Рассказы. Часть 1

ОСТРОВ НЕРАЗУМИЯ

Директор Города 72, Североамериканский Дивизион 16, вопросительно глянул из-за стола на своего помощника.

— Следующее дело — Аллан Манн, личный номер 2473R6, объявил Первый Помощник Директора. — Обвиняется в нарушении разумности.

— Арестованный доставлен? — спросил Директор, и когда его подчиненный кивнул, он приказал: — Сюда его.

Первый Помощник Директора вышел за дверь и тут же вернулся обратно. За ним вошел и арестованный с двумя охранниками по бокам. Это был молодой мужчина в белых шортах и белой безрукавке установленной формы с синим квадратом Механического Департамента на плече.

Он робко оглядывал просторный кабинет с пультами больших вычислительных и предсказательных машин, дисками телевизоров, на которых видна была, пожалуй, половина всех городов планеты, широкие окна, из которых открывался вид на громадные металлические кубы строений Города 72.

Директор взял со стола листок и прочел:

— Аллан Манн, личный номер 2473R6, задержан два дня назад за нарушение разумности. Обстоятельства дела: Аллан Манн, в течение двух лет разрабатывавший новый атомный двигатель, отказался передать свою работу Майклу Рассу, личный номер 1877R6, несмотря на распоряжение старшего. Никакого разумного объяснения своим действиям он не привел, но утверждал при этом, что поскольку над этим двигателем он работал более двух лет, то хотел бы завершить работу сам. Поскольку совершенное деяние явилось явным нарушением разумности, то был вызван наряд охраны.

Директор поднял взгляд на арестованного:

— Аллан Манн, что вы можете сказать в свое оправдание? Юноша вспыхнул:

— Нет, сэр, мне сказать нечего. Но теперь я понимаю, что был глубоко неправ.

— Почему вы воспротивились приказу старшего? Разве он не сказал вам, что Майкл Расс лучше подготовлен, чем вы, для завершения разработки двигателя?

— Он сказал, сэр, — ответил Аллан Манн. — Но я так долго работал над этим двигателем, что мне очень хотелось закончить его самому, даже если это и заняло бы чуть побольше времени — я осознаю, что это было неразумием с моей стороны.

Директор положил листок и утвердительно склонил голову.

— Вы правы, Аллан Манн, это было именно неразумием. Вы совершили нарушение разумности, а это — удар в самое основание современной мировой цивилизации.

Он выразительно поднял костлявый палец:

— Что же, Аллан Манн, сотворило наш современный мир из сборища воюющих наций? Что избавило нас от конфликтов, страха, бедности и тягот? Что как не разумность?

Разумность возвела человека из того звероподобного состояния, которое он занимал, до того, чем он стал ныне. В прежние дни сама земля, на которой теперь высится наш город, носила на себе город, именуемый Нью-Йорк, где люди в ослеплении грызлись между собой, погрязши в трудах и заботах, и не было места сотрудничеству меж ними.

Все это удалось переменить благодаря разумности. Эмоции, прежде смущавшие и будоражившие людские умы, были преодолены и теперь мы внимаем только спокойному диктату разумности. Разумность вывела нас из тьмы варварства двадцатого века, и нарушение разумности стало серьезным преступлением — ибо это преступление непосредственно направлено на разрушение нашего мирового порядка.

Бесстрастная речь Директора совсем лишила Аллана Манна сил.

— Я все понял, сэр, — проговорил он. — Я надеюсь, что мое нарушение разумности будет расценено как лишь временное заблуждение.

— Полагаю, что это так, — сказал Директор. — Я уверен, что теперь вы осознали всю неправильность неразумного поведения. Но, — продолжал он, — даже подобное объяснение вашего деяния отнюдь не оправдывает его. Остается фактом, что вы совершили нарушение разумности, следовательно вы подлежите исправлению согласно закону.

— А как исправляют по закону? — спросил Аллан Манн.

— Не вы первый обвиняетесь в нарушении разумности, Аллан Манн, — снизошел до объяснений Директор. Не один субъект в прошлом позволял эмоциям совратить его с пути истинного. Эти атавистические возвраты к неразумию стали более редкими, но они пока еще имеют место.

Много лет назад мы разработали план по исправлению таких неразумников, как мы их называем. Мы не наказываем их, разумеется, поскольку применение наказания к кому-либо за неправомерные деяния само по себе неразумно. Вместо этого мы пытаемся лечить их. Мы ссылаем их на так называемый Остров Неразумия.

Это небольшой остров в нескольких сотнях миль от берега. Всех неразумников отвозят туда и там оставляют. Островом никто не управляет, и живут там одни неразумники. Им не предоставляется никаких жизненных удобств, которые изобрел разум человека, но им предоставлена возможность жить там на первобытный манер — как заблагорассудится.

