Рассвет в моем сердце

Яна

Осень, 2016. Москва

Я ненавидела выходные. Они напоминали о времени, которое я стремилась забыть. Ночные клубы, громкая музыка, липкие тела, алкоголь, мужчины, похоть… Я. Совсем другая я. Беспечная. Глупая.

Но мои подруги не знали ту Яну. Каждый субботний вечер они звали меня развеяться, а я стойко держала оборону.

– Яна, пошли! – Настя предприняла очередную попытку уговорить, чтобы я изменила планы. – Какой счастливый человек захочет провести субботу дома? В двадцать три года! В Москве!

– Интроверт, например. – Я выдавила слабую улыбку.

Подругу снова ждал провал: на уговоры я не велась, на шантаж тоже. Казалось, всегда было так, как сейчас: дом, работа, дом, работа. А все, что происходило раньше, – не моя жизнь. Воспоминания давно поблекли. Интересный фильм о золотой молодежи, но я давно досмотрела до титров.

– Ты не можешь снова мне отказать! – Настя сильнее вцепилась в дверной косяк, всем видом демонстрируя: мне ее не выгнать.

Настойчивая, уверенная в себе, яркая блондинка. Ее реальность – это многочисленные поклонники, шумные тусовки и горячие сплетни. Иной раз, когда я смотрела на Настю, я словно видела в отражении прошлую Яну и очень надеялась, что судьба к подруге будет благосклоннее, чем ко мне.

– Опоздаешь в понедельник, а твой начальник – тот еще фрукт, – попыталась я воззвать к здравому смыслу.

Мы работали в рекламном агентстве, но я радовалась, что в разных отделах. Моим начальником в отделе аналитики был друг детства, а Насте в маркетинге достался напыщенный индюк.

– Ее начальник… – ахнула Карина и перекинула через плечо темные волосы. – Как он горяч… – Моя вторая подруга демонстративно обмахнула себя ладонью и прикусила тонкую губу.

Я помнила Карину скромницей без чувства стиля: мы вместе учились в университете. Теперь Карина из студентки-тихони превратилась в модную девушку – прямо-таки Золушка! К тому же не уступала по внешним данным моделям с подиума и, конечно, стремилась наверстать упущенное веселье. Я помогла Карине подобрать гардероб, так мы и сдружились. После возвращения из Лондона я думала, что таким образом смогу стать прежней. Захочу.

– Не понимаю, чем тебе нравится Ковалев, – скривилась Настя. – Мой начальник – сноб и придурок.

– Вовсе нет! Он стильно одевается, он горячий, веселый и…

– И не обращает на тебя внимания!

– Потому что я из другого отдела! – запротестовала Карина. – Но когда мы пьем кофе в столовой, он всегда мил со мной…

– Конечно, ты ему рассказываешь все сплетни компании.

Подруги снова начали спорить о мужиках, как две кошки в мартовский период, а я стремительно теряла терпение. Почему они упорно пытаются меня с кем-то свести? Быть одной – это мой выбор! Осознанный. Почему все зациклены на отношениях? Стабильность, самодостаточность – вот что важно.

– Все, идите, – я указала на дверь, – мне надо сделать отчет.

– Отчет? – Настя округлила голубые глаза. – Ты серьезно? В субботу вечером – отчет?

– Я даже не начинала… – Пришлось неловко развести руками в ответ на претензию. Мне нравилось работать с цифрами, нравилась спокойная рутина, отвлекающая от мыслей.

– Не будь у тебя этой отговорки, ты бы придумала другую, – проворчала Карина. – Отчет! Пф…

Я сделала вид, что не расслышала их язвительных комментариев и начала аккуратно толкать подруг к выходу. Они не сдвинулись с места. Стояли на высоких каблуках и возвышались надо мной, как башни из «Москва-Сити». На их фоне я была жалкой пятиэтажкой. Поэтому и опасалась их злить, а то схватят и утащат в такси – сил хватит.

– Яна, попробуй. – Настя медленно, словно психически нестабильную, уговаривала меня. – Ты молчаливая, серьезная, грустная…

– Ты хотела сказать «скучная»? – уточнила я.

– Вовсе нет! – На лице Насти мелькнула боль. – Мы понимаем, милая, но… прошло два года. Попытайся жить дальше. Он не стоит того, чтобы ты…

– Я живу, – вырвалось истеричными нотками. Я спрятала подбородок в широком вороте. Честно, совсем не хотелось менять уютный свитер на узкое платье. – Повышение скоро, а в отпуске поеду на конференцию…

– Мы о мужчинах, Воронцова! – не выдержала Карина и залилась краской. Настя ткнула подругу в бок, но Карина бестактно выпалила: – У тебя два года не было свиданий! Хватит бояться…

Злость желчью поднялась к горлу. Я знала, подруги хотят помочь. Но мне не нужна их помощь. Ничья помощь и ничье внимание.

– Я не боюсь мужчин, – холодно отчеканила, – я их ненавижу.

– А Ваня? – робко спросила Настя и покраснела. – Он хороший…

– Он мой друг. Я знаю его с детства. – Нахмурившись, я пыталась игнорировать печальную статистику «друзей-мужчин». Ваня, несмотря на габариты боксера, очень добрый, словно плюшевый мишка. – Ему я доверяю, и у нас нет и не может быть никаких романтичных отношений.

