Рассказы (Блог автора в “ЖЖ“, 2008-2010)

Ставок больше нет

Это игра такая. В карты? Ну да, можно сказать, что в карты. Два цвета, четыре масти, тридцать шесть штук. Один к двум, один к четырем, или один к тридцати шести. Все очень просто, на самом деле. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. Хочешь — играй, не хочешь — не играй. И никакого обмана, все честно и всем поровну.

— Поздравляю, ваша заявка принята. — произношу я в тысячный или в миллионный раз привычную фразу.

Мужичок-боровичок, сидящий напротив, смотрит на меня преданным щенячьим взглядом и внимательно слушает каждое мое слово. Эдакий бюргер с проплешиной, которая постоянно потеет, и в жару, и в холод.

— Напоминаю правила нашей игры. Она состоит из одной сдачи. Вы можете выбрать цвет, масть или же назвать карту. Коэффициент выигрыша вашей ставки составит: при правильно угаданном цвете один к двум, при правильно угаданной масти один к четырем, при правильно угаданной карте один к тридцати шести. Пожалуйста, назовите ваш коэффициент.

Я кладу колоду на стол и мужичок долго смотрит на нее. Затем поднимает взгляд на меня и мямлит:

— Масть…

Но тут же вздрагивает, машет руками и кричит:

— Цвет, цвет! Я выбираю цвет!

— Цвет, принято. — подтверждаю я. — Назовите ваш цвет.

— Чер… нет, кра… — мужичок трет по плеши носовым платком, затем осматривается, словно в темноте вокруг нас можно что-то увидеть. — Красный! Я выбираю красный!

Впервые здесь, новички всегда так себя ведут, чересчур нервно.

— Красный, принято. — говорю я. — Ставки сделаны, ставок больше нет. Пожалуйста, снимите карты.

У мужичка так сильно трясутся руки, что еще чуть-чуть, и здесь начнется землетрясение. Но все же ему удается снять половину колоды и положить рядом.

Я переворачиваю верхнюю карту со второй половины колоды и бросаю ее на стол.

Бубновая девятка.

— Да! Да, бля! — орет бюргер и вскакивает с места.

— Поздравляю, ваша ставка сыграла. — говорю я ему, но он меня даже не слышит.

— Где? Где? — он вертится, как юла. — Где получать?

— Возвращайтесь домой, вы получите свой выигрыш в самое ближайшее время. — произношу я еще одну стандартную формулу.

Бюргер скрывается в темноте, а я тусую колоду, и думаю, что он обязательно вернется. Два к одному, что ему захочется сыграть еще.

Жаль, мне тут не с кем заключить пари.

— Поздравляю, ваша заявка принята. Напоминаю правила…

— Я помню, я тут не первый раз. — меня перебивает мужчина в дорогом костюме.

И печатка на руке, такой хороший фентиль с бриллиантами. Босс. Уверенный в себе и во всем, что его окружает. Он садится и сразу же произносит:

— Цвет.

Честно говоря, мне нравится такой подход к делу. Я даже чуть выпрмляюсь, чтобы выглядеть более солидно.

— Цвет, принято. Назовите ваш цвет.

— Черный.

Он говорит быстро, но все-таки короткую заминку я чувствую. Интересно, волнуется или нет?

— Черный, принято. — я кладу колоду на стол, сам смотрю на его лицо. — Ставки сделаны, ставок больше нет. Пожалуйста, снимите карты.

Его лицо как каменное, но в последнюю секунду я перевожу взгляд на его руку. Пальцы дрогнули. Перед тем, как взять колоду, его пальцы дрогнули.

Волнуется! Все волнуются.

Я переворачиваю карту. Трефовый король.

— Йес! — мужчина сжимает руку в кулак, затем поднимается, небрежно бросает мне. — Еще увидимся.

— …ляю, ваша ставка сыграла. — бормочу я ему в спину, собирая со стола колоду.

Он уходит в темноту, я вижу со спины, как он ослабляет узел галстука.

Пять к одному, что он вернется. Постоянным игрокам заявки на игру оформляют чуть быстрее, чем новичкам.

