Рассказы для Грелки

Ночь перед Рождеством

Тот вечер остался самым ярким воспоминанием — не радовал ни концерт по телевизору, ни мешок дефицитных мандаринок, ни даже газировка из сифона. Я знал, что родители неизбежно уйдут. И все время боялся, что этот момент наступит. Наконец папа посмотрел на часы, а мама — на меня.

— Теперь, — сказала мама. — ты, как обещал, ложишься спать.

— А можно я с вами к Сердюкам?

— Там одни взрослые.

— А Климка?

— И Климки не будет.

— Я взрослый! Мне 11!

— Так докажи, что взрослый, — сказал папа. — Ложись спать, а мы вернемся утром. И будут подарки.

Я принес в кровать мешок с мандаринками и книжку фантастических рассказов — читал и ел, пока глаза не начали слипаться. Пришлось погасить лампу. Со двора доносился смех и хлопки. Надо мной висел ковер, напоминавший узор калейдоскопа. Пахла смолой елка, которую мы с мамой вчера наряжали. Дальше был шкаф. Нижние полки — моя территория: железная дорога, проигрыватель с пластинками, клеенный самолет ИЛ. На верхних стоял хрусталь, сервизы и черная точка. Я пригляделся: старая игрушка из пушистой проволоки — то ли мышь, то ли чертик. Зачем я ее туда поставил? Я стал играть, будто она сейчас оживет и со мной заговорит.

— Скучаешь? — спросила мышь.

— Угу.

— Почему ты вечно скучаешь?

— Жду утра, маму с папой и подарки. А ты кто?

— Я Новый год.

— А что ты здесь делаешь?

— Пришёл.

— А ты умеешь исполнять желания?

— Спрашиваешь! Я же Новый год. Желай!

Я задумался. Вездеход на батарейках? Котенка? Чтобы родители вернулись? Но они так хотели к Сердюкам, Сердюки переезжают в Совхоз растить опытные яблони…

— Хочу попасть в будущее!

Он смешно почесал проволочной лапой то ли ухо, то ли рог.

— Тогда спи. Утро — это маленькое будущее.

— Нет, — обиделся я. — Хочу в большое, далекое будущее!

— Зачем? — удивился он. — У тебя здесь мама, папа, игрушки, друзья.

Я опешил.

— Ну… в будущем то же самое, плюс роботы, космические ракеты и счастье!

— Кто тебе сказал?

— В книжках прочел.

— Роботы там повсюду, — согласился зверек. — Ракетами тоже никого не удивить. Но вот счастье… Счастье в будущее каждый приносит своё.

— Как салаты к Сердюкам?

— Да. Как салаты к Сердюкам. Умеешь готовить счастье?

Я растерялся.

— Как его готовят?

— А это главный вопрос! — Чертик запрыгнул на нижнюю ветку елки, стеклянные шары качнулись и звонко стукнулись. — Надо учиться!

— Начинается… — огорчился я. — Опять учиться. Школа. Домашка.

— В школе этому не научат. Ты можешь собрать маленькое счастье, детское. Ну, как из конструктора. Потом больше. А потом соберешь настоящее.

— Я так и знал. Ты не настоящий Новый год. И желания выполнять не умеешь.

Чертик обиделся и залез еще выше.

— Ладно. Хочешь в далекое будущее — пожалуйста. Только ты должен очень-очень хотеть. Как сильно ты хочешь попасть в будущее?

— Полжизни был отдал! — честно признался я.

— Полжизни, — он забрался на ветку прямо напротив моей подушки. — Ровно полжизни? Так и договоримся. По рукам?

И он протянул мне свою проволочную лапку. Я бережно пожал ее двумя пальцами. Лапка у чертика была немного липкая от елочной смолы.

— Ну всё, — скомандовал он, — ложись и закрывай глаза! Проснешься уже в далеком будущем.

— Врешь ты, — вздохнул я.

— Не вру. Я же Новый год.

Он в три прыжка добрался до верхушки елки, сел на рубиновую звезду, елка вдруг вспыхнула гирляндами — и он исчез. Ну, не то, чтобы исчез, — снова стоял между хрустальной вазой и чешским сервизом, маленькая скрюченная фигурка из пушистой проволоки. Я повернулся к ковру на стенке и уснул.

«Конечная, выходим!» — кричал водитель. Я рванулся и охнул — грузный живот тянул вперед здоровенное взрослое туловище, колено откликнулось острой болью, а шапка соскользнула с лысины и упала. Автобус будущего оказался с бархатными сиденьям и цветным телевизором, но каша на полу из грязи и снега была все той же. Отряхивая шапку, я вышел наружу. Сверху бил свет фонаря и валил густой снег. Порывшись в карманах, я нашел связку ключей, пару пластиковых карт, похожих на игральные, и футляр записной книжки. Память неохотно подсказала, что в будущем это и записная книжка, и телефон, и робот, который может объяснить дорогу. Память открывалась медленно и неохотно: мне 55, окончил школу и не окончил институт, женился, менял работу, где-то живет и учится на физика сын Тимур, где-то стоит недостроенный домик на дачном участке, и нет давно отца, и нет матери. По воспоминаниям это считалось моим. Но по-настоящему моими воспоминаниями было только детство, книжка, мандариновые корки и разговор с проволочным чертиком. Я уже понимал, что меня ловко обманули. Но как именно — совершенно не мог понять.