Если им вздумается там драться или нападать друг на друга, то это их дело, нас это не касается. Пожив так в месте, где не царит разумность, они быстро понимают, каким будет и все общество без разумности. Они уясняют это, чтобы не забыть никогда, и большинство из них, отбыв свой срок исправления и вернувшись, только рады всю оставшуюся жизнь вести себя лишь разумным образом.

Именно на этот остров и должны ссылаться все виновные. На основании закона я приговариваю вас, Аллан Манн, к ссылке.

— На остров Неразумия, — со страхом проговорил Аллан Манн. — Но как надолго?

— Мы никогда не сообщаем приговоренным срок их ссылки, — сказал Директор. — Мы хотим, чтобы они чувствовали, что впереди на острове у них вся жизнь, и это служит им хорошим уроком. Когда ваш срок окончится, за вами прилетит сторожевой флаер и заберет вас обратно.

Он встал.

— Что вы имеете заявить относительно вашего приговора?

Аллан Манн долго оставался безмолвен, потом проговорил еле слышно:

— Ничего, сэр, это поистине разумно с вашей стороны определить мне исправление в соответствии с законом.

Директор улыбнулся.

— Я рад видеть, что вы уже на пути к исправлению. По окончании вашего срока я надеюсь увидеть вас полностью исцеленным от неразумия.

Флаер резал воздух над серым океаном, как торпеда. Давно уже пропал из вида берег, и теперь под полуденным солнцем от горизонта до горизонта простиралась серая пустыня океана. Аллан Манн смотрел на нее из окна флаера с нарастающим чувством обессиленности. Он был взращен в большом городе как и любой иной член цивилизованного человечества, и испытывал врожденный страх перед одиночеством. Стремясь избавиться от него хотя бы ненадолго, он пытался заговорить с двумя охранниками. Правда, у них явно не было особой охоты общаться с неразумником.

— Через несколько минут остров, — откликнулся один из них, — недолго вам осталось.

— Где вы высадите меня? — спросил Аллан. Там есть какой-нибудь город?

— Город на Острове Неразумия? — охранник покачал головой. — Нет, конечно. Эти неразумники просто не в состоянии долго работать сообща, чтобы построить город.

— Но есть же там какое-то место, чтобы нам жить, — с тревогой допытывался Аллан.

— Где место найдете, там и жить будете, — неприязненно ответил охранник. — Некоторые неразумники построили для себя что-то вроде деревни, а другие так и бегают дикарями.

— Но ведь и они должны где-нибудь есть и спать, — настаивал Аллан со всей твердостью веры во всеприсутствие пищи, крова и гигиенических удобств, предоставляемых чадолюбивым правительством.

— Ну уж спят они на самых лучших местах, я так думаю, — сказал охранник. — Едят плоды и ягоды, убивают мелких животных и их тоже едят.

— Едят животных?!! — Аллан Манн из пятидесятого поколения вегетарианцев был так поражен этой вздорной мыслью, что притих до тех пор, пока пилот не бросил через плечо: «Остров по курсу.»

Вместе с охранниками Аллан тревожно всматривался вниз, пока флаер снижался по спирали к острову. Остров был невелик — просто продолговатый клочок суши, лежащий посреди океана как спящее морское чудище. Густой зеленый лес покрывал его низкие холмы и пологие лощины и спускался к песчаным пляжам. А для Аллана Манна этот остров был диким и дикарски невозможным.

Он видел тонкие струйки дыма, поднимавшиеся на западной оконечности острова, но это свидетельство присутствия человека его не утешило, а наоборот — испугало. Эти дымы поднимались от тех устрашающих костров, у которых неразумники терзали и пожирали плоть живых существ…

Флаер снизился, скользнул над пляжем и приземлился, взвихрив песок двигателями мягкой посадки.

— Давайте на выход, — скомандовал старший охранник, открывая дверь. — И отходите побыстрей от флаера.

Но ступив на горячий песок, Аллан уцепился за дверь флаера как за последнюю соломинку цивилизации.

— Вы вернетесь за мной, когда кончится мой срок? Вы сумеете найти меня? — кричал он.

— Если вы будете на острове, то мы вас отыщем, но не стоит об этом беспокоиться: приговор может оказаться и пожизненным, — усмехнулся старший охранник. — А если нет, то мы вас найдем, если только кто-нибудь из неразумников не убьет вас.

— Убьет меня? — Аллана поразил ужас. — Вы хотите сказать, что они убивают друг друга?

— А как же? И с удовольствием, — сказал охранник. Давайте-ка побыстрей удирайте с пляжа, пока вас не заметили. Помните, что отныне вы живете с неразумниками.

Дверь хлопнула, взревели двигатели, и флаер взмыл вверх.

Аллан Манн тупо смотрел, как он поднимается, кружится в солнечном сиянии как блистающая чайка, а затем устремляется обратно, на запад. Аллан до боли всматривался в небо, удерживая взглядом исчезающую точку, направляющуюся туда, где люди разумны, а жизнь протекает безопасно и размеренно. Здесь — было страшно.