Настя и Карина понуро кивнули. Ура! Этот раунд я выиграла.

– Спасибо за заботу, правда. Увидимся в понедельник.

Прежде чем подруги успели возразить, я выпроводила их на лестничную клетку и захлопнула дверь. Они что-то сказали, а потом я услышала, как стучат каблуки их шпилек в направлении лифта.

Устало выдохнув, я захватила с кухни кружку с зеленым чаем и направилась в комнату. Когда Настя и Карина ворвались ко мне домой со своими идиотскими затеями, я собиралась пить чай и есть печенье. И работать над отчетом, конечно. Грустно признавать, но мне и правда немного одиноко и некуда тратить свободное время. Пора завести кота.

Телефон издал сигнал. Я поставила кружку на журнальный столик и потянулась за мобильником. Сердце, как обычно при звонках и СМС, заколотилось быстрее обычного. Я не дышала, пока тянулась к тумбочке. А испытав облегчение, что это всего лишь рассылка журнала, выругалась. Мода, сплетни, гороскопы… Все это опять принадлежит другой Яне. Я кликнула «отписаться». Чай остывал и… Ладно, посмотрю этот выпуск.

Я задержалась на блоке с модой – ого, бархат в тренде! – пролистнула статьи про отношения и секс, усмехнулась над названием теста («Какое вы комнатное растение?»), по диагонали прочитала гороскоп и светские сплетни. На последней странице оказалась реклама книги «Теория о частицах души» Карла Дьютера[1]. «Родственные души? Их больше, чем две! Вы обязательно отыщете свою частичку!» – гласил заголовок.

– Ага, делать мне нечего. – Я съела печеньку и хмыкнула. Даже интересно, какой бред придумал очередной инфоцыган.

«Доктор философии Карл Дьютер выдвинул свою теорию о бессмертии души. По его словам, душа – огромная субстанция. Она расщеплена на частицы и бесконечно путешествует по разным телам. Их судьбы бывают поразительно схожи. Такие люди могут жить в абсолютно разных условиях, обладать разной внешностью, характером, возрастом, мировоззрением, но обязательно есть что-то, что их объединяет. Между частичками особая связь. Они приходят в одно и то же место. Они тянутся друг к другу, как молекулы, а в трудные времена могут помочь друг другу.

Когда частички воссоединяются, то люди испытывают чувство безопасности, сравнимое с возвращением домой после долгих странствий. Им весело вместе, им хорошо вместе. Это связь на высшем уровне».

– Что он несет…

Как наивным дуракам и дурочкам поможет его книга? Даст волшебный компас? Локатор на поиск частиц?

«Таким образом, Карл Дьютер считает, что у каждого из нас есть больше одного „предназначенного нам человека“ и больше шансов найти настоящую любовь. Более того, философ предполагает, что именно одна из частичек – самая подходящая – и есть наша родственная душа. Без своей „частички“ человек может сбиться с пути, а другие его отношения часто заканчиваются неудачно и могут причинить боль…»

Я выключила телефон. Кто верит в это дерьмо?! Люди сами причиняют друг другу боль. И никакие там «частички» не способны спасти от того, что мы выбираем не тех и обжигаемся. Я нахмурилась. Волна злости снова поднималась к горлу, но я спешно загасила ее. Горящим шаром злость осела в груди. Не нужны мне никакие частички, свидания, родственные души и прочее! Оставьте. Меня. В покое!

Но теория не выходила из головы. Вдруг в мире живет человек, с которым у нас схожи судьбы? Тогда мне его искренне жаль.

– «Это связь на высшем уровне…»

Я прикусила язык. Гадко на душе. Грустно. Я недовольна тем, как живу? Вряд ли повлияли подруги – они регулярно пытаются промыть мне мозги. Однажды пришли ко мне домой с красавчиком из «Тиндера»! Мол, одевайся, Яна, все устроено. Я рассмеялась, вспомнив тот случай, но хандра быстро вернулась, а грудную клетку словно придавило камнем. Дело не в подругах. Статья подарила мне самое обманчивое и беспощадное чувство – надежду. Глупости! Общая душа… связь на высшем уровне…

Мной – всего на секунду – овладело сожаление: вдруг я упускаю что-то важное? Вдруг, пока пью чай, жизнь проходит мимо? Моя судьба, тот, кто меня понимает, идет по улице, заглядывает в окна? А я на десятом этаже, и мы никогда не встретимся.

Сделав большой глоток чая, я поморщилась – ледяной! – и поставила кружку на столик. Ну их – и судьбу, и любовь! Я закрыла глаза, досчитала до пяти, открыла глаза: все в порядке. Внутренний голос замолчал, а я вернулась в хрупкую гармонию. Два года назад я перестала воспринимать окружающий мир как нужный мне. Зарывшись с головой в учебу, а позже в работу, я выстроила стены и не собиралась никого впускать. Замо´к заржавел и не открывается.

Прошел час, а я так и не приступила к отчету. Сидела, пялилась в монитор, пока ноутбук гудел, будто журил за бездействие. Я понимала: бесполезно. Не получалось сосредоточиться! Любимые цифры в этот раз не остановили ворох мыслей.

