Великий князь Дмитрий Павлович, или Никому не дано право убивать

Династия Романовых

В 1913 году в России широко праздновалось трёхсотлетие династии Романовых. Именно в 1613 году, 21 февраля Земским собором на царство был выбран первый представитель древнего боярского рода Михаил Фёдорович Романов.

На момент избрания на царство, Михаил Романов был ещё молод. Во время созыва Земского собора он находился в Костромском Ипатьевком монастыре, служившим ему убежищем в период «смуты» в стране. Прибывшие в монастырь депутаты известили Михаила Фёдоровича об избрании его царём.

По легенде Михаил долго отказывался от такой народной милости. Это было непростое время для Русского государства, страна была разорена. На престоле уже сменилось несколько правителей и многие из них закончили свою жизнь насильственной смертью.

Только после долгих уговоров и совещаний с родственниками Михаил Романов 14 марта 1613 года дал своё согласие принять русский престол.

2 мая претендент прибыл в Москву и 11 июля торжественно венчался на царство, положив начало новой династии в России, правившей до 1917 года.

Романовы являлись древним московским боярским родом. Первым исторически достоверным предком Романовых является Андрей Иванович Кобыла – боярин московского князя Ивана Даниловича Калиты, княжившего в 1325 – 1340 годах.

В летописях Андрей Кобыла упоминается только однажды: в 1347 году он был послан из Москвы в Тверь за невестой великого князя Симеона Гордого, дочерью князя Александра Михайловича Тверского – Марией. Больше о нём ничего не известно. По родословцам он был боярином во время правления Ивана Калиты и его сына Симеона Гордого.

Точное происхождение Андрея Кобылы неизвестно. В авторитетном источнике по генеалогии русской боярской аристократии XV века «Бархатной книге», была указана легенда о выезде Андрея Кобылы «из Немец», из Прусской земли.

Вначале XVII века герольдмейстер Степан Андреевич Колычев, род которого происходил от Андрея Кобылы, развил легенду об иностранном происхождении рода. По его мнению, родоначальником рода был иностранный князь Гланд Камбила, но малограмотные русские переписчики якобы исказили подлинное его имя, назвав Андреем Кобылой.

По версии Степана Колычева некий князь Гланда Камбила, сын князя Дивона, потомок прусского короля Видевута, утомлённый в борьбе против Тевтонского ордена, выехал в 1287 году вместе со своим сыном и множеством подданных к великому князю Александру Ярославичу Невскому. Там он крестился с именем Иван, а его сын получил прозвище Кобыла, что объясняло описку писца.

На несостоятельность этой родословной легенды, указывал ещё Август Людвиг Шлейцер (1735 – 1809), немецкий историк и филолог, некоторое время работавший в России и изучавший русские летописи, однако данная версия происхождения Андрея Кобылы попала и в «Русский Гербовник», изданный в 1797 году.

Большинство позднейших историков также сомневались в достоверности данной родословной легенды. Ряд исследователей, в том числе Н. П. Петров, Н. П. Павлов-Сильванский, с большей или меньшей определённостью, высказывались за происхождение Андрея Кобылы из Новгорода, из прусской улицы.

Крупный исследователь московской боярской знати С. Б. Веселовский считает, что прозвища детей Андрея делают версию об описке писцов ложной. Ко всему прочему в ряде родословцев у Андрея упоминается брат, Фёдор Шевляга, который стал родоначальником многих дворянских родов: Трусовых, Воробиных, Мотовиловых, Деревлёвы, Грабежевых. Прозвище Шевляга или Шевлюга, означает кляча, плохая лошадёнка, что также говорит о русском происхождении родоначальника.

В итоге С.Б. Веселовский предположил, что Андрей Кобыла происходил из знатного московского рода, возможно и пришедшего из Новгорода. Эту версию поддерживает и другой исследователь московского боярства А. А. Зимин.

У Андрея Кобылы было пять сыновей: Семён Жеребец, Александр Ёлка, Василий-Ивантей, Гавриил-Гавша и Фёдор Кошка. Они явились родоначальниками различных русских дворянских фамилий: Неплюевых, Колычевых, дворян и графов Коновницыных, дворян и графов Шереметьевых и многих других.

Потомки Фёдора Кошки стали называться – Кошкиными. Дети Захария Ивановича Кошкина именовались Кошкиными-Захарьиными, а внуки – просто Захарьиными. От Юрия Захарьевича пошли Захарьины-Юрьевы.

Благодаря браку царя Ивана IV Грозного с Анастасией Романовной Захарьиной род Захарьиных-Юрьевых стал в XVI веке близким к царскому двору. Многие представители рода получили боярские звания и вошли в состав так называемой «Ближней Думы», совет наиболее близких к царю придворных.

Первым из Захарьевых-Юрьевыха именоваться «Романовым» стал Фёдор Никитич, от имени своего деда окольничего Романа Юрьевича Захарьина. Фёдор Никитич, впоследствии ставший патриархом Московским Филаретом, был отцом царя Михаила Фёдоровича.

В 1613 году Романовы стали выборной царской династией, утвердившиеся в России на целых три столетия.

Собственно Романовы угасли в середине XVIII столетия и после династической борьбы двух ветвей потомков Романовых по женской линии, на русском престоле утвердились представители старейшего европейского владетельного дома Ольденбургов, точнее одна из младших ветвей Ольденбургского рода, герцоги Гольштейн-Готторпские.

Другие претенденты на русский трон Брауншвейгские принцы были отправлены в ссылку. Вскоре эта линия, не без помощи их противников, угасла.

Династические права полностью перешли к Гольштейн-Готторпскому роду, принявшего имя Романовых.

Представители обновлённой династии искренне считали себя представителями рода Романовых, и вели свою родословную не иначе как от царя Михаила Фёдоровича.

Ольденбургский дом один из самых разветвлённых в Европе. Первый исторически достоверный предок рода граф Эгильмар, живший в конце XI – начале XII веков стал родоначальником многих владетельных фамилий, правивших в различных областях Германии и добившихся многих королевских престолов.

Помимо России, представители рода Ольденбургов, одно время были королями Швеции и Греции, и сейчас являются монархами в Норвегии и Дании.

Известен один интересный случай, связанный с именем династии. Авторитетное немецкое генеалогическое издание «Готский альманах» назвало русскую императорскую династию «Гольштейн-Готторп-Романовы», что было несомненной истинной. Однако это не понравилось императрице Александре Фёдоровне, супруге Николая II. Она была возмущена действиями редакции альманаха и даже пыталась запретить распространение издания в России.

Придворным стоило большого труда убедить царицу, что такие меры только привлекут к подобной мелочи всеобщее внимание и вызовут европейский скандал.

Хотя справедливости ради следует заметить, что эта публикация кроме Александры Фёдоровны никого из императорской фамилии не заинтересовала. Романовы были самодержцами Российской империи, и как династию называли иностранные учёные-генеалоги, их меньше всего интересовало.

Со временем русский императорский дом разросся. К началу 1917 года было 65 членов династии.

Следует отметить, что собственно Романовыми представители династии себя никогда не называли. Члены императорской семьи вообще не носили никаких фамилий. Фамилией они стали пользоваться лишь в эмиграции, после крушения империи. Это было узаконено Временным правительством.

Все представители династии, кроме монарха, носили титул великих князей. Однако во второй половине XIX века по воле императора Александра III число великих князей было ограничено детьми и внуками императоров.

Согласно «Учреждению об императорской фамилии» от 2 июля 1886 года право на титул великих князей, и связанные с этим званием привилегии, получили только дети и внуки монархов. Старшие дети императорских внуков и их потомство по мужской линии, получали лишь титул князей императорской крови и должны были именоваться «Высочествами», младшие дети должны были именоваться светлейшими князьями императорской крови. Различия касались не только титулов, дело было сложнее.

Великие князья, как члены правящей династии имели право иметь свой двор, получая на его содержание ежегодно 280 тысяч рублей от министерства уделов. Те, кто не имел права на данный титул, этого лишались. Старшие правнуки императоров получали лишь один миллион рублей при достижении совершеннолетия, их младшие братья и сёстры вообще не получали ни чего.

Это положение сразу же вызвало бурю протестов со стороны младших представителей династии, понимавших, что их дети лишаются столь выгодных материальных благ. Но сделать, ни чего было нельзя. Закон вступил в силу. Однако это привело к расколу династии.

К началу XX века императорская фамилия была не только многочисленной, но и расколотой политически, на несколько противоборствующих лагерей. Главной причиной нестабильности внутри правящей династии была борьба за власть между различными великокняжескими семьями.

Император Александр III был женат на датской принцессе Догмар, принявшей в России имя Марии Фёдоровны, и имел большую семью. В отличие от своего отца Александра II заслужившего прозвище «Освободителя», отменившего крепостного право, осуществившего реформирование страны и слывшего либералом, Александр III известен как реакционер. Его образ человека ограниченного, невежественного, консервативного долгое время культивировался в советской историографии. В подтверждение этого почти все советские историки цитировали воспоминания одного из видных царских чиновников Александра Александровича Половцова, попросту игнорируя другие данные.

В отличие от высокомерного Половцова, другие его современники давали императору положительную характеристику.

Близкий к монарху граф С.Ю. Витте вспоминал, что Александр III, был человеком трудолюбивым, благодушным и рассудительным. Образованный и интеллигентный, непритязательный в быту, скромный и благородный, истинный семьянин по убеждениям и в жизни. Подобные жизненные принципы культивировались и в императорской семье.

Вступивший на престол его старший сын Николай II, придерживался тех же традиций и взглядов, которые вводились Александром III.

В 1894 году после преждевременной смерти императора Александра III, императорская корона перешла к его старшему сыну Николаю Александровичу.

Новый монарх был молод и не достаточно подготовлен для роли самодержца. Этим поспешили воспользоваться великие князья, прежде всего младшие братья его отца, Владимир, Алексей, Сергей, Павел Александровичи.

Хотя в последующие годы Николай II, освободился от влияния своих дядей, многих отдалив от Двора, но всё равно вплоть до крушения монархии в руках великих князей оставалась большая власть. Младшие члены династии занимали важнейшие посты в государственном аппарате и армии.

Николаю II приходилось считаться со своими родственниками, которые ради достижения своих целей нередко шли на прямую конфронтацию с монархом.

Подросший великий князь Дмитрий Павлович так же был включён во внутрисемейную борьбу за власть, расколовшую не только династию, но и страну.

Родители

Из всех сыновей императора Александра II самым младшим был великий князь Павел. Он родился 21 сентября 1860 года в Царском Селе, близ Петербурга. Его судьба была предопределена рождением. Члену императорской фамилии полагалось быть военным.

С рождения Павел Александрович был, пожаловал званием корнета императорской гвардии, с включением в списки ряда гвардейских полков, таким образом, начав службу в армии с младенчества.

В детстве, Павел из числа своих братьев поддерживал дружеские отношения лишь с Сергеем, который был на три года его старше. Они вместе воспитывались. Остальные сыновья Александра II были слишком взрослыми, чтобы водить дружбу с «последышем» Павлом.

Павел был любимцем матери, впечатлительной императрицы Марии Александровны, умершей в июне 1880 года. Она всегда более всех беспокоилась о нём, о его здоровье, слабых лёгких, корила за мягкотелость и меланхоличный вид, недопустимую для великого князя задумчивость, домоседство, любовь к тишине.

С раннего детства великий князь Павел находился вместе с братом Сергеем на попечении фрейлины Анны Фёдоровны Тютчевой, дочери знаменитого поэта. Впоследствии у братьев был один воспитатель морской офицер Дмитрий Арсеньев.

В 1881 году Павел Александрович сопровождал брата Сергея во время поездки в Иерусалим, к «святым местам».

К моменту совершеннолетия великий князь был уже гвардейским штабс-ротмистром, что соответствует современному званию капитана, и имел военное придворное звание флигель-адъютанта императора.

Павел Александрович стройный и подтянутый, имел атлетическую фигуру, был высоким и широкоплечим. Он был отличным танцором и дамским угодником. Поэтому все находили великого князя очень милым.

В 29 лет в звании полковника великий князь Павел стал командиром эскадрона лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка, причём около года исполнял обязанности командира этого полка. В конце 1890 года Павел Александрович был назначен командиром лейб-гвардии Конного полка.

Гвардейский Конный полк был одним из старейших кавалеристских полков русской гвардии. Служба в нём была своего рода привилегией. Полк считался аристократическим, поскольку там проходили службу отпрыски самых знатных фамилий России, в том числе и члены императорской фамилии. В полку великий князь пользовался всеобщим уважением и старался поддерживать старые полковые традиции.

В 1893 году Павел был пожалован чином генерал-майора. Ему тогда исполнилось тридцать три года. Неплохая карьера для военного.

После вступления на престол Николая II, приходившегося родным племянником Павлу Александровичу, карьера великого князя продолжала успешно развиваться. Павел был не на много старше императора, и они были очень близки.

В 1897 году Павел Александрович стал генерал-адъютантом, а через год, получив чин генерал-лейтенанта, став командиром 1-й гвардейской кавалерийской дивизии.

В 1898 году он уже командовал Гвардейским корпусом, то есть всеми гвардейскими подразделениями в стране.

Однако в отличие от своих старших братьев Павел Александрович, не имел значительного политического веса при Дворе. Он не рвался к власти, предпочитая находиться в тени, довольствуясь своим высоким положением великого князя и императорского дяди.

Возможно, тому причиной, положение которое занимал Павел Александрович в семье, младшего ребёнка, с детства привыкшего находиться под опекой властных старших братьев. Это развило в нём чувство покорности и лишило возможности самостоятельно принимать какие-либо решения. Пассивность и отсутствие инициативности, вот главная черта великого князя.

Не родись Павел Александрович в императорской семье, он мог бы стать великолепным драматическим актёром, что было ближе его артистической натуре. Увидев великого князя в одной из камерных постановок Эрмитажного театра, великий итальянский актёр-трагик Томмазо Сальвини (1829 – 1915), сокрушался о том, какой поистине великолепный талант погибает для сцены.

17 июня 1889 года в Петербурге состоялось бракосочетание Павла Александровича с греческой и датской принцессой Александрой Георгиевной. Причём шафером на свадьбе и поручителем жениха при его сватовстве в Афинах был его любимый брат великий князь Сергей Александрович.

Поэт Афанасий Афанасьевич Фет написал по этому случаю торжественную оду:

Не воспевай, не славословь

Великокняжеской порфиры,

Поведай первую любовь

И возвести струнами лиры:

Кто сердце девы молодой

Впервые трепетать заставил?

Не ты ли, витязь удалой,

Красавец, царский конник, Павел?

