Рассказы. Часть 1

Специалист по контактам

— Ты выйдешь из воздушного шлюза и сразу же отправишься искать приключений на свою задницу, — сказал капитан. — Вооружения у тебя достаточно для того, чтобы развязать небольшую войну. Кстати, именно этого от тебя и ожидают. Проваливай и переверни там все…

— А как насчет того, чтобы для начала выпустить кишки вам, кэп, — прервал его Чесни и молниеносно выхватил лазерный пистолет; даже тяжелый скафандр не помешал ему. Он нацелил оружие в живот капитану и нажал на спуск. Послышался громкий щелчок.

— Побереги свой боевой пыл до тех пор, пока не окажешься снаружи, холодно сказал капитан, — а потом все будет зависеть от тебя. В твоем скафандре нет ни грамма продовольствия и очень небольшой запас воды. Ты останешься там, пока не сделаешь все как следует. И твоя работа должна понравиться мне, потому что я и только я буду твоим судьей. Если ты плохо сработаешь или не сработаешь вовсе, я просто оставлю тебя там, чтобы ты умер и сгнил в своем бронированном скафандре. Просто подумай о том, что ты носишь на себе свой собственный гроб и что я являюсь единственным человеком, который может вызволить тебя из него. Чесни, сделай так, чтобы я остался доволен.

Чесни громко и внятно обругал его, но капитан не дал себе труда услышать.

— Вышвырните его вон! — приказал капитан, и два сержанта сразу же крепко схватили Чесни за руки и швырнули в раскрытый люк воздушного шлюза.

— Вы хотите, чтобы я совершил самоубийство, — сказал Чесни, когда люк уже начал закрываться. — Кто дал вам право убить меня?

— Ты сам, Чесни, когда стал бунтовать против Адмирала-Императора. А подтвердил это право суд, признав тебя виновным в измене и приговорив к смерти. Ты сам, добровольно, выбрал эту работу вместо смертной казни…

Чесни постарался неслушать дальше. Внутренний люк почти закрылся, но щель еще была достаточно широкой для того, чтобы можно было кинуть на ту сторону гранату! Он схватился за правое бедро, где был закреплен короб с гранатами глубокомысленно обозначенный красным крестом, символом смерти, — но замок был накрепко заперт, и он не смог открыть его. Внутренний люк встал на место, со щелчком закрылся, и тут же с угнетающей медлительностью начал открываться наружный люк. Из переговорного устройства, вмонтированного в шлем, раздался голос капитана, и он не мог ни приглушить, ни выключить его.

— Вот мои приказы. Ты немедленно покидаешь судно. Следуешь курсом тридцать два, ориентируясь по радиокомпасу, закрепленному у тебя на запястье. Скоро ты попадешь в деревню уроженцев этой планеты. Ты приложишь все силы для того, чтобы уничтожить эту деревню. Я буду смотреть за тобой и слушать, так что предупреждаю: будет лучше, если ты постараешься.

Как только люк раскрылся достаточно широко, Чесни метнулся сквозь него наружу. Не удержавшись на ногах под тяжестью боевого скафандра, он тяжело грохнулся на землю. Но все же ему удалось сгруппироваться и перекатиться через голову. Чесни развернулся, поднялся на ноги уже лицом к кораблю и — снова тщетно — нажал на спуск лазерного пистолета. Механизм невероятно мощного оружия издал насмешливый щелчок. А в ушах продолжал биться холодный голос:

— …попадешь туда и расстреляешь все, что покажется тебе интересным, и чем интереснее оно будет выглядеть, тем важнее для тебя будет расстрелять это. Аборигены этого вонючего обломка скалы производят впечатление безопасных примитивных существ, но нам уже приходилось сталкиваться с подобными вещами.