— Поздравляю, ваша заявка…

Я осекаюсь, потому что девочке, которая садится напротив, от силы двенадцать лет.

— Тебе не рано играть? — произношу я.

Секундная пауза — видимо, она не сразу понимает, что происходит. А затем ее лицо искажается в детском гневе и она кричит мне возмущенно и отчаянно:

— Я победила! Моя заявка выиграла!

Вообще-то, в этой ситуации правила нарушаю я, а не она. Мне нечего ей возразить и ничего не остается сделать, как кивнуть.

— Прошу прощения. Поздравляю, ваша заявка принята. Напоминаю правила нашей игры…

Я зачитываю правила, а она смотрит куда-то в стол, и не подает никаких эмоций. Потом поднимает голову и смотрит мне в глаза. Взгляд у нее остекленевший. Интересно, понимает ли она, что происходит?

— …назовите ваш коэффициент. — говорю я.

— Масть. — шепчет она.

Оказывается, понимает.

— Масть, принято. Назовите вашу масть.

— Мне нужна масть! — восклицает девочка. — Которая на четыре умножает!

— Масть, принято. — повторяю я. — Назовите вашу масть.

— Красное сердечко!

— Червы, принято. — я кладу колоду на стол. — Ставки сделаны, ставок больше нет. Пожалуйста, снимите карты.

Она снимает колоду одним рывком и, кажется, зажмурившись.

Да, зажмурившись.

Глаза она открывает, когда я произношу:

— Поздравляю, ваша ставка сыграла.

Она долго смотрит на червовую десятку, затем не выдерживает.

— Ура! Мы выиграли! Выиграли! Сердечко выиграло!

Она соскакивает со стула, хлопает в ладоши. Я не выдерживаю и чуть-чуть (насколько позволяет этикет) улыбаюсь.

Девочка перестает прыгать, смотрит на меня.

— Скажите, она вернется? Я ведь выиграла? Она теперь вернется?

В глазах ее столько всего, что я даже не берусь описать.

— Возвращайся домой. — говорю я, чуть кивая головой, а затем немного меняю стандартную формулу и добавляю. — Все будет так, как ты хотела.

Она убегает, а я собираю карты и… перевожу дух. Несколько волнительная была сдача.

Карты кочуют из руки в руку, а над столом появляется новая тень.

— Поздравляю, ваша заявка принята. Напоминаю правила…

— Братюня, не надо, я не фраер…

Приблатненный штымп, который садится напротив, всем своим видом показывает, что он тертый калач и на мякине его не проведешь. Маечка, кепочка, портачки по всему свободному пространству, в общем, все как надо и люди в курсе.

— Слы, братюня… — он усаживается за стол и ведет себя как хозяин. — У меня к тебе только один вопрос. Ты мне объясни, чисто по-человечески, откуда тут свет, в натуре? Ламп нету, вокруг одна пустота… свет откуда, а?

Это вопрос, который задают в основном новички, либо идиоты. У меня нет ни желания, ни полномочий отвечать на этот вопрос. Я слышал этот вопрос, в самых различных вариациях, сотни, тысячи раз. Я ненавижу этот вопрос и ровно так же ненавижу тех, кто мне его задает.

— Вы можете выбрать масть, цвет, или же назвать…

— Ладно, ладно, понял… — поняв, что я не буду отвечать, он дает мне отмашку, словно это он разрешает мне не отвечать на его вопрос. — Давай, заряжай… гадалка с картами… сегодня у меня день фартовый, братюня… чуйка у меня, реально! Выбрать что ли масть, чтобы все было всласть? Или выбрать цвет, чтоб для долгих лет? А?

— Назовите ваш коэффициент. — прошу я, чуть повысив голос.

— Не суетись, братюня, а то не успеешь. Ну че, пехота, рисковать не будем, пойдем проторенной дорожкой. Выберу я цвет, чтоб завидовал сосед.

— Цвет, принято, назовите ваш цвет.

— Братюня, обижаешь! — восклицает штымп. — Ну не красный же, я ж тебе не тварь ссученная, с западлом дел не имею. Черный, братик, черный! Как вся моя биография.

