени, — Вы не поверите, господин маркиз, но я уже возбудилась настолько, что мне нужна очередная задняя дырка.

— Позвать в комнату служанок? — со страхом прошептал аристократ.

— Зачем — же, — грубо отозвалась женщина, — Твоя милая маленькая попка легко выполнит ту же самую функцию, что и дырки обыкновенных сук.

Соскочив с колен аристократа, волшебница стала яростно теребить член Киннерштайна, не забывая отпускать ласки анальному отверстию аристократа. Едва маркиз стал стонать и дергаться на стуле, Каролина дернула его за руки, бросила грудью на стол и спустила с бедер мужчины штаны. После этого, схватив маркиза за горло, она стала медленно, но непреклонно вводить в его анус внушительную головку своего залитого смазкой поршня. По всей видимости, в этот самый момент, в голове озабоченной твари царили фантазии столь жестокие и извращенные, что ее сил хватило на то чтобы подчинить своей воле мужчину.

— Какая узкая щель, — с ненавистью отметила женщина, стараясь еще сильнее возбудить своего любовника непрестанными ласками его опавшего пениса, — С таким удовольствием при случке я сталкивалась лишь тогда, когда раздолбила до крови славную десятилетнюю крошку. О, пытки этой маленькой дряни заводили меня на протяжении двух безумных дней. Я проделывала с ней такие вещи, от которых бы у вас волосы дыбом встали! Я вылизала ее с ног до головы и разорвала на мелкие клочки своими когтями!!!

— Черт тебя побери, грязная тварь, — с болью в голосе произнес маркиз, — Еще немного и ты меня порвешь, словно любую из своих маленьких шлюшек. Ты посмела нарушить свое слово, хотя мы договаривались о…

— Естественно я нарушила свое слово! — рассмеялась в ответ Де Лавелль, — Утоление похоти для меня столь важно, что я готова обмануть любого, если его страдания доставят мне удовольствие. Однако, я вижу, что твой член также начал вставать. Неужели грязная шлюха все-таки принесла тебе не только мучения, но и сладчайшее из возможных удовольствий!

В этот момент, развратница изо всех сил затеребила орган своей новой жертвы, и маркиз не выдержал. С безумным стоном радости и боли он выбросил из себя сильнейшую струю семени, которая ударила по столовым приборам и тарелкам. Стукнув кулаком по столу, аристократ напрягся, попытался вытолкнуть из себя чужой орган, но добился лишь того, что из головки его собственного члена засочились новые потоки смазки. Сладостная агония, к невероятному ужасу маркиза, продолжилась с новой силой.

— Приятно, когда твою задницу используют для совокуплений? — безумно рассмеялась волшебница, — Я думаю, что ты испытываешь чудовищную боль, и это заставляет меня еще больше хотеть твоего тела! Давай же, гаденыш, кончай оттого, что я насилую тебя. Надеюсь, ты искренне ненавидишь себя за это!

— О чем вы говорите, мадемуазель, — со стоном боли прошептал несчастный маркиз, — То, что вы делаете, доставляет мне самое глубокое и искреннее удовольствие.

— Вот как, — в бешенстве заорала Де Лавелль, — Ты смеешь так говорить со мной, хотя мне нужны не твои комплименты, а твои мучения! Ну, так ты жестоко поплатишься за свою дерзость.

Ведьма вбила свой член как можно глубже в зад маркиза и стала царапать до крови его спину. Взирая на происходящее, Жозеф потянулся к висящему на поясе пистолету, но в этот момент Де Лавелль с безумным стоном кончила. От ее вопля в комнате вздрогнули окна, а сама я едва не оглохла. Выдернув из задницы аристократа свой вздыбленный, залитый выделениями инструмент, обезумевшая сука разразилась самой грубой бранью и несколько раз провела рукой вдоль напрягшегося куска багровой плоти.

До боли сжав член между пальцами, волшебница сладострастно вздрогнула и извергла на спину и камзол маркиза горячий поток своей похоти. После этого ведьма выдрочила оставшееся в члене семя в стоящий на столешнице серебряный кубок.

— Прелестно, — проворковала стенающая и дрожащая аристократка, — Сегодня я впервые с таким удовольствием отъимела в задницу мужчину! Моя дыра познала необыкновенное блаженство и я, пожалуй, уступлю вашим требованиям, маркиз.

Подняв аристократа за шиворот и хорошенько его встряхнув, колдунья вбила в семенной канал его пениса свой коготок и, услышав сильнейший крик боли продолжила.

— Не отвлекайся, когда с тобой разговаривает сама Де Лавелль! — буквально проорала колдунья в ухо Киннерштайна, — Сейчас ты пойдешь за мной в комнату со стеклянным шаром, получишь артефакт и уберешься прочь на своей карете, предварительно разрубив на части девственную шлюху. Уговор есть уговор, и я выполню его во избежание эксцессов с другими поставщиками женского материала. Ты понял меня, маркиз!?

Ведьма вновь встряхнула Киннерштайна за шиворот.