Как только внешний люк полностью закрылся, лазер в руке Чесни ожил. Шлем скафандра автоматически потемнел в тот же миг, когда оружие извергло луч пламенного света. В земле мгновенно образовалась зияющая дымная дыра, и Чесни перевел лазер на космический корабль. Луч ударил в борт высоко над землей в районе люка рубки управления. Голос в шлеме налился холодной яростью:

— Какой же ты дурак, Чесни! Неужели ты думаешь, что мы дали тебе оружие, которое могло бы принести этому кораблю хоть какой-то вред? Внутри судна, да, могло бы, и поэтому мы активизировали весь твой арсенал дистанционно, после того, как ты оказался за бортом. А наш спейсер в состоянии выдержать любую атаку за исключением, пожалуй, водородной бомбы. Дурак! Ты испытываешь мое терпение, и меня подмывает взорвать тебя прямо там, где ты стоишь. Я не буду этого делать. Я хочу, чтобы это задание было выполнено. Но говорю тебе — и это правда, а не предупреждение, — что ты находишься уже на полпути к провалу. Если ты выполнишь работу удовлетворительно, я оставлю тебя здесь. Если ты сделаешь ее хорошо, я тоже оставлю тебя здесь. Если же ты справишься с ней великолепно, самым наилучшим способом, то я, возможно, подумаю о том, не стоит ли взять тебя обратно на борт. А теперь проваливай!

Человек не может спорить с фактами — только с другими людьми. Чесни уяснил это для себя уже много лет назад. Капитан был фактом жизни или смерти, вернее, смерти или смерти; теперь он это понял. Он быстро повернулся спиной к кораблю и постарался забыть о нем. Он убедился в том, что замок на коробе с гранатами отперт, что нож свободно ходит в ножнах, и все остальное оружие насилия тоже готово к употреблению. Глядя на компас, Чесни поворачивался на месте, пока стрелка не коснулась числа 32, а затем включил свой ракетный ранец. Двигатель взревел, реактивная струя оторвала человека от земли и понесла по воздуху.

Ему приходилось порой отклоняться от курса, чтобы избежать столкновения с чудовищными нагромождениями камней, то тут, то там нарушавшими плоский ландшафт, но он лишь окидывал их взглядом, сосредоточившись на том, что ожидало его впереди. Капитан сказал, что, несмотря на свой искусственный облик, это природные феномены, и он верил капитану на слово. По крайней мере в этом. Капитан не стал бы лгать по поводу того, от чего зависело выживание его живого орудия и, следовательно, выполнение задания.

Впереди открылась долина, заполненная похожими на ульи сооружениями. Согласно описанию, это и была деревня. Почти автоматически он снизился, чтобы подлететь незамеченным, и тут же у него в ушах взревел ненавистный голос:

— Поднимись выше. Подходи решительно. Ударь, как молния. Ударь, будто ты адский гнев. Вот как ты должен это сделать.

— Хотел бы я сделать это с тобой! — крикнул Чесни, описал высокую дугу в небе и устремился вниз, извергая пламя из своего ручного лазера.

Огненный луч рассекал жилища, словно они были бумажными, протыкал их, рубил на части и превращал в кучи дымящегося щебня. Аборигены высыпали, подобно муравьям, выбегающим из развороченного муравейника, и огненная смерть с такой же легкостью косила их целыми рядами. Опустившись ниже, он видел, как они падали и умирали, подергивая многочисленными серо-синими конечностями.

— Ведь это же просто аборигены, — бушевал он, хотя при этом не прекращал стрелять, — беспомощные, неразвитые и примитивные. Вот, смотри, — в ярости он забыл даже о том, как следует обращаться к всесильному капитану, — смотри, те, которых я только что сжег, были вооружены кремневыми ножами и каменными топорами. Это убийство, нет, хуже: бессмысленная резня.

Но, выкрикивая все эти обличения, он тем не менее приземлился и повел круговой обстрел, уничтожая всех, кто атаковал его. И даже нападали они бестолково, разъяренной бессмысленной толпой. Мчались прямо в пламенные руки смерти.