«Вдруг может быть иначе…»

Нет-нет-нет. Если моя судьба, моя частичка, и существует, мне плевать. Он – мужчина. А значит… Я скрипнула зубами. Для него лучше, если мы никогда не встретимся.

Обжигающая волна поднялась по пищеводу. Я прислонила руку к шее, пытаясь остудить кожу. Когда эмоции захлестывали меня, я радовалась, что рядом никого нет. Особенно мужчин, которым хотелось причинить вред. Я стиснула кулаки. Воздух. Надо на воздух. Захлопнув крышку ноутбука, я вскочила с дивана и переоделась.

«Прогулка в одиночестве, – думала я, наматывая на шею сиреневый шарф. – Мне станет легче. Всегда становится легче. Надеюсь, никто не попадется на моем пути…»

Я застегнула пальто.

«Или кому-то впервые не повезет?» – В карман я кинула складной ножик.

Мне нравилась поздняя осень. В десять вечера уже немноголюдно и тихо для шумной столицы. Ветер кружил опавшие листья, трепал волосы, протяжно выл, действовал на нервы. Не хватало музыки в наушниках, но лишиться слуха – значит быть уязвимой, а это рискованно в темное время суток. Стук моих каблуков – отличный саундтрек. Изредка проносились автомобили, а прохожие, хмурясь, спешили спрятаться от непогоды в подъездах. Я шла в противоположную от дома сторону, направляясь в парк.

С неба падали редкие капли дождя. Я всматривалась в лица людей, бросала им вызов. Никто не отвечал на мой взгляд. Правильно, бойтесь.

Подняв до подбородка ворот свитера, я спрятала руки в карманы светло-бежевого пальто. Потрогала гладкую сталь, едва не поранив палец. Сердце пропустило пару лишних ударов, и я стиснула кратоновую рукоять.

Холодное оружие стало моей отдушиной. Я пробовала многое: и психотерапию, где меня заставляли повторять «Я не виновата», и агрессивный спорт – Ваня пытался затащить меня в боксерский зал. Мне не понравилось. Ваня и другие потные мужики бились на ринге, обсуждая своих кумиров: Майка Тайсона, Мухаммеда Али, Джека Льюиса[2]. Каждый из парней проводил часы в студии бокса, оттачивая приемы. Надрать кому-то из них задницу казалось заманчивым, но я знала, что, как бы ни тренировалась, я по природе слабее. А мне нельзя быть слабее. Я уверена в одном: против холодного и огнестрельного оружия не помогут кулаки. Но идею купить пистолет я отмела сразу: на ствол нужно разрешение, и я боялась покалечить кого-то случайно. С ножом проще. Приятнее. Безопаснее.

В парке я встретила только собачников и влюбленную пару. От последних меня зазнобило, и я свернула на узкую тропинку. Когда я приехала из Лондона, то случайно отыскала в парке уединенный уголок и назвала его «местом силы» – там наедине с собой я забывала о прошлом. Слух обострился, пока я бежала до поляны. Среди высоких деревьев и пары тусклых фонарей спрятался мраморный мост: он дугой перекинулся через искусственно вырытый пруд. В ночи вода казалась темно-фиолетовой.

Я не помнила, сколько раз приходила сюда и сколько времени бесцельно вглядывалась в дно водоема, но отчетливо помнила, что прежде никогда не встречала на мосту другого человека. Порой казалось, я попадаю в магический портал и оказываюсь в ином мире. Но мое секретное место больше не было секретным. Мужчина, опершись руками о перила моста, задумчиво смотрел на воду.

Я спряталась за дерево и тайком, насколько позволял свет фонаря, разглядывала незнакомца. Он молод. Наверное, не старше двадцати пяти. Он высокий, широкоплечий, стройный. Он, отметила я по старой привычке, стильно одет – в черное пальто и вязаный белый свитер.

Мне бы уйти, но…

Он достал из кармана сигареты, закурил. Пальцы изящные, длинные, покрыты серебряными кольцами; эти пальцы, вероятно, не знали тяжелой физической работы. Творческая личность? Музыкант? Романтик, раз стоит тут, в одиночестве, на моем мосту.

Незнакомец затянулся сигаретой, и оранжевый огонек у его лица стал ярче – я подалась вперед под импульсом любопытства. Волосы у парня светлые, до подбородка, и чуть вились на концах. Он загорелый, начисто выбрит и… привлекателен.

Пожар поднялся по моей шее к щекам. Карина назвала бы это состояние «гормональной тревогой»: незнакомец, определенно, в моем вкусе, а значит, я в опасности.

Он вдруг провел большим пальцем по острой скуле и вновь обхватил губами сигарету… Надо бежать! Но я разглядывала ломаный изгиб его губ, прямой нос, а глаза… темные. Карие или зеленые?