Вдруг Аллан сообразил, что стоять на голом пляже попросту опасно, и что его легко можно увидеть из леса. Ему и в голову не приходило, зачем неразумникам потребуется убивать его, но в голову лезло самое худшее. Он бросился к лесу.

Ноги вязли в горячем песке. Аллан был хорошо тренирован, как и все граждане современного мира, но продвигаться ему было трудно. Он ждал, что в любую минуту на пляж может выскочить толпа вопящих неразумников. Он совсем позабыл, что сам он теперь такой же приговоренный неразумник, и чувствовал себя единственным представителем цивилизации, заброшенным на этот дикарский остров.

Он добежал до леса и бросился в кусты, переводя дыхание и озираясь. Лес был горяч и тих, царство зеленого мрака, покоящегося на золотых столбах солнечных лучей, пробивающихся сквозь прогалины лиственного полога. Кругом щебетали птицы.

Аллан задумался о своем положении. Жить ему на острове неизвестно сколько. Может — месяц, год, а может — и много лет. Теперь он осознал, насколько неведенье осужденного о сроке наказания делает само наказание более ощутимым. Ведь может случиться и так, что ему придется провести на острове всю жизнь, как сказал охранник!

Он пытался убедить себя, что это невозможно, что наказание не может оказаться столь суровым. Но сколько бы ни пришлось здесь прожить — к этой жизни надо приготовиться. Следует позаботиться о крове и пище, а также о защите от других неразумников. Он решил, что сначала нужно найти укромный уголок для шалаша, построить шалаш, затем набрать ягод или плодов, о которых говорили охранники. Мысль о плоти живых существ вызывала тошноту.

Аллан встал и осторожно осмотрелся. Зеленый лес казался тихим и мирным, но Аллан населил его мириадами опасностей. Из-за каждого куста за ним настороженно следили чьи-то глаза. Все же надо поискать место поукромнее, и он двинулся через лес, решив держаться подальше от западного края острова, где он видел дымы.

Он сделал лишь дюжину боязливых шагов, как вздрогнув, остановился в испуге. Кто-то ломился к нему через кусты.

В скованном паникой мозгу не возникло даже и мысли о схватке, когда из ближайших кустов выскочила девушка в порванной тунике, отшатнувшаяся при виде Аллана.

Кожу ее покрывал загар, черные волосы были коротко острижены. Незнакомка шарахнулась от Аллана и взмахнула коротким дротиком, готовым устремиться к нему.

Если Аллан хотя бы качнулся в ее сторону, дротик неминуемо был бы пущен в него, но Аллан, как и девушка, стоял неподвижно, дрожа от испуга. Они стояли так, пока девушка не убедилась, что опасности для нее нет. Тогда страх в ее глазах истаял.

Все не спуская с него глаз, она стала осторожно пятиться, пока не прижалась спиной к густым кустам. Только обеспечив себе возможность быстро убежать, и разглядев его получше, она заговорила.

— Ты новенький? — выговорила она. — Я видела: флаер прилетал.

— Как новенький? — не понял Аллан.

— Ну, в смысле — на острове новенький. Тебя же только вот высадили.

Аллан кивнул. Его все еще потряхивало.

— Да, меня только что высадили. Это из-за нарушения разумности…

— Ясное дело, — сказала она. — Все мы тут неразумники. Это старое хреновье из директората шлет сюда народ что ни день.

При столь непочтительном именовании правителей разумного мира Аллан опешил.

— Почему бы им не ссылать нас? — запротестовал он. Это же справедливо, если они корректируют неразумников.

Девушка смотрела на него во все глаза.

— Ты говоришь совсем не как неразумник.

— Я надеюсь, что нет, — откликнулся он. — Я совершил нарушение разумности, но я все осознал и раскаялся в своем преступлении.

— Ну-ну, — протянула она. Тебя как зовут? Меня — Лита.

— Мое имя Аллан Манн. Мой личный номер… — он запнулся.

В лесу заголосила какая-то птаха. Крик ее вернул девушку к действительности. В глазах ее снова появился страх.

— Давай-ка удирать отсюда, — бросила она. — За мной Хара охотится. Скоро он сюда доберется.

— Охотится за тобой? — Аллан, похолодев, вспомнил рассказ охранника. — Кто такой Хара?

— Хара на острове босс — у него пожизненный срок. Его сослали месяца два назад, а он уже уделал всех самых здоровых мужиков на острове.

— Ты имеешь в виду, что они дерутся, чтобы определить лидера? — недоверчиво спросил Аллан. Лита кивнула.

— Понятное дело. Тут тебе не цивилизация, где в шишки попадают с большого ума. Ну и Хара ищет меня.

— Он хочет убить тебя?

— Вот еще! Он хочет, чтобы я стала его женщиной, а я уперлась. Ни за что не пойду с ним. — Ее глаза вспыхнули.

Аллан Манн почувствовал, что попал в какой-то непонятный ему мир.