— Да, они выглядят примитивными, — говорил ему в уши спокойный голос, — но мы уже видели подобную уловку. Продолжай заниматься делом. А если ты осмелишься остановиться хотя бы на секунду, я буду считать, что ты провалил задание.

Голос Чесни проклинал резню, тогда как его руки усердно работали, усугубляя ее.

— Убийцы, мы все убийцы! — завизжал он и сжег дотла группу, которая попыталась напасть на него, прикрываясь никчемными, словно бумага, грубыми щитами.

— Мы сеем смерть, и когда-нибудь наша раса пожнет заслуженный урожай! кричал он, сжигая большой дом вместе со всеми, кто в нем укрывался.

— Я не хочу входить в нее, в расу, которая должна быть стерта с лица Вселенной, — задыхаясь, бормотал он, найдя подходящую позицию и уничтожая сразу сотни аборигенов.

Лазер внезапно отключился, а на передней внутренней стенке шлема замигала красная лампочка, указывавшая, что оружие перегрелось, и система безопасности выключила его. Но одновременно с включением индикатора, он выпустил лазер из рук, метнул две гранаты и запустил ракетный ранец. Когда гранаты взорвались, он уже был высоко наверху и кидал оттуда другие гранаты, оставляя за собой след — след смерти.

— Курс восемьдесят семь, — приказал капитан, — растормоши их там.

— Дома там довольно убогие; с другой стороны я вижу что-то посолиднее…

— Думаю здесь я, а ты только исполняешь! — взревел голос в шлемофоне. — Я разум, а ты безмозглое животное. Шевелись! — Но Чесни уже двигался в нужном направлении, и отдаленный голос слегка смягчился:

— Мысли имеют образы, как и все остальное, что существует на свете. Если образ мыслей здесь сориентирован на то, чтобы ввести в заблуждение, и эти существа не столь примитивны, какими кажутся, то заблуждение станет больше. Мы особенно внимательно присматриваемся к незначительному.

— Впустую терять жизни, терять все… даже эти гранаты, — пробурчал Чесни, поливая дождем взрывчатой смерти строения под собой. По одной гранате для каждой лачуги, рассыпавшейся чуть ли не в порошок, так как эти гранаты были предназначены для более прочных сооружений. — Что это за способ устанавливать контакт с новым миром, новой расой?

— Тот способ, который мы выбрали и которого должны придерживаться, ответил безжалостный голос. — Человеческая раса теперь находится в состоянии войны со всей галактикой. Когда мы находим новую планету — такую, как эта, например, — ее обитатели могут быть только нашими подданными или нашими врагами. Нейтралитета в этой войне не существует. У нас совершенно нет времени — а также и желания — налаживать дружбу. Поэтому мы и прибегаем для установления контакта к таким вот простым средствам, подвергая опасности жизнь только одного человека, никчемную жизнь никчемного человека, такого, как ты. Ты убиваешь и продолжаешь убивать. Если уроженцы этой поганой планетешки действительно такие примитивные, какими кажутся, ты сможешь перебить их достаточно для того, чтобы доказать это, и тогда они станут самой новой порабощенной расой, из всех, которые служат Адмиралу-Императору. Они быстро восполнят потерю тех особей, которых ты истребил, но никогда не смогут вытравить из мозгов память о нашем гневе. Мы будем иногда напоминать им о нем. Они будут хорошо служить нам.

— Тогда позвольте мне остановиться. Поработите их. Позвольте мне прекратить убивать.

— Нет. Я не удовлетворен. Они умирают слишком легко. Вперед. Уничтожить все!

— Здесь очень мало зданий. Трудно выбрать цель, — сказал Чесни, поднимаясь повыше в воздух и тщательно прицеливаясь каждой гранатой. Домов действительно было мало и их разделяли широкие промежутки.