Созданий сказочных мечту

Твоя избранница затмила,

Трех поколений красоту

Дочь королевы совместила.

Суля чете блаженства дни,

Пред ней уста немеют наши, -

Цветов, влюблённых, как они,

Двух в мире не найдётся краше.

Невеста приходилась двоюродной племянницей супругу и была на десять лет его моложе. Этот брак укрепил династические и дипломатические отношения Греции и России, сблизил два царствующих дома.

Александра Георгиевна была старшей дочерью короля Греции Георга I, из династии Глюксбургов и русской великой княжны Ольги Константиновны, и родилась в 1870 году на острове Корфу.

* * *

Король Георг I (1845, Копенгаген – 1913, Салоники), в 1863 – 1913 годах занимавший греческий престол, был основателем ветви датских Глюксбургов на греческом престоле.

Он был вторым сыном короля Дании Кристиана IX и принцессы Луизы Гессен-Кассельской (1817—1898), и по рождению носил имя Кристиан-Вильгельм-Фердинанд-Адольф-Георг Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбургский, принц Датский.

Датский королевский дом был династически связан с семьями правителей Великобритании и России. Так, родными сестрами Георга I были королева Англии Александра, жена Эдуарда VII и мать короля Великобритании Георга V, а также Российская императрица Мария Фёдоровна, жена Александра III и мать императора Николая II.

В семнадцатилетнем возрасте, 30 марта 1863 года, Георга избрали на греческий престол, после отрешённого от власти первого греческого короля Оттона I Баварского.

Король Георг I проводил активную внешнюю политику на Балканах, направленную на расширение территории Греческого государства за счёт турецких владений, что привело к 1-й Балканской войне 1912 – 1913 годов.

Король Георг I был застрелен 18 марта 1913 года в разгар военных действий против Турции террористом Александросом Схинасом в Салониках.

Георг I был женат, с 1867 года, на русской великой княжне Ольге Константиновне (1851—1926), дочери великого князя Константина Николаевича, племяннице императора Александра II. Супруги имели большую семью: пятерых сыновей и двух дочерей.

* * *

Хотя в жилах Александры Георгиевны и текла северная датская кровь, но принцесса, появившаяся на свет на прекрасном греческом солнечном острове Корфу, обожала солнце и море.

Ее кудрявые золотистые волосы сами излучали солнечный свет. Она очень любила легенды о греческих богах и их смертных сыновьях, дочерях и возлюбленных: Одиссее, Ахилле, Энее, Аргосе, Геракле и других, с удовольствием читала древних греческих авторов. Усердно учила греческий язык. Ведь с народом страны, в которой живёшь, нужно говорить на его родном языке. Впоследствии принцесса переводила произведения греческих авторов на русский язык.

Принцесса Александра часто гостила у своих родственников в Дании и России, где ей всё очень нравилось. Она была открытая и романтическая личность, верившая во всё прекрасное и сказочное.

Впервые встретив великого князя Павла Александровича, на одном из домашних, бальных вечеров в Константиновском дворце в Петербурге, Александра поняла, что любит его, иначе и быть не могло. Как же можно было не любить этого обаятельного и очаровательного великого князя. Павел Александрович отвечал ей взаимностью. Она никогда не обращалась к мужу по отчеству, а называла его Павлом, хотя ей было всего 18 лет, а её супругу 28. Павел Александрович не протестовал, наоборот ему нравилась такая простота в отношениях. Вообще, не в чём перечить супруге великий князь не собирался.

Брак Павла Александровича и Александры Георгиевны был счастливым. Александру Георгиевну все очень любили.

В апреле 1890 года у супругов родилась дочь Мария. В честь рождения первенца благодарный супруг трепетно преподнёс Александре Георгиевне дорогие украшения: великолепный аметистовый гарнитур – серьги, ожерелье ручной работы и перстень-камею в резной оправе.

После родов великая княгиня заметно похорошела, фигура её приобрела завершённые, плавные очертания. Рождение дочери ещё более сблизило супругов.

Когда дочка немного подросла, любящие супруги нанесли визит в Грецию, чтобы показать Марию родственникам. Павел и Александра дружили с семьей великого князя Сергея Александровича. Их частые поездки в Ильинское, подмосковное имение Сергея Александровича, были традиционными.

Павлу Александровичу нравилось бывать в бывшем имении его любимой матери, где всё напоминало о ней. К тому же с детских лет брат Сергей был самым близким для него человеком.

Александру Георгиевну в семье великого князя Сергея любили и всячески о ней заботились. Там она не чувствовала себя чужой. Жизнь в Ильинском была проста и приятна. В атмосфере простого сельского быта, не скованной строгими правилами придворного этикета, обаятельная и от природы весёлая Александра Георгиевна, позволяла себе расслабиться, и искренне радоваться тому, что можно вести себя естественно.

У Александры сложились самые тёплые отношения с женой Сергея Александровича Елизаветой Фёдоровной. Они вместе подолгу гуляли и интересно беседовали.

Вскоре великая княгиня вновь оказалась в положении. 12 сентября 1891 года на седьмом месяце беременности Александра Георгиевна с мужем гостила в Ильинском. Погода была великолепной, и домочадцами был затеян пикник. Было решено обосноваться на островах, куда надо было плыть на лодках.

Александра, любившая такие семейные праздники на природе, была в приподнятом настроении. Спускаясь к реке, она неосторожно прыгнула в лодку прямо с берега и тотчас потеряла сознание от резкой боли. Бесчувственную великую княгиню осторожно отнесли в усадьбу.

Пока вокруг неё хлопотали ошеломлённые всем случившемся женщины во главе с Елизаветой Фёдоровной, Павел и Сергей в панике метались по Ильинскому в поисках врача или какого-нибудь фельдшера. Но к несчастью, ни одного медицинского работника не было, хотя в усадьбе была своя большая благоустроенная лечебница.

Сергей Александрович срочно отправил в Москву курьера, с письмом к врачам Странноприимной больницы. Однако время было упущено. У больной начались преждевременные роды.

Родился мальчик, которого назвали Дмитрием. Роды были тяжёлыми, и мать спасти не удалось. На шестой день Александра Георгиевна умерла. 18 сентября её похоронили в Петропавловском соборе в Санкт-Петербурге.

В конце сентября 1891 года Афанасий Фет, ранее написавший оду в честь венчания молодой принцессы Александры Георгиевны, сочинил стихотворение на её смерть.

Там, где на красные ступени

У гроба, где стоите Вы,

Склонялись царские колени

И венценосные главы,

Немеет скорбь, сгорают слёзы,

Когда, как жертва убрана.

Нежней и чище вешней розы, -

Сама безмолвствует она.

Лишь миг цвела она меж нами

С улыбкой счастия в тиши,

Чтоб восприяли мы сердцами

Весь аромат ее души.

Нам не поведал ангел света

Зачем, когда переносил

К нам райский цвет он в час расцвета,

Его он в бездну уронил.

Иль, полным благодатной силы

Цветку расцвесть в руке творца,

Чтобы скорбящих у могилы

Родные врачевать сердца?..

В 1939 году по просьбе греческого короля Георга II, приходившегося родным племянником Александре Георгиевне, Советское правительство разрешило перенести останки великой княгини в Грецию.

Гроб Александры Георгиевны был извлечён из склепа в Петропавловском соборе и на греческом судне доставлен из Ленинграда в Афины, где перезахоронен на королевском кладбище. Мраморное надгробие в Петропавловском соборе после этого было поставлено на прежнее место и сегодня является единственным в соборе памятником над пустующей гробницей.

Существует легенда, что Сталин отдал негласный приказ обменять саркофаг великой княгини то ли на пару трамвайных вагонов для Ленинграда, то ли на один мощный бульдозер. Насколько это правда, судить читателям.

Павел Александрович был убит горем. Супругу он любил искренне. Потеряв жену, Павел Александрович оказался не в состоянии заниматься воспитанием двоих детей. Ему был 31 год, но двое маленьких детей были для великого князя обузой. Он искренне любил их, но что с ними делать не знал.

Великий князь увёз детей в Ильинское подмосковное имение старшего брата Сергея Александровича, где воспитанием Марии и Дмитрия занялась его супруга Елизавета Фёдоровна, не имевшая своих детей. Павел в воспитании детей принимал самое малое участие, всецело посвящая себя службе. Однако дети его очень любили и были рады каждой минуте проведённой с отцом.

Мария Павловна, оставившая воспоминания, с большой любовью отзывалась о родителе: «Отец был высоким, широкоплечим. Голова небольшая, округлый лоб слегка сдавлен к вискам. При таком росте ступни у него были маленькими, а таких красивых, изящных рук я никогда больше ни у кого не видела.

Ему было присуще необычайное обаяние. Каждое слово, движение, жест несли отпечаток индивидуальности. Он вызывал к себе расположение всех, с кем доводилось общаться, и так было всегда; с возрастом он не утратил своей элегантности, жизнерадостности и мягкосердечия.

У него было необыкновенное чувство юмора, он любил веселые розыгрыши, был мастер на всякие выдумки. Однажды на Пасху он незаметно подсунул под нашего кролика куриное яйцо и уверил нас, что тот несёт яйца».

Потеряв жену, Павел Александрович был ещё молод и полон сил. Вокруг было много прекрасных дам, мечтавших сделать счастливым императорского дядю. Пристроив детей в семью брата, вдовец, недолго был в трауре. Он увлёкся женой гвардейского полковника из прибалтийских немцев Эрика Герхарда фон Пистолькорса (1853 – 1935), адъютанта своего брата великого князя Владимира Александровича, Ольгой Валериановной.

* * *

Эрик Герхард фон Пистолькорс, именовавшийся в России Эриком Августовичем, (1853 – 1935), сын полковника русской армии Августа-Фредерика фон Пистолькорса и Эмилии Гардер.

Прибалтийский род Пистолькорсов, происходит из Шотландии. Это ветвь древнего шотландского рода Скотт. Георг-Олофсон Скотт, полковник шведской службы, получил в 1645 году шведское дворянское достоинство с фамилией Пистолькорс.

Со временем род Пистолькорсов разделился на две ветви; одна из них поселилась в Финляндии, другая – в Эстляндии, где они были внесены в дворянский матрикул, и с присоединением этой области к России, перешли в русское подданство.

Эрик Августович в 1875 году окончил Николаевское кавалерийское училище, и был выпущен в лейб-гвардии Конный полк. В годы первой мировой войны он чине генерал-майора, состоял для особых поручений при Главном управлении коннозаводства. После революции остался в Латвии, где и умер.

В браке с Ольгой Валериановной Карнович имел троих детей.

Сын:

Александр Эрикович (1885 – 1931), офицер лейб-гвардии Конного полка, камер-юнкер. Был близко знаком с Распутиным. После революции эмигрировал во Францию. В эмиграции именовался бароном Скотт фон Пистолькорс. С 1908 года был женат на фрейлине императорского Двора Александре Александровне Танеевой (1885 – 1963), родной сестре Анны Вырубовой.

Дочери:

Марианна Эриковна (1890 – 1976), в первом браке, супруга офицера лейб-гвардии Гродненского гусарского полка Петра Петровича Дурново. Во втором браке жена Христофора Ивановича фон Дерфельзена. В 1917 году в третий раз вышла замуж за графа Николая Константиновича Зарнекау (1885 – 1976), сына представителя русской императорской династии принца Константина Петровича Ольденбургского (1850 —1906) от морганатического брака с княгиней Агриппиной Константиновной Дадиани, урождённой княжной Джапаридзе (1855—1927).

Марианна, предположительно находилась в компании Феликса Юсупова и великого князя Дмитрия Павловича во время убийства Григория Распутина.

Вторая дочь – Ольга Эриковна (1888 – 1963), в первом браке, супруга офицера лейб-гвардии Конного полка графа Александра Алдександровича Крейца. Во втором браке жена действительного статского советника и камергера князя Сергея Владимировича Кудашева (1863 – 1933).

Поклонница Григория Распутина. Она после убийства «старца», посетила его семью, чтобы высказать свои соболезнования.

* * *

Ольга Валериановна Пистолькорс (1865 – 1929), происходила из древнего малороссийского рода Карновичей. Известно, что сын городового атамана Ефима Антоновича Карновича, полковник Стародубского казачьего полка Степан Ефимович (1707-1788), был приближённым императора Петра III. В 1761 году он получил грамоту на графское достоинство герцогства Шлезвиг-Голштинского, которым владел его благодетель. Однако в 1762 году Пёрт III был свергнут, и воспользоваться графским титулом Степану Карновичу не пришлось. Его потомки ни когда этим титулом не пользовались.

Из рода Карновичей происходил известный русский литератор и историк Евгений Петрович (1823-1885), автор книг: «Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий», «Замечательные богатства частных лиц в России», «Родовые прозвания и титулы в России и слияние иноземцев с русскими» и многих других произведений.

Отец Ольги Валериановны – Валериан Петрович Карнович, служил вице-директором департамента общих дел Министерства государственных имуществ, имел чин действительного статского советника и придворное звание камергера. Мать – Ольга Васильевна Мессарош была женщиной образованной и привлекательной.

Ольга Валериановна, в семье ее называли Лёля, росла умной и любознательной девушкой, сочиняла стишки и хорошо музицировала. Обладала приятной внешностью и умела держать себя с достоинством в обществе.

В девятнадцать с половиной лет Ольга Карнович вышла замуж за поручика Конной гвардии Эрика-Герхарда фон Пистолькорса, и вскоре родила мужу троих прекрасных детей.

Молодая, изящная дама, обладающая хорошими манерами, супруга гвардейского офицера, Ольга Валериановна умела располагать окружающих к себе. Ею все восхищались, потому довольно быстро у Ольги Пистолькорс появилось множество преданных поклонников. Среди её обожателей оказался и великий князь Владимир Александрович. Ольга Валериановна, открыто крутившая роман с великим князем, сумела подружиться и с его женой великой княгиней Марией Павловной-Старшей. Они стали настоящими подругами. Госпожа Пистолькорс была желанной гостьей при дворе Владимира Александровича и Марии Павловны.

Эрик Пистолькорс сквозь пальцы смотрел на увлечения жены, при этом его карьера стремительно шла вверх. Он стал полковником и адъютантом великого князя Владимира Александровича.

В салоне у Ольги Валериановны, в свете ее называли «мама Лёля», стали бывать многие члены императорской династии, великий князь Павел Александрович, вместе с племянником, тогда еще – наследником престола, Николаем Александровичем и двоюродным братом Константином Константиновичем.

Однако вскоре наследник престола Николай Александрович, перестал заезжать к Пистолькорсам, так как был занят делами предстоящей женитьбы на принцессе Алисе Гессенской.

