Рассказы

Память на всю жизнь

Сегодня мы пришли в школу радостные: учительница сказала, что мы будем фотографироваться и у нас останется память на всю жизнь. Еще она сказала, чтобы мы аккуратно оделись и причесались.

Когда я вошел в школьный двор, голова у меня блестела от бриллиантина. Все ребята уже собрались, и учительница как раз ругала Жоффруа за то, что он пришел в костюме марсианина. У Жоффруа папа жутко богатый, чего Жоффруа ни захочет — все ему покупает. Жоффруа сказал учительнице, что хочет фотографироваться в костюме марсианина, а если нельзя, тогда он вообще не будет фотографироваться.

Фотограф тоже уже пришел, и учительница ему сказала, чтобы он снимал поскорее, иначе у нас пропадет урок арифметики. Аньян сказал, что было бы жалко пропустить урок арифметики, потому что он любит арифметику и решил все задачки, которые задали на сегодня. Эд хотел врезать Аньяну по носу, но у Аньяна очки, поэтому ему не очень-то врежешь. Учительница стала кричать, что мы несносные дети и что если это безобразие будет продолжаться, то мы вовсе не будем фотографироваться и немедленно пойдем на урок. Тогда фотограф сказал: «Ничего, ничего, не волнуйтесь, я умею разговаривать с детьми, вот увидите, все будет хорошо».

Он решил поставить нас в три ряда: те, кто в первом ряду, сядут на землю, те, кто во втором — встанут по обе стороны от учительницы, которая будет сидеть на стуле, а те, кто в третьем, — встанут на ящики. Это он здорово придумал.

За ящиками мы пошли в подвал. Было очень весело, потому что в подвале темно, и Рюфюс надел себе на голову мешок и кричал: «У-у-у! Я привидение!» Тут пришла учительница. Она очень рассердилась, так что мы поскорее схватили ящики и выбежали из подвала. Один Рюфюс остался. Он в своём мешке ничего не видел и продолжал кричать: «У-у-у! Я привидение!» Учительница сняла с него мешок, и он неимоверно удивился.

Учительница вывела Рюфюса во двор за ухо, но потом отпустила, схватилась за голову и говорит: «Господи, вы же все черные!» Мы там, в подвале, и правда немножко испачкались. Учительница рассердилась, а фотограф сказал, что это не страшно: пока он будет расставлять ящики, мы успеем умыться;

Кроме Аньяна, только у Жоффруа лицо было чистое, потому что у него на голове была марсианская каска — точь-в-точь большая кастрюля, только без ручек. «Вот видите, — сказал Жоффруа, — Если бы все оделись как я, все было бы в порядке». Было видно, что учительнице очень хочется надрать Жоффруа уши, но ручек-то у его кастрюли нет, и ей не за что взяться. Да, костюм марсианина — вещь что надо!

Мы умылись, пригладили волосы и вернулись во двор. Мы побрызгались водой и были немножко мокрые, но фотограф сказал, что это не страшно и на фотографии ничего не будет заметно.

«Ну как, ребята, — сказал фотограф, — хотите порадовать учительницу?» Мы ответили, что хотим, потому что очень любим учительницу, она вообще-то добрая, когда не сердится. «Тогда, — сказал фотограф, — быстренько по местам, и я вас сниму. Самые высокие пусть встанут на ящики, те, кто пониже, пусть стоят на земле, а самые маленькие пусть сядут». Пока мы становились по местам, фотограф объяснял учительнице, что в работе с детьми главное — терпение, и тогда от них можно всего добиться. Но учительница не успела дослушать его до конца: ей пришлось нас разнимать, потому что все хотели стоять на ящиках.

Эд кричал: «Я самый высокий!» — и сталкивал всех, кто хотел взобраться на ящики. Жоффруа не хотел слезать, поэтому Эд врезал ему кулаком прямо по марсианскому котелку и сильно ушиб руку. А всем остальным пришлось стаскивать с Жоффруа проклятую кастрюлю, потому что его голова в ней застряла.

Учительница сказала, что предупреждает нас в последний раз, и если мы будем продолжать в том же духе, то немедленно пойдем на урок. Тогда мы решили вести себя как следует и встали по местам. Жоффруа подошел к фотографу и спросил: «А какой у вас аппарат?» Фотограф улыбнулся и сказал:

«Сейчас, малыш, из этого ящика вылетит птичка». — «Ваш ящик устарел, сказал Жоффруа, — вот мне папа подарил аппарат — это да! С короткофокусным объективом, с телеобъективом, ну и, конечно, со светофильтрами». Фотограф как-то растерялся: он перестал улыбаться и велел Жоффруа встать на место. «Фотоэлектрическая камера-то хоть у вас есть?» — спросил Жоффруа. Фотограф почему-то очень рассердился и закричал: «В последний раз говорю, марш на место!»

Все встали по местам. Я сел на землю рядом с Альцестом. Альцест мой друг, он очень толстый и все время что-нибудь жует. Только он откусил кусок булки с вареньем, как фотограф велел ему перестать жевать; тогда Альцест сказал, что не ходить же ему голодным. «Брось свою булку!» — закричала учительница, которая сидела как раз позади Альцеста. Альцест от неожиданности уронил булку прямо себе на рубашку. «Ну вот», — сказал Альцест и попробовал собрать варенье кусочком хлеба. Учительница сказала, что единственный выход — поставить Альцеста в последний ряд, тогда не будет видно, что у него на рубашке пятно. Она сказала: «Эд, уступи товарищу свое место». — «Никакой он мне не товарищ, — ответил Эд. — и место я ему не уступлю. Пусть лучше повернется к аппарату спиной, тогда не будет видно ни его пятна, ни его толстой морды». Учительница рассердилась и в наказание велела Эду проспрягать предложение: «Я не должен отказываться уступить свое место товарищу, который уронил варенье себе на рубашку». Эд ничего не сказал, он спрыгнул с ящика и пошел в первый ряд, а Альцест пошел в последний. От этого произошел небольшой беспорядок, особенно когда Эд, проходя мимо Альцеста, задел ему кулаком по носу. Альцест хотел дать Эду коленкой под зад, но Эд очень ловкий, он увернулся, и удар достался Аньяну, хорошо еще, что на этом месте у него нет очков. Но Аньян все равно заплакал и закричал, что он ничего не видит, что никто его не любит и что он хочет умереть. Учительница стала его утешать, высморкала ему нос, пригладила волосы и в наказание велела Альцесту сто раз написать предложение: «Я не должен бить товарища, который меня не трогал и который носит очки». — «Так тебе и надо», — сказал Аньян. Тогда учительница и ему дала фразу в наказание. Он так удивился, что даже не заплакал. Тут учительница надавала нам всем кучу предложений в наказание, а потом сказала: «Учтите, если будете хорошо себя вести, я все дополнительные задания отменю. Быстренько встаньте по местам, улыбнитесь, и господин фотограф нас снимет». Нам не хотелось огорчать учительницу, и мы сделали, как она просила. Мы встали по местам и улыбнулись.

Но с фотографией, которая останется у нас на память на всю жизнь, ничего не вышло. Пока все шумели, фотограф ушел. Так что зря мы улыбались.