Рассказы про Франца и школу

Как у Франца от страха болел живот

Францу семь лет, и он ходит в первый класс. В школе он самый маленький. Ниже всех и в первом «А», и в первом «Б».

Францу это совсем не нравится. Но зато больше никто не принимает его за девчонку. Раньше такое часто случалось. Франца это страшно злило и огорчало. Но недавно папа стал раз в неделю брить Францу голову. И теперь всем понятно: Франц — мальчик!

У Франца есть мама, папа и старший брат Йозеф. А ещё у Франца есть подружка Габи. Она живёт в соседней квартире. Габи тоже семь лет, и она тоже ходит в первый класс. К сожалению, в первый «А». А Франц — в первый «Б». Франц всегда был уверен, что в школе он будет сидеть с Габи за одной партой. И когда мама повела Франца записываться в школу, он сказал тётеньке школьному директору:

— Только я хочу обязательно ходить в один класс с Габи Грубер.

— Обязательно, Франц, — кивнула ему директор.

В первый школьный день у входа в школу повесили большой лист. Там было написано, кто в какой класс идёт. Но Габи Грубер оказалась в списке первого «А», а Франц Фрёстль — первого «Б».

— Тут какая-то ошибка, — сказала мама Францу. — Давай сходим к директору.

Но в тот день Франц как раз был в ссоре с Габи. Поэтому он сказал:

— Нет! Я теперь не хочу учиться вместе с Габи!

— Ты об этом пожалеешь, — предупредила мама. Но Франц упёрся.

— Никогда в жизни, — ответил он и пошёл в свой класс «Б».

Через три дня Франц и Габи снова помирились. И Францу стало ужасно, ужасно обидно, что они с Габи в разных классах.

— Мама, сделай что-нибудь, — потребовал он. Но мама покачала головой.

— Теперь уже поздно, — сказала она. — Это надо было решать сразу, в первый школьный день, милый мой Франц.

Францу ещё много чего в школе не нравится. Ученье идёт слишком медленно. Он ходит в школу уже четыре недели, а писать толком так и не научился.

Зато каждый день он рисует всякие кружочки, палочки, волнистые линии. А это ужасно скучно! Учитель даже ни разу не похвалил Франца.

— Небрежно, — говорит он, заглядывая Францу в тетрадь.

А посмотрев на Франца, добавляет:

— Вынь палец из носа.

(По правде говоря, левый указательный палец Франца частенько залезает в его правую ноздрю…)

Учитель Францу не нравится!

— Он и говорить-то нормально не умеет, — жалуется Франц папе.

Действительно, учитель Франца говорит немножко странно. Очень коротко.

— Садитесь!

— Встаньте!

— Тишина!

— Откройте тетради!

— Достаньте учебники!

Франц не привык к тому, чтобы с ним так разговаривали.

Он считает, что лучше сказать «Можете сесть, ребята» или «Встаньте, пожалуйста».

«Давайте вести себя потише» звучало бы дружелюбнее, а «Хотите немножко почитать?» — вежливее.

Да и писать в тетради хочется больше, когда учитель просит: «А теперь немножко попишем в тетрадях».

— Твой учитель просто командир какой-то, — сказал папа Францу. — Всё время «ать-два, ать-два»!

Францу это понравилось. И он дал учителю прозвище «Ать-два».

А недавно Франц навещал свою бабушку. Она живёт в доме престарелых. Франц ходит к ней каждое воскресенье. В это воскресенье было тепло, светило солнце, и бабушка сказала Францу:

— Пойдём в парк, в наше кафе. Ты, наверно, пить хочешь.

В парке у дома престарелых есть маленькое кафе. Когда погода хорошая, перед ним выставляют три столика. Возле каждого стоят четыре стула. Франц и бабушка уселись за один из столиков. Бабушка заказала Францу малиновую газировку, а себе — кофе. (Хотя пить кофе бабушке нельзя. Из-за давления. Оно у неё слишком высокое.)

И ещё бабушка заказала два куска шоколадного торта. (Хотя торт бабушке тоже нельзя — из-за сахара в крови. Он у неё тоже слишком высокий.)

Франц пил малиновую газировку, ел шоколадный торт и рассказывал бабушке все новости. Что мама покрасила волосы в новый цвет. Что папа поругался с управдомом. А Йозеф и его друг Отто втюрились в одну и ту же девчонку. А соседка очень сердито и несправедливо отругала Франца. И про школу тоже рассказал, и про недружелюбного Ать-два.

Франц увлечённо представлял бабушке в лицах, как разговаривает Ать-два, и тут сзади раздался мужской голос:

— Простите, здесь не занято?

— Не занято, — ответила бабушка.

Франц повернулся.

Позади него стоял Ать-два, а рядом с ним — какая-то старая дама.

Франц перепугался.

— Здравствуй, Франц, — сказал учитель и сел за столик. Старая дама тоже села.

— Вы знакомы с моим внуком? — спросила бабушка.

— Я его учитель, — ответил учитель.

— Рада познакомиться с вами, герр Ать-два, — сказала бабушка.

Откуда же ей было знать, что на самом деле учителя зовут герр Свобода?

— Хорошо, что мы встретились, — продолжала бабушка. — Вы знаете, герр Ать-два…

Франц больше не мог этого вынести. Он покраснел как рак, схватил с тарелки недоеденный кусок торта и умчался прочь. Отбежав от кафе подальше, он спрятался за кустом сирени.