Свои виды мадам Пистолькорс направила на Павла Александровича, он был вдовцом, и у Ольги Валериановны не было ни каких препятствий, чтобы связать с ним свою судьбу.

Обаятельная и энергичная светская красавица очаровала великого князя Павла Александровича тем, что в августе 1893 года первой призналась ему в любви. Причём признание она произнесла стихотворной форме.

Вот её любовно-поэтическое послание великому князю:

«Я не могу забыть то чудное мгновенье!

Теперь ты для меня и радость и покой!

В тебе мои мечты, надежды, вдохновенье

Отныне жизнь моя, наполнена Тобой.

В тебе ещё, мой друг, сильно воспоминанье,

Ты прошлое своё не можешь позабыть,

Но на устах твоих горит уже признанье

И сердцу твоему вновь хочется любить!

И я люблю тебя! Я так тебя согрею!

В объятиях моих ты снова оживёшь.

Ты сжалишься тогда над нежностью моею

И больше, может быть, меня не оттолкнёшь!»

Великий князь был сражён, и вскоре полностью попал под влияние Ольги Пистолькорс. Она предпочитала жить на широкую ногу. Любила шумные рауты и роскошные балы, большие музыкальные вечера и театральные представления, светские визиты и заграничные поездки. Для поддержания такого уровня жизни более всего подходил великий князь, и упустить такую возможность, сделаться женой императорского дяди, Ольга Валериановна не могла.

Павел Александрович стремился во всем соответствовать своей новой возлюбленной. Его беспощадно закружил водоворот светских удовольствий.

Павел Александрович и Ольга Пистолькорс стали любовниками. Они не скрывали своих отношений и вместе появлялись в обществе. Великий князь потерял голову от госпожи Пистолькорс и выполнял все её прихоти.

В январе 1897 года Ольга Валериановна родила великому князю сына Владимира. После чего, осенью 1901 года, последовал развод с мужем, хотя у Пистолькорсов, как уже упоминалось, было трое общих детей.

Рождение ребёнка вне брака, никак не повлияло на положение великого князя. Подобные связи были не редкость в высшем свете. Об этом судачили в салонах и при Дворе, но открыто не осуждали, тем более Павел Александрович был вдов. Однако Ольга Пистолькорс была не из тех женщин, которые довольствуются ролью сожительницы. Она стала уговаривать своего возлюбленного узаконить их отношения, и сумела убедить великого князя в необходимости оформить брак.

Когда Павел Александрович заявил о намерении вступить в новый брак с разведённой женщиной не королевского происхождения, разразился скандал. Ему напомнили о долге, о статусе великого князя, об обязательствах перед законными детьми.

Однако великий князь был настроен решительно. Чтобы положить этому конец, и охладить пылкость зрелого влюбленного, император Николай II попросту запретил Павлу Александровичу вступать в морганатический брак.

Несмотря на императорский запрет, увлечение взяло вверх, над обязанностью повиноваться воле императора. Любовники решили сочетаться браком тайно. Они выехали за границу в Италию, где в городе Ливорно в греческой церкви обвенчались 10 октября 1902 года.

Поставленный перед свершившимся фактом император, как не был близок к дяде, вынужден был применить жёсткие меры. Царским указом от 14 октября 1902 года Павел Александрович, как лицо, не выполнившее волю монарха навсегда изгонялся из России, лишался всех званий и титулов, и причитавшегося ему денежного содержания.

Павел и Ольга остались за границей. Они обосновались во Франции и поселились во дворце Булонь-сюр-Сен под Парижем.

Законные дети Павла Александровича оставались в России, и видеться с отцом более не могли.

В 1903 году в новом браке у великого князя родилась дочь Ирина. Поскольку брак не был признан в России, дети великого князя не имели официального статуса и родовой фамилии, они носили фамилию своей матери. Чтобы разрешить создавшееся положение в 1904 году баварский принц-регент Луитпольд даровал Ольге Пистолькорс, ее сыну Владимиру и новорождённой дочери Ирине титул графов фон Гогенфельзен.

В 4 февраля 1905 году был убит великий князь Сергей Александрович. Павел Александрович был очень близок с покойным, в его семье воспитывались дети Павла. Поэтому не прибыть на похороны брата Павел Александрович просто не мог. Это понимали и при Дворе. Поэтому император Николай II вернул великому князю звание генерал-адъютанта и разрешил вернуться в Россию, но только без морганатической супруги.

После торжественной церемонии погребения великого князя Сергея Александровича, Павел встретился с Николаем II, между ними произошло примирение.

Однако Павел Александрович хотел большего. Он начал настаивать на признании своего брака с Ольгой Пистолькорс и рождённых детей. За брата стали хлопотать великие князья Владимир и Алексей Александровичи.

Жёсткую позицию заняла вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, не одобрявшая поступок Павла.

На просьбу Павла Александровича Николай II ответил письмом, которое заканчивалось следующими строками: «Во всяком случае за мною остаётся право решения вопроса о времени, когда тебе разрешено будет приехать сюда с женою. Ты должен терпеливо ожидать, не забегая вперёд. Позволив тебе сейчас приезжать в Россию время от времени, я желал тебе этим дать утешение твоим детям видеться с тобою. Они потеряли в дяде Сергее, в сущности, второго отца. Не забудь, что ты покинул их лишь для личного своего счастья».

Это письмо сильно расстроило супругов. В конце концов, после долгой переписки вопрос был урегулирован. Ольге Валериановне разрешили прибыть в Россию с мужем, но только в ранге жены генерал-адъютанта.

Как вспоминал начальник канцелярии министерства Двора генерал А.А. Мосолов: «Павел Александрович был искренне благодарен своему племяннику за урегулирование трудного вопроса. Но мелкие препятствия создали у него осадок неприязни к императрице, хотя наружно отношения казались вполне сердечными».

На наш взгляд «осадок неприязни» остался и у Ольги Валериановны, не вполне довольной своим положением при муже великом князе. Свои обиды она высказывала мужу, находившемуся под сильным её влиянием. А обижаться было из-за чего. При обсуждении статуса графини Гогенфельзен, через её супруга были выдвинуты определённые требования. Однако Николай II под воздействием императрицы, некоторые из этих требований вычеркнул.

Хотя теперь Ольга Валериановна получила признание, и была представлена мужем родственникам, великим князьям, однако она ожидала большего. Горечь обиды отложилась в её сердце.

Супруги поселились в Царском Селе, где был отстроен новый дворец, по соседству с императорской резиденцией, в стиле французского короля Людовика XV, украшенный дорогими французскими гобеленами и картинами великих европейских художников.

Графиня Гогенфельзен была хорошо принята столичным обществом. Двор её мужа был открыт, и охотно посещался знатью.

Ольга Валериановна возобновила прерванные отношения с великой княгиней Марией Павловной-Старшей, которая оказывала ей всяческую поддержку.

Графиня старалась наладить отношения со старшими детьми Павла Александровича. Материнского опыта у неё было предостаточно. Однако уделять много времени Марии и Дмитрию она не могла. В 1905 году она родила от великого князя третьего ребенка, дочь Наталью, и была занята своими детьми. Но все-таки лёд непонимания был сломлен.

Мария и Дмитрий, видя сердечные взаимоотношения Павла Александровича с Ольгой Валериановной, были искренне рады за отца, нашедшего своё счастье и семейный покой. Подружились они со своими сводными братом и сёстрами.

В 1913 году в празднование 300-летия дома Романовых, великий князь Павел Александрович был единственным из детей императора Александра II, оставшийся в живых, все его братья погибли или умерли. По случаю торжеств император присвоил своему дяде чин генерала от кавалерии.

С началом первой мировой войны Ольга Валериановна не пожелала более носить немецкую фамилию, решив принять фамилию Палей. Добилась она этого через Распутина.

Ольга Валериановна специально познакомилась со «старцем» и получила от него составленное письмо к императрице с просьбой исполнить ходатайство о даровании ей титула княгини Палей. Павел Александрович передал это письмо императрице Александре Фёдоровне, которая пообещала исполнить просьбу.

Император Николая II 28 августа 1915 года пожаловал графине Гогенфельзен и её с великим князем детям фамилию Палей и титул светлейших князей.

Фамилия была выбрана от имени украинского казачьего атамана Палия, в родстве с которым состоял род Карновичей, из которого происходила Ольга Валериановна.

С этого времени княгиня стала почитательницей Григория Распутина. Обе дочери Ольги Валериановны от первого брака, графиня Ольга Крейц и Марианна Дерфельден были знакомы с Распутиным.

Графиня Крейц представила Григория Распутина французскому послу Морису Палеологу. Она не постеснялась посетить его семью, после убийства «старца», чтобы высказать свои соболезнования.

Горячей поклонницей Григория Распутина была и родная сестра Ольги Валериановны, Любовь Валериановна Головина, дочь которой Мария, более известная в свете как Муня Головина, входила в ближайшее окружение Распутина. Именно Муня Головина познакомила с Григорием Ефимовичем молодого князя Феликса Юсупова.

Павел Александрович был против общения с Распутиным, и осуждал жену за её знакомство со «старцем», но ни каких конкретных действий в этом направлении не предпринимал.

В целом в семье Павла Александровича отношение к Григорию Распутину не было враждебным. Его близость к императрице ни кого в семье не раздражала. И если бы не участие Дмитрия Павловича в убийстве «старца», скорее всего великий князь Павел и Ольга Валериановна выступили бы на стороне императрицы Александры Фёдоровны с осуждением убийства Распутина.

Узнав же о причастности Дмитрия к заговору, Павел Александрович, как отец был вынужден защищать сына, несмотря на личное мнение по поводу убийства «сибирского старца».

В годы войны произошло сближение Ольги Палей с императорской семьёй. Ее заслуги в деле благотворительности и помощи фронту были оценены. К тому же в условиях трудной войны император был нацелен на единение царской фамилии.

Княгиня Ольга Валериановна была впервые приглашена во дворец к вдовствующей императрице Марии Фёдоровне на семейное чаепитие. Через несколько дней на чай княгиню Палей пригласила императрица Александра Фёдоровна. Лёд непонимания был сломлен. Ольга Валериановна и императрица мило беседовали. В конце встречи княгиня преподнесла Александре Фёдоровне на память сборник стихов своего сына Владимира Палея, начинающего поэта.

Во время первой мировой войны Ольга Палей активно занималась благотворительностью. До падения монархии княгиня Палей возглавляла Совет Всероссийского общества помощи военнопленным, участвовала в работе Красного Креста и других благотворительных организаций.

С началом войны великий князь Павел Александрович был назначен шефом лейб-гвардии Гродненского гусарского полка.

27 мая 1916 года он стал командиром 1-го Гвардейского корпуса. До этого момента великий князь Павел ни когда не находился в действующей армии, за исключением краткой поездки в войска во время русско-турецкой войны 1877 – 1878 годов.

В сентябре месяце 1877 года Павел Александрович прибыл в ставку императора в Болгарию, но не для того, чтобы воевать, а повидать отца и старших братьев, так как был ещё молод. Его пребывание в Болгарии было кратковременным, вскоре он вернулся в Петербург.

В боевых действиях Павел Александрович участия не принимал, следовательно, боевого опыта не имел. Он был блестящим военным, но для мирного времени, военачальником был, мягко говоря, посредственным.

В 1916 году Гвардейские части приняли участие в наступлении Юго-Западного фронта, в знаменитом «Брусиловском прорыве».

Задача русского наступления, ослабление немецкого натиска на войска союзников под французским Верденом. Это была самая блестящая военная операция русской армии за всю войну.

1-й Гвардейский корпус под командованием великого князя атаковал сильно укреплённые позиции противника на участке фронта Пенреходы – Ясеновка на Ковельском направлении, прорвал вражеские позиции и, отбросив австро-германские войска, вышел к реке Стоход. Однако, не смотря на успехи наступления, действия гвардии вызвали много нареканий.

Вследствие плохо проведённой предварительной разведки, и пренебрежения советами командования, о нанесении фланговых ударов, великий князь Павел Александрович отдал приказ гвардейским соединениям атаковать неприятеля по всему фронту. Несколько гвардейских подразделений при наступлении были заведены в болото. Пока они вязли в непроходимой трясине, на них обрушился шквал артиллерийского огня немецких батарей, в довершение гвардейцы подверглись и авиационному обстрелу, понеся неоправданно большие потери.

Ответственность за просчёты при наступлении была возложена на гвардейское командование, прежде всего на командующего гвардией генерала В.М. Безобразова, начальника штаба графа Н.Н. Игнатьева, и командиров гвардейских корпусов, великого князя Павла Александровича и генерала Г.О. Рауха.

После совещания с чинами Ставки, 13 сентября 1916 года император освободил указанных лиц от командования гвардией. Начальником гвардейского отряда был назначен генерал В.И. Гурко.

Павел Александрович был назначен генерал-инспектором войск гвардии. Это почётная, но второстепенная должность. Позднее, чтобы смягчить отставку, великий князь был награждён орденом святого Георгия IV степени, за успешное наступление.

После фронта, великий князь Павел направился в Крым, чтобы поправить ухудшившееся здоровье, а после поселился в своём дворце в Царском Селе, где жил до своего ареста.

Получил должность генерал-инспектора кавалерии, великий князь иногда посещал Ставку Верховного главнокомандующего. Временное правительство 31 марта 1917 года отправило великого князя в отставку.

Павел Александрович, в силу своего характера, был далёк от политики, не волновали его и придворные интриги. Своим положением он был доволен. Его супругу и детей признали при Дворе, более он ни о чём не мечтал. Он был близок к императору, и пользовался его полным доверием. Однако сторонившегося политики Павла Александровича, к тому времени являвшегося единственным дядей монарха и старейшим представителем дома Романовых не могли не использовать младшие представители династии недовольные своим положением.

Так получилось, что со временем все родственники императора Николая II, великие князья и их семьи, оказались отдалены от Двора, а значит и от власти. Потеря рычагов влияния на принятие важных решений в стране сильно беспокоила младших Романовых и их окружение. В стране начала складываться оппозиция к Николаю II. Во главе оппозиционных сил стояли великие князья, знать и высший генералитет.

14 ноября 1916 года великий князь Павел с супругой были приглашены на день рождения к вдовствующей императрице Марии Фёдоровне, проживающей в Киеве. На следующий день великий князь и княгиня Палей были в гостях у великого князя Александра Михайловича, так же находившегося в Киеве в качестве организатора авиации русской армии.

После обеда Александр Михайлович имел с великим князем Павлом и его супругой разговор, с глазу на глаз. Великий князь Александр обрисовал нависшую над монархией, и, стало быть, над всей Россией, опасность. Перечислил претензии в адрес императора Николая II и особенно императрицы Александры Фёдоровны. Все беды, по его мнению, коренились в Григории Распутине. В конце беседы он пояснил, что семья рассчитывает на Павла. Императору он самый близкий из родни и самый любимый, притом единственный живой, из дядьёв.

