Рассказы о милиции

БАДАЛЯН — ФАМИЛИЯ МИЛИЦЕЙСКАЯ

В Наштараке — да что там Наштараке, пожалуй, и во всех окрестных селах — не было семьи беднее, чем семья Акопа Бадаляна. Его, кстати, никогда даже и не называли по фамилии, говорили просто: «Акоп-батрак», — и всем было ясно, о ком идет речь.

А ведь Акоп не был лодырем, более того, никто из односельчан не мог сказать, что когда-нибудь видел его сидящим без дела, сложа руки. Нет, старый Акоп, не разгибая спины, трудился от темна до темна. Именно о таких, как он, сказано, что они выжимают хлеб из камня. Увы, этого хлеба всякий раз оказывалось значительно меньше, чем требовалось для того, чтобы прокормить семью, в которой сам глава был седьмым. Вот почему, проклиная судьбу, опять и опять шел Акоп на поклон к богачам, с каждым годом, с каждым днем закабаляясь все больше. Вот почему он и осиротил своих детей, когда старшему из них — Воскану только-только минуло одиннадцать…

Еще не пришла в себя от горя вдова, а хозяин Акопа уже направил к ней посыльного. «Твоего мужа забрал к себе бог, — сказал этот человек. — Он теперь живет лучше, чем мы, и, наверное, совсем забыл, что здесь, на земле, у него остался должок… Так пусть сын сделает то, что должен был сделать отец». От Бадалянов посыльный ушел вместе с глотающим слезы Восканом.

Вскоре в Армении установилась Советская власть.

…Воскан вырос. Наштаракская беднота послала его на рабфак. В родной Иджеванский район Воскан вернулся уже уполномоченным комитета бедноты. Затаившиеся богатеи хихикали: «Сын Акопа-батрака, да чему он может научить остальных нищих, если сам до сих пор не имеет за душою ни гроша?» А он учил — и многому! Всему тому, что узнал на рабфаке сам, что ежедневно жадно черпал из газет. И прежде всего — грамоте, чтобы друзья его отца и товарищи самого Воскана могли скорее узнать всю правду о новой жизни.

Это был настоящий ликбез. На уроки ходили все, и стар и млад. Не хватало бумаги, карандашей, не было помещения. Поэтому собирались во дворах или, в хорошую погоду, просто где-нибудь на поляне; сидели на бревнах, пнях, а то и прямо на траве; писали углем на камнях, палками на земле, выводя каждую букву так любовно и старательно, словно бросали драгоценное зерно в свежевспаханную землю.

До сих пор в Наштараке односельчане Бадалянов бережно охраняют старую-престарую чинару, на которой можно прочитать: «Воскан». Глубоко врезанные печатные буквы несколько расплылись и непропорционально увеличились. Ничего удивительного: ведь с тех пор, как их вывел один из только что научившихся писать учеников сына батрака Акопа, прошло столько лет!

Словом, Воскан Бадалян не разбогател в том смысле, который вкладывали в это слово его вчерашние хозяева. Зато он был по-настоящему богат человеческой благодарностью, радостью человека, открывшего другим путь к знаниям. И еще одно богатство нашел Воскан: он встретил свою будущую жену Люсю, и они полюбили друг друга. Будучи сам чужд предрассудков и полон желания бороться с ними, но понимая, что нельзя сразу же грубо попирать обычаи отцов, жених принес в дом невесты традиционный «калым». Это было… яблоко. Румяное, сочное только что сорванное с дерева.

Служить в милиции Бадалян — к тому времени коммунист с четырехлетним стажем — был направлен в 1932 году. «На укрепление» — так говорилось в рекомендации райкома партии.

Молодому помощнику инспектора Иджеванского районного управления милиции, затем помощнику командира управления рабоче-крестьянской милиции республики по политчасти, а еще позднее помощнику начальника политотдела этого же управления по комсомольской работе Воскану Бадаляну очень пригодились и опыт, накопленный на рабфаке, и приобретенное потом, в комбеде, умение работать с людьми. В разных уголках Армении живут сейчас ветераны милиции, крестным отцом которых в органах внутренних дел был именно он, Бадалян. Надо видеть, как оживляются лица этих пожилых людей, когда произносишь имя Воскана Акоповича, и слышать, какими добрыми словами поминают они своего первого учителя!..