Оттуда можно было наблюдать, что происходит за столиком. Франц увидел, что бабушка трещит без умолку. Её рот всё время то открывался, то закрывался. «Учителю ни слова не удастся вставить», — подумал Франц. Этому он не удивился. Когда бабушка по-настоящему расходится, возражать ей совершенно невозможно. Обычно Францу это не мешает. Он считает, что бабушка говорит очень умные вещи. Но только иногда делает это не очень вежливо. И люди на неё обижаются.

Обидеть Ать-два будет неумно, решил Франц и быстро прошептал: «Пожалуйста, бабушка, не наговори глупостей! Господи, сделай так, чтобы она вела себя вежливо!»

Что ещё можно сделать в такой непростой ситуации, он не знал.

Франц просидел за кустом сирени почти полчаса. Наконец учитель встал из-за стола, и старая дама вместе с ним. Они пожали бабушке руку и пошли по дорожке к кустам, где прятался Франц.

— Но она права, — услышал Франц голос старой дамы. — Ты действительно совершенно невыносим со своим командирским тоном!

Около сирени дама остановилась и воскликнула:

— И даже мной ты всё время командуешь! А ведь я твоя мать!

Старая дама двинулась дальше, учитель поспешил за ней.

— Но послушай, мама… — ещё успел услышать Франц.

Тут очень громко залаяла чья-то собака, и учитель с мамой скрылись за поворотом.

Франц вылез из сирени и побежал к бабушке. Та выглядела очень довольной.

— Что ты ему сказала? — пропищал Франц. (Когда Франц волнуется, голос у него становится писклявым.)

— Правду я ему сказала! — радостно воскликнула бабушка.

— Какую правду? — пискнул Франц.

— Правда бывает только одна! — ответила бабушка. А потом рассмеялась: — Вообще-то его зовут Свобода, а вовсе не Ать-два. Дурацкое было бы имечко!

— Расскажи мне всё-таки про правду, — пискнул Франц. Очень нетерпеливо пискнул.

— Я ему сказала, что не надо всё время командовать, — сказала бабушка. — И объяснила, что дети — это не солдаты.

А учитель — никакой не генерал с пятью звёздами.

Бабушка выжидающе посмотрела на Франца.

— Ты же мне всё так и говорил, разве нет?

— Ну да, — ответил Франц неуверенно. — Но учителям нельзя просто взять и сказать такое.

— Почему? — спросила бабушка.

— Ну, нельзя, и всё, — сказал Франц. Он не знал, как лучше ей это объяснить.

— Знаешь что, — вскрикнула бабушка, — этот Ать-два — просто молодой неопытный мальчишка! А я — старая мудрая женщина. Да он мне спасибо должен был сказать за то, что я ему всё растолковала.

— Конечно, — пробормотал Франц. Он знал, что с бабушкой лучше не спорить. Вдруг она, чего доброго, разволнуется. А волноваться ей ещё вреднее, чем пить кофе. Из-за давления.

В понедельник утром у Франца заболел живот. По-настоящему. С урчанием и коликами.

— У меня живот от страха болит, — сказал Франц маме.

— Из-за бабушки и Ать-два? — догадалась мама.

Франц кивнул.

— Может, мне пойти с тобой в школу и поговорить с Ать-два? — спросила мама. Франц покачал головой.

Если мама пойдёт с ним в школу, она опоздает на работу. Это во-первых. А во-вторых, мама тоже любит говорить «правду». Франц боялся, что она сделает только хуже.

— Я знаю, сын, ты у меня храбрый, — сказал папа и ободряюще хлопнул Франца по плечу. Но так сильно, что тот чуть не упал.

— А если Ать-два будет на тебя наезжать, — посоветовал Йозеф, — скажи ему, что ты не в ответе за эту старую перечницу!

— Бабушка никакая не перечница! — возмущённо крикнул Франц, потирая плечо.

— Конечно, нет! — „ухмыльнулся Йозеф. — Но ведь Ать-два об этом не знает!

— Хорошо вам всем говорить, — пробурчал Франц, взял ранец и пошёл в школу.

Пакет со школьным завтраком он оставил на кухонном столе. Когда от страха болит живот, тут не до еды.

На лестнице Франца ждала Габи.

— Боишься? Дрожишь? — спросила она.

— Весь трясусь! — ответил Франц.

Габи и Франц шли в школу, почти не разговаривая. Они держались за руки. Это немножко утешало Франца. Перед дверью первого «Б» Габи тихонько сказала:

— Ни пуха ни пера!

Франц кивнул и вошёл в класс. Он сел на своё место и вынул из ранца учебники и тетради. Потом украдкой покосился на учительский, стол, на Ать-два. Тот читал газету. До самого звонка на урок. Как только раздался звонок, он отложил газету в сторону Все ученики встали и вытянулись по стойке смирно. Ать-два кивнул, — посмотрел на Франца и сказал:

— Можете сесть, ребята.

Все сели.

— Он сказал «ребята», — прошептал Ферди Ирене.

— Чего это он сегодня такой добрый? — прошептала Ирена Морицу.

— Наверно, выиграл в лотерею! — прошептал Мориц Конраду.

А Ать-два воскликнул:

— Не могли бы вы вести себя потише?!

В наступившей тишине учитель спросил:

— Хотите немножко почитать или лучше попишем в тетрадях?

Ребята захотели читать и открыли буквари. Только Франц не открыл.

Он сидел с открытым ртом, уставившись на Ать-два.

— Франц, передай от меня большой привет своей бабушке, — сказал Ать-два.

Франц встал и сказал:

— И вы передайте, пожалуйста, от меня привет вашей маме!

На душе у Франца стало совсем легко, и он улыбнулся. И Ать-два тоже улыбнулся.

На перемене все хотели узнать у Франца, что означают эти приветы и улыбки.

Но Франц никому ничего не сказал.