По настоянию Александра Михайловича, великий князь Павел должен был принять участие в семейном совете великих князей, которые должны были вскоре собраться у великого князя Николая Михайловича.

В конце ноября Павел Александрович с супругой находились в Могилеве, куда прибыла императрица с детьми, чтобы повидаться с мужем. В Ставке при особе императора постоянно находился Дмитрий Павлович.

В своих воспоминаниях Ольга Палей рассказывает: «Пока мы были в Могилеве, великий князь Дмитрий, неся службу при императоре, чуть не всякий день обедал у нас и ужинал. Вечно в курсе всех военных и штабных дел, вообще большой умница, схватывал на лету, умел наблюдать, видеть суть и делать выводы. В свои двадцать пять не мальчик, но муж. Он тоже предвидел российскую катастрофу и не раз говорил о том и с государем, и с отцом. Помню, однажды в Могилеве, когда мы пили чай, он вздохнул:

– Ох, мамочка, если б вы знали, что будет!

Я не знала, что именно будет, и спросила, но ответа не получила. А спустя три недели узнала сама».

К этому времени Дмитрий был уже вовлечён Феликсом Юсуповым в заговор с целью устранения Григория Распутина, но посвящать отца в планы заговорщиков не стал.

В свою очередь великий князь Павел, следуя наставлениям Александра Михайловича, принял участие в совете членов императорской семьи, собравшимся у великого князя Андрея Владимировича.

На Павла Александровича была возложена обязанность во время высочайшей аудиенции, попробовать уговорить императора отдалить от Двора неугодных лиц, Распутина, министра внутренних дел Протопопова и дворцового коменданта генерала Воейкова.

3 декабря встреча великого князя с Николаем II состоялась, однако ни чего изменить Павел Александрович не мог. Император деликатно отверг все его требования.

В дальнейшем в дворцовых интригах великий князь Павел Александрович не принимал участия. Заговорщики в его услугах более не нуждались, так как справедливо полагали, что на большее великий князь не годен.

Великий князь Павел Александрович был предан императору и не допускал мысли о возможности лишения трона Николая II, поэтому посвящать в дальнейшие планы его было не только нецелесообразно, но и не безопасно.

В момент убийства Григория Распутина Павел Александрович уехал из Царского Села в Ставку. О заговоре он был не осведомлён и узнал о случившемся только по возвращению домой в Царское Село. Тем временем слухи об убийстве «старца» облетели столицу. Уже на следующий день княгине Палей сообщили, что в покушении участвовал её пасынок великий князь Дмитрий. Вскоре имя Дмитрия Павловича было у всех на устах.

Ольга Валентиновна рассказала обо всём мужу, прибывшему из Ставки. Великий князь был сильно потрясён и испуган.

Княгиня Палей сообщает, что узнав о причастности к заговору сына, великий князь Павел побледнел как мертвец. Он сразу же телеграфировал Дмитрию в столицу с просьбой приехать в Царское Село. Дмитрий Павлович отвечал, что по приказу императрицы посажен генералом Максимовичем под домашний арест, и просил, чтоб отец приехал сам. Павел Александрович тут же поехал к сыну. Сомнений в причастности к заговору Дмитрия у великого князя не было.

Ольга Валериановна в подробностях описала разговор мужа с сыном.

«С порога великий князь сказал Дмитрию:

– Я знаю, что ты связан словом. Спрашивать ни о чём не стану. Только скажи: убил – не ты?

– Не я, папочка, – ответил Дмитрий, – клянусь могилой матери.

Великий князь вздохнул с облегчением, словно сбросил страшную тяжесть. Дмитрий был до слёз растроган отцовым благородством. Ни единого вопроса великий князь не задал ему, уважая слово чести».

Дмитрий пояснил, что своим участием в заговоре против Распутина хотел помочь государю, которому теперь не придётся мучиться и самому гнать «старца».

Павел Александрович, возможно, не одобрял действия заговорщиков, но переживая за сына, пытался оправдать его действия. Своей супруге великий князь рассказал о своей догадке. Перед тем как уехать из Ставки, он встречался с императором, которому, как полагал Павел Александрович, было уже известно об убийстве «старца». При этом Николай II шутил и смеялся – чего не было с ним давно. Эта улыбчивость, как впоследствии считал великий князь, доказывала тайную радость царя по поводу избавления от Распутина. Из любви к жене перечить ей он не смел, а теперь радовался, что и волки сыты, и овцы целы.

Возможно, это было лишь иллюзией Павла Александровича, желанным самообманом, чтобы поступок его сына не выглядел таким ужасным.

Великие князья заступились за заговорщиков. Императору была отправлена петиция подписанная членами императорской династии. Подписали обращение так же королева Ольга Греческая, бабка Дмитрия, и великий князь Павел.

Заговорщики почти не понесли наказания. В самом тяжёлом положении оказался лишь Дмитрий Павлович. Он был отправлен в Персию в действующую армию, что было вполне нормально в период войны для офицера. Но даже такое распоряжение императора было встречено членами династии в штыки. Все упрекали Николая II, в том, что он поступил с Дмитрием слишком сурово.

После отъезда Дмитрия на фронт, отношения великого князя Павла с монархом стали натянутыми. Великого князя перестали приглашать к чаю во Дворец. С императором Павел Александрович стал встречаться только по служебным делам.

По заверению княгини Палей: «Царь с царицей дулись на него за хлопоты о родном сыне, а он на них – за Николаеву приписку на полях прошения».

Павел Александрович обосновался в своем дворце в Царском Селе, где и встретил известие об отречении императора.

В период февральской революции Павел Александрович не остался в стороне. Он проявлял чрезвычайную активность, на какую только был способен. Однако он не имел высокого авторитета, которым пользовались его уже покойные братья, и повлиять на события не мог. Тем не менее, он не сидел, сложа руки. Великий князь Павел, в надежде спасти монархию, выступил с манифестом, получившим название «Манифеста великих князей», в котором высказывался за введение в России конституционной монархии после окончания войны.

Павел Александрович убедил подписаться под своим воззванием некоторых членов династии, великих князей Михаила Александровича и Кирилла Владимировича, и передал свой манифест императрице. Александра Фёдоровна восприняла идею великого князя крайне отрицательно. В одном из своих последних писем супругу, императрица упоминает об «идиотском плане» Павла Александровича.

Не найдя поддержки в лице императрицы, великий князь отправил свой манифест в Государственную думу. Документ попал к лидеру конституционно-демократической партии П.Н. Милюкову. Манифест ни кого не заинтересовал и был попросту «похоронен». На этом ограничилась вся политическая деятельность Павла Александровича.

Известие об отречении Николая II стало для великого князя полной неожиданностью. Павел Александрович не участвовал в дворцовой борьбе и о заговорах против императора и его семьи не знал. Подтверждение тому, его письмо, написанное великому князю Кириллу Владимировичу, после того как великий князь Павел услышал о проекте отречения императора.

«Дорогой Кирилл. Ты знаешь, что я через Н.Н. всё время в контакте с Государственной Думой. Вчера вечером мне ужасно не понравилось новое намерение назначить Мишу регентом. Это недопустимо, и возможно, что это только интриги Брасовой. Может быть, это сплетни, но мы должны быть начеку и всячески, всеми способами, сохранить Ники престол. Если Ники подпишет манифест, нами утверждённый, о конституции, то ведь этим исчерпываются все требования народа и Временного правительства. Переговори с Родзянко и покажи ему это письмо. Крепко тебя и Дюкки обнимаю. Твой дядя Павел». Под инициалами «Н.Н.» Павел Александрович упоминал адвоката Н.Н. Иванова.

Создание данного «Манифеста», говорит о том, что великий князь Павел не был, втянут в заговор против императора, наоборот, в отличие от многих членов императорской фамилии, всячески стремился сохранить престол за Николаем II. Хотя и стремился ограничить самодержавие, но по собственному мнению, только в благих целях.

Временное правительство Павел Александрович не принял и не спешил выразить свою покорность новой власти. Наоборот многие великие князья поступили прямо противоположно и сразу же официально поддержали Временное правительство.

При новом правительстве Павел Александрович продолжал жить в своём дворце в Царском Селе. Ольга Валериановна пыталась увезти мужа за границу, но получила отказ от Временного правительства на выезд из страны.

После захвата власти большевиками положение великих князей сильно осложнилось. 26 марта 1918 года в столичном издание «Красная газета», был опубликован декрет «Совета Комиссаров Петроградской трудовой Коммуны», о высылке в трехдневный срок из Петрограда всех бывших членов императорской династии, с правом свободного выбора места жительства в пределах Вологодской, Вятской и Пермской губерниях, до особого распоряжения. Причём великий князь Павел Александрович подлежал высылке в Вологду, а его младший сын князь Владимир Палей – в Вятку. Все члены династии должны были явиться в Чрезвычайную Комиссию по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией за получением проездных свидетельств.

Ольге Валериановне стоило большого труда добиться от властей отсрочки высылки мужа по состоянию здоровья. Для этого ей пришлось добиться встречи с председателем Петроградской ЧК М.С. Урицким. Однако сына ей отстоять не удалось, и Владимир Палей был выслан из Петрограда.

18 июля 1918 года князь Владимир Павлович Палей был убит: сброшен в заброшенную шахту Новая Селимская в 18-ти километрах от города Алапаевска. Вместе с ним погибли: великая княгиня Елизавета Фёдоровна, бывшая опекунша Дмитрия Павловича, великий князь Сергей Михайлович, князья императорской крови Иоанн Константинович, Константин Константинович-Младший, Игорь Константинович, а также, управляющий делами великого князя Сергея Михайловича – Фёдор Семёнович Ремез и сестра Марфо-Мариинской обители Варвара Яковлева.

В августе 1918 года великий князь Павел Александрович был арестован большевиками и водворён в тюрьму в Петрограде. Его супруга княгиня Палей всячески пыталась спасти мужа, добиваясь его освобождения, но тщетно.

29 января 1919 года великий князь был переведён в Петропавловскую крепость, где уже находились его двоюродные братья – великие князья Дмитрий Константинович, Николай Михайлович и Георгий Михайлович. Все четверо были расстреляны рано утром следующего дня, в «порядке красного террора», в ответ на «злодейское убийство в Германии товарищей Розы Люксембург и Карла Либкнехта».

9 июля 1999 года посмертно, расстрелянные великие князья были реабилитированы Генеральной прокуратурой Российской Федерации.

Великий князь Александр Михайлович, тесть последнего князя Юсупова, избежавший участи многих Романовых в большевистской России, выехавший за границу и оставивший воспоминания, дал следующую характеристику Павлу Александровичу: «Дядя Павел, Великий Князь Павел Александрович был самым симпатичным из четырех дядей Царя, хотя и был несколько высокомерен – черта характера, заимствованная им у брата, Сергея, благодаря их близости. Он хорошо танцевал, пользовался успехом у женщин и был очень интересен в своём тёмно-зелёном, с серебром, доломане, малиновых рейтузах и ботиках Гродненского гусара. Беззаботная жизнь кавалерийского офицера его вполне удовлетворяла. Великий Князь Павел никогда не занимал ответственного поста. Его первая супруга – принцесса греческая – умерла в молодости, и во второй раз он женился на разведённой жене одного полковника, дважды нарушив традиции Царской Фамилии, так как Великиe Князья не могли жениться на особах неравнородных, то есть не принадлежавших к владетельным домам Европы, а женщины, состоявшие в разводе, не имели приезда ко двору. В виду этого он должен был покинуть пределы России и переселиться на неопределённое время в Париж. Мне, лично, думается, что Великий Князь Павел, встречаясь в своём вынужденном изгнании с выдающимися людьми, от этого только выиграл. Это отразилось на складе его характера, и обнаружило в нём человеческие черты, скрытые раньше под маской высокомерия. Во время мировой войны он командовал Гвардейским Kopпycoм на германском фронте, но на государственные дела никакого влияния не имел».

Ольга Валериановна, потеряв мужа и сына Владимира, до января 1919 года оставалась в столице. Позже ей удалось бежать из Петрограда в Финляндию. Потом княгиня Палей перебралась в Париж. В эмиграции она вела себя как член свергнутой династии. Выступала в прессе, делала политические заявления.

В 1920 году Ольга Валериановна в своём интервью, опубликованном в «Журналь де Женев» дала политическую оценку царствования Николая II, охарактеризовав последнего русского самодержца как слабого и безвольного правителя, находившегося под влиянием супруги, чьи советы довели Россию до катастрофы.

Во Франции в 1923 году княгиня опубликовала книгу воспоминаний о жизни в России, где очень тепло отзывалась об императорской семье и лично об императрице, отмечая её благосклонное к ней отношение. В воспоминаниях Ольга Палей много рассказывала о своем муже, стараясь создать для потомков образ Павла Александровича, как верного сторонника императора Николая II.

Умерла Ольга Валериановна 2 декабря 1929 года в столице Франции.

Сын великого князя и Ольги Валериановны, князь Владимир Палей, поручик гвардейского Гусарского полка, поэт, в марте 1918 года был сослан на Урал, и 18 июля того же года казнён под Алапаевском. Все остальные дети Павла Александровича от обоих браков спаслись и эмигрировали из России.

Великая княгиня Мария Павловна, в 1908—1914 годах состояла в браке с Вильгельмом Бернардотом, герцогом Зедерманландским, сыном короля Швеции Густава V, и проживала в Швеции. В 1913 году она оставила мужа и возвратилась в Россию. В следующем году брак был, официально расторгнут. В 1917 году Мария Павловна вновь вышла замуж за капитана лейб-гвардии 4-го стрелкового императорской фамилии полка князя Сергея Михайловича Путятина (1893 – 1966), и благодаря тому, что приняла фамилию мужа, благополучно выехала из страны.

Княжна Ирина Павловна Палей (1903 – 1991), уже в эмиграции, вышла замуж за князя императорской крови Фёдора Александровича, сына великого князя Александра Михайловича. Брак длился 13 лет. После развода Ирина Павловна вторично вышла замуж за французского барона Юбера де Монбризона.

Младшая дочь Павла Александровича – княжна Наталья Палей (1905 – 1981), в эмиграции работала манекенщицей, снималась в кино. Она дважды была замужем. Сначала за известным французским модельером Люсьеном Лелонгом, (1889 – 1959), а после, обосновавшись в Нью-Йорке, вышла замуж за известного бродвейского продюсера Джона Уилсона, (1899 – 1961). Она так же известна, как любовница немецкого писателя Эриха Ремарка.