Семья почти не видела Воскана: дети еще не вставали, когда он уходил на работу, и уже крепко спали, когда возвращался. Так было дома у всех сотрудников милиции тех лет. Но поистине счастливым оказалось то спелое яблоко, которое он принес когда-то в дом своей будущей жены: Люся ни разу не сказала ему в связи с этим ни слова; она понимала, что, взявшись за любимое дело, он не может делать его лишь наполовину. Больше того, преданность мужа своей работе не оставила равнодушной и ее.

…Это произошло в один из воскресных дней 1938 года. Воскан, вопреки обыкновению, вернулся с работы рано, перед обедом, и за стол семья села в полном составе. Люся внимательно посмотрела на мужа. Как он поседел за последние шесть лет!.. Отправив детей отдыхать, она подошла к Воскану:

— Ты недавно говорил, что милиция нуждается в преданных, проверенных кадрах?

— Да, — ответил он, — и даже очень.

— Послушай, Воскан… Только, пожалуйста, не сочти это женской блажью, я думаю об этом давно и серьезно… Скажи: меня ты знаешь, мне ты веришь?

— Конечно, — улыбнулся муж, — но, честное слово, не понимаю, к чему…

— Я тоже хочу работать в милиции! — не дала ему закончить фразы Люся.

Воскан перестал улыбаться. Несколько мгновений в комнате стояла тишина. Затем он поднялся из-за стола, оправил под ремнем гимнастерку:

— Думаю, что работать в милиции сможешь. Буду рекомендовать тебя — не как жену, как товарища. Утром пойдем в управление вместе, подашь заявление.

В паспортном столе Люся Бадалян проработала до 1942 года.

Сразу же после начала войны Воскан попросился на фронт. Ему отказали, как и многим сослуживцам, с лаконичной формулировкой: нужен в тылу. Теперь уж дети совсем редко видели его: зачастую приходилось и ночевать в служебном кабинете.

Положение на фронтах с каждым днем становилось все серьезнее. Один за другим сменяли милицейскую форму на военную товарищи по работе.

…Вот еще одна очередная бессонная ночь у начальника управления милиции, его заместителей и, конечно, у него, Бадаляна, секретаря парткома. К утру необходимо подготовить список тех сотрудников, которых можно направить на фронт. Ох, и долгим же был этот спор!.. Наверное, впервые в жизни злоупотребил Воскан своим служебным положением и даже обманул товарищей, скрыв от них, что язва желудка у него не только не зарубцевалась, а, наоборот, дает о себе знать несколько раз в день. Как бы то ни было, но в составленном списке была и его фамилия.

— Если родится мальчик, — шепнул Воскан во время прощания жене, обняв ее за располневшую талию, — назови Юрой, хорошо?

Люся сдержалась, не заплакала и тихо ответила:

— Хорошо… Только возвращайся…

Он погладил всех четырех ребят и сказал громко, словно давал клятву:

— Я вернусь, обязательно вернусь!

…Батальонный комиссар Бадалян был ранен под Кисловодском. Вместе с командиром он поднимал людей в атаку.

Воскана лечили долго и все-таки признали негодным к военной службе. Врачи ошиблись только в одном: они не знали характера этого человека. А характер оказался сильным. Воскан добился того, что его назначили начальником санитарного поезда.

В 1945 году кавалеру орденов Отечественной войны и Красной Звезды, ряда боевых медалей Бадаляну пришлось выдержать еще одну «схватку» с врачами. Из-за того же ранения, а также обострившейся язвы они чуть не заставили его выйти на пенсию. И все-таки Воскан вновь надел родную милицейскую форму — стал заместителем начальника ереванского городского отдела милиции по паспортной работе.

Здоровье, и правда, оставляло желать много лучшего. Не только Люся или первенец — Размик, но и родившийся в 1942 году Юра убедились в этом воочию. Сколько бессонных ночей провел Бадалян-старший, в кровь кусая губы, чтобы не застонать от нестерпимой боли, и все-таки каждое утро в 9-00, выбритый и подтянутый, он был на своем рабочем месте.