Он будто почувствовал мой взгляд и поднял голову, всматриваясь в даль. Я тут же отскочила, прислонилась спиной к дереву. Черт! Грудь резко вздымалась, в ушах гудело. Зажав рот, я приглушила сбитое дыхание. Черт! Если бы Настя и Карина видели меня – хохотали бы весь вечер. Как школьница перед популярным парнем! Пускаю слюни, позабыв о правилах. Но есть в нем что-то…

«Между частичками особая связь. Они приходят в одно и то же место. Они тянутся друг к другу, как молекулы…»

Серьезно? Именно сейчас вспоминаю глупую статью?

Он – мужчина. В первую очередь, он мужчина.

Я прикрыла глаза. Шаги? Или показалось?

Рот наполнился слюной, ладони липкие, а пальцы сомкнулись на рукоятке ножа. Уйти? Это мое место, как бы по-детски ни звучало.

Выглянув из своего укрытия, я прищурилась: незнакомец смотрел в сторону. Луна пробивалась сквозь листву, и я вновь бесстыдно его разглядывала. Он красивый. Других слов не найти. Не смазливый, не брутальный. По-благородному красивый. «В твоем вкусе», – голос той, прошлой Яны, прозвучал насмешливо. И, разумеется, правдиво.

Незнакомец потушил сигарету о перила. Надеюсь, он уйдет. Но парень остался на мосту, вглядываясь в темную гладь пруда. Его успокаивало мое место. А мне сегодня покоя не найти. Я скрипнула зубами. Что же делать?

Вести с ним диалог я не собиралась. Прогонять – тем более. Я представила – в теории, – что смогу заговорить с мужчиной. Вздернуть подбородок, рявкнуть: «Проваливай!»

В легких резко кончился воздух, как и всегда бывало, когда я замечала мужчину ближе, чем на соседней улице. С виду этот незнакомец безобиден. Вот именно, с виду. Бежать. Бежать. Бежать! Но я крепче стиснула рукоять ножа. Нет. Бояться следует ему.

Проглотив ком в горле, я покинула укрытие. Будто вышла на сцену, но вместо софитов – тусклые фонари. Затылок тут же запульсировал: очевидно, незнакомец меня заметил. Если он умный и у него есть хоть капля инстинкта самосохранения, ко мне он не подойдет. А если ему дорога жизнь, и вовсе ретируется, когда увидит, что я собираюсь делать.

Вдох. Выдох. Я погладила кору старинного дуба, отвернулась и сделала пару шагов вперед, как дуэлянт. Досчитала до трех. Резко повернулась, достала из кармана нож. Вдох. Выдох. Метнула им в дерево: нож с гулким свистом пролетел несколько метров и застрял в стволе. Да! С первого раза! Точно в цель! А в плоть лезвие войдет мягче…

Я помотала головой.

Незнакомец, а вернее, безумец, стоял на мосту и наблюдал за мной. Он не ушел. Точно безумец! Или чокнутая я, раз остаюсь на поляне? Наедине с мужчиной. Продемонстрировав ему хороший способ меня убить. Страх подкатился к горлу, мешая вдохнуть. Убить! Во рту сухо, в голове пульсировала кровь. Идиотка! Бегом я пересекла расстояние до дерева и вытащила нож. Пальцы холодные, мокрые. Я могу за себя постоять, я могу…

Тяжелые шаги. Совсем рядом.

Если до этого мое сердце билось как заведенное, то теперь оно замерло. Затаилось. Конечности налились свинцом, и я потерялась в пространстве. Всего на секунду позволила панике взять первенство. Эй, нож в моей руке. Жизнь этого парня зависит от моего решения.

Полгода я приходила на поляну. Тренировалась. Прицеливалась. Ждала момент, когда беспечный пьяница или самовлюбленный придурок забредет сюда и начнет распускать руки. Спровоцирует.

Как же они любят говорить: «Виновата сама!», «Оказалась не в том месте и не в то время!». Вот и он, этот красивый блондин, виноват сам. Повторю: он красивый. И жаль, что он оказался глупым.

Я повернулась и метнула нож в ту сторону, где, как мне казалось, стоял незнакомец. Самооборона и дорогие адвокаты – я все продумала.

Нож вновь со свистом рассек воздух. Я зажмурилась и перестала дышать. В фантазиях момент триумфа рассматривала в деталях и смаковала подробности. Но в реальности едва уговорила себя распахнуть веки.

Когда я открыла глаза, незнакомец стоял от меня в трех шагах, под фонарем. Свет падал парню на макушку, подсвечивая медовые волосы. Его пальто было распахнуто, демонстрируя подтянутое, худое тело, а ладони спрятаны в карманах темных джинсов. Его зеленые (все-таки зеленые!) глаза ничего не выражали, будто моя выходка – это что-то обыденное, недостойное его реакции.

Я посмотрела парню за спину. Нож попал в дерево. Лезвие слегка выглядывало из коры и насмешливо поблескивало в лунном свете.

– Обычно я не промахиваюсь.

Блефовать – все, что мне оставалось.

В ответ ждала агрессии и, очевидно, насилия. Я безоружна. Я напала на него. Но не могла решить: я расстроена или обрадована неудачей?

Незнакомец медленно облизал губы… и бросился к дереву. Через секунду у него будет мой единственный козырь. И тогда… Тогда этот парень сделает со мной все, что пожелает. Но я приросла к земле, выбрала из всех реакций самую невыигрышную – замри. Так все и кончится. Я опять зажмурилась, до боли закусив губу. Два года назад все должно было кончиться именно так. От судьбы не уйдешь.