Опекуны. Великий князь Сергей Алек

сандрович и Елизавета Фёдоровна

Так получилось, что воспитателем Дмитрия Павловича и его сестры стал их родной дядя Сергей Александрович и его супруга великая княгиня Елизавета Фёдоровна, которую дети называли «тётей Эллой».

Великий князь Сергей Александрович был предпоследним, четвёртым сыном императора Александра II. Он родился 29 апреля 1857 года, и был на три года старше своего младшего брата Павла, отца Дмитрия и Марии.

В день своего рождения ребёнок, согласно существовавшей традиции, получил чин прапорщика лейб-гвардии Преображенского полка, элитного и старейшего подразделения русской армии.

В ранние годы воспитательницей великого князя являлась строгая фрейлина императорского двора Анна Фёдоровна Тютчева, старшая дочь знаменитого поэта Фёдора Ивановича Тютчева, вышедшая замуж за известного славянофила Сергея Ивановича Аксакова.

Когда Сергею исполнилось семь лет, по обычаю того времени, к нему был приставлен наставник капитан-лейтенант Дмитрий Сергеевич Арсеньев, боевой морской офицер, участник Крымской войны и Хивинского похода, впоследствии адмирал, начальник Николаевской морской академии и директор Морского училища.

Как все представители правящей династии Сергей Александрович получил хорошее домашнее образование. Большое влияние на молодого воспитанника оказал профессор истории Константин Николаевич Бестужев-Рюмин, утвердивший в сознании юноши идеи незыблемости монархии и сильной личности в истории. Он же привил воспитаннику любовь к археологии. Юриспруденцию юному великому князю преподавал профессор права Константин Петрович Победоносцев, будущий руководитель священного Синода, политэкономию экономист Владимир Павлович Безобразов, историю России знаменитый историк, автор многотомной «Истории России с древнейших времен» Сергей Михайлович Соловьёв.

Кроме русского языка и литературы великий князь Сергей изучал немецкий, английский и французские языки и свободно изъяснялся на них.

Повзрослев, Сергей Александрович, готовясь к военной службе, стал изучать военные науки. Тактику и стратегию ему преподавали профессора Академии Генерального штаба генералы Г.А. Леер и М.И. Драгомиров, военную статистику – профессор П.Л. Лобко, фортификацию – профессор и знаменитый композитор Ц.А. Кюи, артиллерийское дело – Н.А. Демьяненко.

В 1877 году, в день своего совершеннолетия двадцатилетний Сергей Александрович принёс военную присягу и был произведён в полковники. Вскоре, после начала русско-турецкой войны 1877—1878 годов, новоиспечённый полковник направился в действующую армию на Балканы, где находился при императорской Ставке.

В составе Рущукского отряда Сергей Александрович принял участие в бою с турками у села Кошево, за что был удостоен высшей военной награды ордена Святого Георгия 4-й степени. В конце 1878 года Сергей с императорской свитой вернулся из Болгарии в Петербург.

В 1882 году великий князь Сергей стал командиром 1-го батальона гвардейского Преображенского полка. Это старейшее и аристократическое боевое соединения русской армии, образованное из числа потешных войск Петром I, и славившееся своими несомненными боевыми заслугами. В 1887 году великий князь был произведен в генерал-майоры и назначен командиром преображенцев.

Будучи сыном императора, Сергей Александрович без особых усилий продвигался по служебной лестнице. В 1891 году он стал генерал-адъютантом и был назначен генерал-губернатором Москвы.

Великий князь Сергей Александрович был противоречивой фигурой среди членов императорской фамилии. Уже в юности он отличался артистическими способностями, был одним из самых привлекательных и статных из сыновей Александра II. Высокого роста, хорошего телосложения, с тонкими чертами лица; он имел светлые волосы и серо-зелёные глаза. Великий князь любил читать, хорошо разбирался в музыке и танцах.

Совершенно особое место в жизни великого князя Сергея занимает организованное и возглавляемое им до своей смерти Императорское православное Палестинское общество.

Общество было создано, для поддержания православия в Палестине и организации паломничества русских верующих в «Святую землю». Палестинское общество проводило большую просветительскую и научную работу, оказывало поддержку христианским общинам на Ближнем Востоке.

На личные средства великого князя в Иерусалиме велись археологические раскопки, в частности было установлено местоположение Голгофы, обнаружена часть древней городской стены, сделаны другие открытия и находки.

Кроме того, Сергей Александрович возглавлял и был попечителем множества различных научных, общественных и благотворительных учреждений и обществ.

Вот наименования некоторых организаций, в работе которых принимал участие великий князь: – Археологический институт в Константинополе, Археологическое общество в Пскове, Богадельня цесаревича Николая Александровича в Петербурге, Братство преподобного Сергия при Симбирской гимназии, Костромское Фёдоро-Сергиевское братство, Московское общество охоты, Общество взаимопомощи бывших воспитанников 2-го кадетского корпуса, Общество призрения престарелых артистов, Общество счётоводов, Общество художников исторической живописи, Московское общество призрения, воспитания и обучения слепых детей и многие другие.

В тоже время про великого князя ходили различные слухи. Некоторые утверждали о его гомосексуальных наклонностях. Об этом косвенно упоминает в своих воспоминаниях министр иностранных дел граф Владимир Николаевич Ламсдорф.

Содержательница столичного великосветского салона супруга генерала Е. Богдановича – А. В. Богданович передавала в своём дневнике слова Царско-сельской подруги о том, что «Сергей Александрович живёт со своим адъютантом Мартыновым, что жене предлагал не раз выбрать себе мужа из окружающих ее людей». Имеются и другие, правда, косвенные, свидетельства по этому поводу.

Сведения о сексуальных предпочтениях Сергея Александровича не всеми считаются достоверными, а среди ряда монархически настроенных православных имеется течение за канонизацию князя и даже пишутся его «иконы».

Придворный чиновник генерал А. А. Мосолов, долго служивший при Дворе и хорошо знавший Сергея Александровича, в мемуарах, ничего не говорит о личной жизни великого князя, дает ему следующую характеристику: «Очень высокого роста, весьма породистой красоты и чрезвычайно элегантный, он производил впечатление исключительно холодного человека.… Офицеры Преображенского полка, которым он много лет командовал, очень любили Его Высочество. Государь относился к нему с явным уважением, но, по-видимому, особенной интимности между дядей и племянником не было, хотя они были женаты на двух сестрах, к тому же очень дружных. Симпатии вел. князя клонились к крайне реакционным течениям, но влияние его на императора не сказывалось».

Высоко ценил Сергея Александровича его политический противник граф С.Ю. Витте, писавший: «Великий князь Сергей Александрович, по существу, был весьма благородный и честный человек… К памяти его я отношусь с уважением…».

По словам очевидцев, писатель Лев Толстой, узнавший о смерти великого князя в феврале 1905 года, «прямо физически страдал». Ему было глубоко, по-человечески жаль убитого.

Разобраться в характере и деятельности великого князя Сергея Александровича ещё предстоит. Ясно только одно, что воспитанный в культурной среде и окружённый талантливыми людьми, великий князь не мог быть посредственностью. Сложность его характера многим была не понятна, поэтому на него часто незаслуженно навешивали различные ярлыки.

Оставившая воспоминания его воспитанница великая княгиня Мария Павловна писала о Сергее Александровиче: «Он был высоким, как мой отец, таким же широкоплечим и худощавым. Он носил маленькую, аккуратно подстриженную бородку. Его густые волосы были подстрижены ежиком. В своей обычной позе он стоял прямо, с поднятой головой, выпятив грудь, прижав локти к бокам, и пальцами вертел кольцо с драгоценными камнями, которое обычно надевал на мизинец.

Когда он был раздражён или не в духе, губы его сжимались в прямую линию, а глаза становились жёсткими и колючими.

Он лично вел финансовые дела, занимался всеми проблемами, связанными с домом и хозяйством, устанавливал распорядок нашей повседневной жизни, и всякое его решение требовало неукоснительного выполнения. Сосредоточенный на себе, испытывающий неуверенность, он не был внутренне свободен, контролировал свои чувства и действовал согласно строгим правилам и монархическим убеждениям. Те немногие, кто его хорошо знал, были глубоко ему преданы, но даже близкие друзья побаивались его, и мы с Дмитрием тоже».

После вступления на престол нового императора Николая II, приходившегося Сергею Александровичу родным племянником, его положение ещё более укрепилось. Именно на свадьбе дяди молодой Николай II познакомился с сестрой невесты принцессой Алисой Гессенской.

Сергей Александрович с супругой сопровождали племянника, тогда ещё наследника-цесаревича, в Германию в Кобург, где он сделал официальное предложение принцессе Алисе.

Кроме того, великий князь пользовался большим влиянием на Николая II, который любил и даже немного побаивался своего дядю. До вступления на престол император служил под началом дяди Сергея в Преображенском полку.

В 1895 году по случаю коронации нового монарха, которая по сложившейся традиции проходила в Москве, организация торжеств была возложена на Сергея Александровича как на губернатора Москвы.

Торжества были рассчитаны на три недели и должны были проходить в Москве с 6 по 26 мая 1896 года. В городе был наведён порядок, улицы и дома украшены. Все было готово к торжествам. В Москву съехались многочисленные гости, иностранные монархи, высшее духовенство. Коронация в торжественной обстановке проходила 14 мая в Успенском соборе Кремля. Во время торжеств по случаю коронации произошла печально знаменитая Ходынская трагедия.

На 18 мая на Ходынском поле были намечены народные гуляния, и раздача подарков по случаю коронации царя. Каждому пришедшему на поле должны были выдать эмалированную кружку с императорским вензелем, полфунта колбасы, фунтовую сайку, кульки с конфетами и орехами, вяземский пряник. Все подарки должны быть завернуты в яркий ситцевый платок.

На поле были выстроены балаганы, лавки, помосты для выступления артистов, множество аттракционов, 20 деревянных бараков для бесплатной раздачи пива и меда и 150 ларьков для раздачи бесплатных сувениров.

Ходынское поле было традиционным местом для проведения народных праздников. Однако поле было ограничено по территории. Здесь нередко проводились военные маневры, и поле было изрыто окопами и траншеями. Кроме того, там имелось несколько оврагов и ям.

Власти не рассчитывали, что на празднества прибудет много народу и не приняли ни каких мер предосторожности. План коронации Николая II строился на подражании коронации Александра III, когда на праздник прибыло 200 тысяч человек.

Соблазненные слухами о царских подарках 18 мая на Ходынское поле пришли более 500 тысяч человек. Образовалась страшная давка, 1800 полицейских, специально отряжённых для соблюдения порядка во время празднеств, не смогли сдержать натиск толпы. Подкрепление прибыло лишь к следующему утру.

В результате давки погибли и получили увечья множество людей. По официальным данным на Ходынском поле погибло 1389 человек, получили ранения 1301 человек.

Так царствование нового императора началось с катастрофы, которую в дальнейшем постоянно ставили ему в вину. В трагедии стали обвинять Сергея Александровича, как председателя коронационной комиссии. В частности свои обвинения в адрес великого князя высказал министр Двора и уделов граф И. И. Воронцов-Дашков.

Вдовствующая императрица и старейший представитель династии Романовых великий князь Михаил Александрович, приходившийся Николаю II двоюродным дедом, требовали начать судебное разбирательство. Такого мнения придерживались и многие видные сановники.

На другой день после трагедии император с императрицей присутствовали на панихиде по погибшим, а после посетили больницы, где встречались с ранеными. Императорская семья пожертвовала в пользу пострадавших 90 тысяч рублей, разослала тысячу бутылок мадеры для пострадавших по больницам.

Великого князя Сергея народная молва окрестила «князем Ходынским». Сам же Сергей Александрович своей вины не признавал и настаивал на продолжении торжеств. 19 мая он организовал блестящий бал, ставший последним мероприятием празднеств. Не было мероприятия более непопулярного чем этот бал, проходивший в то же время, когда отпевали погибших на Ходынском поле людей. Это лишило великого князя Сергея уважения многих лиц.

В частности, великий князь Александр Михайлович в своих воспоминаниях дал Сергею Александровичу следующую характеристику: «При всем желании отыскать хотя бы одну положительную черту в его характере, я не могу ее найти. Будучи очень посредственным офицером, он тем не менее командовал л.-гв. Преображенским полком – самым блестящим полком гвардейской пехоты. Совершенно невежественный в вопросах внутреннего управления, великий князь Сергей был тем не менее Московским генерал-губернатором, пост, который мог бы быть вверен лишь государственному деятелю очень большого опыта. Упрямый, дерзкий, неприятный, он бравировал своими недостатками, точно бросая в лицо всем вызов и давая, таким образом, врагам богатую пищу для клеветы и злословия. Некоторые генералы, которые как-то посетили офицерское собрание л.гв. Преображенского полка, остолбенели от изумления, услыхав любимый цыганский романс великого князя в исполнении молодых офицеров. Сам августейший командир полка иллюстрировал этот любезный романс, откинув назад тело и обводя всех блаженным взглядом!

Император Николай II не должен был допускать, чтобы великий князь Сергей сохранил бы свой пост генерал-губернатора после катастрофы на Ходынском поле. Как бы для того, чтобы ещё более подчеркнуть свою неприятную личность, он женился на старшей сестре Государыни великой княгине Елизавете Фёдоровне. Трудно было придумать больший контраст, чем между этими, двумя супругами!

Редкая красота, замечательный ум, тонкий юмор, ангельское терпение, благородное сердце – таковы были добродетели этой удивительной женщины. Было больно, что женщина ее качеств связала свою судьбу с таким человеком, как дядя Сергей. С того момента, как она, прибыла в С. Петербург из родного Гессен-Дармштадта, все влюбились в «тетю Эллу».

Проведя вечер в ее обществе и вспоминая ее глаза, цвет лица, смех, ее способность создавать вокруг себя уют, мы приходили в отчаяние при мысли о ее близкой помолвке. Я отдал бы десять лет жизни, чтобы она не вошла, в церковь к венцу об руку с высокомерным Сергеем. Мне было приятно думать о себе, как о ее «cavaliere servente» (фр. Верном рыцаре), и я презирал снисходительную манеру Сергея обращаться к «тете Элле», преувеличенно грассируя по-петербургски и называя её «моё дитя». Слишком гордая, чтобы жаловаться, она прожила с ним около двадцати лет. Ни поза или рисовка, а истинное милосердие побудило её навестить убийцу её мужа в его камере перед казнью в Московской тюрьме. Её последовавший вслед за тем уход в монастырь, её героические, хотя и безуспешные попытки руководить Царицей, и, наконец, её мученичество в плену большевиков – всё это даёт достаточно оснований, чтобы причислить Великую Княгиню Елизавету Фёдоровну к лику святых. Нет более благородной женщины, которая оставила отпечаток своего облика на кровавых страницах русской истории».

