Расследование в «Трэвэлерс Рефьюдж»

Глава 1

Медленно двигаясь по узкой извилистой тропинке, группа туристов покидала величественный средневековый замок Данноттар1. Он гордо высился на грандиозной пятидесятиметровой скале, вырастающей прямо из моря. Время от времени леди и джентльмены оглядывались на поросшие мхом и лишайником руины этой некогда самой непреступной крепости Шотландии. Даже на расстоянии до их слуха всё ещё доносились пронзительные крики чаек и звуки волн, с трёх сторон неистово бьющихся об утёс.

Вереницу из десяти человек возглавлял Эндрю Морган – высокий энергичный мужчина спортивного телосложения. Он был профессиональным гидом и представлял самое крупное и авторитетное в стране туристическое агентство «Томас Кук и сын»2. Морган шёл уверенно, неторопливо, с наслаждением вдыхая бодрящий морской воздух. Через небольшие промежутки времени он останавливался, давая возможность идущей за ним группе перевести дух и немного отдохнуть.

За гидом, стараясь не отставать от него, шли супруги Роберт и Тельма Чендлер. Старинная крепость произвела на Роберта, профессора Даремского университета3, неизгладимое впечатление. С молодых лет он увлекался средневековой историей и архитектурой, неплохо в них разбирался и часто путешествовал по стране с целью посещения старинных замков. Друзья и знакомые считали сущим недоразумением, что специальностью Чендлера стала физика, которую он преподавал в университете.

Тельма не разделяла пристрастия Роберта к творениям средневековых зодчих и была к ним абсолютно равнодушна. Однако она с пониманием относилась к увлечению мужа и всегда сопровождала его в туристических поездках.

Воспользовавшись очередной остановкой в пути, Чендлер с глубоким уважением в голосе обратился к Моргану:

– Позвольте ещё раз выразить вам благодарность за интереснейшую экскурсию! Увиденное сегодня просто превзошло все мои ожидания – зрелище неописуемое! Вы знаете, находясь на скале, я чувствовал сильнейшие потоки энергии. Они исходили от руин замка…

Эндрю с явным удовольствием поддержал разговор на близкую ему тему:

– Я понимаю, о чём вы говорите. Да, полуразрушенные стены Данноттара всё ещё дышат и источают силу… Видите ли, архитектурные памятники «заряжены» мощной энергетикой своего богатого исторического прошлого. А в случае с Данноттаром, здесь не последнюю роль играет ещё и уникальный природный ландшафт. Всё вместе это оказывает огромное воздействие на человека. А кроме того, здесь безлюдно, уединённо… Когда бродишь среди развалин крепости и слышишь, как под скалой плещется море, начинаешь ощущать бесконечность пространства, вечность природы и хрупкость человеческого бытия…

– Да-да, именно такого порядка мысли приходили мне в голову там, на вершине скалы! Мистер Морган, вы рассказали нам о том, как две женщины смогли вынести королевские регалии из крепости. Одна из них якобы спрятала под одеждой личные бумаги Карла II, а меч и скипетр спасла другая женщина. Скажите, это исторический факт или просто красивая легенда?

– Нет, что вы! Упоминание об этом встречается в летописях. Двум женщинам, на самом деле, удалось надёжно спрятать королевские регалии от солдат Кромвеля4. Они отвезли их на лодке в маленькую церковь возле деревни Киннефф. Там они и хранились под полом целых одиннадцать лет.

Роберта Чендлера буквально распирало от вопросов, и он не отступал от Моргана:

– А то, что Уильям Уоллис5 захватил Данноттар и поджёг церковь с укрывшимися в ней солдатами английского гарнизона, тоже правда? Или всё-таки вымысел?

– Почему же вымысел? Этот эпизод истории также упоминается в летописях. В 1297 году Уоллис действительно сжег военный гарнизон англичан в замковом храме.

– Шокирующий по своей жестокости факт! – заметил Чендлер.