– Это твое?

Его голос был таким же медовым, как и цвет волос. Тягучим. Красивым. И… Безразличным?

На раскрытой ладони парень протягивал мне нож.

– Мое. – Я убрала оружие в карман и сразу почувствовала себя лучше.

Ну и дурак! Видел же, на что я способна, могла и пырнуть. До сих пор могу. Но почему-то не хочу. Его спокойствие ввело в ступор. Если незнакомец и боялся, то не подавал виду. Он проследил за моими действиями и по-доброму усмехнулся. Для него я не была опасной. Глупо было рассчитывать, что хрупкую девчонку что-то спасет. Даже если это «что-то» с острым лезвием.

Когда незнакомец полез в карман, я снова напряглась и стиснула нож.

– Интересное у тебя хобби. – Парень медленно достал из джинсов пачку сигарет. – Будешь?

– Что за гадость? – бросила я, рассматривая непонятную марку сигарет.

Первое правило – не разговаривать с мужчинами. Второе правило – не злить мужчин. Третье правило – убегать от мужчин. Почему сегодня я нарушила все?!

– Повежливее. Ты могла меня убить.

– А ты будто против! – вырвалось у меня.

Незнакомец дернул плечами. Ветер распахнул его черное пальто: поношенный свитер, местами в дырках, потертые джинсы, явно много раз стиранные, стоптанные кеды с разноцветными шнурками… Я гадала, кто он такой, а он поднял голову и, чуть щурясь, задумчиво смотрел на фонарь. Зелень его глаз будто покрыта ледяной коркой равнодушия. Да что с ним? Постоянно встречает девиц, которые метают в деревья – и в людей – ножи?

– Я курю кретек[3]. Хочешь попробовать?

Его голос звучал отстраненно и чуть хрипло.

– Нет, спасибо. – Я поспешила на мост.

После тренировки по моему расписанию следовала медитация. Я смотрела на пруд, слушала звуки природы и не собиралась менять традицию из-за чудаковатого парня.

Он следом пошел на мост, встал неподалеку, сохранив уважительную дистанцию. До меня ветром донесся аромат – не дешевых сигарет, как я ожидала, а каких-то пряностей. Запах кретека смешался с парфюмом: лимон и бергамот. Обычно меня бесили мужские духи, но его запах оказался приятным, с кислинкой.

Я провела ладонью по своему носу – от холода тот наверняка покраснел, – поправила шарф и посмотрела на листья клена: они медленно плыли по воде, скрываясь под мостом. Этот сумасшедший хочет стоять рядом? Пожалуйста. Мне все равно. Я думала о работе, о своих планах, о правилах… Но мысли упорно возвращались к незнакомцу. Он меня не боялся. И, самое невероятное, я не боялась его.

«Когда частички воссоединяются, то люди испытывают чувство безопасности, сравнимое с возвращением домой после долгих странствий».

Статья промыла мне мозги! О чем я вообще думала, когда поднялась на мост, а не убежала, сверкая пятками? Мы одни, и, если я закричу, меня никто не услышит. Фонари светили тускло, и, если я побегу, рискую свернуть шею. А главное, я никому не сказала, где меня искать. Идеальная цель маньяка! И нож ему принесла. Давай, убивай. Но парень совсем не похож на маньяка. Хотя… все маньяки не похожи на маньяков.

Я не могла объяснить, почему мне спокойно.

– Видишь звезды? – Он положил ладони на перила и посмотрел на небо.

Я запрокинула голову.

– Не видно тут звезд, – ответила чуть погодя. – Небо затянуто тучами.

– А я вижу звезды, – сказал упрямо, как мальчишка.

– Вранье.

Его легкий смешок заставил меня вздрогнуть. По телу словно разлилась теплая волна, и я вцепилась в мост, едва не поломав ногти.

– Красота в глазах смотрящего. – Он повернул ко мне голову. – Не спугнуть бы вдохновение…

Теперь я видела звезды: золотые крапинки искрились в его глазах. Он смотрел пристально, разглядывал, смущал. Как смущал бы любую девушку.

Обычную девушку.

– Почему смотришь? – выпалила я.

– Прикидываю, в какой позе ты лучше смотришься.

Воздуха стало чересчур много, и я поперхнулась. Очередной похотливый мудак! Я перестала на него смотреть и стиснула нож в кармане. Шестое чувство меня подвело. Ублюдок! В доверие попытался втереться!

– Эй-эй! – Проследив за моей рукой, парень воскликнул: – Не надо опять покушаться на мою жизнь, черт возьми. Я художник!

– Ага. Читаешь форумы для пикаперов? – проворчала я, нахмурив брови. – Отвали по-хорошему. Тебе светит только нож в печень.

Незнакомец заткнулся, но с моста не ушел. Продолжил стоять, смотреть и действовать на нервы. Художник! Я могла представить, как он держит кисточку длинными пальцами, макает в палитру, водит по холсту… Почему в моей голове это звучит так сексуально?

– Я художник, честно. – Его голос надломился, выдавая волнение.

