Рассказы

ЗАКОРЮЧКА

Он послюнявил кончик распухшего указательного пальца и поднес его к уголку губ. Посмотрел. На пальце розовые пузыри. Кровь так и не остановилась. Наверное, этот Зам порвал ему рот ребристой подошвой своего сапога. Сволочь!

Сам начальник отдела толерантности, мило улыбаясь, все еще заполнял красивым убористым почерком какие-то формуляры.

Суки, любят они эту писанину. Хлебом не корми - дай что-нибудь заполнить.

С трудом повернув голову, Костик посмотрел уцелевшим правым глазом на противоположную от начальника стену. Там висело несколько веселеньких плакатов, прикрепленных скотчем к покрывшейся трещинами штукатурке. Одна из надписей, аккуратно выведенных куском угля на пожелтевшем ватмане, гласила: - "Повторенье - мать ученья". На другом каллиграфическим почерком было написано: - "Ученье - свет, а не ученье - тьма".

Тьма - это то, что только что было у Костика перед глазами, когда его подняли с засыпанного кирпичной крошкой пола и посадили на стул.

Костик не знал, каким макаром эти поборники всеобщей грамотности склоняют глаголы, но его один из замов склонил буквой "г", потянув за руки, сцепленные наручниками за спиной, а второй саданул сапогом в челюсть. Это ему еще повезло. Вчера одного из северян в такой причастный оборот взяли, что когда его принесли обратно в камеру, этот бедняга был похож на все тридцать три буквы алфавита сразу.

Да, но еще не вечер, допрос только начался.

Костик, еще коченея на блок посту на границе между севером и югом, не раз задавал сам себе вопрос о том, что он будет делать, если попадет к южанам в плен. Ведь, хотя войны тогда еще не было, пленных уже было полно. Не было у него однозначного ответа, как нет его и сейчас. Еще одного теста он точно не выдержит.

Костик посмотрел на свои руки.

Распухшие пальцы после последнего теста на политкорректность, который он, конечно же, не прошел, сгибались совсем не в тех местах, как это задумал Господь Бог.

Вообще вся эта затея с глубоким рейдом по тылам противника с самого начала была обречена на провал. После того, как шальной пулей убило Артема, который был единственным, кто знал толк во всех этих деепричастиях, выбор пал на Костика. Собственно, и выбирать-то было не из кого, а он, внук учительницы литературы и сын крупного ученого, подходил для этого как нельзя лучше. Так думали в штабе. На самом деле, его отца лет пятьдесят назад крупным ученым мог назвать разве что собутыльник по скамейке во дворе. Изобретатель-самоучка - не более. Но в мире, пережившем ядерную войну и скатившемся почти в первобытное состояние, человек, наладивший ремонт огнестрельного оружия и производство самодельных патронов к нему, считался именно крупным ученым, хотя даже имени своего не мог написать без ошибки. Безграмотность и стоила отцу карьеры. Хорошо еще, что в те времена была возможность иммигрировать на север, попросив политического убежища в одном из консульств. Теперь бы отца просто расстреляли. На юге у их семьи, несмотря на заслуженную бабку, просто не было будущего. Здесь, для того чтобы пробиться, необходимо ежегодно сдавать на отлично экзамены по грамматике, стилистике, орфографии и т.д. А для того чтобы просто выжить, нужно сдать ЕГЭ хотя бы с третьего раза.

ЕГЭ - это Единый Государственный Экзамен, который каждый год сдают все граждане Южной Федерации. Не сдавшему на запястье ставиться клеймо в виде запятой. На этом Костик и погорел.

Дело в том, что ближе к западу, граница между Южной Федерацией и Северным Союзом проходила по непроходимым заболоченным лесам. То есть границы как таковой не было. И разведгруппы, и разведчики одиночки обеих воюющих сторон вовсю этим пользовались. Но палка оказалась о двух концах.

Когда Костик, уже утопивший свой автомат в трясине, грязный, мокрый насквозь и вымотанный до предела, напоролся на блокпост южан, он понадеялся сойти за местного жителя. Не тут-то было. Посмотрев на его девственно чистые запястья, гвардейцы дивизии имени Ожегова даже не стали его просить назвать все шесть (или сколько их там?) падежей. Костика спеленали как младенца и отправили прямиком в ближайший областной КПРМЛ.

Почему эта контора называлась "Комитет по разжиганию межнациональной любви", пленный северянин не знал. Не знал этого, надо думать, и ни один южанин. Свое название эта организация получила в далекие сороковые, когда конфликт между Южной Федерацией и Северным Союзом еще только набирал силу.

Отец рассказывал Костику, что когда-то - еще до образования ЮФ и СС на Земле существовали около двух сотен государств, в которых проживали многие сотни национальностей. Например, грузины, поголовно носившие кепки. Памятник самому известному из них Костик видел своими глазами. Тридцатиметровая махина, почти занесенная песком, взмахом каменной руки звала куда-то обитателей свалки на окраине бывшей столицы. Говорят, он был Мэром этого разрушенного теперь города. Так вот этих грузин, говорят, было раз в десять больше чем всех, кто живет в обоих воюющих государствах сегодня. Наверное, в комитете отвечали за любовь этих грузин к кому-то. А теперь что? Есть, конечно, еще чудаки, которые в промежутках между артподготовкой и рукопашной копаются в своей родословной, но Костик сильно сомневался, что любовь тех трех эстонцев к двум узбекам, которые себя так называют, нуждается в контроле какого-то КПРМЛ. Тем более во время войны!