– Видите ли, во время Шотландских войн за независимость обе стороны проявляли крайнюю безжалостность и беспощадность. Врага были готовы сокрушить любым способом.

Моргану было чрезвычайно приятно, что в группе оказался, по крайней мере, один человек, по-настоящему увлечённый историей. Между мужчинами завязалась оживлённая беседа, и весь оставшийся путь они обсуждали наиболее яркие эпизоды из прошлого Даннотара.

Тельма Чендлер брела рядом с мужем, но поскольку её мало интересовали события далёких времён, она не особенно вслушивалась в его беседу с гидом. Иногда она немного отставала от Роберта, поглощённого беседой с Морганом, и переговаривалась с Альбертом Коннорсом, идущим позади.

Коннорс относился к числу людей, обладающих запоминающейся внешностью, возможно, из-за того, что был ярко выраженным брюнетом. Мужчина носил небольшие усы и эспаньолку – аккуратную клинообразную бородку, которая придавала его худощавому лицу интеллигентную утончённость. Его чёрные блестящие волосы были гладко зачёсаны, прямой нос и тонкие поджатые губы говорили о сильном характере и лидерских задатках. Альберт держал в Лондоне большой антикварный магазин, приносящий хороший доход.

– Мой муж увлечён историей средневековой Европы, – сказала ему Тельма, – а я неравнодушна к антиквариату. А поскольку многие старинные вещи имеют историческую ценность, я часто говорю ему в шутку, что в каком-то смысле тоже увлекаюсь историей.

– Вам следует знать, – заметил Коннорс, – что иногда в руки антикваров попадают предметы, которые, действительно, имеют отношение к важнейшим историческим событиям. Правда, такое случается не так уж часто.

– А вам приходилось иметь дело с таким антиквариатом?

– Приходилось, – ответил Альберт, – но должен сказать, что каждая ценная находка – это результат большого труда и терпения. Иногда приходится ждать годами, прежде чем у тебя в руках окажется по-настоящему стоящая вещь. Порой несёшься на край света, чтобы взглянуть на какую-то вазу или канделябр. А на деле оказывается, что это просто подделка.

И Альберт начал рассказывать Тельме интересные случаи из своего опыта.

За Коннорсом шёл Терри Глейзер. Вообще-то, сказать, что Глейзер шёл позади кого-то, было бы не совсем верно. Дело в том, что он постоянно перемещался во всех направлениях, щёлкая затвором фотоаппарата. Как и любой фотограф-профессионал, Терри был фанатиком своего дела, и поэтому почти никогда не выпускал из рук камеру. Казалось, он снимал всё подряд: портреты, пейзажи, случайных прохожих, облака в небе и лужи после дождя. Глейзер обладал плотной, сбитой фигурой и был уже не первой молодости, но при этом отличался необыкновенной подвижностью. Он ловко приседал, вскакивал, поворачивался во все стороны: одним словом, принимал любое положение для того, чтобы выигрышнее снять заинтересовавший его вид. При этом он умудрялся не только фотографировать, но ещё и поддерживать разговор с Синтией Эйлинг, шагающей рядом с ним.

– Приберегите плёнку, Терри, а то в самый нужный момент не хватит кадров! – с улыбкой сказала Синтия Глейзеру.

– О, не беспокойтесь, у меня великолепная камера! Уверяю вас, модель «Лейка-250 Репортёр»6 меня не подведёт. Она разработана на основе фотоаппарата «Лейка II» и оборудована двумя контейнерами для…

Синтия не дала ему договорить:

– Умоляю вас, избавьте меня от технических подробностей относительно устройства вашей камеры!

– О’кей, тогда я выражусь понятнее: в моей «Лейке-250 Репортёр» используется десятиметровый отрезок плёнки, а это целых двести пятьдесят кадров!

– Но, по-моему, вы уже сняли гораздо больше, – насмешливо заметила женщина.