Я молчала, и парень добавил:

– По крайней мере, был когда-то художником. Рисовал, понимаешь? – Он поводил рукой в воздухе, изображая кисть.

– Понимаю, – выдавила я.

– Глупо получилось. – Один уголок его губ был приподнят выше, делая улыбку кривоватой и особенно обаятельной. – «В какой позе смотришься». Я сам себе хочу треснуть по роже.

Так тресни. И проваливай. Но вслух я ничего не сказала.

Меня вновь привлекли его глаза. Они не улыбались, когда улыбался он. Казалось, в них навсегда что-то застыло. Заледенело.

На пару минут парк погрузился в тишину. Где-то вдалеке мчались редкие автомобили, напоминая, что мы в городе. И не одни во всем мире. Поразительно, но я тоже не спешила уходить с моста, а собеседника прогоняла лишь мысленно. Словно не всерьез.

– Анфас.

– Что? – Я обернулась на его голос.

– Нарисую тебя в анфас, – уверенно повторил он и достал свои отвратительные папиросы. Закурил, зажал между зубами сигарету и протянул мне руку: – Константин.

– Яна, – ответила быстрее, чем подумала.

Бесит, что у моего имени нет полной формы. Он представился официально, а я… я будто рада знакомству. Это вовсе не так!

Константин изучал меня, медленно поглощая дым, и протягивал руку. В любой другой момент я бы проигнорировала его жест. В любой другой момент я бы не стояла с ним рядом. Но он смотрел так, будто в его голове не было ни одной гнусной мысли. А в моей?..

Я быстро пожала горячую и слегка шершавую ладонь.

– Ты сказал, что «был когда-то» художником. Что значит «был»?

Константин смутился. Надо же, самоуверенному пофигисту трудно говорить о себе?

– Пару лет назад… – Он медленно облизал губы. – Я бросил все. Абсолютно все. – Его голос стал жестким, как засохшая кисть. – Бросил карьеру, Москву… Это моя жертва во имя свободы. Честно говоря, не думал, что когда-нибудь снова смогу рисовать. Но ты… – Он скользнул по мне взглядом. – Подарок судьбы! Твой портрет станет моей лучшей работой. Моей первой работой за долгие годы. Я увидел тебя и… Мне хочется вернуться к рисованию. Дать живописи еще шанс.

Он говорил с неподдельным восторгом, и я завидовала его страсти к искусству. Я любила цифры, но подобного трепета не испытывала.

А Константин мечтательно добавил:

– Карандаш… или масло. Ты не против мне позировать?

– Извини. – Я отрицательно помотала головой. Волосы ударили по щекам, и лицо вспыхнуло от одной мысли – провести несколько часов наедине с малознакомым парнем. – Не получится, – тихо добавила я. Ладонь, сжимавшая в кармане нож, вспотела.

Константин изменился: потух, стал серьезнее. И эта серьезность прибавила на его гладком лбу пару морщинок. Интересно, сколько Косте лет? На вид не более двадцати пяти. А когда он задумчиво выдохнул облако дыма, мне показалось, что ему намного больше. Он проницательный и мудрый. Он узнал мои секреты, а главное, узнал причину, из-за которой я отказалась позировать. Почему приходила сюда. Зачем пыталась его убить.

Я открытая книга, в то время как Константин оставался интригующей обложкой. Прочистив горло, я объяснила:

– Не напал на меня здесь, чтобы увести в свою квартиру и…

– Господи боже! – Он отшатнулся, словно я влепила ему пощечину. – Ты в своем уме?! Я говорю о написании картины, о живописи, а ты – о сексе. Озабоченная? Я хотел предложить встретиться днем в парке, чтобы я провел время за мольбертом, а ты – на мосту. Но если это намек на большее…

– Что?! – Я едва не сломала каблук, резко дернув ногой.

Константин ухмыльнулся и убрал бычок в карман пальто.

– Интересная у тебя, однако, прелюдия, Яна. Острая.

Мое лицо наверняка напоминало красный блин.

– Художники как гинекологи. Всякого насмотрелись, – спокойно объяснил Костя, не обратив внимания на мою реакцию. – Позировать домой я тебя не зову, расслабься. Мне достаточно общественного парка.

Либо он первоклассный психопат, либо я для него – объект, уровень красивого пейзажа. Что ж, успокаивает. Но вдруг все-таки психопат?

– Я тебя раньше тут не видела. – Сменить тему – правильный выбор, а то заговорит зубы и окончательно усыпит бдительность.

– Мое любимое место, – ответил Костя.

– Мое тоже. Почему мы не пересекались?

– Я не сказал, что приходил сюда вчера, позавчера или месяц назад. – Он подмигнул мне. – Вопрос был как часто, а не как давно. Два года назад я приходил сюда каждый вечер.

– Почему перестал?

– Почему… – Он замолк. Я смутила его? – Все меняется.

Уж мне-то не знать…

– Честно говоря, я не собирался возвращаться. – Костя поправил ворот свитера, будто тот его душил. – Я не понял, за что любят Москву.

– Неблагодарные вы, приезжие, – ответила с обидой. – Оскорбляете, возмущаетесь, а все равно едете! Чтобы ругать мой дом?

Костя опешил. Вскинул бровь.