— Как — его женщиной? — нахмурился он.

Лита нетерпеливо кивнула.

— Здесь никакой Евгенической Комиссии нет. Люди сходятся просто так, а мужчины дерутся из-за женщин. Хара пристал ко мне, а я его не хочу. Ну, он взбеленился сегодня и заорал, что сделает меня. Я смылась из деревни. Он собрал мужиков и кинулся меня искать, а я… Слушай!

Лита замерла. Аллан, прислушивавшийся вместе с ней, услыхал, как вдали кто-то продирается сквозь чащу.

— Они идут! — закричала Лита. — Быстро удираем.

— Да как они могут… — беспомощно начал Аллан, но поняв, что уже бежит вместе с девушкой через лес, осекся.

Ветки цеплялись за его шорты, колючки драли ноги. Лита бежала к центру острова и Аллан изо всех сил старался не отстать от нее.

Мускулы его были превосходно тренированы, но обнаружилось, что убегать по лесу от опасности — это совсем не то же самое, что бегать под лучами искусственного солнца в гимнастических залах Города. Дыхание перехватывало, по спине прокатывался холод, когда он слышал позади крики погони.

Лита оглядывалась на бегу. Лицо побледнело под загаром. Аллан твердил себе, что было бы совсем неразумно бежать с этой девчонкой — будут неприятности. Он не успел еще обдумать собственное положение, как они вырвались с Литой на небольшую полянку, а вслед — другой человек.

Разнесся бычий победный рев, и Аллан разглядел преследователя. Грудь — бочкой, налитые мускулы, огненно-рыжая шевелюра и волосы на груди, рожа сияет. Девушка бросилась спрятаться за Аллана, но рыжий схватил ее за руку.

— Хара! — выдохнула она, пытаясь освободиться.

— Не вышло удрать, а? — рявкнул тот, уперся глазами в Аллана. — Вот с этой бледной поганкой?

— Ладно, глянем, так ли он хорош, чтобы отбить девку у Хары, — добавил он. — У тебя ни дубины, ни копья — на кулаках драться будем.

Он бросил дубинку и дротик на землю и, сжав кулаки, пошел на Аллана.

— Что вы имеете в виду, — изумился Аллан.

— Хорошую драку, — проревел Хара, — захотел эту девку, так подерись за нее.

Аллан Манн мгновенно оценил положение. Против этого дикаря-громилы у него шансов мало, значит, именно теперь следует воспользоваться разумом, что дает человеку преимущество перед зверем.

— Я совсем не хотел ее, — сказал он, — и не хочу из-за нее драться.

Хара остолбенел, и Аллан заметил, как посмотрела на него Лита.

— Не хочешь драться, так мотай отсюда, крысенок.

Хара повернулся, чтобы схватить девушку. И тут же Аллан мигом нагнулся, подхватил брошенную Харой дубину и сзади хватил его по голове. Рыжий свалился как мешок.

— Давай, — закричал Аллан Лите, — пока он придет в себя, мы успеем скрыться! Быстро!

Они кинулись в кусты. Скоро они услыхали, как голоса, перекликавшиеся по лесу сменились сначала гвалтом, затем — тишиной. Они остановились отдышаться.

— Вот это была работа мозга, — ликуя, проговорил Аллан Манн. — Раньше, чем через час он не придет в сознание.

Лита взглянула на него с презрением.

— Так драться нечестно.

Аллан был ошеломлен.

— Нечестно, — повторил он, — но, слушай, когда ты хотела от него убежать — не думала же ты, что я стану драться с ним на кулаках.

— Это было нечестно, — заявила она снова, — ты ударил его, когда он на тебя не смотрел, а это подло.

Не будь Аллан Манн человеком сверхцивилизованным, он, пожалуй, выругался бы.

— А что тут такого, — смущенно вопросил он. — По-моему, было только разумно использовать хитрость против силы.

— Знаешь, на острове как-то не слишком заботятся о разумности. Хорошо бы это до тебя дошло.

— Раз так — в следующий раз избавляйся от него сама! — зло сказал он. — Вы, неразумники… Слушай, а ты-то как здесь оказалась?

Лита улыбнулась.

— У меня пожизненный срок. И у Хары, да и почти у всех в деревне.

— Пожизненный? Что ты натворила, что тебя сослали на всю жизнь в это ужасное место?

— Понимаешь, шесть месяцев назад, Евгеническая Комиссия в нашем городе подобрала мне мужчину. А я от него отказалась. На Комиссии меня обвинили в нарушении разумности, и когда я так и не согласилась — сослали меня сюда пожизненно.

— Еще бы, — выдохнул Аллан Манн, — отказаться от подобранной пары — я и не слышал о таком. Почему ты это сделала?

— Не понравилось мне, как он на меня поглядел, — сказала Лита так, будто это все объясняло.

Аллан Манн беспомощно помотал головой. Поди пойми этих неразумников!