Тем не менее, положение великого князя не изменилось. Более того 1896 году он получил звание генерал-лейтенанта и был назначен командующим войсками Московского военного округа с сохранением должности Московского генерал-губернатора.

Состоявшийся по делу о Ходынской катастрофе суд признал виновным лишь московского обер-полицмейстера полковника Александра Александровича Власовского, который был уволен со службы, с назначением пенсии в 3000 рублей в год.

Сергей Александрович продолжал и в дальнейшем управлять Москвой, пока в 1904 году не началась русско-японская война.

С самого начала военных действий русскую армию сопровождали неудачи. Война привела к брожению народных масс. Начала нового 1905 года было ознаменовано новой трагедией. В Петербурге была разогнана мирная демонстрация народа, имелись многочисленные жертвы. Во многих городах прошли многотысячные митинги протеста. Не осталась в стороне и Москва, 10 января в городе забастовало 24 предприятия, а на следующий день их число увеличилось до 40. Скоро именно Москва становится лидером революционного движения.

Сергей Александрович, как губернатор Москвы настаивал на крайних мерах в борьбе с революционными выступлениями. С ним было несогласно правительство, боявшееся строгих мер. В знак протеста, 14 января 1905 года великий князь оставил свой пост генерал-губернатора Москвы, оставаясь командующим военным округом. Ещё в конце 1904 года великий князь Сергей просил императора освободить его от одной из занимаемых им должностей. Учитывая способности и возможности своего дяди в юности служившего в гвардии, царь оставил его в должности командующего войсками военного округа.

Между тем, в бурлящей Москве, великий князь стал главной мишенью для революционеров. Эсерами он был приговорён к смерти. Ими был разработан план уничтожения бывшего Московского губернатора. Террористический акт был совершён 4 февраля 1905 года в Кремле в 3 часа дня.

Великий князь ехал в карете, когда экипаж поравнялся с террористом Каляевым, последний бросил заготовленное самодельное взрывное устройство. Раздался страшный взрыв. Карету разнесло в щепки. В окнах ближайшего здания Сената вылетели стёкла. Тело Сергея Александровича было разорвано на куски.

Останки великого князя Сергея похоронили в Кремле в Чудовом монастыре, его усыпальница находилась в подклете Алексеевской церкви. Склеп великого князя находился под полом, точно под ракой святителя Алексия.

В 1930 году Чудов монастырь был уничтожен. В 1995 году останки великого князя были перезахоронены в Новоспасском монастыре.

На месте гибели великого князя в 1908 году был установлен памятник, высокий бронзовый крест, изготовленный по проекту художника Виктора Михайловича Васнецова. 1 мая 1918 года крест был уничтожен сотрудниками ВЦИК и Совнаркома, во главе с его председателем В.И. Лениным.

Всё своё имущество Сергей Александрович ещё при жизни завещал своим воспитанникам. Он владел дворцом в Петербурге, на Невском проспекте, это бывший дворец князей Белосельских-Белозерских, имениями Ильинское и Усово в Звенигородском уезде Московской губернии, около 1000 десятин земли, имением Долбинкино Дмитровского уезда Орловской губернии, 17 300 десятин земли, винокуренным и кирпичным заводами и лесопильней.

Его наследниками являлись приёмные дети Дмитрий и Мария, до совершеннолетия которых управлять состоянием должна была Елизавета Фёдоровна, без права отчуждения владений, распоряжаясь лишь процентами с доходов.

Особое место в жизни Сергея Александровича занимал его брат Павел. С раннего детства Сергей Александрович был дружен со своим младшим братом Павлом. У них в детстве была одна воспитательница. Они вместе играли и росли. Однако как старший брат Сергей чувствовал по отношению к Павлу обязанность быть его наставником и проявлял о брате заботу. Это положение сохранялось и впоследствии, когда браться стали взрослыми людьми и обзавелись семьями.

После женитьбы Павла Александровича его супруга греческая принцесса Александра Георгиевна была хорошо принята в семье Сергея Александровича. Что называется, братья дружили семьями. Смерть Александры Георгиевны великий князь Сергей тяжело переживал и хранил память о ней. В своём имение Ильинское, где умерла великая княгиня Александра Георгиевна, Сергей Александрович оставил нетронутыми комнаты, в которых она провела свои последние часы.

Своих детей у Сергея Александровича и его супруги Елизаветы Фёдоровны не было. Поэтому дети брата Павла стали для великого князя Сергея родными. Он с раннего детства участвовал в их воспитании и деспотически обожал их.

Поступок брата, решившего на второй неравнородный брак великий князь Сергей Александрович резко осудил. Это привело к разрыву отношений между братьями. Сергей Александрович не мог простить брату, как он считал, предательство памяти его покойной супруги.

Однако в душе Сергей Александрович был рад, так как становился полновластным обладателем любимых племянников, которые полностью попадали под его покровительство.

Дети искренне любили своего опекуна, но, в то же время, немного его побаивались.

Такую характеристику дала ему Мария: «Мой дядя, великий князь Сергей Александрович, был удивительным, но непонятным для меня человеком».

Сергей Александрович был женат на принцессе Елизавете Александре Луизе Алисе Гессен-Дармштадской, в России получившей имя Елизаветы Фёдоровны, в семейном кругу ее называли Эллой. Свадьба состоялась в Петербурге в 1884 году, когда невесте исполнилось 19 лет.

Принцесса Елизавета была второй дочерью великого герцога Гессен-Дармштадского Людвига, происходившего из древнейшего владетельного дома Европы, и английской принцессы Алисы, и приходилась родной сестрой Александре Фёдоровне, супруге последнего русского императора.

Она родилась 20 октября 1864 года. Воспитывалась Елизавета вместе со своими братьями и сёстрами в Великобритании при дворе своей бабки королевы Виктории в строгих пуританских традициях. Большую роль в духовной жизни семьи играл образ святой Елизаветы Тюрингской, в честь которой была названа Элла: эта святая, происходившая из рода герцогов Гессенских, и прославилась делами милосердия.

Елизавета Фёдоровна познакомилась со своим будущим мужем ещё в детстве, когда мать великого князя Сергея императрица Мария Александровна, приезжала погостить с детьми в Германию.

Елизавета была очень красивой и стройной девушкой с прекрасными чертами лица, которой все без исключений восхищались. Она была набожна и обладала прекрасным характером. Была хорошо образована, неплохо рисовала и музицировала. Знавшие принцессу лица утверждали, что Елизавета была красивейшей невестой Европы.

Познакомившийся с принцессой Елизаветой великий князь Константин Константинович, поэт из дома Романовых, пораженный её красотой, посвятил ей свои стихи:

Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно:

Ты так невыразимо хороша!

О, верно, под такой наружностью прекрасной

Такая же прекрасная душа.

В виду всех перечисленных качеств Елизавета Фёдоровна была первой невестой Европы. Известно, что ее руки добивался прусский кронпринц Вильгельм, будущий кайзер Германии Вильгельм II и многие другие немецкие принцы. Однако победителем вышел великий князь Сергей Александрович.

В России Елизавета Фёдоровна, принявшая православие, стала изучать русский язык и православный катехизис.

Супруги часто жили в подмосковном имении Ильинское, во время прогулок, Елизавета заходила в крестьянские избы и была поражена нищетой русских крестьян. Вскоре она стала заниматься благотворительностью.

Великой княгиней в 1892 году было учреждено Елисаветинское благотворительное общество, созданное для поддержки детей бедняков и сирот. Деятельность общества вначале проходила в Москве, а затем распространилась и на всю Московскую губернию.

Елисаветинские комитеты были образованы при всех московских церковных приходах и во всех уездных городах Московской губернии. Кроме того, Елизавета Фёдоровна возглавила Дамский комитет Красного Креста, а после гибели супруга она была назначена председательницей Московского управления Красного Креста.

Однако семейная жизнь супругов далеко не была идеальной, хотя внешне всё казалось вполне пристойным. Великий князь ни когда не обижал супругу, и относился к ней с большим уважением. По свидетельству великого князя Александра Михайловича: «трудно было представить себе больший контраст, чем между этими двумя супругами».

Причину в том, что семейная жизнь не ладилась, многие видели в сексуальных наклонностях великого князя Сергея, приписывая ему гомосексуализм.

Наблюдательная Мария Павловна вспоминала о семейной жизни своих опекунов: «Их внешне хорошие отношения отличались некоторой напряженностью: тётя с привычным спокойствием относилась к тому, что решения по всем вопросам – большим и малым – выносит муж. Оба они были гордые и застенчивые, редко открыто проявляли свои чувства, избегали откровенности.

Обратившись перед замужеством в православную веру, тётя с каждым годом становилась всё набожней, строго следовала церковным предписаниям. Несмотря на то, что он тоже был человеком верующим и всегда соблюдал все православные обряды, дядя Сергей с тревогой наблюдал, как она всё глубже и глубже погружается в религию.

Он обращался с ней так, словно она была ребёнком. Я думаю, её задевало подобное отношение, она чувствовала себя непонятой, а потому замкнулась в себе и искала утешения в вере. Казалось, что дядя и она не были по-настоящему близки. Большей частью они встречались только за столом и днем избегали оставаться наедине. Тем не менее, до последнего дня совместной жизни они спали в одной большой постели».

Своих детей у супругов не было, и они охотно взяли на воспитание своих племянников.

Сергей Александрович обожал детей, стремясь заменить им отца, создавшего впоследствии новую семью и вынужденного жить за границей.

Мария Павловна, будучи в эмиграции оставила воспоминания о своих детских впечатлениях. О Сергее Александровиче она писала: «Все считали его, и не без основания, холодным и строгим человеком, но по отношению ко мне и Дмитрию он проявлял почти женскую нежность…».

Елизавете Фёдоровне она дала следующую характеристику: «Тётя Элла – великая княгиня Елизавета Фёдоровна – была старшей сестрой императрицы Александры Фёдоровны и одной из самых красивых женщин, каких я когда-либо видела в жизни. Она была высокой и хрупкой блондинкой с очень правильными и тонкими чертами лица. У неё были серо-голубые глаза, на одном из которых было коричневое пятнышко, и это производило необычайный эффект.

Даже живя за городом, тётя много времени и внимания уделяла своему внешнему виду. Она сама разрабатывала фасоны большинства своих нарядов, делая эскизы и раскрашивая их акварельными красками, и они замечательно смотрелись на ней, подчёркивая её индивидуальность. Дядя, у которого была страсть к драгоценным камням, дарил ей много украшений, и она всегда могла выбрать то, что сочеталось бы с её одеждой… Из переодевания к обеду она устраивала настоящую церемонию, которая требовала много времени. Призывались камеристки, горничные и гофмейстерина. Батистовое белье с кружевами уже лежало наготове в корзине с розовой атласной подкладкой. Ванна была наполнена горячей водой, пахнущей вербеной. В ней плавали лепестки роз.

Готовых косметических средств в России в то время почти не было. Думаю, что тётя никогда в жизни не видела румян и очень редко пользовалась пудрой… Тётя Элла сама готовила лосьон для лица, смешивая огуречный сок и сметану. Она не позволяла летнему солнцу касаться кожи и всегда выходила на улицу в шляпе с вуалью и шёлковым зонтиком с зелёной подкладкой.

После того как камеристки и горничные снимали верхнюю одежду, в которой она была днем, тётя запиралась в туалетной комнате одна. Отобранные чулки, обувь, нижние юбки и все другие предметы одежды согласно сезону были аккуратно разложены, и возле них ожидали служанки. Из соседней комнаты доносился плеск воды. Приняв ванну, тётя надевала корсет и открывала дверь. Тогда проворно подходили горничные, причём каждая занималась своим делом.

Когда процесс одевания был завершён, тётя внимательно оглядывала себя – обычно с удовлетворением – в трехстворчатом зеркале, установленном так, чтобы она видела себя со всех сторон. Последние поправки она делала собственноручно. Если наряд не удовлетворял её по какой-либо причине, она снимала его и требовала другой, который примеряла с тем же вниманием и терпением.

Одна из горничных делала ей прическу. Ногтями тётя занималась сама. Они у неё были удивительной формы, очень плоские и тонкие, далеко выступающие над кончиками пальцев».

Елизавета Фёдоровна была большой модницей. Просматривая французские журналы мод, она обычно вырезала из них то, что ей нравилось или привлекло внимание, и собирала вырезки в альбомы, используя их при разработке своих туалетов.

Однако с детьми Елизавета Фёдоровна держалась строго, соблюдая определённую дистанцию. Возможно, так же как воспитывали её саму, в строгих традициях пуританской Англии.

Продолжая свои воспоминания, Мария Павловна писала: «Детство мы, по сути, провели рядом с дядей: тётя Элла не проявляла никакого интереса ни к нам, ни к тому, что нас касалось. Казалось, её раздражает наше присутствие в доме и то, что дядя к нам так привязан. Порой она говорила вещи, которые задевали меня.

Я вспоминаю один такой случай, когда она, одетая для загородной прогулки, показалась мне особенно красивой. На ней было обычное платье из белого муслина, но она сделала новую прическу – распущенные волосы были стянуты на шее шёлковым чёрным бантом – и выглядело это изумительно. Я воскликнула: «Ах, тётя, вы прямо как с картинки из сказки!» Она повернулась к моей няне и сказала раздраженно: «Фрай, вам следует научить её сдерживаться». И удалилась.

Помню, как-то раз, когда я ещё была маленькой, я увидела тётю в парадном платье – величественную, с длинным парчовым шлейфом, сверкающую драгоценностями и ослепительно красивую. Онемев от восторга, я подошла на цыпочках и поцеловала её сзади в шею, ниже изумительного сапфирного ожерелья. Она ничего не сказала, но я видела её глаза, и от этого холодного, строгого взгляда мне стало не по себе».

При всей холодности и сдержанности в поведении, великая княгиня была нежным и добрым человеком, горячо любящим не только супруга, но и своих воспитанников, которым она посвятила всю свою жизнь, не оставив их и после смерти Сергея Александровича.

Об этом может свидетельствовать эпизод, рассказанный ее воспитанницей: «…однажды, в раннем возрасте я случайно узнала, что она бывает иной, непохожей на себя обычную. Заболев в Ильинском дифтеритом, я лежала в жару, и надежд на улучшение не было… Ночами я спала мало и плохо. Голова была тяжёлой, горло стягивало, а в ушах стоял гул, как от полчищ невидимых мух. Сбоку, в комнате для игр горел ночник, и время от времени белая тень приближалась к моей постели.