– Приношу извинения за грубость, москвичка.

– Принято.

Я хохотнула и провела ладонями по щекам: не ожидала, что когда-нибудь снова улыбнусь. Из-за художника-красивого-пофигиста!

Он придвинулся ко мне ближе, как будто случайно.

– Теперь я понимаю, зачем я вернулся в столицу.

– И зачем? – вырвалось из моей груди со смехом.

– Нарисовать тебя.

– Ой, хватит уже… – Я закатила глаза. – Что ты делаешь в парке ночью?

– «Сон – пустая трата времени»[4], – хрипло пропел Константин. Его тембр идеально подходил для рок-баллад.

– Bon Jovi?

– Знаешь старичка Джона[5]?

– Знаю. Но музыку слушаю редко.

– Почему? – изумился Костя. – Не могу представить свою жизнь без музыки. – Он достал из кармана запутанные белые провода наушников.

Я замялась. Не говорить же ему правду.

– Боюсь не услышать что-то важное…

– Например, как незнакомка кидает нож?

Смех согрел грудную клетку. Константин, напротив, притих. Он посмотрел на мои губы, и я инстинктивно облизала их.

– Чудесно, – пробормотал Костя и отвернулся к пруду. Слишком резко, я не успела перехватить его взгляд и понять, что он имел в виду.

Когда он вновь достал сигареты, я смогла разглядеть марку. Вот почему сигареты странно пахли! Они с гвоздикой. И еще похрустывали, как старые поленья. Кретек. Не самый лучший. Крепкий до одурения. Дешевый до безобразия. Я считала, курить подобную дрянь – себя не уважать. Поэтому достала из кармана пальто крепкие сигареты приличной марки. Я курила редко, но привыкла носить пачку в кармане рядом с ножом.

Не колеблясь, я протянула сигареты Константину.

– Спасибо, – вежливо сказал он. – У меня свои есть.

– Разве это сигареты? – Я досадливо хмыкнула. – Тебя обманули.

Константин рассмеялся в голос. На его впалых щеках появились ямочки. Он провел ладонью по волосам и прочел этикетку:

– С гвоздикой. Может, все-таки? – Я помотала головой, а Костя серьезно добавил: – В этом суть гребаной свободы – делать что душе угодно, не вспоминая о нормах и принципах. Нарушать собственные правила и совершать смелые поступки. – Он цокнул языком, помолчал и хрипло закончил: – А я свободен. Чертовски свободен.

В его голосе… грусть? Он не рад свободе? Не могу поверить. Это же мечта! Принадлежать себе. Делать что хочешь. Наверное, ему повезло с родителями, раз он мог осознанно выбирать дешевые сигареты и носить потрепанные вещи. Гулять по ночам, не думая о работе и обязанностях. Не оглядываться на чужое мнение и флиртовать с незнакомым человеком, не боясь осуждения. Я, запертая в воображаемую клетку, ему завидовала. Свободен. От плохих воспоминаний, внутреннего контроля, правил…

Но в моем случае риск слишком велик.

Константин достал зажигалку, собирался прикурить, и я не выдержала:

– Извини, не могу видеть, как весь вечер ты куришь это отвратительное месиво. Уверена, ты не получаешь от процесса удовольствия, что бы там ни говорил! – с вызовом заявила я и вновь достала из кармана сигареты. Протянула Константину пачку: – Возьми.

Что со мной? Указываю мужчине, что ему делать. Могу ведь разозлить его.

Но, похоже, Константин не умел злиться. В его глазах поблескивали смешинки, подсвеченные светом от фонаря. Какой же он… пофигист!

Вскинув бровь, перевел взгляд на пачку и сказал:

– Хорошо, Яна. – Его губы дрогнули в легкой улыбке, а мое сердце ухнуло вниз. Как мягко он произнес «Яна». – Твоя взяла.

Когда его пальцы потянулись к сигаретам, то коснулись моей руки. Ненавязчиво, случайно, а мой мозг не сразу провел параллель с возможным насилием. Напротив, беззаботная часть меня взбунтовалась: «Ты поэтому хотела дать ему пачку? Чтобы он дотронулся до тебя?» Хитрая, хитрая Яна…

– Нет! – воскликнула я.

Сигареты упали на мраморную кладку, и Костя нагнулся, чтобы поднять пачку. Выпрямившись, он внимательно посмотрел в мою сторону. Сквозь его безмятежность пробивался интерес и волнение. За меня?

Константин вытащил сигарету, прикурил и сказал:

– Мою свободу похитили. Браво, Яна. Ты должна мне рисунок.

– Я рисовать не умею.

Шучу? Флиртую?!

Константин сипло засмеялся, а я покраснела. «Им весело вместе, им хорошо вместе». Опять идиотская статья лезет в голову! Но Костя вызывал у меня чувства, которые, я думала, никогда больше не смогу испытать. Он был харизматичен и красив, поэтому интересен. Он был вежлив и спокоен. По крайней мере здесь, на мосту, создавалось ощущение безопасности рядом с ним. Также Костя излучал загадочную свободу, о которой я начала грезить. Было необычно не испытывать напряжения в обществе едва знакомого человека, пусть я все еще держала в кармане нож.