— Пойдем-ка поглубже в лес, — предложила Лита. — Хара скоро оклемается и постарается добраться теперь уже до тебя.

При этой мысли у Аллана мороз пробежал по коже. Он представил разъяренного Хару и себя — в хватке этих волосатых лап. Он подошел к Лите и огляделся.

— Куда теперь? — спросил он шепотом.

Он кивком указала к центру острова.

— Там в лесу будет поспокойней. Надо держаться подальше от деревни.

Они двинулись через лес. Впереди шла Лита с дротиком наготове. Аллан шел за ней. Через несколько минут ему удалось подобрать тяжелый твердый деревянный сук, который, при нужде, мог стать славной дубиной. Он шел вперед, неловко сжимая оружие.

Они все углублялись в лес. И это был странный мир для Аллана. Леса он видел только из флаера: зеленые пространства между городами. Теперь он сам попал в такое место и стал его частью. Птицы и насекомые, мелкое зверье в кустах: все было в новинку. Не раз Лита шикала на него, когда под его ногами трещали сухие сучья. Сама девушка продвигалась сквозь лес тихо, как кошка.

Они взобрались по склону и перевалили через гребень. Наверху Лита остановилась, чтобы показать ему прогалину на западе острова, где стояла деревня — десятка два-три деревянных домов. Из труб шел дым. Аллан видел стоящих людей и детей, играющих на солнышке. Деревня его очень заинтересовала, но Лита вела вперед.

Лес вокруг сгустился, и Аллан стал чувствовать себя безопаснее. Он уже наловчился ходить по лесу. Вдруг — сбился с ровного шага. Из под ног выскочил кролик, но скрыться не успел — вспыхнул в воздухе короткий дротик Литы. Кролик закувыркался и стих.

Девушка подбежала и подобрала его, встряхнула и подняла кролика с торжеством. Вот и ужин, — сказала она. Аллан, не понимая, уставился на нее. Его трясло от увиденного, как трясло его далеких предков от увиденного убийства. Все же он постарался скрыть от Литы свое впечатление.

Они добрались до лесного овражка, здесь Лита остановилась. Солнце уже садилось, и лес погружался в темноту. Лита сказала ему, что ночевать придется здесь, и принялась сооружать два шалаша.

Под ее командой Аллан таскал и укладывал ветки. Она то и дело поправляла его работу, а он чувствовал себя до смешного беспомощным в таком нехитром деле. Когда они, наконец, закончили, перед ними стояли два крепеньких шалашика. Аллан поглядел на эти сооружения из ничего, и впервые почувствовал уважение к этой девчонке.

Он наблюдал за ней, пока она, достав из мешочка на поясе кремень и кресало, добывала огонь. Его полностью захватило наблюдение за тем, как она высекала искры и бережно подкармливала огонек. Скоро засветился крохотный костерок, достаточно маленький, чтобы дым от него не был виден над черневшим лесом.

Затем она молча освежевала кролика. Аллан смотрел на нее в ужасе. Окончив, она стала кролика жарить. Протянула ему на палочке кусочек мяса — поджарь сам.

— Я не могу это есть, — сквозь тошноту сказал он.

Лита взглянула на него, улыбнулась.

— Со мной такое же было, когда я сюда попала. Да и с остальными тоже. Ничего, вошли во вкус, понравилось.

— Понравилось есть плоть других живых существ? — сказал Аллан. — Я не смогу никогда.

— Проголодаешься — съешь, — хладнокровно сказала она, продолжая жарить кусок кролика.

Аллан глядел, как она ест подрумянившееся мясо, и чувствовал, что он уже очень проголодался. Он не ел с утра.

Он сидел и мысленно сравнивал теперешнее свое положение и завтрак в Пищеварительном Диспансере с автоматизированно подаваемыми кашками.

Ягоды собирать было темно. Он сидел и смотрел на едящую девушку. Запах паленого мяса, сначала казавшийся ему отвратительным, теперь был, вроде бы, вовсе не плох.

— Ешь давай, — сказала она, протягивая кусок жареного мяса. — Пусть это дрянь, но будет только разумно, если ты будешь есть для поддержания жизни. Или нет? Лицо Аллан прояснилось, и он через силу кивнул. Конечно же, это всего лишь разумно — есть то, что под рукой, когда в этом есть необходимость.

— Не знаю, смогу ли я, — проговорил он, не отрывая взгляда от румяного кусочка.

Он робко надкусил мясо. При мысли о том, что во рту у него сейчас плоть другого, недавно еще живого, существа, он почувствовал спазм в желудке. Через силу откусил немного. Было горячо, и — совсем не противно. В рот текли какие-то соки, совсем непохожие по вкусу на еду в Пищеварительном Диспансере. Нерешительно куснул еще раз.

Опустив глаза и незаметно улыбаясь, Лита наблюдала втихомолку, как исчез сначала один, потом еще один кусок мяса. Челюсти у него болели от непривычной работы по пережевыванию пищи, зато желудок посылал радостные известия. Он не отрывался, пока не съел все мясо, затем вернулся к брошенным было костям и тщательно обглодал их.