При поверхностном знакомстве Синтия Эйлинг казалась несколько резковатой из-за своей прямолинейности и манеры подтрунивать над людьми, а её низковатый голос только усиливал это впечатление. Однако при более тесном общении с ней становилось ясно, что ироничные замечания Синтии – вовсе не желание обидеть собеседника, а просто привычка беззлобно пошутить, немного поддразнить его.

– Представляю, сколько кадров вы снимете к концу нашего тура, – сказала она, – ведь впереди ещё семь замков!

– Дорогая Синтия, я стараюсь выхватывать из жизни яркие мгновения, – тут же откликнулся на её слова Глейзер. – Организовать спонтанность невозможно: неожиданные моменты нужно ловить. Вот почему фотография – это искусство наблюдения.

– Значит, вы сродни терпеливому охотнику, выслеживающему добычу?

– Ну, можно и так выразиться. Но если говорить о фотографии в широком смысле, то её сила в том, что она как бы останавливает само время. Фотография запечатлевает моменты, которые никогда уже не повторятся. Или, как сказал Аарон Зискинд7, то, что вы поймали на плёнку, запечатлено навсегда.

Когда Терри был увлечён разговором, в его карих, слегка выпуклых глазах зажигался огонёк, а мимика становилась живой и энергичной. При этом он запускал руку в свои тёмно-русые вьющиеся волосы и без конца теребил их.

За Терри и Синтией шли в обнимку молодожёны Шон и Джойс Ламбертс. Они находились на пике своего счастья и были целиком поглощены друг другом. Весь мир вокруг казался им чем-то второстепенным, и поэтому потрясающие по красоте виды, открывающиеся с высокого берега, не вызывали в их сердцах большого восторга.

Почти в самом конце цепочки брели супруги Джеймс и Эмили Харпер. Они проживали в Гилфорде8 и владели отелями в нескольких городах Суррея9. Обоим было под шестьдесят, держались они надменно и ни с кем не вступали в разговор. Во всём – взгляде, повороте головы, походке – сквозило осознание ими собственной важности.

Глядя на вспотевшие лица Харперов, становилось ясно, что восхождение к Данноттару далось им не легко. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: дорога длиною в восемьсот метров могла утомить и куда более молодых путешественников. Супруги переговаривались друг с другом, и судя по сердитым ноткам в голосах, они обсуждали что-то, вызвавшее их неудовольствие.

Замыкал цепочку идущих инспектор полиции Майкл Райли. Этой туристической поездкой по замкам Шотландии его поощрили за раскрытие сложного и запутанного дела в его родном городе Эшфорде. Он никогда не был в этой удивительной стране лилового вереска, старинных замков и увлекательных легенд. И сейчас Майкл наслаждался созерцанием чарующих шотландских пейзажей с гармонично вписанными в них древними архитектурными памятниками. Это прикосновение к первозданной красоте дарило ему ощущение внутренней гармонии и безмятежности. Он не мог даже представить, что скоро ему волею судьбы придётся распутывать очередное загадочное преступление.

… Наконец-то изрядно подуставшие путешественники добрались до экскурсионного «Ринауна»10, ожидавшего их недалеко от Стоунхейвена11.

– Вот и наш автобус! – бодрым голосом сказал Эндрю Морган и, окинув взглядом своих подопечных, добавил: – Знаю, прогулка была не из лёгких, но уверяю вас, что все последующие экскурсии будут не столь утомительными, хотя и не менее интересными.

– Готовьте новую плёнку на 250 кадров, – съязвила Синтия, повернувшись к Терри.

– Внимание! – обратился ко всей группе гид. – О программе завтрашнего дня мы поговорим вечером, когда доберёмся до пансиона. А сейчас я предлагаю пообедать в Стоунхейвене и немного побродить по этому маленькому рыбацкому городку. Все согласны?