Однажды, заслышав звук шагов, я взглянула из-под ресниц и увидела склонившуюся надо мной тётю. Выражение её лица изумило меня, она смотрела на меня с любопытством и тревогой. Она была такой размягчённой, естественной. Мне стало неловко, словно я подглядела что-то недозволенное.

Я пошевелилась. Её лицо тут же приобрело прежнее выражение. И прошли годы, прежде чем мне снова довелось увидеть ее без привычной маски».

4 февраля 1905 года, во время покушения на Сергея Александровича, Елизавета Фёдоровна находилась неподалеку от места трагедии, в Кремле, размещая склад Красного Креста. Услышав взрыв и почувствовав тревогу, великая княгиня спешно в одном пальто без шляпки, бросилась к останкам мужа.

Она сильно любила своего супруга. Навалившееся на неё горе подкосило её силы. Греческая королева Ольга Константиновна, двоюродная сестра убитого Сергея Александровича, писала: «Это чудная, святая женщина – она – видно, достойна тяжёлого креста, поднимающего её всё выше и выше»!

Однако Елизавета Фёдоровна нашла в себе силы для прощения убийц мужа. Великая княгиня в тюрьме посетила убийцу супруга Ивана Каляева, передала ему прощение от имени Сергея Александровича, оставила ему Евангелие. Более того, она подала прошение императору Николаю II о помиловании террориста, но оно не было удовлетворено.

По её просьбе на установленном на месте убийства Сергея Александровича памятнике была высечена надпись: «Отче, отпусти им, не ведают бо, что творят». После гибели мужа Елизавета Фёдоровна заменила его на посту председателя Императорского Православного Палестинского общества и оставила эту должность лишь после февральской революции 1917 года.

Овдовев, Елизавета Фёдоровна сильно изменилась. Вскоре она оставила свет, продала часть своих драгоценностей, и на вырученные деньги купила на Большой Ордынке усадьбу с четырьмя домами и обширным садом, где в 1909 году основала женский монастырь Марфо-Мариинскую обитель сестёр милосердия. Эта обитель стала центром благотворительности и милосердия.

Для благотворительных целей великая княгиня, со свойственным ей пренебрежением ко всему материальному, не имея на то права, использовала средства, оставленные её мужем для Дмитрия и Марии, и многое растратила.

Особенно недовольна таким положением дел была Мария Павловна, после развода с мужем и возвращением из Швеции в Россию, рассчитывавшая на свою долю дядиного наследства.

Во время первой мировой войны великая княгиня активно заботилась о помощи русской армии, в том числе раненым солдатам. Она старалась помочь и военнопленным, которыми были переполнены госпитали.

Занимаясь вопросами благотворительности, Елизавета Фёдоровна, после смерти мужа, получившая свободу деятельности, стала заниматься и внутриполитическими вопросами на салонном уровне. Обладая значительным авторитетом в Москве, великая княгиня продолжала играть там роль первой дамы.

В это время наметился разрыв в отношения между сёстрами, Елизаветой Фёдоровной и императрицей. Во многом этому способствовала добровольная замкнутость Елизаветы Фёдоровны и отход от светской жизни. Освободившееся подле Александры Фёдоровны место было тут же занято другими лицами, близкими царице по духу.

Великая княгиня наблюдая, как возле её венценосной сестры стали собираться новые люди, пользующиеся полным доверием императрицы, была возмущена таким положением.

Ранее, царская семья была очень близка с семьей Сергея Александровича. Частые встречи, поездки, праздничные мероприятия, всё происходило с участием Елизаветы Фёдоровны и её мужа. Когда все изменилось, великая княгиня это очень болезненно переживала.

Новую императорскую подругу, Анну Вырубову, великая княгиня Елизавета просто не переносила. Годы близости императорского семейства с её покойным мужем великим князем Сергеем Александровичем, безвозвратно прошли. Очевидно, это не нравилось Елизавете Фёдоровне, которая ревновала императрицу к Вырубовой, которою предпочли ей, родной сестре.

Интересовалась Елизавета Фёдоровна и вопросом о Распутине. Великая княгиня резко негативно относилась к старцу, хотя лично с ним ни разу не встречалась. Возможной причиной такой вражды является вопрос об учреждении общества дьяконисс, возбуждённый великой княгиней в святейшем Синоде.

В начале христианства такие полумонашеские общины проводили молитвенные собрания и устраивали приюты для бедных и больных. Именно такого статуса добивалась для себя Елизавета Фёдоровна, желая стать наставницей образованной ею Марфо-Мариинской обители, при этом, не принимая монашества.

Вопрос о дьякониссах рассматривался в Синоде одновременно с вопросом о рукоположении Григория Распутина в церковные иереи. На заседании среди членов Синода возникли ожесточенные споры. Ряд архиереев, высказались против учреждения института дьяконисс, мотивируя своё решение тем, что это противоречит церковным каноническим правилам, ибо такие общины первых веков христианства были запрещены постановлением одного из Вселенских соборов.

В противодействии своим намерениям великая княгиня усмотрела происки Распутина и его ставленника, В. К. Саблера (1847 – 1929), обер-прокурора Святейшего Синода. Очень скоро вокруг великой княгини Елизаветы Фёдоровны образовался целый оппозиционный круг, близких по взглядам людей. Это, прежде всего, новый Московский губернатор князь Феликс Феликсович Юсупов, сосед по имению и бывший адъютант её мужа, его жена, энергичная княгиня Зинаида Николаевна Юсупова, и жандармский генерал Владимир Фёдорович Джунковский, родная сестра которого Евдокия Фёдоровна Джунковская (1856 – 1921) состояла при юной великой княгини Марии Павловне.

Этот кружок врагов Распутина императрица назвала – «московская клика». Несомненно, в курсе московских настроений своей тётушки был и великий князь Дмитрий Павлович.

6 декабря 1916 года ожидали приезда в Царское Село Николая II на свои именины. Его возвращение с фронта, многими оценивалось, как предзнаменование начала перемен во внутренней политике. Полагали, что произойдёт реформа правительства, будет создан «ответственный Кабинет министров».

5 декабря в Царское Село, на императорские именины, приехали великая княгиня Елизавета Фёдоровна, намериваясь пробыть там дня два-три. Однако совсем скоро слуги великой княгини не успев распаковать вещи, получили от хозяйки указание готовиться к отъезду.

Дело было в том, что великая княгиня сразу же по приезду в Царское Село нанесла визит сестре, пытаясь убедить её отдалить от Двора Анну Вырубову и её протеже Григория Распутина. Между сестрами произошла ссора. Императрица повелела великой княгини немедленно покинуть дворец и вернуться в Москву.Отношения между сестрами окончательно расстроились. Больше они ни когда не виделись. Их примерила мученическая смерть.

Известие об убийстве Григория Распутина Елизавета Фёдоровна встретила с ликованием, оценив заговор как «патриотический акт». Когда выяснилось, что в числе заговорщиков был её воспитанник великий князь Дмитрий и сын её близкой подруги молодой князь Феликс Юсупов, великая княгиня послала им телеграммы со словами поддержки:

«Москва, 18.XII, 9.30. Великому князю Дмитрию Павловичу. Петроград. Только что вернулась вчера поздно вечером, проведя неделю в Сарове и Дивееве, молясь за вас всех дорогих. Прошу дать мне письмом подробности событий. Да укрепит Бог Феликса после патриотического акта, им исполненного. – Елла».

«Москва, 18.XII, 8.52. княгине Юсуповой. Кореиз. Все мои глубокие и горячие молитвы окружают вас всех за патриотический акт вашего дорогого сына. Да хранит вас Бог. Вернулась из Сарова и Девеева, где провела в молитвах десять дней. – Елизавета».

Оправдывая действия убийц, Елизавета Фёдоровна, в своей ненависти к Распутину и его окружению, перешагнула свои принципы милосердия и отрицания насилия, фактически став в один ряд с террористами, убийцами её мужа.

Поддавшись общему психозу крайней нетерпимости, признавая убийство как способ решения социальных проблем, она, как и большинство тогдашнего общества, отступила от постулатов Православия, по которым пыталась жить.

Вскоре после так восторженно встреченного великой княгиней Елизаветой Фёдоровной «патриотического акта», произошло крушение империи, и к власти пришли большевики. Весной 1918 года великая княгиня Елизавета была заключена под стражу и выслана из Москвы в Пермь.

В мае 1918 года её вместе с другими арестованными представителями дома Романовых перевезли в Екатеринбург и разместили в гостинице «Атамановские номера», а затем, через два месяца, перевезли в город Алапаевск.

В Алапаевске Елизавета Фёдоровна находилась в заточении в здании Напольной школы. До сих пор возле этой школы растёт яблоня, по преданию посаженная великой княгиней.

В ночь на 18 июля 1918 года, великая княгиня Елизавета Фёдоровна, вместе с великим князем Сергеем Михайловичем, его управляющим Фёдором Семёновичем Ремезовым, князьями императорской крови: Иоанном, Константином, Игорем Константиновичами, князем Владимиром Палеем, сыном великого князя Павла Александровича, и сестрой Марфо-Мариинской обители Варварой Яковлевой, была сброшена в шахту Новая Селимская, находящуюся в 18-ти километрах от Алапаевска.

В октябре 1918 года, когда части Белой армии заняла Алапаевск. Останки убитых извлекли из шахты, положили в гробы и поставили на отпевание в кладбищенской церкви города. Однако с наступлением Красной Армии тела несколько раз перевозили дальше на Восток. В апреле 1920 года в Пекине их встречал начальник Русской духовной миссии, архиепископ Иннокентий. Оттуда два гроба – великой княгини Елизаветы и сестры Варвары – были перевезены в Шанхай и затем пароходом в Порт-Саид. Наконец гробы прибыли в Иерусалим, где в январе 1921 года Иерусалимским патриархом Дамианом, было совершено погребение под храмом равноапостольной Марии Магдалины в Гефсимании.

В 1981 году великая княгиня Елизавета и сестра Варвара были канонизированы Русской православной церковью за границей. В 1992 году они причислены к лику святых Русской православной церковью в Москве.

Великий князь Дмитрий Павлович. Детство и юность.

Великий князь Дмитрий Павлович родился 6 сентября 1891 года в имении Ильинское, Звенигородского уезда, близ Москвы. Он был вторым ребёнком в семье великого князя Павла Александровича и Александры Георгиевны, греческой принцессы. Ранее в 1890 году у них родилась дочь Мария.

Роды были преждевременными и тяжёлыми. Ребёнок родился семимесячным. Мать новорожденного, не смогла оправится от родов, и 12 сентября умерла.

Находясь с мужем в гостях у великого князя Сергея Александровича в подмосковном имении Ильинское, Александра Георгиевна внезапно тяжело заболела. Она неудачно пригнула с берега в лодку и потеряла сознание от острой боли. Всё произошло так неожиданно, что к больной даже не успели вызвать врача. При роженице находилась лишь деревенская повивальная бабка. Великая княгиня впала в беспамятство. Прибывшие врачи ни чем Александре Георгиевне помочь уже не могли. Находясь без сознания, она родила мальчика и через шесть дней умерла.

Смерть великой княгини в двадцатилетнем возрасте потрясла всю императорскую фамилию. Александру Георгиевну все искренне любили. Она была молода и красива, с тонкими чертами лица, мягким, почти детским контуром головы; у неё были большие и немного печальные глаза, а весь облик выражал душевную доброту и обаяние.

Родившийся ребёнок был хилым и не жизнеспособным. Все полагали, что малыш долго не проживёт и скоро отправится за своей матерью.

В момент рождения мальчику не уделили должного внимания, так как все находились подле умирающей великой княгини. Некоторое время младенец находился вообще без присмотра. Одна из нянь случайно обнаружила новорождённого завёрнутого в одеяло и лежащего на стуле. После чего о нём позаботились. Укутали тёплыми пелёнками, согрели грелками и уложили в колыбель. Ни от новорожденного Дмитрия, ни от его малютки сестрёнки Марии не отходила великая княгиня Елизавета Фёдоровна, единственная во всём доме охваченном суматохой и смятением, сохранявшая ясность своих действий, сдерживая потоки слёз и давая время от времени малютке целовать портрет умирающей матери.

Вскоре младенца осмотрели врачи, и нашли его слишком слабым. По их рекомендации великий князь Сергей Александрович купал его в бульоне. Новорождённый несколько месяцев оставался в Ильинском. Только после того как малыш окреп и его здоровье не вызывало опасений, ребёнка перевезли в Петербург.

Мальчика нарекли Дмитрием, в честь святого мученика Дмитрия, память о котором совершается в Православной церкви 24 сентября.

Существует мнение о влиянии имени человека на его судьбу. Насколько это верно каждый решает сам. Имя Дмитрий посвящено древнегреческой богине плодородия Деметре. И, как утверждают астрологи, людей с таким именем ожидает следующая судьба: «Дмитрий растет болезненным ребенком. Он в детстве, непременно, переболеет самыми разными болезнями, что отразится на его нервной системе. Он будет капризным, требовательным к окружающим. У матери будет постоянно искать защиты и помощи.

Взрослея, человек с таким именем избавляется от детской капризности, но общение с ним будет непростым. Он упрям, иногда может вспылить. В то же время Дмитрий умён, настойчив, не опускает руки в случае неудачи. В коллективе чувствует себя свободно и легко ориентируется в новой обстановке. Лучше всего продвигается по службе, где требуется умение общаться с людьми.

Дмитрий любит комфортную обстановку, красивых женщин и самые разные удовольствия. Как правило, ни в чём себя не ограничивает. Дмитрий легко увлекается женщинами, не испытывая при этом никаких угрызений совести в отношении прежних симпатий. Часто вступает в повторный брак, но к детям от предыдущих браков относится с любовью и продолжает заботиться о них всю свою жизнь. Любит выпить, но сильного пристрастия к алкоголю не испытывает. Самым большим авторитетом в жизни Дмитрия является его мать».

Возможно это и совпадение, но характер великого князя Дмитрия Павловича во многом соответствует приведенному описанию.

Волею судьбы новорождённый Дмитрий и его сестра Мария лишились родной матери и нормального воспитания. Хотя внешне всё обстояло не так трагично. Несмотря на раннюю смерть матери, дети не оставались одиноки. Не были обделены любовью старших. О них заботились все в семье Романовых, и искренне любили. Они были любимцами в царской семье.

Мария и Дмитрий были почти ровесниками дочерей Николая II, и хотя приходились императору двоюродными братом и сестрой, он считал их своими детьми. Особенно нежно императорская чета относилась к Дмитрию, поскольку Александра Фёдоровна долгое время не могла родить наследника.