Наконец оторвался — руки жирные — и встретил глазами загадочную улыбку Литы. Аллан вспыхнул.

— Ведь было только разумно съесть его всего, раз уж начал есть, — оправдывался он.

— Тебе понравилось? — спросила она.

— Понравилось — не понравилось. Какое это имеет отношение к питательным качествам пищи? — упрямился он. Лита смеялась.

Погасив огонь, они залезли по шалашам. Дротик Лита взяла с собой, а он свою дубину оставил снаружи. Лита показала ему, как заложить отверстие изнутри.

Какое-то время Аллан без сна лежал в темноте на постели из веток, что сложила она. Он нашел постель очень неудобной.

Он не мог не сравнить эту постель со своей уютной кроватью в общей спальне, что была его домом в Городе 72. Когда-то он снова окажется в ней? Когда…

Аллан сел, протирая глаза, увидел, как солнце пробивается в щели между листьев. Он таки заснул на ветках и спал крепко. Но вставая и выбираясь из шалаша, он почувствовал, что изрядно отлежал бока. Спина не гнулась.

Было раннее утро, но солнце уже светило вовсю. Второй шалаш был пуст. Литы нигде не было видно.

Аллан ощутил внезапную тревогу. Что стряслось с его спутницей?

Он почти решился рискнуть и крикнуть ее, как за его спиной зашелестели кусты. Он обернулся кругом — из кустов она. Полные пригоршни ярко-красных ягод.

— Завтрак, — улыбнулась она, — пока весь тут.

Ягоды были съедены.

— Что теперь будем делать? — спросил Аллан. Лита нахмурилась.

— В деревню мне нельзя — Хара может быть там. Тебе тоже нельзя после того, как ты его уложил.

— Я и не хочу туда, — тут же запротестовал Аллан. Одного неразумника он уже повидал. Не великое удовольствие смотреть на остальных таких же.

— Двинем поглубже к центру острова. Поживем немного в лесу, — сказала она.

Они отправились в путь. Девушка — с дротиком, Аллан тащил свою дубину. Боль в затекших мышцах быстро проходила. Аллан даже находил некоторое удовольствие, пробираясь по пятнистому от солнца лесу.

Они не слышали никаких признаков погони и, продвигаясь, немного потеряли осторожность. Это было ошибкой. Аллан Манн понял это, получив сильный удар, от которого почти отнялась левая рука. Аллан обернулся — двое оборванных мужчин яростно ломились к нему из кустов.

Один из них запустил дубинкой в Аллана, другой рвался с дубиной наперевес, чтобы довершить то, что не удалось напарнику. Удирать было некуда, применять стратегию — некогда, и Аллан с отчаянием загнанного зверя, подняв свое оружие, ринулся на нападавшего.

Первым же диким ударом он вышиб дубину из рук противника. Он слышал крик Литы, но страх уже сменился бешенством, и он обрушил на соперника град ударов. Вдруг Аллан увидел, что перед ним никого нет, а враг лежит неподвижно у его ног. Второй бросился к упавшей дубине. Лита бросила в него дротик, но промахнулась. Но когда он нагнулся к оружию, взлетела в мощном замахе дубина Аллана. Он промахнулся на фут, но и этого хватило, чтобы тот, кинув оружие, бросился удирать обратно в лес.

— Хара! — орал он на бегу, — Хара! Они тут!

Лита бросилась к задыхающемуся Аллану.

— Ты не ранен? Ты их обоих вырубил — здорово!

Но внезапное помрачение уже покинуло Аллана. Теперь он чувствовал только страх.

— Сейчас он приведет сюда и Хару, и всех остальных! — кричал он. — Бежим скорей!

Девушка подхватила свой дротик, и они кинулись в лес. Позади разносились голоса.

— Ты так лихо дерешься — чего же трусить? — восклицала Лита на бегу, но Аллан затряс головой.

— Я даже не соображал, что делаю. Тут какое-то жуткое место — эти драки, суматоха… безумие какое-то. Мне пришлось поступать так же неразумно, как эти. Если я когда-нибудь выберусь отсюда…

Они бежали, а крики погони становились громче и ближе. Преследователей было не меньше дюжины. Аллану казалось, что он различает бычий рев Хары. При мысли об этом рыжем верзиле Аллан весь подобрался.

Они с девушкой проскочили еще один лесистый склон и вдруг очутились на открытом пляже, за которым — море.

— Они загнали нас на восточный конец острова. Дальше некуда, и мимо них не прорваться! — крикнул Аллан.

Лита остановилась, словно решившись:

— Ты прорваться сможешь! — сказала она. — Я стану здесь, на пляже. Они меня увидят и бросятся ко мне. А ты в это время смоешься в лес.

— Я же не могу вот так смыться и бросить тебя Харе, — растерянно сказал Аллан.