— А ведь эта территория такая же плоская и не менее удобно расположена, чем и все остальные, — размышлял вслух капитан. — Эта малонаселенность может быть специальной, для того, чтобы ввести нас в заблуждение.

— Вы подозреваете везде обман и предательство, потому что сами обманщик и предатель! — крикнул Чесни.

— Конечно, — голос капитана был совершенно спокоен, — именно поэтому меня и выбрали для этой работы. Действуй! Отдельно стоящее здание по курсу двадцать семь. Взорви его, брось вторую гранату точно в центр воронки от первой гранаты, а затем приземляйся.

— Это опасно, — сказал Чесни, снижаясь сквозь желтое облако дыма в новообразованный котлован. — Грунт ползет. Я могу застрять здесь.

— Меня это не колышет. Делай, что приказано. Зарой носок правой ноги глубоко в мягкую землю, до середины ступни. Туда вмонтирован тонкий сейсмограф. Теперь упрись обеими ногами в землю и встань как можно устойчивее. Не двигай ногами, пока я не разрешу. Я открываю крепления сейсмографа. Он включен. Если ты пошевелишься, то уничтожишь его, а я уничтожу тебя. Не помню, говорил я тебе, что в скафандре есть взрывное устройство, которое находится под моим управлением? — В смехе капитана не было ни крошки юмора, и Чесни устало и почти равнодушно в очередной раз проклял его.

— Ну вот, все готово, — продолжал капитан. — Возьми на изготовку гранатомет… медленно, дурак! Гранату дистанционного действия… подключи взрыватель… удаление один километр. Огонь!

Чесни выполнил приказы. В тот момент, когда снаряд, с визгом разрывая воздух, понесся в указанном направлении, через край кратера хлынула толпа яростно вопивших аборигенов. Чесни мог смутно слышать их свистящие крики даже сквозь свой бронированный скафандр.

— Меня атакуют, — сообщил он.

— Не двигайся и не пытайся обороняться, — приказал капитан. В скафандре раздалась слившаяся в очередь серия торопливых щелчков. — Я запер и отключил твое оружие, так что они не смогут воспользоваться им против тебя.

Глухой стук известил о том, что чужаки добрались до него. Серо-синие тела прижимались к прозрачной лицевой пластине его шлема, оранжевые зубы гремели, пытаясь укусить скафандр. По броне колотили каменные топоры. Он съежился в скафандре, но не шевелился.

— Так близко… — проговорил он. — Они… гадкие… омерзительные, невероятно омерзи…

— Не двигайся, — прервал его капитан. — Дошло сейсмическое эхо, и компьютер обрабатывает его. — Последовала непродолжительная пауза. — О, отлично, просто чудесно! — в голосе капитана слышались эмоции, очень похожие на радость. — Лазер включен! — крикнул он. — Бей в стену кратера; твой скафандр защитит от отраженной радиации.

Зато аборигены уже через мгновение оказались сожжены, обуглены, испепелены. Они исчезли, оставив в память о себе только пятна копоти на скафандре.

— Ранец, курс девятнадцать, — приказал капитан, и Чесни взмыл над землей и понесся в указанном направлении. — Приготовься к посадке… Стоп! Спускайся. Установи и подключи атомную мину.

Нагрудный контейнер с треском приоткрылся, и в руках у Чесни оказалось тяжелое светло-серое металлическое яйцо. Он опустился на колени, руками выкопал в песчаной почве ямку и аккуратно поставил туда яйцо. Неторопливым плавным движением повернул черную рукоятку на вершине устройства, потянул… выдернулся черный, густо покрытый смазкой тросик. Чесни осязанием, а не слухом ощутил передавшийся по тросику щелчок внутри яйца, затем чуть заметную дрожь, означавшую басовитое гудение, и содрогнулся всем телом.

— Старт, — скомандовал голос. И Чесни мгновенно взвился в воздух и с максимальным ускорением, от которого даже почувствовал приятную ноющую боль в подмышках, помчался прочь от яйца смерти.