Подобная болтовня утомляет очень быстро, но вида я не подаю. В конце концов, клиент всегда прав, даже когда неправ. Так что…

— Черный, принято. Ставки сделаны, ставок больше нет. Пожалуйста, снимите карты.

— Эх, мать моя, женщина! Где фарту еще мне надо, как не здесь и не сейчас! Ну… давай! Давай черную!

Штымп снимает полколоды и, прильнув к столу, щерится золотой фиксой в ожидании. Я переворачиваю карту.

Что-то сегодня часто красное выпадает.

— Опачки… — растерянно мямлит штымп, пялясь на бубновую девятку.

— К сожалению, ваша ставка не сыграла. — произношу я и опускаю руку вниз, под стол.

— Первый раз не фартануло… — шепчет он.

Ну так кто бы сомневался.

Он еще успевает пробормотать что-то вроде «Это что, все?», прежде чем я дважды стреляю ему в грудь из Дезерт Игла. Вообще-то, мне достаточно выстрелить один раз, но я добавляю второй за его нудную болтовню и нахальное поведение. Это допускается правилами.

Потом прячу пистолет, собираю карты, и думаю, что свет над столом — не такая уж и большая загадка, особенно для тех, кто бывал здесь по нескольку раз. Я, например, понял, как освещается стол, уже после второй или третей игры.

А вот куда деваются проигравшие, это я не знаю до сих пор. Хотя я здесь уже достаточно долго.

— Поздравляю, ваша заявка принята. Напоминаю…

— Подождите! Не надо! Я знаю правила!

Красивая. И хорошо одета. Точнее, очень красивая и очень хорошо одетая. На пальцах, ушах и шее целый ювелирный магазин. Причем, насколько я в этом разбираюсь, бриллианты настоящие.

Мне кажется, что глупо приходить сюда в таком виде. Но… люди разные, а чужая душа — потемки.

— Я… я хочу только… можно закурить?

— Пожалуйста.

Я подвигаю ей пепельницу, а сам думаю, что тайну окурков я тоже не разгадал. Сейчас вот она покурит, сыграет, а потом пепельница вновь будет чистой. Загадка, в отличие от света, для меня пока необъяснимая.

Женщина роется в сумочке, достает длинные тонкие сигареты, первую неловко ломает, прикуривает вторую от обычной китайской зажигалки.

Пауза затягивается и я собираюсь нарушить тишину, как она вдруг говорит.

— У меня просто нет другого выхода. Понимаете, просто нет другого выхода. Два года назад я полюбила одного человека…

Мне уже все ясно и скучно. Ненавижу эти скучные драматические рассказы. Отстраненным тоном, как можно более равнодушно, я произношу:

— Пожалуйста, выберите коэффициент вашей ставки.

— Подождите! — она нервно тушит сигарету в пепельнице. — Я… понимаете… я…

— Пожалуйста, выберите коэффициент вашей ставки. — на этот раз я повышаю голос и это срабатывает.

— Мне… мне надо один к четырем… Он погиб по моей вине и я…

— Масть, принято. Назовите вашу масть.

— Червы…

Я всего лишь на одно мгновение отвлекаюсь от пепельницы, а когда смотрю на нее снова, она девственно чиста. Ни пепла, ни окурка.

— Червы, принято. — подтверждаю я и кладу карты на стол. — Ставки сделаны, ставок больше нет. Пожалуйста, снимите карты.

Она смотрит на меня и я уже примерно представляю, что сейчас будет.

— Но если я проиграю…

— Пожалуйста, снимите карты. — я снова повышаю голос, но для моей клиентки это последний шанс.

Она перегибается через стол и шепчет:

— Помогите мне! Пожалуйста! Что вам нужно? Я могу заплатить, сколько угодно, назовите цену! У меня дом в Лондоне, яхта, самолет… я отдам вам все… только дайте мне выиграть… вы же можете, я уверена в этом…

И это я проходил, и тоже не единожды. Правда, обычно сначала пытаются купить, а потом пытаются умолять. Эта вот решила наоборот поступить.

Так или иначе, у меня есть еще одна формулировка, который срабатывает безотказно.