— Почему же? Вот уж будет неразумно с твоей стороны — торчать тут, дожидаясь Хару, верно? Ты же знаешь, что он с тобой сделает?

Аллан в замешательстве покачал головой:

— Нет, удирать тоже неразумно. Ничего хорошего тебе от него не будет. А если и неразумно?.. Никуда я не пойду!

— Иди, иди скорей, — толкала его Лита обратно в лес.

— Они сейчас будут здесь. Аллан Манн, колеблясь, шагнул к лесу, вошел в кустарник. Остановился, оглянулся на стоящую на пляже Литу. Было слышно, как погоня продирается через кусты.

Он чувствовал, что здесь что-то не то с этой самой разумностью. Что-то неправильно. Он еще продолжал оценивать разумность своего поведения. Этой девушки он никогда прежде не встречал. Она — неразумница, сослана пожизненно. Чего ради нужно становиться у Хары на пути из-за этой девчонки. Тут и думать нечего…

Через кусты, совсем рядом с притаившимся Алланом проломилась на пляж здоровенная туша. Хара выскочил на чистое место и, увидев девушку, издал торжествующий рев. Она не успела повернуться, Хара схватил ее за руку, вырвал дротик и отбросил в сторону. В следующий миг Аллан позабыл все резоны, и красный прилив безумной ярости, хлынувшей по жилам, вынес его на пляж.

— А ну, пусти ее! — заорал он и, взмахнув дубиной, ринулся на Хару. Рыжий верзила развернулся, отпустил девушку и встретил отчаянный удар Аллана своей дубиной, да так, что оружие Аллана разлетелось на куски, а сам он свалился на песок.

— Схлопотал? — рыкнул Хара. Он отбросил и свою дубину, сжал громадные кулаки. — Кончай ночевать и получи, что причитается.

Аллан почувствовал, как какая-то непреодолимая внешняя сила подняла его и бросила на Хару.

Сквозь красную пелену он видел, как наплывала на него эта мрачная рожа, потом она дернулась. Больно руку. Аллан понял, что ударил Хару в лицо.

Хара рявкнул и свирепо размахнулся. От удара Аллан потерялся, потом ощутил, что вновь поднимается с песка, а по щеке течет что-то теплое.

Он обрушился на Хару, подняв обе руки, и замолотил кулаками по рыжей морде.

Что-то твердое ударило его в грудь. Весь мир вокруг — пляж, море, небо — плясал перед глазами.

Вдруг зрение прояснилось. Он разглядел яростную физиономию Хары, его мелькающие кулаки, орущих оборванцев, сгрудившихся позади Хары. И снова горячий песок под спиной. И снова он вскакивает и бросается вперед.

Он вслепую бросал кулаки в красную пелену, в которой плясало лицо Хары. По глазам что-то текло и мешало смотреть, но и Хара был с разбитой рожей.

Удар в голову уронил его на колени. А он вновь встал, и оба кулака полетели вперед. Теперь в глазах Хары изумления было не меньше, чем злости. Хара отскочил от бросившегося на него Аллана.

Аллан почувствовал, что силы быстро уходят, собрался, и, вкладывая всю тяжесть тела, бросил оба кулака вперед на уровне пояса. При этом он получил два удара сам: по зубам и по уху. И тут он услышал, как Хара задохнулся, и увидел, как тот валится на песок с посеревшим лицом.

Слепящий песок пляжа встал дыбом и ударил его. Кричали люди, кричала Лита.

Он ощутил, что руки Литы поддерживают его, вытирают его лицо… Ее руки…

Внезапно ее руки стали большими и грубыми. Он открыл глаза. Над ним стояла не Лита. Над ним стоял одетый в белое охранник.

Аллан огляделся. Ни пляжа, ни моря — металлическое нутро флаера. Впереди — спина пилота. Слышен рев рассекаемого воздуха снаружи.

— Пришли в себя, наконец? — сказал охранник. — Вы были без сознания полчаса.

— А где… как?.. — с трудом выговорил Аллан.

— Вы не помните? — спросил охранник. — Не удивительно. Когда мы прилетели, вы уже совсем теряли сознание. Понимаете, вы были приговорены только к одним суткам ссылки на остров. Мы прилетели за вами и установили, что вы подвергаетесь нападению со стороны одного из этих неразумников. Поэтому мы подобрали вас и полетели обратно. Мы уже почти долетели до Города 72.

В полном отчаянии Аллан сел.

— А Лита? Где Лита?

— Вы имеете в виду эту девушку неразумницу, что была там? Конечно же, она там и осталась. У нее пожизненная ссылка. Она подняла большой шум, когда мы сели и забирали вас.

— Но я не хочу покидать там Литу, — крикнул Аллан. — Слышите, я не хочу ее покидать!

— Не хотите покидать ее? — переспросил пораженный охранник. — Послушайте, да вы снова становитесь неразумником. Если вы и дальше будете продолжать вести себя подобным образом, то вас снова сошлют на остров, и срок будет уже не один день, а значительно больше!