Именно таким, аккуратным, точным, и запомнил отца навсегда Размик, или Бадалян-младший, как его называют сейчас в МВД республики. В 1952 году Размика призвали в армию, и в том же году Воскана не стало…

Однако фамилия Бадалян совсем ненадолго была исключена из списка личного состава милиции. В свое время между отцом и сыном состоялся очень серьезный разговор на эту тему. Начал его сам Размик, причем почти так же, как когда-то Люся. «Я доволен, что ты решил идти по моим стопам, — ответил Воскан. — Верю, что сможешь служить в милиции так, как надо. Однако для этого тебе следует не только хорошо закончить школу, но и учиться дальше. Да и спортом надо бы заняться по-серьезному, это в милиции не помешает…»

Слова отца стали для сына законом. Начал он с рядовой должности работника наружной службы, сейчас он старший инспектор уголовного розыска МВД. Ему доверены судьбы несовершеннолетних. За плечами капитана милиции Бадаляна юридический факультет Ереванского университета, неоднократное участие в лично-командном первенстве страны по боксу. На страницу «Награды и поощрения» в его личном деле приятно взглянуть. Точнее, это уже не страница, а две: вторая вклеена дополнительно. И сплошь: «Объявить благодарность», «Наградить денежной премией… часами… Почетной грамотой… медалью…»

Вот история одной из таких записей.

…Работники московской милиции обратились к своим армянским коллегам со следующим делом. В одной из гостиниц у приехавшего из Краснодара постояльца украли шесть тысяч рублей. Преступление, судя по всему, совершил сосед пострадавшего по комнате, молодой парень, прибывший из Армении. В тот же день он бесследно исчез, ухитрившись похитить у зазевавшегося администратора свой «листок приезжего». Правда, в гостинице оставался журнал регистрации, однако записанная там армянская фамилия, как сразу же определил Размик, оказалась искаженной, а имя — женским.

Отправных точек практически не было никаких. И все-таки Бадалян-младший не опустил рук. Снова и снова сопоставлял он полученные данные с теми, что уже имелись в уголовном розыске министерства, проверял одного парня, второго, третьего. Обратился даже к специалистам с филологического факультета университета: уточнял, какие существующие у армян фамилии по написанию наиболее близки к той, что значилась в гостиничной книге регистрации. И в конце концов установил преступника и задержал его!..

Но не только с молодыми людьми, уже совершившими преступления, имеет дело капитан милиции Бадалян. На одного такого приходятся много других, в свое время тоже трудных, ступивших не на ту дорогу, но все-таки не сделавших последнего неверного шага. И все благодаря его стараниям, терпению, педагогическому такту.

Взять Сурена М. Отец уехал работать на Север. Мать умерла. Подросток оказался предоставленным самому себе, а вернее — улице. И началось! Разбил окно… Выбросил с четвертого этажа кошку… Обрезал у одноклассницы косу… Забрался ночью в табачный киоск… На вопрос, чем бы это могло кончиться, двух ответов быть не может.

К счастью для Сурена, на его пути встал Бадалян-младший. Встал — и заставил свернуть с этого пути. Сейчас парень служит в армии, взысканий не имеет. Недавно, как сообщил командир части вернувшемуся в Ереван отцу (который поделился этой новостью с Бадаляном), находясь в увольнении в городе, отличился при тушении пожара.

А Аркадий В.? Подросток тоже был не из легких, он уже перешагнул грань, которая разделяет озорство и хулиганство. И снова — встреча с Размиком Воскановичем, и в результате — светлая, неизломанная судьба. Парень успешно закончил десятый класс, является активным внештатным сотрудником детской комнаты, лично шефствует над такими же, каким недавно был сам, мечтает о поступлении в школу милиции.

У Бадаляна-младшего есть и иные воспитанники. Трудится, и неплохо, в Джермукском районе начальник отдела внутренних дел лейтенант Размик Гевондян. А ведь в 1966 году он начинал свою службу как раз под непосредственным руководством своего тезки — Бадаляна.

Успешно выступали на ринге мастера спорта Виктор Логвинов и Сергей Лобанов. Что такое настоящий бокс, им в свое время объяснил и показал не кто иной, как Размик Восканович, чемпион Еревана, неоднократный призер республиканских первенств.

…Яблоко от яблони недалеко падает. До чего же верна эта пословица в отношении семьи Бадалянов!