Возражений не последовало. Туристы заняли свои места, и автобус тронулся вперёд. Он набирал скорость, оставляя позади бескрайнюю синеву моря и скалу с выразительным силуэтом полуразрушенной крепости. Вскоре пошёл дождь, и из окна «Ринауна» можно было видеть лишь размытые очертания деревьев и редких строений, встречающихся на пути.

Через несколько минут автобус уже ехал по центру крохотного приморского городка, и мистер Морган объявил громким голосом:

– Сейчас мы пообедаем в каком-нибудь милом ресторанчике. После этого вы сможете побродить часок-другой по улицам Стоунхейвена и приобрести сувениры и открытки с видами Данноттара.

– А где мы будем обедать? – почти одновременно спросили несколько человек.

– Здесь есть хорошее местечко, где вкусно готовят хаггис, – ответил Морган.

– Никогда его не пробовала, – сказала Тельма Чендлер. – Насколько я знаю, это самое известное национальное блюдо Шотландии?

– Совершенно верно. Информация для тех, кто не знает и не пробовал. – Морган заговорил так, чтобы его слышали все: – Блюдо готовится из бараньих потрохов – сердца, печени и лёгких, сваренных в бараньем желудке.

– Но это просто ужасно! – воскликнула Эмили Харпер, и на её лице проступило брезгливое выражение.

– Тогда могу предложить ресторанчик, в котором пекут великолепные шотландские пироги с мясом, – продолжал Морган.

– А чем они так знамениты? – поинтересовалась Тельма.

– Ну, я, конечно, не шеф-повар, но знаю, что их готовят с добавлением эля12.

– О! Какое приятное дополнение! – воскликнул Терри Глейзер.

– Нет, пироги – это уж слишком примитивно. Хотелось бы попробовать чего-нибудь поинтереснее, – высказала своё мнение Синтия Эйлинг.

– Ну, тогда один путь – в ресторанчик «Секреты старого капитана». Там вы сможете попробовать признанного короля шотландской кухни – лосося! – заманчиво предложил Морган.

– Вот это другое дело! – раздался одобрительный хор голосов.

И только супруги Ламбертс не принимали участия в выборе ресторана. Они безмерно наслаждались компанией друг друга, и казалось, что их в равной степени устроил бы и хаггис, и шотландский лосось, и пироги с мясом.

Эндрю Морган остановил автобус на Рыночной площади. Дождь закончился, но небо оставалось хмурым. Временами налетал лёгкий ветерок, и становилось прохладно. Группа из десяти человек, возглавляемая гидом, двинулась по направлению к ресторану, расположенному в местной гостинице. На ходу Морган давал последние инструкции:

– Думаю, двух часов вполне хватит, чтобы побродить по Стоунхейвену и дойти до Старой гавани. Отпускаю вас с лёгким сердцем, так как заблудиться здесь, практически, невозможно. Итак, в пять часов встречаемся у автобуса на Рыночной площади.

… Отведав великолепного шотландского лосося, леди и джентльмены разбрелись по улицам Стоунхейвена. Однако, поскольку центр городка представлял собой всего несколько улиц, невольно получалось так, что во время прогулки они часто наталкивались друг на друга. А Терри Глейзер даже открыто увязался за Синтией Эйлинг, которая, впрочем, ничуть не возражала против того, чтобы он составил ей компанию. Женщина зашла в большой по меркам Стоунхейвена магазин, видимо, игравший здесь роль торгового центра. В какой-то момент она оторвалась от Глейзера, подошла к витрине с косметикой и попросила продавщицу показать ей пудру. Но как только она открыла коробочку, чтобы посмотреть тон, раздался щелчок фотоаппарата и довольный смешок Терри. Синтия резко повернулась в его сторону и спросила с иронией:

– Ловите свой фото-шедевр в провинциальном магазине?

– Кто знает, кто знает… Представьте себе, что чаще всего именно снимки из числа случайных, ни на что не претендующих, становятся фото-шедеврами! Главное, поймать такой момент, который бы выражал квинтэссенцию всего сюжета!