Однако с полной уверенностью говорить, что детство Марии и Дмитрия было вполне счастливым можно с большой натяжкой. Как известно ни кто не в состоянии заменить детям мать. Тому подтверждение особая привязанность сестры и брата, их замкнутость и скрытность.

Став взрослой великая княжна Мария Павловна вспоминала: «Будучи ребёнком, я не испытала радости жизни в настоящей семье, а оттого никогда не была способна понять значения и истинную ценность своего дома. За мной ухаживали, меня растили чужие люди».

Вначале дети жили в Петербурге, в родительском дворце, располагавшемся на набережной Невы. Дворец был огромным, прямоугольной формы, неопределённого архитектурного стиля; ансамбль зданий и флигелей образовывал просторный внутренний двор. Из окон фасада дворца была хорошо видна Нева, по которой в летнее время плавало много судов.

Дмитрий и Мария вместе с нянями и служанками занимали весь третий этаж. Детские апартаменты, были полностью изолированы от остальной части дворца. При детях неотлучно находились английская няня Нэнни Фрай и ее помощница Лизи Гроув.

Павел Александрович, доверивший своих детей попечению няней и гувернанток, в их воспитание не вмешивался. Отношение детей с отцом всегда носили строго официальный характер. Великий князь виделся с детьми два раза в день. Утром, приходя в детскую, чтобы поздороваться, и вечером, чтобы пожелать доброй ночи.

Нельзя говорить, что великий князь не любил дочь и сына, это было не так, но по-настоящему близкими людьми, в силу ряда обстоятельств, они не были. У Павла Александровича не было свободного времени, и он слишком мало времени проводил с детьми. К тому же вскоре у великого князя появилась новая семья.

Дети со своей стороны обожала родителя, и радовались каждой возможности побыть с ним рядом, и если по какой-либо причине день проходил без встречи с отцом, сильно переживали. В знак своей любви к отцу Мария и Дмитрий преподносили ему свои детские поделки: подушечки, перочистки, вырезанные салфетки и обложки для книг.

У Павла Александровича был свой стол для подарков детей. Мария и Дмитрий оставляли для отца в знак своей любви на этом столе свои поделки. Иногда на изготовление каких-либо сувениров у них уходил целый месяц.

Когда дети стали немного постарше, великий князь попросил их отказаться от рукоделия, поделки уже не соответствовали их возрасту. Дмитрий и Мария послушались отца, изготовлять подарки они перестали, но дарить их продолжали. Теперь дети копили деньги, на которые покупали для Павла Александровича в магазинах всякие безделушки. Великий князь принимал подарки и за ненужностью складывал их в тёмных гардеробных, где с годами их набралось огромное количество.

Самым радостным праздником для Марии и Дмитрия было Рождество. Приготовления к празднику начинались заранее. За несколько дней до праздника в дом привозили и устанавливали большую пушистую ёлку. Во дворце для детей закрывались двери большого зала, вокруг шли таинственные приготовления, о которых можно было лишь догадываться. В это время во дворце пропадал устоявшийся в доме покой, уступая место волнующему и радостному оживлению.

Мария Павловна вспоминала: «В сочельник мы приходили в такое возбуждённое состояние, что няням приходилось не спускать с нас глаз, поскольку мы с Дмитрием то и дело пытались украдкой подглядеть, что происходит за закрытыми дверями. Чтобы успокоить, нас увозили на прогулку, но рождественские огни и украшения, весёлый праздничный настрой толпы на улицах, по которым следовал наш экипаж, только больше возбуждали нас.

Наконец наступал долгожданный момент. Когда мы были одеты, за нами приходил отец. Он подводил нас к закрытым дверям зала и делал знак. Свет в зале выключали, двери распахивались. Перед нашими восхищёнными глазами в громадном тёмном зале появлялась волшебная ёлка с горящими свечами. Сердца замирали, и мы с трепетом входили вслед за отцом. Он снова делал знак, темнота исчезала; вдоль стен появлялись столы, покрытые белыми скатертями, а на них – подарки.

Сам вид этих столов, одолевавшее поначалу смущение, восторженное стремление разглядеть всё сразу – ни одна из испытанных в жизни радостей не могла сравниться с той.

Нам разрешали тихонечко подойти к столам, и мы жадно, восхищенно рассматривали свои сокровища, а потом наступал черёд других получать подарки».

Часто Павел Александрович отправлял детей в гости к своему старшему брату Сергею в Москву. Каждое лето Дмитрий и Мария проводили в Ильинском, подмосковном имении Сергея Александровича. Там Дмитрия и Марию очень хорошо встречали, задаривали подарками. Однако дети чувствовали себя у дяди Сергея и тёти Эллы неуютно. Им не хватало отца, по которому они скучали.

В своих воспоминаниях Мария Павловна рассказывает, что во время расставания с отцом на душе становилось пусто, и эту пустоту не могли заполнить даже самые красивые подарки.

Дмитрий Павлович рос подвижным и любознательным, приятным во всех отношениях мальчиком. Он был всеобщим любимцем, во многом благодаря своей открытости и простоте нравов. Он не был капризен и эгоистичен, как его сестра, был общителен и всегда легко находил общий язык с собеседниками, не замыкаясь в себе.

Однако Дмитрий унаследовал от родителей слабое здоровье. У него были «слабые лёгкие», и предрасположенность к заболеванию туберкулёзом, что впоследствии стало причиной его ранней смерти.

В детстве Дмитрий Павлович часто болел. С годами болезнь отступила, в результате здорового образа жизни, занятия физкультурой, хорошими условиями жизни, здоровым питанием и уходом. Но как только условия проживания изменялись в худшую сторону, болезнь возобновлялась.

После поступления в кавалерийскую школу Дмитрий серьёзно заболел воспалением лёгких. Он так же сильно болел, находясь на фронте в Персии, куда был сослан после участия в убийстве Распутина.

В эмиграции здоровье великого князя резко ухудшилось, этому способствовали и частые психологические депрессии, постоянно преследовавшие Дмитрия. Да и образ жизни великого князя, на чужбине, ни как не способствовал укреплению его далеко не богатырского здоровья.

Мария и Дмитрий росли в атмосфере суровости, несмотря на всеобщую заботу о них. Это обстоятельство способствовало выработки в поведении детей элементов замкнутости и скрытности. Когда свои желания и в особенности поступки приходилось скрывать от своих воспитателей.

К детям допускали очень немногих. Их жизнь была полностью отделена от жизни взрослых, проживавших с ними в одном доме. У Дмитрия и Марии были отдельные апартаменты. Обычное детское окружение, это няни, гувернёры и слуги.

Мария и Дмитрий всегда проводили свободное время вместе, вместе развлекались и играли. Причем всегда играли в игры для мальчиков. Мария терпеть не могла кукол. Поэтому дети играли в войну оловянными солдатиками. Дмитрий занимался военными операциями, а сестра – работой в тылу. Детские армии, выстроенные из кубиков крепости, занимали целые столы, и по мере того, как брат и сестра становились старше, военные игры технически усложнялись, поскольку они предоставляли большой простор для фантазии.

Мария вспоминала, что с удовольствием играла с братом в солдатиков почти до самого своего замужества. Кроме солдатиков дети играми в более активные игры. В одном из больших залов дворца для них была сооружена горка из досок в несколько метров высотой. Дмитрий и Мария съезжали по ней на кусках сукна. Иногда в детских забавах принимал участие и Павел Александрович.

Кроме того, у Дмитрия и Марии были гимнастические снаряды, по которым они могли лазать, как обезьяны.

Когда дети сильно возбуждались в шумной игре и начинали шалить, воспитатели делали им замечания, внушая правила поведения, учили хорошим манерам и смирению. Детям часто повторяли одну и ту же фразу, приписываемую императору Николаю I, который говорил своим детям: «Никогда не ищите оправдания своим поступкам в том, что вы родились великими князьями».

Во дворце Павел Александровича часто устраивал приёмы. Однако малышам не разрешалось выходить к гостям. Время от времени члены императорской фамилии приходили ненадолго в детскую навестить Дмитрия и Марию. Они наблюдали за играми детей, дарили подарки, делали некоторые замечания няни и вскоре уходили. Иногда в детскую заходили некоторые адъютанты великого князя. Особенно нравился малышам барон Шиллинг.

Когда Мария и Дмитрий повзрослели, то к ним иногда по воскресеньям стали приглашать поиграть других детей. Но при этом Дмитрий и Мария должны были вести себя как взрослые, которые принимают гостей.

Приглашённых детишек заставляли обращаться к детям великого князя обязательно на «вы». Все игры происходили под неусыпным наблюдением воспитателей, а детей, которые вели себя слишком шумно, больше не приглашали.

Замкнутость дворцовой среды, ограниченность круга общения усиливали интерес детей к внешнему миру.

Мария Павловна вспоминала: «Какой-то странный инстинкт подсказывал мне с детства, что жизнь, которую все мы ведём, принципы её устройства расходятся с реальной действительностью, и долго так продолжаться не может».

Бывали случаи, когда Дмитрий и Мария отправлялись в гости в Царское Село в императорский дворец, где играли с императорскими дочерями. Как вспоминала Мария, она и брат часами рассматривали игрушки своим юных кузин, это никогда не могло наскучить, настолько они были превосходны.

В ранние годы образованием детей никто серьёзно не занимался. Впоследствии Мария Павловна о своём с братом образовании и воспитании рассказывала: «Ребёнок обучается в процессе общения с другими людьми, а у меня таких контактов было мало. Не было даже библиотеки, где я могла бы забраться с книгой в удобное кресло. Книжные шкафы всегда запирались, или же книги содержали одни статистические данные, и к ним никто даже не прикасался.

Воздействие обстоятельств обрекало членов императорской фамилии на некую обособленность, и, хотя их постоянно окружали люди, строй жизни семьи был чрезвычайно замкнут. Мне очень недоставало душевного общения, но никого это не волновала».

Долгое время родным языком для Дмитрия и его сестры был английский. В семье великого князя Сергея Александровича все говорили по-английски, потому что Елизавета Фёдоровна, хотя и являлась немецкой принцессой, была внучкой английской королевы и воспитывалась в Великобритании. Няни у детей были англичанками.

Когда Дмитрию исполнилось пять лет, Павел Александрович пригласил к детям новую гувернантку мадемуазель Элен, которая должна была заняться их образованием. Мадмуазель Элен после общения с детьми была удивлена, что они почти не знают русского языка, а говорят по-английски как простолюдины. С ними начали серьёзно заниматься. У них появились собственные гувернеры и учителя.

Как правило, образование в императорской фамилии не было глубоким и основательным. Отпрыски царских домов, по установившейся в Европе традиции, не могли воспитываться вместе со своими подданными в учебных заведениях и получали домашнее образование. Получилось так, что воспитание, которое давали детям, атрофировало детские наклонности и сужало их кругозор. Дети рано узнали пределы дозволенного и остро ощущали невыгодность своего положения, пребывая в полном неведении относительно огромных возможностей, которые открывало перед ними их положение членов династии.

Обычная общеобразовательная программа была, рассчитала на восьмилетний период. В программу входило изучение Закона Божия, истории Православной церкви, сравнительной истории других исповеданий, русской грамматики и литературы, истории иностранной литературы, отечественной и мировой истории, географии и математики.

Детей учили особенно усиленно иностранным языкам. Учителя старались добиться главным образом правильного и чистого произношения. Развивали в детях память и играли в подвижные игры. Детей воспитывали в православной вере, приобщая их к церкви с рождения, а к семилетнему возрасту, они считались достаточно сознательными, чтобы начать исповедоваться в своих грехах. Для детей стали устраивать уроки танцев, для участия в которых приглашали их сверстников. Для обучения танцам был приглашён специальный учитель, бывший артист балета. Он учил Дмитрия и Марию изящным движениям и артистическим манерам. В воспитательных целях детей в 1897 году отправили в первое путешествие за границу.

Дмитрия готовили к военной службе, и своим образованием он был доволен. Однако по окончанию обучения нельзя было считать великого князя очень культурным и образованным человеком. Дмитрия как ребёнка росшего без матери все жалели и не слишком напрягали учебой, к тому же среди его наставников не было выдающихся педагогов и научных светил.

Весной 1896 года Дмитрий и Мария с отцом отправились в Москву, на коронацию нового императора Николая II. Дмитрий был оставлен в Ильинском, вместе со своим кузеном греческим принцем Кристофером, так как его посчитали слишком маленьким для участия в церемонии коронации. Марию взяли в Кремль, и она участвовала в торжествах.

После окончания церемонии коронации в Ильинское, погостить у великого князя Сергея Александровича, приехали новые император и императрица. Их сопровождали самые близкие родственники и многочисленная свита. Детям в Ильинском уже места не было, и их на время отправили в Усово, другое подмосковное имение Сергея Александровича. Это был первый, хотя и не очень удачный, пример светской жизни.

С возрастом положение детей изменилось. Им стали разрешать выходить к гостям. Однако вмешиваться в разговоры взрослых им не разрешали. Дети обязаны были отвечать на задаваемые им взрослыми вопросы. Воспитатели следили, чтобы Дмитрий и Мария за столом строго придерживались установленных правил. Между блюдами полагалось держать кончики пальцев на краю стола и сидеть прямо, если дети забывали об этом, им сразу же напоминали: «Мария, сядь прямо!» или «Дмитрий, убери локти со стола».

Детей перестали укладывать спать в раннее время. Пользуясь этим, Дмитрий и Мария спускались в столовую, если Павел Александрович обедал один, и подолгу общались с отцом, пока он ужинал. За едой великий князь расспрашивал детей о том, как они провели день, о занятиях, играх. Потом он смотрел на часы, целовал Марию и Дмитрия и отправлял спать. Иногда Павел Александрович по вечерам читал детям вслух сказки.

Настало время, когда детей разлучили, посчитав Марию уже достаточно взрослой, чтобы находиться вместе с братом. Марию поселили в комнатах ее покойной матери. Дмитрий остался в детской один. Одиночество было для него невыносимым.

В 1901 году великий князь Павел решил, что сын достиг того возраста, когда мальчику необходим наставник. До этого времени воспитанием Дмитрия занимались исключительно женщины.

Выбор великого князя пал на генерала Георгия Михайловича Лейминга (1865 – 1958), ранее служившего офицером-воспитателем в Николаевском кадетском корпусе и в 1895 – 1901 годах являвшегося воспитателем князя Александра Георгиевича Романовского, герцога Лейхтенбергского (1881 – 1947), младшего члена императорской династии. Генерал переехал в великокняжеский дворец с женой и маленьким сыном и поселился в апартаментах, примыкающих к комнатам Дмитрия.