— Но это еще не конец. Артефакты чрезвычайно редки и очень дорого стоят. Дабы возместить мне не только моральные, но и материальные убытки, ты выпьешь из моей вагины сочащиеся выделения, отсосешь мне член и, если сможешь, вздрочнешь свой совокупительный орган. К тому моменту, когда вы будете рубить девицу на куски, я хочу почувствовать еще пару оргазмов.

Надеюсь, вы провернете это кровавое дело в маленьком летнем домике, после чего сбросите останки девки в колодец и уберетесь из моего милого дома. Хотя, если и задержитесь, я возражать не буду. Мне как раз надо проверить на живой плоти новые цепи и крюки! Ох, семя вновь бурлит во мне, когда я думаю о подобных мерзостях. До чего же хорошо не сдерживать ничем свою изощренную фантазию и доставлять себе удовольствие, уничтожая других!

Ведьма издала ликующий вопль похоти и угрожающе произнесла.

— Сегодня ночью я буду купаться в ванне до краев заполненной кровью девственниц и спермой молодых жеребцов. Если вы, маркиз, меня подведете, я отрублю вам голову и сцежу вашу горячую кровь в большую пробирку. Она мне понадобиться, когда я в очередной раз захочу омолодиться. Таким образом, господин аристократ, в ваших интересах закончить все быстро и без лишних вопросов!

В ответ на слова безумной колдуньи, маркиз испуганно затряс головой и попросил Жозефа вынести мое недвижимое тело на улицу. Выполняя приказ своего “хозяина”, мой брат перекинул через плечо окровавленный труп девушки и двинулся вдоль коридоров огромного особняка, стараясь не встречаться со слугами ведьмы и ее многочисленными возлюбленными обеих полов. Пытаясь сыграть свою сложную роль до конца, я обильно опрыскала наш путь пятнами “крови” из бычьего пузыря и успокоилась только тогда, когда оказалась в темных недрах кареты.

Маркиз появился на крыльце дома еще через десять минут. За это время, Жозеф успел расправиться с “моим телом” и даже бросил его в колодец. По всей видимости, в качестве жертвы выступили те телячьи бока, что были предварительно приобретены кузеном в доме деревенской знахарки.

Забравшись в экипаж, Киннерштайн с явным удовольствием продемонстрировал мне идеально гладкий, светящийся изнутри стеклянный шар, после чего спрятала его в черную тряпицу и начал нежно гладить рукой.

— Маркиз, вы умеете им пользоваться? — спросила я своего попутчика.

— Пожалуй, нет, мадемуазель, — покачал головой аристократ, — Я всего лишь немного полюбуюсь этой странной штуковиной, а когда Жозеф вернется, передам ее в ваше полное распоряжение. В конце концов, я должен знать, за что мне ведьма едва не порвала анальное отверстие!

В этот самый момент из дома выскользнула Де Лавелль, одетая в просторный бальный наряд, под которым легко пряталась ее грудь и внушительных размеров половой орган. Убедившись, что колдунья направляется к экипажу, я скинула с себя окровавленные тряпки и зарылась в подушки полностью обнаженная. Маркиз взирал на мои приготовления, не произнося ни единого слова. Все его внимание было приковано к моему прекрасному розовому заду и к немного расширившемуся колечку анального отверстия.

Когда ведьма взялась пальцами за дверную ручку кареты, я уже успела завершить маскировку и с головой зарылась в отвратительные тряпицы. Еще через мгновение дверца экипажа распахнулась, и я услышала томной голос колдуньи.

— Как восхитительно маркиз. Вы тоже любите дрочить на тряпки своих жертв? — с усмешкой спросила ведьма, — Не бойтесь, Киннерштайн, мне ли осуждать вашу пагубную страсть. Если залитые кровью юбки девственниц доводят вас до полного исступления, то я могу лишь позавидовать силе вашего оргазма. Я сама, временами, люблю нюхать трусики тех самых сучек, которые пали от моей безжалостной руки. Кстати, маркиз, как там наша красавица?

— Жозеф уже разделил ее на части и сейчас должен сбрасывать куски плоти в воду. Надеюсь, вам понравиться, — саркастическим тоном отозвался аристократ.

— Вне всякого сомнения, маркиз! — кивнула головой сумасшедшая, — Каждую ночь полнолуния я буду приходить к колодцу и дрочить рядом с ним, питая воспоминания о подробностях дикой случки. Когда из недр моей вагины побежит очередная порция влаги, я сброшу ее в глубины каменного круга и тем самым доставлю себе новое чудовищное удовольствие!

— Прощайте, Де Лавелль, — холодно произнес маркиз, стараясь как можно быстрее отделаться от ужасной женщины.

— Прощайте и вы маркиз, — присела в реверансе ведьма, — Если вы навестите меня через год, я смогу продемонстрировать вам своих новых служанок. Они будут обучены во много раз лучше моих сегодняшних дурочек! Я никогда не повторяю совершенные во время обучения ошибки.

Маркиз прошептал в ответ что-то неразборчивое, запустил внутрь экипажа вернувшегося из пристройки Жозефа, приподнял над головой треугольную шляпу и, вежливо раскланявшись с ведьмой, приказал Донасьену трогать.