Продолжая рассматривать пудру, Синтия лишь шутливо заметила:

– Что ж, я ничуть не возражаю, если моё лицо появится в «Женском еженедельнике»13 или «Женщине»14.

Молодожёны Шон и Джойс, по-прежнему в обнимку, брели вперёд по одной из узких улиц Стоунхейвена. По дороге им попался магазин спортивного инвентаря, и они, недолго думая, зашли в него. Когда они рассматривали товары у витрины, за их спиной оказался всё тот же неутомимый Терри Глейзер со своей камерой.

Он также не преминул заглянуть в «Лавку древностей», где увидел Альберта Коннорса, беседовавшего с продавцом. Во время разговора он показывал то на один, то на другой предмет, справляясь о цене, и хозяин лавки громким голосом расхваливал свой товар.

Чуть позже в книжном магазинчике Терри столкнулся с Майклом Райли, рассматривающим журналы. Заметив Глейзера, инспектор улыбнулся ему и весело сказал:

– Если нужно придумать остроумное название для снимка, не стесняйтесь, обращайтесь за помощью!

Но когда у витрины с сувенирами Терри встретил Харперов, выбирающих открытки с видами Данноттара, и сфотографировал их, Джеймс сердито осадил его.

– Прежде чем щёлкать затвором, вы должны спросить, хотим ли мы этого! Возможно, вас развлекает фотосъёмка, но не забывайте, что другим это может не доставлять такого удовольствия, как вам.

Смущённый Терри виновато извинился перед Харперами и направился в сторону Старой гавани. Он прошёл вдоль береговой линии, усеянной лодками и небольшими яхтами. На противоположной стороне стояли в ряд невысокие каменные здания с магазинчиками и ресторанами на первом этаже. Чайки с криками кружились над гаванью и казались ослепительно белыми на фоне хмурого неба.

Было бы ошибочным сказать, что после столкновения с Харперами Глейзер хоть сколько-нибудь укротил свой профессиональный пыл: он продолжал с вдохновением фотографировать всё, что привлекало его внимание. Увидев впереди супругов Чендлеров, мужчина поспешил присоединиться к ним. Тельма явно скучала и была рада, что им повстречался Терри.

– Ну и как ваши дела? Сфотографировали что-нибудь интересное? – спросила она.

– Трудно сказать вот так сразу, но думаю, мне удалось сделать несколько удачных снимков, – ответил ей Глейзер. – А вообще, самая лучшая фотография та, которую ты снимешь завтра.

И, переведя дыхание, он продолжил:

– Понимаете, в искусстве фотографии важно уметь через обыденное раскрыть самые важные истины, в одном кадре отразить целую эпоху, как это удаётся, например, Биллу Брандту15. Ведь сюжеты многих его фотографий совсем простые: они рассказывают о нашей повседневной жизни, но наполнены таким глубоким содержанием! А возьмите его пейзажи в окрестностях Лондона…

Терри мог ещё долго говорить на свою излюбленную тему, если бы Роберт Чендлер не перебил его.

– А я, представьте себе, не художник. Я просто большой ценитель красоты и рассуждаю так: если Данноттар – потрясающее зрелище, то как ты его не сними, он великолепен! Мы с Тельмой купили открытки с видами крепости, и я вполне ими доволен.

– О! Мы говорим с вами о разных вещах, – завёлся было Терри, но неожиданно обнаружил, что они уже подходили к Рыночной площади, где их ждал автобус.

– Отлично! Ну вот теперь все собрались, – раздался голос Эндрю Моргана. – Что ж, занимаем места, нам пора выезжать.

Экскурсионный «Ринаун» с одиннадцатью пассажирами взял курс на Абердин16. Дорога до пансиона «Трэвэлерс Рефьюдж»17, в котором они остановились, была не длинной – около получаса езды. Все немного устали, и в автобусе царила тишина, но спустя какое-то время леди и джентльмены начали тихо переговариваться друг с другом.