Аллан с острым любопытством уставился на него.

— Вы считаете, что если я окажусь достаточно неразумным, то меня могут сослать на остров — пожизненно?

— Несомненно могут, — заявил охранник. — Вам просто очень повезло, что в данном случае вас забрали всего через день.

Пока перелет не закончился, пока Аллан вновь не предстал перед Директором, он не произнес больше ни слова.

Директор посмотрел на его синяки и улыбнулся.

— Итак, мне представляется, что даже один день на острове стал для вас хорошим уроком в отношении того, что же есть жизнь без разумности.

— Да, я получил урок, — ответил Аллан.

— Я рад этому, — сказал ему Директор. — Теперь вы осознали, что единственным моим мотивом при вашей ссылке было исцелить вас от тенденции к неразумию.

Аллан тихо кивнул.

— Вероятно, самым неразумным с моей стороны было бы отвергнуть ваши усилия, направленные на то, чтобы исцелить меня и помочь мне, не так ли?

Директор самодовольно улыбнулся.

— Да, мой мальчик, это было бы верхом неразумия.

— Так я и думал, — проговорил Аллан так же тихо.

Короткий замах…

На этот раз, пока флаер несся к острову с Алланом Манном на борту, охранники не испытывали никакого расположения.

— Теперь вы получили пожизненную ссылку по своей собственной вине, — сказал старший. — Кто и когда слышал, чтобы кто-либо решился на столь безумный поступок — ударить Директора?

Аллан, не обращая на него внимания, всматривался вперед.

— Вот же он! Вот и остров!

— И вы рады, что снова попали сюда? — старший неприязненно отодвинулся. — Из всех неразумников, которых мы транспортировали, вы — самый худший.

Флаер скользнул вниз по теплому полуденному лучу и снова закачался на песчаном пляже. Аллан выскочил и бросился вверх по склону. Он уже не слышал, что кричал ему охранник, пока поднимался флаер. Он ни разу не оглянулся, чтобы не терять времени. Аллан устремился сначала вдоль пляжа, потом через лес — к западному краю острова.

Он выбежал на поляну, где раскинулась деревня. На поляне стояли люди, и один человек, увидев Аллана, бросился к нему с радостным криком. Это была девушка — это была Лита!

Они встретились, и Аллан не увидел ничего противоестественного в том, что рука его обняла девушку, а та припала к нему.

— Они забрали тебя утром, — плакала она. — Я думала, что ты больше никогда не вернешься.

— А я вернулся, чтобы остаться, — сказал он ей. — Я теперь тоже здесь на всю жизнь. — Он произнес это почти с гордостью.

— Ты получил пожизненный срок?

Он коротко рассказал ей, как было дело.

— Я не захотел возвращаться. Здесь мне больше понравилось, — закончил он.

— Ага, так ты вернулся! — это был бычий рев Хары, совсем близко от них. Аллан быстро повернулся — губы перекошены в ярости.

А Хара, ухмыляясь во всю разбитую физиономию, шел к нему и протягивал руку.

— Здорово, что ты вернулся! Ты же первый мужик, который смог меня вырубить. Ты мне нравишься, парень!

Аллан изумленно уставился на него.

— То есть как? Как я могу тебе нравиться после этого? Это же неразумно.

Его заглушил взрыв хохота собравшихся вокруг мужчин и женщин.

— Слушай, парень, ты живешь на Острове неразумия, — вопил Хара.

— Но Лита, — воскликнул Аллан. — Ты… ты с ней не будешь!

— Да успокойся ты, — усмехнулся Хара. Он кивнул, и из собравшейся толпы вышла яркая белокурая девушка. — Погляди-ка, что тут оставил тот самый флаер, что уволок тебя. И тоже пожизненно. Так что про Литу все забыто. Как только я увидал это чудо — верно, лапка?

— Забудь напрочь, — посоветовала девушка и улыбнулась Аллану. — Мы поженимся сегодня вечером.

— Поженитесь?

Хара кивнул.

— Верно. Мы тут совершаем старинные обряды. Здесь есть религиозный священник. Его сослали сюда, потому что религия тоже неразумна. Он все сделает.

Аллан Манн повернулся к девушке, которую продолжал обнимать. В мозгу его вспыхнула новая мысль.

— Лита, тогда ты и я…

Вечером, после того как состоялось двойное венчание, а вся деревня предавалась шумному и совершенно неразумному веселью, Аллан и Лита вместе с Харой и его новобрачной сидели на обрыве, на западном краю острова, и глядели на угасающие угли заката в темнеющем небе.

— Когда-нибудь, — сказал Хара, — когда нас, неразумников, станет гораздо больше, мы вернемся, возьмем весь мир и снова сделаем его неразумным, неэффективным до чертиков и — человеческим.

— Когда-нибудь… — прошептал Аллан.