Отъехав на приличное расстояние от колдовского дома, наш экипаж понесся к узкому горному ущелью, которое располагалось в пяти милях к западу от жуткого манора. Преодолев пространства угрюмого, обнаженного леса, мы пересекли быстротекущий ручей и оказались посреди каменных круч, казалось достававших до самого неба.

Воздух в ущелье был ледяной и прозрачный, а открывшийся перед моими глазами ландшафт потрясал воображение своей дикой, могущественной красотой. Находясь в верхней части горного ущелья, я могла видеть бескрайние весенние леса Вайтхилла, отходящие от долгой зимней спячки. Далеко на востоке ворочались черные кучевые облака, которые могли нести как дождь, так и отвратительный липкий снег. Однако, собиравшая в низинах дымка показывали, что в самом скором времени погода изменится к лучшему, и зима навсегда уйдет в прошлое, оставив после себя лишь груды черного снега, да плывущий по реке лед. В воздухе пахло листвой и быстро тающим снегом.

Убедившись в том, что выбранное место оказалось диким и безлюдным, я оделась в свое походное платье, пригладила волосы и выбралась из экипажа, прижимая к груди пульсирующий сферический артефакт. Сняв с предмета покрывавшую его черную ткань, я протянула вперед руку и сосредоточилась на том, чтобы представить себе облик Фэй Фон Эйзенхофен.

Поскольку мать суженного Ребекки была мне малознакома, на создание корректной проекции ее ментального образа ушла пара часов драгоценного времени. Наконец, прозрачные внутренности стеклянного шара подернулись призрачной дымкой, и я увидела перед собой искаженной ужасом лицо благородной женщины. Волосы несчастной были спутаны, а во рту торчало грубое металлическое кольцо, по которому скатывались потоки белесой жидкости.

— Прошу вас! Прошу, не надо больше! — зарыдала несчастная женщина, — Я не вытерплю подобного насилия. Мои груди. О небеса, что вы сделали с моими грудями. Моим соскам так больно…

Внезапно, в поле зрения сферы появилась тонкая мужская рука, затянутая в черную перчатку. На указательном пальце незнакомца светилось огромное багровое кольцо, украшенное по периметру изображениями пытаемых демонами девушек. Взяв женщину за подбородок, мужчина приподнял голову Фон Эйзенхофен и спокойным голосом произнес.

— Да что вы, мадам. Мы ничего еще с вами не делали. Маленький осмотр прекрасного тела никому никогда не вредил. Мои глаза подсказали мне, что вы находитесь в прекрасной физической форме и регулярно совокупляетесь со своим мужем. Возможно, после решения ряда интересующих меня вопросов, вы вернетесь в свой милый замок и заживете прежней сладострастной жизнью.

Внезапно голос мужчины изменился. Он стал грубым и жестоким.

— Однако, если ты, сука, не скажешь мне, где находится “Книга злой похоти” я перережу тебе горло, а потом отдам твое тело на растерзание моим маленьким девочкам. Поверь, эти крохотули очень любят вырывать из живых людей внутренности и лакомиться ими, совокупляясь с кровавыми останками жертв.

Говоря эти слова, мужчина не переставал удерживать Фэй за подбородок.

— Итак, шлюха, давай попробуем еще раз. Где необходимая мне книга?

— Я, правда, не знаю, — зарыдала женщина, и слезы брызнули из ее раскрывшихся от ужаса глаз.

— Неправильный ответ! — грубо отозвался мужчина, после чего схватил женщину за ошейник и прицепил его металлический ограничитель к стенному крюку, — У тебя есть три дня на раздумья. Если не вспомнишь… Думаю, Фэй, ты прекрасно понимаешь, что в этом случае я не проявлю жалости!

Изображение в сфере погасло, и я застыла в глубокой задумчивости.

— Похоже, N, ее держат в старом склепе рядом с домом, — угрюмо произнес за моей спиной Жозеф, — Однажды я был в этой древней могиле, и меня поразило то, что на ее стенах находится огромное количество острых крюков. Да, это точно склеп!

— Слишком просто, — Отозвался из кареты маркиз. Встать с диванчика и выйти на улицу аристократ так и не решился, поскольку, после случки с волшебницей, его задний проход довольно сильно побаливал, — Если бы я был на месте этого типа в перчатках, то я бы постарался запрятать свою жертву таким образом, чтобы ее никто никогда не достал, даже при помощи стеклянного шара.

— Слушайте, господа и дамы, — прервал реплику маркиза Жозеф, — Будьте добры, помолчите. Я знаю, что делаю и знаю куда еду. Не пройдет и двух дней, как мы вытащим несчастную Фэй из склепа! Если же вы будете настаивать на правильности своей нелепой версии, то я отправлюсь спасать мадам Фон Эйзенхофен в гордом одиночестве.

Тон моего кузена был столь убедителен, что мы были вынуждены согласиться с его доводами. После этого наш экипаж устремился к угрюмому замку Эйзенхофенов, зловещая громада которого возвышалась на склонах Кобольдовой скалы.