— Курс тридцать пять, — указывал голос. — Там речной берег с высоким обрывом, за которым ты сможешь укрыться. Вот… снижайся. Поставь двигатель на ноль ускорения и зависни в тени берега. Не спускайся на землю: взрывная волна здесь будет сильной. Так, хорошо. Отвернись от вспышки. Затемни шлем. Загороди лицевую пластину рукой. Закрой глаза. Ты готов?

— Готов…

Но не успело последнее слово сорваться с его губ, мир взорвался. Чесни услышал яростный вопль пламени, заполняющего всю Вселенную, и увидел его, несмотря на все затемняющие барьеры. Земля подскочила, замутненный воздух вскипел, в реке взыграли огромные волны, каких этот мирный поток не знал со времени своего возникновения.

— Приготовься, — вернул его к действительности радиоголос. — Вспышка почти погасла. Старт! Иди на уровне земли с максимальной скоростью. Скафандр защитит тебя от излучения. Не отводи глаз от кратера: твой взгляд сориентирует камеру, вмонтированную в скафандр.

Еще не дослушав приказа, Чесни вновь взвился в воздух. Выше бурлило огненное облако, а внизу разверзлась пылающая адская пасть. Он промчался между ними; его скафандр мгновенно нагрелся так, что в тех местах, где тело прикасалось к металлу, возникли ожоги, и он скорчился от боли и от умозрительного видения невидимой завесы радиации, которую — он хорошо знал это — он пересекает во время этого полета. Но, невзирая на боль и страх, вероятно, вследствие ставшего за последнее время привычным повиновения, а может быть, какого-то болезненного любопытства, он не отводил глаз от дна лежавшего под ним кратера. Сквозь треск статических разрядов, пробился голос капитана:

— Там, внизу, что-то крупное; массивное и громоздкое. Может быть, и естественного происхождения. Впрочем, сейчас определим.

Затемнение шлема работало на полную мощность, и Чесни не видел ничего, кроме огненного пятна внизу, А в нем выделялась какая-то форма, какая-то конструкция правильных очертаний, хотя, возможно, ему это только казалось…

— Я был прав! — взревел капитан. — Нас атакуют, сильно атакуют. Замечательно! Энергетическое оружие огромной силы. Я стартую…

— Не бросайте меня! — заорал Чесни; в этот момент что-то ударило его по ноге и он почувствовал резкую боль. — Они в меня тоже стреляют!

— Курс один сорок пять, — сказал капитан. — Гони на полной тяге шесть секунд, потом приземляйся. Корабль сядет одновременно с тобой с открытым люком. Мы пробудем на земле ровно две секунды — ни единым мигом больше — и стартуем независимо от того, будешь ты в шлюзе или нет. Я очень щедр по отношению к тебе.

Чесни ничего не ответил, поскольку ему пришлось напрячь все силы, чтобы удержать сознание в раненом теле. Он закусил губу так, что кровь струйкой побежала по подбородку; все его туманящиеся мысли были сосредоточены на радиокомпасе и хронометре.

На исходе шестой секунды он выключил реактивный двигатель, прокатился по земле, в конце концов застрял в густых кустах с крупными листьями и остановился. Он не стал вырываться из хватки растений, а просто вынул лазер и сжег все вокруг.

Спейсер снизился чуть ли не прямо на него; поляну окутал дым выхлопа его ракетных двигателей. Прежде, чем корабль коснулся земли, Чесни метнулся к нему и головой вперед ввалился в приглашающе раскрытое черное отверстие тамбура.

Это была тоже достаточно рискованная часть операции. Когда корабль рванулся вверх, он все еще находился в воздухе, в прыжке. Пол ринулся на него, больно ударил и заставил погрузиться в блаженное бессознательное состояние, исключавшее всякую боль.