— Напоминаю, что ваша заявка может быть аннулирована из-за нарушения регламента.

Она долго смотрит на меня. Я чувствую это, но смотрю не на нее, а на колоду. Не хочу наблюдать за ее эмоциями. Мне на самом деле ведь не хочется, чтобы ее заявку аннулировали. Поэтому я просто смотрю на карты и жду.

Она рывком снимает половину колоды, затем перегибается через стол и смотрит на меня то ли с презрением, то ли с ненавистью.

— Вы же специально так сделали, да? У нас просто нет выбора! Чтобы что-то изменить, мы идем к вам, а вы пользуетесь этим…

Дура. Кто мы? Я такой же, как и ты, только сижу с другой стороны стола. И ты можешь смотреть на меня как угодно, это ничего не изменит, потому что ты дура и ничего не знаешь. Мы… кто мы? Кому ты это адресуешь?

Так я, конечно же, ей не говорю, а просто переворачиваю трефового короля.

Все-таки это была ненависть во взгляде.

— Ублюдки! Будьте вы прокляты! — бросает она мне в лицо, пока я произношу стандартную формулировку про несыгравшую ставку.

Она вскакивает и пытается убежать. Да только куда тут убежишь…

Я прячу пистолет, тусую колоду и думаю, что все игроки одинаковы. И если бы не сейчас, то она все равно бы вернулась сюда второй, или третий раз, и в итоге рано или поздно все закончилось бы именно так, как и закончилось.

Есть игра. Есть правила. Есть ставки. И если ставки сделаны, то уже ничего нельзя изменить, надо только ждать результата.

Все, кто приходит сюда — все они знают, на что идут. Только не все понимают.

— Поздравляю, ваша заявка при…

Когда мой новый клиент садится и снимает темные очки, руки мои замирают.

— Здорово, Леха! — бросает он и знакомым жестом вешает очки на рубашку. — Узнал?

— Да. — киваю я, и откашливаюсь от неожиданности. — Узнал. Привет, Ром.

— Красава, помнишь. — Ромка широко улыбается. — Это ж сколько мы с тобой не виделись…

Вообще не изменился. Каким был, такой и остался — всегда все хорошо и жизнь прекрасна. Одновременно сияет лысиной и улыбкой.

— Зачем ты сюда пришел? — спрашиваю я.

— Ты лучше спроси, как я бился за то, чтобы ваши мою заявку приняли. — отмахивается он, продолжая улыбаться.

А мне не до смеха. И меня даже не коробит слово «ваши».

— Поверь, лучше бы не приняли. Ром, зачем ты сюда пришел?

— Я закурю?

Двигаю ему пепельницу.

Рома закуривает свои неизменные «Мальборо», смотрит на меня исподлобья, думает.

— Тебе важны мои мотивы, или ты хочешь узнать, что со мной случилось за последние годы? — поскольку я не сразу отвечаю, он продолжает. — Лех, слушай, я сделал свой выбор. Мне это надо. Поэтому я сюда и пришел. Давай обойдемся без этих распросов.

Я должен начинать игру, но вместо этого я не удерживаюсь и говорю:

— Пять.

— Что пять? — непонимающе смотрит на меня Ромка.

— Пять лет назад, в бильярдной в Сочи. Мы виделись в последний раз, когда Грека катали. Потом я сюда пришел…

— Точно, Грека, у Вартана в «Пирамиде»! — восклицает Ромка. — Эх… как молоды мы были… Ладно… — он трет подбородок, затем говорит. — Ну че, Леха, играть будем?

Я начинаю и голос мой предательски подрагивает:

— Коэффициент выигрыша вашей ставки составит: при правильно угаданном цвете один к двум, при правильно угаданной масти…

— Лех, ты че, думаешь, что я сюда пришел, не зная кэфов? — перебивает меня Ромка. — Дружище, за эти пять лет жизнь меня потрепала основательно, но все же дураком не сделала. Я готов.

Я все еще собираюсь с мыслями, как сказать.

— Ром… извини… но я не смогу тебе помочь. Ты должен понимать это.