Войну между северным и южным государствами многие считали странной. Костик ничего странного в ней не видел. Раньше люди воевали из-за территории, потом из-за ресурсов, потом из-за того и другого, потом по политическим мотивам. К двадцатым годам старых государств не осталось и в помине, как и ресурсов. Территории уже тогда было завались - хоть жопой жуй. Правда, жить на ней было некому - ядерный гребешок постарался. Все! Воевать было не из-за чего. Однако человек - эта такая находчивая тварь! Добрососедские отношения между народившимися Южной Федерацией и Северным Союзом были испорчены в один день. Президент южан, получив очередное письмо от Генерального Секретаря северян, вздумал поучить того грамоте. Не долго думая, он исправил красными чернилами все грамматические и прочие ошибки первого лица Северного Союза и отослал письмо обратно. И ладно бы еще просто отослали! Написали что-то вроде того, что когда освоите как следует литературный язык, тогда и пишите свои послания. В ответ они получили своего посыльного с отрезанным языком, который лежал в конверте с запиской следующего содержания: - "Язык тщательно изучили, ничего особенного не обнаружили".

Нет, Костик не одобрял своего первого генсека, но понять его тоже можно было. Юмор у человека такой.

Президент ЮФ, конечно, обиделся, приказал разорвать с северянами дипломатические, торговые и прочие отношения. Начались пограничные конфликты, стычки и провокации, где-то к тридцатым переросшие в полномасштабную войну, которая продолжается и по сей день.

В первые годы грамотного северянина от безграмотного южанина отличить было практически невозможно. Для того, чтобы разоблачить вражеского лазутчика, южанам не всегда помогало даже такое изобретение тогдашнего председателя КПРМЛ, как "Литературный кружок".

"Литературный кружок" - это когда подозреваемого окружают со всех сторон и устраивают ему перекрестный допрос с пристрастием на предмет знания классики отечественной литературы.

Это теперь достаточно спросить жителя северных земель о том, что такое сложноподчиненное предложение, чтобы поставить его в тупик, а раньше не всякий южанин мог перещеголять гражданина Северного Союза в вопросе постановки запятых.

Костик, поморщившись, сплюнул на пол накопившуюся за щекой розовую слюну.

– Чего плюешься, как верблюд?

– Что со мной дальше будет? - вопросом на вопрос ответил северянин.

– Я думаю, что заставят выучить наизусть весь словарь Даля, - начальник отдела толерантности усмехнулся, - а потом, если ты к тому времени еще не повесишься в камере, и Большую Советскую Энциклопедию.

– А потом?

– А потом отправят в исправительно-учебную колонию.

Дверь с шумом распахнулась, и в кабинет начальника отдела толерантности влетел полный мужчина с лихо закрученными вверх усами. Весь правый борт его мундира был увешан орденами и медалями. Костик распознал только орден "За дружбу народов" и голубой крест "За защиту однополых браков". На правой же стороне груди красовалась большая блямба Генерального филолога северо-западного Федерального округа.

– Что за бардак у вас тут? - заорал, багровея Генеральный. - Бараки переполнены дармоедами, свора ваших вертухаев только и знает, что водку жрать да по бабам шастать. - при упоминании баб визитер поморщился. - Всех на фронт к едреной матери!

Начальник отдела начал медленно сползать с кресла под стол, пытаясь там укрыться от разъяренного гостя.

– Это кто? - толстяк посмотрел на Костика.

– Вот, в понедельник поймали…

– Почему до сих пор здесь?

– Тестируем, проверяем…

– Все, эти ваши идиотские тесты отменяются, - Генеральный вынул из планшета листок и с силой припечатал его к столешнице, - вот вам циркуляр из министерства безопасности образования. Там русским по белому написано, как разоблачать диверсантов.

Начальник отдела, уже начавший приходить в себя, прочел циркуляр и улыбнулся. Ох, как не понравилась Костику эта улыбка.

– Вот ты, голубчик, и будешь у нас первопроходцем. Читай вслух, - начальник пододвинул пленному листок.

– Каз-нить нель-зя по-ми-ло-вать, - забубнил Костик.

– Ставь запятую, дорогуша, - комитетчик катнул тестируемому карандаш, - ничего, ничего, ты его в кулачок зажми, - посоветовал начальник отдела Костику, глядя, как тот пытается ухватить карандаш распухшими пальцами, - всего-то закорючку поставить.

Генеральный филолог с интересом смотрел на пленного.

– А хорошо эти министерские крысы придумали, почти 'русская рулетка', пятьдесят на пятьдесят.

Костик, наконец, сжал карандаш в кулаке. Решение к нему пришло мгновенно. Он не собирался ставить запятую, он поставил жирную точку во всей этой истории, вонзив карандаш острым концом в левый глаз Генерального.