— Они оказались очень упрямыми, — сказал капитан. — Они продолжали сопротивляться слишком долго, и сражение стало утомительным. Так что нам пришлось применить планетарную бомбу и сжечь всю планету целиком. Отходы производства.

— Вас это тревожит? — спросил Чесни; его голос звучал невнятно из-за скобки, которой скрепили его сломанную челюсть. Обезболивающие средства почти полностью лишили чувствительности его обожженное и сломанное во многих местах тело, обмотанное множеством бинтов. Кровь его больше чем наполовину состояла из противорадиационных препаратов, так как капитан немного приврал насчет степени защиты скафандра.

— Тревожит ли это меня? — Капитан на мгновение задумался. — Честно говоря, я не знаю. Работа, которой занимается человек, — накладывает на него свой отпечаток. Человек одно из самых хорошо приспосабливающихся животных. Когда-то меня это тревожило так же, как и тебя, но это было очень давно.

Наркотики не могли полностью снять боль, и боль заставила Чесни сосредоточиться на себе и забыть о планете, превращенной в огонь, и о ее поголовно истребленных серокожих обитателях.

— Что теперь со мной будет? — спросил он. Капитан указал на пол.

— Раз ты выжил, то автоматически зачисляешься на пожизненную службу в Космический флот Адмирала-Императора и будешь служить на таком же корабле.

— Я не стану жить так же, как те отчаявшиеся существа, которых вы держите на нижней палубе!

— Конечно, нет. Раз ты выжил, то получишь под свою команду один из таких кораблей, предназначенных для установления контакта. Поздравляю вас, капитан. — Последние слова сопровождались ледяным смехом.

— Вы лжете!

— Вовсе нет. Если вы благополучно переживете десять заданий, — капитан и на самом деле говорил совсем не тем тоном, что даже несколько минут назад, то займете еще более высокое положение, практически не связанное с опасностью.

— Это значит… — Чесни должен был собраться с мыслями, путавшимися от боли и наркотиков. — Это значит, что и вы тоже не так уж давно были таким же, как и я, специалистом по контактам?

— Совершенно верно. Я выполнил семь заданий. Мы — одного поля ягоды.

Следующая мысль привела Чесни в состояние шока.

— А из этого следует, что не следует надеяться на то, что этой тирании когда-нибудь придет конец? Что у всех людей есть лишь один выбор: или умереть, или присоединиться к воюющим?

— Именно так оно и есть, — ответил капитан и тяжело вздохнул. — Я страдал много дней после того, как впервые осознал это, у меня было оружие, чтобы покончить с собой, и тем не менее я все же не хотел умирать. Вы и я — мы с вами совершенно одинаковы, а все человечество обречено вести такую жизнь, и с этим ничего нельзя поделать. Мы продолжаем уничтожать все на своем пути, или же сами будем уничтожены. Ваше здоровье.

— Нет!

— Теперь уже слишком поздно отказываться. Вы сделали выбор, когда покинули корабль и стали убивать, чтобы не быть убитым самому. Большинство людей именно так и поступает.

— Но что случилось? Почему все вот такое… Такое, как оно есть?

— Никто и никогда этого не узнает. Вся история полностью переписана, и все содержащиеся в ней сведения — ложь. Я видел мирные расы, которые мы, конечно, поработили, и мне хочется думать, что человечество некогда тоже было миролюбивым. Но, так или иначе, где-то, когда-то насилие было выбрано в качестве средства для разрешения всех проблем. Сторонники насилия, поклонники войн пришли к власти. С тех пор они удерживают ее и никогда от нее не откажутся.

— Я устал, — сказал Чесни, роняя голову на грудь.

— Сначала выпейте со мной, а потом мы уложим вас в койку. В первый раз всегда сильно устаешь. Они подняли бокалы, и капитан провозгласил:

— Смерть врагам.

— Мы не можем так говорить, — возразил другой капитан.

— Потому что мы и есть враги?

— Конечно.

Тем не менее они чокнулись и выпили, не подыскивая других тостов.