— Я понимаю… — кивает он и улыбается.

— Я не смогу помочь… — я чуть приподнимаю колоду.

Рома улыбается еще шире и подмигивает мне.

— Я знаю принцип этой игры, братан. — и добавляет. — Все нормально, Лех. Я знаю, где я нахожусь и во что играю.

— По старой дружбе могу лишь посоветовать выбрать цвет. — быстро говорю я. — Не знаю, чего ты хочешь там добиться, но с цветом, поверь, гораздо больше шансов…

Рома тушит сигарету, откидывается на спинку стула. Как-то глупо он себя ведет… или это не глупость.

— Я в курсе некоторой статистики. — говорит он. — Ну? Давай, что ли? Начали?

— Выберите коэффициент. — произношу я немного официально.

Когда говорю, рефлекторно скашиваю глаза на пепельницу — она оказывается пуста. Я еще думаю, что надо бы попросить Ромку провести эксперимент с пепельницей, если он выиграет.

И в этот момент Ромка называет кэф.

— Карту. Один к тридцати шести.

Я на самом деле думаю, что ослышался.

— Что? — переспрашиваю я. — Ты что, упоротый?

— В чем проблема? — улыбается он. — Я выбрал коэффициент один к тридцати шести.

— Зачем?! — восклицаю я.

— Что, не сможешь меня пристрелить? С незнакомыми людьми играть легко, а с друзьями? Еще не разу не играл? В меня сможешь выстрелить?

Я рассматриваю бывшего напарника, а тот улыбается, как ни в чем не бывало.

Этот ублюдок сидит и смеется мне в глаза. А пока я пытаюсь сообразить, что ему сказать, он добавляет:

— Карту, Леха, карту.

Он не нарушает правила. Он не волнуется. Он ведет себя как глупый наивный идиот, но я общался с ним достаточно, и знаю, что он не идиот. Далеко не идиот.

— Ты… тебе что-то удалось узнать? — осторожно спрашиваю и даже немного подаюсь вперед.

— Я каждое мгновение узнаю что-то новое. — отвечает он. — Лех, мы играем, или как?

— Ты ведь не будешь просто так рисковать, Рома? Ты что-то знаешь?

И он повышает голос. Он, не я — требует, чтобы игра шла по правилам. А по правилам — это значит и без лишних вопросов.

— Я выбрал карту! Коэффициент один к тридцати шести!

— Карта, принято. — цежу я сквозь сжатые зубы. — Назовите вашу карту.

— Ну… даже не знаю… — он смотрит на меня с издевкой и даже наслаждается ситуацией. — Давай наверное семерку червей, а?

Я молчу и сглатываю слюну. Кажется, слишком гулко. Рома перегибается через стол и раздельно чеканит:

— Семерка червей.

У меня только один вариант для дальнейших действий.

— Семерка червей, принято. Ставки сделаны, ставок больше нет. Пожалуйста, снимите карты.

Он слишком небрежным движением сдвигает карты. Практически не глядя на колоду.

— У тебя нет шансов. — моя ненависть к нему зашкаливает, но ему плевать.

Я переворачиваю карту.

Рома сидит, развалившись на стуле. Закуривает еще одну сигарету, наблюдает за мной, ухмыляется.

Это игра. Такие правила. Я тоже когда-то сделал ставку, и только что ее разыграли.

Я достаю Дезерт, кладу его на стол рукояткой вперед. Кажется, сейчас я узнаю ответ на тот вопрос, который мне не давал покоя все время, пока я тут сидел. Правда, вряд ли сейчас это актуально.

— Лех, напоследок… — просит Рома и тянется к пистолету. — А откуда тут свет?

— Пошел ты… — бросаю я и показываю ему средний палец.

Он продолжает улыбаться, когда стреляет в меня.

Я лечу куда-то в темноту, и даже не знаю, вверх или вниз. Мимо меня пролетает окурок «Мальборо», хотя возможно, мне это только кажется.

Последнее, что я слышу — это бодрый Ромкин голос, радостно произносящий кому-то:

— Поздравляю, ваша заявка принята…

© 28 мая, 2010 sanych74