– Надеюсь, вам удалось поймать свой феноменальный кадр? – спросила Глейзера Синтия Эйлинг, сидящая рядом с ним.

– Думаю, пока мне лучше воздержаться от комментариев. Вот когда плёнка будет проявлена и снимки отпечатаны, можно будет сказать определённо. Даже глаза самого опытного фотографа могут обмануть: часто бывает так, что в объективе ты видишь одно, а на деле получается совсем другое.

Где-то в середине салона слышались голоса Харперов. Джеймс говорил таким тоном, словно отчитывал или поучал кого-то. Эмили вторила ему, изредка вставляя реплики в сердитую речь мужа.

Восторженный Чендлер перебирал приобретённые открытки, протягивая их жене и тщетно пытаясь вызвать в её сердце хотя бы долю того восторга, что переполнял его.

– Дорогой, мы только что видели Данноттар воочию, бродили по его развалинам. Зачем мне смотреть эти открытки? Я очень рада, что ты получил уйму впечатлений, – мягко сказала Тельма супругу.

Альберт Коннорс дремал, откинув голову на спинку кресла. Место рядом с ним занимал Майкл Райли. Он читал свежий номер журнала «Стрэнд Мэгэзин»18, который только что приобрёл в книжном магазинчике Стоунхейвена.

В конце салона расположились супруги Ламбертс. Они выглядели счастливыми и беззаботными, увлечённо о чём-то перешёптываясь.

Наконец, автобус подъехал к «Трэвэлерс Рефьюдж», и пассажиры с явным удовольствием стали выходить на свежий воздух.

Пансион располагался на окраине небольшой деревушки Мэйнфилд под Абердином в двухэтажном кирпичном доме с мансардой, построенном в георгианском стиле. К нему вела неширокая подъездная аллея, с обеих сторон обсаженная тисом. Контрастируя со строгим декором стен, массивная парадная дверь дома имела торжественный вид: она была обрамлена двумя пилястрами и увенчана нарядным дугообразным фронтоном. Пять окон главного фасада выходили на пёстрый цветочный газон перед домом.

Организовывая туры по замкам Шотландии, столичное туристическое агентство «Томас Кук и сын» уже давно сотрудничало с владельцами «Трэвэлерс Рефьюдж» супругами Брайаном и Милдред Форестер. В их пансионе гости чувствовали себя комфортно: здесь были уютные комнаты, идеально белое постельное бельё, вкусные завтраки и ужины. И, что немаловажно, повсюду царила атмосфера покоя и уединённости от городской суеты.

Дом достался супругам от деда Форестера десять лет назад, и за это время им удалось превратить его во вполне современный пансион. Львиная доля всей работы легла на плечи Брайана. К счастью, он был человеком, закалённым жизнью и привыкшим преодолевать трудности. Он рано лишился отца, и какое-то время мать воспитывала его одна. Вскоре она во второй раз вышла замуж, но после её смерти Брайан покинул родной дом. Совсем недолго девятнадцатилетний юноша пожил у деда в Шотландии, а потом начал самостоятельную жизнь. Он много поездил по стране, брался за любую работу: был и грузчиком, и кровельщиком, и матросом на судне, пока, наконец, не обосновался в Абердине. Здесь Брайан познакомился с Милдред и женился на ней. А когда супругам достался в наследство дом, они решили превратить его в пансион, и вся их энергия, все силы были направлены на достижение этой цели.

Поначалу у Форестеров опускались руки: столько всего надо было предусмотреть, столько всего сделать, а главное, найти деньги для воплощения своих идей. Однако потом всё начало налаживаться, и постепенно дела пошли в гору. Лучшей характеристикой для «Трэвэлерс Рефьюдж» служил тот факт, что авторитетное агентство «Томас Кук и сын» подписало долгосрочный договор с его владельцами.