Костя мало говорил о себе. Я тоже не спешила раскрывать карты, да и раскрывать нечего: моя жизнь в последние годы не слишком разнообразна. И мы болтали о всяких глупостях. Я узнала, что Костя любит дешевые сигареты, дорогую выпивку и вареные овощи. Пару месяцев он жил у моря, ночь – его любимое время суток, а песни Bon Jovi напоминают ему о брате. Константин с упоением рассказывал, как променял стабильность на путешествия, скольких людей встретил, столько всего видел. Я же давно не видела ничего дальше своего офиса и этого парка.

– Все равно нарисую тебя. – Костя подмигнул и достал кретек – неисправим! – Яна, ты напомнила мне, каким бывает вдохновение. Ты, похоже, в силах меня спасти.

Одной фразой он вернул меня на землю. Оттуда, с облаков, где просто Яна общалась с просто Костей. Без туманного завтра, без обманчивого «возможно». Спасти. Я не могу никого спасти. Я себя-то не могу спасти!

– Спасибо за приятные слова, но… – Как бы мягко, без последствий, исчезнуть из его жизни? Ком в горле мешал закончить фразу.

Константин нахмурился.

– У тебя кто-то есть?

Я потеребила шарф. Легче соврать. Да, у меня есть муж. Он ревнив, агрессивен, тоже блондин… Я помотала головой. Лгать Косте, этому простодушному и доброму парню, совершенно не хотелось. Не хотелось и прекращать общение с ним. Но мало ли чего я хочу? Мое прошлое – уродливые шрамы. Мое доверие к людям уничтожено.

– Я осознанно выбрала одиночество. Ты не можешь меня нарисовать.

Константин засмеялся:

– Почему ты воспринимаешь все так… пошло?

Он близко. Еще шаг, и сможет наклониться к моему лицу. Я не делаю шаг назад?..

Костя отчеканил:

– Мы свободные люди, Яна, нет ничего криминального в том, что я хочу изобразить тебя на холсте. Позировать пару часов – все, чего я прошу. Все, что мне нужно. Могу отдать тебе рисунок.

Он порывался коснуться меня, но я втянула с шумом воздух, и его рука зависла в миллиметре от моего плеча.

– Ты убедилась, что я не маньяк?

– Думаю над этим, – поддразнила я, сделав несмелый вдох. Мои страхи сильнее моих желаний. Реакции тела сильнее мыслей. Я отстранилась и твердым тоном произнесла: – Мы не увидимся снова. Желаю тебе найти новую музу. Ты неплохой парень, я надеюсь…

Он скривил губы.

– Не обольщайся. Я не собирался тебя соблазнять. Я не заинтересован в отношениях, а секс на одну ночь предпочитаю не мешать с работой. – Константин пощелкал пальцами. – Как ты сказала? «Осознанно выбрала одиночество»? Поддерживаю. Любовь – проклятье. Дальше гребаного рисунка никогда бы не зашло, поверь. – Звучало грубо. Но даже когда он злился, то был в равновесии. Ни на децибел не повысил голос. – Муза не стоит моего сердца, Яна. Со мной ты в безопасности.

«Со мной ты в безопасности», – фраза, которую мечтает услышать каждая девушка. Но почему… прозвучало так, будто он меня оскорбил? В уголках глаз – слезы.

Я упрямо смахнула теплые капли. Какого черта мне больно?! Я ведь добивалась, чтобы он отстал.

Хмуря брови, Костя наклонился. Его губы щекотали мои горячим дыханием. И все внутри сжалось. Запылало. Не страх, нет… Иное.

– Ко мне вернулось вдохновение, я его не упущу.

– Поздравляю, – просипела я, – меня это не касается.

Он посмотрел на мои губы. Коснулся своих. Медленно провел по нижней, а я зачем-то представила, как эти пальцы касаются меня в разных местах. Нежно, трепетно… или напористо. Рвано выдохнула. Это все воздержание, это все его внешность.

Константин усмехнулся. Его лицо все еще слишком близко. Он провел носом по моим волосам и опалил ухо дыханием:

– До встречи, Яна.

Отстранился. Обогнул меня.

Костя спустился с моста, насвистывая песню Bon Jovi. Его высокая стройная фигура постепенно скрылась среди деревьев. А я стояла и смотрела чудаку-художнику вслед.

«Это связь на высшем уровне», – опять вспомнились слова философа-шарлатана.

«Они приходят в одно и то же место».

Я нашла мост сама!

«Их судьбы бывают поразительно схожи».

Ему сделали больно? Его уничтожили? Ни за что не поверю. Константин – самоуверенный пофигист. Наверняка у него нет отбоя от поклонниц, а о разбитом сердце он только слышал. Подкат в стиле «Я тебя нарисую» явно с пикаперского форума. Ведутся же! Наверняка девчонки ведутся на его легенду «Благодаря тебе я снова пишу картины, моя муза». И я почти повелась! Не могу поверить. Два года выстраивала стены, доказывала самой себе, как мне нравится моя жизнь. И вдруг один зеленоглазый блондин пошатнет мой привычный мир?

Закурив, я заторопилась прочь из парка.

Нет. Мы не похожи. Я не хочу встретить его снова.

Или хочу?